Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 мая 2012 г. Дело "Ницов (Nitsov) против Российской Федерации" (Жалоба N 35389/04) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Ницов (Nitsov) против Российской Федерации"
(Жалоба N 35389/04)

Постановление Суда

Страсбург, 3 мая 2012 г.

По делу "Ницов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 10 апреля 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 35389/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Валентином Михайловичем Ницовым (далее - заявитель) 19 июля 2004 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представляла В. Илюхина, адвокат Центра содействия международной защите, расположенного в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и что отсутствовало эффективное расследование этого обстоятельства. Он также жаловался на то, что был лишен эффективных средств правовой защиты в отношении указанных нарушений. Наконец, заявитель жаловался на различные нарушения, допущенные при уголовном разбирательстве против него. Заявитель ссылался на статьи 3, 6 и 7 Конвенции.

4. 5 марта 2010 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1964 году и проживает в селе Горюнок Кировской области.

A. Предполагаемое жестокое обращение с заявителем

6. 26 августа 2003 г. заявитель был задержан по подозрению в покушении на убийство и доставлен в Управление по борьбе с организованной преступностью УВД Кировской области (далее - управление), где, по его словам, он добровольно признался в совершении вменяемого преступления. Как утверждает заявитель, несмотря на признание, он подвергался избиениям и пыткам со стороны сотрудников милиции в течение нескольких часов. Он узнал от одного из сотрудников, что потерпевший являлся их коллегой, сотрудником того же подразделения.

7. В ту же дату, около 17.30, заявитель был переведен в изолятор временного содержания УВД Кировской области (далее - ИВС). Согласно письму исполняющего обязанности начальника УВД Кировской области от 25 мая 2010 г. по прибытии в ИВС у заявителя отсутствовали травмы, как следует из выписки из документов ИВС о медицинских осмотрах заключенных (копия выписки приложена). В письме также указывалось, что во время содержания в ИВС заявитель не предъявлял жалоб на состояние здоровья.

8. Как утверждает заявитель, после перевода в ИВС те же сотрудники милиции повторно подвергли его пытке.

9. 28 августа 2003 г., около 9.15, заявитель был переведен в Кировский следственный изолятор N ИЗ-43/1, где он прошел медицинский осмотр, выявивший наличие обширной гематомы на внутренней поверхности левого бедра и два кровоподтека на левой стороне лба. Заявителю была выдана справка, содержащая результаты осмотра. Он пояснил, что получил эти травмы вследствие избиения со стороны милиции. Эта информация была передана в прокуратуру Первомайского района Кирова (далее - прокуратура) для рассмотрения.

10. Представляется, что после получения вышеупомянутой информации была начата проверка утверждений заявителя, и постановлением от 29 августа 2003 г. следователь назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя.

11. 2 сентября 2003 г. заявитель прошел судебно-медицинскую экспертизу. В ходе нее он сообщил, что был избит сотрудниками милиции 26 августа 2003 г., вследствие чего потерял сознание на непродолжительный период. Он жаловался на головную боль и боль в груди. Экспертиза выявила три царапины у него на лице, возникшие примерно 10-15 дней назад, и кровоподтеки на левом предплечье и бедрах заявителя размером от 3 х 2 см до 10 х 18 см, а также царапину на правом суставе запястья, полученную примерно шесть - восемь дней назад. В заключении экспертизы указывалось, что эти травмы были причинены тупым твердым предметом (предметами) и что они не причинили вреда здоровью заявителя.

12. 11 сентября 2003 г. прокуратура вынесла постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя о жестоком обращении за отсутствием доказательств совершения преступления. В постановлении подтверждалось, что 28 августа 2003 г. заявитель был доставлен в следственный изолятор N ИЗ-43/1 с телесными повреждениями. Он пояснил, что был избит сотрудниками милиции в управлении 26 августа 2003 г. В постановлении также упоминались показания сотрудников милиции Ф. и Е. и следователя Ж., которые были допрошены в рамках проверки утверждений заявителя. В частности, сотрудник Ф. рассказал, что доставил заявителя в помещение управления, где последний подвергся личному обыску, подписал добровольное признание и дал некоторые объяснения. Сотрудник Е. сообщил, что он совместно с сотрудником Ф. допрашивал заявителя в эту дату. Оба сотрудника отрицали избиение заявителя или применение иных незаконных методов следствия. Следователь Ж. пояснил, что допрашивал заявителя 26 августа 2003 г., что заявитель не жаловался на насилие со стороны сотрудников милиции, и у него отсутствовали видимые травмы.

13. В постановлении имелась ссылка на медицинские документы ИВС, согласно которым у заявителя не были выявлены травмы при поступлении в этот изолятор. Также указывалось, что 26 августа 2003 г. следственные действия в отношении заявителя проводились с 9.00 до 00.10, то есть до его перевода в изолятор временного содержания. В постановлении отмечалось, что в рамках проверки не были получены доказательства, подтверждающие, что травмы, выявленные у заявителя при его поступлении в следственный изолятор N ИЗ-43/1, были причинены ему в результате незаконных действий со стороны сотрудников милиции.

14. 17 сентября 2003 г. заявитель получил постановление от 11 сентября 2003 г. и обжаловал его в прокуратуру Кировской области.

15. 24 октября 2003 г. уголовное дело заявителя было направлено на рассмотрение в суд.

16. 18 декабря 2003 г. надзирающий прокурор отменил постановление от 11 сентября 2003 г. как необоснованное, найдя установленным, что у заявителя были травмы в момент перевода в следственный изолятор N ИЗ-43/1. Прокуратура предложила следователю установить обстоятельства, при которых заявителю были причинены травмы.

17. Постановлением от 1 марта 2004 г. прокуратура повторно отказала в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя за отсутствием доказательств совершения преступления. Постановление весьма напоминало вынесенное 11 сентября 2003 г. В нем содержались более подробное описание травм, причиненных заявителю после его перевода в следственный изолятор N ИЗ-43/1, и его объяснения. Постановление ссылалось на показания сотрудников милиции Ф. и Е. и следователя Ж., которые были изложены точно так же, как в постановлении от 11 сентября 2003 г. В постановлении указывалось, что следственные действия в отношении заявителя проводились с 9.00 до 00.10, то есть до его перевода в изолятор временного содержания. В постановлении заключалось, что не представляется возможным установить, при каких обстоятельствах заявитель получил телесные повреждения, и отсутствуют доказательства того, что сотрудники милиции применили незаконное насилие к заявителю.

18. В постановлении также отмечалось, что в соответствии со статьями 124 и 125 Уголовно-процессуального кодекса России оно может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд. Заявитель получил копию этого постановления 17 марта 2004 г. По-видимому, он не пытался его обжаловать.

B. Осуждение заявителя

19. 4 декабря 2003 г. Октябрьский районный суд Кирова признал заявителя виновным в незаконном хранении огнестрельного оружия и в покушении на убийство и приговорил его к десяти годам лишения свободы.

20. В судебном разбирательстве заявитель утверждал, что он действовал в состоянии сильного эмоционального возбуждения и выстрелил в потерпевшего без умысла на его убийство. Суд критически оценил и отклонил эти показания, поскольку они противоречили устным показаниям потерпевшего и двух других свидетелей. Суд также сослался на различные экспертные заключения, в том числе на результаты судебно-психиатрической экспертизы заявителя, которая подтвердила, что во время происшествия заявитель полностью сознавал свои действия.

21. В своей жалобе на приговор суда первой инстанции заявитель, в частности, указывал, что был избит сотрудниками милиции после задержания.

22. 13 января 2004 г. Кировский областной суд, рассмотрев жалобу, уменьшил срок наказания заявителя до девяти лет и шести месяцев лишения свободы. Что касается утверждений заявителя о жестоком обращении, суд указал, что они являются необоснованными, поскольку постановлением от 11 сентября 2003 г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела по этим утверждениям за отсутствием доказательств совершения преступления.

23. Определением от 1 ноября 2004 г. Верхнекамский районный суд Кировской области дополнительно уменьшил срок наказания заявителя до восьми лет лишения свободы ввиду изменений уголовного законодательства.

II. Применимое национальное законодательство и практика

24. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2002 года (далее - УПК РФ) в статье 125, регулирующей судебную проверку жалоб, предусматривает, что решения об отказе в возбуждении уголовного дела и иные решения и действия или бездействие следователя или прокурора, способные причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства, могут быть обжалованы в районный суд, который уполномочен проверять законность и основания оспариваемых решений.

25. Часть 1 статьи 144 УПК РФ (порядок рассмотрения сообщения о преступлении) предусматривает, что дознаватель, орган дознания, следователь или следственный орган обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим УПК РФ, принять по нему решение. При проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь или следственный орган вправе требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов и привлекать к участию в них специалистов.

26. Часть 1 статьи 145 УПК РФ (решения, принимаемые по результатам рассмотрения сообщения о преступлении) указывает, что по результатам рассмотрения сообщения о преступлении орган дознания, дознаватель, следователь или следственный орган принимает решение о возбуждении уголовного дела или о передаче сообщения по подследственности.

27. Из различных положений УПК РФ следует, что ряд следственных мер, таких как очные ставки, может приниматься только после возбуждения уголовного дела.

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

28. Заявитель жаловался на то, что он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и адекватное расследование по этому вопросу не проводилось, следовательно, он был лишен эффективных средств правовой защиты и, в частности, не мог получить компенсацию за ущерб, который был ему причинен вследствие такого обращения. Жалоба подлежит рассмотрению с точки зрения статей 3 и 13 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию...

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

1. Заявитель

29. Заявитель настаивал на том, что подвергся обращению, противоречившему статье 3 Конвенции. Он поддержал свою версию событий и указал, что 26 августа 2003 г. подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению со стороны сотрудников милиции, которые мстили ему за то, что он стрелял в их коллегу. Заявитель также отметил, что власти на уровне страны и власти Российской Федерации в разбирательстве дела в Европейском Суде не предоставили убедительных объяснений по поводу происхождения его травм.

30. Заявитель также утверждал, что проверка его утверждений о жестоком обращении не отвечала стандартам адекватного и эффективного расследования, требуемого статьей 3 Конвенции. Он указывал, что в своих жалобах в прокуратуру подробно излагал обстоятельства жестокого обращения, которому подвергся, и ходатайствовал о допросе ряда свидетелей, видевших у него травмы. Однако следственные органы дважды отказывали в возбуждении уголовного дела в связи с его утверждениями.

31. Заявитель полагал, что проверка его утверждений была формальной и неполной. Медицинское обследование 2 сентября 2003 г. было поверхностным и не смогло установить или надлежащим образом оценить травмы, которые были ему причинены. Кроме того, власти допросили только сотрудников милиции и следователя, но не других свидетелей, которые содержались с ним в ИВС в период, относящийся к обстоятельствам дела. Заявитель также утверждал, что, поскольку уголовное дело по его жалобе возбуждено не было, он не был признан потерпевшим и не приобрел каких-либо процессуальных прав, а ряд важных следственных действий, в том числе опознание, очная ставка и так далее, которые могли быть проведены только в рамках возбужденного уголовного дела (см. § 27 настоящего Постановления), не были совершены.

32. Заявитель также указал, что выдвинул доводы о жестоком обращении в суде первой и кассационной инстанций во время рассмотрения уголовного дела против него, но эти суды не рассматривали данный вопрос и ограничились ссылкой на решение от 11 сентября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя. Суды нашли не установленным, что заявитель подвергся жестокому обращению в соответствии с его утверждениями.

33. Наконец, заявитель отметил, что в отсутствие эффективного расследования его утверждений требование о возмещении вреда, предъявленное в суд по гражданским делам, не имело перспективы. Соответственно, он считал, что был лишен эффективных средств правовой защиты в нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

2. Власти Российской Федерации

34. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель располагал эффективными внутренними средствами правовой защиты в отношении его жалобы на жестокое обращение в соответствии со статьей 3 Конвенции, как того требует статья 13 Конвенции, но он не воспользовался этими средствами. В частности, они полагали, что заявитель мог обжаловать постановления от 11 сентября 2003 г. и 1 марта 2004 г. в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ, но он никогда не обращался к этому средству. Власти Российской Федерации также отметили, что заявитель мог получить компенсацию материального ущерба и морального вреда в уголовном или гражданском разбирательстве, если бы вина лиц, ответственных за данное бесчеловечное обращение, была установлена окончательным судебным решением.

35. Власти Российской Федерации также признали, что травмы были выявлены у заявителя при переводе в следственный изолятор N ИЗ-43/1 28 августа 2003 г., в связи с чем он пояснил, что был избит сотрудниками милиции за два дня до этого. Как утверждали власти Российской Федерации, во время дальнейшей проверки было установлено, что заявитель был задержан 26 августа 2003 г. и доставлен в Управление по борьбе с организованной преступностью УВД Кировской области, где он подвергся обыску, был допрошен и дал признательные показания. После этого заявитель был помещен в ИВС УВД Кировской области, где, согласно выписке из медицинских документов, травмы у него не были обнаружены, он также не жаловался на состояние своего здоровья. Как указали власти Российской Федерации, на основании этой информации следователь, осуществлявший проверку утверждений заявителя, не смог установить обстоятельства, при которых заявителю были причинены травмы, которые были выявлены в следственном изоляторе N ИЗ-43/1.

36. Власти Российской Федерации также подчеркнули, что заключение судебно-медицинской экспертизы, которую заявитель прошел 2 сентября 2003 г., свидетельствовало о наличии различных травм у заявителя, но отмечало, что данные травмы не причинили вреда здоровью заявителя (см. § 11 настоящего Постановления). По-видимому, власти Российской Федерации имели в виду, что обращение, о котором сообщал заявитель, не достигло минимального уровня суровости, чтобы быть отнесенным к сфере действия статьи 3 Конвенции.

37. Власти Российской Федерации также указали, что проверка утверждений заявителя о жестоком обращении началась в день, когда власти получили соответствующую информацию. Они подчеркивали, что в рамках этой проверки судебно-медицинская экспертиза заявителя была проведена без ненадлежащей задержки. Также в рамках указанной проверки власти допросили сотрудников милиции, которые участвовали в задержании заявителя, и проверили медицинские документы ИВС УВД Кировской области. Кроме того, власти Российской Федерации отметили, что проверка проводилась органом, независимым от должностных лиц, против которых были направлены утверждения заявителя. Они указали, что в результате проверки не были получены доказательства, позволявшие властям возбудить уголовное дело в связи с утверждениями заявителя. По их мнению, национальная проверка отвечала требованиям статьи 3 Конвенции.

38. В целом власти Российской Федерации настаивали на том, что в настоящем деле требования статьи 3 Конвенции не были нарушены ни в материально-правовом, ни в процессуальном аспектах.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

39. Власти Российской Федерации подчеркивали, что заявитель не обжаловал в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ (см. § 24 настоящего Постановления) процессуальные решения, которыми прокуратура отказывала в возбуждении уголовного дела в связи с его утверждениями о жестоком обращении.

40. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что в принципе жалоба на отказ в возбуждении уголовного дела или на его прекращение может служить существенной гарантией от произвольного использования полномочий следственного органа с учетом полномочий суда по отмене такого решения и указанию недостатков, подлежащих устранению (см. Решение Европейского Суда от 14 октября 2003 г. по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99). Таким образом, при обычном положении дел подобная жалоба может считаться возможным средством правовой защиты в связи с уклонением прокуратуры от расследования утверждений. Однако Европейский Суд имеет сомнения в эффективности данного средства правовой защиты в настоящем деле. Он отмечает, что после жалобы заявителя на избиения сотрудниками милиции прокуратура провела некую проверку, которая окончилась постановлением от 11 сентября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отсутствие данных о совершении преступления (см. § 12 настоящего Постановления). Это постановление было впоследствии отменено надзирающим прокурором, который дал указание следственным органам провести дополнительную проверку (см. § 16 настоящего Постановления). Данная проверка закончилась вынесением постановления от 1 марта 2004 г. об отказе в возбуждении уголовного дела, которое воспроизводило постановление от 11 сентября 2003 г. (см. § 17 настоящего Постановления).

41. Принимая во внимание изложенные обстоятельства, Европейский Суд не убежден в том, что жалоба в суд, которая могла иметь те же последствия, то есть еще одно возобновление проверки, обеспечила бы возмещение заявителю. Кроме того, власти Российской Федерации не выдвинули доводов, которые могли бы привести к иному заключению. Соответственно, Европейский Суд полагает, что подобная жалоба при конкретных обстоятельствах настоящего дела была бы бесцельной. Европейский Суд находит, что заявитель не был обязан использовать данное средство правовой защиты, и приходит к выводу, что возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению (см. Постановление Европейского Суда от 17 января 2008 г. по делу "Хациева и другие против Российской Федерации" (Khatsiyeva and Others v. Russia), жалоба N 5108/02, § 151* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), или Постановление Европейского Суда от 29 марта 2011 г. по делу "Эсмухамбетов и другие против Российской Федерации" (Esmukhambetov and Others v. Russia), жалоба N 23445/03, § 128* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2012.)).

42. Европейский Суд полагает, что в этой части настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое жестокое обращение с заявителем

43. Европейский Суд неоднократно указывал, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества и в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание (см., например, Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 62, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, и Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), § 81, Reports 1997-VI). Европейский Суд также подчеркивает, как делал это ранее, что власти обязаны защищать физическую неприкосновенность лиц, содержащихся под стражей. Если лицо заключается под стражу здоровым, а при освобождении у него обнаруживаются повреждения, государство обязано предоставить убедительное объяснение того, как эти повреждения были получены. В противном случае, пытки или жестокое обращение могут презюмироваться в пользу заявителя, и может возникнуть вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 августа 1992 г. по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France), §§ 108-111, Series A, N 241-A, и Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 87, ECHR 1999-V).

44. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25). Доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей части относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что бремя доказывания возлагается на власти, которые должны предоставить достаточные и убедительные объяснения (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 34, Series A, N 336, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

45. Европейский Суд также напоминает, что, в то время как он сознает субсидиарный характер своих функций и учитывает необходимость проявлять осторожность при принятии на себя роли суда первой инстанции, устанавливающего факты, тем не менее он не связан выводами национальных судов и может отступать от них, когда это представляется неизбежным при обстоятельствах конкретного дела (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 21 февраля 2002 г. по делу "Матьяр против Турции" (Matyar v. Turkey), жалоба N 23423/94, § 108, и противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 16 декабря 1992 г. по делу "Эдвардс против Соединенного Королевства" (Edwards v. United Kingdom), § 34, Series A, N 247-B, и Постановление Европейского Суда от 22 апреля 1992 г. по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium), §§ 33 и 34, Series A, N 235-B).

46. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает сообщение властей Российской Федерации о том, что в день задержания заявителя, 26 августа 2003 г., у заявителя отсутствовали травмы, судя по медицинским документам изолятора временного содержания (см. § 7 настоящего Постановления). В то же время они признали, что через два дня после задержания заявителя, а именно 28 августа 2003 г., наличие у него травм было установлено (см. § 9 настоящего Постановления). Оно было к тому же подтверждено заключением судебно-медицинской экспертизы заявителя, проведенной 2 сентября 2003 г., в котором указывалось, что травмы могли быть причинены в период, указанный заявителем (см. § 11 настоящего Постановления). Следовательно, власти Российской Федерации должны предоставить убедительное объяснение происхождения этих травм.

47. В этой связи Европейский Суд прежде всего учитывает, что утверждения заявителя о жестоком обращении были расследованы в рамках служебной проверки, которая окончилась двумя постановлениями, от 11 сентября 2003 г. и 1 марта 2004 г., об отказе в возбуждении уголовного дела в отсутствие доказательств совершения преступления (см. §§ 12 и 17 настоящего Постановления). Признавая наличие травм у заявителя, власти отклонили как необоснованные его утверждения о том, что они были причинены вследствие жестокого обращения со стороны сотрудников милиции. Постановления содержали ссылку в основном на показания сотрудников милиции, против которых были направлены утверждения заявителя, и следователя, который вел уголовное дело против него. Постановления также ссылались на медицинские документы изолятора временного содержания, в котором заявитель содержался с 26 по 28 августа 2003 г., где, по-видимому, указывалось, что при переводе заявителя в это учреждение 26 августа 2003 г. травмы у него отсутствовали (см. § 13 настоящего Постановления). Власти не делали попыток допросить должностное лицо, осматривавшее заявителя после его перевода в изолятор временного содержания, или должностное лицо, осматривавшее заявителя после его перевода в следственный изолятор N ИЗ-43/01, когда у него были обнаружены травмы. Кроме того, по-видимому, не предпринимались попытки устранить противоречия между первыми и вторыми медицинскими документами и, в частности, расследовать вопрос о том, подвергался ли заявитель жестокому обращению после его перевода в изолятор временного содержания, как он это утверждал. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может согласиться с выводом о необоснованности утверждений заявителя, сделанных властями на национальном уровне.

48. Европейский Суд также учитывает, что власти Российской Федерации не выдвинули иного объяснения в этой связи, кроме невозможности установления национальными органами в ходе проверки утверждений заявителя о жестоком обращении обстоятельств причинения заявителю этих травм. С учетом выводов, сделанных в § 46 настоящего Постановления, Европейский Суд не может считать это объяснение удовлетворительным.

49. На основании предоставленных ему материалов Европейский Суд находит, что ни органы власти на национальном уровне, ни власти Российской Федерации в разбирательстве дела в Европейском Суде не выдвинули убедительных объяснений по поводу происхождения травм заявителя (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), §§ 29-31, Series A, N 269). Таким образом, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации удовлетворительно не показали, что эти травмы были причинены не вследствие обращения - полностью, в основном или частично, - которому заявитель подвергся под контролем сотрудников милиции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 34).

50. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд принимает версию заявителя, насколько тот утверждал, что был избит сотрудниками милиции после задержания в период с 26 по 28 августа 2003 г.

51. Что касается серьезности обжалуемых актов жестокого обращения, Европейский Суд напоминает, что для определения того, в качестве какой конкретной формы жестокого обращения они должны квалифицироваться, следует учитывать различия, воплощенные в статье 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 64, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции", §§ 83, 84 и 86, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции", § 105, Постановление Европейского Суда по делу (Dikme v. Turkey), жалоба N 20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII, и в числе недавних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, § 116, ECHR 2004-IV (извлечения), а также Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, § 55, ECHR 2006-III* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

52. Кроме того, Европейский Суд напоминает свою последовательную практику о том, что в отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Томази против Франции", § 115, и Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", §§ 38-40).

53. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд принимает во внимание информацию, содержащуюся в относимых документах и собственном описании событий заявителем, и находит, что побои, причиненные заявителю, причинили ему физическое страдание. Он не может согласиться с доводом властей Российской Федерации о том, что данное обращение не достигло минимального уровня суровости, поскольку согласно заключению от 2 сентября 2003 г. травмы, полученные заявителем, не причинили вреда его здоровью. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что указанное заключение зафиксировало наличие у заявителя различных травм, включая кровоподтеки размером от 10 х 18 см, которые причинены твердым тупым предметом (предметами) (см. § 11 настоящего Постановления). Европейский Суд принимает вышеизложенную версию заявителя, что касается его утверждений о том, что он был избит милицией. Он также не имеет сомнений в том, что избиение, вызвавшие кровоподтеки, особенно столь больших размеров, как у заявителя, составляет обращение, достигающее минимального уровня суровости для целей статьи 3 Конвенции.

54. С учетом вышеизложенных соображений и конвенционной прецедентной практики в этом вопросе и, в частности, критериев суровости и умысла в жестоком обращении Европейский Суд заключает, что совокупность актов физического насилия в отношении заявителя, которая установлена Европейским Судом, составляет бесчеловечное обращение в значении статьи 3 Конвенции.

55. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в этой части.

(b) Предполагаемая неэффективность расследования

56. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выдвигает доказуемое утверждение о том, что оно подверглось обращению в нарушение статьи 3 Конвенции под контролем полиции или иных представителей государства, это положение во взаимосвязи с общей обязанностью государств-участников, установленной статьей 1 Конвенции, "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Как и расследование на основании статьи 2 Конвенции, такое расследование должно быть способно привести к выяснению обстоятельств дела и наказанию виновных. В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения был бы, несмотря на свою фундаментальную важность, неэффективным на практике, и представители государства могли бы в некоторых случаях фактически безнаказанно нарушать права лиц, находящихся под их контролем (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2007 г. по делу "Ясар против "бывшей Югославской Республики Македония"" (Jasar v. "former Yugoslav Republic of Macedonia"), жалоба N 69908/01, § 55, Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 84, Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, p. 3288, § 102 и Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV).

57. Минимальный стандарт эффективности в соответствии с последовательной практикой Европейского Суда включает также требования о том, чтобы расследование было независимым, беспристрастным и открытым для общественного контроля и чтобы компетентные органы действовали с особой тщательностью и быстротой (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia), жалобы NN 57947/00-57949/00, §§ 208-213* (* Иногда также упоминается как "Исаева, Юсупова и Базаева против Российской Федерации" (Isayeva, Yusupova and Bazayeva v. Russia) (прим. переводчика). Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации", § 67).

58. Европейский Суд отмечает, что, как уже указывалось в § 47 настоящего Постановления, что утверждения заявителя о жестоком обращении были рассмотрены в рамках внутренней проверки, которая, как представляется, была начата после того, как медицинский осмотр, пройденный им в следственном изоляторе N ИЗ-43/1, выявил наличие у него травм.

59. Наличие травм у заявителя, подтвержденное судебно-медицинской экспертизой 2 сентября 2003 г. (см. § 11 настоящего Постановления), никогда не ставилось под сомнение. Тем не менее проверка обстоятельств, при которых могли быть причинены эти травмы, по существу сводилась к допросу двух сотрудников милиции, против которых были направлены утверждения заявителя, и следователя, который вел уголовное дело заявителя. Неудивительно, что указанные должностные лица отрицали утверждения заявителя о жестоком обращении. Кроме того, представляется, что после возобновления проверки по требованию надзирающего прокурора, содержавшемуся в постановлении от 18 декабря 2003 г., вышеупомянутые должностные лица не были допрошены повторно. Действительно, постановление от 1 марта 2004 г., которое было принято вследствие этой дополнительной проверки, дословно воспроизвело показания данных должностных лиц из аналогичного постановления от 11 сентября 2003 г. (см. § 17 настоящего Постановления).

60. По-видимому, власти в дальнейшем не делали попыток расследовать соответствующие жалобы заявителя или проверить достоверность показаний вышеупомянутых сотрудников, например, путем проведения очных ставок между ними и заявителем. Европейский Суд принимает довод заявителя о том, что ряд важных процессуальных действий, таких как опознание или очные ставки, просто не могли быть выполнены властями, поскольку уголовное дело, которое позволило бы властям их совершить, никогда не возбуждалось (см. § 27 настоящего Постановления). По той же причине, как утверждал заявитель, он не мог каким-либо значимым образом участвовать в данной проверке или хотя бы иметь доступ к ее материалам. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что государство должно было прибегнуть к процедуре, позволяющей принять все необходимые меры для соблюдения позитивного обязательства по расследованию, предусмотренного статьей 3 Конвенции.

61. Вместе с тем Европейский Суд учитывает, что власти не допросили важных свидетелей, таких как должностное лицо изолятора временного содержания, которое осматривало заявителя при его поступлении туда и не обнаружило у него травм, и медицинского работника, выявившего травмы у заявителя при его переводе в следственный изолятор N ИЗ-43/1. Кроме того, как уже отметил Европейский Суд в § 47 настоящего Постановления, не имеется данных о том, что делались какие-либо попытки для устранения противоречий между документами, составленными первым и последним из вышеуказанных должностных лиц.

62. Европейский Суд также принимает довод заявителя о том, что власти не допросили его сокамерников, которые в принципе могли предоставить сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, при которых заявителю были причинены травмы.

63. В целом представляется, что следственные органы не приняли значимых мер для установления обстоятельств, при которых заявителю были причинены травмы, несмотря на прямое указание об этом в постановлении надзирающего прокурора от 18 декабря 2003 г. (см. § 16 настоящего Постановления)

64. Таким образом, Европейский Суд полагает, что проверка утверждений заявителя о жестоком обращении была поверхностной и формальной. Вышеупомянутые недостатки и упущения являются достаточными для того, чтобы позволить Европейскому Суду заключить, что проверка утверждений заявителя о жестоком обращении была неадекватной и неэффективной.

65. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в этой части.

(c) Предполагаемое отсутствие эффективных внутренних средств правовой защиты

66. Европейский Суд отмечает, что, ссылаясь на отсутствие внутренних средств правовой защиты, гарантированных статьей 13 Конвенции, заявитель по сути жаловался на то, что в отсутствие эффективного расследования его утверждений требование о возмещении ущерба не имело бы перспектив в судах по гражданским делам. Он полагает, что подобная ситуация могла быть потенциально проблематичной с учетом довода властей Российской Федерации о том, что заявитель мог получить компенсацию материального ущерба и морального вреда за бесчеловечное обращение, которому он предположительно подвергся, только если виновные лица были бы осуждены за это преступление окончательным решением суда. Европейский Суд также напоминает, что он уже устанавливал нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в аналогичной ситуации, в которой в силу положений национального законодательства заявитель был лишен возможности предъявления иска к должностным лицам, подвергшим его жестокому обращению, на том основании, что уголовное дело против них было прекращено за отсутствием доказательств совершения преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чембер против Российской Федерации" (Chember v. Russia), жалоба N 7188/03, § 72, ECHR 2008* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)).

67. Однако в отличие от заявителя по упомянутому делу заявитель в настоящем деле не пытался возбудить разбирательство о компенсации. В связи с этим и, принимая во внимание своей вывод о нарушении требований статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте, Европейский Суд не находит необходимым рассматривать жалобу заявителя в соответствии со статьей 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции, поскольку обособленный вопрос при обстоятельствах настоящего дела не возникает.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

68. Заявитель ссылался на статьи 6 и 7 Конвенции, жалуясь на то, что суды страны неправильно оценили предоставленные доказательства и, в частности, что не рассмотрели его довод о том, что он совершил вменяемое преступление в состоянии сильного эмоционального расстройства, и не учли его добровольное признание.

69. С учетом предоставленных ему материалов Европейский Суд находит, что в этой части жалоба не свидетельствует о наличии признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

70. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

71. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

72. Власти Российской Федерации оспорили эту сумму как чрезмерную и утверждали, что заявитель не предоставил документальных доказательств того, что предполагаемое жестокое обращение оказало отрицательное влияние на его здоровье.

73. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушение статьи 3 Конвенции в части обращения, которому подвергся заявитель в милиции, и отсутствия эффективного расследования по данному вопросу. Заявитель должен был испытать тоску и разочарование в связи с этими нарушениями его прав. С учетом этих соображений и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро по данному основанию, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

74. Заявитель также требовал 1 200 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде.

75. Власти Российской Федерации утверждали, что согласно последовательной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только той в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Они полагали, что требование заявителя в этом отношении должно быть отклонено.

76. Европейский Суд напоминает, что заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле Европейский Суд учитывает, что заявитель выдал доверенность В. Илюхиной, которая представляла его интересы на всем протяжении разбирательства в Европейском Суде. Поэтому он исходит из того, что данные расходы действительно были понесены, и находит эту сумму разумной. Следовательно, Европейский Суд присуждает всю требуемую сумму в размере 1 200 евро по данному основанию за вычетом 850 евро, уже полученных в порядке освобождения от оплаты юридической помощи Советом Европы, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

77. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу на нарушение статей 3 и 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в части избиения заявителя сотрудниками милиции после его задержания;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в части уклонения властей от проведения эффективного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении;

4) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать отдельно жалобу заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 350 евро (триста пятьдесят евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 3 мая 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда