Определение Конституционного Суда РФ от 9 февраля 2016 г. N 221-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Буркова Василия Владимировича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 постановления Государственной Думы от 2 июля 2013 года N 2559-6 ГД "Об объявлении амнистии"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи А.И. Бойцова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина В.В. Буркова, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин В.В. Бурков оспаривает конституционность пункта 5 постановления Государственной Думы от 2 июля 2013 года N 2559-6 ГД "Об объявлении амнистии", согласно которому подлежат прекращению уголовные дела, находящиеся в производстве органов дознания, предварительного следствия и суда, о совершенных до дня вступления его в силу преступлениях, предусмотренных статьями 146, 147, 159.1, 159.4, 171, 171.1, частью первой статьи 172, статьями 173.1, 173.2, 174, 174.1, 176, 177, частями первой и второй статьи 178, статьями 180, 181, 191, 192, 193, частями первой, второй и пунктом "а" части третьей статьи 194, статьями 195, 196, 197, 198, 199, 199.1 и 199.2 УК Российской Федерации, если лица, подозреваемые и обвиняемые в совершении указанных преступлений, выполнили обязательства по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим.

Как следует из представленных материалов, приговором Курганского городского суда от 24 февраля 2015 года, оставленным без изменения апелляционным определением Курганского областного суда от 3 июня 2015 года, В.В. Бурков признан виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 196 "Преднамеренное банкротство" УК Российской Федерации, и подвергнут наказанию в виде лишения свободы на срок четыре года и штрафа в размере двухсот тысяч рублей. Тем же приговором он был оправдан по предъявленному обвинению в совершении двух преступлений, предусмотренных частью третьей статьи 174.1 "Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления" УК Российской Федерации. При этом суд установил, что в период с 3 мая по 5 октября 2011 года В.В. Бурков и его соучастник имели возможность от имени подконтрольных им юридических лиц владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом, принадлежащим подвергнутому ими банкротству юридическому лицу, стоимостью 2 217 709 000 рублей, но довести задуманное до конца не смогли по не зависящим от них обстоятельствам, поскольку решением Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Курганской области с 5 октября 2011 года производство каких-либо регистрационных действий с данным имуществом было приостановлено на основании определения Арбитражного суда Курганской области от 18 июля 2011 года и постановления Курганского городского суда от 31 августа 2011 года о наложении на него ареста.

В ходе рассмотрения уголовного дела в суде первой инстанции стороной защиты было заявлено ходатайство о применении к В.В. Буркову пункта 5 постановления Государственной Думы от 2 июля 2013 года N 2559-6 ГД, однако в его удовлетворении было отказано со ссылкой на то, что имущество, ставшее предметом преступления, возвращено собственнику не подсудимым, а по решению арбитражного суда; исковые заявления ряда потерпевших, поданные в рамках уголовного дела, оставлены без рассмотрения ввиду того, что имеются споры о том же предмете в арбитражных судах, ожидание решений по которым, а также возможное привлечение к участию в деле третьих лиц повлекут неоправданное затягивание уголовного дела и нарушат право сторон на разумные сроки судебного разбирательства. Суд апелляционной инстанции согласился с обоснованностью отказа в применении к В.В. Буркову акта об амнистии, указав, что тот не выполнил обязательства по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим, а ссылки стороны защиты на судебную практику, свидетельствующую о возможности применения акта об амнистии при наличии в содеянном формального состава преступления, которым не причиняется ущерб гражданам, организациям или государству, к обстоятельствам данного уголовного дела неприменимы.

По мнению заявителя, оспариваемое нормативное положение не соответствует статьям 18, 19 (части 1 и 2) и 22 Конституции Российской Федерации, поскольку не содержит четких критериев его применения и не позволяет применить акт об амнистии к лицу, не выполнившему обязательства по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим в силу того, что на момент вынесения приговора в результате использования гражданско-правовых процедур все имущество было возвращено потерпевшим.

2. В Российской Федерации как демократическом правовом государстве в целях регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка и общественной безопасности законодательно устанавливаются уголовно-правовые запреты общественно опасных деяний и наказание за их нарушение (статья 1, часть 1; статья 2; статья 55, часть 3; статья 71, пункты "в", "о"; статья 76, часть 1, Конституции Российской Федерации), что предполагает определение - исходя из предписаний уголовного закона и подтвержденных доказательствами фактических обстоятельств конкретного дела - оснований для возложения на виновного уголовной ответственности либо оснований, позволяющих государству отказаться от уголовного преследования и реализации подлежащих применению или ранее примененных мер уголовно-правового воздействия. К числу таких оснований относится и амнистия, объявление которой, составляя конституционно закрепленное полномочие Государственной Думы (статья 103, пункт "ж" части 1, Конституции Российской Федерации), является по своей природе проявлением гуманизма по отношению к гражданам, преступившим уголовный закон, и влечет полное или частичное освобождение предусмотренных актом об амнистии категорий лиц от уголовной ответственности и (или) наказания.

Таким образом, регулирование амнистии является частью обеспечиваемой в том числе уголовным законом регламентации отношений между государством, на которое возложено уголовное преследование, выступающее одной из форм реализации государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, охране других конституционно значимых ценностей в тех случаях, когда эти ценности становятся объектом преступного посягательства, и гражданами, подвергаемыми уголовной ответственности и наказанию в предусмотренных формах и пределах либо освобождаемыми от них при наличии законодательно закрепленных оснований и условий. Соответственно, реализуя в акте об амнистии гуманистические задачи, Государственная Дума должна взвешивать конкурирующие конституционные ценности и, исходя из цели обеспечения их баланса, не допускать, чтобы права других лиц и являющиеся необходимым условием их реализации законность, правопорядок и общественная безопасность были поставлены под угрозу нарушения (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2001 года N 11-П и от 24 апреля 2003 года N 7-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 18 января 2005 года N 11-О, от 18 сентября 2014 года N 1828-О и др.).

Отказываясь от уголовного преследования отдельных категорий лиц посредством издания акта об амнистии, государство не освобождается от необходимости гарантировать защиту прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступных посягательств, обеспечивая потерпевшим - в равной степени и независимо от того, было ли государством реализовано его правомочие по осуществлению уголовного преследования или же оно отказалось от этого, издав акт об амнистии, - процессуальные гарантии осуществления прав на доступ к правосудию и компенсацию причиненного преступлением ущерба (статья 45; статья 46, часть 1; статья 52 Конституции Российской Федерации) (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 апреля 2003 года N 7-П). Для достижения этих целей Государственная Дума, принимая решение об объявлении амнистии, вправе определить условия ее применения, к которым может быть отнесена обязанность лица, совершившего преступление, возместить причиненный этим преступлением вред. Следовательно, связав в пункте 5 постановления от 2 июля 2013 года N 2559-6 ГД возможность прекращения находящихся в производстве органов дознания, предварительного следствия и суда уголовных дел о преступлениях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК Российской Федерации, с обязанностью подозреваемого или обвиняемого в их совершении возместить ущерб, причиненный содеянным, Государственная Дума не вышла за пределы своих полномочий (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 24 марта 2015 года N 704-О и от 16 июля 2015 года N 1608-О).

3. В уголовно-правовой сфере основанием уголовной ответственности выступает, согласно статье 8 УК Российской Федерации, совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного данным Кодексом. Общественно опасное последствие совершенного преступления в виде определенного в количественном (стоимостном) выражении имущественного вреда, который был им причинен или на причинение которого был направлен умысел виновного (в зависимости от конструкции его состава - материального или формального), может входить в число закрепленных диспозицией соответствующей статьи Особенной части УК Российской Федерации признаков, установление которых служит предпосылкой для правильной квалификации содеянного, в том числе по ее части, предусматривающей более строгую санкцию, либо такое последствие признается обстоятельством, отягчающим наказание (пункт "б" части первой статьи 63 данного Кодекса), не оказывая влияние на квалификацию самого деяния.

Осуществление уголовного преследования от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения прокурором, а также следователем и дознавателем (часть первая статьи 21 УПК Российской Федерации) обязывает их к точному установлению причиненного преступлением ущерба, как того требует часть первая статьи 73 УПК Российской Федерации, которая прямо относит к числу подлежащих доказыванию обстоятельств наряду с событием преступления (пункт 1) характер и размер причиненного им вреда (пункт 4), обеспечивая тем самым не только правильную квалификацию содеянного и назначение справедливого наказания, но и доказывание предмета заявленного по уголовному делу гражданского иска о возмещении причиненного преступлением вреда.

Обязанность возместить причиненный вред является, как правило, мерой гражданско-правовой ответственности, которая применяется к причинителю вреда при наличии состава правонарушения, включающего наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинную связь между его противоправным поведением и наступлением вреда, а также его вину (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 15 июля 2009 года N 13-П и от 7 апреля 2015 года N 7-П). Применительно к отношениям по поводу возмещения имущественного вреда - как имеющим частноправовой характер - это означает, что их правовое регулирование должно обеспечиваться главным образом в рамках гражданского законодательства за счет присущего ему правового инструментария. Однако в силу публичного характера уголовного процесса обязательства по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим непосредственно вытекают из факта совершения преступления, являющегося предметом разбирательства в уголовном деле, и потому неразрывно связаны с предъявленным обвинением (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2016 года N 4-О).

Установленное пунктом 5 постановления Государственной Думы от 2 июля 2013 года N 2559-6 ГД условие применения амнистии в виде выполнения подозреваемым или обвиняемым в совершении преступления обязательств по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим, возникших в связи с его собственным уголовно противоправным поведением, направлено прежде всего на защиту прав потерпевших от преступлений путем стимулирования позитивного постпреступного поведения лиц, совершивших соответствующие деяния, и основано на добровольном характере возмещения причиненного ими ущерба. Тем самым предпринятые причинителем вреда меры по восстановлению нарушенных им прав и законных интересов потерпевшего (потерпевших) одновременно являются и обстоятельством, характеризующим такое поведение подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и дающим основание к его поощрению посредством отказа государства от реализации уголовной ответственности в отношении этого лица.

Таким образом, оспариваемое заявителем нормативное положение само по себе не может расцениваться как нарушающее его конституционные права в обозначенном им аспекте, а потому его жалоба, как не отвечающая критерию допустимости, закрепленному в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации", не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Настаивая на отсутствии у него обязательств по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим, выполнение которых является условием применения названного нормативного положения, В.В. Бурков тем самым фактически оспаривает выводы суда апелляционной инстанции, признавшего, как следует из приложенных к жалобе материалов, установленным причинение в результате совершенного преднамеренного банкротства крупного ущерба и не усмотревшего оснований для применения акта об амнистии ввиду невыполнения виновным указанных обязательств. Между тем разрешение вопроса о том, были ли выполнены заявителем обязательства по возврату имущества и (или) возмещению убытков потерпевшим с учетом рассматриваемых арбитражными судами споров по их искам, как связанное с исследованием фактических обстоятельств конкретных дел, не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Буркова Василия Владимировича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин