Постановление Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 г. Дело "Мюррей против Нидерландов" [Murray v. Netherlands] (жалоба N 10511/10) (Большая Палата Европейского Суда) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата Европейского Суда)

Дело "Мюррей против Нидерландов"
[Murray v. Netherlands]
(жалоба N 10511/10)

Постановление Суда от 26 апреля 2016 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Заявитель, который имел психическое заболевание, был осужден за убийство и приговорен к пожизненному заключению на Нидерландских Антильских островах в 1980 году. Его неоднократные ходатайства о помиловании были отклонены. В Европейский Суд он жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции на назначение ему пожизненного лишения. Постановлением от 10 декабря 2013 г. Палата Европейского Суда единогласно установила, что по делу требования статьи 3 Конвенции в части пожизненного лишения свободы заявителя нарушены не были. Она отметила, что возможность пересмотра пожизненного приговора была предусмотрена в 2011 году законодательством, которое указало, что приговоренный к пожизненному лишению свободы может быть освобожден досрочно после отбытия не менее чем 20 лет лишения свободы, если наказание в виде лишения свободы более не отвечает разумной цели. В деле заявителя пересмотр был, соответственно, проведен, но он не мог быть освобожден досрочно, поскольку он по-прежнему считался опасным и способным продолжить заниматься преступной деятельностью. Палата также единогласно установила, что по делу требования статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей нарушены не были.

В 2014 году заявитель был помилован с учетом состояния его здоровья и был освобожден.

17 апреля 2014 г. дело было передано на рассмотрение Большой Палаты по ходатайству заявителя (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 173* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).)). Вскоре после этого он скончался.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Прежде всего Европейский Суд возобновил и развил общие принципы, применимые к настоящему делу. (a) Пожизненное лишение свободы. Применение пожизненного заключения к взрослому преступнику не является несовместимым со статьей 3 Конвенции, если оно не является явно непропорциональным и с даты назначения наказания существуют перспектива освобождения и возможность пересмотра. В соответствии с существующими сравнительными и международными стандартами пересмотр должен быть гарантирован не позднее, чем через 25 лет после назначения пожизненного заключения, с дальнейшими периодическими пересмотрами и должен позволять внутригосударственным властям рассматривать вопрос о том, имеются ли в ходе исполнения наказания изменения у пожизненно заключенного и прогресс в сторону реабилитации такой значимости, что дальнейшее отбытие наказания более не является оправданным по законным пенологическим основаниям. Эта оценка должна быть основана на правилах, имеющих достаточную степень ясности и определенности, и должна быть основана на объективных предустановленных критериях, сопровождающихся достаточными процессуальными гарантиями.

(b) Реабилитация и перспектива освобождения лиц, пожизненно лишенных свободы. Как указывалось выше, пересмотр должен позволять властям оценивать любые изменения в отношении пожизненно заключенного и прогресс в сторону реабилитации. В европейском и международном праве имеется явная поддержка принципа, которую одобряет также Европейский Суд, согласно которому всем заключенным, включая отбывающих пожизненное заключение, должна быть предоставлена возможность реабилитации и перспектива освобождения, если реабилитация достигнута. Позитивное обязательство государства является одним из средств и достигается, например, путем создания и периодического пересмотра индивидуальной программы, которая поощряет заключенного развиваться, чтобы быть способным вести ответственную и законопослушную жизнь.

(c) Охрана здоровья заключенных с психическими проблемами. Отсутствие целесообразной медицинской помощи для лиц, находящихся под стражей, может влечь ответственность государства в соответствии со статьей 3 Конвенции. Обязательства в соответствии с этим положением могут заходить так далеко, чтобы возлагать на государство обязанность переводить заключенных в специальные учреждения, где они могут получать адекватное лечение. В случае психически больных заключенных оценка того, были ли конкретные условия содержания под стражей несовместимы со стандартами статьи 3 Конвенции, должна принимать во внимание уязвимость заключенных и в некоторых делах их неспособность представить связную жалобу на то, как они затронуты конкретным лечением. Для них недостаточно осмотра и постановки диагноза и должны быть обеспечены надлежащее лечение диагностированного заболевания и подходящее медицинское наблюдение.

(d) Лица, пожизненно лишенные свободы с психической инвалидностью и/или психическими проблемами. Лица, пожизненно лишенные свободы, которые были привлечены к уголовной ответственности, тем не менее могут иметь некоторые психические проблемы, которые могли повлиять на угрозу совершения ими новых преступлений. Государства должны оценить потребности таких заключенных относительно лечения с целью облегчения их реабилитации и уменьшения угрозы совершения ими повторных преступлений и обеспечения возможности получения ими подходящего лечения в степени, возможной в рамках ограничений тюремного контекста, особенно, когда это составляет предварительное условие для возможной будущей пригодности заключенного для освобождения. Однако государства также обязаны принимать меры для защиты общественности от насильственной преступности, и Конвенция не запрещает применять к лицу, осужденному за тяжкое преступление, бессрочное наказание, позволяющее длительное лишение свободы преступника, если это необходимо для защиты общества.

Что касается конкретных обстоятельств настоящего дела, когда заявитель подал свою жалобу в Европейский Суд, он уже содержался под стражей примерно 30 лет. Его повторные ходатайства о помиловании были отклонены, в частности, по причине сохранения угрозы рецидива. Однако хотя в судебном разбирательстве у заявителя были диагностированы различные психические проблемы, в тюрьме его никогда не лечили. Напротив, при отсутствии конкретной и ощутимой альтернативы он был осужден к пожизненному лишению свободы.

Тем не менее содержание заявителя в тюрьме, а не в тюремной больнице не могло отменить необходимость прохождения рекомендованного лечения. Сам по себе факт, что назначенное ему наказание не предусматривало прохождение лечения и что он не требовал лечения, не освобождал государство-ответчика от обязанностей в связи с длительностью лишения свободы заявителя и предоставления надлежащей медицинской помощи для его реабилитации. Хотя принцип реабилитации заключенных был прямо признан во внутригосударственном законодательстве начиная с 1999 года, угроза совершения заявителем новых преступлений считалась слишком значительной, чтобы он мог претендовать на помилование или условное освобождение. Лечение составляло на практике предварительное условие для того, чтобы заявитель мог иметь возможность рассчитывать на реабилитацию. Отсутствие лечения или оценки его потребностей в лечении означает, таким образом, что, когда заявитель подал жалобу в Европейский Суд, любое ходатайство о помиловании на практике не могло повлечь вывод о том, что он добился столь значительного прогресса в реабилитации, что его продолжающееся лишение свободы более не отвечало пенологической цели. Отсюда следует, что пожизненное лишение свободы заявителя де-факто не было смягчаемым, как того требует статья 3 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения составляло достаточную справедливую компенсацию в отношении морального вреда.