Постановление Европейского Суда по правам человека от Постановление Дело "Баленко (Balenko) против Российской Федерации" (жалоба N 35350/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Баленко (Balenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 35350/05)

Постановление Суда

Страсбург, 11 октября 2011 г.

По делу "Баленко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 20 сентября 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 35350/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Анатолием Петровичем Баленко (далее - заявитель) 2 июля 2005 г.

2. Интересы заявителя представлял С. Кирюхин, адвокат, практикующий в Орске. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что был избит милиционерами, что расследование его жалобы было неэффективным и что суд первой инстанции не обеспечил явку и допрос двух свидетелей.

4. 31 августа 2009 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1958 году и проживал в Новотроицке Оренбургской области. 17 марта 2010 г. заявитель скончался. 29 апреля 2010 г. Александра Баленко, мать умершего заявителя (родилась 14 сентября 1937 г.), и Тимофей Баленко, сын умершего заявителя (родился 17 января 2000 г.), выразили желание поддерживать разбирательство в Европейском Суде.

A. События 1 мая 2004 г.

6. В неустановленную дату милиция получила информацию о том, что определенные "лица с уголовными наклонностями" соберутся у могилы умершего бандита 1 мая 2004 г. и что они будут иметь при себе оружие, взрывчатые вещества и наркотики.

7. 1 мая 2004 г. группа сотрудников милиции прибыла на кладбище и начала проверку личности мужчин и женщин, собравшихся около указанной могилы. Заявитель находился среди них. Он не имел при себе никаких документов. Его посадили в милицейскую машину вместе с Г. и Р., чтобы сотрудники милиции С. и Х. доставили их в отдел милиции.

8. По дороге в отдел милиции возникла ссора между заявителем и сотрудниками милиции. В результате этого заявитель получил многочисленные травмы, а С. порезали указательный палец. Сотрудники милиции и заявитель оспаривали обстоятельства происшедшего. По-видимому, дело по факту происшествия было возбуждено в тот же день и было рассмотрено в рамках двух разбирательств.

B. Жалоба заявителя на милицейскую жестокость

9. Заявитель был освобожден из милицейского изолятора 2 мая 2004 г. В тот же день он был осмотрен врачом поликлиники, который отметил многочисленные синяки на его лице и состояние алкогольного опьянения.

10. 23 июня 2004 г. заявитель прошел рентгеновское обследование, которое показало, что у него сломан нос.

11. В неустановленную дату заявитель подал жалобу на милицейскую жестокость. Что касается событий 1 мая 2004 г., он указал, что был задержан милицией на кладбище. Сотрудники милиции не объяснили причины его задержания. Заявитель критиковал действия милиции, после чего милиционеры насильно посадили его вместе с Г. и Р. в машину. По дороге в отдел милиции он продолжал выражать свое недовольство милицией. С., который вел машину, повернулся, приказал ему замолчать и ударил его в лицо, сломав нос. Затем С. остановил машину и вместе с Х., другим сотрудником милиции, вытащил заявителя из машины и продолжил его избивать. Заявитель потерял сознание. Он был доставлен в отдел милиции и освобожден на следующий день.

12. 12 июля 2004 г. заявитель прошел судебно-медицинскую экспертизу. Эксперт подтвердил результаты первоначального медицинского осмотра 2 мая 2004 г., включая указание характера и времени нанесения травм, и добавил, что нос заявителя был сломан в тот же период, когда были причинены другие травмы.

13. 3 ноября 2004 г. следователь Ленинской районной прокуратуры Орска отклонил жалобу заявителя на милицейскую жестокость, посчитав ее необоснованной. В частности, следователь указал следующее:

"В ходе проверки [заявитель] утверждал, что 1 мая 2004 г. милиционеры избили его на кладбище... в Орске. В результате он получил травмы, в том числе перелом носа. [Заявитель] отрицал, что напал на сотрудника милиции.

В рамках расследования в связи с жалобой [заявителя] на жестокость милиции он прошел медицинское обследование. Оно установило, что у [заявителя] имелись синяки в верхней правой части головы, кровоподтеки на левой части лба, ссадины под левым глазом и на спинке носа, петехии* (* Петехии - (от лат. petricula) - мелкие точечные кровоизлияния, премущественно на коже, а также на слизистых и серозных оболочках. Величина их бывает различна, от булавочной головки до горошины (прим. переводчика).) на левом виске и на правой щеке и перелом носа. Указанные травмы являлись следствием ударов тупым предметом...

[Милиционер] С. утверждал, что [1 мая 2004 г.] он был в группе, которая прибыла на кладбище... где он предложил [заявителю] пройти в милицейский автомобиль. Ни он, ни другие милиционеры не били заявителя. [Заявитель] мог получить травмы... когда они вытащили его из машины после нападения. Возможно, что травмы нанес себе сам [заявитель], когда сопротивлялся милиционерам, ударился о машину и при последующем падении.

[Милиционер] Х. утверждал, что [заявитель] отказался выйти из машины и оказал сопротивление, когда они его вытащили...

Принимая во внимание вышеизложенное, [прихожу к выводу], что жалоба [заявителя] на жестокость со стороны милиционеров не подтверждается... Тот факт, что заявитель оказал сопротивление, когда его вытаскивали из машины, заставляет полагать, что его травмы являются результатом его собственных действий или действий милиционеров, которые его останавливали".

14. Заявитель не обжаловал в судах решение от 3 ноября 2004 г.

C. Уголовное разбирательство против заявителя

1. Расследование

15. Уголовное дело было возбуждено против заявителя в соответствии с версией событий, изложенных сотрудниками милиции С. и Х. в отношении происшествия 1 мая 2004 г. По их словам, в машине заявитель достал нож и пытался ударить в шею С., который вел машину. С. увидел движения заявителя в зеркало заднего вида и закрыл шею руками. Заявитель порезал указательный палец правой руки С., Х. схватил заявителя за руку. С. остановил машину и вышел. Он открыл заднюю дверь и вытащил заявителя, которому удалось освободиться от Х. Заявитель выпал из машины и при этом ударился о нее, а затем упал лицом на землю. Сотрудники милиции надели на заявителя наручники и доставили его в отдел милиции.

16. Следователь назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя. 2 мая 2004 г. судебно-медицинский эксперт осмотрел заявителя и отметил следующие травмы: синяки на правой верхней части головы, кровоподтеки на левой части лба, ссадины под левым глазом и на верхней части носа и петехии (свидетельство кровоизлияния под кожей) на левом виске. Эксперт считал, что указанные травмы могли появиться в результате ударов тупым предметом не ранее, чем за один день до экспертизы заявителя.

17. В тот же день Р. был допрошен следователем и указал следующее:

"Так как я пил вино, я сразу заснул на заднем сиденье. Я проснулся от шума и увидел, что правая рука милиционера, который находился на водительском сиденье, была вся в крови. Я могу подтвердить, что, когда мы покидали кладбище, у милиционера не было травм. Я не видел на нем крови.

Когда я был разбужен шумом и увидел руку милиционера в крови, я почувствовал себя плохо и потерял сознание. Я не могу сказать, останавливалась ли машина по дороге [в отдел милиции]. Я также не знаю, почему из руки милиционера шла кровь. Я не знаю, имелся ли у кого-то при себе в машине нож...

Я пришел в сознание, когда машина остановилась у отдела милиции".

18. Г. был также допрошен 2 мая 2004 г. Он сообщил следующее:

"[На кладбище] мне предложили пройти в [милицейскую машину]. Я подчинился и сел на заднее сиденье. Там находился парень в темных очках, который сидел за сиденьем водителя... [Он] был сильно пьян и что-то бормотал... По дороге [в отдел милиции] парень, который сидел за сиденьем водителя, сделал движение правой рукой в сторону водителя. В его руке находился предмет, напоминающий нож. Водитель увидел движение парня в зеркале заднего вида и наклонился. После этого парень сделал еще одно движение правой рукой - [держа] предмет, похожий на нож, - в сторону водителя. Однако водитель, защищаясь, закрыл себе шею правой рукой и затем схватил парня за правую руку. Тогда водитель остановил машину, открыл заднюю дверь рядом с парнем с солнцезащитными очками в левой руке, схватил правую руку парня - державшую нож - левой рукой и вытащил его из машины. Он пнул парня в грудь. Другой сотрудник милиции... достал оружие, предложил остальным лицам, находящимся в машине, оставаться на местах и сохранять спокойствие. Затем он вышел из машины и помог водителю надеть на парня наручники. Когда водитель вытащил парня из машины, парень упал на асфальт и ударился лицом".

19. 14 мая 2004 г. заявитель был обвинен в нападении на С.

20. Представляется, что 8 июня 2004 г. заявитель был заключен под стражу до окончания следствия. Он был освобожден 11 июня 2004 г.

21. 21 июля 2004 г. суд санкционировал содержание под стражей заявителя, мотивировав это тем, что заявитель может скрыться, воспрепятствовать получению доказательств или оказать давление на свидетелей. Он оставался под стражей на протяжении следствия и суда. В частности, суд отметил следующее:

"Суд принимает во внимание тот факт, что [заявитель] не имеет постоянного места жительства. Кроме того, он официально не женат, является безработным...

Контакты [заявителя] с Г. и Р., хотя это и отрицал адвокат [заявителя], были отмечены [следователями]. Более того, сам заявитель не отрицал, что он с ними контактировал... Согласно материалам дела Г. и Р. являются только свидетелями преступления, в совершении которого обвиняется заявитель. Данные лица зарегистрированы по местам жительства в Орске и Новотроицке. Они являются безработными и не явились [на допрос]. Суд считает, что в случае освобождения заявитель может оказать влияние на этих свидетелей...

Суд принимает во внимание информацию, предоставленную [органом внутренних дел] о связях заявителя с [известными бандитами], что он является членом организованной преступной группировки... С учетом изложенного суд полагает, что... заявитель может продолжить свою преступную деятельность".

22. Сотрудник, ведущий следствие, назначил несколько экспертиз, включая экспертизу ножа, найденного на предполагаемом месте преступления. Как оказалось, качество отпечатков на ноже было плохим для определения их происхождения. Следователь также допросил заявителя, сотрудников милиции, участвовавших в инциденте, врача, который осматривал С., и мать Р.

23. 13 сентября 2004 г. следователь вызвал Г. и Р. на допрос. Ни Г., ни Р. не были найдены по последним известным адресам. Милиция опросила соседей и членов семьи, которые утверждали, что им неизвестны местонахождения Г. и Р.

24. 22 ноября 2004 г. судебно-медицинский эксперт подготовил заключение на основании ранее составленных медицинских документов, включая результаты медицинского обследования от 2 мая 2004 г., судебно-медицинской экспертизы от 2 мая 2004 г., рентгеновских обследований от 23 июня и 14 июля 2004 г. и медицинскую карту заявителя. Эксперт заключил, что нос заявителя мог быть сломан приблизительно за две или три недели до даты первоначального рентгеновского обследования, проведенного 23 июня 2004 г. Что касается происхождения травм, эксперт повторил выводы более ранней судебно-медицинской экспертизы.

25. 5 декабря 2004 г. следователь направил дело заявителя в суд.

2. Суд

26. В судебном разбирательстве заявитель не признал себя виновным. Он отрицал нападение на С. и наличие у него ножа.

27. 23 декабря 2004 г. заявитель безуспешно просил суд признать в качестве доказательств письменные показания Г. и Р., которые подтверждали его версию событий 1 мая 2004 г. В частности, суд указал следующее:

"...Согласно [положениям уголовно-процессуального законодательства] [такие] показания не могут приниматься в качестве доказательства. Более того, подписи [Г. и Р.] не заверены надлежащим образом, и этот факт может вызывает сомнение в том, действительно ли показания были даны Г. и Р., и допустимы ли они в качестве доказательств. Если защита может обеспечить явку в суд Р. и г. для допроса или укажет суду их точное местонахождение, суд, по требованию сторон, сможет вызвать и допросить этих лиц".

28. 27 декабря 2004 г. Оренбургский областной суд признал заявителя виновным и приговорил его к 12 годам лишения свободы. В частности, суд отметил следующее:

"...Тот факт, что [заявитель] совершил преступление... подтверждается следующими доказательствами:

...Показаниями [сотрудника милиции] С.

...Показаниями [сотрудника милиции] Х.

...Показаниями [сотрудника милиции] Ш., который сообщил, что по дороге с кладбища в [отдел милиции] он находился в машине, которая следовала за машиной, управляемой С. ...Когда С. остановил свою машину, [Ш.] увидел С., у которого правая рука была в крови, и Х., который выбежал из машины. Они открыли заднюю дверь машины и вытащили [заявителя]. [Заявитель] держал нож в правой руке. [Сотрудники милиции] выбили нож из руки, положили его на землю и надели на него наручники. Затем С. перевязал палец носовым платком. Минут через 15 прибыла "скорая помощь" и оказала С. медицинскую помощь...

В протоколе осмотра места преступления было отмечено, что... внутри на левой задней двери [милицейской машины] были найдены восемь коричневых пятен. Коричневые пятна, напоминающие кровь... были обнаружены внутри автомобиля на рулевом колесе, на внутренней части стекла рядом с сиденьем водителя, на двери рядом с сиденьем водителя [и на] стеклоочистителе со стороны руля. Носовой платок с коричневыми пятнами был найден на полу в машине на левой стороне рядом с водительским сиденьем. Складной нож... был обнаружен около левой стороны машины....

Заключение биологической экспертизы крови... от 25 октября 2004 г. указывает, что кровь, которая могла принадлежать С., была найдена на складном ноже и платке и в четырех пробах, взятых с асфальта рядом с милицейской машиной, с рулевого колеса машины, с ручки в машине и правой руки [заявителя]. Возможно, что образцы содержали также кровь [заявителя], при условии, что он получил травмы, сопровождающиеся кровотечением, но исключено, что кровь была только его...

По ходатайству адвоката в суде также давала показания свидетельница В. [мать Р.]...

Она узнала от своего сына Р., что по дороге в отдел милиции [заявитель] продолжал в машине "лезть на рожон". Милиционеры велели ему замолчать, а затем один из них ударил его кулаком в лицо. У него началось кровотечение. Милиционеры вытащили его из машины и продолжили его избивать.

Принимая во внимание все доказательства, рассмотренные в ходе разбирательства, суд критически рассматривает показания свидетельницы В. ... Ее показания опровергают не только показания С. и Х., но и данные, содержащиеся в следственном протоколе осмотра места преступления, и выводы заключения биологической экспертизы.

В соответствии с показаниями С., Х. и [заявителя] последний сидел на заднем сиденье автомобиля. [Заявитель] и... В. утверждали, что у [заявителя] пошла кровь после того, как милиционер ударил его в лицо.

Однако это не подтвердил протокол осмотра места преступления, в котором было указано, что в машине на месте, которое занимал [заявитель], крови не обнаружено.

Более того, согласно вышеупомянутому протоколу и заключению биологической экспертизы, кровь, обнаруженная в машине и около нее, принадлежала [С.] и, возможно, [заявителю]. Она не принадлежала только [заявителю].

С учетом данных, содержащихся в протоколе осмотра места преступления и заключении экспертизы, не представляется возможным принять как обоснованные доводы заявителя о его избиении милицией...

Согласно показаниям С. и Х. заявитель получил травмы в результате усилий милиции по пресечению его противоправных действий. Он ударился головой и лицом об асфальт и раму машины, когда [милиционеры] вытащили его из автомобиля. Это подтверждается выводами, содержащимися в заключении судебно-медицинской экспертизы от 6 мая 2004 г., которая подтвердила, что [заявитель] мог получить травмы в результате контакта с твердыми тупыми предметами в рассматриваемый период...

Суд признал [заявителя] виновным [вне всякого разумного сомнения]".

29. 11 марта 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил без изменения обвинительный приговор, вынесенный заявителю. Что касается того, что суд первой инстанции не допросил Г. и Р., Верховный Суд указал следующее:

"Согласно материалам дела Г. и Р. были задержаны вместе с [заявителем] и помещены в тот же милицейский автомобиль. Они дали письменные показания [о происшествии], но не были допрошены в соответствии с уголовно-процессуальными нормами. В ходе следствия и на суде было невозможно установить их местонахождение.

Согласно свидетельским показаниям В. Р. является ее сыном. Он ушел из дома 3 мая 2004 г. С тех пор он появлялся только один раз - в августе 2004 года. Его местонахождение ей неизвестно.

Что касается версии событий [1 мая 2004 г.] ее сына, В. дала противоречивые показания. Во-первых, она утверждала, что ее сын видел, что [заявитель] был избит и был весь в крови. Однако он не помнил, что произошло в машине, поскольку спал после выпитого. Далее она утверждала, что [заявитель] был избит милиционерами в автомобиле и затем около него. При таких обстоятельствах суд [первой инстанции] мог иметь основания критически оценить показания этой свидетельницы.

Решение суда не принимать в качестве доказательства письменные показания Г. и Р., предоставленные адвокатом [заявителя], также является оправданным".

D. Иск о возмещении ущерба

30. В неустановленную дату заявитель предъявил иск к Федеральному казначейству о возмещении ущерба, причиненного в связи с травмами. 29 мая 2006 г. Тверской районный суд Москвы оставил жалобу без рассмотрения по существу* (* По-видимому, оставил жалобу без движения (прим. переводчика).) в связи с тем, что заявитель не выполнил определенных процессуальных требований к подаче исковых заявлений. По-видимому, заявитель и в дальнейшем не выполнил эти требования, и 1 августа 2006 г. исковое заявление было ему возвращено. 21 декабря 2006 г. Московский городской суд оставил решение от 1 августа 2006 г. без изменения.

31. В неустановленную дату заявитель повторно предъявил иск. 29 октября 2007 г. Тверской районный суд отклонил его. Представитель заявителя присутствовал на разбирательстве. 4 марта 2008 г. Московский городской суд оставил решение без изменения.

E. Дальнейшие события

32. 18 апреля 2006 г. заявитель был переведен в исправительную колонию N 5 в Оренбургской области. 20 сентября 2007 г. его госпитализировали в тюремную больницу. Он скончался 17 марта 2010 г. Вскрытие показало, что причинами смерти явились туберкулез и СПИД.

33. 15 июня 2009 г. дело, содержащее жалобы заявителя на жестокость милиции, было уничтожено по истечении установленного законом срока хранения.

Право

I. Возражения властей Российской Федерации о несовместимости жалобы с положениями Конвенции ratione personae* и относительно права Александры и Тимофея Баленко на обращение в Европейский Суд

(* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).)

34. Власти Российской Федерации выдвинули два возражения относительно приемлемости жалобы.

35. Во-первых, они утверждали, что С. Кирюхин не был надлежащим образом уполномочен представлять интересы заявителя. Они указали, что 12 мая 2005 г. заявитель подписал доверенность, уполномочивающую С. Кирюхина представлять его интересы в разбирательстве дела Европейским Судом. Однако данная доверенность имела силу в течение трех лет, как указывалось в ней, и утратила силу 12 мая 2008 г. По мнению властей Российской Федерации, С. Кирюхин не имел полномочий для представления интересов заявителя после этой даты и, соответственно, не мог законно подписывать или представлять объяснения от имени заявителя 17 марта 2010 г. В любом случае они полагали, что с учетом неудовлетворительного состояния здоровья заявителя представлялось крайне маловероятным, что он мог хотя бы прочитать указанные объяснения, подготовленные С. Кирюхиным.

36. Власти Российской Федерации также полагали, что после смерти заявителя ни Александра, ни Тимофей Баленко не имели права поддерживать его жалобу, поданную в Европейский Суд. По их мнению, жалоба имела личное значение для заявителя и не затрагивала какого-либо вопроса общественного интереса, который мог бы оправдывать продолжение ее рассмотрения.

37. При обстоятельствах дела и, в частности, с учетом того факта, что заявитель скончался после подачи жалобы, Европейский Суд находит необоснованным возражение властей Российской Федерации относительно даты истечения срока действия доверенности, выданной заявителем на имя его представителя.

38. Европейский Суд также отмечает, что после смерти заявителя его мать Александра Баленко и его сын Тимофей Баленко выразили желание поддерживать жалобу. Они указали, что являются наследниками заявителя, и для них важно, чтобы права заявителя были защищены. Они подписали доверенность, уполномочивающую С. Кирюхина представлять их интересы в Европейском Суде.

39. Европейский Суд напоминает, что в многочисленных делах, в которых заявитель скончался в ходе разбирательства, он принимал во внимание заявления наследников заявителя или близких членов семьи, выражавших желание продолжить разбирательство в Европейском Суде. В большинстве случаев он поступал так в делах, которые в основном касались денежных вопросов, и поэтому требования являлись передаваемыми. Однако вопрос о том, могут ли такого рода требования быть переданными лицам, пожелавшим поддерживать жалобу, не является исключительным критерием. Фактически дела о нарушении прав человека, рассматриваемые Европейским Судом, как правило, имеют также моральную сторону, и близкие заявителю лица могут иметь законный интерес в том, чтобы правосудие свершилось даже после смерти заявителя (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 17 мая 2005 г. по делу "Горватова против Словакии" (Horvathova v. Slovakia), жалоба N 74456/01, § 26).

40. Учитывая обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд принимает во внимание, что мать и сын заявителя имели законный интерес в поддержании жалобы вместо умершего заявителя. Соответственно, он продолжит разбирательство дела по их требованию.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

41. В соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции заявитель жаловался на то, что был подвергнут пытке со стороны милиции 1 мая 2004 г. и что национальные власти не провели эффективного расследования его утверждений о жестоком обращении. Европейский Суд полагает, что жалоба подлежит рассмотрению с точки зрения статьи 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

42. Власти Российской Федерации оспаривали этот довод. Они утверждали, что применение силы против заявителя было законным и обоснованным. Заявитель напал на сотрудника милиции, и милиционерам пришлось реагировать адекватным образом, чтобы пресечь его нападение. Жалобы заявителя на жестокое обращение были проверены прокуратурой и судами двух инстанций. Следователь отклонил жалобу заявителя как необоснованную. Он основал свои выводы на показаниях заявителя и двух милиционеров, а также на заключении судебно-медицинской экспертизы. Выводы следователя были подтверждены судами в ходе уголовного разбирательства против заявителя. Власти Российской Федерации не смогли предоставить соответствующее дело, поскольку оно было уничтожено по истечении установленного законом срока для его хранения. В итоге расследование утверждений заявителя о жестоком обращении являлось эффективным.

43. Родственники заявителя поддержали жалобу.

A. Приемлемость жалобы

44. Европейский Суд считает, что жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Предполагаемое жестокое обращение

45. Европейский Суд неоднократно указывал, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократических обществ. Даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция полностью запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание независимо от поведения потерпевших (см. в числе многих Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV, и Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 95, ECHR 1999-V).

46. Что касается применения силы при задержании, Европейский Суд принимает во внимание, что при разрядке обстановки, поддержании порядка, предотвращении правонарушения, задержании предполагаемых преступников и защите себя и других лиц сотрудники милиции вправе применить надлежащие средства, включая силу. Однако сила может применяться, только если это неизбежно, и она не должна быть избыточной. Использование физической силы, которое не является абсолютно необходимым вследствие поведения самого лица, умаляет человеческое достоинство и в принципе представляет собой вмешательство в право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2010 г. по делу "Кузьменко против Российской Федерации" (Kuzmenko v. Russia), жалоба N 18541/04, § 41* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011.)).

47. Европейский Суд напоминает, что жалобы на жестокое обращение должны подкрепляться достаточными доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25). Доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных не опровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью предоставить достаточные и убедительные объяснения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

48. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что 1 мая 2004 г. заявитель получил травмы после задержания и помещения его в милицейский автомобиль. Эти травмы включали перелом носа и многочисленные синяки и появились в результате конфликта с двумя сотрудниками милиции. Европейский Суд находит установленным "вне всякого разумного сомнения", что заявитель получил эти травмы в результате применения силы против него сотрудниками милиции. Европейский Суд полагает, что травмы заявителя были достаточно серьезными. Соответственно, на власти Российской Федерации возлагается бремя предоставления убедительных доводов о том, что применение силы не являлось избыточным (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Зелилоф против Греции" (Zelilof v. Greece), жалоба N 17060/03, § 47).

49. Европейский Суд напоминает, что точные обстоятельства ссоры между заявителем и сотрудниками милиции оспаривались сторонами. Власти Российской Федерации утверждали, что применение силы было законным и строго необходимым, чтобы пресечь попытку заявителя ударить одного из милиционеров ножом. Однако заявитель отрицал, что имел при себе нож или любое другое оружие. Он утверждал, что милиционеры избили его в ответ на его критические замечания в их адрес.

50. Европейский Суд также отмечает, что утверждения заявителя о жестоком обращении не были подтверждены последующим расследованием, проведенным прокуратурой и судами двух уровней. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подмена своими выводами оценки фактов, осуществлявшейся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать предоставленные им доказательства (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), § 29, Series A, N 269). Хотя Европейский Суд не связан выводами судов страны, для того, чтобы вынудить его отойти от выводов таких судов о фактах, при обычных обстоятельствах требуются бесспорные элементы (см. Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 100). Однако когда заявитель ссылается на статью 3 Конвенции, Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку этих данных (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 32, Series A, N 336).

51. С учетом предоставленных материалов Европейский Суд принимает объяснение властей Российской Федерации о том, что при обстоятельствах настоящего дела применение силы против заявителя было оправданным. Европейский Суд отмечает, что после задержания заявителя он был посажен в патрульную машину, в которой напал на водителя с ножом, пытаясь ударить ему в шею. В ответ на это водитель и другой сотрудник милиции, находившийся в машине, вытащили заявителя из машины, разоружили и надели на него наручники. Когда его вытащили из машины, заявитель ударился головой о машину, а затем стукнулся лицом об асфальт на дороге. В результате заявитель получил множественные травмы, включая перелом носа.

52. При вынесении заключения о том, что заявитель получил травмы в ходе ссоры с сотрудниками милиции, которые вытащили его из машины, разоружили и надели на него наручники с целью пресечь его нападение, национальные суды заслушали несколько свидетелей и оценили их достоверность. Они также рассмотрели заключения экспертов, которые поддержали показания свидетелей. В ходе разбирательства в Европейском Суде не было предоставлено никаких материалов, которые могли бы поставить под сомнение выводы национальных судов и поддержать утверждения заявителя. Европейский Суд не усматривает убедительных элементов в его доводах, которые вынудили бы его отступить от выводов о фактах национальных судов.

53. Наконец, Европейский Суд отмечает, что серьезность травм не отменяет того обстоятельства, что применение физической силы в данном случае было необходимо вследствие собственного поведения заявителя. Таким образом, хотя заявитель предположительно пострадал в результате происшествия 1 мая 2004 г., примененная против него сила не может считаться чрезмерной.

54. Соответственно, в отношении предполагаемого жестокого обращения со стороны милиции 1 мая 2004 г. по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

2. Адекватность расследования

55. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение со стороны полиции или других подобных представителей государства в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Подобное расследование должно предоставлять возможность выяснить обстоятельства дела и наказать виновных (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).

56. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть удачным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем. Однако оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

57. Расследование серьезных жалоб на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции", § 106, Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §§ 104 и последующие, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

58. Кроме того, расследование должно быть безотлагательным. В делах, затрагивающих статьи 2 и 3 Конвенции, в которых ставится вопрос об эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 133 и последующие). Должны учитываться начало расследования, задержки в получении показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI, и Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey), § 67, Reports 1998-IV) и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

59. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что прокуратура начала расследование происшествия 1 мая 2004 г. в этот же день. Это повлекло два разбирательства. Первое разбирательство касалось жалобы заявителя на жестокость милиции, второе было проведено в связи с обвинениями против заявителя. Впоследствии дело стало предметом разбирательства в судах, окончательное решение по делу было вынесено 11 марта 2005 г. Европейский Суд признает, что реакция властей на происшествие была оперативной.

60. По мнению Европейского Суда, власти приняли все необходимые меры, чтобы проверить обвинения заявителя. Они допросили заявителя, сотрудников милиции и других свидетелей, изучили заключения судебно-медицинской экспертизы и осмотрели место преступления. Судебные власти рассмотрели материалы прокурорской проверки. Европейский Суд указывает, что материалы дела не позволяют полагать, что выводы национальных властей в отношении утверждений заявителя были неразумными или недоказанными.

61. Вышеупомянутые выводы являются достаточными, чтобы Европейский Суд мог заключить, что расследование жалобы заявителя на жестокое обращение в милицейском изоляторе было "эффективным". Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

62. Заявитель жаловался в соответствии с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции на то, что суд первой инстанции не обеспечил явку и допрос очевидцев Р. и Г. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые в соответствующих частях устанавливают следующее:

"1. Каждый, в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...(d) допрашивать показывающих против него свидетелей...".

63. Власти Российской Федерации оспаривали этот довод. Они отметили, что российские судебные власти не могут нести ответственность за невозможность обеспечения явки и допроса Г. и Р., местонахождение которых было невозможно определить. Кроме того, учитывая, что его адвокат смог предоставить их письменные показания, представляется, что заявитель владел этой информацией, но не принял никаких мер, чтобы сообщить информацию о местонахождении свидетелей суду первой инстанции.

64. Родственники заявителя поддержали свое требование. Они утверждали, что Г. и Р. не захотели давать показания, опасаясь мести со стороны милиции.

A. Приемлемость жалобы

65. Европейский Суд напоминает далее, что право на вызов свидетелей защиты не является абсолютным и может быть ограничено в интересах надлежащего отправления правосудия. Подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции не требует явки и допроса каждого свидетеля в пользу обвиняемого: его основная цель, как следует из слов "на тех же условиях", - это полное равенство сторон в данном вопросе (см. Постановление Европейского Суда от 25 марта 1992 г. по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium), § 33, Series A, N 235-B, pp. 32-33). Национальные суды разрешают вопрос о необходимости вызова свидетеля. Они также не будут считаться ответственными за невозможность обеспечения вызова свидетеля, затребованного защитой (см. Решение Европейского Суда по делу "Убач Мортес против Андорры" (Ubach Mortes v. Andorra), жалоба N 46253/99, ECHR 2000-V).

66. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что национальные власти не могли установить местонахождения Г. и Р. и впоследствии обеспечить их явку и допрос в суде. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что заявитель не утверждал, что власти уклонились от принятия всех возможных мер, чтобы обеспечить явку в суд указанных свидетелей. Он также не предоставил никакой информации, если она была ему известна, или не объяснил, каким образом ему удалось получить письменные показания свидетелей. Он никогда не ссылался в ходе национального разбирательства на то, что свидетели, возможно, отказываются от дачи показаний в связи с боязнью мести со стороны милиции, и Европейский Суд не может принять эти утверждения как имеющие под собой фактическую основу.

67. Действительно, Г. и Р. присутствовали в милицейской машине, когда происходила ссора между заявителем и милиционерами, и их показания имеют отношение к предмету уголовного разбирательства против заявителя. Тем не менее, учитывая доказательную базу, составлявшую основу обвинения заявителя, Европейский Суд не может сделать вывод, что, если бы Г. и Р. были допрошены в суде, их показания повлияли бы на исход разбирательства. Версия событий заявителя была рассмотрена национальными судами. Она была отклонена как не подтвержденная доказательствами - не только показаниями допрошенных свидетелей, но и результатами судебно-медицинской экспертизы.

68. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что невозможность обеспечения явки Г. и Р. в суд первой инстанции не нарушила право на защиту и что их отсутствие не повлияло на справедливость судебного разбирательства.

69. Следовательно, жалоба заявителя в соответствующей части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

70. Наконец, заявитель утверждал, что его задержание 1 мая 2004 г. было незаконным и что он был осужден за преступление, которого не совершал. Он также жаловался на несправедливость гражданского разбирательства в связи с его исками о возмещении ущерба. Он ссылался на статью 6 Конвенции, статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, статью 2 Протокола N 4 к Конвенции и статью 3 Протокола N 7 к Конвенции.

71. Тем не менее с учетом предоставленных ему материалов Европейский Суд находит, что обжалуемые события не раскрывают признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с заявителем 1 мая 2004 г. и неэффективность последующего расследования приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 октября 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда