Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 июля 2014 г. Дело "Кадиржанов и Мамашев (Kadirzhanov and Mamashev) против Российской Федерации" (Жалобы NN 42351/13 и 47823/13) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Кадиржанов и Мамашев (Kadirzhanov and Mamashev)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 42351/13 и 47823/13)

Постановление Суда

Страсбург, 17 июля 2014 г.

По делу "Кадиржанов и Мамашев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Юлии Лаффранк,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Линос-Александра Сисилианоса,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 24 июня 2014 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 42351/13 и 47823/13), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Киргизии* (* В ряде источников, особенно иностранных, в качестве названия этого государства принято самоназвание Кыргызстан (примеч. переводчика).): Махамадилло Махамматкаримовичем Кадиржановым и Бахтиером Толанбаевичем Мамашевым (далее - заявители), - 2 и 24 июля 2013 г. соответственно.

2. Интересы заявителей представляли Е. Рябинина, И. Бирюкова и Е. Давидян, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители утверждали, что их выдача Киргизской Республике (Киргизии) подвергнет их угрозе жестокого обращения, что они не располагали эффективными средствами правовой защиты в этом отношении и что отсутствовала безотлагательная и эффективная судебная проверка их содержания под стражей.

4. 2 и 26 июля 2013 г. Председатель Первой Секции решила применить правило 39 Регламента Суда к делам заявителей, указав властям Российской Федерации, что заявители не должны быть выданы Киргизии до дополнительного уведомления, а также решила применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

5. 10 сентября 2013 г. Европейский Суд коммуницировал жалобы властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявители являются узбеками по национальности. Они проживали в Джалал-Абадской области Киргизии. После массовых беспорядков и межэтнических столкновений в регионе, имевших место в июне 2010 года, они выехали из Киргизии в Россию, вместе со многими другими этническими узбеками спасаясь от насилия на национальной почве.

A. Жалоба Кадиржанова N 42351/13

7. Кадиржанов родился в 1970 году. В настоящее время он проживает в г. Орле (Российская Федерация).

8. В июле 2010 года заявитель прибыл в город. До июня 2012 года он не подавал ходатайств о признании беженцем или предоставлении временного убежища.

9. 3 октября 2011 г. власти Киргизии заочно обвинили заявителя в совершении насильственных преступлений, совершенных в ходе межэтнических столкновений в июне 2010 года, когда группа лиц забаррикадировала дорогу около села Сузак, что повлекло гибель нескольких человек.

10. 11 ноября 2011 г. Сузакский районный суд вынес постановление о заключении заявителя под стражу на два месяца. Власти Киргизии также объявили заявителя в международный розыск.

11. 14 мая 2012 г. заявитель был задержан в г. Орле и заключен в Следственный изолятор N 1* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Орловской области" (примеч. редактора).). Представляется, что в этот день он впервые узнал об уголовном преследовании и обвинениях, выдвинутых против него в Киргизии. Он отрицал причастность к насилию, имевшему место в июне 2010 года. В неустановленную дату заявителю был назначен адвокат для целей разбирательства о выдаче.

12. 15 мая 2012 г. северный районный прокурор г. Орла* (* Здесь и далее так в оригинале. По-видимому, имеется в виду прокурор прокуратуры Северного района г. Орла (примеч. редактора).) вынес постановление о содержании заявителя под стражей на основании решения от 11 ноября 2011 г. со ссылкой на статью 61 Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года (далее - Минская конвенция).

13. Власти Киргизии подтвердили свое намерение требовать выдачи заявителя.

14. 12 июня 2012 г. Генеральная прокуратура Киргизии представила своим российским коллегам формальный запрос о выдаче. Она дала следующие дипломатические гарантии: заявитель получит все предусмотренные международным правом и законодательством Киргизии возможности для защиты себя, в том числе за счет оказания юридической помощи, он не будет подвергаться пыткам, жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию и не будет подвергнут преследованию по политическим, расовым, национальным или религиозным основаниям.

15. 15 июня 2012 г. северный районный прокурор вновь вынес постановление о содержании заявителя под стражей, сославшись на часть вторую статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ).

16. В ту же дату заявитель обратился в региональный миграционный орган с ходатайством о признании беженцем.

17. 10 июля 2012 г. Северный районный суд г. Орла рассмотрел ходатайство северного районного прокурора о продлении срока содержания под стражей заявителя на четыре месяца. Отметив, что прокурор не обосновал необходимость столь длительного срока ссылками на конкретные меры, принимаемые в рамках экстрадиционной проверки, и с учетом предстоящего вынесения решения по ходатайству о признании беженцем (которое препятствовало бы дальнейшему разбирательству о выдаче) судья продлил срок содержания заявителя под стражей только на месяц, до 14 августа 2012 г. Орловский областной суд 25 июля 2012 г. оставил без изменения постановление о продлении срока содержания.

18. 25 июля 2012 г. адвокат заявителя представил объяснения в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, в частности, относительно угрозы жестокого обращения в случае выдачи заявителя Киргизии.

19. 9 августа 2012 г. Министерство иностранных дел Российской Федерации направило письмо в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, в котором сообщалось об отсутствии конкретных данных о препятствии для выдачи заявителя. В то же время в нем указывалось, что в связи с узбекской национальностью заявителя "возможна угроза умышленного предвзятого отношения к рассмотрению киргизскими властями его дела".

20. 9 августа 2012 г. Северный районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 ноября 2012 г. При рассмотрении жалобы постановление было оставлено без изменения 31 августа 2012 г.

21. 31 октября 2012 г. региональный миграционный орган отклонил ходатайство заявителя о признании беженцем. Миграционный орган сослался на документ Федеральной миграционной службы Российской Федерации от 13 июля 2012 г. об общей политической и правозащитной ситуации в Киргизии в 2010-2011 годах. Утверждение заявителя о том, что он получал угрозы от этнических киргизов во время нахождения в Киргизии, было отклонено, поскольку причина угроз заключалась в его материальном благосостоянии, а не национальности. Заявитель подал жалобу в Федеральную миграционную службу. 25 декабря 2012 г. его жалоба была отклонена. Угроза жестокого обращения не рассматривалась.

22. 13 ноября 2012 г. Северный районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 февраля 2013 г., несмотря на ходатайство адвоката об освобождении заявителя под залог. Орловский областной суд оставил без изменения постановление при рассмотрении жалобы 28 ноября 2012 г., утверждая, в частности, что не имеется причин для изменения меры пресечения в соответствии со статьей 110 УПК РФ.

23. 11 февраля 2013 г. Северный районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 мая 2013 г. Заявитель подал жалобу в суд в тот же день. В неустановленную дату дело было передано в Орловский областной суд для рассмотрения.

24. 26 февраля 2013 г. Орловский областной суд рассмотрел жалобу и, установив отсутствие оснований для изменения меры пресечения в соответствии со статьей 110 УПК РФ, согласился с постановлением о продлении срока содержания от 11 февраля 2013 г.

25. 20 февраля 2013 г. Генеральная прокуратура Киргизии изменила свой запрос о выдаче со ссылкой на изменение решения о перечне обвинений против заявителя.

26. 18 марта 2013 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации удовлетворила запрос о выдаче. Решение о выдаче не содержало оценки фактических и правовых вопросов, связанных с предполагаемой угрозой жестокого обращения в запрашивающей стране, и не упоминало дипломатические гарантии, представленные властями Киргизии.

27. 2 апреля 2013 г. заявитель обжаловал решение о выдаче, в частности, утверждая, что Генеральная прокуратура Российской Федерации не рассмотрела предполагаемую угрозу жестокого обращения.

28. 22 апреля 2013 г. Басманный районный суд г. Москвы оставил без изменения решения миграционных органов от 31 октября и 25 декабря 2012 г. Угроза жестокого обращения не оценивалась. 12 июля 2013 г. Московский городской суд оставил решение без изменения.

29. Тем временем, 23 апреля 2013 г., Орловский областной суд провел судебную проверку решения о выдаче и оставил его без изменения. Он в краткой форме отклонил утверждения об угрозе жестокого обращения, сославшись на гарантии властей Киргизии и тот факт, что заявитель обвинялся в "обычных преступлениях" и не преследовался по политическим или этническим мотивам. Заявитель подал жалобу в Верховный Суд Российской Федерации.

30. В мае 2013 года прокурор Орловской области просил о продлении срока содержания заявителя под стражей. Дело было передано в Орловский областной суд.

31. 13 мая 2013 г. Орловский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей на шесть месяцев с достижением предельного предусмотренного законом 18-месячного срока 14 ноября 2013 г. Он установил, что не имелось оснований для изменения меры пресечения в соответствии со статьей 110 УПК РФ. Заявитель подал жалобу.

32. 24 мая 2013 г. апелляционная коллегия Орловского областного суда провела слушание и оставила без изменения постановление о содержании под стражей.

33. 4 июля 2013 г. Верховный Суд Российской Федерации подтвердил решение от 23 апреля 2013 г., тем самым поддержав решение о выдаче. Он в краткой форме отклонил доводы заявителя относительно угрозы жестокого обращения. Суд также отметил, что власти Киргизии представили гарантии, относящиеся к юридической помощи и отсутствию жестокого обращения.

34. 20 сентября 2013 г. адвокат заявителя Н. подал в областную прокуратуру ходатайство об освобождении заявителя.

35. 25 сентября 2013 г. заместитель прокурора Орловской области распорядился об освобождении заявителя из-под стражи, сославшись, в частности, на статьи 103 и 110 УПК РФ. Он мотивировал это тем, что рассмотрение дела в Европейском Суде, который указал на предварительную меру в соответствии с правилом 39 Регламента Суда в отношении заявителя, продлится дольше, чем максимальный допустимый срок содержания под стражей. Заместитель прокурора изменил меру пресечения с содержания под стражей на личное поручительство Н. Это постановление не было обжаловано, и заявитель был освобожден из-под стражи.

B. Жалоба Мамашева N 47823/13

36. Мамашев родился в 1984 году. В настоящее время он проживает в селе Манюхино Московской области, Российская Федерация.

37. Заявитель прибыл в г. Москву в начале августа 2010 года. В 2010 и 2011 годах он не подавал ходатайств о признании беженцем или предоставлении временного убежища в Российской Федерации.

38. 24 августа 2010 г. власти Киргизии заочно обвинили заявителя в насильственных преступлениях, совершенных в июне 2010 г., когда группа лиц забаррикадировала дорогу у села Сузак, что повлекло гибель нескольких человек. Власти Киргизии также объявили заявителя в международный розыск.

39. 25 августа 2010 г. Сузакский районный суд в Киргизии распорядился о задержании заявителя и санкционировал его заключение под стражу на два месяца.

40. 6 февраля 2012 г. он был задержан в г. Москве и заключен в изолятор. Представляется, что в этот день он впервые узнал об уголовном преследовании и обвинениях, выдвинутых против него в Киргизии.

41. 7 февраля 2012 г. Бабушкинская межрайонная прокуратура г. Москвы применила к заявителю меру пресечения в виде заключения под стражу, которая была санкционирована Сузакским районным судом 25 августа 2010 г.

42. В неустановленную дату заявителю был назначен адвокат для целей разбирательства о выдаче.

43. 16 марта 2012 г. Генеральная прокуратура Киргизии представила запрос о выдаче российским коллегам. В запросе содержались следующие дипломатические гарантии: заявитель получит все возможности, предусмотренные международным правом и уголовным законодательством Киргизии, для защиты себя, в том числе за счет юридической помощи, он не будет выдан третьей стране и будет предан суду только в связи с обвинениями, на основании которых представлен запрос о выдаче, он не будет подвергаться пыткам, жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию и не будет подвергнут преследованию по политическим, расовым, национальным или религиозным основаниям.

44. В ту же дату Бабушкинская межрайонная прокуратура г. Москвы вновь применила к заявителю меру пресечения, избранную Сузакским районным судом, тем самым продлив срок его содержания под стражей.

45. 30 марта 2012 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 5 июня 2012 г.

46. 12 апреля 2012 г. заявитель подал в московский миграционный орган* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Управление Федеральной миграционной службы по г. Москве (примеч. редактора).) ходатайство о признании беженцем, ссылаясь на преследование по причинам национального происхождения. 17 июля 2012 г. миграционный орган отклонил ходатайство заявителя на стадии приемлемости. Федеральная миграционная служба отменила это решение. Его ходатайство было рассмотрено в октябре 2012 года.

47. 18 апреля 2012 г. Министерство иностранных дел Российской Федерации направило в Генеральную прокуратуру Российской Федерации письмо, в котором сообщалось об отсутствии конкретных данных о препятствиях для выдачи заявителя. В то же время в нем указывалось, что вследствие узбекской национальности заявителя "возможна угроза умышленного предвзятого отношения к рассмотрению властями Киргизии его дела".

48. 23 апреля 2012 г. адвокат заявителя направил объяснения в Генеральную прокуратуру Российской Федерации по вопросу об угрозе жестокого обращения в случае выдачи заявителя Киргизии. 21 мая 2012 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации информировала о получении вышеупомянутых объяснений и сообщила, что примет их во внимание.

49. 28 мая 2012 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 5 августа 2012 года. Московский городской суд отклонил жалобу на постановление 9 июля 2012 г.

50. 8 июня 2012 г. Останкинский районный суд г. Москвы отклонил жалобы, поданные заявителем в соответствии со статьей 125 УПК РФ на постановления прокурора от 7 февраля и 16 марта 2012 г. Московский городской суд оставил решение без изменения 1 августа 2012 г.

51. 2 августа 2012 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 5 октября 2012 года. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения 10 сентября 2012 г.

52. 1 октября 2012 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 5 декабря 2012 г. Адвокат заявителя 3 октября 2012 г. подал жалобу, которая была зарегистрирована Бабушкинским районным судом г. Москвы 10 октября 2012 г. В неустановленную дату она была направлена в Московский городской суд.

53. 11 октября 2012 г. московский миграционный орган рассмотрел ходатайство заявителя о признании беженцем по существу и отклонил его за отсутствием доказательств по поводу утверждений заявителя о возможном преследовании по мотивам национального происхождения. Угроза жестокого обращения не рассматривалась. Заявитель обжаловал отказ от 11 октября 2012 г. в федеральном миграционном органе. Его жалоба была в краткой форме отклонена 26 декабря 2012 г. В неустановленную дату он просил о судебной проверке отказов, выданных миграционными органами.

54. 4 декабря 2012 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы продлил срок содержания под стражей заявителя до 5 февраля 2013 г. Адвокат заявителя 6 декабря 2012 г. подал жалобу, которая была зарегистрирована Бабушкинским районным судом г. Москвы 13 декабря 2012 г. В неустановленную дату она была направлена в Московский городской суд.

55. 24 января 2013 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации запросила от киргизской стороны дополнительные гарантии относительно возможности посещений заявителя дипломатическими сотрудниками Российской Федерации во время его содержания под стражей в Киргизии. 6 февраля 2013 г. Генеральная прокуратура Киргизии предоставила требуемые гарантии.

56. 28 января 2013 г. Московский городской суд рассмотрел жалобы на постановления от 1 октября и 4 декабря 2012 г., но отклонил их.

57. 1 февраля 2013 г. Московский городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 5 августа 2013 г. Он получил жалобу заявителя на это решение 12 февраля 2013 г. Дата ее подачи неизвестна.

58. 27 февраля 2013 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил запрос о выдаче. Решение о выдаче не содержало мотивировки относительно предполагаемой угрозы жестокого обращения в Киргизии. 12 марта 2013 г. заявитель был уведомлен о данном решении и обжаловал его.

59. 14 марта 2013 г. апелляционная коллегия Московского городского суда отклонила жалобу на постановление от 1 февраля 2013 г.

60. Решением от 10 апреля 2013 г. Басманный районный суд г. Москвы оставил без изменения отказы в удовлетворении ходатайства о признании беженцем, выданные миграционными органами. Предполагаемая угроза жестокого обращения не упоминалась.

61. 15 апреля 2013 г. Московский городской суд оставил решение без изменения. Он в краткой форме отклонил утверждения об угрозе жестокого обращения, сославшись на тот факт, что заявитель обвинялся в "обычных преступлениях" и не преследовался по политическим или этническим мотивам, и сослался на гарантии властей Киргизии.

62. 19 июня 2013 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение от 15 апреля 2013 г., тем самым поддержав решение о выдаче.

63. 8 июля 2013 г. Московский городской суд подтвердил решение от 10 апреля 2013 г. по поводу отказов миграционных органов. Он указал, что суд первой инстанции в достаточной степени проанализировал ситуацию заявителя.

64. 31 июля 2013 г. бабушкинский межрайонный прокурор г. Москвы распорядился об освобождении заявителя в связи с указанием предварительной меры на основании правила 39 Регламента Суда в отношении заявителя. Заявитель был освобожден 1 августа 2013 г. под личное поручительство его адвоката.

II. Соответствующие международные материалы, внутригосударственное законодательство и практика

A. Ходатайства об изменении меры пресечения

65. Статья 110 УПК РФ предусматривает, что мера пресечения (в том числе содержание под стражей) (i) отменяется, когда в ней отпадает необходимость, или (ii) изменяется на более строгую или более мягкую, когда изменяются основания для избрания меры пресечения, предусмотренные статьями 97 и 99 УПК РФ.

66. Статья 97 УПК РФ перечисляет основания для избрания меры пресечения, а именно мера пресечения может быть избрана при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый (i) скроется от дознания, предварительного следствия или суда, (ii) может продолжать заниматься преступной деятельностью, (iii) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Статья 97 УПК РФ также предусматривает, что мера пресечения может быть избрана в целях обеспечения возможной выдачи.

67. Статья 99 УПК РФ содержит неисчерпывающий перечень обстоятельств, которые должны учитываться при избрании меры пресечения, например, тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий.

68. Статья 119 УПК РФ перечисляет лиц, имеющих право заявить ходатайство в ходе уголовного разбирательства, среди которых подозреваемый, обвиняемый, защитник, потерпевший, его законный представитель и представитель, частный обвинитель, эксперт, гражданский истец и другие лица, чьи интересы затронуты в ходе досудебного или судебного производства. Такие ходатайства заявляются дознавателю, следователю либо в суд.

69. Согласно статье 120 УПК РФ ходатайство может быть заявлено в любой момент производства по уголовному делу.

B. Другие применимые правовые вопросы

70. Краткий обзор применимого международного и внутригосударственного законодательства и практики см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) (от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2013.), §§ 71-98).

III. Соответствующие международные материалы относительно Киргизии

71. Ряд относимых докладов и источников см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации" (Makhmudzhan Ergashev v. Russia) (от 16 октября 2012 г., жалоба N 49747/11* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2013.), §§ 30-46).

72. Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации рассмотрел с Пятого по Седьмой периодические доклады Киргизии и в феврале 2013 года принял следующие Заключительные замечания (CERD/C/KGZ/CO/5-7):

"..6. Комитет с озабоченностью отмечает, что согласно докладу государства-участника (CERD/C/KGZ/5-7, § 12) и другим докладам в основном узбеки явились жертвами июньских событий 2010 года, а также они в основном подверглись судебному преследованию и осуждению. Отмечая, что государство-участник само признало эту ситуацию и рассматривает возможность исправить ее, Комитет по-прежнему глубоко обеспокоен сообщениями о предвзятом отношении к ним на основе этнической принадлежности в расследованиях, возбуждении уголовных дел, осуждениях и санкциях, налагаемых на лиц, обвиняемых и осужденных в связи с июньскими событиями 2010 года, которые являлись в основном лицами узбекского происхождения. Кроме того, Комитет обеспокоен информацией, представленной в докладе государства-участника, связанной с доказательствами принуждения к признанию в преступлениях, которые лицо не совершало, оказанием давления на родственников представителями правоохранительных органов, отказом в процессуальных правах... нарушением судебных процедур, угрозами и оскорблениями в адрес обвиняемых и их защитников, попытками нападений на обвиняемых и его родственников, что в соответствии с заявлением государства-участника повлекло нарушение прав на справедливое судебное разбирательство...

[К]омитет рекомендует государству-участнику в контексте реформы системы правосудия:

(a) инициировать или создать механизм для рассмотрения всех дел лиц, осужденных в связи с июньскими событиями 2010 года, с точки зрения соблюдения всех необходимых гарантий справедливого судебного разбирательства;

(b) провести судебные расследования, привлечь к ответственности и наказать, если необходимо, всех лиц, ответственных за нарушения прав человека во время июньских событий 2010 года, независимо от их этнического происхождения и статуса_

7. Принимая к сведению информацию, предоставленную государством-участником, Комитет по-прежнему обеспокоен сообщениями о том, что большое количество людей было задержано и подвергнуто пыткам и другим формам жестокого обращения на основе их этнической принадлежности после июньских событий 2010 года, в основном, это касалось лиц из групп меньшинств, в частности, узбеков. Кроме того, Комитет обеспокоен информацией о том, что женщины из числа этнических меньшинств стали жертвами актов насилия, включая случаи изнасилований во время и после июньских событий 2010 года. Комитет особенно обеспокоен тем, что все подобные действия еще не расследованы и виновные не были привлечены к суду и наказаны (статьи 5, 6).

В соответствии с Общими рекомендациями N 31 (2005 года) по предупреждению расовой дискриминации в процессе исполнения и функционирования системы уголовного правосудия Комитет рекомендует государству-участнику, без каких-либо различий по этническим признакам происхождения жертв, принять меры для того, чтобы:

(a) регистрировать и документировать все случаи применения пыток, жестокого обращения и насилия в отношении женщин из числа меньшинств, в том числе изнасилования;

(b) проводить незамедлительные, тщательные и беспристрастные расследования;

(c) привлечь к уголовной ответственности и наказать виновных, в том числе работающих в милиции или службе безопасности...".

73. Комитет ООН против пыток рассмотрел Второй периодический доклад Киргизии и в декабре 2013 года принял следующие заключительные замечания (CAT/C/KGZ/CO/2), которые в соответствующей части указывали следующее:

"_Безнаказанность широко распространенных актов пыток и жестокого обращения и уклонение от их расследования

5. Комитет серьезно обеспокоен продолжающейся и широко распространенной практикой пыток и жестокого обращения по отношению к лицам, лишенным свободы, в частности, во время содержания под стражей в милиции, с целью вымогательства признаний. Это подтверждают выводы специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания (A/HRC/19/61/Add.2, пункт 37 и последующие) и Верховного комиссара ООН по правам человека (A/HRC/20/12, пункты 40-41). Хотя делегация Киргизии признала применение пыток в стране и подтвердила свою приверженность борьбе с ними, Комитет по-прежнему серьезно обеспокоен существенным разрывом между законодательством и его практическим применением, что отчасти подтверждается отсутствием за отчетный период дел, по которым в отношении государственных должностных лиц возбуждались бы судебные дела, выносились обвинительные приговоры и назначались наказания в виде лишения свободы за совершение преступления пыток (статьи 2, 4, 12 и 16).

6. Комитет серьезно обеспокоен тем, что государство-участник систематически оказывается неспособным проводить безотлагательные, беспристрастные и всесторонние расследования многочисленных утверждений о пытках и жестоком обращении и привлекать предполагаемых нарушителей к судебной ответственности, в результате чего значительное число жертв пыток и жестокого обращения отказываются обращаться с жалобами, а государственные должностные лица, предположительно виновные в совершении таких деяний, остаются безнаказанными (статьи 2, 11-13 и 16).

В частности, Комитет обеспокоен:

(а) отсутствием независимых и эффективных механизмов для получения жалоб и проведения беспристрастных и всесторонних расследований утверждений о пытках. Серьезные конфликты интересов, по-видимому, мешают существующим механизмам проводить эффективные, беспристрастные расследования получаемых жалоб;

(b) препятствиями на стадии предварительного следствия, в частности, в связи с проведением судебно-медицинских обследований, которые во многих случаях не проводятся безотлагательно по получении утверждений о злоупотреблениях, осуществляются медицинскими специалистами, не являющимися независимыми, и/или проводятся в присутствии других должностных лиц, в результате чего медицинский персонал не может адекватно зафиксировать телесные повреждения, полученные задержанными, а следственные органы, соответственно, не могут возбудить официальные расследования по утверждениям о пытках из-за отсутствия доказательств;

(с) очевидной практикой следственных органов отдавать предпочтение показаниям лиц, причастных к совершению пыток, в ущерб показаниям потерпевших, также практикой отклонения жалоб без их рассмотрения по существу;

(d) тем, что судебная система не проводит действенного расследования обвинений в применении пыток, выдвигаемых обвиняемыми по уголовным делам и их адвокатами в суде. Из различных источников поступают сообщения о том, что судьи обычно не принимают к сведению информацию с утверждениями о применении пыток, включая отчеты о независимых медицинских обследованиях_

7. Комитет по-прежнему серьезно обеспокоен реакцией государства-участника на утверждения о применении пыток в отдельных случаях, доведенных до сведения Комитета, и, в частности, отказом органов власти государства-участника от проведения всесторонних расследований по многочисленным сообщениям о пытках, по причине того, что в ходе предварительных расследований не были выявлены основания для проведения полноценного расследования. Комитет серьезно обеспокоен делом правозащитника Азимжана Аскарова, этнического узбека, которому было предъявлено уголовное обвинение в связи со смертью сотрудника милиции в Южной Киргизии в июне 2010 года, о чем были сделаны заявления ряда специальных докладчиков, включая специального докладчика по вопросу о положении правозащитников (A/HRC/22/47/Add.4, пункт 248; A/HRC/19/55/Add.2, пункт 212). Аскаров утверждал, что был неоднократно жестоко избит сотрудниками милиции непосредственно после задержания и в течение всего периода проводимого в отношении него уголовного разбирательства и что он подвергался неоднократным нарушениям процессуальных гарантий, таких как незамедлительный доступ к адвокату и эффективное, независимое медицинское обследование. Комитет отмечает, что независимая судебно-медицинская экспертиза, по-видимому, подтвердила заявление Аскарова о пытках в период содержания под стражей в милиции и подтвердила полученные им телесные повреждения, включая устойчивую потерю зрения, травму головного мозга и повреждение позвоночника. Находящаяся на рассмотрении Комитета информация позволяет предположить, что Аскаров неоднократно обращался с жалобами на пытки в прокуратуру, а также в управление омбудсмана Киргизии и в Базар-Коргонский районный суд, Апелляционный суд и Верховный суд. Однако до сих пор органы власти государства-участника отказывали в проведении всестороннего расследования его жалоб, основываясь на сделанных Аскаровым, предположительно под принуждением, заявлений под стражей в милиции об отсутствии жалоб. Комитет понимает, что в настоящее время государство-участник рассматривает возможность дальнейшего расследования этих утверждений. Комитет обеспокоен отказом государства-участника провести всестороннее расследование по утверждениям о пытках, связанным с другими затронутыми во время обзора делами, включая дела Наргиза Турдиева и Дилмурата Хайдарова (статьи 2, 12, 13 и 16)_

8. Комитет по-прежнему обеспокоен отсутствием всесторонних и эффективных расследований в связи с многочисленными утверждениями о том, что сотрудники правоохранительных органов совершали акты пыток и жестокого обращения, произвольного задержания и чрезмерного применения силы во время и после вспышек межэтнического насилия в южной части Киргизии в июне 2010 года. Комитет обеспокоен сообщениями о том, что расследования, преследования, осуждения и наказания, назначенные в отношении событий июня 2010 года, были преимущественно направлены против лиц узбекской национальности, как это было отмечено различными источниками, включая Комитет по ликвидации расовой дискриминации, в 2013 году (CERD/C/KGZ/CO/5-7, пункты 6-7). Комитет также сожалеет об ограниченности представленной государством-участником информации о результатах пересмотра 995 уголовных дел, связанных с насилием, имевшим место в июне 2010 г. (статьи 4, 12, 13 и 16)_

Признания, полученные под принуждением

13. Комитет серьезно обеспокоен многочисленными, постоянными и достоверными сообщениями о том, что использование полученных с применением силы признаний в качестве доказательств в суде является широко распространенным. Отмечая, что использование доказательств, полученных незаконными средствами, запрещено законом, он серьезно обеспокоен тем, что на практике в системе уголовного правосудия существует существенный уклон в пользу признательных показаний. Комитет далее обеспокоен сообщениями о том, что судьи часто отказываются принимать меры по жалобам обвиняемых по уголовным делам или допускать к рассмотрению в качестве доказательств заключения независимых медицинских экспертов, которые могут подтвердить утверждения обвиняемых о применении пыток с целью получения признания. Комитет сожалеет о недостаточности информации, предоставленной государством-участником в отношении дел, в которых судьи или прокуроры возбуждали расследования утверждений о применении пыток, сделанных в суде лицами, обвиняемыми в совершении уголовных преступлений, а также испытывает обеспокоенность в связи с тем, что ни одно должностное лицо не было подвергнуто преследованию и наказанию за пытки даже в том единственном деле, доведенном до его сведения, в котором признание, полученное под пыткой, было исключено из материалов дела судом: деле Фаруха Гапиурова, который был оправдан Ошским муниципальным судом по обвинению в участии в насилии, имевшем место в июне 2010 года (статьи 2 и 15)_".

74. В главе о Киргизии годового доклада за 2013 год организации "Международная амнистия" (Amnesty International) в соответствующей части указывается следующее:

"_Пытки и другие виды жестокого обращения по-прежнему применялись повсеместно, а правоохранительные и судебные органы не реагировали на сообщения о них. Власти так и не провели беспристрастного и эффективного расследования июньских столкновений 2010 года и их последствий, и тысячи человек, чьи права оказались нарушены, в том числе жертвы тяжких преступлений (таких как преступления против человечности), так и не увидели справедливости. В связи с июньскими беспорядками 2010 года узбеков несоразмерно часто задерживали и подвергали уголовному преследованию_

В апреле прокурор г. Ош заявил, что из 105 дел, переданных в суд в связи с июньскими беспорядками 2010 года, лишь в двух случаях вынесены оправдательные приговоры. Причем лишь в одном из этих дел фигурировал узбек - Фаррух Гапиров, сын правозащитника Равшана Гапирова. Его освободили по итогам обжалования, когда суд признал, что вынесенный ему обвинительный приговор был основан на признании, полученном под пытками. При этом уголовные дела против применявших пытки милиционеров так и не возбудили.

На этом фоне особое внимание привлекает первый и, насколько известно, единственный на сегодняшний день обвинительный приговор, вынесенный киргизу за убийство узбеков во время июньских беспорядков 2010 года. Этот приговор был отменен_".

75. Всемирный доклад 2013 года организации "Хьюман райтс уотч" (Human Rights Watch) по Киргизии содержит следующие выводы по поводу ситуации в Киргизии в 2012 году:

"_Киргизия уклоняется от адекватного реагирования на насилие на юге, в частности, против этнических узбеков, подрывая длительные усилия для содействия стабильности и примирению после межэтнических столкновений, имевших место в июне 2010 года, когда погибли более 400 человек. Несмотря на шаткое затишье в Южной Киргизии, этнические узбеки по-прежнему подвергаются произвольным задержаниям, пыткам и вымогательству в отсутствие средств защиты_

Местные правозащитные неправительственные организации сообщали, что общее количество зафиксированных случаев произвольного задержания и жестокого обращения во время содержания под стражей в милиции продолжало уменьшаться в 2012 году на юге, хотя они по-прежнему документируют новые случаи. Группы также сообщают о растущей проблеме вымогательства денег правоохранительными органами, в частности, у этнических узбеков, с угрозами уголовного преследования в связи с событиями июня 2010 года. Потерпевшие от вымогательства редко сообщают о происшествиях, опасаясь репрессий.

Расследования насилия, имевшего место в июне 2010 года, затягиваются. Судебные разбирательства по делам преимущественно этнических узбеков, связанным с насилием, продолжают осуществляться в нарушение международных стандартов справедливого суда, в том числе в делах Махамада Бизурукова и Шамшидина Ниязалиева, которые были приговорены к пожизненному заключению в октябре 2012 года.

В 2012 году адвокатов в Южной Киргизии продолжали запугивать за защиту этнических узбеков, обвинявшихся в причастности к насилию июня 2010 года, создавая враждебное и насильственное окружение, умалявшее права обвиняемых на справедливое судебное разбирательство. 20 января группа лиц в Джалал-Абаде словесно и физически атаковала адвоката, защищавшего этнического узбека, владельца узбекоязычного телевизионного канала. За такое насилие против адвокатов никто не был привлечен к ответственности_

На слушаниях относительно насилия июня 2010 года судьи продолжали отклонять, игнорировать утверждения о пытке и не назначали по ним расследования. В качестве редкого исключения четыре сотрудника милиции обвинялись в пытке в августе 2011 г. Усмонжона Холмирзаева, этнического узбека, который скончался от внутренних повреждений после побоев в милиции. Постоянные задержки разбирательства обусловили то, что по прошествии года судебное разбирательство еще не окончилось. В июне, после того, как Абдугафур Абдурахманов, этнический узбек, отбывавший пожизненное лишение свободы в связи с насилием июня 2010 года, скончался в тюрьме, власти не начали расследование, утверждая, что он покончил с собой_".

76. В своем докладе "Кыргызстан: через три года после насилия правосудие остается фарсом" ("Kyrgyzstan: 3 Years After Violence, a Mockery of Justice"), опубликованном в июне 2013 года, "Хьюман райтс уотч", в частности, отметила следующее:

"_Уголовные расследования событий июня 2010 года омрачены широко распространенными произвольными арестами и недозволенным обращением, включая пытки. Безнаказанное насилие в зале суда и другие вопиющие нарушения прав подсудимых не позволяют обвиняемым выстраивать эффективную защиту. "Хьюман райтс уотч" документировано, как при расследованиях несоразмерно и несправедливо преследуются этнические узбеки, и как они подвергаются повышенному риску применения пыток в заключении_

Межнациональные столкновения вспыхнули в Южной Киргизии 10 июня 2010 г. В результате насилия погибли свыше 400 человек, были уничтожены почти 2 000 домов. Ужасающие преступления были совершены в отношении как этнических киргизов, так и этнических узбеков. Однако при том, что преобладающая часть жертв и имущественного ущерба пришлась на этнических узбеков, они же составляют большинство среди привлеченных к уголовной ответственности за убийство_

Исследованиями "Хьюман райтс уотч" в Южной Киргизии с 2010 по 2013 год было установлено, что органы прокуратуры неоднократно отказывались расследовать серьезные и правдоподобные заявления о пытках. Приговаривая обвиняемых к длительным тюремным срокам, суды в основном опираются на признательные показания, полученные, предположительно, под пытками_".

77. В главе о Киргизии Всемирного доклада 2014 года, выпущенного организацией "Хьюман райтс уотч", в соответствующих частях отмечается следующее:

"_Недостатки в правоохранительной и судебной системах способствуют устойчивому сохранению серьезных нарушений по делам, связанным с этническим насилием на юге Киргизии в июне 2010 года. Особенно уязвимыми остаются этнические узбеки и другие меньшинства. Нападения в зале суда на адвокатов и подсудимых происходят в условиях безнаказанности, особенно в делах, связанных с событиями июня 2010 года.

В 2013 году правительственные чиновники и представители гражданского общества создали национальный центр по предупреждению пыток. На практике недозволенное обращение и пытки по-прежнему широко распространены в местах задержания, а безнаказанность пыток является нормой_

По прошествии трех лет правосудие за преступления, совершенные во время межэтнического насилия в Южной Киргизии в июне 2010 года, остается недостижимым. Ненадлежащее судопроизводство оборачивается длительными тюремными сроками преимущественно для этнических узбеков по приговорам, омраченным признаниями, полученными под пытками, и другими процессуальными нарушениями. Власти не пересматривают приговоры, если подсудимые заявляли о пытках или других вопиющих нарушениях стандартов справедливого судебного разбирательства. По меньшей мере, девять этнических узбеков продолжают находиться в предварительном заключении, некоторые - уже третий год. Осуждение в августе 2013 года трех этнических узбеков в г. Оше и открытые запросы об экстрадиции еще, по крайней мере, шестерых из Российской Федерации вновь указывают на судебную предвзятость в отношении этнических узбеков.

Власти не смогли разрешить острую проблему насилия в зале суда со стороны публики в ходе судебных процессов по всей Киргизии, в том числе во время июньского суда над тремя оппозиционными депутатами парламента, что способствовало устойчивому сохранению атмосферы, подрывающей права подсудимых на справедливое судебное разбирательство. В 2013 году адвокаты подвергались притеснениям и избиениям в залах суда, в том числе и за защиту этнических узбеков по делам об июньских событиях 2010 года. Подсудимый этнический узбек Махамад Бизуруков и его адвокаты на протяжении двух лет неоднократно подвергались угрозам, притеснениям и физическим нападениям, последний раз - в сентябре 2013 года, без привлечения виновных к ответственности_

Несмотря на принятие в 2012 году национального превентивного механизма и организацию в 2013 году соответствующего Национального центра по предупреждению пыток, власти нередко отказываются расследовать заявления о пытках, и лица, применяющие пытки, остаются безнаказанными. В редких случаях, когда сотрудникам милиции предъявлялись обвинения, расследование и судебное разбирательство необоснованно затягивались.

Наглядным примером служит уголовное дело в отношении четырех сотрудников милиции, возбужденное после смерти в августе 2011 года этнического узбека, задержанного по обвинениям, связанным с этническим насилием июня 2010 года. Усмонжон Холмирзаев умер через несколько дней после того, как его отпустили без предъявления обвинения, предположительно от травм, полученных вследствие побоев в милиции. На протяжении последних двух лет уголовное преследование неоднократно откладывалось, и пока к ответственности за его смерть никто не привлечен.

В июле 2013 года в изоляторе временного содержания в Южной Киргизии был найден мертвым Нуркамил Исмаилов, задержанный милицией за нарушение общественного порядка. По версии властей, он повесился на собственной футболке. После вмешательства джалал-абадской правозащитной группы "Справедливость" власти начали уголовное расследование по обвинениям в халатности. В сентябре родственник Исмаилова и милиция урегулировали вопрос во внесудебном порядке: сумма не разглашалась, вопрос об ответственности не затрагивался_".

Право

I. Объединение жалоб в одно производство

78. В соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда Европейский Суд решил объединить жалобы в одно производство ввиду их сходных фактических и правовых основ.

II. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции

79. Заявители жаловались на то, что в связи с узбекской национальностью они в случае экстрадиции в Киргизию подвергнутся угрозе жестокого обращения. Они утверждали, что принадлежат к особой группе, а именно этнических узбеков, подозреваемых в причастности к насилию июня 2010 года, представители которой систематически подвергались пытке властями Киргизии. Они также утверждали, что власти Российской Федерации уклонились от реального и тщательного рассмотрения их доводов об угрозе жестокого обращения в запрашивающем государстве. Они ссылались на статьи 3 и 13 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"Статья 3 Конвенции

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.

Статья 13 Конвенции

Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

80. Власти Российской Федерации оспорили утверждения заявителей. Они указывали, что общая ситуация с правами человека в Киргизии улучшилась в 2013-2014 годах по сравнению с тем, что описано в деле "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации" (упоминавшемся выше). Определенные позитивные изменения в запрашивающей стране были отмечены Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Докладам неправительственных организаций (НПО) следует уделять меньшее внимание, чем "официальным источникам", и относиться к ним с большой осторожностью.

81. Власти Российской Федерации также утверждали, что в то время как в запрашивающей стране сохранялись определенные предрассудки по отношению к этническим узбекам, в Киргизии не имел места "явный отказ в правосудии" узбекскому меньшинству. Дипломатические гарантии, данные властями Киргизии в соответствующих делах заявителей, исключали возможность жестокого обращения с ними при выдаче. Европейский Суд не допускал возможности доказывания эффективности механизма дипломатического наблюдения властей Российской Федерации за защитой прав лиц, выданных Киргизии, поскольку указывал предварительные меры, препятствующие такой выдаче.

82. Кроме того, власти Российской Федерации отмечали, что заявители не продемонстрировали наличие индивидуальной угрозы в Киргизии. Ни один из них не подавал ходатайства о признании беженцем до задержания в Российской Федерации. Ни они, ни их близкие родственники, до сих пор проживающие в Киргизии, никогда не преследовались в этой стране. Отказ миграционных органов Российской Федерации в признании заявителей беженцами в России был обоснован и надлежащим образом мотивирован.

83. Заявители располагали эффективными внутригосударственными средствами правовой защиты, поскольку могли выразить свою озабоченность по поводу предполагаемого жестокого обращения в Генеральной прокуратуре Российской Федерации и внутригосударственных судах двух инстанций.

84. С учетом вышеизложенного власти Российской Федерации полагали, что доводы заявителей в соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции должны быть отклонены как явно необоснованные.

2. Заявители

85. Заявители поддержали свои жалобы. Со ссылкой на недавние материалы Комитета ООН против пыток и "Хьюман райтс уотч" заявители настаивали на том, что общая правозащитная ситуация в Киргизии не улучшилась после вынесения постановления по делу Махмуджана Эргашева и что практика пытки со стороны властей Киргизии остается распространенной.

86. Они также утверждали, что власти Российской Федерации уклонились от тщательного рассмотрения вопроса о возможном жестоком обращении в запрашивающей стране в контексте соответствующих внутригосударственных разбирательств по делам о выдаче и признании беженцем. Дипломатические заверения, на которые власти ссылались на уровне страны и в Европейском Суде, не обеспечивали достаточных гарантий от угрозы жестокого обращения ввиду того, что пытка в Киргизии является широко распространенной и безнаказанной практикой, и с учетом отсутствия независимого мониторингового механизма, удовлетворяющего критериям, установленным в деле "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Qatada) v. United Kingdom) (жалоба N 8139/09, § 189, ECHR 2012).

87. В итоге заявители настаивали на своих жалобах на нарушения статей 3 и 13 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Статья 3 Конвенции

(a) Приемлемость жалобы

88. Европейский Суд отмечает, что жалобы не являются явно необоснованными в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалобы должны быть объявлены приемлемыми.

(b) Существо жалобы

(i) Общие принципы

89. Европейский Суд рассмотрит существо этой части жалоб заявителей на нарушение статьи 3 Конвенции в свете применимых общих принципов, которые, в частности, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации" (Umirov v. Russia) от 18 сентября 2012 г. (жалоба N 17455/11* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2013.), §§ 92-100, с дополнительными отсылками).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

90. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации приняли решение о выдаче обоих заявителей Киргизии. Решения о выдаче не были исполнены в связи с указанием Европейским Судом предварительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Таким образом, он оценит, имеется ли для заявителей угроза подвергнуться обращению, противоречащему статье 3 Конвенции в случае выдачи Киргизии - оценка данной угрозы должна производиться на дату рассмотрения дела Европейским Судом - с учетом оценки, произведенной внутригосударственными судами (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Бакоев против Российской Федерации" (Bakoyev v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 30225/11* (* Там же. N 12/2013.), § 113).

91. Обращаясь к общему правозащитному климату в запрашивающей стране, Европейский Суд отмечает следующее. В предыдущем деле относительно выдачи Киргизии он нашел, что в 2012 году ситуация на юге страны характеризовалась пытками и иным жестоким обращением с этническими узбеками со стороны сотрудников правоохранительных органов, которые усилились после событий июня 2010 года и оставались распространенными и необузданными в условиях безнаказанности сотрудников правоохранительных органов. Кроме того, Европейский Суд установил, что вопрос следует рассматривать в контексте этнонационализма в политике Киргизии, особенно на юге, растущих межэтнических столкновений между киргизами и узбеками, длящейся дискриминационной практике в отношении узбеков на институциональном уровне и недостаточным представительством узбеков, в частности, в правоохранительных и судебных органах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 72). Как видно из докладов органов ООН и авторитетных НПО, в 2012-2013 годах ситуация в южной части Киргизии не улучшилась. В частности, в различных докладах единодушно описываются предвзятое отношение по национальному признаку в расследованиях, преследовании, осуждении и наказаниях в отношении этнических узбеков, обвиненных и осужденных в связи с событиями в Джалал-Абадской области, а также отсутствие полных и эффективных расследований многочисленных утверждений о пытках и жестоком обращении со стороны правоохранительных органов Киргизии, произвольных задержаниях и избыточном применении силы против узбеков, предположительно причастных к событиям в июне 2010 года (cм. §§ 72-77 настоящего Постановления). Соответственно, Европейский Суд заключает, что текущая общая правозащитная ситуация в Киргизии остается крайне проблематичной (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Клейн против Российской Федерации" (Klein v. Russia) от 1 апреля 2010 г., жалоба N 24268/08* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2010.), § 51).

92. Европейский Суд далее рассмотрит вопрос о наличии индивидуальных обстоятельств, подкрепляющих страх заявителей по поводу жестокого обращения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005-I). Он напоминает в этом отношении, что, если заявитель указывает на свою принадлежность к группе, которая систематически подвергается жестокому обращению, защита статьи 3 Конвенции действует, если заявитель докажет, при необходимости на основе информации, содержащейся в последних докладах независимых международных правозащитных органов или неправительственных организаций, что имеются серьезные основания верить в существование такой практики, а также свою принадлежность к указанной группе. При таких обстоятельствах Европейский Суд не будет затем требовать, чтобы заявитель дополнительно продемонстрировал наличие особых характерных деталей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 132, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom) от 17 июля 2008 г., жалоба N 25904/07, § 116). Европейский Суд полагает, что данная мотивировка имеет особое значение в настоящем деле, в котором заявители, этнические узбеки, обвиняются в ряде тяжких преступлений, предположительно совершенных в ходе столкновений в июне 2010 года (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 73). Ввиду широкого применения властями Киргизии пытки и жестокого обращения в целях получения признаний от этнических узбеков, обвинявшихся в причастности к межэтническим столкновениям в Джалал-Абадской области, о котором сообщали органы ООН (cм. §§ 72-73 настоящего Постановления) и авторитетные НПО (cм. §§ 74-77 настоящего Постановления), Европейский Суд признает, что заявители принадлежат к особо уязвимой группе, члены которой обычно подвергаются запрещенному статьей 3 Конвенции обращению в запрашивающей стране.

93. Европейский Суд далее отмечает, что вышеизложенные обстоятельства были доведены обоими заявителями до сведения властей Российской Федерации в соответствующих разбирательствах (cм. §§ 21 и 46 настоящего Постановления). Поскольку реакция внутригосударственных властей на утверждения об угрозе жестокого обращения в их индивидуальных делах была почти одинакова, Европейский Суд находит целесообразным проанализировать этот вопрос совместно в отношении обоих.

94. Он отмечает, что ходатайства заявителей были отклонены как неприемлемые миграционными органами, которые установили при последующем одобрении внутригосударственными судами, что заявители не предоставили доказательств своего преследования на основании национальности. Доводы заявителей относительно угрозы жестокого обращения не были рассмотрены вообще (cм. §§ 21, 28 и 53 настоящего Постановления). Что касается разбирательства о выдаче, Европейский Суд учитывает, что в соответствующих делах заявителей Генеральная прокуратура Российской Федерации также уклонилась от рассмотрения предполагаемой угрозы жестокого обращения (см. §§ 26 и 58 настоящего Постановления). Суды, поддержавшие решения о выдаче, в свою очередь отклонили доводы заявителей на том основании, что Киргизия предоставила дипломатические заверения об исключении жестокого обращения (cм. § 29 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в том, что вопрос об угрозе жестокого обращения подвергся тщательному рассмотрению в разбирательствах о признании беженцем или о выдаче (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 148).

95. Остается рассмотреть вопрос о том, могла ли угроза, которой заявители подверглись бы в случае выдачи, уменьшиться в связи с дипломатическими заверениями, которые власти Киргизии предоставили Российской Федерации. Согласно полученным гарантиям заявители не подвергнутся пытке, жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращение или наказанию, и дипломатический персонал Российской Федерации получит возможность посещать Мамашева в изоляторе (cм. §§ 14, 43 и 55 настоящего Постановления).

96. Даже если допустить, что данные заверения не были сформулированы в общих выражениях, Европейский Суд отмечает, что Киргизия не является государством - участником Конвенции, и ее власти не продемонстрировали наличие эффективной системы правовой защиты против пытки, которая была бы эквивалентом системы, требуемой от государств-участников. Кроме того, Европейскому Суду не было продемонстрировано, что обязательство Киргизии гарантировать доступ дипломатического персонала Российской Федерации к Мамашеву обеспечило бы эффективную защиту от запрещенного обращения практически, поскольку не было установлено, что вышеупомянутый персонал имел бы опыт, необходимый для эффективного контроля соблюдения своих обязательств властями Киргизии. Также отсутствуют гарантии того, что они смогут разговаривать с заявителем без свидетелей. Кроме того, их потенциальное участие не подкреплялось практическим механизмом, который, например, устанавливал бы процедуру, позволявшую заявителю подать им жалобы, или процедуру для их неограниченного доступа к пенитенциарным заведениям (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Низомхон Джураев против Российской Федерации" (Nizomkhon Dzhurayev v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 31890/11, §§ 132-133).

97. Европейский Суд учитывает тот факт, что, по мнению властей Российской Федерации, он несет ответственность за отсутствие доказательств, свидетельствующих о наличии мониторингового механизма в Киргизии, способного удовлетворять критериям, установленным в деле Отмана (Абу Катады) (упоминавшемся выше, §§ 203-204) (см. § 81 настоящего Постановления). Однако он не может согласиться с властями Российской Федерации в этом отношении, поскольку он указал на предварительные меры, приостанавливающие выдачу из Российской Федерации в Киргизию всего в нескольких делах, включая две рассматриваемые жалобы. Отсюда следует, что власти Российской Федерации могли ссылаться на примеры успешного применения мониторингового механизма в делах, в которых выдача Киргизии была успешно реализована в отсутствие предварительных мер.

98. Ввиду вышеизложенного Европейский Суд не может согласиться с утверждением властей Российской Федерации о том, что гарантии, предоставленные властями Киргизии, достаточны для исключения угрозы жестокого обращения с заявителями в запрашивающей стране.

99. С учетом данных о распространенном и регулярном применении пытки и иного жестокого обращения со стороны правоохранительных органов в южной части Киргизии в отношении членов узбекской общины, к которой принадлежат заявители, безнаказанности сотрудников правоохранительных органов и отсутствия достаточных гарантий для заявителя в запрашивающей стране Европейский Суд находит установленным, что заявители подвергнутся реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, в случае возвращения в Киргизию.

100. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что выдача заявителей Киргизии будет нарушать требования статьи 3 Конвенции.

2. Статья 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции

101. Европейский Суд отмечает, что жалоба в соответствии со статьей 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции на то, что власти Российской Федерации не оценили тщательно риск того, что заявители в случае выдачи подвергнутся угрозе жестокого обращения, связана с жалобой, рассмотренной выше, и должна быть также объявлена приемлемой.

102. Он также отмечает, что он уже рассмотрел существо этой жалобы в контексте статьи 3 Конвенции (cм. § 94 настоящего Постановления). Принимая во внимание свои выводы в отношении статьи 3 Конвенции (см. § 100 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость рассматривать отдельно эту жалобу по существу (см. с дополнительными отсылками упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 79).

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

103. Заявители также жаловались на то, что рассмотрение жалоб на постановления о содержании под стражей от 11 февраля и 13 мая 2013 г. (в отношении Кадиржанова) и постановления о содержании под стражей от 1 октября, 4 декабря 2012 г. и 1 февраля 2013 г. (в отношении Мамашева) не отвечало требованию "безотлагательности" в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. Кадиржанов также утверждал со ссылкой на то же положение, что не мог использовать отдельную процедуру habeas corpus* (* Приказ "Хабеас корпус" - один из важнейших институтов правосудия в англосаксонской системе права - издается судом с целью проверить законность и обоснованность лишения человека свободы (примеч. переводчика).) для проверки его содержания под стражей.

104. Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает следующее:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

(a) Безотлагательность рассмотрения жалоб

105. В отношении соответствующих претензий заявителей по поводу предположительно длительного рассмотрения их жалоб на постановления о содержании под стражей власти Российской Федерации указали следующее.

106. Что касается жалобы на постановление о содержании под стражей от 11 февраля 2013 г. в отношении Кадиржанова, она была получена 11 февраля 2013 г., а затем переведена на киргизский язык. 14 февраля 2013 г. адвокат Кадиржанова был уведомлен по телефону, что рассмотрение жалобы состоится 20 февраля 2013 г., и подтвердил, что примет в нем участие. 15 февраля 2013 г. Кадиржанову направили копию жалобы его адвоката и ее перевод на киргизский язык. 20 февраля 2013 г. рассмотрение жалобы было отложено из-за неявки адвоката. 26 февраля 2013 г. Орловский областной суд провел слушание с участием назначенного судом адвоката. Таким образом, интервал между постановлением от 11 февраля 2013 г. о продлении срока содержания Кадиржанова под стражей и его обжалованием составил 15 дней, что, по мнению властей Российской Федерации, не являлось чрезмерным периодом.

107. Что касается жалобы на постановление о содержании под стражей от 13 мая 2013 г., она была рассмотрена 24 мая 2013 г., через 11 дней после постановления первой инстанции. В этот период был организован перевод жалобы на киргизский язык, и новый адвокат, назначенный Кадиржанову, просил рассмотреть жалобу в его отсутствие. При обстоятельствах дела задержка в 11 дней была совместима с требованием безотлагательности проверки.

108. Что касается постановлений о содержании под стражей в отношении Мамашева, жалобы на постановления от 1 октября и 4 декабря 2012 г. - поданные 10 октября и 13 декабря 2012 г. соответственно - были рассмотрены 28 января 2013 г. Жалоба на решение от 1 февраля 2013 г. была подана 14 февраля 2013 г. и рассмотрена 14 марта 2013 г. Задержки были вызваны необходимостью перевода на киргизский язык текстов постановлений о содержании под стражей и жалоб. Власти Российской Федерации не ссылались на особые трудности в организации переводов.

109. В итоге власти Российской Федерации считали, что жалобы заявителей по данному основанию являлись явно необоснованными в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

(b) Доступность процедуры habeas corpus в отношении Кадиржанова

110. Власти Российской Федерации ссылались на доступность автоматической периодической проверки в соответствии со статьями 108 и 109 УПК РФ. Они утверждали, что с 14 мая 2012 г. по 12 мая 2013 г. содержание Кадиржанова под стражей проверялось и продлевалось через сравнительно короткие интервалы от одного до трех месяцев, которые, по их мнению, не были неразумно длительными в контексте выдачи.

111. Они также указывали, что внутригосударственная правовая система допускала ходатайства об освобождении заключенных под стражу в целях выдачи согласно статьям 119 и 120 УПК РФ, но не привели примеров применения этого правового механизма.

112. Власти Российской Федерации утверждали, что продление срока содержания под стражей на шесть месяцев 13 мая 2013 г. было необходимо, поскольку разбирательство о признании беженцем еще продолжалось. Заявитель мог быть выдан в течение трех месяцев после этого решения, если бы не применение правила 39 Регламента Суда.

113. Власти Российской Федерации также отмечали, что в соответствии со статьей 110 УПК РФ прокурор мог на любой стадии уголовного разбирательства пересмотреть вопрос о применении меры пресечения по ходатайству заключенного или по своей инициативе, и указали, что данное положение было применено в настоящем деле. Кадиржанов был освобожден из-под стражи постановлением прокурора от 25 сентября 2013 г. по ходатайству адвоката от 20 сентября 2013 г. Прокурор принял во внимание применение предварительных мер в соответствии с правилом 39 Регламента Суда.

114. Заявитель мог ходатайствовать об освобождении на основании статьи 110 УПК РФ сразу после применения предварительных мер 2 июля 2013 г. Если бы прокурор отклонил это ходатайство, постановление могло быть обжаловано в суд. Кроме того, если бы заявитель считал, что прокурор обязан освободить его по собственной инициативе, он мог обжаловать его бездействие в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ. Власти Российской Федерации наконец подчеркнули, что заявитель мог обратиться с ходатайством об освобождении непосредственно в суд, но они не указали положение внутригосударственного законодательства, согласно которому допускалось прямое обращение в суд до истечения ранее санкционированного срока содержания под стражей.

115. В заключение власти Российской Федерации настаивали на том, что настоящая жалоба является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

2. Заявители

116. Заявители настаивали на том, что задержки рассмотрения жалоб на постановления о содержании под стражей были чрезмерными. Мамашев утверждал, что ответственность за задержки рассмотрения его жалоб полностью несут власти. Кадиржанов, в свою очередь, признал, что за некоторые задержки рассмотрения жалоб на постановления о содержании под стражей от 11 февраля и 13 мая 2013 г. (шесть и три дня соответственно) несет ответственность его адвокат, тогда как за остальные (девять и восемь дней соответственно) несет ответственность государство. Оба заявителя настаивали на отсутствии необходимости перевода жалоб их адвокатов, так как они действовали по их указаниям и в их интересах.

117. Кадиржанов также утверждал, что интервалы между эпизодами "автоматической периодической проверки" законности его содержания под стражей в целях выдачи были чрезмерно длительными, поскольку он не мог просить суды страны пересмотреть вопрос о его содержании под стражей после указания предварительных мер Европейским Судом, что, по его словам, составляло новый относимый фактор. Кадиржанов также не согласился с утверждением властей Российской Федерации о том, что он мог возбудить разбирательство об освобождении в соответствии со статьей 110 УПК РФ в связи с тем, что, по его мнению, государственные органы должны были возбудить такое разбирательство по своей инициативе. Он также утверждал, что процедура обжалования на основании статей 119 и 120 УПК РФ не могла считаться эффективным средством правовой защиты, так как она была применима к участникам уголовного разбирательства, возбужденного в Российской Федерации. Кроме того, любое постановление прокурора, вынесенное на основе данной процедуры, могло быть обжаловано в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ, которая не предоставляет суду право принимать решение об освобождении заключенного, даже если он признает оспариваемое постановление о содержании под стражей незаконным или необоснованным (см. Постановление Европейского Суда по делу "Зохидов против Российской Федерации" (Zokhidov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 67286/10* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2013.), § 188).

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

118. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Безотлагательность рассмотрения

(i) Общие принципы

119. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции провозглашает право на безотлагательное разрешение судом вопроса о правомерности содержания под стражей и на освобождение в случае, если оно будет признано незаконным (см. Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, § 68, ECHR 2000-III). Пункт 4 статьи 5 Конвенции не требует от государств-участников создания второго уровня юрисдикции для проверки законности содержания под стражей. Однако если внутригосударственное законодательство предусматривает систему обжалования, апелляционный орган должен также соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, например, что касается безотлагательности проверки апелляционным органом решения о заключении под стражу, принятого нижестоящим судом. Соответственно, чтобы определить, соблюдено ли требование о "безотлагательном" вынесении решения, необходима общая оценка, если разбирательство осуществлялось более чем в одной инстанции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морен против Германии" (Mooren v. Germany) от 9 июля 2009 г., жалоба N 11364/03, § 106). В то же время стандарт "безотлагательности" в отношении апелляционных судов является менее строгим (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 октября 2007 г., жалоба N 4493/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2007.), § 96).

120. Хотя количество дней, которые потребовались для проведения соответствующего разбирательства, очевидно, является важным аспектом общей безотлагательности разбирательства, оно не является само по себе решающим при определении того, было ли принято решение достаточно безотлагательно (см. Решение Европейского Суда по делу "Мери против Нидерландов" (Merie v. Netherlands) от 20 сентября 2007 г., жалоба N 664/05). Принимаются во внимание старательность, проявленная властями, задержки, за которые несет ответственность заявитель, и иные факторы, вызывающие задержку, за которую не может нести ответственность государство (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, §§ 91-94). Вопрос о том, было ли ходатайство об освобождении рассмотрено "безотлагательно", должен быть разрешен с учетом обстоятельств конкретного дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, § 84, ECHR 2000-XII).

(ii) Жалоба Кадиржанова

121. Европейский Суд отмечает, что периоды между постановлениями суда первой инстанции о содержании под стражей от 11 февраля и 13 мая 2013 г. и апелляционными определениями составили 15 и 11 дней соответственно (см. §§ 23 и 31 настоящего Постановления). Заявитель признал, что власти несут ответственность только за задержки в девять и восемь дней из этих периодов (см. § 116 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что данные задержки не являются чрезмерными.

122. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции в части разбирательства по жалобам Кадиржанова на постановления о содержании под стражей от 11 февраля и 13 мая 2013 г. нарушены не были.

(iii) Жалоба Мамашева

123. Обращаясь к обстоятельствам дела Мамашева, Европейский Суд учитывает, что жалоба заявителя на постановление о продлении срока содержания от 1 октября 2012 г. была подана 3 октября 2012 г. (см. § 52 настоящего Постановления). Однако апелляционное слушание состоялось через 115 дней после подачи жалобы и через 53 дня после истечения срока, санкционированного данным постановлением (см. § 56 настоящего Постановления). Жалоба на постановление о содержании под стражей от 4 декабря 2012 г., рассмотренная совместно с жалобой на предыдущее постановление, была подана 6 декабря 2012 г. (см. § 54 настоящего Постановления). Иными словами, Московскому городскому суду потребовались 52 дня для разрешения этого вопроса. Жалоба на постановление о содержании под стражей от 1 февраля 2013 г. была рассмотрена 14 марта 2013 г., через 30 дней после ее поступления в районный суд (см. §§ 57 и 59 настоящего Постановления).

124. Европейский Суд не усматривает оснований полагать, что какие-либо задержки рассмотрения жалоб заявителя на постановления о содержании под стражей, упоминавшихся выше, объясняются его поведением. Власти Российской Федерации утверждали, что задержки были вызваны необходимостью организации перевода на киргизский язык жалоб, составленных адвокатом, действующим в интересах заявителя. Однако Европейский Суд склонен согласиться с утверждением заявителя о том, что переводы не были необходимы, поскольку он доверил адвокату представление своих интересов по правовым вопросам перед властями Российской Федерации (см. § 116 настоящего Постановления).

125. Даже если согласиться с противоположным доводом, какова бы ни была причина задержек, Конвенция обязывает государства-участников организовать свои правовые системы таким образом, чтобы суды могли соблюдать ее различные требования. Судебные органы должны принять необходимые административные меры, обеспечивающие безотлагательное решение срочных вопросов, что особенно необходимо, когда речь идет о личной свободе (см. с дополнительными отсылками Постановление Европейского Суда по делу "S.T.S. против Нидерландов" (S.T.S. v. Netherlands), жалоба N 277/05, § 48, ECHR 2011).

126. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что время, которое потребовалось Московскому городскому суду для рассмотрения жалоб заявителя на постановления суда первой инстанции о содержании под стражей в настоящем деле, а именно 115, 52 и 30 дней соответственно, может квалифицироваться как чрезмерное. Оно не согласуется с требованием "безотлагательности", предусмотренным пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ефимова против Российской Федерации" (Yefimova v. Russia) от 19 февраля 2013 г., жалоба N 39786/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2014.), § 292).

127. Кроме того, чрезмерными являлись не только задержки рассмотрения жалоб заявителя. По крайней мере, один раз апелляционное разбирательство было затянуто до такой степени, что срок содержания под стражей, санкционированный обжалуемым постановлением от 1 октября 2012 г., истек задолго до апелляционного слушания (см. §§ 52 и 56 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что жалоба заявителя была подана в районный суд намного раньше истечения двухмесячного санкционированного срока содержания под стражей. Помимо предполагаемой необходимости перевода жалобы для заявителя, не выдвигались другие доводы, объясняющие, почему от Московского городского суда нельзя было разумно ожидать вынесения решения в течение этого срока. В отсутствие относимых оснований Европейский Суд вынужден установить, что отсутствие окончательного решения до истечения санкционированного срока само по себе было достаточно для лишения заявителя его практической эффективности в качестве превентивного или даже возмещающего средства правовой защиты (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "S.T.S. против Нидерландов", § 60).

128. Таким образом, Европейский Суд считает, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части длительности рассмотрения жалоб Мамашева на постановления о содержании под стражей от 1 октября и 4 декабря 2012 г. и 1 февраля 2013 г.

(b) Предполагаемая невозможность добиться судебной проверки содержания под стражей

(i) Общие принципы

129. Европейский Суд напоминает, что формы судебной проверки, удовлетворяющей требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, могут различаться в разных странах и зависят от вида лишения свободы. Не исключено, что система автоматической периодической проверки судом может обеспечивать соответствие требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Медьери против Германии" (Megyeri v. Germany) от 12 мая 1992 г., § 22, Series A, N 237 A). Длительные интервалы в контексте автоматической периодической судебной проверки могут вызвать вопрос о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Херцегфальви против Австрии" (Herczegfalvy v. Austria) от 24 сентября 1992 г., § 77, Series A, N 244). В силу пункта 4 статьи 5 Конвенции заключенный вправе обратиться в "суд", уполномоченный "безотлагательно" разрешить вопрос о том, стало ли его лишение свободы "незаконным" в свете новых факторов, которые возникли после вынесения решения о первоначальном заключении под стражу (см. Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации" (Ismoilov and Others v. Russia), жалоба N 2947/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), § 146). Требования пункта 4 статьи 5 Конвенции относительно того, что может рассматриваться как "разумный" интервал в контексте периодической судебной проверки, неодинаковы в различных сферах и зависят от вида лишения свободы (см. краткий обзор прецедентной практики в контексте содержания под стражей для целей, указанных в подпунктах "a", "c", "e" и "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", §§ 212-214).

130. Европейский Суд напоминает, что в его задачу не входит попытка указания максимального периода между проверками, который должен автоматически применяться к определенной категории заключенных. Вопрос о том, совместим ли период с этим требованием, должен решаться в свете обстоятельств каждого дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Санчес-Рейссе против Швейцарии" (Sanchez-Reisse v. Switzerland) от 21 октября 1986 г., § 55, Series A, N 107, и Постановление Европейского Суда по делу "Олдем против Соединенного Королевства" (Oldham v. United Kingdom), жалоба N 36273/97, § 31, ECHR 2000-X). Европейский Суд, в частности, должен рассмотреть вопрос о том, оценивались ли без необязательной задержки новые относимые факторы, возникавшие в интервале между периодическими проверками, судом, имевшим юрисдикцию для оценки того, являлось ли содержание под стражей "незаконным" с учетом этих новых факторов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 215).

(ii) Применение указанных принципов в деле Кадиржанова

131. Европейский Суд прежде всего отмечает, что в контексте проверки содержания заявителя под стражей власти Российской Федерации кратко упоминали возможность подачи им ходатайств на основании статей 119 и 120 УПК РФ, но они не представили объяснений относительно порядка, в котором такие обращения могли составить ходатайство об освобождении или о периодической судебной проверке в разумные сроки законности содержания под стражей заявителя в целях выдачи.

132. Кроме того, власти Российской Федерации предположили, что заявитель мог просить прокуроров освободить его в соответствии со статьей 110 УПК РФ сразу после указания предварительных мер 2 июля 2013 г. (см. § 114 настоящего Постановления). Европейский Суд подчеркивает в этом отношении, что статья 110 УПК РФ не устанавливает ясного механизма обращения по вопросу об отмене или изменении меры пресечения в контексте содержания под стражей в целях выдачи. Поскольку заявитель был первоначально заключен под стражу на основании статьи 61 Минской конвенции (см. § 12 настоящего Постановления), а месяц спустя на основании части второй статьи 466 УПК РФ (см. § 15 настоящего Постановления), Европейский Суд не убежден в том, что подача ходатайства в соответствии со статьей 110 УПК РФ могла рассматриваться как способ защиты в его деле. Вместе с тем остается неясным, каким образом в связи с применением правила 39 Европейским Судом "отпадает необходимость" в содержании заявителя под стражей в значении статьи 110 УПК РФ (см. § 65 настоящего Постановления) или возникает изменение обстоятельств, обусловивших первоначальное заключение под стражу, как предусмотрено статьями 97 и 99 УПК РФ (см. §§ 66 и 67 настоящего Постановления), что является условием для изменения меры пресечения согласно статье 110 УПК РФ. Власти Российской Федерации не представили последовательную внутригосударственную практику толкования этого последнего положения. Соответственно, Европейский Суд не может истолковать в ущерб заявителю тот факт, что он не обратился с ходатайством об освобождении сразу после указания предварительных мер.

133. Поскольку из объяснений властей Российской Федерации не следует, что они ссылались на вышеупомянутые возможности как на потенциальные способы исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, Европейский Суд находит возможным перейти к рассмотрению сути жалобы заявителя, а именно к предполагаемому отсутствию судебной проверки его содержания под стражей после важных обстоятельств его дела о выдаче.

134. Заслуживает внимания, что в ряде ранее рассмотренных дел против Российской Федерации Европейский Суд уже признавал, что разбирательство о продлении срока содержания под стражей в целях выдачи в суде первой инстанции составляет форму периодической проверки судебного характера (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ходжамбердиев против Российской Федерации" (Khodzhamberdiyev v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 64809/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2013.), §§ 109-110, Постановление Европейского Суда по делу "Рустамов против Российской Федерации" (Rustamov v. Russia) от 3 июля 2012 г., жалоба N 11209/10, § 176, Постановление Европейского Суда по делу "Ниязов против Российской Федерации" (Niyazov v. Russia) от 16 октября 2012 г., жалоба N 27843/11* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2014.), § 153, и Постановление Европейского Суда по делу "Сидиковы против Российской Федерации" (Sidikovy v. Russia) от 20 июня 2013 г., жалоба N 73455/11* (* Там же. N 2/2014.), §§ 182-183). Соответственно, он полагает, что для целей установления того, происходила ли периодическая проверка законности содержания под стражей заявителя с "разумными интервалами", дата постановления суда первой инстанции от 13 мая 2013 г. о продлении срока (см. § 31 настоящего Постановления) должна быть принята в качестве точки отсчета указанного интервала.

135. Европейский Суд должен удостовериться, составлял ли период в пять месяцев и 15 дней между 13 мая 2013 г., когда Орловский областной суд в качестве суда первой инстанции решил продлить срок содержания заявителя под стражей на шесть месяцев, и 25 сентября 2013 г., когда прокурор распорядился о его освобождении (см. § 35 настоящего Постановления), "разумный интервал", совместимый с требованиями пункта 4 статьи 5 Конвенции.

136. Европейский Суд отмечает в этой связи, что в рассматриваемый период содержания под стражей в деле о выдаче заявителя произошли два важных события. Во-первых, 2 июля 2013 г. Европейский Суд указал предварительную меру в соответствии с правилом 39 Регламента Суда (см. § 4 настоящего Постановления). Во-вторых, 4 июля 2013 г. решение о выдаче было оставлено без изменения высшей инстанцией, и внутригосударственное разбирательство о выдаче было, таким образом, окончено (см. § 33 настоящего Постановления).

137. Поскольку заявитель не мог быть выдан в связи с указанием Европейским Судом предварительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, подготовка к исполнению решения о выдаче должна была быть отложена на неопределенный срок. Европейский Суд считает, что указание предварительной меры и принятие окончательного решения в поддержку решения о выдаче составляли новые относимые факторы, которые могли затронуть законность и обоснование длительного содержания заявителя под стражей. Это было в определенной степени подтверждено заместителем прокурора Орловской области в его постановлении от 25 сентября 2013 г. об освобождении заявителя в связи с предварительными мерами, указанными в соответствии с правилом 39 Регламента Суда (см. § 35 настоящего Постановления). Таким образом, заявитель согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции имел право на оценку этого нового относимого фактора судом без неразумной задержки (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 216). Однако лишь через три месяца после возникновения этих факторов законность содержания под стражей заявителя была проверена, и вынесено решение о его освобождении.

138. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд находит, что в деле заявителя эффективность системы автоматической периодической судебной проверки была умалена тем фактом, что новые относимые факторы, возникшие в интервале после последней проверки судом первой инстанции и способные повлиять на законность его содержания под стражей, были оценены судом с неразумно длительной задержкой. Исходя из этого он заключает, что длительность интервала между постановлением о продлении срока 13 мая 2013 г. и разбирательством 25 сентября 2013 г., когда мера пресечения относительно заявителя была изменена, являлась неразумной.

139. Следовательно, в этом отношении имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

(c) Заключение

140. Суммируя сделанные ранее выводы, Европейский Суд:

(a) не усматривает нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции в части длительности разбирательства по жалобам Кадиржанова на постановления о содержании под стражей от 11 февраля и 13 мая 2013 г.;

(b) устанавливает нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части длительности разбирательства по жалобам Мамашева на постановления о содержании под стражей от 1 октября и 4 декабря 2012 г. и 1 февраля 2013 г.;

(c) устанавливает нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части недоступности судебной проверки содержания под стражей Кадиржанова с 13 мая по 25 сентября 2013 г.

IV. Правило 39 Регламента Суда

141. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление вступает в силу, если (а) стороны заявляют, что не будут просить о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения Постановления не поступило обращения о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (с) Коллегия Большой Палаты Европейского Суда отклоняет обращение о передаче дела согласно статье 43 Конвенции.

142. Он полагает, что указания, данные властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда (см. § 4 настоящего Постановления), должны оставаться в силе, пока настоящее Постановление не станет окончательным или до дополнительного указания Европейского Суда в связи с этим.

V. Применение статьи 41 Конвенции

143. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

144. Заявители требовали по 10 000 евро каждый в качестве компенсации морального вреда.

145. Власти Российской Федерации предположили, что в случае установления Европейским Судом нарушения Конвенции в деле заявителей такое установление факта нарушения само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

146. Европейский Суд отмечает, что нарушение требований статьи 3 Конвенции еще не имело места в настоящем деле. Однако он нашел, что исполнение решения о выдаче заявителей повлечет нарушение требований данного положения. Он полагает, что установление факта нарушения статьи 3 Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией для целей статьи 41 Конвенции. Тем не менее с учетом установления нарушений пункта 4 статьи 5 Конвенции Европейский Суд, оценивая обстоятельства на справедливой основе, присуждает по 5 000 евро каждому заявителю в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

147. Ссылаясь на данные о затратах времени адвокатов, заявители также требовали 9 400 евро, представляющие собой юридические гонорары, и 658 евро, являющиеся почтовыми расходами, в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных на уровне страны и при рассмотрении дела Европейским Судом.

148. Власти Российской Федерации полагали, что не установлено, что адвокатские гонорары или иные расходы были действительно выплачены или понесены. Они также утверждали, что сумма гонораров является чрезмерной.

149. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру и относились к тем частям жалобы, в которых установлено нарушение. Заявители не предоставили документов, подтверждающих оплату почтовых расходов. Поэтому Европейский Суд отклоняет требование в этой части.

150. Что касается юридических гонораров, принимая во внимание предоставленные документы и вышеизложенные критерии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фадеева против Российской Федерации" (Fadeyeva v. Russia), жалоба N 55723/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.), § 147, ECHR 2005-IV), Европейский Суд находит разумным присудить 6 100 евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей в связи с указанной суммой, с перечислением на банковский счет представителей.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

151. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы в одно производство;

2) объявил жалобы приемлемыми;

3) постановил, что выдача заявителей Киргизии составит нарушение требований статьи 3 Конвенции;

4) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалобы на основании статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

5) постановил, что по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции в части длительности рассмотрения жалоб Кадиржанова на постановления о содержании под стражей от 11 февраля и 13 мая 2013 г. нарушены не были;

6) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части длительности рассмотрения жалоб Мамашева на постановления о содержании под стражей от 1 октября и 4 декабря 2012 г. и 1 февраля 2013 г.;

7) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части недоступности судебного средства правовой защиты для проверки правомерности содержания под стражей Кадиржанова с 13 мая по 25 сентября 2013 г.

8) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) в пользу каждого заявителя, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 6 100 евро (шесть тысяч сто евро) в пользу заявителей совместно, а также любой налог, подлежащий начислению заявителям на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие перечислению на банковский счет представителей;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации;

10) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда на то, что в интересах надлежащего хода судебного разбирательства желательно не выдавать заявителей до тех пор, пока настоящее Постановление не станет окончательным, или до дополнительного указания.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 июля 2014 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда