Постановление Европейского Суда по правам человека от 11 декабря 2012 г. Дело "Тангиев (Tangiyev) против Российской Федерации" (жалоба N 27610/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Тангиев (Tangiyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 27610/05)

Постановление Суда

Страсбург, 11 декабря 2012 г.

По делу "Тангиев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 20 ноября 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 27610/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Тимуром Хаважиевичем Тангиевым (далее - заявитель) 22 июня 2005 г.

2. Интересы заявителя представлял фонд "Правовая инициатива по России", нидерландская неправительственная организация, имеющая представительство в России. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что подвергся жестокому обращению при содержании под стражей, что последующее расследование было неэффективным, что его осуждение было основано на принуждении к даче показаний и что власти допустили вмешательство в его право на обращение в Европейский Суд.

4. 30 сентября 2009 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1977 году и в настоящее время отбывает срок лишения свободы во Владимирской области.

A. Задержание и последующее заключение заявителя под стражу

6. 11 апреля 2003 г. милиция задержала заявителя в его доме в присутствии семьи. Как утверждает заявитель, при задержании милиционеры его сильно избили и прижигали ему тело сигаретными окурками и спичками.

7. Заявитель был доставлен в Старопромысловский отдел милиции на автомобиле. На допросе у заместителя прокурора заявитель сознался, что присутствовал при убийстве двух сотрудников правоохранительных органов, что был причастен к угону автомобиля и хранил огнестрельное оружие. Представляется, что в тот же день Старопромысловский районный суд Грозного санкционировал заключение заявителя под стражу.

8. В неустановленную дату заявителю были предъявлены обвинения в нескольких эпизодах убийства, причастности к деятельности незаконного вооруженного формирования, в незаконном хранении огнестрельного оружия, краже и угоне автомобиля.

9. Будучи допрошенным в присутствии адвоката Ц. 12 апреля 2003 г., заявитель повторил свои показания от 11 апреля 2003 г. Согласно протоколу допроса он подтвердил, что дал показания добровольно.

10. 14 апреля 2003 г. заявителю завязали глаза и доставили в изолятор временного содержания ОРБ-2 (Оперативно-розыскного бюро). Ночью его отвели в помещение на четвертом этаже. По словам заявителя, сотрудники милиции вынудили его встать на колени и приложили электрический шнур к его пальцам, пытая электрическим током. Они также били заявителя резиновой палкой.

11. В ту же дату заявителя допросили, и он признался в убийстве А. и причастности к убийству братьев Хам. Адвокат Ц. присутствовал во время допроса. Заявитель подтвердил свои показания, когда его вновь допросили в присутствии этого же адвоката 21 апреля 2003 г.

12. Заявитель находился в изоляторе временного содержания ОРБ-2 в течение двух месяцев. Он неоднократно подвергался жестокому обращению со стороны тех же сотрудников милиции. В неустановленную дату заявитель подписал письменное признание.

13. Мать заявителя, посетившая его в начале июня 2003 года, написала заявление о том, что она видела гноящуюся рану на затылке заявителя.

14. 20 июня 2003 г. заявитель был переведен в следственный изолятор N ИЗ-20/1 в Грозном. Он был осмотрен врачом, который отметил в амбулаторной карте, что у заявителя имелись следы побоев на затылке и три следа от ожогов сигарет на теле. Кроме того, как следует из протокола, подписанного 20 июня 2003 г. двумя сотрудниками следственного изолятора и сотрудником ОРБ-2, заявитель поступил в следственный изолятор "со следующими повреждениями, полученными в результате жестокого обращения: (1) следы ожогов сигарет (множественные), (2) [повреждения] на затылке".

15. Мать заявителя повторно посетила его 21 или 22 июня 2003 г. В письменном объяснении Европейскому Суду она указала, что у него все тело имело синий оттенок, на нем были многочисленные следы ожогов и рана на голове.

16. 11 октября 2003 г. заявитель был переведен обратно в Старопромысловский изолятор временного содержания. В тот же день он был доставлен к судье. Он отказался от своего признания, жаловался на жестокое обращение и просил назначить другого адвоката.

17. Как утверждает заявитель, 12 октября 2003 г., в 22.00, его доставили из камеры в комнату допроса изолятора временного содержания. Сотрудники милиции надели на него наручники, на голову - полиэтиленовый пакет и начали избивать и пытать его электрическим током. Они сказали ему, что он не должен отказываться от своего признания и что в будущем всегда должен подтверждать свои признательные показания и выражать раскаяние. После возвращения в свою камеру заявитель пытался покончить с собой, перерезав вены на запястьях.

18. 23 октября 2003 г. заявитель был осмотрен врачом изолятора, который зафиксировал у него множество царапин на левом предплечье.

19. 10 января 2004 г., во время допроса в присутствии адвоката Б., заявитель отказался от дачи показаний.

B. Судебное разбирательство и кассационное производство

20. В ходе судебного разбирательства интересы заявителя представляли два адвоката. Заявитель отказался от своего признания и заявил, что дал признательное показание под пытками. Он заявил судье, что его задержание и содержание под стражей в ОРБ-2 были незаконными и он неоднократно подвергался жестокому обращению и запугиванию и в итоге его вынудили признаться. Заявитель утверждал, что не признает себя виновным.

21. 5 октября 2004 г. Верховный суд Чеченской Республики признал заявителя виновным в соответствии с предъявленным обвинением и приговорил его к 24 годам лишения свободы. В основу приговора были положены признательные показания заявителя, признания других подсудимых, свидетельские показания, полученные следователем и судом, и заключения баллистических экспертиз, установивших, что потерпевшие были застрелены из оружия, обнаруженного в доме заявителя.

22. В ответ на утверждения заявителя о жестоком обращении и принуждении к признанию суд сослался на постановление прокурора от 11 мая 2004 г. (см. § 27 настоящего Постановления). Он проверил выводы прокуратуры и нашел их правильными. В частности, суд согласился с прокурором, что медицинская экспертиза не подтвердила фактов жестокого обращения и что свидетельские показания были неубедительными. Свидетели не видели самих избиений и не смогли назвать сотрудников милиции, которые предположительно жестоко обращались с заявителем. Кроме того, вопреки утверждениям заявителя об обратном, по крайней мере, один из свидетелей, Влад., знал заявителя до его задержания. Суд также сослался на медицинскую справку от 22 апреля 2003 г., согласно которой у заявителя не было травм. Наконец, он подчеркнул, что заявитель на всем протяжении расследования пользовался услугами адвоката. Суд заключил, что постановление прокуратуры от 11 мая 2004 г. было законным, обоснованным и мотивированным.

23. Заявитель обжаловал приговор. Он, в частности, утверждал, что дал признательные показания под давлением, незаконно содержался в ОРБ-2, где подвергался жестокому обращению, и его принуждали к признанию. Проверка прокурором его утверждений о жестоком обращении была неадекватной и неэффективной.

24. 8 июня 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил обвинительный приговор без изменения, но уменьшил срок наказания до 23 лет и десяти месяцев лишения свободы. Что касается утверждений о жестоком обращении, суд отметил, что отсутствовали данные о том, что признание заявителя было получено под давлением.

C. Официальная проверка по поводу предполагаемого жестокого обращения

25. В ходе судебного разбирательства защитник заявителя сообщил суду, что заявитель подвергся жестокому обращению во время задержания и в милицейском изоляторе. Суд обязал прокурора провести проверку утверждений заявителя.

26. Прокуратура Старопромысловского района Грозного провела проверку. Прокурор опросил заявителя, других подсудимых и лиц, содержавшихся вместе с ним под стражей, а также предполагаемых виновных.

27. 11 мая 2004 г. прокуратура отклонила утверждения заявителя о жестоком обращении как необоснованные. Следователь и прокуратура кратко изложили результаты проведенных проверок следующим образом:

"При опросе [заявитель] сообщил, что 11 апреля 2003 г. он был задержан... При задержании он подвергся избиениям. [Милиционеры] прижигали ему тело сигаретами и спичками. Затем он был доставлен в [отдел милиции]. Через несколько дней ему надели на лицо вязаную шапку и доставили в [ОРБ-2], где поместили в камеру N 4. В ту же ночь [милиционеры] отвели его в кабинет на четвертом этаже. Его заставили встать на колени. К его пальцам подключили два телефонных провода и пытали током. Они также били его резиновой палкой. Пытки продолжались каждый день и ночь с короткими перерывами. От этих пыток у него остался шрам на затылке. 13-14 октября 2004 г. его избили в [изоляторе временного содержания] за то, что он отказался от дачи показаний. Его били [Бис., Хас., Жаб. и Алис.]. Факт избиения могли бы подтвердить Сул. и Хад.

При опросе [сообвиняемый] Ч. сообщил, что... о жестоком обращении с [заявителем] ему ничего неизвестно. Когда он видел [заявителя] в [в ОРБ-2], видимые следы избиения у него отсутствовали. Он выглядел нормально. Через стену соседней камеры [заявитель] жаловался ему на избиения...

При опросе Влад. утверждал, что примерно в начале мая 2003 года он был задержан [милицией] и содержался в камере N 4 [ОРБ-2]. [Заявитель], у которого на лице имелись кровоподтеки, был доставлен в камеру ночью. [Влад.] также сообщил, что... [заявителя] выводили на допросы в ночное время. [Милиционеров], уводивших и приводивших [заявителя], он не видел... В последний раз... он видел [заявителя] в СИЗО Грозного. Он выглядел нормально. О применении физического насилия в отношении [заявителя] при проведении предварительного расследования ему сообщил сам [заявитель].

При опросе Сул. сообщил, что был задержан сотрудниками ОРБ-2 в середине марта 2003 года и содержался в изоляторе временного содержания. В середине апреля 2003 года к нему в камеру поместили [заявителя], который был сильно избит. На его голове он видел рану, а на груди красные пятна... он также пояснил, что не был свидетелем избиения [заявителя], и видел его впоследствии...

При опросе Хад. рассказал, что содержался в [ОРБ-2]. В середине апреля 2003 года он слышал, как милиционеры называли имя [заявителя]. В это время люк двери его камеры был открыт. Он мог видеть через люк, что надзиратели раздели [заявителя]... Он видел синие кровоподтеки на спине [заявителя]...

T., заместитель начальника [изолятора временного содержания] в Грозном, утверждал, что 11 октября 2003 г., по прибытии в изолятор временного содержания, [заявитель] был осмотрен врачом. [Заявитель] не жаловался на свое состояние. В период нахождения [заявителя] в изоляторе временного содержания он не допрашивался ночью. Все действия с подозреваемыми после 22.00 запрещались... Находясь в изоляторе временного содержания, заявитель порезал себе запястья и получил медицинскую помощь.

При опросе Бис. сообщил, что 11 апреля 2003 г., во время задержания [заявителя]... его подразделение осуществляло оцепление по периметру, чтобы исключить бегство [заявителя]. Задержание [заявителя] осуществлял [отдел уголовного розыска милиции]. Когда [заявитель] был задержан, они сняли оцепление... Он вошел в дом и увидел [заявителя], стоящим у стены в коридоре с поднятыми руками. [Заявитель] узнал его, поскольку они были знакомы... Больше он не видел [заявителя]. Он не применял силу к заявителю.

...Хас. рассказал, что в апреле 2003 года [правоохранительные органы] провели задержание [заявителя], который являлся руководителем организованной преступной группы. Он не принимал участия в задержании [заявителя] и не знал, кто его задерживал. Он не оказывал физического давления на [заявителя] и не мог этого сделать, поскольку не участвовал в задержании [заявителя]...

При опросе [сотрудники милиции] Жаб. и Алис. сообщили, что в ходе задержания [заявитель] пытался оказать сопротивление и скрыться. В связи с этим к нему была применена сила. Они точно не знали, кто применил силу против [заявителя]. Во время предварительного следствия и содержания [заявителя] под стражей физическое или психологическое давление на него не оказывалось. [Заявитель] давал показания добровольно. Сведения, полученные от [заявителя], позволили получить новые доказательства в отношении других участников преступной группы...

При опросе Ш., начальник дежурной части ОРБ-2, утверждал, что в ОРБ-2 против задержанных не применялось физическое или психологическое насилие. Он дополнительно пояснил, что камеры... оборудованы металлическими дверями с окошками... Эти окошки содержатся закрытыми. Они всегда закрыты, когда задержанный доставлен в помещение. Это делается, чтобы помешать задержанным видеть друг друга и связываться между собой. Радио всегда включено, и оно включается на полную громкость, чтобы его можно было слышать в камерах. Задержанные не могли слышать какие-либо разговоры в коридоре...

При опросе сотрудник милиции Ул. ...сказал, что он и другие сотрудники милиции задержали [заявителя]. Они получили данные о причастности [заявителя] к убийству братьев Хам. и о том, что он вооружен. Во время задержания [заявитель] принимал пищу на полу. Когда заявитель увидел милиционеров, он бросился к кровати, чтобы взять пистолет, спрятанный под подушкой. Чтобы нейтрализовать и задержать [заявителя], ему пришлось применить силу и боевые приемы. Когда они вывели [заявителя] из дома, то натянули его футболку на голову, чтобы помешать ему скрыться. Он заметил небольшие шрамы на груди и животе [заявителя]. После задержания сила к [заявителю] не применялась. [Заявитель] просил освободить его и обещал сотрудничать с милицией. Он хотел сообщить информацию обо всех членах группы, которых он знал лично...

Согласно медицинским документам изолятора временного содержания... [заявитель] жаловался только на сухой кашель...

В соответствии с заключением экспертизы от 5 мая 2004 г. N 399 не представлялось возможным установить происхождение шрамов на теле [заявителя], поскольку раны были инфицированы. Отсутствовали данные, подтверждающие его версию о том, что травмы... были причинены электрическим током. Глубокий шрам на правом предплечье мог являться следствием заживления раны после удаления липомы. Множественные шрамы на передней поверхности левого предплечья являются следствием заживления ран, причиненных режущим предметом. Расположение имеющихся шрамов не исключает возможности самопричинения телесных повреждений...

Влад., Хад. и Сул. являлись подозреваемыми по другим уголовным делам. Их заявления о том, что они видели, как применялось физическое насилие к [заявителю], полностью опровергаются доказательствами, собранными в ходе настоящей проверки.

Согласно справке, выданной ОРБ-2, Сул. содержался там с 25 июля по 5 августа 2003 г. и не мог встречаться с [заявителем], который содержался в ОРБ-2 с 16 апреля по 20 июня 2003 г.

...Хад. не мог слышать имя [заявителя], которое кто-то произнес в коридоре, поскольку радио было постоянно включено. Он также не мог видеть [заявителя] из своей камеры, так как люки в дверях камер всегда закрыты при поступлении в помещение нового задержанного.

Что касается показаний Влад., о предполагаемом жестоком обращении ему сообщил сам [заявитель].

Показания Влад., Хад. и Сул. следует рассматривать как попытку оговорить милиционеров с целью содействия [заявителю]... в избежании уголовной ответственности.

С учетом вышеизложенного в ходе проверки установлено, что сила применялась к [заявителю] только при задержании, поскольку он оказывал сопротивление и пытался скрыться. Действия сотрудников милиции являлись законными.... Применение силы к [заявителю] не являлось избыточным.

Версия [заявителя]... не подкрепляется доказательствами.

Версия [заявителя]... должна рассматриваться как способ защиты, направленный на введение судов в заблуждение и избежание уголовной ответственности".

28. 16 июля 2004 г. заявитель обжаловал постановление от 11 мая 2004 г. в Старопромысловский районный суд Грозного. Как пояснили власти Российской Федерации, жалоба была подана двумя адвокатами, представлявшими интересы заявителя. 20 июля 2004 г. жалоба была возвращена адвокатам, так как адвокат Д. не подписал ее. Как утверждает заявитель, ни он, ни его защитники не были уведомлены об этом, они также не получили возвращенную жалобу.

D. События, произошедшие после того, как жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации

29. Как утверждает заявитель, 7 февраля 2010 г. его мать вызвали в прокуратуру Грозного. Должностное лицо предположительно угрожало ей в связи с жалобой заявителя в Европейский Суд. Оно предположительно указало, что заявитель подал слишком много жалоб в Европейский Суд, и это может вызвать для него проблемы.

30. 8 февраля 2010 г. дом, в котором временно проживала семья заявителя, был подожжен.

31. Официальное расследование установило, что пожар был вызван неисправностью системы газового отопления. Возможность поджога была исключена.

32. 17 февраля 2010 г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела по данному поводу. 12 апреля 2010 г. это постановление было отменено, и разбирательство было возобновлено в связи с утверждением матери заявителя о том, что ей угрожало должностное лицо прокуратуры. Стороны не информировали Европейский Суд об исходе этого разбирательства, они также не предоставили копий соответствующих решений.

II. Применимое национальное законодательство

33. Статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, устанавливая процедуру возобновления производства по уголовным делам, в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств...

4. Новыми обстоятельствами являются:

...(2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с:

(a) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(b) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(c) иные новые обстоятельства...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

34. Заявитель жаловался на то, что в период содержания под стражей в милиции он был подвергнут жестокому обращению и что последующее расследование было неэффективным в нарушение статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

35. Власти Российской Федерации полагали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку не обжаловал в суд постановление прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела. По их мнению, заявитель, интересы которого представляли два адвоката, имевшие опыт в уголовных делах, предпочли не обжаловать данное постановление прокурора, что могло соответствовать стратегии их защиты.

36. Заявитель утверждал, что он исчерпал внутренние средства правовой защиты, так как подал жалобу на постановление прокурора от 11 мая 2004 г. Однако он не был уведомлен о результате. Заявитель также подчеркивал, что утверждения властей Российской Федерации относительно оставления жалобы без рассмотрения 20 июля 2004 г. ничем не подкреплены. Власти Российской Федерации не предоставили копию соответствующего решения.

37. Европейский Суд напоминает свой вывод, сделанный в ранее рассмотренных делах, о том, что в российской правовой системе право суда отменить решение об отказе в возбуждении уголовного дела является существенной гарантией от произвольного использования полномочий следственных органов (см. Решение Европейского Суда от 14 октября 2003 г. по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99).

38. Европейский Суд также отмечает, что заявитель подал жалобу на постановление прокурора от 11 мая 2004 г. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации ничем не подкрепили свое утверждение об оставлении жалобы без рассмотрения по существу вследствие несоблюдения заявителем некоторых процессуальных формальностей. Вместе с тем Европейский Суд не нуждается в установлении правдивости всех утверждений сторон в этом отношении, поскольку жалоба заявителя была, тем не менее, рассмотрена судами первой и кассационной инстанций. Они рассмотрели доводы заявителя по существу, проверили выводы прокурора, которые были суммированы в постановлении от 11 мая 2004 г., допросили заявителя и пришли к выводу, что отсутствуют основания для привлечения к ответственности.

39. В этой связи Европейский Суд напоминает, что неисчерпание внутренних средств правовой защиты не может быть поставлено в вину заявителю, если, несмотря на несоблюдение им формальностей, предусмотренных законом, компетентный орган все же рассмотрел существо его доводов (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Джавадов против Российской Федерации" (Dzhavadov v. Russia), жалоба N 30160/04, § 27* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2008.), Решение Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Скалка против Польши" (Skalka v. Poland), жалоба N 43425/98, Решение Европейского Суда от 7 июня 2001 г. по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии" (Metropolitan Church of Bessarabia and Others v. Moldova), жалоба N 45701/99, и Решение Европейского Суда от 21 марта 2000 г. по делу "Эдельмайер против Австрии" (Edelmayer v. Austria), жалоба N 33979/96). При конкретных обстоятельствах дела Европейский Суд находит, что, выдвинув в судах первой и кассационной инстанций жалобу на жестокое обращение и неэффективное расследование, заявитель предоставил судам возможность устранить предполагаемое нарушение.

40. Отсюда следует, что заявитель не может считаться не исчерпавшим внутренние средства правовой защиты в связи с уклонением от подачи отдельной жалобы в суд на постановление помощника прокурора от 11 мая 2004 г. Таким образом, возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты подлежит отклонению.

41. Европейский Суд также полагает, что жалоба в этой части не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

42. Заявитель утверждал, что представители государства подвергли его пытке во время содержания под стражей, чтобы вынудить его признаться в преступлениях, в совершении которых он обвинялся. Заявитель также полагал, что расследование его жалоб не отвечало стандартам, предусмотренным статьей 3 Конвенции.

43. Власти Российской Федерации отрицали утверждения заявителя о жестоком обращении и характеризовали их как необоснованные со ссылкой на выводы проверки, проведенной по жалобе заявителя. Власти Российской Федерации полагали, что расследование было эффективным, тщательным, безотлагательным и независимым.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

(i) Предполагаемое жестокое обращение

44. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены достаточными доказательствами. При оценке этих доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", однако добавляет, что доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 121, ECHR 2000-IV).

45. Если лицо утверждает, что получило травмы в результате жестокого обращения во время содержания под стражей, власти Российской Федерации обязаны предоставить полное и достаточное объяснение того, как эти травмы были получены (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 34, Series A, N 336).

46. Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка минимального уровня может быть различной: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и/или психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы. В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 94, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).

(ii) Расследование утверждений о жестоком обращении

47. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выдвигает доказуемое утверждение о том, что оно подверглось со стороны полиции или других подобных представителей государства жестокому обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, это положение во взаимосвязи с общей обязанностью государств-участников, установленной статьей 1 Конвенции, "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Расследование должно вести к выяснению обстоятельств дела и установлению и наказанию виновных лиц (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", § 102).

48. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем, однако оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

49. Расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев и заключения судебно-медицинской экспертизы (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 106, ECHR 2000-VII, Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §§ 104 и последующие, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

50. Кроме того, расследование должно быть безотлагательным. В делах, затрагивающих статьи 2 и 3 Конвенции, в которых ставится вопрос об эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 133 и последующие). Учитывалось начало расследования, задержки в получении показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI, и Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Текин против Турция" (Tekin v. Turkey), § 67, Reports 1998-IV) и время, потребовавшееся для завершения первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Предполагаемое жестокое обращение

51. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривалось, что травмы были причинены заявителю в период содержания под стражей. Соответственно, власти Российской Федерации были обязаны предоставить убедительное объяснение того, как были причинены эти травмы.

52. Европейский Суд принимает объяснение властей Российской Федерации относительно происхождения шрамов на левом предплечье заявителя. Заявитель не отрицал того, что порезал свои запястья 12 октября 2003 г. Что касается других травм (см. § 14 настоящего Постановления), Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации без сообщения подробностей воспроизвели выводы национальных органов о том, что заявитель получил травмы при задержании и что милиционеры должны были применить против него силу, поскольку он сопротивлялся задержанию.

53. Европейский Суд находит такое объяснение неубедительным. По его мнению, выводы национальных органов не содержат конкретных подробностей и объяснения того, почему милиционерам пришлось травмировать голову заявителю для преодоления предполагаемого сопротивления и исключения его бегства. Не были также объяснены причины возникновения ожогов от сигарет на теле заявителя. Что касается следов других травм, обнаруженных на теле заявителя, судебно-медицинский эксперт не смог определить их происхождение. Напротив, заявитель предоставил последовательное и подробное описание жестокого обращения, которое соответствовало характеру и расположению зафиксированных травм.

54. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что, даже если заявитель сопротивлялся задержанию, власти Российской Федерации предоставили весьма неполное и потому недостаточное объяснение причиненных травм.

55. На основании предоставленных материалов Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации удовлетворительно не установили, что травмы заявителя были причинены иначе как - полностью, в основном или частично - вследствие жестокого обращения, которому он подвергся в милицейском изоляторе.

56. Заявитель утверждал, что жестокое обращение, которому он подвергся, составляло пытку. Власти Российской Федерации не комментировали это утверждение. Европейский Суд отмечает, что заявитель получил травмы головы, и раны были инфицированы. Его тело было обожжено сигаретами и спичками. Подобное обращение должно было причинить ему сильные нравственные и физические страдания. Кроме того, представляется, что применение силы имело целью унизить заявителя, склонить его к подчинению и вынудить признаться в совершении преступлений. Таким образом, Европейский Суд находит, что жестокое обращение, которому подвергся заявитель, было достаточно серьезным, чтобы рассматриваться как пытка.

57. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.

(ii) Адекватность расследования

58. Европейский Суд отмечает, что российские власти провели проверку в связи с утверждениями заявителя. Однако он не убежден, что проверка была достаточно быстрой, тщательной и эффективной, чтобы отвечать требованиям статьи 3 Конвенции.

59. Европейский Суд учитывает, что материалы, предоставленные властями Российской Федерации, раскрывают ряд существенных упущений в проведении проверки.

60. Представляется, что администрация следственного изолятора, куда заявитель был доставлен примерно через девять дней после задержания, была осведомлена о том, что заявитель имеет серьезные травмы (см. § 14 настоящего Постановления). Однако они не приняли мер в этом отношении. Только примерно через год прокуратура провела официальную проверку утверждений заявителя о жестоком обращении. Соответственно, Европейский Суд полагает, что попытка властей выяснить обстоятельства задержания и заключения заявителя под стражу являлась запоздалой.

61. Что касается пределов проверки, Европейский Суд учитывает, что прокурор не рассматривал медицинских документов, подготовленных администрацией следственного изолятора и подкрепляющих утверждения заявителя о жестоком обращении. Он также не допросил медицинский персонал следственного изолятора или родственников заявителя, которые присутствовали при задержании заявителя. Судебно-медицинская экспертиза заявителя была проведена только через год после этих событий, и к тому времени истечение значительного срока сделало невозможным определение причины или происхождения травм заявителя.

62. Наконец, Европейский Суд отмечает, что последующее судебное разбирательство не устранило недостатков прокурорской проверки. Суды ограничились одобрением выводов прокурора без устранения недостатков проверки.

63. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что власти не провели эффективного расследования жалобы заявителя на жестокое обращение. Следовательно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

64. Заявитель жаловался на то, что расследование его утверждений о жестоком обращении было неэффективным в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

65. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба затрагивает те же вопросы, которые были рассмотрены в соответствии с процессуальным аспектом статьи 3 Конвенции (см. §§ 58-63 настоящего Постановления). Таким образом, жалоба должна быть объявлена приемлемой. Однако, учитывая вышеизложенный вывод в соответствии со статьей 3 Конвенции, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать эти вопросы отдельно в соответствии со статьей 13 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

66. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что уголовное разбирательство против него было несправедливым. В частности, он утверждал, что суды страны нарушили его право не свидетельствовать против себя и использовали его признание, полученное под давлением, что суд первой инстанции не обеспечил ему возможность допросить ряд свидетелей. Кроме того, заявитель утверждал, что защитник, представлявший его интересы на следственной стадии, был назначен ему против его воли, что он не имел достаточно времени для ознакомления с материалами уголовного дела и что суд первой инстанции был пристрастным. Пункт 1 статьи 6 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

A. Приемлемость жалобы

67. Европейский Суд находит, что жалоба в этой части не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

68. Власти Российской Федерации характеризовали утверждения заявителя как необоснованные. Они указали, что перед каждым допросом заявителю разъяснялось право не свидетельствовать против себя. За исключением одного случая адвокат заявителя присутствовал при допросах. Каждый раз заявитель сообщал, что дает показания добровольно, а один раз отказался от дачи показаний.

69. Заявитель поддержал свою жалобу. Он утверждал, что ему не разъяснялось право не свидетельствовать против себя в день задержания и что все его признания, показания и заявления делались под пыткой.

2. Мнение Европейского Суда

70. Европейский Суд учитывает, что в первоначальной жалобе и последующих объяснениях заявитель утверждал, что уголовное разбирательство против него было несправедливым, противоречащим статье 6 Конвенции в нескольких аспектах (см. § 66 настоящего Постановления). Рассмотрев предоставленные ему материалы, Европейский Суд не находит нужным рассматривать все эти аспекты и сосредоточиться на утверждении заявителя о том, что суды страны, признавая его виновным, руководствовавшись признательными показаниями, которые он дал под давлением.

71. В этой связи Европейский Суд напоминает, что к его функции в принципе не относится рассмотрение вопроса о том, могут ли быть допустимыми конкретные виды доказательств - например, доказательства, с точки зрения национального законодательства полученные незаконно. Вопрос, требующий ответа, заключается в справедливости разбирательства в целом, включая способ получения доказательств. Это подразумевает исследование указанной "незаконности" и, если нарушено другое конвенционное право, природы установленного нарушения (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 162, ECHR 2010).

72. Кроме того, особое внимание следует уделять использованию в уголовном деле доказательств, полученных вследствие меры, признанной нарушающей статью 3 Конвенции. Использование доказательства, полученного в нарушение одного из ключевых прав, гарантированных Конвенцией, вызывает серьезные вопросы с точки зрения справедливости разбирательства, даже если принятие подобного доказательства не имело решающего значения при вынесении обвинительного приговора (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии", § 165).

73. В ранее рассмотренных делах Европейский Суд признавал в отношении признательных показаний как таковых, что принятие показаний, полученных вследствие пытки (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 20 июня 2006 г. по делу "Ёрс и другие против Турции" (Ors and Others v. Turkey), жалоба N 46213/99, § 60, Постановление Европейского Суда по делу "Харутюнян против Армении" (Harutyunyan v. Armenia), жалоба N 36549/03, §§ 63, 64 и 66, ECHR 2007-...), и Постановление Европейского Суда от 16 декабря 2008 г. по делу "Левинца против Молдавии" (Levinta v. Moldova), жалоба N 17332/03, §§ 101 и 104-105) или иного жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 21 сентября 2006 г. по делу "Сёйлемез против Турции" (Soylemez v. Turkey), жалоба N 46661/99, §§ 107 и 122-124, ECHR 2006), в качестве доказательств для установления соответствующих фактов в уголовном разбирательстве делает полностью несправедливым все разбирательство. Этот вывод применяется независимо от доказательной ценности показаний и независимо от того, имело ли их использование решающее значение в осуждении подсудимого (см. там же).

74. В настоящем деле Европейский Суд учитывает, что показания, данные заявителем против себя после его задержания и заключения в милицейский изолятор, составляли часть доказательств, собранных против него. Суды первой и кассационной инстанций не нашли эти доказательства недопустимыми и ссылались на них, признавая заявителя виновным и осуждая его.

75. Европейский Суд также учитывает, что он уже установил, что заявитель подвергся пытке во время задержания и содержания в милицейском изоляторе, то есть в период, когда он допрашивался и давал показания, уличающие его в совершении преступлений, в которых он впоследствии обвинялся (см. §§ 51 - 57 настоящего Постановления).

76. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации о том, что признания заявителя должны рассматриваться как полученные добровольно ввиду того, что на допросах он использовал помощь адвоката и ему разъяснялось право отказа от дачи показаний. Он заключает, что, независимо от влияния показаний заявителя, полученных под пыткой, на исход уголовного разбирательства против него, эти доказательства делали уголовное разбирательство несправедливым. Соответственно, имело место нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции.

IV. Предполагаемое воспрепятствование осуществления права подачи индивидуальной жалобы, предусмотренного статьей 34 Конвенции

77. Заявитель утверждал, что после того, как его жалоба на нарушение статей 3, 6 и 13 Конвенции была коммуницирована, российские власти подвергли преследованию членов его семьи. В частности, 7 февраля 2010 г. должностное лицо прокуратуры в Грозном угрожало его матери, а 8 февраля 2010 г. кто-то поджег дом, в котором проживала его семья. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения права на индивидуальное обращение, гарантированного статьей 34 Конвенции, которая предусматривает:

"Европейский Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

78. Власти Российской Федерации нашли утверждения заявителя необоснованными. В ответ представители заявителя представили письмо от его матери, в котором она соглашалась, что пожар не был вызван поджогом* (* Так в оригинале. По-видимому, пропущена отрицательная частица (прим. переводчика).).

79. Европейский Суд напоминает, что право индивидуального обращения в соответствии со статьей 34 Конвенции действует эффективно, только если заявитель может свободно общаться с Европейским Судом, не подвергаясь давлению со стороны властей с целью отзыва или изменения своей жалобы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), жалоба N 21893/93, § 105, ECHR 1996-IV). Выражение "давление в любой форме" должно использоваться не только для определения прямого принуждения и очевидного запугивания заявителей или их законных представителей, но также должно включать ненадлежащие действия и контакты, призванные воспрепятствовать использованию средств защиты, предусмотренных Конвенцией, или отговорить от них или оказать "сдерживающее влияние" на использование права индивидуального обращения заявителями и их представителями (см. Постановление Европейского Суда от 13 апреля 2006 г. по делу "Федотова против Российской Федерации" (Fedotova v. Russia), жалоба N 73225/01, §§ 48-51* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2007.), Постановление Европейского Суда от 28 мая 2002 г. по делу "Макшейн против Соединенного Королевства" (McShane v. United Kingdom), жалоба N 43290/98, § 151, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции", § 130).

80. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации не информировали его о состоянии расследования предполагаемого поджога, которое было возобновлено в 2010 году в связи с допросом матери заявителя в прокуратуре. При обстоятельствах дела Европейский Суд не имеет достаточных доказательств, позволяющих заключить, что в ходе разбирательства дела Европейским Судом на заявителя или его семью оказывалось какое-либо ненадлежащее давление или принуждение.

81. Соответственно, Европейский Суд не может установить, что власти Российской Федерации допустили несоблюдение своих обязательств, вытекающих из статьи 34 Конвенции. Соответственно, он заключает, что препятствия для права заявителя на индивидуальное обращение в Европейский Суд не создавались.

V. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

82. Наконец, заявитель жаловался на то, что его содержание под стражей с 11 апреля по 20 июня 2003 г. было незаконным и что он подвергся дискриминации по признаку национальности. Он ссылался на статьи 5 и 14 Конвенции.

83. С учетом предоставленных ему материалов, и насколько эти жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд находит, что доказательства не свидетельствуют о наличии признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

84. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

85. Заявитель требовал 120 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

86. Власти Российской Федерации нашли требуемую сумму чрезмерной.

87. Европейский Суд учитывает, что установил в настоящем деле ряд серьезных нарушений: заявитель подвергся пытке при содержании в милицейском изоляторе, расследование его утверждений о жестоком обращении было неэффективным, уголовное разбирательство против него было несправедливым. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и тоска заявителя не могут быть компенсированы простым установлением факта нарушения. Однако требуемая сумма выглядит чрезмерной. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе и учитывая тяжесть жестокого обращения, Европейский Суд присуждает заявителю 45 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

88. Заявитель также требовал 6 629 евро 74 цента в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде. В частности, он требовал 5 925 евро за работу, выполненную его представителями, которые потратили 41,4 часа на подготовку дела, и 704 евро 74 центра за офисные, переводческие и почтовые расходы. Он предоставил документы на 7 494 рубля в связи с расходами на перевод и на 2 712 рублей 82 копейки в связи с расходами на почтовые услуги "Ди-Эйч-Эл".

89. Власти Российской Федерации не комментировали это требование.

90. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить 2 260 евро в качестве компенсации всех издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, которые должны быть зачислены на банковский счет представителей в Нидерландах по указанию заявителя.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

91. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части предполагаемого жестокого обращения с заявителем в милицейском изоляторе, последующего расследования и несправедливости уголовного разбирательства против него, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в части утверждений заявителя о жестоком обращении при содержании под стражей;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте в части уклонения властей от проведения эффективного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении при содержании под стражей;

4) постановил, что отсутствует необходимость рассмотрения жалобы с точки зрения статьи 13 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в части несправедливости уголовного разбирательства против заявителя;

6) постановил, что государство не допустило несоблюдения своих обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 45 000 евро (сорок пять тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 260 евро (две тысячи двести шестьдесят евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие зачислению на банковский счет фонда "Правовая инициатива по России" в Нидерландах;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 декабря 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда