Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 февраля 2016 г. N 9-АПУ16-1СП Приговор в отношении осужденных за организацию убийства, убийство, похищение паспорта, кражу имущества подлежит отмене, поскольку утрата председательствующим объективности и беспристрастности при рассмотрении уголовного дела свидетельствует о нарушении базового принципа судебного разбирательства с участием присяжных заседателей

Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 февраля 2016 г. N 9-АПУ16-1СП

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Колышницына А.С.,

судей Земскова Е.Ю., Дубовика Н.П.

при секретаре Миняевой В.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании дело

по апелляционным жалобам осужденных Вобликова Н.Б., Голышева Н.Н., адвокатов Гусевой Л.А., Целибеева А.В., Астапова А.В., Хмель Н.Е., Абрамова А.А.

на приговор Нижегородского областного суда с участием присяжных заседателей от 30 июня 2015 года, по которому

Вобликов Н.Б., ..., несудимый,

осуждён по ч. 3 ст. 33, п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ к 16 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на 1 год, с установлением указанных в приговоре ограничений и возложением обязанности, предусмотренных ст. 53 УК РФ;

по ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 325 УК РФ к штрафу в размере 40 000 рублей;

на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений, путём полного сложения наказаний окончательно назначено Вобликову Н.Б. 16 лет лишения свободы с ограничением свободы на 1 год, с установлением указанных в приговоре ограничений и возложением обязанности, предусмотренных ст. 53 УК РФ, со штрафом в размере 40 000 рублей;

на основании ч. 2 ст. 71 УК РФ наказание в виде штрафа постановлено исполнять самостоятельно;

Голышев Н.Н., ..., несудимый,

осуждён по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ к 18 годам лишения свободы с ограничением свободы на 1 год с установлением указанных в приговоре ограничений и возложением обязанности, предусмотренных ст. 53 УК РФ;

по ч. 1 ст. 158 УК РФ к штрафу в размере 60 000 рублей; по ч. 2 ст. 325 УК РФ с применением ч. 1 ст. 62 УК РФ к штрафу в размере 40 000 рублей;

на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно назначено Голышеву Н.Н. 18 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с ограничением свободы на 1 год, с установлением указанных в приговоре ограничений и возложением обязанностей, предусмотренных ст. 53 УК РФ, со штрафом в размере 70 000 рублей;

в соответствии с ч. 2 ст. 71 УК РФ наказание в виде штрафа постановлено исполнять самостоятельно.

Заслушав доклад судьи Земскова Е.Ю., выступление адвокатов Кротовой С.В., Гусевой Л.А., осуждённых Вобликова Н.Б., Голышева Н.Н., поддержавших доводы, изложенные в апелляционных жалобах, мнение представителя Генеральной прокуратуры РФ Коловайтеса О.Э. об отсутствии оснований для отмены приговора, Судебная коллегия установила:

в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей признаны виновными:

- Вобликов в организации убийства по найму; в организации похищения у гражданина паспорта и иного важного личного документа,

- Голышев в убийстве по найму, в похищении у гражданина паспорта и другого важного личного документа, в краже чужого имущества.

Преступления совершены в г. ... при обстоятельствах, изложенных в приговоре, в период с 13 февраля по 13 мая 2014 года.

В апелляционных жалобах и дополнениях к ним осуждённый Вобликов утверждает, что выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, он не совершал преступлений, за которые осужден, излагает свою версию, согласно которой он просил Голышева только забрать личную переписку, убийство не организовывал, смерть К. причинил Е., в то время как Голышев лежал без сознания в коридоре;

ссылается на нарушение принципов судопроизводства во время рассмотрения дела; указывает, что была нарушена состязательность процесса, ограничено его право на представление доказательств, председательствующий занял позицию обвинения.

Судом, в нарушение права на защиту, необоснованно отказано в оглашении показаний Е., в которых он сообщил о совершении убийства им.

Прокурор предъявлял присяжным заседателям доказательства, которые не подтверждают его вину и не относятся к делу.

Судом отказано в ходатайствах о вызове и допросах экспертов, в ходатайствах об исключении из числа допустимых ряда доказательств.

Во время судебного следствия, в прениях и в последнем слове судья не давал ему донести до присяжных заседателей то, что он хотел сказать в свою защиту, прерывал его и Голышева при выступлении в прениях и в последнем слове, не давал защищать себя (т. 25 л.д. 111-116, 130-132).

Указывает на нарушения закона, которые имели место в период досудебного производства, на незаконные действия следователя Б. и прокурора Быкова, на их необъективность, на неполное ознакомление с материалами уголовного дела.

В вопросный лист не были включены вопросы, предложенные его защитником (т. 25, л.д. 114); просит приговор отменить;

осуждённый Голышев указывает, что уголовное дело в отношении него сфальсифицировано; выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, он не совершал преступлений, за которые осужден, излагает свою версию, согласно которой умысла на убийство К. у него не было, смерть К. причинил Е., в то время как он, Голышев, лежал без сознания; никаких обещаний Вобликову совершить убийство потерпевшей он не давал, они договаривались только о том, чтобы забрать переписку;

судом проигнорированы показания Е. о совершённом им убийстве, показания свидетеля В., подтвердившей, что Е. это сделано с целью ограбления;

ссылается на противоречия в доказательствах по делу, на недопустимость ряда доказательств, на недоказанность его обвинения; ссылается на нарушение принципов судопроизводства во время рассмотрения дела; указывает, что была нарушена состязательность процесса, ограничено его право на представление доказательств;

председательствующий судья неоднократно прерывал его при допросах свидетелей, не давая им отвечать на его вопросы, во время выступления с последним словом судья неоднократно необоснованно останавливал его, а поскольку ему стало плохо, он не смог закончить выступление, просил дать такую возможность на следующий день, однако в ходатайстве ему было отказано;

высказывает несогласие с ограничением его в сроках ознакомления с делом, ссылается на фальсификацию материалов дела;

просит приговор отменить;

адвокат Гусева в интересах Вобликова указывает, что председательствующий судья ограничил сторону защиты в представлении доказательств, нарушил требование состязательности процесса, что выразилось в оказании давления на присяжных заседателей, в необоснованном отклонении ходатайств, в прерывании защитников при постановке вопросов свидетелям.

Судом необоснованно отказано в оглашении вводной и резолютивной части постановления Ленинского районного суда г. Новгорода о применении принудительных мер медицинского характера в отношении Е., в связи с чем присяжные заседатели были лишены возможности оценить его причастность к совершению деяния, а сторона защиты лишилась права на представление доказательств.

Председательствующим необоснованно было прервано последнее слово подсудимого Вобликова, чем нарушено его право на защиту.

Председательствующим не были приняты во внимание замечания стороны защиты по содержанию и формулировке вопросов, вопросного листа.

Во время выступления в прениях председательствующий неоднократно прерывал речи защитников.

Судом необоснованно не применен акт амнистии в отношении Вобликова;

адвокат Целибеев, действующий в интересах осуждённого Вобликова в своей жалобе и дополнении к ней утверждает, что приговор подлежит отмене в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона. Судом, в нарушение положений ч. 2 ст. 338 УПК РФ, было отказано стороне защиты о постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, о включении в вопросы данных о наличии по уголовному делу обстоятельств, исключающих ответственность Вобликова за содеянное.

В ходе рассмотрения дела необоснованно отводились вопросы защиты и подсудимых к свидетелям обвинения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для дела, в том числе к свидетелям В., Ч., К. Судом неоднократно прерывался подсудимый Вобликов и его защитники, в результате чего они были лишены возможности донести до присяжных заседателей свою позицию.

Необоснованно откланялись заявленные стороной защиты доказательства, в том числе о признании недопустимым доказательством протокола предъявления Вобликова для опознания от 17 декабря 2014 г.

Государственным обвинителем формировались предубеждение присяжных заседателей о виновности Вобликова и данные действия судом не пресекались. В вопросах свидетелям М., Д., А., В. содержался обвинительный смысл;

адвокат Астапов в интересах осуждённого Вобликова также указывает, что судом были нарушены положения ст. 388 УПК РФ; председательствующий не поставил вопросы стороны защиты о наличии обстоятельств, исключающих ответственность Вобликова за содеянное, не принял по предложению стороны защиты никакого процессуального решения;

адвокат Хмель в интересах осуждённого Голышева утверждает, что суд не обеспечил состязательности сторон, судья занял позицию стороны обвинения; председательствующий необоснованно отказал в ходатайстве Голышева о допросе экспертов, проводивших исследование трупа, и экспертов, проводивших генетические исследования, поскольку имелись существенные противоречия в их выводах;

судья также необоснованно отказал в оглашении вводной и резолютивной части постановления Ленинского районного суда г. Н. Новгорода о применении принудительных мер медицинского характера в отношении Е. Присяжные заседатели были лишены возможности оценить причастность вышеназванного лица к совершенному деянию и, следовательно, непричастность Голышева к убийству К.

Исследованный с участием присяжных заседателей протокол устного сообщения о преступлении, совершенном Голышевым, не мог им быть предъявлен, поскольку получен без адвоката и является недопустимым доказательством - данное сообщение о преступлении было дано Голышевым после задержания, в момент нахождения в ФКУ СИЗО ..., без адвоката (хотя к тому моменту защитник был допущен по делу), хотя участие такового в любых следственных и процессуальных действиях было обязательным.

Кроме того, председательствующий неоднократно акцентировал внимание присяжных на наличие данного доказательства обвинения, чем создал предубеждение у коллегии присяжных заседателей о виновности подсудимых.

В прениях при обсуждении вердикта председательствующий прерывал их и делал им замечания в связи с тем, что Голышевым оспаривался вердикт, что считает нарушением прав подсудимого;

адвокат Абрамов в интересах Голышева оспаривает обоснованность выводов суда, изложенных в постановлении от 3 августа 2015 г., а именно, что Голышев затягивал ознакомление с материалами уголовного дела, а также пытался уничтожить материалы дела, содержащие доказательства его вины, высказывает несогласие с ограничением Голышева во времени ознакомления с делом (т. 25 л.д. 223).

В возражениях на апелляционные жалобы осуждённых и их защитников государственный обвинитель Быков А.В. просит признать их несостоятельными, а приговор суда оставить без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, Судебная коллегия приходит к следующим выводам.

В соответствии с ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ основаниями отмены или изменения судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных Уголовным кодексом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "Уголовным кодексом" имеется в виду "Уголовно-процессуальным кодексом"

Согласно статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Применительно к уголовному судопроизводству это означает, что функция разрешения уголовного дела отделена от функций обвинения и защиты и осуществление каждой из них возлагается на различных субъектов уголовного судопроизводства.

В соответствии с названным конституционным принципом Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет, что суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (часть третья статьи 15 УПК РФ), в том числе обеспечивает обвиняемому возможность защищаться всеми не запрещенными законом способами и средствами (ч. 2 ст. 16 УПК РФ).

Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве" право обвиняемого на защиту включает в себя не только право пользоваться помощью защитника, но и право защищаться лично и (или) с помощью законного представителя всеми не запрещенными законом способами и средствами (часть 2 статьи 16, пункт 11 части 4 статьи 46, пункт 21 части 4 статьи 47 УПК РФ), в том числе давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении его подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний; возражать против обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению либо отказаться от дачи показаний; представлять доказательства; заявлять ходатайства и отводы; давать объяснения и показания на родном языке или языке, которым он владеет, и пользоваться помощью переводчика бесплатно, в случаях, когда обвиняемый не владеет или недостаточно владеет языком, на котором ведется судопроизводство; участвовать в ходе судебного разбирательства в исследовании доказательств и судебных прениях; произносить последнее слово; приносить жалобы на действия, бездействие и решения органов, осуществляющих производство по делу; знакомиться в установленном законом порядке с материалами дела.

Обеспечение права обвиняемого на защиту является необходимым условием справедливости судебного разбирательства, что согласуется с положениями статьи 6 Европейской Конвенции от 4 ноября 1950 года "О защите прав человека и основных свобод", которая предусматривает право обвиняемого защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия.

Важной составляющей права обвиняемого защищать себя лично является его право на последнее слово, которое в системе процессуальных прав обвиняемого занимает особое место, гарантируя ему возможность быть услышанным судом после выступлений всех остальных участников процесса (ст. 293 УПК РФ). При этом право на последнее слово гарантируется и в случае удаления подсудимого из зала судебного заседания до окончания прений сторон (ст. 258 УПК РФ). Особое значение последнего слова для реализации права на защиту следует также из запрета ограничивать подсудимого по времени выступления и ставить ему какие-либо вопросы (ч. 1 ст. 293 УПК РФ). Никто из участников судопроизводства не вправе прерывать осужденного. Исключение законом сделано лишь для председательствующего, которому дано право останавливать подсудимого, но лишь в тех случаях, когда обстоятельства, излагаемые подсудимым, не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу (ч. 2 ст. 293 УПК РФ).

Учитывая особенности рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей, которые устанавливают лишь фактические обстоятельства уголовного дела, председательствующий по делу судья вправе и обязан исключить возможность оказания какого-либо воздействия на присяжных заседателей, не допуская к исследованию не входящие в компетенцию присяжных заседателей обстоятельства дела, в том числе исключая возможность предоставления информации, ставящей под сомнение допустимость исследованных в судебном заседании доказательств.

Таким образом по смыслу закона запрещается прерывать подсудимого при выступлении с последним словом, если для этого отсутствуют предусмотренные уголовно-процессуальным законом основания.

Как следует из протокола судебного заседания, при произнесении последнего слова подсудимые Вобликов и Голышев неоднократно прерывались председательствующим по мотивам нарушения подсудимыми пределов судебного разбирательства.

Между тем, фрагмент протокола судебного заседания, где зафиксирована указанная часть судебного заседания, не дает основание согласиться, что в тех случаях, которые перечислены ниже, указанные обстоятельства имели место, и выступления подсудимых в последнем слове прерывались председательствующим обоснованно.

Как следует из содержания последнего слова Вобликова, он в ходе своего выступления был два раза остановлен, поскольку заявил, что "государственный обвинитель не предъявил ни одного доказательства его виновности", "доказательства, которые представлены государственным обвинителем, были просто собраны в кучу, и он не уверен, что присяжные заседатели разберутся в этой куче".

Между тем сказанное Вобликовым представляло собой лишь оценку доказательств и доводы о недоказанности предъявленного обвинения, которые он вправе был довести до присяжных заседателей. Таким образом подсудимый в этих случаях не допускал отступления от требований ст.ст. 252, 334, 335 УПК РФ.

Подсудимый Голышев во время выступления в последнем слове был неоднократно остановлен председательствующим, поскольку, обращаясь к присяжным заседателям, заявил, что:

- "обвинение построено на одном слове, которое сказал Вобликов. Это слово было сказано в феврале 2014 года. А остальное это только звания, чины и погоны";

- "вам показывали мою рубашку и говорили: "Смотрите, рубашка обрызгана кровью". В экспертизе написано совсем другое. В экспертизе указано, что на рубашке обнаружены капли крови в виде пунктирной линии ...";

- "вам показывали видеозаписи с трех камер видеонаблюдения. Вам показали неполные видеозаписи ...";

- "не обращайте внимания на мое устное заявление, это неправда".

Также как и в случае с Вобликовым высказанные Голышевым суждения не противоречили требованиям ст.ст. 252, 334, 335 УПК РФ, поскольку в указанных фрагментах выступления подсудимый Голышев либо оспаривал фактические обстоятельства, которые имели отношение к делу, либо достоверность доказательств (ложность его заявления о преступлении), либо содержание доказательств, что не свидетельствовало об оспаривании им порядка собирания доказательств (неполные видеозаписи). При этом Голышев не касался вопросов, которые запрещено обсуждать в присутствии присяжных заседателей, то есть действовал правомерно.

Следовательно, действия председательствующего, который в указанных случаях останавливал подсудимых, не соответствовали требованиям ч. 2 ст. 293 УПК РФ и при отсутствии на то оснований ограничивали подсудимых в их праве на защиту при выступлении в последнем слове.

Более того, объявляя замечания подсудимым в присутствии присяжных заседателей, председательствующий этим не ограничился, а допустил высказывания, которые могли быть расценены присяжными заседателями как суждения по существу предъявленного обвинения.

Так на слова Вобликова о непредставлении прокурором доказательств его виновности председательствующий фактически высказал несогласие с этим, поскольку в присутствии присяжных заседателей, опровергая сказанное Вобликовым, напомнил присяжным заседателям, что государственным обвинителем были представлены доказательства и указал какие, перечислив их, то есть при произнесении последнего слова подсудимым высказал мнение о наличии по делу доказательств, представленных стороной обвинения.

Слова Вобликова о том, что доказательства собраны в кучу, в которой трудно разобраться, высказывания Голышева относительно обвинения, построенного на одном слове Вобликова, а в остальном на званиях, чинах и погонах, представляли собой ни что иное, как суждения о недоказанности обвинения.

Высказанное в этих случаях председательствующим несогласие со сказанным подсудимыми Вобликовым и Голышевым, а также суждения о том, что Голышев порочит доказательства, извращает доказательства, могли быть расценены присяжными заседателями как мнение судьи, высказанное по существу предъявленного обвинения и повлиять на их ответы по поставленным перед ними вопросам.

Возражения председательствующего на слова Голышева относительно существа акта судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств (по следам крови на рубашке) представляли собой изложение судьей фактов, отраженных в экспертном заключении, и содержали вывод председательствующего об отсутствии в экспертном заключении некоторых сведений, сообщенных Голышевым, который тем самым вводит присяжных заседателей в заблуждение, извращает доказательства.

Вышеуказанные замечания и разъяснения председательствующего содержали оценочные суждения, в том числе по существу одного из доказательств, представленного стороной обвинения, и свидетельствуют об утрате председательствующим объективности и беспристрастности при судебном разбирательстве дела. Сказанное председательствующим могло повлиять на ответы присяжных заседателей по вопросам, которые были перед ними впоследствии поставлены.

Объявляя замечания подсудимым в ходе их выступлений в последнем слове, а также в период судебного следствия и прений им и их защитникам, председательствующий неоднократно высказывался, что подсудимые оказывают на присяжных заседателей незаконное воздействие либо имеют такую цель.

Такие суждения могли вызвать предубеждение к подсудимым, поскольку утверждение в совершении кем-либо незаконных действий, неизбежно характеризует такое лицо с негативной стороны.

Кроме этого, доведение председательствующим до сведения присяжных заседателей таких сведений, содержащих информацию правового характера, нарушало требования ст.ст. 252, 334, 335 УПК РФ, поскольку присяжные заседатели исследуют лишь вопросы факта. Сведения о "незаконности" действий подсудимых, "незаконном воздействии на присяжных заседателей" выходили за пределы судебного разбирательства.

Утрата председательствующим объективности и беспристрастности при рассмотрении уголовного дела свидетельствует о нарушении базового принципа судебного разбирательства с участием присяжных заседателей.

По смыслу статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 15 (часть 4) и 17 (часть 1), а также со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, одним из неотъемлемых свойств права на судебную защиту и необходимым условием справедливого судебного разбирательства является право на объективный суд, предполагающее отсутствие предубеждения и пристрастности судей. Поэтому федеральный законодатель при осуществлении соответствующего правового регулирования в целях обеспечения эффективности судебной власти и способности судебной системы реально гарантировать право каждого на справедливое судебное разбирательство компетентным, независимым и беспристрастным судом исходит из того, что принципиальное требование беспристрастности суда распространяется как на профессиональных судей, так и на входящих в состав суда присяжных заседателей.

По мнению Европейского Суда по правам человека, беспристрастность суда в контексте статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод находится на первом месте (Постановление от 26 октября 1984 года по делу "Де Кюббер (De Cubber) против Бельгии"); принципы независимости и беспристрастности распространяются равным образом как на профессиональных судей, так и на присяжных заседателей (Постановление от 23 апреля 1996 года "Ранли (Remli) против Франции"); любой суд, включая суд с участием присяжных, должен быть беспристрастным как с субъективной, так и с объективной точки зрения (Постановление от 9 мая 2000 года "Сэндер (Sander) против Соединенного Королевства").

В связи с изложенным, вышеуказанные нарушения уголовно-процессуального закона, влекут отмену приговора с направлением уголовного дела на новое рассмотрение.

Кроме того, в апелляционных жалобах ставится вопрос об отмене приговора в связи с исследованием в присутствии присяжных заседателей недопустимого доказательства.

Как следует из материалов дела, в присутствии присяжных заседателей было оглашено заявление Голышева о совершении преступления.

Данное заявление содержало информацию о том, что Голышев зарезал потерпевшую, при этом Е., также присутствовавший в квартире, в этот момент сидел на диване.

Ни до этого, ни впоследствии Голышев не давал показаний об обстоятельствах совершения им преступления.

При этом, как следует из материалов дела, данное заявление было получено у Голышева в отсутствие защитника, в то время как Голышев за семь дней до этого был задержан и ему был назначен адвокат, в присутствии которого он не подтвердил факт нанесения ударов ножом потерпевшей.

Несмотря на то, что вопрос о допустимости заявления Голышева разрешался председательствующим, вышеуказанные обстоятельства получения заявления у Голышева, в отсутствие адвоката, ставят под сомнение добровольность указанного заявления, а, следовательно, и допустимость данного доказательства, допущенного к исследованию в присутствии присяжных заседателей.

В связи с изложенным доводы о нарушении уголовно-процессуального закона в ходе судебного разбирательства с участием присяжных заседателей (ч. 5 ст. 335, п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ) заслуживают внимания.

В связи с отменой приговора подлежит разрешению вопрос о мере пресечения Вобликову и Голышеву. В связи с тем, что Вобликов и Голышев обвиняются в особо тяжком преступлении, Судебная коллегия усматривает основания для продления им срока содержания под стражей на 3 месяца, поскольку Вобликов и Голышев могут скрыться от суда и воспрепятствовать тем самым рассмотрению дела в разумные сроки.

Руководствуясь ст.ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия определила:

приговор Нижегородского областного суда с участием присяжных заседателей от 30 июня 2015 года в отношении Вобликова Н.Б. и Голышева Н.Н. отменить, дело направить в тот же суд на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства иным составом суда.

Срок содержания под стражей подсудимым Вобликову Н.Б. и Голышеву Н.Н. продлить на 3 месяца до 18 мая 2016 года.

Председательствующий

Колышницын А.С.

Судьи

Земсков Е.Ю.

Дубовик Н.П.