Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 марта 2012 г. Дело "Могилат (Mogilat) против Российской Федерации" (Жалоба N 8461/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Могилат (Mogilat) против Российской Федерации"
(Жалоба N 8461/03)

Постановление Суда

Страсбург, 13 марта 2012 г.

По делу "Могилат против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 21 февраля 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 8461/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Украины Русланом Алексеевичем Могилатом (далее - заявитель) 13 февраля 2003 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представляла М. Самородкина, адвокат, практикующая в Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. 6 ноября 2007 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель родился в 1971 году. Домашний адрес заявителя после его освобождения в 2003 году не сообщался.

A. Предполагаемое жестокое обращение в отделе милиции

1. Задержание заявителя

5. Как установлено в уголовном деле в отношении заявителя (см. § 26 настоящего Постановления), примерно в 5.00 6 ноября 2001 г. заявитель и его сообщник совершили попытку угона автомобиля. Один из местных жителей вызвал милицию. Увидев, что его сообщника схватили двое сотрудников милиции, заявитель бросился бежать и не остановился, несмотря на требования сотрудника милиции С., который его преследовал. Впоследствии этот сотрудник заявил под присягой, что после того, как он сделал предупредительный выстрел в воздух, увидел, что заявитель провалился в люк ливневой канализации. Когда милиционер потребовал вылезти оттуда и вернуться в освещенное место, заявитель, как утверждал С., встал в угрожающую позу и пошел вперед, чтобы нанести удар С. Чтобы предотвратить сопротивление, сотрудник милиции нанес удар в грудь заявителя и использовал прием борьбы. Заявитель упал на землю, и на него были надеты наручники. С. впоследствии подтвердил это описание задержания в ходе очной ставки с заявителем. Другой милиционер К. был допрошен и также подтвердил описание задержания С.

6. Согласно версии заявителя рано утром 6 ноября 2001 г., когда он вышел на улицу, чтобы сходить в туалет, рядом с ним остановилась машина, и он увидел направленный на него из окна пистолет. Опасаясь за свою жизнь, заявитель бросился бежать. Однако, услышав выстрел и крик: "Стой, милиция!", - он лег на землю и не сопротивлялся.

2. Содержание в отделе милиции

7. После задержания заявитель был доставлен в ОВД "Крюково" Москвы. В отделе милиции оперативный сотрудник Ма. допрашивал заявителя с 11.30 до 11.40. В соответствии с протоколом допроса заявителю были разъяснены его права, предусмотренные статьей 51 Конституции Российской Федерации, и что "в дополнение к более ранним показаниям" заявитель также сообщил о своих предыдущих судимостях.

8. Следователь М. поручил допросить заявителя оперативному сотруднику Г., который допрашивал заявителя с 12.25 до 13.00. Заявитель подтвердил, что открыл дверь машины с помощью отвертки и пытался запустить двигатель.

9. Как следует из другого протокола допроса, который вел следователь М., после вышеупомянутых допросов заявитель потребовал оказания юридической помощи и назвал своими представителями адвоката Коблева и Чувилову, которая не являлась адвокатом, но работала в неправительственной организации. По словам заявителя, следователь отказал в разрешении позвонить его представителям или иным образом уведомить их (см., однако, § 12 настоящего Постановления).

10. По словам заявителя, в отделе милиции он подвергался жестокому обращению со стороны оперативного сотрудника, который получил от него признательные показания об угоне автомобиля. Заявителя приковали наручниками к стулу и стали бить руками и ногами. Дежурный надел на него противогаз и перекрыл доступ воздуха (см. также § 14 настоящего Постановления).

11. В 15.15 заявитель был осмотрен в московской больнице на предмет алкогольного опьянения. Согласно заключению заявитель не находился в состоянии алкогольного опьянения и не имел порезов или синяков, но его одежда была грязной.

12. В 22.00 Чувилова прибыла для встречи с заявителем. Увидев травмы на его лице и теле, она вызвала "скорую помощь". По ее прибытии заявитель был доставлен в центр неотложной помощи. Было установлено следующее:

"Боль в переносице, в X и XII ребрах и особенно в правом запястье в области I пястной кости I... [неразборчиво]... Синие гематомы на теле (на левой стороне груди) и на носу".

Были сделаны рентгеновские снимки груди и правого запястья заявителя. В ходе исследования переломов не было выявлено. В заключении при выписке указывалось, что заявитель не имеет противопоказаний для содержания в отделе милиции.

13. 7 ноября 2001 г. следователь M. допросил заявителя в присутствии его защитника Коблева. Допрос касался предполагаемого жестокого обращения в отношении заявителя, и в протоколе допроса было записано следующее:

"Коблев: В ходе этого допроса я заметил гематомы на вашем правом ухе и носе. Я также вижу, что ваша правая рука перевязана. Пожалуйста, объясните, когда и как вы получили эти травмы.

Ответ Могилата: Эти травмы были причинены мне в ходе допроса оперативным сотрудником, которого я могу опознать. Это произошло в кабинете N 213 ОВД "Крюково". Кроме того, что касается травм, у меня синяки по всему телу...

Вопрос Могилату: Когда вы были задержаны 6 ноября 2001 г., в 5.00, пытались ли вы скрыться или оказать сопротивление? Применяли ли сотрудники милиции специальные меры или средства, приемы борьбы или оружие?

Ответ Могилата: В ходе задержания я пытался бежать, но после того, как сотрудник милиции выстрелил в воздух, я лег на землю и не сопротивлялся. Они надели на меня наручники и доставили в отдел милиции...".

Защита заявителя ходатайствовала о незамедлительном назначении проверки и немедленном осмотре заявителя судебно-медицинским экспертом.

14. В ходе допроса с участием помощника прокурора 8 ноября 2001 г. заявитель описал данного оперативника более подробно:

"6 ноября 2001 г., в 11.00 или 12.00, или примерно в это время я находился в кабинете N 213 ОВД "Крюково" вместе с оперативным сотрудником, рост которого был от 175 до 180 см, он имел круглое лицо и каштановые волосы, был крепкого телосложения. После побоев он мог получить кровоточащую ссадину на руке. Вначале я был прикован наручниками к стулу. Оперативник предложил подписать показания о том, что я пытался угнать автомобиль. Я отказался подписывать, и он стал бить меня руками и ногами по всему телу, я не помню подробностей, поскольку я находился в состоянии шока. Потом он надел на меня темно-коричневый противогаз и перекрыл доступ воздуха, и я почувствовал внезапный сильный удар по голове... Я подписал протокол допроса. Наручники пришлось снимать посредством молотка... Я смогу опознать сотрудника милиции, который подверг меня жестокому обращению... Удары молотка, который использовали, чтобы снять наручники, оставили следы на столе в комнате...".

Защитники заявителя Коблев и Чувилова присутствовали на допросе и вновь потребовали немедленного проведения экспертизы в отношении заявителя. Такая экспертиза была проведена в декабре 2001 года (см. § 16 настоящего Постановления).

15. 9 ноября 2001 г. следователь М. вынес постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей. Следователь ссылался на "тяжесть преступления, совершенного Могилатом", и угрозу того, что он скроется от следствия или суда. Прокурор Зеленоградского округа Москвы утвердил постановление.

3. Проверка относительно жестокого обращения и уголовное разбирательство в отношении заявителя

16. 4 декабря 2001 г. следователь Ц. из следственного отдела ОВД "Крюково" Москвы передал медицинские документы заявителя для проведения экспертизы степени и происхождения травм заявителя. 6 декабря 2001 г. эксперт дала следующее заключение:

"В ходе экспертизы [заявитель] вел себя агрессивно. Когда ему предложили раздеться, он стал ругаться и угрожать жалобой в Страсбургский суд. Он требовал присутствия защитника при ответах на вопросы эксперта...

Осмотрев [заявителя], изучив медицинские документы из больницы и два рентгеновских снимка, я сделала следующие выводы.

Осмотрев [заявителя] 4 декабря 2001 г. (то есть спустя месяц после происшествия), я не обнаружила никаких травм или следов травм... В медицинских документах имеется указание на гематомы на правой руке, груди и лице. Я отмечаю в этой связи, что в документах не содержится достаточной информации о морфологических характеристиках травм, таких как количество, форма, размер и точное анатомическое расположение. Таким образом, ответить на конкретные вопросы, поставленные запрашивающим органом, представляется затруднительным.

Из документов следует, что Могилату были причинены следующие травмы: гематома на правой руке и вызванный ею отек, гематомы на левой стороне груди и на носу. Данные телесные повреждения не имеют квалифицирующих признаков судебно-медицинской экспертизы, и их тяжесть не может быть установлена, поскольку они не повлекли за собой временную потерю трудоспособности более чем на 21 день... Травмы могли быть причинены в результате воздействия тяжелых предметов... возможно, что они были причинены 6 ноября 2001 г. при обстоятельствах, описанных в материалах дела...".

17. 18 декабря 2001 г. заявитель ознакомился с заключением экспертизы и потребовал проведения альтернативной экспертизы, так как он не был уведомлен о постановлении следователя от 4 декабря 2001 г. о проведении экспертизы и был таким образом лишен возможности ставить вопросы перед экспертом. Это ходатайство о проведении новой экспертизы было отклонено.

18. Представляется, что в неустановленную дату Чувилова была допрошена в связи с жалобой заявителя на жестокое обращение. Заявитель также подтвердил свою версию.

19. Несколько других лиц были допрошены неустановленными должностными лицами в ходе проверки. Сотрудники С. и К., задержавшие заявителя, утверждали, что заявитель сопротивлялся при задержании и что они применили приемы борьбы. Следователь М. утверждал, что не видел травм у заявителя и что он приказал Г. провести допрос. Г. отрицал, что применил силу в отношении заявителя в отделе милиции. Этот сотрудник милиции также утверждал, что заявитель сознался добровольно.

20. В неустановленную дату материалы проверки относительно жестокого обращения были переданы помощнику прокурора Зеленоградского округа.

21. 26 декабря 2001 г. Чувилова подала жалобу в Зеленоградский районный суд Москвы на нарушения прав заявителя в части жестокого обращения со стороны сотрудников милиции, проведения допросов в отсутствие защитника, задержки проведения судебно-медицинской экспертизы и неэффективного расследования жалобы на жестокое обращение.

22. 29 декабря 2001 г. помощник окружного прокурора вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя на жестокое обращение. На основании показаний вышеупомянутых свидетелей, медицинского заключения и собственных показаний заявителя помощник прокурора сделал вывод, что травмы могли быть причинены в ходе задержания заявителя и что нет никаких указаний на превышение должностных полномочий со стороны Г. Заместитель прокурора Зеленоградского округа утвердил постановление. Представляется, что защита заявителя получила копию постановления в начале судебного разбирательства по уголовному делу заявителя.

23. Письмом от 24 января 2002 г. судья районного суда направила жалобу Чувиловой от 26 декабря 2001 г. прокурору Москвы. Чувилова жаловалась в Московский городской суд на то, что районный суд не принял никаких процессуальных решений в отношении ее жалобы. Она не получила ответа из Московского городского суда. Вместо этого 18 февраля 2002 г. районный суд вынес определение, которым признал жалобу не подлежащей рассмотрению на том основании, что ее предмет не допускал судебного проверки.

24. Как утверждали власти Российской Федерации, 28 февраля 2002 г. было принято еще одно постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя на жестокое обращение. Согласно объяснениям властей Российской Федерации данный документ не мог быть предоставлен Европейскому Суду по причине уничтожения в неустановленную дату материалов проверки, содержавших этот документ, за истечением сроков хранения.

25. В неустановленную дату уголовное дело в отношении заявителя было передано в районный суд. Заявитель отрицал свою вину. Чувилова была отстранена от участия в процессе определением от 2 апреля 2002 г. в связи с ее предыдущим допросом в качестве свидетеля в отношении жалобы на жестокое обращение.

26. 18 апреля 2002 г. районный суд признал заявителя виновным в совершении преступления и приговорил его к пяти годам и трем месяцам лишения свободы. Районный суд затронул вопрос о травмах заявителя следующим образом:

"_На предварительном следствии и в судебном разбирательстве заявитель постоянно утверждал, что был сильно избит милиционерами/оперативными сотрудниками, что его доставили в травмпункт и что он получил помощь со стороны бригады "скорой помощи". Суд не имеет оснований подвергать сомнению то обстоятельство, что обвиняемый получил травмы во время задержания, которое, как это было установлено, сопровождалось применением силы. С. ударил его в живот и применил приемы борьбы, что не исключает причинения некоторых телесных повреждений... Судебно-медицинский эксперт предоставил заключение... Прокуратура округа провела проверку жалобы заявителя. Проверка не подтвердила фактов, на которые жаловался Могилат, и в возбуждении уголовного дела было отказано_".

27. 22 апреля 2002 г. Московский городской суд отменил определение от 18 февраля 2002 г. (см. § 23 настоящего Постановления) и направил дело на новое рассмотрение в районный суд (см. также § 30 настоящего Постановления).

28. Заявитель обжаловал обвинительный приговор и ходатайствовал о представлении его интересов Чувиловой, однако суд отказал в удовлетворении ходатайства, отметив, что заявитель уже имел двух адвокатов - Коблева и Козлова. 17 июня 2002 г. Московский городской суд оставил обвинительный приговор без изменения. После принесения председателем Московского городского суда протеста в порядке надзора президиум Московского городского суда отменил определение суда кассационной инстанции, и дело было передано на новое рассмотрение в суд кассационной инстанции.

29. 26 июля 2002 г. Московский городской суд назначил новое рассмотрение кассационной жалобы на 7 августа 2002 г., а также распорядился надлежащим образом уведомить адвокатов заявителя и обеспечить участие заявителя в слушании дела посредством видеосвязи из исправительного учреждения. 7 августа 2002 г. один из адвокатов ходатайствовал перед Московским городским судом об отложении слушания, поскольку другой адвокат участвовал в другом несвязанном судебном разбирательстве. Московский городской суд удовлетворил ходатайство и отложил слушание на 13 августа 2002 г. В тексте определения об отложении заседания указано, что адвокат должен был уведомить своего отсутствующего коллегу о переносе. В определении об отложении изложено это обязательство адвоката и имеется его подпись. Также в определении указано, что 8 августа 2002 г. председательствующий судья направил телефонограмму по месту работы отсутствующего адвоката о переносе слушания. 13 августа 2002 г. состоялось слушание в суде кассационной инстанции. В ту же дату суд кассационной инстанции оставил обвинительный приговор без изменения. В тексте определения указывалось, что суд заслушал заявителя и его адвокатов.

30. Тем временем 10 июля 2002 г. районный суд повторно рассмотрел жалобу Чувиловой на различные нарушения прав заявителя в ходе предварительного следствия (см. §§ 23 и 27 настоящего Постановления). Ссылаясь на статью 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, вступившего в силу 1 июля 2002 г., районный суд отметил, что заявитель уже был осужден судом последней инстанции и что Чувилова была отстранена от участия в слушаниях определением от 2 апреля 2002 г., которое не обжаловалось. По существу жалобы районный суд постановил следующее:

"Что касается существа жалобы Чувиловой, суд установил, что все доводы были рассмотрены судом в ходе уголовного разбирательства по делу Могилата, отдельные доказательства были признаны недопустимыми... Суд дал надлежащую правовую оценку этим доводам...".

15 августа 2002 г. Московский городской суд в краткой форме оставил определение без изменений.

31. 25 октября 2002 г. Козлов ходатайствовал о пересмотре решений судов первой и кассационной инстанций по уголовному делу в отношении заявителя в порядке надзора.

32. 10 апреля 2003 г. президиум Московского городского суда согласился с приговором, но уменьшил срок лишения свободы заявителя до четырех лет. Доводы заявителя были кратко изложены в постановлении президиума Московского городского суда следующим образом:

"...Определение суда кассационной инстанции не соответствует требованиям закона, поскольку не содержит оценки доводов защиты, изложенных в кассационной жалобе. Также оно не содержит достаточных оснований для отклонения отдельных пунктов жалобы. Более того, суд кассационной инстанции не устранил недостатков, ранее установленных судом надзорной инстанции_".

Что касается предполагаемого жестокого обращения, президиум указал следующее:

"_Суд первой инстанции установил, что [заявитель] получил травмы в ходе задержания; он совершил попытку скрыться с места преступления. Сотрудники милиции были вынуждены применить огнестрельное оружие и приемы борьбы. Как утверждал свидетель С., после предупредительного выстрела [заявитель] оказался в люке ливневой канализации... его одежда была грязной_".

33. Заявитель был освобожден в декабре 2003 года.

B. Условия содержания под стражей

34. С 10 по 13 ноября 2001 г. заявитель содержался в изоляторе временного содержания и впоследствии был доставлен в следственный изолятор N 77/5 Москвы.

35. Предположительно, заявитель не получал питания в дни судебных слушаний между 28 марта и 18 апреля 2002 г. Его будили в 5.00 и возвращали в камеру следственного изолятора в 23.00. Его камера была переполнена, и материальные условия были неудовлетворительными.

II. Применимое национальное законодательство и практика

36. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года (далее - УПК РСФСР) в основной части действовал до 1 июля 2002 г. Статья 113 УПК РСФСР предусматривала, что прокурор или следователь могли отказать в возбуждении уголовного дела. Отказ в возбуждении уголовного дела мог быть обжалован заявителем надлежащему прокурору или в суд общей юрисдикции* (* В вышестоящий суд (прим. переводчика).). В Постановлении от 29 апреля 1998 г. Конституционный Суд России указал, что все субъекты, интересы которых затрагиваются постановлением прокурора или следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, должны иметь возможность обжаловать его в суде.

37. Статья 218 УПК РСФСР предусматривала, что жалоба на действия следственных органов подается прокурору. В Постановлении от 23 марта 1999 г. Конституционный Суд отметил, что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод и обеспечивается право обжаловать в суд решения и действия (бездействие) следственных органов или прокурора. Конституционный Суд нашел, что после передачи материалов уголовного дела с обвинительным заключением в суд именно этот орган, разрешая дело на основе полного и всестороннего исследования в судебном заседании всех его обстоятельств, осуществляет проверку процессуальных актов и других материалов досудебного производства. При этом судом проверяются, в том числе по жалобам и заявлениям заинтересованных лиц, также действия и решения органов расследования, которые связаны с ограничениями прав и свобод граждан. Осуществление судебного контроля уже после завершения стадии предварительного расследования само по себе не может расцениваться как нарушение права на судебную защиту. Однако, если соответствующие действия и решения органов расследования не только затрагивают собственно уголовно-процессуальные отношения, но и порождают последствия, выходящие за их рамки, существенно ограничивая при этом конституционные права и свободы личности, отложение проверки законности и обоснованности таких действий до стадии судебного разбирательства может причинить ущерб, восполнение которого в дальнейшем окажется неосуществимым. Вместе с тем Конституционный Суд указал, что суд при проверке в период предварительного расследования тех или иных процессуальных актов не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по основному уголовному делу.

Право

I. Предполагаемое жестокое обращение и последующее расследование

38. Заявитель жаловался в соответствии со статьями 3, 6 и 13 Конвенции на то, что подвергся жестокому обращению и что отсутствовало эффективное расследование его жалобы. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу на основании статьи 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

39. Власти Российской Федерации утверждали, что, поскольку заявитель оказывал сопротивление законному задержанию, сотрудники милиции были вынуждены применить физическую силу и надеть на него наручники. Проверку его жалобы относительно чрезмерного применения силы, включая экспертную оценку полученных телесных повреждений, осложнила несвоевременная подача жалобы адвокатом заявителя.

40. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не обжаловал отказ в возбуждении уголовного дела в отношении его жалобы на жестокое обращение. В ходе предварительного следствия заявитель был представлен адвокатом и, соответственно, мог обжаловать решение. Обращение к предмету жалобы в ходе судебного разбирательства по его уголовному делу было недостаточным, так как он требовал только исключения его признательных показаний из числа доказательств.

2. Заявитель

41. Заявитель утверждал, что национальные органы и государство-ответчик не предоставили удовлетворительного объяснения его травм. Власти не указали подробностей предполагаемого сопротивления заявителя сотрудникам милиции в ходе задержания или точную последовательность событий и характер применения силы против него. Также они не сопоставили природу и расположение травм с примененной силой. В любом случае заявитель не жаловался на действия милиции во время его задержания. Сотрудник Г. и следователь М. должны были заметить травмы на лице и запястье заявителя.

42. Проверка жалобы на жестокое обращение не была тщательной. Власти не обратили внимания на подробности, сообщенные заявителем (см. §§ 13 и 14 настоящего Постановления). Они не провели очной ставки или процедуры опознания для установления личности кого-либо из участников. Власти не провели обысков в отделе милиции, где допрашивали заявителя, или осмотра места, где проводилось задержание. Кроме того, они не разыскивали противогаз, молоток или поврежденные наручники. Следственные действия для устранения противоречий в показаниях заявителя и следователя M. и задержавших заявителя сотрудников не проводились. Несмотря на немедленную жалобу на жестокое обращение и постоянные ходатайства о назначении судебно-медицинской экспертизы, эта экспертиза была проведена только спустя месяц после событий, когда часть травм бесследно исчезла. Заявителю и его адвокату не была предоставлена возможность участия в постановке вопросов перед медицинским экспертом. Проверка не могла быть независимой, поскольку у сотрудников прокуратуры были две задачи: преследовать заявителя и осуществлять надзор за другими государственными органами. Заявитель получил копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела со значительной задержкой и не получал никаких других связанных с этим решений.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

43. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель должен был обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела от 29 декабря 2001 г.

44. Европейский Суд напоминает, что цель пункта 1 статьи 35 Конвенции заключается в предоставлении государствам-участникам возможности предотвращения или устранения - обычно посредством судов - предполагаемых нарушений, до того как указанные нарушения передаются на рассмотрение Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сиве против Франции" (Civet v. France), жалоба N 29340/95, § 41, ECHR 1999-VI). В то время как пункт 1 статьи 35 Конвенции должен применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма, он требует не только того, чтобы жалобы были представлены в соответствующие национальные суды и чтобы использовались эффективные средства правовой защиты, созданные для обжалования вынесенных решений. В большинстве случаев он также требует, чтобы жалоба, подаваемая в Европейский Суд, была представлена в те же суды хотя бы по сути с соблюдением формальных требований и сроков, установленных законодательством страны (см., в частности, Постановление Европейского Суда 19 марта 1991 г. по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France), § 34, Series A, N 200).

45. Европейский Суд полагает, что вопрос исчерпания внутренних средств правовой защиты тесно связан с существом жалобы заявителя на нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции (см. аналогичный подход в Постановлении Европейского Суда от 2 октября 2008 г. по делу "Самойлов против Российской Федерации" (Samoylov v. Russia), жалоба N 64398/01, § 27* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2009.), и §§ 66-68 настоящего Постановления).

46. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое жестокое обращение

(i) Общие принципы

47. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции в абсолютных выражениях запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости, оценка которого зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 162, Series A, N 25).

48. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в бульшей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью предоставить достаточные и убедительные объяснения (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Зелилоф против Греции" (Zelilof v. Greece), жалоба N 17060/03, § 44, и Постановление Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "Поляков против Российской Федерации" (Polyakov v. Russia), жалоба N 77018/01, §§ 25 и 26* (* Там же. N 3/2010.)).

49. Европейский Суд также напоминает, что, если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подмена своими выводами оценки фактов, осуществлявшейся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать предоставленные им доказательства (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), Series A, N 269, p. 17, § 29). Хотя Европейский Суд не связан выводами судов страны, для того, чтобы вынудить его отойти от выводов этих судов о фактах, при обычных обстоятельствах требуются бесспорные элементы (см. Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 100). Однако когда заявитель ссылается на статью 3 Конвенции, Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку этих данных.

50. В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2006 г. по делу "Шейдаев против Российской Федерации" (Sheydayev v. Russia), жалоба N 65859/01, § 59* (* Там же. N 7/2007.), Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 38, и Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 53).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

51. Сторонами не оспаривалось, что 6 ноября 2001 г. заявителю были причинены травмы лица, груди, ребер и запястья. По мнению Европейского Суда, данные травмы были достаточно тяжелыми, чтобы достигнуть "минимального уровня суровости" в соответствии со статьей 3 Конвенции. Остается рассмотреть вопрос о том, несет ли государство-ответчик ответственность на основании статьи 3 Конвенции за эти травмы.

52. Заявитель утверждал на национальном уровне и в Европейском Суде, что в отделе милиции он был прикован к стулу, ему наносили удары руками и ногами, сотрудник милиции надел на него противогаз и перекрыл доступ воздуха (см. § 14 настоящего Постановления). Как утверждали национальные органы и власти Российской Федерации, травмы были причинены во время задержания заявителя, а не в период его последующего нахождения в отделе милиции.

53. Европейский Суд отмечает, что 6 ноября 2001 г. заявитель совершил попытку скрыться от милиции и был схвачен вскоре после этого. Следует согласиться, что при таких обстоятельствах задача национальных властей усложнилась. Выводы, сделанные на национальном уровне, указывают на то, что, столкнувшись с угрозой физического насилия со стороны заявителя, сотрудник милиции был вынужден ударить заявителя в грудь и использовать приемы борьбы. Заявитель упал на землю, на него были надеты наручники. Выводы национальных органов также указывают на то, что заявитель оказался в канализационном люке.

54. Как утверждает заявитель, услышав предупредительный выстрел, он лег на землю и не оказывал сопротивления действиям милиции. В то же время заявитель серьезно не оспаривал обстоятельства его задержания. Он не жаловался также на применение силы в отношении него, имевшее место в это время. Хотя Европейскому Суду не были предоставлены копии рапортов, которые могли подать сотрудники милиции своим начальникам в этой связи, заявитель не дал особых объяснений Европейскому Суду относительно применения силы во время его задержания. Европейский Суд находит возможным, что травмы, которые были впоследствии зафиксированы (см. §§ 11 и 12 настоящего Постановления), были им получены в ходе задержания. Европейский Суд не имеет достаточных оснований, чтобы не согласиться с национальными выводами. Таким образом, может быть установлено, что заключительный этап задержания не нарушал требования статьи 3 Конвенции.

55. Кроме того, Европейский Суд полагает, что отсутствуют достаточные элементы в поддержку утверждения заявителя о том, что он подвергся бесчеловечному или унижающему достоинство обращению после задержания. Следовательно, не было установлено, что заявитель подвергался какому-либо бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в отделе милиции.

56. На основании вышеизложенного Европейский Суд заключает, что требования статьи 3 Конвенции в отношении травм, причиненных заявителю 6 ноября 2001 г., нарушены не были.

(b) Предполагаемая неадекватность расследования

57. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, должно быть проведено тщательное и эффективное расследование (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, и Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 117, ECHR 2010).

58. Такое расследование должно быть способно привести к выяснению обстоятельств дела и, если доводы подтверждаются, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II, и Постановление Большой Палаты по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

59. Расследование по доказуемым жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", § 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §§ 104 и последующие, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Также Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела, учитывалось начало расследования, задержки в получении показаний и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 133 и последующие, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37). Кроме того, Европейский Суд также напоминает свой вывод, сделанный во многих предыдущих делах, что "расследование" в значении статей 2 или 3 Конвенции должно быть проведено компетентными, квалифицированными и беспристрастными специалистами, которые не зависят от подозреваемых в преступлении и органов, в которых служат последние (см. Постановление Большой Палаты по делу "Оур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, §§ 91 и 92, ECHR 1999-III, и Постановление Большой Палаты по делу "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and Others v. Netherlands), жалоба N 52391/99, § 325, ECHR 2007-II). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

60. Возвращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что травмы заявителя и его жалобы на представителей государства были достаточно серьезными и доказуемыми для проведения со стороны властей того или иного рода расследования.

61. По мнению Европейского Суда, будучи уведомленными, по крайней мере, 7 ноября 2001 г. о наличии травм на теле заявителя и узнав, что они, возможно, были получены и/или нанесены в ходе и/или после его задержания, у национальных властей появилась обязанность проверить, что он не подвергался запрещенному обращению. Тем не менее государство-ответчик не указало точную дату, когда была начата проверка.

62. В этой связи необходимо отметить, что представители заявителя дважды, 7 и 8 ноября 2001 г., настаивали на том, что заявитель должен пройти без промедления осмотр судебно-медицинским экспертом. Однако какие-либо следственные действия относительно предполагаемого жестокого обращения не проводились до 4 декабря 2001 г. В эту дату следователь назначил проведение судебно-медицинской экспертизы.

63. Относительно этой экспертизы следует отметить, что не было убедительно доказано, что данный следователь не был связан с отделом милиции "Крюково", в котором служил обвиненный заявителем в жестоком обращении сотрудник милиции. В целом Европейский Суд отмечает, что, по крайней мере, двое следователей и двое помощников прокуроров участвовали в предварительной проверке, которая окончилась решением об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц. По-видимому, следователь М. вел уголовное дело в отношении заявителя на первоначальном этапе разбирательства (см. §§ 8, 9, 13 и 15 настоящего Постановления). В то же время М. работал в тесной взаимосвязи с сотрудником милиции Г. и также допрашивал заявителя в связи с его жалобой на жестокое обращение. Более того, остается невыясненным, кто из вышеперечисленных или других должностных лиц вел допросы во время проверки. Европейский Суд сомневается в том, осуществлялось ли в настоящем деле "расследование" в значении статьи 3 Конвенции должностными лицами, являющимися беспристрастными и независимыми от подозреваемых в преступлении и органов, в которых они служили.

64. Что касается качества проведенной судебно-медицинской экспертизы 4-6 декабря 2001 г., Европейский Суд напоминает, что надлежащие медицинские обследования являются существенной гарантией от жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы NN 22947/93 и 22948/93, §§ 55 и 118, ECHR 2000-X, и ряд российских дел, например, Постановление Европейского Суда от 18 марта 2010 г. по делу "Максимов против Российской Федерации" (Maksimov v. Russia), жалоба N 43233/02, § 88* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2010.)). В настоящем деле, как отмечалось заявителем и экспертом, судебно-медицинская экспертиза проводилась спустя месяц после происшествия, и медицинские документы, поступившие в распоряжение эксперта, содержали недостаточно информации относительно морфологических характеристик травм, таких как количество, размер и точное анатомическое расположение. Соответственно, для эксперта не представлялось возможным дать адекватные ответы на поставленные перед ней вопросы запрашивающего органа. Зафиксированные ранее травмы не были квалифицированы, и их тяжесть не была определена (см. § 16 настоящего Постановления). Хотя до этой экспертизы заявитель был осмотрен в травмпункте и больнице, природа, цель и объем этих осмотров были недостаточны, чтобы восполнить недостатки, проявившиеся при запоздалой судебно-медицинской экспертизе в настоящем деле.

65. Более того, хотя защитник заявителя и врачи "скорой помощи" зафиксировали травмы, следователь М., сотрудник милиции Г. и врачи в больнице не заметили ни одной. Национальная проверка не содержит сравнительной оценки этих явно противоречивых мнений. Также власти не провели опознания или очной ставки между заявителем и сотрудником Г.

66. Что касается судебной проверки отказа в возбуждении уголовного дела, Европейский Суд напоминает, что при обычном развитии событий подобная жалоба могла бы рассматриваться как возможное средство правовой защиты при отказе от рассмотрения заявления о жестоком обращении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Самойлов против Российской Федерации", § 40). Однако власти Российской Федерации не оспаривали того, что постановление об отказе от 29 декабря 2001 г. было получено защитой в начале судебного разбирательства. Следует отметить, что суд не мог в рамках отдельного разбирательства предрешать вопросы, относящиеся к сфере судебного разбирательства по основному делу (см. § 37 настоящего Постановления). Действительно, вопрос о жестоком обращении привлек некоторое внимание со стороны судов первой и кассационной инстанций по основному уголовному делу заявителя до того, как он обратился с жалобой в Европейский Суд (см. § 26 настоящего Постановления). Вместе с тем ко времени, когда защита получила копию постановления от 29 декабря 2001 г., защитником уже была подана жалоба, в которой затрагивались вопросы относительно предполагаемого жестокого обращения (см. §§ 23 и 30 настоящего Постановления).

67. Наконец, ссылаясь на уничтожение материалов проверки за истечением срока хранения в неустановленную дату, власти Российской Федерации утверждали, что новый отказ в возбуждении уголовного дела был дан в феврале 2002 года. В отсутствие указаний о противоположном Европейский Суд готов признать, что новое постановление об отказе заменило решение 29 декабря 2001 г.

68. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что настоящая жалоба не может быть отклонена в связи с отсутствием со стороны заявителя попытки обжаловать данный отказ (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 15 июля 2010 г. по делу "Медведев против Российской Федерации" (Medvedev v. Russia), жалоба N 9487/02, §§ 41-43* (* Там же. N 5/2011.)). Следовательно, довод властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты должен быть отклонен. Придя к таким выводам, Европейский Суд также полагает, что национальные суды в настоящем деле не восполнили недостатки предварительного следствия в отношении жалобы на жестокое обращение.

69. На основании изложенного в §§ 61 - 65 настоящего Постановления Европейский Суд заключает, что расследование жалобы на жестокое обращение не соответствовало требованиям статьи 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

70. Заявитель жаловался, что не имел возможности получить копию определения суда кассационной инстанции от 13 августа 2002 г. по его уголовному делу. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу на основании пункта 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинениях_ имеет право на справедливое_ разбирательство дела_ судом...".

71. Власти Российской Федерации не дали комментариев относительно предполагаемой недоступности копии определения суда кассационной инстанции. Вместо этого власти Российской Федерации утверждали, ссылаясь на текст определения, что заявитель и два его защитника присутствовали на слушании. В противном случае заявитель мог указать в своей надзорной жалобе на нарушение его прав в ходе разбирательства в суде кассационной инстанции.

72. Заявитель поддержал свою жалобу, отметив уклонение властей Российской Федерации от комментариев по поводу недоступности определения суда кассационной инстанции. Он далее добавил, что государство-ответчик не предоставило документальных доказательств надлежащего уведомления или присутствия защиты во время слушания в суде кассационной инстанции.

73. Что касается доступа к кассационному определению, из доводов защиты в суде надзорной инстанции следует, что защита была уведомлена о содержании определения кассационной инстанции (см. § 32 настоящего Постановления). Действительно, из материалов дела не следует, что существо настоящей жалобы рассматривалось в суде надзорной инстанции, разбирательство в котором завершилось частичным удовлетворением жалобы заявителя. Таким образом, не было обосновано, что защита не имела копии определения суда кассационной инстанции.

74. Более того, Европейский Суд отмечает, что прямо не утверждалось, что заявитель и/или его защитник не были уведомлены о заседании суда кассационной инстанции и не присутствовали на нем. Основное направление доводов заявителя касалось непредоставления властями Российской Федерации документальных доказательств. В то же время очевидно, что защита была уведомлена о проведении заседания суда кассационной инстанции и участвовала в нем (см. § 29 настоящего Постановления).

75. Следовательно, жалоба в данной части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

76. Наконец, заявитель жаловался на условия содержания в изоляторе временного содержания, на его задержание и содержание под стражей в январе 2002 года и некоторые другие нарушения его прав в ходе уголовного разбирательства в его отношении.

77. Европейский Суд рассмотрел доводы, представленные заявителем. Однако, принимая во внимание предоставленные материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в нем признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Таким образом, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

78. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

79. Заявитель требовал 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда в отношении предполагаемого жестокого обращения и 19 400 евро в отношении иных предполагаемых нарушений Конвенции.

80. Власти Российской Федерации утверждали, что первая сумма являлась чрезмерной, а вторая - не имела отношения к существу настоящей жалобы.

81. Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте. Таким образом, вторая часть требований заявителя должна быть отклонена как несвязанная с этим выводом. С учетом природы нарушения и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 10 000 евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму, в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

82. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек. Соответственно, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

83. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части предполагаемого жестокого обращения и неэффективности расследования, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте нарушены не были;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

4) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 10 000 евро (десять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 13 марта 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда