Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 декабря 2015 г. Дело "Ивко (Ivko) против Российской Федерации" (Жалоба N 30575/08) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Ивко (Ivko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 30575/08)

Постановление Суда

Страсбург, 15 декабря 2015 г.

По делу "Ивко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герры, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Георга Николау,

Хелен Келлер,

Йоханнеса Сильвиса,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 24 ноября 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 30575/08, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Николаем Викторовичем Ивко (далее - заявитель) 13 мая 2008 г. После смерти заявителя 11 октября 2014 г. его гражданская жена Елена Александровна Юсупова проинформировала Европейский Суд о своем желании продолжить разбирательство по жалобе, поданной заявителем.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, а затем интересы Елены Александровны Юсуповой представлял Е. Марков, адвокат, практикующий в г. Страсбурге. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался, в частности, на то, что ему не была предоставлена медицинская помощь надлежащего качества во время содержания под стражей, а также что он не располагал эффективными средствами правовой защиты для обжалования нарушения его права на получение медицинской помощи надлежащего качества.

4. 3 сентября 2013 г. жалобы, касающиеся непредоставления медицинской помощи надлежащего качества и отсутствия эффективных средств защиты в отношении данного нарушения, были коммуницированы властям Российской Федерации, а остальная часть жалобы была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу.

5. 24 сентября 2014 г. Палата в соответствии с правилом 41 Регламента Суда удовлетворила ходатайство заявителя о рассмотрении его жалобы в приоритетном порядке.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1973 году и до своего задержания проживал в г. Волжском Волгоградской области.

А. Производство по уголовному делу, возбужденному в отношении заявителя

1. Производство по уголовному делу в период с 2007 по 2009 год. Освобождение 15 мая 2013 г.

7. 16 октября 2007 г. заявитель был задержан по подозрению в покушении на незаконный оборот наркотических средств и заключен под стражу, где он оставался вплоть до завершения расследования и судебного разбирательства.

8. 28 мая 2008 г. Волжский городской суд Волгоградской области (далее - городской суд) признал заявителя виновным в покушении на незаконный оборот наркотических средств, назначив ему наказание в виде лишения свободы сроком на шесть лет, подлежащее отбыванию в исправительной колонии строгого режима. Городской суд признал, что срок содержания заявителя под стражей должен был исчисляться начиная с даты его задержания, то есть с 16 октября 2007 г.

2. Производство по уголовному делу в 2013 году. Смерть заявителя 11 октября 2014 г.

9. 9 сентября 2008 г. Волгоградский областной суд, рассмотрев кассационную жалобу, оставил приговор без изменений. Волгоградский областной суд указал, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего (примеч. переводчика).), что в период судебного разбирательства заявитель содержался под стражей в изоляторе временного содержания N ИЗ-34/5 в г. Ленинске Волгоградской области* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 5 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Волгоградской области" (примеч. переводчика).).

10. Заявитель обратился в президиум Волгоградского областного суда с ходатайством о пересмотре приговора в порядке надзора. В феврале и марте 2009 года заявитель из учреждения N ИЗ-34/5 направил в президиум областного суда дополнительные замечания. Ходатайство о пересмотре приговора в порядке надзора было оставлено без удовлетворения.

11. Однако ходатайство заявителя о пересмотре приговора в порядке надзора было удовлетворено Верховным Судом Российской Федерации, который 13 января 2010 г. уменьшил заявителю срок лишения свободы до пяти лет и шести месяцев.

12. Отбыв наказание полностью, заявитель вышел на свободу 15 мая 2013 г.

13. 15 июля 2013 г. заявитель был задержан по подозрению в очередном покушении на незаконный оборот наркотических средств.

14. 27 сентября 2013 г. городской суд признал заявителя виновным в покушении на незаконный оборот наркотических средств, назначив ему наказание в виде лишения свободы сроком на три года, подлежащее отбыванию в исправительной колонии строгого режима.

15. 11 октября 2014 г. заявитель умер, отбывая наказание в виде лишения свободы.

В. Содержание заявителя под стражей, состояние его здоровья и медицинская помощь

1. Содержание заявителя под стражей в период с 18 октября 2007 г. по 27 июня 2009 г. в изоляторе временного содержания

16. Версии заявителя и властей Российской Федерации относительно содержания заявителя под стражей и обращения с ним в изоляторе временного содержания различаются.

17. По словам заявителя, в период с 18 октября 2007 г. по 27 июня 2009 г. он в основном содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5. Его письма в Европейский Суд, датированные 13 мая и 7 декабря 2008 г. и 26 августа 2009 г., были отправлены из этого пенитенциарного учреждения. Письмо, отправленное заявителю из Европейского Суда 8 июня 2009 г., было получено заявителем в том же учреждении.

18. Заявитель также утверждал, что несколько раз его перевозили на судебные заседания и в лечебное исправительное учреждение N ЛИУ-15 в г. Волгограде* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Лечебное исправительное учреждение N 15 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Волгоградской области" (примеч. переводчика).) (далее - учреждение N ЛИУ-15), а также что в ходе этих перемещений он проводил некоторое время в изоляторе временного содержания N ИЗ-34/1 г. Волгограда* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Волгоградской области" (примеч. переводчика).). В частности, в 2008 году заявитель был помещен в учреждение N ЛИУ-15, где он прошел успешный курс лечения от туберкулеза. Проведенное 14 января 2008 г. рентгенофлюорографическое обследование показало, что заявитель вылечился от туберкулеза, хотя у него в легких оставались обширные участки обызвествления и фиброзной ткани. 17 января 2008 г. медицинская комиссия подтвердила факт его выздоровления. Заявителю было предписано антирецидивное лечение, но после его возвращения в изолятор временного содержания лечение так и не было проведено.

19. Заявитель подал ряд жалоб, например, в прокуратуру Волгоградской области, в которых он утверждал, что ему не оказывалась медицинская помощь надлежащего качества в учреждении N ИЗ-34/5. 31 марта 2008 г. прокуратура перенаправила жалобу заявителя в Управление Федеральной службы исполнения наказаний России по Волгоградской области (далее - УФСИН России по Волгоградской области). По прошествии одного месяца государственные органы признали жалобу заявителя необоснованной. По их утверждению, после 18 октября 2007 г. заявитель содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5. Сославшись на решение медицинской комиссии от 17 января 2008 г., государственные органы признали, что заявитель полностью вылечился от туберкулеза.

20. Власти Российской Федерации, ссылаясь на справку, выданную 18 декабря 2013 г. начальником утверждения N ИЗ-34/1, утверждали, что в период с 15 июля 2007 г. по 22 октября 2009 г. заявитель содержался в указанном учреждении. Однако в своих замечаниях от 31 января 2014 г. власти Российской Федерации упомянули, что заявитель содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5, но они не предоставили дополнительной информации на этот счет.

21. Хотя Европейский Суд запросил полную медицинскую карту заявителя, власти Российской Федерации не предоставили каких-либо медицинских документов, относящихся к периоду с момента задержания заявителя до 29 октября 2009 г. Власти Российской Федерации ограничились упоминанием о том, что заявитель заболел гепатитом С и туберкулезом до его задержания. Заявитель не оспаривал данное утверждение.

2. Содержание заявителя под стражей в период с 27 июня по 29 октября 2012 г. в исправительной колонии

22. 27 июня 2009 г. заявитель был переведен в Исправительную колонию N ИК-154/9 в Волгоградской области* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 9 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Волгоградской области" (примеч. переводчика).).

23. По словам заявителя, медицинская помощь в колонии была очень плохого качества. В колонии отсутствовал штатный врач-фтизиатр, а доступ заключенных к лекарственным средствам, которых зачастую вообще не было, был очень ограниченным. Заявитель получал лишь основные жаропонижающие препараты.

24. Власти Российской Федерации не представили Европейскому Суду ни информации, касающейся оказания медицинской помощи заявителю в колонии N ИК-154/9, ни медицинских записей и заключений, которые были составлены в период нахождения заявителя в этом учреждении.

25. 29 октября 2012 г., после жалобы заявителя на кашель с кровью, он был переведен в учреждение N ЛИУ-15.

3. Содержание заявителя под стражей в период с 29 октября 2012 г. по 15 мая 2013 г. в учреждении N ЛИУ-15

26. Власти Российской Федерации представили в Европейский Суд копии медицинских документов заявителя за период с 29 октября 2012 г. по 15 мая 2013 г.

27. Из медицинской карты заявителя следует, что при поступлении в учреждение N ЛИУ-15 заявитель прошел общее медицинское обследование, а также ему были сделаны рентгенофлюорографическое обследование грудной клетки и клинический анализ крови. На следующий день было выполнено исследование посева мокроты. У заявителя был диагностирован вторичный инфильтративный туберкулез в фазе распада с бактеориовыделением в верхней доле левого легкого, вызванный микобактериями туберкулеза. Ему был прописан курс приема "Протиокомба", комплексного лекарственного средства, в состав которого входят протионамид, пиразинамид, этамбутола гидрохлорид, ломефлоксацина (в форме гидрохлорида) и пиридоксина гидрохлорид.

28. 6 ноября 2012 г. заявитель сдал анализы на ВИЧ, сифилис, гепатиты В и С. Анализы подтвердили заражение гепатитом С, при этом не были обнаружены антитела, свидетельствующие о наличии других инфекционных заболеваний.

29. Неделю спустя заявитель снова прошел рентгенофлюорографическое обследование, которое выявило у него уменьшение полости в легком и развитие негативных изменений в легочных тканях.

30. 20 ноября 2012 г. заявитель был осмотрен врачом, который в "эпикризе" (медицинском заключении, составленном при выписке заявителя) отметил, что в состоянии здоровья заявителя существенных изменений не произошло, и предписал продолжить прием "Протиокомба" и "Ципрофлоксацина" (антибиотика, используемого для лечения некоторых бактериальных инфекций).

31. 1 декабря 2012 г. схема лечения заявителя была скорректирована. Ему были прописаны курсы противотуберкулезных препаратов и инъекции. Рентгенофлюорографическое обследование грудной клетки, проведенное 19 декабря 2012 г., не выявило изменений в легких заявителя.

32. Заявитель подал в Дзержинский районный суд г. Волгограда ходатайство об освобождении от отбывания наказания в связи с болезнью. 27 декабря 2012 г. суд отказал заявителю в освобождении от отбывания наказания, указав, что состояние здоровья заявителя не обуславливало его освобождения из-под стражи.

33. В феврале 2013 года у заявителя дважды брали кровь на анализ, а также впервые провели исследование функции печени. В тот же месяц в учреждении трижды были проведены исследование посева мокроты заявителя, а также впервые тестирование на лекарственную чувствительность. Исследование посева показало положительный результат. Также было установлено, что микобактерии туберкулеза обладали резистентностью к стрептомицину. 13 и 19 февраля 2013 г. заявителю были проведены рентгенофлюорографическое обследование грудной клетки и томографическое исследование, которые не выявили каких-либо изменений в его состоянии здоровья. Схема лечения заявителя была скорректирована. Заявителю были прописаны, наряду с прочими медикаментами, "Пиразинамид", "Этамбутол", "Протионамид", "Циклосерин", "Рифампицин" и "Изониазид".

34. Как следовало из эпикриза, оформленного 27 февраля 2013 г., и "отметки о нарушении режима", датированной 6 марта 2013 г. и подписанной двумя заместителями директора учреждения N ЛИУ-15 и руководителем отделения содержания под стражей, заявитель отказался от приема "Пиразинамида", "Этамбутола", "Протионамида" и "Циклосерина", сославшись на побочные эффекты, которые эти медикаменты оказывали на его здоровье, провоцируя развитие гепатита С, и считая, что врачи должны были сначала вылечить его гепатит. В соответствии с той же отметкой заявитель отказался от объяснения в письменной форме причин своего нежелания принимать указанные препараты.

35. 15 марта 2013 г. проведенное рентгенофлюорографическое обследование заявителя показало распространение инфильтрации в легочной ткани левого легкого. Согласно заключению врача от 20 марта 2013 г. состояние здоровья заявителя ухудшилось вследствие его упорного отказа от приема прописанных медикаментов.

36. В соответствии с выпиской из истории болезни заявителя в неуказанный точно день заявитель согласился принимать "Изониазид", "Рифампицин" и "Капреомицин" при условии одновременного приема гепатопротекторов.

37. 15 мая 2013 г. заявитель был освобожден от отбывания наказания в связи с поставленным ему диагнозом "контагиозный инфильтративный туберкулез левого легкого в фазе распада легочной ткани".

4. Лечение в гражданской больнице в период с 27 мая по 15 июля 2013 г.

38. В период с 27 мая по 15 июля 2013 г. заявитель находился на стационарном лечении в гражданском противотуберкулезном диспансере, где ему были диагностированы активный хронический фиброзно-кавернозный туберкулез легких с бактеориовыделением в фазе инфильтрации, а также гепатит С. В распоряжении Европейского Суда отсутствует детальная информация о лечении заявителя в данный период.

5. Содержание заявителя под стражей в период с 15 июля по 21 октября 2013 г. в изоляторах временного содержания

39. Стороны не предоставили Европейскому Суду информации о содержании заявителя под стражей и оказывавшейся ему медицинской помощи после его очередного задержания 15 июля 2013 г. В письмах заявителя, адресованных Юсуповой и представленных в Европейский Суд, указывается, что в период с 16 июля по 21 октября 2013 г. он содержался под стражей в учреждениях NN 34/5 и 34/1, не имея доступа к медицинской помощи, а также что учреждение N ЛИУ-15 отказалось принять заявителя на лечение до вынесения ему обвинительного приговора.

40. 18 октября 2013 г. заявителю было проведено рентгенофлюорографическое обследование грудной клетки, позволившее обнаружить негативные изменения в правом легком, уменьшение объема левого легкого заявителя, инфильтрацию легочной ткани и полости в левом легком.

6. Содержание заявителя под стражей в период с 21 октября 2013 г. по 11 октября 2014 г. в учреждении N ЛИУ-15

41. После вынесения очередного обвинительного приговора 21 октября 2013 г. заявитель поступил в учреждение N ЛИУ-15. Он был осмотрен врачом, который диагностировал у него гепатит С и инфильтративный туберкулез левого легкого с бактеориовыделением в фазе распада легочной ткани. Врач назначил проведение анализов крови, мочи, посева мокроты, чувствительности к лекарствам, а также электрокардиографическое исследование. Заявителю был прописан обширный перечень лекарственных средств, включая "Капреомицин", "Изониазид", "Этамбутол" и прием гепатопротекторов.

42. Через неделю после получения результатов исследований схема лечения заявителя была немного скорректирована с добавлением "Офлоксацина".

43. В первой половине ноября 2013 года заявитель был четыре раза осмотрен врачами, которые рекомендовали ему следовать ранее выданным предписаниям.

44. 14 ноября на основании результатов электрокардиографического исследования у заявителя была выявлена митральная недостаточность.

45. Из записи в истории болезни, составленной 14 ноября 2013 г. лечащим врачом заявителя, видно, что заявитель в этот день отказался принимать противотуберкулезные препараты. В следующих записях, датированных 19, 21, 25, 27 и 29 ноября, не содержится информации подобного рода. Власти Российской Федерации не представили каких-либо документов (например, отметок о нарушении режима), подтверждавших, что заявитель отказывался от продолжения лечения.

46. 6 декабря 2013 г. медицинская комиссия осмотрела заявителя и не установила значительных изменений в состоянии его здоровья. Последняя запись в истории болезни заявителя датирована 16 декабря 2013 г., в соответствии с этой записью не было выявлено значительных изменений в состоянии здоровья заявителя.

47. В Европейский Суд не была представлена информация о медицинской помощи, которая оказывалась заявителю после 16 декабря 2013 г.

48. 1 мая 2014 г. заявителю была установлена вторая группа инвалидности.

49. Медицинская комиссия осмотрела заявителя 15 августа 2014 г. с целью определения оснований для досрочного освобождения заявителя в связи с болезнью. Комиссия установила, что заявитель страдал прогрессирующим фиброзно-кавернозным туберкулезом легких с множественной лекарственной устойчивостью и сердечно-легочной декомпенсацией третьей степени. Левое легкое заявителя было полностью разрушено инфекцией. Комиссия пришла к выводу, что состояние здоровья заявителя могло служить основанием для его освобождения от отбывания наказания.

50. 11 октября 2014 г. заявитель скончался от туберкулеза в учреждении N ЛИУ-15.

С. Отношения заявителя с Юсуповой

51. В соответствии с документами, имеющимися в материалах дела, в том числе судебным решением, заявитель был холост. Согласно свидетельству N 35/6/9/Ю/1ГР, выданному учреждением N ЛИУ-15 20 октября 2014 г., на вопрос о родственниках заявитель ответил, что у него была гражданская жена Юсупова. Государственные органы внесли эту информацию в личное дело заявителя и разрешали Юсуповой посещать заявителя во время содержания под стражей на правах de facto* (* De facto (лат.) - фактически (примеч. переводчика).) супруги. Телеграммой от 11 октября 2014 г. государственные органы проинформировали Юсупову о смерти заявителя, обратившись к ней как к его супруге.

52. По утверждениям Юсуповой, не оспарившимися властями Российской Федерации, она находилась в близкой, почти семейной связи с заявителем начиная с 2010 года вплоть до момента его смерти во время отбывания наказания. Она много раз навещала его, посылала ему письма и посылки. В 2013 году, когда заявитель был освобожден из-под стражи, они проживали совместно и вели общее домашнее хозяйство.

53. Юсупова утверждала, что она вела активную переписку личного характера с заявителем до его смерти. Она предоставила в Европейский Суд два письма, полученные ею от заявителя в сентябре 2013 года, которые подтверждали, что они испытывали по отношению друг к другу сильные чувства.

54. 11 сентября 2013 г. заявитель официально разрешил Юсуповой снять деньги с его банковского счета. В письме, направленном в Европейский Суд 1 марта 2014 г., заявитель прямо просил Европейский Суд в случае его смерти присудить компенсацию морального вреда Юсуповой.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

Оказание медицинской помощи заключенным под стражу

55. Законодательством Российской Федерации подробно регламентирован порядок предоставления медицинской помощи лицам, содержащимся под стражей. Соответствующие положения закреплены в Порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу, утвержденном совместным приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации и Министерства юстиции Российской Федерации от 17 октября 2005 г. N 640/190 (далее - Порядок), который применяется ко всем заключенным под стражу без исключений. В частности, раздел III Порядка предусматривает первоочередные меры, которые должны приниматься медицинским персоналом следственного изолятора при поступлении заключенного. По прибытии в следственный изолятор всем поступившим проводится первичный медицинский осмотр до помещения в камеры вместе с другими заключенными. Цель осмотра состоит в выявлении лиц, у которых имеются заразные заболевания и которые нуждаются в оказании неотложной медицинской помощи. Особое внимание уделяется лицам с заразными заболеваниями. В срок не более трех дней с момента прибытия в следственный изолятор все поступившие лица проходят углубленный врачебный осмотр, а также рентгенофлюорографическое обследование. При проведении осмотра больного врач выясняет жалобы, изучает анамнез заболевания и жизни, проводит внешний осмотр с целью обнаружения телесных повреждений, вновь нанесенных татуировок, при наличии показаний назначает дополнительные методы обследования. Для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний проводятся лабораторные исследования.

56. В дальнейшем проводятся плановые (не реже двух раз в год) медицинские осмотры заключенных под стражу, и внеплановые - по показаниям. При ухудшении состояния здоровья медицинское освидетельствование, а также оказание медицинской помощи проводятся медицинскими работниками следственного изолятора. Медицинское освидетельствование включает в себя медицинский осмотр, при необходимости дополнительные методы исследований и привлечение врачей-специалистов. Полученные результаты фиксируются в медицинской карте заключенного. Результаты медицинского освидетельствования сообщаются заключенному в полном объеме.

57. В разделе III Порядка также установлен порядок действий, которому необходимо следовать в случае отказа заключенного от предлагаемого ему обследования или лечения. Каждый такой отказ оформляется соответствующей записью в медицинской документации. Врач разъясняет заключенному последствия отказа от предлагаемых лечебно-диагностических мероприятий.

58. Прием лекарственных препаратов проводится в присутствии медицинского работника. В определенных случаях начальником медицинской части пенитенциарного учреждения может быть принято решение о выдаче лекарственных препаратов на руки больному (из расчета на одни сутки).

59. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, вступившие в силу 3 ноября 2005 г.* (* Так в тексте. По-видимому, имеются в виду Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденные приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. N 205 (примеч. переводчика).), регулируют все аспекты содержания осужденных в исправительных учреждениях. В частности, пункт 125 Правил предусматривает право осужденных получать дополнительную лечебно-профилактическую помощь, оплачиваемую за счет собственных средств. Данные медицинские услуги предоставляются специалистами лечебно-профилактических учреждений государственной или муниципальной систем здравоохранения в медицинской части исправительного учреждения, в котором содержится осужденный.

60. Постановление Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Правительства Российской Федерации "О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью" (примеч. переводчика).) регулирует вопросы медицинского освидетельствования осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью. В данном постановлении содержится перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания. В частности, в постановлении указывается, что лица, страдающие инфекционными, демиелинизирующими и дегенеративными заболеваниями центральной нервной системы, сопровождающимися органическими поражениями головного и спинного мозга с глубокими стойкими нарушениями функций организма (тяжелые параличи, глубокие парезы с распространенными расстройствами чувствительности, расстройствами функции тазовых органов и трофическими нарушениями, выраженный акинетико-ригидный синдром) и прогрессирующим течением процессов, могут быть освобождены от отбывания оставшегося срока наказания (пункт 21).

III. Соответствующие международные доклады и документы

А. Рекомендация REC(2006)2 Комитета министров государствам - членам Совета Европы, касающаяся Европейских пенитенциарных правил, утвержденная Комитетом министров 11 января 2006 г. на 952-м заседании заместителей министров (далее - Европейские пенитенциарные правила)

61. Европейские пенитенциарные правила представляют собой свод руководящих принципов для систем здравоохранения. Соответствующие извлечения из правил предусматривают следующее:

"_Охрана здоровья

39. Администрация пенитенциарных учреждений обеспечивает охрану здоровья всех заключенных этих учреждений.

Организация медицинского обслуживания в пенитенциарных учреждениях

40.1. Медицинское обслуживание в пенитенциарных учреждениях следует организовывать в тесном сотрудничестве с местными или государственными органами здравоохранения.

40.2. Политика пенитенциарных учреждений в области здравоохранения является неотъемлемой частью национальной политики здравоохранения и совместима с ней.

40.3. Заключенные должны иметь доступ ко всем медицинским услугам страны без дискриминации на основании их правового статуса.

40.4. Медицинские службы пенитенциарных учреждений выявляют и лечат физические и психические заболевания или дефекты, которыми могут страдать заключенные.

40.5. С этой целью заключенному оказываются все необходимые медицинские, хирургические и психиатрические услуги, включая имеющиеся в свободном обществе.

Медицинский и обслуживающий персонал

41.1. Каждое пенитенциарное учреждение должно иметь в своем распоряжении по крайней мере одного квалифицированного врача общей медицинской практики.

41.2. В случае необходимости следует принимать срочные меры по привлечению квалифицированного специалиста для оказания неотложной медицинской помощи заключенным_

41.4. Каждое пенитенциарное учреждение должно иметь в своем распоряжении персонал, обладающий надлежащей медицинской подготовкой.

Обязанности врача

42.1. Врач или квалифицированная медицинская сестра, подчиненная такому врачу, осматривает каждого заключенного после поступления при первой возможности и обследует его, за исключением случаев, когда в этом нет явной необходимости_

42.3. При осмотре заключенного врач или подчиненная такому врачу медицинская сестра уделяют особое внимание следующему:

_b) диагностированию физического или психического заболевания и принятию всех необходимых мер для его установления и продолжения курса лечения_

43.1. Врач забоится о физическом и психическом здоровье заключенных и осматривает в условиях и с частотой, соответствующим стандартам здравоохранения в обществе, всех больных заключенных, обратившихся с жалобой на болезнь или травму, а также всех тех, на кого было обращено его особое внимание_

Медицинский уход

46.1. Больные заключенные, требующие специализированного лечения, переводятся в специализированные учреждения или гражданские больницы, если такое лечение невозможно в пенитенциарном учреждении.

46.2. Там, где служба пенитенциарного учреждения имеет собственную больницу, она должна быть достаточно укомплектована персоналом и оборудованием для надлежащего ухода и лечения направляемых в эту больницу заключенных_".

В. Третий общий доклад Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - доклад ЕКПП)

62. Сложность и значимость охраны здоровья в местах лишения свободы рассматривались Европейским комитетом против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) в Третьем общем докладе (CPT/Inf(93)12, дата публикации 4 июня 1993 г.). Далее приводятся извлечения из доклада:

"_33. При поступлении в место содержания все лица, лишенные свободы, должны быть незамедлительно осмотрены медицинским персоналом учреждения. В своих докладах ЕКПП рекомендовал, чтобы каждое вновь прибывшее лицо, лишенное свободы, было надлежащим образом опрошено и, если необходимо, физически обследовано врачом сразу же после его поступления. Следует добавить, что в некоторых странах медицинское освидетельствование при поступлении проводится компетентной медсестрой, которая подчиняется врачу. Такой подход можно рассматривать как более эффективное использование имеющихся ресурсов.

Также желательно, чтобы лицам, лишенным свободы, по их прибытии вручались буклет или брошюра, информирующая о наличии и деятельности службы здравоохранения и напоминающая об основных мерах гигиены.

34. Находясь под стражей, лица, лишенные свободы, должны иметь возможность доступа к врачу в любое время, независимо от режима их содержания... Медицинское обслуживание должно быть организовано таким образом, чтобы просьбы о консультации врача выполнялись без ненадлежащей задержки...

35. Служба здравоохранения в местах содержания лиц, лишенных свободы, должна быть способна обеспечивать, по крайней мере, регулярные амбулаторные консультации и скорую медицинскую помощь (в дополнение также может содержаться помещение больничного типа с кроватями)... Кроме того, врачам, работающим в местах лишения свободы, должна быть предоставлена возможность привлекать специалистов...

Всегда должна быть возможность вызова врача скорой медицинской помощи. Кроме того, на территории места лишения свободы всегда должно присутствовать лицо, желательно с официально подтвержденной квалификацией медицинской сестры, способное оказать первую помощь.

Амбулаторное лечение должно осуществляться под надзором медицинского персонала, если это целесообразно; во многих случаях для обеспечения дополнительного лечения недостаточно требования со стороны лица, лишенного свободы.

36. Должен быть прямой доступ к хорошо оснащенной госпитальной службе либо в гражданской больнице, либо в медицинском учреждении по месту содержания...

38. Медицинское обслуживание в местах лишения свободы должно обеспечивать лечение и уход, а также соответствующую диету, физиотерапевтическое лечение, реабилитацию или любое другое необходимое специальное лечение на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также должна соответственно предусматриваться обеспеченность медицинским персоналом, персоналом по уходу и техническими специалистами, служебными помещениями, сооружениями и оборудованием.

Необходим соответствующий контроль за снабжением и распределением лекарств, а изготовление лекарств следует поручать квалифицированному персоналу (фармацевту/медицинской сестре и т.д.)_

39. История болезни должна заполняться на каждого пациента, содержать диагностическую информацию, а также текущие записи об изменениях состояния пациента и о любых специальных обследованиях, которым он подвергался. В случае перевода пациента в другое учреждение карта должна быть направлена врачам того учреждения, куда поступает лицо, лишенное свободы.

Кроме того, медицинский персонал каждой бригады должен вести ежедневные записи в журнале, в котором содержится информация по отдельным происшествиям, имеющим отношение к пациентам. Такие записи полезны тем, что они дают общее представление о ситуации в организации здравоохранения в данном тюремном учреждении и в то же время раскрывают проблемы, которые могут возникнуть.

40. Предпосылкой успешного функционирования медицинской службы служит возможность для врачей и персонала по уходу регулярно встречаться и создавать рабочие группы под руководством старшего врача, который возглавляет службу...".

С. Общие рекомендации по лечению больных туберкулезом с множественной лекарственной устойчивостью, страдающих заболеваниями печени

63. Ниже приводятся извлечения из публикации Всемирной организации здравоохранения 2009 года "Лечение туберкулеза: рекомендации"* (* Полностью публикацию "Лечение туберкулеза: рекомендации" см: http://apps.who.int/medicinedocs/documents/s21646ru/s21646ru.pdf (примеч. переводчика).):

"_3.6. Ранее проводимое лечение больных туберкулезом (ТБ) в значительной мере влияет на развитие лекарственной устойчивости, и ранее лечившиеся больные составляют значительную часть регистрируемых случаев ТБ в мире (13% в 2007 году).

Из всех существующих форм лекарственной устойчивости наибольшую опасность представляет множественная лекарственная устойчивость (далее - МЛУ), поскольку лечение больных МЛУ-ТБ препаратами первого ряда гораздо менее эффективно, а устойчивость к противотуберкулезным препаратам у таких больных может усилиться. Быстрое выявление МЛУ и своевременно начатое лечение препаратами второго ряда дают больше шансов на излечение и способствуют профилактике дальнейшего распространения МЛУ_

3.7. Глобальным планом "Остановить ТБ" (2006-2015 годов) определена цель обеспечить к 2015 году проведение ТЛЧ [тестирования на лекарственную чувствительность] к началу лечения для всех ранее лечившихся больных. Задача состоит в том, чтобы обеспечить по возможности наиболее раннее выявление больных с МЛУ и назначить необходимое лечение_

Рекомендация 7.1

До начала или в начале курса лечения у всех ранее лечившихся больных ТБ необходимо проводить культуральные исследования и ТЛЧ. ТЛЧ должны проводиться как минимум на чувствительность к "Изониазиду" и "Рифампицину"_

Рекомендация 7.2

Если имеется возможность использовать молекулярные методы проведения ТЛЧ, при выборе режима лечения следует руководствоваться их результатом_

8.4. Режимы лечения при особых состояниях

8.4.2. У больных с нестабильной и продвинутой стадией заболевания печени необходимо, если представляется возможным, перед началом курса противотуберкулезной химиотерапии провести функциональные исследования функции печени_ Чем нестабильнее и тяжелее заболевание печени, тем меньше противотуберкулезных препаратов, обладающих гепатотоксическим эффектом, следует включать в схему лечения_

В ходе лечения необходимо проводить клинический мониторинг (или, если представляется возможным, функциональную диагностику) у всех больных ТБ с ранее диагностированными заболеваниями печени_".

Право

I. Предварительные возражения: locus standi*

(* Locus standi (лат.) - право обращения в суд (примеч. переводчика).) гражданской жены заявителя

64. Европейский Суд прежде всего должен рассмотреть вопрос о процессуальном правопреемстве Юсуповой по жалобе, поданной заявителем.

65. Европейский Суд напоминает, что 8 апреля 2015 г. адвокат заявителя уведомил Европейский Суд о том, что заявитель умер 14 октября 2014 г. и что его гражданская жена изъявила желание занять место заявителя в производстве по делу, рассматриваемому Европейским Судом.

66. По словам адвоката заявителя, Юсупова была гражданской женой заявителя в течение нескольких лет, предшествовавших его смерти. Как видно из писем, свидетельств и телеграммы (см. §§ 51-54 настоящего Постановления), государственные органы Российской Федерации согласились с тем, что Юсупова является гражданской женой заявителя. Власти Российской Федерации не спорили с этим, оставив на усмотрение Европейского Суда вопрос о праве Юсуповой на участие в разбирательстве в Европейском Суде.

67. Ранее Европейский Суд рассматривал похожие дела (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ковачич и другие против Словении" (Kovacic and Others v. Slovenia) от 3 октября 2008 г., жалобы NN 44574/98, 45133/98 и 48316/99, §§ 189-192, и Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу "Малхоус против Чешской Республики" (Malhous v. Czech Republic), жалоба N 33071/96, ECHR 2000-XII) и в рамках этих дел устанавливал, являлись ли лица, желавшие вступить в разбирательство по делу, близкими родственниками заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шерер против Швейцарии" (Scherer v. Switzerland) от 25 марта 1994 г., §§ 31-32, Series A, N 287, и Решение Европейского Суда по делу "Тевенон против Франции" (Thevenon v. France), жалоба N 2476/02, ECHR 2006-III), и были ли соответствующие права передаваемыми. Европейский Суд продолжал рассмотрение дел, касавшихся требований о компенсации материального вреда, которые могли быть переданы наследникам умершего заявителя (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Садык против Греции" (Ahmet Sadik v. Greece) от 15 ноября 1996 г., § 26, Reports of Judgments and Decisions 1996-V). Европейский Суд также определял, не затрагивало ли конкретное дело важные вопросы, представляющие интерес для общества и выходящие за пределы личности и интересов заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бич и другие против Турции" (Bic and Others v. Turkey) от 2 февраля 2006 г., жалоба N 55955/00, § 23, Постановление Европейского Суда по делу "Мари-Луиза Луайан и Брюнэль против Франции" (Marie-Louise Loyen and Bruneel v. France) от 5 июля 2005 г., жалоба N 55929/00, § 29, и Постановление Европейского Суда по делу "Карнер против Австрии" (Karner v. Austria), жалоба N 40016/98, §§ 25-27, ECHR 2003-IX).

68. В более позднем деле "Эргезен против Турции" ((Ergezen v. Turkey) от 8 апреля 2014 г., жалоба N 73359/10, § 29) Европейский Суд применил менее ограничительный подход, признав, что решающее значение имеет не то, могли ли соответствующие права быть переданы наследникам, желающим вступить в процесс, а то, могли ли наследники в принципе утверждать, что у них имелся правомерный интерес в том, чтобы просить Европейский Суд продолжать рассмотрение дела, на основании желания заявителя воспользоваться своим индивидуальным и личным правом на обращение с жалобой в Европейский Суд. Европейский Суд также отмечал, что рассматриваемые им дела о защите прав человека обычно имеют моральный аспект, поэтому близкие люди заявителя могут иметь правомерный интерес в том, чтобы свершилось правосудие, даже после смерти заявителя (см. упоминавшееся выше Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу "Малхоус против Чешской Республики").

69. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что Юсупова выразила желание, чтобы Европейский Суд продолжил рассмотрение жалобы, поданной заявителем. Европейский Суд ранее признавал locus standi de facto супруги в случае смерти заявителя, делая ссылку на существование "семьи" для целей статьи 8 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Великова против Болгарии" (Velikova v. Bulgaria) от 18 мая 1999 г., жалоба N 41488/98). В настоящем деле доказательства убедительно свидетельствуют о том, что заявитель и Юсупова находились в близких отношениях, равноценных "семейным узам" (см. §§ 51-54 настоящего Постановления). Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что первое условие близкого родства соблюдено.

70. В Постановлении по делу "Коряк против Российской Федерации" ((Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), §§ 58-68) Европейский Суд разрешил близкому родственнику принять участие в разбирательстве после смерти непосредственной жертвы. Обстоятельства дела "Коряк против Российской Федерации" идентичны обстоятельствам настоящего дела. Оба дела касаются качества медицинской помощи, оказанной тяжело больным заключенным, в совокупности с вопросом о наличии эффективных средств правовой защиты. Аналогичным образом в настоящем деле Европейский Суд считает, что Юсупова имеет правомерный интерес в продолжении рассмотрения жалобы от имени заявителя, а также что интересы защиты прав человека, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, требуют продолжения рассмотрения дела.

II. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции

71. Заявитель жаловался, что государственные органы не предприняли мер для защиты его здоровья и благополучия, отказав ему в предоставлении медицинской помощи надлежащего качества в нарушение статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

72. Заявитель утверждал также, что в его распоряжении не было эффективных средств правовой защиты для обжалования нарушения права на защиту от бесчеловечного обращения, требуемых в соответствии со статьей 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе_".

А. Доводы сторон

73. Власти Российской Федерации представили две линии аргументации.

74. Во-первых, по их мнению, жалоба должна быть отклонена ввиду "частичного неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты". Власти Российской Федерации считали, что заявитель должен был обратиться с данной жалобой во внутригосударственные органы, в том числе к администрациям пенитенциарных учреждений, прокурору или в суд. Однако он подал жалобу лишь в УФСИН России по Волгоградской области и ходатайствовал об освобождении от отбывания наказания в связи с болезнью.

75. Во-вторых, они указывали, что заявитель находился под регулярным наблюдением врачей во время содержания под стражей, и за его состоянием здоровья осуществлялся мониторинг надлежащего качества со стороны медицинских работников, которые оказывали ему требуемую медицинскую помощь и уход. В 2008 году у заявителя был успешно вылечен туберкулез. Его последующий отказ от приема медикаментов привел к резкому ухудшению состояния здоровья. Свою аргументацию власти Российской Федерации подкрепили свидетельствами, подтверждавшими, что в учреждении N ИЗ-34/1 было несколько врачей и всегда имелись в наличии необходимые лекарственные препараты. Власти Российской Федерации не предоставили ни историю болезни заявителя за периоды с 18 октября 2007 г. по 19 октября 2012 г., с 27 мая по 21 октября 2013 г. и с 16 декабря 2013 г. по 14 октября 2014 г., ни какую-либо информацию о качестве медицинской помощи, оказываемой в учреждении N ИЗ-34/5 и Исправительной колонии N ИК-154/9.

76. Заявитель утверждал, что администрация учреждения N ИЗ-34/5 не обеспечила ему ни проведения тщательных медицинских осмотров, ни оказания медицинской помощи надлежащего качества, а также что в Исправительной колонии N ИК-154/9 за состоянием его здоровья не велось наблюдение, и ему не выдавали медикаментов, несмотря на его многочисленные просьбы об оказании медицинской помощи и антирецидивном лечении. У него имелся доступ лишь к жаропонижающим препаратам. Изолятор временного содержания не был приспособлен для размещения тяжело больных заключенных. В нем не было штатного врача, и зачастую отсутствовали медикаменты. Заявитель был переведен в учреждение N ЛИУ-15 с некоторой задержкой, ставшей причиной того, что туберкулез перешел в почти неизлечимую стадию. Кроме того, заявитель утверждал, что в учреждении N ЛИУ-15 ему было недоступно хирургическое лечение туберкулеза легких.

77. Наконец, по утверждениям заявителя, его многочисленные жалобы, направлявшиеся в государственные органы, в том числе устные жалобы администрациям пенитенциарных учреждений, оказались бесполезными, и в его распоряжении не было эффективных средств правовой защиты для обжалования плохого качества оказываемой ему медицинской помощи.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

78. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации выдвинули возражение о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты. Данный вопрос тесно связан с существом жалобы заявителя о том, что в его распоряжении не было эффективных средств правовой защиты, при помощи которых он мог бы обжаловать отсутствие медицинской помощи надлежащего качества. Таким образом, следует рассмотреть возражение властей Российской Федерации одновременно с рассмотрением по существу жалобы заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции.

79. Европейский Суд отмечает далее, что жалобы заявителя на нарушение статей 3 и 13 Конвенции не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции, и отсутствуют иные основания для признания жалоб неприемлемыми, поэтому они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(а) Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты и предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

(i) Общие принципы

80. Европейский Суд повторяет, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, содержащееся в статье 35 Конвенции, обязывает каждого, кто желает подать жалобу против государства, прежде всего воспользоваться средствами правовой защиты, которые существуют в рамках правовой системы этого государства-ответчика. Следовательно, государства освобождаются от ответственности перед международным органом за свои действия, пока они не получат возможности рассмотреть соответствующие дела в рамках собственной правовой системы. Это положение основывается на предположении, предусмотренном в статье 13 Конвенции (с которой оно тесно связано), что всегда существует эффективное средство внутригосударственной правовой защиты, позволяющее рассмотреть "небезосновательную жалобу" на нарушение положений Конвенции по существу и предоставить необходимую помощь. Более того, это является важной составляющей принципа, заключающегося в том, что система правовой защиты, установленная Конвенцией, является второстепенной по отношению к внутригосударственным системам защиты прав человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 152, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., § 48, Series A, N 24).

81. Обязанность исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, как правило, требует от заявителя использования только тех средств правовой защиты, которые являются достаточными и доступными применительно к жалобам на нарушения Конвенции. Существование средств правовой защиты должно быть в достаточной степени очевидным не только в теории, но и на практике, в противном случае не является соблюденным требование о доступности и эффективности средств правовой защиты (см., inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего (примеч. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Вернийо против Франции" (Vernillo v. France) от 20 февраля 1991 г., § 27, Series A, N 198, и Постановление Европейского Суда по делу "Джонстон и другие против Ирландии" (Johnston and Others v. Ireland) от 18 декабря 1986 г., § 22, Series A, N 112). Государство-ответчик, которое заявляет о неисчерпании средства правовой защиты, должно доказать Европейскому Суду, что такое средство в рассматриваемое время было эффективным и доступным в теории и на практике, то есть что оно было общедоступным, могло быть использовано для предоставления возмещения по жалобам заявителя и имело разумные шансы на успех. Вместе с тем после этого бремя доказывания переносится на заявителя: он должен доказать, что средство, о котором говорили власти государства-ответчика, в действительно было им использовано или в силу определенных обстоятельств конкретного дела являлось неадекватным и неэффективным, либо что существовали особые обстоятельства, которые освобождали заявителя от этой обязанности.

82. Европейский Суд подчеркивает, что применение данного правила должно осуществляться с учетом того, что оно применяется в контексте механизма защиты прав человека, который договорились создать Договаривающиеся Стороны. Исходя из этого Европейский Суд ранее уже признавал, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкости и без чрезмерного формализма (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France) от 19 марта 1991 г., § 34, Series A, N 200). Также Европейский Суд отмечал, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты не имеет абсолютного характера и не подлежит автоматическому применению, и, определяя, было ли оно соблюдено, следует учитывать конкретные обстоятельства каждого рассматриваемого дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван Остервейк против Бельгии" (Van Oosterwijck v. Belgium) от 6 ноября 1980 г., § 35, Series A, N 40). Это означает, среди прочего, что следует реалистично учитывать не только факт формального наличия средств правовой защиты в правовой системе соответствующей Договаривающейся Стороны, но и общий правовой и политический контекст их функционирования, а также личные обстоятельства заявителей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., §§ 65-68, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV).

83. Объем обязательств Договаривающихся Сторон по статье 13 Конвенции варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя. "Эффективность" "средства правовой защиты" по смыслу статьи 13 Конвенции не зависит от вероятности наступления благоприятного для заявителя исхода. В то же время средство правовой защиты, требуемое статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как фактически, так и юридически, то есть оно должно либо предупреждать или прекращать предполагаемое нарушение, либо предоставлять достаточную компенсацию в отношении уже совершенного нарушения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 157-158, и Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации (N 2)" (Wasserman v. Russia) (N 2) от 10 апреля 2008 г., жалоба N 21071/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 45).

84. В делах, касающихся фундаментального права на защиту от пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, средства правовой защиты превентивного и компенсационного характера должны взаимно дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. Наличие средства правовой защиты превентивного характера является необходимым для эффективной защиты частных лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Действительно, особое значение, которое Конвенция придает этому положению, по мнению Европейского Суда, требует от Договаривающихся Сторон создания, помимо средства правовой защиты компенсационного характера, эффективного механизма, с помощью которого можно быстро прекратить пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г., жалоба N 41461/02* (* См.: там же. N 3 (примеч. редактора).), § 78).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

85. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что заявитель лишь "частично" исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты. Европейский Суд данный довод не убеждает. В соответствии с предоставленными заявителем документами, например, копиями письменных обращений в различные государственные органы, он жаловался в прокуратуру Волгоградской области, а также УФСИН России по Волгоградской области рассматривало его жалобы (см. § 19 настоящего Постановления). Таким образом, заявитель пытался обратить внимание государственных органов на свое состояние здоровья. Одного лишь этого обстоятельства Европейскому Суду достаточно для отклонения возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Гуренко против Российской Федерации" (Gurenko v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 41828/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 1 (примеч. редактора).), § 78).

86. Европейский Суд напоминает, что он неоднократно рассматривал вопрос об эффективности внутригосударственных средств правовой защиты, на которые ссылались власти Российской Федерации, в частности, такого средства правовой защиты, как подача жалобы в администрацию пенитенциарного учреждения, прокуратуру или суд (см. среди множества других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Горбуля против Российской Федерации" (Gorbulya v. Russia) от 6 марта 2014 г., жалоба N 31535/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 3 (примеч. редактора).), §§ 56-58, Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 11 (примеч. редактора).), §§ 65-73). В вышеперечисленных делах Европейский Суд устанавливал, что ни одно из средств правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, не являлось эффективным средством правовой защиты, которое могло быть использовано для предотвращения или прекращения предполагаемых нарушений и которое предоставило бы заявителю надлежащее и достаточное возмещение в связи с его жалобами на нарушение статьи 3 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

87. Учитывая значительные проблемы со здоровьем и серьезность утверждений заявителя относительно того, каким образом государственные органы реагировали на эти проблемы, Европейский Суд считает, что его жалоба на непредоставление ему медицинской помощи надлежащего качества во время содержания под стражей была "небезосновательной". Соответственно, власти государства-ответчика были обязаны обеспечить доступность эффективного средства правовой защиты, позволяющего рассмотреть эту жалобу по существу. Принимая во внимание обстоятельства настоящего дела и свою вышеизложенную прецедентную практику, Европейский Суд не видит оснований для отступления от ранее сделанных им выводов по данному вопросу в настоящем деле. Европейский Суд считает, что средства правовой защиты, указанные властями Российской Федерации, не являлись эффективными средствами правовой защиты, которые могли быть использованы для предотвращения или прекращения предполагаемых нарушений и которые предоставили бы заявителю надлежащее и достаточное возмещение в связи с его жалобами на нарушение статьи 3 Конвенции.

88. Следовательно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

(b) Предполагаемые нарушения статьи 3 Конвенции

(i) Общие принципы, касающиеся оценки фактов и бремени доказывания

89. По делам, в которых стороны представляют две противоречащие друг другу версии событий, Европейский Суд при установлении доказательств неизбежно сталкивается с теми же трудностями, что и суд первой инстанции. Европейский Суд напоминает, что при оценке доказательств он всегда использует стандарт доказывания "вне всяких разумных сомнений", но при этом он никогда не стремился заимствовать подходы внутригосударственных правовых систем, в которых используется данный стандарт. Функцией Европейского Суда является вынесение решения не о привлечении частных лиц к уголовной или гражданской ответственности, а об установлении ответственности Договаривающихся Сторон на основании Конвенции. Специфика задачи Европейского Суда в соответствии со статьей 19 Конвенции (обеспечение соблюдения Договаривающимися Сторонами обязательств по защите фундаментальных прав, гарантированных Конвенцией) обуславливает его подход к вопросам доказательств и доказывания. При разбирательстве дела в Европейском Суде отсутствуют процессуальные препятствия для приемлемости доказательств или предустановленный порядок их оценки. Европейский Суд принимает выводы, которые, с его точки зрения, подкреплены свободной оценкой всех доказательств, включая такие заключения, которые могут следовать из фактов и доводов сторон. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда доказывание может строиться на совокупности достаточно веских, четких и последовательных выводов или неопровержимых презумпций относительно фактических обстоятельств дела. Кроме того, степень обоснованности, необходимой для конкретного вывода, и в этой связи распределение бремени доказывания неразрывно связаны со спецификой фактов, природой предположений и стоящим на кону правом, гарантированным Конвенцией. Кроме того, Европейский Суд учитывает тот факт, что любое решение, которым устанавливается факт нарушения Договаривающейся Стороной основополагающих прав, имеет крайне серьезный характер (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Крянгэ против Румынии" (Creanga v. Romania) от 23 февраля 2012 г., жалоба N 29226/03, § 88, с последующими ссылками).

90. Вместе с тем следует подчеркнуть, что разбирательства по жалобам на нарушение Конвенции не во всех случаях характеризуются строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - доказывание возлагается на утверждающего (примеч. переводчика).). Европейский Суд напомнил свою прецедентную практику по статьям 2 и 3 Конвенции, согласно которой в случае, когда обстоятельства дела в целом или в части известны лишь органам власти государства-ответчика, как в случае нахождения под их контролем лица, заключенного под стражу, любые травмы или смерть, причиненные в период нахождения этого лица под стражей, дают основания для веских предположений относительно фактических обстоятельств. В таком случае можно признать, что бремя доказывания лежит на властях государства-ответчика, которые обязаны предоставить убедительные и удовлетворительные объяснения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, Постановление Европейского Суда по делу "Олег Никитин против Российской Федерации" (Oleg Nikitin v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 36410/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 45). Непредоставление государством-ответчиком таких объяснений может привести к неблагоприятным для властей государства-ответчика выводам (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Бунтов против Российской Федерации" (Buntov v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 27026/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 6 (примеч. редактора).), § 161, Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: там же. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 274).

(ii) Общие принципы, касающиеся стандартов медицинской помощи, оказываемой заключенным

91. Европейский Суд повторяет, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она запрещает в абсолютной форме пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств дела и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Тем не менее жестокое обращение должно достигать минимального уровня суровости, чтобы попасть в сферу применения статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимального уровня относительна и зависит от всех обстоятельств дела, в том числе от продолжительности такого обращения, его физических и психических последствий и в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 162, Series A, N 25).

92. О плохом обращении, которое достигает этого минимального уровня суровости, может идти речь, когда в результате него были причинены телесные повреждения либо сильные физические или душевные страдания. Но даже при отсутствии указанных последствий обращение может быть признано унижающим достоинство и подпадающим в сферу применения статьи 3 Конвенции, если оно унижало или оскорбляло жертву, демонстрировало отсутствие уважения к ней или умаляло ее человеческое достоинство, а равно заставляло жертву испытывать страх, беспокойство и чувство неполноценности, способные преодолеть его физическое или психологическое сопротивление (см. Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с последующими ссылками).

93. Государство должно обеспечить, чтобы человек содержался под стражей в условиях, при которых уважалось бы его человеческое достоинство, чтобы порядок и способы исполнения наказания в виде лишения свободы не подвергали этого человека душевным страданиям и лишениям, превышающим неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей, а также чтобы осуществлялась надлежащая забота о его здоровье и благополучии с учетом практических требований лишения свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 92-94, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208). В большинстве дел, касавшихся содержания под стражей больных людей, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал ли заявитель медицинскую помощь надлежащего качества во время содержания под стражей. В этой связи Европейский Суд повторяет, что даже несмотря на то, что статья 3 Конвенции не предусматривает право заключенного на освобождение "по мотивам сострадания", Европейский Суд всегда толковал требование об обеспечении здоровья и благополучия лиц, содержащихся под стражей, как обязанность государства по предоставлению заключенным требуемой медицинской помощи (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 96, ECHR 2006-XII (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI).

94. "Надлежащее качество" медицинской помощи остается наиболее сложным для определения понятием. Европейский Суд настаивает, в частности, на том, что государственные органы должны обеспечивать быстроту и правильность постановки диагноза и ухода (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора)), § 85, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: там же. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) от 29 ноября 2007 г., жалобы NN 9852/03 и 13413/04, § 115, Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 104-106, и mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121), а также что, если это обусловлено природой медицинского состояния, наблюдение за лицом должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на успешное лечение заболеваний, которые могут быть у лица, содержащегося под стражей, или предотвращение ухудшения состояния его здоровья (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109 и 114, Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 79). Европейский Суд повторяет также, что медицинская помощь, оказываемая в пенитенциарных учреждениях, должна быть надлежащего качества, сравнимого с качеством медицинской помощи, которую государственные органы обязались предоставлять всему населению. Однако это не означает, что каждому лицу, содержащемуся под стражей, должна быть гарантирована медицинская помощь на уровне лучших медицинских учреждений, находящихся за пределами мест лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кара-Дамиани против Италии" (Cara-Damiani v. Italy) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 2447/05, § 66).

95. В целом Европейский Суд проявляет определенную гибкость при определении требуемого стандарта здравоохранения в зависимости от обстоятельств конкретного дела. Данный стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, а также должен учитывать "практические требования лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140).

(iii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

96. Возвращаясь к настоящему делу, Европейский Суд прежде всего определит место и сроки содержания заявителя под стражей в 2007-2009 годах, так как утверждения сторон по этому вопросу разошлись.

97. Ссылаясь на справку, выданную начальником учреждения N ИЗ-34/1, власти Российской Федерации утверждали, что в период с 15 июля 2007 г. по 22 октября 2009 г. заявитель содержался в указанном учреждении. Однако заявитель настаивал на том, что в период с 18 октября 2007 г. по 27 июня 2009 г. он содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5.

98. Утверждения властей Российской Федерации опровергаются большим количеством доказательств, представленных заявителем. Так, согласно приговору городского суда от 28 мая 2008 г. заявитель был задержан и заключен под стражу 16 октября 2007 г., а не 15 июля 2007 г., как утверждали власти Российской Федерации (см. § 8 настоящего Постановления). В соответствии с постановлением, вынесенным по апелляционной жалобе 16 октября 2007 г., заявитель содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5 (см. § 9 настоящего Постановления). Письмом от 29 апреля 2008 г. УФСИН России по Волгоградской области также подтвердило, что начиная с 18 октября 2007 г. заявитель содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5 (см. § 19 настоящего Постановления). Некоторое количество писем было отправлено и получено заявителем, когда он находился в учреждении N ИЗ-34/5 (см. § 10 настоящего Постановления).

99. При имеющихся обстоятельствах Европейский Суд согласен с тем, что заявитель после его задержания 16 октября 2007 г. до 27 июня 2009 г. содержался под стражей в учреждении N ИЗ-34/5, а не в учреждении N ИЗ-34/1, как утверждали власти Российской Федерации.

100. По вопросу о том, предоставлялась ли заявителю медицинская помощь надлежащего качества в период содержания под стражей, задача Европейского Суда осложняется необходимостью оценивать доказательства, которые требуют экспертных знаний в различных областях медицины. В этой связи Европейский Суд подчеркивает то обстоятельство, что он щепетильно относится к субсидиарному характеру своих функций, и признает, что он должен с осторожностью принимать на себя роль суда первой инстанции, рассматривающего факты, за исключением случаев, когда выполнение таких функций является неизбежным ввиду обстоятельств конкретного дела (см. Решение Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Тем не менее, когда речь идет о нарушении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен выполнить "особо тщательный анализ" (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Георгий Быков против Российской Федерации (Georgiy Bykov v. Russia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 24271/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 8 (примеч. редактора).), § 51, и Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., § 32, Series A, N 336).

101. Европейский Суд ранее неоднократно рассматривал жалобы против Российской Федерации на непредоставление заключенным медицинской помощи надлежащего качества (см. среди последних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Патранин против Российской Федерации" (Patranin v. Russia) от 23 июля 2015 г., жалоба N 12983/14* (* См.: там же. 2016. N 9 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Горелов против Российской Федерации" (Gorelov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 49072/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора)), Постановление Европейского Суда по делу "Буданов против Российской Федерации" (Budanov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 66583/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Бубнов против Российской Федерации" (Bubnov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба 76317/11* (* См.: там же (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации" (Dirdizov v. Russia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 41461/10* (* См.: там же. 2013. N 9 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: там же. N 11 (примеч. редактора).)). Ввиду отсутствия в Российской Федерации эффективных средств правовой защиты для обжалования факта непредоставления лицам, содержащимся под стражей, медицинской помощи надлежащего качества Европейскому Суду может потребоваться выполнить непосредственную оценку доказательств, представленных на его рассмотрение, чтобы определить, были ли соблюдены гарантии, закрепленные в статьях 2 и 3 Конвенции. При осуществлении этой функции Европейский Суд, обращая особое внимание на уязвимость заявителей вследствие их нахождения под стражей, последовательно призывал власти Российской Федерации предоставлять достоверные и убедительные доказательства того, что заявителю была оказана всесторонняя медицинская помощь надлежащего качества во время его содержания под стражей.

102. Европейский Суд повторно отмечает, что согласно показаниям сторон заявитель заразился гепатитом С и лечился от туберкулеза до его задержания в октябре 2007 года. Это свидетельствует о том, что заявитель относился к категории заключенных, нуждающихся в специальной медицинской помощи, которая позволила бы не допустить рецидива туберкулеза. В 2009 году заявитель снова заболел туберкулезом, начал кашлять кровью, а через несколько лет умер от туберкулеза, отбывая лишение свободы. Эти обстоятельства в совокупности представляют собой prima facie* (* Prima facie (лат.) - на первый взгляд (примеч. переводчика).) жалобу на непредоставление медицинской помощи надлежащего качества. Тот факт, что в обжалуемое время заявитель находился под контролем государственных органов и вследствие этого был особо уязвим, перекладывал бремя доказывания на власти государства-ответчика, которые должны были доказать, что государственные органы приняли достаточные меры для защиты здоровья и благополучия заявителя, предоставив ему медицинскую помощь надлежащего качества.

103. Тем не менее несмотря на просьбу Европейского Суда о представлении медицинских документов, охватывающих весь период содержания заявителя под стражей, власти Российской Федерации не предоставили документы, касающиеся лечения заявителя в учреждении N ИЗ-34/5 и Исправительной колонии N ИК-154/9. По этой причине Европейский Суд соглашается с доводом заявителя об отсутствии регулярного медицинского наблюдения и антирецидивного лечения в этих учреждениях в течение двух лет: с октября 2007 года по октябрь 2009 года. Уже это обстоятельство вызывает серьезные сомнения в том, что власти государства-ответчика исполнили свои обязательства, предусмотренные статьей 3 Конвенции.

104. Однако Европейский Суд считает необходимым подробней изучить качество медицинской помощи, которая предоставлялась заявителю в учреждении N ЛИУ-15.

105. Европейский Суд отмечает, что 29 октября 2012 г., когда заявитель впервые поступил в учреждение N ЛИУ-15, он прошел ряд основных клинических исследований и обследований. В тот же день ему было прописано медикаментозное лечение. Однако несмотря на то, что органам власти государства-ответчика было известно о том, что заявитель долгое время болел туберкулезом и исследование посева давало положительный результат, то есть туберкулез был в активной форме в течение необычайно длительного времени, тестирование на лекарственную чувствительность впервые было выполнено лишь 11 февраля 2013 г., то есть по прошествии более пяти лет с момента его задержания и возникновения у государственных органов ответственности за решение проблем со здоровьем заявителя (см. § 33 настоящего Постановления). Тестирование на лекарственную чувствительность является ключевым требованием, установленным Всемирной организацией здравоохранения, для постановки правильного диагноза и лечения всех ранее лечившихся больных туберкулезом, таких, как заявитель, поскольку эти больные особо подвержены опасности заболевания туберкулезом с лекарственной чувствительностью. Тестирование не только позволило бы эффективно завершить процесс диагностирования и отнести случай заявителя к категории, требующей стандартного лечения, но и послужило бы руководством при выборе направления корректировки лечения в соответствии с результатами теста. Запоздалое проведение теста заявителю являлось нарушением рекомендаций Всемирной организации здравоохранения, которое могло лишить предоставляемое заявителю лечение основного терапевтического эффекта (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кушнир против Украины" (Kushnir v. Ukraine) от 11 декабря 2014 г., жалоба N 42184/09, § 146, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации", § 86, и Постановление Европейского Суда по делу "Пахомов против Российской Федерации" (Pakhomov v. Russia) от 30 сентября 2010 г., жалоба N 44917/08* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 3 (примеч. редактора).), § 67).

106. Хотя Европейский Суд считает отсутствие надлежащего и своевременного тестирования для целей определения наиболее подходящего курса лечения основным недостатком медицинской помощи, предоставленной заявителю во время содержания под стражей, он не упускает из вида и другой серьезный недостаток медицинской помощи, которая была предоставлена заявителю в учреждении N ЛИУ-15. Несмотря на то, что государственным органам было известно о том, что заявитель болел гепатитом С, они не приняли никаких мер для выяснения того, была ли схема лечения заявителя совместима с его заболеванием печени, даже после того, как заявитель прямо попросил их об этом. Первые исследования функции печени заявителя были проведены лишь 8 февраля 2013 г. (см. § 33 настоящего Постановления), то есть по истечении более чем трех месяцев с момента начала нового курса химиотерапии, назначенного заявителю, и более чем пяти лет с момента, когда органы власти государства-ответчика узнали о состоянии здоровья заявителя. Гепатопротекторы были назначены заявителю лишь в конце октября 2013 года (см. § 41 настоящего Постановления). Подобная медлительность со стороны государственных органов противоречила рекомендациям Всемирной организации здравоохранения проводить функциональные исследования функции печени перед началом и в течение курса противотуберкулезной терапии и давать меньше противотуберкулезных препаратов, обладающих гепатотоксическим эффектом, больным с серьезными заболеваниями печени (см. § 63 настоящего Постановления).

107. Европейский Суд также отмечает довод властей Российской Федерации о том, что ухудшение состояния здоровья заявителя в учреждении N ЛИУ-15 ускорилось вследствие отказа заявителя от приема некоторых прописанных ему медикаментов. Однако Европейский Суд в любом случае не считает данное обстоятельство имеющим решающее значение. В документах, предоставленных властями Российской Федерации, в частности, в эпикризе от 27 февраля 2013 г. и в отметке о нарушении режима, датированной 6 марта 2013 г., не указана продолжительность отказа заявителя от приема лекарственных препаратов, также отсутствуют и конкретная привязка к событиям, и даты, когда вносились записи об отказах заявителя (см. § 34 настоящего Постановления). Европейский Суд также осознает, что любой отказ заявителя был правомерен, поскольку, как следует из предоставленных документов, он ссылался на заболевание печени и необходимость указания в качестве причины отказа наличие у него гепатита С. Кроме того, Европейский Суд не нашел в представленных документах каких-либо доказательств того, что, столкнувшись с отказом заявителя, государственные органы взяли его под наблюдение и оказали ему поддержку, необходимые для завершения полного курса лечения. В любом случае тот факт, что в феврале и марте 2013 года заявитель неоднократно отказывался от приема некоторых лекарственных препаратов, не объясняет резкого ухудшения состояния его здоровья в течение всего срока содержания под стражей и не освобождает государственные органы от ответственности за непредоставление необходимой медицинской помощи.

108. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что вышеперечисленные недостатки в медицинской помощи, которая оказывалась заявителю во время содержания под стражей в период с 16 октября 2007 г. по 15 мая 2013 г., достаточны для вывода о непринятии органами власти государства-ответчика мер, необходимых для защиты здоровья и благополучия заявителя, и о непредоставлении ему медицинской помощи надлежащего качества.

109. Европейский Суд напоминает, что заявитель был освобожден 15 мая 2013 г. и провел следующие два месяца заключения в гражданской больнице, проходя лечение от туберкулеза. С момента очередного задержания в июле 2013 года до 21 октября 2013 г. заявитель, страдавший в указанное время от тяжелой и крайне продвинутой стадии туберкулеза и нуждавшийся во всестороннем и комплексном стационарном лечении, не имел доступа к требуемой медицинской помощи (см. § 39 настоящего Постановления). Европейский Суд считает неприемлемым тот факт, что на протяжении этих трех месяцев заявитель был оставлен без жизненно необходимой медицинской помощи, которая могла позволить ему бороться с заболеваниями, угрожавшими его жизни. Европейский Суд признает неубедительным довод о том, что между непредоставлением медицинской помощи в рассматриваемый период и последующим резким ухудшением состояния здоровья заявителя, приведшим к его смерти, отсутствовала причинно-следственная связь.

110. Власти Российской Федерации не предоставили какой-либо информации о том, какая медицинская помощь оказывалась заявителю в учреждении N ЛИУ-15 в последние месяцы его жизни. В результате Европейский Суд не имеет возможности длжным образом оценить качество медицинской помощи, предоставленной заявителю в течение данного периода. Однако, по-видимому, к этому времени здоровье заявителя было подорвано настолько, что выздоровление было едва возможным.

111. Но даже без вышеуказанного вывода остаются установленные Европейским Судом серьезные недостатки медицинской помощи, которая предоставлялась заявителю в течение основного срока содержания под стражей. Заявитель не получал всесторонней, эффективной и явной медицинской помощи для лечения его заболеваний во время содержания под стражей, и Европейский Суд считает, что вследствие отсутствия медицинской помощи надлежащего качества заявитель подвергся продолжительным психическим и физическим страданиям, которые унижали его человеческое достоинство. Непредоставление государственными органами заявителю необходимой медицинской помощи надлежащего качества представляло собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 3 Конвенции.

112. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

113. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

1. Материальный ущерб

114. Заявитель требовал 20 000 евро в качестве компенсации материального ущерба, который составляли расходы, понесенные его родственниками в целях его поддержки во время содержания под стражей, а также расходы на хирургическое лечение туберкулеза легких, которое, вероятно, должно было быть проведено для улучшения его состояния здоровья.

115. Власти Российской Федерации считали, что данные требования являются необоснованными.

116. Принимая во внимание, что заявитель не представил в Европейский Суд доказательств в поддержку своих требований, Европейский Суд не может удовлетворить их.

2. Моральный вред

117. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.

118. Власти Российской Федерации считали требования заявителя чрезмерными.

119. Исходя из принципа справедливости Европейский Суд полагает разумным присудить заявителю 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс сумму любого налога, который может подлежать уплате с этой суммы. Указанная сумма в полном объеме должна быть выплачена Юсуповой.

В. Судебные расходы и издержки

120. Заявитель также требовал 100 евро в качестве компенсации почтовых расходов, расходов на ксерокопирование и телефонную связь, подлежащие оплате непосредственно ему, и 3 750 евро в качестве компенсации судебных расходов, подлежащие оплате на банковский счет его представителя.

121. Власти Российской Федерации считали данные требования необоснованными.

122. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание данное обстоятельство, предоставленные документы, подтверждающие судебные расходы, и вышеизложенные критерии, а также учитывая факт оказания заявителю юридической помощи в размере 850 евро за представление его интересов Е. Марковым, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 000 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в рамках разбирательства в Европейском Суде, из которых 100 евро подлежат выплате Юсуповой, и 1 900 евро подлежат перечислению на банковский счет Е. Маркова, адвоката, представлявшего интересы заявителя в Европейском Суде.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

123. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал, что гражданская жена заявителя Юсупова обладала locus standi для участия в разбирательстве по настоящему делу;

2) решил рассмотреть возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты по жалобе заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции одновременно с рассмотрением по существу жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции и отклонил указанное возражение;

3) объявил жалобы, касавшиеся непредоставления медицинской помощи надлежащего качества во время содержания под стражей и отсутствия эффективного средства правовой защиты в отношении этого нарушения, приемлемыми для рассмотрения по существу;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 20 000 евро (двадцать тысяч евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в рамках разбирательства в Европейском Суде, из которых 100 евро (сто евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, подлежат выплате Юсуповой, а 1 900 евро (одна тысяча девятьсот евро) - Е. Маркову, адвокату, представлявшему интересы заявителя в Европейском Суде;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил единогласно* (* Так в тексте (примеч. редактора).) оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 15 декабря 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда