Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 декабря 2013 г. Дело "Латипов (Latipov) против Российской Федерации" (Жалоба N 77658/11) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Латипов (Latipov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 77658/11)

Постановление* Суда

Страсбург, 12 декабря 2013 г.

* (* Настоящее Постановление вступило в силу 12 марта 2014 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)

По делу "Латипов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 25 марта 2014 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 77658/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Республики Таджикистан Абдулвоси Хакимовичем Латиповым (Abdulvosi Khakimovich Latipov) (далее - заявитель) 19 декабря 2011 г.

2. Интересы заявителя представляла Ю.В. Аксенова, адвокат, практикующая в г. Волгограде. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что исполнение решения властей Российской Федерации о выдаче его в Республику Таджикистан подвергло бы заявителя риску обращения, не соответствующего требованиям статьи 3 Конвенции.

4. 22 декабря 2011 г. Европейский Суд указал властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда в интересах сторон по делу и в целях надлежащего отправления правосудия приостановить процедуру выдачи заявителя в Республику Таджикистан. Кроме того, Европейский Суд также принял решение рассмотреть жалобу в приоритетном порядке в соответствии с правилом 41 Регламента Суда.

5. Письмом от 16 января 2012 г. власти государства-ответчика уведомили Европейский Суд, что они приняли меры, необходимые для обеспечения того, что заявитель не будет выдан в Республику Таджикистан.

6. 9 мая 2012 г. власти Российской Федерации были официально уведомлены о жалобе.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1968 году. Место проживания заявителя в настоящее время неизвестно.

А. Прошлое заявителя в Республике Таджикистан, прибытие заявителя в Российскую Федерацию и уголовное дело, возбужденное против заявителя в Республике Таджикистан

8. В 1992 году в Республике Таджикистан началась гражданская война. После перемирия в 1997 году, 14 мая 1999 г., Парламент Республики Таджикистан принял общий закон об амнистии за правонарушения, совершенные в 1992-1997 годах.

9. Заявитель утверждал, что он работал в качестве телохранителя лидера оппозиции Ходжи Акбара Тураджонзода (Khodji Akbar Touradjonzody) с 1992 по 2002 год как до, так и после перемирия, и что он был амнистирован.

10. В мае 2001 года заявитель покинул Республику Таджикистан и въехал на территорию Российской Федерации. В Российской Федерации заявитель проживал под чужими личными данными в городах Челябинске, Санкт-Петербурге, Уфе и Волгограде.

11. 20 августа 2001 г. прокуратура г. Душанбе (Республика Таджикистан) вынесла в отношении заявителя постановление об объявлении розыска обвиняемого в связи с похищениями людей и требованиями выкупа, совершенными в декабре 1998 года.

12. 16 декабря 2007 г. прокуратура г. Душанбе вынесла в отношении заявителя постановление об объявлении международного розыска обвиняемого в связи с теми же правонарушениями.

13. Постановлением от 10 января 2011 г. следователь Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан предъявил заявителю обвинение. Согласно указанному документу заявитель обвинялся в участии в преступной группе, действовавшей с июля 1998 года до мая 2001 года, и в совершении в качестве руководителя группы следующих правонарушений: похищение заместителя директора государственного банка Республики Таджикистан в декабре 1998 года, заложника с последующим выкупом в 2000 году, терроризм, покушение на политического деятеля с целью убийства и умышленное уничтожение чужого имущества в 2001 году.

В. Содержание под стражей, выдача заявителя и ходатайство о предоставлении убежища

14. 4 ноября 2010 г. заявителя задержали по месту жительства в г. Волгограде на основании постановления о задержании.

1. Содержание под стражей с целью выдачи

15. 6 ноября 2010 г. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда рассмотрел ходатайство прокурора о заключении заявителя под стражу с целью выдачи. Суд установил, что заявитель тайно находился на территории Российской Федерации после 2001 года и что, поскольку он обвинялся властями Республики Таджикистан в тяжких преступлениях, он скрылся. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда удовлетворил ходатайство прокурора.

16. 29 декабря 2010 г. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда рассмотрел ходатайство прокурора о продлении срока содержания заявителя под стражей. Суд установил, что 1 декабря 2010 г. Генеральный прокурор Российской Федерации получил от Генерального прокурора Республики Таджикистан запрос о выдаче заявителя. Суд установил, с другой стороны, что с 2001 года заявитель находился на территории Российской Федерации незаконно, у него не было официальной работы и постоянного места жительства и что, как следствие, существовал риск того, что, находясь на свободе, заявитель скроется. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда принял во внимание утверждение прокурора о том, что осуществлялась процедура экстрадиции, которая требовала времени. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда отклонил как полностью необоснованный довод заявителя о том, что его уголовное преследование в Республике Таджикистан осуществлялось по политическим мотивам. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 мая 2011 г.

17. Заявитель обжаловал указанное судебное постановление, утверждая, что суд не рассмотрел вопрос о политической мотивированности обвинений, выдвинутых в Республике Таджикистан.

18. 18 января 2011 г. Волгоградский областной суд рассмотрел жалобу заявителя. Суд определил, что содержание заявителя под стражей было правомерным, поскольку было основано на надлежащим образом мотивированном судебном постановлении. Кроме того, Волгоградский областной суд отклонил как явно необоснованные утверждения о политических мотивах уголовного обвинения. Волгоградский областной суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил постановление суда первой инстанции без изменения.

19. 3 мая 2011 г. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда рассмотрел ходатайство прокурора о продлении срока содержания заявителя под стражей. Суд установил, что заявитель подал ходатайство о получении в Российской Федерации статуса беженца, которое находилось в процессе рассмотрения. Тракторозаводский районный суд г. Волгограда продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 ноября 2011 г. Это постановление было оставлено без изменения определением Волгоградского областного суда от 18 мая 2011 г., вынесенным после рассмотрения соответствующей жалобы в кассационном порядке.

20. 26 октября 2011 г., ссылаясь на постановление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации от 24 августа 2011 г. о разрешении на выдачу заявителя (см. ниже), Волгоградский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 мая 2012 г.

21. Заявитель обжаловал указанное постановление, но определением от 8 ноября 2011 г. жалоба была отклонена по процессуальным основаниям.

2. Процедура выдачи в отношении заявителя

22. В то же время 22 ноября 2010 г. Генеральный прокурор Республики Таджикистан обратился к Генеральному прокурору Российской Федерации с запросом о выдаче заявителя в связи с другими преступлениями, чем были совершены в период с 2000 по 2001 год.

23. 24 января 2011 г. Генеральный прокурор Республики Таджикистан дополнил запрос о выдаче уточнением преступлений, в связи с которыми запрашивалась выдача. Кроме того, Генеральный прокурор Республики Таджикистан гарантировал, что в случае выдачи заявитель не будет подвергнут пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению и что выдача не была обусловлена политическими, религиозными или национальными мотивами. С другой стороны, Генеральный прокурор Республики Таджикистан отметил, что с 2004 года в Республике Таджикистан был введен мораторий на смертную казнь и как следствие это наказание не могло быть применено к заявителю. В заключение Генеральный прокурор Республики Таджикистан упомянул, что заявителя преследовали только за те преступления, в связи с которым запрашивалась его выдача.

24. 16 июня 2011 г. Генеральный прокурор Республики Таджикистан дополнил свой запрос о выдаче указанием на то, что будет обеспечена защита интересов заявителя.

25. 24 августа 2011 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации частично удовлетворил запрос о выдаче заявителя. Постановление о выдаче было вынесено в связи со следующими преступлениями: бандитизм, похищение, взятие заложника, вымогательство и покушение на убийство политического деятеля.

26. Заявитель подал жалобу на указанное постановление, утверждая, в частности, что исполнение постановления о выдаче подвергало его риску жестокого обращения в Республике Таджикистан. В качестве подтверждения заявитель ссылался на доклады международных организаций и прецедентную практику Европейского Суда. Заявитель также утверждал, что уголовное преследование, инициированное против него в Республике Таджикистан, имело политический характер. Заявитель подчеркивал, что он был амнистирован в связи с рассматриваемыми преступлениями.

27. 4 октября 2011 г. Волгоградский областной суд рассмотрел жалобы в ходе состязательного процесса. Суд длжным образом принял во внимание гарантии таджикской стороны, по информации которых, заявитель не будет подвергнут пыткам или жестокому или бесчеловечному обращению, его выдача не преследует политических, религиозных или национальных мотивов, и заявитель будет преследоваться только за преступления, указанные в запросе о выдаче. Волгоградский областной суд принял во внимание представленные запрашивающим государством сведения относительно моратория на смертную казнь. Волгоградский областной суд отклонил довод заявителя относительно объявленной в Республике Таджикистан амнистии, поскольку на преступления, указанные в запросе о выдаче, амнистия не распространялась. Волгоградский областной суд также отметил, что вменяемые заявителю в Республике Таджикистан деяния являлись уголовно наказуемыми и что согласно Уголовному кодексу Российской Федерации в отношении них не истек срок давности привлечения к ответственности ни согласно законодательству Российской Федерации, ни согласно законодательству Республики Таджикистан.

28. Что касается политических мотивов уголовного преследования, Волгоградский областной суд прежде всего отметил, что ходатайство о предоставлении статуса беженца было отклонено властями Российской Федерации. С другой стороны, суд отметил следующее:

"Представленные в обоснование постановления о выдаче А.Х. Латипова документы не содержат информации, подтверждающей наличие личного риска для заявителя подвергнуться в случае выдачи пыткам или жестокому или бесчеловечному обращению".

По мнению Волгоградского областного суда, в постановлениях Европейского Суда по делам "Гафоров против Российской Федерации" (Gaforov v. Russia) (от 21 октября 2010 г., жалоба N 25404/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2011.)), "Искандаров против Российской Федерации" (Iskandarov v. Russia) (от 23 сентября 2010 г., жалоба N 17185/05* (* Там же. N 6/2011.)) и "Ходжаев против Российской Федерации" (Khodzhayev v. Russia) (жалоба N 52466/08* (* Там же. N 3/2011.), от 12 мая 2010 г.) не были установлены отдельные факты нарушения внутригосударственного законодательства или Конвенции в отношении заинтересованных лиц, так что они не могли служить основанием для отказа в выдаче А.Х. Латипова. Волгоградский областной суд пришел к выводу, что, учитывая отсутствие других доказательств в поддержку довода о жестоком обращении, было невозможно сомневаться в достаточности гарантий безопасности заявителя, представленных запрашивающим государством. Таким образом, Волгоградский областной суд оставил обжалуемое постановление без изменения.

29. Заявитель подал кассационную жалобу. Определением от 27 декабря 2011 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя. Верховный Суд Российской Федерации поддержал доводы областного суда относительно амнистии заявителя, указав, что заявитель был амнистирован на основании закона об амнистии, принятого Парламентом Республики Таджикистан 14 мая 1999 г. Этот закон распространялся только на преступления, совершенные с 1992 по 1997 год, а не на те, что вменялись в вину заявителю и были совершены с 1998 по 2001 год. Верховный Суд Российской Федерации отметил, что ходатайства заявителя о получении статуса беженца и "временного" убежища в Российской Федерации были отклонены. Верховный Суд Российской Федерации повторил довод областного суда относительно постановлений Европейского Суда и добавил, что заявитель не приложил к своим материалам документы, способные доказать, что предполагаемое нарушение прав человека продолжалось и что он мог от него пострадать.

30. Верховный Суд Российской Федерации отметил, что характер предъявленных заявителю обвинений - покушение на конституционный порядок, на неприкосновенность личности и на собственность - не позволял прийти к выводу о том, что уголовное преследование заявителя носило бы политический характер. Верховный Суд Российской Федерации указал также, что судебное разбирательство по вопросу о выдаче заявителя не было произвольным, заявителю был обеспечен состязательный процесс, он мог принять участие в слушаниях, мог предъявлять доказательства и доводы и воспользовался помощью адвоката. Верховный Суд Российской Федерации оставил рассматриваемое судебное решение без изменения.

3. Процедура подачи ходатайства о предоставлении статуса беженца и временного убежища

(а) Ходатайство о предоставлении статуса беженца

31. Тем временем, 22 декабря 2010 г., заявитель подал в Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области ходатайство о предоставлении статуса беженца в связи с тем, что в Республике Таджикистан он подвергался бы риску преследования в качестве сторонника Х.А. Тураджонзода. Заявитель также ссылался на плохую ситуацию в стране, на широко распространенную практику жестокого обращения, на различные международные и местные источники в поддержку своих доводов.

32. 2 июня 2011 г. Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области вынесло постановление по указанному ходатайству.

Прежде всего Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области обобщило объяснения заявителя следующим образом:

- по прибытии в Российскую Федерацию, между 1998 и 2001 годами, он сопровождал Х.А. Тураджонзода в качестве телохранителя, но в отличие от других сопровождавших, Д. и Х., он действовал в неофициальном порядке, так как он не мог предоставить документ, подтверждавший его службу у Х.А. Тураджонзода;

- он не участвовал ни в каком религиозном или политическом движении;

- он покинул Республику Таджикистан после множественных покушений на его жизнь, указанные попытки стали частью кампании преследования, инициированной против Х.А. Тураджонзода;

- узнав об аресте Д. и Х. в Республике Таджикистан в 2009 году, заявитель сменил паспорт на поддельный, изготовленный на имя Холмурода Рузиева (Kholmourod Rouziyev);

- во время нахождения в Российской Федерации он не подавал ходатайства о предоставлении статуса беженца из страха быть выданным в Республику Таджикистан;

- обвинения против него, выдвинутые в Республике Таджикистан, были сфальсифицированы, чтобы позволить властям добиться выдачи заявителя;

- в случае возвращения в страну его заставят давать показания против Х.А. Тураджонзода, а в случае отказа признание будет у него получено с применением пыток.

В подтверждение этих доводов заявитель ссылался на интервью с Х.А. Тураджонзода, данное им в 2009 году, в котором он критиковал действующего Президента Республики Таджикистан.

33. Затем Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области подчеркнуло, что, с одной стороны, запрос о выдаче был основан на преступлениях в виде покушения на жизнь, на неприкосновенность собственности, которые не носили политического характера. Данные преступления были совершены между 1998 и 2001 годами, и заявитель знал об обвинениях с 2001 года. С другой стороны, заявитель, который проживал в Российской Федерации под вымышленными именами - Холмурод Рузиев и Бахтиор Саидов (Bakhtior Sadov), - никогда не подавал властям Российской Федерации ходатайства о предоставлении убежища, что, по мнению властей, поддерживало версию о том, что заявитель пытался скрыться от правосудия, а не от политического преследования.

34. Кроме того, Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области отметило, что согласно Конвенции тот факт, что политические воззрения отличалась от мнения властей государства, сам по себе не является достаточной причиной для того, чтобы требовать предоставления статуса беженца: ходатайство должно свидетельствовать о том, что лицо имеет основания опасаться преследований в связи с указанным фактом. Это означает, что власти знали о его политических взглядах или предполагают их наличие. Применяя этот критерий, Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области отметило, что заявитель не участвовал в политической жизни Республики Таджикистан, поскольку, по информации указанных властей, он не участвовал ни в одном политическом или религиозном движении в Республике Таджикистан и не покидал Российскую Федерацию после 2001 года.

35. Что касается утверждений заявителя о его преследовании как сторонника Х.А. Тураджонзода, Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области полагало, что заявитель не смог указать дату начала предполагаемой кампании против этого политического деятеля. Относительно интервью, на которое ссылался заявитель в поддержку своих доводов, оно было дано Х.А. Тураджонзода только в 2009 году, то есть более чем через восемь лет после возбуждения уголовных дел, послуживших основой для запроса о выдаче.

36. В заключение Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области утверждало, что согласно информации, предоставленной Министерством иностранных дел Российской Федерации и Федеральной службой безопасности Российской Федерации, отсутствовали причины, препятствовавшие возвращению заявителя в Республику Таджикистан. Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области также утверждало, что запрашивающее государство предоставило гарантии того, что заявитель не будет приговорен к смертной казни, учитывая мораторий на смертную казнь в Республике Таджикистан.

37. Таким образом, Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области пришло к выводу, что заявитель не располагал какими-либо сведениями, которые могли бы подтвердить предположения о риске политических репрессий в Республике Таджикистан, и отклонило ходатайство заявителя.

38. Заявитель обжаловал соответствующее постановление в Центральный районный суд г. Волгограда, который отклонил жалобу решением от 20 июля 2011 г.

39. Заявитель подал кассационную жалобу на том основании, что ни Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области, ни суд первой инстанции не рассмотрели тщательно его требование. В частности, он оспаривал довод о дате интервью Х.А. Тураджонзода, утверждая, что власти Республики Таджикистан поменяли даты на постановлении о задержании и составили поддельные материалы уголовного дела, чтобы уничтожить оппозицию.

40. Определением от 22 августа 2011 г. Волгоградский областной суд оставил решение от 20 июля 2011 г. без изменения. Волгоградский областной суд повторил выводы Управления Федеральной миграционной службы по Волгоградской области и суда первой инстанции, согласно которым заявитель противился своему возвращению в Республику Таджикистан не из-за страха преследований, связанных с его происхождение, религией, национальностью, принадлежностью к социальной группе или политическими убеждениями, а по причине возбужденного в его отношении уголовного дела. Волгоградский областной суд подчеркнул, что заявитель не привел конкретных фактов преследования или жестокого обращения со стороны властей Республики Таджикистан по причине политических взглядов или принадлежности к определенной социальной группе и не представил доказательств указанного преследования.

(b) Ходатайство о предоставлении временного убежища

41. 27 июня 2011 г. заявитель подал ходатайство о предоставлении временного убежища. В связи с этим он описал ситуацию с соблюдением прав человека в Республике Таджикистан как достойную сожаления и утверждал, что он рисковал подвернуться жестокому и унижающему достоинство обращению.

42. 8 июля 2011 г. Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области вынесло постановление. Управление отметило, что заявителю было предъявлено обвинение в рамках уголовного дела в Республике Таджикистан, что сообщники заявителя были осуждены 14 октября 2002 г. и что материалы дела в отношении заявителя вследствие его отсутствия в стране были выделены в отдельное производство для рассмотрения в дальнейшем. Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области приняло во внимание следующие утверждения заявителя: что он не участвовал ни в одним политическом или религиозном движении в Республике Таджикистан, что он не участвовал в политической жизни во время нахождения в Российской Федерации и что дела в отношении сторонников Х.А. Тураджонзода были возбуждены в 2009 году после истечения срока действия его депутатского мандата.

43. Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области считало, что риск жестокого обращения в запрашивающем государстве являлся фактором, который следовало принимать во внимание при предоставлении временного убежища, что на заявителе лежала обязанность предоставить доказательства наличия указанного риска и что, хотя было явно необходимо принимать во внимание ситуацию в стране, нестабильная обстановка в стране не могла сама по себе служить доказательством применения пыток или бесчеловечного обращения. Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области утверждало, что ни Министерство иностранных дел Российской Федерации, ни Федеральная служба безопасности Российской Федерации, ни само управление не располагали объективными сведениями о возбужденном в отношении заявителя уголовном деле или о возможных препятствиях для его возвращения в Республику Таджикистан. Заявитель, в свою очередь, не представил доказательств в подтверждение своего довода о жестоком обращении в Республике Таджикистан. Таким образом, Управление Федеральной миграционной службы по Волгоградской области отклонило ходатайство о предоставлении временного убежища.

44. Определением от 15 августа 2011 г. Центральный районный суд г. Волгограда оставил без рассмотрения по существу жалобу заявителя на постановление Управления Федеральной миграционной службы по Волгоградской области по причине того, что заявитель не представил доказательств риска жестокого обращения с ним в Республике Таджикистан.

4. Процедура административного выдворения

45. 4 мая 2012 г. заявитель был освобожден из-под стражи на том основании, что истек максимально допустимый 18-месячный срок содержания под стражей с целью дальнейшей выдачи, предусмотренный Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (далее - УПК РФ). Однако во дворе учреждения, где он содержался под стражей, заявитель был повторно задержан за нарушение миграционного законодательства, правонарушение, предусмотренное статьей 18.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ).

46. В тот же день Центральный районный суд г. Волгограда признал заявителя виновным по указанному обвинению и приговорил к выплате штрафа в совокупности с дальнейшим административным выдворением. В целях выполнения указанного судебного решения суд постановил поместить заявителя под стражу в спецприемник. Центральный районный суд г. Волгограда мотивировал свое решение следующим образом:

"Суд отклоняет как полностью необоснованный довод... о том, что выдача в Республику Таджикистан невозможна по причине того, что жалоба Латипова находится на рассмотрении Европейского Суда. В представленном письме отсутствует описание цели и содержания указанном жалобы".

47. 16 мая 2012 г. Волгоградский областной суд изменил решение от 4 мая 2012 г. и отменил административное выдворение, поскольку суд первой инстанции не представил обоснований для этого. Волгоградский областной суд оставил остальную часть решения без изменения и постановил освободить заявителя из-под стражи из спецприемника.

48. В тот же день прокурор Волгоградской области обратился с представлением об отмене определения от 16 мая 2012 г. в порядке надзора.

49. В тот же день судья Волгоградского областного суда Ч. отменил определение от 16 мая 2012 г. и оставил решение от 4 мая 2012 г. без изменения. Заявитель обжаловал это постановление в порядке надзора.

50. 21 августа 2012 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил постановление судьи Ч. по процессуальным основаниям.

51. 15 октября 2012 г. прокурор Тракторозаводского района г. Волгограда вынес постановление о применении к заявителю подписки о невыезде и надлежащем поведении. Этим же постановлением он освободил заявителя из-под стражи.

С. Похищение заявителя и соответствующее уголовное дело

1. Похищение заявителя

52. По версии, представленной представителем заявителя, 20 октября 2012 г., в 18.00, неизвестные вооруженные лица в масках проникли в дом заявителя и избили двух проживавших вместе с ним лиц, С. и Д., до потери сознания. Когда С. и Д. очнулись, неизвестные лица и заявитель исчезли.

53. 23 октября 2012 г. сожительница заявителя М. обратилась с жалобой в органы внутренних дел, требуя возбудить уголовное дело по факту похищения заявителя.

2. Уголовное дело, касающееся похищения

54. 1 ноября 2012 г. следователь Следственного комитета Российской Федерации Ц. вынесла постановление о возбуждении уголовного дела по факту похищения на основании статьи 146 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). Следователь планировала рассмотреть три версии: похищение представителями правоохранительных органов, похищение, совершенное неизвестными лицами, и инсценировка похищения.

55. В рамках указанного расследования следователи Следственного комитета Российской Федерации допросили свидетелей Д. и С., сезонных рабочих таджикской национальности, присутствовавших на месте похищения, адвоката заявителя Ю.В. Аксенову, соседей заявителя - владельцев домов в дачном товариществе, в котором находился дом заявителя - и охранников на въезде на территорию указанного товарищества. Следователи осмотрели место происшествия и изъяли образцы крови, а также части клейкой ленты, использованной нападавшими для того, чтобы связать Д. и С. Они направили запросы в Министерство внутренних дел Российской Федерации, Федеральную службу безопасности Российской Федерации, Федеральную службу исполнения наказаний, Национальное центральное бюро Интерпола в Российской Федерации с целью установления местонахождения заявителя и, в частности, установления того, пересекал ли он Государственную границу Российской Федерации. С другой стороны, следователи направили властям Республики Таджикистан запрос с целью узнать, не прибывал ли заявитель в Республику Таджикистан. В заключение следователи сформулировали дополнительную версию: о смерти заявителя. Эти действия были осуществлены в течение двух месяцев после инцидента.

56. Согласно показаниям свидетелей Д. и С., допрошенных следователями с помощью переводчика, в дом ворвались неизвестные люди в масках, которые носили камуфляжную черную форму и имели при себе автоматы. Они говорили по-русски без акцента и общались между собой по радио. Ворвавшись в дом, они положили свидетелей на пол, обернули им кусок ткани вокруг головы, закрепив ее клейкой лентой. Затем они ударили Д. и С. прикладом по голове, чтобы их оглушить. Д. и С. подтверждали, что с этого момента ничего не видели: ни лиц нападавших, ни похищения заявителя. Придя в сознание, они увидели, что нападавшие похитили заявителя и украли ноутбук. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы от 25 октября 2012 г. у свидетелей были выявлены телесные повреждения на голове, спине и лицах. Согласно заключению эксперта травмы были нанесены за четыре или пять дней до осмотра.

57. Соседи, владельцы домов рядом с домом заявителя, сообщили, что не видели ни сотрудников полиции, ни одетых в черное лиц, ни чужих автомобилей. Это подтвердили и охранники на въезде на территорию дачного товарищества. Криминалистическая экспертиза собранных на месте происшествия образцов не позволила получить отпечатки пальцев нападавших. Для того, чтобы установить связь между собранными образцами крови и заявителем, следователи запросили власти Республики Таджикистан собрать образцы крови у членов семьи заявителя.

58. Запрошенные министерства ответили, что заявитель не пересекал Государственной границы Российской Федерации, не содержался под стражей в учреждениях уголовно-исполнительной системы, не перемещался по территории Российской Федерации и не фигурировал среди недавно похороненных неопознанных лиц.

59. Представительница заявителя сообщила, что последний раз она видела заявителя 15 октября 2012 г. на выходе из прокуратуры. Заявитель передал адвокату свои координаты, сообщил, что собирается работать и жить со своей знакомой, переехав к ней на новую квартиру. Адвокат уточнила, что она узнала об исчезновении заявителя от его знакомой.

60. По информации властей Российской Федерации от 21 марта 2013 г., расследование еще не было завершено и окончательного решения принято не было. Власти Российской Федерации ожидали ответа от властей Республики Таджикистан на запросы следователей о предоставлении информации.

D. Письмо Секретаря-канцлера Европейского Суда и заявление организации "Международная амнистия"

61. 25 января 2012 г. Секретарь-канцлер Европейского Суда направил властям Российской Федерации письмо, в котором выражал глубокую озабоченность заявлениями о неоднократных тайных перемещениях заявителей из Российской Федерации в Республику Таджикистан на нарушение обеспечительных мер, назначенных в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Указанным письмом властям Российской Федерации предлагалось предоставить Европейскому Суду исчерпывающую информацию относительно последующих действий, предпринятых в связи с этими инцидентами в Российской Федерации. В письме также обращалось внимание на то, что обеспечительные меры были применены в 25 делах о выдаче и высылке, включая настоящее дело. Подчеркивая важность, которую он придавал рассматриваемой ситуации, Секретарь-канцлер Европейского Суда просил, чтобы о ней были бы незамедлительно уведомлены председатель Комитета министров Совета Европы, председатель Парламентской ассамблеи Совета Европы и Генеральный секретарь Совета Европы (см. текст письма в Постановлении Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (Savriddin Dzhurayev v. Russia) от 25 апреля 2013 г., жалоба N 71386/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2014.), § 104-107). Письмом от 25 октября 2012 г. Европейский Суд повторил содержание указанного письма и привлек внимание властей Российской Федерации к делу заявителя.

62. 5 ноября 2012 г. организация "Международная амнистия" сделала следующее заявление:

""Международная амнистия" опасается за безопасность Абдулвоси Латипова (также известного как Кори Восит (Kori Vosit)), бывшего члена объединенной оппозиции в Республике Таджикистан, которого принудительно вернули из Российской Федерации в Республику Таджикистан в конце октября 2012 года. Адвокат заявителя в Республике Таджикистан заявил организации "Международная амнистия", что он полагал, что Абдулвоси Латипов содержался в тайне под стражей представителями правоохранительных органов в столице Республики Таджикистан г. Душанбе. Он боялся, что его доверитель подвергался пыткам и другим видам жестокого обращения с целью вынудить его дать показания или обвинить третьих лиц.

Абдулвоси Латипов был задержан в ноябре 2010 года представителями Федеральной службы безопасности Российской Федерации на основании запроса о выдаче Республики Таджикистан. Согласно информации организации "Мемориал" - российской неправительственной организации по защите прав человека - Латипов обвинялся в различных преступлениях (похищение, уничтожение государственного имущества, террористические акты). В августе 2011 года Генеральный прокурор Российской Федерации вынес постановление о выдаче заявителя. Поскольку в предоставлении убежища Абдулвоси Латипову было отказано властями Российской Федерации, его представительница обратилась в Европейский Суд. В декабре 2011 года Европейский Суд постановил применить обеспечительные меры согласно правилу 39 Регламента Суда, согласно которым власти Российской Федерации не могли выдать Абдулвоси Латипова, пока его дело не будет полностью рассмотрено Европейским Судом. Абдулвоси Латипова освободили из-под стражи 15 октября 2012 г., а через несколько дней его похитили из места его жительства неизвестные вооруженные лица в масках.

Ввиду имевших место случаев исчезновения и принудительного возвращения граждан Республики Таджикистан из Российской Федерации в Республику Таджикистан, где указанные лица подвергались пыткам и другим видам жестокого обращения, "Международная амнистия" выражает опасание, что заявитель был передан в Республику Таджикистан и содержится представителями правоохранительных органов Республики Таджикистан в неизвестном месте.

"Международная амнистия" полагает, что Абдулвоси Латипов может подвергаться пыткам или жестокому обращению во время тайного содержания под стражей в Республике Таджикистан.

Таким образом, организация "Международная амнистия" призывает власти Республики Таджикистан:

- раскрыть местонахождение Абдулвоси Латипова;

- обеспечить, чтобы он не подвергался ни пыткам, ни другим формам жестокого обращения;

- обеспечить, чтобы заявителю было разрешено связаться с адвокатом, назначенным его семьей.

Дополнительные сведения

Согласно проведенному организацией "Международная амнистия" исследованию пытки и другие формы жестокого обращения широко распространены в Республике Таджикистан. Лица, обвиняемые в преступлениях против общественной безопасности, особенно рискуют подвергнуться пыткам и другим нарушениям прав человека со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Организация "Международная амнистия" перечислила ряд дел, в которых граждане Республики Таджикистан, просившие убежища в Российской Федерации, были похищены и насильственно возвращены в Республику Таджикистан, после чего к ним применялись пытки и другие виды жестокого обращения и их помещали под стражу после несправедливого судебного разбирательства.

Савриддин Джураев был освобожден из-под стражи в Российской Федерации 20 мая 2011 г., а 31 октября 2011 г. был похищен. 1 ноября 2011 г. заявителя без паспорта посадили в г. Москве на самолет в Республику Таджикистан. У него также не было с собой никакого документа о предоставлении временного убежища. 19 апреля 2012 г. он был приговорен к 26 годам лишения свободы, но продолжал заявлять о своей невиновности. Во время содержания под стражей он подвергался пыткам и другим видам жесткого обращения.

Другой гражданин Республики Таджикистан, Низомхон Джураев, исчез после того, как был освобожден из-под стражи в Российской Федерации 29 марта 2012 г., и появился несколько дней спустя в г. Душанбе, несмотря на то, что Европейский Суд еще рассматривал его дело. Анна Ставицкая, адвокат, которая представляла интересы заявителя в Европейском Суде, заявила, что она сомневалась, что заявитель добровольно вернулся в Республику Таджикистан, учитывая, что он добивался того, чтобы его не вернули в страну, где он мог стать жертвой пыток и других видов жестокого обращения. Адвокат также уточнила, что именно у нее все еще находился паспорт заявителя. Без паспорта и достаточного количества денег Низомхону Джураеву было бы чрезвычайно затруднительно, если не сказать невозможно, вернуться в Республику Таджикистан".

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и правоприменительная практика

63. Соответствующее внутригосударственное и международное законодательство представлено в недавних Постановлениях Европейского Суда по делам, касающимся выдачи или выдворения из Российской Федерации в Республику Таджикистан и Республику Узбекистан (см. Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2013.), §§ 94-98).

Доклады, касающиеся ситуации в Республике Таджикистан, представлены в Постановлениях по упоминавшемся выше делам "Ходжаев против Российской Федерации" (§§ 72-75) и "Гафоров против Российской Федерации" (§§ 93-100), а также из недавних примеров см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", §§ 104-107).

Право

I. Установление фактов

64. Принимая во внимание, что стороны разошлись во мнениях относительно фактов похищения, имевшего место 20 октября 2012 г. (см. §§ 79 и 81 настоящего Постановления), Европейский Суд должен заняться установлением относящихся к делу фактов.

65. В случаях, когда имеются расхождения относительно версий фактических обстоятельств дела, Европейский Суд неизбежно сталкивается при установлении обстоятельств дела с теми же трудностями, с которыми сталкиваются суды первой инстанции. В этом отношении Европейский Суд, учитывая второстепенный характер своей деятельности, напоминает, что он не может брать на себя роль судьи суда первой инстанции, если только это не обусловлено обстоятельствами представленного на рассмотрение Европейского Суда дела. Однако в случаях, связанных с жалобами на нарушение статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен провести "особо тщательное рассмотрение", даже если определенные процедуры и расследования уже осуществлены на внутригосударственном уровне (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль Масри против Македонии" (El Masri v. the former Yugoslav Republic of Macedonia) жалоба N 39630/09, ECHR 2012, § 151, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", § 106).

66. Для оценки доказательств Европейский Суд применяет критерий доказывания "вне всякого разумного сомнения". Тем не менее Европейский Суд никогда не ставил своей целью занять место внутригосударственных судов, которые применяют указанный критерий. Европейский Суд обязан вынести решение не о виновности согласно уголовному законодательству или ответственности согласно гражданскому законодательству, а об ответственности Договаривающихся Государств согласно Конвенции. Специфика возложенной на Европейский Суд задачи - обеспечить исполнение Высокими Договаривающимися Сторонами обязательств, заключающихся в признании основополагающих прав, закрепленных Конвенцией, - обусловливает способ решения вопросов доказывания. В рамках производства в Европейском Суде не существует каких-либо процессуальных препятствий для приемлемости доказательств или для применимых способов их оценки. Европейский Суд приходит к выводам, которые, по его мнению, подтверждаются свободной оценкой всех доказательств по делу, в том числе выводами, которые он может сделать из обстоятельств дела и замечаний сторон. В соответствии со сложившейся прецедентной практикой Европейского Суда доказательство может следовать из совокупности факторов или достаточно веских, ясных и согласованных неопровержимых презумпций фактов. С другой стороны, степень убежденности, необходимой, чтобы прийти к определенному выводу, и в этом отношении распределение бремени доказывания неразрывно связаны с особенностями фактов, характером жалобы и рассматриваемым конвенционным правом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации" § 107, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль Масри против Македонии", § 151).

67. Европейский Суд напоминает, что процедура, предусмотренная Конвенцией, не требует неукоснительного соблюдения принципа affirmanti incumbit probatio (тот, кто утверждает что-то, должен доказать свое утверждение). Действительно, в определенных условиях, если рассматриваемые события находятся полностью или большей частью в исключительной компетенции властей, бремя доказывания возлагается Европейским Судом на власти государства-ответчика, которые должны предоставить достаточные и убедительные объяснения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, § 100). В отсутствие указанных объяснений Европейский Суд полномочен сделать выводы, неблагоприятные для властей государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94, § 274).

Если сторона по делу не представляет доказательства или информацию, запрашиваемую Европейским Судом, или не раскрывает соответствующие сведения, или иным образом не обеспечивает эффективного участия в производстве по делу, Европейский Суд может сделать выводы, которые посчитает уместными (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 119).

68. Европейский Суд отмечает, что в отсутствие показаний самого заявителя и последовательных и подробных сведений его родственников относительно инцидента 20 октября 2012 г. следует опираться на факты, установленные в ходе внутригосударственного расследования и на версию представительницы заявителя.

69. Представительница заявителя, опираясь на показания свидетелей, присутствовавших на месте инцидента, подтвердила, что заявитель был похищен. Ссылаясь на заявление организации "Международная амнистия" (см. § 62 настоящего Постановления), представительница заявителя считает вполне возможным, что после похищения заявитель был тайно переправлен в Республику Таджикистан и содержался тайно под стражей правоохранительными органами этого государства. Эти события - похищение и возможная передача в Республику Таджикистан - подтверждают, по мнению адвоката, утверждение заявителя о возможности жестокого обращения в Республике Таджикистан.

70. Во-первых, Европейский Суд подчеркивает, что показания свидетелей Д. и С. относительно похищения заявителя являются последовательными и подробными. Европейский Суд отмечает, что рассматриваемые свидетельские показания не были поставлены под сомнение следственными органами Российской Федерации. Они подтвердили версию событий в изложении заявителя, и эта версия впоследствии проверялась следователями. Более того, эта версия не оспаривается властями Российской Федерации.

71. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что в заявлении организации "Международная амнистия" не содержалось сведений относительно местонахождения заявителя, а только мнение его таджикского адвоката (см. § 62 настоящего Постановления). Указанный адвокат, так же как и адвокат из Российской Федерации и семья заявителя, не имели каких-либо контактов с заявителем после 20 октября 2012 г. С другой стороны, Европейский Суд подчеркивает, что после 20 октября 2012 г., по прошествии года, заявитель не появился ни в Российской Федерации, ни в Республике Таджикистан. Возбужденное властями на основании статьи 146 УПК РФ уголовное дело также не позволило установить, что заявитель пересекал бы Государственную границу Российской Федерации через какой-либо пункт пограничного контроля. Власти Российской Федерации высказали аналогичную позицию (см. § 57 настоящего Постановления). Настоящее дело отличается от аналогичных дел, в которых появление заявителей в Республике Таджикистан вскоре после их похищения в Российской Федерации (два-три дня) привело Европейский Суд к выводу о причастности властей Российской Федерации к похищениям (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", §§ 110-115, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 137).

72. Европейский Суд подчеркивает, что в материалах дела нет другой информации, которая заставила бы его прийти к выводу "вне всякого разумного сомнения", что заявитель был выдан и в настоящее время находится в Республике Таджикистан.

73. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что предоставленные стороной заявителя сведения являются достаточными для вывода о том, что заявитель был похищен на территории Российской Федерации. Тем не менее они не позволяют заключить, что он уехал или был выслан в Республику Таджикистан или другую страну.

74. Что касается утверждений представительницы заявителя о том, что власти Российской Федерации причастны к похищению заявителя, Европейский Суд считает, что данный вопрос тесно связан с другими жалобами на нарушение статьи 3 Конвенции, следовательно, он будет рассмотрен вместе с другими вопросами, разрешаемыми в рамках указанной статьи Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 139).

II. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции

75. В своей жалобе заявитель утверждал, ссылаясь на статью 3 Конвенции, что в случае выдачи в Республику Таджикистан он может быть подвергнут пыткам и жестокому обращению. После исчезновения заявителя в октябре 2012 года его адвокат подала жалобу, сообщив также, что похищение заявителя в г. Волгограде было совершено с участием служб безопасности Российской Федерации. Что касается заявления организации "Международная амнистия", адвокат полагает, что, учитывая обстоятельства похищения, заявитель, возможно, находится в настоящее время в Республике Таджикистан, и есть основания полагать, что он может содержаться под стражей властями Республики Таджикистан без связи с внешним миром.

76. В результате похищения Европейский Суд обратился к властям Российской Федерации с просьбой представить дополнительные замечания по трем вопросам. Первый касался соблюдения властями Российской Федерации их позитивной обязанности сделать всё, что можно от них обоснованно ожидать, чтобы защитить заявителя от риска реальной и непосредственной выдачи в Республику Таджикистан. Второй вопрос касался обязанности властей Российской Федерации провести эффективное расследование похищения заявителя и возможной передачи его в Республику Таджикистан. В заключение третий вопрос касался наличия внутригосударственных средств правовой защиты, с помощью которых можно было бы добиться рассмотрения утверждения о риске жестокого обращения с заявителем в Республике Таджикистан. Статья 3 Конвенции гласит следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Статья 13 Конвенции гласит следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Доводы сторон

77. Власти Российской Федерации возражали против доводов, лежащих в основе настоящей жалобы. С одной стороны, власти Российской Федерации утверждали, что прежде, чем санкционировать выдачу заявителя в Республику Таджикистан, власти получили от властей Республики Таджикистан гарантии, согласно которым заявитель не должен был подвергаться бесчеловечному или унижающему обращению и имел все возможности для обеспечения своей защиты. Гарантии властей Республики Таджикистан в совокупности со сведениями, предоставленными Министерством иностранных дел Российской Федерации и Федеральной службой безопасности Российской Федерации, согласно которым отсутствовали препятствия для выдачи заявителя в Республику Таджикистан, были признаны Генеральной прокуратурой Российской Федерации достаточными для вывода о том, что заявитель не будет подвергнут обращению, противоречащему требованиями статьи 3 Конвенции. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что власти Республики Таджикистан никогда не нарушали своих гарантий, данных ими по делам о выдаче.

78. Власти Российской Федерации считали, что заявитель и его представительница обратились к практике Европейского Суда и докладам международных организаций, чтобы привлечь внимание к общей ситуации с соблюдением прав человека в Республике Таджикистан, не представляя доказательств, подтверждающих утверждения о риске жестокого обращения с отдельным лицом. Действительно, заявитель не указал обстоятельств личного характера, которые подтверждали бы это утверждение. Положение заявителя, который обвинялся в Республике Таджикистан только в нарушениях общих норм уголовного права, отличается от ситуаций заявителей в делах "Исмоилов и другие против Российской Федерации" (Ismoilov and Others v. Russia) (от 24 апреля 2008 г., жалоба N 2947/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)), "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia) (от 11 декабря 2008 г., жалоба N 42502/06) и "Юлдашев против Российской Федерации" (Yuldashev v. Russia), (от 8 июля 2010 г., жалоба N 1248/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2011.)) уже рассмотренных Европейским Судом по существу, в которых заявители обвинялись в совершении "экстремистских" преступлений. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Пузан против Украины" (Puzan v. Ukraine) (от 18 февраля 2010 г., жалоба N 51243/08), власти Российской Федерации подчеркивали, что одна только возможность жестокого обращения по причине нестабильной ситуации в стране не влечет за собой нарушение статьи 3 Конвенции. Кроме того, власти Российской Федерации настаивали на том, что утверждение о риске жестокого обращения было тщательно рассмотрено Федеральной службой безопасности Российской Федерации и судами Российской Федерации, которые пришли к единогласному выводу, что утверждение было необоснованным. Действительно, за исключением нескольких опубликованных в Интернете статей, заявитель не представил каких-либо доказательств, подтверждающих его доводы. Внутригосударственные суды полагали, что указанные статьи были сомнительными и выражали только личное мнение их авторов.

79. В своих дополнительных замечаниях, представленных после исчезновения заявителя, власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду, что они не располагали какой-либо информацией о местонахождении заявителя, но было возбуждено уголовное дело по факту исчезновения заявителя. Согласно утверждениям властей Российской Федерации они не несли никакой ответственности за похищение заявителя, поскольку по информации, собранной следственными органами, ни Федеральная служба безопасности Российской Федерации, ни Министерство внутренних дел Российской Федерации никаким образом не были причастны к инциденту. По информации властей Российской Федерации, заявитель не пересекал Государственной границы Российской Федерации. Национальное центральное бюро Интерпола в Российской Федерации направило ряд запросов властям Республики Таджикистан с целью узнать, въезжал ли заявитель в Республику Таджикистан. Эти запросы остались без ответа.

80. Со своей стороны, заявитель утверждает, что внутригосударственные органы власти не изучили полученные из независимых источников доказательства, касающиеся ситуации с правами человека в Республике Таджикистан. Также при принятии решения о выдаче заявителя власти Российской Федерации не выполнили свою обязанность по оценке вероятности того, что заявитель подвергнется жестокому обращению в Республике Таджикистан с учетом как общей ситуации в стране, так и конкретных обстоятельств личной ситуации заявителя. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Якубов против Российской Федерации" (Yakubov v. Russia) (от 8 ноября 2011 г., жалоба N 7265/10* (* Там же. N 4/2013.), § 99), заявитель считал, что, потребовав от него предоставления "неопровержимых" доказательств риска жестокого обращения с ним в Республике Таджикистан, Волгоградский областной суд возложил на него непропорциональное бремя доказывания события, которое может произойти в будущем. Заявитель полагает, что представленные властями Республики Таджикистан дипломатические заверения, согласно которым заявитель не будет подвергаться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, и которыми власти Российской Федерации обосновали свое решение о выдаче заявителя, не являются достаточной гарантией защиты от указанного риска.

81. Что касается похищения заявителя, его адвокат представила публичное заявление организации "Международная амнистия", в соответствии с которым указанная организация выразила опасения, что в свете предыдущих случаев исчезновения граждан Республики Таджикистан и их принудительного возвращения из Российской Федерации в Республику Таджикистан, где эти лица подвергались пыткам и другим видам жестокого обращения, заявитель также был насильно перевезен в Республику Таджикистан и в настоящее время содержится в неизвестном месте под стражей правоохранительными органами Республики Таджикистан. Адвокат заявителя подтвердил это заявление.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

82. Европейский Суд отмечает, что данные жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что жалобы не являются неприемлемыми и по другим основаниям. Следовательно, они должны быть признаны приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

83. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле представлены разные аспекты жалоб на нарушение статьи 3 Конвенции: жалоба на риск жестокого обращения в случае выдачи, вопрос о соблюдении позитивного обязательства защищать заявителя в случае непосредственной опасности и доказанного похищения, утверждение об участии властей Российской Федерации в похищении заявителя, а также вопрос о позитивной обязанности по проведению эффективного расследования в связи с указанным похищением. Европейский Суд должен начать анализ с оценки риска жестокого обращения в Республике Таджикистан (а). Он рассмотрит вопрос о соблюдении двух указанных позитивных обязательств (b) и в заключение рассмотрит утверждение о причастности властей Российской Федерации к похищению заявителя (c).

(a) Что касается наличия риска жестокого обращения в Республике Таджикистан

(i) Общие принципы

84. Согласно сложившейся практике Европейского Суда выдача или выдворение лица Договаривающимся Государством может поднять вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции и, следовательно, возложить на государство ответственность в рамках Конвенции, когда есть серьезные и доказанные основания полагать, что рассматриваемое лицо в случае его передачи в страну назначения столкнется с реальным риском подвергнуться обращению, противоречащему требованиям статьи 3 Конвенции. В этом случае статья 3 Конвенции подразумевает обязательство не выдавать рассматриваемое лицо в указанную страну (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom) от 7 июля 1989 г., Series A, N 161, §§ 90-91, Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom) от 30 октября 1991 г., Series A, N 215, § 103, и Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шиих против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands) от 11 января 2007 г., жалоба N 1948/04, § 135).

85. Для того, чтобы определить, установлено ли, что в случае выдачи заявитель подвергнется риску обращения, противоречащего требованиям статьи 3 Конвенции, Европейский Суд опирается на представленные ему элементы или в случае необходимости на полученные им в силу своих полномочий (см. Постановление Европейского Суда по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France) от 29 апреля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions, 1997-III, § 37). Для оценки наличия такого риска следует обратиться к обстоятельствам, которые были известны или могли быть известны государству на момент выдачи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia) от 19 июня 2008 г., жалоба N 8320/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), § 111). Тем не менее, если на момент рассмотрения жалобы Европейским Судом выдача не осуществлена, Европейский Суд должен провести указанную оценку в свете представленных обстоятельств, принимая во внимание предшествующие факты постольку, поскольку они позволяют прояснить текущую ситуацию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., Reports 1996-V, §§ 85-86).

86. При рассмотрении вопроса необходимо сосредоточиться на вероятных последствиях возвращения заявителя в запрашивающее государство с учетом общей ситуации в рассматриваемой стране и обстоятельств, относящихся к делу заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 108).

87. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд может придать определенное значение информации из недавних докладов независимых организаций по защите прав человека или информации, полученной из правительственных источников (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §§ 99-100, Постановление Европейского Суда по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey) от 26 апреля 2005 г., жалоба N 53566/99, § 67, и Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02, ECHR 2005-VI, § 54).

88. В то же время простая возможность жестокого обращения с лицом вследствие нестабильной ситуации в стране не влечет нарушения статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 111, Постановление Европейского Суда по делу "Саади против Соединенного Королевства" (Saadi v. United Kingdom) от 11 июля 2006 г., жалоба N 13229/03, § 131). Поскольку имеющиеся в распоряжении Европейского Суда источники описывают общую ситуацию, конкретные жалобы заявителя в рассматриваемом деле должны быть подтверждены и другими доказательствами (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, ECHR 2005-I, § 73, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мюслим против Турции", § 68).

89. В принципе заявитель должен предоставить доказательства, которые могут продемонстрировать, что есть серьезные основания полагать, что в случае исполнения озвученной меры заявителю будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, противоречащему требованиям статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "F. против Финляндии" (F. v. Finland) от 26 июля 2005 г., жалоба N 38885/02, § 167). Как только указанные доказательства предоставлены, уже власти государства-ответчика должны рассеять сомнения, которые могут возникнуть (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рябикин против Российской Федерации" и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Саади против Соединенного Королевства").

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

90. Европейский Суд отмечает, что постановление внутригосударственного прокурора о выдаче заявителя в Республику Таджикистан не было исполнено. Европейский Суд также не считает установленным вне всякого разумного сомнения, что заявитель покинул территорию Российской Федерации (см. § 58 настоящего Постановления). Не исключено, что место жительства заявителя будет обнаружено, и в этом случае в отношении него может быть исполнено постановление о выдаче (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рябикин против Российской Федерации", § 115). С учетом данных обстоятельств Европейский Суд считает, что жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции остается актуальной. В связи с этим она будет рассмотрена в свете приведенной ниже правоприменительной практики, принимая во внимание ситуацию в стране назначения.

() Рассмотрение жалоб внутригосударственными органами власти

91. Европейский Суд рассмотрит прежде всего вопрос о том, были ли жалобы заявителя длжным образом рассмотрены внутригосударственными органами власти. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что заявитель сообщил о риске жестокого обращения, которому он, по его оценке, мог подвергнуться в Республике Таджикистан как в результате процедуры выдачи, так и в результате процедуры о присвоении статуса беженца.

92. В рамках процедуры выдачи заявитель, основываясь на докладах международных организаций, сообщал в целом о наличии нарушений прав человека в Республике Таджикистан, в частности, о применении пыток в отношении политических оппонентов. Заявитель не мог не предоставить доказательств жестокого обращения, которому он подвергался в прошлом в Республике Таджикистан, не подтвердить предположительно существующий для него риск при наличии утверждений о его связи с таджикской оппозицией (см. §§ 32 и 34 настоящего Постановления), не предоставить сведения, подтверждающие наличие указанного риска с его стороны ввиду его личной ситуации.

93. Что касается процедур о предоставлении статуса беженца или "временного" убежища, Европейский Суд отмечает еще раз, что Федеральная миграционная служба, а затем суды Российской Федерации тщательно рассмотрели доводы заявителя, в том числе связанные с его личной ситуацией, и отклонили их как необоснованные (см. §§ 32-40 настоящего Постановления).

94. С учетом представленных документов Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные органы власти, в частности, Федеральная миграционная службы и суды двух инстанций проанализировали предоставленные заявителем сведения, а также доказательства, собранные властями по собственной инициативе (см. § 36 настоящего Постановления), и отклонили утверждения заявителя как необоснованные. Каждый вопрос обсуждался в ходе состязательного процесса, и на него был дан полный и надлежащий ответ. Ничто в материалах дела не заставляет предположить, что осуществленная внутригосударственными судами оценка риска жестокого обращения в Республике Таджикистан была бы поверхностной или ошибочной (см. §§ 95-103 настоящего Постановления).

() Оценка Европейского Суда

95. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации уделили особое внимание гарантиям властей Республики Таджикистан относительно того, что заявитель не будет подвергнут пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, что его выдача не была обусловлена политическими, религиозными или национальными мотивами и что заявитель будет подвергнут уголовному преследованию только за преступления, указанные в запросе о выдаче (см. §§ 27-77 настоящего Постановления).

Европейский Суд напоминает в этой связи, что дипломатические заверения не являются достаточными сами по себе: необходимо проверить, чтобы при практическом применении они бы обеспечивали достаточные гарантии того, что заявитель эффективно защищен от риска жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Quatada) v. United Kingdom), жалоба N 8139/09, ECHR 2012 (извлечения), § 187).

96. В данном случае Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации придали несоразмерное значение заверениям властей Республики Таджикистан. Сформулированные в общих чертах эти заверения не предусматривают механизмов, дипломатических или на основе участия наблюдателей, которые позволили бы обеспечить объективный контроль за их соблюдением (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства", §§ 199 и 203-204). Заявление властей Российской Федерации о том, что власти Республики Таджикистан никогда не избегали выполнения своих обязательств (см. § 77 настоящего Постановления), не убеждает Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кожаев против Российской Федерации" (Kozhayev v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 60045/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2013.), § 84).

97. Что касается ситуации в стране, которая не является членом Совета Европы, Европейский Суд не теряет из виду доклады о ситуации в области прав человека в Республике Таджикистан, в которых описывается вызывающее беспокойство положение (см. выше § 63). Тем не менее Европейский Суд повторяет, что в принципе простая ссылка на общую проблему, которая может существовать в стране применительно к правам человека, не может быть достаточной для запрета выдачи в эту страну (см. Постановление Европейского Суда по делу "Камышев против Украины" (Kamyshev v. Ukraine) от 20 мая 2010 г., жалоба N 3990/06, § 44, Постановление Европейского Суда по делу "Шакуров против Российской Федерации" (Shakurov v Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 55822/10, § 135).

98. Европейский Суд напоминает, что он устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в делах о высылке заявителей в Республику Таджикистан. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что в этих делах заявителей обвиняли в совершении преступлений политического или религиозного характера, имеющим отношение к "государственной безопасности" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 173), или что обвинения уголовного характера могли быть равнозначны политическим репрессиям в отношении них (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", §§ 11-13). Это ставит заявителей в уязвимое положение и усиливает риск жестокого обращения или пыток с целью получения признательных показаний.

99. Между тем в данном случае заявитель обвиняется в общеуголовных преступлениях: похищении, уничтожении имущества, краже. Решения властей Республики Таджикистан, в которых описываются обстоятельства преступлений и предъявленные заявителю обвинения, не являются на первый взгляд плохо обоснованными. Кроме того, нет оснований подвергать сомнению вывод внутригосударственных судов о том, что в отношении вменяемых заявителю в вину деяний не истекли сроки давности уголовного преследования ни согласно законодательству Российской Федерации, ни согласно законодательству Республики Таджикистан (см. § 27 настоящего Постановления). Что касается утверждения о том, что указанные обвинения имели политические мотивы, Европейский Суд отмечает вместе с внутригосударственными органами власти, что каких-либо доказательств в поддержку этого утверждения представлено не было. Если организация "Международная амнистия" назвала заявителя политическим оппонентом (см. § 62 настоящего Постановления), то заявитель всегда утверждал перед властями Российской Федерации, что он не являлся членом ни одного политического движения.

100. Что касается личной ситуации заявителя, следует также акцентировать внимание на том, что он не предоставил информации, которая подтверждала бы его доводы, ни на внутригосударственном уровне, ни в Европейском Суде. Действительно, он никогда не являлся участником какого-либо движения, политического или религиозного, принадлежность к которым могла бы подвергнуть его риску преследования или жестокого обращения (см. § 32 настоящего Постановления).

101. Что касается риска для заявителя подвергнуться преследованию за то, что он являлся сторонником политического оппозиционера Х.А. Тураджонзода, Европейский Суд принимает во внимание вывод Федеральной миграционной службы Российской Федерации, указавшей на противоречие между 2001 годом, когда было возбуждено уголовное дело против заявителя (см. § 33 настоящего Постановления), и 2009 годом, когда было дано первое интервью указанным политическим деятелем, в котором он предположительно критиковал власти Республики Таджикистан (см. § 35 настоящего Постановления). Кроме того, заявитель не предоставил доказательств ни своего участия в партии указанного политического деятеля, ни оказанных заявителем ему услуг, объяснив в отношении последнего вопроса отсутствие подтверждающего статус заявителя документа тем, что в отличие от других телохранителей он не был нанят официально (см. § 32 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает, что утверждение, согласно которому заявитель являлся жертвой покушений на него в Республике Таджикистан, не было подтверждено какими-либо существенными доказательствами.

102. Довод заявителя о том, что постановление о задержании было датировано неправильным числом, опровергается тем фактом, что международное постановление о его задержании было вынесено в 2007 году, то есть задолго до интервью, на которое ссылался заявитель (см. § 35 настоящего Постановления). Что касается довода о том, что на вменяемые заявителю в вину деяния якобы распространялся Закон от 14 мая 1999 г. об амнистии, Европейский Суд принимает во внимание позицию внутригосударственных судов, в соответствии с которой деяния, перечисленные в запросе о выдаче, не попадали под действие амнистии (см. §§ 27 и 29 настоящего Постановления). Эта позиция также подтверждается постановлением о возбуждении уголовного дела, вынесенным прокурором г. Душанбе 10 января 2011 г., согласно которому заявителю вменялись в вину деяния, совершенные в период с 1998 по 2001 год (см. § 13 настоящего Постановления). Заявитель, в свою очередь, не опроверг данный вывод.

103. В заключение Европейский Суд не убежден доводами заявителя о том, что внутригосударственные суды возложили на него непропорциональное бремя, когда просили предоставить "неопровержимые доказательства" риска жестокого обращения в Республике Таджикистан. Европейский Суд считает, что в данном случае это требование просто означало ожидание получения от заявителя сведений, касающихся его личной ситуации, которые позволили бы предположить, что такой риск действительно существовал и мог в случае возвращения стать реальным, и не означало, как сообщает заявитель, возложение на него бремени доказывания наличия события в будущем.

104. Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель не предоставил доказательств, подтверждающих реальный характер личных рисков, которые может повлечь для него возвращение в Республику Таджикистан (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шакуров протии Российской Федерации", §§ 137-138, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пузан против Украины" § 34). Действительно, общие сведения о сложном положении с правами человека в Республике Таджикистан не являются сами по себе достаточными, чтобы оправдать отказ в выдаче в указанную страну (см. Постановление Европейского Суда по делу "Джаксыбергенов против Украины" (Dzhaksybergenov v. Ukraine) от 10 февраля 2011 г., жалоба N 2343/10, § 37).

105. Таким образом, в случае исполнения постановления о выдаче заявителя в Республику Таджикистан отсутствует нарушение статьи 3 Конвенции.

106. С учетом изложенного Европейский Суд считает, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу на нарушение статьи 13 Конвенции, поскольку она основана на тех же доводах, что уже были рассмотрены в свете жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции.

(b) Что касается позитивного обязательства государства защищать заявителя и провести эффективное расследование по факту похищения

(i) Общие принципы

107. Европейский Суд напоминает, что статья 1 Конвенции обязывает Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечить соблюдение каждому лицу, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции, и принятие мер для предотвращения случаев того, чтобы указанные лица стали объектами пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания даже со стороны частных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Z и другие против Соединенного Королевства" (Z and Others v. United Kingdom), жалоба N 29392/95, ECHR 2001-V, § 73).

108. Таким образом, государство может нести ответственность, если власти не предприняли всех разумных мер для предотвращения реализации риска применения пыток или жестокого обращения, о котором они знали или должны были знать (см. Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, ECHR 2000-III, § 115, и, mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Осман против Соединенного Королевства" (Osman v. United Kingdom) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, § 115).

109. В то же время, учитывая сложности, с которыми сталкиваются органы внутренних дел при выполнении своих функций в современном обществе, непредсказуемость человеческого поведения и оперативный выбор, который необходимо сделать с позиции приоритетов и ресурсов, указанное обязательство следует толковать таким образом, чтобы не возлагать на власти непосильного или чрезмерного бремени. Следовательно, власти Договаривающегося Государства не обязаны согласно Конвенции принимать конкретные меры для предотвращения реализации риска похищения и/или принудительного перемещения в другое государство, когда они проинформированы о том, что указанный риск является реальным и непосредственным (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 180).

110. Следовательно, необходимо убедиться, что власти знали или должны были знать о том, что угроза для заявителя была реальной и непосредственной.

111. Жалобы на жестокое обращение должны рассматриваться незамедлительно и тщательно, что означает, что власти должны всегда стремиться установить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или плохо обоснованные выводы для завершения производства по делу или в обоснование своих решений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", §§ 188-190, Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов против Болгарии" (Assenov v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, § 103, и Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 3097/96 и 57834/00, ECHR 2004-IV, § 136). То же применимо и к случаям предполагаемого исчезновения. Власти должны принять все доступные им меры для получения доказательств, касающихся рассматриваемого инцидента, включая, среди прочего, показания очевидцев и заключения криминалистических экспертиз (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, § 104, Постановление Европейского Суда по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey) от 14 декабря 2000 г., жалоба N 22676/93, § 89, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль Масри против Македонии", § 183).

112. Более того, расследование должно быть проведено в полной независимости от исполнительной власти (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции" (Oрur v. Turkey), жалоба N 21594/93, ECHR 1999-III, §§ 91-92). В заключение жертва правонарушения должна иметь возможность эффективно участвовать в расследовании тем или иным образом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Денис Васильев против Российской Федерации" (Denis Vassiliev v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 32704/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N2/2010.), § 157, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль Масри против Македонии", § 185).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

113. В данном случае Европейский Суд отмечает, что заявитель был освобожден 15 октября 2012 г. При помощи адвоката в прокуратуре г. Волгограда он подписал документ, согласно которому обязывался не покидать город (см. § 51 настоящего Постановления). На данный момент ни адвокат, ни заявитель не сообщили прокурору о том, что существует риск похищения и/или принудительного перемещения в Республику Таджикистан.

114. С другой стороны, заявитель покинул место содержания под стражей и вернулся в место жительства в г. Волгограде, где он жил какое-то время без происшествий. С момента освобождения из-под стражи и до 15 октября 2012 г. заявитель поддерживал регулярные контакты с близкими и адвокатом, не высказывал страха и не требовал от властей принятия защитных мер (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Низомхон Джураев против Российской Федерации" (Nizomkhon Dzhurayev v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 31890/11, § 67, неокончательное. В этом деле исчезновение заявителя произошло сразу после освобождения во дворе учреждения, где заявитель содержался под стражей).

115. Европейский Суд приходит к выводу, что нельзя утверждать, что ввиду обстоятельств, предшествовавших исчезновению заявителя, власти Российской Федерации знали или должны были знать, что заявитель подвергнется реальному и незамедлительному риску похищения. В связи с этим, даже если внимание указанных органов государственной власти было привлечено Европейским Судом (см. § 61 настоящего Постановления), ситуация заявителя не указывала на неизбежный и доказанный риск похищения до событий 15 октября 2012 г. Если внимание властей Российской Федерации могло быть привлечено письмом от 25 января 2012 г., указанное письмо касалось в основном информации о действиях, связанных со случаями похищений других людей. Что касается письма от 25 октября 2012 г., оно было отправлено после похищения заявителя.

116. С другой стороны, когда власти уведомлены близкими заявителя о его похищении неизвестными лицами, они должны незамедлительно принять меры для прояснения ситуации (см. § 54 настоящего Постановления). Европейский Суд считает, что именно в данном отношении дело заявителя объединило в себе черты, необходимые для возложения на органы государственной власти позитивной обязанности возбуждения уголовного дела в связи с этим инцидентом.

117. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации, отвечающие за расследование похищения, незамедлительно возбудили уголовное дело на основании статьи 146 УПК РФ (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 193, в котором власти ограничились предварительными поверхностными проверками на основании статьи 144 УПК РФ).

118. С другой стороны, Европейский Суд указывает, что расследование было тщательным. Действительно, следователи выполнили надлежащие действия для сбора доказательств по делу. В частности, они опросили очевидцев, осмотрели место преступления, составили протокол и взяли образцы для криминалистической экспертизы. Кроме того, были запрошены различные органы государственной власти, которые могли иметь сведения о месте пребывания или содержания под стражей заявителя (см. §§ 55-59 настоящего Постановления).

119. Обобщая изложенное, исходя из принципа безотлагательности, Европейский Суд убежден, что уголовное дело было возбуждено сразу после инцидента и что указанные выше действия были выполнены безотлагательно в течение двух месяцев после инцидента (см. § 55 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что расследование еще не завершено и компетентные органы государственной власти продолжают принимать меры. Отсутствие окончательного решения по делу объясняется не бездействием следователей, а, скорее, необходимостью установления обстоятельств дела.

120. Европейский Суд приходит к выводу о том, что проведенное властями Российской Федерации безотлагательное и тщательное расследование отвечает критериям эффективности, изложенным в §§ 111 и 112 настоящего Постановления. Это расследование также предоставило удовлетворительный ответ на запрос, адресованный Европейским Судом государству-ответчику в письме от 25 октября 2012 г., о проведении тщательного расследования с целью выяснения обстоятельств дела (см. § 61 настоящего Постановления, in fine* (* In fine (лат.) - в конце (примеч. переводчика).)).

(c) Относительно предположения о причастности властей Российской Федерации к похищению заявителя

121. Что касается предположения представительницы заявителя о том, что власти Российской Федерации были причастны к похищению заявителя, Европейский Суд отмечает, что это утверждение основывается в значительной степени на заявлении организации "Международная амнистия", в котором дело заявителя сравнивалось с делами, предположительно аналогичными, других граждан Республики Таджикистан, в частности, с делами Савриддина и Низомхона Джураевых, которые были похищены и принудительно перевезены в Республику Таджикистан, где они подверглись жестокому обращению (см. § 62 настоящего Постановления).

122. Европейский Суд полагает, что, хотя между этими делами существуют общие черты, они сами по себе не позволяют сделать вывод о схожести этих разных случаев, исходя из одинаковой национальности похищенных лиц.

123. Европейский Суд отмечает, что присутствовавшие на момент совершения преступления свидетели не смогли определить виновных лиц как принадлежавших к представителям правоохранительных органов Российской Федерации. Действительно, указание Д. и С. на "форму", в которой были нападавшие, не является информативным, поскольку не обеспечивает точного описания формы и не позволяет установить вероятную принадлежность правоохранительных органов Российской Федерации. Кроме того, свидетели Д. и С., которые являлись сезонными рабочими из Республики Таджикистан - у которых уровень владения русским языком и знания русской культуры был очень низким (в ходе расследования они даже воспользовались помощью переводчика для дачи показаний (см. выше) - могли упустить из виду различия в формах представителей российских правоохранительных органов и спутать их с одеждой военизированных формирований, которой пользуются, например, некоторые частные охранные службы. Кроме того, отсутствие у нападавших акцента при общении по-русски не позволяет сделать вывод о том, что они являлись представителями российских правоохранительных органов. Следовательно, ни одежда нападавших, ни их речь, ни другие признаки не поддерживают указанное предположение. Другие следственные действия, в частности, допрос очевидцев и назначение биологической экспертизы, не позволили ни установить нападавших, ни подтвердить или опровергнуть их принадлежность, какой бы она ни была (см. §§ 56-57 настоящего Постановления).

124. В определенных делах, касающихся заявителей, которые без проездных документов были перевезены в Республику Таджикистан через пункты контроля аэропортов, Европейский Суд предположил участие властей Российской Федерации в этих перемещениях, поскольку лицу без проездных документов невозможно пройти проверку безопасности, в частности, паспортный контроль, и совершить посадку в самолет (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", §§ 125-127, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", §§ 113-115) без разрешения сотрудников органов государственной власти Российской Федерации.

Тем не менее Европейский Суд не может сделать аналогичные выводы в настоящем деле. Действительно, не было установлено, что заявитель был вывезен за пределы границ Российской Федерации по воздуху или по суше.

125. Европейский Суд считает, что обстоятельства похищения заявителя, как они были представлены заявителем и установлены внутригосударственным расследованием, не позволяют сделать без всяких разумных сомнений вывод о прямом или косвенном участии властей Российской Федерации в рассматриваемом инциденте.

(d) Вывод

126. Европейский Суд приходит к выводу, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в отношении всех рассмотренных выше аспектов.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

127. Заявитель утверждал, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с тем, что его содержание под стражей с целью выдачи было незаконным. В частности, заявитель утверждает, что его содержание под стражей с 4 ноября 2010 г. до 4 мая 2012 г., хотя и санкционированное органами судебной власти, не было оправданным. С другой стороны, содержание заявителя под стражей с 4 мая по 15 октября 2012 г. не было основано на каком-либо судебном постановлении.

128. Власти Российской Федерации утверждали, с одной стороны, что содержание под стражей с целью выдачи было законным, поскольку было основано на решениях компетентных судов в соответствии с применимыми положениями внутригосударственного законодательства, в частности, статьями 108, 109 и 466 УПК РФ и Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11 о применении закона в делах о выдаче.

129. С другой стороны, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель был освобожден 4 мая 2012 г., учитывая, что внутригосударственное законодательство ограничивало содержание под стражей с целью выдачи 18 месяцами.

130. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что 4 мая 2012 г. заявитель был задержан за нарушение миграционного законодательства и что его содержание под стражей с 4 мая под 21 августа 2012 г. было законным, санкционированным судебными актами от 4 и 16 мая 2012 г.

131. В заключение власти Российской Федерации отметили, что заявитель был освобожден из-под стражи 15 октября 2012 г., незамедлительно после получения учреждением, где заявитель содержался под стражей, постановления Верховного Суда Российской Федерации от 21 августа 2012 г. Власти Российской Федерации объяснили задержку "техническими причинами".

132. Заявитель настаивал на том, что его содержание под стражей не может рассматриваться как осуществленное "в порядке, установленном законом", по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

А. Приемлемость жалобы

133. Европейский Суд напоминает, что он не может исключить применение правила шести месяцев только на том основании, что власти Российской Федерации не выдвинули соответствующего предварительного возражения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блечич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, ECHR 2006-III, § 68).

134. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что жалоба на содержание заявителя под стражей с 4 ноября 2010 г. до 4 мая 2012 г. в первый раз была сформулирована только 14 ноября 2012 г., то есть больше чем через шесть месяцев после вынесения окончательного решения по данному вопросу 8 ноября 2011 г. (см. § 21 настоящего Постановления). Из этого следует, что жалоба на указанный период содержания под стражей подана с опозданием и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

135. С другой стороны, Европейский Суд считает, что содержание заявителя под стражей с 4 мая по 21 августа 2012 г. было санкционировано постановлением Центрального районного суда г. Волгограда от 4 мая 2012 г. и впоследствии определением судьи Волгоградского областного суда от 16 мая 2012 г., вынесенным на основании КоАП РФ. Определение от 16 мая 2012 г. оставалось в силе до 21 августа 2012 г., когда оно было отменено в порядке надзора. Заявитель не утверждал, что указанные судебные акты были недействительными.

Следовательно, жалоба на указанный период содержания под стражей является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

136. В заключение Европейский Суд отмечает, что жалоба на содержание заявителя под стражей с 21 августа по 15 октября 2012 г. не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что жалоба не является неприемлемой и по другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

137. Европейский Суд напоминает, что использованные в Конвенции термины "законный" и "в порядке, установленном законом" в основном отсылают к внутригосударственному законодательству и закрепляют обязанность соблюдать нормы материального и процессуального права и требуют, чтобы любое ограничение лица свободы соответствовало бы цели статьи 5 Конвенции: защите лица от произвола (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 октября 2007 г., жалоба N 4493/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), § 53).

138. Пункт 1 статьи 5 Конвенции требует, чтобы любое задержание или содержание под стражей было бы в первую очередь основано на внутригосударственном законодательстве. Отсутствие какого-либо законного основания для длительного содержания лица под стражей несовместимо с принципом защиты от произвола, закрепленном в пункте 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Степанов против Российской Федерации" (Stepanov v. Russia) от 25 сентября 2012 г., жалоба N 33872/05* (* Там же. N 4/2013.), § 73, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.), ECHR 2005-X (извлечения), § 135, in fine, и Постановление Европейского Суда по делу "Ниязов против Российской Федерации" (Niyazov v. Russia) от 16 октября 2012 г., жалоба N 27843/11* (* См. на с. 54-82 настоящего специального выпуска.), § 124).

139. Следовательно, Европейский Суд должен определить, распространялись ли на содержание заявителя под стражей после вынесения Верховным Судом Российской Федерации постановления от 21 августа 2012 г., отменившего определение от 16 мая 2012 г., на основании которого заявитель был заключен под стражу, исключения, предусмотренные пунктом 1 статьи 5 Конвенции, и, в частности, отвечало ли это содержание под стражей требованию "законности".

140. Прежде всего Европейский Суд отмечает заявление властей Российской Федерации, согласно которому заявитель не был незамедлительно освобожден на основании постановления от 21 августа 2012 г. по "техническим причинам". По мнению Европейского Суда, это заявление равнозначно признанию того, что содержание заявителя под стражей не было основано на положениях законодательства Российской Федерации.

141. Европейский Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей с целью выдачи завершилось 4 мая 2012 г. Что касается оснований содержания заявителя под стражей в спецприемнике, а именно постановления от 4 мая 2012 г. об административном выдворении, оно было отменено 21 августа 2012 г. (см. § 50 настоящего Постановления). Таким образом, ограничение свободы после указанной даты не соответствует ни одной из целей, предусмотренных пунктом 1 статьи 5 Конвенции.

142. В заключение Европейский Суд приходит к выводу, что содержание заявителя под стражей с 21 августа по 15 октября 2012 г. не было "законным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение указанного положения.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 34 Конвенции

143. Представительница заявителя утверждает, что Российская Федерация не выполнила свои обязательства, предусмотренные статьей 34 Конвенции, и заявителя перевезли в Республику Таджикистан, несмотря на обеспечительные меры, назначенные Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда.

Статья 34 Конвенции гласит следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

Правило 39 Регламента Суд предусматривает следующее:

"1. По обращению стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, либо по своей инициативе Палата или, в соответствующих случаях, ее Председатель вправе указать сторонам на обеспечительные меры, которые, по мнению Палаты, следует предпринять в интересах сторон или надлежащего порядка проведения производства по делу в Палате.

2. В случае необходимости немедленное уведомление о мерах, принятых в конкретном деле, может быть направлено Комитету министров.

3. Палата вправе запросить у сторон информацию по любому вопросу, связанному с выполнением любой указанной обеспечительной меры".

144. Власти Российской Федерации утверждали, что власти Российской Федерации выполнили обеспечительные меры, назначенные Европейским Судом, поскольку постановление о выдаче заявителя в Республику Таджикистан не было исполнено. Кроме того, власти Российской Федерации отрицают свою причастность к похищению заявителя в г. Волгограде. Кроме того, власти Российской Федерации подчеркивали, что не располагают сведениями, подтверждающими предположение о том, что заявитель пересек Государственную границу Российской Федерации.

145. Сторона заявителя настаивала на жалобе.

146. Европейский Суд напоминает, что содержащееся в статье 34 Конвенции обязательство требует, чтобы Договаривающиеся Государства не только воздерживались от давления на заявителей, но и воздерживались от любых действий или бездействия, которые, разрушая или убирая объект жалобы, делают жалобу бесполезной или иным образом препятствуют Европейскому Суду рассмотреть жалобу обычным способом. Несоблюдение властями государства-ответчика обеспечительных мер ставит под угрозу эффективность права на обращение в Европейский Суд с индивидуальной жалобой (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", §§ 102 и 125).

147. В делах, аналогичных настоящему, в которых правдоподобно заявляется о существовании риска непоправимого ущерба осуществлению заявителем его прав, которые касаются сути прав, гарантированных Конвенцией, обеспечительная мера имеет целью поддерживать существующее положение вещей, пока Европейский Суд примет решение об обоснованности меры. При условии, что она направлена на продление существования объекта жалобы, обеспечительная мера затрагивает существо жалобы, следующей из Конвенции. Своей жалобой заявитель пытается возместить нанесенный конвенционным правам непоправимый ущерб, о котором он сообщает (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 108, и Постановление Европейского Суда по делу "Ольми против Франции" (Aoulmi v. France), жалоба N 50278/99, ECHR 2006-I (извлечения), § 103).

148. Европейский Суд также подтверждает, что обстоятельства дела часто не установлены в полном объеме до постановления Европейского Суда по существу жалобы, к которой относится мера. Рассматриваемая мера назначается именно для сохранения способности Европейского Суда вынести указанное постановление после эффективного рассмотрения жалобы, в рамках которой назначена указанная мера. До тех пор Европейский Суд может быть вынужден назначать обеспечительные меры на основании фактов, которые, требуя первоначально применения указанных мер, впоследствии дополнены или оспорены с тем, чтобы поставить под вопрос их обоснование (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Палади против Молдавии" (Paladi v. Moldova) от 10 марта 2009 г., жалоба N 39806/05, § 89).

149. В данном случае власти Российской Федерации отказали в исполнении постановления о выдаче заявителя в Республику Таджикистан, а также о выдворении заявителя с территории Российской Федерации любым другим способом.

150. Кроме того, Европейский Суд отклонил версию событий, согласно которой власти Российской Федерации предположительно участвовали в похищении заявителя (см. §§ 121-125 настоящего Постановления).

151. Принимая во внимание находящиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд приходит к выводу, что ничто не указывает на то, что власти Российской Федерации не выполнили бы требования ограничительных мер, примененных в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Следовательно, Европейский Суд может сделать только вывод о том, что власти государства-ответчика не нарушили своих обязательств, возложенных на них в данном случае по смыслу статьи 34 Конвенции.

152. Европейский Суд считает, что обеспечительная мера, на применении которой властям Российской Федерации было указано в соответствии с правилом 39 Регламента Суда (см. § 4 настоящего Постановления), должна оставаться в силе до вступления в силу настоящего Постановления и до принятия Европейским Судом другого решения по данному вопросу.

V. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

153. Что касается других жалоб на основании материалов дела и в той части, в которой указанные жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд полагает, что жалобы не свидетельствуют о проявлениях нарушений прав, закрепленных Конвенцией и Протоколами к ней.

154. Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению на основании пунктом 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

155. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

156. Заявитель требовал 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного фактом нахождения в длящейся ситуации угрозы незамедлительной выдачи в Республику Таджикистан и, как следствие, риска подвергнуться жестокому обращению в этой стране. Указанный моральный вред обусловлен, согласно утверждениям стороны заявителя, тем фактом, что угроза выдачи была исполнена.

157. Власти Российской Федерации утверждали, что требуемая в рамках компенсации морального вреда сумма являлась чрезмерной и не соответствующей прецедентной практике Европейского Суда.

158. Европейский Суд напоминает, что должна быть установлена причинно-следственная связь между моральным ущербом и предполагаемым нарушением Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кристина Гудвин против Соединенного Королевства" (Christine Goodwin v. United Kingdom), жалоба N 28957/95, ECHR 2002-VI, § 118). В данном случае Европейский Суд отмечает, что заявитель требует компенсации материального ущерба, причиненного нарушением статьи 3 Конвенции. Между тем Европейский Суд не установил нарушения указанной статьи Конвенции. Соответственно, Европейский Суд не усматривает причинно-следственной связи между нарушением пункта 1 статьи 5 Конвенции, единственно установленным в настоящем деле, и предполагаемым ущербом. Следовательно, Европейский Суд отклоняет рассматриваемое требование.

B. Судебные расходы и издержки

159. Заявитель не требовал компенсации судебных расходов и издержек. Следовательно, Европейский Суд не присуждает компенсации по данному пункту.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобы на нарушение статьи 3 в совокупности со статьей 13 Конвенции, а также на нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 21 августа по 15 октября 2012 г. приемлемыми для рассмотрения по существу;

2) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в связи с соблюдением властями Российской Федерации позитивного обязательства защитить заявителя от риска похищения, провести эффективное расследование похищения заявителя, а также вероятной причастности властей Российской Федерации к похищению;

3) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в случае исполнения меры по выдворению заявителя в Республику Таджикистан;

4) постановил, что отсутствовало основание для рассмотрения жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

6) постановил, что власти Российской Федерации выполнили свою обязанность, предусмотренную статьей 34 Конвенции;

7) отклонил требование о справедливой компенсации;

8) решил, что обеспечительная мера, указанная властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, должна оставаться в силе до вступления настоящего Постановления в силу или до принятия Европейским Судом иного решения по данному вопросу.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 декабря 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда