Постановление Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 г. Дело "Новикова и другие (Novikova and Others) против Российской Федерации" (Жалобы NN 25501/07, 57569/11, 80153/12, 5790/13 и 35015/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Новикова и другие (Novikova and Others)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 25501/07, 57569/11, 80153/12, 5790/13 и 35015/13)

Постановление Суда

Страсбург, 26 апреля 2016 г.

По делу "Новикова и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Георга Николау,

Хелен Келлер,

Йоханнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Виланова,

Алены Полачковой, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 22 марта 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано пятью жалобами, поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) пятью гражданами Российской Федерации (далее - заявители): М. Новиковой, И. Мацневым, В. Савченко, А. Кирпичевым (заявитель, ранее имевший фамилию Кирпиченко, в ходе разбирательства сменил ее на указанную) и В. Ромахин. Имена заявителей, их персональные данные и имена их представителей, даты подачи жалоб, номера жалоб указаны далее в разделе "Факты".

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 24 марта 2014 г. жалобы на нарушение статей 5, 10, 11 Конвенции и статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции были коммуницированы властям Российской Федерации, а три первые жалобы в остальной части были объявлены неприемлемыми для рассмотрения в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дел

A. Жалоба N 25501/07

4. Данная жалоба подана 27 апреля 2007 г. Мариной Викторовной Новиковой, которая родилась в 1972 году и проживает в г. Москве. Интересы заявительницы представлял Юрий Ершов, адвокат, практикующий в г. Москве.

5. 10 ноября 2006 г. заявительница устроила демонстрацию перед зданием Государственной Думы в г. Москве и держала плакат, на котором было написано "Психиатрия убивает наших детей за наши налоги". По ее мнению, это было одиночное пикетирование (см. ниже раздел "Соответствующее законодательство Российской Федерации и практика его применения"), которое в качестве такового не подпадало под требование закона о предварительном уведомлении компетентного публичного органа. Кроме того, она заняла место на расстоянии от других лиц, которые тоже присутствовали перед входом в Государственную Думу.

6. Примерно через 10 минут к заявительнице подошли сотрудники милиции, которые доставили ее в отдел милиции. Был составлен протокол задержания, причины задержания неясны.

7. Как утверждала заявительница, она провела в отделе милиции примерно три часа, после чего ей разрешили уйти.

8. Власти Российской Федерации представили Европейскому Суду протокол, составленный 11 ноября 2006 г. старшим дежурным Су. В протоколе указано, что заявительница и еще пять человек (включая A., M. и С.) в 8.30 находились перед зданием Государственной Думы, держа плакаты с надписями: "Внимание! Психиатрия убивает. 7,5 миллиона рублей публичных средств истрачены на разрушение жизни", "Не заставляйте налогоплательщиков платить за систематическое истребление русских", "Психиатры нуждаются в стенах для сокрытия своих преступлений" и тому подобное. Власти Российской Федерации также представили Европейскому Суду копии документов, относящихся к разбирательству об административном правонарушении против A., M. и С.

9. Что касается заявительницы, протокол об административном правонарушении указывает, что она обвинялась "в участии совместно с другими гражданами в демонстрации, в отношении которой властям не было подано предварительное уведомление". Ее действия были квалифицированы в соответствии со статьей 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), которая регулирует наказания, применяемые за нарушения правил публичных мероприятий, изложенных, в частности, в Законе о собраниях.

10. Сотрудник Г. представил письменный доклад своему начальству, отметив, что заявительница "была задержана и доставлена в отдел милиции за нарушение законодательства о публичных собраниях, а именно статьи 20.2 КоАП РФ".

11. Как утверждали власти Российской Федерации, 14 ноября 2006 г. дело против заявительницы поступило к мировому судье Тверского района, который в тот же день назначил слушание на 15 ноября 2006 г. По словам заявительницы, она не была извещена о дате слушания, поскольку было уже поздно, поэтому она не представила письменные или устные объяснения суду.

12. Рассмотрев материалы дела, 15 ноября 2006 г. судья счел, что заявительница была уведомлена о слушании, но отказалась подписывать повестки. Суд решил рассмотреть дело в ее отсутствие и постановил, что ей была предоставлена неиспользованная ею возможность подать письменные или устные объяснения. В тот же день судья признал заявительницу виновной в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ и назначил ей наказание в виде штрафа в размере 1 000 рублей, что в тот период было эквивалентно 29 евро.

13. Сославшись на протокол за держания и доклад Г. (см. выше), суд решил, что заявительница участвовала в демонстрации, после которой примерно пять человек и заявительница были задержаны. По мнению суда, поведение заявительницы являлось участием в публичном мероприятии в отсутствие предварительного уведомления. Мировой судья указал следующее:

"Действия [заявительницы] составляют нарушение правил пикетирования, поскольку в [компетентный орган] не поступало уведомления о возможности проведения демонстрации... Следовательно, эта демонстрация была проведена без законных оснований. Суд принимает во внимание, что присутствие заявительницы рядом с пикетируемым объектом совместно с другими лицами непосредственно раскрывает выражение мнений и отношения и, таким образом, принимает форму группового публичного мероприятия, а именно пикетирования".

14. Заявительница потребовала пересмотра дела в апелляционном порядке Тверским районным судом г. Москвы. 5 декабря 2006 г. суд заслушал заявительницу и оставил без изменения решение мирового судьи, заключив, что заявительница приняла участие в публичном мероприятии, проведенном без предварительного уведомления компетентного органа. 10 ноября 2006 г. она была уведомлена о слушании у мирового судьи, но не подписала повестку.

15. 23 января 2007 г. заместитель председателя Московского городского суда оставил без изменения решение районного суда после надзорной проверки.

B. Жалоба N 57569/11

16. Данная жалоба подана 26 августа 2011 г. Юрием Игнатьевичем Мацневым, который родился в 1937 году и проживает в г. Калининграде. Его интересы представлял Александр Косс, адвокат, практикующий в г. Калининграде.

17. 30 июля 2010 г. заявитель провел одиночное пикетирование перед зданием Калининградской областной администрации. Он держал плакат, изображавший людей (предположительно чиновников, которых он подозревал в коррупции) за решеткой и содержавший надписи: "Они должны нести ответственность!", "Боос! Калининградцы ждут, чтобы ты обратился к президенту!" Журналист С. проходил мимо и заснял демонстрацию и прибытие милиции.

18. Заявитель был задержан сотрудниками милиции и доставлен в отдел милиции. Он оставался там два часа, а затем ему было разрешено уйти. Разбирательство по делу об административном правонарушении против него не было возбуждено.

19. Согласно докладам, впоследствии составленным задерживавшими его сотрудниками, заявитель не имел при себе удостоверения личности и согласился пройти с ними в отдел милиции для установления его личности и составления протокола об административном правонарушении.

20. Заявитель возбудил гражданское разбирательство с требованием о взыскании 500 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного действиями властей. Заявитель ссылался на статью 10 Конвенции.

21. Решением от 14 марта 2010 г. Центральный районный суд г. Калининграда признал, что доставление заявителя в отдел милиции и его содержание там были незаконными. Суд указал следующее:

"После доставления [заявителя] в отдел милиции дело об административном правонарушении не было возбуждено... [С.] пояснил, что ответчик предъявил документ, удостоверяющий личность, и не давал согласия на то, чтобы проследовать с милиционерами в отдел милиции... Сотрудники милиции действовали незаконно, когда доставляли заявителя в отдел милиции...".

Суд присудил заявителю 6 000 рублей в качестве компенсации морального вреда (примерно 149 евро в тот период). Он отклонил его требование по поводу предполагаемого уничтожения плаката милицией и не сделал отдельных выводов в отношении его свободы выражения мнения.

22. 25 мая 2011 г. Калининградский областной суд оставил решение без изменения.

C. Жалоба N 80153/12

23. Данная жалоба подана 10 ноября 2012 г. Виктором Михайловичем Савченко, который родился в 1967 и проживает в селе Платоново-Петровка Ростовской области.

24. 23 июня 2011 г., когда В.В. Путин посещал село Пешково, заявитель устроил демонстрацию, стоя на некотором расстоянии от дороги к селу и держа плакат "Путин! В Ростовской области не соблюдают ваш указ о социальной помощи семьям. Российское правительство пренебрегает обязанностями по выдаче жилищных сертификатов!".

25. Как утверждал заявитель, к нему подошли сотрудники полиции и предложили ему проехать в другое место, где журналисты вели съемку. Он прибыл туда и развернул свой плакат. К нему подошли люди в штатском, которые приказали сотрудникам полиции доставить его в отдел полиции. Сотрудники полиции подчинились. После трех часов нахождения в отделе полиции заявителя освободили.

26. Полиция составила протокол об административном доставлении в отношении заявителя.

27. Заявитель был обвинен в мелком хулиганстве в связи с использованием нецензурной брани в общественном месте 23 июня 2011 года. 24 июня 2011 г. старший сотрудник полиции признал его виновным в соответствии со статьей 20.1 КоАП РФ (см. § 74 настоящего Постановления) и назначил ему наказание в виде штрафа в размере 500 рублей. 21 декабря 2011 г. Азовский городской суд отменил постановление, поскольку старший сотрудник полиции не заслушал заявителя. Затем суд прекратил дело по причине истечения срока давности для привлечения к ответственности. 7 февраля 2012 г. Ростовский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения.

28. Заявитель возбудил гражданское разбирательство, оспаривая действия полиции в отношении него. 4 апреля 2012 г. городской суд отклонил его требования. 14 июня 2012 г. областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения. Он указал, что суды, рассматривавшие дела об административных правонарушениях, не определили, совершил ли заявитель оспариваемые действия (использование нецензурной брани) и совершил ли он правонарушение, а просто прекратили дело по процессуальным основаниям. Суд заключил, что вышеизложенное "не свидетельствует о незаконности" действий сотрудников правоохранительных органов, тогда как заявитель по настоящему делу не обосновал, что их действия нарушили или иным образом воспрепятствовали осуществлению его защищаемых прав или свобод.

D. Жалоба N 5790/13

29. Данная жалоба подана 30 ноября 2012 г. Александром Михайловичем Кирпичевым, который родился в 1984 году и проживает в г. Астрахани. Его интересы представляет Константин Ильич Терехов, адвокат, практикующий в г. Москве.

30. 3 июля 2012 г., в 19.15, заявитель провел одиночное пикетирование на автобусной остановке. Он держал плакат, на котором было написано "Кремль не продается - это объект архитектуры!". Через несколько минут пять прохожих остановились, чтобы посмотреть на него и его плакат.

31. Представляется, что вскоре после этого пятеро сотрудников полиции подошли и предупредили присутствующих, что митинг требует предварительного уведомления властей. Прохожие ушли.

32. Из видеозаписи, предоставленной заявителем, следует, что один из сотрудников полиции отказался выслушать объяснения заявителя и приказал ему проследовать в отдел полиции. Затем заявителя посадили в полицейский автомобиль и доставили в отдел полиции. Он был обвинен в про ведении публичного мероприятия без предварительного уведомления.

33. Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель устроил публичный митинг вначале на дороге, а затем на тротуаре около автобус ной остановки. В письменных докладах сотрудников полиции указывалось, что заявитель позвал прохожих подойти и обсудить с ним тему мероприятия. Полиция решила применить к заявителю процедуру доставления, так как было необходимо пресечь административное правонарушение и поскольку протокол об административном правонарушении нельзя было составить на месте по причине отсутствия удостоверения личности у заявителя. Заявитель согласился проследовать в отдел полиции.

34. 20 июля 2012 г. мировой судья признал заявителя виновным в соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ. Суд пришел к выводу, что заявитель провел публичное мероприятие в форме митинга, собралось примерно пять человек, но они разошлись после предупреждения сотрудника полиции. Мировой судья приговорил заявителя к штрафу в размере 20 000 рублей (пример но 505 евро в тот период), отметив, что заявитель совершил правонарушение, аналогичное тому, которое он совершил ранее в том же году. Мировой судья предупредил заявителя, что не уплата штрафа составит административное право нарушение, предусмотренное статьей 20.25 КоАП РФ, которое наказывается штрафом в двойном размере или административным арестом на срок до 15 суток.

35. Заявитель подал жалобу, утверждая, что при назначении большого размера штрафа суд не принял во внимание его финансовую ситуацию.

36. 21 августа 2012 г. Кировский районный суд г. Астрахани, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения. Суд апелляционной инстанции отклонил довод относительно суммы штрафа, указав, что это была минимальная сумма штрафа, предусмотренная частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ.

37. В сентябре 2012 г. мировой судья разрешил заявителю выплатить штраф тремя месячными платежами.

E. Жалоба N 35015/13

38. Данная жалоба подана 20 мая 2013 г. Валерием Леонидовичем Ромахиным, который родился в 1965 году и проживает в г. Астрахани. Его интересы представляет Константин Ильич Терехов, адвокат, практикующий в г. Москве.

39. В 13.30 10 ноября 2012 г. заявитель проводил одиночное пикетирование перед Морским университетом в г. Астрахани, чтобы выразить свое несогласие с недавним решением о закрытии университета. Заявитель держал плакат, на котором было написано: "Закрытие университета - это преступление".

40. А. проводил демонстрацию на другой стороне дороги с похожими требованиями. Он держал плакат с надписью "Отменить приказ N 101 от 27 сентября 2012 г.* (* Имеется в виду приказ Федерального агентства морского и речного транспорта о ликвидации Каспийского филиала ФГБОУ "Государственный морской университет имени адмирала Ф.Ф. Ушакова" в г. Астрахани (примеч. переводчика).) и привлечь его авторов к ответственности". Как утверждал заявитель, он находился примерно в 50 метрах. Власти Российской Федерации отмечали, что заявитель и A. находились "в пределах видимости друг от друга".

41. Вскоре после начала демонстрации к заявителю подошел сотрудник полиции, который предупредил его, что он нарушает статью 20.2 КоАП РФ. Затем он доставил заявителя в отдел полиции. По-видимому, A. также был доставлен в отдел полиции. Как утверждали власти Российской Федерации, составить протокол об административном правонарушении на месте не представлялось возможным, поскольку заявитель не имел при себе документа, удостоверяющего личность.

42. Заявителю было разрешено уйти из отдела полиции через несколько часов.

43. Закон Астраханской области от 27 ноября 2012 г. N 80/2012-ФЗ установил минимальное расстояние между одиночными пикетчиками в 20 метров.

44. 6 декабря 2012 г. мировой судья провел слушание. A. рассказал, что он знал заявителя. Не имея согласованного плана действий, они оба пошли в университет для проведения одиночного пикетирования. Заявитель не подготовил собственный плакат и поэтому взял один из плакатов A. Они встали на расстоянии примерно в 50 метрах друг от друга.

45. В тот же день мировой судья признал заявителя виновным в соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ (организация и проведение публичного мероприятия без предварительного уведомления) и назначил ему штраф в размере 20 000 рублей. 5 февраля 2013 г. Советский районный суд г. Астрахани оставили постановление без изменения. Суды пришли к выводу, что заявитель и A. проводили публичное собрание (совместная логистическая организация, сроки и требования, свидетельствующие об общей цели), которое по закону требовало от них заблаговременного уведомления местных властей. Суды заключили, что правонарушение было направлено против общественного порядка и общественной безопасности, "оказывая значительное отрицательное влияние на защищаемые публичные отношения". Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель был "участником демонстрации с A.".

46. Представляется, что 26 апреля 2013 г. Астраханский областной суд пересмотрел дело и уменьшил размер штрафа до 1 000 рублей.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации и практика его применения

A. Свобода собраний и свобода выражения мнения

1. Конституция Российской Федерации

47. Конституция Российской Федерации гарантирует право граждан собираться мирно без оружия, проводить митинги и демонстрации, шествия и пикетирование (статья 31). Также гарантируются свобода мысли и слова, право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (статья 29).

48. Статья 55 Конституции Российской Федерации устанавливает, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

2. Порядок проведения публичных мероприятий

(a) Общие положения

49. Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N ФЗ-54 "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" (далее - Закон о собраниях) определяет публичное мероприятие как открытую, мирную, доступную каждому, проводимую в форме собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования либо в различных сочетаниях этих форм акцию, осуществляемую по инициативе граждан Российской Федерации, политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений. Целью публичного мероприятия являются свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики (часть 1 статьи 2).

50. Публичное мероприятие может быть проведено в любых пригодных для целей данного мероприятия местах в случае, если его проведение не создает угрозы обрушения зданий и сооружений или иной угрозы безопасности участников данного публичного мероприятия. Условия запрета или ограничения проведения публичного мероприятия в отдельных местах могут быть конкретизированы федеральными законами (часть 1 статьи 8). Публичные мероприятия не могут проводиться на территории, непосредственно прилегающей к зданиям, занимаемым судами (часть 2 статьи 8).

51. Уведомление о проведении публичного мероприятия подается его организатором в письменной форме в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления в срок не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения публичного мероприятия. При проведении пикетирования группой лиц уведомление о проведении публичного мероприятия может подаваться в срок не позднее трех дней до дня его проведения, а если указанные дни совпадают с воскресеньем и (или) нерабочим праздничным днем (нерабочими праздничными днями), не позднее четырех дней до дня его проведения. Если срок подачи уведомления о проведении публичного мероприятия полностью совпадает с нерабочими праздничными днями, уведомление может быть подано в последний рабочий день, предшествующий нерабочим праздничным дням (части 1 и 3 статьи 7). Уведомление о проведении публичного мероприятия - документ, посредством которого компетентному органу в порядке, установленном федеральным законом, сообщается информация о проведении публичного мероприятия в целях обеспечения при его проведении безопасности и правопорядка (часть 7 статьи 2).

52. Компетентный орган после получения уведомления о проведении публичного мероприятия, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), обязан:

1) документально подтвердить получение уведомления о проведении публичного мероприятия;

2) довести до сведения организатора публичного мероприятия в течение трех дней со дня получения уведомления о проведении публичного мероприятия (а при подаче уведомления о проведении пикетирования группой лиц менее чем за пять дней до дня его проведения - в день его получения) обоснованное предложение об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия, а также предложения об устранении организатором публичного мероприятия несоответствия указанных в уведомлении целей, форм и иных условий проведения публичного мероприятия требованиям данного федерального закона;

3) обеспечить в пределах своей компетенции совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа внутренних дел общественный порядок и безопасность граждан при проведении публичного мероприятия, а также оказание им при необходимости неотложной медицинской помощи (часть 1 статьи 12).

53. Компетентный региональный или муниципальный орган может отказать в разрешении на публичное мероприятие, только если лицо, подавшее уведомление, которое не вправе быть организатором публичного мероприятия, либо если в уведомлении в качестве места проведения публичного мероприятия указано место, в котором проведение публичного мероприятия запрещается (часть 3 статьи 12).

54. Организатор публичного мероприятия обязан не позднее чем за три дня до дня проведения публичного мероприятия (за исключением пикетирования, проводимого одним участником) информировать орган исполнительной власти в письменной форме о принятии (непринятии) его предложения об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия, указанных в уведомлении о проведении публичного мероприятия (пункт 2 части 4 статьи 5).

55. Как указывал Конституционный Суд Российской Федерации, возложение на организатора публичного мероприятия обязанности подать предварительное уведомление о проведении публичного мероприятия преследует цель заблаговременно довести до соответствующих органов публичной власти необходимую информацию о форме, месте (маршруте движения), времени начала и окончания публичного мероприятия, предполагаемом количестве его участников, способах (методах) обеспечения общественного порядка и организации медицинской помощи, а также об организаторах и лицах, уполномоченных выполнять распорядительные функции по организации и проведению публичного мероприятия. В противном случае органы публичной власти, не имея адекватного представления о планируемом публичном мероприятии, его характере и масштабах, лишаются реальной возможности исполнить возложенную на них Конституцией Российской Федерации обязанность по соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина и принять необходимые меры, в том числе профилактические и организационные, направленные на обеспечение безопасных как для самих участников публичного мероприятия, так и для иных лиц условий проведения публичного мероприятия (см. Постановление Конституционного Суда от 14 февраля 2013 г. N 4-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности Федерального закона "О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко" (примеч. редактора).), Постановление Конституционного Суда от 5 декабря 2012 г. N 30-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 16 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" и пункта 5 статьи 19 Закона Республики Татарстан "О свободе совести и о религиозных объединениях" в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации" (примеч. редактора).)).

(b) Положения об одиночном пикетировании

56. Закон о собраниях определяет пикетирование как форму публичного выражения мнений, осуществляемого без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств путем размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации (пункт 6 статьи 2).

57. Уведомление о пикетах в составе одного человека не требуется (части 1 и 3 статьи 7). 8 июня 2012 г. Закон о собраниях был изменен. Новая часть (1.1) в статье 7 предусматривает, что минимальное допустимое расстояние между лицами, осуществляющими указанное пикетирование, определяется законом субъекта Российской Федерации, но не может быть более 50 метров. Он предоставляет судам возможность признать совокупность актов пикетирования, осуществляемого одним участником, объединенных единым замыслом и общей организацией, одним публичным мероприятием.

58. В Постановлении от 14 февраля 2013 г. N 4-П Конституционный Суд Российской Федерации дал толкование вышеупомянутому новому положению закона.

- Конституционный Суд отметил, что отсутствие требования об уведомлении для пикетирования, проводимого одним участником, позволяет без какого-либо вмешательства государства проводить их в любых местах и в любое время, если иное прямо не установлено законом. Поскольку такая форма публичного мероприятия, как одиночное пикетирование, может использоваться гражданами практически без ограничений, федеральный законодатель в целях предотвращения организации под видом пикетирования, осуществляемого одним участником, коллективных публичных акций обязал лиц, осуществляющих одиночное пикетирование, соблюдать установленное законом субъекта Российской Федерации минимальное допустимое (но не более 50 метров) расстояние, с тем чтобы предупредить уклонение организатора такого публичного мероприятия, как пикетирование группой лиц, от процедуры уведомления о его проведении, что, в свою очередь, препятствовало бы органам исполнительной власти и органам местного самоуправления своевременно принять адекватные меры по обеспечению надлежащего порядка реализации соответствующей гражданской инициативы, а также по поддержанию общественной безопасности и охране прав и законных интересов участников публичного мероприятия и иных лиц.

- Вместе с тем даже при соблюдении минимального допустимого расстояния между лицами, осуществляющими одиночное пикетирование, особенно в крупных городах, не исключаются злоупотребления правом на свободу мирных собраний посредством организации под видом отдельных одиночных пикетов коллективных публичных акций. Таким образом, если несколько пикетов, каждый из которых формально подпадает под признаки одиночного, с достаточной очевидностью объединены единством целей и общей организацией, проводятся одновременно и территориально тяготеют друг к другу, а их участники используют ассоциативно узнаваемые (или более того - идентичные) наглядные средства агитации и выдвигают общие требования и призывы, то они могут восприниматься и оцениваться, в том числе с точки зрения соответствия установленному порядку организации и проведения публичных мероприятий, как пикетирование, осуществляемое группой лиц.

- Признание совокупности актов одиночного пикетирования одним публичным мероприятием может иметь место только в рамках судебной процедуры, использование которой при решении данного вопроса с необходимостью предполагает участие суда как беспристрастного и независимого арбитра и тем самым во многом предопределяет уровень защищенности конституционного права граждан на одиночное пикетирование.

Принимая соответствующее решение, суд должен убедиться в том, что совокупность актов одиночного пикетирования представляет собой не случайное совпадение действий отдельных пикетчиков, а объединенную единым замыслом и общей организацией акцию, и избегать квалификации пикетирования, осуществляемого одним участником, в случае проявления к нему обычного внимания со стороны заинтересовавшихся его действиями лиц в качестве одного публичного мероприятия. При этом обязанность доказывания того, что проведение несколькими лицами одиночных пикетов изначально было задумано и объединено единым замыслом и общей организацией и представляет собой не что иное, как скрытую форму коллективного публичного мероприятия, должна лежать на тех субъектах, которые инициировали рассмотрение в суде конкретного гражданского, административного или уголовного дела. В противном случае не обеспечивались бы надлежащие гарантии реализации гражданами права на одиночное пикетирование.

- В целом Конституционный Суд признал статью 7 (часть 1.1) закона соответствующим Конституции Российской Федерации.

Судья С.М. Казанцев выступил с особым мнением, которое может быть кратко изложено следующим образом. Одиночное пикетирование является самой безопасной формой публичного мероприятия, тем более что оно может осуществляться только без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств. Именно потому, что такое мероприятие не представляет реальной угрозы ни для общественного порядка, ни для безопасности государства и не создает серьезной опасности для здоровья, имущества и нравственности граждан, не препятствует свободе передвижения третьих лиц, оно не требует уведомления. Необходимость уведомления органов исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органов местного самоуправления о публичном мероприятии вытекает из того, что само по себе нахождение достаточно большого количества людей в одном месте уже несет определенные риски и поэтому организатору публичного мероприятия необходима помощь в его проведении. В соответствии с требованиями закона задачей органов публичной власти является обеспечение в пределах своей компетенции и совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа внутренних дел общественного порядка и безопасности граждан при проведении публичного мероприятия, а также оказание им при необходимости неотложной медицинской помощи.

При соблюдении 50-метрового расстояния между лицами, осуществляющими одиночное пикетирование, в любых населенных пунктах, включая крупные города, исключается нарушение баланса свободы мирных собраний и свободы передвижения, и даже в тех случаях, когда участники одиночных пикетов объединены единым замыслом и общей организацией.

Судебная процедура доказывания единства замысла одиночных пикетов хотя и является серьезной защитой от незаконного привлечения к ответственности за нарушение правил проведения пикетирования и злоупотребления должностным положением со стороны отдельных государственных служащих, тем не менее сама по себе не исключает возможности задержания сотрудниками правоохранительных органов по подозрению в проведении несанкционированного публичного мероприятия в виде группового пикетирования. Последующий судебный контроль может лишь под твердить отсутствие общего замысла пикетчиков и не допустить последующего нарушения их свободы слова и свободы собраний, но он не может возместить моральные потери граждан, связанные с сорванным пикетом, задержанием, судебным процессом. Таким образом, оспариваемые положения направлены на воспрепятствование проведению одиночного пикетирования.

59. Региональные законы, определяющие расстояние между одиночными пикетчикам, отличаются. Например:

- в Ростовской области Закон от 27 сентября 2004 г. N 146-3C дополняет федеральные нормы о публичных собраниях. В декабре 2012 года этот закон был изменен в части того, что расстояние между одиночными пикетами должно составлять не менее 50 метров (статья 2 закона);

- с января 2013 года аналогичный закон г. Москвы (Закон от 4 апреля 2007 г. N 10) установил то же расстояние и указал, что одновременные демонстрации должны рассматриваться как одиночные пикеты, если они не имеют общей цели и организации (статья 2.3);

- Закон Республики Татарстан от 25 декабря 2012 г. N 91-ЗРТ предусматривает, что соответствующее расстояние должно быть не менее 30 метров (статья 8);

- в Свердловской области Закон от 7 декабря 2012 г. N 102-ОЗ устанавливает, что расстояние должно быть не менее 40 метров (статья 5);

- согласно Закону Астраханской области от 27 ноября 2012 г. N 80/2012-ОЗ соответствующее расстояние должно быть не менее 20 метров (статья 4).

B. Ответственность за нарушение правил проведения публичных мероприятий

1. Прекращение публичного мероприятия

60. Организатор публичного мероприятия обязан прекратить публичное мероприятие в случае совершения его участниками противоправных действий (статья 5 Закона о собраниях). Уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления имеет право принимать решение о прекращении публичного мероприятия (статья 13 Закона о собраниях). Уполномоченный представитель органа внутренних дел имеет право требовать от организатора публичного мероприятия объявления о прекращении допуска граждан на публичное мероприятие и самостоятельно прекратить допуск граждан на него в случае нарушения предельной нормы заполняемости территории (помещения) или требовать от организатора и участников публичного мероприятия соблюдения порядка его организации и проведения (статья 14 Закона о собраниях).

61. Если во время проведения публичного мероприятия по вине его участников произошло нарушение правопорядка, не влекущее угрозы для жизни и здоровья его участников, уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления вправе потребовать от организатора публичного мероприятия устранить данное нарушение (статья 15 Закона о собраниях). В случае невыполнения требования об устранении нарушения уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления вправе приостановить публичное мероприятие на время, установленное им для устранения нарушения. Если нарушение не было устранено, то публичное мероприятие прекращается. Основаниями прекращения публичного мероприятия являются создание реальной угрозы для жизни и здоровья граждан, а также для имущества, совершение участниками публичного мероприятия противоправных действий и умышленное нарушение организатором публичного мероприятия требований закона, касающихся порядка проведения публичного мероприятия (статья 16 Закона о собраниях).

62. Порядок прекращения публичного мероприятия: в случае принятия решения о прекращении публичного мероприятия уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления дает указание организатору публичного мероприятия прекратить публичное мероприятие, обосновав причину его прекращения, и в течение 24 часов оформляет данное указание письменно с вручением организатору публичного мероприятия, устанавливает время для выполнения указания о прекращении публичного мероприятия, в случае невыполнения организатором публичного мероприятия указания о его прекращении обращается непосредственно к участникам публичного мероприятия и устанавливает дополнительное время для выполнения указания о прекращении публичного мероприятия (статья 17 Закона о собраниях). В случае невыполнения указания о прекращении публичного мероприятия сотрудники полиции принимают необходимые меры по прекращению публичного мероприятия, действуя при этом в соответствии с законодательством Российской Федерации.

2. Разбирательство по делу об административном правонарушении

63. Согласно статье 3.1 КоАП РФ административное наказание является установленной государством мерой ответственности за совершение административного правонарушения и применяется в целях предупреждения совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами.

64. Глава 20 КоАП РФ перечисляет административные правонарушения, посягающие на общественный порядок и общественную безопасность.

(a) До 2012 года

65. До июня 2012 года нарушение порядка организации публичного мероприятия его организатором наказывалось штрафом в размере до 20 минимальных размеров оплаты труда (часть 1 статьи 20.2 КоАП РФ), 2 000 рублей.

66. Нарушение установленного порядка проведения публичного мероприятия наказывалось штрафом до 20 минимальных размеров оплаты труда для организаторов и до 10 минимальных размеров оплаты труда (1 000 рублей) для участников (часть 2 статьи 20.2 КоАП РФ).

(b) После 2012 года

67. После июня 2012 года согласно статье 3.5 КоАП РФ физическое лицо не может быть оштрафовано более чем на 5 000 рублей, кроме нарушений, предусмотренных статьями 5.38, 20.2, 20.2.2, 20.18 и 20.25 КоАП РФ, штраф за которые может достигать 300 000 рублей.

68. 8 июня 2012 г. статья 20.2 КоАП РФ была переформулирована следующим образом:

- нарушение организатором публичного мероприятия установленного порядка организации либо проведения публичного мероприятия влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от 10 000 до 20 000 рублей или обязательные работы на срок до 40 часов (часть 1);

- организация либо проведение публичного мероприятия без подачи в установленном порядке уведомления о проведении публичного мероприятия влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от 20 000 до 30 000 рублей или обязательные работы на срок до 50 часов (часть 2);

- более строгие наказания были установлены за вышеупомянутые действия, если они повлекли создание помех движению пешеходов и (или) транспортных средств либо вред жизни и здоровью (части 3 и 4). Отдельные составы образуют нарушения каждым участником порядка проведения мероприятия (часть 5) и если такие нарушения повлекли вред здоровью или имуществу (часть 6).

69. В своем Постановлении от 14 февраля 2013 г. N 4-П Конституционный Суд Российской Федерации признал минимальный размер штрафа неконституционным (особенно в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ), поскольку соответствующие положения КоАП РФ не позволяют назначение штрафа менее минимального размера. Конституционный Суд указал, что любое наказание должно принимать во внимание характер правонарушения, финансовое положение лица или другие факторы, относящиеся к индивидуализации ответственности и к требованиям соразмерности и справедливости. Конституционный Суд предложил законодателю внести в КоАП РФ соответствующие изменения. До того времени судам было рекомендовано рассматривать возможность назначения штрафа ниже низшего предела.

C. Иное применимое законодательство

70. При малозначительности совершенного административного правонарушения судья, орган, должностное лицо, уполномоченные решить дело об административном правонарушении, могут освободить лицо, совершившее административное правонарушение, от административной ответственности и ограничиться устным замечанием (статья 2.9 КоАП РФ).

71. Неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника полиции в связи с исполнением им служебных обязанностей влечет наложение административного штрафа от 500 до 1 000 рублей или административный арест на срок до 15 суток (статья 19.3 КоАП РФ).

72. Неуплата административного штрафа составляет правонарушение, наказываемое удвоенным штрафом или административным арестом на срок до 15 суток (статья 20.25 КоАП РФ).

73. Принимая нормы по вопросу об ответственности за административное правонарушение, состоящее в нарушении правил, установленных законом или другими правовыми положениями, законодатель в силу имеющейся у него дискреции может по-разному, в зависимости от существа охраняемых общественных отношений, конструировать составы административных правонарушений и их отдельные элементы, в частности, определять, наступает ли привлечение к административной ответственности за любое отступление от этих нормативных положений или за то, которое создает реальную угрозу причинения вреда охраняемому объекту, например, жизни и здоровью граждан, а также имуществу (см. Постановление Конституционного Суда от 18 мая 2012 г. N 12-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений части 2 статьи 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 3 части 4 статьи 5 и пункта 5 части 3 статьи 7 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в связи с жалобой гражданина С.А. Каткова" (примеч. редактора).), пункт 4.1, оценивавшее законодательство до внесения в него изменений в июне 2012 года). В соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ ответственность не зависит от реального ущерба или последствий: сам факт неуведомления компетентного публичного органа о публичном мероприятии составляет незаконное и наказуемое бездействие (см. там же, а также Определение Конституционного Суда от 4 апреля 2013 г. N 485-O* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "По жалобе гражданина Навального Алексея Анатольевича на нарушение его конституционных прав положениями части 1 статьи 3.5 и части 2 статьи 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (примеч. редактора).), пункт 2.1). Подобное бездействие создает угрозу нарушения прав и свобод других лиц, поскольку это осложняет властям принятие адекватных мер для предотвращения или пресечения нарушений общественного порядка и общественной безопасности (см. Определение Конституционного Суда N 485-O).

74. Мелкое хулиганство (нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества) влечет наложение административного штрафа или административный арест на срок до 15 суток (статья 20.1 КоАП РФ). Оценивая аналогичное положение старого КоАП РФ, Конституционный Суд Российской Федерации заключил, что оно направлено на защиту человеческого достоинства и неприкосновенности личности против незаконных посягательства другого лица (см. Определение Конституционного Суда от 19 апреля 2001 г. N 70-O* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Гребневой Ирины Георгиевны на нарушение ее конституционных прав статьей 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях" (примеч. редактора).)).

D. Справедливость и процессуальные гарантии в делах об административных правонарушениях

75. Статья 1.5 КоАП РФ предусматривает презумпцию невиновности. Должностное лицо или суд, рассматривающие дело об административном правонарушении, должны установить, виновно ли заинтересованное лицо (см. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 г. N 5* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (примеч. редактора).)).

76. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что согласно частям 1 и 2 статьи 118 и части 3 статьи 123 Конституции России судопроизводство, в том числе административное, основано на принципах состязательности и равноправия сторон. Хотя эти конституционные гарантии применяются в делах, непосредственно рассмотренных судами, они не применяются в делах, рассмотренных несудебными органами или должностными лицами (см. Определение Конституционного Суда от 23 апреля 2013 г. N 630-O* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Горячева Вячеслава Анатольевича на нарушение его конституционных прав частью 2 статьи 23.3, частью 2 статьи 28.6 и частью 1 статьи 28.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (примеч. редактора).)). Вместе с тем лица, в отношении которых вынесено постановление по делу об административном правонарушении должностным лицом или органом, вправе обжаловать его в суд (см. там же). При этом проверка законности и обоснованности таких постановлений осуществляется судом с соблюдением всех конституционных принципов и гарантий, в том числе принципов равенства и состязательности (см. там же).

77. Часть 4 статьи 25.1 КоАП РФ предусматривает, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, вправе знакомиться со всеми материалами дела, давать объяснения, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, пользоваться юридической помощью защитника. Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что названное лицо имеет возможность опровергнуть в судебном заседании сведения, изложенные в протоколе об административном правонарушении, что обеспечивает реализацию конституционного права на судебную защиту в рамках административного судопроизводства, осуществляемого на основе принципа состязательности (см. Определение Конституционного Суда от 17 июня 2010 г. N 925-O-O* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Петринского Александра Александровича на нарушение его конституционных прав положением части 2 статьи 26.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (примеч. редактора).)).

78. С другой стороны, Конституционный Суд указал в отношении Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, что возложение на суд функций, обычно принадлежащих органу преследования, противоречит статье 123 Конституции России и препятствует независимому и беспристрастному осуществлению правосудия (см., в частности, Постановление Конституционного Суда от 2 июля 2013 г. N 16-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда" (примеч. редактора).)).

79. Статья 30.6 КоАП РФ предусматривает обжалование постановления первой инстанции. Суд апелляционной инстанции должен рассматривать существующие и новые доказательства по делу и полностью пересматривать его.

E. Доставление лица в отдел полиции, задержание и иные принудительные или превентивные меры

1. Полномочия полиции

80. Согласно ранее действовавшему Закону "О милиции" (Федеральный закон от 18 апреля 1991 г. N 1026-I) милиция уполномочивалась осуществлять административный арест.

81. Согласно действующему в настоящее время Закону "О полиции" (Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ) полиция вправе проверять документы, удостоверяющие личность граждан, если имеются данные, дающие основания подозревать их в совершении преступления или полагать, что они находятся в розыске, либо если имеется повод к возбуждению в отношении этих граждан дела об административном правонарушении, а равно если имеются основания для их задержания в случаях, предусмотренных федеральным законом (статья 13 Закона "О полиции"). Полиция также может доставлять граждан, то есть осуществлять их принудительное препровождение, в служебное помещение территориального органа или подразделения полиции для решения вопроса о задержании гражданина (при невозможности решения данного вопроса на месте). Полиция уполномочена производить фотографирование, видеосъемку, дактилоскопирование лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления, если в течение установленного срока задержания достоверно установить их личность не представилось возможным (статья 13 Закона "О полиции").

2. Административное доставление и административный арест

82. Статья 27.1 КоАП РФ предусматривает ряд мер, включая административное доставление и административное задержание, которые могут быть использованы в целях пресечения административного правонарушения, установления личности нарушителя, составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, обеспечения своевременного и правильного рассмотрения дела об административном правонарушении и исполнения принятого по делу постановления.

83. Статья 27.2 КоАП РФ определяет административное доставление как принудительное препровождение физического лица в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что эта мера принуждения, которая составляет временное ограничение свободы передвижения лица, должна применяться только если это необходимо и в короткие сроки. Сославшись на понятие "лишение свободы" в соответствии со статьей 5 Конвенции, Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что соответствующие критерии, относящиеся к статье 5 Конвенции, "полностью применимы" к мере (см. Определение Конституционного Суда от 17 января 2012 г. N 149-O-O* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "По жалобам граждан Гудимова Александра Валерьевича и Шуршева Александра Олеговича на нарушение их конституционных прав пунктом 1 статьи 1070 и статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации" (примеч. редактора).)).

84. В исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, может быть применено административное задержание. Задержанному лицу разъясняются его права и обязанности, о чем делается соответствующая запись в протоколе об административном задержании. Срок содержания в таких помещениях обычно не должен превышать трех часов. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, посягающем на установленный режим Государственной границы Российской Федерации, может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов. Этот срок начинает течь с момента, когда лицо доставлено в отдел полиции в соответствии со статьей 27.2 кодекса (статья 27.5 кодекса). Конституционный Суд установил, что такое задержание составляет "лишение свободы", как его понимает Европейский Суд в значении подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Конституционного Суда от 16 июня 2009 г. N 9-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан М.Ю. Карелина, В.К. Рогожкина и М.В. Филандрова" (примеч. редактора).)).

III. Иные применимые к делу материалы

85. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 год содержит следующий раздел, посвященный производству по делам об административных правонарушениях:

"До сих пор не созданы законодательные гарантии состязательности сторон при рассмотрении дел об административных правонарушениях.

Конституция Российской Федерации устанавливает принципы состязательности и равноправия сторон как основу судопроизводства, не делая при этом исключений. Это означает безусловную необходимость наличия состязательности, в том числе при рассмотрении дел об административных правонарушениях. Состязательность предполагает, что возбуждение преследования, формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечивается указанными в законе органами и должностными лицами. Между тем согласно КоАП Российской Федерации в судебном заседании по делам об административных правонарушениях отсутствует должностное лицо, каким-либо образом уполномоченное поддерживать и доказывать предъявленное нарушителю обвинение в совершении административного правонарушения. Участие прокурора в деле не является обязательным.

Как правило, участниками судебного процесса являются судья, привлекаемое к административной ответственности лицо и его защитник. Фактически сторона защиты противостоит не обвинению, а самому суду. Это не исключает появления у судьи некоторых de facto* (* De facto (лат.) - фактически (примеч. переводчика).) функций стороны обвинения.

Подавляющее большинство дел об административных правонарушениях включает в себя в качестве доказательств рапорты лиц, выявивших административное нарушение, которые фактически являются инициаторами преследования, обвинителями по делу. Их письменные объяснения, а также их показания в суде также признаются доказательствами. Таким образом, совокупность доказательств является копированием одних и тех же сведений, сообщаемых тем же лицом, которое инициировало привлечение гражданина к административной ответственности.

При сложившейся судебной практике обвинительные свидетельские показания должностного лица расцениваются как более достоверные, чем доказательства невиновности, предоставленные защитой...

Протокол об административном правонарушении носит характер акта, обвиняющего лицо в совершении административного правонарушения, а следовательно, является мнением одной из сторон. Правомерность этого мнения необходимо установить в судебном заседании. Использование в качестве доказательств документов, носящих характер обвинения лица в совершении административного правонарушения и содержащих самостоятельную оценку доказательств, нарушает право на справедливое судебное разбирательство на основе состязательности и равенства сторон.

В этом случае мнение одной из сторон рассматривается в качестве доказательства по делу.

Оценка же показаний со стороны защиты не расценивается в качестве самостоятельного доказательства. Если лицо, в отношении которого ведется производство по делу, не может представить объективных доказательств своей невиновности, его объяснения и показания допрошенных по его инициативе свидетелей, как правило, признаются судом недостоверными.

Указанные пробелы в законодательстве становятся причиной необъективного рассмотрения дел об административных правонарушениях...

Содержание поступающих к Уполномоченному жалоб подтверждает наличие системной проблемы, требующей дополнительного правового регулирования. По мнению Уполномоченного, субъектом доказывания правонарушения не должен быть сотрудник того или иного органа исполнительной власти, составивший протокол об административном правонарушении. Им должно являться должностное лицо, наделенное функцией поддержания обвинения.

Судья должен определять предмет доказывания, оказывать содействие в сборе доказательств и давать оценку представленным сторонами доказательствам. Только при соблюдении этих условий можно рассчитывать на непредвзятость суда при рассмотрении данной категории дел...".

86. В Заключении Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии) N 686/2012 по Федеральному закону от 8 июня 2012 г. N 65-ФЗ о внесении изменений в КоАП РФ Закон о собраниях указывается следующее:

"_30. Пикеты с участием одного человека являются исключением из Закона о собраниях в отношении подачи уведомления (и действительно, собрание состоит более чем из двух лиц). В соответствии с новой частью 1.1 статьи 7 [Закона о собрании* (* Текст в квадратных скобках добавлен при переводе (примеч. редактора).)] минимальное расстояние между участниками пикета не может быть более 50 метров. Судам дается возможность признавать (задним числом), что совокупность актов пикетирования, осуществляемого одним участником, "объединенных единым замыслом и общей организацией", может быть признана одним публичным мероприятием. Последствие такого решения может заключаться в признании того, что рассматриваемое публичное мероприятие не соответствует применимым правовым нормам и что его организаторы и участники могут быть подвергнуты административной ответственности.

31. Венецианская комиссия отмечает прежде всего то, что данное положение делает административное правонарушение зависимым от субъективной оценки, которая выносится судом по факту на основании единого замысла и общей организации, что делает невозможным для участника пикета предвидеть, насколько его априори законное поведение (пикет без предварительного уведомления) может привести к административному правонарушению, что не соответствует требованию законосообразности любого вмешательства в право на свободу выражения, а также собраний.

32. Кроме того, Венецианская комиссия придерживается того мнения, что, как было указано Европейским Судом по правам человека, государственные власти вправе требовать соблюдения обоснованных законных требований в отношении публичных мероприятий и применять санкции за несоблюдение подобных требований. В тех ситуациях, когда правила обходятся умышленно, от властей вполне справедливо ожидается реакция. Однако Венецианская комиссия напоминает о важном принципе, заявленном Конституционным Судом Российской Федерации в 2012 году, что административная ответственность не может возникать исключительно только из несоблюдения правил, а должна зависеть от реальной угрозы общественному порядку и безопасности. В том случае, если единичные и разрозненные участники пикета не представляют такой угрозы, к ним не следует применять санкции, даже если они не следовали правилам. Сам факт того, что они не придерживаются нормы, не представляет угрозы как таковой. Венецианская комиссия приветствует решение Конституционного Суда (CDLREF(2013)012, страница 22) о том, что правила в отношении одиночных пикетов "направлены на воспрепятствование злоупотреблению правом не уведомлять органы публичной власти о проведении одиночного пикетирования, не опровергают презумпцию правомерности действий гражданина, соблюдающего установленный порядок проведения одиночного пикетирования, и предполагают признание совокупности одиночных пикетов одним публичным мероприятием только на основании судебного решения и только в случае, если судом будет установлено, что эти пикеты изначально были объединены единым замыслом и общей организацией и не представляют собой случайное совпадение действий отдельных пикетчиков"_

47. Влияние внесенных поправок в Закон о собраниях на свободу собраний становится еще более значительным с принятием поправок к КоАП РФ, введенных Законом от 8 июня 2012 г.

_50. В своих совместных руководящих принципах по свободе собраний ОБСЕ/БДИПЧ и Венецианская комиссия утверждают, что "иногда применение санкций (например, судебного преследования) после собрания может оказаться более целесообразным, чем наложение ограничений до или во время собрания". Также стороны указали на то, что "как и в случае предварительных ограничений, принцип пропорциональности применим также и к ответственности, возникающей после окончания мероприятия. Следовательно, любые указанные в законе меры наказания должны предусматривать применение минимальных санкций в тех случаях, когда речь идет о незначительном правонарушении"...

54. И хотя фактическое исполнения закона зависит в конечном счете от судов, поправки, внесенные в июне 2012 года, налагают наказания (и штрафные санкции, и обязательные работы), которые являются излишними для административных правонарушений в отсутствие насилия и непропорциональными. Размеры штрафов, без сомнения, будут иметь существенный устрашающий эффект на потенциальных организаторов и участников мирных публичных мероприятий. Кроме того, иное и более жесткое отношение со стороны органов власти, которое предусмотрено для нарушений Закона о собраниях в сравнении с любым другим административным правонарушением, с первого взгляда не кажется оправданным_".

87. Компиляция заключений Венецианской комиссии по поводу свободы собраний (пересмотренная в июле 2014 года) содержит следующую информацию:

"Свобода собраний, как ее понимает правозащитная прецедентная практика, рассматривается как фундаментальное демократическое право, которое не должно толковаться ограничительно и которое охватывает все виды мирного собрания для выражения общих интересов, публичные или частные... Определение понятия "публичное собрание" должно_ рационально сосредоточиться на традиционных критериях, таких как определенное количество лиц с местной связью и общей целью выражения мнения...".

88. Руководящие принципы ОБСЕ-БДИПЧ - Венецианской комиссии 2010 года о свободе мирных собраний (2-е издание) включают следующую информацию:

"Для целей настоящих руководящих принципов термин "собрание" означает намеренное и временное присутствие в общественном месте группы лиц с целью выражения общих интересов. Это определение означает, что, хотя отдельные категории собраний могут требовать особых видов регулирования, защиты заслуживают все виды мирных собраний, как статичные, так и находящиеся в движении, а также те, которые проходят на территории государственных или частных объектов или в помещениях...

16. По определению собрание требует присутствия по меньшей мере двух человек. Тем не менее лицу, выступающему с протестом и пользующемуся своим правом на свободу выражения мнения в индивидуальном порядке, если физическое присутствие этого лица является неотъемлемой частью такого выражения мнения, следует обеспечить такую же защиту, как и тем, кто собирается вместе для проведения собрания_

115. Хорошей практикой является требование уведомления только в тех случаях, когда ожидается значительное количество участников мероприятия, или требование уведомления только для определенных видов собраний. В некоторых странах такое требование отсутствует для небольших собраний или же в тех случаях, когда организаторы обоснованно предвидят отсутствие существенного неудобства для других лиц (например, такого, которое может потребовать изменения маршрута движения транспорта). Помимо этого, не следует требовать, чтобы пикетчики, осуществляющие акцию протеста в индивидуальном порядке, направляли властям предварительное уведомление о намерении провести пикет. Если к лицу, которое проводит индивидуальную акцию, присоединяются другое лицо или лица, такое мероприятие следует рассматривать как стихийное собрание (см. §§ 126-131).

127. Хотя термин "стихийное" не исключает наличия организатора собрания, в число стихийных собраний входят и такие, у которых нет определенного организатора. Подобные собрания являются случайными и возникают, например, когда группы лиц собираются в конкретном месте без предварительного оповещения или приглашения... Количество участников может увеличиваться за счет прохожих, которые решают присоединиться к собранию. Возможны и такие варианты, когда по мере нарастания толпы для привлечения новых участников используются различные формы мгновенной коммуникации (телефонные звонки, текстовые сообщения, слухи, Интернет и т.д.). Саму по себе подобную коммуникацию не следует интерпретировать в качестве свидетельства предварительной организации. Если к одиночному пикетчику присоединяются другой человек или другие лица, то к такому собранию следует относиться так же, как к стихийному собранию_".

Право

I. Объединение жалоб для рассмотрения в одном производстве

89. В соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда Европейский Суд решил объединить жалобы для рассмотрения в одном производстве ввиду их схожих фактических и правовых основ. Он полагает, что объединение жалоб выявит систематический характер вопросов, затрагиваемых в пяти делах, и подчеркнет общий характер выводов Европейского Суда, сделанных ниже.

II. Предполагаемые нарушения статей 10 и 11 Конвенции

90. Заявители утверждали, что действия властей в отношении них составляли нарушение статьи 10 и/или 11 Конвенции.

91. Европейский Суд отмечает, что заявители утверждали, что спорные действия со стороны властей затрагивали их одиночные пикетирования, а не мирное собрание с участием иных лиц. Хотя некоторые заявители, как можно понять, отстаивали наличие и вмешательство в право не быть объединенными с чужим "выразительным поведением"/демонстрацией (см. mutadis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сёренсен и Расмуссен против Дании" (Sorensen and R asmussen v. Denmark), жалобы NN 52562/99 и 52620/99, § 54, ECHR 2006-I), Европейский Суд находит целесообразным рассмотреть настоящее дело в соответствии со статьей 10 Конвенции (см. mutadis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Татар и Фабер против Венгрии" (Tatar and Faber v. Hungary) от 12 июня 2012 г., жалобы NN 26005/08 и 26160/08, § 29, и Постановление Европейского Суда по делу "Ачык и другие против Турции" (Ack and Others v. Turkey) от 13 января 2009 г., жалоба N 31451/03, §§ 35-36 и 40), принимая во внимание, когда необходимо, общие принципы, которые он разработал в контексте статьи 11 Конвенции (см., в частности, §§ 162-168 настоящего Постановления в отношении Новиковой, Кирпичева и Ромахина, а также Постановление Европейского Суда по делу "Фабер против Венгрии" (Faber v. Hungary) от 24 июля 2012 г., жалоба N 40721/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).), § 19, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Паломо Санчес и другие против Испании" (Palomo Sanchez and Others v. Spain), жалобы NN 28955/06, 28957/06, 28959/06 и 28964/06, §§ 33 и 52, ECHR 2011).

92. Статья 10 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Приемлемость жалобы

93. Власти Российской Федерации утверждали, что доверенность на Ершова не была приложена к формуляру жалобы Новиковой (жалоба N 25501/07) и что данная жалоба, таким образом, была несовместима ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь, критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).) с положениями Конвенции. Европейский Суд отмечает, что жалоба, поданная 27 апреля 2007 г., была надлежащим образом подписана заявителем. Следовательно, довод властей Российской Федерации должен быть отклонен.

94. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

95. Власти Российской Федерации утверждали, что свобода выражения мнения и свобода мирных собраний являлись конституционными ценностями. Однако их осуществление правомерно подлежало законодательному регулированию, в частности, на основании Закона о собраниях. Такое регулирование было направлено, с одной стороны, на обеспечение условий для осуществления индивидуальных свобод, а с другой - на обеспечение общественного порядка и безопасности для исключения любого вреда нравственности и здоровью иных граждан. Регулирование стремилось к установлению справедливого равновесия между интересами организаторов и участников публичных мероприятий, с одной стороны, и необходимостью обеспечения защиты прав и свобод иных лиц, с другой стороны. Это достигалось, inter alia, путем введения адекватных мер для предотвращения нарушений общественного порядка и безопасности и процедур для привлечения к юридической ответственности виновных в таких нарушениях.

96. Требование предварительного уведомления о публичных мероприятиях было направлено на обеспечение общественного порядка и национальной безопасности и представляло собой процедуру, в рамках которой организаторы мероприятия и компетентные государственные органы осуществляли согласование места и времени мероприятия.

97. Власти Российской Федерации утверждали, что Новикова участвовала в публичном мероприятии вместе с иными лицами. Поскольку мероприятие проводилось в нарушение требования предварительного уведомления, ее участие представляло собой административное правонарушение в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ. Ее вина была доказана, и ее довод о том, что она участвовала в одиночном пикетировании, был опровергнут имеющимися в деле доказательствами (а именно протоколами об административном правонарушении и административном задержании, докладом сотрудника Г.). Несколько других лиц также были доставлены в отдел милиции и затем привлечены к ответственности в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ в связи с тем же мероприятием. Хотя в то время отсутствовала конкретная норма относительно расстояния, которое должно соблюдаться между одновременными одиночными пикетированиями, внутригосударственные суды правомерно заключили, что присутствие нескольких человек в одном месте и в одно время может быть квалифицировано в качестве единого коллективного мероприятия, требующего соблюдения правила о предварительном уведомлении. В 2012 году Закон о собраниях был изменен в целях разъяснения того, что, если действия нескольких лиц имеют единый замысел и общую организацию, суд может заключить, что имело место одно и то же публичное мероприятие. Наказание в отношении заявительницы было основано на всесторонней оценке смягчающих и отягчающих вину обстоятельств и было соразмерно установленному нарушению. Доставление заявительницы в отдел милиции являлось законной мерой лишения свободы и преследовало законные цели, предусмотренные статьями 27.1-27.3 КоАП РФ.

98. Власти Российской Федерации отмечали, что власти страны признали незаконность действий, касающихся прекращения демонстрации Мацнева, доставления его в отдел милиции и задержания его там на некоторое время. Ему была присуждена разумная компенсация, в связи с чем он не являлся жертвой предполагаемых нарушений Конвенции.

99. Власти Российской Федерации утверждали, что Савченко был доставлен в отдел полиции, поскольку он нарушал общественный порядок по причине использования нецензурной лексики в общественном месте, совершив тем самым административное правонарушение в соответствии со статьей 20.1 КоАП РФ. Действия властей не имели никакой связи с осуществлением его свобод, предусмотренных статьями 10 и 11 Конвенции. Мера по его доставлению в отдел полиции была законной и преследовала необходимые законные цели.

100. Власти Российской Федерации полагали, что было необходимо доставить Кирпичева в отдел полиции, поскольку он не имел при себе документа, удостоверяющего личность, и с целью пресечь нарушение с его стороны Закона о собраниях (и административное правонарушение). Доказательства в материалах дела (протокол об административном правонарушении и рапорты пяти сотрудников полиции) подтверждали, что заявитель участвовал в публичном мероприятии, которое требовало предварительного уведомления компетентного органа. Он звал прохожих подойти и обсудить с ним тему демонстрации. Он не был лишен свободы. Размер штрафа был определен с учетом обстоятельств дела, включая его финансовую ситуацию и тот факт, что ранее он совершил аналогичное правонарушение. Ему была предоставлена возможность уплатить штраф тремя платежами.

101. Власти Российской Федерации считали, что полиция имела право прийти к выводу, что демонстрации, проводимые Ромахиным и A., имели общую цель и были организованы совместно, поскольку они проводились в непосредственной близости. Полиция законно применила процедуру доставления в целях пресечения правонарушения и поскольку заявитель не имел при себе документа, удостоверяющего личность. Он был освобожден сразу после дачи им показаний и составления протокола об административном правонарушении.

(b) Заявители

102. Новикова утверждала, что она участвовала в мирном одиночном пикетировании по важному вопросу всеобщего интереса, не причиняя вреда имуществу, не ставя под угрозу общественную безопасность и не препятствуя движению. Она позаботилась о том, чтобы встать на расстоянии от иных лиц, которые находились перед Государственной Думой. Реакция властей (которая заключалась в прекращении ее демонстрации, ее задержании и привлечении к ответственности за административное правонарушение) была несоразмерна и лишена необходимой степени терпимости. Требование предварительного уведомления не применялось к одиночным пикетированиям. В любом случае ничто не препятствовало сотрудникам милиции составить протокол об административном правонарушении на месте. Ее задержание и удержание в отделе милиции в течение нескольких часов не преследовало никаких законных процедурных целей в соответствии со статьей 27.3 КоАП РФ. Кроме того, не было соблюдено требование закона, поскольку отсутствовали "исключительные обстоятельства", требующие ее доставления в отдел милиции. Ее осуждение было основано исключительно на доказательствах, собранных милицией, возбудившей разбирательство в отношении нее. Суд первой инстанции не заслушал ни заявительницу, ни других лиц, которые предположительно участвовали в публичном мероприятии, и протокол об административном правонарушении не содержал таких показаний. Законодательство Российской Федерации на тот момент не содержало указаний в целях разграничения одновременных одиночных пикетирований и коллективного мероприятия.

103. Кирпичев утверждал, во-первых, что логичным и предсказуемым последствием его одиночного пикетирования было привлечение внимания нескольких прохожих, в результате чего примерно пять человек собрались вокруг него. Внутригосударственные суды толковали и применяли Закон о собраниях непредсказуемым образом. Во-вторых, вмешательство (прекращение мероприятия, доставление заявителя в отдел полиции, его преследование и высокий штраф за административное правонарушение) не преследовало законных целей. Ни одна из возможных законных целей в значении статьи 11 Конвенции не была применима. Например, цель защиты прав иных лиц, в частности, права свободно, без ограничений, передвигаться в общественном месте, не могла применяться при обстоятельствах дела. Заявитель утверждал, что он был один и власти страны не приняли данный факт во внимание. Отсутствовала необходимость доставлять заявителя в отдел полиции, особенно с учетом того, что у него при себе был документ, удостоверяющий его личность.

104. Ромахин утверждал, что как суды, так и власти Российской Федерации ошибочно недооценивали значение фактического расстояния около 50 метров между заявителем и A. Учитывая, что установленное законом расстояние было соблюдено, суды не должны были переходить к применению критерия "единого замысла и общей организации" для квалификации его одиночного пикетирования как собрания с A. Законодательство Российской Федерации не было достаточно предсказуемым, поскольку было неясно, должны ли критерии применяться в совокупности. Ссылаясь на особое мнение судьи Казанцева (см. § 58 настоящего Постановления), заявитель утверждал, что применение критерия "единого замысла и общей организации" к одновременным одиночным пикетированиям, разделенным расстоянием в 50 метров или менее в соответствии с региональными законами, было несоразмерным.

105. Заявители Мацнев и Савченко настаивали на своих жалобах.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Жалобы Новиковой, Кирпичева и Ромахина

(i) Наличие и объем вмешательства

106. Европейский Суд напоминает, что для отнесения к сфере действия статьи 10 или 11 Конвенции "вмешательство" в осуществление свободы мирного собрания или свободы выражения мнения необязательно должно составлять прямой запрет, но может заключаться в различных иных мерах, принятых властями. Понятие "формальности, условия, ограничения [и] санкции" в пункте 2 статьи 10 Конвенции должно толковаться как включающее меры, принятые до или во время собрания, и те, которые приняты впоследствии, например, карательные (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эзелин против Франции" (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 г., § 39, Series A, N 202).

107. Европейский Суд отмечает, что заявите ли ограничили объем спорного "вмешательства" действиями властей, приведшими к прекращению демонстраций, к их доставлению в отделы полиции* (* Исходя из времени, к которому относятся события дел, Новикова была доставлена в отдел милиции, а Кирпичев и Ромахин уже в отделы полиции. Здесь и в иных подобных случаях в переводе используется единый термин "полиция" (примеч. переводчика).) и удержанию там в течение некоторого времени и к их преследованию за административное правонарушение с наложением в итоге штрафа. Они также высказывались относительно положений КоАП РФ и Закона о собраниях, касающихся одиночных пикетирований, и их толкования и применения внутригосударственными судами, включая Конституционный Суд Российской Федерации.

108. Европейский Суд отмечает, что, обжалуя "вмешательство" в осуществление одиночных пикетирований и связанного права на свободу выражения мнения, относящегося к сфере действия статьи 10 Конвенции, заявители не утверждали, что законодательство страны, касающееся требования предварительного уведомления о публичных мероприятиях, было лишено предсказуемости или имело иные недостатки. Они признали, что предварительное уведомление было необходимо для коллективных мероприятий, с возможной последующей процедурой согласования, если власти были против выбранного организаторами мероприятия места и времени его проведения.

109. Кроме того, отмечается, что данное "вмешательство" касалось формы и способа действий заявителей, а не содержания послания, которое они стремились распространить (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), §§ 131-136).

110. Спорные меры влекут нарушение статьи 10 Конвенции, кроме случаев, когда они предусмотрены законом, преследуют как минимум одну из законных целей, перечисленных в пункте 2 статьи 10 Конвенции, и были необходимы в демократическом обществе.

111. Европейский Суд перейдет к рассмотрению вопроса о том, имели ли место на всех стадиях вмешательства соответствие закону, законная цель и настоятельная общественная необходимость, оправдывающая вмешательство.

(ii) Было ли вмешательство "предусмотрено законом"

() Прекращение демонстрации

112. Европейский Суд отмечает, что Закон о собраниях устанавливал основания и порядок прекращения публичного мероприятия, включая возможность сотрудника правоохранительных органов принять необходимые меры для этой цели (см. §§ 60-62 настоящего Постановления).

113. Если участники публичного мероприятия совершают противоправные действия, организатор мероприятия обязан прекратить мероприятие (статья 5 Закона о собраниях). Уполномоченный представитель органа исполнительной власти или органа местного самоуправления имеет прав о принимать решение о прекращении публичного мероприятия (статья 13 Закона о собраниях). Уполномоченный представитель органа внутренних дел имеет право прекратить допуск граждан на публичное мероприятие в случае нарушения предельной нормы заполняемости территории (помещения) и требовать от организатора и участников публичного мероприятия соблюдения порядка его организации и проведения (статья 14 Закона о собраниях).

114. Если во время проведения публичного мероприятия по вине его участников произошло нарушение правопорядка, не влекущее угрозы для жизни и здоровья, уполномоченный представитель органа исполнительной власти или органа местного самоуправления вправе потребовать от организатора публичного мероприятия устранить данное нарушение (статья 15 Закона о собраниях). В случае невыполнения данного требования уполномоченный представитель органа исполнительной власти или органа местного самоуправления вправе приостановить публичное мероприятие на время, установленное им для устранения нарушения. Если нарушение не было устранено, то публичное мероприятие прекращается. Основаниями прекращения публичного мероприятия являются создание реальной угрозы для жизни и здоровья граждан, а также для имущества, совершение участниками публичного мероприятия противоправных действий и умышленное нарушение организатором публичного мероприятия требований закона, касающихся порядка проведения публичного мероприятия (статья 16 Закона о собраниях).

115. Порядок прекращения публичного мероприятия: уполномоченный представитель органа исполнительной власти или органа местного самоуправления дает указание организатору публичного мероприятия прекратить публичное мероприятие, обосновав причину его прекращения, устанавливает время для выполнения указания о прекращении публичного мероприятия, в случае невыполнения организатором публичного мероприятия указания о его прекращении обращается непосредственно к участникам публичного мероприятия и устанавливает дополнительное время для выполнения указания о прекращении публичного мероприятия (статья 17 Закона о собраниях). В случае невыполнения указания о прекращении публичного мероприятия сотрудники полиции принимают необходимые меры по прекращению публичного мероприятия. Неповиновение законным распоряжениям сотрудников полиции или сопротивление со стороны участников мероприятия влечет ответственность согласно законодательству Российской Федерации.

116. Вышеприведенные законодательные положения не предусматривали прямо, что сотрудник правоохранительных органов уполномочен прекратить демонстрацию в отсутствие отказа подчиниться аналогичному распоряжению, ранее данному уполномоченным представителем органа исполнительной власти или органа местного самоуправления.

117. Остается решить вопрос о том, было ли применение относимых законодательных положений предсказуемым, что касается оснований для прекращения демонстрации в обстоятельствах, при которых отсутствовало предварительное уведомление.

118. Европейский Суд отмечает, что основания для прекращения демонстрации включают умышленное нарушение организатором требований закона, касающихся порядка проведения публичного мероприятия. Собрание также может быть прекращено в случае совершения участниками "противоправных действий". Заявители не оспаривали предсказуемость этих оснований прекращения публичного мероприятия.

119. Учитывая выводы Европейского Суда относительно недостаточной предсказуемости соответствующего законодательства до 2012 года (дело Новиковой) (см. §§ 127-131 настоящего Постановления), может возникнуть следующий вопрос: могли ли власти правомерно полагать, что действия демонстранта были незаконными, в связи с чем от нее требовалось прекратить такие действия путем прекращения демонстрации? Однако Европейский Суд оставит этот вопрос открытым в данном деле.

120. Европейский Суд отмечает в этой связи, что основная суть доводов заявителей касается оценки пропорциональности. В отсутствие конкретных доводов и объяснений сторон по этому аспекту Европейский Суд будет исходить из допущения о том, что (i) власти располагали правовой основой в виде статьи 16 Закона о собраниях для прекращения того, что они рассматривали как публичное мероприятие, проводимое без предварительного уведомления, (ii) проведение мероприятия без предварительного уведомления само по себе составляло "умышленное нарушение" правил либо участие в таком мероприятии само по себе составляло "противоправные действия" со стороны участников.

() Доставление заявителей в отделы полиции

121. Европейский Суд отмечает, что доставление заявителей в отделы полиции имело правовую основу в виде статей 27.1-27.3 КоАП РФ и Закона "О полиции". КоАП РФ предусматривал возможность доставления лица в отдел полиции. Он также предусматривал возможность применения административного задержания, ограничивая ее, однако, "исключительными случаями, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении". Указанные меры могли также применяться для цели пресечения административного правонарушения или установления личности правонарушителя.

122. Европейский Суд принимает к сведению довод, выдвинутый некоторыми заявителями, согласно которому ничто не препятствовало полиции составить протокол об административном правонарушении на месте, без доставления их в отделы полиции, и что в делах отсутствовали "исключительные обстоятельства", которые были необходимы, чтобы административное задержание было законным. Европейский Суд предпочитает ниже затронуть соответствующие фактические и правовые вопросы в рамках анализа пропорциональности принятых мер.

() Разбирательство по делу об административном правонарушении

123. Европейский Суд отмечает, что заявители были привлечены к ответственности в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ до и после изменений 2012 года (см. §§ 66 и 68 настоящего Постановления). Она предусматривала, что нарушения правил, касающихся публичных мероприятий, были наказуемы. Соответствующие правила были установлены Законом о собраниях. В отношении заявителей велось производство по делу об административном правонарушении в связи с организацией или участием в публичных мероприятиях без подачи предварительного уведомления уполномоченным государственным органам в нарушение статьи 7 Закона о собраниях.

124. Вместе с тем отсутствуют сомнения в том, что вышеприведенные положения были доступны заявителям. Следует удостовериться в том, было ли их применение достаточно предсказуемым.

125. Европейский Суд напоминает на этом этапе, что для объединений и иных лиц, организующих демонстрации, как участников демократического процесса, важно уважать нормы, регулирующие данный процесс, путем соблюдения действующих нормативных актов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ойя Атаман против Турции" (Oya Ataman v. Turkey), жалоба N 74552/01, § 38, ECHR 2006-XIII, и Постановление Европейского Суда по делу "Баррако против Франции" (Barraco v. France) от 5 марта 2009 г., жалоба N 31684/05, § 44). Принцип дискреционного преследования оставляет государствам значительный простор для маневра при решении вопроса о том, возбуждать или нет разбирательство в отношении лица, которое, как считается, совершило правонарушение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии" (Pentikainen v. Finland), жалоба N 11882/10, § 110, ECHR 2015, и для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Даджен против Соединенного Королевства" (Dudgeon v. United Kingdom) от 22 октября 1981 г., §§ 43-62, Series A, N 45). Кроме того, если относимые нормы служат основой для преследования за "уголовное преступление" и/или наложения "наказания" в значении статей 6 и 7 Конвенции в связи с осуществлением прав лица в соответствии со статьей 10 или 11 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 21613/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 39-45), то соответствующие преступления и наказания должны быть четко определены законом. Это требование удовлетворяется, если лицо может сознавать за счет формулировки соответствующей нормы, при необходимости, с помощью ее судебного толкования или правовой консультации, в степени, которая является разумной при таких обстоятельствах, за какие действия и бездействие оно может нести уголовную ответственность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кантони против Франции" (Cantoni v. France) от 15 ноября 1996 г., § 29, Reports of Judgments and Decisions 1996-V).

126. Обращаясь к обстоятельствам дел заявителей, Европейский Суд отмечает, что между сторонами существовали фундаментальные разногласия относительно фактических обстоятельств дел и связанных правовых оценок в отношении Новиковой, Ромахина и Кирпичева в части того, проводили ли они одиночное пикетирование, одновременные одиночные пикетирования или собрание из двух и более лиц.

127. Европейский Суд отмечает, что до 2012 года статья 7 Закона о собраниях прямо предусматривала, что требование предварительного уведомления не применялось к одиночному пикетированию. Закон не содержал конкретных норм, касающихся данного вида публичного мероприятия. В июне 2012 года в эту статью была добавлена часть 1.1, вводящая требование о соблюдении определенного расстояния между несвязанными лица ми, осуществляющими одиночное пикетирование. Законом предусмотрено, что конкретные расстояния определяются законами субъектов Российской Федерации, однако такое расстояние не может превышать 50 метров. Он также предоставлял внутри государственным судам право решать, являлось ли публичное мероприятие собранием или одиночным пикетированием.

128. Как можно понять из соответствующего постановления Конституционного Суда Российской Федерации, на тот момент на внутригосударственном уровне имелась очевидная необходимость решить проблему организации выступлений под видом пикетирования, осуществляемого одним участником, коллективных публичных акций и помешать организаторам таких коллективных публичных акций уклоняться от процедуры уведомления уполномоченного органа власти (см. § 58 настоящего Постановления).

129. Таким образом, Европейский Суд полагает, что законодательные изменения на федеральном и региональном уровнях в 2012 году могут восприниматься как показатель возможного пробела или недостаточного регулирования в отношении трудностей разграничения одновременных одиночных пикетирований и публичных мероприятий с участием двух и более лиц, требующих уведомления.

130. Власти государства-ответчика не предоставили Европейскому Суду примеров из судебной практики Российской Федерации, устраняющей законодательный пробел на тот момент.

131. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд принимает довод о том, что до законодательных изменений и их толкования Конституционным Судом Российской Федерации (см. § 58 настоящего Постановления) действующее законодательство не было достаточно предсказуемым в части того, какое действие или бездействие может быть квалифицировано в качестве правонарушения в форме нарушения требования уведомления согласно Закону о собраниях, когда имелись сомнения относительно того, было ли рассматриваемое мероприятие коллективным (в форме митинга или пикетирования), одновременными одиночными пикетированиями или лишь единственным одиночным пикетированием (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Веренцов против Украины" (Vyerentsov v. Ukraine) от 11 апреля 2013 г., жалоба N 20372/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), § 54).

() Заключение относительно законности принятых мер

132. В настоящем деле, несмотря на определенные оговорки, Европейский Суд будет исходить из допущения о том, что прекращение демонстраций и доставление заявителей в отделы полиции было основано на законодательстве Российской Федерации.

133. Европейский Суд заключает, что законодательные положения, послужившие основой для привлечения Новиковой к ответственности в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ, не были достаточно предсказуемыми. Европейский Суд ниже рассмотрит иные вопросы, касающиеся предсказуемости законодательной базы после изменений 2012 года и соответствующих процедур, при осуществлении оценки пропорциональности.

(iii) Преследовало ли вмешательство законную цель

134. Европейский Суд переходит к рассмотрению вопроса о том, какие конкретные законные цели власти стремились достичь путем принятия спорных мер в отношении заявителей.

() Прекращение демонстраций

135. Во-первых, ничто не предполагает, что какие-либо соображения, относящиеся к национальной безопасности, были актуальны в контексте демонстраций заявителей (см. в качестве противоположного примера Решение Европейского Суда по делу "Рэй и Эванс против Соединенного Королевства" (Rai and Evans v. United Kingdom) от 17 ноября 2009 г., жалобы NN 26258/07 и 26255/07). Аналогичным образом специфические обстоятельства мирных демонстраций (в которых участвовало лишь одно лицо, или, как утверждали власти Российской Федерации, несколько лиц) явно не вызывали вопроса о защите "прав иных лиц" в соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции. Также они не затрагивали "права и свободы иных лиц", как это предусмотрено пунктом 2 статьи 11 Конвенции, например, право на физическую неприкосновенность, право на "уважение собственности" или иные имущественные интересы или свободу передвижения (см. в качестве противоположного примера упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ойя Атаман против Турции", § 32).

136. Что касается "предотвращения беспорядков", Европейский Суд напоминает свою позицию, согласно которой этот законный интерес обычно относится к ситуациям беспорядков или иных форм народных волнений (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland) от 15 октября 2015 г., жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), 146-151, in fine* (* In ne (лат.) - в конце (примеч. переводчика).)). Европейский Суд учитывает, что демонстрации заявителей были прекращены исключительно по причине того, что они не выполнили требование об уведомлении. Согласно законодательству Российской Федерации не требовалось причинения потенциального или реального вреда (здоровью или имуществу либо в виде препятствий пешеходам или транспорту) для наличия состава соответствующего правонарушения и, как следствие, для оправдания связанных мер, таких как прекращение проводимого без предварительного уведомления публичного мероприятия. В настоящем деле, чтобы ссылаться на цель "предотвращения беспорядков", власти государства-ответчика были обязаны продемонстрировать, что-либо уклонение заявителей от уведомления о публичном мероприятии, либо их участие в таком мероприятии, проводимом без предварительного уведомления, было само по себе способно привести или в действительности привело к беспорядкам, например, в форме народных волнений, и что власти Российской Федерации, "вмешиваясь" в демонстрации заявителей, учитывали это (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии", § 152).

137. Оценка рассматриваемого законного интереса должна осуществляться конкретно, принимая во внимание смысл соответствующего законодательства. Европейский Суд находит неудовлетворительным тот факт, что решения о прекращении демонстраций не являлись предметом проверки на внутригосударственном уровне, в частности, в отношении наличия и законности преследуемых публичных интересов.

138. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд не склонен исходить из допущения о том, что интерес "предотвращения беспорядков" являлся относимым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Букта и другие против Венгрии" (Bukta and Others v. Hungary), жалоба N 25691/04, §§ 22, 29-30 и 37, ECHR 2007III, и Постановление Европейского Суда по делу "Сисс против Франции" (Cisse v. France), жалоба N 51346/99, § 46, ECHR 2002-III).

139. Кроме того, власти Российской Федерации могут быть поняты как предполагающие (см. §§ 100 и 101 настоящего Постановления), что демонстрации или участие некоторых заявителей в них были прекращены в целях пресечения противоправных действий, таких как проведение или участие в том, что воспринималось властями как публичное мероприятие, в отношении которого не было соблюдено установленное законом требование предварительного уведомления.

140. Европейский Суд признает, что цель "предотвращения преступлений" в смысле прекращения наказуемого противоправного поведения может приниматься во внимание, когда полиция решает прекратить демонстрацию постольку, поскольку такое противоправное поведение составляет преступление или, как в настоящем деле, административное правонарушение согласно законодательству Российской Федерации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 21613/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 41-45, касающееся применимости статьи 6 Конвенции в ее уголовно-правовом аспекте к данному типу дел). Следует признать, что оба типа правонарушений соответствуют "преступлению", упомянутому в пункте 2 статьи 10 и пункте 2 статьи 11 Конвенции. Однако, как будет показано ниже, не было доказано, что заявители организовали собрание или участвовали в нем без предварительного уведомления или, иными словами, что они совершили правонарушение.

() Доставление заявителей в отделы полиции

141. Что касается доставления заявителей в отделы полиции, Европейский Суд отмечает, что предусмотренная законом цель была сформулирована как "составление протокола об административном правонарушении" (для "административного доставления") и "обеспечение своевременного и правильного рассмотрения дела об административном правонарушении" (для административного задержания). Эти меры также могли использоваться для пресечения административного правонарушения или для установления личности правонарушителя.

142. В отсутствие оценки спорных мер судами Российской Федерации Европейский Суд не усматривает, какой законной цели, упомянутой в пункте 2 статьи 10 Конвенции, кроме соображений удобства, стремились достичь власти, доставляя заявителей в отделы полиции после прекращения их мирных демонстраций.

143. Европейский Суд сомневается в том, преследовались ли какие-либо законные цели, перечисленные в пункте 2 статьи 10 Конвенции, в конкретных обстоятельствах демонстраций заявителей. Однако в интересах аргументации и с теми же оговорками, что в § 140 настоящего Постановления, Европейский Суд будет исходить из допущения о том, что заявители были доставлены в отделы полиции для цели "предотвращения преступлений".

() Разбирательство по делу об административном правонарушении

144. Европейский Суд отмечает, что правонарушение, предусмотренное статьей 20.2, относится к главе КоАП РФ, предусматривающей административные правонарушения, посягающие на общественный порядок и общественную безопасность. Это имеет значение для выявления целей, лежавших в основе производства по делу о соответствующем административном правонарушении, а также целей, лежащих в основе правил, несоблюдение которых образует состав соответствующего правонарушения.

145. Как заявлено властями Российской Федерации, Закон о собраниях, включая его требование предварительного уведомления, сосредоточен на защите общественного порядка и общественной безопасности для исключения любого вреда здоровью и "нравственности" иных граждан, на необходимости обеспечивать защиту прав и свобод иных лиц, inter alia, путем введения адекватных мер для предотвращения нарушений общественного порядка и общественной безопасности и мер юридической ответственности за такие нарушения.

146. Как указано Конституционным Судом Российской Федерации, требование предварительного уведомления было направлено на то, чтобы позволить органам власти принять своевременные и адекватные меры для обеспечения общественной безопасности, прав участников мероприятия и прав иных лиц. Европейскому Суду известна позиция Конституционного Суда Российской Федерации относительно конституционного аспекта дифференциации правонарушений, которые включают или не включают понятие фактического ущерба или (реальной) угрозы (крупного) ущерба в качестве обязательного элемента состава правонарушения.

147. По мнению Европейского Суда, ничто в обстоятельствах демонстраций заявителей не свидетельствует о том, что их преследование было направлено на защиту "здоровья или нравственности", национальной безопасности или хотя бы общественной безопасности. Однако Европейский Суд признает, что преследование за организацию или участие в демонстрации, в отношении которой отсутствовало предварительное уведомление, могло быть направлено на предотвращение беспорядков (см. Решение Европейского Суда по делу "Зилиберберг против Республики Молдова" (Ziliberberg v. Moldova) от 4 мая 2004 г., жалоба N 61821/00).

() Заключение о законных целях

148. Европейский Суд заключает с оговорками, сформулированными в §§ 140 и 143 настоящего Постановления, что цель "предотвращения преступлений" должна быть принята во внимание для цели анализа необходимости и пропорциональности, осуществленного ниже, в отношении "вмешательства", состоящего в прекращении демонстрации заявителей и их доставлении в отделы полиции. Цель "предотвращения беспорядков" является относимой в части преследования заявителей за административные правонарушения.

(iv) Являлось ли вмешательств о "необходимым в демократическом обществе"

() Общие принципы

149. Общие принципы, касающиеся необходимости вмешательства в свободу выражения мнения, формулируются следующим образом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства" (Animal Defenders International v. United Kingdom), жалоба N 48876/08, § 100, ECHR 2013 (извлечения)):

"_(i) Свобода выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и одно из главных условий для его прогресса и самореализации каждого гражданина. Согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции указанное положение применимо не только к "информации" или "идеям", которые принимаются благосклонно или считаются неоскорбительными или не вызывают какой-либо реакции, но также к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости или широты мировоззрения, без которых нет "демократического общества". Как указано в статье 10 Конвенции, эта свобода подвержена ограничениям, которые... однако должны толковаться ограничительно, а необходимость любого ограничения должна быть убедительно установлена...

(ii) Прилагательное "необходимый" в контексте пункта 2 статьи 10 Конвенции подразумевает наличие "насущной социальной необходимости". Договаривающиеся Стороны обладают широкой свободой усмотрения при оценке того, существует ли такая необходимость, но эта свобода сопровождается европейским надзором, который включает в себя как законодательство, так и решения, применяющие его, даже вынесенные независимым судом. В связи с этим Европейский Суд имеет право выносить окончательное постановление по вопросу о том, совместимо ли "ограничение" со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции.

(iii) Задачей Европейского Суда при осуществлении судебных функций не является подмена собой компетентных внутригосударственных органов власти, а, скорее, пересмотр в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных указанными органами в рамках предоставленной им свободы усмотрения. Это не означает, что надзор ограничен уточнением того, осуществило ли государство-ответчик свою свободу усмотрения разумно, тщательно и добросовестно. Европейский Суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете дела в целом и определить, было ли оно "пропорционально поставленной законной цели", и были ли причины, приведенные внутригосударственными властями в оправдание вмешательства, "относящимися к делу и достаточными"_ Поступая подобным образом, Европейский Суд должен убедиться, что внутригосударственные власти применили стандарты, соответствующие принципам, содержащимся в статье 10 Конвенции, и, более того, что они ссылались на допустимую оценку соответствующих фактов_".

150. Защита статьи 10 Конвенции распространяется не только на содержание выраженных мнений, идей и информации, но и на форму, в которую они облечены, например, что касается способа выражения протеста (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хашмен и Харрап против Соединенного Королевства" (Hashman and Harrup v. United Kingdom), жалоба N 25594/94, § 28, ECHR 1999-VIII, и Постановление Европейского Суда по делу "Гаф против Соединенного Королевства" (Gough v. United Kingdom) от 28 октября 2014 г., жалоба N 49327/11, § 149).

151. Выражение "необходимы в демократическом обществе" в пункте 2 статьи 10 Конвенции или пункте 2 статьи 11 Конвенции подразумевает, что вмешательство отвечает "настоятельной общественной необходимости" и, в частности, что оно соразмерно преследуемой законной цели. Европейский Суд также отмечает в данной ситуации, что, хотя прилагательное "необходимый" в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции или пункта 2 статьи 11 Конвенции не аналогично понятию "обязательный", за внутригосударственными властями остается право осуществления первоначальной оценки реальности настоятельной общественной необходимости, предполагаемой понятием "необходимость" в этом контексте (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., § 48, Series A, N 24).

152. При осуществлении надзорной функции задачей Европейского Суда является не подмена своей оценкой мнения внутригосударственных властей, а проверка на основании статьи 10 или 11 Конвенции решений, принимаемых ими. Это не означает, что надзор сводится к необходимости убедиться в том, что государство-ответчик действовало в рамках своей свободы усмотрения разумно, осторожно и добросовестно. Европейский Суд должен исследовать оспариваемое вмешательство с учетом обстоятельств дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно преследуемой законной цели" и были ли мотивы, приведенные внутригосударственными властями, "относимыми и достаточными"... Поступая подобным образом, Европейский Суд должен убедиться, что власти государства-ответчика применяют стандарты, которые согласуются с принципами, воплощенными в статье 10 Конвенции, и, кроме того, они основывают свои решения на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции и другие против Турции" (United Communist Party of Turkey and Others v. Turkey) от 30 января 1998 г., § 47, Reports of Judgments and Decisions 1998-I).

() Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

153. В настоящий момент Европейский Суд находит полезным кратко изложить общие черты дел, рассмотренных в этом Постановлении.

154. Как утверждают заявители, все их мероприятия были запланированы как одиночные пикетирования, поскольку это была единственная форма публичного мероприятия, не охваченная всесторонним регулированием Закона о собраниях, в первую очередь что касается требования о предварительном уведомлении компетентного органа (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Берладир и другие против Российской Федерации" (Berladir and Others v. Russia) от 10 июля 2012 г., жалоба N 34202/06, §§ 26-62* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Малофеева против Российской Федерации" (Malofeyeva v. Russia), жалоба N 36673/04, §§ 121-143* (* См.: там же. 2014. N 2 (примеч. редактора).), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", §§ 122-128).

155. Согласно определению, содержащемуся во внутригосударственном законодательстве, пикетирование - форма публичного выражения мнений, осуществляемого без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств путем размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации. Общей чертой демонстраций заявителей было то, что они предпочли выразить свои взгляды и мнения путем демонстрации плакатов, содержащих надписи и иные визуальные выразительные средства. Также представляется, что как минимум один из заявителей высказывался устно по теме мероприятия. Кроме того, все мероприятия были запланированы как мирные и фактически являлись таковыми. Отсутствовали насилие или препятствия движению.

156. Демонстрации касались различных тем: использования государственных средств для различных нужд, закрытия университета и местного градостроительного проекта. Сторонами не оспаривается, что демонстрации затрагивали вопросы, представляющие всеобщий интерес. По мнению Европейского Суда, демонстрации заявителей представляли собой форму политического выражения мнения (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Татар и Фабер против Венгрии", § 36).

157. Что касается мест проведения мероприятий, демонстрации проводились перед нижней палатой федерального парламента, перед зданием университета и возле автобусной остановки.

158. Во всех делах полиция немедленно прекратила демонстрации, и заявители были доставлены в отделы полиции.

159. Меры, принятые в отношении заявителей, были связаны с толкованием и применением требования о предварительном уведомлении о публичных мероприятиях согласно Закону о собраниях. Заявители были привлечены к ответственности за административные правонарушения и оштрафованы на суммы от 1 000 до 20 000 рублей.

160. Европейский Суд переходит к рассмотрению пропорциональности элементов "вмешательства", как они определены в § 107 настоящего Постановления.

Пропорциональность: быстрое прекращение демонстраций

161. Одной из общих черт дел заявителей является быстрое прекращение демонстраций до того, как заявителям удалось выразить свое мнение. Из фактов настоящего дела следует, что после прекращения мероприятий заявители были доставлены в отделы полиции. Европейский Суд считает, что это является двумя взаимосвязанными и ключевыми моментами для оценки пропорциональности между реакцией властей и осуществлением заявителями права на свободу выражения мнения (см. также § 184 настоящего Постановления).

162. В то время как заявители избрали одиночные пикетирования в качестве формы выражения мнения, власти Российской Федерации реагировали на ситуации, возникающие из этих демонстраций, как на события, относящиеся к сфере действия правил, касающихся публичных мероприятий, требующих предварительного уведомления, и осуществления лицом права на свободу мирных собраний. В июне 2012 года Закон о собраниях был изменен путем введения требования о соблюдении определенного расстояния между несвязанными одиночными пикетчиками. Он также уполномочил суды принимать решения о том, являлось ли публичное мероприятие коллективным мероприятием или одиночным пикетированием. Таким образом, Европейский Суд находит особенно уместным сослаться на принципы, выработанные им в контексте статьи 11 Конвенции.

163. Хотя правила, регулирующие публичные собрания, такие как система предварительного уведомления, имеют существенное значение для спокойного проведения публичных мероприятий, поскольку они позволяют властям минимизировать препятствия движению и принимать иные меры безопасности, их исполнение не может быть самоцелью (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ойя Атаман против Турции", § 42). Европейский Суд напоминает свою постоянную позицию, пусть и в контексте статьи 11 Конвенции, согласно которой ситуация нарушения закона, такая как ситуация, возникающая в соответствии с законодательством Российской Федерации вследствие проведения демонстрации без предварительного уведомления, не оправдывает с необходимостью (то есть сама по себе) вмешательство в право лица на свободу собрания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сисс против Франции", § 50, и в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичиус и другие против Литвы" (Kudrevicius and Others v. Lithuania), жалоба N 37553/05, § 150, ECHR 2015). Иными словами, отсутствие предварительного уведомления и обусловленная этим "незаконность" мероприятия, которое власти считали собранием, не предоставляет властям полную свободу действий, их реакция на публичное мероприятие остается ограниченной требованиями пропорциональности и необходимости, вытекающими из положений статьи 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", § 119).

164. Публичным органам необходимо проявлять определенную степень терпимости в отношении мирных собраний, если демонстранты не совершают насильственных действий, чтобы свобода мирных собраний, гарантированная статьей 11 Конвенции, не была полностью лишена своего существ а (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ойя Атаман против Турции", § 42).

165. Необходимая "степень терпимости" не может быть определена абстрактно: Европейский Суд должен рассмотреть конкретные обстоятельства дела и особенно степень "нарушения повседневной жизни". Европейский Суд напоминает в этом отношении, что любое крупномасштабное собрание в общественном месте неизбежно создает неудобства для населения или некоторым образом нарушает повседневную жизнь, включая создание препятствий движению.

166. Фактическая степень такой терпимости и ее конкретные проявления отличаются в зависимости от конкретных обстоятельств каждого дела, например, когда намечается разгон мероприятия с применением физической силы (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ойя Атаман против Турции", § 42, и Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", §§ 156-163) или когда дело касается мероприятия, о котором власти не были уведомлены предварительно, но которое явилось немедленной реакцией на происходящее политическое событие (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Букта и другие против Венгрии", §§ 36-38).

167. По мнению Европейского Суда, принципы, изложенные в предыдущих параграфах, примени мы и в настоящем деле.

168. Таким образом, при рассмотрении жалобы в соответствии со статьей 10 Конвенции задача Европейского Суда в настоящем деле состоит в оценке действий и решений, принятых властями в отношении демонстрации, и степени "нарушения повседневной жизни" (см. mutadis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", § 145).

169. Европейский Суд подчеркивает, что определение того, как реагировать на публичное мероприятие, относится в первую очередь к сфере усмотрения властей страны, находящихся в прямом контакте с заинтересованными лицами.

170. Сторонами не оспаривается, что без предварительного уведомления публичное собрание и участие в нем будут нарушать законодательство Российской Федерации. Стороны не предоставили документов и судебных решений, демонстрирующих и дающих оценку основаниям и причинам быстрого прекращения демонстраций. Европейский Суд не находит, что внутригосударственные суды представили относимые и достаточные мотивы.

171. По мнению Европейского Суда, учитывая количество участников (которое колебалось от двух человек в деле Ромахина до шести человек в делах Кирпичева и Новиковой, если принять подход властей Российской Федерации), уведомление не служило бы цели предоставления властям возможности принять необходимые меры для минимизации препятствий движению или принятию иных мер безопасности, таких как обеспечение оказания первой помощи в месте проведения демонстраций, чтобы гарантировать спокойное проведение мероприятий.

172. Сторонами не оспаривается, что заявители подчинились или были готовы подчиниться распоряжению сотрудников полиции после того, как им было сообщено о том, что их мероприятие, по мнению полиции, является незаконным, и им следует разойтись.

173. Важно то, что распоряжение полиции негативно повлияло на мирное осуществление фундаментального права заявителей на свободу выражения мнения.

174. По мнению Европейского Суда, доводы, изложенные в предыдущих параграфах, свидетельствуют о том, что власти должны были проявить степень терпимости. Данный вывод сохраняет силу, даже если полиция имела на первый взгляд действительные основания для оценки демонстраций как "собраний", являвшихся незаконными по причине отсутствия предварительного уведомления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сисс против Франции", § 50).

175. Учитывая, что в мероприятии участвовало лишь одно лицо или, как утверждали власти Российской Федерации в отношении некоторых мероприятий, несколько лиц, ожидаемая "терпимость" могла заключаться, например, в разрешении заявителям завершить свои демонстрации. При необходимости такая мера, как наложение разумного штрафа, могла быть принята на месте или позднее.

Пропорциональность: доставление заявителей в отделы полиции

176. Европейский Суд прежде всего отмечает, что после прекращения демонстраций заявителей власти приняли решение о доставлении их в отделы полиции.

177. Европейский Суд находит очевидным, что при определенных обстоятельствах у властей могут быть законные основания для применения таких мер. Например, лицо может быть доставлено в отдел полиции, чтобы пресечь на первый взгляд незаконное поведение, если он или она отказываются подчиняться законному распоряжению о прекращении подобного поведения, или по другим основаниям, которые содержатся в пункте 1 статьи 5 Конвенции (см. mutadis mutandis Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии", §§ 102-105 и 114-115, и Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", §§ 164-165, упоминавшиеся выше). В контексте жалобы на основании статьи 10 Конвенции, касающейся свободы выражения мнения, имеет значение вопрос о том, существовала ли "настоятельная общественная необходимость", требующая принятия такой меры в конкретных обстоятельствах дела, рассматриваемых в целом.

178. Ясно, что каждый из заявителей был доставлен в отдел полиции в связи с проводимым публичным мероприятием, а не по иной несвязанной причине (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", § 102).

179. Европейский Суд отмечает в этой связи объяснения властей Российской Федерации, согласно которым Ромахин и Кирпичев были доставлены в отделы полиции по причине того, что протокол об административном правонарушении не мог быть составлен на месте, поскольку у них при себе не было документов, удостоверяющих личность. Это утверждение было впервые сделано в разбирательстве дела в Европейском Суде и не подтверждалось никакими доказательствами. Имеющиеся объяснения и материалы не позволяют Европейскому Суду установить какие-либо факты в этом отношении, например, были ли согласно законодательству Российской Федерации заявители обязаны иметь при себе документ, удостоверяющий личность, и отказались ли они подтвердить свою личность надлежащим способом (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Эмин Хусейнов против Азербайджана" (Emin Huseynov v. Azerbaijan) от 7 мая 2015 г., жалоба N 59135/09, § 87). В любом случае основной, если не единственной, причиной, указанной полицией для доставления заявителей в отдел полиции, было мнение полиции о том, что они совершили административное правонарушение путем нарушения требования об уведомлении о публичном мероприятии.

180. Что касается Новиковой, то сторонами не оспаривается, что ее доставление в отдел милиции являлось прямым следствием мнения властей о том, что она участвовала в незаконном публичном мероприятии.

181. Во-вторых, как Европейский Суд уже отметил, настоящее дело касается событий с участием одного лица или небольшого собрания, как утверждали власти Российской Федерации. Ничто не предполагает, что власти имели какие-либо дополнительные основания полагать, что ситуация порождала или могла порождать конкретные опасения по поводу охраны порядка или общественной безопасности, которые бы оправдывали доставление заявителей с места проведения демонстраций в отделы полиции.

182. В действительности мероприятия представляли собой пикетирование или митинги, не влекущие создание препятствий для пешеходов или дорожного движения. Европейский Суд отмечает в этой связи, что отсутствовали утверждения или доказательства того, что имели место призывы к насилию, а также фактические насильственные действия со стороны заявителей. Кроме того, они не отказывались прекратить свои на первый взгляд незаконные действия. По мнению Европейского Суда, ничто в настоящем деле не доказывает, что протоколы об административном правонарушении не могли быть составлены на месте.

183. Таким образом, отсутствовали веские основания для доставления заявителей в отделы полиции для достижения какой-либо законной цели (см. § 142 настоящего Постановления, см. также для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Лютфие Зенгин и другие против Турции" (Lutfiye Zengin and Others v. Turkey) от 14 апреля 2015 г., жалоба N 36443/06, §§ 55-56, Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Яшин против Российской Федерации" (Navalnyy and Yashin v. Russia) от 4 декабря 2014 г., жалоба N 76204/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 1 (примеч. редактора).), §§ 64 и 68-69).

184. По мнению Европейского Суда, вышеизложенные выводы относительно прекращения мероприятий и доставления заявителей в отделы полиции убедительно свидетельствуют о непропорциональном вмешательстве в осуществление их права на свободу выражения мнения.

185. Однако Европейский Суд находит уместным завершить анализ путем оценки оставшегося аспекта, который касается реакции властей на демонстрации заявителей, то есть их привлечения к административной ответственности.

Пропорциональность: привлечение к административной ответственности

186. Европейский Суд отмечает, что помимо неоправданно быстрого прекращения демонстраций и необоснованного доставления заявителей в отделы полиции заявители были привлечены к административной ответственности. Привлечение к ответственности не было связано с содержанием их протестов, а касалось способа, которым они выражали протест, который был квалифицирован как публичное мероприятие, проводимое без предварительного уведомления компетентного органа.

187. Европейский Суд вновь напоминает, что принцип дискреционного преследования оставляет государствам значительный простор для маневра при решении вопроса о том, возбуждать или нет разбирательство в отношении лица, которое, как считается, совершило правонарушение (например, в связи с несоблюдением правил, касающихся публичных собраний), и в более общем смысле должно ли преследоваться в уголовном или ином порядке определенное действие или бездействие (см. дела, упомянутые в § 125 настоящего Постановления). С надлежащим учетом вышеприведенных доводов ясные и обоснованные процедурные требования, которые должны соблюдаться в отношении публичного мероприятия, и санкции за нарушение этих требований могут соответствовать требованиям необходимости и пропорциональности на основании статей 10 или 11 Конвенции (см. данный подход в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичиус и другие против Литвы", §§ 147-149).

188. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела и исследовав решения, принятые на внутригосударственном уровне, Европейский Суд не убежден в том, что право заявителей на осуществление свободы выражения мнения было надлежащим образом принято во внимание при рассмотрении дел об административном правонарушении в отношении них. Европейский Суд сомневается в том, что процедура рассмотрения дела об административном правонарушении была концептуализирована или хотя бы применена таким образом, чтобы доводам о свободе выражения мнения придавалось бы какое-либо значение или чтобы она включала анализ пропорциональности или хотя бы оценку, ведущую к результату, который был бы пропорционален в конкретных обстоятельствах данного дела (см., однако, § 70 настоящего Постановления, а также для сравнения см. Постановление Европейского суда по делу "Алим против Российской Федерации" (Alim v. Russia) от 27 сентября 2011 г., жалоба N 39417/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 95).

189. Что касается соответствующего законодательства до 2012 года, Европейский Суд уже заключил, что оно не отвечало требованию "качества закона", поскольку оно было недостаточно предсказуемым в части его применения, влекущего привлечение к административной ответственности (см. § 131 настоящего Постановления). Такое положение дел вело к возникновению "сдерживающего эффекта" в отношении законного использования выражения мнения в форме одиночного пикетирования (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазере против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 116, ECHR 2004-XI, и в качестве противоположного примера упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Пентикяйнен против Финляндии", § 113). Соображения в предыдущих параграфах применимы в деле Новиковой. Европейский Суд отмечает, что документы, предоставленные властями Российской Федерации в отношении жалобы Новиковой, могут свидетельствовать о некоторой обоснованности довода о том, что имело место единое коллективное мероприятие и что заявительница участвовала в нем (см. § 8 настоящего Постановления). Однако оставалось неясным, были ли эти документы представлены и рассмотрены в ходе разбирательства в отношении заявительницы в суде первой и второй инстанций. В любом случае решения судов Российской Федерации не оценивали адекватно относимые обстоятельства с надлежащим учетом презумпции невиновности, которая была применима в деле.

190. Что касается соответствующей нормативной базы после принятия изменений 2012 года и обязательного толкования, данного новым правилам Конституционным Судом Российской Федерации, Европейский Суд сделает четыре следующих замечания общего характера.

191. Во-первых, обоснованием требования о соблюдении расстояния является предотвращение организации под видом пикетирования, осуществляемого одним участником, коллективных публичных акций и уклонение организатора от обязанности уведомления компетентного органа. Однако основное соображение является таким же, как для требования об уведомления: если организатор уклоняется от процедуры уведомления, это препятствует органам власти своевременно принять адекватные меры по обеспечению надлежащего порядка реализации соответствующей гражданской инициативы, а также по поддержанию общественной безопасности и охране прав и законных интересов участников публичного мероприятия и иных лиц (см. § 58 настоящего Постановления).

192. Европейский Суд высказывает сомнения в части применимости требования о соблюдении расстояния. Например, "пикет" обычно проводится в непосредственной близости от пикетируемого объекта. Подобная форма протеста понятна, но становится невыполнимой, если второй или последующие одиночные пикетчики вынуждены осуществлять пикетирование на значительном расстоянии от пикетируемого здания, например, по той причине, что первый, несвязанный с ними пикетчик, как оказалось, уже прибыл на место.

193. Во-вторых, поскольку несоблюдение требования о расстоянии не являлось непосредственно предметом настоящего дела, Европейский Суд сосредоточит внимание на части 1.1 статьи 7 Закона о собраниях, который позволяет суду квалифицировать мероприятие как "собрание" постфактум. Это позволяет компетентному органу настаивать на соблюдении требования предварительного уведомления и наказывать за его несоблюдение. В этой связи Европейский Суд принял к сведению позицию Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой "правило о переквалификации" может быть реализовано, даже если установленное законом расстояние между пикетчиками было соблюдено.

194. Европейский Суд напоминает, что для определения пропорциональности общей меры он должен в первую очередь оценить законодательные решения, лежащие в ее основе. Качество парламентской и судебной проверки необходимости меры в этом отношении имеет особое значение, включая реализацию соответствующей свободы усмотрения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства", § 108). Также следует принять во внимание угрозу злоупотреблений, если общая мера будет смягчена, причем эту угрозу прежде всего должны оценивать государственные органы. Чем более убедительным является общее обоснование общей меры, тем меньшее значение Европейский Суд будет придавать ее воздействию в конкретном деле (см. там же, § 109).

195. Как можно понять из соответствующего постановления Конституционного Суда Российской Федерации, на тот момент на внутригосударственном уровне имелась очевидная необходимость решить проблему организации под видом пикетирования, осуществляемого одним участником, коллективных публичных акций и помешать организаторам таких коллективных публичных акций уклоняться от процедуры уведомления уполномоченного органа власти (см. § 58 настоящего Постановления). Кроме того, Европейскому Суду известна позиция Конституционного Суда Российской Федерации относительно конституционного аспекта дифференциации правонарушений, которые включают понятие фактического ущерба или (реальной) угрозы (крупного) ущерба в качестве обязательного элемента состава преступления (см. §§ 68 и 73 настоящего Постановления), и которые не включают это понятие. Иными словами, в соответствии с законодательством Российской Федерации привлечение к ответственности за отсутствие предварительного уведомления не требует доказательств потенциального или реального ущерба.

196. Напоминая о широкой свободе усмотрения государства, когда речь идет о решении вопроса о том, возбуждать или не возбуждать разбирательство в отношении лица, которое, как считается, совершило правонарушение, Европейский Суд полагает, что законодательное решение о признании действия или бездействия преступлением или иным подобным правонарушением не должно идти вразрез с самим существом фундаментального конвенционного права или свободы, такой как свобода выражения мнения в настоящем деле.

197. Конституционный Суд разъяснил, что причиной введения норм о процедуре уведомления является необходимость предоставить властям возможность выполнить свою конституционную обязанность по соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина и принять необходимые меры, направленные на обеспечение безопасных как для самих участников публичного мероприятия, так и для иных лиц условий проведения публичного мероприятия (см. § 55 настоящего Постановления). По мнению Конституционного Суда Российской Федерации, привлечение к ответственности за отсутствие уведомления о публичном мероприятии, в отношении которого было применено "правило о переквалификации", должно отвечать необходимости достижения вышеуказанных целей.

198. По мнению Европейского Суда, намеченные основные цели, обозначенные в §§ 191 и 197 настоящего Постановления, будут, как правило, полностью достижимы посредством разумного применения требования о расстоянии, без какой-либо "настоятельной общественной потребности" в "правиле о переквалификации", предусмотренном частью 1.1 статьи 7 Закона о собраниях, и в приведении в действие требования об уведомлении, в результате чего умаляется свобода выражения мнения, реализуемая одиночными пикетчиками.

199. Таким образом, Европейский Суд не видит, какую законную цель в значении статьи 10 Конвенции власти действительно хотели достигнуть. Он не может установить достаточных оснований, составляющих "настоятельную общественную потребность" в привлечении к ответственности за несоблюдение процедуры уведомления, когда люди просто стояли мирно, не создавая никаких помех, на расстоянии примерно в 50 метрах друг от друга. Следовательно, речь не шла ни о каких неотложных основаниях, касающихся общественной безопасности, предотвращения беспорядков или защиты прав иных лиц. Единственной важной причиной была необходимость наказания за незаконные действия. Это не является достаточным основанием в данном контексте с точки зрения статьи 10 Конвенции в отсутствие отягчающих обстоятельств.

200. Вышеприведенные выводы могут быть проиллюстрированы обстоятельствами, имеющими место в деле Ромахина. Европейский Суд отмечает, что конкретное расстояние, которое должно быть соблюдено между одиночными пикетчиками, было установлено на региональном уровне лишь в декабре 2012 года, то есть после демонстрации Ромахина. В период, относящийся к обстоятельствам дела, федеральное законодательство содержало лишь общее указание о том, что расстояние, установленное на региональном уровне, не может превышать 50 метров. Оставляя в стороне элемент неопределенности и недостаточной предсказуемости, Европейский Суд отмечает, что осуждение заявителя было, скорее, основано на выводе о том, что общая организация мероприятия характеризовала публичное собрание, а не два несвязанных одновременных одиночных пикетирования (см. § 45 настоящего Постановления).

201. Как уже было указано выше, правило предварительного уведомления о публичном собрании (включая, как в Российской Федерации, требование о предоставлении информации о предполагаемом количестве участников, времени и месте проведения планируемого мероприятия) может быть предназначено для предоставления властям разумного времени до запланированного мероприятия, чтобы оценить различные угрозы общественной безопасности, порядку и так далее и, если необходимо, принять меры для устранения таких угроз. Нет сомнений, что до или во время демонстрации Ромахина подобные соображения не рассматривались.

202. Кроме того, выводы внутригосударственных судов о согласованных действиях Ромахина и A. не являются достаточно обоснованными. Того факта, что их одновременные демонстрации затрагивали одну и ту же тему, недостаточно, чтобы подтвердить, что их действия носили согласованный и заранее обдуманный характер. Даже если и так, Европейский Суд полагает, что привлечение заявителя к ответственности во взаимосвязи с необоснованно быстрым прекращением его демонстрации и его необоснованным доставлением в отдел полиции составляли непропорциональную реакцию, учитывая небольшую тяжесть нарушения требования об уведомлении в конкретных обстоятельствах дела.

203. Иными словами, Европейский Суд полагает, что способ толкования и применения части 1.1 статьи 7 Закона в деле Ромахина привел к результату, который не был совместим со статьей 10 Конвенции.

204. В-третьих, Европейский Суд соглашается с выводом Конституционного Суда Российской Федерации о том, что одиночное пикетирование не должно признаваться собранием лишь на том основании, что оно привлекло внимание общественности (см. § 58 настоящего Постановления). Со своей стороны, Европейский Суд считает, что такая форма выражения мнения, как одиночное пикетирование, с демонстрацией плаката, сопровождаемой или несопровождаемой устными высказываниями, по своему характеру способно и направлено на привлечение внимания прохожих. По мнению Европейского Суда, одного лишь присутствия двух и более лиц в одном месте и в одно время недостаточно, чтобы признать ситуацию "собранием", как оно понимается в соответствии со статьей 11 Конвенции, чтобы связать проведение данного собрания с соблюдением требования о предварительном уведомлении (см. в этой связи определение в законодательстве Российской Федерации "публичного мероприятия" в §§ 49-50 настоящего Постановления и §§ 87-88 настоящего Постановления).

205. Суды формально подошли к делу Кирпичев а, делая вывод о том, что он проводил публичный "митинг" (и не участвовал в нем, как подтвердили власти Российской Федерации). Хотя конкретное поведение заявителя имеет значение (см. mutadis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece) от 25 мая 1993 г., §§ 47-49, Series A, N 260-A* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 2 (примеч. редактора).)), учитывая недостаточность оценки на уровне страны и придавая значение презумпции невиновности, Европейский Суд склонен признать, что действия заявителя не вышли за рамки действий одиночного пикетчика, выражающего идею, которая привлекла внимание прохожих. В любом случае Европейскому Суду сложно представить, что такое событие могло повлечь образование значительной толпы, что оправдывало бы принятие специальных мер (например, меры безопасности) со стороны властей.

206. Также ничто не позволяет предположить, что заявитель изначально планировал свое мероприятие как собрание и поэтому должен был соблюсти требование об уведомлении. С надлежащим учетом презумпции невиновности, если власти подозревают, что имели место умышленные действия, направленные на уклонение от процедуры уведомления, на них должно возлагаться бремя доказывания соответствующих фактических и правовых элементов. Это требование было подчеркнуто Конституционным Судом Российской Федерации в его Постановлении от 14 февраля 2013 г., в котором он сформулировал различные критерии, под лежащие применению (см. § 58 настоящего Постановления).

207. Квалифицируя взаимодействие заявителя с прохожими как коллективное мероприятие, власти привели в действие требование об уведомлении. По мнению Европейского Суда, в настоящем деле отсутствовала необходимость какой-либо координации действий для обеспечения общественной безопасности и предупреждения беспорядков, поскольку ничто не свидетельствовало о том, что общественный порядок или права иных лиц могли быть нарушены. Подход властей к понятию собрания не отвечал смыслу процедуры уведомления (см. в том же ключе упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Татар и Фабер против Венгрии", § 40). Действительно, применение этой процедуры к выражению мнений, а не только к собраниям, создало было ситуацию, которая несовместима со свободным обменом идеями и может умалять свободу выражения мнения (см. там же).

208. Кроме того, даже признавая, что заявитель звал прохожих подойти к нему и поучаствовать в разговоре с ним, Европейский Суд не убежден, что реакция властей на мероприятие в виде наложения штрафа была пропорциональный (см. ниже).

209. В-четвертых, Европейский Суд принимает к сведению суровость примененного наказания, поскольку она входит в число факторов, которые должны приниматься во внимание внутригосударственными судами и, в конечном счете, Европейским Судом при оценке пропорциональности вмешательства в соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазере против Румынии", § 111, и Постановление Европейского Суда по делу "Тешич против Сербии" (Tesic v. Serbia) от 11 февраля 2014 г., жалобы NN 4678/07 и 50591/12, § 63).

210. Европейский Суд отмечает десятикратное повышение в 2012 году штрафов за правонарушение, предусмотренное статьей 20.2 КоАП РФ (одновременно с несколькими другими правонарушениями), в то время как большинство иных правонарушений по-прежнему наказывалось штрафом в размере до 5 000 рублей для физических лиц (эквивалент приблизительно 125 евро). Как признано, это объяснялось реакцией законодателя на возросшую опасность, представляемую специфическими правонарушениями, даже если противоправные действия заключались лишь в организации или участии в проводимом без предварительного уведомления собрании, и/или не адекватностью существующей законодательной базы.

211. По мнению Европейского Суда, высокий уровень штрафов приводил к "сдерживающему эффекту" на осуществление правомерных протестов и такой формы выражения мнения, как одиночное пикетирование (см. mutadis mutandis Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гуджа против Республики Молдова" (Guja v. Moldova), жалоба N 14277/04, § 95, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "Гудвин против Соединенного Королевства" (Goodwin v. United Kingdom) от 27 марта 1996 г., § 39, Reports 1996-II).

212. Европейский Суд отмечает в этой связи, что Кирпичеву был назначен штраф, эквивалентный на тот момент 505 евро, что являлось, однако, минимальной предусмотренной законом суммой штрафа за правонарушение, предусмотренное частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ. Даже допуская, что Кирпичев был правомерно привлечен к ответственности за организацию публичного мероприятия без предварительного уведомления властей, Европейский Суд полагает, что сумма штрафа при данных обстоятельствах была непропорциональным наказанием по сравнению с правом заявителя на свободу выражения мнения. Оценивая пропорциональность данного наказания, следует отметить, что несоблюдение процедуры уведомления о рассматриваемом мероприятии не повлекло никакого ущерба. Довод властей Российской Федерации о том, что мероприятие началось на дороге (тем самым, вероятно, препятствуя дорожному движению), не был обоснованным и не оценивался в разбирательстве на внутригосударственном уровне. Важно, что Европейский Суд отмечает следующее: Конституционный Суд Российской Федерации признал необходимым в 2013 году предоставить судам возможность налагать штрафы ниже установленного законом минимума для надлежащего учета обстоятельств дела. Это позволило судам применять индивидуализированные наказания, являющиеся справедливыми и пропорциональными (см. также §§ 69, 73 и 86 настоящего Постановления). Однако эта возможность не была длжным образом реализована в деле Кирпичева.

(v) Заключение

213. Европейский Суд полагает, что при отсутствии отягчающих обстоятельств быстрое прекращение мероприятий, за которым последовало доставление заявителей в отделы полиции и их привлечение к административной ответственности за правонарушение, состоящее исключительно в организации или участии в проводимом без предварительного уведомления публичном мероприятии, представляло собой непропорциональное вмешательство в свободу выражения мнения заявителей.

214. Европейский Суд заключает, что имело место нарушение требований статьи 10 Конвенции в отношении Новиковой, Кирпичева и Ромахина.

215. С учетом вышеизложенных соображений отсутствует необходимость приводить отдельные выводы в соответствии со статьей 11 Конвенции.

(b) Относительно заявителя Мацнева

216. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственные власти признали незаконность действий по прекращению демонстрации заявителя, доставлению его в отдел милиции и задержанию там на некоторое время. По мнению властей Российской Федерации, заявителю была присуждена разумная компенсация, в связи с чем он не являлся жертвой предполагаемых нарушений Конвенции.

217. Европейский Суд напоминает, что решение или мера, принятые в пользу заявителя, в принципе недостаточны для лишения его статуса "жертвы", пока власти не признают нарушение Конвенции прямо или по существу и не предоставят соответствующую компенсацию. Предоставленная компенсация должна быть целесообразной и достаточной, в отсутствие чего сторона вправе продолжать утверждать, что она является жертвой нарушения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 181, ECHR 2006... и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кокьярелла против Италии" (Cocchiarella v. Italy), жалоба N 64886/01, § 72, ECHR 2006-V). Европейский Суд не упускает из вида тот факт, что Мацнев потребовал и получил компенсацию на внутригосударственном уровне до подачи жалобы в Европейский Суд.

218. Хотя суды Российской Федерации признали, что отсутствовала необходимость доставлять Мацнева в отдел милиции, они не признали нарушение, связанное с осуществлением его свободы выражения мнения. Даже допуская, что выводы внутригосударственного суда о незаконности доставления заявителя в отдел милиции с места его одиночного пикетирования составляли по существу признание нарушения его свободы выражения мнения, Европейский Суд не убежден в том, что присуждение 149 евро составляло адекватную и достаточную компенсацию в отношении вмешательства, которое было и незаконным, и непропорциональным. Присужденная сумма никоим образом не была сравнима с суммой, которая могла быть присуждена в соответствии со статьей 41 Конвенции (см. подход, примененный в сравнимой ситуации, хотя и в контексте исключительно статьи 5 Конвенции, в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", §§ 181 и 202, и Постановлении Европейского Суда по делу "Рахимбердиев против Российской Федерации" (Rakhimberdiyev v. Russia) от 18 сентября 2014 г., жалоба N 47837/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 42, см. также § 231 настоящего Постановления). Соответственно, заявитель являлся "жертвой" предполагаемого нарушения Конвенции, когда подавал жалобу в Европейский Суд.

219. Со своей стороны, Европейский Суд не усматривает каких-либо непреодолимых обстоятельств, которые бы оправдывали прекращение одиночного пикетирования заявителя и его доставление в отдел милиции.

220. Европейский Суд заключает, что Мацнев стал жертвой непропорционального вмешательства в его свободу выражения мнения в связи с прекращением его демонстрации и доставлением в отдел милиции.

221. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 10 Конвенции в отношении Мацнева.

(c) Относительно заявителя Савченко

222. В отношении Савченко велось производство по делу об административном правонарушении в соответствии со статьей 20.1 КоАП РФ в связи с мелким хулиганством, выразившемся в употреблении "нецензурной брани". Не утверждалось, и Европейский Суд не считает, что заявитель не является жертвой для целей жалобы на нарушение статьи 10 Конвенции вследствие прекращения дела по причине истечения срока давности для преследования. В то же время тот факт, что преследование не закончилось привлечением к ответственности и применением наказания, имеет большое значение при оценке пропорциональности "вмешательства". Таким образом, остается убедиться в том, что иные аспекты "вмешательства" властей в одиночное пикетирование, осуществляемое заявителем, были пропорциональными.

223. Власти Российской Федерации утверждали, что доставление Савченко в отдел полиции и, косвенно, прекращение его одиночного пикетирования были связаны с употреблением им нецензурной брани в общественном месте, а не с тем фактом, что он проводил демонстрацию. В то время как заявитель не утверждал, что употребление нецензурной брани защищалось в соответствии со статьей 10 Конвенции, он оспаривал употребление во время демонстрации выражений, которые могли быть восприняты как нецензурная брань. Действительно, остается неясным, какие именно выражения предположительно употреблялись заявителем и были поставлены ему в вину. Внутригосударственные решения, в частности, вынесенные судами, не содержали адекватной оценки того, действительно ли соответствующие слова могли быть разумно классифицированы в качестве "нецензурной брани".

224. Европейский Суд полагает, с надлежащим учетом презумпции невиновности, что заявитель не употреблял нецензурную брань в степени или способом, составляющим административное правонарушение, которое могло бы послужить основанием для его доставления в отдел полиции и прекращения его демонстрации. Внутригосударственные суды (см. § 28 настоящего Постановления) не осуществили конкретной оценки фактических и правовых вопросов, относящихся к законности и необходимости доставления заявителя в отдел полиции и негативному эффекту, которое было оказано этим на осуществление его свободы выражения мнения. В данном контексте, оставляя в стороне вопрос о законности, Европейский Суд не может не заключить, что прекращение демонстрации и доставление заявителя в отдел полиции не были оправданными.

225. Соответственно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции в части непропорциональной реакции властей на демонстрацию Савченко.

III. Предполагаемые нарушения статьи 5 Конвенции и статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции

226. Некоторые заявители жаловались на то, что их доставление в отдел полиции было беспричинным или произвольным. Один из заявителей также жаловался на то, что компенсация, присужденная ему, была смехотворной (жалоба N 57569/11).

227. С учетом вывода, с деланного в контексте статьи 10 Конвенции, Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, применимы ли положения статьи 5 Конвенции или статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции и имело ли место в настоящем деле нарушение требований этих положений.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

228. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

229. Адвокат Мацнева не предъявил требование о справедливой компенсации в пределах указанного ему срока. Соответственно, Европейский Суд не присуждает Мацневу каких-либо сумм по данному основанию.

230. Новикова требовала выплаты 35 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Власти Российской Федерации оспорили это требование как чрезмерное. Учитывая характер установленного нарушения, Европейский Суд присуждает заявительнице 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

231. Савченко требовал выплаты 500 евро в качестве компенсации материального ущерба и 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Власти Российской Федерации утверждали, что требование о компенсации материального ущерба являлось неконкретным и не было связано с нарушением, требование о компенсации морального вреда было чрезмерным. Европейский Суд отклоняет требование о компенсации материального ущерба, поскольку заявитель не уточнил, к чему оно относится. Учитывая характер и масштаб установленного нарушения, Европейский Суд присуждает заявителю 6 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

232. Кирпичев требовал выплаты 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 120 евро в качестве компенсации материального ущерба (часть уплаченного штрафа). Власти Российской Федерации считали эти суммы чрезмерными и надлежащим образом уплаченными соответственно. Европейский Суд полагает, что существует прямая причинная связь между установленным нарушением и частью штрафа, уплаченной заявителем после привлечения к административной ответственности. Европейский Суд присуждает заявителю 7 500 и 120 евро в качестве компенсации морального вреда и материального ущерба соответственно, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы.

233. Ромахин требовал выплаты 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Европейский Суд присуждает ему 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, под лежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

234. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру.

235. Новикова требовала выплаты 1 500 евро в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в Европейском Суде. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не представила письменных доказательств (например, договора) того, что она имела юридически действительное обязательство по оплате услуг адвоката или что она фактически оплатила их. Европейский Суд согласился с властями Российской Федерации и отклонил требование.

236. Кирпичев и Ромахин требовали выплаты 6 500 и 3 500 евро соответственно за юридическое представительство их интересов в Европейском Суде K. Тереховым. Власти Российской Федерации оспаривали данные суммы как чрезмерные и не являвшиеся понесенными с необходимостью, поскольку один и тот же представитель подавал объяснения по аналогичным жалобам от имени иных заявителей. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении документы и указанные выше критерии, Европейский Суд считает разумным присудить каждому заявителю 3 000 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы. Итоговая сумма в размере 6 000 евро подлежит выплате в соответствии с требованиями непосредственно K. Терехову.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

237. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы для рассмотрения в одном производстве;

2) объявил жалобы на нарушение статьи 10 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции в отношении каждого заявителя;

4) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобы на основании статьи 5 Конвенции и статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции и делать отдельные выводы на основании статьи 11 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(i) 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро), а так же любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда каждому из следующих заявителей: Новиковой, Кирпичеву и Ромахину, 6 000 евро (шесть тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда Савченко;

(ii) 120 евро (сто двадцать евро) в качестве компенсации материального ущерба, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, Кирпичеву;

(iii) 6 000 евро (шесть тысяч евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на Кирпичева или Ромахина, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие перечислению непосредственно K. Терехову;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 26 апреля 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагается особое мнение судьи Пере Пастора Виланова.

Совпадающее особое мнение судьи Пере Пастора Виланова
(Перевод)

Я голосовал за вывод о нарушении статьи 10 Конвенции по настоящему делу, но по мотивам, отличным от мотивов иных судей Палаты. Мне хочется кратко изложить причины, по которым я не согласен с их подходом. Хорошо известно, что государство должно доказать законность оснований, оправдывающих вмешательство в осуществление лицом права на свободу выражения мнения или свободу собраний. Эти основания представляют собой закрытый перечень, который не подлежит расширитель ному толкованию (см., inter alia, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства" (Animal Defenders International v. United Kingdom), жалоба N 48876/08, § 100, ECHR 2013).

Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство было законным и оправдывалось основаниями, связанными с охраной общественного порядка и национальной безопасности или общественной безопасности (см. §§ 95, 96 и 145 настоящего Постановления).

Так случилось, что в Постановлении дана иная юридическая квалификация вмешательства. После некоторого колебания Европейский Суд решил анализировать решение властей Российской Федерации о прекращении мирных демонстраций заявителей как основанное на соображениях, относящихся к "предотвращению преступлений" (см. §§ 140, 143 и 148 настоящего Постановления). Однако никакого преступления не было совершено, даже возможность совершения преступления не предвиделась. Нарушение, которое было официально поставлено заявителям в вину, состояло по существу в уклонении от процедуры предварительного уведомления административных органов о том, что будет проведена демонстрация. Административное правонарушение не может, по моему мнению, рассматриваться в качестве "преступления" для целей пункта 2 статьи 10 Конвенции или пункта 2 статьи 11 Конвенции. Включение административных санкций в сферу действия пункта 1 статьи 6 Конвенции, учитывая автономное понятие уголовного обвинения, вытекает из совершенно иной логики, основанной, в частности, на заботе о совершенствовании защиты фундаментальных прав.

Следовательно, я полагаю, что уклонение от соблюдения данной формальности не может смешиваться с преступлением, в противном же случае допустимые ограничения свободы выражения мнения или свободы собраний получат расширительное толкование. Я бы подчеркнул, что демонстрация была мирной и ограничивалась одним человеком.

В настоящем деле я, в отличие от иных судей, считаю, что единственным разумным основанием, на которое можно было ссылаться в оправдание вмешательства в право заявителей на свободу выражения мнения или свободу собраний, была классическая концепция "предотвращения беспорядков", как в действительности утверждали сами власти государства-ответчика. Учитывая, что согласно прецеденту по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland) (вынесено Большой Палатой Европейского Суда, жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), §§ 146 и 153, ECHR 2015) "предотвращение беспорядков" касается угроз "беспорядков" или "столкновений", можно было быстро заключить, что досрочное прекращение демонстрации представляло собой непропорциональную меру.