Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 октября 2008 г. Дело "Юсупова и Заурбеков (Yusupova and Zaurbekov) против Российской Федерации" (Жалоба N 22057/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Юсупова и Заурбеков (Yusupova and Zaurbekov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 22057/02)

Постановление Суда

Страсбург, 9 октября 2008 г.

* (* Настоящее Постановление вступило в силу 6 апреля 2009 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)

По делу "Юсупова и Заурбеков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 18 сентября 2008 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 22057/02), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации: Розой Магомедовной Юсуповой и Айнди Абдулхасимовичем Заурбековым (далее - заявительница и заявитель соответственно, вместе - заявители), - 1 ноября 2001 г.

2. Интересы заявителей представляли юристы неправительственной организации "Правовая инициатива по России" (Stichting Russia Justice Initiative - SRJI), с главным офисом в Нидерландах и представительством в Российской Федерации. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека: сначала П.А. Лаптевым, а затем В.В. Милинчук.

3. Заявители утверждали, в частности, что их родственник исчез после задержания представителями государства. Они также жаловались на отсутствие эффективного расследования этого обстоятельства и на то, что испытали душевные страдания в связи с этими событиями и отсутствием эффективных средств правовой защиты в отношении нарушений их прав. Они ссылались на статьи 2, 3, 5 и 13 Конвенции.

4. 29 августа 2004 г. Председатель Первой Секции принял решение в соответствии с правилом 41 Регламента Суда о разбирательстве данной жалобы в приоритетном порядке.

5. Решением от 3 мая 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

6. Заявители и власти государства-ответчика представили свои письменные замечания по делу (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявители родились в 1958 и 1983 годах соответственно и проживают в г. Грозном, Чеченская Республика.

A. Факты

8. Заявительница была замужем за Абдулхасимом Заурбековым, 1951 года рождения. У них было четверо сыновей: Арби, 1972 года рождения, Алавди, 1982 года рождения, Айнди, 1983 года рождения (заявитель), Магомед-Салах, 1995 года рождения, - все они проживали в г. Грозном, Чеченская Республика.

1. Исчезновение Абдулхасима Заурбекова

9. С 15 августа по 16 октября 2000 г. Адбулхасим Заурбеков работал крановщиком во Временном отделе внутренних дел Октябрьского района г. Грозного (далее - Октябрьский ВОВД) по краткосрочному трудовому договору.

10. 16 октября 2000 г. Октябрьский ВОВД сообщил А. Заурбекову, что в связи с отсутствием финансирования договор с ним не будет продлен и ему было предложено получить свою зарплату на следующий день.

11. 17 октября 2000 г., около 11.00, Абдулхасим Заурбеков и заявитель прибыли к Октябрьскому ВОВД. Первый из них вошел в помещение ВОВД, чтобы забрать свою зарплату, а второй ждал в автомобиле перед постом безопасности в 200-300 метрах от главного входа.

12. Подождав некоторое время, заявитель дважды спрашивал о своем отце у милиционеров, стоящих на посту, которые посоветовали ему ждать. Около 19.00, когда стемнело, заявитель вновь спросил о своем отце, на что сотрудники милиции ответили ему, что в помещении ВОВД "гражданских лиц не осталось". Затем заявитель вернулся домой.

13. После этого заявители ничего не слышали об Абдулхасиме Заурбекове.

2. Розыск заявителями Абдулхасима Заурбекова

14. С 18 октября 2000 г. заявители неоднократно лично и в письменной форме обращались в различные органы власти, в том числе в Октябрьский ВОВД, районную и городскую военные комендатуры, прокуратуры различных уровней, отряды милиции особого назначения* (* Так в оригинале (примеч. переводчика).), Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике, региональные и местные* (* Так в оригинале. В соответствии с Конституцией Российской Федерации на местном уровне действуют органы местного самоуправления, не относящиеся к органам государственной власти. Вместе с тем действие органов местного самоуправления на территории Чеченской Республики было организовано только в конце 2009 года (примеч. переводчика).) органы власти, к Специальному представителю Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике. В своих письмах властям заявители ссылались на факт исчезновения их родственника и просили оказать содействие в его поиске, а также информировать их о расследовании. На большинство из этих обращений ответа не поступило, либо были даны лишь формальные ответы о том, что запросы заявителей перенаправлены в различные органы прокуратуры.

15. Утром 18 октября 2000 г. заявители вместе с другими своими родственниками посетили Октябрьский ВОВД и спросили об Абдулхасиме Заурбекове. Невестка заявительницы и еще один родственник были допущены в помещение ВОВД и разговаривали с С., начальником Октябрьского ВОВД. Он сказал, что не имеет информации о местонахождении Абдулхасима Заурбекова, что отсутствуют какие-либо основания для его задержания и такого лица нет среди задержанных, содержащихся в Октябрьском ВОВД. Кроме того, С. заявил, что Абдулхасим Заурбеков покинул здание ВОВД после того, как получил свою зарплату.

16. Невестке заявительницы также удалось просмотреть журнал регистрации посетителей, в котором она обнаружила запись, согласно которой Абдулхасим Заурбеков вошел в здание 17 октября 2000 г., в 11.20. В журнале отсутствовала запись, подтверждающая, что Абдулхасим Заурбеков покинул Октябрьский ВОВД.

17. В течение первой недели после исчезновения Абдулхасима Заурбекова заявительница разговаривала с несколькими людьми, которые предположительно видели ее мужа в помещении Октябрьского ВОВД 17 октября 2000 г. В частности, заявительница встретилась с сотрудником милиции Николаем, который сказал ей, что Абдулхасим Заурбеков помогал ему ремонтировать двигатель, а затем пошел в бухгалтерию, чтобы получить зарплату, пообещав вернуться обратно, но он так и не пришел. Заявительница также поговорила с двумя рабочими, которые сказали ей, что они были задействованы в ремонтных работах в помещениях ВОВД 17 октября 2000 г. и видели, как Абдулхасим Заурбеков входил в ВОВД между 12.00 и 13.00, но не видели, чтобы он уходил.

18. Заявительница также встретилась с представителем военного прокурора Чеченской Республики, который пообещал ей узнать, содержится ли ее муж на военной базе в Ханкале. Через несколько дней этот представитель сообщил заявительнице, что ему удалось провести розыски ее супруга только в местах расположения воинских частей, и Абдулхасим Заурбеков там под стражей не содержится. Это должностное лицо также заявило, что у него нет доступа к иным видам вооруженных формирований и он не мог проверить расположения подразделений Главного разведывательного управления, специальных отрядов быстрого реагирования и отрядов милиции особого назначения.

19. По сведениям заявительницы, во время поиска мужа она обнаружила, что значительное количество людей подвергалось жестокому обращению со стороны сотрудников Октябрьского ВОВД или исчезало после содержания под стражей там.

3. Официальное расследование исчезновения Абдулхасима Заурбекова

20. 20 октября 2000 г. Октябрьский ВОВД начал проверку по факту исчезновения Абдулхасима Заурбекова.

21. 28 октября 2000 г. Октябрьский ВОВД постановил не возбуждать уголовное дело в отсутствие доказательств того, что в отношении Абдулхасима Заурбекова было совершено какое-либо преступление.

22. 8 ноября 2000 г. прокуратура г. Грозного отменила вышеуказанное постановление и возбудила уголовное дело N 12260. В январе 2002 года заявительнице стало известно, что данное уголовное дело было возбуждено в связи с убийством ее мужа.

23. Как утверждают заявители, после того, как было начато расследование, заявительница регулярно посещала прокуратуру г. Грозного, чтобы узнать о принятых мерах. Согласно объяснениям заявителей Б., прокурор г. Грозного, и Л., следователь, ведущий дело, приказали заявительнице оставаться дома, так как они сами приедут к ней. Они также пообещали привлечь милицейских собак к розыску ее мужа, но этого не было сделано. В ответ на ходатайство заявительницы о допросе определенных должностных лиц ВОВД до того, как они уехали к месту своего постоянного проживания в другом регионе Российской Федерации, следователь Л. сообщил, что их будет легче допросить там.

24. 12 ноября 2000 г., после того, как их командировка была окончена, Б. и Л. уехали из Чеченской Республики на свои постоянные места жительства.

25. Письмами от 11 и 18 ноября 2000 г. Прокуратура Чеченской Республики перенаправила обращения заявительницы в прокуратуру г. Грозного.

26. 5 декабря 2000 г. Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике сообщило заявительнице, что его сотрудники не задерживали ее мужа и не имеют какой-либо информации о его местонахождении. Обращение заявительницы было передано в прокуратуру г. Грозного.

27. В декабре 2000 года заявительница получила информацию, согласно которой ее муж содержался на военной базе в Ханкале. Как указывает заявительница, в ответ на ее ходатайство о проверке данной информации Ш., который в тот момент являлся следователем, ведущим дело, сказал, что он "боится ехать в Ханкалу", поскольку сам "может исчезнуть там".

28. В неустановленную дату в ноябре-декабре 2000 года другой следователь Октябрьского ВОВД Лап. сообщил заявительнице, что согласно его информации Абдулкасим Заурбеков мертв. Тем не менее он отказался предоставить какие-либо дополнительные объяснения.

29. 24 января 2001 г. Администрация Чеченской Республики направила обращение заявительницы в военную прокуратуру - войсковую часть N 20102.

30. Постановлением от 15 февраля 2001 г. заявительница была признана потерпевшей по уголовному N 12260. Заявительница получила копию данного постановления.

31. 15 июля 2002 г. уголовное дело N 12260 было объединено в одно производство с тремя другими делами, возбужденными в связи с исчезновениями жителей г. Грозного в разное время в 2000 году.

32. Письмом от 30 июня 2003 г. Прокуратура Чеченской Республики сообщила первой заявительнице, что уголовное дело было возбуждено по части первой статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) в связи с убийством их родственника, так как "в УК РФ отсутствует такое противоправное деяние, как "безвестное отсутствие"", уголовные дела по факту безвестного отсутствия по сложившейся практике возбуждаются по этой статье.

33. Согласно утверждениям заявителей расследование исчезновения их родственника приостанавливалось и возобновлялось несколько раз. Соответствующие постановления им не вручались, они лишь уведомлялись о них, когда заявительница посещала прокуратуру г. Грозного. По словам заявительницы, в нарушение указаний вышестоящих прокуроров следствием так и не были допрошены старшие офицеры Октябрьского ВОВД.

34. Ссылаясь на информацию, предоставленную Генеральной прокуратурой Российской Федерации, власти государства-ответчика пояснили в своих меморандумах, представленных 24 августа и 27 сентября 2005 г., что 8 ноября 2000 г. было возбуждено уголовное дело по части первой статьи 105 УК РФ ("убийство") в связи с исчезновением Абдулхасима Заурбекова. Предварительное расследование по этому делу приостанавливалось 8 января, 29 февраля, 28 апреля, 9 ноября и 19 декабря 2001 г., 30 января и 11 октября 2002 г., 15 апреля, 23 мая, 4 августа, 22 октября и 25 декабря 2003 г., 27 ноября 2004 г. и 8 сентября 2005 г. и затем возобновлялось 29 января, 28 марта, 9 октября, 19 ноября и 30 декабря 2001 г., 11 июля и 15 ноября 2002 г., 28 апреля, 30 июля, 22 сентября и 25 ноября 2003 г., 15 октября 2004 г., 12 июля и 20 сентября 2005 г. соответственно. В последний раз следствие было приостановлено 30 ноября 2005 г. и затем возобновлено 9 июля 2007 г. Власти Российской Федерации сообщили, что в настоящее время дело расследуется прокуратурой г. Грозного под надзором Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

35. Власти Российской Федерации также сообщили, что заявительница была допрошена 20 ноября 2000 г., 15 февраля и 13 октября 2001 г. Согласно данным властей в протоколах допросов заявительницы не имеется сведений о том, что ее муж содержался на военной базе в Ханкале. Власти государства-ответчика также сообщили, что заявительница была признана потерпевшей 15 февраля 2001 г. Также властями 29 ноября 2000 г. был допрошен заявитель и в неуказанную ими дату - его сестра.

36. Согласно меморандуму властей Российской Федерации в период с 2002 по 2005 год властями были допрошены более 80 должностных лиц правоохранительных органов Ханты-Мансийского автономного округа, которые в соответствующее время проходили службу в Октябрьском ВОВД. Власти Российской Федерации не раскрыли имена свидетелей и указали только некоторые даты, в которые были проведены допросы этих свидетелей, а также не предоставили копий протоколов допросов свидетелей. Свидетелям для опознания предъявлялась фотография Абдулхасима Заурбекова. Они указали, что родственник заявителей никогда не содержался в изоляторе временного содержания Октябрьского ВОВД. Офицер С., который в соответствующий период времени исполнял обязанности начальника Октябрьского ВОВД, опознал родственника заявителей и сообщил, что в ходе розыска следователями была получена информация, позволяющая утверждать, что Абдулхасим Заурбеков был убит членами незаконных вооруженных групп за его отказ сотрудничать с ними. Офицер Б. заявил, что в день исчезновения Абдулхасима Заурбекова он видел его выходящим с территории Октябрьского ВОВД и направлявшимся в сторону местного рынка. Власти Российской Федерации также сообщили, что следственными органами дважды был допрошен офицер Д., которые вынес постановление от 28 октября 2000 г. о возбуждении уголовного дела в связи с исчезновением Абдулхасима Заурбекова (см. § 21 настоящего Постановления), но власти не указали, какие именно заявления сделал офицер Д.

37. По сведениям, предоставленным властями Российской Федерации, следственные органы также изъяли и исследовали документы Октябрьского ВОВД, относящиеся к соответствующему периоду времени, и, в частности, финансовые документы Октябрьского ВОВД о выплате заработной платы Абдулхасиму Заурбекову, а также журнал учета лиц, содержавшихся в изоляторе временного содержания с сентября по октябрь 2000 года. Власти государства-ответчика не предоставили копий указанных документов и не сообщили Европейскому Суду их содержание.

38. Власти Российской Федерации в своем меморандуме сообщили, что следственные органы направили ряд запросов в правоохранительные структуры различных регионов Российской Федерации. Ими была получена информация о том, что против Абдулхасима Заурбекова никогда не возбуждалось уголовное дело и не применялись специальные меры, никем из них он никогда не задерживался и не содержался под стражей. Следствием также был реализован комплекс мер, направленных на установление местонахождения Абдулхасима Заурбекова.

B. Запросы Европейского Суда о предоставлении материалов уголовного дела

39. В апреле 2005 года, когда жалоба была коммуницирована, властям Российской Федерации было предложено предоставить копии материалов уголовного дела N 12260, возбужденного в связи с исчезновением родственника заявителей. Ссылаясь на информацию, полученную из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти государства-ответчика заявили, что расследование продолжается, и передача документов будет являться нарушением положений статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), так как дело содержит информацию военного характера, а также персональные данные свидетелей. В то же время власти Российской Федерации предложили, чтобы делегация Европейского Суда ознакомилась с делом в месте проведения предварительного расследования, за исключением "документов, [содержащих военную информацию, а также персональные данные свидетелей] и без права делать копии дела и передавать его другим лицам". В августе 2005 года Европейский Суд повторил свой запрос, ссылаясь на пункт 3 правила 33 Регламента Суда. В ответ власти Российской Федерации вновь отказались предоставить материалы уголовного дела по вышеупомянутым основаниям.

40. 3 мая 2007 г. жалоба была признана частично приемлемой. На этой стадии Европейский Суд вновь предложил властям государства-ответчика предоставить материалы уголовного дела и информацию относительно хода расследования. В августе 2007 года власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду последние даты, в которые приостанавливалось и возобновлялось расследование, и предоставили копию постановления от 9 июля 2007 г. о возобновлении следственных действий. В описании обстоятельств дела в этом постановлении утверждалось, что Абдулхасим Заурбеков работал по трудовому соглашению в Октябрьском ВОВД г. Грозного, Чеченская Республика, сформированного из числа сотрудников милиции Ханты-Мансийского автономного округа. В постановлении говорилось, что 17 октября 2000 г. Абдулхасим Заурбеков прибыл вместе с заявителем к Октябрьскому ВОВД за зарплатой и "беспрепятственно вошел на территорию Октябрьского ВОВД, после чего не вернулся, то есть пропал без вести".

41. Власти Российской Федерации отказались предоставить какие-либо другие документы из материалов уголовного дела.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

42. См. обобщенное изложение соответствующих норм внутригосударственного законодательства в Постановлении Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 29361/02, §§ 67-69.

Право

I. Предварительное возражение властей

A. Доводы сторон

43. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба должна быть признана неприемлемой для рассмотрения по существу, так как заявителями не были исчерпаны доступные им внутригосударственные средства правовой защиты. Они заявили, что расследование исчезновения родственника заявителей еще не окончено. Они также утверждали, ссылаясь на статью 125 УПК РФ, что заявители могли направить в суд гражданский иск в связи с действиями или бездействием правоохранительных органов и требовать возмещения ущерба, причиненного смертью их родственников, однако, как указывали власти государства-ответчика, заявители не воспользовались данным средством правовой защиты.

44. Заявители оспорили возражение властей государства-ответчика. Они утверждали, что правоприменительная практика, состоящая в продолжающейся неспособности властей осуществлять адекватные расследования правонарушений, совершенных представителями федеральных сил в Чеченской Республике, сделала в их деле все потенциально эффективные средства правовой защиты неэффективными и иллюзорными. В этой связи заявители ссылались на жалобы, поданные в Европейский Суд другими лицами, заявляющими, что они являются жертвами схожих нарушений, а также на документы неправительственных правозащитных организаций и Совета Европы. Заявители утверждали, что в любом случае они неоднократно обращались в правоохранительные органы, включая различные органы прокуратуры, и пытались принять участие в расследовании. Этот способ оказался безрезультатным, учитывая, что уголовное расследование продолжается с ноября 2000 года, но оказалось неспособно установить личности вовлеченных в незаконное задержание и исчезновение Абдулхасима Заурбекова, несмотря на убедительные доказательства, подтверждающие участие в этом представителей правоохранительных органов.

45. Заявители также утверждали, что властями Российской Федерации не было продемонстрировано, что обжалование в судебном порядке действий либо бездействия органов следствия могло бы явиться в их ситуации эффективным средством правовой защиты. Они указали, что в соответствии с законодательством Российской Федерации суд по результатам рассмотрения такой жалобы мог бы обязать органы следствия возобновить расследование либо осуществить определенные следственные действия. В этой связи заявители указали, что расследование похищения их родственника несколько раз возобновлялось, однако на данный момент оно не дало каких-либо результатов. Основываясь на этом, заявители утверждали, что жалоба в суд на действия или бездействие следователей не изменила бы ситуацию. Следовательно, у них не было обязанности использовать это средство правовой защиты. Заявители также ссылались на устоявшуюся прецедентную практику Европейского Суда, согласно которой в любом случае власти должны осуществлять расследование по своей собственной инициативе, как только соответствующий вопрос доведен до их сведения, не оставляя инициативу по осуществлению следственных действий родственникам и не перекладывая на них ответственность.

B. Мнение Европейского Суда

46. Европейский Суд посчитал в своем решении от 3 мая 2007 г., что вопрос исчерпания внутренних средств правовой защиты так близко связан с существом дела, что его нужно объединить с рассмотрением дела по существу. Далее Европейский Суд приводит свою оценку аргументов сторон в свете положений Конвенции и соответствующей прецедентной практики.

47. Европейский Суд напоминает о том, что правило исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции налагает на заявителей обязанность вначале использовать средства правовой защиты, которые обычно доступны и достаточны в рамках внутригосударственной правовой системы для восстановления нарушенных прав. Наличие таких средств правовой защиты должно быть в достаточной степени установленным фактом как в теории, так и на практике, в противном случае данные средства не являются доступными и эффективными. Однако заявитель не обязан прибегать к средству правовой защиты, которое неадекватно или неэффективно. Власти государства-ответчика, утверждающие, что внутригосударственные средства правовой защиты не были исчерпаны, обязаны указать Европейскому Суду с определенной точностью те средства правовой защиты, к которым не обратились заявители, и объяснить Европейскому Суду, что они являлись в соответствующий период времени эффективными и доступными как в теории, так и на практике, то есть что имелась возможность обратиться к ним, они могли предоставить возмещение в отношении жалоб заявителя, и имелись разумные перспективы успеха (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, рр. 2275-2276, §§ 51-52, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, р. 1210, §§ 65-67, и из последних по времени Постановление Европейского Суда по делу "Ченнет Айхан и Мехмет Салих Айхан против Турции" (Cennet Ayhan and Mehmet Salih Ayhan v. Turkey) от 27 июня 2006 г., жалоба N 41964/98, § 64).

48. В настоящем деле относительно аргумента властей государства-ответчика о том, что расследование еще не было закончено и что заявители не обжаловали действия или бездействие следственных или иных правоохранительных органов в суде по статье 125 УПК РФ, Европейский Суд в первую очередь отмечает, что власти Российской Федерации не указали, какие именно действия или бездействие следователей заявители должны были обжаловать в суде. Он далее замечает, что правовой акт, на который ссылались власти Российской Федерации, вступил в силу 1 июля 2002 г. и что заявители, очевидно, не имели возможности прибегнуть к средству, требуемому властями государства-ответчика ранее этой даты. Европейский Суд считает, что эта часть предварительных возражений властей Российской Федерации вызывает сомнения, непосредственно связанные с вопросом об эффективности расследования, поэтому Европейский Суд считает уместным обратиться к данному вопросу в рамках рассмотрения по существу жалоб заявителей на нарушение статьи 2 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

49. Заявители жаловались, что их близкий родственник исчез, находясь в руках властей, и что власти не провели в связи с этим эффективного расследования. Статья 2 Конвенции гласит:

"1. Право каждого на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во время исполнения смертного приговора, вынесенного судом за совершенное преступление, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемый отказ в защите права на жизнь

1. Информация, предоставленная сторонами

50. Заявители подчеркнули, что Абдулхасим Заурбеков пропал, находясь в руках властей при обстоятельствах, угрожающих жизни, и что власти государства-ответчика не представили какого-либо правдоподобного объяснения того, где он находится. Заявители утверждали, что факт того, что их родственник не числится среди содержащихся в местах содержания под стражей, как было заявлено властями, доказывал, что его жизнь находилась в опасности после того, как он был задержан, так как в Чеченской Республике существовала широко распространенная практика похищений людей, внесудебных казней, пыток и плохого обращения с задержанными со стороны представителей федеральных сил. Заявители, таким образом, утверждали, ссылаясь на статью 2 Конвенции, что тот факт, что Абдулхасим Заурбеков с 17 октября 2000 г. считается пропавшим, свидетельствует о том, что он был убит.

51. Власти Российской Федерации сообщили, что 17 октября 2000 г. Абдулхасим Заурбеков прибыл в Октябрьский ВОВД, и заявили, что "его местонахождение неизвестно". Однако они доказывали со ссылкой на ответ из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, что следствием не установлена причастность сотрудников правоохранительных органов Российской Федерации к исчезновению Абдулхасима Заурбекова и нет убедительных доказательств, позволяющих утверждать, что он мертв.

2. Мнение Европейского Суда

52. В свете значения защиты, предоставляемой статьей 2 Конвенции, Европейский Суд должен подвергнуть факт лишения жизни наиболее тщательному изучению, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства. Следовательно, когда лицо помещено под стражу в хорошем состоянии здоровья и при его освобождении установлено, что у него имеются травмы, для государства является обязательным предоставление приемлемого объяснения тому, каким образом данные повреждения были получены. Обязанность властей отчитаться за обращение с задержанным носит особо строгий характер, если лицо умирает или исчезает после задержания (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94, § 326). Если рассматриваемые события целиком или в большей части находятся в исключительном ведении властей, как в случае с лицами, находящимися под их контролем во время содержания под стражей, возникают серьезные предположения о фактических обстоятельствах, имевших место в связи с физическими травмами и смертью, произошедшими во время нахождения под стражей. Таким образом, можно считать, что бремя доказывания и обеспечение удовлетворительных и убедительных объяснений лежит на властях (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey) жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Сakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV). Эти принципы применимы также к делам, по которым хотя не доказано, что лицо было задержано властями, но возможно установить, что он или она вошли в место, находящееся под контролем властей, после чего пропали без вести. При таких обстоятельствах власти государства-ответчика должны предоставить правдоподобное объяснение тому, что произошло в помещениях, находящихся под их контролем, и доказать, что соответствующее лицо не было задержано властями, а покинуло помещения без последующего лишения его или ее свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции" (Tanis and Others v. Turkey), жалоба N 65899/01, § 160, ECHR 2005-VIII).

53. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации отрицали, что представители государства задержали Абдулхасима Заурбекова и что следует предполагать, что он мертв. С другой стороны, власти государства-ответчика признали конкретные факты, лежащие в основе версии заявителей об исчезновении Абдулхасима Заурбекова. В частности, общей позицией сторон является то, что было точно установлено властями (см. § 40 настоящего Постановления), а именно что 17 октября 2000 г. он прибыл к Октябрьскому ВОВД и беспрепятственно вошел на его территорию. Власти Российской Федерации убедительно не доказали, что он вышел впоследствии из здания. В этой связи Европейский Суд отмечает, что ссылка властей на показания свидетеля - офицера В., который утверждал, что видел Абдулхасима Заурбекова идущим по территории Октябрьского ВОВД в день его исчезновения, и другая ссылка на показания свидетеля - офицера С., заявившего, что Абдулхасим Заурбеков мог быть убит членами незаконных вооруженных формирований (см. § 36 настоящего Постановления), позволяют допустить, что Абдулхасим Заурбеков вышел из здания Октябрьского ВОВД. Тем не менее власти Российской Федерации не представили протоколов допросов офицеров В. и С., на которые они ссылались, не подтвердили данные утверждения этими или иными показаниями свидетелей, или другими доказательствами. Европейский Суд, таким образом, не может принять эти заявления и находит установленным, что Абдулхасим Заурбеков вошел в здание Октябрьского ВОВД и никогда не выходил из него.

54. Европейский Суд далее отмечает, что о родственнике заявителей нет никаких известий с 17 октября 2000 г. Его фамилия не была указана ни в одном из официальных журналов учета задержанных лиц (см. § 38 настоящего Постановления). Власти государства-ответчика не предоставили каких-либо разумных объяснений того, что с ним могло случиться после этого дня.

55. Европейский Суд полагает, что в контексте конфликта в Чеченской Республике в ситуации, когда родственник заявителей вошел в помещение отдела милиции и затем пропал без вести на много лет, можно предположить, даже в отсутствие убедительных доказательств относительно того, что именно с ним произошло после этого, что он был помещен под стражу под контролем государства в результате непризнаваемого задержания. Европейский Суд далее отмечает, что такие обстоятельства могут рассматриваться как угрожающая жизни ситуация, принимая во внимание, в частности, доступную информацию относительно нескольких других дел об исчезновениях на территории, занимаемой в г. Грозном в сентябре-октябре 2000 года Октябрьским ВОВД (см. Постановление Европейского Суда по делу "Магомадов и Магомадов против Российской Федерации" (Magomadov and Magomadov v. Russia) от 12 июля 2007 г., жалоба N 68004/01* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2008.), §§ 76, 98 и 108). По вышеозначенным причинам и принимая во внимание обстоятельства дела, в особенности такой значительный промежуток времени с того дня, когда Абдулхасим Заурбеков пропал, Европейский Суд считает установленным вне разумных сомнений тот факт, что его следует считать умершим и что смерть наступила после непризнаваемого властями задержания представителями государства.

56. В отсутствие какого-либо правдоподобного объяснения со стороны властей государства-ответчика относительно обстоятельств смерти Абдулхасима Заурбекова, Европейский Суд делает вывод, что родственника заявителей следует считать умершим после его непризнаваемого задержания и что ответственность за его смерть несут власти государства-ответчика.

57. Следовательно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в этой связи.

B. Предполагаемая неадекватность расследования

1. Информация, предоставленная сторонами

58. Заявители утверждали, что властями не была выполнена их обязанность по осуществлению эффективного расследования обстоятельств исчезновения их родственника. Они заявляли, что следствие длится с 8 ноября 2000 г., но до сих пор не дало каких-либо ощутимых результатов, неоднократно приостанавливаясь и возобновляясь. Более того, заявители не уведомлялись следственными органами о постановлениях, касающихся приостановления и возобновления расследования и о его результатах. В связи с этим позднее заявители подчеркнули, что власти Российской Федерации не информировали их о следственных мероприятиях даже после того, как настоящая жалоба была признана частично приемлемой. Многочисленные обращения заявителей к властям в ходе расследования оставались без ответа либо приводили лишь к получению стандартных отписок. Заявители не имели доступа к материалам дела. В подтверждение своего аргумента о неэффективности расследования заявители также сослались на отказ властей Российской Федерации представить копии материалов уголовного дела по факту исчезновения их родственника.

59. Власти государства-ответчика утверждали, что расследование исчезновения родственника заявителей соответствовало требованиям эффективности, предъявляемым Конвенцией, так как были приняты все меры, предусмотренные законодательством Российской Федерации, чтобы установить виновных лиц.

2. Мнение Европейского Суда

60. Европейский Суд напоминает, что обязанность защищать право на жизнь по статье 2 Конвенции находится во взаимосвязи с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции "обеспечива[ть] каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и свободы, определенные в_ Конвенции", а также требует проведения в какой-либо форме эффективного официального расследования в случае гибели людей в результате применения силы, в частности, представителями государства. Расследование должно быть эффективным в том смысле, что оно должно привести к установлению и наказанию виновных лиц в преступлении (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, § 88, ECHR 1999-III). В этом контексте необходимо отметить обязательное наличие четкого требования о своевременности и разумных сроках проведения расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, §§ 102-104, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, ECHR 2000-III, §§ 106-107). Следует признать возможность возникновения в конкретной ситуации препятствий или трудностей, мешающих проведению расследования. Однако незамедлительное реагирование властей путем расследования случаев применения силы, повлекшей лишение жизни, можно считать в целом необходимым для поддержания в обществе веры в верховенство закона и во избежание впечатления пособничества противоправным действиям или терпимого отношения к ним. По тем же причинам для обеспечения подотчетности не только в теории, но и на практике необходим элемент адекватного общественного контроля над ходом следствия и его результатами. Требуемая степень общественного контроля может быть разной в различных ситуациях. Однако во всех случаях ближайший родственник жертвы должен участвовать в процессуальных действиях в такой степени, в какой это необходимо для обеспечения его законных интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шанаган против Соединенного Королевства" (Shanaghan v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 37715/97, §§ 91-92).

61. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что в некотором объеме расследование исчезновения родственника заявителей было проведено. Европейский Суд должен оценить, соответствовало ли это расследование требованиям статьи 2 Конвенции. Европейский Суд отмечает в этой связи, что данных о расследовании очень мало, так как власти Российской Федерации отказались предоставить материалы уголовного дела и ответить на конкретные вопросы Европейского Суда (см. §§ 39-41 настоящего Постановления). Делая выводы из поведения властей при установлении фактов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series А, N 25, рр. 64-65, § 161), Европейский Суд будет оценивать существо жалобы на основании имеющихся у него сведений.

62. Европейский Суд отмечает, что власти были немедленно уведомлены об исчезновении Абдулхасима Заурбекова лично заявительницей, которая посетила Октябрьский ВОВД на следующий день после 17 октября 2000 г. (см. §§ 15-17 настоящего Постановления), при этом данный факт не оспаривался властями. Тем не менее несмотря на усилия заявительницы, власти не возбуждали уголовное дело в течение трех недель после исчезновения родственника заявителей, вплоть до 8 ноября 2000 г. Власти Российской Федерации не предоставили каких-либо объяснений такой задержки в ситуации, когда были необходимы немедленные действия.

63. Более того, когда следствие все же было начато, оно велось с неоправданными недочетами в проведении важнейших следственных мероприятий. В частности, несмотря на многочисленные доказательства того, что родственник заявителей пропал на территории Октябрьского ВОВД, остается неясным, какие значимые меры были приняты для установления среди сотрудников Октябрьского ВОВД лиц, вероятно причастных к его исчезновению. Отсутствует подтверждение того, что территория Октябрьского ВОВД была осмотрена в ходе расследования, или что были сделаны какие-либо экспертные заключения, или что какие-либо сотрудники Октябрьского ВОВД, проходившие службу в указанное время, были допрошены в первые недели или даже месяцы после исчезновения Абдулхасима Заурбекова. Напротив, из информации, предоставленной властями государства-ответчика, можно заключить, что сотрудники правоохранительных органов, которые проходили службу в Октябрьском ВОВД в то время, когда произошло исчезновение Абдулхасима Заурбекова, были допрошены только в 2002-2005 годах (см. § 36 настоящего Постановления), то есть тогда, когда они уже покинули указанное место службы. Европейский Суд скептически относится к утверждениям властей Российской Федерации о том, что следственные органы допросили ряд сотрудников правоохранительных органов, которые служили в Чеченской Республике в указанное время, так как власти не представили каких-либо подтверждающих это документов, например, протоколов допросов.

64. Европейский Суд далее отмечает имеющее место промедление с признанием заявительницы потерпевшей по делу. Со времени начала следствия, 8 ноября 2000 г., и до 15 февраля 2001 г., когда заявительница была признана потерпевшей, она не имела минимальных гарантий участия в уголовном процессе. Более того, не установлено, что до - или даже после - вынесения этого постановления заявительница была должным образом информирована о ходе следствия или получила доступ к материалам уголовного дела (см. §§ 23, 33 и 58 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает в этой связи, что власти Российской Федерации не предоставили каких-либо копий уведомлений заявителей о следственных действиях по уголовному делу или разрешений на ознакомление потерпевших с материалами уголовного дела.

65. В заключение Европейский Суд отмечает, что с ноября 2000 года по настоящее время следствие приостанавливалось и возобновлялось по крайней мере 15 раз.

66. Европейский Суд отмечает, ссылаясь на довод властей Российской Федерации относительно того, что заявители якобы не обжаловали в суде действия или бездействие следователей, как это предусмотрено статьей 125 УПК РФ, что в отсутствие какой-либо информации о результатах расследования против должностных лиц, возбужденного заявителями, в ситуации, когда следствие неоднократно приостанавливают и возобновляют, заявителям не дают возможности ознакомиться с материалами дела ни на одном его этапе, когда о ходе расследования их информируют лишь от случая к случаю, весьма сомнительно, чтобы упоминаемое властями средство правовой защиты имело какие-то шансы на успех. Кроме того, власти государства-ответчика не продемонстрировали, что данное средство правовой защиты могло бы обеспечить восстановление справедливости в ситуации заявителей, иными словами, что оно исправило бы недостатки следствия и привело бы к установлению и наказанию лиц, виновных в смерти родственника заявителей. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что в обстоятельствах настоящего дела не было установлено с достаточной степенью достоверности, что предлагаемое властями государства-ответчика средство правовой защиты было бы эффективно в том значении, в каком это предусмотрено Конвенцией. Европейский Суд считает, что заявители не были обязаны прибегать к этому средству и что в данной части предварительные возражения властей Российской Федерации следует отклонить.

67. В свете вышесказанного и в связи с указанными выше заключениями относительно позиции властей государства-ответчика, изложенной в их меморандуме, Европейский Суд приходит к выводу, что власти не провели тщательного и эффективного расследования обстоятельств исчезновения Абдулхасима Заурбекова. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальной части.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

68. Заявители также жаловались, что у них есть серьезные основания полагать, что Абдулхасим Заурбеков подвергался пыткам и бесчеловечному обращению и что в этом отношении не было проведено эффективного расследования. По данному вопросу заявители также указали, что они пережили тяжелые душевные страдания в связи с исчезновением их родственника, а также в связи с неспособностью государства провести тщательное расследование этого события. Они сослались на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Предполагаемое жестокое обращение в отношении родственника заявителей

69. Заявители настаивали, что есть серьезные основания полагать, что Абдулхасим Заурбеков подвергся жестокому обращению после того, как он был задержан. Они ссылались на жалобы, поданные в Европейский Суд другими лицами, утверждающими, что они являются жертвами схожих нарушений, а также на документы правозащитных неправительственных организаций и Совета Европы, содержащие сведения о многочисленных случаях, когда лица, задержанные в Чеченской Республике, впоследствии были найдены мертвыми либо возвращались из заключения со следами пыток или дурного обращения. Заявители далее указывали, что по этому вопросу не было проведено расследования.

70. Власти государства-ответчика утверждали, что доказательства, позволяющие утверждать, что родственник заявителей был подвергнут обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, отсутствуют.

71. Европейский Суд повторяет, что обвинения в жестоком обращении должны подтверждаться надлежащими доказательствами. При оценке подобных доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", однако добавляет, что такие доказательства могут вытекать из сосуществования достаточно обоснованных, четких и взаимно подтверждающих умозаключений или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), упомянутое выше, pp. 64-65, § 161 in fine* (* In fine (лат.) - в конце (примеч. переводчика).)).

72. Европейский Суд сделал вывод, что Абдулхасима Заурбекова следует считать умершим после его непризнаваемого задержания представителями государства (см. §§ 55-56 настоящего Постановления). Тем не менее в отсутствие какой-либо соответствующей информации или подтверждений Европейский Суд не может сделать вывод с необходимой степенью доказанности о якобы имевшем место жестоком обращении либо о том, как именно погиб Абдулхасим Заурбеков, и считает, что данная жалоба должна быть отклонена.

73. Основываясь на этих доводах, Европейский Суд делает вывод о том, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции по этому основанию.

B. Жалобы относительно моральных страданий заявителей

74. Заявители жаловались, что они подверглись серьезным моральным страданиям, которые находятся в пределах действия статьи 3 Конвенции, ввиду безразличного отношения государства к исчезновению их родственника и продолжающейся неспособности властей проинформировать их о ходе расследования.

75. В меморандуме властей государства-ответчика утверждалось, что следствие не получило доказательств, позволяющих утверждать, что заявители были подвергнуты обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

76. Европейский Суд повторяет, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего лица" жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, зависит от наличия особых факторов, придающих страданиям заявителя особый аспект и характер, отличные от эмоционального стресса, который можно считать неизбежным у родственников жертвы серьезного нарушения прав человека. Имеют значение такие элементы, как близость родственных связей, конкретные обстоятельства семейных отношений, то, в какой степени член семьи был свидетелем случившегося, активное участие члена семьи в попытках получить информацию об исчезнувшем лице и то, как реагировали власти на запросы информации об исчезнувшем лице. Кроме того, Европейский Суд подчеркивает, что суть подобных нарушений заключается не столько в самом факте "исчезновения" члена семьи, но в большей степени в том, какова реакция и позиция властей в момент, когда данная ситуация доводится до их сведения. Именно в силу этого последнего обстоятельства родственник может утверждать, что является непосредственной жертвой действий властей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 358, и Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), § 164, ECHR 2006-... (извлечения)).

77. Европейский Суд замечает, что в настоящем деле исчезнувший являлся мужем заявительницы и отцом заявителя. Около семи лет они не имеют каких-либо сведений о своем близком родственнике. Эмоциональные переживания заявителей в этот период вызваны их многочисленными попытками призвать власти к действиям и их собственными усилиями по поиску члена своей семьи (см. §§ 14-18 настоящего Постановления). Европейский Суд далее ссылается на установленные выше недостатки в проведении расследования. В частности, он принимает во внимание отсутствие доступа к материалам уголовного дела и информации о ходе следствия как составляющих элементах, которые причиняли душевные страдания заявителям. Это означает, что безвестность заявителей относительно судьбы их близкого родственника усугублялась тем, что они не владели возможной информацией о ходе расследования.

78. Европейский Суд считает, что заявители испытывали и продолжают испытывать эмоциональный стресс и моральные страдания в результате исчезновения их родственника и неспособности получить у следственных органов информацию о произошедшем. То, каким образом власти реагируют на их жалобы, следует считать равносильным бесчеловечному обращению, нарушающему статью 3 Конвенции.

79. В свете вышесказанного Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

80. Заявители далее указали, что положения статьи 5 Конвенции в целом были нарушены в отношении незаконного задержания Абдулхасима Заурбекова и гарантий против произвола. Статья 5 Конвенции в соответствующих частях гласит:

"Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы, иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

_(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения_

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или другому должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

81. Заявители повторили свое утверждение о том, что Абдулхасим Заурбеков был задержан представителями федеральных сил, и заявили, что его задержание не удовлетворяет ни одному из условий, предусмотренных в статье 5 Конвенции, так как оно не имело оснований по праву Российской Федерации и было осуществлено не в соответствии с установленной законом процедурой, а также не было формально зарегистрировано.

82. Власти Российской Федерации утверждали, что следствием не получены доказательства того, что Абдулхасим Заурбеков был лишен свободы в нарушение статьи 5 Конвенции.

83. Европейский Суд ранее уже указывал на фундаментальную важность гарантий статьи 5 Конвенции для обеспечения права любого лица в демократическом государстве не подвергаться произвольному задержанию.

Также Европейский Суд отмечал, что безвестное задержание лица является полным отрицанием названных гарантий и серьезнейшим нарушением статьи 5 Конвенции. Для уменьшения риска произвольного задержания статья 5 Конвенции предусматривает ряд материальных прав, направленных на обеспечение того, чтобы действия по лишению свободы были открытыми для независимой судебной проверки, и на обеспечение ответственности властей за применение данной меры. Непризнанное задержание лица представляет собой полное отрицание данных гарантий и является наиболее тяжким нарушением статьи 5 Конвенции. Учитывая обязанность властей, предусматривающую несение ответственности за находящихся под их контролем лиц, статья 5 Конвенции требует от них принятия эффективных мер по предотвращению риска исчезновения, а также по проведению своевременного и эффективного расследования обоснованных утверждений о том, что лицо не видели с тех пор, как оно было помещено под стражу (см. среди прочего упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 104).

84. В настоящем деле Европейский Суд считает, что Абдулхасим Заурбеков был незаконно задержан (см. § 55 настоящего Постановления) и что это представляет собой особо тяжкое нарушение права на свободу и личную неприкосновенность, охраняемого статьей 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

85. Заявители утверждали, что в отношении их жалоб по статьям 2, 3 и 5 Конвенции отсутствовали эффективные средства правовой защиты, что нарушает статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

86. Заявители ссылались на статью 13 Конвенции, заявляя, что в их деле обычно доступные внутригосударственные средства правовой защиты оказались неэффективными, учитывая, что расследование продолжается в течение нескольких лет без какого-либо результата, им никогда не предоставлялся доступ к материалам расследования, а все их обращения к органам власти оставались без ответа либо приводили к отсылке лишь стандартных отписок.

87. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители располагали эффективными средствами правовой защиты, как это требуется статьей 13 Конвенции, и что власти не препятствовали заявителям в обращении к этим средствам. Власти Российской Федерации также заявили, что родственники пропавшего лица были признаны потерпевшими и получили мотивированные ответы на все свои ходатайства, сделанные в ходе следствия.

88. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие на внутригосударственном уровне средств правовой защиты для обеспечения соблюдения по существу прав и свобод, гарантированных Конвенцией, в какой бы форме они не были закреплены во внутригосударственном праве. Таким образом, статья 13 Конвенции требует, чтобы имелось правовое средство, позволяющее принять решение по существу "потенциально достоверной" жалобы на нарушение Конвенции и предложить соответствующее возмещение, хотя государствам дана некоторая свобода усмотрения относительно способа выполнения их обязательств в рамках данного положения Конвенции. Объем обязательств по статье 13 Конвенции может быть различным в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Вместе с тем правовое средство, требуемое статьей 13 Конвенции, должно быть юридически и практически "эффективным" в том смысле, что возможность его использования не может быть неоправдано затруднена действиями или бездействием органов власти государства-ответчика (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 95).

89. Учитывая фундаментальную важность права на защиту жизни, статья 13 Конвенции требует, в дополнение к выплате полагающейся компенсации, проведения тщательного и эффективного расследования, способного привести к установлению личности и наказанию лиц, ответственных за лишение жизни, что, в частности, предполагает фактический доступ заявителя к следственным процедурам, направленным на установление личности и наказание виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, § 117, и Постановление Европейского Суда по делу "Сюхейла Айдын против Турции" (Suheyla Ayd?n v. Turkey) от 24 мая 2005 г., жалоба N 25660/94, § 208). Далее Европейский Суд повторяет, что требования статьи 13 Конвенции не сводятся только к обязанности властей государства-ответчика согласно статье 2 Конвенции проводить эффективное расследование (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 384).

90. С учетом вышеприведенных выводов Европейского Суда в отношении статьи 2 Конвенции жалобы заявителей явно следует считать "потенциально достоверными" по смыслу статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Series A, N 131, § 52). Следовательно, заявители должны были иметь возможность воспользоваться эффективными и практически применимыми средствами правовой защиты, способными привести к установлению и наказанию виновных и назначению компенсации для целей статьи 13 Конвенции.

91. Из этого следует, что при обстоятельствах, когда, как в настоящем деле, уголовное расследование смерти было неэффективным (см. § 69 настоящего Постановления) и когда в связи с этим была подорвана эффективность любого другого имеющегося средства правовой защиты, включая гражданский иск, государство не выполнило своих обязательств в рамках статьи 13 Конвенции (см. среди прочего Постановление Европейского Суда по делу "Мусаева и другие против Российской Федерации" (Musayeva and Others v. Russia) от 26 июля 2007 г., жалоба N 74239/01, § 118, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации", § 117).

92. Следовательно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части вышеназванных нарушений статьи 2 Конвенции.

93. Что касается ссылок заявителей на нарушение статьи 3 Конвенции, относительно жестокого обращения с Абдулхасимом Заурбековым во время задержания властями Европейский Суд отмечает, что указанная жалоба была признана недоказанной (см. § 72 настоящего Постановления). В отсутствие признанного нарушения материальной части Конвенции Европейский Суд находит, что нарушение статьи 13 Конвенции в этом отношении также отсутствовало.

94. Что касается ссылок заявителей на нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в части моральных страданий заявителей, Европейским Судом было установлено, что заявители испытывали и продолжают испытывать моральные страдания, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), и в результате неспособности властей провести соответствующее расследование исчезновения их родственника (см. § 78 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд уже признал нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции в части отсутствия надежных средств правовой защиты в ситуации, подобной той, в которой оказались заявители, когда следствие было неэффективным (см. §§ 91-92 настоящего Постановления). Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что жалоба заявителей по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции относится в нарушениям статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции. Из этого следует, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

95. И, наконец, что касается утверждений заявителей о нарушении статьи 5 Конвенции, Европейский Суд ссылается на его решение относительно нарушения этого положения, изложенное выше. С учетом этого Европейский Суд считает, что каких-либо дополнительных вопросов относительно статьи 13 Конвенции, рассматриваемой в совокупности со статьей 5 Конвенции, которая сама по себе содержит процессуальные гарантии, связанные с законностью задержания, не возникает.

VI. Соблюдение подпункта "A" пункта 1 статьи 38 Конвенции

96. Заявители утверждали, что непредоставление властями государства-ответчика документов, запрошенных Европейским Судом на стадии коммуникации и после вынесения решения о приемлемости, указывает на несоблюдение обязательств, предусмотренных подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. Соответствующие части этой статьи гласят:

"1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой,

(а) он продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все необходимые условия_".

97. Заявители призвали Европейский Суд признать, что отказ властей государства-ответчика предоставить копию уголовного дела по специальному запросу Европейского Суда нарушает обязательства государства по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции.

98. Власти Российской Федерации оспорили эту жалобу по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, так как они предоставили "все существенные процессуальные документы" и подробную информацию о следственных действиях, выполненных по делу. Власти повторили, что предоставление материалов дела противоречило бы статье 161 УПК РФ. Они также заявили, что принимают во внимание возможность, предоставляемую правилом 33 Регламента Суда об обеспечении конфиденциальности представленных материалов, но заметили, что Европейский Суд не может гарантировать, что раскрытые заявителям или их представителям материалы не станут публичными. По мнению властей Российской Федерации, в отсутствие санкций в отношении заявителей за раскрытие секретной информации или материалов отсутствуют гарантии исполнения ими требований Конвенции и Регламента Суда.

99. Европейский Суд повторяет, что для эффективного функционирования системы подачи индивидуальных жалоб в соответствии со статьей 34 Конвенции крайне важно, чтобы государства обеспечили все необходимые материалы для проведения тщательного и эффективного рассмотрения жалоб (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanr?kulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 70, ECHR 1999-IV). Во исполнение данного обязательства государства должны предоставлять Европейскому Суду все необходимые материалы вне зависимости от того, осуществляет ли он установление фактов или же выполняет свои обязанности общего характера по рассмотрению жалоб. Когда власти государства-ответчика, располагая такой информацией, не представляют ее без удовлетворительного объяснения, это может не только привести к выводу о том, что жалобы заявителя обоснованы, но и негативно отразиться на оценке степени соблюдения государством-ответчиком его обязательств согласно подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 66, ECHR 2000-VI). В деле, в котором заявители поднимают вопрос об эффективности расследования, материалы уголовного дела крайне существенны для установления фактов, и их отсутствие может препятствовать надлежащему изучению Европейским Судом как на стадии приемлемости, так и при рассмотрении дела по существу (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 70).

100. Европейский Суд отмечает, что он несколько раз запрашивал у властей Российской Федерации копии материалов уголовного дела, возбужденного по факту исчезновения родственника заявителей. Данные, содержащиеся в этих материалах, расценивались Европейским Судом как существенные для установления фактов настоящего дела. В ответ власти Российской Федерации передали только копию одного документа, а именно постановления, датированного 9 июля 2007 г., о возобновлении производства по уголовному делу N 12260. Ссылаясь на статью 161 УПК РФ, власти государства-ответчика отказались предоставить какие-либо иные материалы уголовного дела. Европейский Суд в данном случае приводит в недоумение аргумент властей государства-ответчика о том, что они якобы предоставили "все существенные процессуальные документы" из материалов уголовного дела.

101. Европейский Суд отмечает, что власти не просили о применении пункта 2 правила 33 Регламента Суда, разрешающего ограничение принципа публичности в отношении подаваемых в Европейский Суд документов по законным основаниям, таким как защита национальной безопасности и частной жизни сторон, а также интересы правосудия. Далее Европейский Суд отмечает, что положения статьи 161 УПК РФ, на которые ссылаются власти государства-ответчика, запрещают предоставление кому-либо документов по делу до окончания следствия, а устанавливают порядок и ограничения такого раскрытия информации. Власти не объяснили, каким образом предоставление запрошенных материалов повлияет на интересы следствия или причастных к этому лиц (см. аналогичные выводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), § 104). Европейский Суд также указывает на некоторые рассмотренные им сходные жалобы, где в ответ на аналогичные запросы власти Российской Федерации предоставляли документы из материалов дела без ссылок на статью 161 УПК РФ (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* Там же. N 12/2005.), § 46, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Магомадов и Магомадов против Российской Федерации", §§ 36 и 82). По изложенным причинам Европейский Суд считает объяснения властей государства-ответчика относительно непредоставления материалов дела недостаточными для обоснования отказа раскрыть ключевую информацию, запрашиваемую Европейским Судом.

102. Ссылаясь на важность оказания властями государства-ответчика содействия в ходе осуществления конвенционного судопроизводства и имея в виду сложности, связанные с установлением фактов по подобным делам, Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации не выполнили свои обязательства согласно подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, не предоставив копии документов, запрошенных в связи исчезновением родственника заявителей.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

103. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суда Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

104. Заявители требовали возмещения ущерба за потерю заработков Абдулхасима Заурбекова с момента его исчезновения. Они не предоставили документа о ежемесячной заработной плате их родственника, который работал крановщиком, указывая, что они не смогли получить официальную информацию о его заработной плате, так как фактически Октябрьский ВОВД более не существует. Заявители, однако, подали справку, выданную коммерческой фирмой, работающей в Чеченской Республике, в которой указано, что среднемесячная заработная плата машинистов автокранов в этой организации составляет 18 000 рублей (приблизительно 500 евро). Заявители указали, что они могли бы рассчитывать на финансовую поддержку со стороны Абдулхасима Заурбекова в размере 1 394 983 рублей 08 копеек (приблизительно 38 000 евро) и 21 384 рубля (приблизительно 600 евро) соответственно. Ссылаясь на отсутствие метода калькуляции ущерба, принятого в Российской Федерации, свои расчеты они основывали на Огденских актуарных таблицах 2004 года (Ogden Actuary Tables)* (* Британские актуарные таблицы, применяемые в страховом деле для исчисления компенсационных выплат при травматизме и смертности от несчастных случаев (примеч. переводчика).), опубликованных Актуарным департаментом Правительства Соединенного Королевства, а также на вышеупомянутой справке.

105. Власти Российской Федерации заявили, что данное требование является чрезмерным и основанным на предположениях.

106. Европейский Суд указывает, что должна существовать ясная причинно-следственная связь между ущербом, компенсации которого требует заявитель и который в соответствующих делах может включать компенсацию за потерю заработка, и нарушением Конвенции (см. среди других примеров упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 127). Европейский Суд считает, что в настоящем деле существует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении родственника заявителей и утратой заявителями финансовой поддержки, которую он мог бы им оказывать. Европейский Суд, однако, не убежден, что сумма заявленных требований является разумной, в частности, поскольку Абдулхасим Заурбеков был уволен незадолго до его исчезновения и заявители не предоставили данных о размере заработной платы, которую он получал в 2000 году, а ссылка на размер среднемесячной заработной платы в 2007 году, указанная в справке, является спекулятивной. Учитывая эти соображения, он присуждает заявителям совместно 8 000 евро в порядке компенсации материального ущерба плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

2. Моральный вред

107. Заявители требовали 50 000 евро каждому в качестве компенсации морального вреда за испытанные ими страдания и стресс из-за исчезновения своего родственника.

108. Власти Российской Федерации считали требования заявителей завышенными и выразили мнение, что, если Европейский Суд признает нарушение прав заявителей, будет достаточно символической суммы компенсации.

109. Европейский Суд признал нарушение статей 2, 3, 5 и 13 Конвенции в отношении не признаваемого властями задержания и исчезновения родственника заявителей, моральных страданий заявителей, а также отсутствия эффективных внутригосударственных средств защиты от подобных нарушений. Более того, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не выполнили обязательств согласно подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, не предоставив копии документов, запрошенных Европейским Судом. Заявители испытали моральные страдания и стресс в этих обстоятельствах, которые не могут быть компенсированы одним лишь фактом признания нарушений прав. Европейский Суд присуждает по 25 000 евро каждому заявителю плюс любые налоги, подлежащие уплате с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

110. Заявителей в Европейском Суде представляли юристы организации "Правовая инициатива по России". Они предоставили перечень понесенных ими издержек и расходов, включая исследования и интервью в Республике Ингушетия и г. Москве по ставке 50 евро в час и составление юридических документов, поданных в Европейский Суд и органы государственной власти, по ставке 50 евро в час для юристов организации "Правовая инициатива по России" и 150 евро в час для старших сотрудников организации. Общая сумма требуемого возмещения расходов и издержек в связи с ведением дела составила 10 749,46 евро, в том числе 9 100 евро за 72 часа, затраченных сотрудниками организации "Правовая инициатива по России" на подготовку и написание материалов по жалобе, 775,46 евро расходов за переводы, 237 евро за услуги курьерской почтовой службы по отправке документов в Европейский Суд и административные расходы в размере 637 евро (7% от указанной суммы по работе юристов).

111. Власти не оспаривали отдельные пункты сметы, поданной заявителями, но оспорили требования в целом как завышенные, утверждая, что "Правовая инициатива по России" является некоммерческой неправительственной организацией и оказывает помощь заявителям безвозмездно.

112. Европейский Суд отмечает, что в октябре 2001 года заявители выдали организации "Правовая инициатива по России" доверенности на предоставление их интересов в ходе рассмотрения дела в Европейском Суде. Сотрудники организации "Правовая инициатива по России" являлись представителями заявителей на протяжении всего процесса. Заявители также предъявили необходимые документы в подтверждение своих расходов на переводы и услуги почты. Принимая во внимание предоставленные сведения, Европейский Суд считает ставки и расчеты оплаты за работу юристов и старших сотрудников организации "Правовая инициатива по России" разумными и отражающими фактические расходы, понесенные представителями заявителей.

113. Европейский Суд далее отмечает, что настоящее дело было относительно сложным и требовало определенной исследовательской и подготовительной работы. Однако после того, как первоначальная жалоба была завершена, в деле фигурировало немного подтверждающих документов, поэтому Европейский Суд сомневается в том, что на более поздних стадиях на исследовательскую работу и подготовку материалов было необходимо так много времени, как утверждают представители.

114. Учитывая детализацию требований, поданных заявителями, и справедливость оснований, Европейский Суд присуждает им 8 000 евро плюс любые налоги, включая налог на добавленную стоимость, если они начисляются на данную сумму, за вычетом 850 евро, полученных в качестве правовой помощи от Совета Европы. Эта сумма подлежит уплате напрямую представителям заявителей.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

115. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей государства-ответчика;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении исчезновения Абдулхасима Заурбекова;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением властями адекватного и эффективного расследования обстоятельств исчезновения Абдулхасима Заурбекова;

4) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявленного жестокого обращения с Абдулхасимом Заурбековым;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении моральных страданий, испытанных заявителями из-за исчезновения их родственника и непроведения эффективного расследования этого факта;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Абдулхасима Заурбекова;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части заявленных нарушений статьи 2 Конвенции;

8) постановил, что отсутствуют основания отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции в части предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции в отношении Абдулхасима Заурбекова;

9) постановил, что отсутствуют основания отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции в части предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции в отношении испытанных моральных страданий заявителей и в связи с заявленным нарушением статьи 5 Конвенции;

10) постановил, что имело место нарушение подпункта "a" пункта 1 статьи 38 Конвенции в части отказа властей государства-ответчика предоставить запрошенные Европейским Судом документы;

11) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, которые за вычетом суммы, подлежащей уплате на банковский счет в Нидерландах, должны быть конвертированы в рубли по курсу на день оплаты:

(i) 8 000 евро (восемь тысяч евро) заявителям совместно в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 25 000 евро (двадцать пять тысяч евро) каждому заявителю в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 7 150 евро (семь тысяч сто пятьдесят евро) в счет возмещения издержек и расходов, подлежащие уплате на банковский счет в Нидерландах, указанный представителями заявителей;

(iv) плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этой суммы;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента окончательной выплаты на указанные суммы должен начисляться простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей на период невыплаты, плюс три процента;

12) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 октября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда