Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 июня 2013 г. Дело "Авилкина и другие (Avilkina and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 1585/09) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Авилкина и другие (Avilkina and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 1585/09)

Постановление Суда

Страсбург, 6 июня 2013 г.

По делу "Авилкина и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 14 мая 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 1585/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) Управленческим центром "Свидетели Иеговы" в России в лице его председателя Василия Михайловича Калина (далее - центр-заявитель) и тремя гражданками Российской Федерации: Екатериной Сергеевной Авилкиной, несовершеннолетней, интересы которой представляла ее мать Елена Николаевна Авилкина, Ниной Николаевной Дубининой и Валентиной Алексеевной Жуковой (далее - первая, вторая и третья заявительницы соответственно), - 19 декабря 2008 г.

2. Интересы центра-заявителя и заявительниц представляли Дж. Андрик, А. Чимиров и Р. Дэниел, адвокаты, практикующие в США, России и Соединенном Королевстве соответственно. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители, в частности, утверждали, что раскрытие их медицинских документов прокуратуре составляло нарушение их права на уважение личной жизни.

4. 6 мая 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Центр-заявитель - религиозная организация Управленческий центр "Свидетели Иеговы" в России, расположенная в Санкт-Петербурге. Первая заявительница, Екатерина Сергеевна Авилкина, родилась в 2006 году и проживает в Нальчике, вторая заявительница, Нина Николаевна Дубинина, родилась в 1959 году и проживает в Мурманске, третья заявительница, Валентина Алексеевна Жукова, родилась в 1956 году и проживает в Ленинградской области.

А. Проверка властями деятельности организации заявителя

6. 23 сентября 2004 г. Комитет спасения молодежи от деструктивных культов* (* По-видимому, имеется в виду Комитет по спасению молодежи от псевдорелигий и тоталитарных сект - общественная организация, зарегистрированная в 1993 году (прим. переводчика).) (далее - Комитет) направил письменное обращение на имя Президента России, преимущественно касаясь вероучения и практики центра-заявителя и обвиняя его в экстремизме. Письмо также содержало просьбу о проверке деятельности центра-заявителя.

7. 16 ноября 2004 г. обращение Комитета было передано Администрацией Президента в Прокуратуру Санкт-Петербурга. Последующая проверка не выявила в деятельности центра-заявителя нарушений закона.

8. 28 марта 2005 г. Комитет обратился еще с одним заявлением в отношении центра-заявителя. Оно было отклонено 4 апреля 2005 г. Впоследствии Комитет обращался еще с шестью заявлениями. Все они были отклонены после проверки.

9. В период с 7 марта по 3 мая 2007 г. центр-заявитель направил властям пять писем, содержащих запрос информации о результате проверок. Прокуратура отвечала, что в деятельности центра-заявителя нарушения не выявлены. Просьба центра-заявителя об ознакомлении с соответствующими материалами была отклонена.

10. По утверждению центра-заявителя, в рамках проведения проверок городская прокуратура взаимодействовала с другими государственными органами, направляла религиозную литературу на экспертизу, исследовала медицинские документы членов центра-заявителя, вмешивалась в школьные вопросы без согласия родителей и рассматривала многочисленные жалобы организаций и граждан.

11. 1 июня 2007 г. заместитель прокурора Санкт-Петербурга дал указание Комитету по здравоохранению Санкт-Петербурга поручить всем медицинским учреждениям города сообщать о каждом факте отказа членов "Свидетели Иеговы" от переливания крови или ее компонентов. Письмо прокурора предусматривало следующее:

"В соответствии с распоряжением Генеральной прокуратуры Российской Федерации городская прокуратура проводит проверку законности деятельности религиозной организации известной как Управленческий центр "Свидетели Иеговы" в России.

Идеология указанной организации запрещает ее последователям соглашаться на переливание крови или ее компонентов. В результате проверки установлено, что в ряде случаев отказ от переливания крови помешал оказанию квалифицированной медицинской помощи и привел к осложнению заболевания.

На основании изложенного прошу вас поручить всем медицинским учреждениям Санкт-Петербурга незамедлительно информировать Комитет обо всех случаях отказа граждан, являющихся членами данной религиозной организации, от переливания крови или ее компонентов".

12. 4 июня 2007 г. городская прокуратура отклонила просьбу организации-заявителя об ознакомлении с материалами, собранными ею в ходе проверки.

В. Передача медицинской информации

13. В период со 2 февраля по 5 апреля 2006 г. третья заявительница проходила хирургическое лечение в государственной больнице без использования донорской крови или ее компонентов. 25 января 2007 г. прокуратура Курортного района запросила у больницы ее историю болезни.

14. 26 июля 2007 г. третья заявительница узнала о том, что районная прокуратура ознакомилась с ее медицинскими документами и информацией о методах и результатах лечения.

15. 26 марта 2007 г. вторая заявительница была госпитализирована в государственную больницу. Она избрала тактику бескровного лечения* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду отсутствие хирургического вмешательства (прим. переводчика).) своего заболевания, но больница не согласилась обеспечить такое лечение. 18 апреля 2007 г. она была выписана из больницы. Затем она была госпитализирована в частную больницу для хирургического вмешательства. Государственная больница не сообщала о ее случае в прокуратуру.

16. В неустановленные даты первая заявительница прошла курс химиотерапии в государственной больнице в соответствии с планом, основанном на бескровной тактике лечения. Согласно указанию заместителя городского прокурора (см. § 11 настоящего Постановления) врачи сообщили Комитету по здравоохранению и прокуратуру о ее случае.

С. Судебное разбирательство на уровне страны

17. В неустановленную дату центр-заявитель и несколько его членов, включая первую, вторую и третью заявительниц, оспорили в суде действия прокуратуры, прося (1) признать незаконными проверки деятельности центра-заявителя, проводимые прокуратурой, (2) обязать государственные органы прекратить вмешательство в права и законные интересы центра-заявителя и прекратить проверку его деятельности, (3) признать незаконным решение прокуратуры от 4 июня 2007 г. об отказе в доступе к материалам проверки, (4) обязать прокуратуру возвратить медицинские документы их соответствующим владельцам и потребовать уничтожения относимых материалов, если таковые имеются, находящих у государственных органов, (5) обязать прокуратуру возвратить центру-заявителю религиозную литературу в полном объеме и неповрежденной, (6) обязать прокуратуру представить центру-заявителю заключение экспертизы в отношении его религиозной литературы, (7) обязать прокуратуру воспрепятствовать нападкам на центр-заявителя со стороны Комитета и иных подобных организаций, (8) обязать прокуратуру принимать необходимые меры в отношении злонамеренных и необоснованных заявлений против центра-заявителя, если такие заявления содержат клевету, сведения, умаляющие честь, достоинство и деловую репутацию, имеют признаки экстремизма или являются не заслуживающими доверия.

18. 27 марта 2008 г. Октябрьский районный суд Санкт-Петербурга частично удовлетворил требования заявителей. Он признал незаконным решение прокуратуры от 4 июня 2007 г. и обязал ее обеспечить представителям центра-заявителя доступ к материалам проверок. В остальной части требования были отклонены.

19. Что касается предположительно досрочной выписки второй заявительницы из государственной больницы, суд отметил, что этот вопрос выходил за рамки заявления об оспаривании действий прокуратуры.

20. Суд отметил следующее относительно раскрытия медицинских данных первой и третей заявительниц:

"Согласно статье 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан информация о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, являются конфиденциальными (врачебной тайной). Гражданину гарантируется конфиденциальность передаваемых им сведений.

Соответственно... следует признать, что информация о переливании крови и методе лечения пациента признается конфиденциальной, и раскрытие такой [информации] без согласия [пациента] лицом, которому она стала известна при обучении или исполнении профессиональных обязанностей, допустимо лишь в случаях, предусмотренных частью 4 статьи 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан.

Действительно, в письме от 1 июня 2007 г. ...заместителем прокурора Санкт-Петербурга предложено председателю Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга поручить всем медицинским учреждениям Санкт-Петербурга информировать данный комитет о каждом отказе членов "Свидетелей Иеговы" от переливания крови или ее компонентов, а также направлять полученную комитетом информацию в Прокуратуру Санкт-Петербурга...

Согласно пункту 3 части 4 статьи 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан в редакции, действовавшей до внесения изменений... 24 июля 2007 г. прокурор в связи с проведением расследования имел право обратиться с запросом в медицинское учреждение в целях получения информации, составляющей врачебную тайну.

Суд находит ошибочным довод представителя [центра-заявителя] и [первой заявительницы] о том, что прокурор обладал вышеуказанным полномочием лишь при расследовании уголовного дела, а не при проведении расследования относительно исполнения законов, поскольку [формулировка статьи 61] не содержала такого ограничения. Письмо заместителя прокурора Санкт-Петербурга от 1 июня 2007 г. ...было направлено председателю Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга до внесения изменений в [статью 61] и не может расцениваться как нарушающее законодательство...

Запрос прокуратуры Курортного района Санкт-Петербурга от 25 января 2007 г. ...направленный в [онкологический центр, в котором проходила лечение третья заявительница] о предоставлении... материалов [ее] истории болезни, касался только информации о возможности переливания крови [третьей заявительнице], причинах ее отказа от такого лечения и последствиях ее отказа...".

21. 2 июля 2008 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил решение от 27 марта 2008 г. без изменения.

22. Центр-заявитель утверждал, что прокуратура не исполнила решение суда от 27 марта 2008 г., обязывающее разрешить ознакомление центру-заявителю с материалами проверки. Представителям центра-заявителя было разрешено ознакомиться лишь с 10% этих материалов.

II. Применимое национальное законодательство

23. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (действовавшие в период, относящийся к обстоятельствам дела), предусматривали следующее:

"...Статья 61. Конфиденциальная медицинская информация (врачебная тайна)* (* Название статьи 61 не включало слов "Конфиденциальная медицинская информация" (прим. переводчика).)

Информация о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, составляют врачебную тайну...

Не допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, лицами, которым они стали известны при обучении, исполнении профессиональных, служебных и иных обязанностей, кроме случаев, установленных частями третьей и четвертой настоящей статьи.

С согласия гражданина или его законного представителя допускается передача сведений, составляющих врачебную тайну, другим гражданам, в том числе должностным лицам, в интересах обследования и лечения пациента, для проведения научных исследований, публикации в научной литературе, использования этих сведений в учебном процессе и в иных целях.

Предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается:

...3) по запросу органов дознания и следствия, прокурора и суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством...

Статья 69. Право граждан на обжалование действий государственных органов и должностных лиц, ущемляющих права и свободы граждан в области охраны здоровья

Действия государственных органов и должностных лиц, ущемляющие права и свободы граждан, определенные настоящими Основами, в области охраны здоровья могут быть обжалованы в вышестоящие государственные органы, вышестоящим должностным лицам или в суд в соответствии с действующим законодательством...".

24. Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации", действующий с 1992 года с учетом изменений, предусматривает следующее:

"...Статья 22. Полномочия прокурора [что касается исполнения законов]

1. Прокурор при осуществлении возложенных на него функций вправе:

...проводить проверки по поступившим в органы прокуратуры материалам и обращениям* (* Так в оригинале. Статья 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" предусматривает: "Прокурор при осуществлении возложенных на него функций вправе... требовать от руководителей и других должностных лиц... органов [указанных в пункте 1 статьи 21 Закона о прокуратуре] проведения проверок по поступившим в органы прокуратуры материалам и обращениям..." (прим. переводчика).)...

вызывать должностных лиц и граждан для объяснений по поводу нарушений законов. (...)

Статья 27. Полномочия прокурора [что касается соблюдения прав и свобод человека]

1. При осуществлении возложенных на него функций прокурор:

рассматривает и проверяет заявления, жалобы и иные сообщения о [предполагаемом] нарушении прав и свобод человека и гражданина;

разъясняет пострадавшим порядок защиты их прав и свобод;

принимает меры по предупреждению и пресечению нарушений прав и свобод человека и гражданина, привлечению к ответственности лиц, нарушивших закон, и возмещению причиненного ущерба...".

Право

I. Предполагемое нарушение статьи 8 Конвенции

25. Первая, вторая и третья заявительницы жаловались на то, что прокуратура требовала от врачей передачи информации, содержащейся в их медицинских документах, без их согласия и в отсутствие расследования уголовного дела, требующего такой передачи. В результате в отношении первой и третьей заявительниц были переданы данные, составляющие врачебную тайну. Заявители ссылались на статью 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Приемлемость жалобы

26. Европейский Суд отмечает, и это не оспаривается сторонами, что медицинские документы второй заявительницы не были переданы (см. § 15 настоящего Постановления). Следовательно, жалоба, поданная второй заявительницей со ссылкой на статью 8 Конвенции, несовместима ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению на основании пункта 4 статьи 35 Конвенции.

27. Европейский Суд отмечает, что жалоба в отношении первой и третьей заявительниц (далее - заявительницы) не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

В. Существо жалобы

1. Имело ли место вмешательство в право заявительниц на уважение личной жизни

(а) Доводы сторон

28. Ссылаясь на прецедентную практику Европейского Суда (Постановление Большой Палаты по делу "Ротару против Румынии" (Rotaru v. Romania), жалоба N 28341/95, § 43,ECHR 2000-V, Постановление Европейского Суда от 26 марта 1987 г. по делу "Леандер против Швеции" (Leander v. Sweden), § 48, Series A, N 116, и Постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 г. по делу "I. против Финляндии" (I. v. Finland), жалоба N 20511/03, § 35), заявительницы утверждали, что информация, запрошенная прокуратурой, составляла врачебную тайну и относилась к сфере действия защиты, гарантированной статьей 8 Конвенции. Она была передана медицинскими учреждениями прокуратуре без их согласия. Кроме того, мать первой заявительницы прямо потребовала от главного врача медицинского учреждения, в котором первая заявительница проходила лечение, не передавать информацию, составляющую врачебную тайну, прокуратуре. Тот факт, что заявительницы придерживались вероучения, практикуемого и защищаемого "Свидетелями Иеговы", включая отказ от переливания крови, не имел значения. Решая придерживаться вероучения какой-либо определенной религии, гражданин автоматически не отказывается от гарантируемого Конвенцией права на уважение личной жизни.

29. Власти Российской Федерации утверждали, что передача медицинских документов заявительниц прокуратуре не являлась вмешательством в их личную жизнь. Заявительницы являлись активными членами "Свидетелей Иеговы", открыто отстаивающими свои религиозные убеждения, включая отказ от переливания крови. По мнению властей Российской Федерации, заявительницы отказались от своего права на врачебную тайну в отношении медицинских документов, подтверждающих их отказ от переливания крови. Кроме того, передача медицинских документов заявительниц прокуратуре не повлекла для них никаких негативных последствий.

(b) Мнение Европейского Суда

30. Европейский Суд отмечает, что ранее он приходил к выводу о том, что личная информация, относящаяся к пациенту, принадлежит к сфере его или ее личной жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "I. против Финляндии", § 35). Он также принимает во внимание позицию российских судов, которые рассмотрели дело заявительниц и пришли к выводу о том, что информация о методах их лечения должна считаться конфиденциальной (см. § 20 настоящего Постановления).

31. Европейский Суд далее отмечает, что медицинские учреждения, в которых заявительницы проходили лечение, являлись государственными больницами, за действия которых государство несло ответственность для целей Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гласе против Соединенного Королевства" (Glass v. United Kingdom), жалоба N 61827/00, § 71, ECHR 2004-II).

32. Таким образом, по мнению Европейского Суда, нет сомнений в том, что передача государственными больницами медицинских документов заявительниц прокуратуре представляла собой вмешательство в их право на уважение личной жизни, гарантированное пунктом 1 статьи 8 Конвенции. Остается установить, было ли вмешательство оправданным с точки зрения пункта 2 указанной статьи.

2. Было ли вмешательство оправданным

(а) "Предусмотрено законом"

(i) Доводы сторон

33. Заявительницы полагали, что прокуратура, требуя передачи медицинских документов в отношении пациентов, являвшихся членами "Свидетелей Иеговы", чрезмерно и произвольно расширила значение относимых положений законодательства, действовавшего в период, относящийся к обстоятельствам дела. Отсутствовали преступные действия или подозрения относительно их совершения заявительницами, способные послужить основанием для передачи информации. Прокуратура лишь "выуживала" информацию. По мнению заявительниц, относимые положения законодательства не могли толковаться настолько широко, чтобы разрешать доступ правоохранительных органов к информации, составляющей врачебную тайну, вне связи с конкретным уголовным расследованием. Это мнение подтверждалось тем фактом, что в законодательство страны впоследствии были внесены изменения, вследствие которых прокуратура была исключена из перече-ня органов, имеющих право требовать передачи информации, составляющей врачебную тайну, без согласия пациента.

34. Власти Российской Федерации полагали, что передача медицинских документов заявительниц прокуратуре была осуществлена в строгом соответствии с законодательством, действовавшим в тот момент. Национальные суды двух уровней юрисдикции рассмотрели доводы заявительниц относительно толкования статьи 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан и отклонили их как ошибочные. По мнению национальных судов, прокурор имел право требовать раскрытия информации, составляющей врачебную тайну, при осуществлении надзора за исполнением законов конкретными гражданами и организациями.

(ii) Мнение Европейского Суда

35. Европейский Суд отмечает, что толкование фразы "предусмотрено законом" хорошо развито в прецедентной практике Европейского Суда и сводится к следующему (см. Постановление Большой Палаты по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства" (S. and Marper v. United Kingdom), жалобы NN 30562/04 и 30566/04, §§ 95-99, ECHR 2008):

"...95. Европейский Суд напоминает о своей прочно установившейся прецедентной практике, согласно которой формулировка "предусмотрено законом" требует, чтобы спорная мера имела определенную основу в национальном законодательстве и была совместима с принципом верховенства права, который прямо упомянут в преамбуле к Конвенции и воплощен в объекте и цели статьи 8 Конвенции. Таким образом, закон должен быть адекватно доступен и предсказуем, то есть сформулирован с достаточной точностью, позволяя лицу регулировать свои действия, при необходимости, после соответствующей консультации. Чтобы национальное законодательство отвечало этим требованиям, оно должно предоставлять адекватную правовую защиту против произвола и, соответственно, предусматривать с достаточной ясностью границы полномочий, которыми наделены компетентные органы, и способ их реализации (см. Постановление Европейского Суда от 2 августа 1984 г. по делу "Мэлоун против Соединенного Королевства" (Malone v. United Kingdom), §§ 66-68, Series A, N 82, Постановление Большой Палаты по делу "Ротару против Румынии" (Rotaru v. Romania), жалоба N 28341/95, § 55, ECHR 2000-V, и упоминавшееся выше* (* Постановление Большой Палаты по делу "Аманн против Швейцарии" (Amann v. Switzerland), жалоба N 27798/95, § 56, ECHR 2000-II, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) Постановление Большой Палаты по делу "Аман против Швейцарии", § 56).

96. Степень точности, требуемая от национального законодательства, - которое не может в любом случае предусматривать каждую возможность - зависит в значительной степени от содержания рассматриваемого документа, области его применения и числа и статуса лиц, которым он адресован (Постановление Большой Палаты по делу "Хасан и Чауш против Болгарии" (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба N 30985/96, § 84, ECHR 2000-XI, с дополнительными отсылками)...".

36. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации о том, что передача прокуратуре медицинских документов заявительниц имела основу в национальном законодательстве -в Основах законодательства об охране здоровья граждан (см. § 23 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает, что сторонами не оспаривалось, что данный закон являлся "доступным".

37. Европейский Суд также принимает к сведению довод заявительниц о том, что законодательные положения, которые действовали в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривающие случаи, в которых допускается передача информации, составляющей врачебную тайну, были сформулированы в довольно общих выражениях и могли подвергаться расширительному толкованию. Европейский Суд считает существенным в данных обстоятельствах наличие подробных правил, регулирующих область и применение мер, а также минимальные гарантии, касающиеся процедур передачи такой информации, тем самым обеспечивая достаточные гарантии против угрозы злоупотребления и произвола (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства", § 99). Европейский Суд отмечает, однако, что в настоящем деле эти вопросы тесно связаны с более широким вопросом о том, было ли вмешательство необходимо в демократическом обществе. Учитывая мотивировку, приведенную в §§ 43-54 настоящего Постановления, Европейский Суд не считает необходимым решать вопрос о том, отвечала ли формулировка статьи 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан требованиям "качества закона", воплощенным в пункте 2 статьи 8 Конвенции.

(b) Законная цель

(i) Доводы сторон

38. Заявительницы не предоставили своих комментариев.

39. Власти Российской Федерации утверждали, что передача медицинских документов заявительниц преследовала законную цель охраны здоровья населения и защиты прав граждан в этой области. Эта передача была необходима, чтобы избежать угрозы смерти или серьезного вреда здоровью пациента, особенно в случаях с участием несовершеннолетних.

(ii) Мнение Европейского Суда

40. Хотя Европейский Суд не считает бесспорным довод властей Российской Федерации о том, что полномочие прокурора требовать раскрытия информации, составляющей врачебную тайну, служило государственному интересу обеспечения исполнения законов, он полагает, аналогично выводу в § 37 настоящего Постановления, что при обстоятельствах дела он может воздержаться от разрешения настоящего вопроса. Он будет рассмотрен в §§ 43-54 настоящего Постановления в той степени, в которой имеет значение для оценки соразмерности вмешательства (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Христианско-демократическая народная партия против Молдавии" (Christian Democratic People's Party v. Moldova), жалоба N 28793/02, § 53, ECHR 2006-II).

(с) Необходимость в демократическом обществе

(i) Доводы сторон

41. Заявительницы утверждали, что оказание государством воздействия на лиц, исповедующих определенную религию, в целом, а также негласный сбор персональной медицинской документации таких лиц и вмешательство в процесс их лечения явно не были необходимыми. Передача их медицинских документов была совершенной необоснованной. Что касается лечения, заявительницы сделали личный и осознанный выбор. Учитывая негативные медицинские последствия для заявительниц, раскрытие врачебной тайны являлось чрезмерным. Вмешательство прокурора серьезно затруднило процесс лечения первой заявительницы и создало препятствия для применения альтернативных бескровных методов лечения, включая прием эритропоэтина. Отношение к ней медицинских работников значительно ухудшилось. Кроме того, 18 сентября 2007 г. в средствах массовой информации появилась статья, в которой один из врачей открыто обсуждал случай первой заявительницы. Третья заявительница не могла обратиться за консультацией в медицинское учреждение, в котором она ранее проходила лечение, из-за угрозы повторной передачи ее медицинских документов.

42. Власти Российской Федерации привели в пример ряд дел из российской практики по медицинским вопросам, в которых национальные суды отвергли решение родителей, отказавшихся от медицинской помощи своим несовершеннолетним детям из-за своей принадлежности к "Свидетелям Иеговы". Они признали, что отказ заявительниц от переливания крови не повлек серьезную угрозу для их жизни или здоровья. Передача документов была осуществлена в рамках проверки, проводимой прокуратурой. По мнению властей Российской Федерации, сбор медицинских данных об отказах от переливания крови со стороны членов "Свидетелей Иеговы" помог бы определить, какие меры необходимо принять властям, чтобы исключить угрозу безопасности пациентов, защитить права медицинских работников, лечивших членов "Свидетелей Иеговы", и гарантировать права несовершеннолетних пациентов.

(ii) Мнение Европейского Суда

43. При определении того, являлись ли спорные меры "необходимыми в демократическом обществе", Европейский Суд рассмотрит в свете всех обстоятельств дела вопрос о том, были ли мотивы, приведенные в их оправдание, относимыми и достаточными, и были ли меры пропорциональны преследуемым законным целям (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пек против Соединенного Королевства" (Peck v. United Kingdom), жалоба N 44647/98, § 76, ECHR 2003-1).

44. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что ключевым вопросом в настоящем деле является защита персональных данных. Право заявительниц на личную автономию в сфере физической целостности и религиозных убеждений, детально рассмотренное в предыдущих делах, не является предметом рассмотрения (см., например, Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу ""Свидетели Иеговы" в Москве против Российской Федерации" (Jehovah's Witnesses of Moscow v. Russia)* (* Название дела, опубликованного на интернет-сайте Европейского Суда - ""Свидетели Иеговы" в Москве и другие против Российской Федерации" (Jehovah's Witnesses of Moscow and Others v. Russia) (прим. переводчика).), жалоба N 302/02, §§ 131-142* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.)).

45. Европейский Суд напоминает, что защита персональных данных, включая медицинскую информацию, имеет фундаментальное значение для осуществления лицом права на уважение личной и семейной жизни, гарантированного статьей 8 Конвенции. Соблюдение конфиденциальности сведений о здоровье является ключевым принципом правовых систем всех государств - участников Конвенции. Разглашение таких сведений может серьезно затронуть личную и семейную жизнь лица, а также его социальное положение и трудоустройство, подвергая его позору и возможному остракизму (см. Постановление Европейского Суда от 25 февраля 1997 г. по делу "Z против Финляндии" (Z v. Finland), §§ 95-96, Reports 1997-I). Соблюдение конфиденциальности данных о здоровье имеет ключевое значение не только для защиты личной жизни пациента, но и для поддержания его доверия к медицинским работникам и системе здравоохранения в целом. При отсутствии подобной защиты лица, нуждающиеся в медицинской помощи, могут воздерживаться от обращения за необходимым лечением, подвергая тем самым свое здоровье опасности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z против Финляндии", § 95, и Постановление Европейского Суда от 25 ноября 2008 г. по делу "Бирюк против Литвы" (Biriuk v. Lithuania), жалоба N 23373/03, § 43). Тем не менее интерес пациента и общества в целом в защите конфиденциальности медицинских данных может быть перевешен интересом в расследовании и преследовании преступлений, а также в гласности судебного разбирательства, если доказано, что эти интересы имеют более серьезное значение (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z против Финляндии", § 97).

46. Европейский Суд далее напоминает, что в делах, касающихся раскрытия персональных данных, он признавал, что за компетентными национальными властями должна сохраняться определенная свобода усмотрения в целях установления справедливого равновесия между соответствующими конкурирующими публичными и частными интересами. Однако эта свобода усмотрения должна сопровождаться европейским надзором (см. Постановление Европейского Суда от 25 февраля 1993 г. по делу "Функе против Франции" (Funke v. France), Series A, N 256-А, р. 24, § 55), и ее рамки зависят от таких факторов, как характер и значимость интересов, зависящих от исхода дела, и серьезность вмешательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z против Финляндии", § 99).

47. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявительницы не являлись подозреваемыми или обвиняемыми по какому-либо уголовному делу. Прокурор лишь проводил проверку деятельности религиозной организации заявительниц в связи с поступившими в прокуратуру обращениями. Медицинские учреждения, в которых заявительцы проходили лечение, не сообщали в прокуратуру ни о каких случаях предполагаемых преступных действий. В частности, медицинские работники, осуществлявшие лечение первой заявительницы, которой на тот момент было два года, могли обратиться в суд или просить прокурора обратиться в суд с целью получения разрешения на переливание крови, если они полагали, что ее жизнь находится под угрозой. Аналогично ничто в предоставленных Европейскому Суду материалах не свидетельствует о том, что врачи, которые сообщили районному прокурору о случае третьей заявительницы, считали, что ее отказ от переливания крови являлся не выражением ее подлинной воли, а следствием давления, оказанного на нее другими последователями религиозных взглядов, которых она придерживалась (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Свидетели Иеговы" в Москве против Российской Федерации", §§ 137-138). При таких обстоятельствах Европейский Суд не усматривает какой-либо настоятельной общественной необходимости для требования о раскрытии информации, составляющей врачебную тайну, в отношении заявительниц. Следовательно, он полагает, что средства, примененные прокурором при проведении проверки, необязательно должны были быть столь гнетущими для заявительниц.

48. В этой связи Европейский Суд учитывает, что прокурор мог использовать другие возможности, помимо требования о раскрытии информации, составляющей врачебную тайну, при рассмотрении полученных жалоб. В частности, он мог попытаться получить согласие заявительниц на раскрытие и/или допросить их по данному вопросу (см. §§ 23-24 настоящего Постановления). Тем не менее прокурор предпочел потребовать раскрытия информации, составляющей врачебную тайну, не уведомив заявительниц и не предоставив им возможности возражать или согласиться.

49. Европейский Суд принимает к сведению толкование применимого законодательства судами страны о том, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, право прокурора требовать раскрытия информации, составляющей врачебную тайну, без согласия пациента не было ограничено уголовным разбирательством против данного лица (см. § 20 настоящего Постановления), но могло осуществляться в связи с любым "расследованием", которое ведет прокуратура. Власти Российской Федерации не отрицали, что закон не устанавливал конкретных ограничений полномочий прокурора по получению медицинских документов лица. Применимые правовые нормы также не содержали указания на то, кто может быть затронут таким раскрытием или какой порядок должен соблюдаться.

50. Действительно, заявительницы могли обжаловать законность распоряжения прокурора вышестоящему прокурору или в суд после того, как раскрытие состоялось (см. § 23 настоящего Постановления). Заявительницы использовали эту возможность. Их жалобы были рассмотрены судами страны в двух инстанциях.

51. Со ссылкой на неограниченное право прокурора требовать раскрытия информации, составляющей врачебную тайну, суды нашли раскрытие соответствующим законодательству и отклонили жалобы заявительниц. В тексте решений Европейский Суд не усматривает упоминания о каких-либо попытках национальных властей установить справедливое равновесие между правом заявительниц на уважение личной жизни и деятельностью прокурора, направленной на защиту здоровья общества и прав лиц в этой сфере. Власти также не привели относимых или достаточных мотивов, которые могли бы оправдать раскрытие конфиденциальной информации.

52. Соответственно, по мнению Европейского Суда, возможность возражения против раскрытия информации, составляющей врачебную тайну, когда она уже находилась в распоряжении прокурора, не обеспечивала заявительницам достаточной защиты против несанкционированного раскрытия.

53. Вышеизложенные соображения достаточны для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что сбор прокуратурой информации, составляющей врачебную тайну, относительно заявительниц не сопровождался достаточными гарантиями, препятствующими раскрытию, несовместимому с соблюдением права заявительниц на уважение личной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции.

54. Отсюда следует, что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции, вытекающее из раскрытия медицинских документов заявительниц для целей расследования, проводившегося прокуратурой.

II. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

55. Все заявители жаловались на основании статьи 14 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции, на то, что трое заявительниц подверглись дискриминации на основании их принадлежности к "Свидетелям Иеговы" в России. Статья 14 Конвенции предусматривает следующее:

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

56. Все заявители утверждали, что главная причина требования прокурора о предоставлении конфиденциальных медицинских документов заключалась в том, что пациенты являлись членами "Свидетелей Иеговы". Никакие аналогичные запросы информации не направлялись в отношении иных групп пациентов. Следовательно, передача медицинских документов заявительниц представляла собой незаконную дискриминацию и являлась нарушением статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Обращение с заявительницами было аналогично обращению с преступниками или подозреваемыми, чьи персональные данные и личная жизнь должны подвергаться вмешательству в публичных интересах.

57. Власти Российской Федерации полагали, что передача медицинских документов первой и третьей заявительниц не носила дискриминационного характера. Прокуратура проводила проверку по обращениям двух общественных объединений, которые, в частности, утверждали, что деятельность религиозной организации "Свидетели Иеговы" нарушала право граждан на получение медицинской помощи.

А. Приемлемость жалобы

58. Европейский Суд полагает, что данная жалоба в части, касающейся первой и третьей заявительниц, не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

59. Вторая заявительница и центр-заявитель не были прямо затронуты нарушением Конвенции. Они, таким образом, не могли утверждать, что являются жертвами этого нарушения в соответствии с требованиями статьи 34 Конвенции. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что жалоба в данной части несовместима ratione personae с положениями Конвенции в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

В. Существо жалобы

60. Европейский Суд напоминает, что статья 14 Конвенции не имеет самостоятельного значения, но играет важную роль, дополняя иные положения Конвенции и Протоколов к ней, поскольку защищает лиц, находящихся в аналогичном положении, от любой дискриминации в использовании прав, предусмотренных иными положениями. Если рассматривался вопрос о нарушении материально-правового положения статьи Конвенции или Протоколов к ней как таковой и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции и установлено самостоятельное нарушение материально-правовой статьи, Европейскому Суду обычно необязательно рассматривать дело также с точки зрения статьи 14 Конвенции. Другая ситуация складывается, если наличие очевидного неравенства обращения при использовании данного права составляет основной аспект по делу (см. Постановление Большой Палаты по делу "Шассанью и другие против Франции" (Chassagnou and Others v. France), жалобы NN 25088/94, 28331/95 и 28443/95, § 89, ECHR 1999-III, Постановление Европейского Суда от 22 октября 1981 г. по делу "Даджен против Соединенного Королевства" (Dudgeon v. United Kingdom), Series A, N 45, § 67).

61. При обстоятельствах настоящего дела и учитывая тот факт, что Европейский Суд установил нарушение прав первой и третьей заявительниц, предусмотренных статьей 8 Конвенции, он полагает, что нет необходимости рассматривать те же факты с точки зрения статьи 14 Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

62. Наконец, все заявители жаловались на основании статьи 6 Конвенции на несправедливость разбирательства по гражданскому делу, стороной которого они выступали. Первая заявительница утверждала на основании статей 8 и 14 Конвенции, что ей было отказано в лечении в государственной больнице вследствие ее религиозных взглядов. Центр-заявитель жаловался, ссылаясь на статьи 9, 11 и 14 Конвенции, на то, что расследование его деятельности властями предположительно имело характер злоупотребления и было чрезмерным. Наконец, заявители ссылались на статью 13 Конвенции.

63. Принимая во внимание предоставленные материалы, и постольку, поскольку предмет жалоб находится в его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и основных свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

64. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

65. Первая и третья заявительницы требовали по 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

66. Власти Российской Федерации считали требования заявительниц чрезмерными. По их мнению, никакая компенсация не должна взыскиваться в их пользу по данному основанию.

67. Европейский Суд полностью удовлетворяет требования первой и третьей заявительниц и присуждает каждой из них 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

68. Заявители также требовали следующие суммы в возмещение издержек и расходов, понесенных в судах страны. Первая заявительница требовала 22 235 рублей за работу, выполненную А. Чимировым, 10 716 рублей 40 копеек за помощь на досудебной стадии, оказанную С. Михеевой, 13 200 рублей в возмещение транспортных расходов и 700 рублей в возмещение государственной пошлины и иных понесенных ею издержек. Третья заявительница требовала 12 235 рублей 69 копеек за работу, выполненную А. Чимировым, 6 716 рублей за помощь на досудебной стадии, оказанную С. Михеевой, и 1 100 рублей в возмещение государственной пошлины и иных понесенных ею издержек. Кроме того, первая и третья заявительницы требовали по 1 400 евро за работу, выполненную Р. Дэниелом, в возмещение судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде. Все заявительницы предоставили копии соответствующих квитанций и счетов.

69. Власти Российской Федерации считали требования заявительниц необоснованными и чрезмерными. Они отметили, что заявительницы не предоставили договоры, которые были заключены ими с адвокатами. Предоставленные квитанции и счета не имели печатей или подписей, подтверждающих, что платежи действительно были осуществлены. Власти Российской Федерации также полагали, что требования в отношении гонорара, заявленного Р. Дэниелом, подлежат отклонению в полном объеме. Ссылаясь на информацию, полученную с интернет-сайта ряда адвокатов, практикующих в Санкт-Петербурге, власти Российской Федерации утверждали, что дело заявительниц не было сложным и, соответственно, гонорар, уплаченный А. Чимирову был чрезмерным. С. Михеева не представляла интересы заявительниц в судах страны.

70. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ему документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить 2 522 евро и 1 880 евро первой и третьей заявительницам соответственно в качестве возмещения издержек по всем основаниям, а также любой налог, который может быть им начислен.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

71. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции в части передачи медицинских документов первой и третьей заявительниц приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу на основании статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции;

4) постановил, что:

(а) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительницам следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) каждой из первой и третьей заявительниц, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 522 евро (две тысячи пятьсот двадцать два евро) первой заявительнице, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iii) 1 880 евро (одна тысяча восемьсот восемьдесят евро) третьей заявительнице, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 6 июня 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда