Окончательное решение Европейского Суда по правам человека от 29 января 2004 г. по вопросу приемлемости жалобы N 50183/99 "Александр Колосовский (Aleksandr Kolosovskiy) против Латвии" (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Окончательное решение по вопросу приемлемости
жалобы N 50183/99
"Александр Колосовский (Aleksandr Kolosovskiy) против Латвии"

Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая 29 января 2004 г. в составе:

Х. Розакиса, Председателя Палаты,

П. Лоренсена,

Дж. Бонелло,

Р. Марусте,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Хаджиева, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание указанную жалобу, поданную 18 июня 1999 г.;

принимая во внимание частичное решение от 30 ноября 2000 г.;

принимая во внимание тот факт, что Э. Левитс, судья, избранный от Латвии, отказался от участия в рассмотрении дела (Правило 28 Регламента Суда) и власти Латвии назначили вместо него для участия в рассмотрении дела Р. Марусте, судью, избранного от Эстонии (пункт 2 статьи 27 Конвенции и пункт 1 Правила 29 Регламента);

принимая во внимание доводы, представленные властями Латвии, и ответы на них заявителя;

принимая во внимание комментарии, представленные властями Российской Федерации, государства, присоединившегося к рассмотрению дела на основании пункта 1 статьи 36 Конвенции;

заседая за закрытыми дверями,

вынес следующее Решение:

Факты

Заявитель - гражданин России, 1971 г. р., проживает в г. Добеле (Dobele) (Латвия). В Европейском Суде его интересы представляли А. Аснис и В. Портнов из г. Москвы (Россия). Власти Латвии в Европейском Суде были представлены своей Уполномоченной при Европейском Суде по правам человека И. Рейне (I. Reine). Власти Российской Федерации, вступившей в судебное разбирательство по делу в качестве третьей стороны в соответствии с пунктом 1 статьи 36 Конвенции, были представлены своим Уполномоченным при Европейском Суде по правам человека П. Лаптевым.

А. Обстоятельства дела

Заявитель родился в г. Нойштрелитц (Neustrelitz) (Германия), где его отец, советский военный, проходил службу в войсках армии бывшего СССР, расположенных на территории бывшей ГДР. В 1978 г., когда заявителю было семь лет, его отец был переведен в г. Добеле (Латвия), где он и прослужил до своей демобилизации в 1984 г. С этого времени заявитель постоянно проживает в добеле, закончил здесь школу и проработал несколько лет.

После распада СССР в 1991 г. заявитель и его родители, будучи до этого советскими гражданами, оказались лицами, не имеющими никакого гражданства. 28 января 1992 г. в Российской Федерации было принято законодательство, касающееся вооруженных сил бывшего СССР, включая части, расположенные на территории Латвии.

В 1993 г. латвийские власти отказались включить заявителя в списки жителей Латвии и выдать ему вид на жительство по причине того, что он был членом семьи советского военного и проживал в здании, принадлежавшем армейской коммунально-эксплуатационной части. Тогда заявитель решил принять российское гражданство и получил его 20 мая 1993 г. В дальнейшем он пошел на срочную службу в армию Российской Федерации по контракту. В течение всего срока своего контракта, а именно с 8 июня 1993 г. по 14 июля 1994 г., заявитель был приписан к российской военной базе, расположенной в Добеле (Латвия).

30 апреля 1994 г. правительства Латвии и Российской Федерации подписали в Москве договор, касающийся правового положения, условий, сроков и порядка вывода войск Российской Федерации с территории Латвии (далее - Российско-латвийский договор). В соответствии со статьей 15 этого договора он временно вступал в действие с момента его подписания.

По мнению властей Латвии, через некоторое время после подписания контракта российская сторона передала ему список лиц, находящихся на военной базе в Добеле и подлежащих выводу. В подтверждение этого факта власти Латвии представили копию машинописного списка, без даты, за подписью "командующего воинской частью ПП 34469", содержащего следующую запись:

"...N 1134 - Колосовский Александр Иосифович - [место рождения] Нойштрелитц - [удостоверение личности] N НЮ 327178 [выдано] 27 августа 1993... - [проживающий по адресу] Добеле-I, улица Октябрьская [sic], 17-21..."

В 1995 г. семья заявителя обратилась в Департамент гражданства и иммиграции Министерства внутренних дел Латвийской Республики (IekУlietu ministrijas PilsonУbas un imigrУcijas departaments) (далее - Департамент) с просьбой о предоставлении им постоянного вида на жительство. Отец заявителя, демобилизовавшийся в 1984 г., получил постоянный вид на жительство и был зарегистрирован как житель Латвии, а просьба заявителя была отклонена.

Кроме того, в 1995 г. заявитель вступил в брачные отношения с российской гражданкой, имеющей статус "негражданина, постоянно проживающего на территории" Латвии. Однако так как сам он не имел действующего вида на жительство в Латвии, то сотрудник, ведающий актами гражданского состояния, отказался зарегистрировать этот брак. В мае 1996 г. гражданская жена заявителя родила дочь. Однако все по той же причине он не был записан как отец девочки ни в книге записи актов гражданского состояния, ни в свидетельстве о рождении ребенка. В обоих этих документах графа, куда вписывается фамилия отца, была оставлена пустой.

В 1997 г. заявитель вновь попытался получить разрешение на постоянное жительство, собрав документы и направив их в Управление по делам гражданства и миграции Министерства внутренних дел Латвийской Республики (IekУlietu ministrijas PilsonУbas un migrаcijas lietu pаrvalde) (далее - Управление), которое было образовано взамен Департамента. Решением от 13 июня 1997 г., сообщенным заявителю 18 сентября 1997 г., Управление отклонило его просьбу. Согласно этому решению в соответствии со статьей 2 Российско-латвийского договора заявитель должен был покинуть Латвию до 31 августа 1994 г. Кроме того, согласно утверждению Управления, фамилия заявителя была прямо указана в списке российских военных, находящихся на территории Латвии, представленном латвийскому правительству командующим российскими вооруженными силами в Латвии в соответствии с пунктом 5 статьи 3 Договора. Ввиду вышеизложенного Управление проинформировало заявителя о том, что, являясь иностранным гражданином, незаконно находящимся на территории Латвии, он не имеет права на получение разрешения на постоянное жительство в соответствии с пунктом 11 статьи 35 Закона о въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике (далее - Закон об иностранцах).

Обжалуя данное решение, заявитель обратился в суд первой инстанции Центрального района г. Риги с ходатайством о его аннулировании. В своем объяснении заявитель утверждал, что в соответствии с действующим латвийским законодательством, проживая в Латвии с 1978 г. и имея семейные связи, он имеет право на регистрацию в качестве жителя и получение вида на жительство. Кроме того, в подтверждение своих доводов он жаловался на дискриминацию и ограничения в личном и семейном плане, которым он подвергался вследствие своего незаконного положения.

В своем постановлении, вынесенном в состязательном процессе 30 апреля 1998 г., суд первой инстанции отклонил ходатайство заявителя, отметив, что как субъект Российско-латвийского договора в силу статьи 2 этого Договора он не имеет права на получение постоянного вида на жительство на основании статьи 23-1 Закона об иностранцах.

Заявитель подал апелляционную жалобу на это решение в Окружной суд Риги, указав, в частности, что в момент вступления в силу закона о регистрации резидентов он не состоял на службе в российской армии. Кроме того, заявитель отметил, что он не может подпадать под действие положений Российско-латвийского договора, так как он вступил в силу после его демобилизации из рядов российской армии, и что вся его служба проходила на территории Латвии, гражданином которой он являлся. В соответствии с этим заявитель утверждал, что он имеет право на получение разрешения на постоянное жительство согласно подпункту 2 пункта 3 статьи 1 Закона о статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства (далее - Закон о негражданах).

В своем постановлении от 20 октября 1998 г. Окружной суд Риги отклонил апелляцию заявителя, мотивируя тем, что, имея гражданство другого государства, он не подпадает под действие Закона о негражданах. Кроме того, согласно заключению Окружного суда в силу своего решения о принятии российского гражданства и поступлении на службу в российскую армию заявитель подпадает под действие ratione personae статьи 2 Российско-латвийского договора, учитывая принцип приоритета международных соглашений по отношению к национальному законодательству.

Заявитель обжаловал это постановление, подав кассационную жалобу в Сенат Верховного суда Латвии, повторив те же объяснения, которые он давал в апелляционной жалобе, и особо настаивая на продолжительности своего проживания в Латвии. В своем постановлении от 13 января 1999 г. Сенат принял решение о невозможности принятия к рассмотрению данной жалобы, мотивируя тем, что в ней недостаточно и неполно изложены доказательства нарушения материально-правовых норм международного права.

Между тем 9 ноября 1998 г. консульский отдел посольства России в Латвии выдал заявителю справку о том, что ни он, ни члены его семьи не принимают участия в "Программе обеспечения жильем", поддерживаемой правительством США, имеющей целью обеспечить жильем в России российских военных, покидающих территорию Латвии. Консульство подтвердило также, что заявитель не получал никакой финансовой помощи для того, чтобы покинуть Латвию.

В апреле 2002 г. власти Латвии вписали заявителя как отца в книгу записи актов гражданского состояния и в свидетельство о рождении его несовершеннолетней дочери*.

В. Применимое национальное законодательство и международное право

1. Российско-латвийский договор и соглашение

Российско-латвийский договор, касающийся условий, сроков и порядка полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правового положения в процессе вывода (далее - Договор), был подписан в Москве 30 апреля 1994 г., опубликован в газете "Латвийяс Вестнесис" (Latvijas Vеstnesis) (официальном периодическом издании) 10 декабря 1994 г. и вступил в силу 27 февраля 1995 г.

В преамбуле Договора Стороны, в частности, заявляют, что они намерены "преодолеть негативные последствия их общей истории". Прочие положения Договора, относящиеся к данному делу, выглядят следующим образом:

"Статья 2

Вооруженные Силы Российской Федерации выводятся с территории Латвийской Республики к 31 августа 1994 г.

Полный вывод Вооруженных Сил Российской Федерации охватывает всех лиц, входящих в состав Вооруженных Сил Российской Федерации, членов их семей и движимое имущество.

Расформирование воинских частей, увольнение из них военнослужащих после 28 января 1992 г. на территории Латвийской Республики не может рассматриваться как вывод войск..."

Пункт 3 статьи 3:

"Российская Федерация информирует Латвийскую Республику о численности своих Вооруженных Сил на территории Латвийской Республики, в том числе членов семей военнослужащих, и будет в последующем периодически, не реже одного раза в квартал, сообщать о ходе их вывода и изменении численности по каждой вышеназванной группе отдельно".

"Статья 9

Латвийская Республика на своей территории обеспечивает права и свободы лиц, входящих в состав выводимых с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации, и членов их семей в соответствии с законодательством Латвийской Республики и нормами международного права.

Статья 15

...[Настоящий Договор] будет временно применяться со дня подписания и вступит в силу со дня обмена ратификационными грамотами..."

Выполнение вышеуказанного Договора Латвией регулируется постановлением от 22 апреля 1995 г. N 118, в котором указаны следующие участвующие стороны и их действия:

"Пункт 2

Министерство внутренних дел:

...2.2. выдает разрешения на жительство в соответствии с проверенным им списком военных... российским военным, получившим демобилизацию, которые на 28 января 1992 г. проживали на территории Латвии и были зарегистрированы Департаментом, занимающимся вопросами гражданства и иммиграции...

2.3. принимает постановления о выдворении военных, незаконно находящихся на территории Латвийской Республики, и контролирует выполнение этих постановлений..."

Российско-латвийское соглашение, также подписанное 30 апреля 1994 г., касается социальной защиты российских военных, ушедших в отставку, и членов их семей, проживающих на территории Латвийской Республики.

2. Внутренние положения, касающиеся проживания, оформления и выдворения российских военных

Латвийское законодательство по вопросам гражданства и иммиграции различает несколько категорий лиц, каждая из которых имеет свой статус, определяемый особым законом:

а) граждане Латвии (Latvijas Republikas pilsoni), правовой статус которых определен Законом от 22 июля 1994 г. о гражданстве (Pilsonbias likums);

b) "неграждане, постоянно проживающие на территории Латвии" (nepilsoni), то есть граждане бывшего СССР, потерявшие советское гражданство по причине прекращения существования СССР, но не получившие с тех пор никакого гражданства; эти лица подпадают под Закон от 12 апреля 1995 г. о статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства (Likums "Par to bijuso PSRS pilsonu statusu kuriem nav Latvijas vai citas valsts pilsonbias), именуемый в дальнейшем "Закон о негражданах"; эти лица могут также называться "граждане бывшего СССР" или "неграждане, постоянно проживающие на территории Латвии";

c) лица, обратившиеся с просьбой о предоставлении убежища, или беженцы, статус которых определяется Законом от 7 марта 2002 г., касающимся представления убежища (Patvrеuma likums);

d) "лица, не имеющие гражданства" (bezvalstnieki), согласно Закону от 18 февраля 1999 г., определяющему статус лиц без гражданства (Likums "Par bezvalstnieka statusu Latvijas Republikа"), совместно с Законом об иностранцах, а после 1 мая 2003 г. - с Законом об иммиграции, который был принят взамен существующего;

e) "иностранцы" в широком смысле слова (аrzemnieki); эта категория включает иностранных граждан (аrvalstnieki) и лиц без гражданства (bezvalstnieki), подчиняющихся только Закону от 9 июня 1992 г. о въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике (Likums "Par аrvalstnieku un bezvalstnieku iecelosanu un uzturеsanos Latvijas Republikа", именуемому в дальнейшем "Закон об иностранцах") (до 1 мая 2003 г.) и Закону об иммиграции (после этой даты).

В редакции, действовавшей до 25 сентября 1998 г., статья 1 Закона о негражданах гласила:

"1. Под настоящий Закон подпадают граждане бывшего СССР, проживающие в Латвии... которые проживали на территории Латвии до 1 июля 1992 г. и место жительства которых здесь зарегистрировано, независимо от статуса их жилища, если они не являются гражданами Латвии или другого государства, а также их несовершеннолетние дети, если они не являются гражданами Латвии или другого государства".

В новой редакции, действующей после 25 сентября 1998 г., статья 1 Закона о негражданах гласит:

"(1) Субъекты настоящего Закона, неграждане - это граждане бывшего СССР, проживающие в Латвийской Республике... а также их дети, которые одновременно соответствуют следующим условиям:

1) на 1 июля 1992 г. были официально прописаны на территории Латвии, независимо от статуса жилой площади; или их последнее зарегистрированное место жительства до 1 июля 1992 г. находилось в Латвийской Республике, или решением суда установлен тот факт, что до упомянутой даты они не менее 10 лет непрерывно проживали на территории Латвии;

2) они не являются гражданами Латвии;

3) они не являются и не являлись гражданами другого государства.

(2) Правовой статус лиц, приехавших в Латвийскую Республику после 1 июля 1992 г., определяется законами, относящимися к иностранцам и лицам без гражданства.

(3) настоящая статья не распространяется на:

1) военных специалистов, направленных в Латвию для обеспечения работы и демонтажа военного [радара], принадлежащего Российской Федерации и расположенного на латвийской территории, а также гражданский персонал, направленный в Латвию с этой целью;

2) лиц, которые после 28 января 1992 г. уволены с действительной военной службы, если эти лица на момент призыва на службу постоянно не проживали на территории Латвии или не являются членами семьи граждан Латвии;

3) супругов указанных выше лиц... и совместно проживающих с ними членов семьи - детей и других находящихся на иждивении лиц, если эти лица прибыли в Латвию в связи со службой военнослужащего в Вооруженных Силах Российской Федерации, независимо от времени их прибытия в Латвию;

4) лиц, получивших пособие для обустройства своего места жительства за границей, независимо от того, была ли эта сумма им выдана центральными или муниципальными органами Латвии или международным или иностранным органом или фондом;

5) лиц, которые на 1 июля 1992 г. имели официально зарегистрированное место жительства без ограничения времени проживания в одном из государств - членов Содружества Независимых Государств".

Пункт 2 статьи 2 указанного выше Закона запрещает выдворение "неграждан" "за исключением случаев, когда выдворение осуществляется в соответствии с законом и если другое государство согласилось принять выдворяемое лицо". Кроме того, статья 5 (после 7 апреля 2000 г. - статья 8) Закона гласит:

"1. Под действие статьи 2... настоящего Закона [подпадают] также лица без гражданства и их родственники по нисходящей линии, которые не имеют и не имели никакого гражданства и которые до 1 июля 1992 г. проживали на территории Латвии и имели здесь постоянное зарегистрированное место жительства...

2. Под действие статьи 2 настоящего Закона подпадают также лица, являющиеся гражданами другого государства, и их родственники по нисходящей линии, которые до 1 июля 1992 г. проживали на территории Латвии и имели здесь постоянное зарегистрированное место жительства... если они не являются гражданами Латвии..."

Положения Закона об иностранцах, относящиеся к данному делу, сформулированы следующим образом:

"Статья 11

Иностранец или лицо без гражданства имеет право проживать в Латвийской Республике более трех месяцев [в редакции, действующей после 25 мая 1999 г.: "более девяноста дней в течение полугода"], при условии получения вида на жительство в соответствии с положениями настоящего Закона...

Статья 23

Могут получить разрешение на постоянное жительство следующие лица:

...2. Супруг гражданина Латвии, "негражданина, постоянно проживающего на территории" Латвии или иностранца или лица без гражданства, который [сам] является обладателем разрешения на постоянное жительство, в соответствии [со статьей] 26 настоящего Закона, а также несовершеннолетние дети, находящиеся на иждивении этого супруга...

Статья 35

Вид на жительство выдается, если лицо:

...11) незаконно находилось в Латвийской Республике...

Статья 49

Если утвержденными Сеймом международными договорами Латвийской Республики в отношении порядка въезда, пребывания и выдворения иностранных граждан и лиц без гражданства предусмотрены иные положения, чем содержащиеся в настоящем Законе, применяются положения международного договора".

В момент своего вступления в силу Закон об иностранцах не содержал никаких положений, исключающих действующих членов российской армии, демобилизованных после 28 января 1992 г. Постановлением от 6 августа 1996 г. N 297, утвержденным Законом от 18 декабря 1996 г., была добавлена статья 23-1 в следующей формулировке:

"Постоянный вид на жительство могут получить иностранные граждане, зарегистрировавшие свое местожительство на неограниченный срок на территории Латвийской Республики до 1 июля 1992 г., если ко времени затребования постоянного вида на жительство они были зарегистрированы по месту жительства на территории Латвии и если они были внесены в Реестр жителей.

Граждане бывшего СССР, получившие гражданство другого государства до 1 сентября 1996 г., должны подать заявление с просьбой о выдаче постоянного вида на жительство до 31 марта 1997 г. Граждане бывшего СССР, получившие гражданство другого государства после 1 сентября 1996 г., должны подать соответствующее заявление в шестимесячный срок со дня получения гражданства другого государства.

Настоящая статья не распространяется на:

1) военных специалистов, направленных в Латвию для обеспечения работы и демонтажа военного [радара], принадлежащего Российской Федерации и расположенного на латвийской территории, а также гражданский персонал, направленный в Латвию с этой целью;

2) лиц, уволенных с действительной военной службы после 28 января 1992 г., если эти лица на момент призыва на службу постоянно не проживали на территории Латвии или не являются членами семьи граждан Латвии;

3) супругов вышеуказанных лиц... и проживающих совместно с ними членов семьи - детей и других иждивенцев, если они прибыли в Латвию в связи со службой военнослужащего Вооруженных Сил Российской Федерации (СССР), независимо от времени прибытия в Латвию".

Лица, проживающие в Латвии на законных основаниях, зарегистрированы как постоянные жители Латвии и им присвоен личный идентификационный номер (personas kods). Данный реестр ведется службами Министерства внутренних дел. Правила ведения этого реестра определены Законом от 27 августа 1998 г. о регистрации резидентов (Iedzivotаju registra likums), который был принят на смену Закону от 11 декабря 1991 г. (Likums "Par iedzivotаju registru").

3. Положения, касающиеся актов гражданского состояния

Положения Закона об актах гражданского состояния (Likums "Par civilstvаokla aktiem") от 21 октября 1993 г., относящиеся к данному делу, сформулированы следующим образом:

"Статья 10

Необоснованный или произвольный отказ должностного лица органов загса... может быть обжалован заинтересованными лицами в суде.

Статья 14

(1) Лица, желающие зарегистрировать брак, должны представить паспорт или другой документ, удостоверяющий личность, с кодом личности, внесенным в Реестр жителей...

Статья 15

(1) Иностранный гражданин... должен представить документ от компетентных властей государства своего гражданства, подтверждающий отсутствие в его отношении препятствий к заключению брака, если не существует противоположных положений международных соглашений, одобренных Сеймом.

(2) Иностранное лицо или лицо без гражданства может заключить в Латвии брак с гражданином или гражданкой Латвии, если на момент заключения брака они законно находились на территории Латвии.

(3) Иностранное лицо или лицо без гражданства может заключить в Латвии брак с иностранным лицом или лицом без гражданства, если на момент заключения брака у обоих есть право на получение действующего постоянного вида на жительство или если у одного из них есть вид на жительство, а другой законно находится на территории Латвии...

Статья 25

(1) В свидетельстве о рождении должно быть указано следующее:

...3) фамилия и имя... родителей, их личные коды, возраст, род занятий, место жительства, национальная принадлежность, гражданство... Если ребенок рожден вне брака и отцовство не было установлено до записи в регистр, вышеназванные сведения могут быть указаны только в отношении матери...

Статья 31

(1) При записи ребенка в регистр актов гражданского состояния должно быть указано следующее:

1) в отношении ребенка, рожденного в браке, - сведения об отце и матери;

2) в отношении ребенка, рожденного вне брака, - сведения только о матери, в местах, предназначенных для сведений об отце, ставится прочерк..."

Суть жалобы

Ссылаясь на статью 8 Конвенции, заявитель жаловался на необоснованное посягательство на его право на уважение его личной и семейной жизни. В этом отношении он утверждал, что отказ латвийских властей узаконить его пребывание в Латвии, существенно ущемляющий его правовое положение, что выражается, в частности, в невозможности найти работу и занять нормальное положение в обществе, а также отказ сотрудника, ведающего актами гражданского состояния, внести его как отца в книгу записи актов гражданского состояния и в свидетельство о рождении его дочери, являют собой нарушение его права на личную и семейную жизнь.

Ссылаясь по существу дела на статью 12 Конвенции, заявитель жаловался на невозможность, при отсутствии гражданских препятствий, вступить в брак с женщиной, поддерживающей с ним брачные отношения.

Право

А. Наличие злоупотребления правом подачи жалобы

Власти Латвии прежде всего выдвинули предварительные возражения по вопросу о приемлемости жалобы, обвиняя заявителя в злоупотреблении правом подачи жалобы частным лицом согласно пункту 3 статьи 35 Конвенции. В этом отношении они считали, что первоначальная жалоба заявителя и его замечания по поводу приемлемости жалобы от 28 августа 2001 г. содержат "провокационные и оскорбительные выражения по отношению к властям Латвии", которые к тому же не имеют обоснования. Ссылаясь на жалобу по делу "Стамулакатос против Греции" (см. Решение Европейской Комиссии от 9 апреля 1997 г., жалоба N 27567/95), объявленную неприемлемой для рассмотрения по этой причине, власти Латвии призвали Европейский Суд квалифицировать данную жалобу как неправомерную.

Заявитель и власти Российской Федерации не выразили своей позиции по этому вопросу.

Европейский Суд напомнил, что жалоба может быть объявлена неприемлемой только в том случае, когда она основана на намеренно вымышленных фактах (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, р. 1206, §§ 53-54; Постановление Европейского Суда по делу "Варбанов против Болгарии" (Varbanov v. Bulgaria), жалоба N 31365/96, ECHR 2000-Х, § 36; Решение Европейской Комиссии по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 27 июня 1996 г., жалоба N 24760/94, DR 86-B, р. 54), а в данном случае власти Латвии этого не утверждали.

Действительно, в некоторых исключительных случаях употребление заявителем особо оскорбительных, угрожающих или провокационных выражений по отношению к властям Латвии, Европейскому Суду или его Секретариату может быть также расценено как "злоупотребление правом на подачу жалобы" и привести к объявлению жалобы неприемлемой (см., среди недавних прецедентов, Решение Европейского Суда по делу "Дюранже и Гренж против Франции" (Duringer and Grunge v. France), жалобы NN 61164/00 и 18589/02, ECHR 2003; а также упоминавшееся выше Решение Европейской Комиссии по делу "Стамулакатос против Греции", а из более ранних Решение Европейской Комиссии по делу "L. R. против Австрии" (L. R. v. Austria) от 24 мая 1966 г., жалоба N 2424/65, DR 20, рр. 54-60; Решение Европейской Комиссии по делу "Х. против Германии" (X. v. Germany) от 10 февраля 1967 г., жалоба N 2724/66, DR 22, рр. 89-95; Решение Европейской Комиссии по делу "Х. и Y. против Германии" (X. and Y. v. Germany) от 30 сентября 1968 г., жалоба N 2625/65, DR 28, рр. 26-42). Однако в данном деле власти Латвии не уточнили, какие именно выражения заявителя они сочли оскорбительными, и Европейский Суд также не нашел никаких оскорблений, угроз или провокаций в документах, которые он представил. Действительно, замечания заявителя сформулированы в полемическом тоне, но выражения, которые он использует, явно не достигают того уровня, на котором его заявление можно было бы квалифицировать как неправомерное.

Соответственно, предварительные возражения властей Латвии должны быть отклонены.

В. Жалоба на основании статьи 8 Конвенции

Заявитель утверждал, что отказ латвийских властей выдать ему вид на жительство и зарегистрировать его как отца своего ребенка представляет собой вмешательство в его право на личную и семейную жизнь, гарантируемое статьей 8 Конвенции. Статья 8 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Европейский Суд установил, что жалоба заявителя на основании этой статьи касается двух различных аспектов. В связи с этим Европейский Суд рассмотрит их по отдельности.

1. Отказ узаконить пребывание заявителя на территории Латвии

а) Доводы сторон

i. Власти Латвии

Власти Латвии прежде всего подчеркнули, что заявитель не был "незаконно лишен латвийского гражданства", как он утверждает (см. ниже). В действительности он никогда не имел ни латвийского гражданства, ни законного права на него; вначале он был гражданином СССР. Это государство перестало существовать в 1991 г., и Латвийская Республика не является его законным правопреемником. Тот факт, что заявитель считался гражданином "Латвийской Советской Социалистической Республики", ничего не меняет, так как речь шла о территориальном подразделении Советского Союза, которое прекратило свое существование вместе с ним и которое не имело никаких правовых связей с Латвийской Республикой, государством, основанным в 1918 г. и всегда существовавшем de jure, даже во время аннексии его территории СССР.

Поскольку заявитель жаловался на отклонение его ходатайства о предоставлении разрешения на проживание, власти Латвии, прежде всего, напомнили о прецедентной практике конвенционных органов, в соответствии с которой статья 8 Конвенции сама по себе не гарантирует лицу право на въезд и пребывание в государстве, гражданином которого оно не является, и в соответствии с которой государство имеет право контролировать въезд и пребывание неграждан на своей территории. Власти Латвии также напомнили, что, как правило, Конвенция не гарантирует право выбора места, наиболее удобного для семейной жизни.

Далее, власти Латвии подчеркнули, что заявитель должен был покинуть территорию Латвии согласно Российско-латвийскому договору от 30 апреля 1994 г., касающемуся условий, сроков и порядка полного вывода Вооруженных Сил Российской Федерации с территории Латвийской Республики и их правового положения в процессе вывода. В этом отношении власти Латвии отметили, что этот Договор был заключен еще до ратификации Латвией Конвенции и ее протоколов. При этом они считают, что более поздний договор (то есть Конвенция) не может оправдать невыполнения более раннего договора. Власти Латвии сочли, что применимость Российско-латвийского договора к заявителю не оставляет никаких сомнений; что же касается замечаний третьей стороны (см. ниже), то власти Латвии сочли их неаргументированными и лишенными всякого обоснования. В частности, власти Латвии отметили, что по условиям статьи 15 Договора он становится "временно применимым с момента его подписания", то есть с 30 апреля 1994 г., а заявитель покинул ряды российской армии 14 июля 1994 г. Следовательно, он со всей очевидностью подпадал под действие этого Договора, тем более что его фамилия была в списке военного персонала, подлежавшего выводу. Следовательно, латвийские власти нельзя упрекать в незаконных действиях.

Если допустить, что действия властей Латвии по отношению к заявителю можно квалифицировать как вмешательство в его права, гарантированные пунктом 1 статьи 8 Конвенции, власти Латвии считали, что это вмешательство отвечает требованиям пункта 2 этой статьи.

Во-первых, власти Латвии убеждены, что такое вмешательство "предусмотрено законом", так как Российско-латвийский договор является очевидной правовой базой обязанности заявителя покинуть Латвию. Во-вторых, власти Латвии утверждали, что данное вмешательство преследует законную цель, а именно обеспечение национальной безопасности. В этом отношении они напомнили, что заявитель стал гражданином иностранного государства, что он добровольно вступил в ряды вооруженных сил этого государства, размещенные на латвийской территории, и что он не покинул Латвию в соответствии с требованиями Российско-латвийского договора. Власти Латвии отметили, что начиная с 1995 г. заявитель информировался о том, что он не имеет права на получение вида на постоянное жительство, и что он продолжал оставаться на территории Латвии, несмотря на свое незаконное положение, которое он сознавал.

Наконец, власти Латвии считали, что столь критикуемое вмешательство "является необходимым в демократическом обществе" и пропорциональным преследуемой цели, состоящей в выполнении международного договора, в котором участвует Латвия, тем более что заявитель не оспаривает эффективности и справедливости тщательного контроля над этим вмешательством. Власти Латвии, в частности, утверждали, что, будучи гражданином Российской Федерации и пройдя службу в вооруженных силах этого государства, заявитель в принципе не должен был иметь препятствий для ведения своей семейной жизни в России.

ii. Заявитель

Заявитель не согласился с доводами властей Латвии. Прежде всего он напомнил, что прожил в Латвии около 25 лет и в течение всего этого времени не имел какого-либо места проживания за границей, в том числе и в России. Что же касается своего российского гражданства, то заявитель утверждал, что был вынужден получить его из-за отношения латвийских властей. В связи с этим он напомнил, что после распада Советского Союза он оказался вообще лишенным гражданства; по его словам, латвийские власти лишили его латвийского гражданства, которое у него до этого было. Более того, они отказались предоставить ему статус "негражданина, постоянно проживающего на территории Латвии" или хотя бы записать его в реестр жителей Латвии в соответствии с законом. Поэтому в такой ситуации правовой неуверенности он и решил принять российское гражданство и вступить в ряды российской армии.

Заявитель подчеркнул, в частности, тот факт, что в 1993 г. ему и его семье было отказано в законном оформлении под тем предлогом, что они проживали в здании, принадлежавшем армейской "коммунально-эксплуатационной части". Этот довод сам заявитель считает незаконным и противоречащим правилам, действовавшим в то время. По его мнению, незаконность этого отказа подтверждает еще и тот факт, что после законной регистрации его отца в 1995 г. Департамент гражданства и иммиграции изменил мотивировку и стал оправдывать свое отношение тем, что заявитель служил в армии Российской Федерации.

Кроме того, заявитель подчеркнул, что ссылки судов Латвии на Закон об иностранцах лишены всяческого обоснования, так как этот Закон, касающийся исключительно лиц, въехавших на латвийскую территорию после 1 июля 1992 г., к нему не относится. К тому же большинство законодательных документов, относящихся к его делу, не могут применяться ему в ущерб, так как они были приняты уже после его демобилизации.

И наконец, относительно Российско-латвийского договора, на который ссылались власти Латвии в оправдание своих действий, заявитель отметил, во-первых, что этот документ официально вступил в силу после его демобилизации из российской армии и, во-вторых, что этот Договор касается только лиц, въехавших на латвийскую территорию в качестве военных. Он же вступил в ряды российской армии, уже проживая в Латвии. В отличие от того, что утверждали власти Латвии, он заявил, что его фамилия никогда не фигурировала в списках лиц, подлежащих выводу с латвийской территории. Заявитель считал также, что содержание пункта 3 статьи 1 Закона о негражданах, если исключить из области применения этого документа лиц, ушедших в отставку с действительной военной службы после 28 января 1992 г., кроме тех, которые "на момент поступления на службу в армию... имели... постоянный вид на жительство на латвийской территории", должно быть истолковано как положение, предоставляющее ему право беспрепятственно проживать на территории Латвии.

Наконец, заявитель подчеркнул, что его гражданская жена и его несовершеннолетняя дочь проживают в Латвии на законных основаниях, а он, не имея вида на жительство, не может законно оформить свой семейный статус по отношению к ним. Он также не может найти легальную работу и пользоваться всеми социальными гарантиями, которые предоставляет латвийское законодательство. Кроме того, он напомнил, что его престарелый и больной отец проживает в Латвии постоянно и он должен о нем заботиться.

Таким образом, заявитель счел, что его права, гарантированные статьей 8 Конвенции, были нарушены.

b) Замечания третьей стороны

Власти Российской Федерации присоединились к позиции заявителя. Они подчеркнули, что последний проживал в Латвии в течение 23 лет с семилетнего возраста и у него нет никакого другого места проживания за пределами этой страны. Более того, отец заявителя постоянно проживает в Латвии на законных основаниях, он зарегистрирован в реестре жителей Латвии, и предполагаемое выдворение заявителя может быть квалифицировано как неоправданное вмешательство в его семейные отношения с отцом.

Власти Российской Федерации подтвердили доводы заявителя, согласно которым действия латвийских властей побудили его принять российское гражданство и вступить в ряды российской армии; с тех пор российская военная база стала единственным источником его доходов в рассматриваемый период. Следовательно, формальная связь заявителя с Россией никак не может квалифицироваться как его стремление усилить связи с этой страной и не может вменяться ему в вину. Что же касается Российско-латвийского договора 1994 г., то он не может применяться к заявителю, так как он въехал в Латвию не как член Вооруженных Сил Российской Федерации. То же касается и законодательных положений, упомянутых властями Латвии.

с) Мнение Европейского Суда

i. Наличие вмешательства в права

Европейский Суд установил, что заявитель считает себя незаконно лишенным латвийского гражданства, которое он имел до этого. В связи с этим Европейский Суд напомнил, что право на гражданство, подобное тому, которое записано в статье 15 Всеобщей декларации прав человека, как таковое не гарантируется ни Конвенцией, ни Протоколами к ней. Действительно, незаконный отказ в предоставлении гражданства может, при некоторых условиях, представлять собой вмешательство в осуществление прав, определяемых статьей 8 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Карасев и семья против Финляндии" (Karasev and Family v. Finland), жалоба N 31414/96, ECHR 1999-II). Однако вопрос, имеет ли заявитель законное право на гражданство в каком-либо государстве, должен решаться исходя из положений национального законодательства данного государства. Из материалов дела ясно следует, что заявитель вначале был гражданином Советского Союза, который прекратил свое существование в 1991 г., и что он никогда не был гражданином Латвии**. Ничто не указывает ни на то, что он мог законно претендовать на получение латвийского гражданства в соответствии с законодательством этого государства, ни на то, что ему было незаконно отказано в его предоставлении (см., mutatis mutandis, Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сливенко против Латвии" (Slivenko v. Latvia), жалоба N 48321/99, ECHR 2002-II, §§ 77-78; Решение Европейского Суда по делу "Федорова и другие против Латвии" (Fedorova and Others v. Latvia) от 9 октября 2003 г., жалоба N 69405/01). Следовательно, данная часть жалобы заявителя является явно необоснованной.

Касательно отказа латвийских властей узаконить пребывание заявителя в Латвии Европейский Суд напомнил, что Конвенция не гарантирует человеку права въезда или проживания в государстве, гражданином которого он не является, или что он не будет выдворен оттуда, и что государства, присоединившиеся к Конвенции, согласно определенным принципам международного права, имеют право контролировать въезд, пребывание и выезд лиц, не являющихся их гражданами (см., среди многих прецедентов, Постановление Европейского Суда по делу "Багли против Франции" (Baghli v. France), жалоба N 34374/97, ECHR 1999-VIII, § 45; Постановление Европейского Суда по делу "Бултиф против Швейцарии" (Boultif v. Switzerland), жалоба N 54273/00, ECHR 2001-IX, § 39). Однако в некоторых случаях решения, принимаемые государствами в этой области, могут квалифицироваться как вмешательство в право человека на личную и семейную жизнь, защищаемое пунктом 1 статьи 8 Конвенции.

В настоящем деле Европейский Суд установил, что заявитель въехал на территорию Латвии в возрасте семи лет и что с тех пор он проживал там постоянно, даже во время службы в российской армии. Кроме того, с 1995 г. заявитель поддерживает брачные отношения с женщиной, являющейся "негражданином, постоянно проживающим на территории" Латвии, от которой у него есть дочь, которая также постоянно проживает на латвийской земле. Эти отношения уже существовали в момент подачи заявителем последнего прошения о предоставлении ему вида на жительство, поэтому Европейский Суд допустил, что заявитель имеет право ссылаться на это в своей жалобе (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Багли против Франции", § 36). И наконец, очевидно, что за время своего долгого проживания в Латвии заявитель завязал в этой стране личные, социальные и экономические отношения, на которых строится частная жизнь любого человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сливенко против Латвии" (Slivenko v. Latvia), жалоба N 48321/99, ECHR 2003, § 96).

Вместе с тем, что касается отца заявителя, постоянно проживающего в Латвии, Европейский Суд счел, что заявитель не может говорить о существовании "семейной жизни" с ним. Действительно, отношения между взрослыми детьми и их родителями, не составляющими семейную ячейку, пользуются защитой статьи 8 Конвенции только в том случае, когда существуют дополнительные доказательства иждивенческой зависимости, а не просто обычная привязанность (см., в частности, Решение Европейского Суда по делу "Кваки-Нти и Дюфи против Нидерландов" (Kwakye-Nti and Dufie v. Netherlands) от 7 ноября 2000 г., жалоба N 31519/96). В данном деле заявитель привел недостаточно доказательств преклонного возраста и болезни своего отца, поэтому Европейский Суд счел, что никакой особой иждивенческой зависимости не было выявлено. Однако Европейский Суд примет во внимание отношения заявителя с его отцом как один из аспектов, характеризующих его "личную жизнь" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сливенко против Латвии", § 97).

И наконец, Европейский Суд отметил, что не было вынесено никакого официального решения о выдворении заявителя. Однако он напомнил, что, как и любое другое положение Конвенции или Протоколов к ней, статья 8 Конвенции должна толковаться так, чтобы гарантировать конкретные и реальные права человека, а не теоретические и иллюзорные права (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy) от 13 мая 1980 г., Series А, N 37, р. 16, § 33; Постановление Европейского Суда по делу "Серинг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom) от 7 июля 1989 г., Series А, N 161, р. 34, § 87). Кроме того, статья 8 Конвенции, касающаяся права на личную и семейную жизнь, в основном имеет цель защитить человека от незаконного вмешательства со стороны государственных органов. При этом она не только вынуждает государство воздерживаться от подобного вмешательства: к этому обязательству, скорее негативному, добавляются позитивные обязанности, связанные с реальным уважением личной и семейной жизни человека (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Гюль против Швейцарии" (Ghl v. Switzerland) от 19 февраля 1996 г., Reports 1996-I, рр. 174-175, § 38; Постановление Европейского Суда по делу "Иньякколо-Дзениде против Румынии" (Ignaccolo-Zenide v. Romania), жалоба N 31679/96, ECHR 2000-I, § 94; Постановление Европейского Суда по делу "Мееми против Франции" (Mehemi v. France), жалоба N 53470/99, ECHR 2003, § 45). Другими словами, недостаточно, чтобы принимающее государство воздержалось от выдворения человека; нужно еще, чтобы оно ему обеспечило возможность осуществлять данные права, принимая, если необходимо, действенные меры.

Таким образом, Европейский Суд счел, что отказ латвийских властей выдать заявителю вид на жительство представляет собой вмешательство в осуществление его права на личную и семейную жизнь. Подобное вмешательство противоречит статье 8 Конвенции, если оно не оправдано с точки зрения пункта 2 этой статьи, то есть если было "предусмотрено законом", преследовало одну или несколько законных целей, которые перечислены в этом положении, и было "необходимо в демократическом обществе" для достижения этих целей.

ii. Обоснованность необходимости вмешательства

Европейский Суд отметил, что, отклоняя ходатайство заявителя о его регистрации, Управление по делам гражданства и миграции основывалось на положениях Российско-латвийского договора о выводе Вооруженных Сил Российской Федерации с территории Латвии, а также на положениях Закона об иностранцах. Европейский Суд напомнил, что в упоминавшемся выше Постановлении по делу "Сливенко против Латвии" он констатировал, что со стороны латвийских властей применение вышеуказанного Договора соответствовало критерию "законности" с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции (loc. cit., (§§ 100-109), и у него нет причин для того, чтобы прийти к другому выводу в рассматриваемом деле. Действительно, Европейский Суд счел, что статья 2 Договора сформулирована достаточно ясно в том смысле, что она обязывает всех лиц, состоящих на службе в войсках российской армии, расположенных в Латвии, покинуть эту страну до 31 августа 1994 г., а статья 15 также ясно говорит о незамедлительном вступлении в силу данного Договора. Заявитель соответствовал определению вышеуказанной статьи 2 на момент подписания Договора, поэтому Европейский Суд не считает себя вправе ставить под сомнение применимость этой статьи к заявителю, определенную национальными судебными органами (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Гроппера Радио АГ" и другие против Швейцарии" ("Groppera Radio AG" and Others v. Switzerland) от 28 марта 1990 г., Series А, N 173, р. 26, § 68). В то же время Европейский Суд отметил, что статья 49 Закона об иностранцах устанавливает приоритет международных договоров по отношению к национальному законодательству. К тому же он напомнил, что в первую очередь толкование и применение положений национального права, включая те, которые основаны на международных соглашениях, в которых участвует Латвия, ложится на национальные судебные органы и что, не видя в их решениях ничего противозаконного, Европейский Суд не счел себя вправе оспаривать эти решения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сливенко против Латвии", § 105; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аманн против Швейцарии" (Amann v. Switzerland), жалоба N 27798/95, ECHR 2000-II, § 52). Таким образом, Европейский Суд счел, что упомянутое в жалобе вмешательство было "предусмотрено законом" согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции.

Что касается законности цели этого вмешательства, а также вопроса, было ли это вмешательство "необходимым в демократическом обществе", Европейский Суд счел необходимым напомнить общие выводы, которые сформулированы в Постановлении по упоминавшемуся выше делу "Сливенко против Латвии":

а) выселение лиц, определенных Российско-латвийским договором 1994 г., преследует законную цель - защиту национальной безопасности Латвии. Эта цель не может рассматриваться отдельно от более широкого контекста мероприятий, осуществляемых согласно конституционному и международному праву после восстановления независимости Латвии (loc. cit., § 111). Точнее, требование вывода вооруженных сил одного независимого государства (России) с территории другого независимого государства (Латвии) представляет собой с точки зрения Конвенции законный способ решения различных политических, социальных и экономических проблем, связанных с прекращением существования СССР. Дело в том, что по сути Российско-латвийский договор предусматривает выселение всех военных, относящихся к российским вооруженным силам (включая и тех, кто демобилизовался до вступления в силу договора). Это положение не подлежит критике с точки зрения статьи 8 Конвенции, так как по Договору Россия обязана принять на своей территории всех своих военных, независимо от происхождения и гражданства каждого из них (loc. cit., § 116).

b) Если предположить, что в каком-то конкретном случае произошло вмешательство в права, гарантированные статьей 8 Конвенции, то это вмешательство обычно не бывает слишком серьезным, учитывая условия службы военных. Это касается, в частности, военных, находящихся на действительной службе, и членов их семей: в действительности их выселение схоже с переводом на другое место службы, который мог произойти и при других условиях, в ходе их обычной военной карьеры. Кроме того, вполне очевидно, что постоянное присутствие представителей действующей армии иностранного государства вместе с их семьями представляется несовместимым с понятием суверенитета независимого государства и угрожающим для национальной безопасности. Таким образом, заинтересованность общества в том, чтобы военные действующей армии и их семьи покинули данную территорию, естественно преобладает над заинтересованностью отдельного человека остаться в этой стране (loc. cit., § 117).

c) В то же время Европейский Суд напомнил, что жесткое, формальное и неизбирательное применение положений Российско-латвийского договора, безо всякой возможности учитывать положение лиц, которых внутригосударственное право не освобождает от выселения, может оказаться нарушением статьи 8 Конвенции. Действительно, даже в тех случаях, когда в соответствии с Договором люди подлежат выселению, их выселение может оказаться необоснованным согласно Конвенции, учитывая особое положение конкретного человека. Так, обоснование необходимости выселения неравнозначно для военных, ушедших в отставку, и для членов их семей, законные личные интересы которых должны учитываться с большим вниманием и чье присутствие в стране представляет меньшую угрозу национальной безопасности (loc. cit., § 117-118). Иными словами, чтобы поддерживать равновесие между общественными и личными интересами, не следует применять выселение или подобные ему меры в тех случаях, когда эта мера непропорциональна преследуемой законной цели (loc. cit., § 122).

Европейский Суд рассмотрит положение заявителя в свете вышеуказанных выводов.

Во-первых, Европейский Суд отметил, что в момент подписания Российско-латвийского договора заявитель состоял на действительной военной службе в качестве рядового в подразделении российской армии, расположенном в Латвии. По этому пункту данное дело в корне отличается от дела "Сливенко против Латвии", в котором обе заявительницы были супругой и дочерью российского военного, подпадавшего под действие договора (loc. cit., § 114). Следовательно, законный интерес латвийских властей в том, чтобы Колосовский покинул страну, был значительно выше, чем в случае Татьяны Сливенко и ее дочери.

Во-вторых, Европейский Суд отметил, что вся жизнь заявителя была тесно связана с советской (а впоследствии российской) армией. Сын действующего военного, он родился на базе советской армии, в то время находившейся в Восточной Германии. В возрасте семи лет он последовал за своим отцом, переведенным в другую воинскую часть в Добеле (Латвия), где его отец служил до своей демобилизации. В июне 1993 г. заявитель вступил в ряды российской армии. В этом тоже данное дело радикально отличается от дела "Сливенко против Латвии". В самом деле, глава семьи Николай Сливенко стал профессиональным советским военным в 1970-е годы, когда латвийская территория входила в состав СССР (loc. cit., § 16). После распада СССР дивизии советской армии, расположенные в Латвии, перешли в ведение штаба российской армии, так что, начав службу в войсках советской армии, Николай Сливенко в момент демобилизации оказался российским офицером (loc. cit., §§ 17, 21). В отличие от него Колосовский добровольно вступил в ряды российской армии почти через два года после официального восстановления независимости Латвии. Независимо от мотива заявителя, побудившего его на этот шаг, Европейский Суд счел, что в то время международное правовое положение обоих государств не оставляло сомнений; следовательно, заявитель не мог не знать, что, поступая на службу в одно из подразделений иностранной армии, расположенное на территории суверенного государства и подлежащее рано или поздно расформированию, он должен был взвесить все последствия этого шага.

По утверждению заявителя, его решение о поступлении на службу в российскую армию было мотивировано исключительно первоначальным отказом латвийских властей выдать ему вид на жительство в Латвии; такая уловка позволила ему оставаться на латвийской территории. Однако Европейский Суд сослался на вывод, касающийся особых условий военной службы в целом (см. выше). Таким образом, в течение всего срока своей службы в российской армии (даже если предположить, что он не подпадает под действие Российско-латвийского договора) заявитель мог в любой момент ожидать, что российское высшее командование переведет его на другое место службы, которое, вероятно, будет расположено за пределами Латвии. В итоге Европейский Суд счел, что заявитель сам себя поставил в более невыгодное с юридической точки зрения положение, чем то, в котором он находился, и он не мог не знать о последствиях этого.

Говоря о личных и семейных связях заявителя в Латвии, Европейский Суд установил, что заявитель жил в Латвии с 1978 г., то есть с семи лет, закончил здесь школу и работал в течение некоторого времени. Учитывая эти обстоятельства, Европейский Суд охотно допускает, что заявитель завязал здесь личные и социальные отношения за пределами строго военной области. Однако из документов дела и из замечаний сторон следует, что заявитель провел большую часть своей жизни рядом с советской (российской) военной базой в Добеле и в основном проживал в здании, принадлежавшем армейской "коммунально-эксплуатационной части" (см. выше). Следовательно, в этой части данное дело отличается от дела "Сливенко против Латвии" (loc. cit., § 123).

Известно также, что c 1995 г. заявитель поддерживает брачные отношения с женщиной, которая постоянно проживает в Латвии на законных основаниях, и что с 1996 г. у них есть дочь, которая имеет такой же статус, как и его гражданская жена. Не отрицая важности этих семейных связей, Европейский Суд счел, однако, что они не играют определяющей роли в данном деле. С одной стороны, Европейский Суд отметил, что когда в 1995 г. заявитель вступил в эти брачные отношения, он уже получил официальный отказ на свое ходатайство о предоставлении ему вида на жительство, и ни он, ни его гражданская жена не могли не знать о незаконности положения, в котором он находился (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства" (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. United Kingdom) от 28 мая 1985 г., Series А, N 94, р. 34, § 68; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Багли против Франции", § 48; Решение Европейского Суда по делу "Шебашов против Латвии" (Shebashov v. Latvia) от 9 ноября 2000 г., жалоба N 50065/99). С другой стороны, Европейский Суд не усмотрел доказательств того, что Латвия является единственным местом, где заявитель, его гражданская жена и дочь могут вести нормальную семейную жизнь. Действительно, из материалов дела известно, что заявитель имеет российское гражданство, его гражданская жена - русская по национальности и что их родной язык - русский. Это означает, что у них не должно быть особых трудностей при социальной и культурной адаптации в России, даже если при переезде они будут испытывать определенные неудобства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гюль против Швейцарии", р. 176, § 42; Решение Европейского Суда по делу "Карузо против Швейцарии" (Caruso v. Switzerland) от 10 февраля 2000 г., жалоба N 54448/00).

И наконец, поскольку заявитель ссылался на личные отношения со своим отцом, который проживает в Латвии на законных основаниях, Европейский Суд напомнил свои выводы об отсутствии особой иждивенческой зависимости последнего по отношению к заявителю (см. выше). По сути, заявитель не представил доказательств ни одного препятствия, которое помешало бы ему по визе навещать своего отца или принимать его у себя в России.

Учитывая все вышесказанное, Европейский Суд счел, что, принимая во внимание тот факт, что общественные интересы (в данном деле вывод иностранных войск с территории Латвии) преобладают над личными интересами заявителя, который желал бы остаться в Латвии, латвийские власти не переступили пределы, определенные пунктом 2 статьи 8 Конвенции. Поэтому нет никаких оснований говорить о нарушении прав заявителя в данном деле.

Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

2. Отказ зарегистрировать отцовство заявителя

а) Доводы сторон и третьей стороны

Касательно отказа сотрудника, ведающего актами гражданского состояния, вписать фамилию заявителя в книгу записи актов гражданского состояния и в свидетельство о рождении его несовершеннолетней дочери власти Латвии сразу же подняли вопрос об отклонении данной части жалобы, так как не были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты. В связи с этим власти Латвии напомнили, что согласно статье 10 Закона об актах гражданского состояния заявитель имеет право обжаловать действия этого сотрудника в суде. Если бы заявитель попытался обратиться в суд, то национальные судебные органы могли бы изучить вопрос о том, может ли отсутствие вида на жительство служить веской причиной отказа человеку в официальном признании его отцовства. В связи с этим власти Латвии считали, что заявитель не до конца использовал все возможности, которые предоставляет ему латвийское законодательство.

В качестве дополнения власти Латвии напомнили, что события, послужившие поводом для этого пункта обвинения, произошли в 1996 г., то есть до 27 июня 1997 г., когда Латвия присоединилась к Конвенции. Поэтому данная часть жалобы должна быть отклонена как несовместимая ratione temporis с положениями Конвенции.

И наконец, если предположить, что данная часть жалобы является приемлемой, несмотря на вышеуказанные препятствия, власти Латвии считали, что отказ должностного лица зарегистрировать заявителя как отца его дочери не может лишить его права поддерживать нормальные семейные отношения со своим ребенком. По утверждению властей Латвии, если бы заявитель выполнил законные требования латвийских властей, то его фамилия обязательно была бы вписана в книгу записи актов гражданского состояния и в свидетельство о рождении его дочери.

Заявитель отметил, что в апреле 2002 г. его отцовство наконец-то было зарегистрировано; однако он считал, что нарушение статьи 8 Конвенции все же имело место.

Власти Российской Федерации также считают, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

b) Мнение Европейского Суда

Если допустить, что данный пункт обвинения согласуется ratione temporis с Конвенцией, Европейский Суд напомнил, что согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции жалоба может быть принята к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, согласующиеся с принципами международного права. Это правило дает государствам возможность предупредить или отклонить обвинения, выдвинутые против них, до того как обращаться в Европейский Суд (см., среди прочих прецедентов, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. Latvia), жалоба N 25803/94, ECHR 1999-V, § 74). Положение статьи 35 Конвенции основано на гипотезе, указанной в статье 13 Конвенции, с которой она тесно связана, что внутригосударственный порядок дает все возможности борьбы с данными нарушениями (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kud"a v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, § 152). В этом же ключе пункт 1 статьи 35 Конвенции требует применения всех доступных инструментов - как в теории, так и на практике, - которые могут исправить все пункты, по которым выдвигаются обвинения (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Аксой# против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, рр. 2275-2276, §§ 51-52).

Кроме того, Европейский Суд напомнил, что пункт 1 статьи 35 Конвенции предусматривает также разделение бремени доказательств. Государство, утверждающее, что не все внутренние возможности были исчерпаны, должно доказать в Европейском Суде, что такие возможности существовали в рассматриваемый период. Если это доказано, то заявитель, в свою очередь, должен доказать, что его обращения в компетентные органы не принесли результатов или что определенные обстоятельства не позволили ему этим воспользоваться (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "Беис против Греции" (BeVs v. Greece) от 20 марта 1997 г., Reports 1997-II, р. 569; упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции", § 76; Постановление Европейского Суда по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, ECHR 1999-IX, § 57).

В настоящем деле власти Латвии утверждали, что заявитель не исчерпал средства, указанные в статье 10 Закона об актах гражданского состояния, которая гласит: "...необоснованный или незаконный отказ должностного лица в регистрации акта гражданского состояния... дает право заинтересованному лицу обращаться в суд". По сведениям, которыми располагает Европейский Суд, заявитель не обращался в суд по этому поводу. Более того, в своих письменных замечаниях, представленных в качестве ответа на замечания властей Латвии, он не привел никаких доказательств неэффективности попыток решения этого вопроса процедурным путем. Со своей стороны, в свете критериев, установленных судебной практикой, Европейский Суд не усмотрел никаких причин, чтобы считать такое средство правовой защиты несоответствующим требованиям пункта 1 статьи 35 Конвенции. Он напомнил, что простое сомнение в успешных перспективах подаваемого ходатайства, которое не обязательно потерпит неудачу, не оправдывает отказ от подачи этого ходатайства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, Р. 1212, § 71).

Таким образом, заявитель не исчерпал средства правовой защиты, предоставляемые латвийским законодательством, неэффективность которых не была доказана; поэтому следует удовлетворить предварительные возражения властей Латвии по данной части жалобы. В этом случае Европейский Суд не счел необходимым обсуждать вопрос о том, может ли заявитель считать себя "жертвой" нарушения прав согласно статье 34 Конвенции.

Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена ввиду неисчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

С. Жалоба на основании статьи 12 Конвенции

Заявитель настаивал на том, что отказ латвийских властей зарегистрировать его брак с женщиной, поддерживающей с ним брачные отношения, является нарушением статьи 12 Конвенции, которая гласит:

"Мужчины и женщины, достигшие брачного возраста, имеют право вступать в брак и создавать семью в соответствии с национальным законодательством, регулирующим осуществление этого права".

а) Доводы сторон и третьей стороны

Власти Латвии выдвинули предварительные возражения против рассмотрения данной части жалобы, аналогичные тем, которые касались предыдущей части жалобы. Они считали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, так как он не обращался в латвийские судебные органы с иском, предусмотренным статьей 10 Закона об актах гражданского состояния. Кроме того, власти Латвии напомнили, что ходатайство заявителя о том, чтобы ему было предоставлено разрешение вступить в брак, было отклонено в 1996 г., то есть до 27 июня 1997 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении Латвии. Таким образом, данная часть жалобы несовместима ratione temporis с положениями Конвенции.

Кроме того, если предположить, что данная часть жалобы может быть объявлена приемлемой, власти Латвии считали, что статья 12 Конвенции не была нарушена. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "F. против Швейцарии" (F. v. Switzerland) от 18 декабря 1987 г. (Series А, N 128), они напомнили, что право вступления в брак и основания семьи определяется национальным законодательством государств, присоединившихся к Конвенции, и во всех этих государствах оно подчиняется условиям, связанным с формой и содержанием (loc. cit., § 32). По данному делу такое условие определяет пункт 3 статьи 15 Закона об актах гражданского состояния, требующий, чтобы хотя бы один из супругов имел разрешение на постоянное проживание в Латвии, а второй находился на латвийской территории на законных основаниях.

Со своей стороны заявитель и власти Российской Федерации заявили, что статья 12 Конвенции была явно нарушена.

b) Мнение Европейского Суда

Как и по вопросу об отказе латвийских властей зарегистрировать отцовство, Европейский Суд установил, что заявитель не обращался с жалобой на поведение должностных лиц, что предусмотрено статьей 10 Закона об актах гражданского состояния, и что он не представил никакого объяснения, способного перевесить доводы властей Латвии по данному вопросу. Поэтому Европейский Суд счел, что согласно статье 12 Конвенции предварительные возражения властей Латвии должны быть приняты.

Следовательно, данная часть жалобы также должна быть отклонена ввиду неисчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

На этих основаниях Суд большинством голосов:

объявил неприемлемой остальную часть жалобы.

Секретарь Секции Суда

С. Нильсен

Председатель Палаты

Х. Розакис

_____________________________

* - Это произошло после вступления Российской Федерации в дело в качестве третьей стороны. - Примеч. перев.

** - Так в тексте Решения. Европейский Суд явно погрешил против истины и не обратил внимание на то, что заявитель является гражданином Латвийской ССР (Латвии). - Примеч. перев.