Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 октября 2009 г. Дело "Бордиков (Bordikov) против Российской Федерации" (жалоба N 921/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Бордиков (Bordikov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 921/03)

Постановление

Страсбург, 8 октября 2009 г.

По делу "Бордиков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 17 сентября 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 921/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Виктором Викторовичем Бордиковым (далее - заявитель) 29 ноября 2002 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана бесплатная правовая помощь, были представлены К. Краковским - юристом, работающим в г. Ростове-на-Дону. Власти Российской Федерации были первоначально представлены П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук - бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, а также А.Н. Савенковым - первым заместителем министра юстиции Российской Федерации, а затем Г.О. Матюшкиным - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что содержался под стражей в бесчеловечных и унижающих человеческое достоинство условиях и ему не оказывалась надлежащая медицинская помощь, а также что срок содержания его под стражей и производства по уголовному делу в отношении него был чрезмерно длительным.

4. 14 сентября 2005 г. Европейский Суд решил уведомить власти Российской Федерации о рассмотрении жалобы. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали относительно рассмотрения жалобы одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

6. 18 октября 2007 г. Европейский Суд принял решение не рассматривать жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу и признал жалобу частично приемлемой, а частично неприемлемой.

7. Заявитель и власти Российской Федерации представили дополнительные письменные замечания по делу (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

8. Заявитель, 1964 года рождения, отбывает наказание в виде лишения свободы в Кировской области.

A. Задержание и заключение под стражу в период предварительного расследования

9. 19 марта 1995 г. органами внутренних дел была обнаружена марихуана в крупном размере в одном из помещений Ростовского мореходного училища. Согласно показаниям свидетеля наркотик был оставлен там заявителем, который был задержан на следующий день, а затем освобожден 23 марта 1995 г. под подписку о невыезде. По-видимому, заявитель неоднократно не являлся на допросы. Компетентные органы не смогли установить его местонахождение, и 5 июля 1995 г. предварительное следствие было приостановлено.

10. Заявитель был задержан 29 апреля 1998 г. При нем сотрудниками милиции был обнаружен кокаин. Кроме того, наркотики и некоторые боеприпасы были найдены у него в квартире. 30 апреля 1998 г. прокурор решил избрать в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу, ссылаясь на риск того, что он скроется от органов правосудия. Далее срок пресечения был продлен 22 июня 1998 г. до 29 июля 1998 г.

11. По завершении предварительного следствия прокурор направил материалы уголовного дела в Кировский районный суд г. Ростова-на-Дону 22 июля 1998 г. Районный суд установил, что дело должно быть возвращено в прокуратуру для производства дополнительного расследования. Соответствующее судебное решение было принято 15 октября 1998 г. Суд также постановил, что заявитель должен оставаться под стражей.

12. Как только дополнительное расследование было завершено, материалы уголовного дела были направлены в районный суд, который назначил слушание по делу на 22 января 1999 г. Первые два судебные заседания были отложены 22 января и 19 февраля 1999 г. в связи с участием судьи в рассмотрении другого уголовного дела. Впоследствии районным судом были установлены некоторые процессуальные нарушения в обвинительном заключении, и материалы дела были направлены в прокуратуру 9 марта 1999 г. для устранения нарушений. Далее срок содержания заявителя под стражей продлевался прокурором 25 июня 1999 г. до 24 июля 1999 г.

13. 24 июля 1999 г. максимально допустимый срок содержания заявителя под стражей до суда истек. Два дня спустя заявитель был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде.

B. Содержание под стражей в период первого судебного разбирательства

14. Судебное разбирательство по делу началось 10 августа 1999 г. Районный суд назначил слушание по делу на 15 сентября 1999 г., затем оно было отложено в связи с неявкой адвоката заявителя. Кроме того, судебные заседания откладывались 19 октября и 16 ноября 1999 г. в связи с болезнью заявителя. Производство по делу было возобновлено 14 декабря 1999 г. Ссылаясь на тяжесть предъявленных обвинений, суд избрал в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу.

15. 24 января 2000 г. районный суд признал заявителя виновным в незаконном хранении боеприпасов и наркотиков и назначил ему наказание в виде трех лет лишения свободы условно с испытательным сроком в два года. Заявитель был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде. Прокурор и заявитель обжаловали приговор в кассационном порядке.

16. Ростовский областной суд откладывал кассационное рассмотрение дела 23 февраля, 7 и 15 марта 2000 г. в связи с неявкой адвоката заявителя. Дело было рассмотрено 29 марта 2000 г. Областной суд установил, что выводы суда первой инстанции были неубедительными, отменил обвинительный приговор и направил дело в суд первой инстанции на новое рассмотрение.

C. Содержание под стражей в период второго судебного разбирательства

17. 8 июня 2000 г. районный суд принял решение о приостановлении производства по делу в связи с болезнью заявителя. Оно было возобновлено 17 мая 2001 г., когда суд назначил первое слушание по делу на 25 мая 2001 г. Суд также принял решение о том, что заявитель должен содержаться под стражей в период судебного разбирательства. Срок содержания под стражей установлен не был. Суд, в частности, постановил:

"...Суд полагает необходимым изменить меру пресечения в отношении [заявителя] с подписки о невыезде на заключение под стражу, поскольку ему предъявлено обвинение в совершении нескольких тяжких преступлений, в том числе в незаконном сбыте наркотиков, что представляло собой повышенную общественную опасность и посягало на такую значимую ценность, охраняемую уголовным законом, как общественное здоровье. Принимая решение о заключении [заявителя] под стражу, суд отметил, что в соответствии с медицинской документацией обстоятельства, препятствующие заключению его под стражу по состоянию здоровья, отсутствовали. Более того, следственный изолятор и больница N 19 были специально надлежащим образом оборудованы для оказания в случае необходимости медицинской помощи содержащимся под стражей".

18. Сотрудники милиции не исполнили требования судебного постановления, поскольку местонахождение заявителя было неизвестно. 5 июня 2001 г. заявитель был объявлен в розыск. Он был задержан сотрудниками милиции и заключен под стражу 13 сентября 2001 г.

19. Слушание по делу было отложено в связи с неявкой адвоката стороны обвинения 3 октября, 5, 12 и 27 ноября, 11 и 26 декабря 2001 г., а также 8 и 29 января 2002 года. 29 января 2002 г. слушание по делу было отложено в связи с участием судьи в производстве по другому делу.

20. 19 марта 2002 г. районный суд оставил без удовлетворения ходатайство заявителя об освобождении из-под стражи, в котором он утверждал, что состояние его здоровья ухудшилось, у него есть место жительства и им не нарушались условия меры пресечения в виде подписки о невыезде. Суд отметил следующее:

"Суд не считает целесообразным освобождение [заявителя] из-под стражи. Данная мера пресечения была применена не только в связи с предполагаемым ему назначением наказания в виде лишения свободы, поскольку ему было предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений, покусившихся на такую ценность, как общественное здоровье, и представлявших собой повышенную опасность для общественного порядка. Суд полагает, что в случае освобождения из-под стражи [заявитель] мог влиять на ход отправления правосудия и скрыться от органов следствия и суда".

21. В период с 26 февраля 2002 г. и 8 мая 2003 г. районный суд перенес девять судебных заседаний по делу в связи с болезнью заявителя и его адвоката или неявкой последнего в суд. Дважды суд отложил заседания, поскольку свидетели не явились. Два раза суд удовлетворил ходатайства заявителя о предоставлении дополнительного времени для изучения материалов дела.

22. Срок содержания заявителя под стражей был продлен 1 июля 2002 г. до 1 октября 2002 г. Суд постановил следующее:

"Суд не считает целесообразным освобождение [заявителя] из-под стражи до суда. Данная мера пресечения была применена не только в связи с предполагаемым ему назначением наказания в виде лишения свободы. Учитывая, что [заявителю] предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений, представлявших собой повышенную опасность для общественного порядка, содержание [его] под стражей может быть оправдано одним данным обстоятельством... Более того, в случае освобождения из-под стражи [заявитель] может скрыться от органов следствия и суда, что в прошлом им было и сделано... или оказать влияние на ход отправления правосудия".

23. Заявитель обжаловал данное судебное постановление, ссылаясь на возникшие у него проблемы со здоровьем. Кроме того, он утверждал, что выводы районного суда о том, что он может скрыться или оказать влияние на ход отправления правосудия, были необоснованны. 13 августа 2002 г. Ростовский областной суд в кассационной инстанции оставил судебное постановление от 1 июля 2002 г. без изменения.

24. 25 сентября 2002 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 января 2001 г. Суд мотивировал свое решение следующим образом:

"Суд не считает целесообразным отказаться от продления срока содержания [заявителя] под стражей и освободить его. Заключение его под стражей избрано не только в связи с предполагаемым ему назначением наказания в виде лишения свободы. Учитывая, что [заявителю] предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений, представляющих повышенную общественную опасность... суд... полагает необходимым продлить срок содержания заявителя под стражей... Более того, в случае освобождения [заявитель] мог скрыться от органов следствия и суда или не являться в судебные заседания, как он ранее и делал. Именно по этому основанию в отношении заявителя избрана мера пресечения в виде заключения под стражу [в первую очередь], а сам заявитель объявлен в розыск. Длительность срока лишения свободы, к которому может быть приговорен заявитель в случае признания его виновным, также свидетельствует, хотя и косвенно, о том, что подобное развитие событий наиболее вероятно. Кроме того, в случае освобождения из-под стражи [заявитель] мог оказать влияние на ход отправления правосудия, учитывая, что избранная им линия защиты противоречит показаниям большинства свидетелей.

Довод адвокатов о том, что состояние здоровья [заявителя] критичное, не может приниматься во внимание. Суду не было представлено никакой объективной информации или медицинской документации, которые бы подтверждали, что содержание [заявителя] под стражей несовместимо с состоянием его здоровья. Судом была получена только справка, из которой следовало, что в настоящее время [заявитель] не может участвовать в судебном заседании по состоянию здоровья. Кроме того, согласно справке [заявителю оказывается] надлежащая медицинская помощь".

25. 12 ноября 2002 г. Ростовский областной суд в кассационной инстанции оставил судебное постановление от 25 сентября 2002 г. без изменения.

26. 25 декабря 2002 г. и 25 марта 2003 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 апреля и 1 июля 2003 г. соответственно. В каждом случае суд ссылался, как и ранее, на тяжесть предъявленных заявителю обвинений. Он также отметил, что в случае освобождения из-под стражи заявитель может скрыться от органов следствия и суда, что ранее имело место. Далее суд пояснил, что к заявителю не могли быть применены домашний арест или иные альтернативные "меры пресечения" для обеспечения его явки в судебные заседания, поскольку в случае нахождения на свободе он мог оказывать давление на свидетелей, дающих показания не в его пользу. 25 февраля и 27 марта 2003 г. Ростовский областной суд оставил соответствующие судебные постановления без изменения.

27. 27 июня и 1 июля 2003 г. районный суд рассмотрел уголовное дело по существу и признал заявителя виновным в сбыте и незаконном хранении наркотических средств и боеприпасов, приговорив его к трем годам и одному месяцу лишения свободы. По-видимому, заявитель не обжаловал приговор в кассационном порядке.

28. Заявитель был освобожден или 23 июля 2003 г., или примерно в тот период, поскольку время, проведенное им под стражей, было зачтено в срок отбывания им наказания.

D. Условия содержания под стражей

29. С 14 сентября 2001 г. по 2 июля 2003 г. заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону в камерах NN 33, 168 и 6. Дважды его переводили в больницу уголовно-исполнительной системы УЧ-398/19 МОТБ, где он находился с 8 августа по 14 ноября 2002 г. и с 6 по 20 февраля 2003 г. Заявитель и власти Российской Федерации представили разное описание условий содержания в следственном изоляторе.

30. По утверждению заявителя, камеры следственного изолятора были переполнены. Коек в камерах было недостаточно, и сокамерники были вынуждены спать по очереди. Матрасы были грязными и отсыревшими. Постельное белье стиралось редко. Унитаз находился на полуметровой по высоте платформе и не отделялся ни от жилого пространства, ни от обеденного стола. Питание предоставлялось плохого качества. Горячая вода постоянно отключалась. Свет никогда не выключался. Доступ свежего воздуха и естественного света был весьма ограничен, поскольку на окнах были установлены металлические пластины. Поскольку окна не были застеклены, зимой в камере было холодно, а летом - жарко и влажно. Камеры кишели тараканами, клопами, вшами и клещами. В камерах никогда не проводилась санитарная обработка, дезинфицирующие средства не раздавались, а использование стирального порошка, кипятильников и холодильников было запрещено. Штукатурка на стенах содержала ядовитые вещества.

31. Ссылаясь на справки, выданные администрацией следственного изолятора 14 и 15 ноября 2005 г., власти Российской Федерации утверждали, что условия содержания заявителя под стражей были удовлетворительными. В каждой камере количество коек было достаточным, и заявитель всегда имел индивидуальное спальное место. В камерах были установлены унитазы и раковины. Унитаз отгораживался от жилого пространства камеры перегородкой. Окна не были закрыты металлическими ставнями. Центральное отопление поддерживало в камерах адекватную температуру. В камерах регулярно проводились уборка и дезинфекция, простыни стирались и дезинфицировались. В камерах имелись радиоприемник, освещение и система вентиляции. В каждой камере стояли обеденный стол и скамейка. Питание предоставлялось нормального качества и было разнообразным. Оно выдавалось три раза в сутки и состояло примерно из 20 различных ингредиентов.

32. Ссылаясь на справку, выданную 24 мая 2006 г. администрацией следственного изолятора, власти Российской Федерации утверждали, что штукатурка на стенах не содержала ядовитых веществ. Используемая краска соответствовала государственным стандартам безопасности.

33. Что касается документов относительно условий содержания заявителя под стражей в период с 2001 по 2003 год, власти Российской Федерации указали, что все учетные данные были уничтожены по истечении установленных сроков их хранения. В связи с этим властями Российской Федерации была представлена копия соответствующего акта, составленного администрацией следственного изолятора 15 мая 2007 г.

1. Камера N 33

34. С сентября 2001 г. по март 2002 г. заявитель содержался в камере N 33. По утверждению заявителя, площадь камеры составляла 7 кв. м и вмещала от четырех до шести заключенных.

35. В меморандуме от 27 февраля 2006 г. власти Российской Федерации утверждали, что площадь камеры составляла 10 кв. м и в ней были установлены четыре койки. Как правило, в камере содержались три человека. В дополнительных замечаниях власти Российской Федерации ссылались на справку, подписанную служащим К., исполнявшим обязанности начальника следственного изолятора, 26 ноября 2007 г. Согласно справке площадь камеры составляла 15,5 кв. м и в ней в соответствующий период содержались четыре человека.

2. Камера N 168

36. С марта по июль 2002 года, а затем начиная с февраля 2003 года заявитель содержался в камере N 168. По утверждению заявителя, площадь камеры составляла 30 кв. м, и она вмещала от 15 до 20 заключенных.

37. Изначально власти Российской Федерации не оспаривали названные данные в отношении камеры. По их утверждению, в камере были установлены 10 коек, и в ней, как правило, содержались восемь человек. Впоследствии власти Российской Федерации представили справку за подписью сотрудника К. от 26 ноября 2007 г. для подтверждения того, что площадь камеры составляла 50,4 кв. м и в ней содержались 14 человек.

3. Камера N 6

38. 31 июля 2002 г. заявитель был переведен в камеру N 6, расположенную на цокольном этаже. По утверждению заявителя, площадь камеры составляла 12 кв. м, и она вмещала 12 заключенных. 6 августа 2002 г. весь подвал, в том числе и камера N 6, был затоплен из-за прорыва канализации. На следующий день заключенные были переведены обратно в камеру N 168.

39. Власти Российской Федерации отрицали, что имело место затопление. В своем меморандуме от 27 февраля 2006 г. они отрицали данные относительно количества заключенных и площади камеры, представленные заявителем. По утверждению властей Российской Федерации, в камере площадью 15 кв. м содержались, как правило, четыре человека. В распоряжении каждого имелось индивидуальное спальное место. В соответствии со справкой, выданной К. 26 ноября 2007 г., площадь камеры составляла 38,4 кв. м, в ней были установлены 12 коек и содержались 12 человек.

4. "Сборная" камера* (* По-видимому, речь идет об одноместном боксе сборного отделения СИЗО (прим. переводчика).)

40. По утверждению заявителя, в 2002 году его неоднократно помещали в "сборную" камеру. Ее площадь составляла 1 кв. м, в ней не было окон, вентиляции, питьевой воды и места для сна. Пол был покрыт хлорной известью, а стены - "шубой" - видом абразивного бетонного покрытия. Использование туалета не допускалось.

41. Неустановленного числа заявитель провел в данной камере два часа; 24 декабря 2002 г. он содержался в ней три часа, а впоследствии был заперт в ней на 15 часов: с 17 часов 5 марта до 8 часов 6 марта 2003 г.

42. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель содержался в "сборной" камере только 5 марта 2003 г. Они признали, что содержание заявителя в данной камере противоречило действовавшим нормам.

5. История болезни заявителя, представленная властями Российской Федерации

43. Как следует из истории болезни заявителя, не менее одного раза в неделю он обследовался врачами следственного изолятора, которые делали ему уколы, а также назначали лечение в связи с гипертонией. В частности, в истории болезни содержалась следующая информация.

44. 16 июля 2002 г. заявителю были сделаны уколы после гипертонического кризиса. В результате лечения его давление опустилось с 220/140 до 190/120 мм рт. ст.

45. С 8 августа по 14 ноября 2002 г. и с 6 февраля по 14 февраля 2003 г. заявитель находился на лечении в больнице. Он переводился оттуда, как только его состояние признавалось удовлетворительным.

46. 15 ноября 2002 г. заявитель обратился с жалобой на повышенное давление. Он был обследован врачом, который сделал укол и назначил лечение.

47. 3, 7, 8 и 10 марта 2003 г. врач обследовал заявителя и назначил лечение.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

48. Заявитель утверждал, что условия содержания в следственном изоляторе, где он находился с 2001 по 2003 год, были бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство, а также что он не получал там надлежащей медицинской помощи. Заявитель ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Условия содержания заявителя под стражей

1. Предварительное возражение властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты

49. В своих замечаниях после принятия Европейским Судом решения о приемлемости жалобы власти Российской Федерации отметили, что заявитель не обращался с гражданско-правовым иском о возмещении вреда. Кроме того, он мог обратиться с соответствующей жалобой в прокуратуру.

50. Европейский Суд обращает внимание, что в своих замечаниях относительно приемлемости жалобы власти Российской Федерации представили возражение о неисчерпании заявителем внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд рассмотрел заявление властей Российской Федерации относительно возможности обращения заявителя в суд с гражданско-правовым иском о возмещении вреда в связи с предполагаемым нарушением и отклонил его в решении о приемлемости (см. Решение Европейского Суда от 18 октября 2007 г. по делу "Бордиков против Российской Федерации" (Bordikov v. Russia), жалоба N 921/03). Нет оснований для рассмотрения Европейским Судом возражения властей Российской Федерации о неприемлемости жалобы второй раз.

51. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что заявитель мог обратиться в прокуратуру, который был представлен Европейскому Суду после принятия им решения о приемлемости жалобы, Европейский Суд напоминает, что в соответствии с правилом 55 Регламента Суда любой довод о неприемлемости жалобы должен представляться Договаривающейся Стороной в письменной или устной форме при рассмотрении вопроса о приемлемости жалобы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "К. и Т. против Финляндии" (K. and T. v. Finland), жалоба N 25702/94, § 145, ECHR 2001-VII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Н.Ч. против Италии" (N.C. v. Italy), жалоба N 24952/94, § 44, ECHR 2002-X). В то же время в своих замечаниях о приемлемости жалобы власти Российской Федерации не указали данный довод. Более того, Европейский Суд не усматривает исключительных обстоятельств, которые бы освобождали власти Российской Федерации от обязательства заявить данный довод до принятия Палатой решения о приемлемости жалобы 18 октября 2007 г. (см. Постановление Европейского Суда от 18 ноября 2004 г. по делу "Прокопович против Российской Федерации" (Prokopovich v. Russia), жалоба N 58255/00, § 29* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2006.)).

52. Следовательно, власти Российской Федерации на данном этапе производства по делу лишены возможности ссылаться на предварительное возражение относительно необращения заявителя с жалобой в прокуратуру. Таким образом, предварительное возражение властей Российской Федерации в данной части подлежит отклонению.

2. Доводы сторон по существу жалобы

53. Власти Российской Федерации не оспаривали утверждение заявителя о том, что камеры, в которых он содержался, были переполнены. Однако они пояснили, что один этот факт не является достаточным для признания Европейским Судом нарушения права заявителя, предусмотренного статьей 3 Конвенции. Власти Российской Федерации оспорили описание условий содержания в следственном изоляторе, представленное заявителем, утверждая, что санитарные условия в следственном изоляторе были удовлетворительными.

54. Заявитель подтвердил свою жалобу, утверждая, что информация и документы, представленные властями Российской Федерации, были недостоверными. В обоснование своей позиции он представил заявление Ш., который содержался вместе с ним в рассматриваемый период в камере N 6, подтверждавшее описание камеры заявителем. Что касается справки за подписью сотрудника К., заявитель указал, что данное лицо не работало в следственном изоляторе в период его содержания там.

3. Мнение Европейского Суда

55. Европейский Суд отмечает, что стороны разошлись во мнении относительно многих аспектов, связанных с условиями содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1. Тем не менее у Европейского Суда нет необходимости устанавливать достоверность каждого конкретного довода, поскольку в материалах дела содержится достаточное количество доказательств, подтверждающих достоверность утверждений заявителя о чрезмерной переполненности следственного изолятора, что само по себе достаточно для признания нарушения его прав, гарантированных статьей 3 Конвенции.

56. Европейский Суд отмечает, что стороны пришли к единому мнению относительно того, что камеры следственного изолятора были переполнены, хотя они придерживаются разных мнений относительно площади камер, количества коек и числа заключенных, содержащихся в них. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что информация, представленная властями Российской Федерации в 2006 году, отличается от содержания их дополнительных замечаний 2008 года (см. §§ 35, 37 и 39 настоящего Постановления). Далее Европейский Суд отмечает, что властями Российской Федерации так и не были представлены соответствующие оригинальные документы. Они сообщили, что учетные данные следственного изолятора, относящиеся к периоду содержания заявителя под стражей, были уничтожены в мае 2007 года по истечении установленного срока их хранения. Комментируя версию заявителя относительно условий содержания в следственном изоляторе, власти Российской Федерации ссылались только на справки, выданные администрацией следственного изолятора в 2005 и 2007 годах.

57. Что касается уничтожения соответствующих документов в связи с истечением установленного срока их хранения, Европейский Суд не может упустить из виду тот факт, что они были уничтожены после коммуникации данной жалобы властям Российской Федерации. При подобных обстоятельствах Европейский Суд не может согласиться с тем, что власти Российской Федерации надлежащим образом обосновали тот факт, что ими не были представлены оригинальные документы относительно количества заключенных, содержавшихся совместно с заявителем.

58. В отношении того, что власти Российской Федерации ссылались на справки, выданные администрацией следственного изолятора, Европейский Суд отмечает, что данные документы были подготовлены соответственно спустя более двух и четырех лет после содержания заявителя в следственном изоляторе. Ранее в ряде случаев, когда властями Российской Федерации не предоставлялись оригинальные документы, Европейский Суд устанавливал, что документы, подготовленные спустя значительный период времени, не могут рассматриваться как достоверные, учитывая истекшее время (см. среди недавних Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2009 г. по делу "Новинский против Российской Федерации" (Novinskiy v. Russia), жалоба N 11982/02, § 105* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.)). Европейский Суд полагает, что подобная позиция справедлива и в настоящем деле. Справки, выданные российскими властями спустя более двух и четырех лет после рассматриваемых событий, не могут рассматриваться как надежный источник информации.

59. В свете изложенного Европейский Суд напоминает, что при определенных обстоятельствах только власти государства-ответчика имеют доступ к информации, которая может подтвердить или опровергнуть доводы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции, и что отказ со стороны властей представить соответствующую информацию при отсутствии уважительной причины может дать повод для выводов об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey, жалоба N 21689/93, § 426). Следовательно, Европейский Суд рассмотрит вопрос относительно предполагаемой переполненности камер, основываясь на доводах заявителя.

60. Европейский Суд соглашается с заявителем в том, что камеры следственного изолятора, в которых он содержался в период рассмотрения уголовного дела, были постоянно переполнены. Площадь на каждого человека не превышала 2 кв. м, а иногда составляла всего лишь 0,9 кв. м. Кроме того, количество коек было недостаточным, и заключенные были вынуждены спать по очереди. Заявитель провел примерно полтора года в таких условиях.

61. Европейский Суд напоминает, что независимо от причин переполненности на власти государства-ответчика возлагается обязанность организовать свою уголовно-исполнительную систему таким образом, чтобы было обеспечено уважение достоинства заключенных под стражей, несмотря на финансовые и материально-технические сложности (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 63* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.), и Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, § 37* (* Там же. N 9/2007.)).

62. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с недостаточностью личного пространства заключенного (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§ 97 и последующие, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §§ 104 и последующие, ECHR 2005-X* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.), Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, §§ 44 и последующие* (* Там же N 10/2005.), Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, §§ 39 и последующие* (* Там же N 10/2005.), и Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, §§ 41 и последующие* (* Там же N 10/2005.)).

63. Принимая во внимание свою прецедентную практику по данному вопросу, а также представленные в его распоряжение материалы, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не назвали ни одного факта и не представили ни одного довода, которые смогли бы убедить его прийти к иному выводу в данном деле.

64. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону в период с 14 сентября 2001 г. по 2 июля 2003 г., которые он счел бесчеловечными и унижающими достоинство по смыслу данной нормы.

B. Медицинская помощь

1. Доводы сторон

65. Заявитель утверждал, что медицинская помощь, которую он получал, была неэффективной. В частности, он привел следующие примеры. У него была умеренная гипертония, которая получила тяжелое развитие в период его содержания под стражей. В 2002 году он перенес сердечный приступ. Ему не была оказана своевременная медицинская помощь, и он был доставлен в больницу после двухдневной задержки. Несколько раз суд отказывал властям в доставлении заявителя в больницу несмотря на рекомендации врачей. С 14 ноября по 24 декабря 2002 г. лечение ему не предоставлялось, что противоречило рекомендациям врачей больницы. 5 марта 2003 г. у него был приступ гипертонии, однако помощь ему оказана не была. 10 марта 2003 г. его давление составило 295/190 мм рт. ст., и его необходимо было доставить в больницу. Вместо этого помощь ему была оказана в медицинской части следственного изолятора. Кроме того, заявитель утверждал, что некоторые записи в его истории болезни не соответствовали действительности. Что касается лекарственных препаратов, которые ему были выписаны работниками медицинской части следственного изолятора, у большинства лекарств, которые ему выдавались, истек срок годности.

66. Власти Российской Федерации оспорили доводы заявителя. Ссылаясь на историю болезни заявителя, они утверждали, что ему предоставлялась своевременная и необходимая медицинская помощь. Власти Российской Федерации отрицали то, что заявитель перенес сердечный приступ в июле 2002 года, ссылаясь на отсутствие информации об этом в истории болезни.

2. Мнение Европейского Суда

67. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции возлагает на государство-ответчика обязанность обеспечить с учетом практических требований ситуации пребывания под стражей то, чтобы здоровье и благосостояние заключенного охранялись посредством, в том числе, оказания ему необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 93-94, ECHR 2000-XI).

68. Европейский Суд прежде всего отмечает, что сторонами не оспаривается то обстоятельство, что заявитель страдал гипертонией.

69. Далее Европейский Суд обращает внимание, что медицинские документы, представленные властями Российской Федерации, свидетельствуют о том, что в период пребывания под стражей заявитель регулярно обращался за медицинской помощью и эта помощь ему оказывалась. Он обследовался врачами и получал лечение с учетом состояния здоровья (см. §§ 43-47 настоящего Постановления). Дважды заявитель доставлялся в больницу для получения специального лечения (см. там же).

70. Европейский Суд также отмечает, что, несмотря на то, что заявитель оспаривал адекватность оказываемой ему медицинской помощи, он не представил медицинское заключение, которое бы подтверждало его точку зрения. Что касается сердечного приступа, который он предположительно перенес в июле 2002 года, следует отметить, что его история болезни не подтверждает его доводы. Отсутствует также информация, доказывающая его помещение в больницу в последующие дни. Жалобы заявителя на то, что с 14 ноября по 24 декабря 2002 г. и 5 марта 2003 г. он не получал медицинской помощи, противоречат его истории болезни. Остальная часть его доводов представляется предположением, не подкрепленным какими-либо конкретными доказательствами.

71. Таким образом, учитывая имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд приходит к выводу, что в настоящем деле не установлено, что медицинская помощь, которую заявитель получал с 2001 по 2003 год, находясь под стражей, была неадекватной, что состояние его здоровья ухудшилось сильнее, чем в результате естественного развития его болезни, и что он испытывал страдания в результате недостаточной медицинской помощи.

72. Следственно, в настоящем деле не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемой неадекватностью медицинского лечения, полученного заявителем в период пребывания под стражей.

II. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

73. Заявитель утверждал, что длительность содержания его под стражей и решения о продлении срока содержания его под стражей не были достаточно обоснованными. В подтверждение он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда...".

A. Доводы сторон

74. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей в период следствия по делу было совместимо с требованиями пункта 3 статьи 5 Конвенции, который допускает то, чтобы лица, которым предъявлено обвинение в совершении особо тяжких преступлений, содержались под стражей в связи с существованием риска того, что они скроются от органов правосудия или продолжат заниматься преступной деятельностью. В период предварительного расследования срок содержания заявителя под стражей неоднократно продлевался не только на основании тяжести предъявленных ему обвинений, но и в связи с тем, что ранее им не соблюдались условия меры пресечения в виде подписки о невыезде. Более того, имелись сведения о дальнейшей причастности заявителя к сбыту наркотиков, даже после предъявления ему обвинений. Власти Российской Федерации также утверждали, что период содержания заявителя под стражей включал и время судебного рассмотрения его уголовного дела, затягиванию которого заявитель способствовал, неоднократно не являясь в судебное заседание.

75. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей было неразумным в связи с ненадлежащим состоянием его здоровья и характером предъявленных обвинений.

B. Мнение Европейского Суда

1. Период, принимаемый во внимание

76. Европейский Суд напоминает, что при определении длительности содержания под стражей в свете пункта 3 статьи 5 Конвенции период, принимаемый во внимание, начинается в день, когда обвиняемый заключается под стражу, и завершается в день, когда обвинение определено, даже если только судом первой инстанции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Вемхофф против Германии" (Wemhoff v. Germany), § 9, Series A, N 7, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 145 и 147, ECHR 2000-IV).

77. В настоящем деле содержание заявителя под стражей включало четыре отдельных периода: (1) со дня его первого задержания 20 марта 1995 г. до освобождения 23 марта 1995 г.; (2) с 29 апреля 1998 г., когда он вновь был задержан, до 24 июля 1999 г., когда он был освобожден по истечении максимально допустимого срока содержания под стражей; (3) с 14 декабря 1999 г., когда он вновь был помещен под стражу, до 24 января 2000 г., когда суд назначил ему испытательный срок, и (4) с 13 сентября 2001 г., когда заявитель был вновь заключен под стражу в период второго судебного разбирательства, до постановления обвинительного приговора 1 июля 2003 г.

78. Европейский Суд отмечает, что первый трехдневный период содержания заявителя под стражей не попадает в его компетенцию ratione temporis* (* ratione temporis (лат.) - по причинам сроков; ввиду обстоятельств времени события. По общему правилу Европейский Суд принимает к рассмотрению жалобы относительно лишь тех фактов, которые имели место после момента вступления в силу Конвенции для государства, действия которого являются предметом жалобы (прим. переводчика).), поскольку Конвенция вступила в силу в отношении Российской Федерации 5 мая 1998 г.

79. Кроме того, Европейский Суд обращает внимание, что второй и третий периоды содержания заявителя под стражей завершились соответственно 24 июля 1999 г. и 24 января 2000 г., тогда как заявитель обратился с жалобой только 29 ноября 2002 г., то есть спустя более чем шесть месяцев.

80. При обстоятельствах, когда заявители продолжают содержаться под стражей на стадии рассмотрения уголовного дела в кассационной инстанции, Европейский Суд всегда рассматривал несколько последовательных периодов пребывания под стражей как один и признавал, что шестимесячный срок начинает течь, только когда заканчивается последний периоды содержания под стражей (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Солмаз против Турции" (Solmaz v. Turkey), жалоба N 27561/02, §§ 34-37, ECHR 2007-... (извлечения)).

81. По-видимому, Европейский Суд придерживался также данного подхода в некоторых делах, когда заключение заявителя под стражей в период рассмотрения дела в суде первой инстанции не было продолжительным, тем не менее не излагая подробно причины, по которым он рассматривал такие периоды в совокупности (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), § 34, Series A, N 207, Постановление Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы NN 46133/99 и 48183/99, § 66, ECHR 2003-IX (извлечения)* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".), и Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2004 г. по делу "Митев против Болгарии" (Mitev v. Bulgaria), жалоба N 40063/98, § 102).

82. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что в одном из ранее рассмотренных дел он применил другой подход (см. Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймайстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 6, Series A, N 8). В деле "Ноймайстер против Австрии" Европейский Суд не суммировал и не рассматривал для целей исчисления срока содержания под стражей два отдельных периода содержания под стражей. Европейский Суд отметил, что он не мог рассмотреть вопрос относительно соответствия первого периода содержания заявителя под стражей требованиям Конвенции, поскольку он обратился с жалобой только по истечении шести месяцев после этого периода. Европейский Суд только подчеркнул, что примет во внимание данный период при оценке разумности дальнейшего содержания заявителя под стражей, поскольку первый период, как правило, вычитается из назначенного впоследствии срока отбывания наказания в виде лишения свободы в случае признания заявителя виновным в преступлении и назначении ему наказания в виде лишения свободы (см. там же).

83. В настоящем деле, как и в деле "Ноймайстер против Австрии", общий срок содержания заявителя под стражей делится на несколько непоследовательных периодов. Заявитель дважды освобождался из-под стражи в период рассмотрения его дела судом и ожидал определения предъявленного ему уголовного обвинения на свободе. Существенное время прошло между периодами содержания его под стражей. Даже несмотря на то, что периоды содержания под стражей в конечном счете были вычтены из общего срока отбывания заявителем наказания в виде лишения свободы, данный факт сам по себе не позволяет Европейскому Суду рассматривать содержание заявителя под стражей как последовательный период. В противном случае правило шести месяцев было бы лишено своего смысла.

84. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что жалоба заявителя в части, касающейся второго и третьего периодов содержания под стражей, окончившихся 24 июля 1999 г. и 24 января 2000 г. соответственно, не может быть рассмотрена в сложившихся обстоятельствах.

85. Таким образом, Европейский Суд делает вывод о том, что период, подлежащий рассмотрению в данном деле, начался 13 сентября 2001 г., когда заявитель был задержан и заключен под стражу в период расследования второго уголовного дела, и завершился 1 июля 2003 г., когда суд первой инстанции постановил в отношении него обвинительный приговор. Таким образом, он длился почти один год и десять месяцев.

2. Имелись ли уместные и достаточные основания содержания заявителя под стражей

(a) Общие принципы

86. Европейский Суд напоминает, что устойчивое наличие разумного подозрения о том, что задержанное лицо совершило преступление, является обязательным условием обеспечения законности продолжающегося содержания под стражей. Тем не менее по истечении определенного периода времени это обстоятельство более не является достаточным. В подобных делах Европейский Суд должен установить, были ли судебными органами приведены иные доводы для обоснования лишения свободы. Когда данные основания представлялись "уместными" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться в том, проявили ли национальные власти "особое усердие" при производстве по делу (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).

87. Презумпция должна существовать в пользу освобождения. Как Европейский Суд неоднократно постановлял, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не предоставляет судебным органам выбор между необходимостью доставления обвиняемого в течение разумного времени в суд и освобождения его из-под стражи до суда. До постановления обвинительного приговора обвиняемый должен считаться невиновным, и для целей исследуемого положения Конвенции является существенным его предварительное освобождение, как только содержание под стражей перестает быть разумным. Лицо, которому предъявлено обвинение в совершении преступления, должно всегда освобождаться из-под стражи до окончания судебного разбирательства, только если государство не продемонстрирует наличие "уместных и достаточных" оснований для оправдания содержания его под стражей (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравет против Молдовы" (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, §§ 30 и 32, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "МакКей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-X, Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ноймайстер против Австрии", § 4). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно санкционирующий заключение под стражу при условии, что оно продолжается не более определенного времени. Властями должно быть предоставлено убедительное обоснование любого периода содержания под стражей, каким бы коротким он не был (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I (извлечения)).

88. На национальные власти возлагается обязанность установить наличие конкретных фактов, имеющих значение для обоснования продления срока содержания под стражей. Перемещение бремени доказывания в данной ситуации на заключенного приравнивается к неверному пониманию статьи 5 Конвенции - положения, которое делает содержание под стражей исключением из права на свободу, допустимым только в четко определенном и исчерпывающем перечне случаев (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), и Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, §§ 84-85). Национальная судебная власть должна исследовать все факты, свидетельствующие в пользу и против существования реального требования общественных интересов, оправдывающего с учетом принципа презумпции невиновности отклонение от принципа уважения личной свободы, а также излагать их в своих решениях об оставлении без удовлетворения ходатайства об освобождении из-под стражи. Задачей Европейского Суда не является установление таких фактов и замещение собой национальных властей, принявших решение о заключении заявителя под стражу. По существу именно на основании доводов, изложенных национальными судами в своих решениях, а также утверждений о фактах, указанных заявителем в своих жалобах, Европейский Суд принимает решение о том, имело ли место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 72, и упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 86, а также "Лабита против Италии", § 152).

(b) Применение в данном деле

89. Европейский Суд отмечает, что национальные суды назвали три основные причины содержания заявителя под стражей в период разбирательства по делу, а именно то, что ему предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений, он может скрыться от органов правосудия в случае пребывания его на свободе, а также что он может вмешиваться в ход отправления правосудия, оказывая давление на свидетелей.

90. Европейский Суд допускает, что разумное предположение о том, что заявитель совершил преступления, в которых он обвиняется, основанное на убедительных доказательствах, непрестанно существовало на протяжении всего разбирательства по делу, которое завершилось постановлением в отношении него обвинительного приговора.

91. Что касается риска того, что заявитель скроется от органов правосудия, Европейский Суд обращает внимание, что сама по себе возможность назначения строгого наказания не является достаточной по прошествии определенного времени для обоснования продления срока содержания под стражей в связи с наличием риска того, что обвиняемый может скрыться (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вемхофф против Германии", § 14, и Постановление Европейского Суда от 28 марта 1990 г. по делу "Б. против Австрии" (B. v. Austria), § 44, Series A, N 175). Тем не менее в настоящем деле национальные суды также ссылались на другие имеющие отношение к делу обстоятельства, отмечая, что заявитель неоднократно скрывался от органов правосудия в прошлом. В частности, предварительное расследование было приостановлено почти на три года, когда заявитель не явился на допрос и компетентные власти не могли установить его местонахождение в 1995 году (см. §§ 9 и 10 настоящего Постановления). Более того, в 2001 году заявитель был вновь объявлен в розыск, когда национальные власти не смогли установить его местонахождение с целью последующего заключения его под стражу (см. §§ 17 и 18 настоящего Постановления).

92. Таким образом, Европейский Суд убежден в том, что в обстоятельствах настоящего дела реальный риск того, что заявитель скроется от органов правосудия, существовал в течение всего периода пребывания его под стражей, и принимает вывод национальных судов о том, что ни одна другая мера пресечения не могла бы быть более уместной для обеспечения его присутствия. Он не считает необходимым рассматривать вопрос о том, мог ли заявитель вмешиваться в ход отправления правосудия, оказывая давление на свидетелей.

93. Европейский Суд приходит к выводу, что существовали уместные и достаточные основания для продления срока содержания заявителя под стражей. Соответственно, осталось выяснить, проявили ли судебные власти "особое усердие" при производстве по делу.

94. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается то, что при производстве по делу имели место задержки по вине национальных властей, которые проявляли необходимое усердие в период всего разбирательства по делу. Европейский Суд обращает внимание, что после заключения заявителя под стражу 13 сентября 2001 г. районным судом судебные заседания назначались регулярно. Значительных периодов бездействия по вине органов обвинения и суда не было. Судебное заседание откладывалось только в связи с болезнью заявителя или его адвоката, а также неявкой последнего, за исключением двух случаев, когда в судебное заседание не явились свидетели. При данных обстоятельствах компетентные судебные органы нельзя обвинять в том, что они не проявили особого усердия при производстве по делу заявителя.

95. Следовательно, в настоящем деле не было установлено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

96. Заявитель утверждал, что длительность производства по уголовному делу в отношении него была чрезмерной. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в части, применимой в данном деле, предусматривает следующее:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство дела в разумный срок... судом...".

A. Доводы сторон

97. Власти Российской Федерации утверждали, что продолжительность производства по уголовному делу была разумной, принимая во внимание объявление заявителя в розыск, регулярные неявки заявителя и его адвоката в судебные заседания, продолжительную болезнь заявителя, а также направление им ходатайства о предоставлении дополнительного времени для ознакомления с материалами дела.

98. Заявитель оспорил доводы властей Российской Федерации, утверждая, что, даже принимая во внимание его собственное поведение, общая продолжительность производства по уголовному делу являлась чрезмерной.

B. Мнение Европейского Суда

99. Европейский Суд обращает внимание, что производство по уголовному делу в отношении заявителя длилось с 20 марта 1995 г. до 1 июля 2003 г., то есть более восьми лет и трех месяцев, из которых приблизительно пять лет и два месяца попадают в компетенцию Европейского Суд ratione temporis. Данный период охватывает стадию предварительного расследования и судебного разбирательства, когда суды дважды рассматривали дело заявителя, учитывая, что обвинительный приговор в отношении него был отменен судом кассационной инстанции, а дело направлено на новое рассмотрение. Вместе с тем с 5 июня по 13 сентября 2001 г. имело место противоправное поведение заявителя на свободе. Указанный период должен быть исключен из общей продолжительности производства по делу (см. Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1991 г. по делу "Джиролами против Италии" (Girolami v. Italy), § 13, Series A, N 196-E). Следовательно, период, подлежащий рассмотрению, составляет примерно четыре года и 11 месяцев. Европейский Суд учитывает тот факт, что уголовное дело находилось в производстве прокуратуры три года до 5 мая 1998 г. Большую часть данного периода, тем не менее, составило противоправное поведение заявителя на свободе.

100. Европейский Суд напоминает, что разумность продолжительности разбирательства по делу подлежит оценке в свете обстоятельств дела с учетом следующих критериев: сложности дела, поведения заявителя и компетентных властей (см. среди прочих Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пелисье и Сасси против Франции" (Pelissier and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, § 67, ECHR 1999-II).

101. Европейский Суд допускает, что производство по уголовному делу в отношении заявителя было в некоторой степени сложным. Заявителю было предъявлено обвинение в хранении и продаже наркотических средств при отягчающих обстоятельствах, а также обвинение в незаконном хранении боеприпасов.

102. Что касается поведения заявителя, Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что слушания по делу в основном откладывались по причине болезни заявителя, неявки его адвоката или направления заявителем ходатайств о предоставлении дополнительного времени для ознакомления с материалами дела, то есть с 15 сентября по 14 декабря 1999 г., с 23 февраля по 15 марта 2000 г., с 8 июня 2000 г. по 17 мая 2001 г., с 3 октября 2001 г. по 29 января 2002 г. и с 26 февраля 2002 г. по 8 мая 2003 г.

103. Следовательно, Европейский Суд полагает, что задержка при разбирательстве по уголовному делу, составившая в общей сложности два года и девять месяцев, имела место по вине заявителя.

104. Что касается поведения властей, Европейский Суд отмечает, что за исключением задержки продолжительностью пять месяцев, которая была вызвана процессуальными нарушениями и участием судьи в производстве по другому делу (см. §§ 11 и 12 настоящего Постановления), власти Российской Федерации продемонстрировали достаточную расторопность при рассмотрении дела. Судебные заседания проводились регулярно, а их переносы, как отмечено выше, имели место, как правило, по причинам, не зависящим от суда.

105. Проводя общую оценку сложности дела, поведения сторон и общей продолжительности производства по делу, Европейский Суд полагает, что данная продолжительность не вышла за рамки нормальной для данного конкретного дела.

106. Следовательно, в настоящем деле нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции не установлено.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

107. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

108. Заявитель требовал 108 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

109. Власти Российской Федерации утверждали, что в настоящем деле не было допущено нарушения прав заявителя, гарантированных Конвенцией. В любом случае они сочли его требования чрезмерными и предложили, что признание нарушения будет представлять собой достаточную справедливую компенсацию.

110. Европейский Суд отмечает, что заявитель провел почти год и десять месяцев в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. При данных обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть компенсированы одним фактом признания нарушения. Основываясь на принципе справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

111. Заявитель также требовал, не конкретизируя сумму, возмещение судебных издержек, понесенных им в ходе разбирательства по делу в Европейском Суде.

112. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не доказал, что им были действительно и по необходимости понесены расходы и издержки в ходе производства по делу в Европейском Суде.

113. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только тогда, когда было доказано, что они понесены действительно, были необходимы и разумны по сумме. В настоящем деле сумма в размере 850 евро уже была выплачена заявителю в качестве правовой помощи. При данных обстоятельствах Европейский Суд не считает необходимым присуждать заявителю возмещение судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

114. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежа должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей;

2) постановил, что не имело места нарушение статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым отсутствием надлежащей медицинской помощи;

3) постановил, что не имело места нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с продолжительностью содержания заявителя под стражей в период предварительного следствия;

4) постановил, что не имело места нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с продолжительностью производства по уголовному делу в отношении заявителя;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 3 000 евро (три тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя по выплате справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 октября 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда