Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 января 2013 г. Дело "Карабет и другие против Украины" [Karabet and Others v. Ukraine] (Жалоба NN 38906/07 и 52025/07) (V Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(V Секция)

Дело "Карабет и другие против Украины"
[Karabet and Others v. Ukraine]
(Жалоба NN 38906/07 и 52025/07)

Постановление Суда от 17 января 2013 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В январе 2007 года заявители, отбывавшие сроки наказания в виде лишения свободы, приняли участие в голодовках с другими заключенными в знак протеста против условий содержания. Через неделю тюремные власти провели специальную операцию с участием сотрудников тюрьмы и специальных сил. Сразу после обыска группа заключенных, которых власти считали организаторами голодовки, включая заявителей, была переведена в другие изоляторы (СИЗО). Официальный отчет об операции отмечал, что к двум заявителям были применены физические меры, но все заявители утверждают, что во время и/или после операции они подвергались жестокому обращению. После операции родственники заявителей жаловались в различные государственные органы на предполагаемое жестокое обращение и произвольный перевод заключенных. Однако прокурор отказал в возбуждении уголовного дела против тюремной администрации или иных причастных должностных лиц. Расследование неоднократно возобновлялось и прекращалось без принятия дополнительных мер.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции (процессуальный аспект). С учетом масштаба обжалуемых происшествий и того факта, что они имели место под контролем властей и с их полного ведома, заявители выдвинули доказуемое утверждение о том, что подверглись жестокому обращению и что должностные лица были связаны обязанностью проведения эффективного расследования по этому вопросу. Если ряд заключенных травмируется вследствие операции специальных сил в тюрьме, у государственных органов в соответствии со статьей 3 Конвенции возникает позитивное обязательство проведения их медицинского обследования безотлагательным и всеобъемлющим образом.

Статус прокурора в соответствии с национальным законодательством, его близость к тюремным должностным лицам, за которыми он осуществляет постоянный надзор, и его интеграция в тюремную систему не обеспечивают адекватных гарантий независимой и беспристрастной проверки утверждений заключенных о жестоком обращении со стороны тюремных должностных лиц. Кроме того, жалобы заявителей неоднократно отклонялись должностными лицами службы исполнения наказаний, непосредственно причастными к обжалуемым событиям. Таким образом, независимое расследование утверждений заявителей о жестоком обращении не проводилось.

Хотя медицинские обследования и опросы предполагаемых потерпевших и предполагаемых виновных начались в течение нескольких дней, обследования были неполными и поверхностными, потерпевшие подверглись запугиванию, а отрицание предполагаемыми виновными каких-либо нарушений было воспринято с доверием. Ничего общего не имея с безотлагательной и серьезной попыткой установить, что произошло, принятые меры представляли собой поспешный поиск оснований для прекращения расследования. Кроме того, после неоднократного возвращения дела для дополнительного расследования почти через пять лет власти признали, что расследование было неполным. Таким образом, они не соблюдали требование безотлагательности. В то же время в отсутствие данных о том, что решения, принятые в отношении утверждений заявителей, были им надлежащим образом вручены, их право на эффективное участие в расследовании не было обеспечено.

При таких обстоятельствах расследование утверждений заявителей о жестоком обращении не являлось тщательным или независимым, требование безотлагательности не соблюдалось, а общественный контроль отсутствовал.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции (материально-правовой аспект). На основе предоставленных ему материалов Европейский Суд установил, что операция сил безопасности была обусловлена массовой голодовкой заключенных в знак протеста против условий содержания и не представляла собой общий обыск или превентивную меру. Утверждение заявителей о том, что участвовавшие в ней сотрудники носили маски, было достоверным ввиду причастности подразделения специальных сил, снаряженного и обученного для антитеррористических операций. В то время как до обжалуемой операции почти все заключенные единодушно выдвигали конкретные требования к администрации, после операции не поступило ни одной жалобы. Столь резкий переход всего за несколько часов от явно выраженного единодушного протеста к полному согласию мог быть объяснен лишь неизбирательной жестокостью по отношению к заключенным. Наконец, заявителям не была предоставлена возможность подготовиться к переводу в СИЗО после операции: они не получили разрешения собрать личные вещи или даже одеться сообразно погодным условиям. Такое развитие событий было объяснимо обстановкой насилия и запугивания. С учетом ранее сделанных выводов и отсутствия объяснений государства-ответчика относительно фактических утверждений заявителей Европейский Суд нашел установленным в соответствии с требуемым стандартом доказывания, что заявители подверглись обжалуемому обращению.

Не оспаривалось сторонами, что протесты заключенных сводились к мирному отказу от приема тюремной пищи, и отсутствовали данные даже о единичных случаях насилия. Заключенные демонстрировали склонность к сотрудничеству с должностными лицами системы исполнения наказаний. Кроме того, в тюрьме действовал минимальный режим безопасности, поскольку все заключенные были осуждены впервые за преступления небольшой или средней тяжести. Тем не менее после предварительных приготовлений была проведена операция с участием специально обученных сотрудников. Привлеченные сотрудники превосходили по численности заключенных более чем в три раза. Заключенным не делалось никаких предупреждений относительно того, что должно было произойти. Что касается двух случаев, в которых национальные власти признали применение силы, должностные лица не пытались доказать его необходимость. Все документы содержали одинаковые формальные формулировки и ссылки на нераскрытое физическое сопротивление заключенных должностным лицам, проводившим обыск. Кроме того, все эти заключенные подверглись побоям по ягодицам, что, по-видимому, преследовало унижающую и карательную цель и не было направлено на преодоление физического сопротивления. В то время как Европейский Суд затрудняется установить серьезность всех телесных повреждений и уровня шока, страданий и унижений, которые испытал каждый отдельный заявитель, нет сомнений в том, что неожиданная и жестокая акция властей являлась совершенно непропорциональной и неспровоцированной, предпринятой с целью подавления протестного движения мерой наказания заключенных за мирную голодовку и пресечения в зародыше намерения подачи жалоб. Она должна была причинить сильную боль и страдания, и, если даже, по-видимому, не причинила долгосрочного вреда здоровью, может рассматриваться только как пытка.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с уклонением тюремной администрации от возвращения заявителям личных вещей.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому заявителю 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда.