Именной указ, данный 25 сентября 1801 г. Комиссии для пересмотра прежних дел уголовных

Из указа, в 15 день Сентября Правительствующему Сенату данного, Комиссия усмотрев намерение, с каким положил Я ее учредить, дабы просветить ее более в ее деле и дать ей лучшее понятие о ее предметах, Я счел нужным изъяснить к единственному ее сведению следующие рассуждения, на коих намерение мое о ней основано:

1. Неоднократно до сведения Моего доходило, что люди, коих вины важны были только по обстоятельствам политическим, и не предполагали впрочем ни умысла, ни разврата, ни бесчестных правил, ни нарушения общего Государственного порядка, осуждены и сосланы были, как преступники на вечное заточение. Часто одно безвинное и совершенно случайное прикосновение к делу, один слух, одно слово, без намерения произнесенное, заставляло Правительство при разных его преобращениях исторгать из среды общества людей невинных, для того только, чтоб сокрыть свидетелей какого-либо происшествия, и предупредить самую тень его последствий. Таким образом именем закона наказывалось не преступление, не порок, но единая возможность разглашения, и Государственная тайна погребалась вместе не только со всеми лицами, кои в ней участвовали, но кои могли или предполагали в ней участвовать. Между тем обстоятельства, решившие Правительство на сию строгую меру, прошли совершенно, но жертвы их остались в том же положении по забвению, по равнодушию, по недостатку искателей, а может быть и по самой неизвестности, куда они сосланы, и где теперь находятся. Сей род людей должен составить первый класс в разысканиях Комиссии, и для открытия их она будет в необходимости собирать сведения с самых мест заточения.

2. Было время, когда сообразуясь правам и общенародным понятиям, Правительство полагало себя в необходимости разделяя преступления и наказания на роды их, назначать степени важности их не по существу вреда, от них проистекающего, но по уважению лиц, к коим они относились. Таким образом оскорбительные Величеству слова признаны были в числе первых злодеяний, но опыт и лучшее познание о начале преступлений показали, что мнимое сие злодеяние не что другое суть в естестве своем, как сущий припадок заблуждения или слабоумия, и что власть и величество Государей, быв основано на общем законе, не может поколебаться от злоречия частного лица. Сколь ни естественно сие рассуждение, но встретилось оно весьма поздно разуму законодателей, и тогда уже, как тысячи жертв принесены были противному предрассудку. Сии то жертвы Я желал бы открыть и облегчить их участь. Указать Мне их в местах заточения и ссылки будет вторым предметом Комиссии.

3. Преступления ненамеренные, без умысла, не предполагающие ни вреда Государству ни разврата в правилах и нравах, происшедшие от неосторожности, от случая, от сопряжения обстоятельств, должны составить третий класс упражнений Комиссии; но при исследовании причин сих преступлений, она должна принять за правило, что нет Моего намерения ослабить силу закона на деяния, ему противные, и что считаю Я Себе непозволенным и самый человеколюбивый поступок, когда не согласен он с правосудием, первой обязанностью Государей.

Вверяя сии правила единственному сведению Комиссии, от трудов ее надеюсь Я иметь то утешение, что откроет она Мне случай без нарушения закона облегчить судьбу страждущего человечества.

Впрочем, к составлению Канцелярии нужное количество чинов Комиссия имеет требовать от Генерал-Прокурора из Канцелярии Правительствующего Сената.