Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 января 2013 г. Дело "Букур и Тома против Румынии" [Bucur and Toma v. Romania] (жалоба N 40238/02) (III Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(III Секция)

Дело "Букур и Тома против Румынии"
[Bucur and Toma v. Romania]
(Жалоба N 40238/02)

Постановление Суда от 8 января 2013 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Первый заявитель работал в подразделении контроля телефонной связи и записи военного отдела Румынской разведывательной службы (далее - RIS). В процессе работы он столкнулся с многочисленными нарушениями. Кроме того, телефоны большого количества журналистов, политиков и бизнесменов прослушивались, особенно после того, как важные новости получали широкое освещение в прессе. Заявитель подтвердил, что сообщал о нарушениях коллегам и руководителю подразделения, который предположительно сделал ему выговор. В связи с тем, что его коллеги не проявили интереса к этой теме, заявитель связался с членом парламента, который состоял в парламентской комиссии по надзору за деятельностью RIS. Член парламента сообщил ему, что наилучший способ сообщения о выявленных им нарушениях заключается в организации пресс-конференции. По его мнению, сообщение парламентской комиссии о нарушениях не дало бы результата ввиду связей председателя комиссии и директора RIS. 13 мая 1996 г. заявитель провел пресс-конференцию, вызвавшую огромный интерес в стране и за границей. Он оправдывал свой поступок стремлением к соблюдению законодательства страны - и особенно Конституции. В июле 1996 года против него было возбуждено уголовное дело. В частности, он обвинялся в сборе и распространении секретных сведений при исполнении служебных обязанностей. В 1998 году первый заявитель был приговорен к двум годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания.

Одна из записей, обнародованных первым заявителем, содержала телефонный разговор между третьей заявительницей, несовершеннолетней дочерью второго заявителя, и ее матерью по телефону в доме второго заявителя и третьей заявительницы.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Уголовное осуждение первого заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения с законной целью предотвращения и наказания действий, угрожавших национальной безопасности. Вопрос о предсказуемости правовой основы осуждения не требует рассмотрения, поскольку эта мера в любом случае не являлась необходимой в демократическом обществе.

(a) Имел ли заявитель иные средства распространения информации. Официальная процедура отсутствовала. Все, что заявитель мог предпринять, заключалось в уведомлении начальства по поводу своей озабоченности. Однако выявленные им нарушения непосредственно затрагивали начальство. Таким образом, не представляется вероятным, что какие-либо внутренние обращения заявителя могли повлечь расследование и прекращение данной незаконной практики. Что касается жалобы в парламентскую комиссию, ответственную за надзор над RIS, первый заявитель обращался к члену парламента, который являлся членом комиссии, считавшим подобную жалобу бесцельной. Таким образом, Европейский Суд не был убежден в том, что формальная жалоба в эту комиссию являлась эффективным средством устранения нарушений. Необходимо учесть, что Румыния приняла специальное законодательство о защите информаторов на государственной службе. Вместе с тем это новое законодательство, которое тем более заслуживает высокой оценки, что весьма немногие государства его ввели, было принято после совершения действий заявителем и, следовательно, не могло к нему применяться. Соответственно, сообщение информации непосредственно общественности являлось оправданным.

(b) Значение публичного интереса к распространенной информации. Прослушивание телефонных разговоров имело особое значение в обществе, привыкшем при коммунистическом режиме к политике всеобщего надзора спецслужб. Кроме того, гражданское общество было прямо затронуто данной информацией, поскольку прослушиванию могли подвергнуться телефонные переговоры любого лица. Раскрытая заявителем информация касалась злоупотреблений, допущенных высокопоставленными должностными лицами, и затрагивала демократические основы государства. Она вызывала весьма важные вопросы для политической дискуссии в демократическом обществе, в которых общественное мнение имело законный интерес. Тем не менее суды страны не приняли во внимание этот довод заявителя.

(c) Точность обнародованной информации. Первый заявитель выявил ряд недостатков. Все доказательства, по-видимому, поддерживали его мнение об отсутствии признаков угрозы национальной безопасности, которые могли бы оправдывать прослушивание телефонных разговоров, и действительно прокурор не давал санкции на прослушивание телефонов. Кроме того, суды отказали в рассмотрении существа разрешений, представленных RIS для прослушивания телефонных разговоров. Следовательно, суды страны не пытались рассматривать все аспекты дела, но лишь признали наличие требуемых разрешений. Защита заявителя сводилась к двум доводам: во-первых, необходимые разрешения не были получены, и, во-вторых, отсутствовали данные о наличии угрозы национальной безопасности, которые могли оправдывать предполагаемое прослушивание телефонных переговоров многочисленных политиков, журналистов и представителей общественности. Государство-ответчик не смогло объяснить, почему информация, распространенная первым заявителем, была отнесена к "совершенно секретной", к тому же оно отказало в предоставлении всех материалов уголовного дела, включавших запросы RIS и разрешения прокурора. При таких условиях Европейский Суд вынужден руководствоваться копиями этих документов, предоставленных заявителями относительно прослушивания телефонных разговоров второго заявителя, Томы. Вместе с тем эти документы свидетельствовали о том, что RIS не имела оснований для обращения за разрешением, а прокурор не имел причин для его предоставления. Соответственно, первый заявитель имел разумные основания полагать, что распространенная информация являлась правдивой.

(d) Ущерб, причиненный RIS. Общий интерес в раскрытии информации о незаконной деятельности RIS имел в демократическом обществе такое значение, что пользовался приоритетом по отношению к интересу в сохранении общественного доверия к этому учреждению.

(e) Добросовестность первого заявителя. Не имелось оснований полагать, что первый заявитель руководствовался каким-либо мотивом помимо стремления к склонению публичного учреждения к соблюдению законодательства Румынии и особенно Конституции. Это подтверждалось тем фактом, что он предпочел не обращаться к прессе непосредственно для достижения наиболее широкой аудитории, но вначале обратился к члену парламентской комиссии, ответственной за надзор над RIS. Соответственно, вмешательство в право первого заявителя на свободу выражения мнения и особенно в право на распространение информации не было необходимым в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции в отношении первого заявителя (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции в отношении первого заявителя и нарушение требований статьи 8 Конвенции и статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции в отношении второго заявителя и третьей заявительницы.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому из заявителей от 7 800 до 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Требование первого заявителя о компенсации материального ущерба отклонено.

(См. также Постановление Большой Палаты от 12 февраля 2008 г. по делу "Гужа против Молдавии" [Guja v. Moldova], жалоба N 14277/04, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 105.)