Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 января 2009 г. Дело "Заурбекова и Заурбекова (Zaurbekova and Zaurbekova) против Российской Федерации" (жалоба N 27183/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Заурбекова и Заурбекова (Zaurbekova and Zaurbekova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 27183/03)

Постановление Суда

Страсбург, 22 января 2009 г.*

(* Постановление вступило в силу 5 июня 2009 г. (прим. переводчика).)

По делу "Заурбекова и Заурбекова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 16 декабря 2008 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 27183/03), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) 18 июля 2002 г. двумя гражданками Российской Федерации: Тумишей Магомедовной Заурбековой и Мариам Дашаевной Заурбековой (далее - первая и вторая заявительницы соответственно).

2. Интересы заявительниц в Европейском Суде, которым была оказана юридическая помощь, представляли юристы неправительственной организации "Правовая инициатива по России" (Stichting Russia Justice Initiative) с главным офисом в Нидерландах и представительством в России. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым, а впоследствии - В.В. Милинчук.

3. Заявительницы жаловались, в частности, что их близкий родственник пропал после задержания и что не было проведено надлежащего расследования этого события. Они также жаловались на перенесенные в связи с этим душевные страдания. Вторая заявительница также жаловалась на нарушение права на защиту собственности в отношении нее и ее родственников. И, наконец, заявительницы жаловались на отсутствие эффективных средств защиты от названных нарушений. Заявительницы ссылались на статьи 2, 3, 5, 8 и 13 Конвенции, а также на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции.

4. 29 августа 2004 г. председатель Первой Секции принял решение в соответствии с правилом 41 Регламента Суда о разбирательстве данной жалобы в приоритетном порядке.

5. Решением от 11 октября 2007 г. Европейский Суд объявил жалобу частично приемлемой.

6. Стороны предоставили письменные комментарии на замечания друг друга (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявительницы, 1943 и 1975 годов рождения соответственно, проживают в Урус-Мартане.

A. Факты

8. У первой заявительницы двое детей: Иса Заурбеков, 1967 года рождения, и вторая заявительница. В рассматриваемый период времени дети первой заявительницы временно проживали по адресу: Чеченская Республика, Грозный, проспект Кирова, дом N 1. Иса Заурбеков работал механиком в местной автомастерской.

1. Задержание Исы Заурбекова

(a) Версия заявительниц

9. 11 февраля 2003 г., около 3.00, группа вооруженных мужчин проникла в многоквартирный дом по адресу: проспект Кирова, дом N 1, - и попыталась взломать дверь квартиры, в которой проживали вторая заявительница и Иса Заурбеков. Вооруженным людям удалось проделать дыру в двери квартиры. Затем один из них через эту дыру навел снайперскую винтовку (винторез) на вторую заявительницу, которая проснулась от шума, и приказал ей впустить их. Как только вторая заявительница открыла дверь, мужчины оттолкнули ее, и около 15 из них вошли в квартиру. Они были одеты в камуфляжную форму, и один из них был в маске. У мужчин были снайперские винтовки с оптическими прицелами и глушителями. Как утверждает вторая заявительница, люди, вторгшиеся в квартиру, являлись российскими федеральными военнослужащими, так как они говорили по-русски без акцента, имели славянскую внешность, свободно передвигались по городу на военных транспортных средствах в период комендантского часа.

10. Один из мужчин приказал другому убрать вторую заявительницу "с дороги", и тот, кому был адресован приказ, приставил оружие к ее рту, затем завязал ей рот и связал руки веревкой.

11. Вооруженные люди не представились и не предъявили никаких документов, санкционирующих их действия и обыск квартиры. Они разбудили Ису Заурбекова, который спал в своей комнате, и приказали ему лечь на пол. Вооруженные люди связали ему руки и заклеили рот скотчем. Затем они приказали Исе Заурбекову предъявить документы, удостоверяющие его личность, на что он сказал, что паспорт находится в пиджаке. Один из военнослужащих показал паспорт Исы Заурбекова человеку в маске и спросил, он ли это. Человек в маске отрицательно покачал головой. Военнослужащий, который задавал вопрос, сказал, что они "все равно заберут [Ису Заурбекова] и потом все узнают". Хотя на Исе Заурбекове было только нижнее белье, и он был без обуви, мужчины не позволили ему взять верхнюю одежду.

12. Перед тем, как покинуть квартиру, один из вооруженных людей приказал второй заявительнице не двигаться в течение получаса, если она "хочет жить". В то же время тот человек, кто связывал ее, тихо сказал ей, что он слегка распустил узел, чтобы она могла легче освободить себя. После того, как вооруженные люди ушли, вторая заявительница смогла развязать руки. Затем она вышла на балкон и увидела около 40 военнослужащих на улице. Там также были три бронетранспортера (далее - БТР), автомобили ВАЗ-2106 белого цвета и УАЗ. Они уехали в направлении военной базы федеральных сил в Ханкале. С того дня заявительницам ничего неизвестно о судьбе Исы Заурбекова. Вторая заявительница также осмотрела квартиру и обнаружила, что исчезли компьютер, несколько дискет и семейный фотоальбом.

13. Описание заявительницами событий, произошедших 11 февраля 2003 г., подтверждается показаниям двоих свидетельниц - М.-М. и Д., соседок заявительниц. Обе женщины подтвердили, что в ночь происшествия группа из 40 человек в камуфляжной форме и масках, вооруженные автоматами, забрали Ису Заурбекова. М.-М. также сказала, что видела военную технику, а Д. сообщила, что слышала шум машин.

(b) Версия властей Российской Федерации

14. Власти Российской Федерации утверждали, что 11 февраля 2003 г., около 3.00, "неустановленные люди в камуфляжной форме, вооруженные автоматическим оружием" увели Ису Заурбекова в неизвестном направлении из квартиры N 49, находящейся в многоквартирном доме на улице Кирова, дом N 1. Эти же лица "совершили хищение" имущества Заурбековых, в том числе компьютера, компакт-дисков и семейного фотоальбома.

2. Поиски заявительницами Исы Заурбекова

15. По утверждениям заявительниц, 12 февраля 2003 г. они подали письменную жалобу военному прокурору Ханкалы* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) в связи с задержанием их родственника, но не получили никакого ответа. Копия данной жалобы заявительницами в Европейский Суд представлена не была. Согласно объяснениям второй заявительницы только спустя три месяца следователи посетили многоквартирный дом по адресу: проспект Кирова, дом N 1, - и допросили ее соседей.

16. После задержания Исы Заурбекова заявительницы неоднократно лично и в письменном виде обращались в различные органы власти, включая прокуроров различных уровней, органы власти Чеченской Республики, Администрацию Президента Российской Федерации, Председателя Государственной Думы и Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе. Заявительницам в их действиях оказывала помощь неправительственная организация "Правовая инициатива по России". В своих обращениях к властям заявительницы и указанная организация ссылались на события 11 февраля 2003 г., просили содействия и сообщить информацию о ходе расследования. Большинство из этих запросов остались без ответа, либо были даны формальные отписки, указывающие, что запросы заявительниц направлены для изучения в органы прокуратуры различных уровней.

3. Официальное расследование исчезновения Исы Заурбекова

17. В своих объяснениях, направленных в Европейский Суд до вынесения решения о приемлемости жалобы, власти Российской Федерации утверждали, что заявительницы впервые уведомили власти о задержании их родственника 14 апреля 2003 г., когда жалоба второй заявительницы о событиях 11 февраля 2003 г. была получена прокуратурой Грозного. Согласно объяснениям властей Российской Федерации прокуратура Грозного направила эту жалобу "для проверки" в Ленинский отдел внутренних дел Грозного, который 23 мая 2003 г. предоставил материалы по результатам проверки в прокуратуру Грозного. 17 июня 2003 г. прокуратурой Грозного по факту исчезновения Исы Заурбекова было возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (похищение человека при отягчающих обстоятельствах). Делу был присвоен N 20123.

18. Кроме того, власти Российской Федерации сообщили, что уголовное дело по факту похищения родственника заявительниц было возбуждено по письменному заявлению второй заявительницы, направленному 19 июня 2003 г. в прокуратуру Грозного. Власти Российской Федерации не указали, когда именно оно было возбуждено.

19. В материалах данной жалобы содержится письменное ходатайство в связи с похищением Исы Заурбекова, подписанное второй заявительницей и датированное 9 марта 2003 г. На документе стоит отметка о получении "получила" и дата "14 апреля 2003 г.".

20. Письмами от 25 и 30 июня 2003 г. Прокуратура Чеченской Республики уведомила первую заявительницу, что в связи с похищением ее сына неустановленными лицами было возбуждено уголовное дело и что заявительница будет уведомлена о результатах расследования.

21. Письмом от 23 июля 2003 г. военный прокурор Объединенной группы войск направил обращение первой заявительницы для рассмотрения военному прокурору войсковой части N 20102.

22. 31 июля 2003 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации сообщил первой заявительнице, что направил ее запрос об установлении местонахождения сына, который был задержан "лицами, одетыми в военную форму", в Прокуратуру Чеченской Республики, которая уведомит ее о движении по делу.

23. Постановлением от 11 августа 2003 г. следователь прокуратуры Ленинского района Грозного (далее - районная прокуратура) признал первую заявительницу потерпевшей по уголовному делу N 20123.

24. Письмом от 25 августа 2003 г. Прокуратура Чеченской Республики вновь уведомила первую заявительницу о том, что в связи с похищением Исы Заурбекова было возбуждено уголовное дело N 20123 и что срок предварительного расследования продлен до 17 сентября 2003 г. Кроме того, в письме указывалось, что проводятся следственные действия для установления предполагаемых виновных лиц и что Прокуратура Чеченской Республики осуществляет тщательный надзор за расследованием.

25. 25 сентября 2003 г. в ответ на обращение второй заявительницы от 15 марта 2003 г. прокуратура Грозного уведомила ее о том, что предварительное расследование по уголовному делу N 20123, возбужденному 17 июня 2003 г. в связи с исчезновением брата, было приостановлено вследствие "неустановления виновных лиц", вместе с тем "поиски Исы Заурбекова не прекращаются".

26. 29 октября 2003 г. в ответ на обращение неправительственной организации "Правовая инициатива по России", поданное от имени заявительниц, Прокуратура Чеченской Республики сообщила, что уголовное разбирательство по делу N 48193 (ранее дело N 20123), возбужденному 17 июня 2003 г. в связи с похищением Исы Заурбекова неизвестными лицами, было приостановлено 17 сентября 2003 г. вследствие невозможности установить предполагаемых виновных лиц. Неправительственной организации "Правовая инициатива по России" и заявительницам было предложено направлять их дальнейшие запросы непосредственно в районную прокуратуру.

27. Письмом от 2 декабря 2003 г., направленным в ответ на другой запрос неправительственной организации "Правовая инициатива по России", Прокуратура Чеченской Республики вновь указала, что уголовное дело по факту похищения Исы Заурбекова было возбуждено 17 июня 2003 г.

28. 11 декабря 2003 г. районная прокуратура сообщила первой заявительнице, что в ходе расследования уголовного дела N 20123 были осуществлены все необходимые следственные меры, но местонахождение ее сына установить не удалось, и что в настоящее время розыск Исы Заурбекова продолжается.

29. 11 апреля 2005 г. Прокуратура Чеченской Республики уведомила первую заявительницу в ответ на ее запрос от 25 февраля 2005 г., что материалы дела относительно похищения сына были направлены в районную прокуратуру "для возобновления расследования".

30. Постановлением от 14 апреля 2005 г. районная прокуратура признала вторую заявительницу потерпевшей. Заявительницы предоставили в Европейский Суд копию этого постановления.

31. В тот же день районная прокуратура сообщила первой заявительнице, что производство по делу N 20123 было возобновлено.

32. 15 апреля 2005 г. следователь районной прокуратуры, ведущий дело, направил поручения прокурорам соседних с Чеченской Республикой регионов, а также прокурорам различных районов Чеченской Республики с описанием внешности и примет Исы Заурбекова и просьбой проверить, не числится ли он среди неопознанных трупов, и не возбуждались ли уголовные дела в связи с обнаружением трупов, имеющих отличительные признаки и внешность, сходные с внешностью Исы Заурбекова.

33. 5 мая 2005 г. следователь, ведущий дело, направил напоминание в районные прокуратуры Чеченской Республики, прося их выполнить поручение от 15 апреля 2005 г., которое осталось без ответа.

34. 14 мая 2005 г. районная прокуратура уведомила первую заявительницу о приостановлении расследования в неопределенную дату. В письме также указывалось, что были приняты меры, направленные на установление личности лиц, совершивших преступление.

35. Письмом от 10 июня 2005 г. Прокуратура Чеченской Республики направила запрос первой заявительницы для рассмотрения в районную прокуратуру.

36. 13 июля 2005 г. Урус-Мартановский районный отдел внутренних дел Грозного* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) сообщил первой заявительнице, что им предпринимаются меры, направленные на установление местонахождения Исы Заурбекова и лиц, участвовавших в его похищении.

37. 11 августа 2005 г. районная прокуратура ответила на запрос первой заявительницы от 2 августа 2005 г. В письме указывалось, что в связи с похищением ее сына 17 июня 2003 г. было возбуждено уголовное дело N 20123, и, хотя были предприняты все возможные меры, местонахождение Исы Заурбекова, а также личности предполагаемых преступников установлены не были. Также сообщалось, что следствием был допрошен ряд свидетелей, проживающих в том же многоквартирном доме, что и Иса Заурбеков со второй заявительницей. Соответствующие запросы были направлены следствием в различные органы государственной власти Чеченской Республики и соседних регионов. Тем не менее эти шаги не принесли каких-либо положительных результатов. Районная прокуратура в данном письме заверила первую заявительницу в том, что поиск ее сына продолжается, а также указывала, что она может ознакомиться с материалами уголовного дела N 20123 в любой момент в течение рабочего времени в помещении районной прокуратуры.

38. Письмом от 18 августа 2005 г. Прокуратура Чеченской Республики сообщила заявительницам, что расследование по уголовному делу N 20123 было возобновлено.

39. По-видимому, в определенный момент времени расследование было вновь приостановлено.

40. Письмом от 28 ноября 2005 г. районная прокуратура уведомила заявительниц о том, что расследование по делу N 20123 было возобновлено в тот же день.

41. 28 декабря 2005 г. районная прокуратура сообщила заявительницам о приостановлении производства по делу N 20123 в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых.

42. Ссылаясь на информацию, предоставленную Генеральной прокуратурой Российской Федерации, власти Российской Федерации в своих объяснениях, направленных в Европейский Суд до вынесения Решения о приемлемости, утверждали, что расследование похищения Исы Заурбекова было начато 17 июня 2003 г., затем приостанавливалось 17 сентября 2003 г., 14 мая и 17 сентября 2005 г., возобновлялось 14 апреля, 17 августа и 28 ноября 2005 г., но на данный момент расследованием не были установлены виновные лица. Вместе с тем власти Российской Федерации указывали, что последний раз следствие приостанавливалось 28 декабря 2005 г. и затем было возобновлено 10 ноября 2007 г.

43. Согласно объяснениям властей Российской Федерации 10 августа и 15 сентября 2003 г. и 14 апреля 2005 г. следственные органы допросили вторую заявительницу, и 4 сентября 2003 г. она была признана потерпевшей по уголовному делу. В ходе допроса вторая заявительница повторила свою версию событий 11 февраля 2003 г. В частности, она сообщила, что мужчины, которые увели ее брата, были в камуфляжной форме и масках, имели автоматы и портативные рации, что в дом вошли примерно 15 человек, а с балкона она видела, как БТР, автомобили УАЗ и ВАЗ-2106 белого цвета уехали в сторону 6-го микрорайона Грозного. Вооруженные люди изъяли системный блок компьютера, компьютерную мышь, десять компакт-дисков и семейный фотоальбом. Согласно информации, предоставленной в Европейский Суд властями Российской Федерации, на допросе 15 сентября 2003 г. вторая заявительница указала, что причиной похищения ее брата мог быть тот факт, что другой их брат - Х. - был членом незаконных вооруженных формирований. Во время допроса 14 апреля 2005 г. вторая заявительница описала особые приметы Исы Заурбекова и одежду, в которой его увели в ночь похищения. Она также заявила, что стоимость похищенного системного блока компьютера составляла 20 000 рублей.

44. 11 августа и 19 сентября 2003 г. следователи допросили первую заявительницу и признали ее потерпевшей 11 августа 2003 г. Она утверждала, что вторая заявительница сообщила ей рано утром 12 февраля 2003 г. о задержании Исы Заурбекова и что на следующий день она уведомила все соответствующие государственные органы, но местонахождение ее сына не было установлено.

45. Помимо заявительниц следствием были также допрошены их родственники и некоторые соседи второй заявительницы. Как следует из объяснений властей Российской Федерации, двоих соседок Заурбековых допрашивали в сентябре 2003 года, а остальных - в апреле и декабре 2005 года. Большинство из них утверждали, что сами не видели похищения Исы Заурбекова, военнослужащих или военных автомашин в ночь происшествия, однако на следующий день они узнали, что Иса Заурбеков был увезен военнослужащими на БТР. Один из соседей - Д. - сообщил, что в ночь, когда произошел инцидент, он видел около десяти вооруженных мужчин в камуфляжной форме и масках рядом с многоквартирным домом, в котором проживали он сам, вторая заявительница и Иса Заурбеков, но не видел никаких военных транспортных средств. Другой сосед - Х. - сказал, что в ночь похищения, около 3.00, он видел вооруженных людей в масках и камуфляжной форме на своем балконе, по которому они лезли на верхний этаж, также он слышал шум военной техники, но не вполне отчетливо, так как у него плохой слух. Согласно утверждениям властей Российской Федерации свидетельница М.-М. сообщила, что 12 февраля 2003 г. она слышала от соседей, что Иса Заурбеков был увезен ночью вооруженными людьми в камуфляжной форме, говорившими по-русски. Как представляется, другие свидетели по делу не допрашивались.

46. Власти Российской Федерации также заявили, что следственными органами направлялся ряд запросов в центры содержания под стражей* (* Так в оригинале. Очевидно, здесь и далее имеются в виду следственные изоляторы системы ФСИН России и/или изоляторы временного содержания системы органов внутренних дел (прим. переводчика).) в Чеченской Республике и других субъектах Российской Федерации на Северном Кавказе, в региональные и федеральные подразделения органов безопасности и в военные органы. Правоохранительные органы предоставили информацию о том, что 11 февраля 2003 г. каких-либо спецопераций не проводилось, что уголовное дело в отношении Исы Заурбекова не возбуждалось и к нему не применялись специальные меры, он не арестовывался и не задерживался каким-либо из правоохранительных органов, не числится в списках лиц, находившихся в центрах содержания под стражей. Власти Российской Федерации не указали, когда именно данные запросы были направлены.

47. Согласно информации, предоставленной властями Российской Федерации, уголовное дело было возбуждено 14 апреля 2005 г. по части 3 статьи 162 Уголовного кодекса Российской Федерации (разбой при отягчающих обстоятельствах) по факту хищения 11 февраля 2003 г. имущества второй заявительницы, совершенного теми же лицами, которые похитили Ису Заурбекова. Делу был присвоен N 40057. В этот же день вторая заявительница была признана потерпевшей по делу. 15 апреля 2005 г. уголовные дела NN 20123 и 40057 были объединены в одно производство.

4. Доступ заявительниц к материалам дела

48. В соответствии с информацией, предоставленной заявительницами, после получения письма от 11 августа 2005 г. они неоднократно пытались получить доступ к материалам уголовного расследования по факту похищения Исы Заурбекова и несколько раз приходили в районную прокуратуру. Как они указывают, один раз им было отказано в доступе к материалам дела, так как отсутствовал следователь, ведущий дело, в другой раз им не удалось прочитать материалы дела, поскольку они были отправлены в Прокуратуру Чеченской Республики.

49. 20 декабря 2005 г. вторая заявительница вновь пришла в районную прокуратуру, и ей были выданы копии нескольких документов из дела, в том числе два запроса от 15 апреля 2005 г. прокурорам соседних с Чеченской Республикой субъектов Российской Федерации, а также прокурорам различных районов Чеченской Республики с описанием внешности и примет Исы Заурбекова, а также просьбу проверить, нет ли его среди неопознанных трупов, и не возбуждались ли уголовные дела в связи с обнаружением трупов, имеющих сходную внешность и приметы. Кроме того, второй заявительнице была передана копия запроса от 5 мая 2005 г., содержавшего напоминание о необходимости выполнения мер, указанных в поручениях от 15 апреля 2005 г. Как указывает вторая заявительница, следователь, ведущий дело, заявил, что не может предоставить ей доступ к каким-либо иным материалам по делу.

50. 8 февраля 2006 г. первая заявительница и представитель неправительственной организации "Правовая инициатива по России" пришли в районную прокуратуру, и им был предоставлен доступ к материалам дела. Им не разрешили снять копии либо сделать выписки, однако первой заявительнице удалось запомнить содержание ряда документов.

51. В частности, при изучении материалов дела первая заявительница обнаружила информацию о том, что предварительным расследованием было установлено, что около 3.00 11 февраля 2003 г. Иса Заурбеков был увезен группой вооруженных сотрудников правоохранительных органов Российской Федерации. Этой же группой лиц в тот же день, около 3.30, в соседнем районе Грозного были увезены двое мужчин, отец и сын Ш., а также была предпринята попытка увести еще одного человека, который, однако, отсутствовал дома в тот момент времени.

52. Первая заявительница прочитала свидетельские показания, датированные 23 августа 2005 г., данные Ш., родственником отца и сына Ш., похищенных 11 февраля 2003 г., о том, что 11 февраля 2003 г. вооруженные лица, передвигавшиеся на четырех БТР и двух автомобилях УАЗ увели отца и сына Ш. Свидетель Ш. также заявил, что 18 февраля 2003 г. он и следователь прокуратуры Грозного посетили близлежащий блокпост федеральных сил и узнали там, что 11 февраля 2003 г., около 3.00 утра, колонна федеральных сил проследовала через этот блокпост в направлении районов города, где были похищены Иса Заурбеков и Ш. Колонна, вернувшаяся через час, состояла из четырех БТР и двух автомобилей УАЗ.

53. Власти Российской Федерации, которым было предложено прокомментировать данные показания первой заявительницы, ответили, что версия о причастности военнослужащих Российской Федерации или сотрудников правоохранительных органов к похищению Исы Заурбекова в ходе расследования была тщательно проверена, но не подтвердилась. В то же время власти Российской Федерации, несмотря на специальный запрос Европейского Суда, направленный им, отказались предоставить протокол допроса свидетеля Ш. и утверждали, что в ходе допроса Ш. сообщил, что слышал от своего брата о том, что 12 февраля 2003 г. отец и сын Ш. были задержаны в своих домах в селе рядом с Грозным группой из 40 военнослужащих, передвигавшихся на четырех БТР и двух автомашинах УАЗ. Свидетель Ш. также утверждал, что дежурные офицеры близлежащего блокпоста подтвердили, что военная колонна проследовала в сторону села, из которого забрали двух вышеназванных мужчин из семьи Ш., и затем вернулась назад в сторону Грозного. По мнению властей Российской Федерации, отсутствует какая-либо связь между похищениями Исы Заурбекова и отца и сына Ш. Кроме того, жалобы относительно похищения этих мужчин в органы государственной власти не подавались.

54. Первая заявительница видела протокол со свидетельскими показаниями Х. о том, что он слышал шум тяжелого военного транспортного средства в ночь, когда был задержан Иса Заурбеков, а также показания Ид., соседей второй заявительницы, о том, что в ночь происшествия они спали и узнали о задержании Исы Заурбекова на следующий день.

55. Согласно утверждениям первой заявительницы в материалах дела отсутствовали документы, содержащие государственную тайну или сведения военного характера.

B. Запросы Европейского Суда материалов уголовного дела

56. Несмотря на специальные запросы, дважды сделанные Европейским Судом, власти Российской Федерации не представили ему копий каких-либо документов из материалов уголовного дела. Ими был предоставлен лишь перечень документов, содержащихся в материалах уголовного дела N 20123, из которого следует, что в деле имеется, по крайней мере, 229 листов. Ссылаясь на информацию, полученную из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти Российской Федерации заявили, что расследование продолжается, и раскрытие документов будет являться нарушением статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, так как в деле содержатся сведения военного характера и персональные данные свидетелей. В то же время власти Российской Федерации предложили делегации Европейского Суда ознакомиться с материалами дела по месту проведения предварительного расследования, за исключением "документов [раскрывающих военную информацию и персональные данные свидетелей] и без права делать копии материалов дела и передавать их другим лицам".

57. 11 октября 2007 г. жалоба была признана частично приемлемой для рассмотрения по существу. На этой стадии Европейский Суд вновь запросил у властей Российской Федерации материалы уголовного дела и информацию о ходе расследования за период после декабря 2005 года. Европейский Суд специально запросил у властей Российской Федерации протокол допроса от 23 августа 2005 г., содержащий свидетельские показания Ш. (см. § 52 настоящего Постановления) и другие свидетельские показания относительно событий 11 февраля 2003 г. В ответ власти Российской Федерации отказались предоставить какие-либо документы из материалов уголовного дела и сообщили Европейскому Суду даты, когда в последний раз было приостановлено и возобновлено расследование (см. § 42 настоящего Постановления).

II. Применимое национальное законодательство

58. См. обобщенное изложение применимых норм национального законодательства в Постановлении Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 29361/02, §§ 67-69).

Право

I. Предварительное возражение властей Российской Федерации

A. Доводы сторон

59. Власти Российской Федерации утверждали, что настоящую жалобу следует признать неприемлемой для рассмотрения по существу из-за неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Они утверждали, что расследование по делу исчезновения родственника заявительниц еще не окончено. Власти Российской Федерации также считали, что заявители могли обратиться в суд с жалобой на действия или бездействие следственных или других правоохранительных органов в соответствии со статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, однако заявительницы не воспользовались этим правом.

60. Заявительницы оспорили это возражение, указывая, что столь длительное время расследование обстоятельств исчезновения их родственника ставит под сомнение его эффективность. Они также подчеркнули, что неоднократно обращались с жалобами на события 11 февраля 2003 г. в правоохранительные органы, в том числе в органы прокуратуры. В этой связи заявительницы сослались на прецедентную практику Европейского Суда, в соответствии с которой можно утверждать, что правоприменительная практика, состоящая в продолжающейся неспособности властей осуществлять адекватное расследование правонарушений, совершенных представителями федеральных сил в Чеченской Республике, сделала и в данном случае все потенциально эффективные средства правовой защиты неадекватными и иллюзорными. При этом заявительницы ссылались на жалобы, поданные в Европейский Суд другими лицами, считающими себя жертвами подобных нарушений, а также на документы Совета Европы, доклады неправительственных организаций и средства массовой информации.

61. Европейский Суд отмечает, что в своем решении от 11 октября 2007 г. он не высказался относительно исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, сочтя этот вопрос тесно связанным с существом дела. Далее Европейский Суд приведет свою оценку аргументов сторон в свете положений Конвенции и своей соответствующей прецедентной практики.

62. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции налагает на заявителей обязанность вначале использовать средства правовой защиты, которые обычно доступны и достаточны в рамках национальной правовой системы для восстановления нарушенных прав. Наличие таких средств правовой защиты должно быть в достаточной степени установленным фактом как в теории, так и на практике, в противном случае данные средства не являются доступными и эффективными. Однако заявитель не обязан прибегать к средству правовой защиты, которое неадекватно или неэффективно. Власти государства-ответчика, утверждающие, что внутригосударственные средства правовой защиты не были исчерпаны, обязаны указать Европейскому Суду с определенной точностью те средства правовой защиты, к которым не обратились заявители, и объяснить Европейскому Суду, что они являлись в соответствующий период времени эффективными и доступными как в теории, так и на практике, то есть что имелась возможность обратиться к ним, они могли предоставить возмещение в отношении жалоб заявителя и что имелись разумные перспективы успеха (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, pp. 2275-2276, §§ 51-52, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г. Reports 1996-IV, p. 1210, §§ 65-68, и из числа недавних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Ченнет Айхан и Мехмет Салих Айхан против Турции" (Cennet Ayhan and Mehmet Salih Ayhan v. Turkey) от 27 июня 2006 г., жалоба N 41964/98, §§ 64-65).

63. В настоящем деле относительно аргумента властей Российской Федерации о том, что расследование еще не было закончено и что заявительницы не обжаловали действия или бездействие следственных или иных правоохранительных органов в суде в соответствии со статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Европейский Суд в первую очередь отмечает, что власти Российской Федерации не указали, какие именно действия или бездействие следователей заявительницы должны были обжаловать в суде. Европейский Суд считает, что данная часть предварительных возражений властей Российской Федерации вызывает сомнения, непосредственно связанные с вопросом об эффективности расследования, и поэтому Европейский Суд находит уместным обратиться к нему в рамках рассмотрения по существу жалоб заявительниц на нарушение статьи 2 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

64. Заявительницы жаловались на нарушение статьи 2 Конвенции, состоявшее в том, что их родственник исчез после задержания российскими военнослужащими и что государственные органы не провели эффективного расследования этого обстоятельства. Статья 2 Конвенции устанавливает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа".

A. Предполагаемое нарушение права на жизнь

1. Доводы сторон

65. Заявительницы подчеркнули, что вне разумных сомнений Иса Заурбеков был задержан представителями российских вооруженных сил, что подтвердили две свидетельницы, чьи показания предоставлены в Европейский Суд, а также показаниями Ш., содержащимися в материалах уголовного дела N 20123. Заявительницы указали на то, что следствием был установлен тот факт, что вооруженные люди, задержавшие Ису Заурбекова, использовали БТР, и что подобная военная техника есть исключительно у федеральных сил. Заявительницы подчеркнули, что их родственник был задержан при угрожающих жизни обстоятельствах, и факт его отсутствия в течение трех лет, а также отказ властей Российской Федерации предоставить убедительные объяснения относительно его судьбы означают, что он был убит. Кроме того, заявительницы утверждали, что спецоперация, проводимая в указанные даты, не была должным образом спланирована и контролируема властями, и, таким образом, не было обеспечено соблюдение гарантий, предусмотренных статьей 2 Конвенции.

66. Власти Российской Федерации, ссылаясь на данные Генеральной прокуратуры Российской Федерации, утверждали, что следственными органами не было получено данных о том, что Иса Заурбеков был мертв, или что к похищению или предположительному убийству были причастны представители федеральных силовых структур. Власти Российской Федерации высказали сомнения в достоверности показаний М.-М., представленных заявителями (см. § 13 настоящего Постановления), указывая на то, что эта информация противоречит показаниям, данным М.-М. следственным органам в ходе ее допроса (см. § 45 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации настаивали, что до тех пор, пока обстоятельства похищения Исы Заурбекова не установлены, как и лица, совершившие это преступление, нет оснований заявлять о нарушении властями государства-ответчика права на жизнь по статье 2 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

67. В свете значения защиты, предоставляемой статьей 2 Конвенции, Европейский Суд должен подвергнуть вопрос лишения жизни наиболее тщательному изучению, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства. Как уже неоднократно было установлено Европейским Судом, когда лицо заключено под стражу в хорошем состоянии здоровья и при его освобождении обнаруживается, что у него имеются телесные повреждения, то государственные органы обязаны предоставить приемлемые объяснения того, каким образом данные повреждения были получены. Обязанность властей отчитаться за обращение с задержанным имеет особо строгий характер, если лицо умирает или исчезает после задержания (см. среди прочего Постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey), жалоба N 25656/94, § 326). При обстоятельствах, когда рассматриваемые события целиком или в большей мере находятся в исключительном ведении властей, как в случае с лицами, находящимися под их контролем при содержании под стражей, возникают серьезные презумпции относительно фактических обстоятельств, имевших место в связи с травмами и смертью, произошедшими во время нахождения под стражей. Таким образом, можно считать, что бремя доказывания и обеспечение удовлетворительных и убедительных объяснений лежат на властях (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, и Постановление Большой Палаты по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV).

68. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что, хотя власти Российской Федерации отрицали ответственность государства за задержание и исчезновение родственника заявительниц, они признали конкретные факты, лежащие в основе версии заявительниц. В частности, совпадающим мнением сторон по делу является то, Иса Заурбеков был задержан и уведен из дома ночью 11 февраля 2003 г. мужчинами в камуфляжной форме, вооруженными автоматическим оружием. Не установлено, являлись ли эти вооруженные лица представителями федеральных сил.

69. Европейский Суд обращает внимание на тот факт, что, несмотря на его неоднократные запросы, власти Российской Федерации не предоставили, ссылаясь на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, копии материалов уголовного дела о похищении Исы Заурбекова. Европейский Суд указывает на то, что ранее в ходе рассмотрения аналогичных дел, он уже признал данное объяснение неудовлетворительным в качестве оправдания отказа в предоставлении ключевой информации, затребованной Европейский Судом (см. Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02, § 123, ECHR 2006-...* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)). Исходя из изложенного и принимая во внимание указанные выше принципы, Европейский Суд считает, что может сделать соответствующие выводы из поведения властей Российской Федерации и в настоящем деле.

70. Европейский Суд также заключает, что заявительницы представили убедительную и логически связную картину похищения их родственника 11 февраля 2003 г. Вторая заявительница была свидетельницей событий, и ее показания подтверждены свидетельствами двоих соседок - Д. и М.-М. (см. § 13 настоящего Постановления). В отношении последней Европейский Суд отклоняет аргумент властей Российской Федерации, которые ссылались на недостоверность показаний М.-М., предположительно противоречивших ее устным заявлениям, данным следственным органам. Европейский Суд отмечает, что заявительницы предоставили копии показаний М.-М., в то время как власти Российской Федерации отказались предоставить протокол ее допроса, о котором они упоминали. Европейский Суд далее напоминает, что заявительницы утверждали, что похитители вели себя так, как обычно ведут себя военные в ходе спецоперации, а именно: они прибыли ночью большой группой на военной технике, проверили паспорта у мужчин, живущих в квартире, и обыскали квартиру. Вошедшие говорили на русском языке без акцента и имели славянскую внешность. По мнению Европейский Суда, тот факт, что большая группа вооруженных людей в военной форме на транспортных средствах военного назначения свободно перемещалась через контрольно-пропускные посты, задержала человека в его доме, находящимся в городской черте, поддерживает предположение заявительниц о том, что эти люди являлись военнослужащими федеральных сил.

71. Европейский Суд считает, что в случае, когда заявителями предоставлены доказательства, достаточные при отсутствии опровержения, а отсутствие необходимых документов мешает Европейскому Суду дать фактическое заключение, власти государства-ответчика должны убедительно аргументировать, почему документы, о которых идет речь, не могут служить подтверждением заявлений, сделанных заявителями, или предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение того, как происходили указанные события. Бремя доказывания, таким образом, переходит к властям, и если они не смогут представить убедительных объяснений, возникают вопросы в смысле статьи 2 и/или статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 31 мая 2005 г. по делу "Тогчу против Турции" (Togcu v. Turkey), жалоба N 27601/95, § 95, и Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, § 211, ECHR 2005-II).

72. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд признает установленным, что заявительницы предоставили достаточно серьезные доказательства (prima facie) того, что их родственник был задержан военнослужащими федеральных сил. Утверждение властей Российской Федерации о том, что следствием не установлена причастность силовых структур к похищению, является недостаточным и не освобождает власти государства-ответчика от упомянутого выше бремени доказывания. Европейский Суд также сомневается в утверждении властей Российской Федерации о возможном участии Исы Заурбекова в незаконных вооруженных формированиях, так как оно не подтверждено какими-либо документами. Делая выводы из отказа властей Российской Федерации предоставить документы, находящиеся в их исключительном владении, или предоставить иное правдоподобное объяснение событий, о которых идет речь, Европейский Суд полагает, что Иса Заурбеков был задержан 11 февраля 2003 г. сотрудниками силовых государственных структур.

73. Европейский Суд далее отмечает, что о родственнике заявительниц нет никаких известий со времени его похищения. Его фамилия не была указана ни в одном из официальных журналов учета задержанных. Расследованием по факту исчезновения Исы Заурбекова, которое ведется властями уже несколько лет, не установлены какие-либо существенные выводы о его судьбе. Власти Российской Федерации не предоставили разумных объяснений того, что с ним могло случиться после дня его задержания.

74. Принимая во внимание рассмотренные ранее дела об исчезновении людей в Чеченской Республике (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", и Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01, ECHR 2006-XIII* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.)), Европейский Суд считает, что в контексте вооруженного конфликта в Чеченской Республике ситуацию, когда человек задерживается неустановленными военнослужащими без какого-либо последующего официального подтверждения такого задерживания, оно расценивается как опасное для жизни. Отсутствие Исы Заурбекова и/или каких-либо вестей о нем в течение более пяти лет подтверждает данное предположение. Исходя из вышеизложенного и учитывая обстоятельства настоящего дела, в особенности такой значительный промежуток времени с того дня, когда Иса Заурбеков пропал, Европейский Суд считает не вызывающим сомнений на разумных основаниях тот факт, что Ису Заурбекова следует считать умершим и что его смерть наступила после непризнаваемого властями задержания сотрудниками федеральных силовых структур.

75. В отсутствие какого-либо объяснения со стороны властей Российской Федерации относительно обстоятельств смерти Исы Заурбекова Европейский Суд делает выводы, что родственника заявительниц следует считать умершим после его непризнаваемого властями задержания и ответственность за его смерть несет государство-ответчик.

76. Следовательно, в этой связи имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

B. Предполагаемая неадекватность расследования обстоятельств похищения

1. Доводы сторон

77. Заявительницы утверждали, что расследование данного дела не соответствовало стандартам статьи 2 Конвенции. Они указали, что уголовное дело было возбуждено несвоевременно, следствие неоднократно приостанавливалось и возобновлялось, и власти не предпринимали каких-либо шагов для того, чтобы проверить возможность причастности представителей федеральных сил к похищению Исы Заурбекова. Кроме того, задерживалось выполнение основных следственных действий, таких как допрос военнослужащих на блокпосту, расположенном рядом с многоквартирным домом, где проживали вторая заявительница и Иса Заурбеков. Заявительницы также утверждали, что у них не было возможности лично участвовать в расследовании.

78. Власти Российской Федерации утверждали, что следствие по делу об исчезновении родственника заявительниц соответствовало требованиям Конвенции об эффективности расследования, равно как и были предприняты все предусмотренные законодательством Российской Федерации меры для установления виновных в преступлении лиц.

2. Мнение Европейского Суда

79. Европейский Суд напоминает, что обязанность защищать право на жизнь в значении статьи 2 Конвенции находится во взаимосвязи с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции "обеспечива[ть] каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", а также требует проведения определенной формы эффективного официального расследования в случае гибели людей в результате применения силы, в частности представителями государства. Расследование должно быть эффективным в том смысле, что оно должно привести к установлению и наказанию лиц, виновных в преступлении (см. Постановление Большой Палаты по делу "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, § 88, ECHR 1999-III). В этом контексте необходимо отметить обязательное наличие четкого требования о своевременности и разумных сроках проведения расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции", §§ 102-104, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, §§ 106-107, ECHR 2000-III). Следует признать возможность возникновения препятствий или трудностей, мешающих проведению расследования в конкретной ситуации. Однако незамедлительное реагирование властей путем расследования случаев применения силы, повлекших лишение жизни, можно считать в целом необходимым для поддержания в обществе веры в верховенство закона и во избежание создания впечатления пособничества противоправным действиям или терпимого отношения к ним. По тем же причинам для обеспечения подотчетности не только в теории, но и на практике необходим элемент адекватного общественного контроля за ходом следствия и его результатами. Требуемая степень общественного контроля может быть разной в различных случаях. Вместе с тем во всех случаях ближайший родственник жертвы должен участвовать в процессуальных действиях в такой степени, в какой это необходимо для обеспечения его (ее) законных интересов (см. Постановление Европейского Суда от 4 мая 2001 г. по делу "Шанахьян против Соединенного Королевства" (Shanaghan v. United Kingdom), жалоба N 37715/97, §§ 91-92).

80. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что в некотором объеме расследование исчезновения родственника заявительниц действительно было проведено. Европейский Суд должен оценить, соответствовало ли это расследование требованиям статьи 2 Конвенции. Европейский Суд отмечает в этой связи, что данных о расследовании очень мало, так как власти Российской Федерации отказались предоставить материалы уголовного дела и ответить на конкретные вопросы Европейского Суда (см. § 39-41 настоящего Постановления). Делая выводы из поведения властей государства-ответчика при установлении фактов (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series А, §§ 64-65, 161), Европейский Суд будет оценивать существо жалобы на основании имеющихся у него сведений.

81. Европейский Суд, во-первых, отмечает все очевидные несоответствия в объяснениях властей Российской Федерации относительно даты, когда заявительницы уведомили власти о похищении их родственника. В частности, в меморандуме, представленном в Европейский Суд до вынесения решения о приемлемости жалобы для рассмотрения ее по существу, власти Российской Федерации указали, что вторая заявительница подала письменную жалобу в прокуратуру Грозного* (* Здесь и далее так в оригинале (прим. переводчика).) 14 апреля 2003 г., а уголовное дело было возбуждено 17 июня 2003 г., в то время как после вынесения Решения о приемлемости власти Российской Федерации утверждали, что вторая заявительница написала жалобу в прокуратуру Грозного 19 июня 2003 г., после чего было начато уголовное расследование. В последнем случае власти государства-ответчика не разъяснили дату возбуждения уголовного дела. Европейский Суд отмечает в этой связи, что противоречащие отчеты властей Российской Федерации подрывают достоверность при оценке этих фактов.

82. Обращаясь к документам, имеющимся у Европейского Суда, а именно к жалобе второй заявительницы в прокуратуру Грозного, на которой есть отметка о "принятии" и дата "14 апреля 2003 г." (см. § 19 настоящего Постановления) и к нескольким письмам государственных органов власти, подтверждающих, что расследование по факту исчезновения Исы Заурбекова было возбуждено 17 июня 2003 г. (см. §§ 25-27 и 37 настоящего Постановления), Европейский Суд, таким образом, считает, что именно 14 апреля 2003 г. вторая заявительница уведомила власти о событии 11 февраля 2003 г., и уголовное дело по данному факту было возбуждено 17 июня 2003 г., то есть спустя два месяца после того, как власти были уведомлены о похищении Исы Заурбекова. Власти Российской Федерации не предоставили каких-либо объяснений такой задержки в ситуации, когда было необходимо предпринимать немедленные действия.

83. Более того, остается не ясным, почему после начала расследования оно не проводилось должным образом. В частности, непонятно и власти Российской Федерации не предоставили достоверных данных или документов о том, какие именно следственные мероприятия были проведены в первые недели или месяцы после того, как властям сообщили о событии 11 февраля 2003 г. Хотя следствие было начато 17 июня 2003 г., власти не допрашивали свидетелей до августа или сентября 2003 года, когда согласно утверждениям властей Российской Федерации они допросили заявителей и двоих соседок второй заявительницы (см. §§ 44 и 45 настоящего Постановления). Кроме того, несколько других соседей второй заявительницы, которые были очевидцами указанных событий, не были допрошены до 2005 года. Также очевидно, что и запросы относительно Исы Заурбекова были направлены в правоохранительные органы только в апреле 2005 года (см. § 32 настоящего Постановления). К тому же неясно, было ли осмотрено место происшествия или какие именно меры были предприняты для того, чтобы найти других свидетелей, в частности, допросить военнослужащих близлежащего блокпоста, как просили заявительницы, или установить части федеральных вооруженных сил или спецслужб, которые располагались на территории, где жили вторая заявительница и ее брат.

84. Европейский Суд также отмечает промедление с признанием заявительниц потерпевшими. В то время как уголовное дело было возбуждено 17 июня 2003 г., заявительницы согласно утверждениям властей Российской Федерации были признаны потерпевшими 11 августа и 4 сентября 2003 г. Более того, очевидно, что до августа 2005 года, когда заявительницы получили письмо из районной прокуратуры с описанием мероприятий, проведенных в ходе следствия (см. § 37 настоящего Постановления), они не были информированы должным образом о расследовании, кроме нескольких уведомлений о приостановлении и возобновлении. Как можно понять из замечаний заявительниц, которые не оспаривались властями Российской Федерации, заявительницы не имели доступа к материалам уголовного дела до февраля 2006 года (см. §§ 48-50 настоящего Постановления).

85. В заключение Европейский Суд отмечает, что следствие велось с июня по сентябрь 2003 года, когда было приостановлено на один год и семь месяцев и не велось до апреля 2005 года. После чего следствие шло до декабря 2005 года и было вновь приостановлено на период более двух лет: до ноября 2007 года. Власти Российской Федерации не предоставили объяснений таких длительных периодов бездействия. Между июнем 2003 года и ноябрем 2007 года расследование приостанавливалось и возобновлялось, по крайней мере, четыре раза.

86. Далее Европейский Суд отмечает в отношении довода властей Российской Федерации о том, что заявительницы не обжаловали в суде действия или бездействие следователей, как это предусмотрено статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, что в ситуации, когда следствие неоднократно приостанавливалось и возобновлялось и заявительницам не дали возможности ознакомиться с материалами дела до февраля 2006 года, когда о ходе расследования заявительниц информировали лишь от случая к случаю, то весьма сомнительно, чтобы упоминаемое властями Российской Федерации средство правовой защиты имело какие бы то ни было шансы на успех. Кроме того, власти Российской Федерации не продемонстрировали, что данное средство правовой защиты могло бы обеспечить восстановление справедливости в конкретной ситуации заявительниц, иными словами, что оно исправило бы недостатки следствия и привело бы к установлению и наказанию лиц, виновных в смерти родственника заявительниц. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что при обстоятельствах настоящего дела не было установлено с достаточной степенью достоверности, что предлагаемое властями государства-ответчика средство правовой защиты было бы эффективно в том значении, в каком это предусмотрено Конвенцией. Европейский Суд полагает, что заявительницы не были обязаны прибегать к этому средству и что в данной части предварительные возражения властей Российской Федерации следует отклонить.

87. В свете вышесказанного и в связи с указанным выше заключением относительно меморандума властей Российской Федерации Европейский Суд приходит к выводу, что власти не провели тщательного и эффективного расследования обстоятельств исчезновения Исы Заурбекова. В связи с этим Европейский Суд считает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

88. Заявительницы также жаловались, что Иса Заурбеков подвергался пыткам и бесчеловечному обращению в ходе задержания. Они также утверждали, что у них есть серьезные основания полагать, что он подвергся жестокому обращению, находясь в местах лишения свободы. Кроме того, заявительницы указали, что испытали сильные моральные страдания в связи с исчезновением их родственника, а также в связи с неспособностью государства провести тщательное расследование этого обстоятельства. Заявительницы ссылались на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Предполагаемое жестокое обращение с родственником заявительниц

89. Заявительницы настаивали, что имеются серьезные основания полагать, что Иса Заурбеков подвергся жестокому обращению после того, как был задержан. Они ссылались на жалобы, поданные в Европейский Суд другими лицами, утверждающими, что они являются жертвами схожих нарушений, а также на документы правозащитных неправительственных организаций и Совета Европы, содержащих сведения о многочисленных случаях, когда лица, задержанные в Чеченской Республике, впоследствии были найдены мертвыми либо возвращались из мест, где они содержались в условиях лишения свободы, со следами пыток или жестокого обращения. Заявительницы далее указали, что по этому обстоятельству государственными органами не было проведено надлежащего расследования.

90. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствуют доказательства, позволяющие утверждать, что родственник заявительниц был подвергнут обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

91. Европейский Суд повторяет, что обвинения в жестоком обращении должны подтверждаться надлежащими доказательствами. При оценке таких доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне разумного сомнения", однако добавляет, что такие доказательства могут вытекать из сосуществования достаточно обоснованных, четких и взаимно подтверждающих умозаключений или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 161, in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).)).

92. Европейский Суд сделал вывод, что Ису Заурбекова следует считать умершим после его непризнаваемого задержания сотрудниками федеральных вооруженных сил (см. §§ 72, 74-75 настоящего Постановления). Тем не менее при отсутствии какой-либо информации или подтверждений Европейский Суд не может сделать вывод с необходимой степенью доказанности о предположительно имевшем место жестоком обращении с Исой Заурбековым либо о том, как именно он погиб, и считает, что данная часть жалобы должна быть отклонена.

93. Европейский Суд считает, что не имело места нарушение статьи 3 Конвенции.

B. Жалобы заявительниц на моральные страдания

94. Заявительницы жаловались, что испытали сильные моральные страдания, которые находятся в пределах действия статьи 3 Конвенции, ввиду безразличного отношения государства к исчезновению их родственника.

95. В меморандуме властей Российской Федерации утверждалось, что следствие не получило доказательств, позволяющих считать, что заявительницы были подвергнуты обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции. Власти Российской Федерации также указывали, что "из материалов уголовного дела нельзя сделать вывод о степени пережитых заявительницами страданий" и, следовательно, не было нарушения статьи 3 Конвенции в отношении заявительниц.

96. Европейский Суд повторяет, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего лица" жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, зависит от наличия особых факторов, придающих страданиям заявителя особый аспект и характер, отличные от эмоционального стресса, который можно считать неизбежным у родственников жертвы серьезного нарушения прав человека. Имеют значение такие элементы, как близость родственных связей, конкретные обстоятельства семейных отношений, то, в какой степени член семьи был свидетелем случившегося, активное участие члена семьи в попытках получить информацию об исчезнувшем лице и то, как реагировали власти на запросы информации о нем. Кроме того, Европейский Суд подчеркивает, что суть подобных нарушений заключается не столько в самом факте "исчезновения" члена семьи, но в большей степени в том, какова реакция и позиция властей в момент, когда данная ситуация доводится до их сведения. Именно в силу последнего обстоятельства родственник может утверждать, что является непосредственной жертвой действий властей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 358, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 164 (извлечения)).

97. Европейский Суд замечает, что в настоящем деле исчезнувший являлся сыном первой заявительницы и братом второй. Вторая заявительница была очевидцем его задержания. Около пяти лет заявительницы не имеют никаких известий о своем близком родственнике. Эмоциональные переживания заявительниц в этот период вызваны их многочисленными попытками призвать власти к действиям и их собственными попытками найти члена своей семьи. Европейский Суд далее ссылается на установленные выше недостатки в проведении расследования. В частности, он принимает во внимание промедление с признанием заявительниц потерпевшими и следующее из этого отсутствие доступа к материалам уголовного дела и информации о ходе следствия как составляющих элементах, которые причиняли моральные страдания заявителям. Это означает, что безвестность заявительниц относительно судьбы их близкого родственника усугублялась тем, что они не владели информацией о ходе расследования.

98. Европейский Суд считает, что заявительницы испытывали и продолжают испытывать эмоциональный стресс и моральные страдания в результате исчезновения их родственника и неспособности получить у следственных органов информацию о произошедших событиях. То, каким образом власти реагируют на их жалобы, следует считать равносильным бесчеловечному обращению, нарушающему статью 3 Конвенции.

99. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает, что в отношении заявительниц имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

100. Заявительницы далее указали, что положения статьи 5 Конвенции в целом были нарушены в отношении незаконного задержания Исы Заурбекова и гарантий против произвола. Статья 5 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

101. Заявительницы повторили свой довод, заключающийся в том, что задержание Исы Заурбекова не удовлетворяет ни одному из условий, предусмотренных в статье 5 Конвенции, так как задержание не имело оснований согласно законодательству Российской Федерации и было осуществлено в нарушение установленной законом процедуры, а также не было формально зарегистрировано.

102. Власти Российской Федерации утверждали, что следствием не были получены доказательства того, что Иса Заурбеков был лишен свободы в нарушение статьи 5 Конвенции.

103. Европейский Суд ранее уже указывал на фундаментальную важность гарантий статьи 5 Конвенции для обеспечения права любого лица в демократическом государстве не подвергаться произвольному задержанию. Кроме того, Европейский Суд отмечал, что безвестное задержание лица является полным отрицанием названных гарантий и серьезнейшим нарушением статьи 5 Конвенции. Для уменьшения риска произвольного задержания статья 5 Конвенции предусматривает ряд материальных гарантий, направленных на обеспечение того, чтобы действия по лишению свободы были открытыми для независимой судебной проверки, и на обеспечение ответственности властей за применение данной меры. Непризнанное задержание лица представляет собой полное отрицание данных гарантий и является наиболее тяжким нарушением статьи 5 Конвенции (см. среди прочего упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 104).

104. Европейский Суд считает установленным, что Иса Заурбеков был задержан сотрудниками федеральных вооруженных сил 11 февраля 2002 г. и с тех пор отсутствует. Его задержание не было признано властями Российской Федерации и не было зарегистрировано в каких-либо записях о содержащихся под стражей лицах, также отсутствуют официальные сведения о его дальнейшем местонахождении и судьбе. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда сам по себе этот факт должен рассматриваться как серьезное упущение, поскольку позволяет ответственным за акт лишения свободы скрыть свою причастность к преступлению, скрыть следы и уйти от ответственности за судьбу задержанного. Кроме того, отсутствие записей о задержании с указанием даты, времени и места задержания, фамилии задержанного, а также причин задержания и фамилии лица, производившего задержание, следует считать несовместимым с самой целью статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 371).

105. Европейский Суд также полагает, что власти должны были осознавать необходимость проведения более тщательного и незамедлительного расследования жалоб заявительниц на то, что их родственника задержали и куда-то увели при угрожающих жизни обстоятельствах. Однако приведенные выше соображения и выводы Европейского Суда в связи со статьей 2 Конвенции, в частности, касающиеся характера ведения следствия, не оставляют сомнений в том, что власти не приняли незамедлительных и эффективных мер по защите Исы Заурбекова от риска исчезновения.

106. Следовательно, Европейский Суд считает, что Иса Заурбеков подвергся непризнанному задержанию и был лишен гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции, что является чрезвычайно серьезным нарушением права на свободу и безопасность, гарантированного указанной статьей Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 Конвенции

107. Вторая заявительница жаловалась, что 11 февраля 2003 г. военнослужащими Российской Федерации был проведен незаконный обыск в квартире, где она проживали с братом, и, таким образом, было нарушено их право в отношении ее жилища, частной и семейной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции. Вторая заявительница также жаловалась, что в ходе обыска было изъято имущество, принадлежащее ей и брату, что является нарушением статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Данные статьи в соответствующих частях гласят:

"Статья 8

1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

108. Вторая заявительница повторила свои жалобы по статье 8 Конвенции и статье 1 Протокола N 1 к Конвенции.

109. Власти Российской Федерации отрицали свою ответственность за предполагаемые нарушения статьи 8 и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Они утверждали, что представители государства никогда не проводили "обыск вне предписанной законом процедуры" в квартире, где проживали вторая заявительница с братом. Власти Российской Федерации также указывали, что, по всей видимости, "действия неустановленных лиц, [которые увели Ису Заурбекова и забрали имущество заявителей] должны быть квалифицированы как хищение" и что по данному факту возбуждено уголовное дело.

110. Европейский Суд считает, что мужчины, задержавшие Ису Заурбекова 11 февраля 2003 г., являлись военнослужащими федеральных сил. Он замечает, что, хотя власти Российской Федерации отрицали свою причастность к заявленным нарушениям прав второй заявительницы по статье 8 и статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, они признали, что мужчины, похитившие Ису Заурбекова, ворвались в квартиру второй заявительницы и ее брата, похитили компьютер, компакт-диски и семейный фотоальбом. Власти Российской Федерации не рассматривали вопроса о праве собственности второй заявительницы и ее брата. Европейский Суд, таким образом, признает, что действия вышеупомянутых лиц представляли собой вмешательство в право второй заявительницы и ее брата на неприкосновенность жилища в нарушение статьи 8 Конвенции и их право собственности в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд также отмечает отсутствие правовых оснований в действиях представителей федеральных сил. Следовательно, Европейский Суд находит, что право второй заявительницы и ее брата в отношении их жилища по статье 8 Конвенции и их право собственности по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции было нарушено.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

111. Заявительницы жаловались, что были лишены эффективных средств защиты в отношении вышеупомянутых нарушений статей 2, 3, 5 и 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что противоречит статье 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

112. Заявительницы ссылались на статью 13 Конвенции, указывая, что в их деле обычно доступные национальные средства правовой защиты были неэффективными, учитывая, что расследование продолжается в течение нескольких лет без какого-либо результата, им никогда не предоставлялся доступ к материалам расследования, а все их обращения к органам власти оставались без ответа либо заканчивались стандартными отписками.

113. Власти Российской Федерации возразили на данный довод, что в распоряжении заявительниц имелись эффективные средства правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции, и что власти не препятствовали праву заявительниц воспользоваться такими средствами. Власти Российской Федерации также утверждали, что родственники пропавшего лица были признаны потерпевшими и получили мотивированные ответы на все свои ходатайства, поданные в ходе расследования. Они сослались на Уголовный кодекс Российской Федерации, дающий участникам уголовного процесса право обжаловать действия следственных органов в суде, если заявительницы считали, что какие-либо действия или бездействие властей причиняли им ущерб. Заявительницы могли требовать компенсации этого ущерба в суде в соответствии с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации. В подтверждение этого довода власти Российской Федерации сослались на постановление Урус-Мартановского городского суда от 6 августа 2004 г., согласно которому прокуратуре Урус-Мартановского района было поручено возобновить расследование исчезновения сына заявителя, на постановление Шалинского городского суда от 13 марта 2003 г., согласно которому была присуждена компенсация за моральный вред, причиненный представителями федеральных вооруженных сил* (* Так в оригинале (прим. переводчика).), и на постановление Верховного суда Республики Карачаево-Черкесия от 19 октября 2004 г., согласно которому истцу была присуждена компенсация морального вреда за незаконные действия сотрудников прокуратуры. Власти Российской Федерации не предоставили копий этих постановлений.

114. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие на национальном уровне средства правовой защиты для обеспечения соблюдения по существу прав и свобод, гарантированных Конвенцией, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном праве. Таким образом, статья 13 Конвенции требует, чтобы имелось правовое средство, позволяющее принять решение по существу "потенциально достоверной" жалобы на нарушение Конвенции и предложить соответствующее возмещение, хотя государствам дана некоторая свобода усмотрения относительно способа выполнения их обязательств в рамках данного положения Конвенции. Объем обязательств по статье 13 Конвенции может быть различным в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Вместе с тем правовое средство, требуемое статьей 13 Конвенции, должно быть юридически и практически "эффективным" в том смысле, что возможность его использования не может быть неоправданно затруднена действиями или бездействием органов власти государства-ответчика (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 95).

115. Учитывая фундаментальную важность права на защиту жизни, статья 13 Конвенции требует в дополнение к выплате полагающейся компенсации также проведения тщательного и эффективного расследования, способного привести к установлению личности и наказанию ответственных за лишение жизни и за противоречащее статье 3 Конвенции обращение, что, в частности, предполагает фактический доступ истца к процессуальным действиям, направленным на установление личности и наказание виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV, и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2005 г. по делу "Сухейла Айдын против Турции" (Suheyla Aydin v. Turkey), жалоба N 25660/94, § 208). Далее Европейский Суд повторяет, что требования статьи 13 Конвенции не сводятся к обязанности властей соответствующего государства согласно статье 2 Конвенции проводить эффективное расследование (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 384).

116. В свете вышеуказанных выводов Европейского Суда в отношении статьи 2 Конвенции настоящая жалоба, очевидно, является "доказанной" в целях статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), Series A, N 131, § 52). Заявительницы должны были соответствующим образом воспользоваться эффективными и целесообразными средствами правовой защиты, способными привести к установлению и наказанию виновных, а также к присуждению компенсации в целях статьи 13 Конвенции.

117. Из изложенного следует, что при обстоятельствах, когда, как в данном деле, уголовное расследование смерти было неэффективным (см. § 76 настоящего Постановления) и когда в связи с этим была подорвана эффективность любого другого имеющегося средства правовой защиты, включая гражданский иск, власти соответствующего государства-ответчика не выполнили своих обязательств в рамках статьи 13 Конвенции (см. среди прочего Постановление Европейского Суда от 26 июля 2007 г. по делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" (Musayeva and Others v. Russia), жалоба N 74239/01, § 118, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia), § 117). Следовательно, Европейский Суд отклоняет довод властей Российской Федерации о наличии эффективных мер уголовного и гражданского права и находит установленным, что имеет место нарушение статьи 13 Конвенции в сочетании со статьей 2 Конвенции.

118. Что касается ссылок заявительниц на нарушение статьи 3 Конвенции относительно жестокого обращения с Исой Заурбековым во время задержания властями, Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы была признана недоказанной. В отсутствие признанного нарушения материальной части Конвенции Европейский Суд находит, что также не имеет место нарушение статьи 13 Конвенции в этом отношении.

119. Что касается ссылок заявительниц на нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в отношении их моральных страданий, Европейским Судом было установлено, что заявительницы испытывали и продолжают испытывать такие страдания среди прочего и по причине неспособности властей провести соответствующее расследование исчезновения их родственника. Однако Европейский Суд уже признал нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции в части отсутствия надлежащих средств правовой защиты в ситуации, подобной той, в которой оказались заявительницы, когда следствие было неэффективным. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает, что жалоба заявительниц на нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции относится к нарушениям статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции. Из этого следует, что нет необходимости отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

120. Что касается утверждений заявительниц о нарушении статьи 5 Конвенции, Европейский Суд отсылает их к решению относительно нарушения этого положения, изложенному выше. В свете этого Европейский Суд считает, что не возникает дополнительных вопросов относительно статьи 13 Конвенции, рассматриваемой в совокупности со статьей 5 Конвенции, которая содержит процессуальные гарантии, связанные с законностью задержания.

121. И, наконец, относительно жалобы второй заявительницы о нарушении статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции Европейский Суд заключает, что в ситуации, когда власти отрицали свою причастность ко вторжению в квартиру второй заявительницы и хищению ее имущества, следственные органы не выполнили существенных мер по данному делу, и заявительница не имела эффективных средств защиты в отношении заявленных нарушений ее прав по статье 8 Конвенции и статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, следовательно, имело место нарушение Конвенции.

VII. Предполагаемое нарушение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции

122. Заявительницы утверждали, что отказ властей Российской Федерации предоставить материалы уголовного дела N 20123 представляет собой неисполнение ими своих обязательств по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, который устанавливает:

"1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

а) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все необходимые условия...".

123. Заявительницы предложили Европейскому Суду сделать вывод о том, что власти Российской Федерации не исполнили свои обязательства по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, отказавшись предоставить документы из уголовного дела в ответ на специальные запросы Европейского Суда.

124. Власти Российской Федерации повторили, что предоставление материалов дела противоречило бы статье 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Они также указали, что предлагали делегации Европейского Суда ознакомиться с материалами уголовного дела на месте проведения предварительного расследования. Власти Российской Федерации также утверждали, что принимают во внимание возможность, предоставляемую правилом 33 Регламента Европейского Суда об обеспечении конфиденциальности представленных материалов, но заметили, что Европейский Суд не может гарантировать, что раскрытые заявительницам или их представителям материалы не станут публичными. По мнению властей Российской Федерации, при отсутствии санкций в отношении заявительниц за раскрытие секретной информации или материалов также отсутствуют и гарантии исполнения ими требований Конвенции и Регламента Европейского Суда. Кроме того, власти Российской Федерации указали, что считают, что ими выполнены обязательства по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, поскольку ими представлен обоснованный отказ в передаче полной копии уголовного дела, а также направлены в Европейский Суд те материалы из уголовного дела, раскрытие которых не войдет в противоречие с положениями законодательства Российской Федерации, интересами государства и участников уголовного процесса по делу.

125. Европейский Суд повторяет, что для эффективного функционирования системы подачи индивидуальных жалоб в соответствии со статьей 34 Конвенции крайне важно, чтобы государства обеспечили предоставление всех необходимых материалов для проведения тщательного и эффективного рассмотрения жалоб (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Танрикулу против Турции"). В исполнение данного обязательства государства должны предоставлять Европейскому Суду все необходимые материалы, проводит ли Европейский Суд расследование по выяснению фактов или выполняет свои обязанности общего характера по рассмотрению жалоб. Когда власти государства-ответчика, располагая такой информацией, не предоставляют ее без удовлетворительного объяснения, это может не только привести к выводу о том, что жалобы заявителя обоснованы, но и негативно отразиться на степени соблюдения властями государства-ответчика его обязательств по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 66, ECHR 2000-VI). В деле, в котором заявители поднимают вопрос об эффективности расследования, материалы уголовного дела крайне существенны для установления фактов, и их отсутствие может препятствовать надлежащему изучению Европейским Судом как на стадии приемлемости, так и при рассмотрении дела по существу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции", § 70).

126. Европейский Суд отмечает, что он несколько раз запрашивал у властей Российской Федерации копии материалов уголовного дела, возбужденного по факту исчезновения родственника заявительниц. Данные, содержащиеся в этих материалах, расценивались Европейским Судом как существенные для установления фактов настоящего дела. Европейский Суд специально просил власти Российской Федерации предоставить копию протокола допроса Ш., о котором упоминала первая заявительница (см. § 52 настоящего Постановления), или показания других очевидцев событий 11 февраля 2003 г. В ответ власти Российской Федерации направили только копию отчета с перечислением проведенных следственных действий без указания каких-либо подробностей (см. § 56 настоящего Постановления). Ссылаясь на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, власти Российской Федерации отказались предоставить какие-либо материалы уголовного дела. Европейский Суд в данном случае приводит в недоумение довод властей государства-ответчика о том, что они представили документы, раскрытие которых не противоречит законодательству Российской Федерации, интересам государства, а также участников уголовного процесса.

127. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не просили о применении пункта 2 правила 33 Регламента Суда, разрешающего ограничение принципа публичности в отношении подаваемых в Европейский Суд документов по законным основаниям, таким как защита национальной безопасности и частной жизни сторон, а также интересы правосудия. Далее Европейский Суд отмечает, что положения статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, на которые ссылаются власти государства-ответчика, не запрещают предоставление кому-либо документов по делу до окончания следствия, но устанавливают порядок и ограничения такого раскрытия информации. Власти Российской Федерации не объяснили, каким образом представление запрошенных материалов повлияет на интересы следствия или вовлеченных лиц (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, § 104* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). Европейский Суд также обращает внимание на некоторые рассматриваемые им сходные жалобы, где в ответ на аналогичные запросы власти Российской Федерации предоставили документы из материалов дела без ссылок на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (см. в числе прочих Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы NN 57942/00 и 57945/00, § 46* (* Там же. N 12/2005.), или Постановление Европейского Суда от 12 июля 2007 г. по делу "Магомадов и Магомадов против Российской Федерации" (Magomadov and Magomadov v. Russia), жалоба N 68004/01, §§ 36 и 82* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2008.)), или согласились предоставить материалы уголовного дела, даже если изначально ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хациева и другие против Российской Федерации", §§ 62-63). Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает объяснения властей Российской Федерации относительно предоставления материалов дела недостаточными для обоснования отказа раскрыть ключевую информацию, запрашиваемую Европейским Судом.

128. Ссылаясь на важность оказания властями государства-ответчика содействия в ходе осуществления конвенционного судопроизводства и имея в виду сложности, связанные с установлением фактов по делам подобного рода, Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации не выполнили свои обязательств по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, не предоставив копии документов, запрошенных в связи исчезновением родственника заявительниц.

VIII. Применение статьи 41 Конвенции

129. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Возмещение материального ущерба

130. Первая заявительница, мать Исы Заурбекова, требовала компенсацию в размере 323 829 рублей 20 копеек (приблизительно 9 000 евро) в качестве возмещения ущерба за потерю заработков ее сына с момента его исчезновения. Первая заявительница сообщила, что он работал автомехаником, и что она могла бы рассчитывать на 30% его ежемесячных заработков. Первая заявительница указала, что не может представить какого-либо документа относительно зарплаты Исы Заурбекова, но настаивала, что его доход в любом случае должен был быть оценен как не меньший, чем пособие по безработице лица той же квалификации. Первая заявительница, ссылаясь на отсутствие в Российской Федерации надлежащего метода калькуляции, предоставила расчеты, которые основывались на Огденских страховых таблицах для исчисления компенсационных выплат при травматизме и смертности от несчастных случаев, подготовленных Актуарным департаментом Великобритании в 2004 году.

131. Власти Российской Федерации заявили, что данное требование первой заявительницы является основанным на предположениях.

132. Европейский Суд указывает, что должна существовать ясная причинно-следственная связь между ущербом, компенсации которого требует заявитель и который в соответствующих делах может включать компенсацию за потерю заработка, и нарушением Конвенции (см. среди прочего Постановление Большой Палаты по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 127, ECHR 1999-IV). Европейский Суд считает, что в настоящем деле существует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении родственника заявительниц и потерей ими финансовой поддержки, которую он мог бы им оказывать. Принимая во внимание данные выводы, Европейский Суд полагает, что есть прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении Исы Заурбекова и потерей первой заявительницей финансовой помощи, которую он мог ей обеспечить. Учитывая доводы заявителей, Европейский Суд присуждает первой заявительнице 9 000 евро в качестве компенсации материального ущерба плюс любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

2. Возмещение морального вреда

133. Первая заявительница просила 60 000, а вторая - 30 000 евро в качестве компенсации морального ущерба за перенесенные страдания и стресс из-за исчезновения своего родственника.

134. Власти Российской Федерации считали требования заявительниц чрезмерными.

135. В настоящем деле Европейский Суд признал нарушение статей 2, 3, 5, 8 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении непризнаваемого властями задержания и исчезновения родственника заявительниц, морального страдания самих заявительниц, по причине нарушения права на неприкосновенность жилища и права на собственность, из-за отсутствия эффективных внутригосударственных средств защиты от подобных нарушений. Более того, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не выполнили обязательств, установленных подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, не предоставив копий документов, запрошенных Европейским Судом. При таких обстоятельствах заявительницы испытали моральные страдания и стресс, которые не могут быть компенсированы одним лишь фактом признания нарушений прав. Европейский Суд присуждает заявительницам совместно 35 000 евро плюс любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные издержки и расходы

136. Интересы заявительниц в Европейском Суде представляла организация "Правовая инициатива по России". Юристы этой организации предоставили перечень понесенных издержек и расходов, включая исследования и опросы в Республике Ингушетия и Москве по ставке 50 евро в час и составление юридических документов для Европейского Суда и органов государственной власти по ставке 50 евро в час для юристов организации "Правовая инициатива по России" и 150 евро в час для старших сотрудников организации. Общая сумма требуемого возмещения расходов и издержек в связи с ведением дела составила 10 064,36 евро, в том числе 8 325 евро за 60,36 часов, затраченных сотрудниками организации "Правовая инициатива по России" на подготовку и написание материалов по жалобе, 1 100,54 евро расходов за переводы, 57,07 евро за услуги курьерской почтовой службы при отправке документов в Европейский Суд и административные расходы в размере 582,75 евро (7% от указанной суммы по работе юристов).

137. Власти Российской Федерации оспорили требуемые суммы и указали, что заявительницы должны взыскивать возмещение только тех издержек и расходов, которые были реально понесены и были разумны. Они также утверждали, что требования заявительниц о выплатах были подписаны двумя юристами организации "Правовая инициатива по России", имена которых не упоминаются в доверенностях.

138. Европейский Суд отмечает, что заявительницы выдали организации "Правовая инициатива по России" доверенности на предоставление их интересов. Европейский Суд полагает достаточным констатацию того факта, что юристы, указанные в требованиях о компенсации, были сотрудниками организации "Правовая инициатива по России". Следовательно, это возражение властей должно быть отклонено.

139. Европейскому Суду, во-первых, необходимо установить, действительно ли имели место расходы и издержки, указанные представителями заявительниц, и, во-вторых, являлись ли они необходимыми и разумными (см. Постановление Большой Палаты по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI). Европейский Суд далее отмечает, что данное дело было относительно сложным и требовало определенной исследовательской и подготовительной работы. Однако после того, как первоначальная жалоба была завершена, в деле фигурировало немного подтверждающих документов, поэтому Европейский Суд сомневается, что на более поздних стадиях на исследовательскую работу и подготовку материалов было необходимо так много времени, как утверждают представители заявительниц.

140. Учитывая детализацию требований, поданных заявительницами, и действуя на основе справедливого подхода, Европейский Суд присуждает им 8 000 евро за вычетом 850 евро, полученных в качестве правовой помощи от Совета Европы, плюс налог на добавленную стоимость, если он начисляется на данную сумму, подлежащие перечислению на банковский счет представителей в Нидерландах, указанный заявителями.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

D. Процентная ставка при просрочке платежей

141. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении исчезновения Исы Заурбекова;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении непроведения властями государства-ответчика адекватного и эффективного расследования обстоятельств исчезновения Исы Заурбекова;

4) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявленного жестокого обращения с Исой Заурбековым;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении моральных страданий, испытанных заявительницами из-за исчезновения их родственника и непроведения эффективного расследования этого обстоятельства;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Исы Заурбекова;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении второй заявительницы и Исы Заурбекова;

8) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части заявленных нарушений статьи 2 Конвенции;

9) постановил, что отсутствуют основания отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции в части предполагаемых нарушений статей 3 Конвенции в отношении моральных страданий заявительниц и в части нарушений статьи 5 Конвенции;

10) постановил, что отсутствуют основания отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции в части предполагаемых нарушений статей 3 Конвенции в отношении моральных страданий заявительниц и в связи с заявленным нарушением статьи 5 Конвенции;

11) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с нарушениями статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении второй заявительницы;

12) постановил, что имело место нарушение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в отношении отказа властей государства-ответчика представить запрошенные Европейским Судом документы;

13) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев с даты вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительница следующие суммы, которые за вычетом суммы, подлежащей уплате на счет банка в Нидерландах, должны быть конвертированы в российские рубли по курсу на день оплаты:

(i) 9 000 евро (девять тысяч евро) первой заявительнице в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 35 000 евро (тридцать пять тысяч евро) заявительницам совместно в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 7 150 евро (семь тысяч сто пятьдесят евро) в счет возмещения расходов и издержек, подлежащие уплате в евро на счет банка в Нидерландах, указанный представителями заявительниц;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

14) отклонил оставшиеся требования заявительниц о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 января 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель секретаря Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда