Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 февраля 2011 г. Дело "Капанадзе (Kapanadze) против Российской Федерации" (жалоба N 19120/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Капанадзе (Kapanadze)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 19120/05)

Постановление Суда

Страсбург, 10 февраля 2011 г.

По делу "Капанадзе против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 18 января 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 19120/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Анзором Анзоровичем Капанадзе (далее - заявитель) 20 апреля 2005 г.

2. Интересы заявителя представлял М. Рачковский, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он подвергся жестокому обращению со стороны милиции.

4. 2 июля 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1975 году и в настоящее время отбывает наказание в Тульской области.

6. Около 11.30 10 апреля 2003 г. касса Петелинской психиатрической больницы Тульской области была ограблена тремя лицами, вооруженными автоматами и обрезом. Двое патрульных сотрудников милиции прибыли на место происшествия менее чем через пять минут.

7. Сотрудники милиции, которые задержали заявителя, описали обстоятельства следующим образом. Сотрудник Б., в частности, указал (его показания следователю датированы 17 июня 2003 г.):

"Я увидел трех человек, пересекших автомобильную дорогу и исчезнувших за лесополосой... Я побежал через лес, чтобы перехватить преступников. В этот момент я услышал автоматную очередь. Когда я вышел из леса, то увидел перед собой двух мужчин, которые, как впоследствии выяснилось, оказались [заявителем] и Д. [Заявитель] был в голубых джинсах и темной куртке, а на [Д.] были темные спортивные брюки. У заявителя был автомат Калашникова без приклада, а у [Д.] имелся обрез... Я сказал преступникам не двигаться, бросить оружие и не оказывать сопротивления. [Заявитель] и Д. ... пересекли автостраду. После этого я дал несколько очередей в сторону преступников, но выше их голов, и снова приказал им остановиться. [Д.] упал на обочине, и винтовка выпала из его рук... [Заявитель] обернулся, увидел патрульную машину и несколько раз выстрелил в ее направлении. После этого он поскользнулся и упал. Я подбежал к нему, направил на него свое оружие и приказал прекратить сопротивление и бросить оружие. Ствол его автомата был направлен мне в лицо, поэтому я выбил автомат из его рук и применил физическую силу в соответствии со статьей 12 Закона "О милиции"... После задержания мы доставили их в Шацкий отдел милиции. Во время задержания я видел, как [заявитель] стрелял в патрульную машину... [так как] он хотел остановить преследование и сбежать от милиции. ...Во время задержания нам пришлось применить физическую силу к [заявителю], Д. и Ш., поскольку они оказывали нам активное сопротивление. В результате им были причинены травмы, но я не могу сказать, какие и где, поскольку они были скрыты грязью".

8. Сотрудник милиции M. в своих показаниях следователю от 11 апреля 2003 г. сообщил следующее:

"Трое мужчин бежали примерно в 70 метрах впереди нас... Один из них - тот, который был выше ростом, в голубых джинсах и черной куртке - обернулся к нам и выстрелил из автомата в нашу сторону... [Сотрудник Б..] выстрелил два раза в сторону убегавших... Мужчины уже перебрались на обочину трассы в сторону г. Новомосковска... Человек в голубых джинсах и черной куртке выстрелил в сторону милицейской машины и побежал вниз в сторону леса, но поскользнулся и упал на спину... Он держал автомат перед собой и целился в [сотрудника M.], который также направил на него автомат и приказал бросить оружие ... Я подбежал к [сотруднику Б.] и сказал мужчине в голубых джинсах бросить оружие. Человек откинулся на спину и отложил автомат в сторону. Я отшвырнул его в сторону и, применив боевой прием, согнул его руку за спину, увел в сторону и уложил на землю, где к нему были применены наручники. [Сотрудник Щ.] и я оставались рядом с задержанным ... [Третий человек] был также задержан, но я его не видел, поскольку он был сразу отправлен непосредственно в Шацкий отдел милиции, куда также отправили и других двоих...".

9. В тот же день сотрудник С. дал аналогичные показания:

"...Один из мужчин, которые бежали впереди нас - тот, который был выше и одет в голубые джинсы и черную куртку, - оглянулся и выстрелил в нашу строну. Тогда я понял, что мужчины были вооружены ...Мужчины уже перешли на обочину дороги в сторону г. Новомосковска... Человек в голубых джинсах и черной куртке выстрелил в милицейскую машину и стал спускаться в сторону леса, но поскользнулся и упал навзничь. Он держал автомат перед грудью и целился в [сотрудника М.], который тоже направил свой автомат на него и приказал бросить оружие...".

10. Как можно заключить из показаний сотрудника Щ. от 15 июля 2003 г., он тоже участвовал в задержании заявителя:

"...Как только мы прибыли на трассу Тула-Новомосковск, я увидел, что один из преступников - который, как я позже узнал, являлся Капанадзе, - направил автомат, завернутый во что-то голубое, в сторону патрульной машины и дал очередь в направлении нашей машины. Я выпрыгнул из машины и начал стрелять в Капанадзе и Д., который бежал за Капанадзе. Они пересекали трассу... Капанадзе побежал в лес, и я пытался отрезать ему дорогу, [сотрудник Б..] следовал за мной. [Сотрудник Б.] и я подбежали к Капанадзе одновременно, он направил свой автомат на моего начальника, продолжая бежать, но поскользнулся, и мы его задержали. Тогда мы оттащили его к автомобильной дороге, и я остался с преступниками... Во время задержания возникла необходимость применить физическую силу к Капанадзе, Д. и Ш. в соответствии со статьей 13 Закона "О милиции", поскольку они оказали сопротивление...".

11. Заявитель и двое других мужчин были доставлены в Шацкий отдел милиции Ленинского района Тульской области.

12. Заявитель утверждал, что он был доставлен в кабинет на втором этаже отдела. В помещении находились двое сотрудников отряда милиции особого назначения (далее - ОМОН) и оперативный сотрудник (Г.). Они обвиняли заявителя в том, что он, пытаясь бежать, открыл огонь по сотруднику милиции. После того, как Г. покинул комнату, сотрудники ОМОН начали бить кулаками и пинать заявителя, руки которого были связаны за спиной. Позже в комнату вернулся Г. и несколько раз ударил заявителя ножкой стула.

13. В 20.00 10 апреля 2003 г. следователь провел визуальный осмотр заявителя в присутствии двух понятых и специалиста по химии. Было отмечено, что лицо заявителя покрыто "серым и черным веществом". На левой щеке имелся отек и на ноге несколько пятен густого вещества, похожего на кровь. На передней части тела заявителя не было видимых повреждений, но верхняя правая часть и середина спины были покрыты синяками. Другие синяки были расположены на его левом бедре и правой голени.

14. Позднее в тот же день сотрудники отвезли заявителя в машине в изолятор временного содержания Ленинского районного отдела милиции. По его словам, избиение продолжалось в машине, и сотрудники милиции били его по рукам и лицу. Они также оскорбляли его и высмеивали его грузинское имя.

15. По-видимому, позднее в связи с жалобами заявителя на жестокое обращение в отделении милиции следователь М. назначил судебно-медицинскую экспертизу.

16. 15 апреля 2003 г. судебно-медицинский эксперт зафиксировал многочисленные ссадины и синяки на лице заявителя, включая левое и правое веки, нос, левую щеку, левый висок, левое ухо, на передней части грудной клетки, плечах и лопатках, левом бедре, правом колене и голени и ссадины на правой затылочной части его головы (протокол N 1140). Эксперт сделал вывод, что травмы были причинены тяжелыми тупыми предметами не ранее, чем за семь дней до экспертизы.

17. 18 апреля 2003 г. заявитель был переведен из Ленинского районного отдела милиции в следственный изолятор N ИЗ-71/1 г. Тулы. При поступлении в следственный изолятор он был осмотрен врачом. В соответствии с медицинской справкой от того же числа у заявителя имелись синяки у правого глаза и на правом бедре. Он просил начальника следственного изолятора переслать его жалобу на жестокое обращение сотрудников милиции прокурору Тульской области.

18. 2 мая 2003 г. следователь Бу. прокуратуры Ленинского района вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении предполагаемого жестокого обращения. В тексте имелась ссылка на показания сотрудников Б. и Щ., задержавших заявителя, которые указывали на то, что заявитель оказал сопротивление при задержании, и что им пришлось применить силу. Оперативные сотрудники Л. и А. Шацкого отдела милиции утверждали, что до прибытия в отдел у задержанных не было замечено никаких видимых повреждений, поскольку они были покрыты пылью и грязью. Сотрудники милиции отрицали, что они применяли какое-либо физическое или психологическое воздействие к задержанным. На основании этих доказательств следователь заключил, что травмы заявителю могли быть причинены законно при задержании.

19. Представляется, что постановление от 2 мая 2003 г. было отменено надзирающим прокурором, который предложил провести дополнительную проверку.

20. 28 июля 2003 г. следователь Бу. вынес новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Текст постановления дословно соответствовал постановлению от 2 мая 2003 г.

21. Заявитель жаловался прокурору Ленинского района на то, что Бу. не мог провести независимую проверку, поскольку он находился в отделе милиции 10 апреля 2003 г. и был свидетелем избиений. 13 и 18 сентября 2003 г. заместитель прокурора Ленинского района сообщил ему, что его предположения уже рассмотрены следователем Бу., и нашел их необоснованными.

22. Заявитель также жаловался Генеральному прокурору Российской Федерации и прокурору Тульской области. 4 марта 2004 г. областной прокурор потребовал от прокурора Ленинского района рассмотреть этот вопрос по существу.

23. На следующий день заместитель прокурора Ленинского района вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя о жестоком обращении. Заместитель прокурора ссылался на объяснения следователя Бу., другого следователя И. и оперативных сотрудников Шацкого отдела милиции Щ. и М. Они отрицали оказание морального или физического давления ими или кем-либо другим. Заместитель прокурора заключил, что травмы были причинены во время задержания, и утверждения заявителя о жестоком обращении выдвинуты "с целью уклонения от уголовной ответственности за совершение преступления".

24. В то же время суд первой инстанции вызвал сотрудников Б., М., С., и Щ. и следователя Бу. в качестве свидетелей и предложил им описать обстоятельства задержания сообвиняемых. На заседании 2 сентября 2004 г. сотрудник Щ. указал, что обвиняемые при задержании не оказывали сопротивления и к ним были незамедлительно применены наручники. Он отрицал применение физической силы при задержании и указал, что заявитель был грязным, но видимых повреждений не имел. Сотрудник Б. подтвердил, что физическая сила не применялась ни им самим, ни его подчиненными. Он лишь вывернул руки заявителя и надел ему наручники. Сотрудник С. подтвердил, что в какой-то момент обвиняемые прекратили сопротивление задержанию, и не было причин наказывать их после задержания. Сотрудник M. указал, что одному из обвиняемых были надеты наручники, а руки других были связаны ремнями. Следователь Бу. сообщил, что не может вспомнить травмы у обвиняемых. На слушании 4 ноября 2004 г. сотрудники A. и З. показали, что у заявителя не было видимых травм при поступлении в отдел милиции.

25. Заявитель жаловался суду, что не был уведомлен о постановлении прокурора от 5 марта 2004 г. Он также утверждал, что это решение было незаконным, поскольку имеющиеся медицинские данные убедительно показали, что он является жертвой жестокого обращения. Он ходатайствовал о разрешении на личное участие в судебном разбирательстве. Определением от 20 октября 2004 г. Ленинский районный суд Тульской области отказал заявителю в доставке в суд, найдя письменные показания заявителя достаточно подробными.

26. 15 ноября 2004 г. Ленинский районный суд отклонил жалобу заявителя. Он нашел, что копия постановления от 5 марта 2004 г. была направлена в отдел корреспонденции следственного изолятора, и что оспариваемое решение являлось законным и оправданным, поскольку оно было "основано на результатах полной, всесторонней и объективной проверки утверждений обвиняемого". Областной суд не ссылался на фактические показания заявителя или медицинские документы.

27. Заявитель подал жалобу. Он просил областной суд обеспечить участие его защитника Р. в рассмотрении жалобы.

28. 26 января 2005 г. Тульский областной суд в краткой форме оставил решение районного суда без изменения. Ни заявитель, ни его представитель не присутствовали на заседании суда кассационной инстанции.

29. 19 июля 2005 г. Узловский городской суд признал заявителя и его сообвиняемых виновными в четырех грабежах и приговорил его к десяти годам лишения свободы. 25 января 2006 г. Тульский областной суд оставил приговор без изменения.

II. Применимое национальное законодательство

30. Постановления следователя или прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела или о прекращении уголовного дела, а равно иные решения и действия (бездействие), которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд по месту проведения предварительного следствия (часть 1 статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

31. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции на избиение и жестокое обращение после задержания. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

32. Власти Российской Федерации утверждали, что применение к заявителю во время задержания физической силы и спецсредств, таких как наручники, не относится к сфере действия статьи 3 Конвенции по двум причинам. Во-первых, травмы не повлекли ухудшения его здоровья или не вызвали долгосрочных последствий. Во-вторых, сотрудники милиции не применяли физической силы, чтобы причинить страдания заявителю или чтобы оскорбить его; они просто выполняли свои обязанности, в то время как заявитель оказывал им сопротивление. Использование физической силы не преследовало никаких других целей, таких как, например, получение признания. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявитель проявил неповиновение законным требованиям сотрудников милиции и они применили законные и разумные меры для пресечения его противоправного поведения. Наконец, власти Российской Федерации указали, что утверждения заявителя о жестоком обращении и медицинские документы были тщательно рассмотрены прокуратурой и судами двух инстанций в соответствии со статьей 3 Конвенции.

33. Заявитель утверждал, что показания сотрудников милиции, данные во время предварительного расследования и в суде, убедительно продемонстрировали, что физическая сила ни к нему, ни к его сообвиняемым не применялась, и что применение наручников являлось единственной мерой, принятой по отношению к нему. Судебно-медицинские эксперты установили, что травмы на его теле были причинены многократным воздействием твердых и тупых предметов. Заключения экспертов в дальнейшем подорвали версию властей Российской Федерации о том, что травмы были причинены во время задержания. Отсутствие любых логичных и убедительных объяснений от властей относительно его травм подтверждает его версию о жестоком обращении в отделе милиции. Наконец, заявитель указал, что проверка его жалобы на жестокое обращение была поверхностной и неполной: у него не были получены объяснения, и не были учтены показания сотрудников милиции, которые были даны во время досудебного периода следствия. Следователь Бу. не был объективен, поскольку он присутствовал при избиении, и у него имелась личная заинтересованность в сокрытии правды. Районный суд не дал заявителю возможности присутствовать лично и не рассмотрел представленных им фактических сведений. Заявитель заключил, что расследование не было эффективным.

B. Приемлемость жалобы

34. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

C. Существо жалобы

1. Соблюдение статьи 3 Конвенции, что касается предполагаемого жестокого обращения со стороны милиции

35. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократических обществ. Даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание, независимо от поведения потерпевшего (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Соединенного Королевства" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), Reports 1996-V, p. 1855, § 79). Если лицо заключается под стражу здоровым, а при освобождении у него обнаруживаются повреждения, государство обязано представить убедительные объяснения того, как эти повреждения были получены (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 34, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных не опровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 34, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции", § 100).

36. Власти Российской Федерации выдвинули версию о законном применении физической силы при задержании заявителя как единственное объяснение причинения ему травм. Чтобы оценить достоверность версии властей Российской Федерации, Европейский Суд рассмотрит следующие факты, относящиеся к обстоятельствам его задержания 10 апреля 2003 г., которые изложены в документах уголовного дела.

37. Заявитель убегал, держа в руках автомат после совершения разбойного нападения. Несколько вооруженных сотрудников милиции преследовали его с сообщниками на машине и бегом. После того, как сотрудник Б. выстрелил из своего автомата в сторону предполагаемых грабителей и предложил им не двигаться, заявитель продолжал бежать, но поскользнулся и упал на спину в стороне от дороги. Он поднял автомат и направил его на сотрудника Б., который, в свою очередь, направил на него свое оружие. Сотрудник Б. и сотрудник М. дали противоречивые показания относительно того, бросил ли заявитель свое оружие сам или оно было выбито из рук заявителя сотрудником Б. Их показания также различались в вопросе о том, кто выкрутил руки заявителя за спину и надел наручники.

38. Единственное упоминание о применении физической силы к заявителю содержится в досудебных показаниях сотрудника Б., который утверждал, что подозреваемые в грабеже оказали активное сопротивление (см. § 7 настоящего Постановления). Однако он не уточнил, проявилось ли применение физической силы только в выкручивании рук заявителя за спину или еще и в виде других физических действий, которые могли повлечь причинение травм, впоследствии зафиксированных судебно-медицинским экспертом (см. § 16 настоящего Постановления). В суде первой инстанции он пояснил, что ни он, ни его подчиненные не прибегали к физической силе, кроме выкручивания рук заявителя и иммобилизации при помощи наручников (см. § 24 настоящего Постановления). Другие сотрудники милиции - М., С. и Щ. - последовательно отрицали, и во время досудебной проверки, и в суде первой инстанции применение физической силы в отношении заявителя. Также важно, что сотрудники А. и З. указали в суде первой инстанции, что у заявителя не было видимых травм при поступлении в отдел милиции (см. там же). В отсутствие каких-либо достоверных доказательств в поддержку версии властей Российской Федерации о том, что заявителю были причинены травмы в результате законного применения физической силы при его задержании, Европейский Суд считает ее необоснованной.

39. 15 и 18 апреля 2003 г. заявитель был дважды осмотрен медицинскими работниками, сначала судебно-медицинским экспертом и позднее тюремным врачом. Оба медицинских специалиста отметили у него многочисленные телесные повреждения, включая синяки и ссадины на его лице, спине и конечностях. Европейский Суд не может исключить возможности того, что некоторые из этих повреждений, включая синяки на плече и бедре, могли быть получены, когда заявитель внезапно упал на спину во время задержания. Однако остальные травмы, в частности, синяки на веках, носу, ушах, груди и коленях, которые, по мнению судебно-медицинского эксперта, являлись результатом "воздействия тяжелого тупого предмета", не могут быть объяснены той же причиной. Власти Российской Федерации не дали объяснений в отношении возможного происхождения этих травм.

40. Заявитель, с другой стороны, подтвердил, что они явились результатом жестокого обращения со стороны милиции и сотрудников ОМОН в Шацком районном отделе милиции Ленинского района Тульской области. Он детально описал, как сотрудники пинали и толкали его и наносили ему удары ножкой стула. Его утверждения о жестоком обращении совпадают с выводами судебно-медицинского эксперта, который установил, что травмы были причинены не ранее чем за семь дней до обследования 15 апреля 2003 г., то есть в день задержания заявителя или примерно в эту дату. Не утверждалось, что травмы заявителю были причинены до его задержания, и поскольку впоследствии он содержался в тюрьме, под исключительным контролем российской милиции, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, которые были получены во время содержания под стражей.

41. На основе представленных ему материалов Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не доказали надлежащим образом, что травмы заявителю были причинены иначе как - полностью, главным образом или частично - в результате жестокого обращения в период его содержания в милиции.

42. Что касается серьезности актов жестокого обращения, Европейский Суд напоминает, что для определения того, должна ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, с учетом различия, предусмотренного статьей 3 Конвенции, следует отличать понятия пытки и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Представляется, что посредством этого различия Конвенция имела целью особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезное и жестокое страдание (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 64, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), §§ 83-84 и 86, Reports of Judgments and Decisions 1997-VI, Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 105, ECHR 1999-V, Постановление Европейского Суда по делу "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), жалоба N 20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII, и, в числе недавних примеров, Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, § 116, ECHR 2004-IV (извлечения)).

43. Европейский Суд находит, что в настоящем деле наличие физической боли или страданий подтверждается медицинским обследованием и показаниями заявителя о жестоком обращении в отделе милиции. Европейский Суд полагает, что характер травм заявителя свидетельствует о суровости жестокого обращения, которому он подвергся. При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу о том, что жестокое обращение, как таковое и с учетом его цели и суровости, приравнивается к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в значении статьи 3 Конвенции.

44. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции с точки зрения ее материально-правового аспекта.

2. Соблюдение статьи 3 Конвенции в отношении эффективности расследования

45. Европейский Суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой жалобой на жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, это положение косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Для того чтобы расследование могло считаться "эффективным", оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и к установлению и наказанию виновных. Это не обязательство получить результат, а обязательство принять меры. Расследование заслуживающих внимания сведений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что произошло, не используя поспешные или необоснованные выводы с целью прекращения расследования или в качестве основы для своих решений (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), §§ 103 и последующие, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII). Власти должны принимать все доступные им разумные меры для обеспечения доказательств относительно происшествия, включая, в частности, свидетельские показания, судебную экспертизу и так далее. Любой недостаток расследования, подрывающий возможность установления причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта, и в этом контексте подразумевается требование безотлагательности и разумной оперативности (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, §§ 107 и последующие*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 102 и последующие). Кроме того, расследование должно быть безотлагательным. Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 133 и последующие, ECHR 2000-IV). Он также учитывал безотлагательность начала расследования, задержки в получении показаний и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

46. Европейский Суд считает, что медицинские данные о причинении вреда здоровью заявителя совместно с его утверждениями об избиении сотрудниками милиции составляли "доказуемую жалобу" на жестокое обращение. Соответственно, власти были обязаны провести эффективное расследование обстоятельств предполагаемого жестокого обращения.

47. По мнению Европейского Суда, способ проведения расследования выявляет стремление следственных органов к поспешным и поверхностным действиям (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Денис Васильев против Российской Федерации" (Denis Vasilyev v. Russia), жалоба N 32704/04, § 155*  (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010.)). Первые два постановления об отказе в возбуждении уголовного дела были одинаковыми по своему содержанию и крайне ограниченными по объему. Проверка была ограничена получением показаний двух сотрудников, которые задерживали заявителя и двух сотрудников отдела милиции, которые отрицали применение физической силы к заявителю. Не были упомянуты ни версия событий, представленная заявителем, ни медицинские данные. Не было предпринято реальных попыток установить истинное происхождение травм, которые выявил у заявителя судебно-медицинский эксперт. Кроме того, следователь, по-видимому, не выслушал лично заявителя или не проводил очной ставки между ним и сотрудниками Шацкого отдела милиции, предположительно имеющими отношение к жестокому обращению.

48. Третье постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено заместителем прокурора Ленинского района всего спустя один день после того, как областной прокурор предложил ему рассмотреть этот вопрос. Очевидно, что за такой короткий срок не мог быть собран дополнительный материал, и постановление просто сослалось на мотивировку следователей, которые ранее осуществляли проверку и показания тех же сотрудников Шацкого отдела милиции. Не были упомянуты ни версия событий заявителя, ни имеющиеся медицинские данные. Только эти недостатки, объяснение которым Европейский Суд не получил, позволяют считать расследование неэффективным.

49. Европейский Суд также отмечает, что имелась очевидная связь между органами, ответственными за расследование и предположительно участвовавшими в жестоком обращении (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации", § 115). Первоначальная проверка была проведена следователем прокуратуры Ленинского района Бу., который, как утверждал заявитель, находился в отделе милиции в день предполагаемого жестокого обращения и был свидетелем избиения. Заявитель сообщил о конфликте интересов и необъективности районному прокурору, который в ответ опять сослался на выводы, сделанные следователем Бу.

50. Наконец, очевидно, что заявителю не был доступен эффективный пересмотр решения следователя об отказе в возбуждении уголовного дела. Ленинский районный суд отклонил его жалобу кратким решением, которое не содержало его версии событий или медицинских данных или не приводило какие-либо подробности, относящиеся к определенным жалобам и доводам, приведенным в письменных объяснениях заявителя. Тульский областной суд оставил в силе решение районного суда в краткой форме, не рассмотрев подробно доводы заявителя. Европейский Суд не может не отметить, что суды г. Тулы не обеспечили право заявителя на эффективное участие в разбирательстве (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Денис Васильев против Российской Федерации", § 126). Заявитель не присутствовал и не был представлен в разбирательствах в районном и областном судах, несмотря на его ходатайство о разрешении личного участия и представительства адвокатом в суде кассационной инстанции. Данные недостатки дополнительно умаляли эффективность национального расследования.

51. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что власти не провели эффективного уголовного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Применение статьи 41 Конвенции

52. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

53. Заявитель требовал 300 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

54. Власти Российской Федерации считали это требование чрезмерным.

55. Учитывая компенсации, присуждавшиеся ранее по сопоставимым делам в отношении морального вреда, Европейский Суд не может согласиться с доводом властей Российской Федерации о том, что требуемая сумма является чрезмерной. Соответственно, он присуждает заявителю всю сумму, которая составляет 8 300 евро, по данному основанию, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

56. Заявитель также требовал 60 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек. Он приложил две квитанции, указывающие, что его жена выплатила эти суммы за его представительство в период досудебного следствия и в суде.

57. Власти Российской Федерации утверждали, что юридические расходы не были необходимыми и разумными.

58. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными. Принимая во внимание представленные материалы, Европейский Суд присуждает 850 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

59. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 8 300 евро (восемь тысяч триста евро) в качестве компенсации морального вреда и 850 евро (восемьсот пятьдесят евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя в связи с указанными суммами;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 февраля 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда