Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 8/2016

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 8/2016

Уважаемые читатели!

В августе жизнь в штаб-квартире Совета Европы и, соответственно, в Европейском Суде традиционно замирает. Остаются работать лишь "дежурные" юристы и судьи - на случай срочных обращений, например, по поводу применения 39 правила Регламента Суда об обеспечительных мерах. У всех остальных сотрудников отпуска. Ну, а мы воспользуемся этой паузой и продолжим публикацию наиболее важных и интересных документов страсбургского права.

В этом номере вы сможете познакомиться с обзором практики Европейского Суда за март текущего года. Из рассматриваемых в нем постановлений и решений обращают на себя внимание Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блохин против Российской Федерации" от 23 марта 2016 года и Постановление по делу "Колесникович против Российской Федерации" от 22 марта 2016 г., затрагивающие вопросы применения 3 и 5 статей Конвенции.

Кроме традиционного обзора практики Европейского Суда публикуются также переводы полных текстов семи постановлений и решений Европейского Суда по российским делам и среди них первое решение по жалобам против Украины и Российской Федерации в связи с событиями на юго-востоке Украины 2014 года ("Антон Васильевич Лисный и другие против Украины и Российской Федерации").

По этому делу принято решение о неприемлемости жалобы для рассмотрения по существу. В это дело были объединены три жалобы на нарушения прав заявителей в связи с обстрелами их домов: права на жизнь, права на справедливое судебное разбирательство, права на уважение личной и семейной жизни и др. Однако заявители, интересы которых представляли профессиональные юристы, не предоставили Европейскому Суду каких-либо доказательств в подтверждение своих утверждений. Кроме того, заявители не предоставляли Европейскому Суду информации о действиях, предпринимаемых ими для получения хотя бы отдельных письменных доказательств, которые могли бы подкрепить их утверждения. В этой связи, в соответствии с пунктом 1 правила 44С Регламента Суда, если сторона не представляет доказательства или информацию, запрошенные Европейским Судом, или не раскрывает информацию по своей инициативе, или иным образом уклоняется от эффективного участия в разбирательстве по делу, Европейский Суд может расценивать подобные действия таким образом, каким он сочтет уместным, что и привело к отклонению жалоб.

Это заставляет еще раз задуматься о квалификации тех, кто берется представлять интересы своих доверителей в Европейском Суде. Для этого недостаточно делать громкие заявления, надо еще "знать и уметь"! Впрочем, всё еще впереди, в Европейском Суде находится более 3 000 жалоб, связанных с теми же событиями, а также с событиями в Крыму и их правовыми последствиями_

Также в номере публикуется перевод Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции". В этом деле заявителями обжаловалось возложение ответственности на издателей за публикацию статьи и фотографий, раскрывающих факт существования у монарха, главы государства Монако, тайного внебрачного ребенка. При всей "гламурности" вопроса данное дело представляет серьезный интерес с точки зрения определения границ частной жизни публичных лиц и "свободы прессы".

Следите за нашими публикациями на сайте www.echr.today и на Facebook. А мы вернемся к вам с сентябрьским номером!

Главный редактор

Юрий Берестнев

В порядке применения статьи 1 Конвенции

Вопрос о юрисдикции государств

Юрисдикция Швеции в отношении разбирательства о диффамации относительно телевизионного вещания из зарубежной страны.

Арлевин против Швеции
[Arlewin v. Sweden] (N 22302/10)

Постановление от 1 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции (уголовно-правовой аспект).)

По жалобам о нарушении статьи 2 Конвенции

Вопрос о правомерности применения силы

Вопрос об эффективном расследовании

По делу обжалуются незаконное убийство сына заявителя сотрудником милиции во время публичного мероприятия и неэффективное расследование этого обстоятельства. Дело передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

Нагметов против Российской Федерации
[Nagmetov v. Russia] (N 35589/08)

Постановление от 5 ноября 2015 г. [вынесено II Секцией]

В 2006 году сын заявителя участвовал в публичном мероприятии, направленном против коррупции местных чиновников. Митинг был разогнан властями с использованием огнестрельного оружия, и заявитель скончался он травм, причиненных попавшей в него гранатой со слезоточивым газом. В тот же день было возбуждено уголовное дело. Следствие несколько раз приостанавливалось и возобновлялось, пока не было окончательно прекращено в 2011 году.

В конвенционном разбирательстве заявитель жаловался в соответствии со статьей 2 Конвенции на то, что его сын скончался в результате избыточного применения силы государством и что расследование смерти его сына было неэффективным.

В Постановлении от 5 ноября 2015 г. Палата Европейского Суда единогласно установила, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в материально-правовом и процессуальном аспектах. Палата отметила, что власти Российской Федерации признали, что сын заявителя был незаконно лишен жизни, поскольку российское законодательство не допускало выстрел гранатой со слезоточивым газом прямо в человека. Палата Европейского Суда не усмотрела оснований не согласиться с этим заключением. Кроме того, Палата заключила, что власти не исчерпали все разумные и практические меры, которые могли позволить установить личность стрелявшего сотрудника и другие имеющие к делу обстоятельства.

14 марта 2016 г. по ходатайству властей государства-ответчика дело было передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

Вопрос об эффективном расследовании

Предполагаемое уклонение от проведения эффективного расследования стрельбы со смертельным исходом в человека, ошибочно опознанного в качестве подозреваемого в терроризме. По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были.

Армани да Силва против Соединенного Королевства
[Armani Da Silva v. United Kingdom] (N 5878/08)

Постановление от 30 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

Вопрос о правомерности высылки

По делу обжалуется планируемая высылка в Иран малоизвестного политического активиста. Депортация не составит нарушения Конвенции.

По делу обжалуется планируемая высылка в Иран без адекватного расследования реальности и последствий обращения в христианство после прибытия в Европу. Депортация составит нарушение Конвенции.

F.G. против Швеции
[F.G. v. Sweden] (N 3611/11)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

По жалобам о нарушении статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется непредоставление несовершеннолетнему адекватной медицинской помощи во время содержания под стражей для "исправления его поведения".

Блохин против Российской Федерации
[Blokhin v. Russia] (N 47152/06)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется уклонение от проведения анализа на Helicobacter pylori и другие недостатки лечения язвенной болезни у заключенного. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Колесникович против Российской Федерации
[Kolesnikovich v. Russia] (N 44694/13)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Во время предварительного заключения и отбытия срока лишения свободы заявитель страдал от частых приступов язвенной болезни и других серьезных заболеваний. Он безуспешно предъявил иск к администрации тюрьмы по поводу оказания неадекватной медицинской помощи.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Несмотря на то, что власти безотлагательно узнали о проблемах со здоровьем заявителя, он был оставлен без всякого медицинского наблюдения в первые два года его содержания под стражей, пока его состояние не ухудшилось настолько, что он больше не мог принимать участие в судебных слушаниях. Его несвоевременное направление в тюремную больницу в сочетании с непредоставлением ему некоторых требуемых лекарств для устранения хотя бы сильной боли в желудке являлось серьезным недостатком. Европейский Суд не был убежден в том, что власти надлежащим образом оценили осложнение состояния здоровья заявителя. Его лечение не имело стратегии, направленной на уменьшение частоты приступов язвенной болезни, и поэтому было явно неэффективным. Главным недостатком было уклонение от анализа на Helicobacter pylori тест* (* Европейский Суд сослался, inter alia, на доклад согласительной конференции Маастрихт IV/Флоренция от 22 февраля 2012 г. по поводу инфекции H.pylori infection, согласно которому H.pylori является ключевым фактором в развитии язвы желудка, и устранение H.pylori эффективно приводит к излечению язвы более чем в 90% случаев.). Кроме того, власти, по-видимому, не оценили совместимость лечения заявителя с нестероидными и противовоспалительными средствами от проблем спины с его язвенной болезнью, хотя такое лечение могло вызвать желудочно-кишечное кровотечение и ухудшение состояния пациента. Все эти недостатки в совокупности составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено единогласно).

Европейский Суд также установил единогласно нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба отклонено.

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуются применение наручников к женщине до и после родов, неудовлетворительные условия содержания под стражей матери и новорожденного, неудовлетворительная медицинская помощь, оказанному новорожденному в следственном изоляторе, содержание беременной в металлической клетке во время судебных заседаний. По делу допущены нарушения требований статьи 3 Конвенции.

Корнейкова и Корнейков против Украины
[Korneykova and Korneykov v. Ukraine] (N 56660/12)

Постановление от 24 марта 2016 г. [вынесено V Секцией]

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств (материально-правовой аспект)

По делу обжалуется отсутствие доступа к защитным мерам против домашнего насилия в отношении разведенных или незамужних женщин. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

M.G. против Турции
[M.G. v. Turkey] (N 646/10)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

Вопрос об эффективном расследовании

По делу обжалуется уклонение властей от учета местного контекста расистского насилия при расследовании нападения на мигранта. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Сакир против Греции
[Sakir v. Greece] (N 48475/09)

Постановление от 24 марта 2016 г. [вынесено II Секцией]

Вопрос о правомерности высылки

По делу обжалуется планируемая высылка в Иран малоизвестного политического активиста. Депортация не составит нарушения Конвенции.

По делу обжалуется планируемая высылка в Иран без адекватного расследования реальности и последствий обращения в христианство после прибытия в Европу. Депортация составит нарушение Конвенции.

F.G. против Швеции
[F.G. v. Sweden] (N 3611/11)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

По жалобе о нарушении статьи 5 Конвенции

По жалобе о нарушении подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о воспитательном надзоре

По делу обжалуется помещение несовершеннолетнего на 30 дней в центр содержания малолетних нарушителей для исправления его поведения. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Блохин против Российской Федерации
[Blokhin v. Russia] (N 47152/06)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

Обстоятельства дела

Заявитель, которому в период, относящийся к обстоятельствам дела, было 12 лет, и он страдал от синдрома дефицита внимания и гиперактивности (далее - ADHD), был задержан и доставлен в отдел милиции по подозрению в вымогательстве денег у девятилетнего мальчика. Власти сочли установленным, что заявитель совершил преступления, наказуемые в соответствии с Уголовным кодексом, но поскольку он не достиг возраста уголовной ответственности, уголовное дело против него не возбуждалось. Вместо этого он был доставлен в суд, который поместил его в центр временного содержания для малолетних нарушителей на срок 30 дней с целью "исправления его поведения" и воспрепятствования дальнейшим правонарушениям. Заявитель утверждал, что его здоровье ухудшилось, так как в центре он не получал медицинской помощи, которую назначил его врач.

В Постановлении от 14 ноября 2013 г. (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 168* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 3 (примеч. редактора).)) Палата Европейского Суда единогласно установила, что имели место нарушения статей 3 (в части отсутствия адекватной медицинской помощи при состоянии заявителя), 5 Конвенции (в части содержания заявителя в центре временного содержания, которое было признано произвольным) и пункта 1 статьи 6 во взаимосвязи с подпунктами "c" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции (в части отсутствия адекватных процессуальных гарантий в разбирательстве, повлекшем его заключение). Дело было передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда по ходатайству властей государства-ответчика.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. В соответствии с утвердившимся международным правом здоровье молодых людей, лишенных свободы, должно обеспечиваться согласно признанным медицинским стандартам, применимым к молодежи в более широком обществе. Власти всегда должны руководствоваться наилучшими интересами ребенка, а ребенку должны быть гарантированы надлежащий уход и защита. Кроме того, если власти рассматривают лишение ребенка свободы, должна быть проведена медицинская оценка здоровья ребенка для определения того, может ли он быть помещен в центр содержания несовершеннолетних.

В настоящем деле имелись достаточные данные о том, что власти были информированы о том, что заявитель страдал от ADHD при его поступлении в центр временного содержания и нуждался в лечении. Кроме того, тот факт, что он был госпитализирован на следующий день после освобождения и помещен в психиатрическую больницу почти на три недели, указывал, что он не получал необходимого лечения в центре временного содержания. Следовательно, заявитель представил позицию prima facie. Со своей стороны, власти государства-ответчика не доказали, что заявитель получал медицинскую помощь, требуемую при его состоянии здоровья в первые 30 дней его пребывания в центре временного содержания, где он полностью находится под контролем персонала и относился к сфере его ответственности. Таким образом, имело место нарушение прав заявителя, предусмотренных статьей 3 Конвенции в связи с отсутствием необходимой медицинской помощи в центре временного содержания, с учетом его юного возраста и особенно уязвимой ситуации в качестве страдающего от ADHD.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. Большая Палата Европейского Суда подтвердила вывод Палаты о том, что помещение заявителя на 30 дней в центр временного содержания составляло лишение свободы в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции. Палата, в частности, отметила, что центр был закрытым учреждением и охранялся круглосуточно, чтобы не позволить содержащимся в нем лицам покинуть помещение без разрешения, и дисциплинарный режим поддерживался дежурными отрядами.

Большая Палата Европейского Суда согласилась с Палатой в том, что заключение заявителя не относилось к сфере действия подпунктов "a"-"c", "e" или "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Поэтому она сосредоточилась на вопросе о том, соответствовало ли его заключение подпункту "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции (заключение для целей воспитательного надзора). Большая Палата напомнила, что выражение "воспитательный надзор" должно строго приравниваться к понятию обучения в классе: в контексте молодежи воспитательный надзор должен охватывать многие аспекты осуществления местным органом родительских прав для блага и защиты заинтересованного лица. Кроме того, заключение для целей воспитательного надзора должно иметь место в надлежащем учреждении, имеющем средства для достижения необходимых воспитательных целей и требований безопасности. Обращаясь к фактам дела заявителя, она отметила, что заключение в центр временного содержания было краткосрочным временным решением и не могло сопоставляться с помещением в закрытое образовательное учреждение, что являлось отдельной и долгосрочной мерой, направленной на содействие несовершеннолетним с серьезными проблемами. Большая Палата Европейского Суда не смогла усмотреть, каким образом любой значимый воспитательный надзор для изменения поведения несовершеннолетнего и предложения адекватного лечения и реабилитации мог быть обеспечен за максимальный период в 30 дней.

В то время как Большая Палата Европейского Суда признала, что в центре обеспечивалось некоторое обучение, она решила, что обучение в соответствии с нормальными школьными планами должно быть стандартной практикой для всех несовершеннолетних, лишенных свободы и переданных под ответственность государства, даже если они были помещены в центр временного содержания на ограниченный срок. Данное обучение было необходимо для избежания пробелов в их образовании. Однако обеспечение такого обучения не подкрепило довод властей государства-ответчика о том, что помещение заявителя в центр имело "цель" образовательного надзора. Более того, центр характеризовался дисциплинарным режимом, а не предоставленным обучением.

Также имело значение, что ни один из внутригосударственных судов не указывал, что заключение заявителя имело образовательную цель. Напротив, они ссылались на "исправление поведения" и необходимость воспрепятствовать заявителю в совершении дополнительных противоправных актов, ни один из которых не был действительным основанием, охватываемым действием подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Поскольку заключение не относилось к сфере любых других подпунктов пункта 1 статьи 5 Конвенции, имело место нарушение этого положения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктами "c" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Заявитель жаловался на то, что разбирательство, относящееся к его помещению в центр временного содержания, было несправедливым, поскольку он был допрошен милицией в отсутствие опекуна, защитника или педагога и не имел возможности участвовать в перекрестном допросе свидетелей, дававших показания против него, во время разбирательства.

(a) Применимость. Большая Палата Европейского Суда не усмотрела причин для отхода от выводов Палаты о том, что разбирательство против заявителя составляло уголовное разбирательство в значении статьи 6 Конвенции. Подобно Палате, она подчеркнула необходимость выйти за рамки внешних признаков и использованных выражений и сконцентрироваться на реалиях ситуации. Помещение на 30 дней в центр временного содержания для несовершеннолетних нарушителей имело явные признаки профилактики и наказания (Палата отметила, что центр был закрытым и охраняемым учреждением, чтобы не позволять заключенным выходить без разрешения, и заключенные подлежали постоянному надзору и строгому дисциплинарному режиму).

Большая Палата Европейского Суда также отклонила утверждение властей государства-ответчика о том, что жалобы должны рассматриваться в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции. По мнению Большой Палаты Европейского Суда, поскольку разбирательство против заявителя затрагивало разрешение вопроса о предъявлении уголовного обвинения, жалобы заявителя должны рассматриваться в контексте более действенных процессуальных гарантий, воплощенных в статье 6 Конвенции, а не в пункте 4 статьи 5 Конвенции. Следовательно, статья 6 Конвенции применима.

Решение

Предварительное возражение отклонено (вынесено единогласно).

(b) Существо жалобы. Заявителю было только 12 лет, когда его доставили в отдел милиции и допросили, и, таким образом, он намного не достиг возраста уголовной ответственности (14 лет), установленного Уголовным кодексом за преступление, в котором он обвинялся. Соответственно, он нуждался в специальном обращении и защите со стороны властей. Из международных источников* (* См., например, Рекомендации Совета Европы NN R (87) 20 и (2003) 20, Руководство Совета Европы по дружественному к детям правосудию, Руководства 1, 2 и 28-30, статью 40 Конвенции о правах ребенка 1989 года и Общий комментарий N 10, пункт 33, и правило 7.1 Пекинских правил.) с ясностью следует, что любые меры в отношении него должны быть основаны на учете его наилучших интересов и что с времени его задержания милицией ему должны быть обеспечены, по крайней мере, те же права и гарантии, которые полагаются взрослым. Кроме того, тот факт, что он страдал от ADHD, психического и нейроповеденческого расстройства, делал его особенно уязвимым и нуждающимся в специальной защите* (* Руководство Совета Европы по дружественному к детям правосудию, руководство 27, статья 23 Конвенции о правах ребенка 1989 года и Общий комментарий N 9 (права детей с инвалидностью), пункты 73 и 74.).

(i) Право на юридическую помощь. Европейский Суд нашел установленным, что сотрудники милиции не помогали заявителю в получении юридического представительства. Заявитель также не был уведомлен о его праве на адвоката и на присутствие его деда или учителя. Этот пассивный подход, принятый милицией, был явно недостаточен для исполнения ее позитивного обязательства по предоставлению заявителю, ребенку, страдающему ADHD, необходимой информации, позволяющей ему получить юридическое представительство. Тот факт, что внутригосударственное законодательство не предусматривало юридическую помощь несовершеннолетнему, не достигшему возраста уголовной ответственности, при допросе в милиции, не являлся уважительной причиной для несоблюдения этого обязательства. Действительно, это противоречило основным принципам, изложенным в международных источниках, которые требуют, чтобы несовершеннолетним была гарантирована юридическая или другая необходимая помощь* (* См., например, Конвенцию о правах ребенка 1989 года, статью 40 § 2 (b) (ii) и комментарии к ней, Стандартные минимальные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), правило 7.1, Рекомендацию Совета Европы N R (87) 20, пункт 8.).

Кроме того, признание, сделанное в отсутствие адвоката, было не только использовано против заявителя в разбирательстве о его помещении в центр временного содержания, но и создало основу в сочетании со свидетельскими показаниями для того, чтобы суды Российской Федерации сделали вывод о том, что его действия содержали признаки вымогательства, что и давало основание для его помещения в центр. Отсутствие юридической помощи во время допроса заявителя милицией невосполнимо затронуло его право на защиту и умаляло справедливость разбирательства в целом в нарушение пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(ii) Право на обеспечение явки и право на допрос свидетелей. Ни ребенок, у которого заявитель, как утверждалось, вымогал деньги, ни мать ребенка не были вызваны на слушание для дачи показаний и предоставления заявителю возможности провести их перекрестный допрос, хотя их показания имели решающее значение для вывода доследственной проверки о том, что заявитель совершил вымогательство. Отсутствовали уважительные причины для их неявки. Кроме того, с учетом того факта, что заявитель отозвал свое признание, для справедливости разбирательства было важно заслушать указанных свидетелей. Эта гарантия была тем более важной, что, как в данном случае, дело затрагивало несовершеннолетнего, не достигшего возраста уголовной ответственности, в разбирательстве, определявшем столь фундаментальное право, как его право на свободу. С учетом того факта, что заявитель рисковал лишением свободы на 30 дней, немалый срок для 12-летнего мальчика, было крайне важно, чтобы внутригосударственный суд гарантировал справедливость разбирательства путем обеспечения соблюдения принципа равенства сторон. В отсутствие уравновешивающих факторов, компенсирующих неспособность заявителя подвергнуть свидетелей перекрестному допросу на любой стадии разбирательству, права заявителя на защиту, в частности, право на вызов и допрос свидетелей, были ограничены до степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

Настоящее дело, в котором несовершеннолетний заявитель пользовался существенно ограниченными гарантиями в соответствии с Законом о несовершеннолетних 1999 года по сравнению с обвиняемыми в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, показало, как намерение законодателя защитить детей и обеспечить им уход и помощь могло конфликтовать с реальностью и принципами, требующими надлежащих процессуальных гарантий для несовершеннолетних нарушителей.

По мнению Большой Палаты Европейского Суда, несовершеннолетние, чье когнитивное и эмоциональное развитие в любом случае требовало особого рассмотрения, и, в частности, малолетние дети, не достигшие возраста уголовной ответственности, заслуживали поддержку и помощь для защиты их прав при применении принудительных мер в их отношении, хотя бы и под маской образовательных мер. Должны существовать адекватные процессуальные гарантии для защиты наилучших интересов и благополучия ребенка, когда речь идет о его свободе. Иное означало бы поставить детей в явно неблагоприятное положение по сравнению со взрослыми, находящимися в той же ситуации. В этой связи дети с инвалидностью могут требовать дополнительных гарантий, чтобы обеспечить их достаточную защиту. Однако это не означает, что дети должны быть подвержены развернутому уголовному разбирательству, их права следует обеспечивать в адаптированной и соответствующей возрасту обстановке в соответствии с международными стандартами, в частности, с Конвенцией о правах ребенка.

В итоге заявитель был лишен справедливого судебного разбирательства, повлекшего его помещение в центр временного содержания.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено 11 голосами "за" и шестью - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

По жалобам о нарушении статьи 6 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции (гражданско-правовой аспект)

Вопрос о соблюдении права на доступ к суду

По делу рассматривается отказ от права обжалования арбитражного решения. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

Таббане против Швейцарии
[Tabbane v. Switzerland] (N 41069/12)

Решение от 1 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

По жалобам о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции (уголовно-правовой аспект)

Вопрос о предъявлении уголовного обвинения

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется отсутствие адекватных процессуальных гарантий в разбирательстве, повлекшем помещение несовершеннолетнего в центр содержания несовершеннолетних правонарушителей для "исправления его поведения". Статья 6 Конвенции применима.

Блохин против Российской Федерации
[Blokhin v. Russia] (N 47152/06)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на доступ к суду

По делу обжалуется отказ судов Швеции от осуществления юрисдикции в отношении разбирательства о диффамации относительно телевизионного вещания из зарубежной страны. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Арлевин против Швеции
[Arlewin v. Sweden] (N 22302/10)

Постановление от 1 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

По жалобам о нарушении пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении прав, связанных с осуществлением защиты

По делу обжалуется отсутствие адекватных процессуальных гарантий в разбирательстве, повлекшем помещение несовершеннолетнего в центр содержания несовершеннолетних правонарушителей для "исправления его поведения". По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Блохин против Российской Федерации
[Blokhin v. Russia] (N 47152/06)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

По жалобе о нарушении подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на защиту

По делу обжалуется отсутствие доступа к адвокату в первые три дня содержания под стражей. Дело передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

Симеоновы против Болгарии
[Simeonovi v. Bulgaria] (N 21980/04)

Постановление от 20 октября 2015 г. [вынесено IV Секцией]

3 октября 1999 г. заявитель был задержан полицией по подозрению в причастности к разбойному нападению, в ходе которого были убиты два человека. Он не пользовался помощью адвоката в течение первых трех дней содержания под стражей. 6 октября 1999 г. в присутствии назначенного судом адвоката он был обвинен в разбойном нападении и убийстве двух лиц. Он отказался отвечать на вопросы следователя. 12 октября 1999 г. заявитель был допрошен в присутствии двух адвокатов по его собственному выбору, он хранил молчание. 21 октября 1999 г., пользуясь помощью двух адвокатов, он дал признательные показания, но отказался от своих показаний через несколько месяцев и изложил иную версию событий. Региональный суд, основываясь на всей совокупности доказательств, имеющихся в материалах дела, признал заявителя виновным согласно предъявленным обвинениям. Этот приговор был оставлен без изменения апелляционным судом, который принял в качестве доказательства признательные показания заявителя 21 октября 1999 г., которые подтверждались другими доказательствами, имеющимися в материалах дела. Верховный кассационный суд отклонил последующую кассационную жалобу заявителя. Он содержался в трех различных тюрьмах.

В своем Постановлении от 20 октября 2015 г. Палата единогласно решила, что требования подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции не были нарушены, что касается отсутствия доступа к адвокату в течение первых трех дней содержания под стражей.

Палата приняла во внимание тот факт, что внутригосударственное законодательство предоставляло заявителю право на доступ к адвокату с момента его задержания полицией. Хотя он не получил такую помощь в течение первых трех дней содержания под стражей, он не допрашивался в течение этого времени, и никакие другие следственные действия в отношении него не производились в течение этих трех дней. Кроме того, к моменту, когда он дал признательные показания, он пользовался помощью двух адвокатов по его собственному выбору.

Он знал, что его показания могут быть использованы в качестве доказательства по уголовному делу, и его осуждение было основано не исключительно на его признании, но на всех доказательствах, имеющихся в материалах дела. Европейский Суд, таким образом, пришел к выводу, применяя критерии, разработанные в Постановлении Большой Палаты по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey) от 27 ноября 2008 г., жалоба N 36391/02, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 113* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 3 (примеч. редактора).), что тот факт, что заявитель не получал помощь адвоката в течение первых трех дней содержания под стражей, не нарушил его право защищать себя эффективно в рамках уголовного дела.

Палата также постановила единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что касается ненадлежащих условий заключения заявителя и ограничительного тюремного режима.

14 марта 2016 г. по ходатайству заявителя дело было передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

По жалобе о нарушении подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на допрос свидетелей

По делу обжалуется осуждение на основе показаний свидетельницы, проживающий за границей, которая не могла быть подвергнута перекрестному допросу. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Паич против Хорватии
[Paic v. Croatia] (N 47082/12)

Постановление от 29 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

По жалобам о нарушении статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется отказ во взыскании компенсации с издателя за нарушение запрета публикации фотографий. По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были.

Кан против Германии
[Kahn v. Germany] (N 16313/10)

Постановление от 17 марта 2016 г. [вынесено V Секцией]

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуется отказ в преследовании за шутку, сказанную во время телевизионного комедийного шоу в отношении знаменитого гомосексуалиста, о котором говорили в "женском" роде. По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были.

Соза Гоша против Португалии
[Sousa Goucha v. Portugal] (N 70434/12)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено IV Секцией]

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуется отказ вернуть ребенка на основании Гаагской конвенции в связи с нежеланием похитившей ребенка матери вернуть его. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

K.J. против Польши
[K.J. v. Poland] (N 30813/14)

Постановление от 1 марта 2016 г. [вынесено IV Секцией]

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуется ограничение родительских прав отца с легким психическим расстройством по недостаточно доказанным основаниям. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Кочеров и Сергеева против Российской Федерации
[Kocherov and Sergeyeva v. Russia] (N 16899/13)

Постановление от 29 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, который имел легкое психическое расстройство, проживал в интернате с 1983 по 2012 год. В 2007 году у него и другой пациентки интерната родилась дочь, заявительница. Через неделю после рождения девочка была помещена в детский дом, где она оставалась в течение нескольких лет с согласия заявителя. В 2012 году заявитель был выписан из интерната и выразил желание забрать заявительницу из детского дома. Однако внутригосударственные суды ограничили его родительские права в отношении ребенка. В связи с этим заявительница оставалась в детском доме, хотя заявителю было разрешено поддерживать с ней регулярные контакты. В 2013 году ему удалось добиться отмены ограничения родительских прав, и заявительница стала проживать с ним.

В своей жалобе в Европейский Суд заявители жаловались на то, что в результате ограничения родительских прав заявителя их воссоединение было отложено на год в нарушение статьи 8 Конвенции.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Европейский Суд отмечает прежде всего, что, хотя ограничение родительских прав заявителя в отношении его дочери не привело к разлучению заявителей или не оказало влияния на право первого заявителя посещать ребенка и носило временный характер, оно, тем не менее, составляло вмешательство в их семейную жизнь.

Решение внутригосударственных судов страны было основано на ряде мотивов: предполагаемые сложности в коммуникации между ребенком и ее родителями, длительное проживание заявителя в учреждении и предполагаемое отсутствие у него навыков в воспитании детей, его психическое расстройство, тот факт, что мать ребенка была недееспособна, финансовое положение заявителя. Хотя эти соображения представляются относимыми для целей установления справедливого равновесия между конкурирующими интересами, являющимися предметом рассмотрения, Европейский Суд сомневается в том, что они были основаны на достаточных доказательствах.

Внутригосударственным судам были представлены конфликтующие доказательства, касающиеся предполагаемых трудностей с коммуникацией судов страны* (* Так в тексте. Возможно, имеются в виду трудности с коммуникацией родителей и ребенка (примеч. переводчика).). Столкнувшись со столь очевидно противоречивой совокупностью доказательств, суды могли назначить независимую всестороннюю психологическую экспертизу ребенка с целью установления ее психологического и эмоционального состояния и отношения к отцу, но не сделали этого. Европейский Суд поэтому не был убежден, что внутригосударственные суды однозначно продемонстрировали, что передача девочки отцу вызовет у нее стресс в степени, делающей необходимым для нее оставаться в детском доме еще на год.

Что касается предполагаемого отсутствия у заявителя навыков воспитаний детей, едва ли это обстоятельство само по себе может рассматриваться как правомерное основание для ограничения родительских прав или содержания ребенка в детском доме. Кроме того, заключение психиатрической экспертизы и справки из интерната подтверждали, что заявитель продемонстрировал, что он был независим и мог полностью заботиться о себе и своем ребенке. Со своей стороны суды, как представляется, не пытались анализировать эмоциональную и умственную зрелость заявителя и его способность заботиться о дочери.

Что касается психического расстройства заявителя, из заключения, представленного властям государства-ответчика, следовало, что состояние его здоровья позволяло ему в полном объеме исполнять родительские обязанности. Однако внутригосударственный суд не принял во внимание это доказательство.

Далее, хотя вопрос о том, представляла ли мать угрозу для ребенка, имел прямое значение для установления равновесия между интересами ребенка и отца, суды обосновали свои опасения за безопасность заявительницы простой ссылкой на тот факт, что мать была недееспособна, не демонстрируя, что ее поведение угрожало или могло угрожать заявительнице. Следовательно, ссылка внутригосударственных судов на правовой статус матери не была достаточным основанием для ограничения родительских прав первого заявителя.

Наконец, предполагаемые финансовые сложности заявителя сами по себе не могли рассматриваться как достаточное основание для отказа в передаче ему опеки над ребенком в отсутствие иных надлежащих причин.

В свете вышесказанного причины, на которые ссылались внутригосударственные суды, чтобы ограничить родительские права заявителя в отношении заявительницы, были недостаточны, чтобы оправдать вмешательство, которое было, таким образом, непропорционально преследуемой законной цели.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил 5 000 и 2 500 евро заявителю и заявительнице соответственно в качестве компенсации морального вреда.

По жалобам о нарушении статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется привлечение неправительственных организаций к ответственности за диффамацию в отношении государственного служащего в связи с направлением ими частной жалобы в местный орган, который затем опубликовал ее в прессе. Дело передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины
[Medzlis Islamske Zajednice Brko and Others v. Bosnia and Herzegovina] ( 17224/11)

Постановление от 13 октября 2015 г. [вынесено IV Секцией]

В 2003 году заявители, четыре неправительственные организации округа Брчко Боснии и Герцеговины, письменно обратились к окружным властям, жалуясь на предполагаемое злоупотребление со стороны редактора государственной радиостанции. Вскоре после этого письмо было опубликовано в трех газетах. Редактор возбудил гражданско-правовое разбирательство о диффамации в отношении неправительственных организаций-заявительниц, которые были, в конечном счете, привлечены к ответственности за диффамацию, были обязаны опровергнуть свои высказывания и за свой счет опубликовать решение суда, вынесенное в отношении них. Они этого не сделали и в результате были обязаны выплатить 1 445 евро во исполнение решения суда.

В Постановлении от 13 октября 2015 г. Палата Европейского Суда постановила четырьмя голосами "за" и тремя - "против", что по делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были. Палата постановила, что внутригосударственные суды пришли к правильному выводу о том, что неправительственные организации-заявительницы действовали небрежно, просто сообщив о предполагаемом злоупотреблении со стороны редактора, не предпринимая разумных усилий для проверки действительности сведений. Внутригосударственные суды, таким образом, установили справедливое равновесие между правом редактора на репутацию и правом неправительственных организаций-заявительниц на сообщение о нарушениях в действиях государственного служащего в орган, уполномоченный рассматривать такие жалобы.

14 марта 2016 г. по ходатайству неправительственных организаций-заявительниц дело было передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

Вопрос о соблюдении права на свободу распространения информации

Вопрос о соблюдении права на свободу получения информации

По делу обжалуется осуждение журналиста за публикацию материалов, охватываемых тайной продолжающегося следствия. По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

Беда против Швейцарии
[Bedat v. Switzerland] (N 56925/08)

Постановление от 29 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

Вопрос о соблюдении права на свободу распространения информации

По делу обжалуется осуждение журналистки за распространение записи судебного слушания без разрешения. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Пинту Коэлью против Португалии (N 2)
[Pinto Coelho v. Portugal] (N 2) (N 48718/11)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено IV Секцией]

По жалобам о нарушении статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 3 Конвенции)

По делу обжалуется отсутствие доступа к защитным мерам против домашнего насилия в отношении разведенных или незамужних женщин. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

M.G. против Турции
[M.G. v. Turkey] (N 646/10)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 8 Конвенции)

По делу обжалуется различие в обращении с ВИЧ-положительными иностранцами по поводу обращения за видом на жительство и постоянного запрета на въезд в Российскую Федерацию. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Новрук и другие против Российской Федерации
[Novruk and Others v. Russia] (NN 31039/11 и др.)

Постановление от 15 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 2008-2012 годах пятеро заявителей обратились за временным разрешением на жительство в Российской Федерации, но их жалобы были отклонены в соответствии с соответствующим законодательством Российской Федерации на том основании, что они являлись ВИЧ-положительными. Их жалобы были отклонены.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Первые три заявителя были женаты на российских гражданках, и их дети получили российское гражданство при рождении. Таким образом, все они имели семейную жизнь. Что касается четвертого заявителя, он проживал с однополым партнером с 2007 года. Несмотря на отказ национальных судов в признании того, что их отношения составляли семейные или как минимум социальные связи, Европейский Суд согласился, что пара жила в стабильном фактическом партнерстве, подпадающем под понятия личной и семейной жизни. Заявительница воссоединилась с сестрой и ее сыном, которые жили в Российской Федерации постоянно, вела общее хозяйство с семьей ее сына и не имела друзей или родственников вне России. Таким образом, ее ситуация охватывалась понятием личной жизни. Следовательно, факты дела относились к сфере действия статьи 8 Конвенции. Поскольку различие в зависимости от состояния здоровья лица, включая ВИЧ-инфекцию, охватывалось термином "другой признак", статья 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции была применимой.

Европейский Суд также отметил, что власти основали свой отказ в предоставлении заявителям вида на жительство лишь их статусом ВИЧ-положительных лиц. Таким образом, они находились в ситуации, аналогичной ВИЧ-отрицательным иностранцам.

Что касается объективной и разумной оправданности различия в обращении, Европейский Суд прежде всего отметил, что на международном и внутригосударственном уровнях имеется заметное улучшение положения лиц, живущих с ВИЧ, что касается ограничений на въезд, пребывание и проживание в иностранном государстве. Поскольку высылка ВИЧ-положительных лиц не отражает установленный европейский консенсус и не имеет поддержки в других государствах-участниках, власти Российской Федерации имели обязательство представить особенно непреодолимое оправдание для различного обращения с заявителями.

В деле "Киютин против Российской Федерации" (Kiyutin v. Russia) (от 10 марта 2011 г., жалоба N 2700/10* (* См. полностью: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 12 (примеч. редактора).), "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 139) Европейский Суд установил, что в международном праве единогласно признано, что ограничения въезда, пребывания и проживания лиц с ВИЧ не могли быть объективно оправданы ссылкой на проблемы здравоохранения. Европейский Суд отметил в этом отношении, что внутригосударственные суды обосновали свой запрет на въезд четвертого заявителя явно неточной ссылкой о том, что он мог передавать инфекцию через общее оборудование в студенческом общежитии. Это мнение было в свою очередь основано на предположениях о том, что ВИЧ-положительные неграждане проявляют специфическое небезопасное поведение и что граждане также не могут защитить себя, что составляет неоправданное обобщение, не имеющее основы в фактах и не учитывающее конкретную ситуацию заявителя. Кроме того, в отличие от положения в деле "Ндангоя против Швеции" (Ndangoya v. Sweden) (Решение от 22 июня 2004 г., жалоба N 17868/03) заявители в настоящем деле не подозревались и не обвинялись в незащищенном половом сношении с другими лицами без раскрытия их статуса ВИЧ-положительных. Что касается четвертого заявителя, внутригосударственные власти выводили повышенный риск небезопасного поведения с его стороны из отказа назвать бывших сожителей, несмотря на тот факт, что (a) он сообщил властям, что раскрыл свой статус ВИЧ его бывшим сожителям, и (b) он жил в стабильных отношениях. Таким образом, предполагаемый риск небезопасного поведения с его стороны составлял простую догадку, неподкрепленную фактами или доказательствами. Наконец, решения, провозглашающие присутствие с третьего по пятого заявителей нежелательным, не установили сроков на запрещение их въезда на территорию Российской Федерации. Поскольку решения были вынесены в связи с заражением заявителей ВИЧ, который в соответствии с современными медицинским стандартами является пожизненным заболеванием, они имели последствия в виде постоянного запрета на возвращение в Российскую Федерацию, что было непропорционально преследуемой цели. В свете преобладающего европейского и международного консенсуса в пользу устранения сохраняющихся ограничений на въезд, пребывание и проживание ВИЧ-положительных неграждан, которые составляли особенно уязвимую группу, Европейский Суд установил, что власти государства-ответчика не выдвинули непреодолимых причин или любого объективного обоснования для различного обращения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции (вынесено единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд также установил, что дискриминационное применение властями Российской Федерации внутригосударственных норм о въезде и проживании, основанное на статусе заявителей как ВИЧ-положительных лиц, составляло структурную проблему, которая могла повлечь новые повторяющиеся жалобы. Однако в 2015 году Конституционный Суд Российской Федерации признал законодательство, находящееся в основе настоящего дела, федеральные законы о въезде и выезде, статусе иностранных граждан и профилактике ВИЧ несовместимыми с Конституцией, поскольку законодательство позволяло властям отказывать во въезде или проживании или депортировать ВИЧ-положительных неграждан с семейными связями в Российской Федерации исключительно на основании их диагноза. Проект закона, имплементирующего постановление Конституционного Суда Российской Федерации, уже представлен в российский парламент. Поскольку законодательная реформа уже осуществляется, Европейский Суд воздержался от формулирования мер общего характера.

Европейский Суд также установил, что власти не препятствовали праву четвертого заявителя на индивидуальную жалобу и что их действия, следовательно, не противоречило статье 34 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил каждому заявителю по 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 8 Конвенции)

По делу обжалуется отказ в преследовании за шутку, сказанную во время телевизионного комедийного шоу в отношении знаменитого гомосексуалиста, о котором говорили в "женском" роде. По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были.

Соза Гоша против Португалии
[Sousa Goucha v. Portugal] (N 70434/12)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции)

По делу обжалуется уклонение от принятия во внимание потребностей ребенка-инвалида при определении права отца-заявителя на освобождение от налога на приобретение подходящего имущества. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Губерина против Хорватии
[Guberina v. Croatia] (N 23682/13)

Постановление от 22 марта 2016 г. [вынесено III Секцией]

В порядке применения статьи 18 Конвенции

Вопрос о применении ограничений для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены

По делу обжалуются задержание и заключение под стражу активиста-правозащитника по иным причинам, чем те, которые предусмотрены Конвенцией. По делу допущено нарушение требований статьи 18 Конвенции.

Расул Джафаров против Азербайджана
[Rasul Jafarov v. Azerbaijan] (N 69981/14)

Постановление от 17 марта 2016 г. [вынесено V Секцией]

В порядке применения статьи 33 Конвенции

Дела по межгосударственным жалобам

Ходатайство о пересмотре Постановления Европейского Суда от 18 января 1978 г. Вопросы коммуницированы сторонам по делу.

Ирландия против Соединенного Королевства
[Ireland v. United Kingdom] (N 5310/71)
[III Секция]

В Постановлении по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" от 18 января 1978 г. (жалоба N 5310/71) Европейский Суд, inter alia, установил нарушение статьи 3 Конвенции. Он указал, что применение "пяти методов допроса" в августе и октябре 1971 года составляло практику "бесчеловечного и унижающего достоинство обращения", но не практику "пытки". Правительство Ирландии подало в Европейский Суд ходатайство о пересмотре этого Постановления в соответствии с пунктом 1 правила 80 Регламента Суда. По его мнению, некоторые документы, которые получены в настоящее время, содержат новую информацию, "неизвестную Европейскому Суду" в момент вынесения первоначального Постановления, которая могла оказать решающее влияние на решение Европейского Суда по специфическому вопросу пытки.

Перечень вопросов, поставленных Европейским Судом, был коммуницирован сторонам 22 марта 2016 г.

В порядке применения статьи 37 Конвенции

Вопрос о наличии особых обстоятельств, требующих дальнейшего рассмотрения жалобы

Процессуальные вопросы, оправдывающие продолжение рассмотрения жалобы, несмотря на прекращение действия приказа о высылке. Ходатайство о прекращении производства отклонено.

F.G. против Швеции
[F.G. v. Sweden] (N 43611/11)

Постановление от 23 марта 2016 г. [вынесено Большой Палатой Европейского Суда]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда - вопрос о принятии Европейским Судом мер общего характера

Власти государства-ответчика должны продолжать принимать меры для устранения структурной проблемы, связанной с чрезмерной длительностью предварительного заключения.

Жеребин против Российской Федерации
[Zherebin v. Russia] (N 51445/09)

Постановление от 24 марта 2016 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 2009 году заявитель был задержан по подозрению в злостном нарушении общественного порядка, совершенном организованной группой. Он был заключен под стражу на время расследования и суда более чем на семь месяцев. Он был признан виновным в соответствии с предъявленным обвинением и приговорен к четырем годам лишения свободы.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции. Не рассмотрев альтернативные "меры пресечения", ссылаясь прежде всего на тяжесть обвинения и переложив бремя доказывания на заявителя, власти государства-ответчика продлили срок содержания заявителя под стражей на тех основаниях, которые хотя и "относимы", не могут считаться "достаточными", чтобы оправдать его длительность.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (вынесено единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд вынес более 110 постановлений в отношении Российской Федерации, в которых было установлено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью содержания под стражей, и примерно 700 жалоб, затрагивающих тот же вопрос, находятся на рассмотрении. Данный вопрос уже рассматривался Комитетом министров. Кроме того, согласно официальным данным суды Российской Федерации удовлетворили примерно 90% первоначальных ходатайств о заключении под стражу, поданных органами преследования, и более чем 93% ходатайств о продлении предварительного заключения. Эти выводы продемонстрировали, что нарушение прав заявителя, предусмотренных пунктом 3 статьи 5 Конвенции, не было обусловлено изолированным случаем, ни особым ходом событий, но было вызвано структурной проблемой, состоящей из практики, несовместимой с Конвенцией.

Европейский Суд приветствовал меры, уже принятые властями Российской Федерации для устранения проблем, связанных с предварительным заключением. Однако с учетом масштаба данной системной проблемы власти государства-ответчика имели правовое обязательство по выбору под надзором Комитета министров мер общего и/или индивидуального характера, которые должны быть приняты в их внутригосударственном правопорядке для прекращения нарушения, установленного Европейским Судом, и устранения, насколько возможно, его последствий. В этой связи Европейский Суд подчеркнул важность презумпции невиновности в уголовном разбирательстве и повторил недавние рекомендации Парламентской Ассамблеи, выраженные в Резолюции N 2077 (2015), принятой 1 октября 2015 г., что касается мер, направленных на уменьшение предварительного заключения.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Передача дел на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда

В порядке применения пункта 2 статьи 43 Конвенции

Нагметов против Российской Федерации
[Nagmetov v. Russia] (N 35589/08)

Постановление от 5 ноября 2015 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 2 Конвенции.)

Симеоновы против Болгарии
[Simeonovi v. Bulgaria] (N 21980/04)

Постановление от 20 октября 2015 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции.)

Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины
[Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina] (N 17224/11)

Постановление от 13 октября 2015 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 10 Конвенции.)

Решения других международных судебных органов

Межамериканский суд по правам человека

Презумпция невиновности и защита через назначенного адвоката

Руано Торрес и другие против Сальвадора
[Ruano Torres et al. v. El Salvador] (Series C, N 303)

Постановление от 5 октября 2015 г.* (* Краткий обзор любезно подготовлен Секретариатом Межамериканского суда по правам человека. Более подробное официальное изложение (на испанском языке) доступно на сайте этого суда: www.corteidh.or.cr)

Обстоятельства дела

Заявитель Хосе Агапито Руано Торрес (Jos Agapito Ruano Torres) был осужден к 15 годам лишения свободы за похищение водителя общественного автобуса, несмотря на серьезные сомнения в том, являлся ли он в действительности лицом по прозвищу Эль-Чопо, который, согласно показаниям другого подследственного, предположительно участвовал в преступлении. В ходе уголовного разбирательства заявителю были назначены защитники. Во время опознания жертва преступления выразила уверенность в том, что заявитель был одним из тех, кто совершил преступление. Однако несколько раз во время разбирательства были представлены доказательства того, что заявитель не был человеком по прозвищу Эль-Чопо и что он ремонтировал школу в момент похищения. Судья первой инстанции и суд, вынесший приговор, отказали в принятии этого доказательства, поскольку оно было признано "несущественным", или в связи с истечением срока давности.

В судебном заседании потерпевший назвал всех присутствовавших обвиняемых в качестве ответственных за его похищение. Заявитель промолчал, но когда ему было предоставлено последнее слово, сказал, что он не является человеком по прозвищу Эль-Чопо.

5 октября 2001 г. суд объявил обвинительный приговор заявителю и другим обвиняемым как соучастникам совершения похищения. Назначенный заявителю защитник не обжаловал приговор. Заявитель подал три жалобы о пересмотре, которые были признаны неприемлемыми. 19 сентября 2014 г. суд оставил приговор без изменения после проведения проверочного слушания, которого потребовала защита, когда Межамериканская комиссия представила доклад по существу.

В разбирательстве дела в Межамериканском суде по правам человека (далее - Межамериканский суд) власти Сальвадора признали свою международную ответственность с полным принятием фактов и правовых вопросов, поставленных Межамериканской комиссией.

Вопросы права

(a) Пункт 2 статьи 8 (презумпция невиновности) Американской конвенции о правах человека (далее - AКПЧ) во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 1 (обязательство соблюдать и обеспечивать права). С самого начала расследования и на всем протяжении уголовного разбирательства многие элементы порождали вопросы относительно тождества заявителя в качестве Эль-Чопо. Однако заявитель был осужден в отсутствие организации полицейскими, следственными или судебными органами минимальных разбирательств для устранения сомнений по поводу его личности или обеспечения явки человека, который в действительности мог быть Эль-Чопо. Межамериканский суд установил, что в ситуациях, где существуют разумные доводы о неучастии одного из обвиняемых в преступлении, презумпция невиновности должна возобладать.

Межамериканский суд также отметил, что два доказательства определили исход уголовного разбирательства: "единодушные и совпадающие показания" жертвы преступления и сообвиняемого, который выигрывал от применения принципа возможности. Межамериканский суд установил, что отсутствовало оправдание в уголовно-процессуальном смысле для получения показаний последнего на предварительной стадии без предоставления обвиняемым возможности осуществления своего права на защиту и перекрестный допрос. Межамериканский суд также указал на ограниченную доказательную ценность заявления сообвиняемого, если оно является единственным доказательством, на котором основано решение о признании виновным, поскольку оно объективно не будет достаточным для опровержения презумпции невиновности. Таким образом, обоснование виновности исключительно заявлением сообвиняемого в отсутствие других подкрепляющих элементов нарушало презумпцию невиновности. В этом деле другим доказательством, оцененным судом, было опознание заявителя на очной ставке и на публичном слушании. Однако власти государства-ответчика признали нарушения, допущенные при опознании, и что жертва преступления ранее видела обвиняемых в различных средствах массовой информации. Следовательно, Межамериканский суд пришел к выводу, что государство ответственно за нарушение презумпции невиновности.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 (вынесено единогласно).

(b) Пункт 1 статьи 8(1), подпункт "d" пункта 2 статьи 8 и подпункт "e" пункта 2 статьи 8 AКПЧ (право быть заслушанным и право на защиту посредством назначенного защитника) во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 1 AКПЧ. Межамериканский суд подтвердил, что право на защиту является центральным компонентом справедливого судебного разбирательства. Он напомнил, что право на защиту осуществляется двумя способами в рамках уголовного разбирательства: (i) действиями обвиняемого, особенно возможностями дачи показаний не под присягой по поводу вменяемых ему деяний, и (ii) средствами технической защиты, адвоката, который консультирует подследственного. Подпункты "d" и "e" пункта 2 статьи 8 AКПЧ указывают, что обвиняемый имеет право "защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника", а если он этого не сделал, имеет "неотъемлемое право на помощь со стороны защитника, предоставляемого государством с оплатой или безвозмездно, в зависимости от внутреннего законодательства".

Межамериканский суд установил, что, хотя эти положения создают различные варианты разработки механизмов, гарантирующих эти права, в уголовных делах, где техническая защита является неотчуждаемым правом, в связи со значимостью затронутых прав и намерением обеспечить равенство сторон и полное уважение презумпции невиновности, право на адвоката, осуществляющего техническую защиту для адекватного участия в разбирательстве, означает, что защитник, предоставляемый государством, не ограничен только делами, где отсутствуют средства. В этом отношении Межамериканский суд признал, что отличительная черта большинства государств - участников AКПЧ - это развитие институциональной структуры и публичной политики, которая обеспечивает на всех стадиях разбирательства неотчуждаемое право на техническую защиту в уголовном деле со стороны публичных защитников. Таким образом, государства способствуют обеспечению доступа к правосудию наиболее незащищенных лиц, по отношению к которым обычно действует выборочность уголовного разбирательства. Вместе с тем Межамериканский суд отметил, что назначение публичного защитника только для соблюдения процессуальной формальности равно непредоставлению технической защиты, следовательно, существенно, чтобы этот защитник действовал старательно с целью защищать процессуальные гарантии обвиняемого и воспрепятствовать умалению его прав и нарушению отношений доверия. Для этого Межамериканский суд установил, что публичная защита как средство, которым государство обеспечивает неотчуждаемое право каждого обвиняемого в преступлении на помощь защитника, должна иметь достаточные гарантии, позволяющие ей действовать эффективно и с равенством возможностей по отношению к стороне преследования. Государство должно принять все необходимые меры для соблюдения данного обязательства. Это включает наличие квалифицированных и обученных защитников, которые могут действовать с функциональной автономией.

В настоящем деле утверждалось, что техническая защита, предоставленная государством, не действовала эффективно. В Сальвадоре отдел публичной защиты являлся частью Генеральной прокуратуры. В качестве государственного органа его поведение должно было рассматриваться как действия государства. Однако Межамериканский суд установил, что государство не может считаться ответственным за все недостатки публичной защиты в свете независимости профессии и профессионального мнения защитника. Кроме того, он указал, что в качестве части обязанности государства обеспечивать надлежащую публичную защиту оно должно осуществлять целесообразный отбор публичных защитников, развивать контроль за их работой и обеспечивать их периодическую подготовку. Для оценки возможного нарушения права на защиту со стороны государства Межамериканский суд проанализировал, составляло ли действие или бездействие непростительную неосторожность или очевидную ошибку при осуществлении защиты, которая имела или могла иметь решающий негативный эффект для интересов обвиняемого. Межамериканский суд отметил, что необходимо рассмотреть разбирательство в целом, если конкретное действие или бездействие не является столь серьезным, что само по себе составляет нарушение гарантии. Кроме того, он разъяснил, что несущественное несогласие со стратегией защиты или результат разбирательства не будет достаточным для умаления права на защиту, непростительная неосторожность или очевидная ошибка должны быть доказаны. В настоящем деле Межамериканский суд установил, что публичные защитники, представлявшие заявителя, не ссылались на ничтожность нарушений, допущенных при опознании, что являлось основанием для его осуждения, и не подали жалобу на его осуждение, что помешало ему добиться полного пересмотра приговора. Межамериканский суд заключил, что подобные упущения составляли нарушение неотчуждаемого права подсудимого на помощь защитника.

Межамериканский суд также отметил, что международная ответственность государства может возникать в связи с реакцией судебных органов на действия и бездействие публичного защитника. Судебные органы имели обязательство защиты и контроля для обеспечения того, чтобы право на защиту не стало иллюзорным вследствие неэффективной юридической помощи. Таким образом, международная ответственность государства возникает также, если непростительная неосторожность или явная ошибка защиты должна быть очевидной судебным органам или они будут информированы об этом и не примут необходимых и достаточных мер для предотвращения и/или устранения нарушения права на защиту.

В настоящем деле Межамериканский суд пришел к выводу, что грубые ошибки в деятельности публичных защитников и отсутствие адекватной и эффективной реакции судебных органов оставили заявителя в состоянии полной беззащитности, усугубленной тем фактом, что он был лишен свободы на протяжении всего уголовного разбирательства. При таких обстоятельствах Межамериканский суд установил, что заявитель не был заслушан с надлежащими гарантиями.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено единогласно).

(c) Другие нарушения прав, предусмотренных AКПЧ. Межамериканский суд также установил нарушения пунктов 1 и 2 статьи 5 (право на личную неприкосновенность и запрет пытки), пунктов 1, 3 и 6 (право на личную свободу) и пункта 1 статьи 25 (право на судебную защиту) AКПЧ во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 1 AКПЧ в ущерб заявителю (вынесено единогласно).

Наконец, он установил нарушение пункта 1 статьи 5 AКПЧ (право на личную неприкосновенность) во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 1 AКПЧ (ущерб его близким родственникам) (вынесено единогласно).

(d) Репарации. Межамериканский суд установил, что само по себе постановление составляет форму репарации, и обязал государство: (i) инициировать и эффективно провести в разумный срок расследование и уголовное разбирательство против виновных в предполагаемых актах пытки против заявителя; (ii) определить ответственность представителей публичной защиты, которые способствовали нарушению прав заявителя; (iii) обеспечить, чтобы обвинительный приговор, вынесенный заявителю, не имел юридической силы, и, следовательно, устранить все судебные, административные, уголовные или полицейские документы, существующие против него в таком разбирательстве; (iv) предоставить бесплатную психологическую помощь; (v) предоставить специальные знания в публичных учреждениях Сальвадора заявителю и его семье; (vi) опубликовать постановление; (vii) разместить доску на видном месте в штаб-квартире отдела публичной защиты во избежание повторения таких событий, как в настоящем деле; (viii) имплементировать обязательные и постоянные тренировочные программы, обращенные к внутригосударственной гражданской полиции по поводу принципов прав человека и норм, особенно о расследовании и документировании пытки; (ix) усилить отбор соответствующих публичных защитников и разработать протоколы для обеспечения эффективности публичной защиты в уголовном разбирательстве; (x) принять или усилить тренировочные программы, обращенные к публичным защитникам; (xi) выплатить суммы, предусмотренные в постановлении в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда.

Избранные постановления (решения) Европейского Суда по правам человека по жалобам против Российской Федерации

Выбор постановлений (решений), публикуемых в номере, диктуется важностью изложенных в них правовых позиций для внутригосударственной судебной практики* (* Переводы Ю.Ю. Берестнева, Е.Г. Кольцова, Г.А. Николаева.).

Л.М. и другие против Российской Федерации
[L.M. and Others v. Russia] (NN 40081/14, 40088/14 и 40127/14)

Заявители, ранее проживавший в Сирии палестинец без гражданства и два гражданина Сирии, утверждали, что их административное выдворение в эту страну составит негуманное обращение в связи с риском для жизни и здоровья.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации в случае административного выдворения заявителей в Сирию нарушат требования статьи 2 (право на жизнь) и/или статьи 3 Конвенции (запрещение пыток), а также что они нарушили требования подпункта "f" пункта 1 и пункта 4 статьи 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и статьи 34 Конвенции (обязанность не препятствовать эффективной подаче жалобы в Европейский Суд). Европейский Суд обязал государство-ответчика выплатить каждому заявителю по 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Тургунов против Российской Федерации
[Turgunov v. Russia] (N 15590/14)

Заявитель, проживающий в г. Санкт-Петербурге гражданин Кыргызстана, утверждал, что его экстрадиция в эту страну составит негуманное обращение в связи с риском для жизни и здоровья.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации в случае экстрадиции заявителя нарушат требования статьи 3 Конвенции (запрещение пыток).

Кашпрук против Российской Федерации
[Kashpruk v. Russia] (N 37894/07)

Заявитель жаловался на незаконность своего содержания под стражей и отсутствие незамедлительной проверки законности заключения под стражу.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации нарушили требования пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Клейн против Российской Федерации
[Kleyn v. Russia] (N 44925/06)

Заявитель, до признания его виновным проживавший в г. Челябинске, жаловался на незаконный характер содержания под стражей после вынесения приговора, а также на незаконный характер содержания под стражей в ожидании повторного судебного рассмотрения его уголовного дела. Он также жаловался на невозможность получения компенсации за незаконное содержание под стражей.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации нарушили требования пунктов 1 и 5 статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 26 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Манеров против Российской Федерации
[Manerov v. Russia] (N 49848/10)

Заявитель, проживающий в г. Владивостоке бывший командир воинской части, жаловался на отказ внутригосударственных судов рассмотреть его жалобу на решение суда, отказавшего ему в освобождении из-под стражи, а также на чрезмерную длительность процедуры обжалования решения о заключении под стражу.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации допустили два нарушения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Карпова против Российской Федерации
[Karpova v. Russia] (N 35413/07)

Заявительница, проживавшая в г. Белгороде, жаловалась на незаконный характер ее содержания ее под стражей после того, как было вынесено судебное решение о ее освобождении от отбывания наказания.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле власти Российской Федерации нарушили требования пункта 1 статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), и обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

Антон Васильевич Лисный и другие против Украины и Российской Федерации
[Anton Vasylyovych Lisnyy v. Ukraine and Russia] (NN 5355/15 и др.)

Заявители, являющиеся жителями Донецкой и Луганской областей, жаловались на то, что они не имели возможности эффективно осуществлять свои права, поскольку все государственные учреждения на востоке Украины, в том числе суды, приостановили свою деятельность и были перемещены в районы, контролируемые властями Украины. Они также жаловались на то, что артиллерийский обстрел сел, в которых они жили, создавал угрозу их жизни и препятствовал мирному пользованию своей собственностью и своим жилищем.

Европейский Суд отметил, что заявители не представили каких-либо письменных доказательств, подкрепляющих их жалобы на нарушение Конвенции, и не предоставляли Европейскому Суду информации о действиях, предпринимаемых ими для получения хотя бы отдельных письменных доказательств, которые могли бы подкрепить их утверждения, и единогласно решил, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению на основании подпункта "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции.

Постановления, вынесенные против государств - участников Конвенции (кроме Российской Федерации)

Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции
[Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France] (N 40454/07)

Заявители, являющиеся главным редактором и компанией-издателем еженедельного журнала "Пари матч", обжаловали возложение ответственности на издателей за публикацию в журнале статьи и фотографий, рассказывающих о том, что у князя Монако есть тайный ребенок.

Большая Палата Европейского Суда единогласно постановила, что в данном деле власти Франции нарушили требования статьи 10 Конвенции (право на свободу выражения мнения), и обязала государство-ответчика выплатить заявителям совместно 15 000 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек.