Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 декабря 2010 г. Дело "Кузьменко (Kuzmenko) против Российской Федерации" (жалоба N 18541/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Кузьменко (Kuzmenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 18541/04)

Постановление Суда

Страсбург, 21 декабря 2010 г.

По делу "Кузьменко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 2 декабря 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 18541/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Татьяной Михайловной Кузьменко (далее - заявительница) 10 марта 2004 г.

2. Интересы заявительницы представлял С. Кирюхин, адвокат, практикующий в г. Орске. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявительница, в частности, утверждала, что она подверглась жестокому обращению со стороны милиции и что эффективное расследование происшествия не проводилось.

4. 19 июня 2007 г. Председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1975 году и проживает в г. Орске Оренбургской области.

A. Версии сторон о событиях 22 сентября 2001 г.

6. Вечером 22 сентября 2001 г. сотрудники милиции задержали мужа заявительницы по подозрению в нарушении общественного порядка и доставили его в ближайший отдел милиции, расположенный в здании общежития. Заявительница последовала за ним. По словам заявительницы, в ответ на ее просьбы отпустить мужа сотрудник милиции Ш. схватил ее за волосы и ударил три раза головой о стену. Затем он приковал ее наручниками к радиатору отопления в коридоре общежития. Она была освобождена несколько часов спустя.

7. Власти Российской Федерации оспорили версию событий заявительницы, утверждая, что заявительница, которая была пьяна, сопровождала сотрудников милиции и своего мужа до отдела милиции, требуя сообщить ей о причине задержания ее мужа и освободить его. По версии властей Российской Федерации, заявительница пыталась сопротивляться задержанию мужа, хватала сотрудников милиции за форменную одежду и использовала нецензурные выражения. По прибытии в отдел заявительница пыталась заблокировать дверь и пнула по ноге сотрудника милиции Ш. После того, как сотрудники милиции закрыли входную дверь, заявительница выбила стекло в двери, открыла ее и вошла в отдел. Она сопровождала свои действия угрозами в адрес сотрудников и говорила, что она добьется их увольнения из милиции. Столкнувшись с насилием и сопротивлением со стороны заявительницы, сотрудник Ш. применил физическую силу и надел на нее наручники.

8. Днем 23 сентября 2001 г. заявительница обратилась в Орскую городскую больницу N 2 с жалобой на головную боль, тошноту, головокружение и рвоту. Ей был поставлен диагноз "сотрясение мозга" и назначено амбулаторное лечение. Лечащий врач также отметил синяки на лбу, груди, плечах и затылочной части головы заявительницы.

B. Уголовное разбирательство

9. Против сотрудника милиции Ш. было возбуждено уголовное дело по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями. Прокуратурой было предъявлено обвинение в причинении травм заявительнице в виде сотрясения мозга, телесных повреждений и ушибов на левой части лица и в том, что он превысил свои должностные полномочия, приковывая заявительницу наручниками к радиатору.

10. 28 сентября 2001 г. заявительница была подвергнута судебно-медицинской экспертизе. По окончании экспертизы было составлено заключение, которое в соответствующей части указывало следующее:

"[имеется] отек мягких тканей левой стороны лба [заявительницы], сопровождаемый синевато-желтым кровоподтеком, размером три сантиметра в ширину и три сантиметра в длину... [и] три кровоподтека, размерами от семи сантиметров в ширину и семи сантиметров в длину, и двумя сантиметрами в ширину и двумя сантиметрами в длину, на задней стороне нижней трети ее правого плеча. Имеются аналогичные кровоподтеки на ладонной поверхности правого предплечья (синяк размером один сантиметр в длину и один сантиметр в ширину) и на задней части правого предплечья (два кровоподтека: размером один сантиметр в ширину и один сантиметр в длину и три сантиметра в ширину и три сантиметра в длину; [имеются кровоподтеки], размером четыре сантиметра в ширину и четыре сантиметра в длину, на ...левом плече, [имеются] аналогичные многочисленные кровоподтеки на левом запястье и левом предплечье [заявительницы]... размерами от 3х3 до 4х5 см".

Эксперт пришел к заключению, что заявительница перенесла сотрясение, получила кровоподтеки на лице, которые были причинены недавно тупым предметом и причинили легкий вред ее здоровью. Он перечислил множественные кровоподтеки на руках и плечах заявительницы, определив, что они также являлись результатом ударов твердым тупым предметом и были нанесены в то же время, что и раны на голове. Наконец, эксперт рассмотрел предположение о том, что заявительнице была нанесена травма груди; это было предварительным диагнозом, который был ей поставлен в больнице. Эксперт не обнаружил травм груди и не нашел доказательств в поддержку этого предварительного диагноза.

11. После проведения второй судебно-медицинской экспертизы заявительницы 23 января 2002 г. эксперты сделали такие же выводы, что касается расположения ран и их природы, они также установили, что раны могли быть нанесены при обстоятельствах, описанных заявительницей.

12. В марте 2002 г. дело было направлено в суд Ленинского района г. Орска. Однако 17 апреля 2002 г. районный суд возвратил дело в прокуратуру с требованием устранить определенные процессуальные ошибки, которые нарушали права обвиняемого. Далее суд первой инстанции указал, что необходимо проведение комплексной судебно-медицинской экспертизы заявительницы, чтобы "разрешить определенные противоречия двух первых заключений экспертов".

13. 24 января 2003 г. комплексная судебно-медицинская экспертиза, назначенная районным судом, подтвердила, что у заявительницы имелась черепно-мозговая травма, включающая кровоподтек и рану мягкой ткани левой стороны лба, повреждение мягкой ткани затылочной части головы и сотрясение, множественные кровоподтеки на руках и повреждение мягких тканей левой стороны груди, что являлось результатом нескольких ударов тяжелым тупым предметом с маленькой площадью. Отметив, что травмы, возможно, были нанесены в ситуации, указанной заявительницей, эксперты далее утверждали, что их различное расположение и, в частности, то, что раны были расположены на лбу и затылке заявительницы, и их количество исключают нанесение их самой заявительницей.

14. 17 марта 2003 г. Ленинский районный суд оправдал Ш. по всем обвинениям, не усмотрев в его действиях состава преступления. Районный суд основал свое решение на показаниях обвиняемого, заявительницы и ее мужа, четырех сотрудников милиции, Б., М., Т. и С., пяти свидетелей, А., Г., К., Б. и И. и мнении судебного эксперта П. Они показали следующее:

- обвиняемый подтвердил, что 22 сентября 2001 г. он и его напарник Т. задержали мужа заявительницы. Заявительница, которая была пьяна, подошла и потребовала, чтобы отпустили ее мужа. Она использовала оскорбительные выражения, хватала сотрудников милиции за одежду и не реагировала на их предупреждения. Когда сотрудники вошли в отдел милиции, заявительница пыталась препятствовать закрытию входной двери и ударила ответчика по ноге. Когда ответчику удалось закрыть входную дверь, заявительница разбила стекло в двери, открыла ее и вошла в здание. Ответчик утверждал, что у него не было другого выхода, как надеть на заявительницу наручники и приковать ее к батарее рядом с входной дверью. Однако она продолжала вести себя агрессивно. Она разбила другое стекло входной двери и использовала нецензурные выражения. Ответчик утверждал, что он не бил заявительницу. Он не смог объяснить причину травм у заявительницы, отметив, что во время задержания ее мужа повреждений у нее не было и что она могла нанести их себе сама;

- заявительница признала, что, находясь под воздействием алкоголя, она пыталась предотвратить задержание мужа и хватала сотрудников милиции за форму, использовала оскорбительные выражения. Далее она утверждала, что после того, как она разбила стекло входной двери и вошла в отдел милиции, ответчик схватил ее за волосы и три раза ударил ее головой о стену. Затем он приковал ее наручниками к радиатору отопления;

- муж заявительницы подтвердил, что его жена сопровождала его в отдел милиции. В отделении он слышал звук разбитого стекла, затем крик его жены, затем снова звук разбитого стекла. Он не видел, каким образом его жена получила травмы;

- свидетельницы А. и Г. показали, что видели заявительницу и ее мужа вечером 22 сентября 2001 г. до приезда милиции, и они не видели предполагаемого избиения сотрудниками милиции;

- сотрудники милиции Б. и М. указали, что они прибыли в отдел милиции около 22 часов 22 сентября 2001 г. Они видели заявительницу прикованной к радиатору в коридоре. Она вела себя агрессивно и была пьяна. Вокруг нее на полу находились осколки стекла. У нее не было видимых повреждений. Сотрудники милиции отметили, что Ш. объяснил им, что надел наручники на заявительницу, чтобы успокоить ее. После того, как заявительница была отпущена, она вновь стала угрожать сотрудникам милиции, употребляя оскорбительные выражения;

- свидетельницы К. и Б. сообщили районному суду, что 22 сентября 2001 г., около 22 часов, они проходили по коридору общежития. Они отметили, что заявительница была прикована к радиатору отопления. Она была пьяна и вела себя агрессивно и употребляла оскорбительные выражения. Заявительница не задавала вопросов и не предъявляла требований;

- свидетельница И., которая работала в общежитии консьержкой, сообщила, что она разговаривала с заявительницей вечером 22 сентября 2001 г. и что заявительница подтвердила, что разбила стекло, чтобы привлечь внимание к ее ситуации;

- сотрудник милиции Т. подтвердил показания обвиняемого;

- сотрудник милиции С. показал, что заявительница пожаловалась на то, что ответчик избил ее. Он видел синяк на ее руке выше запястья и рану на лбу. Заявительница была направлена на судебно-медицинскую экспертизу;

- судебно-медицинский эксперт П. сообщил районному суду, что по указанию заместителя районного прокурора он провел судебно-медицинскую экспертизу заявительницы и подготовил заключение. Он отметил, что у заявительницы имелось сотрясение, повреждение ткани и кровоподтек на лице, кровоподтек на правой стороне лба и кровоподтеки на руках. Эксперт отметил, что его заключение соответствовало результатам комплексной судебно-медицинской экспертизы заявительницы.

15. Рассмотрев доводы, районный суд заключил, что доказательств избиения заявительницы обвиняемым не получено. Что касается факта применения обвиняемым наручников к заявительнице, районный суд указал:

"Действия обвиняемого Ш. являлись законными и правомерными и были вызваны противоправным поведением потерпевшей [заявительницы], которая совершила правонарушение. Применение специального средства - наручников - являлось законным, направленным на то, чтобы прекратить продолжающееся правонарушение [заявительницы], которая действовала непредсказуемо, представляла опасность для сотрудников милиции и других лиц, которые проходили по коридору здания. [Заявительница] могла нанести различные травмы лицам, разбивая стекло [в двери]. Потерпевшая не нуждалась в медицинской помощи и не просила о ней. У потерпевшей не было видимых травм, которые требовали медицинской помощи. Когда он надел наручники и задержал супругов [заявительницу и ее мужа], обвиняемый доложил... своему начальнику, таким образом, полностью исполнив свои обязанности с точки зрения закона".

Заявительница и прокурор обжаловали приговор.

16. 22 апреля 2003 г. Оренбургский областной суд оставил приговор районного суда без изменения. Определение областного суда в соответствующей части указывало:

"Что касается травм, полученных потерпевшей.

Ш. категорически утверждал, что не бил [заявительницу]. Свидетелей этого не было. Утверждения потерпевшей в отношении происхождения ее травм не подтверждены судебно-медицинскими экспертизами.

Соответственно, как следует из заключения судебно-медицинской экспертизы... [у заявительницы] имелись травмы в виде сотрясения, ран и кровоподтеков на лице, на левой стороне лба. Эксперт П., который провел первоначальную судебно-медицинскую экспертизу, был допрошен судом первой инстанции и указал, что если бы было установлено, что [заявительница] ударилась головой, она могла бы получить эти травмы... но утверждать это не представляется возможным.

Согласно заключению комплексной судебно-медицинской экспертизы у [заявительницы] имелись повреждения в виде черепно-мозговой травмы (ушиб и рана мягких тканей левой стороны лба, рана мягких тканей затылочной области головы и сотрясение), множество кровоподтеков на руках и ушиб мягких тканей левой области груди.

С учетом общей картины телесных повреждений судебно-медицинский эксперт заключил, что потерпевшая не могла причинить их себе сама.

Однако в настоящем деле при обвинении учитывались только травмы, зафиксированные на лбу потерпевшей. Травмы [заявительницы] на затылочной части головы и травмы груди не были учтены при предъявлении обвинений Ш. Принимая этот факт во внимание, прокуратура и суд не могут выйти за рамки обвинительного заключения и не могут рассматривать в судебном разбирательстве никакие дополнительные вопросы, которые могут привести к дальнейшим обвинениям.

Суд также находит, что эти травмы не могут быть учтены при решении вопроса, могла ли заявительница причинить эти травмы себе сама. Соответственно, прокурор не опроверг довод Ш., что [заявительница] могла причинить травмы левой части головы, что привело к сотрясению".

C. Иск о возмещении вреда

17. 27 июля 2003 г. заявительница предъявила иск к Орскому городскому управлению внутренних дел и Министерству финансов о возмещении морального вреда, причиненного незаконными действиями Ш.

18. 5 декабря 2003 г. Ленинский районный суд г. Орска, ссылаясь на приговор от 17 марта 2003 г. этого же суда, отклонил иск заявительницы. Районный суд постановил, что вина Ш. в причинении травм заявительнице не была доказана. Ссылаясь на статью 1 Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания, районный суд отметил "характер" травм заявительницы и тот факт, что ни заявительница, ни Ш. не объяснили "механизм возникновения травм", и постановил, что "травмы могли быть причинены неумышленно в момент, когда к истице были применены законные действия". Районный суд посчитал, что действия, результатом которых явились эти травмы, не могут быть квалифицированы как "пытка".

19. 5 февраля 2004 г. Оренбургский областной суд оставил решение от 5 декабря 2003 г. без изменения, сославшись на факты, установленные районным судом в процессе разбирательства дела Ш. в первой инстанции.

II. Применимое национальное законодательство

A. Расследование преступлений

20. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (действующий с 1 июля 2002 г. - УПК) предусматривает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица или по инициативе следственных органов при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления (статьи 146 и 147). Прокурор осуществляет общий надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия (статья 37). Он вправе давать письменные указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования. В случае отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела прокурор или следователь отказывают в возбуждении уголовного дела мотивированным постановлением, о чем уведомляется заинтересованное лицо. Отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован заявителем надлежащему прокурору или в вышестоящий суд в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК (статья 148). Статья 125 УПК предусматривает судебную проверку решений следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию.

B. Применение силы и специальных средств милицией

Закон Российской Федерации "О милиции" (N 1026-1 от 18 апреля 1991 г.)

21. Сотрудники милиции имеют право применять физическую силу, специальные средства и огнестрельное оружие только в случаях и порядке, предусмотренных Законом "О милиции"; сотрудники изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел - в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (статья 12).

22. Статья 12 Закона "О милиции" предусматривает, что при применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия сотрудник милиции обязан предупредить о намерении использовать физическую силу, специальные средства или огнестрельное оружие. Если промедление в применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия создает непосредственную опасность жизни и здоровью граждан и сотрудников милиции, может повлечь иные тяжкие последствия, такое предупреждение не является обязательным. Сотрудники милиции должны стремиться в зависимости от характера и степени опасности правонарушения и лиц, его совершивших, и силы оказываемого противодействия к тому, чтобы любой ущерб, причиняемый при этом, был минимальным. Сотрудники милиции должны также обеспечить лицам, получившим телесные повреждения, предоставление первой помощи.

23. Согласно статье 13 Закона "О милиции" сотрудники милиции имеют право применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, для пресечения преступлений и административных правонарушений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям, если ненасильственные способы не обеспечивают выполнения возложенных на милицию обязанностей.

24. Статьи 14 и 15 Закона "О милиции" содержат исчерпывающий перечень случаев, когда могут быть применены специальные средства, включая наручники, и огнестрельное оружие. В частности, наручники могут быть использованы для пресечения оказываемого сотруднику милиции сопротивления, для задержания лица, застигнутого при совершении преступления против жизни, здоровья или собственности и пытающегося скрыться, и для доставления задерживаемых лиц в милицию, конвоирования и охраны задержанных, а также лиц, подвергнутых административному аресту и заключенных под стражу, когда они своим поведением дают основание полагать, что могут совершить побег либо причинить вред окружающим или себе или оказывают противодействие сотруднику милиции.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

25. Заявительница жаловалась на то, что сотрудник милиции сильно избил ее и оставил ее в наручниках на несколько часов в унизительном положении, а власти уклонились от эффективного расследования происшествия и наказания преступника в нарушение статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

26. Власти Российской Федерации начали свою аргументацию с привлечения внимания Европейского Суда к обстоятельствам задержания мужа заявительницы и ее бурной реакции на законные действия сотрудников милиции. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявительница неправомерно требовала отпустить ее мужа, который был задержан в соответствии с национальным законодательством, включая информирование лица о причине его задержания. Заявительница, которая при разбирательстве дела в суде первой инстанции этого не отрицала, была пьяна, вела себя агрессивно, пыталась препятствовать задержанию ее мужа, использовала оскорбительные выражения, хватала сотрудников милиции за форменную одежду, угрожала им и даже пнула сотрудника милиции по ноге. Она продолжала свое буйное поведение в отделе милиции, разбив стекло входной двери и ворвавшись в здание. Власти Российской Федерации утверждали, что при таких обстоятельствах применение силы со стороны сотрудников милиции, а также использование наручников в ответ на поведение заявительницы было оправданным и законным. Кроме того, это являлось единственным возможным и эффективным способом, так как никакие ненасильственные меры не были способны успокоить заявительницу. По мнению властей Российской Федерации, сила, примененная против заявительницы, не противоречила гарантиям, изложенным в статье 3 Конвенции. В частности, примененная сила не достигала минимального уровня суровости для применения положений Конвенции. Вред, причиненный заявительнице в результате применения силы, не привел к продолжительным негативным последствиям для ее здоровья и был оценен экспертами как "незначительный". Более того, при применении силы и наручников к заявительнице у сотрудника милиции не было намерения причинить ей физические или психологические страдания или унизить ее. Власти Российской Федерации заключили, что примененная сила не превысила допустимого предела, чтобы считать ее бесчеловечным или унижающим достоинство обращением.

27. Далее власти Российской Федерации рассмотрели довод заявительницы о неэффективности расследования событий, произошедших 22 сентября 2001 г. Они заявили, что российские следственные органы в связи с жалобой заявительницы на жестокое обращение сделали все возможное для эффективного расследования. Они возбудили уголовное дело против сотрудника милиции и подготовили его дело к разбирательству в первой инстанции, собрав необходимые доказательства для вынесения судом обвинительного приговора. По мнению властей Российской Федерации, эти усилия, несмотря на оправдание сотрудника милиции, подтверждают тот факт, что российские власти в деле заявительницы исполнили свои обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции.

28. Заявительница поддержала свою жалобу, ссылаясь на то, что власти Российской Федерации не представили доказательств своего утверждения о том, что действия сотрудника милиции были законными. Заявительница подчеркнула, что задержание ее мужа не имело законного основания, и, соответственно, ее попытки предотвратить задержание были оправданными. В любом случае, реакция сотрудника милиции на ее поведение была необъяснимой и неоправданной. Заявительница отметила, что власти Российской Федерации не оспаривали тот факт, что все ее травмы были нанесены сотрудником милиции. Однако они не объяснили, почему имелась необходимость ударять ее, по крайней мере, три раза головой о стену, как сделал сотрудник милиции. Избитая и прикованная наручниками к радиатору в коридоре общежития, она претерпела унижение и страдание, которые не могут быть оправданы ее собственным поведением.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

29. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции, и что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

(i) Что касается сферы действия статьи 3 Конвенции

30. Как указывал в ряде дел Европейский Суд, статья 3 Конвенции гарантирует одну из важнейших ценностей демократического общества. Даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание, независимо от поведения потерпевшего (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), § 79, Reports of Judgments and Decisions 1996-V). Статья 3 Конвенции не предусматривает исключений, и никакие отступления от нее в порядке применения пункта 2 статьи 15 Конвенции не допускаются даже в случае чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 95, ECHR 1999-V, и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 93, Reports 1998-VIII).

31. Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня является относительной; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как характер и контекст обращения или наказания, манера и метод его применения, его длительность, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, § 162, и Постановление Большой Палаты по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 67, ECHR 2006-IX). Дополнительные факторы включают в себя цель, для которой обращение было применено, а также его намерения или мотивы (см. для сравнения, в частности, Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 64, Reports 1996-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Эгмез против Кипра" (Egmez v. Cyprus), жалоба N 30873/96, § 78, ECHR 2000-XII, и Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 53), а также такие обстоятельства, как атмосфера повышенной напряженности и эмоциональности (см. для сравнения, например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции", § 104).

32. Европейский Суд считает обращение "бесчеловечным", если оно, в частности, являлось умышленным, применялось часами и причинило реальные телесные повреждения, либо интенсивные физические и нравственные страдания (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 120). Обращение считается "унижающим достоинство", если причиняет жертвам чувства страха, тоски или неполноценности, способные унизить и оскорбить их и сломить их физическое и моральное со противление, или когда оно вынуждает потерпевшего действовать против его воли или совести (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства" (Keenan v. United Kingdom), жалоба N 27229/95, § 110, ECHR 2001-III, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Яллох против Германии", § 68).

33. При определении того, может ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, следует иметь в виду установленное в статье 3 Конвенции отличие между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением. Как было отмечено в ранее рассмотренных делах, предполагается, что Конвенция за счет такого отличия должна особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезные и жестокие страдания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 167, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 63, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции", § 96). В дополнение к суровости обращения имеется элемент цели, как признает Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, которая в статье 1 определяет пытку с точки зрения умышленного причинения сильной боли или страдания, в частности, с целью получения информации, наказания или запугивания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы NN 22947/93 и 22948/93, § 115, ECHR 2000-X).

(ii) Установление фактов

34. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что бремя доказывания возлагается на власти, которые должны представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

35. Если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подмена своими выводами оценки фактов, осуществлявшейся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать представленные им доказательства (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), § 29, Series A, N 269). Хотя Европейский Суд не связан выводами судов страны, для того, что бы вынудить его отойти от выводов таких судов о фактах, при обычных обстоятельствах требуются бесспорные элементы (см. Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 100). Однако Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку, когда представлена жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 32).

(b) Применение изложенных принципов в настоящем деле

(i) Установление фактов и оценка суровости жестокого обращения

. Предполагаемое избиение сотрудником милиции

36. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что вечером 22 сентября 2001 г. заявительница имела ожесточенную дискуссию с сотрудниками милиции в отношении задержания ее мужа. Также не оспаривалось, что после попытки заявительницы ворваться в отдел милиции, чтобы добиться освобождения мужа, сотрудник милиции Ш. применил физическую силу против заявительницы и приковал ее наручниками к радиатору отопления в коридоре общежития, в котором располагался отдел милиции. Заявительница провела в таком положении несколько часов и была освобождена без предъявления каких-либо обвинений.

37. Европейский Суд далее отмечает, что 23 сентября 2001 г. заявительница была обследована в больнице, где ей был поставлен диагноз "сотрясение" и назначено амбулаторное лечение. Были также зафиксированы кровоподтеки на ее груди, плечах, лбу и задней части головы (см. § 8 настоящего Постановления). Пять дней спустя судебно-медицинская экспертиза заявительницы подтвердила наличие этих травм, включая травму груди, и пришла к заключению, что они были нанесены тяжелым тупым предметом (см. § 10 настоящего Постановления). Такой же вывод был сделан судебно-медицинской экспертизой заявительницы 23 января 2002 г. Однако на этот раз эксперт уточнил заключение, допустив, что версия событий заявительницы являлась правдоподобной (см. § 11 настоящего Постановления).

38. Европейский Суд в этом отношении отмечает, что сторонами не оспаривалось то, что травмы, установленные судебно-медицинской экспертизой, были нанесены заявительнице в отделе милиции. Европейский Суд придает особое значение тому факту, что ни заявительница, ни власти Российской Федерации не утверждали, что травмы были причинены до конфликта между заявительницей и сотрудниками милиции или что они были причинены самой заявительницей. Соответственно, было установлено "вне всякого разумного сомнения" то, что заявительница получила травмы в результате применения силы сотрудником милиции Ш.

39. С учетом этих обстоятельств, учитывая серьезность травм заявительницы, на власти Российской Федерации возлагается бремя представления убедительных доводов о том, что применение силы не являлось избыточным (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Зелилоф против Греции" (Zelilof v. Greece), жалоба N 17060/03, § 47).

40. Европейский Суд отмечает, что конкретные обстоятельства и интенсивность применения силы к заявительнице оспаривались сторонами и являлись предметом нескольких несовпадающих оценок прокуратуры и судебных органов. Власти Российской Федерации утверждали, что примененная сила была строго соразмерна и необходима, так как заявительница вела себя агрессивно, пнула по ноге сотрудника милиции, когда пыталась войти в отдел милиции, и была опасна для сотрудников и других лиц, которые в это время могли проходить по коридору общежития. Они утверждали, что насильственные действия против заявительницы, предпринятые сотрудником милиции Ш., были совершены при исполнении служебных обязанностей. Заявительница не оспаривала того, что она ворвалась в отдел милиции, ослушавшись приказа сотрудника милиции Ш. Однако со ссылкой на заключения судебно-медицинских экспертиз, указывавших на то, что у нее имелись множественные раны рук, плеч и груди и серьезная травма головы, она утверждала, что сотрудник Ш. несколько раз ударил ее головой об стену и применил чрезмерную силу, надевая на нее наручники.

41. Европейский Суд отмечает довод властей Российской Федерации о том, что сила была применена законно в связи с буйным поведением заявительницы. Он принимает во внимание, что при разрядке обстановки, поддержании порядка, предотвращении правонарушения, задержании предполагаемых преступников и защите себя и других лиц сотрудники милиции вправе применить надлежащие средства, включая силу. Тем не менее сила может применяться, только если это неизбежно, и она не должна быть избыточной (см. Постановление Европейского Суда от 12 апреля 2007 г. по делу "Иван Василев против Болгарии" (Ivan Vasilev v. Bulgaria), жалоба N 48130/99, § 63, с дополнительными отсылками). Любая попытка физического воздействия, которая не была строго необходимой в связи с собственным поведением лица, умаляет человеческое достоинство и принципиально нарушает право, предусмотренное статьей 3 Конвенции.

42. Европейский Суд отмечает объяснения властей Российской Федерации о том, что по прибытии к отделу милиции заявительница пыталась войти внутрь. Будучи лишенной доступа, она пнула сотрудника милиции Ш. по ноге, разбила стекло двери и вошла в отдел. Она сопровождала свои действия нецензурными выражениями и угрозами насилия. Сотрудник милиции потребовал, чтобы заявительница прекратила противоправное поведение, но заявительница отказалась подчиниться. Европейский Суд признает, что при таких обстоятельствах у сотрудника, возможно, была необходимость прибегнуть к применению физической силы для предотвращения дальнейших разрушений и чтобы успокоить заявительницу. Он также готов признать, что некоторые травмы на теле заявительницы, такие как небольшие кровоподтеки на запястьях и плечах, могли быть результатом стычки, которая могла произойти между заявительницей и сотрудником Ш., когда последний пытался преодолеть сопротивление заявительницы и закрывал дверь отдела или когда надевал ей наручники. В то же время Европейский Суд учитывает тот факт, что травмы, причиненные заявительнице, не ограничиваются областью ее рук и плеч, что степень кровоподтеков, установленных судебно-медицинской экспертизой, была серьезной и что заявительница получила серьезную травму головы (см. в качестве противоположного примера Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Стефан Илиев против Болгарии" (Stefan Iliev v. Bulgaria), жалоба N 53121/99, § 44).

43. Учитывая степень тяжести травм заявительницы, Европейский Суд не считает, что степень силы, примененной против нее, была необходимой при обстоятельствах данного дела. Он не убежден, что сотрудник милиции Ш. мог разумно считать, что сила, примененная им, была необходима для достижения законных милицейских целей и чтобы добиться повиновения заявительницы. Сила, использованная против заявительницы для предотвращения или прекращения ее буйного поведения, превысила строгую необходимость при данных обстоятельствах. Фактически Европейский Суд считает, что действия сотрудника милиции были несоразмерны вменяемым заявительнице нарушениям и не соответствовали целям, которые он намеревался достичь. Далее Европейский Суд находит, что степень силы, примененной к заявительнице, могла причинить ей душевное и физическое страдание, хотя бы даже это обращение, по-видимому, не привело к длительному расстройству здоровья. При данных обстоятельствах Европейский Суд считает, что заявительница подверглась обращению, которое может быть охарактеризовано как бесчеловечное и унижающее достоинство.

44. Соответственно, с учетом обстоятельств дела Европейский Суд заключает, что государство-ответчик несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции в связи с избиением заявительницы сотрудником милиции в отделе милиции 22 сентября 2001 г., и, соответственно, имело место нарушение этого положения.

. Применение наручников

45. Европейский Суд также учитывает тот факт, что заявительница в течение нескольких часов находилась прикованной наручниками к радиатору отопления в коридоре общежития. Из объяснений властей Российской Федерации следует, что применение наручников было направлено на облегчение цели сотрудника милиции успокоить заявительницу и восстановить порядок. Европейский Суд напоминает, что применение наручников или других инструментов ограничения свободы обычно не вызывает вопроса с точки зрения статьи 3 Конвенции, если мера применена в связи с законным содержанием под стражей и не влечет применения силы или публичной демонстрации, выходящей за рамки того, что разумно считается необходимым. В этом отношении важно учитывать, например, опасность бегства лица или причинения вреда здоровью или ущерба (см. Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1997 г. по делу "Ранинен против Финляндии" (Raninen v. Finland), § 56, Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII, и Постановление Европейского Суда по делу "Мате против Нидерландов" (Mathew v. Netherlands), жалоба N 24919/03, § 180, ECHR 2005). Однако способ применения такой силы против заявителя не должен превышать минимального уровня суровости, предусмотренного прецедентными нормами Европейского Суда в статье 3 Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Невмержицкий против Украины" (Nevmerzhitsky v. Ukraine), жалоба N 54825/00, § 94, ECHR 2005-II). Оценивая описание сторонами событий, которые произошли в отделе милиции 22 сентября 2001 г., Европейский Суд отмечает, что применение наручников может быть расценено как менее насильственная мера по сравнению с грубым насилием для целей восстановления порядка и успокоения заявительницы. Он также готов признать, что необходимость применения наручников была обусловлена поведением заявительницы, чтобы предотвратить дальнейшие нарушения. В этой связи Европейский Суд также учитывает тот факт, что применение наручников к заявительнице было, как следует из объяснений властей Российской Федерации, более эффективно для облегчения задачи сотрудников милиции по восстановлению порядка. Европейский Суд отмечает, что заявительница не утверждала, что надетые наручники повлияли на нее физически. Нет доказательств того, что применение наручников имело целью оскорбить или унизить ее. Сожалея о том, что заявительница была оставлена на несколько часов в наручниках поблизости от входной двери, где ее могла видеть общественность, Европейский Суд считает, что, с учетом объяснений сторон, способ, которым наручники были применены в деле заявительницы, может считаться неизбежным и может быть оправдан опасностью, исходящей от нее для окружающих. Также очевидно из последующего поведения заявительницы после надевания наручников, в частности, из ее постоянных попыток привлечь внимание проходящих мимо, что сама заявительница не считала наручники, надетые на нее, бесчеловечным и унижающим достоинство обращением. Соответственно, Европейский Суд не считает недопустимым способ применения наручников.

46. Таким образом, требования статьи 3 Конвенции в части применения наручников к заявительнице в отделе милиции 22 сентября 2001 г. нарушены не были.

(c) Предполагаемая неадекватность расследования

47. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемым утверждением о том, что оно претерпело обращение, нарушающее статью 3 Конвенции, данное положение во взаимосвязи с вытекающей из статьи 1 Конвенции общей обязанностью государства обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... настоящей Конвенции" подразумевает проведение эффективного официального расследования. Обязательство расследовать это "обязательство средств, а не обязательство получить результат": не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных. Таким образом, расследование доказуемого утверждения о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда принимать серьезные попытки установить, что произошло, не используя поспешные или необоснованные выводы с целью прекращения расследования или в качестве базы для своих решений. Они должны принимать все доступные им разумные меры для обеспечения доказательств относительно происшествия, включая, в частности, свидетельские показания, судебную экспертизу и так далее. Любой недостаток расследования, подрывающий возможность установления причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта (см., в частности, упоминавшееся выше* (* Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01 (опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006) в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации", § 107 и последующие, и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports 1998-VIII, § 102 и последующие).

48. На основании доказательств, собранных по настоящему делу, Европейский Суд установил, что государство-ответчик несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции за жестокое обращение с заявительницей (см. § 44 настоящего Постановления). Жалоба заявительницы в этом отношении является "доказуемой". Поэтому национальные власти имели обязанность провести эффективное расследование обстоятельств, при которых заявительница получила свои травмы (см. Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 58).

49. Европейский Суд отмечает, что расследование в связи с утверждениями заявительницы началось, как только она обратилась к компетентным органам, и что, по крайней мере, на первый взгляд органы действовали тщательно и быстро. В марте 2002 г., всего через шесть месяцев после события, сотрудник Ш. получил обвинительное заключение, после чего дело было направлено в суд первой инстанции для рассмотрения по существу (см. § 12 настоящего Постановления).

50. Однако Европейский Суд отмечает, что после предварительного рассмотрения дела суд первой инстанции обнаружил некоторые недостатки в заключениях двух судебно-медицинских экспертиз, назначенных следственными органами, а также ряд процессуальных нарушений с их стороны, которые отрицательно повлияли на права обвиняемого. Дело было возвращено в прокуратуру для устранения ошибок. В результате разбирательство дела заявительницы судом первой инстанции было отложено почти на год. Кроме того, рассмотрев обстоятельства дела, районный суд оправдал сотрудника милиции, установив, что доказательства жестокого обращения отсутствуют. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что заявительница полностью зависела от следственных органов в сборе доказательств, необходимых для подтверждения ее жалоб. Прокурор имел полномочия для допроса сотрудников милиции, вызова свидетелей, осмотра места происшествия, получения данных судебно-медицинской экспертизы и совершения иных существенных действий, направленных на установление правдивости версии заявительницы. Роль прокурора имела решающее значение не только для уголовного преследования лиц, совершивших преступление, но и для использования заявительницей других средств правовой защиты при возмещении вреда, который она претерпела (см. § 20 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд обязан толковать выводы районного суда о недостатке доказательств как признак серьезных недостатков в работе прокуратуры.

51. Главным фактором, подрывающим достоверность и эффективность расследования дела заявительницы, являлось уклонение следственных органов от вменения милиционеру Ш. причинения заявительнице травм груди и затылочной части головы. Европейский Суд отмечает, что власти сосредоточились на вопросе, получила ли заявительница травму лба в результате действий сотрудников милиции, и исключили остальные травмы, отмеченные медицинскими экспертами, из описания объективной стороны предполагаемого преступления. В этом отношении Европейский Суд учитывает вывод областного суда о том, что ограниченный характер обвинения, выдвинутого прокуратурой против сотрудника милиции Ш., сделал невозможным оценку судом первой инстанции всей совокупности фактов, так как суд был юридически обязан действовать в пределах обвинительного заключения (см. § 16 настоящего Постановления). Отсюда также следует, что при таких обстоятельствах суд первой инстанции был не в состоянии сделать правильную оценку выводов судебно-медицинской экспертизы, что касается природы и происхождения травм заявительницы, в частности, каким образом они были нанесены. Европейский Суд считает, что ошибки обвинительного заключения лишили возможности органы преследования добиться осуждения. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что имея возможность исправить процессуальные ошибки, на которые указал районный суд в апреле 2002 г., следственные органы могли еще раз проверить, осуществлена ли эффективная подготовка дела к разбирательству в суде первой инстанции для вынесения обвинительного приговора Ш. Европейский Суд находит удивительным, что таких попыток следственные органы не предприняли.

52. Компетентные органы допустили серьезные ошибки непоправимого характера, повлекшие оправдание сотрудника милиции Ш. В отсутствие любого другого правдоподобного объяснения этих ошибок властями Российской Федерации Европейский Суд считает, что основной причиной этих ошибок является явная некомпетентность следственных органов, которые проводили расследование дела (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации" (Maslova and Nalbandov v. Russia), жалоба N 839/02, §§ 93-97, ECHR 2008-... (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)).

53. Соответственно, Европейский Суд считает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции вследствие недостаточно эффективного расследования жалобы заявительницы на жестокое обращение.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

54. Европейский Суд рассмотрел другие доводы заявительницы. Однако с учетом представленных ему материалов, и насколько эти жалобы относятся к компетенции Европейского Суда, он не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции как явно необоснованная.

III. Применение статьи 41 Конвенции

55. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

56. Заявительница требовала 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

57. Власти Российской Федерации указывали, что требование являлось необоснованным и чрезмерным.

58. Европейский Суд, прежде всего, напоминает, что на заявительницу не может быть возложена обязанность доказывания морального вреда, который она претерпела (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Гридин против Российской Федерации" (Gridin v. Russia), жалоба N 4171/04, § 20* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2007.)). Европейский Суд далее отмечает, что он установил серьезное нарушение в данном деле. Он признает, что заявительница претерпела унижение и страдания вследствие жестокого обращения с ней. Кроме того, она не могла воспользоваться преимуществами эффективного расследования ее жалоб на жестокое обращение. При таких обстоятельствах он полагает, что страдания и разочарование заявительницы не могут быть компенсированы одним лишь установлением факта нарушения. Тем не менее требуемая сумма представляется чрезмерной. Оценивая эти обстоятельства на справедливой основе, он присуждает заявительнице 12 000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

59. Заявительница не требовала возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны или в Европейском Суде. Соответственно, Европейский Суд не присуждает ей каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

60. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части предполагаемого избиения и применения наручников к заявительнице сотрудником милиции 22 сентября 2001 г. и неэффективности расследования происшествия приемлемой, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил: что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части избиения, которому заявительница подверглась в отделе милиции 22 сентября 2001 г.;

3) постановил: что по делу требования статьи 3 Конвенции в части применения наручников к заявительнице в отделе милиции 22 сентября 2001 г. нарушены не были;

4) постановил: что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части неэффективности расследования жалобы заявительницы на бесчеловечное и унижающее достоинство обращение со стороны милиции, которому она подверглась;

5) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 12 000 евро (двенадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 декабря 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда