Именной указ от 18 июля 1762 г. "Об удержании судей и чиновников от лихоимства"

Всем Нашим верным подданным, духовным, военным и гражданским объявляем. Божиим содействием Престол Наш утвердивши, вступили Мы делом самым в правление всего Государства, тем усерднее, чем больше народное обременение и Государственные нужды того от Нас востребовали. Мы уже манифестом Нашим от 6 сего месяца объявили всенародно и торжественно, что Наше главное попечение будет изыскивать все средства к утверждению правосудия в народе, которое есть первое от Бога Нам преданное Святым Его писанием повеление, дабы милость и суд Мы оказывали всем Нашим подданным и Сами Себя не постыдно оправдать могли перед Богом, в хождении по заповеди Его. Сие есть путь Наш непорочный, которым Мы, изыскивая блаженство Нашего народа, ищем достигнуть будущего вечного за то воздаяния. Почему за долг Себе вменяем непреложный и непременный объявить в народ, с истинным сокрушением сердца Нашего, что Мы уже от давнего времени слышали довольно, а ныне и делом самым увидели, до какой степени в Государстве Нашем лихоимство возросло, так что едва есть ли малое самое место Правительства, в котором бы Божественное сие действие, суд без заражения сей язвы отправлялось: ищет ли кто места, платит; защищается ли кто от клеветы, обороняется деньгами; клевещет ли на кого кто, все происки свои хитрые подкрепляет дарами. Напротив того: многие Судящие, освященное свое место, в котором они именем Нашим должны показывать правосудие, в торжище превращают, вменяя себе вверенное от Нас звание Судьи бескорыстного и нелицеприятного за пожалованный будто им доход в поправление дома своего, а не за службу, приносимую Богу, Нам и Отечеству, и мздоприимством богомерзким претворяют клевету в праведный донос, разорение Государственных доходов в прибыль Государственную, а иногда нищего делают богатым, а богатого нищим. Мы бы неправосудны были перед Богом, ежели бы Мы обо всех Наших верноподданных того же мнения были: но добросовестные и честные люди, которыми Государство Наше наполнено, не изменят лица своего, слыша и читая сие Наше с материнским соболезнованием негодование, а причастники сего зла всеконечно должны угрызение своей совести почувствовать, тем паче, когда они воззрят только на Наше действие, в котором Нам Бог предводительствовал, и на Наше праведное перед Богом намерение, с каким Мы воцарились. Не снискания высокого имени Обладательницы Российской, не приобретение сокровищ, которыми паче всех земных Нам можно обогатиться, не властолюбие и не иная какая корысть, но истинная любовь к Отечеству и всего народа, как Мы видели, желание, Нас понудили принять сие бремя Правительства. По чему Мы не токмо все, что имеем, или иметь можем, но и самую Нашу жизнь на Отечество любезное определили, не полагая ничего Себе в собственное, ниже служа Себе Самим, но все труды и попечение подъемлем для славы и обогащения народа Нашего. В таком Богоугодном намерении для Отечества Нашего, сколь трудно бы было Нам царствовать, ежели бы правосудие на Судах не содействовало Нашему желанию, и сколь при том огорчительно, когда мзда и корысть оными обладают в сердцах таковых злонравных, которые забыв многие предков Наших, блаженной и вечно достойной памяти Государей, а особливо Деда Нашего, Вселюбезнейшего Государя Императора Петра Великого, строжайшие о лихоимстве указы, судей недостойно, а лихоимцев праведно имя носят, и свою алчбу к имению, служа не Богу, но единственно чреву своему, насыщают мздоприимством, льстя себя надеждой, что все, что они делают по лакомству, прикрыто будто добрым и искусным канцелярским или приказным порядком, а Сердцеведца Бога не памятуют Судью Всевышнего, Который все злые их помышления и советы открывает путями неизвестными, и Нас самих, яко Законоположительницу, наконец, побудит на гнев и отмщение. Таковым примерам, которые вкоренились от единого бесстрашия в важнейших местах, последуют наипаче в отдаленных находящиеся и самые малые судьи, управители и разные к досмотрам приставленные командиры, и берут с бедных самых людей не токмо за дела безвинные, делая привязки по силе будто указов, в самом же деле, в зло только ими истолкованных и разоряя их за то дома и имения: но и за такие, которые не инако, как Нашего благоволения и милости Высочайшей достойны, так, что сердце Наше содрогнулось, когда Мы услышали от Нашего лейб-кирасирского вице-полковника князя Михайла Дашкова, что в проезд его ныне из Москвы в Санкт-Петербург, некто Новгородской Губернской Канцелярии регистратор Яков Ренбер, приводя ныне к присяге Нам в верности бедных людей, брал и за то с каждого себе деньги, кто присягал; которого Ренбера Мы и повелели сослать на вечное житье в Сибирь на работу, по единому только еще Нашему матернему милосердию; ибо он за такое ужасное, хотя малокорыстное, преступление, праведно лишен быть должен живота.

Сильное однако же Наше на Бога упование и природное Наше великодушие не лишают Нас еще надежды, чтобы все те, которые почувствуют от сего милосердного к ним напоминания, некоторое в совести своей обличение, не помыслили, сколь великое зло есть в Государственных делах мздоприимство, а на суде, где правда Божественная поборствовать должна, скверное лакомство и лихоимство; и по тому видя Нашу умеренность матернюю ко всем верноподданным, не отчаиваемся, чтобы каждый вразумя себе Наше сие милостивое упоминание, не отринул от себя прежних поступок, ежели он ими заражен был. Но когда и после сего, что при вступлении Нашем на Престол, в совершенном еще незлобии сердца Нашего, всем здесь лихоимцам и мздоприемникам Мы восхотели сделать увещание милосердое, не подействует оное в сердцах их окаменелых и зараженных сей пагубной страстью, то ведали бы они же, что Мы установленным против сего зла законом Сами за правило Себе примем и впредь твердо содержать будем, повиноваться, не дав уже более милосердию Нашему места. Почему и никто, обвиненный в лихоимстве (ежели только жалоба до Нас дойдет праведная), яко прогневающий Бога, не избежит и Нашего гнева, так как Мы, милость и суд в пути непорочном царствования Нашего, Богу и народу обещали.