Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 января 2012 г. Дело "Владимир Васильев против России" [Vladimir Vasilyev v. Russia] (жалоба N 28370/05) (I Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Владимир Васильев (Vladimir Vasilyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 28370/05)

Постановление Суда

Страсбург, 10 января 2012 г.

По делу "Владимир Васильев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 декабря 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 28370/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Александровичем Васильевым (далее - заявитель) 18 июля 2005 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представлял Т. Мисакян, адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался на неадекватную медицинскую помощь в исправительном учреждении и на несправедливость гражданского разбирательства.

4. 26 июня 2009 г. председатель Первой Секции решил рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

5. Решением от 1 июля 2010 г. Европейский Суд объявил жалобу приемлемой в части оказания медицинской помощи после 18 января 2005 г. и справедливости гражданского разбирательства. В остальной части жалоба была признана неприемлемой.

6. Стороны представили дополнительные объяснения по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1953 году и отбывает срок лишения свободы в исправительной колонии в Соликамске Пермской области (Российская Федерация).

A. Уголовное разбирательство против заявителя

8. Заявитель был задержан 8 февраля 1996 г. в Ухте, Республика Коми. 25 декабря 1997 г. Верховный суд Республики Коми признал заявителя виновным, в частности, в покушении на изнасилование и нескольких эпизодах убийства и приговорил его к смертной казни. 22 декабря 1998 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил приговор по существу без изменений.

9. В 1999 году Президент Российской Федерации помиловал заявителя, заменив смертную казнь пожизненным лишением свободы. Впоследствии заявитель безуспешно добивался пересмотра дела в порядке надзора.

B. состояние здоровья заявителя и его жалобы властям страны

10. С февраля 1996 года по январь 2000 года заявитель содержался в течение различных периодов в Сосногорском следственном изоляторе N 11/2 Республики Коми и других изоляторах. После своего задержания заявитель был госпитализирован в больницу из-за обморожения ног. Он перенес хирургическую операцию по ампутации пятого пальца на правой ноге и дистальной части левой стопы. В 1996 году ему был поставлен диагноз "диабет". В декабре 1999 года заявитель был осмотрен в больнице. Группа экспертов заключила, что он трудоспособен, если работа не требует физического напряжения, группа инвалидности не была ему присвоена.

11. В 2001 году заявитель был переведен в Соликамскую колонию N 2 Пермской области (далее - колония). В 2002-2004 годах он лечился от туберкулеза. Отмечалось, что заявителя необходимо осмотреть для определения того, нуждается ли он в стоматологическом и офтальмологическом лечении и ортопедической обуви. В конце 2004 года заявитель проходил лечение от диабета, диабетической ангиопатии (родовое название болезни кровеносных сосудов) и других заболеваний. Врачи рекомендовали пероральный прием лекарств для снижения уровня сахара в крови и диету. Заявитель получал манинил, средство для снижения уровня сахара в крови, принимаемое перорально. Из медицинских документов неясно, проводились ли анализы крови или мочи с конца 2004 до конца 2005 года (см. § 13 настоящего Постановления).

12. Заявитель подал жалобы на предположительно неадекватное лечение его диабета, отсутствие литературы о диабете, недостаточное питание и некоторые другие вопросы, связанные с медицинской помощью. 3 мая 2005 г. соликамский орган исполнения наказаний установил, что он или другой публичный орган не обязан предоставлять литературу отдельным заключенным, что все необходимые консультации по поводу диабета могут быть получены у лечащего врача и что заявитель неоднократно осматривался терапевтом и получал все необходимые лекарства, включая манинил. Другая жалоба была рассмотрена 31 октября 2005 г. пермским региональным управлением исполнения наказаний. Оно отклонило жалобы заявителя, указав, что заключенным, страдающим диабетом, не требовалась специальная или витаминизированная диета, что они получали питание в соответствии со стандартом, принятым Министерством юстиции (см. § 37 настоящего Постановления), заявитель получал необходимые лекарства и что в декабре 2005 года он мог консультироваться по поводу стоматологического лечения, ортопедической обуви и проверки зрения.

13. В октябре 2005 года были проведены анализы крови и мочи, заявитель также прошел рентгеновское обследование, которое не выявило аномалий. С 28 ноября по 8 декабря 2005 г. он находился в тюремной больнице N 9 для стоматологического лечения. Заявителю был поставлен диагноз "частичная верхнечелюстная и полная нижнечелюстная аденция" (потеря зубов), связанная с его субкомпенсированным диабетом. Заявитель также сдал различные анализы крови и мочи (на сахар, билирубин, липопротеид, холестерол, аланин и аспартат-аминотрансфераза). Он был осмотрен врачами-специалистами (хирургом, невропатологом и офтальмологом), которые рекомендовали ему регулярные осмотры. Офтальмолог поставил диагноз "легкая миопия обоих глаз и ангиопатия". Заявитель также болел хроническим панкреатитом, но его состояние было стабильным. Заявителю был выдан зубной протез с инструкцией по использованию. Окончательные рекомендации в справке о выписке включали получение ферментов при необходимости, низкоуглеводную диету, ежемесячные анализы крови и мочи, а также исключение манинила.

14. В мае 2006 года заявитель жаловался на боль в груди и получил лекарства. В июне 2006 года он был осмотрен терапевтом, офтальмологом, стоматологом и хирургом. Назначения не последовали. Стоматолог указал на необходимость "санитарной обработки" полости рта заявителя. В неустановленную дату заявитель передал свой предположительно дефектный зубной протез адвокату, по-видимому, для подгонки. Впоследствии он был осмотрен радиологом и фтизиатром. Неоднократно заявитель получал лекарства от головной боли, давления и бессонницы. Заявитель прошел несколько осмотров и рентгеновских обследований в 2007-2009 годах.

15. Как видно из медицинской карты заявителя, составленной в колонии N 2, различные анализы крови сдавались им дважды в 2006 году (25 января и 7 августа), пять раз в 2007 году (10 апреля, 20 июня, 3 и 9 октября, 10 декабря), восемь раз в 2008 году (15 января, 5 и 19 марта, 9 и 16 апреля, 11 июня, 24 октября, 3 декабря), четыре раза в 2009 году (6 марта, 24 июня, 9 июля и 16 декабря) и не менее одного раза в 2010 году (февраль). Анализы мочи сдавались в январе и июле 2006 года, октябре 2007 года, апреле 2008 года, июне и декабре 2009 года и феврале 2010 года.

16. Заявитель обратился в письменной форме к Уполномоченному по правам человека Пермской области, требуя своего возвращения в тюремную больницу N 9. Это письмо было направлено в Управление исполнения наказаний Пермской области. 24 октября 2007 г. Управление исполнения наказаний отклонило требование заявителя:

"Жалоба рассмотрена медицинским подразделением Управления исполнения наказаний. С 2001 года состояние здоровья [заявителя] контролировалось в колонии... В ноябре 2005 года он осматривался и получал лечение, в частности, у стоматолога в тюремной больнице N 9. Он был выписан из указанной больницы в удовлетворительном состоянии и получил рекомендации, которым необходимо было следовать в рамках режима амбулаторного наблюдения. В настоящее время состояние здоровья [заявителя] является удовлетворительным; лабораторные анализы в последний раз проводились в октябре 2007 г. В настоящее время консультация стоматолога невозможна, поскольку [заявитель] не имеет зубного протеза (который он передал своему адвокату).

Стационарного лечения в тюремной больнице не требуется".

17. Заявитель был вновь осмотрен в августе 2009 года медицинской комиссией в составе начальника тюремной больницы и заведующих отделениями гастроэнтерологии и неврологии этой больницы. Состояние заявителя было признано удовлетворительным. Медицинская комиссия подтвердила диагноз "диабет" (2-го типа) и наличие симптомов энцефалопатии. Комиссия заключила, что заявитель не нуждается в стационарном лечении в тюремной больнице и дала следующие рекомендации:

"...провести гликемический профиль (за 30 минут до еды и в 14.00), использовать маложирную и углеводную диету (которую пациент соблюдает самостоятельно)... продолжать прием глидиаба (каждое утро) и лечение вазоактивными и ноотропическими веществами...".

18. Администрация Ухтинской колонии N 24 Республики Коми подтвердила в справке от 14 августа 2009 г., предоставленной властями Российской Федерации, что не могла обеспечить заявителя ортопедической обувью, поскольку данная обувь могла быть изготовлена только в другом городе, где существовала большая очередь. По-видимому, заявитель содержался в этой колонии в 2000 или 2001 году. Администрация Ухтинского медицинского учреждения N 18 указала в справке, датированной 14 августа 2009 г., предоставленной властями Российской Федерации, что заявитель нуждался в ортопедической обуви, однако применимые правила обеспечения осужденных не предусматривают, что эта обувь должна предоставляться за счет государства. Заявитель содержался в этом медицинском учреждении в 1996 году.

19. Справка, датированная 17 августа 2009 г. и выданная Соликамской колонией N 2 (Пермская область), указывает, что в течение всего периода содержания там заявитель получал адекватное лекарственное обеспечение, включая средства, связанные с глюкозой, и питание пять раз в день. Администрация колонии также отметила в справке, датированной 29 июля 2010 г., предоставленной властями Российской Федерации, следующее:

"[Заявителю] не назначалась специальная диета, и он получает рацион в соответствии со стандартами, принятыми для осужденных".

20. В августе 2010 года Управление исполнения наказаний Пермской области составило отчет по жалобам заявителя, ранее поданным в различные национальные органы и Европейский Суд. В отчете указывалось следующее:

"В 2001 году заявитель был переведен в колонию N 2, где неоднократно проходил амбулаторные обследования и получал лечение в связи с различными заболеваниями. Он также госпитализировался в тюремную больницу N 9, из которой был выписан в удовлетворительном состоянии, после выздоровлении от острых заболеваний и улучшении состояния хронических...

Медицинская часть колонии имела требуемые лицензии для оказания медицинской помощи (лекарства, амбулаторное лечение, терапия и оценка трудоспособности). В колонии был необходимый медицинский персонал (начальник части, два терапевта и два фельдшера), обладающий достаточной квалификацией...

При консультировании и установлении диагнозов и госпитализации вышеупомянутому персоналу оказывали содействие внештатные специалисты больницы N 9 или муниципальных и государственных медицинских учреждений... Определенные виды медицинской помощи (стоматологическое лечение, рентгеновское обследование, лабораторные анализы) оказывались в медицинской части тюрьмы N 1.

В 2005 году [заявитель] проходил стоматологическое лечение и протезирование в тюремной больнице N 9 и был выписан из нее в удовлетворительном состоянии. Окончательные рекомендации включали низкоуглеводную диету. В 2007 году он передал протез адвокату В., как видно из письменного обращения [заявителя]. После 2005 года заявитель не требовал замены протеза от медицинской части тюрьмы N 2.

Питание, получаемое [заявителем] в колонии, соответствует стандартам, установленным в приказе Министерства юстиции от 2 августа 2005 г. N 125... После 2001 года он получал питание пять раз в сутки во избежание нежелательных изменений уровня сахара в крови. [Заявитель] исполнял рекомендации о низкоуглеводной диете и низком уровне сахара под наблюдением медицинского персонала колонии.

[Заявитель] не имеет инвалидности. Рекомендации о получении ортопедической обуви ему не выдавались. Режим содержания осужденных к пожизненному лишению свободы не требует значительного движения, за исключением прогулок на свежем воздухе...

[Заявитель] получал и получает медицинскую помощь в соответствии с приказом N 640/190, изданным Министерством юстиции и Министерством здравоохранения. Такая медицинская помощь оказывается в рамках государственной программы оказания бесплатной медицинской помощи российским гражданам.

Во время содержания под стражей [заявитель] получал необходимое медицинское наблюдение и лечение...".

21. Администрация Соликамской колонии N 2 Пермской области подтвердила в документе, датированном 27 июля 2011 г. и предоставленном властями Российской Федерации, что она не имела документа, указывающего на то, что заявитель просил выдать ему специальную обувь или что она была рекомендована (см. также § 18 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации также предоставили письменное заявление, сделанное в августе 2011 года фельдшером колонии N 2, который подтвердил, что заявитель мог двигаться самостоятельно без всякой помощи и в отсутствие инвалидности не нуждался в специальной обуви.

22. Как утверждает заявитель, он не был обеспечен ортопедической обувью, которая была ему необходима в связи с травмой ног. Из-за отсутствия подобной обуви он страдал от боли в ногах и едва мог сохранять равновесие, например, во время длительных построений, проводимых тюремной администрацией, или во время уборки камер, его стандартная обувь не подходила ему и быстро изнашивалась. В течение многих лет заявитель содержался в камере на первом этаже учреждения и испытывал трудности при подъеме на второй и третий этажи, где располагались медицинская часть и кабинеты администрации, вследствие отсутствия специальной обуви.

C. Гражданское разбирательство о возмещении вреда, причиненного здоровью

23. Заявитель возбудил гражданское разбирательство в Ухтинском районном суде Республики Коми (далее - районный суд) против Ухтинского отдела внутренних дел, федерального Министерства финансов, прокуратуры Республики Коми и трех учреждений системы исполнения наказаний. Заявитель, в частности, утверждал, что ему не оказывали необходимой медицинской помощи в 1996 году, в результате халатности медиков части его стоп пришлось ампутировать, и он не получал специальной диеты, необходимой при диабете в конце 1990-х годов. Его требование неоднократно отклонялось по процессуальным основаниям.

24. В 2003 году заявитель повторно предъявил вышеупомянутые требования в районном суде. Суд принял исковое заявление и запросил мнение заявителя по поводу необходимости назначения экспертизы. В сентябре и ноябре 2003 года заявитель предоставил в районный суд письменное обращение, дав согласие на назначение экспертизы, и предложил поставить перед экспертом некоторые вопросы (см. § 28 настоящего Постановления).

25. Заявитель также обратился в письменной форме в районный суд с ходатайством о доставке на заседания суда по его гражданскому делу. Суд направил повестку заявителю в тюрьму, но не дал распоряжения о его доставке на слушания. 17 и 25 декабря 2003 г. районный суд провел заседания и заслушал прокурора, ответчиков и свидетелей. Заявитель не присутствовал на заседаниях и не был представлен.

26. В декабре 2003 года председательствующий судья запросил медицинскую карту заявителя из тюремной больницы ВК-240/1-2 в Соликамске.

27. В апреле 2004 года Ш. обратился от имени заявителя в Ухтинскую гражданскую больницу и просил выдать медицинскую карту заявителя, в частности, за 1996 год. Ш. сообщили, что медицинская карта заявителя была уничтожена по причине затопления здания больницы, в котором она хранилась, в июне 1999 года.

28. Экспертиза была назначена и проведена по имеющимся материалам. Эксперт заключил, что хирургическая операция в 1996 году была оправданной, диабет заявителя был наследственным, и его лечение было правильным, включая прием манинила, и что заявитель получал адекватную диету. В этой связи отмечалось, что диабет 2-го типа требует диеты N 9, которая состоит в пяти или шести приемов пищи ежедневно при исключении или замене сахара и уменьшении углеводов. Копия экспертного заключения была направлена заявителю в январе 2005 года. Как утверждает заявитель, он никогда не видел документов, послуживших основой для экспертного заключения.

29. Слушания в феврале и марте 2005 года были отложены в отсутствие доказательств надлежащего уведомления о них заявителя. 31 марта 2005 г. суд получил письмо от заявителя, в котором он комментировал заключение эксперта и просил обеспечить его участие в слушании и ознакомление с медицинскими документами, предоставленными ответчиками.

30. 19 мая 2005 г. районный суд провел слушание, на котором заявитель не присутствовал и не был представлен. Решением от 19 мая 2005 г. районный суд отклонил его требования. Заявитель подал жалобу. Ответчики представили возражения на жалобу. 28 июля 2005 г. заявитель получил копию протокола судебного заседания. В августе 2005 года ему были вручены копии возражений ответчиков.

31. Письмом от 29 августа 2005 г. заявитель был уведомлен о том, что заседание суда кассационной инстанции назначено на 29 сентября 2005 г. и что его "отсутствие не препятствует рассмотрению жалобы".

32. 29 сентября 2005 г. Верховный суд Республики Коми заслушал представителя региональной прокуратуры. Заявитель не присутствовал на заседании и не был представлен. По окончании этого слушания Верховный суд Республики Коми оставил без изменения решение суда первой инстанции. В октябре 2005 года заявитель получил копию кассационного определения.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Оказание медицинской помощи в местах лишения свободы

33. Российское законодательство содержит подробные правила оказания медицинской помощи заключенным. Эти нормы содержатся в совместном приказе "Об утверждении Порядка организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу", утвержденном Министерством здравоохранения и Министерством юстиции (приказ от 17 октября 2005 г. N 640/190) (далее - Правила) и применимы ко всем содержащимся под стражей лицам без исключения. В частности, раздел III Правил предусматривает порядок первичных мер, принимаемых медицинским персоналом изолятора по прибытии заключенного. По прибытии в следственный изолятор все поступившие проходят первичный медицинский осмотр до размещения в камерах с другими заключенными. Осмотр проводится с целью выявления лиц, представляющих эпидемическую опасность для окружающих, а также больных, нуждающихся в неотложной помощи. Не позднее чем через три дня после прибытия заключенного в изолятор он проходит медицинское обследование, включая флюорографию. Во время углубленного врачебного осмотра больного врач выясняет жалобы, изучает анамнез заболевания и жизни, проводит внешний осмотр с целью обнаружения телесных повреждений, вновь нанесенных татуировок и при наличии показаний назначает дополнительные методы обследования. Для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний врач назначает лабораторные исследования.

34. В дальнейшем проводятся плановые (не реже двух раз в год) медицинские осмотры и внеплановые - по требованию заключенного* (* Буквально: "по показаниям" (прим. переводчика).). При ухудшении состояния здоровья лица медицинское освидетельствование, а также оказание ему медицинской помощи проводятся медицинскими работниками изолятора безотлагательно. Медицинское освидетельствование включает в себя медицинский осмотр, при необходимости дополнительные методы исследований и привлечение врачей-специалистов. Полученные результаты фиксируются в медицинской карте амбулаторного больного в установленном порядке и сообщаются освидетельствуемому в доступной для него форме.

35. Раздел III Правил также предусматривает процедуру в случае отказа заключенных от медицинского обследования или лечения. Каждый случай отказа оформляется соответствующей записью в медицинской документации. Подозреваемому, обвиняемому или осужденному в доступной для него форме разъясняются возможные последствия отказа от предлагаемых лечебно-диагностических мероприятий.

36. Медикаменты заключенным на руки не выдаются, прием лекарственных препаратов проводится в присутствии медицинского работника. В ограниченных случаях по решению начальника медицинской части изолятора могут выдаваться препараты для самостоятельного приема в индивидуальном порядке в соответствии с назначением лечащего врача.

37. До 2 августа 2005 г. питание заключенных регулировалось приказом Министерства юстиции от 4 мая 2001 г. N 136. С 2 августа 2005 г. оно регулировалось приказом N 125. Ни тот, ни другой документ не предусматривали специальной диеты для заключенных, болеющих диабетом.

38. 11 декабря 2007 г. Министерство здравоохранения издало Стандарт медицинской помощи больным с инсулинонезависимым сахарным диабетом. Стандарт рекомендует, в частности, ежегодно проводить 36 исследований уровня глюкозы в крови и/или 180 анализов глюкометра.

B. Гражданский процесс

39. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - ГРК РФ) предусматривает, что граждане вправе вести свои дела в суде лично или через представителей (пункт 1 статьи 48). Суд назначает адвоката в качестве представителя в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно (статья 50 ГПК РФ). Закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (Федеральный закон от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ) предусматривает, что юридическая помощь гражданам Российской Федерации, среднедушевой доход которых ниже величины прожиточного минимума, оказывается бесплатно истцам по рассматриваемым делам о взыскании алиментов, пенсионных выплат, возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья (пункт 1 статьи 26 Закона). В 2005 году Правительство Российской Федерации организовало эксперимент по созданию государственной системы оказания бесплатной юридической помощи малоимущим гражданам по гражданским делам (Постановление от 22 августа 2005 г. N 534).

40. Статьи 57 и 149 ГПК РФ предусматривают, что стороны могут ходатайствовать об оказании содействия суда в собирании и истребовании доказательств. Соответствующая сторона должна указать в ходатайстве об истребовании доказательства причины, препятствующие получению доказательства, и местонахождение доказательства. В случае неисполнения распоряжения суда по причинам, признанным судом неуважительными, на виновных налагается штраф.

41. Суд, рассматривающий дело, при необходимости получения доказательств, находящихся в другом городе или районе, поручает соответствующему суду произвести определенные процессуальные действия (статья 62 ГПК РФ). Это определение обязательно для суда, которому оно адресовано, и должно быть выполнено в течение месяца со дня его получения.

42. Согласно статьям 58 и 184 ГПК РФ суд может провести выездное заседание, например, для осмотра и исследования доказательств в случае невозможности их доставки в суд.

43. В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 г. N 2 дела по жалобам лиц, содержащихся под стражей, на действия администрации следственных изоляторов или исправительных учреждений, связанные с ненадлежащими условиями содержания (например, необеспечение осужденных надлежащей медицинской помощью), рассматриваются по правилам главы 25 ГПК РФ. В соответствии с этими правилами лицо вправе оспорить в суде решение, действие (бездействие) органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного лица, если считает, что нарушены его права и свободы или созданы препятствия в осуществлении гражданином его прав и свобод (статьи 254 и 255 ГПК РФ). Гражданин вправе обратиться в суд с заявлением в течение трех месяцев со дня, когда ему стало известно о нарушении его прав и свобод (статья 256 ГПК РФ). Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа, должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина (пункт 1 статьи 258 ГПК РФ).

C. Иное применимое законодательство и практика

44. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации предусматривает, что при необходимости участия в следственных действиях в качестве свидетеля, потерпевшего, подозреваемого (обвиняемого) осужденные к лишению свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии, воспитательной колонии или тюрьме могут быть оставлены в следственном изоляторе либо переведены в следственный изолятор (статья 77.1 названного Кодекса). Осужденный вправе консультироваться со своим адвокатом (статьи 12 и 89 названного Кодекса).

45. В ряде случаев Конституционный Суд Российской Федерации рассматривал жалобы осужденных, чьи ходатайства о доставлении в заседание суда по гражданским делам отклонялись судами. Он последовательно отказывал в принятии жалоб к рассмотрению, указывая, что оспариваемые положения ГПК РФ и Уголовно-исполнительного кодекса сами по себе не ограничивают доступ осужденного к правосудию. При этом он подчеркивал, что осужденному должна быть предоставлена возможность доведения до суда своей позиции по соответствующему делу путем допуска к участию в деле его представителей, а также иным предусмотренным законом способом. При необходимости судебное заседание может быть проведено по месту отбывания этим лицом наказания или суду, к подсудности которого относится исправительная колония, может быть поручено получить объяснения заявителя или совершить иные процессуальные действия (Определения от 16 октября 2003 г. N 478-O, 14 октября 2004 г. N 335-O и 21 февраля 2008 г. N 94-O-О).

46. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации в его толковании Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 26 февраля 2010 г. N 4-П допускает возобновление рассмотрения гражданского дела по вновь открывшимся обстоятельствам, таким как установление Европейским Судом нарушения Конвенции по конкретному делу.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

47. Заявитель утверждал, что ему не оказывали надлежащей медицинской помощи в период лишения свободы. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

48. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что решением от 1 июля 2010 г. он признал жалобу приемлемой в отношении жалоб заявителя относительно медицинской помощи после 18 января 2005 г. В остальной части жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции была признана неприемлемой (см. § 5 настоящего Постановления).

A. Доводы сторон

49. Заявитель утверждал, что ему не была обеспечена "специальная" диета, являвшаяся неотъемлемой частью лечения диабета. Законодательство страны не предусматривало такой диеты. Назначенное лечение не было эффективным и временами не корректировалось. В местах лишения свободы отсутствовали глюкометры, а обычные лабораторные анализы крови, проводившиеся раз в четыре месяца, были явно неадекватными и нерегулярными. Из-за неадекватного лечения и наблюдения заявитель испытывал резкие изменения уровня сахара в крови. Кроме того, зубные протезы, предоставленные в 2005 году, оказались непригодными из-за выпадения зубов. Заявитель утверждал, что врачи учреждений, в которых он содержался, не имели оборудования, позволявшего закрепить в его рту импланты. Отсутствие необходимых протезов и диеты могло привести к различным проблемам пищеварительной системы. Заявитель также страдал от постепенного ухудшения слуха и зрения. Он не был обеспечен ортопедической обувью, которая была необходима из-за травмы ног. В отсутствие подобной обуви заявитель страдал от боли в ногах и едва мог удерживать равновесие, например, во время длительных построений, проводимых тюремным персоналом, или при уборке камер, его стандартная обувь не подходила ему и быстро изнашивалась. Он не мог получить документального подтверждения в нуждаемости в такой обуви.

50. Со ссылкой на различные документы и медицинские данные (см. §§ 12, 16-20 и 28 настоящего Постановления) власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал и получает всю необходимую медицинскую помощь. Во время содержания в колонии N 2 он получал маложирную и низкоуглеводную диету, регулярно сдавал анализы крови и получал лекарства для уменьшения уровня сахара в крови. Рацион заключенных в колонии отвечал требованиям, установленным для лиц, болеющим диабетом. Кроме того, с 2001 года заявитель мог получать питание пять раз в день для исключения нежелательных изменений уровня сахара. В 2005 году он проходил лечение в больнице. Впоследствии заявитель не предъявлял претензий в отношении стоматологического лечения, включая протезирование. В 1999 году ему было отказано в признании инвалидом, и поэтому он не нуждался в специальной обуви. В любом случае, поскольку заявитель отбывает пожизненное лишение свободы, он не особенно нуждается в мобильности, если не считать прогулок на тюремном дворе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

51. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, Reports 2000-IV). Однако для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 162, Series A, N 25).

52. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания. Тем не менее даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет лицо, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные повредить моральному или физическому сопротивлению лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и подпадать под действие статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Притти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дополнительными отсылками).

53. В контексте лишения свободы Европейский Суд последовательно подчеркивал, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с содержанием под стражей (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 25 апреля 1978 г. по делу "Тайрер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United Kingdom), § 30, Series A, N 26, и Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), § 100, Series A, N 161).

54. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 161). Однако такое доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Конвенционное производство не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - принцип, согласно которому доказывание возлагается на утверждающего (прим. переводчика).), так как иногда только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение Конвенции. Непредоставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. в различных контекстах Постановление Большой Палаты по делу "D.H. и другие против Чехии" (D.H. and Others v. Czech Republic), жалоба N 57325/00, § 179, ECHR 2007-IV, Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426, Постановление Европейского Суда от 23 сентября 2010 г. по делу "Александр Леонидович Иванов против Российской Федерации" (Aleksandr Leonidovich Ivanov v. Russia), жалоба N 33929/03, §§ 27-35* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2011.), и Постановление Европейского Суда от 28 октября 2010 г. по делу "Борис Попов против Российской Федерации" (Boris Popov v. Russia), жалоба N 23284/04, §§ 65-67* (* Там же. N 9/2011.)).

55. Что касается вопроса оказания медицинской помощи в местах лишения свободы, Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 3 Конвенции государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены, в частности, путем оказания ему необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI).

56. Если жалобы затрагивают неоказание требуемой медицинской помощи во время содержания под стражей, для установления того, что заключенный подвергался обращению, несовместимому с требованиями статьи 3 Конвенции, необязательно, чтобы отказ в помощи повлек резкое ухудшение состояния или причинение сильных или продолжительных страданий (см. Постановление Европейского Суда от 15 июня 2010 г. по делу "Ашот Харутюнян против Армении" (Ashot Harutyunyan v. Armenia), жалоба N 34334/04, § 114). Тот факт, что при подобных обстоятельствах заключенный нуждался и требовал оказания такой помощи, которая ему не была оказана, достаточен, чтобы прийти к выводу о том, что это обращение нарушало требования статьи 3 Конвенции (см. там же).

57. Таким образом, хотя статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освободить заключенного по состоянию его здоровья, иначе как в исключительных случаях (см. Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции (N 1)" (Papon v. France) (N 1)), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI, и Решение Европейского Суда от 5 апреля 2001 г. по делу "Прибке против Италии" (Priebke v. Italy), жалоба N 48799/99), отсутствие целесообразного медицинского обслуживания в исправительном учреждении может само по себе нарушать статью 3 Конвенцию, даже если состояние здоровья заявителя не требует его немедленного освобождения.

58. Национальные органы должны обеспечить, чтобы диагностика и медицинская помощь в исправительных учреждениях, включая тюремные больницы, осуществлялась и оказывалась быстро и правильно и чтобы, если это обусловлено характером заболевания, наблюдение за больными осуществлялось регулярно и предполагало комплексное лечение, направленное на выздоровление заключенного или, по крайней мере, на исключение ухудшения состояния его здоровья (см. Постановление Европейского Суда от 30 июля 2009 г. по делу "Питалев против Российской Федерации" (Pitalev v. Russia), жалоба N 34393/03, § 54, с дополнительными отсылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2010.)).

59. В целом, учитывая "практические требования лишения свободы", Европейский Суд вправе допускать достаточную гибкость, разрешая в каждом конкретном деле вопрос о том, были ли недостатки оказания медицинской помощи "совместимыми с человеческим достоинством" заключенного (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia), жалоба N 46468/06, § 140* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2011.)). В рамках такой оценки Европейский Суд внимательно рассматривает вопрос соответствия рекомендациям и назначениям медицинских специалистов с учетом конкретных утверждений заявителя.

2. Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

60. В настоящем деле Европейский Суд должен установить, нуждался ли заявитель в регулярной медицинской помощи в соответствующий период, был ли лишен ее, как он утверждает, и, если да, составляло ли это бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, противоречащее статье 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 2 декабря 2004 г. по делу "Фарбтух против Латвии" (Farbtuhs v. Latvia), жалоба N 4672/02, § 53, и Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, § 78).

61. Основные претензии заявителя в настоящем деле могут быть кратко изложены следующим образом: (i) отсутствие специальной диеты, соответствующей его заболеванию диабетом, усугубленное предполагаемой неэффективностью лекарств и отсутствием регулярных и адекватных анализов, (ii) предполагаемые дефекты протезов, (iii) ухудшение зрения и слуха и возможные новые проблемы со здоровьем, в частности, пищеварительной системы и (iv) отсутствие ортопедической обуви. Как уже указывалось, вышеизложенные претензии в основном затрагивают период содержания заявителя под стражей после 2005 года.

62. Диагноз "диабет" был поставлен заявителю в 1996 году. На основании имеющейся информации и объяснений Европейский Суд не может установить, что метод, использованный при лабораторных анализах на диабет (в сравнении с глюкометрами), был сам по себе несовместим с медицинским состоянием заявителя. Европейский Суд также отмечает, что заявитель в целом высказался о неудовлетворительной частоте анализов. Он не обосновал достаточно ясно со ссылкой на медицинские данные и назначения, что уклонение от проведения таких анализов через определенные периоды времени сказалось на состоянии его здоровья.

63. Европейский Суд также напоминает, что недоступность лекарств может вызывать вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции, если она оказывает отрицательное влияние на состояние здоровья заявителя или причиняет страдания определенной интенсивности (см. Решение Европейского Суда от 10 июля 2007 г. по делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashvili v. Russia), жалоба N 6293/04). Заявитель принимал перорально средство, понижающее уровень сахара в крови. Как можно видеть из справки о выписке, выданной в декабре 2005 года, заявителю было рекомендовано исключить это средство. Представляется, что позднее ему были назначены другие лекарства (см. § 17 настоящего Постановления). Рассмотрев все имеющиеся материалы, включая медицинскую карту заявителя за 2005 год и экспертные заключения, составленные в 2004, 2009 и 2010 годах (см. §§ 17, 20 и 28 настоящего Постановления), и в отсутствие иных альтернативных данных Европейский Суд полагает, что по делу не было убедительно установлено нарушение требований статьи 3 Конвенции в этой части (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 25 сентября 2008 г. по делу "Полуфакин и Чернышев против Российской Федерации" (Polufakin and Chernyshev v. Russia), жалоба N 30997/02, § 169* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.)). Утверждение заявителя о том, что лекарство не произвело желаемого эффекта, не является достаточным для возникновения вопроса в соответствии со статьей 3 Конвенции.

64. Что касается диеты, сторонами не оспаривается, что заявителю была рекомендована маложирная и низкоуглеводная диета и что ему разрешался прием пищи пять раз в сутки для исключения нежелательных изменений уровня сахара (см. §§ 17 и 28 настоящего Постановления). Согласно объяснениям властей Российской Федерации заявитель сам регулировал потребление определенных продуктов питания. Не утверждалось, что заявителю отказывали в консультировании по поводу соблюдения целесообразной диеты. В любом случае не установлено, что рацион, обеспечиваемый всем заключенным колонии, включая заявителя, был несовместим с потребностями заявителя, обусловленными диабетом. В то время как Европейский Суд учитывает, что эффективность лечения диабета зависит от сочетания факторов, таких как адаптированная диета, лекарства и наблюдение, в настоящем деле отсутствуют достаточные данные, позволяющие Европейскому Суду поставить под сомнение целесообразность питания, получаемого заявителем в местах лишения свободы.

65. Что касается стоматологической помощи, государство-ответчик, по-видимому, отрицало, что после 2005 года заявитель столкнулся с какими-либо проблемами в отношении протезов или обуви. Европейский Суд отмечает, что заявитель получал стоматологическую помощь в 2005 году, и ему был выдан зубной протез (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 16 февраля 2010 г. по делу "V.D. против Румынии" (V.D. v. Romania), жалоба N 7078/02, §§ 95-98). Однако представляется, что заявитель не мог его использовать вследствие прогрессирующего стягивания десен. По неуказанным причинам заявитель передал протезы другому лицу (по-видимому, своему адвокату). Из кратких объяснений заявителя неясно, какие конкретные требования выдвигал заявитель после 2005 года в этой связи или была ли возможной замена протезов с учетом состояния здоровья заявителя в тот период.

66. Европейский Суд признает, что заключенные могут испытывать сложности в сборе доказательств для обоснования в национальных органах и Европейском Суде своих претензий относительно прошлых или существующих недостатков оказания медицинской помощи под стражей. Это тем более верно, если такие претензии затрагивают сложные медицинские проблемы. Тем не менее заявитель проходил ежегодные осмотры, и его жалобы на уровне страны были рассмотрены и отклонены как необоснованные несколько раз в 2005-2010 годах (см. §§ 12, 14, 16, 17, 20 и 28 настоящего Постановления). Европейский Суд не усматривает оснований для несогласия с этими выводами. Таким образом, что касается претензий, упомянутых в подпунктах (i)-(iii) § 61 настоящего Постановления, Европейский Суд заключает, что заявитель, который был представлен в Европейском Суде адвокатом, не сообщил достаточных и убедительных доводов, раскрывающих предположительно серьезные недостатки соблюдения национальными властями медицинских рекомендаций и назначений, которые нарушали бы требования статьи 3 Конвенции.

67. Тем не менее, что касается претензий относительно ортопедической обуви, Европейский Суд напоминает, что после 1996 года у заявителя были ампутированы палец на правой ступне и дистальная часть левой стопы (см. § 10 настоящего Постановления). С учетом отказа признания его инвалидом в 1999 году и выводов органов исполнения наказаний Пермской области (см. §§ 10, 20 и 21 настоящего Постановления) государство-ответчик заявило, что специальная обувь заявителю не назначалась.

68. Принимая к сведению довод властей Российской Федерации, Европейский Суд не может не учесть, что администрация медицинского учреждения в Республике Коми признавала, что заявитель нуждается в ортопедической обуви, однако соответствующие правила обеспечения осужденных не предусматривают, что это должно осуществляться за счет государства (см. § 18 настоящего Постановления). Администрация Ухтинской колонии (того же региона) сделала иное заявление, указав, что ортопедическая обувь для заявителя отсутствовала (там же). Хотя эти высказывания относятся к периодам содержания заявителя в названных учреждениях в 1996-2001 годах, нет данных о том, что его состояние здоровья в этом отношении значительно улучшилось или было надлежащим образом пересмотрено в 2005 году или впоследствии, при содержании в Пермской области, где он отбывал пожизненное лишение свободы. Таким образом, власти должны были реагировать на ситуацию заявителя, о которой были осведомлены (см. §§ 11 и 12 настоящего Постановления).

69. Соответственно, Европейский Суд полагает, что отсутствие надлежащего решения указанного вопроса в 2005-2011 годах составляло унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции. По мнению Европейского Суда, заявитель подвергся страданиям и тяготам, выходящим за пределы неизбежного уровня страданий, присущего лишению свободы и увечью. Принимая во внимание практические требования лишения свободы, Европейский Суд заключает, что в этом отношении здоровье и благополучие заявителя не были адекватно обеспечены.

70. Следовательно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

71. Заявитель жаловался на то, что гражданское разбирательство было несправедливым. Заявитель, в частности, утверждал, что принцип равенства сторон был нарушен, поскольку он не имел возможности присутствовать на слушании. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения пункта 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дел... судом...".

A. Доводы сторон

72. Заявитель утверждал, что, поскольку его требование было основано на различных аспектах личного опыта (лекарственное обеспечение и лечение, отсутствие или наличие определенных документов), его личные объяснения суду по гражданским дела являлись решающим, если не главным средством обеспечения равенства сторон. Вышеупомянутое соображение приобрело еще большую важность с учетом недоступности медицинской карты заявителя и участия прокурора в разбирательстве. Ни ГПК, ни Уголовно-процессуальный кодекс не содержат положений, позволяющих заключенным участвовать в гражданских разбирательствах в суде. Подобная норма отсутствует и в Уголовно-исполнительном кодексе. Заявитель также указал, что не имеет средств для привлечения адвоката. Он не имел права на бесплатную юридическую помощь в соответствии с Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" или иным нормативным актом.

73. Власти Российской Федерации утверждали, что Уголовно-исполнительный кодекс обязывает суд обеспечить присутствие заключенного в судебном заседании, если этого требуют интересы правосудия и защиты индивидуальных прав. Власти Российской Федерации заключили, что ни буква, ни дух статьи 77.1 вышеупомянутого Кодекса или Уголовно-процессуальный кодекс не требуют личного участия заключенного в гражданских делах. Власти Российской Федерации также отмечали, что справедливость разбирательства, включая принцип равенства сторон, была соблюдена в гражданском деле заявителя. Он был надлежащим образом уведомлен о слушаниях, дал письменные объяснения по предложению суда, имел возможность предложить вопросы для медицинского эксперта, и ему были предоставлены копии протокола судебного заседания и возражений ответчиков на жалобу. Суд первой инстанции получил и рассмотрел ходатайства заявителя, а также его комментарии по поводу объяснений других сторон и заключение эксперта. Кроме того, осужденный мог изложить суду свои доводы с помощью видеосвязи или в письменной форме, что являлось достаточным.

74. Власти Российской Федерации утверждали, что заключенный имел возможность получения платной юридической помощи от адвокатского образования или юридической фирмы. Адвокат или иные лица могли получить разрешение для свидания с осужденным, в том числе для юридической консультации. Заявитель никогда не требовал таких встреч. Хотя законодательство страны не предусматривает бесплатной юридической помощи по гражданским делам, упомянутое заявителем отсутствие финансовых средств не лишало его возможности получения бесплатной юридической помощи в делах о причинении вреда здоровью в соответствии с Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Наконец, прокурор выступал в качестве ответчика по гражданскому делу. С учетом вышеизложенного заявитель не был поставлен в существенно неблагоприятное положение по отношению к другим сторонам.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

75. Европейский Суд напоминает, что принцип состязательности и равенства сторон, который является одним из признаков более широкого понятия справедливого судебного разбирательства, означает, что каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность знать позицию другой стороны и представленные ею доказательства и высказывать свое мнение о них, а также представлять свое дело в условиях, которые не ставят его в существенно неблагоприятное положение в отношении противной стороны (см. Постановление Европейского Суда от 3 марта 2000 г. по делу "Крчмарж и другие против Чехии" (Krcmar и Others v. Czech Republic), жалоба N 35376/97, § 39, и Постановление Европейского Суда от 27 октября 1993 г. по делу ""Домбо Бехер Б.В." против Нидерландов" (Dombo Beheer B.V. v. Netherlands), Series A, N 274, § 33).

76. Статья 6 Конвенции прямо не предусматривает право быть выслушанным лично, в более общем понятии справедливого судебного разбирательства подразумевается, что уголовное разбирательство должно иметь место в присутствии обвиняемого (см. Постановление Европейского Суда от 12 февраля 1985 г. по делу "Колоцца против Италии" (Colozza v. Italy), § 27, Series A, N 89). Однако в неуголовных делах отсутствует абсолютное право присутствовать на суде за исключением ограниченной категории дел, в которых личные особенности и образ жизни данного лица прямо связаны с предметом дела или решение затрагивает поведение лица (см., в частности, Решение Европейского Суда от 2 февраля 2010 г. по делу "Кабве и Чунгу против Соединенного Королевства" (Kabwe and Chungu v. United Kingdom), жалобы NN 29647/08 и 33269/08).

77. Присутствие стороны в суде тесно связано с правом на устное и публичное слушание, поскольку если бы статья 6 Конвенции не требовала устного слушания, отпадало бы право на присутствие. Устное и публичное слушания составляют фундаментальный принцип, воплощенный в пункте 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Юссила против Финляндии" (Jussila v. Finland), жалоба N 73053/01, §§ 40-42, ECHR 2006-XIII). Возможны разбирательства, в которых устное слушание не требуется, например, если не возникает вопрос достоверности или отсутствуют оспариваемые вопросы, которые требуют слушания, и суды могут справедливо и разумно разрешить дело на основе доводов сторон и других письменных материалов (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Вильхо Эскелинен и другие против Финляндии" (Vilho Eskelinen and Others v. Finland), жалоба N 63235/00, § 74, ECHR 2007-IV).

78. Европейский Суд также признает, что национальные власти могут принимать во внимание соображения эффективности и экономии, и указывал, что, например, систематическое проведение слушаний может служить препятствием для особой тщательности, требуемой в делах о социальном обеспечении, и в конечном счете помешать исполнению требования разумного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 июня 1993 г. по делу "Шулер-Цграгген против Швейцарии" (Schuler-Zgraggen v. Switzerland), § 58, Series A, N 263, с дополнительными отсылками). Хотя в более ранних делах подчеркивалось, что слушание должно проводиться в суде первой и единственной инстанции, если отсутствуют исключительные обстоятельства, освобождающие от этой обязанности (см., например, упоминавшееся выше* (* Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1990 г. по делу "Хокансон и Стуррессон против Швеции" (Hakansson and Sturesson v. Sweden) в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Хокансон и Стуррессон против Швеции", § 64; Постановление Европейского Суда от 23 февраля 1994 г. по делу "Фредин против Швеции" (Fredin v. Sweden) (N 2), §§ 21 и 22, Series A, N 283-A, и Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1998 г. по делу "Алан Якобсон против Швеции (N 2)" (Allan Jacobsson v. Sweden) (N 2)), § 46, Reports 1998-I), Европейский Суд уточнил, что характер обстоятельств, который может оправдывать отказ от устного слушания, в существенной степени сводится к характеру вопросов, подлежащих разрешению национальным судом, а не к частоте таких ситуаций. Это не означает, что отказ в проведении устного слушания может быть оправдан лишь в редких случаях (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Миллер против Швеции" (Miller v. Sweden), жалоба N 55853/00, § 29). Ключевым соображением является всеобъемлющий принцип справедливости, воплощенный в статье 6 Конвенции.

79. Европейский Суд ранее устанавливал нарушения статьи 6 Конвенции в делах, в которых российские суды, отказав в личном участии заключенных, которые желали дать устные объяснения по поводу гражданских требований, не рассматривали иных правовых способов обеспечения их эффективного участия в разбирательстве (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 2008 г. по делу "Хужин и другие против Российской Федерации" (Khuzhin and Others v. Russia), жалоба N 13470/02, §§ 53 и последующие* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.), см. также Постановление Европейского Суда от 4 марта 2010 г. по делу "Мохов против Российской Федерации" (Mokhov v. Russia), жалоба N 28245/04, §§ 45-51* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2010.), и Постановление Европейского Суда от 20 мая 2010 г. по делу "Ларин против Российской Федерации" (Larin v. Russia), жалоба N 15034/02, §§ 35 и последующие* (* Там же. N 12/2010.)). Например, Европейский Суд установил нарушение статьи 6 Конвенции в деле, в котором российский суд отказал в участии заключенного, желавшего дать устные объяснения по поводу своего утверждения о том, что он подвергся жестокому обращению в милиции. Несмотря на тот факт, что заявитель в этом деле был представлен женой, Европейский Суд нашел существенным, что требование было в значительной степени основано на его личном опыте и что его объяснения могли составить важную часть представления позиции заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Ковалев против Российской Федерации" (Kovalev v. Russia), жалоба N 78145/01, § 37* (* Там же. N 10/2007.)).

80. Европейский Суд также напоминает, что право доступа к суду не обязательно влечет право на юридическую помощь в неуголовных делах. Только если стороне не будет обеспечено справедливое разбирательство без оказания юридической помощи, с учетом всех фактов и обстоятельств дела статья 6 Конвенции может потребовать оказания юридической помощи, включая представительство или консультирование (см. Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба N 68416/01, § 61, ECHR 2005-II).

2. Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

81. Обращаясь к обстоятельствам дела, Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что заявитель возбудил разбирательство против Ухтинского отдела внутренних дел и ряда других органов власти в Ухтинском районном суде Республики Коми (см. § 23 настоящего Постановления). К этому моменту заявитель отбывал наказание в виде лишения свободы в другом регионе России. Кроме того, следует отметить, что представители государственных органов, включая прокурора, присутствовали на слушаниях в декабре 2003 года и давали устные объяснения суду первой инстанции. Представитель региональной прокуратуры присутствовал на заседании суда кассационной инстанции.

82. В Европейском Суде заявитель ссылался на свое желание иметь представителя в гражданском разбирательстве, утверждая, в частности, что не имел средств для оплаты услуг адвоката (см. § 72 настоящего Постановления).

83. Национальные суды отказали заявителю в личном участии, сославшись на отсутствие правовых норм, допускающих его присутствие. Европейский Суд отмечает, что российское законодательство предусматривает право стороны участвовать в устном слушании (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Сусанна Роус Вестлунд против Исландии" (Susanna Rоs Westlund v. Iceland), жалоба N 42628/04, § 41, и Постановлении Европейского Суда от 20 мая 2008 г. по делу "Гюльмез против Турции" (Gulmez v. Turkey), жалоба N 16330/02, § 37). Тем не менее оно не содержит прямого указания о доставлении заключенных в судебные заседания по гражданским делам, если это необходимо при обстоятельствах дела. Законодательный пробел освободил судей по гражданским делам от решения вопросов безопасности, связанных с перевозкой осужденного за пределы территории исправительного учреждения.

84. Учитывая возможность возникновения практических трудностей в обеспечении личного присутствия заявителя в гражданском разбирательстве в Ухтинском районном суде (см. § 81 настоящего Постановления), Европейский Суд напоминает, что статья 6 Конвенции гарантирует не право быть лично выслушанным в суде по гражданским делам, но более общее право эффективно представить свою позицию в суде и пользоваться равенством по отношению к противной стороне. Пункт 1 статьи 6 Конвенции оставляет государству свободный выбор средств, гарантирующих сторонам этим права (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис против Соединенного Королевства", §§ 59 и 60). Например, для обеспечения заявителю права участия в разбирательстве национальные власти могут провести заседание посредством видеосвязи или в изоляторе, насколько это возможно в соответствии с правилами подсудности (см. § 42 настоящего Постановления и применимые принципы в Постановлении Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), жалоба N 35115/97, §§ 27-42, ECHR 2000-XII, и Постановлении Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии" (Marcello Viola v. Italy), жалоба N 45106/04, §§ 49 и последующие, ECHR 2006-XI (извлечения)). Однако эти возможности не были рассмотрены.

85. Несмотря на довод властей Российской Федерации, Европейский Суд полагает, что возможность получения юридической помощи не была доступна заявителю в его гражданском деле (см. § 39 настоящего Постановления). Европейский Суд не убежден предоставленной информацией в том, что российская правовая система могла обеспечить заявителю достаточную защиту своих прав (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 22 марта 2007 г. по делу "Старощик против Польши" (Staroszczyk v. Poland), жалоба N 59519/00, § 129, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ларин против Российской Федерации", §§ 53-55).

86. Заявитель мог только привлечь родственника, друга или знакомого для представления его интересов в разбирательстве. Тем не менее, как следует из решений национальных судов, после того, как они отказали в присутствии заявителя, они не рассматривали способы обеспечения его эффективного участия в разбирательстве. Они не запрашивали заявителя относительно возможности привлечения представителя, и, в частности, имеет ли он (все еще) с учетом срока, проведенного в заключении, лицо, желающее представлять его интересы в национальных судах, и, если да, может ли он связаться с этим лицом и выдать ему доверенность (см. § 27 настоящего Постановления).

87. В то же время Европейский Суд отмечает, что суд первой инстанции не был пассивным. Он запрашивал и получил некоторые медицинские документы и назначил экспертизу по этим документам. Российское законодательство дает заявителю возможность ходатайствовать о содействии суда в собирании необходимых доказательств в поддержку его требования, если эти доказательства не являются доступными (см. § 40 настоящего Постановления и Постановление Европейского Суда от 11 декабря 2008 г. по делу "Трапезникова против Российской Федерации" (Trapeznikova v. Russia), жалоба N 21539/02, § 101* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2009.)). Кроме того, суд по гражданским делам может дать поручение суду, расположенному в другой местности, для совершения определенных действий в отношении доказательств, расположенных в этой местности (см. § 41 настоящего Постановления).

88. При этом Европейский Суд учитывает тот факт, что в настоящем деле требования заявителя в национальном разбирательстве были в определенной степени основаны на его личном опыте. Он, в частности, мог послужить основанием для оценки ущерба, который причинило ему содержание под стражей с точки зрения страдания и беспокойства.

89. Принимая во внимание недоступность юридической помощи или представительства и полагая, что объяснения заявителя, описывающие условия его задержания и последующего помещения в больницу и изолятор, о которых заявитель имел первичные сведения, могли составить незаменимую часть представления позиции истца по делу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковалев против Российской Федерации" и противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 17 сентября 2009 г. по делу "Козлов против Российской Федерации" (Kozlov v. Russia), жалоба N 30782/03, касавшемся требования о праве проживания в определенной квартире), Европейский Суд заключает, что национальное разбирательство не отвечало требованиям пункта 1 статьи 6 Конвенции.

90. Соответственно, имело место нарушение этого положения в настоящем деле.

III. Применение статьи 41 Конвенции

91. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

92. Заявитель требовал 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Он также требовал 406 975 евро в качестве компенсации материального ущерба, включая утрату доходов.

93. Власти Российской Федерации оспорили эти требования как чрезмерные и неподкрепленные доказательствами.

94. С учетом характера нарушения, оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму. Европейский Суд отклоняет оставшуюся часть требований как необоснованную и несвязанную с выводами Европейского Суда.

B. Судебные расходы и издержки

95. Заявитель также требовал 14 000 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в рамках уголовного разбирательства на уровне страны, и 125 евро, потраченных при разбирательстве в Европейском Суде.

96. Власти Российской Федерации оспорили эти требования.

97. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд учитывает, что заявитель был освобожден от оплаты юридической помощи, и полагает, что эта компенсация охватывает возмещение всех понесенных судебных расходов и издержек. Таким образом, с учетом предоставленных документов и вышеупомянутых критериев Европейский Суд отклоняет требование о компенсации судебных расходов и издержек как необоснованное.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

98. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия ортопедической обуви;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 9 000 евро (девять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 января 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда