Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 июля 2015 г. Дело "Алексей Борисов (Aleksey Borisov) против Российской Федерации" (Жалоба N 12008/06) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Алексей Борисов (Aleksey Borisov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 12008/06)

Постановление Суда

Страсбург, 16 июля 2015 г.

По делу "Алексей Борисов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Юлии Лаффранк,

Паулу Пинту де Альбуркерке,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 23 июня 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 12008/06, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Ивановичем Борисовым (далее - заявитель) 6 марта 2006 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представляли А.Б. Полозова и К.Б. Полозов, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он подвергся обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, во время нахождения под контролем сотрудников милиции.

4. 14 января 2013 г. жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции и пункта 1 статьи 5 Конвенции были коммуницированы властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году. В настоящее время он содержится под стражей в Следственном изоляторе N 1 г. Воронежа Воронежской области.

6. 16 апреля 2004 г. следователь С. Управления Федеральной службы безопасности по Воронежской области (далее - ФСБ) возбудил против заявителя уголовное дело по обвинению в грабеже.

A. Обыск жилища, задержание и предварительное заключение заявителя под стражу, предполагаемое жестокое обращение и расследование по этому факту компетентными органами Российской Федерации

7. 20 апреля 2004 г., в 17.55, сотрудники ФСБ и милиции прибыли в квартиру заявителя для проведения обыска в связи с подозрением в грабеже. Следователь разъяснил заявителю, что в квартире будет проведено следственное действие и условия его проведения. Он предложил заявителю добровольно выдать предметы, изъятые из оборота, которые могли находиться у него дома. Следователь также предложил заявителю позвонить адвокату, но так как среди знакомых последнего такового не оказалось, заявитель не воспользовался этой возможностью. Обыск производился в присутствии родственников заявителя, супругов И. и двоих понятых, Л. и Н.

1. Предполагаемое жестокое обращение

(a) Версия событий, изложенная заявителем

8. Версия, изложенная заявителем относительно начала событий, может быть изложена следующим образом. После того, как сотрудники правоохранительных органов вошли в помещение, следователь начал обыск, а сотрудники в масках увели заявителя в свой грузовик. Эти сотрудники приехали на грузовике в неизвестное место и жестоко избили заявителя: они били его ногами, кулаками и прикладами оружия по телу, голове и гениталиям, наваливались всей тяжестью ему на спину и выкручивали ему руки. Заявитель утверждал, что его несколько раз приводили к нему в квартиру для подписания протокола обыска и задержания, потом вновь уводили в грузовик, где сотрудники продолжали его избивать. В результате жестокого обращения в отчаянии он выбросился из окна собственной квартиры, находящейся на четвертом этаже, чтобы покончить жизнь самоубийством и тем самым положить конец своим страданиям.

(b) Версия о начале событий, изложенная властями Российской Федерации

9. Как только сотрудники правоохранительных органов зашли в квартиру, заявитель оказал сопротивление сотруднику П. и попытался сбежать. Сотрудник П. был вынужден применить силу, чтобы усмирить заявителя, положив его на пол и надев на него наручники. Когда сотрудники пытались поднять заявителя с пола, он вел себя агрессивно и продолжал пытаться сбежать или ударить сотрудников милиции. Вследствие такого поведения сотрудники милиции были вынуждены применить специальные средства для преодоления сопротивления заявителя. По завершении обыска в квартире сотрудники спустились вниз, чтобы обыскать автомобиль, принадлежащий заявителю, который вместе с гражданкой И. проследовали за ними. В конце обыска все вновь собрались в квартире, чтобы подписать протокол. Затем гражданка И. попросила открыть окно, и заявитель выпрыгнул в него с целью побега.

(c) Последующие события

10. После падения из окна заявитель, у которого были многочисленные переломы, был доставлен в больницу.

11. 21 апреля 2004 г. сотрудники милиции Ри., З., К. и Зи., присутствовавшие при обыске, представили начальнику районного управления ФСБ г. Воронежа рапорты, объясняющие обстоятельства падения заявителя. Они указали, что через два часа после окончания обыска, около 2.15, заявитель попытался сбежать, выпрыгнув из окна.

2. Оформление задержания и предварительное заключение заявителя под стражу

12. С 21 по 23 апреля 2004 г. заявитель находился в больнице. Он был в наручниках, и сотрудники милиции постоянно дежурили у его палаты.

13. 23 апреля 2004 г. был составлен протокол задержания заявителя в качестве подозреваемого в присутствии адвоката Л. В протоколе было указано, что после консультации с адвокатом заявитель, пользуясь своим правом не свидетельствовать против самого себя, отказался давать какие-либо показания.

14. 23 апреля 2004 г. Центральный районный суд г. Воронежа рассмотрел ходатайство следователя о предварительном заключении заявителя под стражу. Заявитель, его защитник Л. и следователь С., ответственный за проведение расследования, присутствовали на заседании. Заявитель просил суд отклонить ходатайство, учитывая состояние его здоровья.

15. По утверждению властей Российской Федерации, судья, обнаружив у заявителя, который был не способен ходить, многочисленные телесные повреждения, принял во внимание объяснения следователя С., согласно которым травмы были получены в результате попытки побега. Власти Российской Федерации отмечали, что эти объяснения не были оспорены ни заявителем, ни его защитником.

16. В тот же день, 23 апреля 2004 г., суд, установив попытку побега, подтвержденную рапортами сотрудников милиции, санкционировал предварительное заключение заявителя под стражу, обосновав это решение наличием риска того, что заявитель скроется от правосудия.

3. Судебно-медицинская экспертиза

17. 24 апреля 2004 г. адвокат заявителя подал ходатайство следователю отдела расследований Управления ФСБ по Воронежской области С. о проведении судебно-медицинской экспертизы для установления степени тяжести телесных повреждений заявителя, обращая внимание на необходимость внесения в отчет отметки о наличии гематомы на левом глазу, которая была у заявителя 23 апреля 2004 г. Решением от 27 апреля 2004 г. следователь С. отклонил ходатайство на основании того, что отсутствует необходимость в проведении экспертизы. Следователь указал, в частности, следующее:

"Обстоятельства, для установления которых защитник Л. требовал назначения экспертизы, не имеют значения для настоящего уголовного дела и, следовательно, не могут быть предметом для сбора доказательств. Кроме того, в уголовном деле уже содержатся необходимые документы, объясняющие происхождение телесных повреждений, причиненных обвиняемому Борисову".

18. 30 апреля 2004 г. прокурор Воронежской области отменил это решение по следующим основаниям:

"Выводы следователя не были основаны на нормах УПК РФ* (* Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации.). Так, в соответствии с частью первой статьи 196 УПК РФ необходимость установления характера и степени вреда, причиненного здоровью, служит обязательным основанием для назначения судебно-медицинской экспертизы. Проведение этой экспертизы вызвано необходимостью установления времени и способа причинения телесных повреждений Борисову.

Кроме того, наличие в уголовном деле фактических данных об обстоятельствах, при которых Борисову были нанесены телесные повреждения, а также заключение эксперта о характере и степени вреда [могут] характеризовать личность обвиняемого, то есть то, что должно быть установлено при расследовании уголовного дела согласно статье 73 УПК РФ".

19. 5 мая 2004 г. следователь С. назначил судебно-медицинскую экспертизу. 7 мая 2004 г. ее провел судебно-медицинский эксперт областного бюро судебно-медицинской экспертизы Б. После осмотра заявителя, и выслушав его жалобы на предполагаемое жестокое обращение, эксперт установил два типа телесных повреждений. С одной стороны, были обнаружены многочисленные травмы, включая перелом левой ноги, вывих лодыжки, перелом двух ребер, травма правой почки и правого легкого, а также сотрясение мозга. Эксперт пришел к выводу, что эти травмы могли стать результатом падения заявителя. С другой стороны, были выявлены гематома на левом глазу, рана на языке, гематома на шее, гематомы на правой стороне грудной клетки и поясничной области, а также ссадины на правом запястье, обоих предплечьях и левом плече. Эксперт пришел к выводу, что указанные травмы могли стать как результатом падения с четвертого этажа квартиры, так и могли быть причинены тупым предметом.

4. Сбор доказательств адвокатом заявителя

20. Адвокат Л. по собственной инициативе опросил членов семьи своего клиента, а именно гражданок И. и С., присутствовавших в квартире на момент рассматриваемых событий.

В своих объяснениях, данных 25 апреля 2004 г., гражданка И. подтвердила, что сотрудники милиции хитростью заставили заявителя выйти из квартиры и что последний был в наручниках и в ссадинах на левой стороне лица, а его одежда была грязная и покрытая пылью. Она утверждала также, что заявителя выводили из квартиры, по крайней мере, дважды, первый раз он отсутствовал в течение нескольких часов, а после возвращения хромал.

21. В своих объяснениях, данных 2 октября 2004 г., гражданка С. указала следующее. Она пришла в квартиру примерно в 22.00 и обнаружила, что заявителя нет. Спустя некоторое время сотрудник Р. приказал привести заявителя в квартиру для подписания протокола. Далее она сообщила, что одежда заявителя была грязная и покрытая пылью. Заявитель, будучи в наручниках, жаловался на боль в руках, и она попросила снять наручники. К 2.00 заявитель и гражданка И. в сопровождении сотрудников ФСБ вышли из квартиры, чтобы присутствовать при обыске автомобиля. Через полчаса после возвращения И. попросила открыть окно, и заявитель выбросился из него.

22. 9 декабря 2008 г., то есть спустя четыре года после рассматриваемых событий, адвокат заявителя допросил некоего В., соседа с шестого этажа дома, находящегося напротив дома заявителя на расстоянии 20 метров. В. рассказал, что 20 апреля 2004 г. днем он находился на балконе своей квартиры и видел двух вооруженных людей в камуфляжной форме, сопровождавших заявителя, который был в наручниках и руки у которого были за спиной. В. утверждал, что затем эти два сотрудника "потащили" заявителя к милицейской автомашине и затем "наносили ему удары по всему телу". В. сообщил, что видел, как заявитель пытался уклониться от ударов, упал и просил прекратить избиение и в итоге сел в грузовик. Всё это продолжалось, по словам В., от семи до 10 минут. В. сказал, что видел, как грузовик уехал и вернулся спустя час, он добавил, что заявитель, все еще находясь в наручниках, вышел из него, явно хромая, а его одежда была покрыта пылью. Наконец, В. сообщил, что в расправе принимали участие шестеро или семеро сотрудников, и он готов их опознать.

5. Рассмотрение внутригосударственными органами утверждений о предполагаемом жестоком обращении

23. 20 мая 2004 г. следователь С. допросил заявителя в качестве обвиняемого об обстоятельствах, при которых он выбросился из окна. Он уточнил в протоколе, что допрос проводился по инициативе защитника заявителя. Последний описал обстоятельства, при которых он выбросился из окна, и пояснил, что своими действиями он хотел прекратить издевательства и не пытался сбежать.

24. 25 июня 2004 г. заместитель прокурора Воронежской области вынес решение об отклонении жалобы заявителя в связи с отсутствием события преступления. В своем решении он указал следующее: при проведении задержания заявитель оказал сопротивление сотруднику Р., который был вынужден дать отпор, заявитель был обездвижен и на него были надеты наручники. Тем не менее он продолжил вести себя провокационно, пытаясь ускользнуть и ударить сотрудника З. Заместитель прокурора отметил, что до начала обыска сотрудник, ответственный за проведение расследования, уведомил заявителя о его процессуальных правах, включая право на адвоката. Он также отметил, что во время обыска заявитель и гражданка И. находились в квартире и вели себя спокойно, а когда заявитель пытался заговорить с И., сотрудники делали устные замечания. Заместитель прокурора указал в своем решении, что в 23.54 все лица, участвующие в обыске, включая заявителя и гражданку И., были выведены во двор дома для проведения обыска автомобиля, принадлежащего заявителю, обыск закончился в 00.21 и все лица вернулись в квартиру для подписания протокола, затем гражданка И. попросила открыть окно, так как она плохо себя чувствовала. Заместитель прокурора отметил, что в конце обыска заявителю было предложено подписать протокол, и, воспользовавшись открытым окном, заявитель выбросился с четвертого этажа с целью побега.

Заместитель прокурора изложил содержание протокола допроса заявителя в качестве обвиняемого: последний утверждал, что был избит сотрудниками как во время, так и после обыска, и выбросился из окна от отчаяния. Заместитель прокурора привел также утверждения И., взятые адвокатом Л., согласно которым сотрудники, участвовавшие в обыске, вели себя грубо.

Заместитель прокурора отклонил утверждения заявителя и И. как не вызывающие доверия. Он считал, что фактически заявитель действовал в целях избежать уголовной ответственности за преступления, в которых он подозревался. Для него эта версия была подтверждена выводом Центрального районного суда г. Воронежа в решениях о заключении под стражу и продлении его срока. Заместитель прокурора придерживался мнения о том, что И. как близкая знакомая заявителя была заинтересована в благополучном исходе расследования по уголовному делу в отношении своего знакомого. В отличие от этого он считал, что нет оснований подвергать сомнению утверждения сотрудников милиции, которые, по его мнению, действовали в соответствии с законом. Наконец, он изложил результаты судебно-медицинской экспертизы, но никак их не прокомментировал. Заместитель прокурора заключил, что отсутствуют объективные данные, подтверждающие утверждения заявителя о жестоком обращении с ним во время обыска в его жилище.

25. Заявитель обжаловал в суд решение заместителя прокурора. Решением от 29 июля 2005 г. Ленинский районный суд г. Воронежа, заседая в присутствии заявителя и его адвоката, отклонил жалобу. Суд подтвердил и повторил выводы заместителя прокурора. Кроме того, суд отклонил ходатайство заявителя о допросе свидетелей, сочтя бесполезным проводить повторные слушания, поскольку указанные свидетели не присутствовали при предполагаемом жестоком обращении. Суд пришел к выводу о том, что нет каких-либо объективных данных, подтверждающих утверждения о жестоком обращении во время обыска в жилище заявителя.

26. Заявитель подал кассационную жалобу. 13 сентября 2005 г. Воронежский областной суд, заседая в отсутствие заявителя и его адвоката, отклонил жалобу. Он решил, что в материалах уголовного дела не содержится данных, достаточных для возбуждения уголовного дела. По его мнению, заместитель прокурора и суд первой инстанции привели достаточные объяснения происхождению всех телесных повреждений и в достаточной степени обосновали свои выводы.

B. Судопроизводство по уголовному делу заявителя

27. Постановлением от 8 мая 2007 г. Воронежский областной суд приговорил заявителя к 17 годам лишения свободы за совершение инкриминируемых ему преступлений. Суд отметил, что срок предварительного содержания под стражей, который начал течь с момента его задержания, а именно с 20 апреля 2004 г., должен быть вычтен из срока лишения свободы.

C. Жалоба в отношении содержания заявителя под стражей

28. В 2010 году заявитель попытался возбудить уголовное дело в отношении сотрудников ФСБ, участвовавших в обыске его жилища и лишивших его свободы в период с 20 по 23 апреля 2004 г.

29. Решением от 2 декабря 2010 г. следователь отдела расследований Воронежского гарнизона* (* Так в тексте оригинала. Возможно, имеется в виду отдел Военной прокуратуры Воронежского гарнизона (примеч. редактора).) вынес постановление об отсутствии состава преступления в том, что касалось утверждений о незаконном лишении свободы. Следователь установил, что заявитель был госпитализирован 21 августа 2004 г., в 2.00. Он отметил, что заявитель был в наручниках и перед его палатой постоянно находились сотрудники милиции в целях обеспечения общественного порядка, безопасности других граждан и заявителя, поскольку последний предпринимал попытки к побегу и представлял угрозу для других лиц. Следователь отметил также, что 20 апреля 2004 г. обыск в жилище заявителя был произведен в соответствии с положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ). По мнению следователя, заявитель был лишен свободы 23, а не 20 апреля 2004 г.: в этот день, в 12.58, следователь ФСБ составил протокол задержания заявителя в качестве подозреваемого, и в тот же день суд санкционировал предварительное заключение под стражу. Следователь сделал вывод об отсутствии преступления в том, что касается утверждений о незаконном лишении свободы.

30. Заявитель обжаловал постановление следователя в суд. В решении от 24 мая 2011 г. Воронежский гарнизонный военный суд указал, что рассматриваемые нарушения были уже изучены, и жалоба заявителя ранее отклонялась. Заявитель подал кассационную жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела. Постановлением от 19 августа 2011 г. Московский окружной военный суд отменил решение от 24 мая 2011 г. и вернул дело в Воронежский гарнизонный военный суд на новое рассмотрение.

31. 4 октября 2011 г. Воронежский гарнизонный военный суд установил следующее:

"Во время нахождения Борисова в больнице в целях обеспечения общественного порядка, а также безопасности других лиц и самого Борисова, который предпринимал попытки к бегству и представлял угрозу для других граждан, было организовано постоянное дежурство сотрудников милиции и на него были надеты наручники.

Протокол задержания Борисова был составлен 23 апреля 2004 г., в 12.58, следователем ФСБ... в присутствии защитника. В соответствии с главой 12 УПК РФ задержание было произведено органом расследования... После [задержания] подозреваемого был составлен протокол задержания в срок, не превышающий трех часов...

Во время задержания обвиняемого Борисова сотрудниками ФСБ... рассматриваемых нарушений положений уголовно-процессуального законодательства допущено не было и, следовательно, [суд приходит к выводу об отсутствии состава преступления] и незаконного заключения под стражу. Законность [рассматриваемых] действий была подтверждена 23 апреля 2004 г. судьей Центрального районного суда г. Воронежа, поскольку последний вынес решение, санкционирующее предварительное заключение Борисова под стражу.

В то же время суд принимает во внимание тот факт, что постановлением от 8 мая 2007 г., которым Борисов был признан виновным, Воронежский областной суд установил, что датой, начиная с которой начинает течь срок содержания под стражей, является... 20 апреля 2004 г., [таким образом], в итоге, права заявителя нарушены не были".

Суд решил, что дело велось уполномоченным на то органом и в полном соответствии с действующим законодательством, с уведомлением заявителя о результатах расследования. Суд пришел к выводу, что оспариваемое решение об отказе в возбуждении уголовного дела законно, и отклонил жалобу заявителя.

32. 13 января 2012 г. Московский окружной военный суд оставил это решение без изменений.

D. Дополнительная жалоба прокурору на предполагаемое жестокое обращение

33. В 2007 году заявитель подал жалобу прокурору Военной прокуратуры Воронежского гарнизона в отношении сотрудников ФСБ по поводу жестокого обращения с ним 20 апреля 2004 г.

34. Решением от 17 января 2007 г. заместитель прокурора отклонил эту жалобу. Заявитель обжаловал в суд это решение, указывая, что он не может опознать сотрудников, избивавших его, так как они были в масках.

35. Решением от 21 ноября 2007 г. Воронежский гарнизонный военный суд отклонил жалобу и оставил без изменений решение от 17 января 2007 г. Телесные повреждения, по мнению суда, были получены заявителем самостоятельно, учитывая его падение из окна. Суд обосновал свое решение показаниями свидетелей И. и С., а также сотрудников ФСБ Б., К. и Ко., присутствовавших при рассматриваемых событиях и в зале суда. Заявитель подал кассационную жалобу, упрекая суд в том, что он не заслушал в качестве свидетеля В., а также судебного эксперта Б.

36. 8 февраля 2008 г. Московский окружной военный суд в кассационном порядке оставил без изменений решение от 21 ноября 2007 г., приводя те же аргументы, что и гарнизонный военный суд.

II. Соответствующие внутригосударственное законодательство и практика

37. Согласно статье 22 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.

38. Применимые положения УПК РФ приведены ниже.

Орган, производящий расследование, вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии одного из следующих оснований: 1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения, 2) когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление, 3) когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления (статья 91). После доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю в срок не более трех часов должен быть составлен протокол задержания. В протоколе указываются дата и время составления протокола, дата, время, место, основания и мотивы задержания подозреваемого, результаты его личного обыска и другие обстоятельства его задержания (части первая и вторая статьи 92). О произведенном задержании орган, производящий расследование, обязан сообщить прокурору в письменном виде в течение 12 часов с момента задержания подозреваемого. До начала допроса подозреваемому по его просьбе обеспечивается свидание с защитником наедине и конфиденциально (части третья и четвертая статьи 91). По истечении 48 часов с момента задержания подозреваемый подлежит освобождению, если в отношении него не была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу либо суд не продлил срок задержания (части вторая и третья статьи 94).

39. В соответствии с частью первой статьи 196 УПК РФ назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить характер и степень вреда, причиненного здоровью.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

40. Заявитель жаловался на то, что он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и ФСБ во время проведения обыска в его жилище, а также на отсутствие в этой связи эффективного средства правовой защиты. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

41. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения заявителя. Они указывали, что предполагаемое жестокое обращение не имело места, поскольку в уголовном деле не содержится каких-либо документов, подтверждающих подобное обращение. Власти Российской Федерации согласились с тем, что на момент обыска в жилище у заявителя не было телесных повреждений. Они утверждали, что во время обыска заявитель оказал сопротивление сотруднику П. и попытался сбежать. Они добавили следующее: сотрудник милиции П. вынужден был применить силу и таким образом задержать заявителя, уложив его на пол и надев на него наручники, а когда сотрудники милиции попытались поднять заявителя, он вел себя агрессивно и продолжил пытаться сбежать или ударить сотрудников милиции, поэтому сотрудники милиции были вынуждены применить к нему силу, по окончании обыска И. попросила открыть окно, заявитель воспользовался этим и выпрыгнул из него. Власти Российской Федерации считали, что сотрудники правоохранительных органов действовали в соответствии с законом и не допускали жестокого обращения с заявителем.

42. Что касается расследования по факту жестокого обращения, власти Российской Федерации утверждали, что оно было эффективным по смыслу статьи 3 Конвенции. Они указали, что заявитель был осмотрен медицинским экспертом и эта экспертиза была достаточной для того, чтобы определить характер и степень тяжести телесных повреждений и их происхождение. Власти Российской Федерации далее отмечали, что следователь допросил свидетелей и понятых, присутствовавших при обыске, но не допросил свидетеля В. Они полагали, что в показаниях последнего не было необходимости, поскольку следователь уже убедился, что утверждения о жестоком обращении не имеют под собой каких-либо оснований. Что касается судебных решений, вынесенных в отношении жалоб заявителя на отказ в возбуждении уголовного дела, они уточнили, что в данных решениях подтверждалась законность действий сотрудников милиции во время обыска и задержания. Кроме того, власти Российской Федерации подтвердили, что дело было поручено сотруднику, который был ответственен за производство расследования по уголовному делу заявителя, а именно следователю С.

43. В отношении судебно-медицинской экспертизы власти Российской Федерации указали, что статья 196 УПК РФ предусматривает случаи ее обязательного проведения, а именно когда необходимо установить характер и степень вреда, причиненного здоровью. Они отметили, что ходатайство о проведении экспертизы должно быть рассмотрено в течение трех дней с даты его подачи. Власти Российской Федерации уточнили, что прокурор подтвердил законность решения следователя об отказе в возбуждении уголовного дела или о прекращении расследования, так как в материалах дела уже находились результаты медицинского осмотра и заключение судебно-медицинской экспертизы.

44. Власти Российской Федерации сообщили, что судья, рассматривавший ходатайство о заключении под стражу, принял во внимание состояние здоровья заявителя. Они также указали, что следователь счел, что телесные повреждения были получены заявителем в результате попытки побега, что не оспаривалось ни заявителем, ни его адвокатом.

2. Заявитель

45. Что касается предполагаемого жестокого обращения, заявитель утверждал, что его систематически избивали сотрудники в масках. Он объяснил, что выбросился из окна от отчаяния, чтобы положить конец жестокому обращению, которому он подвергался, пусть даже ценой собственной жизни. Заявитель указал, что он не может опознать предполагаемых истязателей, поскольку они были в масках.

46. В том, что касается предварительного расследования по его заявлению о предполагаемом жестоком обращении, заявитель отмечал, что судебно-медицинская экспертиза была назначена с опозданием, 5 мая 2004 г., а проводилась с 7 по 19 мая 2004 г. Он не мог точно утверждать, что на судебно-медицинского эксперта оказывалось давление, но подчеркивал, что был лишен возможности ставить перед экспертом свои вопросы.

47. Относительно вопроса о независимости следователя С. заявитель отмечал, что последний работал в том же органе, ФСБ, что и предполагаемые мучители. Другими словами, по его мнению, следователь не был полностью независим для проведения расследования в отношении них.

48. Что касается эффективности расследования, заявитель полагал, что оно не соответствовало критериям, разработанным по этому вопросу прецедентной практикой Европейского Суда. Он указал, в частности, что компетентные органы не допросили свидетелей И., В. и С. Вместе с тем он утверждал, что следователь не выполнил действий, направленных на установление фактов с помощью очевидцев. Так, в отношении сотрудников ФСБ и милиции не было предпринято каких-либо мер по определению того, какими средствами они пользовались в отношении него и какие телесные повреждения были причинены применением силы с их стороны. Заявитель также отмечал, что следователь не установил, на каких частях его тела находились телесные повреждения после того, как он выбросился из окна. Заявитель считал, эти сведения могли бы оказаться полезными для экспертизы, кроме того, не было проведено следственного эксперимента на месте происшествия. Заявитель выразил сожаление о том, что его версия о жестоком обращении даже не была проверена органами, ответственными за проведение расследования.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

49. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Эффективность расследования

(i) Общие принципы

50. Европейский Суд напоминает, что в случае, если лицо утверждает на оспоримой основе о том, что оно подверглось незаконному обращению в нарушение статьи 3 Конвенции, находясь под контролем полиции или других аналогичных органов государства, положения Конвенции в совокупности с общей обязанностью государства, предусмотренной статьей 1 Конвенции, "обеспечивать каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные Конвенцией", требует, чтобы было проведено официальное эффективное расследование (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., § 102, Reports 1998-VIII).

51. Разумеется, речь идет не об обязанности достичь результата, а о примененных средствах: расследование необязательно должно прийти к выводам, совпадающим с версией, выдвинутой заявителем. В любом случае оно должно быть эффективным в том смысле, что должно позволить определить, была ли применена сила, было ли это оправдано в рассматриваемых обстоятельствах, а также привести к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71 ECHR 2002-II, а также Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

52. Для того, чтобы расследование по заявлению на жестокое обращение было признано эффективным, оно должно быть тщательным. Это означает, что компетентные органы должны предпринять меры, необходимые для установления фактов, и не должны полагаться на поверхностные и необоснованные выводы с целью мотивировать свое решение о прекращении расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и последующие, а также Постановление Европейского Суда по делу "Маркарян против Российской Федерации" (Markaryan v. Russia) от 4 апреля 2013 г., жалоба N 12102/05* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 2/2014 (примеч. редактора).), § 55). Компетентные органы должны предпринять надлежащие меры, которые им доступны, для сбора доказательств, касающихся рассматриваемых событий, включая, помимо прочего, подробное заявление жертвы о самом происшествии, показания очевидцев, экспертов и, в случае необходимости, сбор дополнительных медицинских документов, в которых содержится точное и полное описание травм и представлены объективные результаты обследования, включая изложение причин этих травм. Любые недостатки, уменьшающие возможность установления причин травм и личностей виновных, могут стать нарушением этих требований (см. Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, § 134 ECHR 2004-IV (извлечения), а также Постановление Европейского Суда по делу "Отаменди Эхигурен против Испании" (Otamendi Egiguren v. Spain) от 16 октября 2012 г., жалоба N 47303/08, § 41). Одним из обязательных требований к эффективному и тщательному расследованию является необходимость проведения своевременного медицинского обследования. Это обследование должно быть выполнено достаточно квалифицированным медиком, а в медицинском заключении должно содержаться не только подробное перечисление всех телесных повреждений, но и указаны объяснения пациента относительно причин их возникновения, а также мнение врача о соответствии телесных повреждений этим объяснениям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы NN 22947/93 и 22948/93, § 118, ECHR 2000-X). Формулируя свое мнение о таком соответствии, врач должен учитывать ряд других факторов, а именно возможность происхождения травм при иных обстоятельствах, чем жестокое обращение, самотравмирование или последствия болезни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Давитидзе против Российской Федерации" (Davitidze v. Russia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 8810/05* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 3/2009 (примеч. редактора).), § 115, а также Постановление Европейского Суда по делу "Барабанщиков против Российской Федерации" (Barabanshchikov v. Russia) от 8 января 2009 г., жалоба N 36220/02* (* Там же. N 4/2010 (примеч. редактора).), § 59).

53. Вместе с тем необходимо, чтобы лицо, ответственное за проведение расследования, и лица, осуществляющие расследование, были независимы от лиц, причастных к расследуемым событиям (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, §§ 91-92, ECHR 1999-III). Это предполагает не только отсутствие каких-либо иерархических связей, но и реальную независимость (см. Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2011 (примеч. редактора).), § 138, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамсахаи и другие против Нидерландов" (Ramsahai and Others v. Netherlands), жалоба N 52391/99, § 325, ECHR 2007-II, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии" (El-Masri v. the former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 39630/09, § 184).

54. Кроме того, в этом контексте действует требование о незамедлительном и тщательном расследовании. Незамедлительные ответные действия компетентных органов в случае, когда речь идет о расследовании по заявлению о жестоком обращении, могут, как правило, считаться существенным фактором сохранения доверия общества к принципу законности и помогут избежать любых подозрений о пособничестве или терпимости по отношению к незаконным действиям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 1143/96, § 37).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

55. Возвращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что между сторонами не было разногласий в том, что касается количества и расположения телесных повреждений, обнаруженных медицинским экспертом, и того факта, что эти телесные повреждения были причинены заявителю во время его нахождения под контролем милиции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аблязов против Российской Федерации" (Ablyazov v. Russia) от 30 октября 2012 г., жалоба N 22867/05* (* Там же. N 5/2015 (примеч. редактора).), § 50). Европейский Суд полагает, что эти повреждения достигли минимального уровня суровости, необходимого для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Таким образом, вопрос, который стоит перед Европейским Судом, заключается в том, чтобы установить, с учетом причиненных телесных повреждений и иных относящихся к делу обстоятельств, были ли компетентные органы обязаны провести эффективное расследование по смыслу статьи 3 Конвенции. Во-первых, из материалов дела следует, что тот факт, что заявитель выбросился из окна, был признан внутригосударственными властями достаточно серьезным происшествием для того, чтобы потребовать выяснения его обстоятельств, в частности, причастные к нему сотрудники составили по этому поводу рапорты с объяснениями (см. § 11 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что рассматриваемые действия могли быть сочтены расследованием, если бы они не были направлены лишь на исключение халатности со стороны сотрудников милиции. Во-вторых, официальная версия, выдвинутая следователем С., касающаяся самостоятельного причинения заявителем телесных повреждений вследствие падения из окна, была поставлена под сомнение судебно-медицинским экспертом в его заключении, которое включало описание жестокого обращения, представленное заявителем, и выводы эксперта с сомнениями относительно происхождения некоторых травм. Рассматриваемые утверждения должны были породить обязанность провести расследование хотя бы для того, чтобы развеять данные сомнения. Эти два аспекта в совокупности составляют оспоримую жалобу, влекущую за собой возникновение обязанности властей провести эффективное расследование по смыслу статьи 3 Конвенции. Таким образом, власти Российской Федерации должны предоставить убедительные объяснения по поводу того, каким образом заявителю были причинены телесные повреждения.

56. Далее Европейский Суд установил, что внутригосударственные власти ограничились кратким предварительным расследованием и отказом в возбуждении уголовного дела. В отношении этого расследования Европейский Суд отмечает, что оно не может быть признано эффективным по смыслу 3 Конвенции по изложенным ниже причинам.

57. Во-первых, Европейский Суд считает, что предварительное расследование не было оперативным. Действительно, будучи уведомленными об инциденте немедленно, органы, ответственные за проведение расследования, в течение 14 дней медлили с назначением судебно-медицинской экспертизы, создавая риск того, что видимые телесные повреждения исчезнут. Кроме того, указанные органы не попытались допросить очевидцев И. и С. или выполнить обход квартир в целях обнаружения очевидцев, например, свидетеля В., непосредственно после происшествия, когда у последних еще сохранились четкие воспоминания о произошедших событиях. Это позволило бы избежать возникновения какого-либо сговора. Также указанные упущения стали причиной потери драгоценного времени и усложнили последующее расследование по заявлению заявителя (см. схожие доводы в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Аблясов против Российской Федерации", § 58, а также Постановление Европейского Суда по делу "Рябцев против Российской Федерации" (Ryabtsev v. Russia) от 14 ноября 2013 г., жалоба N 13642/06* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 4/2014 (примеч. редактора).), § 82).

58. Во-вторых, Европейский Суд полагает, что расследование не было тщательным, поскольку органы, ответственные за его проведение, никоим образом не попытались провести анализ двух типов телесных повреждений, на которые указал судебно-медицинский эксперт, а также объяснить происхождение тех из них, которые могли возникнуть в результате предполагаемого жестокого обращения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рябцев против Российской Федерации", § 83). Фактически в решении от 25 июня 2004 г. заместитель прокурора ограничился тем, что процитировал выводы судебно-медицинской экспертизы, никак не прокомментировав их (см. § 24 настоящего Постановления).

59. И наконец, Европейский Суд установил, что меры, изначально предпринятые расследованием, допрос заявителя и решение о назначении судебно-медицинской экспертизы, осуществлялись следователем С., который был также ответственен за ведение уголовного дела, возбужденного в отношении заявителя. Часть расследования, касающегося ответственности сотрудников ФСБ, велась непосредственным коллегой лиц, подозреваемых в предполагаемом жестоком обращении. Следовательно, маловероятно, чтобы такое расследование могло считаться проведенным независимо по смыслу статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации", § 138, и Постановление Европейского Суда по делу "А.А. против Российской Федерации" (A.A. v. Russia) от 17 января 2012 г., жалоба N 49097/08* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2013 (примеч. редактора).), § 94). Тот факт, что последующее производство велось Воронежской областной прокуратурой* (* Ранее в настоящем Постановлении упоминалась Военная прокуратура Воронежского гарнизона (примеч. редактора).), не устраняет отсутствие независимости следователя С. (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рамсахаи и другие против Нидерландов", §§ 337 и 340).

60. Европейский Суд констатирует, что запоздалая реакция властей существенно подрывает доверие к результатам предварительного расследования. Кроме того, он установил, что существовала, по крайней мере, теоретическая возможность проведения эффективного расследования по смыслу статьи 3 Конвенции. Таким образом, лишь возбуждение уголовного дела в соответствии со статьей 146 УПК РФ могло бы стать адекватным ответом на заявление о жестоком обращении, поскольку оно бы позволило принять все меры, предусмотренные УПК РФ, такие как, помимо прочего, проведение допроса, очной ставки, следственного эксперимента и экспертизы. Европейский Суд подчеркивает, что недавно он уже приходил к выводу о том, что отказ внутригосударственных властей в возбуждении уголовного дела в связи с оспоримой жалобой на жестокое обращение во время нахождения под контролем полиции является показателем невозможности государства исполнить свои обязанности по проведению эффективного расследования, предусмотренного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2015 (примеч. редактора).), §§ 128-140). В настоящем деле Европейский Суд не видит причин, чтобы сделать иной вывод.

61. Все вышеизложенное является достаточным, чтобы Европейский Суд пришел к выводу о том, что расследование, проведенное при поступлении заявления заявителя о жестоком обращении, не было "эффективным", что является нарушением статьи 3 Конвенции в ее процессуальной части.

(b) Жалоба на предполагаемое жестокое обращение

(i) Общие принципы

62. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции защищает фундаментальные ценности демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки, а также бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от обстоятельств и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy) жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV).

63. Европейский Суд повторяет, что задержанные лица находятся в уязвимом положении и власти обязаны их защищать. Следовательно, в случае, если задержанное лицо находилось в хорошем самочувствии до задержания, но имеет телесные повреждения на момент освобождения, в обязанности государства входит предоставление убедительного объяснения относительно происхождения травм (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 87, ECHR 1999-V, и Постановление Европейского Суда по делу "Олег Никитин против Российской Федерации" (Oleg Nikitin v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 36410/02* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 3/2009 (примеч. редактора).), § 44). При отсутствии подобного объяснения Европейский Суд вправе сделать вывод не в пользу государства-ответчика (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии", § 152, и Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* Там же. N 6/2006 (примеч. редактора).), § 102).

64. Для оценки доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всяких разумных сомнений" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 161, Series А, N 25). Однако такого рода доказательства могут являться следствием одновременного существования достаточно серьезных, ясных и согласующихся между собой умозаключений либо аналогичных никем не опровергнутых предположений об обстоятельствах дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

65. Европейский Суд напоминает о своей позиции, согласно которой, принимая во внимание свою вспомогательную роль, он не может без особых оснований выполнять функции суда первой инстанции до тех пор, пока это не становится неизбежным в силу обстоятельств дела, в которых он оказался. Тем не менее в случае подачи жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции он должен прибегнуть к "особенно тщательному рассмотрению", даже когда на внутригосударственном уровне уже были выполнены определенные действия и проведено расследование (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии", § 155, и Постановление Европейского Суда по делу "Ницов против Российской Федерации" (Nitsov v. Russia) от 3 мая 2012 г., жалоба N 35389/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2013 (примеч. редактора).), § 45).

(ii) Применение общих принципов в настоящем деле

66. Европейский Суд отмечает, что в своей жалобе заявитель обстоятельно и подробно изложил обстоятельства, жертвой которых он стал во время своего задержания и обыска в его жилище. В частности, жестокое обращение, на котором он настаивал, состояло в ударах ногами, руками и прикладами оружия по телу, голове и гениталиям. Сотрудники, причастные к этому, наваливались на заявителя, выкручивая ему руки (см. § 8 настоящего Постановления). Эти жестокие действия происходили в милицейской автомашине.

67. Европейский Суд в этой связи установил, что власти Российской Федерации объясняли возникновение телесных повреждений самостоятельным получением заявителем травм в результате падения из окна четвертого этажа, где находилась его квартира, в то же время они признавали, что сотрудники были вынуждены применить силу с целью сломить сопротивление заявителя в момент задержания.

68. Европейский Суд отмечает, что согласно заключению судебно-медицинской экспертизы были установлены два типа телесных повреждений. По мнению эксперта, некоторые из них стали результатом падения заявителя с четвертого этажа его квартиры, а другие могли быть причинены как падением, так и путем нанесения ударов тупыми предметами (см. § 19 настоящего Постановления). Европейский Суд подчеркивает, что эти последние телесные повреждения, а именно гематома под левым глазом, повреждение языка, гематома на шее, гематомы на правой стороне грудной клетки и поясничной области, а также ссадины на правом запястье, обоих предплечьях и левом плече могли стать результатом предполагаемого жестокого обращения, а, следовательно, должны были уже быть, по крайней мере, некоторые из них, на теле заявителя к концу задержания, но до падения из окна.

69. Сравнивая эти медицинские данные с позицией заявителя, а также объяснениями свидетельниц И. и С., представленными заявителем, Европейский Суд заключил, что эти данные противоречат версии заявителя.

Во-первых, Европейский Суд установил, что описание жестокого обращения, изложенное заявителем, не согласуется с обнаруженными телесными повреждениями. Так, с одной стороны, они были расположены на частях тела, не упомянутых самим заявителем, например, гематома под левым глазом и травма языка, хотя заявитель не утверждал, что его били по лицу (см. § 8 настоящего Постановления). С другой стороны, на тех частях тела, по которым, по утверждению заявителя, наносились удары, например голова и гениталии, не было обнаружено каких-либо телесных повреждений (см. § 19 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что заявитель не предоставил объяснений данному несоответствию.

Во-вторых, Европейский Суд установил, что объяснения С. и И. никак не помогают развеять сомнения. Из объяснений С. не следует, что у заявителя были видимые телесные повреждения. Напротив, из них очевидно, что заявитель жаловался на боль в одной из верхних конечностей, представляется, из-за тесных наручников, поскольку С. попросила сотрудников ослабить их (см. § 21 настоящего Постановления). Кроме того, И. утверждала, что видела ссадины на голове заявителя. Эта информация противоречит утверждениям С., которая не сообщала о том, что заметила какие-либо телесные повреждения, а также заключению экспертизы, в ходе которой не было обнаружено подобных повреждений (см. § 19 настоящего Постановления). Наконец, ни одна из этих свидетельниц не утверждала, что заметила те телесные повреждения, относительно происхождения которых эксперт высказал сомнения.

70. Что касается объяснений свидетельницы И., Европейский Суд отмечает, что они со временем менялись. Так, в ходе производства на внутригосударственном уровне И. лишь сказала, что сотрудники, участвовавшие в обыске, вели себя грубо (см. § 24 настоящего Постановления), в то время как в Европейском Суде И. изложила гораздо более подробную версию событий (см. § 20 настоящего Постановления). В этой связи Европейский Суд подчеркивает, что заявитель ни на внутригосударственном уровне, ни в Европейском Суде не подвергал сомнению показания И., представленные в версии, изложенной в решении от 25 июня 2004 г. Если бы заявитель воспользовался своими процессуальными правами способом, не препятствующим ходу расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коробов и другие против Эстонии" (Korobov and Others v. Estonia) от 28 марта 2013 г., жалоба N 10195/08, § 101, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "А.А. против Российской Федерации", § 88), он бы предоставил внутригосударственным властям возможность проверить свои утверждения.

71. Кроме того, Европейский Суд установил, что показания В., собранные более чем через четыре года после рассматриваемых событий, являются сомнительными, поскольку они противоречат как фактам, изложенным заявителем, так и официальной версии, представленной властями Российской Федерации (см. § 24 настоящего Постановления). В частности, Европейский Суд обращает внимание на то, что свидетель был готов опознать предполагаемых истязателей заявителя (см. § 22 настоящего Постановления), хотя последний утверждал, что не в состоянии это сделать, так как на них были маски (см. §§ 34 и 45 настоящего Постановления).

72. Также Европейский Суд считает, что сведения, предоставленные заявителем, не позволяют ему заключить вне всяких разумных сомнений, что телесные повреждения, обнаруженные судебно-медицинским экспертом, были причинены заявителю иным способом, чем падение из окна. Что касается второго довода властей Российской Федерации, а именно применение силы с целью преодолеть сопротивление заявителя во время задержания, Европейский Суд полагает, что в его рассмотрении нет необходимости, поскольку заявитель не делал каких-либо заявлений относительно причинения телесных повреждений в этот момент, а также не предоставлял информации по данному поводу или каких-либо жалоб в этой связи. Сравнивая описание предполагаемого жестокого обращения, изложенное заявителем (см. § 8 настоящего Постановления), и заключение, описывающее телесные повреждения, которые могли быть причинены при иных обстоятельствах, чем падение из окна (см. § 19 настоящего Постановления), Европейский Суд не может понять, как в результате предполагаемого обращения могли быть причинены такие незначительные повреждения.

73. Европейский Суд осознает трудности, если не сказать, полную невозможность, с которыми может столкнуться задержанный при сборе доказательств жестокого обращения во время нахождения под контролем полиции. В этой связи Европейский Суд должен подчеркнуть, что по сути невозможность представить доказательства большей частью возникает в силу отсутствия тщательного и эффективного расследования со стороны внутригосударственных властей по жалобе заявителя на жестокое обращение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лопата против Российской Федерации" (Lopata v. Russia), жалоба N 72250/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011 (примеч. редактора).), § 125, и Постановление Европейского Суда по делу "Беристайн Укар против Испании" (Beristain Ukar v. Spain) от 8 марта 2011 г., жалоба N 40351/05, § 42, Постановление Европейского Суда по делу "Келлер против Российской Федерации" (Keller v. Russia) от 17 октября 2013 г., жалоба N 26824/04, §§ 115-119), в связи с чем Европейский Суд пришел к выводу о нарушении статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте (см. § 61 настоящего Постановления). Тем не менее Европейский Суд полагает, что при изложении своей позиции заявитель должен был обеспечить точность и достоверность предоставляемой информации или представить достаточные объяснения (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) в делах о предоставлении убежища Решение Европейского Суда по делу "Коллинз и Аказиеби против Швеции" (Collins and Akaziebie v. Sweden) от 8 марта 2007 г., жалоба N 23944/05, и Решение Европейского Суда по делу "Матюшкина и Матюшкин против Швеции" (Matushkina and Matushkin v. Sweden) от 21 июня 2005 г., жалоба N 31260/04).

74. В заключение в силу отсутствия необходимых достоверных сведений из-за недостатков проведенного расследования Европейский Суд не может заключить со степенью определенности, соответствующей его собственной прецедентной практике, что заявитель подвергся во время задержания и обыска в его жилище предполагаемому жестокому обращению.

75. Соответственно, Европейский Суд не может сделать вывод о нарушении статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым жестоким обращением, которому подвергся заявитель во время задержания и обыска.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

76. Заявитель жаловался на нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, который гласит:

"1. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...c) законный арест или задержание лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным судебным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

A. Доводы сторон

77. Заявитель утверждал, что был лишен свободы 20 апреля 2004 г., с 17.55, то есть он не мог свободно передвигаться с момента начала обыска в его жилище. Он добавил, что после госпитализации он находился в наручниках, а сотрудники милиции дежурили у дверей его палаты. Заявитель указал, что лишь 23 апреля 2004 г., то есть через три дня после задержания, был составлен протокол задержания, хотя статья 94 УПК РФ требует, чтобы подозреваемый был освобожден в течение 48 часов с момента задержания в случае, если судом не было принято решение о заключении под стражу.

78. Власти Российской Федерации подтвердили, что протокол задержания заявителя был составлен 23 апреля 2004 г., в 12.58, в то время как само задержание имело место 20 апреля 2004 г. Они отмечали, что в приговоре Воронежского областного суда в отношении заявителя принимается во внимание фактическая дата задержания, то есть 20 апреля 2004 г.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

79. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

80. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что статья 5 Конвенции гарантирует основное право на свободу и личную неприкосновенность. Это право имеет важное значение в "демократическом обществе" по смыслу Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ассанидзе против Грузии" (Assanidze v. Georgia), жалоба N 71503/01, § 169, ECHR 2004-II).

81. Для того, чтобы определить, было ли лицо "лишено свободы" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции, следует исходить из конкретной ситуации и принимать во внимание ряд критериев, таких как вид, длительность, последствия и условия применения рассматриваемой меры. Между лишением и ограничением свободы разница состоит лишь в степени или интенсивности, а не в самом характере или сути (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гуццарди против Италии" (Guzzardi v. Italy) от 6 ноября 1980 г., §§ 92-93, Series А, N 39, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Остин и другие против Соединенного Королевства" (Austin and Others v. United Kingdom), жалобы NN 39692/09, 40713/09 и 41008/09, § 57, ECHR 2012).

82. Европейский Суд напоминает, что в том, что касается терминов "законное" и "в порядке, установленном законом", Конвенция по существу отсылает к внутригосударственному законодательству и устанавливает обязанность соблюдать указанные в нем материальные и процессуальные нормы. Конвенция также требует, чтобы любое лишение свободы соответствовало целям статьи 5 Конвенции, которые состоят в том, чтобы предотвратить произвольное лишение лиц свободы (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 октября 2007 г., жалоба N 4493/04, § 53* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 2/2007 (примеч. редактора).)).

83. Пункт 1 статьи 5 Конвенции в первую очередь требует, чтобы любое задержание или заключение под стражу происходило в порядке, установленном законом. Отсутствие правовых оснований для длительного содержания под стражей несовместимо с принципом защиты от произвола, гарантированным данным положением Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Степанов против Российской Федерации" (Stepanov v. Russia) от 25 сентября 2012 г., жалоба N 33872/05* (* Там же. N 4/2013 (примеч. редактора).), § 73, и Постановление Европейского Суда по делу "Мела против Российской Федерации" (Mela v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 34044/08* (* Опубликовано в "Прецедентах Европейского Суда по правам человека" N 2/2015 (примеч. редактора).), §§ 86-89).

84. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд полагает, что прежде всего необходимо выяснить, был ли заявитель лишен свободы в период с 20 по 23 апреля 2004 г. по смыслу статьи 5 Конвенции, и если да, то соответствовало ли это лишение свободы требованиям пункта 1 указанной статьи Конвенции, в частности, отвечало ли оно требованию "законности".

85. Европейский Суд установил, что внутригосударственные органы, а именно следователь следственного отдела Военной прокуратуры Воронежского гарнизона и военный суд этого гарнизона, уже установили, что с момента госпитализации заявителя последний находился в наручниках при постоянном присутствии сотрудников милиции у его палаты (см. § 29 настоящего Постановления). Иными словами, заявитель был не в состоянии покинуть ни больницу, ни палату. В связи с этим Европейский Суд придерживается мнения, что заявитель был лишен свободы по смыслу статьи 5 Конвенции.

86. Европейский Суд принимает во внимание заявление властей Российской Федерации, согласно которым "фактическое задержание" заявителя произошло 20 апреля 2004 г., в то время как протокол задержания был составлен 23 апреля 2004 г. По мнению Европейского Суда, такое утверждение означает прямое признание того, что задержание заявителя не имело правовых оснований, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Кроме того, ряд внутригосударственных судов, рассматривая жалобу заявителя на лишение свободы, признавали, что не было какого-либо решения компетентного органа относительно задержания заявителя в рассматриваемый период (см. §§ 29 и 31 настоящего Постановления). Наконец, Европейский Суд отмечает, что именно 20 апреля 2004 г. было принято судами Российской Федерации за dies a quo* (* Dies a quo (лат.) - дата, с которой начинается течение срока (примеч. переводчика).) для течения срока наказания, предусмотренного приговором (см. § 27 настоящего Постановления). Отсюда следует, что лишение свободы с 20 по 23 апреля 2004 г. не относится ни к одному из случаев, предусмотренных пунктом 1 статьи 5 Конвенции.

87. Соответственно, Европейский Суд заключает, что нахождение заявителя под стражей в период с 20 по 23 апреля 2004 г. не было "законным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение указанного положения Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

88. Что касается иных жалоб, принимая во внимание имеющиеся в его материалы дела, а также в той части, в которой указанные жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд находит, что они не содержат признаков нарушений прав и свобод, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней.

89. Таким образом, в этой части жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена на основании пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

90. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

91. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда, который был ему причинен предполагаемым жестоким обращением и отсутствием в связи с этим эффективного расследования.

92. Ссылаясь на Постановления Европейского Суда по делам "Бентем против Нидерландов" (Benthem v. Netherlands) от 23 октября 1985 г., Series А, N 97, и "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 139, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год" (примеч. редактора).), власти Российской Федерации утверждали, что должна существовать причинно-следственная связь между нарушением Конвенции и предполагаемым вредом. Что касается утверждений заявителя о наличии морального вреда, они полагали, что в случае признания нарушения Конвенции Европейским Судом сам факт такого признания будет являться достаточной компенсацией.

93. Принимая во внимание обстоятельства настоящего дела, факт нарушения статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте, Европейский Суд считает, что заявитель испытывал чувства отчаяния, безысходности и несправедливости, которые не могут быть компенсированы лишь признанием факта нарушения. Учитывая все имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд присуждает заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

94. Заявитель требовал 5 850 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде.

95. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не предоставил каких-либо документов, подтверждающих расходы, понесенные в Европейском Суде, а также копии договора об оказании правовой помощи или иных документов, подкрепляющих его требования.

96. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек только в том случае, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимы и разумны по объему. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 900 евро, из которых следует вычесть 850 евро, уже выплаченные заявителю в качестве правовой помощи. Таким образом, Европейский Суд присуждает заявителю 2 050 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

97. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу в части нарушения статьи 3 и пункта 1 статьи 5 Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте;

3) постановил, что не имело места нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что:

a) государство-ответчик в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции обязано выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(ii) 2 050 евро (две тысячи пятьдесят евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 июля 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро Председатель Палаты Суда