Именной указ от 27 сентября 1801 г., данный Сенату "Об уничтожении пытки"

С крайним огорчением дошло до сведения Моего, что по случаю частых пожаров в городе Казани взят был по подозрению в зажигательстве один тамошний гражданин под стражу, был допрошен и не признался; но пытками и мучением исторгнуто у него признание и он предан суду. В течение суда везде, где было можно, он отрицаясь от вынужденного признания, утверждал свою невинность; но жестокость и предубеждение не вняли его гласу - осудили на казнь. В средине казни и даже по совершении оной тогда, как не имел уже он причин искать во лжи спасения, он призывал всенародно Бога в свидетели своей невинности и в сем призывании умер. Жестокость толико вопиющая, злоупотребление власти столь притеснительное и нарушение законов в предмете толико существенном и важном, заставили Меня во всей подробности удостовериться на самом месте сего происшествия в истине оного, и на сей конец отправил Я в Казань Флигель-Адъютанта Моего Подполковника Албедиля, чтоб с известным Мне его беспристрастием обнаружил он все дела сего обстоятельства. Донесение его на очевидных доказательствах основанное, к истинному сожалению Моему не только утвердило сведения до Меня дошедшие, но и удостоверило, что не в первый раз допущены тамошним Правительством таковые бесчеловечные и противозаконные меры. Препровождая при сем в оригинале донесение сие и все доказательства, на коих оно основано, повелевало Правительствующему Сенату немедленно, войдя в рассмотрение его, всех, кои окажутся виновными в сем деле по злоупотреблению власти как в главном управлении, так и в исполнении оного, по отступлению от порядка в производстве и ревизии следствия и суда и по неуважению его гласности и явных следов пристрастия, судить по всей строгости и нелицеприятности закона, и в отрешение подсудимых от должностей поступя по точной силе оного, на места зависящие от утверждения Моего представить кандидатов, прочие же наполнить достойными чиновниками по установленному порядку. Правительствующий Сенат зная всю важность сего злоупотребления и до какой степени оно противно самым первым основаниям правосудия и притеснительно всем правам гражданским, не оставит при сем случае сделать повсеместно во всей Империи наистрожайшие подтверждения, чтоб нигде ни под каким видом ни в высших, ни в нижних Правительствах и Судах, никто не дерзал ни делать, ни допускать, ни исполнять никаких истязаний, под страхом неминуемого и строгого наказания; чтоб Присутственные места, коим законом предоставлена ревизия дел уголовных, в основание своих суждений и приговоров полагали личное обвиняемых перед судом сознание, что в течение следствия не были они подвержены каким-либо пристрастным допросам, и чтоб наконец самое название пытки, стыд и укоризну человечеству наносящее, изглажено было навсегда из памяти народной*(1).

------------------------------------------------------------------------

*(1) Правительствующий Сенат по выслушании сего указа и по учинении надлежащего распоряжения Приказали: с прописанием изображенной в упомянутом Высочайшем указе Высокомонаршей Его Императорского Величества воли и ко всем верноподданным оказанного милосердия, чтоб нигде ни под каким видом ни в вышних, ни в нижних Правительствах и Судах никто не дерзал ни делать, ни допущать, ни исполнять никаких истязаний под страхом неминуемого и строгого наказания, чтоб Присутственные места, коим законом предоставлена ревизия дел уголовных, в основание своих суждений и приговоров полагали личное обвиняемых перед Судом сознание, что в течение следствия не были они подвержены каким-либо пристрастным допросам, и чтоб наконец самое название пытки, стыд и укоризну человечеству наносящее, изглажено было навсегда из памяти народной, всем Господам Управляющим Губерниями, Губернаторам Гражданским, Губернским Правлениям, Палатам Уголовного Суда и всем Присутственным местам наистрожайше предписать, чтоб не ослабляя силы закона, во всяком случае основывали они производство дел на точном изыскании истины, не лишая невинность всех удобовозможных к оправданию ее способов, и тем достигали той человеколюбивой цели, каковая в Высочайшем указе об изглажении из народной памяти пыток предначертана.