Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 марта 2014 г. Дело "M.G. против Болгарии" [M.G. v. Bulgaria] (жалоба N 59297/12) (IV Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(IV Секция)

Дело "M.G. против Болгарии"
[M.G. v. Bulgaria]
(Жалоба N 59297/12)

Постановление Суда от 25 марта 2014 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Заявитель является российским гражданином чеченской национальности, который до 2004 года проживал в Республике Ингушетия на Северном Кавказе. В 2003 году он попал под подозрение в принадлежности к вооруженной джихадистской группе, действовавшей в этом регионе. В 2004 году заявитель бежал в Польшу, где он, его жена и трое детей получили статус беженцев. В феврале 2005 года было вынесено постановление о его заключении под стражу, и российские власти объявили его в международный розыск, передав извещение в Интерпол. В декабре 2005 года заявитель и его семья поселились в Германии, где ее члены были признаны беженцами. В июле 2012 года, когда заявитель ехал в Турцию, он был задержан после проверки документов на болгарской границе. В ответ на официальный запрос из России болгарские власти возбудили разбирательство о выдаче. Несмотря на вмешательство представителя Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Софии, который указал на то, что угроза для заявителя, приведшая к предоставлению ему статуса беженца в двух различных странах, все еще существовала, апелляционный суд вынес решение о его выдаче в сентябре 2012 года. После того, как Европейский Суд решил применить правило 39 Регламента Суда, заявитель был переведен в тюрьму в Софии, где он содержится до сих пор.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. В ряде дел против Российской Федерации Европейский Суд установил серьезные нарушения прав человека на Северном Кавказе, в том числе в Республике Ингушетия, допущенные в ходе антитеррористических операций или при осуществлении уголовного преследования лиц, подозреваемых в принадлежности к группам боевиков. Большинство дел было связано с насильственным исчезновением, пыткой и бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, а также отсутствием эффективного расследования утверждений о подобных нарушениях. Хотя бульшая часть указанных выводов о нарушениях статей 2 и 3 Конвенции касалась событий, имевших место в первые пять лет этого века, было, тем не менее, необходимо принимать во внимание этот относимый факт при оценке общей ситуации в данном регионе России. Кроме того, преследование и последующее отбытие заявителя из Северного Кавказа в Польшу относятся именно к этому периоду. Опираясь на множество докладов, Европейский Суд вынужден заключить, что Северный Кавказ, в том числе Республика Ингушетия, по-прежнему является зоной вооруженного конфликта, характеризующейся насилием, отсутствием безопасности и серьезными нарушениями фундаментальных прав человека, такими как внесудебные казни, насильственные исчезновения, пытки и другие виды бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, а также практикой коллективного наказания конкретных местных групп населения.

Что касается индивидуальной ситуации заявителя, его статус беженца в двух других европейских странах являлся основным показателем, хотя составлял лишь отправную точку для анализа его текущего положения. Власти Российской Федерации активно разыскивали заявителя и объявили его в международный розыск. Вскоре после его задержания в Болгарии они обратились к властям Болгарии с запросом о его выдаче России. Вероятно, в случае выдачи он будет содержаться в одном из изоляторов временного содержания* (* Под изоляторами временного содержания Европейский Суд часто понимает следственные изоляторы и наоборот (прим. перев.).) на Северном Кавказе. Поскольку заявитель обвинялся в преступлениях, связанных с деятельностью вооруженных групп боевиков, он столкнется с особой угрозой подвергнуться пытке с целью получения признательных показаний или иным видам бесчеловечного и унижающего достоинство обращения. Эти утверждения подтверждались рядом докладов, включая доклады Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (CPT). Кроме того, заявитель утверждал, что его родственники в Республике Ингушетия подвергались преследованиям со стороны российской полиции, описывал случаи произвольных обысков, выемок, угроз и жестокого обращения и сообщил, что его сестра исчезла. Несколько международных докладов также позволяют допустить подобную возможность.

Далее, гарантии, предоставленные Генеральным прокурором Российской Федерации, не были достаточны для исключения угрозы применения к заявителю жестокого обращения. В частности, в международных докладах указывается, что лица, обвиняемые в принадлежности к вооруженным группам, действующим на Северном Кавказе, часто подвергались пытке во время содержания под стражей и что компетентные российские органы нередко игнорировали свое обязательство проведения эффективного расследования по делам, касающимся предполагаемого жестокого обращения в изоляторах временного содержания на Северном Кавказе. Кроме того, власти Болгарии не сообщили о практических мерах, которые они намеревались принять для обеспечения того, чтобы власти Российской Федерации соблюдали свои обязательства, или о том, сотрудничали ли ее дипломатические службы ранее с российскими властями по аналогичным делам, касающимся выдачи на Северный Кавказ. Тем не менее национальный апелляционный суд, санкционируя выдачу заявителя, основывался исключительно на тех же гарантиях российских властей: недостаточное внимание было уделено вопросу о наличии для заявителя серьезного и обоснованного риска подвергнуться жестокому обращению в стране своего происхождения. Следовательно, заявитель был лишен гарантий, требуемых статьей 3 Конвенции. Этих фактов было достаточно, чтобы заключить, что для заявителя имелся серьезный и обоснованный риск подвергнуться пытке или иным видам бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в стране своего происхождения.

Постановление

Осуществление экстрадиции составит нарушение требований Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Факт установления нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию морального вреда.