Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 июня 2012 г. Дело "Ходжамбердиев (Khodzhamberdiyev) против Российской Федерации" (Жалоба N 64809/10) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Ходжамбердиев (Khodzhamberdiyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 64809/10)

Постановление Суда

Страсбург, 5 июня 2012 г.

По делу "Ходжамбердиев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 мая 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 64809/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Узбекистана Давронбеком Одилжановичем Ходжамбердиевым (далее - заявитель) 8 ноября 2010 г.

2. Интересы заявителя представляли Е. Рябинина и Е. Давидян - адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 9 ноября 2010 г. Европейский Суд применил правило 41 Регламента Суда и решил рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также указал властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, что заявитель не должен быть выдан Узбекистану* (* Для уголовного преследования (прим. переводчика).) до дополнительного уведомления.

4. 5 января 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1971 году и проживает в Саратове.

A. Прибытие и пребывание заявителя в России

6. В 1990 годы заявитель проживал в Узбекистане и был причастен к деятельности "Хизб-ут-Тахрир" (далее - ХТ), панисламистской организации, запрещенной в Российской Федерации. В мае 2000 года он переехал в Россию, оставив жену и двоих детей 1995 и 1997 годов рождения в Андижане.

7. 14 июня 2001 г. заявитель был задержан в России по обвинению в совершении преступления, связанного с оборотом наркотиков (часть 4 статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее - УК РФ). Его узбекский паспорт был изъят при задержании. 15 июня 2002 г. Перовский районный суд Москвы приговорил заявителя к лишению свободы. После освобождения 27 августа 2004 г. заявитель выехал в Саратов, где вступил в связь с белорусской гражданкой. По-видимому, в период, относящийся к обстоятельствам дела, она находилась на территории Российской Федерации незаконно. У них родились двое детей в 2006 и 2008 годах.

B. Выдача Узбекистану по уголовным обвинениям

8. 29 марта 2006 г. Андижанское управление Службы национальной безопасности Узбекистана заочно предъявило заявителю обвинение в попытке свержения существующего режима в соответствии с частью 3 статьи 159 (пункты "а" и "б") узбекского Уголовного кодекса (далее - УУК).

9. В тот же день Андижанская областная прокуратура вынесла постановление о заключении заявителя под стражу и объявлении его в розыск.

10. 4 июня 2007 г. заявителю были дополнительно предъявлены обвинения в организации преступного сообщества (часть 1 статьи 242 УУК), изготовлении и распространении материалов, содержащих угрозу для национальной безопасности и общественного порядка (часть 3 статьи 244-1 (пункты "а" и "в") УУК), и в создании, руководстве и участии в экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских и иных запрещенных организациях (часть 1 статьи 244-2 УУК).

11. В неустановленную дату он был объявлен в международный розыск.

12. 26 февраля 2010 г. заявитель был задержан милицией в Саратове как объявленный в розыск узбекскими властями. 8 марта 2010 г. Генеральная прокуратура Узбекистана направила официальный запрос о выдаче заявителя в связи с обвинениями по части 3 статьи 159 (пункты "а" и "б"), статье 242-1, части 3 статьи 244-1 (пункты "а" и "в") и части 1 статьи 244-2 УУК. Ссылаясь на статью 66 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (далее - Минская конвенция), узбекские власти предоставили гарантии, что заявитель не будет выдан третьему государству без согласия Российской Федерации, что он не будет преследоваться, предан суду или подвергнут наказанию за преступление, которое не было предметом требования о выдаче, и что он сможет покинуть территорию Узбекистана после окончания судебного разбирательства и отбытия наказания. 11 марта 2010 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации получила запрос о выдаче.

13. Генеральная прокуратура Российской Федерации провела предварительную проверку требования о выдаче (экстрадиционную проверку) (см. § 65 настоящего Постановления). Как видно из сведений, собранных с марта по июнь 2010 года Федеральной миграционной службой (далее - ФМС), Федеральной службой безопасности (далее - ФСБ) и Министерством иностранных дел Российской Федерации, заявитель являлся гражданином Узбекистана, который не обращался за получением российского гражданства или временного убежища и который не регистрировал свое пребывание в Российской Федерации. Указанные органы не усмотрели никаких препятствий для его выдачи Узбекистану. Более того, 22 июня 2010 г. ФСБ подтвердила, что заявитель "действительно являлся функционером" ХТ, и рекомендовала его выдачу.

14. 9 августа 2010 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил требование о выдаче и принял решение о выдаче заявителя. Он ссылался на обвинения, выдвинутые против заявителя, согласно которым тот являлся одним из учредителей и финансовых спонсоров ХТ, создал ряд подразделений этой организации в Узбекистане и активно участвовал в распространении содержащих угрозу общественному порядку материалов, характеризуемых как экстремистские, сепаратистские и фундаменталистские. Прокурор принял решение о выдаче заявителя по обвинениям в создании преступных сообществ и участии в них (части 1 и 2 статьи 210 УК РФ) и в попытке свергнуть существующий режим и конституционный порядок (статья 278 УК РФ). Он отметил, что срок исковой давности по данным преступлениям не истек ни в России, ни в Узбекистане. Прокурор далее отметил, что согласно Минской конвенции и Уголовно-процессуальному кодексу России Российской Федерации (далее - УПК РФ) различия в правовой квалификации преступлений и их состава в российском и узбекском уголовном законодательствах не являются достаточным основанием для отказа в выдаче. Наконец, прокурор ссылался на информацию ФМС о том, что заявитель являлся гражданином Узбекистана, который не ходатайствовал о принятии в российское гражданство. Прокурор заключил, что препятствия для его выдачи Узбекистану отсутствуют.

15. 18 августа 2010 г. решение о выдаче было вручено заявителю.

16. 19 августа 2010 г. заявитель обжаловал решение в суде, ссылаясь, в частности, на угрозу пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в связи с его контактами с ХТ. Обращение заявителя было дополнено жалобами его адвоката от 23 августа и 16 сентября 2010 г., который указывал, что пытки остаются широко распространенной практикой в Узбекистане согласно докладам многочисленных международных организаций и недавним сообщениям прессы.

17. 16 сентября 2010 г. Саратовский областной суд оставил решение о выдаче без изменения, ссылаясь на гарантии Генеральной прокуратуры Узбекистана о том, что заявитель будет содержаться при строгом соблюдении внутренних процессуальных норм. Он также сослался на отказ ФМС в удовлетворении обращения заявителя о признании беженцем 14 сентября 2010 г. (см. § 37 настоящего Постановления).

18. 21 и 23 сентября 2010 г. заявитель и его адвокат обжаловали решение. 17 ноября 2010 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил решение от 16 сентября 2010 г. и направил дело на новое рассмотрение судом первой инстанции.

19. 28 декабря 2010 г. областной суд пересмотрел дело и отменил решение о выдаче от 9 августа 2010 г. в основном в связи с противоречиями и ошибками в сравнительном анализе данных преступлений согласно узбекскому и российскому законодательству. Дополнительно суд сделал следующие выводы:

"...Довод об угрозе жестокого обращения подлежит отклонению, поскольку в деле имеются письменные гарантии заместителя Генерального прокурора Узбекистана, который подтвердил, что преследование заявителя будет осуществляться в строгом соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Узбекистана... Суд не имеет оснований не доверять этим гарантиям...

Статья 464 УПК РФ запрещает выдачу лиц, которым было предоставлено убежище в России, в связи с возможностью преследования в запрашивающем государстве по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или по политическим убеждениям.

До даты принятия решения о выдаче [заявитель] обратился за предоставлением статуса беженца и впоследствии обжаловал отказ в предоставлении этого статуса в суде. Данное судебное разбирательство не окончено до настоящего времени. В соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 10 Закона "О беженцах" лицо не может быть возвращено до решения суда по жалобе на отказ в признании беженцем. Таким образом, решение о выдаче было преждевременным в нарушение Закона "О беженцах"...".

Заявитель был освобожден в зале суда.

20. Областная прокуратура обжаловала решение. 4 марта 2011 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил решение от 28 декабря 2010 г. без изменения.

21. С учетом вышеизложенного процедура выдачи заявителя была прекращена, и его перемещение из России в Узбекистан по данному основанию стало невозможным.

C. Задержание заявителя и содержание его под стражей для обеспечения возможной выдачи

22. С 26 февраля по 28 декабря 2010 г. заявитель содержался под стражей для обеспечения возможной выдачи.

23. 26 февраля 2010 г. заявитель был задержан сотрудниками милиции в Саратове как лицо, объявленное в розыск узбекскими властями. Он был помещен в следственный изолятор N 64/1. Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель не сообщал об угрозе жестокого обращения в случае его выдачи Узбекистану.

24. В тот же день, ссылаясь на статью 466 УПК РФ, заместитель районного прокурора обратился в Кировский районный суд Саратова с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу заявителя. Со ссылкой на статью 108 УПК РФ районный суд удовлетворил ходатайство и вынес постановление о заключении заявителя под стражу до 6 апреля 2010 г. для обеспечения возможной выдачи Узбекистану. Суд отметил, что заявитель обвинялся в преступлениях, предусмотренных в статье 278, части 1 статьи 210, части 1 статьи 280, части 1 статьи 282.1 и части 1 статьи 282.2 УК РФ, что срок давности по данным преступлениям не истек ни в России, ни в Узбекистане и что заявитель, гражданин Узбекистана, не обращался за регистрацией своего пребывания в России и скрывался здесь от правоохранительных органов. Суд также указал, что, учитывая состояние здоровья заявителя, он может содержаться под стражей. Заявитель и его адвокат не обжаловали постановление от 26 февраля 2010 г. Оно вступило в силу 1 марта 2010 г.

25. После получения запроса о выдаче из Узбекистана и до истечения срока содержания под стражей, установленного постановлением от 26 февраля 2010 г., заместитель районного прокурора ходатайствовал о продлении срока содержания заявителя под стражей. 1 апреля 2010 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 25 августа 2010 г. Суд отклонил довод заявителя о том, что содержание под стражей поставит его несовершеннолетних детей в сложное финансовое положение и что он обратился с заявлением о признании его беженцем. Суд заключил:

"В соответствии со статьей 110 УПК РФ мера пресечения может быть изменена, когда в ней отпадает необходимость или изменяются основания для ее избрания (см. статьи 97 и 99 УПК РФ). Из имеющихся материалов не следует, что такие основания изменились в настоящем деле...".

26. Заявитель и его адвокат обжаловали это постановление 2 и 5 апреля 2010 года. 14 апреля 2010 г. Саратовский областной суд отклонил жалобы.

27. 23 августа 2010 г. районный суд рассмотрел новое ходатайство прокурора и продлил срок содержания заявителя под стражей до 25 ноября 2010 г. Суд постановил:

"[Заявитель] обжаловал решение о его выдаче... Статьи 109 и 110 УПК РФ устанавливают, что мера пресечения может быть изменена, когда в ней отпадает необходимость или изменяются основания для ее избрания (см. статьи 97 и 99 УПК РФ).

Содержание под стражей более шести месяцев допускается лишь в случае предъявления обвинения в совершении тяжких и особо тяжких преступлений и только в случае исключительной сложности дела_ Из имеющихся материалов следует, что решение о выдаче не могло быть исполнено в ходе действия предыдущего постановления о продлении срока содержания под стражей, поскольку заявитель обжаловал решение о выдаче. Это является объективными обстоятельствами, составляющими особую сложность дела. Таким образом, срок содержания под стражей, указанный в ходатайстве, является обоснованным...".

28. 24 и 26 августа 2010 г. заявитель и его адвокат обжаловали постановление, ходатайствуя о замене содержания в следственном изоляторе домашним арестом. 31 августа 2010 г. областной суд оставил постановление от 23 августа 2010 г. без изменения.

29. 17 ноября 2010 г. Верховный Суд Российской Федерации вынес постановление о продлении срока содержания под стражей заявителя до 17 декабря 2010 г. в связи с пересмотром его дела областным судом.

30. 22 ноября 2010 г. районный суд рассмотрел ходатайство районного прокурора и продлил срок содержания заявителя под стражей до 25 февраля 2011 г. в связи с рассмотрением жалобы на решение о выдаче. Суд отметил, что статья 109 УПК РФ допускает продление срока содержания под стражей до 12 месяцев в отношении обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях и в связи с особой сложностью дела. Суд признал, что оба этих условия применимы в отношении заявителя. 2 декабря 2010 г. областной суд оставил постановление от 22 ноября 2010 г. без изменения.

31. 28 декабря 2010 г. заявитель был освобожден из-под стражи.

D. Рассмотрение обращений заявителя о предоставлении ему статуса беженца и временного убежища

32. 17 или 24 марта 2010 г. заявитель обратился за предоставлением ему статуса беженца в УФМС по Саратовской области (далее - УФМС).

33. 29 марта 2010 г. он подал дополнительное обращение, в котором особо отмечал угрозу быть подвергнутым преследованию и пыткам в связи с членством в "Хизб-ут-Тахрир". Он ссылался на ряд международных докладов в поддержку своих доводов.

34. 6 апреля 2010 г. в беседе с сотрудником УФМС в присутствии адвоката заявитель утверждал, что выехал из Узбекистана по причинам, связанным с работой.

35. 1 июля 2010 г. УФМС отклонило обращение заявителя о признании его беженцем. В УФМС отметили, что заявитель покинул Узбекистан в 2000 году по экономическим причинам, тогда как уголовное дело в отношении него в Узбекистане было возбуждено в 2006 году. Он преследовался за создание преступных сообществ, что не являлось политическим преступлением согласно УУК. Более того, заявитель не обращался за предоставлением ему статуса беженца до 2010 года. ФМС установила, что ему не угрожало преследование по мотивам происхождения, религии, национальности или принадлежности к отдельной социальной группе. Она заключила, что заявитель возражал против возвращения в Узбекистан, чтобы избежать наказания за преступление, в котором обвинялся.

36. 5 июля 2010 г. заявитель был уведомлен о данном решении и подал жалобу в вышестоящий орган 28 июля 2010 г.

37. 14 сентября 2010 г. ФМС отклонила жалобу. ФМС сослалась на решение Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2003 г., в котором ХТ признавалась террористической организацией, и ее деятельность на территории России запрещалась. ФМС подчеркивала участие заявителя в ХТ в 1999-2000 годах как одного из учредителей и финансовых спонсоров. Она отмечала, что не позднее 2006 года заявитель узнал от своего брата, что узбекские власти начали преследование членов ХТ. Однако до 2010 года заявитель не обращался за предоставлением ему статуса беженца. Таким образом, ФМС заключила, что опасения заявителя о преследовании являлись необоснованными.

38. 16 октября 2010 г. заявитель обжаловал отказ в признании беженцем в Басманный районный суд Москвы. Он вновь заявлял о своем опасении быть подвергнутым пыткам в случае выдачи Узбекистану и утверждал, что угроза жестокого обращения не была оценена ФМС.

39. 24 декабря 2010 г. районный суд оставил решение 14 сентября 2010 г. без изменения. Учитывая, что заявитель подтвердил свое участие в деятельности ХТ с 1997 по 2000 год, суд также отметил, что после его задержания в феврале 2010 года заявитель не сообщал узбекским или российским властям об отказе от идеологии ХТ или предыдущего участия в его деятельности. Суд установил:

"По прибытии в Россию заявитель не обращался за предоставлением ему статуса беженца. Он впервые сообщил об угрозе преследования в Узбекистане и выразил свое желание остаться в России в качестве беженца после его задержания по запросу узбекских властей.

Ни по прибытии в Россию в 2000 году, ни в ходе уголовного судопроизводства в 2002 году он не отказался от идеологии ХТ и своего участия в ее деятельности. Он не обращался за предоставлением ему статуса беженца, когда он узнал в 2005-2006 годах от младшего брата, что таких же, как и он, последователей ХТ разыскивали и пытали узбекские власти...

Если бы опасения заявителя о преследовании в Узбекистане были обоснованы, он немедленно обратился бы за предоставлением политического убежища в стране пребывания.

В Руководстве по процедурам и критериям определения статуса беженца ООН указано, что преследование следует отличать от наказания за преступления в соответствии с обычным правом. Лица, скрывающиеся от преследования или наказания за подобные преступления, как правило, не являются беженцами. Следует иметь в виду, что беженец - это жертва - или потенциальная жертва - несправедливости, а не лицо, скрывающееся от правосудия (пункт 56)...

Заявитель не предоставил убедительных доводов относительно религиозного или политического преследования...".

40. 28 декабря 2010 г. заявитель обратился за предоставлением ему временного убежища. Ему было отказано 25 марта 2011 г.

41. 18 мая 2011 г. Московский городской суд оставил решение от 24 декабря 2010 г. без изменения, отказав заявителю в получении статуса беженца. Поддержав мотивировку суда первой инстанции, суд кассационной инстанции добавил:

"Министерство иностранных дел Узбекистана подтвердило приверженность соблюдению обязательств в отношении защиты прав человека. Узбекское законодательство предусматривает, что каждый гражданин имеет свободу вероисповедания. Статья 18 Конституции Узбекистана гарантирует равенство граждан перед законом, независимо от их пола, расы, национального языка, религии, вероисповедания или социального происхождения...

Суд отклонил как необоснованные доводы относительно индивидуализированного статуса заявителя в части уголовного преследования в Узбекистане. Ни во время его пребывания в Белоруссии, ни сразу по прибытии в Россию заявитель не обращался за предоставлением политического убежища. Он впервые сообщил об опасении преследования в Узбекистане после задержания в связи с его международным розыском...

С учетом Руководства по процедурам и критериям определения статуса беженца ООН (пункт 66) для того, чтобы считаться беженцем, лицо должно продемонстрировать доказательства обоснованного опасения преследования. Дискриминация может составить преследование, если становится невозможным работать в определенных сферах, получать образование или если другие свободы, гарантированные в демократическом обществе, ограничены... Заявитель не обосновал какие-либо факты относительно незаконного преследования...".

42. Письмом от 5 июля 2011 г. московское представительство Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (далее - УВКБ ООН) информировало адвоката заявителя о том, что заявитель соответствует критериям, установленным в его Уставе во взаимосвязи со статьей 1 A Конвенции о статусе беженцев 1951 года. Было признано, что заявитель находился за пределами страны происхождения в связи с обоснованным опасением подвергнуться преследованиям со стороны властей его страны по мотивам его религиозных убеждений и вмененной политической позиции и в связи с этим опасением не мог вернуться в Узбекистан, где он мог подвергнуться пыткам и другому бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию. Таким образом, УВКБ ООН полагало, что заявитель подлежит международной защите в соответствии с его мандатом.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Конституция Российской Федерации 1993 года

43. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (часть 1 статьи 22). Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (часть 2 статьи 22).

B. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

44. Термин "суд" раскрывается в УПК РФ 2002 года как "любой суд общей юрисдикции, рассматривающий уголовное дело по существу и выносящий решения, предусмотренные настоящим Кодексом" (пункт 48 статьи 5). Термин "судья" определяется УПК РФ как "должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие" (пункт 54 статьи 5).

45. Районному суду подсудны уголовные дела обо всех преступлениях, за исключением уголовных дел, подсудных мировому судье, региональному суду или Верховному Суду Российской Федерации (часть 2 статьи 31).

46. Глава 13 УПК РФ регулирует применение мер пресечения. Содержание под стражей применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (часть 1 статьи 108). При необходимости избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу следователь с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство (часть 3 статьи 108). Постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу подлежит рассмотрению судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня (часть 4 статьи 108). Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения (часть 11 статьи 108). Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (часть 1 статьи 109), но этот срок может быть продлен до шести месяцев судьей районного суда или военным судом соответствующего уровня (часть 2 статьи 109). Срок содержания под стражей может быть продлен до 12 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений (часть 2 статьи 109). В дальнейшем срок содержания под стражей может быть продлен до 18 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109).

47. Мера пресечения может избираться также для обеспечения исполнения приговора или возможной выдачи лица в порядке, предусмотренном статьей 466 УПК РФ (часть 2 статьи 97).

48. Глава 54 УПК РФ (статьи 460 - 468) регулирует процедуру выдачи.

49. Проверка законности и обоснованности решения о выдаче лица производится в течение одного месяца со дня получения жалобы судом в открытом судебном заседании с участием прокурора, лица, в отношении которого принято решение о выдаче, и его защитника, если он участвует в уголовном деле (часть 4 статьи 463).

50. Часть 1 статьи 464 содержит условия отказа в выдаче. Так, выдача лица не допускается, если: лицо, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче, является гражданином Российской Федерации (пункт 1 части 1 статьи 464), лицу, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче, предоставлено убежище в Российской Федерации (пункт 2 части 1 статьи 464), в отношении указанного в запросе лица на территории Российской Федерации за то же самое деяние вынесен вступивший в законную силу приговор или прекращено производство по уголовному делу (пункт 3 части 1 статьи 464), в соответствии с законодательством Российской Федерации уголовное дело не может быть возбуждено или приговор не может быть приведен в исполнение вследствие истечения сроков давности или по иному законному основанию (пункт 4 части 1 статьи 464), имеется вступившее в законную силу решение суда Российской Федерации о наличии препятствий для выдачи данного лица в соответствии с законодательством и международными договорами Российской Федерации (пункт 5 части 1 статьи 464), деяние, послужившее основанием для запроса иностранного государства о выдаче, в соответствии с уголовным законодательством Российской Федерации не является преступлением (пункт 6 части 1 статьи 464).

51. В случае, когда иностранный гражданин или лицо без гражданства, в отношении которого поступил запрос о выдаче, подвергается уголовному преследованию или отбывает наказание за другое преступление на территории Российской Федерации, его выдача может быть отсрочена до прекращения уголовного преследования, освобождения от наказания по любому законному основанию либо до исполнения приговора (часть 1 статьи 465).

52. При получении от иностранного государства запроса о выдаче лица, если при этом не предоставлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения в порядке, предусмотренном УПК РФ (часть 1 статьи 466).

53. Если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации (часть 2 статьи 466).

C. Прецедентная практика Конституционного Суда Российской Федерации

1. Постановление от 17 февраля 1998 г.

54. Проверяя соответствие Конституции Российской Федерации положения, содержащегося в части 2 статьи 31 Закона СССР "О правовом положении иностранных граждан в СССР" 1981 года, Конституционный Суд постановил, что иностранный гражданин, в отношении которого принято решение о выдворении из пределов Российской Федерации, не может быть задержан на срок сверх 48 часов без вынесения судебного решения.

2. Определение от 4 апреля 2006 г. N 101-O

55. Проверяя соответствие Конституции Российской Федерации части 1 статьи 466 УПК РФ, Конституционный Суд напомнил свою последовательную прецедентную практику о недопустимости избыточного, неограниченного по продолжительности, произвольного содержания под стражей, несовместимого со статьей 22 Конституции Российской Федерации и пунктом 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, во всех делах, в том числе при разрешении вопросов, связанных с содержанием под стражей лиц, в отношении которых рассматривается запрос иностранного государства об их выдаче для уголовного преследования.

56. По мнению Конституционного Суда, отсутствие в части 1 статьи 466 УПК РФ положений, которые прямо устанавливали бы основания применения заключения под стражу в качестве меры пресечения, не указывает на неопределенность в вопросе о ее соответствии Конституции Российской Федерации. Пункт 1 статьи 8 Минской конвенции прямо предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны, то есть порядок, который установлен УПК. Этот порядок установлен, в частности, частью 1 статьи 466 УПК РФ и нормами его главы 13 "Меры пресечения", действие которых как общих норм, предусмотренных частью первой УПК РФ, распространяется на все стадии и формы уголовного судопроизводства, в том числе - на производство по запросам иностранных государств об оказании им по уголовным делам правовой помощи путем выдачи лиц для уголовного преследования.

57. Конституционный Суд подчеркнул, что гарантии права на свободу и личную неприкосновенность, предусмотренные статьей 22 и главой 2 Конституции Российской Федерации, полностью применимы при разрешении вопросов, связанных с содержанием под стражей лиц, в отношении которых рассматривается запрос иностранного государства об их выдаче для уголовного преследования. Соответственно, статья 466 УПК РФ не позволяет властям применять меру пресечения в виде заключения под стражу вне предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством порядка и сверх установленных им сроков.

3. Определение Конституционного Суда от 11 июля 2006 г. N 158-O по ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении

58. Генеральный прокурор обратился в Конституционный Суд с ходатайством об официальном разъяснении Определения от 4 апреля 2006 г. N 101-O (см. выше) с целью, в частности, получения ответа на вопрос, в каком порядке должно осуществляться продление сроков содержания под стражей лиц, к которым содержание под стражей как мера пресечения применено в целях обеспечения их возможной выдачи.

59. Конституционный Суд отклонил ходатайство, установив, что он не имеет полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью дальнейшей выдачи. Этот вопрос относится к компетенции судов общей юрисдикции.

4. Определение от 1 марта 2007 г. N 333-O-П

60. Конституционный Суд напомнил свой последовательный подход, согласно которому объем конституционного права на свободу и личную неприкосновенность является одинаковым для иностранных граждан и лиц без гражданства и граждан Российской Федерации. К иностранным гражданам и лицам без гражданства не может быть применено без судебного решения задержание на срок более 48 часов. Это конституционное требование служит гарантией не только от произвольного продления срока задержания сверх 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу.

61. Конституционный Суд указал, что часть 1 статьи 466 УПК РФ во взаимосвязи с положениями Минской конвенции не может быть истолкована как обеспечивающая возможность задержания лица на основании ходатайства иностранного государства на срок свыше 48 часов без судебного решения. Мера пресечения в виде заключения под стражу может применяться к такому лицу только в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, и с соблюдением установленных им сроков.

5. Определение от 19 марта 2009 г. N 383-O-O

62. Конституционный Суд отказал в принятии жалобы на нарушение конституционных прав положением части 2 статьи 466 УПК РФ, указав, что она "не устанавливает сроки содержания под стражей и не определяет основания и порядок избрания меры пресечения, она лишь закрепляет правомочие прокурора на исполнение уже состоявшегося решения компетентного судебного органа иностранного государства о заключении под стражу лица, обвиняемого в совершении преступления. Таким образом, оспариваемая... норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные права [заявителя]...".

D. Постановление Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. N 22

63. В Постановлении N 22, утвержденном Пленумом Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. (далее - Постановление от 29 октября 2009 г.), указано, что в соответствии с частью 1 статьи 466 УПК РФ применение заключения под стражу к лицу, в отношении которого решается вопрос о его выдаче по запросу иностранного государства для уголовного преследования, если не представлено решение судебного органа этого государства об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, допускается лишь по судебному постановлению. Суд санкционирует заключение под стражу в данной ситуации в соответствии со статьей 108 УПК РФ на основании ходатайства прокурора о применении меры пресечения в виде заключения под стражу (пункт 34 Постановления от 29 октября 2009 г. ). При принятии решения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу судье надлежит проверить фактические и правовые основания для избрания этой меры пресечения. Если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу, то прокурор вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения (часть 2 статьи 466 УПК РФ) на срок, не превышающий два месяца. Решение прокурора может быть обжаловано в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ.

64. Продлевая срок содержания под стражей в отношении такого лица, суду необходимо руководствоваться положениями статьи 109 УПК РФ.

E. Другие применимые материалы

65. 18 октября 2008 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации издала указание N 212/35 о порядке работы органов прокуратуры Российской Федерации по вопросам выдачи лиц для привлечения к уголовной ответственности. Согласно указанию прокурорам районов и городов предлагалось в течение 24 часов после задержания лица, разыскиваемого компетентным органом иностранного государства или международным судом, заполнять лист экспресс-опроса задержанного и направлять этот документ в Генеральную прокуратуру Российской Федерации и принимать меры, обеспечивающие его задержание на 48 часов. При получении подтверждения запрашивающего государства о намерении требовать выдачи эти должностные лица должны принимать меры для получения санкции на содержание лица под стражей в соответствии с международными договорами Российской Федерации и применимым национальным законодательством. Указанные должностные лица также должны отбирать у задержанных объяснения о цели их прибытия в Российскую Федерацию, месте, времени проживания и регистрации, гражданстве, наличии или намерении получить убежище, проверять подлинность документов, имеющихся у этих лиц, проверять наличие и подлинность данных, с учетом которых в выдаче лица может быть отказано или выдача может быть отсрочена. Материалы экстрадиционной проверки и собранные документы в течение трех суток после задержания должны быть представлены прокурорам субъектов Российской Федерации.

III. Применимые международные акты и иные документы

66. Российская Федерация является стороной Конвенции ООН о статусе беженцев, принятой 28 июля 1951 г. Конференцией полномочных представителей по вопросу о статусе беженцев и апатридов, созванной в соответствии с Резолюцией 429 (V) Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1950 г. Статья 33 этой Конвенции предусматривает следующее:

"1. Договаривающиеся Государства не будут никоим образом высылать или возвращать беженцев на границу страны, где их жизни или свободе угрожает опасность вследствие их расы, религии, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений.

2. Это постановление, однако, не может применяться к беженцам, рассматриваемым в силу уважительных причин как угроза безопасности страны, в которой они находятся, или осужденным вошедшим в силу приговором в совершении особенно тяжкого преступления и представляющим общественную угрозу для страны".

67. В 2007 году Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев издало консультативное заключение об экстратерриториальном применении обязательств об отказе от принудительного возвращения в соответствии с Конвенцией 1951 года о статусе беженцев и Протокола 1967 года к ней. Оно содержит следующее разъяснение [внутренние сноски опущены]:

"_7. Запрет принудительного возвращения, подвергающего угрозе преследования в соответствии с международным правом беженцев, применим к любой форме принудительного переселения, включая депортацию, высылку, экстрадицию, неформальную передачу или "рендиции" и недопущение на границу при обстоятельствах, изложенных ниже. Это с очевидностью следует из формулировки пункта 1 статьи 33 Конвенции 1951 года, который упоминает высылку или возвращение (refoulement) "любым образом". Она применима не только к стране происхождения или, в случае лица без гражданства, к стране обычного проживания, но также к любому другому месту, в котором лицо имеет основания опасаться угрозы своей жизни или свободы по одному или нескольким мотивам, упомянутым в Конвенции 1951 года, или из которого он рискует быть высланным и подвергнуться такой угрозе.

8. Принцип невозвращения, предусмотренный пунктом 1 статьи 33 Конвенции 1951 года, сам по себе не предполагает права лица на получение убежища в конкретном государстве. Однако это не означает, что, если государства не готовы предоставить убежище лицам, ходатайствующим о международной защите на их территории, они должны занимать позицию, которая не влечет их высылку, прямо или косвенно, в место, где их жизни или свободе угрожает опасность в связи с их расой, религией, гражданством, принадлежностью к конкретной социальной группе или политическому убеждению. В качестве общего правила для исполнения обязательств в соответствии с Конвенцией 1951 года и/или Протокола 1967 года государства должны предоставить лицам, ходатайствующим о международной защите, доступ на территорию и к справедливым и эффективным процедурам получения убежища".

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

68. Заявитель жаловался, что его выдача Узбекистану создаст угрозу жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции и что он не имел эффективных средств правовой защиты в этой связи. Статьи 3 и 13 Конвенции предусматривают:

"Статья 3 Конвенции (запрещение пыток)

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию...

Статья 13 Конвенции (право на эффективное средство правовой защиты)

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

69. Власти Российской Федерации утверждали, что довод заявителя об угрозе жестокого обращения был тщательно рассмотрен российскими властями, включая суды во время процедуры выдачи, а также в связи с его заявлениями о предоставлении статуса беженца и временного убежища. С учетом гарантий узбекских властей, узбекского законодательства и других имеющихся материалов отсутствовали существенные основания полагать, что заявитель будет подвергнут запрещенному обращению в случае выдачи Узбекистану.

70. Заявитель утверждал, что, хотя решение о выдаче было отменено, существует возможность, что российские власти выдворят его или вышлют с территории России. Таким образом, угроза жестокого обращения в отношении него продолжала существовать в случае его высылки из России в Узбекистан. Заявитель считал, что продолжает существовать вопрос, требующий разрешения Европейским Судом "в соответствии с процессуальным аспектом статьи 3 Конвенции".

B. Мнение Европейского Суда

1. Статья 3 Конвенции

71. Европейский Суд отмечает, что российские миграционные службы отказали заявителю в статусе беженца в России. Основной причиной для отказа стало отсутствие со стороны заявителя обращения в этой связи с 2000 до начала 2010 года и каких-либо официальных заявлений, в которых он отказывался бы от идеологии ХТ или участия в ее деятельности. Был сделан вывод, что заявитель не предоставил убедительных свидетельств религиозного или политического преследования, тогда как узбекское законодательство демонстрирует приверженность защите прав человека. Таким образом, российские власти не имели оснований полагать, что заявителю угрожает жестокое обращение в случае выдачи Узбекистану.

72. Хотя такой вывод затрагивает статью 3 Конвенции, в настоящем деле должны быть приняты во внимание следующие обстоятельства, которые возникли после того, как жалоба была коммуницирована государству-ответчику.

73. Решением от 28 декабря 2010 г., оставленным без изменения 4 марта 2011 г. Верховным Судом Российской Федерации, областной суд отменил решение о выдаче в отношении заявителя. Это решение было обосновано ссылками на противоречия и ошибки, выявленные в сравнительном анализе данных преступлений согласно узбекскому и российскому законодательствам. В то же время областной суд отклонил довод об угрозе жестокого обращения, ссылаясь на письменные гарантии заместителя генерального прокурора Узбекистана, который подтвердил, что преследование в отношении заявителя будет осуществляться в строгом соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Узбекистана. При этом областной суд счел решение о выдаче преждевременным, поскольку в то время обращение заявителя о предоставлении ему статуса беженца рассматривалось в судебном порядке.

74. Указанные судебные решения остаются в силе в настоящее время, и в отношении заявителя не действует решение о выдаче, которое было отменено. Таким образом, должен быть сделан вывод о том, что фактические и правовые обстоятельства, лежавшие в основе жалобы заявителя в Европейский Суд, более не существуют. Следовательно, Европейский Суд полагает, что заявителю более не угрожает жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции в части данных обстоятельств.

75. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что письмом от 5 июля 2011 г. московское представительство Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) информировало адвоката заявителя о том, что УВКБ ООН определило, что заявитель соответствует критериям, установленным в его Уставе во взаимосвязи со статьей 1 A Конвенции о статусе беженцев 1951 года. Было признано, что заявитель находится за пределами страны происхождения в связи с обоснованным опасением подвергнуться преследованиям со стороны властей его страны по мотивам религиозных убеждений и вмененной политической позиции и в связи с этим опасением не может вернуться в Узбекистан, где он мог подвергнуться пыткам и другому бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию. Исходя из этого УВКБ ООН полагало, что заявитель подлежит международной защите в соответствии с его мандатом.

76. Изложенное выше создает очевидное и достаточное основание полагать, что заявитель не будет выдан Узбекистану.

77. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

78. С учетом всех указанных обстоятельств Европейский Суд полагает целесообразным отменить указание, данное им государству-ответчику в соответствии с правилом 39 Регламента Суда.

79. Эти выводы не могут препятствовать заявителю в подаче новой жалобы в Европейский Суд и использовании имеющихся процедур, включая правило 39 Регламента Суда, в отношении новых фактов и в соответствии со статьями 34 и 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 14 июня 2011 г. по делу "Добров против Украины" (Dobrov v. Ukraine), жалоба N 42409/09).

2. Статья 13 Конвенции

80. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его прецедентной практикой статья 13 Конвенции применяется только в случаях, когда лицо имеет "доказуемую жалобу" о том, что оно является жертвой нарушения конвенционного права (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), § 52, Series A, N 131). Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд не считает, что заявитель имеет доказуемую жалобу на основании статьи 3 Конвенции. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

81. Заявитель жаловался, что его содержание под стражей для обеспечения возможной выдачи нарушало требования законности, установленные подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Заявитель также жаловался, что власти не проявили тщательности во время разбирательства о выдаче с 22 июня по 9 августа 2010 г.

82. Пункт 1 статьи 5 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче...".

A. Доводы сторон

83. Заявитель утверждал, что не имелось достаточных оснований для его содержания под стражей, поскольку он не имел намерения скрыться, и что суды должны были избрать менее строгую меру пресечения, такую как домашний арест. Он также утверждал, что положения УПК РФ о содержании под стражей для обеспечения возможной выдачи были неясными и непредсказуемыми, так как они допускали задержание и заключение под стражу в отсутствие постановления российского суда. Эти положения не устанавливали обстоятельств, при которых было возможно избрание меры пресечения в виде домашнего ареста, что делало данную меру иллюзорной.

84. Власти Российской Федерации утверждали, что задержание заявителя было законным и было предпринято на основании соответствующей информации российских властей об уголовном деле в отношении заявителя в Узбекистане, решений узбекских властей принять в отношении него меры пресечения (задержание и содержание под стражей) и объявить его в международный розыск. Власти Российской Федерации также отметили, что решение о последующем содержании под стражей заявителя было принято российским судом, который убедился, что условия для такого содержания под стражей были соблюдены: предполагаемые правонарушения наказывались российским и узбекским законодательством, могли повлечь за собой наказание в виде лишения свободы сроком на один год или более (как это предусматривает Минская конвенция), и срок исковой давности не истек. Первоначальное постановление о заключении под стражу устанавливало конкретный срок, что соответствовало требованиям статьи 466 и главы 13 УПК РФ. Содержание заявителя под стражей продлевалось несколько раз в рамках сроков, установленных в статье 109 УПК РФ. Заявитель мог воспользоваться помощью адвоката во время судебных разбирательств о содержании под стражей, и суды дали оценку всем фактическим и правовым обстоятельствам, отклонив возможность избрать менее строгую меру пресечения. Заявитель имел возможность предвидеть максимально возможный срок его содержания под стражей для обеспечения возможной выдачи, то есть до принятия Генеральной прокуратурой решения по запросу о выдаче или до истечения сроков содержания под стражей, установленных судами. Заявитель должен был сознавать, что "окончательное решение" о его выдаче не могло быть принято до рассмотрения его обращения о предоставлении статуса беженца, жалоб на постановления о содержании под стражей или на решение о выдаче.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

85. Европейский Суд отмечает, что с 26 февраля по 28 декабря 2010 г. заявитель находился под стражей в связи с процедурой его выдачи в значении подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

86. Что касается жалобы заявителя на длительность непрерывного содержания под стражей в ходе процедуры выдачи и отсутствие тщательности властей в разбирательстве, эта жалоба относится по существу ко всему периоду содержания под стражей заявителя с 26 февраля по 28 декабря 2010 г. Европейский Суд полагает, что этот период содержания под стражей составляет длящуюся ситуацию в той мере, в какой затронут вопрос о тщательности разбирательства в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд будет рассматривать данный период содержания под стражей целиком (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 19 марта 2009 г. по делу "Полонский против Российской Федерации" (Polonskiy v. Russia), жалоба N 30033/05, § 132* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.), Постановление Европейского Суда от 23 апреля 2009 г. по делу "Губкин против Российской Федерации" (Gubkin v. Russia), жалоба N 36941/02, § 134, и Постановление Европейского Суда от 16 января 2007 г. по делу "Солмаз против Турции" (Solmaz v. Turkey), жалоба N 27561/02, §§ 34-37, в контексте пункта 3 статьи 5 Конвенции). Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

87. Европейский Суд также отмечает, что заявитель выдвинул несколько доводов относительно законности его содержания под стражей с 26 февраля по 8 ноября 2010 г. Настоящая жалоба была подана в Европейский Суд 8 ноября 2010 г. Следовательно, руководствуясь правилом шестимесячного срока на основании пункта 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд не имеет юрисдикции для рассмотрения законности задержания заявителя и начального периода его содержания под стражей после постановления 26 февраля 2010 г. (с 26 февраля по 1 апреля 2010 г.) (см. в аналогичном контексте Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v. Russia), жалоба N 2708/02, § 83* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2007.), Постановление Европейского Суда от 4 марта 2010 г. по делу "Савенкова против Российской Федерации" (Savenkova v. Russia), жалоба N 30930/02, § 62* (* Там же. N 7/2010.), и Постановление Европейского Суда от 15 июля 2010 г. по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации" (Vladimir Krivonosov v. Russia), жалоба N 7772/04, § 109* (* Там же. N 5/2011.)).

88. Что касается периода содержания под стражей с 1 апреля по 8 ноября 2010 г., Европейский Суд полагает, что эта жалоба относительно формальной законности не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Что касается длительности содержания заявителя под стражей во время процедур выдачи и тщательности разбирательства властей по делу о выдаче

89. Европейский Суд напоминает, что в отличие от применимого национального законодательства подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции не требует, чтобы заключение под стражу лица, в отношении которого принимаются меры по высылке или выдаче, разумно считалось необходимым, например, с целью не позволить лицу продолжить заниматься преступной деятельностью или скрыться. В этой связи подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции устанавливает иной уровень защиты по сравнению с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции: все, что требуется в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, это чтобы действия совершались в отношении "лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче". Таким образом, не важно в значении подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, обосновано ли указанное выше решение о выдворении национальным законодательством или Конвенцией. Лишение свободы является оправданным согласно подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции лишь в ходе разбирательства о выдаче. Если разбирательство не ведется с надлежащей тщательностью, содержание под стражей перестает быть допустимым с точки зрения этого положения. Другими словами, срок содержания под стражей по этому основанию не должен превышать разумного предела (см. Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Соединенного Королевства" (Saadi v. United Kingdom), жалоба N 13229/03, § 74, ECHR 2008).

90. Европейский Суд напоминает, что соответствующий период длился в течение примерно девяти месяцев. Действительно, сторонами не оспаривалось, что в этот период отсутствовали значительные задержки или периоды бездействия по вине государства-ответчика. Из материалов дела следует, что разбирательство о выдаче "продолжалось" все это время, включая и период с июня по август 2010 года. 28 декабря 2010 г. областной суд рассмотрел дело о выдаче и отменил решение о выдаче от 9 августа 2010 г., также распорядившись освободить заявителя из-под стражи.

91. С учетом вышеизложенного Европейский Суд признает, что в настоящем деле требование о надлежащей тщательности разбирательства было соблюдено.

92. Следовательно, по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции в этой части нарушены не были.

(b) Законность содержания под стражей заявителя с 1 апреля по 8 ноября 2010 г.

93. В отличие от некоторых предыдущих дел в отношении Российской Федерации (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Джураев против Российской Федерации" (Dzhurayev v. Russia), жалоба N 38124/07, § 68* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2010.)) содержание под стражей заявителя продлевалось российским судом. Решения о продлении срока содержания под стражей содержали сроки содержания под стражей в соответствии с требованиями статьи 109 УПК РФ, которые были применимы в контексте дел о выдаче после постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации 2009 года (см. §§ 63-64 настоящего Постановления).

94. Ни в национальных судах, ни в Европейском Суде заявитель не привел серьезных доводов, которые бы позволили Европейскому Суду полагать, что его содержание под стражей нарушало пункт 1 статьи 5 Конвенции. Прежде всего национальные органы и, главным образом, суды должны толковать национальное законодательство, включая нормы процессуального характера. Европейский Суд не может установить, что национальные суды действовали недобросовестно, что они пренебрегли обязанностью правильно применять относимое законодательство или что содержание под стражей заявителя в этот период было незаконным или произвольным.

95. Таким образом, по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции в части законности содержания под стражей заявителя с 1 апреля по 8 ноября 2010 г. нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

96. Заявитель далее жаловался, что в его распоряжении отсутствовало эффективное средство правовой защиты, с помощью которого он мог бы обжаловать его содержание под стражей. Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным...".

A. Приемлемость жалобы

97. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

98. Заявитель жаловался, что он не имел возможности ходатайствовать об освобождении в течение длительных периодов после постановлений о продлении срока содержания под стражей от 1 апреля и 23 августа 2010 г., в частности, в связи с предполагаемым нарушением требования о надлежащей тщательности разбирательства.

99. Повторив свои доводы, выдвинутые в отношении жалобы на нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. § 84 настоящего Постановления), власти Российской Федерации также утверждали, что содержание под стражей заявителя было избрано мерой пресечения и продлевалось на предусмотренные статьей 109 УПК РФ сроки российским судом в ходе состязательных слушаний. Заявитель использовал возможность обжаловать постановления в вышестоящие суды. Эти жалобы рассматривались быстро и тщательно.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

100. Европейский Суд напоминает, что требование Конвенции о независимой судебной проверке акта лишения свободы имеет фундаментальное значение в контексте основной цели статьи 5 Конвенции - обеспечения защиты от произвола (см. Постановление Европейского Суда по делу "Варбанов против Болгарии" (Varbanov v. Bulgaria), жалоба N 31365/96, § 58, ECHR 2000-X).

101. Пункт 4 статьи 5 Конвенции наделяет заключенных под стражу лиц правом на судебное рассмотрение процессуальных и материально-правовых вопросов, которые являются существенными для определения "законности" лишения свободы. Понятие "законности" (правомерности)* (* В официальном переводе данного пункта Конвенции употребляются оба выражения (прим. переводчика).) в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции имеет то же значение, что и в пункте 1 статьи 5 Конвенции, то есть заключенное под стражу лицо наделено правом на судебное рассмотрение "законности" его содержания под стражей не только с учетом требований национального законодательства, но и Конвенции, ее общих принципов и цели ограничений пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты от 19 февраля 2009 г. по делу "A. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom), жалоба N 3455/05, § 202 с дополнительными отсылками).

102. Пункт 4 статьи 5 Конвенции гарантирует средство правовой защиты, которое должно быть доступным заинтересованному лицу (см. Постановление Большой Палаты от 17 января 2012 г. по делу "Станев против Болгарии" (Stanev v. Bulgaria), жалоба N 36760/06, §§ 174-177, и Постановление Европейского Суда от 21 октября 1986 г. по делу "Санчес-Рейссе против Швейцарии" (Sanchez-Reisse v. Switzerland), § 45, Series A, N 107).

103. Если решение о лишении лица свободы принимается административным органом, пункт 4 статьи 5 Конвенции обязывает государства-участников предоставить заключенному под стражу лицу право на обращение в суд. При принятии решения по окончании судебного разбирательства судом оно подразумевает контроль, требуемый пунктом 4 статьи 5 Конвенции. Так, после вынесения решения о содержании под стражей после "осуждения компетентным судом" в соответствии с подпунктом "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции или при заключении под стражу бродяги в соответствии с подпунктом "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции по решению "суда" в значении пункта 4 (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 1971 г. по делу "Де Вилде, Омс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium), § 76, Series A, N 12).

104. Чтобы считаться таким "судом", орган власти должен обеспечивать фундаментальные гарантии процедуры, применяемой в вопросах лишения свободы. Если процедуры компетентного органа не обеспечивают их, государство не может быть освобождено от обязанности предоставления доступа заинтересованного лица ко второму органу, который должен обеспечить все гарантии судебной процедуры. Вмешательство одного органа удовлетворяет требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, но при условии, что последующие процедуры имеют судебный характер и дают данному лицу гарантии, соответствующие характеру рассматриваемого вида лишения свободы (см. там же).

105. Пункт 4 статьи 5 Конвенции не гарантирует права на проверку законности содержания под стражей в таком объеме, чтобы уполномочить суд во всех аспектах дела, включая вопросы чистой целесообразности, подменять своей дискрецией свободу усмотрения органа, принимающего решение. Проверка должна быть тем не менее достаточно широкой, чтобы соответствовать тем условиям, которые являются существенными для "законности" (правомерности) содержания под стражей лица согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции. Контролирующий "суд" должен иметь полномочия, чтобы "устанавливать" "правомерность" содержания и выносить постановление об освобождении, если подобное содержание является незаконным (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "A. и другие против Соединенного Королевства", § 202).

106. Формы судебной проверки могут отличаться в разных странах и зависят от вида лишения свободы. К компетенции Европейского Суда не относится установление наилучшей или наиболее приемлемой системы судебной проверки в данной сфере. Не исключено, что система автоматической периодической проверки судом может гарантировать соответствие требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 12 мая 1992 г. по делу "Медьери против Германии" (Megyeri v. Germany), § 22, Series A, N 237-A).

107. В ряде дел, рассмотренных с точки зрения подпункта "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции, касавшихся "душевнобольных", Европейский Суд отмечал, что лицо, проходящее принудительное лечение в психиатрическом учреждении в течение неопределенного или длительного срока, в принципе имеет право (во всяком случае, если отсутствует автоматическая периодическая судебная проверка) на рассмотрение судом через разумные промежутки времени "правомерности" - в значении Конвенции - заключения под стражу (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Станев против Болгарии", § 171 с дополнительными отсылками). Длительные интервалы в контексте автоматической периодической судебной проверки могут вызывать вопрос о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 24 сентября 1992 г. по делу "Херцегфалви против Австрии" (Herczegfalvy v. Austria), § 77, Series A, N 244).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

108. Европейский Суд отмечает, что в отличие от некоторых предыдущих дел, касавшихся содержания под стражей в России для обеспечения возможной выдачи (см. среди многих примеров Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, §§ 87-89* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джураев против Российской Федерации", § 68), решение о содержании заявителя под стражей было принято российским судом, а не иностранным судебным или иным органом. Нет никаких сомнений, что этот суд удовлетворял требованиям к "суду" в значении пункта 4 статьи 5 Конвенции.

109. Европейский Суд также напоминает, что первоначальное решение о заключении под стражу было принято по ходатайству прокуратуры и что суд установил в решении срок содержания под стражей заявителя, который мог быть продлен. В отличие от других дел в отношении России (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 11 декабря 2008 г. по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia), жалоба N 42502/06, § 114) до истечения этого срока вопрос о дальнейшем содержании под стражей последовательно рассматривался по ходатайству прокуратуры, и он продлевался несколько раз, в том числе 1 апреля и 23 августа 2010 г., также на определенный срок.

110. Европейский Суд полагает, что эти процессуальные действия являются формами периодической судебной проверки (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Станев против Болгарии", § 171). Как следует из материалов дела, суд первой инстанции имел возможность дать оценку условиям, которые согласно подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции являются существенными для "законности содержания под стражей" для обеспечения возможной выдачи (см. §§ 25 и 27 настоящего Постановления).

111. Кроме того, хотя пункт 4 статьи 5 Конвенции не обязывает Высокие Договаривающиеся Стороны создавать второй уровень юрисдикции для проверки законности заключения под стражу (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04, § 96* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)), заявитель имел возможность согласно российскому законодательству обжаловать постановления суда о содержании под стражей в вышестоящий суд, который мог пересмотреть их на различных основаниях. Европейский Суд отмечает в этой связи, что по неуказанным причинам заявитель не стал обжаловать первоначальное постановление о заключении под стражу от 26 февраля 2010 г. Однако он обжаловал постановления от 1 апреля и 23 августа 2010 г. Эти жалобы были рассмотрены 14 апреля и 31 августа 2010 г. соответственно. То обстоятельство, что жалобы заявителя были отклонены, само по себе еще не позволяет заключить, что средство правовой защиты не имело разумных шансов на успех. Как суд первой инстанции, так и суд кассационной инстанции могли оценить законность содержания под стражей для обеспечения возможной выдачи.

112. Заявитель не предоставил никаких конкретных доводов, оспаривающих эффективность этих судебных процедур или обосновывающих их несправедливость. Как ранее отмечал Европейский Суд, если содержание под стражей санкционировано судом, последующие разбирательства меньше внимания уделяют произвольности, но обеспечивают дополнительные гарантии, направленные прежде всего на оценку целесообразности продолжения содержания под стражей. Следовательно, Европейский Суд проявляет меньшую озабоченность в той же мере вопросом разбирательства в апелляционном суде, если проверяемое решение о заключении под стражу было принято судом - как в настоящем деле - при условии, что процедура, применяемая таким судом, имеет судебный характер и обеспечивает заключенному соответствующие процессуальные гарантии (там же). Заявитель может приводить различные доводы относительно его содержания под стражей, в том числе относительно тщательности при проведении процедур выдачи и длительности срока содержания под стражей, когда суд рассматривает новое ходатайство прокурора о продлении срока содержания под стражей или жалобу на постановление о содержании под стражей.

113. По мнению Европейского Суда, заявитель, таким образом, имел возможность эффективного "рассмотрения судом" правомерности его содержания под стражей.

114. Следовательно, в настоящем деле требования пункта 4 статьи 5 Конвенции нарушены не были.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части законности содержания под стражей заявителя с 1 апреля по 8 ноября 2010 г., длительности* (* Имеется в виду довод заявителя о невозможности ходатайствовать об освобождении в течение длительных периодов после постановлений о продлении срока содержания под стражей от 1 апреля и 23 августа 2010 г. (прим. переводчика).) и проверки правомерности содержания заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции нарушены не были;

3) постановил, что по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции нарушены не были;

4) постановил, что указание государству-ответчику на основании правила 39 Регламента Суда должно быть отменено.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 июня 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда