Постановление Европейского Суда по правам человека (Существо жалобы) от 1 августа 2013 г. Дело "Антонюк (Antonyuk) против Российской Федерации" (Жалоба N 47721/10) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Антонюк (Antonyuk)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 47721/10)

Постановление Суда

Страсбург, 1 августа 2013 г.

(* Настоящее Постановление вступило в силу 1 ноября 2013 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)

По делу "Антонюк против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 9 июля 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 47721/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Татьяной Сергеевной Антонюк (далее - заявительница) 9 августа 2010 г.

2. Интересы заявительницы представлял Е. Архипов, адвокат, практикующий в г. Москва. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 8 июня 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявительница родилась в 1984 году и проживает в г. Калуге.

5. В апреле 2004 года заявительница вышла замуж за A. 23 мая 2005 г. она родила сына В. В 2006 году семья переехала в Москву. Тогда же, в 2006 году, супруг заявительницы, врач-офтальмолог, принял решение открыть частную офтальмологическую клинику в г. Брянске* (* Так в тексте. Очевидно здесь и далее речь идет о Государственном учреждении здравоохранения "Брянская областная психиатрическая больница 1" (примеч. редактора).), куда семья и переехала.

6. В 2007 году заявительница забеременела вторым ребенком, дочерью М., которая родилась 9 апреля 2008 г. Семейные проблемы и преждевременное рождение М. спровоцировали у заявительницы депрессию.

7. В сентябре 2008 года заявительница была обследована Ш., психиатром психиатрической больницы Брянска. Ш. завел историю болезни и выписал лекарство. Заявительница утверждает, что Ш. не сообщил ей название лекарства и что это именно ее супруг приносил и выдавал ей прописанную суточную дозу лекарства.

8. В неустановленную дату супруги вернулись в г. Москву, где заявительница прошла другое медицинское обследование. Оно было проведено С., психиатром, подтвердившей назначение лекарства, которое было выбрано ее коллегой. Тогда же в Москве у заявительницы случилось обострение депрессии, вследствие чего она была помещена в Клиническую больницу N 85 г. Москвы. Из дела следует, что заявительница находилась там с 21 сентября по 10 октября и с 12 по 20 октября 2008 г.

9. В неустановленную дату заявительница вернулась в г. Калугу к своим родителям. Она была снова госпитализирована вследствие острого пищевого отравления. 20 апреля 2009 г. заявительницу навестил супруг, который оставил ей лекарства, которые она должна была принимать. В тот же день к ней в больничную палату пришли сотрудники милиции и изъяли эти лекарства. Представляется, что уголовное дело было возбуждено по факту незаконного хранения наркотических веществ. Из дела следует, что заявительница не была привлечена к уголовной ответственности.

10. После случая с контрольными мероприятиями со стороны милиции заявительница приняла решение фактически разойтись с супругом. Желая остаться в г. Калуге с родителями, она попыталась вернуть двух детей, но смогла забрать только девочку. 13 мая 2009 г. заявительница сообщила супругу о намерении потребовать развода. Не желая разводиться, супруг предложил заявительнице отдохнуть и оплатил в связи с этим ее пребывание за границей с 30 мая по 6 июня 2009 г.

11. 19 мая 2009 г. А. обратился в Советский районный суд г. Брянска с иском о признании заявительницы недееспособной (см. раздел A далее по тексту).

12. 20 мая того же года он подал второй иск о разводе и определении места жительства детей, В. и М., с ним (см. раздел B далее по тексту).

A. Гражданское разбирательство о признании заявительницы недееспособной

13. Определением от 22 мая 2009 г. Советский районный суд г. Брянска назначил судебное заседание на 3 июня 2009 г. Как следует из дела, в исковом заявлении, поданном в канцелярию суда, А. указал, что заявительница уехала из их супружеского дома в г. Брянске и поселилась у своих родителей в г. Калуге, с сообщением соответствующего почтового адреса.

14. Заявительница жаловалась на то, что не была надлежащим образом уведомлена о судебном заседании 3 июня 2009 г.

15. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница была надлежащим образом уведомлена повесткой, которая была направлена на ее адрес в г. Калуге. Заявительница была уведомлена по месту жительства в г. Калуге 29 мая и 2 июня 2009 г. о том, что на почте имеется заказное письмо с уведомлением о вручении на ее имя. Оставшись невостребованной, повестка была возвращена почтовой службой в экспедицию 5 июня 2009 г. Из дела следует, что повестка была направлена в г. Калугу 27 мая 2009 г.

16. 2 июня 2009 г. в суде прошло предварительное слушание в отсутствие заявительницы. Во время слушания А. попросил суд назначить психиатрическую экспертизу заявительницы. Суд удовлетворил ходатайство и определением от 3 июня 2009 г. установил, что экспертиза должна быть проведена врачами психиатрической больницы г. Брянска, и предоставил экспертам документы, находящиеся в деле. Суд также сформулировал для экспертов следующие вопросы:

"[...]Страдает ли [заявительница] психическим расстройством? Может ли [заявительница] отдавать отчет в своих действиях и контролировать их? Может ли [заявительница] быть вызвана в суд для дачи показаний? [...]".

Тем же определением суд приостановил слушание дела до получения заключения экспертов.

17. По словам заявительницы, она получила копию определения письмом, которое было ей доставлено 18 июня 2009 г.

18. 23 июня 2009 г. заявительница подала три обширных ходатайства, в которых просила возобновить рассмотрение дела, предоставить копии искового заявления М., отменить экспертизу в психиатрической больнице г. Брянска, обязать психиатрическую больницу г. Калуги* (* Так в тексте. Очевидно здесь и далее речь идет о Государственном учреждении здравоохранения "Калужская областная психиатрическая больница 1" (примеч. редактора).) предоставить суду ее историю болезни и медицинское заключение о ее состоянии здоровья, вынести определение о том, что медицинская экспертиза возложена на больницу г. Калуги и, наконец, перенести слушание дела в Калужский районный суд г. Калуги в соответствии с правилами территориальной подсудности.

19. Письмом от 9 июля 2009 г. Советский районный суд возвратил ходатайства заявительнице по причине того, что рассмотрение дела было приостановлено до получения результатов экспертизы.

1. Обжалование определений от 3 июня и 1 июля 2009 г.

20. 29 июня 2009 г. заявительница обжаловала определение от 3 июня 2009 г., которым суд назначил проведение психиатрической экспертизы. Она указала, что получила копию только 18 июня 2009 г. Заявительница также настаивала на том, что, не получив уведомления о судебном заседании 3 июня 2009 г., она была лишена возможности в нем участвовать и в связи с этим воспользоваться своими процессуальными правами. Она, в частности, была лишена возможности участвовать в нем лично, участвовать в формулировании вопросов экспертам, комментировать материалы дела, представленные А., предоставлять документы. Наконец, заявительница ходатайствовала о переносе дела в Калужский районный суд г. Калуги и проведении экспертизы врачами психиатрической больницы Калужской области. Заявительница мотивировала это ходатайство финансовыми затратами, вызванными необходимостью ее возвращения в г. Брянск, учитывая географическую отдаленность от ее места жительства.

21. Определением от 1 июля 2009 г. Советский районный суд г. Брянска возвратил жалобу заявительнице, мотивируя это тем, что определение, которым была назначена психиатрическая экспертиза, не может быть предметом обжалования, поскольку оно не исключает возможности дальнейшего движения дела. Заявительница была об этом уведомлена 9 июля 2009 г.

22. Она подала жалобу на определение от 1 июля 2009 г., повторив доводы, изложенные в своей жалобе от 29 июня 2009 г. Заявительница также выдвинула довод о том, что определение от 1 июля 2009 г. приостановило рассмотрение дела, что исключает возможность дальнейшего движения дела.

23. Экспертиза, назначенная судом, была проведена 15 июля 2009 г. (см. подраздел 2 ниже).

24. 10 августа 2009 г. Советский районный суд г. Брянска возобновил рассмотрение дела (см. подраздел 3 ниже).

25. 27 августа 2009 г. Брянский областной суд подтвердил невозможность обжалования определения от 3 июня 2009 г. в части, касающейся назначения психиатрической экспертизы. Тем не менее он отменил определение от 1 июля 2009 г., удовлетворив жалобы заявительницы, касающиеся приостановления производства по делу, и обязал суд первой инстанции повторно рассмотреть жалобу от 29 июня 2009 г.

26. 22 октября 2009 г. Брянский областной суд . Брянска рассмотрел по существу жалобу заявительницы от 29 июня 2009 г. Суд постановил, что право суда первой инстанции назначать психиатрическую экспертизу закреплено статьей 283 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Отметив, что рассматриваемая экспертиза была проведена 15 июля 2009 г., суд не нашел оснований отменить определение от 3 июня 2009 г. Суд не дал никакого ответа, в частности, на жалобу заявительницы, касающуюся невозможности сформулировать вопросы экспертам.

2. Психиатрическая экспертиза 15 июля 2009 г.

27. 15 июля 2009 г. комиссия из трех экспертов службы судебно-медицинской экспертизы психиатрической больницы Брянска приступила к освидетельствованию заявительницы и изучению документов гражданского дела, предоставленного судом.

28. Как следует из материалов дела, экспертам стало известно также об истории болезни заявительницы, которая хранилась в амбулаторном отделении той же больницы. Действительно, в неустановленную дату эксперты запросили у судьи, который рассматривает дело, разрешение на ознакомление с историей болезни. Как следует из материалов дела, судья согласился с этим ходатайством в письме от 24 июля 2009 г.

29. Заявительница жалуется, что во время проведения экспертизы она безуспешно настаивала на том, чтобы комиссия экспертов приняла во внимание историю болезни, которая велась в психиатрической больнице г. Калуги.

30. 15 июля 2009 г. эксперты подготовили свое заключение, вывод из которого был сформулирован следующим образом:

"[...]Комиссия экспертов пришла к выводу, что [заявительница] страдает от рецидивирующего депрессивного расстройства, что проявляется в следующих симптомах: она была подвержена нескольким случаям глубокой депрессии, связанным с резким ухудшением настроения, с идеями самообвинения, чувства вины, преследования, суицида, внезапного упадка сил, что объективно подтверждается медицинскими документами, датированными осенью 2008 года и весной 2009 года. Тем не менее в настоящее время у [заявительницы] наблюдается состояние ремиссии [улучшения], что подтверждается данными настоящей экспертизы, которая выявила правильную ориентацию, адекватное эмоциональное состояние, отсутствие эмоциональной, симптоматической психотии, из этого следует, что в настоящее время [заявительница] способна отвечать за свои действия, контролировать их и выступать в суде. В то же время, принимая во внимание [чисто] формальный характер "критического" [взгляда] [заявительницы] на свое психическое заболевание, тенденцию [заявительницы] лечиться посредством психотропных препаратов, полученных сомнительным путем, и структурное присутствие депрессивных эпизодов и безумных идей самообвинения, преследования и чувства вины, рецидивирующее депрессивное расстройство [заявительницы] может представлять опасность для ее ребенка (статья 73 Семейного кодекса Российской Федерации) [...]".

3. Возобновление рассмотрения дела

31. 10 августа 2009 г. Советский районный суд возобновил рассмотрение дела и назначил заседание на 25 сентября 2009 г. Во время заседания 25 сентября заявительница ходатайствовала перед судом о переносе рассмотрения дела в Калужский районный суд г. Калуги в соответствии с правилами территориальной подсудности, напоминая, что на момент возбуждения производства по делу она проживала с родителями в г. Калуге. Определением от той же даты суд отклонил это ходатайство по причине того, что на момент возбуждения производства по делу заявительница была еще официально зарегистрирована по адресу своего мужа в г. Брянске, что относит дело к подсудности Советского районного суда г. Брянска. Заявительница обжаловала это определение. Определением от 22 октября 2009 г. Брянский областной суд отклонил жалобу, согласившись с выводами суда первой инстанции.

32. Дело не содержит точную информацию, касающуюся заседаний до 28 октября 2009 г.

4. Заседание 28 октября 2009 г.

33. Из материалов дела следует, что 28 октября 2009 г. суд провел последнее заседание по делу. Заявительница ходатайствовала об отложении дела в связи с плохим состоянием своего здоровья, а также по причине того, что ее адвокат не мог присутствовать на заседании в тот день. Судья отклонил ее ходатайство, утверждая, что заявительница была в состоянии присутствовать, и указанное ходатайство было направлено на неосновательное затягивание разбирательства.

34. Суд заслушал в качестве свидетеля Ш., психиатра, обследовавшего заявительницу в сентябре 2008 года, который давал показания об обстоятельствах указанного обследования. Также был заслушан Ша., один из трех экспертов, принимавших участие в обследовании заявительницы 15 июля 2009 г., который отвечал на вопросы сторон о ходе и выводах экспертизы.

35. Суд также приобщил к делу ряд документов, представленных истцом, в частности, выписку из истории болезни заявительницы из психиатрической больницы, поданную адвокатом A.

36. Заявительница просила суд не принимать в качестве доказательства заключение экспертов от 15 июля 2009 г. в связи с многочисленными нарушениями при проведении экспертизы, в частности, отсутствием состязательности, и, как следствие, о назначении новой экспертизы. Это ходатайство было отклонено, поскольку вывод экспертов был ясным и не содержал противоречий.

5. Решение от 28 октября 2009 г. и процедура обжалования

37. В решении от 28 октября 2009 г. Советский районный суд г. Брянска отказал A. в иске, основываясь на заключении от 15 июля 2009 г., свидетельских показаниях Ш. и Ша. и других материалах дела. Следует заметить, что в мотивировочной части решения суд воспроизвел выводы экспертов, касающиеся потенциальной угрозы, которую заявительница могла представлять для детей.

38. Заявительница подала жалобу, представив многочисленные доводы, которые опирались на:

- невозможность выразить свою позицию по вопросам, которые ставились перед экспертами, вследствие ее отсутствия на заседании 3 июня 2009 г.;

- недостатки в ходе экспертизы 15 июля 2009 г., в частности, использование экспертами медицинской карты заявительницы, хранящейся в амбулаторном отделении той же больницы при условии, что разрешение суда было дано только 24 июля 2009 г., спустя 10 дней после проведения указанной экспертизы;

- противоречивый характер выводов экспертов, которые не были подкреплены документами, находящимися в их распоряжении;

- отсутствие записи в протоколе судебного заседания 28 октября 2009 г. о ее ходатайствах не использовать в качестве доказательства заключение экспертов от 15 июля 2009 г. и провести контрэкспертизу врачами другой психиатрической больницы;

- отказ отложить заседание 28 октября 2009 г., несмотря на отсутствие ее адвоката и ее собственные проблемы со здоровьем.

Кроме того, заявительница повторила доводы, которые приводила в своей краткой жалобе от 29 июня 2009 г., утверждая, что подобная организация судебного разбирательства судьей первой инстанции вызывает сомнения в его беспристрастности.

39. Постановлением от 11 февраля 2010 г. Брянский областной суд отклонил жалобу заявительницы. Он утверждал, что суд первой инстанции обоснованно принял заключение экспертов от 15 июля 2009 г. в качестве доказательства, и что ни само проведение экспертизы, ни выводы экспертов не содержали ошибок и противоречий. Суд указал, наконец, в сжатой форме, что судебное разбирательство в суде первой инстанции соответствовало действующим правилам.

B. Гражданское дело о расторжении брака и определении места жительства детей

1. Ход судебного разбирательства до 24 декабря 2009 г.

40. Определением от 25 мая 2009 г. Советский районный суд г. Брянска пригласил заявительницу и А. на собеседование с судьей 18 июня 2009 г.

41. 9 июня 2009 г. A. ходатайствовал перед судом о приостановлении рассмотрения дела в ожидании решения суда в гражданском разбирательстве, направленном на установление того факта, что заявительница являлась недееспособной.

42. 18 июня 2009 г., поскольку стороны не явились на собеседование, судья назначил предварительное слушание на 1 июля 2009 года. 19 июня 2009 г. заявительница все же подала письменное ходатайство о перенесении рассмотрения дела в Калужский районный суд г. Калуги в связи с правилами территориальной подсудности, поскольку на момент возбуждения дела она проживала с родителями в г. Калуге.

43. В ходе заседания 1 июля 2009 г. адвокат заявительницы вновь подал ходатайство о переносе дела на основании территориальной подсудности. Определением от той же даты суд счел себя имеющим юрисдикцию и отклонил жалобу.

44. 13 июля 2009 г. заявительница подала в Советский районный суд г. Брянска заявление о разводе, разделе имущества супругов, об определении места жительства детей совместно с ней и о взыскании алиментов с A.

45. Определением от 18 августа 2009 г. Советский районный суд г. Брянска отложил рассмотрение иска заявительницы и пригласил ее для уточнения требований, касающихся указания имущества, подлежащего разделу, и его стоимости.

46. В неустановленную дату в сентябре 2009 года заявительница изменила свое исковое заявление. Она отказалась от всех своих требований, кроме тех, которые касались развода и определения места жительства детей.

47. 14 октября 2009 г. суд отложил рассмотрение дела в ожидании вынесения судебного решения в гражданском разбирательстве по вопросу дееспособности.

48. 20 ноября 2009 г. суд возобновил рассмотрение дела и назначил заседание на 10 декабря 2009 г.

49. Во время заседания 10 декабря 2009 г. стороны ходатайствовали о том, чтобы отложить рассмотрение дела, чтобы они могли решить вопрос мирным путем.

2. Заседание 24 декабря 2009 г.

50. 24 декабря 2009 г. суд провел новое заседание. Стороны исключили возможность урегулировать дело мирным путем, и каждая из сторон ходатайствовала о приобщении к делу определенного количества документов.

51. A. ходатайствовал перед судом о приобщении к делу заключения экспертов от 15 июля 2009 г., назначенных в рамках гражданского разбирательства по вопросу дееспособности. Представляется, что ни заявительница, ни ее адвокат не возражали против этого.

52. Заявительница представила заключение независимой ассоциации врачей-психиатров, составленное после обследования, которое она прошла 26 ноября 2009 г. Документ содержит следующий вывод:

"...Мы считаем ошибочным вывод, сделанный в заключении [от 15 июля 2009 г.], согласно которому рецидивирующее депрессивное расстройство [заявительницы] может представлять угрозу для ее ребенка. Этот аспект не был исследован до составления заключения упомянутой экспертизы, и этот вывод не был подтвержден объективными доказательствами, эксперты не запросили дополнительных сведений. Кроме того, объективные данные приводят к противоположному выводу. Эксперты ссылаются на стремление [заявительницы] лечиться психотропными препаратами, полученными неофициальным путем. Однако из относящихся к делу документов и медицинских предписаний следует, что [заявительница] находилась под постоянным медицинским наблюдением и имела предписанные назначением лекарства. Она понимает необходимость психиатрического наблюдения и, следовательно, вполне осведомлена о своем психическом состоянии. Это важно для своевременного реагирования на возможные изменения ее состояния в будущем. (Отметим, что, если первый эпизод депрессии произошел, когда ей было 16 лет, следующий эпизод случился восемь лет спустя, во время послеродового периода)...

В 2008 году у [заявительницы] во время рецидивирующей депрессии произошел случай психотической депрессии, из которого она полностью "вышла". В настоящее время [пациентка] находится в состоянии стабильной ремиссии. По своему психическому состоянию она может явиться и давать показания в суде, а также участвовать в судебном разбирательстве. По своему психическому состоянию [заявительница] не представляет угрозы для своих детей и в состоянии их воспитывать".

53. Суд принял материалы, представленные сторонами.

54. Заявительница просила суд вызвать авторов заключения. Она обосновала это ходатайство необходимостью получить от них объяснения по вопросу их полномочий для выражения медицинского мнения о ее болезни и прогноза по ее течению. Суд отклонил это ходатайство, ссылаясь на отсутствие необходимости вызывать этих лиц, поскольку заявительница была в состоянии представить документы для подтверждения полномочий авторов мнения.

55. Суд отложил заседание, заявительница ходатайствовала перед ним о вызове свидетелей, которые могли бы, как она полагала, выразить свое мнение о ее личности и отношениях с детьми.

3. Заседание 12 февраля 2010 г.

56. В ходе заседания заявительница ходатайствовала перед судом о возможности приобщить к делу дополнительные материалы. Кроме прочего, она представила результаты обследования медицинской комиссии психиатрической больницы г. Калуги, датированные 20 января 2010 г. Комиссия пришла к выводам, схожим с изложенными в заключении независимой ассоциации врачей-психиатров от 26 ноября 2009 г. (см. § 52 настоящего Постановления). В итоговом заключении сделаны следующие выводы:

"...Мы отмечаем, что в заключении от 15 июля 2009 г. эксперты [по собственной инициативе] включили следующее замечание: "расстройство [заявительницы] может представлять опасность для ее ребенка"...

В 2008 году у [заявительницы] во время рецидивирующей депрессии произошел случай психотической депрессии, из которого она полностью "вышла". В настоящее время [пациентка] находится в состоянии стабильной ремиссии. По своему психическому состоянию она может явиться и дать показания в суде, а также участвовать в судебном следствии. По своему психическому состоянию [заявительница] не представляет угрозы для своих детей и в состоянии их воспитывать".

57. Заявительница ходатайствовала перед судом о назначении новой психиатрической и психологической экспертизах в отношении нее ввиду противоречивости выводов, сделанных в заключениях от 26 ноября 2009 г. и от 20 января 2010 г., и выводов, сделанных в заключении экспертов от 15 июля 2009 г.

58. Судья отклонил это ходатайство в связи с отсутствием необходимости в назначении новой экспертизы. Принимая во внимание материалы дела, уже предоставленные сторонами, судья полагал, что это без необходимости увеличило бы срок рассмотрения дела.

59. Суд заслушал ряд свидетелей, приглашенных сторонами.

60. Свидетель Ша., один из экспертов, который принимал участие в обследовании заявительницы 15 июля 2009 г., повторил свои показания, касающиеся прохождения обследования. Он отметил, что эксперты были уполномочены высказывать свое мнение в отношении возможной опасности, которую могла представлять заявительница для своих детей, без конкретного вопроса, сформулированного судом на этот счет. Эксперт утверждал, что обострение заболевания может произойти в любой момент, даже без какого-либо конкретного повода, поскольку обострение провоцируется внутренними (а не внешними) причинами, связанными с церебральной дисфункцией на молекулярном уровне, что не может быть полностью излечимо.

61. Свидетель П., один из милиционеров, который проводил изъятие седативных препаратов 20 апреля 2009 г., утверждал, что у заявительницы было изъято некоторое количество препаратов, относящихся к категории наркотиков. Он отметил, что эти препараты были куплены по поддельному рецепту, выданному врачом психиатрической больницы г. Калуги. По словам милиционера, во время допроса 22 апреля 2009 г. заявительница признала свои действия незаконными и проявляла суицидальные намерения.

62. Суд изучил письменные показания заявительницы, сделанные во время допроса 22 апреля 2009 г. В этих показаниях заявительница объясняет, что в ноябре 2008 года она попросила врача пройти курс медикаментозного лечения, но "неофициальным" путем. Врач дал ей сильное успокоительное. В марте 2009 года он дал ей рецепты на нейролептики (антипсихотики), выданные на имя другого лица. Тетя заявительницы также достала для нее препараты.

63. На заседании заявительница опровергла показания милиционера П.

64. Со стороны А. выступали его мать и один из коллег. По утверждению матери А., заявительница во время проживания в их квартире в Москве один раз оставила свои таблетки без контроля, и они были проглочены ее сыном В. Более того, по утверждению матери А., были случаи, связанные с употреблением заявительницей мощных седативных препаратов без действующего медицинского назначения, особенно в апреле 2009 года.

65. Кроме того, суд заслушал близких заявительницы, двух учительниц из школы и преподавателя университета, в которых заявительница училась, а также подругу заявительницы. Свидетели высказывали свои положительные впечатления о личности заявительницы и ее взаимоотношениях с детьми.

4. Решение суда от 12 февраля 2010 г.

66. 12 февраля 2010 г. Советский районный суд г. Брянска удовлетворил иск A., осуществив развод и определив место жительства детей М. и В. с А. Тем же решением суд отклонил встречный иск заявительницы.

67. Что касается определения вопроса о месте жительства детей, суд начал свою мотивировку со сведения воедино различных свидетельских показаний, касающихся личности каждого из родителей (см. §§ 61-65 настоящего Постановления). Суд, помимо прочего, подвел итог свидетельским показаниям, связанным со случаем употребления заявительницей седативных препаратов в апреле 2009 года без действующего медицинского назначения, а также с эпизодом отравления ее сына таблетками, которые были оставлены ею без присмотра.

68. Далее суд исследовал различные доказательства, связанные с условиями жизни А. и заявительницы. Суд обратил внимание на отчет о состоянии соответствующего жилья сторон, а также на мнение представителя социальных служб Брянска, которые рекомендовали определить место жительства детей с их отцом A. Суд также принял к сведению тот факт, что заявительница являлась безработной, но активно искала работу, а отец детей был генеральным директором частного предприятия.

69. В мотивировочной части суд основал свое решение на материалах дела, касающихся состояния депрессии заявительницы. Суд построил свою аргументацию на заключении экспертов от 15 июля 2009 г. и свидетельских показаниях эксперта Ша., полагаясь на вывод, согласно которому заявительница могла представлять опасность для своих детей. Он отклонил заключение от 26 ноября 2009 г. и итоговое заключение от 20 января 2010 г. медицинской комиссии, утверждая, что ни в одном из заключений не отрицается наличие рецидивирующего депрессивного расстройства заявительницы. Суд заключил, что ремиссия заявительницы на настоящий момент не исключает рецидива болезни в будущем, что, по его мнению, противоречит интересам детей. Кроме того, суд отметил, что П. из медицинской комиссии выписала заявительнице рецепт, но на имя другого лица, что впоследствии повлекло для нее применение дисциплинарных мер.

70. Суд заключил следующее:

"...Позиция Верховного Суда Российской Федерации заключается в том, что благосостояние одного из родителей как таковое не является неоспоримым фактором для того, чтобы место жительства ребенка было установлено с этим родителем... Вопрос места жительства ребенка, когда его родители живут раздельно, должен решаться в интересах ребенка...

В гражданском разбирательстве, касающемся дееспособности [заявительницы], был сделан вывод о том, что она страдает депрессивным расстройством... Это судебное решение имеет для суда обязательную силу в части установленных обстоятельств в соответствующем разбирательстве (статья 61 Гражданского процессуального кодекса)...

В экспертном заключении от 15 июля 2009 г. был сделан вывод об опасности [заявительницы] для ее детей, принимая во внимание рецидивирующее депрессивное расстройство... Заключения от 26 ноября 2009 г. и от 20 января 2009 г. врачебной комиссии подтверждают наличие рецидивирующего депрессивного расстройства, что не противоречит заключению от 15 июля 2009 г. ...По мнению суда, из документов, предоставленных [заявительницей], можно сделать вывод о том, что в настоящий момент, в состоянии ремиссии, она не представляет опасности для своих детей... Один из экспертов, который принимал участие в подготовке заключения от 15 июля 2009 г., пояснил суду, что ухудшение заболевания может наступить в любой момент, даже без каких-либо причин, поскольку это заболевание провоцируется внутренними факторами (не внешними), связанными с церебральной дисфункцией на молекулярном уровне, что не може быть полностью излечимо...

Суд отклонил довод [заявительницы], в соответствии с которым эксперты превысили свои полномочия... Статья 86 Гражданского процессуального кодекса позволяет эксперту выражать свое мнение по любому возникающему вопросу, связанному с обстоятельствами дела, даже если суд не формулировал для него отдельный вопрос на эту тему...

Принимая во внимание возраст детей, возможное возникновение ухудшения состояния [заявительницы] может создать угрозу для жизни и здоровья детей. То обстоятельство, что родители [заявительницы], по словам заинтересованных лиц, в состоянии позаботиться о детях в случае необходимости, не является достаточным для принятия решения в данном деле. Ничто не указывает [в действительности], что работа отца не позволит ему заниматься детьми...".

5. Обжалование решения суда от 12 февраля 2010 г.

71. Заявительница обжаловала судебное решение. В своей жалобе она привела несколько доводов.

72. Во-первых, она оспорила использование в качестве доказательства заключение экспертизы от 15 июля 2009 г. ввиду недостатков в процедуре ее проведения и содержании. В частности, заявительница повторила свои претензии, касающиеся невозможности сформулировать вопросы для экспертов и отказа экспертов ознакомиться с ее историей болезни, заведенной в психиатрической больнице Калуги. Заявительница указала, что эксперты превысили свои полномочия, выразив мнение о ее потенциальной опасности в отсутствие конкретного вопроса со стороны суда. Заявительница утверждала, что это мнение не основывалось ни на каких материалах, предоставленных экспертам, и более не могло быть темой для обсуждения. Кроме того, заявительница отметила тот факт, что согласно заключению она представляла угрозу для "ребенка", хотя у нее их двое. Следовательно, на ее взгляд, заключение было явно спорным и необоснованным.

73. Во-вторых, заявительница жаловалась на то, что решение суда не содержало обоснования отказа и даже упоминания о ее ходатайстве, сделанном на заседании 12 февраля 2010 г., в котором она просила назначить новые психологическую и психиатрическую экспертизы по этому поводу в связи с противоречиями заключений, имеющихся в деле.

74. В-третьих, заявительница утверждала, что решение о месте жительства детей было принято без проверки возможности для А. ежедневно ими заниматься, поскольку он был занят полный рабочий день. Ссылаясь на принцип N 6 Декларации о правах ребенка ООН, заявительница выдвинула утверждение о том, что суду не удалось установить исключительные обстоятельства, требующие ее разделения с детьми.

75. Наконец, заявительница жаловалась, что суд не принял во внимание показания свидетелей о ее хорошем характере и взаимоотношениях с детьми.

6. Определение от 1 апреля 2010 г.

76. В своем определении от 1 апреля 2010 г. Брянский областной суд оставил без изменения обжалованное решение.

77. Он постановил, что суд первой инстанции правомерно принял заключение экспертов от 15 июля 2009 г. в качестве доказательства и сделал на его основании вывод о существовании потенциальной опасности для жизни и здоровья детей со стороны заявительницы. Суд согласился с мнением, что рецидивирующее депрессивное расстройство заявительницы представляло опасность для жизни детей в силу их юного возраста.

78. По примеру суда первой инстанции суд подтвердил равнозначность условий жизни и обеспеченности родителей. Он также принял вывод судьи, согласно которому заявительница прибегала к незаконному употреблению психотропных препаратов и проявляла суицидальные намерения.

7. Исполнение решения суда от 12 февраля 2010 г.

79. Заявительница обращалась в Советский районный суд г. Брянска с ходатайством об отсрочке исполнения его решения от 12 февраля 2010 г. до достижения ее дочерью M. трехлетнего возраста. Заявительница обосновала свое ходатайство уязвимостью М., которая могла быть травмирована сменой места жительства и привычного круга общения. Она представила суду мнение психотерапевта, который счел нежелательным разделение М. с заявительницей ввиду психологических особенностей развития ребенка.

80. Определениями от 13 мая и 23 ноября 2010 г. суд отклонил эти ходатайства. 12 августа 2010 г. Брянский областной суд оставил без изменения определение от 13 мая 2010 г. при рассмотрении жалобы.

81. Из материалов дела следует, что заявительница не согласилась с решением суда, отказавшись отдать М. ее отцу. На заявительницу регулярно налагался штраф за неисполнение решения суда. Решением от 14 февраля 2011 г. суд оставил постановления о штрафах без изменения. 12 апреля 2011 г. областной суд оставил без изменения обжалованное решение. Аналогичное решение было вынесено в апреле 2011 года, и на заявительницу продолжали налагать штрафы по тем же основаниям.

82. По словам заявительницы, ей было отказано в регулярном доступе к сыну, который жил со своим отцом. Очень редкие посещения или телефонные разговоры не позволяли заявительнице в полном объеме общаться со старшим сыном и принимать участие в его воспитании, а также противодействовать усилиям ее бывшего мужа настроить сына против нее.

83. В марте 2011 года судебный пристав установил заявительнице запрет на выезд из страны по причине неисполнения решения от 12 февраля 2010 г. Судя по всему, этот запрет был оставлен без изменения судами страны.

C. Дополнительная информация

84. 5 августа 2010 г. в отношении заявительницы было возбуждено уголовное дело по подозрению в нападении на A. Из материалов дела следует, что следователь назначил психиатрическую экспертизу заявительницы, но эта экспертиза не состоялась из-за неявки заявительницы.

85. 13 января 2011 г. заявительница дала интервью журналистам российского телевизионного канала "НТВ". 16 января 2011 г. репортаж, содержащий это интервью, вышел в эфир телеканала в Дальневосточном регионе и был включен в программу вещания в европейской части страны. Тем не менее повторный выход в эфир не состоялся в связи с давлением, которое предположительно было оказано близкими родственниками А. на редактора телевизионного канала.

II. Соответствующее внутригосударственное право и практика

A. Семейный кодекс Российской Федерации

86. Согласно Семейному кодексу от 29 декабря 1995 г. место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей (статья 65). При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей, при этом суд учитывает возраст ребенка, привязанность ребенка к каждому из родителей, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, нравственные и иные личные качества родителей, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей). С мая 2011 года закон предусматривает, что по требованию родителей (одного из них) суд вправе определить место жительства детей на период до вступления в законную силу судебного решения об определении их места жительства.

87. Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет права на общение с ребенком, участие в его воспитании и решении вопросов получения ребенком образования (статья 66). Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию. С мая 2011 года закон предусматривает, что при отсутствии соглашения между родителями суд вправе определить порядок осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, на период до вступления в законную силу судебного решения. После вынесения судом решения, если другой родитель злостно не исполняет его, суд по требованию родителя, проживающего отдельно от ребенка, может вынести решение о передаче ему ребенка исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка. В любом случае он имеет право на получение информации о своем ребенке из воспитательных учреждений, медицинских организаций, учреждений социальной защиты населения и аналогичных организаций. Отказ в предоставлении информации может быть оспорен в судебном порядке.

88. Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу о том, что положения статьи 66 Семейного кодекса не ограничивают объема родительских прав родителя, проживающего отдельно от ребенка (Определение N 665-O-O от 23 июня 2009 г.).

89. Наличие вступившего в силу решения суда по данному вопросу не может влечь отказ в принятии искового заявления между теми же сторонами, о том же предмете, когда из заявления усматривается, что изменились фактические обстоятельства, условия воспитания детей, служившие основанием ранее предъявленного иска (обзор практики разрешения судами споров, утвержденный Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20 июля 2011 г.).

90. Статья 73 Семейного кодекса предусматривает возможность ограничения родительских прав, если оставление ребенка с родителем опасно для ребенка, например, в случае психического расстройства у родителя.

B. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации

91. Согласно статье 79 Кодекса при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу. Каждая из сторон вправе представить суду вопросы, подлежащие разрешению при проведении экспертизы. Окончательный круг вопросов, по которым требуется заключение эксперта, определяется судом.

92. Статья 86 Кодекса предусматривает, что в случае, если эксперт при проведении экспертизы установит имеющие значение для рассмотрения и разрешения дела обстоятельства, по поводу которых ему не были поставлены вопросы, он вправе включить выводы об этих обстоятельствах в свое заключение.

Право

I. Что касается предмета спора

93. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что в своих объяснениях от 24 декабря 2011 г. в ответ на объяснения государства-ответчика заявительница выдвинула множество претензий, которые не являлись частью ее жалобы, поданной против властей Российской Федерации 8 июня 2011 г. В частности, она жалуется на запрет выезжать за пределы страны, который был применен в отношении нее, а также на другие действия или бездействие со стороны национальных властей, по утверждению заявительницы, на этапе исполнения решения от 12 февраля 2010 г.

94. По мнению Европейского Суда, новые жалобы не могут повлиять на рассмотрение уже поданных жалоб в соответствии со статьями 6 и 8 Конвенции, следовательно, нет необходимости в данном случае рассматривать их в рамках предмета данного спора (см. аналогичный подход в Постановлении Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04, § 110* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2011.), и Постановлении Европейского Суда по делу "Рафиг Алиев против Азербайджана" (Rafig Aliyev v. Azerbaidjan) от 6 декабря 2011 г., жалоба N 45875/06, §§ 69-70). Это не препятствует заявительнице подать новую жалобу в Европейский Суд на данный счет. Такое намерение, однако, отсутствует в ее объяснениях от 24 декабря 2011 г.

95. Также Европейский Суд считает, что в своей жалобе, поданной 9 августа 2010 г., заявительница желала выступать в Европейском Суде от своего имени. Из письма от 3 февраля 2011 г. и из ее объяснений, датированных 24 декабря 2011 г., следует, что она также желает действовать в Европейском Суде в качестве законного представителя своих несовершеннолетних детей. Принимая во внимание дату подачи настоящей жалобы, а также то, что она главным образом касается фактов, связанных с вынесением решения от 12 февраля 2010 г., вступившего в силу 1 апреля 2010 г., Европейский Суд отмечает, что обращения заявительницы от 3 февраля и 24 декабря 2011 г., выражающие ее намерение действовать в Европейском Суде от имени детей, не отвечают требованию соблюдения шестимесячного срока, предусмотренному пунктом 1 статьи 35 Конвенции. Следовательно, жалоба в этой части подана за пределами срока.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

96. Ссылаясь на статьи 6, 8 и 13 Конвенции, заявительница жалуется, что гражданское разбирательство, касающееся ее дееспособности, было слишком интрузивным и, главным образом, несправедливым. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения статьи 6 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

A. Доводы сторон

1. Заявительница

97. Заявительница жалуется, что гражданское разбирательство в отношении ее дееспособности не было справедливым:

(a) в частности, она жалуется на отсутствие извещения о дате проведения первого заседания, что помешало ей явиться на него и участвовать в выдвижении вопросов экспертам, на неполный характер медицинской документации, переданной экспертам судом, пристрастность экспертов, которые подписывали заключение от 15 июля 2009 г., и запутанный характер упомянутого заключения. Она также жалуется на лишение ее эффективного доступа к суду в связи с отказом рассмотреть ее ходатайства от 23 июня 2009 г.;

(b) кроме того, заявительница считает, что ее право на суд было нарушено, поскольку отказ изменить подсудность на один из районных судов г. Калуги создал для нее дополнительные трудности для участия в деле ввиду географической удаленности. Она жалуется, что проведение заседания 28 октября 2009 г. в отсутствие ее адвоката и отказ судьи в его отложении по причине плохого состояния ее здоровья нарушили ее право на справедливое судебное разбирательство;

(c) наконец, заявительница жалуется, что суд первой инстанции во время заседания 28 октября 2009 г. приобщил к делу выписку из ее истории болезни, хранившейся в психиатрической больнице Калуги, тогда как адвокат А. получил ее незаконным способом, то есть в нарушение врачебной тайны.

2. Власти Российской Федерации

98. Власти Российской Федерации утверждают, что власти предприняли все необходимое для того, чтобы уведомить заявительницу о дате заседания 3 июня 2009 г. (см. § 15 настоящего Постановления). Предмет разбирательства был ограничен вопросами установления дееспособности заявительницы, ее помещение в психиатрическую больницу не было целью данного разбирательства. Заявительница отрицает, что на эту дату она проживала в г. Калуге, но не пыталась уведомить суд о невозможности явиться в заседание суда или ходатайствовать о его отложении. В то же время ходатайство от 3 июня 2009 г. о проведении психиатрической экспертизы было обоснованным в данном случае. Будучи ответственной за свое отсутствие на заседании, заявительница не может жаловаться на то, что она не принимала участие в подготовке вопросов для экспертов или в определении учреждения для проведения экспертизы. В любом случае заявительница не представила примеров соответствующих вопросов, которые она хотела бы задать экспертам. Кроме того, она имела возможность задать вопросы экспертам в ходе последующего разбирательства в суде, что она, кстати, и сделала.

99. Что касается отказа изменить подсудность на суд, расположенный в г. Калуге, этот отказ был законным во всех отношениях, а также хорошо мотивированным, поскольку на момент начала судебного разбирательства заявительница была зарегистрирована в г. Брянске, что делало Советский районный суд г. Брянска уполномоченным для рассмотрения дела. Расстояние в 235 км между этими двумя городами (даже если они находятся в различных регионах) не создавало для нее особых трудностей представлять свое дело. Следовательно, ее право на суд не было нарушено. Дело завершилось отказом в иске мужа и, таким образом, в пользу заявительницы, а заседание 28 октября 2009 г., проведенное в отсутствие (без уважительной причины) адвоката, и отказ судьи отложить заседание из-за предполагаемого плохого состояния здоровья заявительницы (что также не было подтверждено медицинской справкой или каким-то иным образом) никоим образом не нарушали ее право на справедливый суд.

100. По утверждению властей Российской Федерации, в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции внутригосударственные суды имеют определенную свободу усмотрения, когда речь идет о рассмотрении дела, касающегося лица, имеющего психическое расстройство, если это не нарушает по существу право заинтересованного лица на справедливый суд. Таким образом, суды могут принять процессуальные меры для надлежащего отправления правосудия или для защиты здоровья заинтересованного лица.

101. Наконец, предоставление выписки из истории болезни заявительницы, хранившейся в психиатрической больнице Калуги, было запрошено судом. Следовательно, это не было незаконным или противоречащим принципам врачебной тайны. Более того, в решении от 28 октября 2009 г. не содержалась ссылка на этот медицинский документ.

B. Мнение Европейского Суда

102. В 2009 году муж заявительницы возбудил против нее два судебных разбирательства. Первое было направлено на признание заявительницы недееспособной, второе - на получение развода и определение места жительства детей с ним. Первое разбирательство закончилось отказом в иске мужу в отношении заявительницы. Со своей стороны, суд, на который было возложено рассмотрение второго дела, признал необходимым установить место жительства детей с бывшим мужем заявительницы.

103. Таким образом, гражданское разбирательство, касающееся дееспособности заявительницы, закончилось отказом в иске против нее. Соответственно, необходимо рассмотреть вопрос, приобрела ли заявительница статус жертвы нарушения права на справедливый суд, поскольку никаких очевидных негативных последствий это разбирательство для нее не повлекло (см. Постановление Европейского Суда по делу "Годлевский против Российской Федерации" (Godlevski v. Russia) от 23 октября 2008 г., жалоба N 14888/03, § 34* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)).

104. Европейский Суд напоминает, что для подачи жалобы на основании статьи 34 Конвенции физическое лицо, неправительственная организация или группа частных лиц должны иметь возможность утверждать, что они явились "жертвами нарушения... их прав, признанных в... Конвенции...". Для того, чтобы считать себя жертвой нарушения, физическое лицо должно испытывать прямое воздействие оспариваемых мер (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бёрден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 33, CEDH 2008). Таким образом, Конвенция не предусматривает возможности подавать actio popularis* (* В римском праве - иск в "интересах народа". Европейский Суд иногда использует выражение в значении требования в интересах неопределенного круга лиц (примеч. переводчика).) с целью толкования прав, признанных в Конвенции, она не позволяет частным лицам жаловаться на норму внутригосударственного права просто потому, что им кажется, без прямого воздействия, что она нарушает Конвенцию (см. там же).

105. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что согласно устойчивой прецедентной практике как в случае окончательного оправдательного приговора, так и в случае окончательной отмены обвинительного приговора заявитель не может считаться "жертвой" вероятного нарушения прав, гарантированных статьей 6 Конвенции в отношении справедливости разбирательства (см. в числе многих примеров Решение Европейского Суда по делу "Буглам против Бельгии" (Bouglame v. Belgium) от 2 марта 2010 г., жалоба N 16147/08). Отсюда следует, что заявительница не могла добиться более благоприятного исхода этого гражданского разбирательства, так что недостатки, которыми, по ее мнению, сопровождалось разбирательство, должны рассматриваться как не влияющие, в конечном счете, на справедливость разбирательства. При данных обстоятельствах Европейский Суд считает, что жалоба заявительницы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

106. Это заключение не мешает Европейскому Суду принять во внимание указанное гражданское разбирательство как возможно имеющее отношение к рассмотрению жалобы заявительницы с точки зрения статьи 8 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

107. Заявительница жалуется на определение места жительства детей с бывшим супругом. Она жалуется, что суды страны в основном опирались на выводы заключения экспертов от 15 июля 2009 г. Европейский Суд отмечает в первую очередь, что этот аспект дела, также затронутый на основании статьи 6 Конвенции, должен рассматриваться с точки зрения статьи 8 Конвенции.

Статья 8 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

1. Заявительница

108. Как и в своих замечаниях на основании статьи 6 Конвенции (см. § 97 настоящего Постановления), заявительница утверждает, что два гражданских разбирательства, инициированных А., были тесно связаны и направлены на ее дискредитацию и лишение ее любой возможности принять ответственность за детей. Заявительница вновь подчеркивает, что заключение от 15 июля 2009 г. было незаконным в связи с отсутствием извещения о дате проведения первого заседания, что помешало ей принять участие в формулировании вопросов экспертам, и в связи с неполным характером материалов, представленных экспертам, а также и пристрастностью данных экспертов. Вопрос об опасности заявительницы, реальной или потенциальной, не был в числе вопросов, поставленных судом на первом разбирательстве. Следовательно, эксперты превысили свои полномочия.

109. По этим основаниям суд должен был в бракоразводном разбирательстве отклонить это заключение. Заявительница не имела никакой практической возможности его оспорить самостоятельно. Утверждения эксперта Ша. о происхождении болезни, возможности ее усугубления и наличии угрозы для детей были необоснованны. Аналогичный вывод суда, на котором базируется решение в пользу бывшего мужа заявительницы, было основано на недостаточном количестве доказательств. Кроме того, заключение от 26 ноября 2009 г., представленное заявительницей, убедительно продемонстрировало существенную ошибку заключения от 15 июля 2009 г. Заключение от 20 января 2010 г. также подтвердило стабильную ремиссию заявительницы. Следовательно, суд должен был назначить новую психиатрическую и/или психологическую экспертизу для обоснования вывода о возможной опасности для детей со стороны заявительницы. В любом случае суд не обосновал существование угрозы для жизни и здоровья детей.

110. Решение районного суда было также незаконным из-за использования заключения от 15 июля 2009 г. и выписки из истории болезни из психиатрической больницы, которую адвокат А. получил незаконным путем, нарушив принцип врачебной тайны. По словам заявительницы, все это оправдывает ее уклонение от исполнения решения суда, определившего место жительства детей с их отцом, и, соответственно, делает незаконными ее последующие наказания за неисполнение решения суда.

2. Власти Российской Федерации

111. В контексте статьи 8 Конвенции власти Российской Федерации напоминают, что суды страны пользуются определенной свободой усмотрения, когда речь идет о рассмотрении дела, касающегося лица, имеющего психическое расстройство. Что касается места жительства детей, власти Российской Федерации утверждают, что вмешательство в право было пропорционально преследуемой цели. Суды страны опирались на выводы заключения экспертов от 15 июля 2009 г., а также и на отчеты, представленные заявительницей (в частности, на мнение независимой ассоциации врачей-психиатров и заключение по результатам обследования врачебной комиссией психиатрической больницы г. Калуги). В указанных отчетах было сделано заключение о том, что у заявительницы в ходе рецидивирующей депрессии был период психотической депрессии, но во время разбирательства она находилась в состоянии ремиссии. Таким образом, вывод суда, касающийся рецидивирующей депрессии заявительницы, был основан на новых заключениях экспертов, которые не противоречили заключению от 15 июля 2009 г. Рассматриваемое заключение не было единственным доказательством в рамках второго разбирательства.

112. По утверждению властей Российский Федерации, заявительница имела возможность обратиться в суд с целью пересмотра решения от 12 февраля 2010 г., по которому место жительства детей было определено у ее бывшего мужа (в случае, если откроются существенные для дела обстоятельства, которые были неизвестны во время рассмотрения дела судом первой инстанции - см. статью 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Кроме того, в случае изменения обстоятельств заявительница может возбудить новое разбирательство, прося суд заново рассмотреть вопрос о месте жительства детей.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

113. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

114. Прежде всего Европейский Суд считает нужным уточнить, что вопрос на основании статьи 8 Конвенции ограничивается лишь нарушениями, жалоба на которые представлена на его рассмотрение, а именно что касается установления внутригосударственными судами места жительства детей (см. также § 93 настоящего Постановления).

a) Общие принципы

115. Согласно последовательной практике Европейского Суда для установления того, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе", следует рассмотреть в свете всех обстоятельств дела были ли основания оспариваемой меры относимыми и достаточными для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции, и обеспечивал ли процесс принятия решения, взятый в целом, заявителю (например родителю) необходимую защиту интересов, учитывая конкретные обстоятельства каждого дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), жалоба N 31871/96, §§ 62, 66 и 68, CEDH 2003-VIII (извлечения)).

116. Статья 8 Конвенции требует, чтобы национальные власти поддерживали справедливый баланс между интересами ребенка и интересами его родителей и чтобы при этом они придавали особое значение наилучшим интересам ребенка, которые по своей природе и важности могут превалировать над интересами родителей. В частности, статья 8 Конвенции не позволяет родителям совершать действия, которые наносят вред здоровью и развитию ребенка (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "T.P. и K.M. против Соединенного Королевства" (T.P. et K.M. v. United Kingdom), жалоба N 28945/95, § 71, CEDH 2001-V (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Игнакколо-Зениде против Румынии" (Ignaccolo-Zenide v. Romania), жалоба N 31679/96, § 94, CEDH 2000-I).

117. Надо иметь в виду, что национальные власти имеют непосредственные отношения со всеми заинтересованными лицами. Европейский Суд не имеет задачи подменять собой национальные власти для регулирования вопросов опеки и посещений, тем не менее ему надлежит оценить с точки зрения Конвенции решения, которые они вынесли при осуществлении своей свободы усмотрения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии", § 62).

118. Свобода усмотрения, предоставленная компетентным национальным властям, изменяется в зависимости от характера спорных вопросов и важности интересов, зависящих от исхода дела. Таким образом, Европейский Суд считает, что власти пользуются широкой свободой усмотрения, особенно в области попечения о ребенке. Однако необходимо осуществлять более строгий контроль за дополнительными ограничениями, такими, как те, что налагаются властями на право родителей на посещения, и за правовыми гарантиями, направленными на обеспечение эффективной защиты права родителей и детей на уважение их семейной жизни. Данные дополнительные ограничения несут в себе риск разорвать семейные связи между малолетним ребенком и одним или двумя родителями (см. там же, § 63).

b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

119. Не оспаривается то, что установление места жительства детей с бывшим мужем заявительницы составляет вмешательство в право на уважение семейной жизни заявительницы, даже если оно в принципе относится к понятию "личная жизнь". В самом деле для родителя, продолжающего жить вместе с детьми, это основополагающий момент, подчеркивающий очевидность его семейной жизни по смыслу статьи 8 Конвенции, которая применима в данном деле (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хофман против Австрии" (Hoffmann v. Austria) от 23 июня 1993 г., § 29, Sйrie A, N 255-C, и Постановление Европейского Суда по делу "Кунс против Италии" (Koons v. Italy) от 30 сентября 2008 г., жалоба N 68183/01, § 47). Следует отметить, что сын заявительницы жил и продолжает оставаться с отцом в г. Брянске, тогда как младшая дочь оставалась с матерью, заявительницей, вопреки решению суда от 12 февраля 2010 г.

120. "Законность" меры не оспаривалась заявительницей. Согласно статье 65 Семейного кодекса Российской Федерации в случае несогласия между родителями суд должен установить место жительства ребенка. Европейский Суд признает, что вмешательство было направлено на "защиту прав других лиц", в частности, несовершеннолетних детей. Остается определить, было ли такое вмешательство пропорционально преследуемой цели, принимая во внимание общие применимые принципы, изложенные в §§ 115-118 настоящего Постановления.

121. В этом отношении не следует упускать из виду, что в данном случае речь идет о гражданском разбирательстве, которое противопоставило двух законных родителей и в котором национальные власти не имели другого выбора, кроме принятия решения в пользу одного их них, поскольку, по-видимому, альтернативное место жительства явно не предусмотрено в российском праве. В этом случае принципы, изложенные выше, должны быть применены с учетом обстоятельств дела: суды страны должны обеспечить защиту интересов заявительницы, также учитывая интересы другой стороны разбирательства, отца детей. Кроме того, рассмотрение вопроса о том, что соответствует наилучшим интересам ребенка, имеет решающее значение во всех делах подобного рода.

122. Существует еще один аспект, который необходимо принять во внимание в настоящем деле. Разумеется, результат второго гражданского разбирательства затронул только вопрос об установлении места жительства детей и не лишил заявительницу возможности исполнения своих родительских прав в их отношении (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Диаманте и Пелличчони против Сан-Марино" (Diamante et Pelliccioni v. San Marino) от 27 сентября 2011 г., жалоба N 32250/08, §§ 179-180, и Постановление Европейского Суда по делу "A.K. против Хорватии" (A.K. v. Croatia) от 8 января 2013 г., жалоба N 37956/11, §§ 60 и 62). Тем не менее в силу обстоятельств заявительница была подвергнута ограничениям в повседневном осуществлении таких родительских прав по отношению к указанным детям, которые должны жить с отцом в г. Брянске, тогда как она сама по окончании бракоразводного процесса жила в г. Калуге.

123. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что с учетом обязанности государства обеспечивать адекватный процесс принятия решений, вытекающей из пункта 2 статьи 8 Конвенции, необходимо определить, имела ли заявительница возможность представить все доводы в свою пользу в ходе этого разбирательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эльзхольц против Германии" (Elsholz v. Germany), жалоба N 25735/94, § 52, CEDH 2000-VIII).

124. Внутригосударственные суды в основном опирались на заключение экспертизы от 15 июля 2009 г., составленное во время первого гражданского разбирательства, чтобы решить вопрос об определении места жительства детей. Заявительница утверждает, что указанное заключение было незаконным по причине того, что заседание от 3 июня 2009 г. во время первого гражданского разбирательства прошло без ее извещения о дате его проведения. В то же время вопрос об опасности заявительницы не был в числе вопросов, поставленных судом перед экспертами во время первого разбирательства. Таким образом, со слов заявительницы, эксперты превысили свои полномочия. Более того, заявительница считает спорной позицию суда, предоставившего преимущество выводам заключения от 15 июля 2009 г. по отношению к заключению о состоянии здоровья и мнению независимых экспертов, в которых, по ее словам, содержался вывод об отсутствии "опасности" для ее детей (см. §§ 52 и 56 настоящего Постановления).

125. Европейский Суд отмечает, что 3 июня 2009 г. суд провел предварительное заседание по первому делу в отсутствие заявительницы. Во время заседания А. ходатайствовал перед судом о проведении психиатрической экспертизы заявительницы. Суд удовлетворил ходатайство и определением от 3 июня 2009 г. поручил проведение экспертизы врачам психиатрической больницы Брянска.

126. Заявительница утверждает, что она не была надлежащим образом извещена о заседании 3 июня 2009 г. По утверждению властей Российской Федерации, заявительница была надлежащим образом уведомлена по месту своего жительства в г. Калуге 29 мая и 2 июня 2009 г. о том, что на почте имеется заказное письмо с уведомлением о вручении на ее имя. Из дела следует, что повестка была направлена в г. Калугу 27 мая 2009 г. Оставшись невостребованной, повестка была возвращена почтовой службой в экспедицию суда 5 июня 2009 г.

127. По мнению Европейского Суда, возникает вопрос: достаточно ли доказательств имел суд, чтобы сделать заключение о том, что заявительница была надлежащим образом извещена о предварительном заседании 3 июня 2009 г. в первом гражданском разбирательстве?

128. Даже если считать установленным, что заявительница была надлежащим образом извещена о заседании, следует отметить, что заявительница также высказывала сомнения, касавшиеся цели и объема выводов заключения от 15 июля 2009 г., которое должно было касаться только ее дееспособности. В этом отношении внутригосударственные суды сочли, что эксперты имели право выражать свое мнение, касающееся вероятной опасности заявительницы для ее детей, без необходимости постановки судом особого вопроса в этой части.

129. Европейский Суд напоминает, что оценка представленных доказательств в принципе входит в задачу судов страны (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии", § 71). Кроме того, Конвенция не устанавливает как таковые правила, связанные с доказыванием (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коттен против Бельгии" (Cottin v. Belgium) от 2 июня 2005 г., жалоба N 48386/99, § 30). Именно в задачу национальных судов входит оценка относимости доказательств, которые намеревается представить сторона (см. там же).

130. Европейский Суд отмечает, что каждая из сторон ходатайствовала о приобщении к делу определенного количества документов. А. ходатайствовал перед судом о приобщении к делу экспертного заключения от 15 июля 2009 г. Заявительница, со своей стороны, представила мнение независимой ассоциации врачей-психиатров, подготовленное по результатам ее обследования 26 ноября 2009 г. Авторы этого мнения выражали позицию, противоположную заключению от 15 июля 2009 г., согласно которому рецидивирующая депрессия заявительницы могла представлять опасность для ее детей. По мнению авторов мнения, этот аспект не был исследован до составления заключения упомянутой экспертизы, и данный вывод не был подтвержден объективными доказательствами (см. § 52 настоящего Постановления). Далее заявительница обратилась с ходатайством и получила разрешение на приобщение к делу дополнительных материалов, таких как заключение об обследовании врачебной комиссией психиатрической больницы г. Калуги, датированное 20 января 2010 г., выводы которого совпадали с мнением независимой ассоциации врачей-психиатров от 26 ноября 2009 г.

131. Суд приобщил к делу материалы, представленные сторонами, и вынес их на состязательное обсуждение. Кроме того, суд отложил заседание по ходатайству заявительницы, которая выразила намерение вызвать свидетелей. Суд заслушал ряд свидетелей, вызванных сторонами, в частности, одного из экспертов, который участвовал в составлении заключения от 15 июля 2009 г., близких заявительницы, двух школьных учительниц и профессора университета, в котором она училась, и подругу заявительницы. Свидетели выразили мнение, касающееся личности заявительницы и ее взаимоотношений с детьми.

132. В мотивировочной части районный суд принял выводы экспертного заключения от 15 июля 2009 г., согласно которому заявительница могла представлять опасность для своих детей, принимая во внимание рецидивирующий характер ее болезни. Он отклонил противоположные выводы, сделанные в заключениях от 24 ноября 2009 г. и от 20 января 2010 г., утверждая, что ни одно из содержащихся в них мнений не отрицало наличие рецидивирующего депрессивного расстройства заявительницы. Районный суд там же сделал вывод о том, что текущая ремиссия заявительницы не исключает рецидива болезни в будущем, фактор, который он расценивает как противоречащий интересам детей. Суд заключил, что рецидивирующая депрессия заявительницы могла быть опасна для жизни детей ввиду их малого возраста. Областной суд, в свою очередь, счел правильным тот факт, что суд первой инстанции принял экспертное заключение от 15 июля 2009 г. в качестве доказательства и согласился с существованием потенциальной опасности для детей заявительницы.

133. Европейский Суд не сомневается в правильности мотивов, приведенных внутригосударственными судами. Европейский Суд, безусловно, напоминает, что ему не следует подменять своим усмотрением усмотрение компетентных национальных властей в том, что касается мер, которые должны быть приняты, поскольку власти имели в принципе больше возможностей для проведения такой оценки.

134. Между тем, по мнению Европейского Суда, главный вопрос в настоящем деле состоит в установлении того, обеспечили ли внутригосударственные суды глубокий анализ семейной ситуации и соответствующих составляющих фактического, эмоционального, психологического и особенно медицинского порядка, и дали ли они сбалансированную и обоснованную оценку интересов каждого.

135. Медицинские вопросы, связанные с болезнью заявительницы, приобрели в данном деле особую значимость для исхода судебного разбирательства в отношении установления места жительства детей. Конечно, суд исследовал и принял во внимание другие материалы дела, чтобы оценить личность заявительницы (см. §§ 67-68 настоящего Постановления). Тем не менее данные материалы не были определяющими для вывода суда, касающегося вопроса об опасности заявительницы. Суд ограничился суммированием содержания различных материалов дела без проведения глубокого анализа в отношении этого вопроса и сути разбирательства, а именно установления места жительства детей.

136. Европейский Суд отмечает, что, принимая во внимание их характер, вопросы, которые считал необходимыми разрешить суд для установления места жительства детей, в настоящем деле могли естественным образом считаться относящимися к компетенции экспертов (см. для сравнения в контексте статьи 6 Конвенции упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коттен против Бельгии", § 31).

137. Однако Европейский Суд находит спорным подход национальных судов, разрешивших вопрос места жительства детей преимущественно на основании заключения экспертизы от 15 июля 2009 г. (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "S. против Эстонии" (S. v. Estonia) от 4 октября 2011 г., жалоба N 17779/08, § 45).

138. Во-первых, заключение от 15 июля 2009 г. было получено в рамках иного гражданского дела, которое затрагивало вопрос дееспособности заявительницы. Суд поставил следующие вопросы перед экспертами:

"[...]Страдает ли [заявительница] психическим расстройством? Может ли [заявительница] отдавать отчет в своих действиях и контролировать их? Может ли [заявительница] быть вызвана в суд для дачи показаний? [...]".

139. По мнению Европейского Суда, цель и смысл этого разбирательства не имели отношения к основному вопросу, который был поставлен во время второго разбирательства, а именно отец или мать должны были взять на себя ежедневные заботы по уходу за их малолетними детьми. Однако суд указал, что решение суда в гражданском разбирательстве, касающемся дееспособности заявительницы, являлось обязательным для него в части уже установленных обстоятельств (со ссылкой на статью 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

140. Во втором гражданском разбирательстве суд должен был установить, имело ли включенное по инициативе экспертов замечание, содержавшееся в заключении от 15 июля 2009 г. ("заболевание [заявительницы] может представлять опасность для ее ребенка"), достаточное подтвержденное фактическое основание, и ссылалось ли оно на конкретные медицинские данные. В самом деле, мнение независимой ассоциации врачей-психиатров, подготовленное в результате обследования заявительницы в ноябре 2009 года, могло породить сомнения в этом отношении, поскольку, по мнению авторов указанного документа, вопрос о вероятной опасности заявительницы для ее детей не был предметом исследования, предваряющего заключение от 15 июля 2009 г., и это замечание не было подкреплено достаточными объективными данными. Европейский Суд отмечает, что суд также отклонил ходатайство заявительницы, касающееся необходимости заслушать авторов указанного мнения (см. § 54 настоящего Постановления).

141. Во-вторых, Европейский Суд не убедил подход национальных судов, согласно которому опасность заявительницы для ее детей, представленная в данном случае как вероятная, была основана преимущественно на рецидивирующем характере ее заболевания.

142. Европейский Суд отмечает, что решение суда от 12 февраля 2010 г. не разъясняло в удовлетворительной форме связь, которая существует между рецидивирующим аспектом депрессивного расстройства и достаточно серьезной опасностью для окружающих, например, для детей. Со своей стороны, эксперты, которые участвовали в составлении заключения от 15 июля 2009 г. и сделали вывод о том, что рецидивирующее депрессивное расстройство заявительницы могло "представлять опасность для ее ребенка", основывались на следующих признаках: чисто формальном характере "критического" взгляда заявительницы на ее психическое состояние, ее стремлении лечиться при помощи психотропных препаратов, полученных сомнительными путями, наличии у нее нескольких случаев глубокой депрессии и бредовых идей самообвинения, преследования и чувства вины. Один из экспертов утверждал в суде во время второго разбирательства, что ухудшение состояния может произойти в любой момент без каких-либо особенных причин, поскольку это заболевание провоцируется, по словам этого эксперта, причинами, связанными с церебральной дисфункцией на молекулярном уровне, что не может быть полностью излечимо. Тем не менее Европейский Суд отмечает, что согласно протоколу заседания вопрос, касающийся негативного влияния на детей в случае возможного ухудшения депрессивного состояния, не был глубоко изучен.

143. Европейский Суд указывает, что суд страны имеет право назначить проведение экспертизы при необходимости рассмотрения вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники или в иных областях (см. § 91 настоящего Постановления). Заявительница выступила с мотивированным ходатайством о проведении новых психиатрической и психологической экспертиз в ее отношении. Но судья отклонил данное ходатайство на том основании, что отсутствовала необходимость в проведении новой экспертизы, учитывая информацию, имеющуюся в деле. Судья также счел, что это без необходимости увеличит продолжительность рассмотрения дела.

144. Европейский Суд полагает, что ходатайство заявительницы было обоснованным. Статья 6 Конвенции прямо предусматривает, что судебное разбирательство должно осуществляться с определенной быстротой, но также включает более общий принцип надлежащего осуществления правосудия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Боддар против Бельгии" (Boddaert v. Belgium) от 12 октября 1992 г., § 39, Series A, N 235-D). Вопрос заключается в том, была ли совместима при обстоятельствах дела мотивировка властей с равновесием, которое необходимо установить между различными аспектами этого основополагающего требования.

145. Европейский Суд считает, что рассмотрения дела судом не было достаточно, чтобы сделать вывод об опасности заявительницы для жизни и здоровья ее детей. Европейский Суд напоминает, что определение того, что отвечает наилучшим интересам ребенка, имеет первостепенное значение. Для выполнения этого требования вопросы о негативных последствиях и вероятной угрозе для жизни в результате проживания детей с их матерью заслуживают пристального внимания, учитывая, например, непрерывное проживание дочери с матерью или тот факт, что не было принято решение в соответствии со статьей 73 Семейного кодекса Российской Федерации (см. § 90 настоящего Постановления) по причине предполагаемой опасности заявительницы в отношении осуществления ее родительских прав. Более того, именно к этой правовой норме относился спорный вывод заключения от 15 июля 2009 г.

146. Учитывая вышеизложенное и предмет разбирательства, Европейский Суд находит, что разбирательство, осуществленное российскими судами, не позволяло собрать достаточно доказательств, чтобы прийти к мотивированному решению по вопросу места жительства детей при обстоятельствах дела. Рассмотрение дела российскими судами не было достаточно тщательным.

147. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

148. Со ссылкой на статью 2 Конвенции заявительница жаловалась на отсутствие адекватной защиты ее права на жизнь со стороны компетентных властей в связи с недостатками, которые сопровождали рассмотрение гражданского дела, касавшегося ее дееспособности. Заявительница ссылалась в этом отношении на предполагаемые нарушения при проведении экспертизы от 15 июля 2009 г., утверждая, что она подвергалась угрозе помещения в психиатрическую больницу, что, таким образом, ставило ее жизнь в опасность с учетом "репрессивного" характера методов лечения, унаследованного из советского прошлого страны, а также угрозе того, что на ней будут проводиться клинические испытания лекарств или что она будет принудительно стерилизована.

149. Наконец, ссылаясь на статью 10 Конвенции, заявительница также жаловалась, что отказ в телевизионной трансляции интервью, по ее утверждению, из-за давления родственников А., нарушал ее право на свободу выражения мнения.

150. С учетом предоставленных ему материалов, и насколько эта часть жалобы относится к компетенции Европейского Суда, даже если она была надлежащим образом представлена в национальных судах, Европейский Суд не усматривает признаков нарушения Конвенции. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

151. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

152. Заявительница не выдвинула требований о справедливой компенсации, поэтому Европейский Суд полагает, что не имеется причин для присуждения ей каких-либо сумм по данному основанию.

На основании изложенного Суд:

1) признал жалобу приемлемой в части судебного решения об определении места жительства детей заявительницы, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил пятью голосами "за" и двумя - "против", что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 августа 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается особое мнение судей Э. Штейнер и М. Лазаровой Трайковской.

Несовпадающее особое мнение судей Э. Штейнер и М. Лазаровой Трайковской

К нашему сожалению, мы не можем разделить мнение большинства в этом деле. Мы находим, что требования статьи 8 Конвенции нарушены не были по следующим основаниям.

Мы считаем вместе с большинством, что нельзя упускать из виду тот факт, что в настоящем деле речь идет о гражданском разбирательстве, в котором противопоставлены интересы двух законных родителей и в котором национальные власти не имели другого выбора, кроме как принять решение в пользу одного и них. Тем не менее, по нашему мнению, есть еще один фактор, который нужно принять во внимание в настоящем деле. В результате второго гражданского разбирательства было только установлено место жительства детей, и заявительница не была лишена права исполнения своих родительских прав по отношению к ним, что говорит о том, что степень вмешательства в этом деле может быть определена как достаточно ограниченная (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Диаманте и Пелличчони против Сан-Марино" (Diamante et Pelliccioni v. San Marino) от 27 сентября 2011 г., жалоба N 32250/08, §§ 179-180, и Постановление Европейского Суда по делу "A.K. против Хорватии" (A.K. v. Croatia) от 8 января 2013 г., жалоба N 37956/11, §§ 60 и 62). Действительно, согласно российскому законодательству родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет право общаться с ребенком, принимать участие в его воспитании и в вопросах, связанных с его обучением. В случаях злостного неисполнения решения суда со стороны родителя, с которым ребенок проживает, судья, учитывая интересы ребенка и его мнение (если таковые имеются), может вынести определение об установлении места жительства ребенка с другим родителем. Вместе с тем родитель, который проживает отдельно от ребенка, имеет право на получение информации о ребенке, касающейся учебных заведений, медицинских учреждений, социальных услуг и так далее.

Что касается бракоразводного процесса, который занимает центральное место в настоящем деле, внутригосударственные суды опирались на экспертное заключение от 15 июля 2009 г., которое было подготовлено в рамках первого гражданского разбирательства для решения вопроса об установлении места жительства детей.

Заявительница утверждает, что указанное заключение было незаконным в связи с тем, что она не была извещена о дате проведения заседания 3 июля 2009 г. в первом гражданском разбирательстве. Кроме того, вопрос об угрозе, которую она представляет, не был в числе вопросов, поставленных судом в этом первом разбирательстве. Таким образом, по мнению заявительницы, эксперты превысили свои полномочия.

Что касается цели и объема выводов заключения от 15 июля 2009 г., мы напоминаем, что решением от 28 октября 2009 г. районный суд отклонил иск А., решив, что заявительница была дееспособной. Следует отметить, что в мотивировочной части решения суд повторил выводы экспертов, касающиеся возможной опасности заявительницы, которую она может представлять для своих детей. В определении от 11 февраля 2010 г. областной суд отклонил жалобу заявительницы. Он счел, что суд первой инстанции правомерно принял экспертное заключение от 15 июля 2009 г. в качестве доказательства, и что ни само проведение экспертизы, ни выводы экспертов не содержали ни недостатков, ни противоречий. Во время бракоразводного процесса один из экспертов, который принимал участие в подготовке указанного заключения, подтвердил свои показания о проведении экспертизы. Он сообщил, что эксперты имели право выразить свое мнение относительно возможной опасности заявительницы по отношению к ее детям, и суду не было необходимости для этой цели формулировать отдельный вопрос. Суд, в свою очередь, одобрил данную точку зрения.

Даже если считать установленным, что заявительница не была надлежащим образом извещена о предварительном заседании 3 июня 2009 г. во время первого гражданского разбирательства, следует отметить, что заявительница не предоставила примеры соответствующих вопросов, которые она хотела бы поставить перед экспертами. Кроме того, у нее была возможность задать вопросы экспертам во время рассмотрения первого дела, что она и сделала. К тому же, согласно материалам дела, которые находятся в распоряжении Европейского Суда, создается впечатление, что во время второго разбирательства заявительница не возражала против того, чтобы данное заключение было приобщено к материалам дела. Тем не менее, с нашей точки зрения, это бездействие не могло считаться отказом заявительницы от своих процессуальных прав.

В любом случае заявительница оспаривает решение суда считать приоритетными выводы, сделанные в заключении от 15 июля 2009 г. по сравнению с двумя другими мнениями независимых экспертов, которые, по ее мнению, сделали заключение об отсутствии "опасности" с ее стороны по отношению к детям.

Как справедливо отметило большинство, принимая во внимание обязанность государства обеспечить адекватный процесс принятия решений, предусмотренную пунктом 2 статьи 8 Конвенции, необходимо определить, имела ли заявительница возможность представить все аргументы в свою пользу во время этого разбирательства.

Мы отмечаем, что каждая из сторон ходатайствовала о приобщении к делу определенного количества материалов. А. также ходатайствовал перед судом о приобщении к делу экспертного заключения от 15 июля 2009 г. Заявительница, со своей стороны, представила мнение ассоциации независимых врачей-психиатров, составленное по результатам обследования, которое она прошла 26 ноября 2009 г. Авторы этого мнения высказывались против выводов, сделанных в заключении от 15 июля 2009 г., в соответствии с которыми рецидивирующее депрессивное расстройство заявительницы представляло опасность для ее детей. По утверждению авторов мнения, этот аспект не был исследован до составления указанного заключения, и этот вывод не был подкреплен объективными данными (см. § 52 настоящего Постановления). Далее заявительница обращалась к суду и получила разрешение приобщить к делу дополнительные материалы, такие как результаты ее обследования врачебной комиссией психиатрической больницы г. Калуги 20 января 2010 г., выводы которой были аналогичны выводам, содержащимся в мнении независимой ассоциации врачей-психиатров.

Суд приобщил к делу материалы, представленные сторонами, и вынес их на состязательное обсуждение. Вместе с тем суд отложил заседание по ходатайству заявительницы, которая хотела вызвать свидетелей. Суд заслушал ряд свидетелей, вызванных сторонами. Среди них суд заслушал одного из экспертов, который участвовал в составлении заключения от 15 июля 2009 г., близких заявительницы, двух школьных учительниц, профессора университета, в котором она училась, и подругу заявительницы. Свидетели выразили свое мнение о личности заявительницы и ее взаимоотношениях с детьми.

Мы напоминаем, что в задачи национальных судов в принципе входит оценка всех представленных им доказательств (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии", § 71). Кроме того, Конвенция не регламентирует как таковые правила доказывания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коттен против Бельгии" (Cottin v. Belgium) от 2 июня 2005 г., жалоба N 48386/99, § 30). Внутригосударственные суды уполномочены оценивать существенность материалов, которые стороны желают предоставить (см. там же).

В своей мотивировочной части районный суд принял выводы экспертного заключения от 15 июля 2009 г., согласно которому заявительница могла представлять угрозу своим детям с учетом рецидивирующего характера ее болезни. Он отклонил противоположные выводы, содержащиеся в отчете от 24 ноября 2009 г. и результатах обследования от 20 января 2010 г., указав, что ни одно из них не отрицает наличия рецидивирующего депрессивного расстройства у заявительницы. Суд пришел к выводу, что текущая ремиссия болезни заявительницы не исключает рецидив болезни в будущем, факт, который он расценил как противоречащий интересам детей. Областной суд, в свою очередь, решил, что суд первой инстанции правомерно принял экспертное заключение от 15 июля 2009 г. в качестве доказательства и согласился с существованием потенциальной угрозы для детей заявительницы.

В данном контексте мы считаем, что районный суд нельзя упрекать в том, что он отклонил ходатайство заявительницы, касающееся назначения новых психиатрической и психологической экспертиз в ее отношении в связи с противоположными утверждениями, которые, по ее мнению, содержались в мнении от 26 ноября 2009 г. и в результатах обследования от 20 января 2010 г. по сравнению с экспертным заключением от 15 июля 2009 г. Суд одобрил отказ в удовлетворении указанного ходатайства в связи с тем, что не было необходимости назначать новую экспертизу, учитывая материалы дела, которые уже были представлены сторонами.

Мы считаем, что вопросы, на которые эксперты были уполномочены ответить, не совпадали с теми, которые должен был решить суд, чтобы вынести решение об установлении места жительства детей (см. для сравнения в контексте статьи 6 Конвенции упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коттен против Бельгии", § 31).

В российском праве может иметь значение вся совокупность факторов, включая возраст ребенка, его привязанность к каждому из родителей и взаимоотношения с ним, моральные качества родителей или другие качества, присущие их личности, и возможности обучения и развития, которые они в будущем могут предложить ребенку (в том числе, что касается профессии и способа организации профессиональной деятельности родителя, так же как и его семейной и финансовой ситуации).

Фактически вопрос об угрозе действительно имел определенную важность для исхода разбирательства, касающегося определения места жительства детей. Для установления в рамках бракоразводного процесса места жительства детей В. и М. с отцом районный суд основывался на экспертном заключении от 15 июля 2009 г. Однако это спорное заключение не было единственным фактором, определяющим вывод, который сделал суд в отношении угрозы или установления места жительства детей. Суд также ссылался на прошлое, связанное с употреблением седативных препаратов заявительницей в апреле 2009 года без действующего медицинского рецепта, так же как и на эпизод, связанный с отравлением ее сына таблетками, которые она оставила на столе без присмотра. По примеру суда первой инстанции областной суд выразил мнение о том, что рецидивирующее депрессивное расстройство заявительницы несет в себе угрозу жизни для ее детей ввиду их малого возраста. Он также принял во внимание констатацию судом того факта, что заявительница незаконно употребляла психотропные препараты.

Кроме того, мы отмечаем, что суды также приняли во внимание факторы, не связанные с заболеванием заявительницы, а именно возможности обучения и развития, которые мог предложить каждый из них (см. §§ 61-68 настоящего Постановления).

Мы напоминаем, что Европейский Суд не должен подменять своей позицией позицию компетентных национальных органов в том, что касается мер, которые должны быть приняты, поскольку национальные власти находятся в более выгодном положении для проведения подобной оценки. Принимая во внимание вышеизложенное и цель разбирательства и учитывая, что в данном случае национальные суды добросовестно старались обеспечить благополучие детей, мы не усматриваем серьезных недостатков в процессе принятия решений в настоящем деле. Наконец, следует отметить, что решение об определении места жительства детей, содержавшееся в решении суда от 12 февраля 2010 г., оставленном без изменения судом кассационной инстанции, не носило необратимого характера, поскольку заявительница была вправе возбудить новое разбирательство с тем же предметом или касающееся, например, условий посещения (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "M.D. и другие против Мальты" (M.D. and Others v. Malta) от 17 июля 2012 г., жалоба N 64791/10, § 79). Из практики Верховного Суда Российской Федерации следует (см. § 89 настоящего Постановления), что средство правовой защиты было и остается доступным и, вероятно, может обеспечить заявительнице новое рассмотрение ее требований. В любом случае заявительница не представила никаких доводов об обратном.

Принимая во внимание все вышесказанное, а также свободу усмотрения государства-ответчика, мы убеждены, что разбирательство, которое было проведено российскими судами, носило состязательный характер и позволило им собрать достаточно фактов для принятия мотивированного решения по вопросу об установлении места жительства детей при обстоятельствах дела (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Диаманте и Пелличчони против Сан-Марино", §§ 183-190). В связи с этим мы считаем, что процессуальные требования, содержащиеся в статье 8 Конвенции, были соблюдены.