Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 декабря 2011 г. Дело "Мор против Франции" [Mor v. France] (жалоба N 28198/09) (V Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(V Секция)

Дело "Мор против Франции"
[Mor v. France]
(Жалоба N 28198/09)

Постановление Суда от 15 декабря 2011 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В ноябре 1998 года заявительница, адвокат, подала заявление о возбуждении уголовного дела в связи с причинением смерти по неосторожности и заявление о признании гражданским истцом от имени родителей 12-летнего ребенка, умершего от болезни, приобретенной после прививки от гепатита B. Было возбуждено судебное следствие. В ноябре 2002 года врач, специализирующийся в области безопасности лекарственных средств и фармакоэпидемиологии, представил следственному судье 450-страничное экспертное заключение. 14 ноября 2002 г. ежедневная газета "Ле паризьен" опубликовала статью под заголовком "Вакцина B: заключение, которое обвиняет", в котором она описывала заключение как "взрывоопасное" и "убийственное" для французских органов здравоохранения. Заявительница позднее выступила в прессе с высказываниями в ответ на вопросы журналистов, которые уже видели заключение эксперта. В сентябре 2003 года ей были предъявлены обвинения в нарушениях тайны следствия и профессиональной тайны. В мае 2007 года исправительный трибунал признал заявительницу виновной в нарушении профессиональной тайны, но освободил ее от отбытия наказания. Он обязал заявительницу уплатить один евро в качестве возмещения компании-истцу* (* Разбирательство против заявительницы было возбуждено по требованию фармацевтической лаборатории, распространявшей вакцину от гепатита В (прим. переводчика).). Жалобы, поданные на данный приговор, не принесли результата.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Заявительница была осуждена за то, что выступила с комментариями, являясь адвокатом ряда потерпевших, вступивших в разбирательство в качестве гражданских истцов, по поводу заключения эксперта, хотя последнее защищалось тайной расследования, а судебное следствие не было завершено. Ее осуждение за преступление представляло собой вмешательство в осуществление ею свободы выражения мнения. Вмешательство было предусмотрено законом, в соответствии с которым преступлением являлось раскрытие конфиденциальной информации лицом, действующим в качестве адвоката. Адвокаты обязаны уважать конфиденциальность расследования уголовных дел, воздерживаясь от сообщения любой информации из материалов дела, кроме сообщения ее своему доверителю для целей защиты последнего, и от публикации писем или иных документов, касающихся продолжающегося расследования. Что касается цели вмешательства, оно обеспечивало особую защиту тайны расследования с учетом интересов, затрагиваемых уголовным делом, которые связаны как с отправлением правосудия, так и с правом лиц, в отношении которых ведется расследование, на презумпцию невиновности.

Заявительница была наказана не за передачу заключения эксперта средствам массовой информации, а за раскрытие информации, содержавшейся в нем. Когда она отвечала на вопросы журналистов, пресса уже располагала всем экспертным заключением или его частью. Комментарии заявительницы являлись частью дискуссии, представляющей всеобщий интерес. Факты напрямую касались вопроса, связанного со здоровьем общества, и затрагивали ответственность фармацевтических лабораторий и представителей государства. Таким образом, вопрос несомненно представлял интерес для широкой публики. В этой связи пункт 2 статьи 10 Конвенции дает мало возможностей для ограничения дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес. Раскрытие информации средствам массовой информации могло гарантировать право общественности быть информированной о деятельности судебных властей. Кроме утверждений о том, что эксперт подвергался давлению, заявительница ограничилась комментированием информации, уже широко распространенной в статье, предшествовавшей ее интервью, которая обсуждалась в иных средствах массовой информации. Однако, хотя знание лицами, не участвующими в уголовном деле - в данном случае, журналистами - информации, защищаемой правилами о профессиональной тайне, не могло не подрывать ее конфиденциальность, это само по себе не освобождает адвокатов от обязанности проявлять осмотрительность в отношении тайны продолжающегося следствия при публичном выступлении с комментариями. Тем не менее с учетом освещения дела в средствах массовой информации в связи с серьезностью фактов и причастных лиц Европейский Суд ставит под сомнение интерес в запрещении заявительнице комментировать информацию, уже известную журналистам. Соответственно, необходимость защиты конфиденциальной информации не дает достаточных оснований для признания заявительницы виновной в нарушении профессиональной тайны. В частности, прецедентная практика Кассационного суда, в соответствии с которой тот факт, что иным лицам была известна информация, относящаяся к профессиональной тайне, не означает, что данная информация не является конфиденциальной и секретной, не освобождала национальные суды от обязанности приводить относимые и достаточные основания для любого вмешательства в право адвоката на выражение мнения. Защита этой свободы должна предусматривать правило для исключительных случаев, в которых осуществление прав защиты может сделать необходимым нарушение профессиональной тайны.

Что касается утверждений о давлении, которое оказывалось на эксперта, о чем не упоминалось в рассматриваемой статье, комментарии заявительницы в большей степени относились к условиям, в которых эксперт был вынужден составлять заключение, чем к содержанию самого заключения. Европейский Суд принимает довод заявительницы, согласно которому она хотела предупредить общественность и прокомментировать содержание заключения в интересах защиты, принимая во внимание, что семьи потерпевших, интересы которых она представляла, имели в этом интерес как для собственной защиты, так и для беспристрастности и независимости расследования их жалобы, поданной четыре года назад, в информировании общественности о внешнем давлении на эксперта, важность выводов которого не оспаривалась в настоящем деле. Нельзя сказать, что высказывания заявительницы могли препятствовать надлежащему отправлению правосудия или нарушать права лиц, защищаемых презумпцией невиновности. С другой стороны, интервью прессе составляло законную часть защиты ее клиентов, учитывая, что дело вызвало интерес средств массовой информации и общественности.

Заявительница была освобождена от отбытия наказания и была обязана лишь уплатить символическую сумму в один евро в качестве возмещения вреда. Хотя данная мера была самой мягкой из возможных, она, тем не менее, представляла собой уголовную санкцию. Однако это обстоятельство само по себе не было достаточным для оправдания вмешательства.

Соответственно, обжалуемое вмешательство не отвечало настоятельной общественной необходимости и было несоразмерно обстоятельствам дела.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 5 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.