Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 апреля 2012 г. Дело "Щебетов (Shchebetov) против Российской Федерации" (Жалоба N 21731/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Щебетов (Shchebetov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 21731/02)

Постановление Суда

Страсбург, 10 апреля 2012 г.

По делу "Щебетов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 20 марта 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 21731/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Анатолием Дмитриевичем Щебетовым (далее - заявитель) 29 апреля 2002 г.

2. Интересы заявителя представляла С. Давыдова, адвокат из Центра содействия международной защите в Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель жаловался, в частности, что в следственном изоляторе он заразился ВИЧ и туберкулезом и ему не оказали надлежащей медицинской помощи, не предоставили эффективных средств правовой защиты для того, чтобы подать жалобы, касавшиеся состояния его здоровья, и что его корреспонденция подвергалась цензуре и задерживалась.

4. 2 сентября 2005 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. Также было решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного изучения вопроса приемлемости и существа жалобы. Рассмотрев доводы властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1972 году и жил до своего задержания в Якутске.

А. Производство по уголовному делу в отношении заявителя

7. По словам заявителя, в июне 1997 года он был задержан, избит сотрудниками отдела внутренних дел и освобожден через несколько дней. В сентябре 1997 года он был вновь задержан и обвинен в хищении имущества и разбойном нападении. 20 февраля 1998 г. Якутский городской суд признал заявителя виновным и приговорил его к 12 годам лишения свободы. Заявитель был освобожден условно 1 июня 2004 г., отбыв две трети срока своего наказания. Однако через два с половиной месяца он был снова задержан по подозрению в разбойном нападении при отягчающих обстоятельствах. Приговором от 8 апреля 2005 г. Якутский городской суд признал заявителя виновным и приговорил его к девяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии N 7.

B. Состояние здоровья заявителя

1. Заболевание туберкулезом

(a) Заражение туберкулезом и лечение

8. 1 октября 1997 г. заявитель был доставлен в изолятор временного содержания N ИЗ-14/1* (* В оригинале Постановления употреблено выражение "temporary detention facility IZ-14/1". По-видимому, допущена ошибка, поскольку "temporary detention facility" переводится как изолятор временного содержания - учреждение, относящееся к системе органов внутренних дел, а обозначением "ИЗ-_" ("IZ-_") называются только следственные изоляторы системы Федеральной службы исполнения наказаний. Принимая во внимание, что в тексте настоящего Постановления указано обозначение изолятора - "N ИЗ-14/1" здесь и далее учреждение, обозначенное таким образом, переводится как следственный изолятор (прим. переводчика).) Якутска. По информации властей Российской Федерации, которые ссылались на медицинскую карту, предоставленную начальником изолятора 14 октября 2005 г., а также на историю болезни заявителя, он был осмотрен врачом изолятора 2 октября 1997 г. Кроме того, заявитель сдал необходимые диагностические тесты, в частности, анализ крови на ВИЧ и сифилис, которые показали отсутствие инфекции. Рентгенографическое обследование грудной клетки не выявило никаких отклонений от нормы в легких заявителя. После того, как было установлено хорошее состояние его здоровья, заявитель был помещен в камеру N 1 с другими здоровыми заключенными. Согласно заявлениям властей Российской Федерации заключенные, болевшие туберкулезом, содержались под стражей в отдельном крыле следственного изолятора.

9. Следующее рентгенографическое обследование, проводившееся 30 апреля 1998 г., показало низкоинтенсивное очаговое затемнение верхней доли легкого заявителя. На этом основании у него диагностировали очаговый туберкулез, и ему было предписано проведение дополнительных обследований.

10. 15 мая 1998 г. фтизиатр следственного изолятора осмотрел заявителя и назначил лечение. Как следует из медицинской карты, только 29 июля 1998 г. заявитель был госпитализирован в туберкулезное отделение больницы исправительной колонии N 7 (далее - больница колонии) Республики Саха (Якутия) по причине того, что его перевод в больницу мог состояться только после вступления в силу приговора по его делу. У заявителя были диагностированы очаговый туберкулез правого легкого в инфильтративной стадии и посттравматическая энцефалопатия. Он был выписан из больницы после проведения интенсивного курса противотуберкулезного лечения с рекомендацией продолжать лекарственную терапию. Из документов, предоставленных в Европейский Суд, следует, что данная рекомендация полностью соблюдалась.

11. Заявителя направляли в больницу колонии еще шесть раз: с 10 по 31 марта 1999 г., с 12 мая по 26 июня 2000 г., с 6 марта по 1 июня 2001 г., с 13 декабря 2001 г. по 23 января 2002 г., с 28 ноября по 4 декабря 2002 г. и с 25 марта по 5 мая 2004 г., - где ему проводили антибактериальное химиотерапевтическое лечение. Ссылаясь на данные медицинской карты, власти Российской Федерации подчеркивали, что после продолжительного противотуберкулезного лечения и клинического исследования, проведенного 23 июля 2000 г., заявителю был поставлен диагноз "инфильтративный туберкулез верхней доли правового легкого в стадии рассасывания", квалифицировавшийся, как требовавший постоянного медицинского контроля. Результаты микробиологических анализов жидкостей организма, проводившихся в 1999 и 2000 годах, показали отсутствие микобактерии туберкулеза. Рентгеновское обследование грудной клетки, проводившееся 19 сентября 2001 г., выявило небольшой локализованный уплотненный очаг в верхней доле правого легкого заявителя, сопровождавшийся ограниченным пневмосклерозом. 13 декабря 2001 г., после медицинского обследования, проводившегося начальником стационарного отделения Якутского городского научно-исследовательского медицинского института, заявителю назначили менее интенсивное медицинское лечение и поставили диагноз "очаговый легочный туберкулез в стадии заживления". Заявитель далее не нуждался в активном клиническом наблюдении и проходил курс профилактического лечения для предотвращения рецидива.

12. В медицинской карте заявителя содержался ряд записей, сделанных фтизиатрами, о негативном, а временами агрессивном отношении заявителя к лечению и медицинскому персоналу. Лечащие врачи беседовали с заявителем, объясняя необходимость и суть лечения и убеждая его продолжить лечение. Медицинские документы, предоставленные властями Российской Федерации, также демонстрируют, что заявителю был обеспечен регулярный медицинский уход в связи с лечением от туберкулеза, а также его обследовали врачи системы исполнения наказаний. Фтизиатры неоднократно признавали состояние здоровья заявителя удовлетворительным после проведения успешных курсов антирецидивной терапии. Заявитель, по-видимому, признавал улучшение состояния своего здоровья и не предъявлял жалоб фтизиатрам. Его жалобы медицинскому персоналу касались в основном психологического состояния, включая нарушение сна, крайнюю нервозность и страхи неуточненного характера. Эти жалобы своевременно рассматривались психологом или невропатологом, и заявителю назначались лекарства. Власти Российской Федерации также предоставили Европейскому Суду выписки из больничных журналов, в которых зарегистрированы прием медикаментов заявителем, их доза и частота приема.

(b) Иск о компенсации ущерба

13. В 2001 году заявитель предъявил иск к Министерству юстиции Российской Федерации и следственному изолятору с требованием компенсации вреда, причиненного ему заражением туберкулезом. Он утверждал, что заразился туберкулезом, находясь под стражей, когда его поместили в одну камеру с человеком, имевшим активную форму этого заболевания, и что администрация изолятора оставила без внимания его заявления о риске инфицирования.

14. Сторона ответчика предоставила свои соображения. Она утверждала, что отсутствует доказательство того, что заявитель заразился туберкулезом, находясь под стражей, поскольку он был неоднократно судим и находился под стражей с перерывами начиная с 1989 года. Причиной заражения заявителя болезнью являлся его "образ жизни".

15. 12 октября 2001 г. Якутский городской суд отклонил жалобу заявителя, указав следующее:

"_Вина ответчиков за вред, причиненный здоровью истца, не была установлена. Согласно статье 151 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация за моральный вред по общему правилу присуждается в случаях, когда вина ответчиков установлена. Факт, что [заявитель] заразился туберкулезом в изоляторе, не был доказан в открытом судебном заседании, то, что он содержался под стражей в одной камере с С., который болел [туберкулезом], не может служить основанием для установления ответственности ответчиков за причиненный вред и не является доказательством их вины, поскольку является только предположением истца. Принимая во внимание характер заболевания, суд считает вероятным, что заявитель заразился туберкулезом до того, как его заключили под стражу в 1997 году, поскольку он действительно содержался под стражей и раньше, и находился на свободе только в течение нескольких месяцев после освобождения. Как было установлено в ходе открытого судебного заседания, во время первого медицинского обследования истца 2 октября 1997 г. у него не было обнаружено признаков заболевания [туберкулезом], но 30 апреля 1998 г. результаты рентгеновского обследования были положительными: у заявителя был диагностирован очаговый туберкулез правового легкого, и было назначено лечение, Лечение было успешным, истец с клинической точки зрения излечился_".

16. 4 февраля 2002 г. Верховный суд Республики Саха (Якутия), действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил судебное решение от 12 октября 2001 г. без изменения, подтвердив выводы городского суда.

2. Заболевание ВИЧ

(а) Заражение ВИЧ

17. По утверждению заявителя, в конце декабря 2001 года в колонии помощник врача П., находившийся в состоянии алкогольного опьянения, взял образец крови у ВИЧ-инфицированного заключенного Г. Затем помощник врача использовал тот же шприц, чтобы взять кровь у заявителя. Власти Российской Федерации оспаривали версию событий, изложенную заявителем. По информации властей, 13 декабря 2001 г. заявитель и шестеро других заключенных были направлены в больницу колонии для клинического обследования и противотуберкулезного профилактического лечения. На следующий день медсестра З. взяла образцы крови у всех вновь прибывших, включая заявителя. Для взятия анализов крови использовались одноразовые шприцы и иглы. Результаты анализов, полученные 18 декабря 2001 г., показали отсутствие антител ВИЧ в крови каждого из заключенных. Другая медсестра С. взял образцы крови у Г. 26 декабря 2001 г., в день его прибытия в больницу колонии. Власти Российской Федерации особо подчеркивали, что в личных делах персонала больницы колонии было указано, что помощник врача колонии П. находился в отпуске по болезни с 12 по 18 декабря 2001 г.

18. В марте 2002 года образцы крови, взятые у заявителя, были проверены на ВИЧ. Результаты оказались неопределенными. Два следующих анализа крови делались в июле и сентябре 2002 года. Медицинские специалисты также описывали результаты этих двух тестов как противоречивые.

19. В ноябре 2002 года, по результатам других анализов крови, у заявителя был диагностирован ВИЧ. Ставя заявителя в известность о том, что он заразился ВИЧ, тюремный врач объяснил результаты анализов и описал различные аспекты инфекции, связанные с ней обследования и лечение. Из медицинской карты видно, что тюремный психолог проводил много встреч с заявителем для оказания ему психологической помощи. В медицинской карте также указано, что заявителю проводились регулярные медицинские обследования с целью определения, нужно ли начинать антиретровирусное лекарственное лечение от ВИЧ. Кроме того, врачи постоянно напоминали заявителю, который злоупотреблял курением и алкоголем, о необходимости вести здоровый образ жизни. После обнаружения вируса заявителю был назначен режим усиленного питания и назначены курсы мультивитаминов и гепатопротекторных препаратов. Неоднократно его помещали в терапевтическое отделение больницы колонии для всесторонней оценки состояния его здоровья, стадии ВИЧ-инфицирования, и его готовности к лекарственной терапии. Однако в медицинской карте указано, что в сентябре 2005 года заявитель без каких-либо объяснений отказался от перевода в больницу колонии для последующего медицинского обследования.

(b) Проверка по факту заражения ВИЧ

20. Заявитель жаловался в различные внутригосударственные органы, что его заразили ВИЧ.

21. Врачи следственного изолятора предъявили заключение о состоянии здоровья заявителя. В заключении указывалось следующее:

"Основное время [заявитель] содержится под стражей в колонии N ЯД-40/5. Ему проводятся регулярные медицинские осмотры в медицинском отделении N ИК-5* (* Так в оригинале. Поскольку медицинские отделения обычно не имеют номера, а буквосочетанием "ИК-_" обозначаются исправительные колонии системы Федеральной службы исполнения наказаний, по-видимому, имеется в виду медицинское отделение колонии N ИК-5 (прим. переводчика).), у него были диагностированы "очаговый туберкулез верхней части правого легкого в стадии уплотнения легкого_ Клиническое выздоровление_ ВИЧ-инфекция" (с ноября 2002 года).

_[Заявителю] был поставлен диагноз, и он проходил лечение в [больнице колонии] с 13 декабря 2001 г. по 12 февраля 2002 г. _На основании журнала регистрации анализов крови установлено, что 14 декабря 2001 г. заявителя тестировали на ВИЧ-инфекцию. Образцы крови брал фельдшер колонии З., _который использовал одноразовые шприц и иглу".

22. 6 января 2003 г. следователь прокуратуры Якутска отказал в возбуждении уголовного дела, установив, что образцы крови заявителя не были взяты П. 14 декабря 2001 г.

23. 11 апреля 2003 г. Якутский городской суд санкционировал проведение дополнительной проверки по жалобам заявителя. Обоснование решения городского суда было следующим:

"Изучив материалы дела, личное дело [заявителя] и его медицинскую карту, суд считает, что решение отказать в возбуждении уголовного дела является явно необоснованным, утверждения [заявителя] о дате, когда были взяты образцы крови, и регистрация даты в его медицинской карте противоречат друг другу_

Также необходимо принять во внимание историю болезни заключенного Г. _Невозможно дать определенный ответ на вопрос, была ли взята кровь [заявителя] сразу же после того, как взяли у заключенного Г., без изучения медицинских карт заявителя заключенного Г., составленных во время их нахождения в больнице [колонии]_".

24. 25 апреля 2003 г. прокурор отказал в возбуждении уголовного дела, установив, что у заявителя не брали образцы крови одновременно с ВИЧ-инфицированным заключенным и что П. не брал у заявителя образцы крови. Установленные прокурором данные основывались на медицинских картах заявителя и заключенного Г., регистрационных журналах больницы и показаниях персонала больницы колонии, включая медицинских сестер З. и С., помощника врача П. Заключенный Г. отказался давать какие-либо показания следователям.

25. Заявитель обжаловал постановление от 25 апреля 2003 г. в суд, аргументируя тем, что в декабре 2001 года образцы крови для тестирования у него брали дважды. Во второй раз, в неустановленную дату после 20 декабря 2001 г., помощник врача П. брал у него образцы крови тем же шприцом, который он использовал для того, чтобы взять образцы крови у заключенного Г.

26. 9 июля 2003 г. Якутский городской суд отменил постановление от 25 апреля 2003 г. и санкционировал возбуждение уголовного дела, приведя следующие доводы:

"Дважды следователи отказывали в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления, несмотря на то, что они не установили обстоятельства заражения и источник ВИЧ-инфекции, несмотря на то, что преступление - заявитель был инфицирован ВИЧ - имело место в следственном изоляторе".

Городской суд составил список мер, которые необходимо было выполнить в ходе следствия, включая проведение экспертного медицинского обследования, очной ставки между заявителем и штатными сотрудниками больницы колонии, включая П. и заключенного Г., и проверки местонахождения П.

27. 7 августа 2003 г. Верховный суд Республики Саха (Якутия), действуя в качестве суда кассационной инстанции, рассмотрев жалобу органов прокуратуры, отменил постановление от 9 июля 2003 г. и направил дело на новое рассмотрение, определив, что городскому суду необходимо заслушать заключенного Г. в качестве свидетеля для принятия справедливого решения.

28. Якутский городской суд вызвал свидетеля Г. для дачи показаний 15 декабря 2003 г. Он отказался давать свидетельские показания, сославшись на свое конституционное право хранить молчание. Установив, что образцы крови заявителя и заключенного Г. брались двумя фельдшерами колонии независимо друг от друга, а также, что отсутствовало доказательство, подтверждавшее, что П. брал анализы крови, городской суд отклонил жалобу заявителя.

29. 3 февраля 2004 г. Верховный суд Республики Саха (Якутия) оставил постановление от 15 декабря 2003 г. без изменения, подтвердив выводы городского суда.

C. Переписка заявителя с Европейским Судом

30. По утверждению заявителя, администрация исправительной колонии задерживала отправку его корреспонденции в Европейский Суд или совсем не отсылала письма. Прежде всего заявитель указал на задержку отправки письма от 13 ноября 2003 г. как на пример несоблюдения органами власти их обязанности не препятствовать его переписке с Европейским Судом. Вместе с тем после уведомления властей Российской Федерации о жалобе заявитель более не сталкивался со случаем, подобным инциденту с письмом от 13 ноября 2003 г., но привел два других примера. В частности, заявитель утверждал, что 28 ноября 2002 г. он вручил запечатанный конверт начальнику специального отделения исправительной колонии для пересылки его в Европейский Суд. В конверте находились письмо и несколько документов, подтверждавших его жалобы. Однако письмо было ошибочно послано в Управление Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Саха (Якутия) (далее - управление). Администрация колонии уведомила заявителя об ошибке и заверила его, что управление перенаправит письмо в Европейский Суд. Тем не менее произошла еще одна ошибка, и письмо заявителя было послано Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации. Заявитель утверждал, что еще до пересылки его письма сотрудник управления изъял содержавшиеся в нем документы. В итоге письмо было отправлено в Европейский Суд 13 января 2003 г. Заявитель подчеркивал, что узнал об изъятии документов из ответного письма от 16 декабря 2004 г. Европейского Суда, который просил заявителя предоставить копии двух постановлений национального суда, находившихся в его письме от 28 ноября 2002 г. Заявитель также утверждал, что администрация колонии задержала отправку его письма от 25 ноября 2003 г.

31. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения заявителя, утверждая, что согласно журналам регистраций корреспонденции, которые велись в учреждениях, где находился заявитель с 2002 по 2004 год, заявитель послал 20 писем в Европейский Суд и более 300 писем в различные организации Российской Федерации. Каждое письмо было успешно отправлено в запечатанном конверте, за исключением одного, посланного заявителем в Европейский Суд 13 ноября 2003 г. Это письмо по ошибке было направлено в Верховный Суд Российской Федерации, так как заявитель указал, что оно должно быть направлено в "последнюю юридическую инстанцию". 18 ноября 2003 г. начальник следственного изолятора просил Председателя Верховного Суда Российской Федерации незамедлительно вернуть письмо заявителя. На следующий день письмо было отправлено в Европейский Суд. Заявитель, согласно его соответствующей подписи, был проинформирован о задержке с отправлением этого письма. Власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду выдержки из журналов регистрации корреспонденции учреждений уголовно-исполнительной системы, письмо начальника следственного изолятора в Верховный Суд Российской Федерации, письмо в Европейский Суд, в которых указано, что письмо заявителя от 13 ноября 2003 г. было отправлено 19 ноября 2003 г. и что заявитель был своевременно информирован о задержке.

32. В декабре 2005 года заявитель обратился в управление с жалобой по поводу изъятия документов из его письма от 28 ноября 2002 г. Письмом от 28 декабря 2005 г. управление проинформировало заявителя о том, что на тот момент уже было невозможно установить факт изъятия документов и должностных лиц, которые могли бы нести ответственность за это.

33. Заявитель подал аналогичную жалобу прокурору Республики Саха (Якутия), требуя возбудить уголовное дело в отношении сотрудников управления. Постановлением от 27 марта 2006 г. требование было отклонено, так как прокурором было установлено, что отсутствовали доказательства, подтверждавшие утверждения заявителя.

34. Со дня первого письма заявителя в Европейский Суд в апреле 2002 года и до даты, когда власти Российской Федерации были уведомлены Европейским Судом о жалобе, Европейский Суд получил от заявителя более 25 писем, включая 20 писем, упомянутых властями Российской Федерации. Почти каждое письмо поступало с объемными сопроводительными документами. 20 января 2004 г. Европейский Суд получил от заявителя письмо от 13 ноября 2003 года. 10 марта 2005 г. заявитель предоставил в Европейский Суд копии двух судебных постановлений, которые от него требовал Европейский Суд 16 декабря 2004 г.

II. Применимое национальное законодательство, международное законодательство и отчеты

35. Соответствующие положения национального и международного законодательства относительно заботы о состоянии здоровья заключенных, включая ВИЧ-инфицированных и больных туберкулезом, приведены в следующих Постановлениях Европейского Суда: от 14 октября 2010 г. "А.Б. против Российской Федерации" (A.B. v. Russia), жалоба N 1439/06, §§ 77-84* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.), от 27 января 2011 г. "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia), жалоба N 41833/04, §§ 60-66, 73-80* (* Там же. N 3/2012.), от 30 сентября 2011 г. "Пахомов против Российской Федерации" (Pakhomov v. Russia), жалоба N 44917/08, §§ 33-39, 42-48* (* Там же. N 3/2011.).

Право

I. Предварительное рассмотрение дела

36. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что в своей форме заявления, поданной в Европейский Суд в 2003 году, заявитель жаловался, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), что его заразил ВИЧ помощник врача в колонии и что органы государственной власти не провели эффективного расследования по его жалобам на рассматриваемые события. В своих замечаниях, предоставленных в Европейский Суд в мае 2006 года, заявитель отстаивал свою жалобу на то, что он заразился ВИЧ в результате небрежных действий помощника врача колонии, а также высказал альтернативную версию событий. В частности, он утверждал, что власти Российской Федерации не защитили его жизнь и здоровье в ситуации, когда они знали, что он употреблял наркотики и мог заразиться ВИЧ-инфекцией во время обмена использованными шприцами с другими заключенными. Заявитель настаивал на том, что администрация колонии "не осуществляла эффективного контроля за заключенными и не препятствовала употреблению наркотиков" в колонии.

37. В этой связи Европейский Суд повторяет, что он компетентен рассматривать обжалуемые заявителем обстоятельства в свете всех конвенционных положений. При выполнении своей функции Европейский Суд вправе дать фактическим обстоятельствам дела - как они установлены на основании предоставленных Европейскому Суду доказательств - правовую квалификацию, отличную от той, что дает заявитель, или, при необходимости, рассмотреть факты иным образом. Кроме того, Европейский Суд должен принимать во внимание не только первоначальную жалобу, но и дополнительные материалы, предназначенные для восполнения допущенных в жалобе упущений или неточностей (см. Постановление Европейского Суда от 16 июля 1971 г. по делу "Рингайзен против Австрии" (Ringeisen v. Austria), Series A, N 13, § 98 в сравнении с §§ 79 и 96-97 этого же Постановления).

38. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что новая жалоба, касающаяся ВИЧ-инфицирования, была подана после официального уведомления властей Российской Федерации о жалобе 2 сентября 2005 г. По мнению Европейского Суда, заявитель подал новую жалобу на нарушение статьи 2 Конвенции, а не просто дополнение к первоначальной жалобе, поданной в Европейский Суд более чем три года назад, по поводу которой стороны уже предоставили свои комментарии. В связи с этим Европейский Суд ограничится рассмотрением жалобы, касающейся заражения ВИЧ через загрязненный шприц (см. Постановление Европейского Суда от 30 марта 2004 г. по делу "Нурай Шен против Турции (N 2)" (Nuray Sen v. Turkey (N 2)), жалоба N 25354/94, § 200, Постановление Европейского Суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine), жалоба N 72286/01, §§ 61-63, и Постановление Европейского Суда от 2 апреля 2009 г. по делу "Кравченко против Российской Федерации" (Kravchenko v. Russia), жалоба N 34615/02, §§ 26-28* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.), Постановление Европейского Суда от 22 октября 2009 г. по делу "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia), жалоба N 20756/04, §§ 81-83* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2012.)).

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции в части заражения заявителя ВИЧ-инфекцией

39. Заявитель жаловался, ссылаясь на статьи 2, 3 и 13 Конвенции, что он был инфицирован ВИЧ во время взятия у него анализа крови в больнице колонии, в которой содержался, и что национальные органы власти не провели эффективного расследования этого инцидента. Европейский Суд рассмотрит настоящую жалобу в соответствии с положениями статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 5 марта 2009 г. по делу "Колак и Цакиридис против Германии" (Colak and Tsakiridis v. Germany), жалоба N 77144/01, § 29, Постановление Европейского Суда от 23 марта 2010 г. по делу "Оял против Турции" (Oyal v. Turkey), жалоба N 4864/05, §§ 51-57). Статья 2 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, звучит следующим образом:

"1. Право каждого на жизнь охраняется законом_".

А. Доводы сторон

40. Ссылаясь на результаты прокурорской проверки, власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявителя о заражении ВИЧ во время взятия крови на анализ в больнице колонии не соответствуют действительности. Они указывали на отсутствие какого-либо доказательства того, что заявитель пересекался с инфицированным ВИЧ заключенным Г. Власти Российской Федерации подчеркивали, что двое заключенных поступили в больницу колонии в разные дни, их анализы крови брали разные фельдшеры колонии, и заключенные никогда не встречались во время какой-либо другой медицинской процедуры. Кроме того, помощник врача колонии П. никогда не брал образцы крови у заявителя. Ссылаясь на справку, выданную начальником Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Саха (Якутия), власти Российской Федерации утверждали, что заявитель является "латентным наркоманом" и мог заразиться ВИЧ через шприц во время инъекции наркотика или какого-либо другого препарата или мог инфицироваться, "поддерживая отношения" с ВИЧ-инфицированным заключенным А. В заключение власти Российской Федерации заверяли Европейский Суд в том, что национальное расследование по факту заражения заявителя ВИЧ-инфекцией было проведено незамедлительно и эффективно.

41. Заявитель утверждал, что государство должно нести ответственность за то, что он был инфицирован ВИЧ посредством шприца, первоначально использовавшегося для взятия образцов крови у ВИЧ-инфицированного заключенного.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

42. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

43. Европейский Суд неоднократно отмечал, что статья 2 Конвенции, защищающая право на жизнь, является одним из основополагающих положений Конвенции. Вместе со статьей 3 Конвенции она закрепляет одну из основных ценностей демократических сообществ, составляющих Совет Европы. Европейский Суд повторяет, что статья 2 Конвенции касается не только причинения смерти в результате неправомерного применения силы со стороны представителей государства, но также в первом предложении первого пункта обязывает государство-участника предпринять необходимые меры для охраны жизни лиц, находящихся под его юрисдикцией (см. в качестве примера Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "L.C.B. против Соединенного Королевства" (L.C.B. v. United Kingdom), Reports of Judgments and Decisions 1998-III, § 36, и Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 54).

44. Эти принципы также применимы в области ограничения свободы. Лица, содержащиеся под стражей, находятся в особенно уязвимом положении, и органы государственной власти обязаны нести ответственность за обращение с ними. Конвенция требует от государства-участника защищать психическое и физическое здоровье лиц, находящихся в условиях лишения свободы, например, принимая соответствующие меры для защиты их жизни и оказывая им необходимую медицинскую помощь (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства" (Keenan v. United Kingdom), жалоба N 27229/95, ECHR 2001-III, § 111, и Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, ECHR 2002-IX, § 40, Постановление Европейского Суда по делу "Макглинчи и другие против Соединенного Королевства" (McGlinchey and Others v. United Kingdom), жалоба N 50390/99, § 46, ECHR 2003-V). Европейский Суд напоминает, что, если рассматриваемые события относятся полностью или в большей части к исключительной компетенции властей, как в случаях с заключенными, находящимися под стражей под контролем властей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных заключенными во время содержания под стражей, или смерти, произошедшей во время нахождения под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представления удовлетворительного и убедительного объяснения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV, Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

45. В заключение Европейский Суд отмечает, что вышеупомянутые позитивные обязанности также требуют установления эффективной независимой судебной системы, чтобы нарушения права на жизнь или неприкосновенности личности могли быть установлены, а виновные лица были бы привлечены к ответственности (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Пауэлл против Соединенного Королевства" (Powell v. United Kingdom), жалоба N 45305/99, ECHR 2000-V, Постановление Большой Палаты по делу "Калвелли и Чильо против Италии" (Calvelli and Ciglio v. Italy), жалоба N 32967/96, § 49, ECHR 2002-I). Европейский Суд также напоминает, что, даже если Конвенция не гарантирует как таковая права на привлечение третьих лиц к уголовной ответственности (см. Постановление Большой Палаты по делу "Перес против Франции" (Perez v. France), жалоба N 47287/99, § 70, ECHR 2004-I), эффективная судебная система, как этого требует статья 2 Конвенции, может, а в определенных обстоятельствах и должна, включать в себя обращение к уголовному праву. Требуемая статьей 2 Конвенции система должна обеспечивать проведение независимого и объективного расследования, которое соответствует минимальным стандартам эффективности. Следовательно, компетентные органы должны действовать с особым усердием и незамедлительностью и обязаны по собственной инициативе начинать следственные действия, в рамках которых можно было бы, во-первых, выяснить обстоятельства, при которых произошел конкретный инцидент, и выявить недостатки в работе регулирующей системы и, во-вторых, установить причастных должностных лиц и органов государственной власти. Требование контроля со стороны общественности также имеет существенное значение в данном контексте (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 2008 г. по делу "Кац и другие против Украины" (Kats and Others v. Ukraine), жалоба N 29971/04, § 116).

(b) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

(i) Предположительное заражение ВИЧ в результате небрежности: установление фактов

46. Европейский Суд отмечает, что в ноябре 2002 года после нескольких неопределенных и противоречивых результатов анализов у заявителя было диагностировано ВИЧ-заболевание (см. § 19 настоящего Постановления). Стороны сошлись во мнении, что инфекция была внесена во время содержания под стражей, но оспаривали способ передачи вируса. Власти Российской Федерации указывали два возможных способа для передачи ВИЧ: "отношения" заявителя с ВИЧ-инфицированным заключенным и использование среди заключенных уже зараженного шприца для инъекции наркотиков. Заявитель настаивал на том, что болезнь стала результатом неосмотрительных действий помощника врача колонии П., который, находясь в состоянии алкогольного опьянения, взял образец крови заявителя шприцом, использовавшимся до этого для взятия образца крови у ВИЧ-инфицированного заключенного Г.

47. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что, рассматривая жалобу заявителя на неосмотрительные действия помощника врача колонии П., национальные органы власти пришли к выводу, что отсутствует доказательство того, что заявитель проходил какую-либо медицинскую процедуру после или одновременно с заключенным Г. В то же время Европейский Суд принимает во внимание, что, отклоняя версию событий заявителя, власти не попытались установить точный способ заражения заявителя инфекцией. Ни медицинская карта заявителя, ни другие документы, предоставленные сторонами, не содержали ссылок на внутривенное употребление заявителем наркотических средств. Равно как и отсутствует доказательство того, что существовали сексуальные контакты между заявителем и другими заключенными. Ни следственные, ни судебные органы государственной власти ничего не обнаружили в подтверждение точки зрения властей Российской Федерации о том, что два вышеупомянутых способа являлись путями, которыми инфекция могла передаться. При таких обстоятельствах Европейский Суд выражает сомнение относительно того, могли ли соответствующие органы утверждать, что предоставили удовлетворительное и убедительное объяснение способа, которым заявитель инфицировался ВИЧ, что подвергло жизнь заявителя опасности.

48. Отмечая отсутствие доказательств, подтверждающих заявления властей Российской Федерации, Европейский Суд также учитывает, что версия событий в изложении заявителя была недостоверной и противоречивой.

49. Следовательно, в ситуации, когда материалы дела не предоставляют достаточной доказательной базы для того, чтобы Европейский Суд мог установить "вне всяких разумных сомнений", что государства-ответчика ответственны за заражение заявителя ВИЧ-инфекцией, Европейский Суд должен сделать вывод, что отсутствовало нарушение статьи 2 Конвенции относительно предполагаемого нарушения властями обязанности охранять право заявителя на жизнь.

(ii) Предположительно ненадлежащее расследование

50. Европейский Суд еще раз напоминает, что, если наступила смерть или жизнь лица поставлена под угрозу при обстоятельствах, ответственность за которые может быть возложена на государство, статья 2 Конвенции обязывает государство обеспечивать всеми имеющимися в его распоряжении средствами адекватную реакцию судебных или иных органов с тем, чтобы законодательные и административные акты, призванные защищать право на жизнь, применялись бы должным образом, и любые нарушения данного права пресекались и наказывались (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ёнерылдыз против Турции" (Oneryildiz v. Turkey), жалоба N 48939/99, § 91, ECHR 2004-XII).

51. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд в свете вышеупомянутых принципов считает, что согласно статье 2 Конвенции у национальных органов возникла процессуальная обязанность расследовать обстоятельства, при которых заявитель заразился ВИЧ-инфекцией.

52. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что обязанность провести расследование "является не обязанностью достижения определенной цели, а обязанностью использования определенных средств": не каждое расследование должно обязательно привести к положительному результату или приводить к выводу, согласующемуся с версией лица, подающего жалобу. Однако расследование должно в принципе быть способно привести к установлению фактов дела и, если жалоба подтвердиться, к установлению личности виновных и их наказанию. Таким образом, расследование должно быть тщательным. Это означает, что власти всегда обязаны надлежащим образом пытаться установить, что произошло, и не должны полагаться на необдуманные или необоснованные выводы с целью прекращения расследования или для обоснования своих решений. Власти должны предпринять все разумные и доступные им меры для получения доказательств, касающихся происшествия, включая, inter alia, показания очевидцев и судебно-медицинские заключения. Любое отступление от надлежащего процесса расследования, которое лишает возможности установить происхождение телесных повреждений или личность виновных лиц, рискует считаться несоответствующим упомянутому стандарту (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), §§ 102 и последующие, Reports 1998-VIII, Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, §§ 107 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)).

53. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что органы прокуратуры, которые были поставлены в известность о жалобе заявителя, провели предварительную проверку, которая не привела к возбуждению уголовного дела (см. §§ 22-29 настоящего Постановления). По мнению Европейского Суда, вопрос заключается не столько в том, проводилось ли расследование, хотя стороны не оспаривали, что оно было, а в том, проводилось ли оно тщательно, и установили ли соответствующие органы факты по делу, а, значит, было ли расследование "эффективным".

54. В связи с этим Европейский Суд прежде всего оценит быстроту проведенной органами прокуратуры проверки, рассматривая ее как способ определения степени стремления властей установить и, при необходимости, наказать лиц, виновных в жестоком обращении с заявителем (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, §§ 78 и 79, ECHR 1999-V). В настоящем деле Европейский Суд внимательно относится к факту, что прокуратура безотлагательно возбудила уголовное дело по факту предполагаемого инфицирования заявителя вирусом ВИЧ, когда между диагностированием у заявителя ВИЧ в ноябре 2002 года и первым постановлением следователя от 6 января 2003 г., в котором отказывалось в возбуждении уголовного дела, прошло чуть более одного месяца (см. §§ 19 и 22 настоящего Постановления). После вынесения постановления Якутским городским судом о проведении дополнительной проверки 11 апреля 2003 г. прокурор санкционировал проведение дальнейшего расследования. В ходе расследования были проверены медицинские карты заявителя и заключенного Г., регистрационный журнал больницы, были проведены допросы медицинского персонала больницы, включая медсестер З. и С., а также помощника врача колонии П. Заключенный Г. отказался давать какие-либо показания следователям. Расследование завершилось уже 25 апреля 2003 г., когда прокурор отказал в возбуждении уголовного дела (см. §§ 22-24 настоящего Постановления).

55. 9 июля 2003 г. городской суд удовлетворил жалобу заявителя и отменил постановление прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, перечислив дальнейшие следственные действия, которые нужно было выполнить следователям. Однако это указание не было одобрено Верховным судом Республики Саха (Якутия), который предписал городскому суду заслушать заключенного Г., прежде чем принимать решение по этому вопросу. Поскольку Г. отказался давать показания, городской суд рассмотрел доказательства, которые находились в его распоряжении, и 15 декабря 2003 г. принял решение отказать в удовлетворении жалобы заявителя. Данное постановление было оставлено Верховным судом Республики Саха (Якутия) без изменения 3 февраля 2004 г. (см. §§ 25-29 настоящего Постановления).

56. С точки зрения Европейского Суда, следственные органы предприняли существенные усилия для установления обстоятельств по делу. В частности, Европейский Суд констатирует, что они эффективно реагировали на замечание, сформулированное Якутским городским судом в постановлении 11 апреля 2003 г., повторно рассмотрев историю болезни заявителя и изучив регистрационные журналы больницы, а также медицинскую карту заключенного Г. Следователи также допросили свидетелей, которые могли прояснить события, включая медицинских сестер колонии З. и С., а также заявителя и П.

57. Европейский Суд также придерживается мнения, что факты по делу демонстрируют, что власти тщательно рассмотрели предоставленные им медицинские доказательства, пытаясь на их основе сделать выводы без скоропалительного принятия какой-либо версии событий. Кроме того, Европейский Суд не может не оставить без внимания факт, что национальные суды активно реагировали на жалобы заявителя, руководя направлением следствия. Однако из-за заключенного Г., отказавшегося давать показания, задача судов по установлению фактов была усложнена. При таких обстоятельствах и учитывая отсутствие каких-либо иных доказательств, за исключением утверждений заявителя о том, что П. все же взял образец крови заявителя, их вывод представляется хорошо обоснованным.

58. В связи с изложенным Европейский Суд считает, что национальные расследование было эффективным в целях статьи 2 Конвенции. Следовательно, отсутствует нарушение процессуальной составляющей указанной статьи.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции относительно ненадлежащей медицинской помощи

59. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 3 Конвенции, что во время нахождения под стражей он заразился туберкулезом и власти не предприняли мер, чтобы защитить его здоровье и благополучие, не оказав ему надлежащей медицинской помощи. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему обращению или наказанию".

А. Доводы сторон

60. Власти Российской Федерации первоначально утверждали, что не представляется возможным установить "вне всяких разумных сомнений", что заявитель заразился туберкулезом, находясь под стражей. Они обосновывали это тем, что со дня инфицирования болезни до дня ее полного проявления мог пройти период в несколько месяцев. Власти Российской Федерации не были согласны с тем, что заявитель находился в одной камере с лицом с контагиозной формой туберкулеза. Вероятность нахождения под стражей лиц с контагиозной формой туберкулеза рядом со здоровыми заключенными в следственных изоляторах Российской Федерации вообще исключена. Власти Российской Федерации подчеркивали, что заявитель мог заразиться от лица, имевшего активную форму болезни, когда находился в квартире его сестры в период времени между его освобождением из-под стражи в 1996 году и его новым задержанием в 1997 году.

61. Ссылаясь на копию медицинской карты заявителя, власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель находился под эффективным медицинским наблюдением в течение всего срока содержания под стражей. В это наблюдение входили регулярные медицинские осмотры до диагностирования у него туберкулеза и ВИЧ, и немедленное и эффективное реагирование на появлявшиеся у заявителя жалобы на состояние здоровья, так же как и эффективное медицинское лечение, результатом которого стало клиническое выздоровление заявителя после выявления у него туберкулеза. Медицинский персонал мест содержания под стражей внимательно отслеживал состояние здоровья заявителя после того, как обнаружилось, что он заразился ВИЧ, с целью определения идеального времени для начала антиретровирусной терапии. Медицинская помощь, которую оказывали заявителю, соответствовала требованиям, предусмотренным российским законодательством и международными медицинскими стандартами.

62. Заявитель утверждал, что не болел туберкулезом до своего задержания в сентябре 1997 года и что заразился этим заболеванием, находясь под стражей. Заявитель подчеркивал, что никогда не жил у своей сестры, когда недолго находился на свободе после освобождения в 1996 году и до задержания в 1997 году. Первое флюорографическое обследование, проведенное после его поступления в следственный изолятор N ИЗ-14/1, не выявило симптомов туберкулеза. И только через шесть месяцев после его задержания заболевание было обнаружено. Заявитель настаивал на том, что власти Российской Федерации не предоставили доказательств в подтверждение своего утверждения о том, что он уже был инфицирован микобактерией туберкулеза до его задержания, или утверждения о том, что заявитель получал необходимую медицинскую помощь, находясь под стражей. Ссылаясь на судебное решение от 12 октября 2001 г., в котором подтверждался факт содержания заявителя под стражей вместе с заключенным, больным туберкулезом, заявитель утверждал, что наиболее вероятно, что его содержание под стражей вместе с этим заключенным являлось причиной его заболевания.

63. Не указывая никаких подробностей, заявитель также утверждал, что реакция властей на его жалобы, касавшиеся состояния его здоровья, была запоздалой и несоответствующей. Он подчеркивал, что регулярный клинический контроль и исследования, назначение ему пищевого режима, обогащенного витаминами, прием мультивитаминов не являлись эффективными медицинскими мерами, соответствовавшими его заболеванию.

B. Мнение Европейского Суда

64. Европейский Суд неоднократно отмечал, что статья 3 Конвенции гарантирует одну из основополагающих ценностей демократического общества. Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимального уровня относительна, она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность жестокого обращения, его психические и физические последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, § 162).

65. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня жестокости, обычно предполагает фактическое нанесение телесных повреждений или причинение значительных физических и душевных страданий. Однако даже при отсутствии вышеперечисленного в тех случаях, когда такое обращение унижает или оскорбляет человека, обнаруживая неуважение к его или ее человеческому достоинству или вызывает у человека чувства страха, страдания или собственной неполноценности, способные сломить моральное и физическое сопротивление личности, оно может быть охарактеризовано как "унижающее достоинство" и также подпадать под действие запрета, содержащегося в статье 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III).

66. Государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства и чтобы порядок и способ исполнения этой меры не подвергали бы лицо моральным переживаниям или страданиям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий содержанию под стражей, и чтобы, учитывая практические требования лишения свободы, здоровье и благополучие лица были бы надлежащим образом защищены (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudia v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 208* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). В большинстве дел, касающихся содержания под стражей лиц, которые болели, Европейский Суд рассматривал, оказывалась или нет заявителю соответствующая медицинская помощь в месте лишения свободы. Европейский Суд повторяет в этой связи, что даже статья 3 Конвенции не предоставляет заключенному право быть освобожденным из-под стражи "из соображений гуманности". Европейский Суд всегда толковал требование заботиться о здоровье и благополучии заключенных, в том числе, как обязанность государства-ответчика предоставлять заключенным необходимую медицинскую помощь (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла протии Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 95, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), и Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, § 96, ECHR 2006-XII (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2007.)).

67. "Надлежащий характер" медицинской помощи остается наиболее трудным для определения моментом. Европейский Суд подчеркивает, что, в частности, власти обязаны обеспечивать, чтобы постановка диагноза и уход за больным были бы безотлагательными и соответствующими (см. Постановление Европейского Суда от 29 ноября 2007 г. по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) жалобы NN 9852/03 и 1341304, § 115, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины", §§ 104-106, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 7 ноября 2006 г. по делу "Холомиов против Молдовы" (Holomiov v. Moldova), жалоба N 30649/05, § 121) и чтобы, когда это обусловлено природой заболевания и позволяют медицинские условия, наблюдение за больным было бы регулярным и систематическим и включало бы комплексную терапевтическую стратегию, направленную на лечение заболеваний заключенного или предотвращение их усугубления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109, 114, Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдовы" (Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, § 79, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации", § 211).

68. В целом Европейский Суд оставляет за собой достаточную степень гибкости при определении обязательного стандарта медицинского обслуживания, рассматривая этот вопрос в каждом случае отдельно. Данный стандарт должен "соответствовать человеческому достоинству" заключенного, но при этом должен учитывать "практические требования режима лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia), жалоба N 46468/06, § 140* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2011.)).

(b) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

69. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что по результатам флюорографического обследования от 30 апреля 1998 г., более чем через полгода после его задержания в сентябре 1997 года, у заявителя был диагностирован туберкулез, которым, по его утверждению, до задержания он не болел. Действительно, медицинские карты, предоставленные сторонами, свидетельствуют о том, что у него нет истории заболевания туберкулезом до его помещения в следственный изолятор N ИЗ-14/1 Якутска. Также у заявителя не было обнаружено симптомов туберкулеза в период с 2 октября 1997 г., когда ему было проведено первое флюорографическое обследование во время содержания под стражей, по 30 апреля 1998 г., когда было диагностировано заболевание (см. § 9 настоящего Постановления).

IV. Предполагаемое нарушение статьи 34 Конвенции

78. Заявитель жаловался, ссылаясь на статьи 8 и 34 Конвенции, что администрация колонии препятствовала его переписке с Европейским Судом. Европейский Суд рассмотрит настоящую жалобу согласно статье 34 Конвенции, в которой указано следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или Протоколов к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

79. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя являлась неприемлемой, поскольку она не была рассмотрена национальными органами власти и принимая во внимание ничтожный характер предполагаемого нарушения. Они подчеркивали, что власти полностью соблюдали право заявителя на переписку с Европейским Судом. Единственная и незначительная шестидневная задержка при отправлении письма заявителя от 13 ноября 2003 г. произошла в результате технической ошибки и не может быть принята в качестве доказательства утверждений заявителя.

80. Заявитель настаивал на своей жалобе, ссылаясь на утрату документов из письма от 28 ноября 2002 г. и задержку с отправлением письма от 25 ноября 2003 г.

81. Прежде всего Европейский Суд повторяет свою постоянную правоприменительную практику, согласно которой жалоба на нарушение статьи 34 Конвенции не влечет за собой какого-либо вопроса о приемлемости жалобы (см. Постановление Европейского Суда от 7 июня 2011 г. по делу "Юхас Дюрич против Сербии" (Juhas Duric v. Serbia), жалоба 48155/06, § 72 с дальнейшими ссылками).

82. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что статья 34 Конвенции налагает на Договаривающееся Государство обязанность не препятствовать осуществлению права лица эффективно подать жалобу в Европейский Суд и поддержать ее. Хотя данное обязательство имеет процессуальный характер, оно отделимо от материальных прав, закрепленных Конвенцией и Протоколами к ней, из самой сущности этого процессуального права следует, что лица могут жаловаться на предполагаемые нарушения в ходе разбирательства по делу в конвенционных органах (см. Решение Европейского Суда от 9 июля 2002 г. по делу "Мануссос против Чешской Республики и Германии" (Manoussos v. Czech Republic and Germany), жалоба N 46468/99).

83. Крайне важно для эффективного функционирования системы индивидуальных жалоб, поданных в соответствии со статьей 34 Конвенции, чтобы заявители имели возможность беспрепятственно общаться с Европейским Судом, не подвергаясь какой-либо форме давления со стороны властей с целью отзыва или изменения жалобы. В данном контексте "давление" включает в себя не только прямое принуждение или явные факты устрашения, но и ненадлежащие косвенные действия или контакты, направленные на разубеждение заявителей или препятствование использованию ими конвенционных средств правовой защиты (см. там же).

84. Изучив мнения сторон и предоставленные ими материалы, Европейский Суд считает, что нет достаточной фактической основы для вывода о том, что в настоящем деле имело место какое-либо неправомерное вмешательство со стороны государственных органов в осуществление заявителем права на подачу жалобы в Европейский Суд. Кроме того, Европейский Суд не готов толковать явную ошибку властей при отправке письма от 13 ноября 2003 г., которую они незамедлительно и эффективно исправили, как доказательство их вмешательства в переписку заявителя с Европейским Судом.

85. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что государство-ответчик выполнило свои обязанности, предусмотренные статьей 34 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

86. Заявитель также жаловался на отсутствие у него эффективного внутреннего средства правовой защиты в связи с его жалобой на заражение туберкулезом во время нахождения под стражей в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Доводы сторон

87. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя являлась явно необоснованной, будучи связанной с явно необоснованной жалобой на нарушение статьи 3 Конвенции. В любом случае заявитель имел возможность подать гражданский иск в Якутский городской суд, что он и сделал. Тот факт, что действия заявителя не принесли положительного результата, не означает, что этот способ неэффективен.

88. Заявитель настаивал на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

89. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует существование на национальном уровне правовых средств защиты для реализации прав и свобод, предусмотренных Конвенцией, в любой форме, в которой они могли бы быть обеспечены национальной правовой системой. Таким образом, статья 13 Конвенции требует, чтобы имелось внутреннее средство правовой защиты для выяснения сути конвенционной жалобы и предоставления соответствующего возмещения, хотя Договаривающиеся Государства имеют определенную свободу усмотрения в отношении способов выполнения своих обязательств, предусмотренных указанным положением Конвенции. Объем обязательств, закрепленных статьей 13 Конвенции, варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя, поданной в соответствии с Конвенцией. Тем не менее средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как в практическом, так и в правовом отношении, в частности, возможность использования средства правовой защиты не может быть неоправданно затруднена действиями или бездействием органов власти государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда от 28 ноября 1997 г. по делу "Ментеш и другие против Турции" (Mentey* (* Так в оригинале. По-видимому, речь идет о Постановление Европейского Суда от 28 ноября 1997 г. по делу "Ментеш против Турции" (Mentes v. Turkey), жалоба N 23186/94 (прим. переводчика).) and Others v. Turkey), § 89, Reports 1997-VIII).

90. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель подал против государственных должностных лиц гражданский иск, в котором он утверждал об ответственности властей за вред, причиненный его здоровью заражением туберкулезом. В своей жалобе в Европейский Суд заявитель утверждал, что гражданский иск был недостаточно эффективным для того, чтобы отвечать требованиям статьи 13 Конвенции, поскольку он не обеспечил никакого возмещения. Из вышеизложенного следует, что Европейский Суд должен рассмотреть, была ли возможность получения через суд компенсации за причиненный заявителю вред эффективным, соответствующим и доступным средством правовой защиты, которое могло отвечать требованиям статьи 13 Конвенции.

91. Европейский Суд отмечает, что российское законодательство, несомненно, предоставляло заявителю возможность предъявить иск органам государственной власти. Заявитель сам воспользовался этой возможностью, попросив компенсации за вред, причиненный ему в связи с заражением туберкулезом. Национальные суды двух уровней юрисдикции рассмотрели его претензии и нашли их явно необоснованными ввиду отсутствия какого-либо доказательства вины властей в заражении заявителя туберкулезом. Неудовлетворенность заявителя исходом процесса сама по себе не свидетельствует о том, что гражданский иск не являлся эффективным средством правовой защиты в целях статьи 13 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты от 28 октября 1994 г. по делу "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom), § 100, Series A, N 300-A, и Постановление Европейского Суда от 14 октября 2008 г. по делу "Бузычкин против Российской Федерации" (Buzychkin v. Russia), жалоба N 68337/01, § 74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2009.)).

92. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что имевшееся в распоряжении заявителя средство правовой защиты удовлетворяло условиям, изложенным в § 89 настоящего Постановления. Следовательно, жалоба на нарушение статьи 13 Конвенции является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена согласно пункту 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

93. В заключение Европейский Суд рассмотрел другие жалобы заявителя. Однако, принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, а также в той степени, в какой данные жалобы относятся к его юрисдикции, Европейский Суд считает, что они не свидетельствуют о каких-либо проявлениях нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции и Протоколах к ней. Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции как явно необоснованная.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил что жалоба, касающаяся инфицирования заявителя ВИЧ во время содержания под стражей и непроведения властями эффективного расследования инцидента, является приемлемой для рассмотрения по существу, а остальную часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 2 Конвенции в связи с заражением заявителя вирусом ВИЧ во время содержания под стражей;

3) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 2 Конвенции в связи с жалобой на непроведение властями тщательного и незамедлительного расследования по жалобе заявителя, касающейся инфицирования ВИЧ;

4) постановил, что государство-ответчик не нарушало своих обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 апреля 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда