Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 декабря 2010 г. Дело ""Новая газета в Воронеже" (Novaya Gazeta v Voronezhe) против Российской Федерации" (жалоба N 27570/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело ""Новая газета в Воронеже" (Novaya Gazeta v Voronezhe)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 27570/03)

Постановление Суда

Страсбург, 21 декабря 2010 г.

По делу ""Новая газета в Воронеже" против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 2 декабря 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 27570/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) редакцией газеты "Новая газета в Воронеже", обществом с ограниченной ответственностью, зарегистрированным в соответствии с российским законодательством в г. Воронеже (далее - заявитель) 26 июля 2003 г.

2. Интересы заявителя представляла М.А. Ледовских, адвокат, практикующая в г. Воронеже. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 26 мая 2005 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

A. Спорная статья и иски о защите чести, достоинства и деловой репутации

4. 2 апреля 2002 г. газета "Новая газета в Воронеже" (далее - газета) опубликовала статью E.П. под заголовком "Атомный мэр". Статья касалась злоупотреблений и нарушений, предположительно совершенных мэром г. Нововоронежа С. и иными муниципальными чиновниками, включая заместителя главы администрации и руководителя управления экономики и финансов Б. и председателя комитета по образованию П. В статье также упоминались определенные частные лица, которые поставляли товары или оказывали услуги муниципальным органам, включая местного предпринимателя Ф., который выполнял ремонтные работы в бюджетных учреждениях.

5. Статья содержала многочисленные цитаты из заключения комплексной проверки администрации г. Нововоронежа, проведенной контрольно-ревизионным управлением Министерства финансов по Воронежской области с 13 ноября по 27 декабря 2001 г. (далее - заключение проверки).

6. 8 мая 2002 г. С., Б., П. и Ф. предъявили к заявителю иск о защите чести, достоинства и деловой репутации. Они утверждали, что следующие выдержки из статьи не соответствовали действительности и умаляли их репутацию:

"...Осенью 2001 года группа активистов в Нововоронеже собирала подписи под вотумом недоверия Владимиру С. Собрали почти три тысячи подписей..." [абз. 4].

"...Длительное время городская администрация Нововоронежа не перечисляла платежи в фонд обязательного медицинского страхования, что, по мнению мэра, являлось не обязательным, но арбитражный суд решил иначе. В 2002 году по милости С. городской бюджет потеряет еще 20 миллионов [рублей]..." [абз. 21].

"...Мэр С. до сих пор остается приверженцем идей социализма и коммунизма; он неоднократно вступал в ряды КПРФ... иногда выходил из этих рядов..." [абз. 23].

"...[Помимо бюджета, Нововоронеж имеет внебюджетный фонд. И немалый.] А как мэр вместе с верным соратником, начальником управления по экономике и финансам и по совместительству исполнительным директором всех фондов товарищем Б. им распоряжался, остается только подивиться...

Таким образом, благодаря стараниям двух видных экономистов город лишился суммы, сопоставимой почти с половиной годового бюджета..." [абз. 34, 47].

"Председателем комитета по образованию администрации г. Нововоронежа П. не были представлены документы, подтверждающие, что это студенты из малоимущих и многодетных семей, как он утверждал...".

"Что это за малообеспеченные такие семьи, что даже П., председатель комитета по образованию администрации г. Нововоронежа, их не знает?" [абз. 57, 58].

"Пытливые читатели зададут вопрос: что это Б. проявил такую заботу о воинской части, расположенной в с. Боево, и областной психиатрической больнице (вспомним о благотворительном взносе в ее адрес на сумму 300 000 рублей)? И сами начнут искать ответ.

А не в войсковой ли части N 51025 проходит срочную службу в рядах российской армии сын вышеуказанного чиновника?

А не в областной ли психиатрической больнице не так давно проходил обследование, чтобы избежать наказания за тяжкое преступление, то ли родственник, то ли однофамилец Б.? ... [абз. 67-69].

А что порядочный мэр С.? Возможно, он не знает о проделках своего зама?

Да нет, знает, и даже лично подписывает платежные документы о перечислении денежных сумм в ГУЗ "Воронежская областная клиническая психиатрическая больница"..." [абз. 71, 72].

"Дело в том, что в городе уже давно не существует такое понятие, как конкурс (тендер) на предоставление услуг бюджетным организациям. Если нашему справедливому, коммунистически настроенному мэру С. нравится П. (проведено много совместных дел) - он может работать сколько угодно. Поставляй компьютеры по 150 000 рублей, корми детишек в детских садах по завышенным ценам..." [абз. 87].

"...В ходе проверки была составлена смета на фактически проведенные ремонтные работы на городском стадионе. Сумма, на которую реально выполнены работы, составила около 500 000 рублей. Так куда же, С. и Ф., ушли оставшиеся 1 300 000 рублей..." [абз. 93].

B. Разбирательство в суде первой инстанции

7. 10 и 11 сентября 2002 г. стороны представили доказательства в Советский районный суд г. Воронежа (далее - суд первой инстанции). Истцы представили решения арбитражных судов, в соответствии с которыми с нововоронежских муниципальных органов было взыскано 26 927 рублей в счет платежей в фонды медицинского страхования. С. также представил документ, подтверждающий, что он вступил в Коммунистическую партию в 1995 году и никогда не выходил из нее.

8. Заявитель располагал обычными копиями заключения проверки и заключения от 22 ноября 2001 г. о проверке работ, выполненных на стадионе и в тире (далее - заключение о стадионе). Поскольку обычные копии, в отличие от заверенных, не имеют доказательственной силы, заявитель ходатайствовал перед судом первой инстанции об истребовании оригиналов. Суд первой инстанции отклонил ходатайство, поскольку заявитель не доказал, что пытался получить оригиналы самостоятельно.

9. В течение октября 2002 года заявитель безуспешно пытался получить оригиналы в контрольно-ревизионном управлении Министерства финансов по Воронежской области, в городском Управлении внутренних дел и в Воронежской областной и Нововоронежской городской прокуратурах.

10. Заявитель вновь обратился к суду с ходатайством об истребовании у компетентных органов оригиналов документов.

11. 30 октября 2002 г. суд первой инстанции отклонил ходатайство без указания причин в тексте решения* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду текст определения или протокола судебного заседания (прим. переводчика).). С. отказался от иска в части абзаца 4 статьи.

12. В тот же день суд первой инстанции вынес решение. Он пришел к выводу, что все выдержки, оспоренные истцами, не соответствовали действительности и умаляли их репутацию. Суд первой инстанции основал свои выводы на следующих принципах:

"Согласно статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации в подобных делах ответчик обязан доказать соответствие действительности распространенных сведений, в то время как истцу лишь требуется доказать, что ответчик распространил сведения. Не только утверждения, но и предположения подлежат доказыванию. Предположения, умаляющие честь, достоинство и деловую репутацию, которые признаны необоснованными в судебном заседании, являются основанием для принесения извинений. Ссылки на слухи, молву, мнения анонимных экспертов, компетентные источники и так далее как на основу сведений, умаляющих честь, достоинство и деловую репутацию, не освобождают ответчика от обязанности доказать их действительность...".

13. Суд первой инстанции счел, что абзацы 93 и 94 статьи предполагали, что С. и Ф. совершили растрату средств. Однако он отметил, что в заключении проверки общая стоимость работ была оценена в 1 850 000 рублей, и что ответчики не представили доказательств растраты.

14. Суд первой инстанции согласился с мнением С. о том, что сведения, изложенные в абзацах 21, 23, 47, 71, 72 и 87 статьи умаляли его честь, достоинство и деловую репутацию. По мнению суда первой инстанции, было неправильно говорить, что город "потеряет еще 20 миллионов по милости мэра", поскольку платежи были в любом случае обязательными, и после их временного прекращения суд взыскал их в том же размере. Сведения о том, что С. "прерывал" членство в партии, были признаны не соответствующими действительности, поскольку он доказал, что вступил в Коммунистическую партию лишь однажды и с тех пор не выходил из нее. Суд первой инстанции постановил, что в абзаце 47 автор неправомерно поставил в вину С. и Б. прекращение финансирования, поскольку структура внебюджетных фондов регулировалась решением федерального правительства. Наконец, что касается абзаца 87, суд первой инстанции установил, что он создавал впечатление, что нечестный человек, действуя под покровительством мэра, наживался на детских садах, однако авторы не представили доказательств того, что данное утверждение соответствует действительности.

15. Что касается Б., суд первой инстанции решил, что абзацы 34, 47 и 67-69 статьи не соответствовали действительности и умаляли его репутацию, поскольку ответчики не доказали, что Б. являлся исполнительным директором "всех фондов", что его родственник, тем более преступник, скрывался в психиатрической больнице или лечился там, и что он и С. растратили городской бюджет.

16. Суд первой инстанции согласился с мнением П. о том, что утверждения о злоупотреблениях при отборе студентов и его личной причастности к ним (абзацы 57 и 58) были для него оскорбительны.

17. В решении указывалось:

"Таким образом, суд пришел к выводу, что требования истцов являются обоснованными, поскольку автор и редакторы допустили публикацию статьи, содержащей оскорбительные и не соответствующие действительности утверждения... не обеспечив проверку всех относимых фактов. В соответствии с законом... доказательства должны быть собраны до публикации информации, и недопустимо начинать сбор доказательств после публикации статьи... Кроме того, истцы представили суду ответ Нововоронежской прокуратуры и постановление управления внутренних дел г. Нововоронежа об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с проверкой определенных финансовых вопросов в комитете по образованию г. Нововоронежа в 2000-2001 годах".

18. Суд первой инстанции обязал заявителя выплатить 10 000 рублей в пользу С., а также по 5 000 рублей в пользу Б., П. и Ф., соответственно, то есть в общей сложности 25 000 рублей, а также опубликовать извинение.

C. Обжалование решения

19. 8 января 2003 г. заявитель подал подробную кассационную жалобу, утверждая, что статья затрагивала вопрос, представляющий всеобщий интерес, и что истцы, будучи "публичными фигурами" и государственными служащими, должны были проявлять большую терпимость к критике, чем обычные граждане. Статья была в значительной степени основана на заключении проверки, и районный суд не предоставил заявителю возможность доказать действительность утверждений о факте, поскольку отклонил его ходатайство об истребовании оригиналов документов. Кроме того, суд первой инстанции обязал заявителя опровергнуть оценочные суждения. Кассационная жалоба в соответствующей части указывала на следующее:

"Что касается первого документа [...], [суд первой инстанции] сослался на тот факт, что не было необходимости в его истребовании, поскольку материалы дела содержали постановление старшего сотрудника милиции Нововоронежского ГОВД [главный отдел внутренних дел] о возбуждении уголовного дела по фактам, упомянутым в отчете КРУ [контрольно-ревизионное управление].

Что касается второго документа [...], суд [первой инстанции] сослался на тот факт, что в ответе Нововоронежского ГОВД на запрос редакции о представлении документа [было указано], что ГОВД не располагает данным документом, поскольку он был направлен в прокуратуру г. Нововоронежа, и, следовательно, не было необходимости истребовать его у ГОВД".

20. 6 февраля 2003 г. Воронежский областной суд оставил решение от 30 октября 2002 г. без изменения. Он постановил, что довод заявителя о том, что статья содержала оценочные суждения, а не утверждения о фактах, был "необоснованным". Мотивировка суда в соответствующей части сводилась к следующему:

"Распространение сведений, опровержения которых добивались истцы, было доказано в суде [первой инстанции] и не оспаривалось ответчиком. Соответственно, газета была обязана представить суду [первой инстанции] доказательства того, что данные сведения соответствовали действительности.

Однако такие доказательства не было представлены суду [первой инстанции]".

D. Последующие события

21. 20 июня 2003 г. заявитель перевел 25 000 рублей на банковский счет службы судебных приставов во исполнение решения от 30 октября 2002 г.

22. Заявитель опубликовал извинение в номере газеты за 11-17 июля 2003 г., включающее опровержение сведений, содержавшихся в статье.

II. Применимое национальное законодательство и практика

23. Статья 29 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу мысли и слова и свободу массовой информации.

24. Статья 152 Гражданского кодекса Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Правила о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица.

25. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 11 от 18 августа 1992 г. (в редакции от 25 апреля 1995 г., которое действовало в период, относящийся к обстоятельствам дела) предусматривало в пункте 2, что порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие обвинения гражданина или юридического лица в нарушении законодательства или моральных принципов (совершение нечестного поступка, неправильное поведение в трудовом коллективе, быту и другие сведения). Распространение сведений понималось как их опубликование или трансляция, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной, форме хотя бы одному лицу. Пункт 7 постановления регулирует распределение бремени доказывания в делах о защите чести, достоинства и деловой репутации. Истец обязан доказать, что спорная информация была распространена ответчиком. Ответчик должен доказать, что распространенные сведения соответствовали действительности.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

26. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 10 Конвенции на вмешательство в его право на свободу выражения мнения, которое, по его мнению, не было необходимым в демократическом обществе. Статья 10 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

27. Власти Российской Федерации оспорили доводы заявителя. Они утверждали, что спорные высказывания представляли собой утверждения о факте, а не оценочные суждения. Суды страны независимо оценили представленные им доказательства и разрешили вопрос об их относимости. Суд первой инстанции располагал различными доказательствами, представленными сторонами, и мог разрешить гражданский спор на основе доказательств, которые он счел достаточными, не используя иные доказательства.

28. Отказ суда первой инстанции в истребовании оригиналов заключения проверки и заключения о стадионе был обоснованным. Заявитель был надлежащим образом уведомлен о таких основаниях. Заявитель мог обжаловать в суд отказ прокуратуры в предоставлении оригиналов документов, но не сделал этого. Кроме того, если суд первой инстанции не указал на эти основания в протоколах заседания, заявитель мог подать замечания на протокол в соответствии с применимым национальным законодательством.

29. Решение суда первой инстанции от 30 сентября 2002 г. было основано на статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, так как заявитель не доказал, что сведения, содержавшиеся в статье, соответствовали действительности. Вмешательство в свободу выражения мнения заявителя преследовало законную цель, а именно цель защиты прав иных лиц, и было необходимо в демократическом обществе, поскольку статья содержала предположение о том, что истцы совершили незаконные действия. Власти Российской Федерации заключили, что требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

2. Заявитель

30. Заявитель утверждал, что спорные высказывания подтверждались заключением проверки и заключением о стадионе. Однако эти заключения было невозможно использовать в качестве доказательств, поскольку автор статьи располагал лишь обычными копиями, а не оригиналами или заверенными копиями. Отказ судов страны в истребовании оригиналов или, по крайней мере, заверенных копий заключений оказал сдерживающее воздействие на журналистов, располагающих обычными копиями официальных документов по вопросам, представляющим всеобщий интерес. Отказ в возбуждении уголовного дела по фактам, описанным в заключениях, сам по себе не мог сделать информацию, содержащуюся в них, недостоверной. Кроме того, требование о доказывании оценочных суждений было несовместимо со свободой выражения мнения.

31. В кассационной жалобе адвокат заявителя ссылалась на мотивировку, лежащую в основе определения суда об отказе в истребовании заверенных копий документов, которая была сообщена ей неофициально; протоколы судебного заседания не содержали указания на мотивы, которыми руководствовался суд первой инстанции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

32. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

33. Европейский Суд напоминает, прежде всего, что свобода выражения мнения составляет одну из основ демократического общества; с учетом положений пункта 2 статьи 10 Конвенции она распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство. Свобода выражения мнения имеет ряд исключений, которые, однако, подлежат строгому толкованию, и необходимость применения каких бы то ни было ограничений должна быть установлена в отсутствие любого сомнения (см. Постановление Европейского Суда от 26 ноября 1991 г. по делу ""Санди таймс" против Соединенного Королевства" (The Sunday Times v. United Kingdom) (N 2), § 50, Series A, N 217).

34. Европейский Суд напоминает, что критерий "необходимости в демократическом обществе" требует от него установить, отвечало ли обжалуемое "вмешательство" "настоятельной общественной необходимости", было ли оно соразмерно преследуемой законной цели и были ли доводы, приведенные национальными властями в его обоснование, относимыми и достаточными (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1979 г. ""Санди таймс" против Соединенного Королевства" (The Sunday Times v. United Kingdom) (N 1), § 62, Series A, N 30). При оценке того, имелась ли такая "необходимость", и какие меры следовало принять в связи с ней, национальные власти обладают определенной свободой усмотрения. Данная свобода усмотрения, однако, не является неограниченной, а сопровождается европейским надзором, осуществляемым Европейским Судом, задачей которого является вынесение окончательного решения относительно того, совместимо ли примененное ограничение права со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Нильсен и Йонсен против Норвегии" (Nilsen and Johnsen v. Norway), жалоба N 23118/93, § 43, ECHR 1999-VIII, и Постановление Европейского Суда по делу "Ерузалем против Австрии" (Jerusalem v. Austria), жалоба N 26958/95, § 33, ECHR 2001-II).

35. Пресса играет существенную роль в демократическом обществе. Хотя она не должна выходить за определенные рамки, особенно что касается репутации и прав иных лиц, ее обязанность, тем не менее, заключается в распространении - способом, совместимым с ее обязанностями и ответственностью - информации и идей по всем вопросам, представляющим всеобщий интерес (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1997 г. по делу "Де Хас и Гейселс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium), § 37, Reports of Judgments and Decisions 1997-I). Не только у прессы есть задача распространять подобную информацию и мнения: общество имеет право на получение указанных сведений. В противном случае пресса не могла бы исполнять свою крайне важную роль "публичного контролера" (см. Постановление Европейского Суда от 25 июня 1992 г. по делу "Торгейр Торгейрсон против Исландии" (Thorgeir Thorgeirson v. Iceland), Series A, N 239, § 63, и Постановление Большой Палаты по делу "Бладет Тромсё и Стенсос против Норвегии" (Bladet Tromso and Stensaas v. Norway), жалоба 21980/93, § 62, ECHR 1999-III).

36. Статья 10 Конвенции защищает не только содержание выраженных идей и информации, но также форму, в которую они облечены (см. Постановление Европейского Суда от 23 мая 1991 г. по делу "Обершлик против Австрии" (Oberschlick v. Austria) (N 1), § 57, Series A, N 204). Журналистская свобода распространяется на возможное использование в определенной степени преувеличений или даже провокаций (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1995 г. по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v. Austria) (N 1), Series A, N 313, § 38).

37. В своей практике Европейский Суд делает различие между утверждениями о факте и оценочными суждениями. В то время как существование фактов может быть доказано, достоверность оценочных суждений доказыванию не подлежит. Требование доказать достоверность оценочного суждения неисполнимо, и оно само по себе нарушает свободу выражения мнения, которая является основополагающей составной частью права, предусмотренного статьей 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 8 июля 1986 г. по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria), Series A, N 103, § 46).

38. Но даже если высказывание представляет собой оценочное суждение, соразмерность вмешательства может зависеть от того, имеется ли у данного высказывания достаточная фактическая основа, потому что даже оценочное суждение без какой-либо фактической основы, подкрепляющей его, может оказаться чрезмерным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ерузалем против Австрии", § 43).

(b) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

39. Европейский Суд отмечает, что стороны пришли к единому мнению о том, что гражданско-правовое разбирательство по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации в отношении заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения, и это вмешательство было основано на законе и преследовало законную цель защиты репутации истцов. Остается определить, было ли данное вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

40. Европейский Суд напоминает, что при осуществлении надзорной функции задачей Европейского Суда является не замещение национальных властей, а проверка на основании статьи 10 Конвенции в свете всех обстоятельств дела решений, принимаемых ими в рамках их свободы усмотрения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Фрессоз и Руар против Франции" (Fressoz and Roire v. France), жалоба N 29183/95, § 45, ECHR 1999-I, и Постановление Европейского Суда от 16 апреля 2009 г. по делу "Эгеланн и Хансей против Норвегии" (Egeland and Hanseid v. Norway), жалоба N 34438/04, § 50).

41. При рассмотрении конкретных обстоятельств настоящего дела Европейский Суд примет во внимание следующие факторы: позицию заявителя, позицию истцов, возбудивших разбирательство о защите чести, достоинства и деловой репутации, и предмет спора, рассмотренного национальными судами (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ерузалем против Австрии", § 35).

42. Что касается позиции заявителя, Европейский Суд отмечает, что ему был предъявлен иск как к редакции газеты. В этой связи он отмечает, что наиболее пристальный контроль со стороны Европейского Суда необходим, если, как в настоящем деле, примененные национальными властями меры или санкции могут воспрепятствовать участию прессы в дискуссии по вопросам, вызывающим правомерный общественный интерес (см. Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1994 г. по делу "Ерсильд против Дании" (Jersild v. Denmark), § 35, Series A, N 298).

43. Что касается соответствующей позиции истцов, возбудивших гражданское разбирательство в отношении заявителя, Европейский Суд отмечает следующее.

44. С. являлся избранным мэром г. Нововоронежа. Европейский Суд напоминает, что политик, действующий в публичном качестве, неизбежно и осознанно открывает свои высказывания и деятельность для пристального контроля со стороны как журналистов, так и общества в целом (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Коломбани и другие против Франции" (Colombani and Others v. France), жалоба N 51279/99, § 56, ECHR 2002-V).

45. Б. и П. являлись гражданскими служащими, работающими в муниципальных органах. Европейский Суд отмечает, что в отношении гражданских служащих, действующих в официальном качестве, как и в отношении политиков, хотя и не в той же степени, рамки допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц (см., с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Яновский против Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94, § 33, ECHR 1999-I).

46. Ф., в свою очередь, являлся подрядчиком, выполняющим ремонтные работы в бюджетных учреждениях и, соответственно, получателем публичного финансирования. Европейский Суд отмечает, что частные лица открывают себя для контроля, если они вступают в сферу публичных отношений, и полагает, что вопрос надлежащего использования публичных финансов несомненно является предметом для открытого публичного обсуждения.

47. Европейский Суд, соответственно, приходит к выводу, что все четверо истцов, будучи в определенной степени открыты для общественного контроля, что касается их профессиональной деятельности, должны были продемонстрировать большую терпимость к критике в рамках публичного обсуждения вопроса, представляющего всеобщий интерес, чем частное лицо (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу "Лингенс против Австрии", § 42).

48. Обращаясь к предмету спора, который рассматривался судами страны, Европейский Суд отмечает, что спорная статья содержала главным образом информацию об управлении публичными финансами мэром и гражданскими служащими (см. § 6 настоящего Постановления). Это, несомненно, являлось вопросом, представляющим всеобщий интерес для местного сообщества, к которому заявитель имел право привлечь внимание общественности, а местное население имело право получать соответствующую информацию (см., с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, §§ 94-95, ECHR 2004-XI). Европейский Суд напоминает в этой связи, что пункт 2 статьи 10 Конвенции дает мало возможностей для ограничения политических высказываний или дебатов по вопросам, представляющим всеобщий интерес (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, § 74, ECHR 2001-VIII).

49. Европейский Суд далее рассмотрит статью в целом, уделяя особое внимание словам, использованным в ее спорных фрагментах, и контексту, в котором они были опубликованы, а также манере ее написания (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сюрек против Турции" (Surek v. Turkey) (N 1), жалоба N 26682/95, § 62, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда по делу ""Тёнсбергс блад А.С." и Хёуком против Норвегии" (Tonsbergs Blad A.S. and Haukom v. Norway), жалоба N 510/04, § 90, ECHR 2007-III).

50. Европейский Суд отмечает прежде всего, что спорное высказывание относительно предполагаемого выхода С. из Коммунистической партии (абзац 23 статьи) было утверждением о факте, а не оценочным суждением. Однако он не убежден, что такое утверждение могло умалить репутацию С., поскольку ни принадлежность к Коммунистической партии, ни выход из нее не являлись правонарушением согласно российскому законодательству соответствующего периода.

51. Европейский Суд далее полагает, что оставшиеся спорные высказывания преимущество отражали восприятие журналистом ситуации относительно распределения внебюджетных фондов города. Некоторые высказывания E.П. могли быть рассмотрены как грубые и провокационные, но не в степени, выходящей за рамки допустимой степени преувеличения. Цель публикации статьи заключалась в призыве к более пристальному и независимому контролю за расходованием внебюджетных фондов с целью предотвратить или пресечь возможную коррупционную практику со стороны местных чиновников. Европейский Суд, таким образом, полагает, что спорные сведения в настоящем деле отражали комментарии по вопросам, представляющим всеобщий интерес, и, следовательно, должны были рассматриваться как оценочные суждения, а не как утверждения о факте.

52. Вместе с тем в настоящем деле суды страны сочли, что все спорные фрагменты являлись утверждениями о факте, не рассматривая вопрос о том, могли ли они считаться оценочными суждениями (см. §§ 12 и 20 настоящего Постановления). Отсутствие такого анализа с их стороны было обусловлено состоянием российского законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации в период, относящийся к обстоятельствам дела, которое, как уже указывал Европейский Суд, не предусматривало различия между оценочными суждениями и утверждениями о факте, характеризуя их как "сведения" и исходя из предположения, что любые "сведения" подлежат доказыванию в рамках гражданского судопроизводства (см. Постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 г. по делу "Гринберг против Российской Федерации" (Grinberg v. Russia), жалоба N 23472/03, § 29* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.), и Постановление Европейского Суда от 5 октября 2006 г. по делу "Захаров против Российской Федерации" (Zakharov v. Russia), жалоба N 14881/03, § 29* (* Там же. N 4/2008.)).

53. Европейский Суд также напоминает, что, даже если высказывание представляет собой оценочное суждение, соразмерность вмешательства может зависеть от того, имеется ли у данного высказывания достаточная фактическая основа, потому что даже оценочное суждение без какой-либо фактической основы, подкрепляющей его, может оказаться чрезмерным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Де Хас и Гейселс против Бельгии", § 47, и Постановление Европейского Суда от 1 июля 1997 г. по делу "Обершлик против Австрии" (Oberschlick v. Austria), § 33, Reports 1997-IV).

54. В настоящем деле E.П. ссылался на заключение проверки, подготовленное государственным органом (см. § 5 настоящего Постановления). По мнению Европейского Суда, тот факт, что журналист не имел доступа к оригиналу или заверенной копии заключения, не лишает текст, которым он располагал, информационной ценности (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Бладет Тромсё и Стенсос против Норвегии", § 68). Следовательно, данное заключение могло содержать первичные доказательства того, что оценочные суждения, содержавшиеся в статье, опубликованной заявителем, представляли собой добросовестный комментарий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ерузалем против Австрии", § 45).

55. Европейский Суд отмечает, что суды страны отказались принимать какие-либо меры для получения оригиналов или заверенных копий заключения проверки или заключения о стадионе. Кроме того, он поражен тем фактом, что суды первой и кассационной инстанций не делали попыток оценить, имелась ли у информации, представленной в статье, фактическая основа, и даже не упоминали, что E.П. ссылался на два официальных документа в подтверждение своих высказываний.

56. Нельзя судить, каким был бы исход разбирательства, если бы суд первой инстанции принял меры по истребованию доказательств, которые заявитель намеревался представить, но Европейский Суд придает решающее значение тому факту, что он отказал в истребовании таких доказательств, сочтя их не имеющими отношения к делу (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 23 апреля 1992 г. по делу "Кастельс против Испании" (Castells v. Spain), § 48, Series A, N 236). Он полагает, что суды страны вышли за рамки своей свободы усмотрения, требуя от заявителя доказать соответствие действительности сведений, содержащихся в статье, и в то же время лишая его эффективной возможности представить доказательства, подтверждающие такие сведения, и, соответственно, продемонстрировать, что они представляли собой добросовестный комментарий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ерузалем против Австрии", § 46).

57. Власти Российской Федерации утверждали, что сведения, которые содержались в спорной статье, фактически наводили на мысль о том, что истцы совершали преступления, в связи с чем имелась настоятельная общественная потребность в защите истцов и предотвращении неосмотрительного использования столь серьезных обвинений. Европейский Суд в принципе может принять этот довод, поскольку он неоднократно обращал особое внимание на обязанности и ответственность лиц, реализующих свое право на свободу выражения мнения, в частности, журналистов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ерсильд против Дании", § 31, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии", § 37). Однако при обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд не усматривает признаков подобной преднамеренной неосмотрительности со стороны заявителя. Напротив, представляется, что высказывания E.П. не являлись необоснованным личным выпадом, поскольку они были сделаны в конкретной политической ситуации, в которой способствовали обсуждению вопроса, представляющего всеобщий интерес, такого как использование бюджетных средств (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу ""Независимая инициатива по многообразию информации" против Австрии" (Unabhдngige Initiative Informationsvielfalt v. Austria), жалоба N 28525/95, § 43, ECHR 2002-I).

58. Следует отметить в этой связи, что районный суд применил необычно высокий стандарт доказывания и пришел к выводу, что информация, содержавшаяся в статье, не имела достаточной фактической основы, поскольку было отказано в возбуждении уголовного дела в связи с финансовыми нарушениями (см. § 17 настоящего Постановления). Европейский Суд напоминает, что степень точности для установления обоснованности уголовного обвинения компетентным судом едва ли сравнима со степенью точности, требуемой от журналиста при выражении мнения по вопросу, представляющему всеобщий интерес, особенно при выражении мнения в форме оценочного суждения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Независимая инициатива по многообразию информации" против Австрии", § 46). Стандарты, применяемые при оценке деятельности должностного лица с нравственной точки зрения, отличаются от стандартов, необходимых для установления преступления по уголовному праву (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шарзах и "Ньюс Ферлагсгезельшафт" против Австрии" (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria), жалоба N 39394/98, § 43, ECHR 2003-XI). Таким образом, Европейский Суд не готов следовать логике, вытекающей из мотивировки судов страны, согласно которой в отсутствие уголовного дела в отношении истцов средства массовой информации не могли публиковать статью, связывающую их со случаями предполагаемого злоупотребления публичными финансами, не подвергаясь угрозе проиграть спор о защите чести, достоинства и деловой репутации.

59. В заключение Европейский Суд полагает, что стандарты, примененные российскими судами, не были совместимы с принципами, воплощенными в статье 10 Конвенции, и что суды не привели "достаточных" оснований, чтобы оправдать рассматриваемое вмешательство, а именно наложение на заявителя штрафа* (* Так в оригинале. Возможно, Европейский Суд говорит о штрафе в переносном смысле, поскольку с точки зрения российского законодательства компенсация морального вреда не является штрафом (прим. переводчика).) за публикацию спорной статьи. Таким образом, учитывая тот факт, что пункт 2 статьи 10 Конвенции дает мало возможностей для ограничения дебатов по вопросам, представляющим всеобщий интерес (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Сюрек против Турции", § 61, и Постановление Большой Палаты по делу "Гуджа против Молдавии" (Guja v. Moldova), жалоба N 14277/04, § 74, ECHR 2008-...), Европейский Суд приходит к выводу о том, что суды страны вышли за тесные рамки свободы усмотрения, предоставленной государствам-участникам, и что вмешательство было несоразмерно преследуемой цели и, следовательно, оно не было "необходимо в демократическом обществе".

60. Соответственно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

61. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

62. В своих требованиях о справедливой компенсации от 16 ноября 2005 г. заявитель просил 882 евро в отношении материального ущерба - эквивалент суммы в российских рублях, которую он выплатил истцам, увеличенной с учетом инфляции. Он предоставил копию банковского платежного поручения от 20 июня 2003 г. о переводе службе судебных приставов 25 000 рублей (эквивалент 866 евро по официальному обменному курсу, установленному Центральным банком России на 16 ноября 2005 г.).

63. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовали доказательства того, что заявитель действительно выплатил данную сумму.

64. Европейский Суд отмечает, что заявитель представил документальное доказательство того, что он действительно выплатил сумму, взысканную судом, и присуждает заявителю 866 евро в качестве компенсации материального ущерба. Заявитель не предъявил иных требований.

B. Процентная ставка при просрочке платежей

65. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

3) постановил, что:

a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 866 евро (восемьсот шестьдесят шесть евро), а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму, в качестве компенсации материального ущерба, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 декабря 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда