Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 июля 2015 г. Дело "Патранин (Patranin) против Российской Федерации" (Жалоба N 12983/14) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Патранин (Patranin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 12983/14)

Постановление Суда

Страсбург, 23 июля 2015 г.

По делу "Патранин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро, Председателя Палаты,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 30 июня 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 12983/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Артемом Григорьевичем Патраниным (далее - заявитель) 8 февраля 2014 г.

2. Интересы заявителя представляла Е. Гильмитдинова, адвокат, практикующая в г. Казани. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался на то, что он не получал адекватной медицинской помощи во время содержания под стражей, не имел эффективного внутреннего средства правовой защиты для его жалобы на неудовлетворительное медицинское обслуживание, и что его право на индивидуальную жалобу в Европейский Суд было нарушено.

4. 12 февраля 2014 г. Председатель Первой Секции, действуя по ходатайству заявителя, решила применить правила 39 и 41 Регламента Суда, указав властям Российской Федерации, что заявитель должен быть немедленно осмотрен медицинскими экспертами, независимыми от пенитенциарной системы, с целью определения того, (1) было ли его лечение в изоляторе адекватным его состоянию, (2) было ли его состояние здоровья совместимо с условиями его содержания под стражей, и (3) требовало ли состояние заявителя его госпитализации.

5. 15 мая 2014 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В числе прочего Европейский Суд задал властям Российской Федерации вопрос о том, была ли их реакция на решение Европейского Суда от 12 февраля 2014 г. о применении предварительной меры, указанной в настоящем деле в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, нарушением их обязательства, предусмотренного статьей 34 Конвенции.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1976 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в Исправительной колонии N 2 в Республике Татарстан* (* По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Республике Татарстан" (примеч. редактора).).

A. Состояние здоровья заявителя

7. С 1999 года заявитель страдал прогрессирующим рассеянным склерозом. Он получил I группу инвалидности в связи с его состоянием здоровья.

8. 22 февраля 2012 г. заявитель был задержан по подозрению в активном членстве в организованной преступной группе с 1995 по 2005 год и убийстве или покушении на убийство нескольких человек в 1999 году.

9. Здоровье заявителя значительно и скоротечно ухудшилось в следственном изоляторе, где его жалобы на здоровье не рассматривались из-за отсутствия медицинских специалистов. В августе 2012 года администрация следственного изолятора зафиксировала снижение возможности заявителя передвигаться и тот факт, что он не мог ходить без трости.

10. В сентябре 2012 года у заявителя случился эпилептический припадок, который привел к параличу левой стороны тела. Спустя несколько дней следователь назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя для определения того, мог ли он содержаться под стражей в следственном изоляторе. Медицинское обследование, включавшее, кроме прочего, проведение магнитно-резонансной томографии (далее - МРТ) гражданскими экспертами из медицинского института Республики Татарстан* (* Здесь и далее, вероятно, имеется в виду Казанский государственный медицинский университет или Казанская государственная медицинская академия (примеч. переводчика).), привело к заключению о том, что заявитель имел "серьезное состояние, препятствующее его содержанию под стражей". В частности, эксперты установили прогрессирующий рассеянный склероз, гемиплегию (паралич) левой стороны тела в спинномозговой форме, острый правосторонний гемипарез (мышечная слабость в правой стороне тела) со стойким астенодепрессивным синдромом, ухудшение памяти, частичную атрофию зрительных нервов, симптоматическую эпилепсию с полиморфными частичными двигательными и общими приступами три-четыре раза в месяц, артериальную гипертензию первой степени и легкую миопатию обоих глаз. 25 сентября 2012 г. заявитель был освобожден из-под стражи.

11. 29 мая 2013 г. Верховный суд Республики Татарстан признал заявителя виновным согласно предъявленным обвинениям и приговорил его к наказанию в виде лишения свободы сроком на 10 лет в исправительной колонии строгого режима. Вместе с тем Верховный суд Республики Татарстан постановил оставить заявителя на свободе на время кассационного разбирательства. 3 сентября 2013 г. Верховный Суд Российской Федерации, выступая в качестве суда апелляционной инстанции, оставил приговор без изменений.

12. 17 сентября 2013 г. заявитель просил Верховный суд Республики Татарстан назначить свое медицинское обследование для подтверждения того, что он не может отбывать наказание под стражей. Ходатайство не было рассмотрено.

13. Заявитель был взят под стражу 8 октября 2013 г. Он был помещен в тюремную больницу Исправительной колонии N 2 в Республике Татарстан.

14. В ноябре 2013 года заявитель прошел обследование МРТ и был осмотрен рядом врачей, включая невролога, из тюремной больницы Исправительной колонии N 2. В их заключении от 23 ноября 2013 г. указывалось, что с учетом негативного прогноза и тяжести состояния заявителя он должен быть направлен на медицинское обследование для определения возможности его досрочного освобождения по состоянию здоровья. Врачи ссылались, в частности, на результаты обследования МРТ, которое показало, что по сравнению с результатами предыдущего обследования МРТ в сентябре 2012 года заболевание заявителя значительно прогрессировало и демонстрировало дальнейшую негативную динамику. Заявитель был уведомлен администрацией исправительного учреждения, что она будет ходатайствовать о его немедленном освобождении по состоянию здоровья.

15. Однако через неделю заявитель был уведомлен о проведении дополнительного обследования. Два медицинских эксперта пришли к заявителю, побеседовали с ним и информировали, что его состояние не требует освобождения. 20 января 2014 г. заявителю предоставили копию заключения двух медицинских экспертов, которые считали, что он не страдал заболеваниями, перечисленными в Постановлении Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54* (* Имеется в виду Постановление Правительства Российской Федерации "О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью" (примеч. редактора).) с перечнем заболеваний, являющихся основанием для освобождения из-под стражи, поскольку его состояние не достигло степени, которая требовала бы досрочного освобождения.

16. Ссылаясь на ряд медицинских справок и заключений медицинских специалистов из гражданских медицинских учреждений, в которых он проходил лечение после освобождения в сентябре 2012 года или в которых изучали его историю болезни в 2013 году, заявитель утверждал, что не мог ухаживать за собой самостоятельно и ему постоянно требовались помощь, уход и медицинское лечение, что не могла обеспечить пенитенциарная система Российской Федерации. В частности, в заключении невролога из республиканской больницы в сентябре 2013 г. указывалось, что левая сторона его тела была неподвижной, и он мог только частично шевелить пальцами на правых руке и ноге, он не мог передвигаться или сидеть без помощи, и ему требовалась помощь, даже если бы он находился в инвалидном кресле. В другом отчете отмечалось, что заявитель страдал от уретральной дисфункции, которая влекла непроизвольное мочеиспускание, что являлось дополнительным обстоятельством, требовавшим дополнительного ухода. Гражданские врачи присваивали развитию заболевания заявителя степень 9 (тогда как степенью заболевания, влекущей смерть, по этой шкале является 10).

17. Предоставив копии его жалоб различным российским органам, заявитель утверждал, что его ходатайства о независимом медицинском обследовании для определения возможности его пребывания под стражей, так же как и жалобы на недостаток медицинской помощи, не получили ответа.

18. Заявитель утверждал, что он проводил целый день в постели. Тюремные врачи, которые не имели достаточной подготовки для обращения с пациентами в его состоянии, приходили к нему только один раз в течение нескольких дней. Он не принимал ванны месяцами. Он не мог есть или пить без помощи, поэтому он получал питание раз в сутки. Заявитель страдал от сильной боли, поскольку он не мог испражняться, а медицинские работники делали ему клизму только раз в два месяца. Он не получал какого-либо лечения и не осматривался в исправительном учреждении такими специалистами, как невролог.

B. Ходатайство о применении правила 39 Регламента Суда

19. 12 февраля 2014 г. в ответ на ходатайство заявителя о применении правила 39 Регламента Суда Европейский Суд решил указать властям Российской Федерации, что заявитель должен быть немедленно осмотрен медицинскими экспертами, независимыми от пенитенциарной системы, включая невролога и эпилептолога. Перед экспертами было необходимо поставить вопросы о том, были ли лечение и уход, получаемые заявителем, адекватными его состоянию, было ли его текущее состояние здоровья совместимым с условиями исправительной колонии или тюремной больницы и, наконец, требовало ли текущее состояние заявителя его госпитализации в специализированную больницу или освобождения. Властям Российской Федерации также предлагалось обеспечить немедленное направление заявителя в специализированную больницу, если медицинские эксперты заключат, что его требуется направить в такую больницу.

20. В ответ на запрос Европейского Суда власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду отпечатанную копию медицинской карты заявителя, подготовленную администрацией исправительного учреждения, справки начальника исправительной колонии заявителя и начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Татарстан, копию отчета от 25 декабря 2013 г. медицинской комиссии, состоявшей из начальника, заместителя начальника и старшего инспектора медицинского отдела Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Татарстан и заместителя начальника тюремной больницы Исправительной колонии N 2, где содержался заявитель. Ссылаясь на данные документы, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал адекватную медицинскую помощь и что медицинская комиссия Управления Федеральной службы исполнения наказаний в Республике Татарстан заключила, что "уровень проявления заболевания заявителя (рассеянный склероз) не [достиг степени], которая могла бы быть описана как расстройство функций организма", являющееся основанием для освобождения в соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г., в котором содержится перечень заболеваний, требующих досрочного освобождения заключенных.

21. Заявитель прокомментировал информацию властей Российской Федерации, настаивая на том, что медицинская помощь, предоставленная ему, фактически отсутствовала. Он ссылался на свою медицинскую карту и утверждал, что до его ходатайства о применении предварительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда ему было назначено более 20 различных лекарственных препаратов, из которых, как указано в его карте, он получил только пять. В то же время заявитель утверждал, что медицинская карта была подложной, поскольку в действительности он получал только один препарат. После применения предварительной меры ему разрешили получать от жены определенные лекарственные препараты для лечения эпилепсии. Он далее утверждал, что в тюремной больнице, в которой он находился, отсутствовало необходимое медицинское оборудование. Его обычно направляли в другую больницу для обследований или специалиста с необходимым оборудованием допускали к нему в тюремную больницу. В тюремной больнице был невролог, специалист, которая, по ее собственному утверждению, не имела достаточной квалификации для лечения заявителя. Несмотря на тот факт, что состояние заявителя прогрессировало и прогноз для него был неблагоприятным, власти не приняли мер, чтобы облегчить его страдания и сохранить его жизнь и здоровье.

C. Изменения после применения правила 39 Регламента Суда и коммуницирования дела властям Российской Федерации

1. Изменения

22. Заявитель утверждал, что с марта 2014 года у него возникли новые проблемы со здоровьем, но медицинский персонал тюремной больницы не смог отреагировать на продолжающееся ухудшение его здоровья. В частности, у него появилась почечная боль, а в тюремной больнице отсутствовал нефролог. 18 марта 2014 г. заявителю поставили диагноз "инфекция мочевыводящих путей", однако соответствующего лечения не последовало. Спустя несколько дней заявитель жаловался отоларингологу на гнойные выделения из левого уха и сильную боль. Тем не менее медицинский персонал не соблюдал рекомендации отоларинголога.

23. По ходатайству жены заявителя 18 апреля 2014 г. его осмотрела комиссия, состоявшая из заместителя начальника тюремной больницы и нескольких тюремных врачей. Комиссия установила, что заявитель не имел нарушений телесных функций, являющихся основанием для его освобождения.

24. Несколько раз жена заявителя жаловалась в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, ходатайствуя о проведении независимой медицинской оценки. В своих ответах власти информировали ее, что жалобы на недостатки адекватной медицинской помощи не были подтверждены, и, таким образом, отсутствовали основания для назначения медицинского обследования заявителя.

25. Однако 29 июля 2014 г. медицинская комиссия тюремной больницы, подтвердив поставленный ранее диагноз заявителя, рекомендовала его досрочное освобождение. В августе 2014 года жена заявителя подала в Приволжский районный суд г. Казани прошение о его освобождении.

26. На заседании от 14 ноября 2014 г. районный суд заслушал лечащего тюремного врача заявителя, который утверждал, что заявитель не получал и не мог получить адекватное лечение рассеянного склероза в исправительном учреждении и что данное лечение можно было получить только в специализированной больнице, в частности, в Республиканском клинико-диагностическом центре по демиелинизирующим заболеваниям. В ту же дату районный суд отклонил прошение об освобождении. Адвокат заявителя обжаловал решение.

27. В это время, 15 декабря 2014 г., заявитель был направлен в Исправительную колонию N 9 Чувашской Республики* (* По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 9 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Чувашской Республике" (примеч. редактора).) для продолжения отбывания его наказания. Спустя три дня после внешнего медицинского осмотра он был помещен в медицинскую часть N 21 в колонии, в которой должны были решить вопрос, требует ли состояние здоровья заявителя его досрочного освобождения. По словам заявителя, в колонии N 9 отсутствовали невролог и средства для ухода за пациентами с его состоянием здоровья.

28. 13 января 2015 г. Верховный суд Республики Татарстан отменил решение от 14 ноября 2014 г. и направил дело в районный суд на новое рассмотрение.

29. Во время пересмотра дела 19 февраля 2015 г. Приволжский районный суд принял к сведению перевод заявителя в новую колонию и решил, что рассмотрение прошения заявителя об освобождении стало ему территориально неподсудно. Дело было передано в Цивильский городский суд Чувашской Республики для дальнейшего рассмотрения.

30. 13 января 2015 г. медицинская комиссия в составе трех специалистов из медицинской части N 21 дала заключение о том, что состояние здоровья заявителя допускает его досрочное освобождение. Это заключение было направлено в Цивильский городской суд, который 26 февраля 2015 г. санкционировал досрочное освобождение заявителя, сославшись на заключение от 13 января 2015 г. и объяснения начальника медицинской части N 21. Последний подтвердил тяжесть состояния заявителя и невозможность обеспечить ему адекватное лечение или постоянный общий уход и помощь в исправительном учреждении. Заявитель был освобожден 11 марта 2015 г. и доставлен бригадой "скорой помощи" в больницу г. Казани.

2. Дополнительные документы сторон

31. Заявитель предоставил Европейскому Суду заключения эксперта-невролога М. из медицинского института Республики Татарстан от 21 марта и 5 августа 2014 г. Обследовав заявителя и изучив его медицинскую карту, эксперт зафиксировал негативную динамику в неврологическом состоянии заявителя и установил, что он не получал лекарственных препаратов для лечения его рассеянного склероза. Врач рекомендовал пройти особое лечение в институте или зарубежных больницах и отметил, что отсутствие такого лечения может привести к необратимому ухудшению здоровья заявителя и, в конце концов, к его смерти.

32. Власти Российской Федерации предоставили, в дополнение к документам, направленным в ответ на ходатайство о применении правила 39 Регламента Суда, большое количество справок, подписанных сотрудниками и представителями администрации тюремной больницы, а также показания его сокамерника. Согласно этим справкам заявитель получал необходимый уход в больнице. Медицинский персонал кормил его три раза в сутки, мыл ему лицо и уши каждое утро, подрезал ему волосы и ногти, менял постельное белье и мыл его раз в неделю. Медсестры ставили ему клизмы и меняли мочеприемник по мере необходимости.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

Положения о качестве оказания медицинской помощи заключенным

33. Законодательство Российской Федерации содержит подробное регулирование оказания медицинской помощи заключенным. Эти правила, изложенные в совместном Приказе Министерства здравоохранения и социального развития и Министерства юстиции N 640/190 "О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу" (далее - Порядок), введенном в действие 17 октября 2005 г., применимы ко всем заключенным. В частности, раздел III Порядка предусматривает меры, принимаемые медицинским персоналом по прибытии заключенного в изолятор. По прибытии в следственный изолятор всем поступившим проводится первичный медицинский осмотр до их размещения в камерах с другими заключенными. Осмотр проводится с целью выявления лиц, представляющих эпидемическую опасность для окружающих, а также больных, нуждающихся в неотложной помощи. Особое внимание обращается на наличие инфекционных заболеваний. В срок не более трех дней с момента прибытия в следственный изолятор все поступившие проходят углубленный врачебный осмотр, а также рентгенофлюорографическое обследование. При проведении углубленного осмотра больного врач выясняет жалобы, изучает анамнез заболевания и жизни, проводит внешний осмотр с целью обнаружения телесных повреждений, вновь нанесенных татуировок, при наличии показаний назначает дополнительные методы обследования. Тюремный врач также назначает лабораторные исследования для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний.

34. В дальнейшем проводятся плановые (не реже двух раз в год) медицинские осмотры или по требованию заключенных. При ухудшении состояния здоровья заключенного его медицинское освидетельствование, а также оказание медицинской помощи проводятся медицинскими работниками следственного изолятора безотлагательно. В таких случаях медицинское освидетельствование включает в себя медицинский осмотр, при необходимости дополнительные методы исследований и привлечение врачей-специалистов. Полученные результаты фиксируются в медицинской карте амбулаторного больного в установленном порядке. Результаты сообщаются освидетельствуемому в доступной для него форме.

35. Раздел III Порядка также устанавливает процедуру на случай отказа заключенных от медицинского обследования или лечения. Отказ заключенного оформляется соответствующей записью в медицинской документации. Медицинский работник разъясняет подозреваемому, обвиняемому или осужденному в доступной для него форме возможные последствия отказа от предлагаемых лечебно-диагностических мероприятий.

36. Медикаменты заключенным на руки не выдаются, прием лекарственных препаратов проводится в присутствии медицинского работника. В ограниченных случаях начальник медицинской части может разрешить выдачу препаратов на руки больному (из расчета на одни сутки).

37. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, действующие с 3 ноября 2005 г., содержат нормы, регулирующие все аспекты содержания осужденных в исправительных учреждениях. В частности, пункт 125 Правил предусматривает, что осужденные могут получать дополнительную лечебно-профилактическую помощь, оплачиваемую за счет собственных средств. Такие медицинские услуги предоставляются специалистами лечебно-профилактических учреждений государственной или муниципальной систем здравоохранения в медицинской части исправительного учреждения.

38. Постановление Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54 регулирует медицинские освидетельствования осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью. То же постановление содержит перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания. В частности, в постановлении указывается, что лица, страдающие от инфекционных, демиелинизирующих и дегенеративных заболеваний центральной нервной системы, сопровождающихся органическими поражениями головного и спинного мозга с глубокими стойкими нарушениями функций организма (тяжелые параличи, глубокие парезы с распространенными расстройствами чувствительности, расстройствами функции тазовых органов и трофическими нарушениями, выраженный акинетико-ригидный синдром) и прогрессирующим течением процессов, могут быть освобождены от отбывания оставшейся части сроков их наказания (§ 21).

III. Соответствующие международные доклады и документы

A. Рекомендация Rec(2006)2 Комитета министров Совета Европы государствам - членам Совета Европы о Европейских пенитенциарных правилах, принятая 11 января 2006 г. на 952-й встрече постоянных представителей (Европейские пенитенциарные правила)

39. Европейские пенитенциарные правила представляют свод руководящих принципов для систем здравоохранения. Соответствующие извлечения из правил предусматривают следующее:

"...Охрана здоровья

39. Администрация пенитенциарных учреждений обеспечивает охрану здоровья всех заключенных этих учреждений.

Организация медицинского обслуживания в пенитенциарных заведениях

40.1. Медицинские службы в пенитенциарных учреждениях организуются в тесном сотрудничестве с общими органами здравоохранения общины или страны.

40.2. Политика пенитенциарных учреждений в области здравоохранения является неотъемлемой частью национальной политики здравоохранения и совместима с ней.

40.3. Заключенные должны иметь доступ к медицинским услугам, имеющимся в стране, без дискриминации по признаку их правового положения.

40.4. Медицинские службы пенитенциарных учреждений выявляют и лечат физические и психические заболевания или дефекты, которыми могут страдать заключенные.

40.5. Для этой цели заключенному оказываются все необходимые медицинские, хирургические и психиатрические услуги, в том числе предоставляемые в общине.

Медицинский и санитарный персонал

41.1. Каждое пенитенциарное заведение должно иметь не менее одного имеющего соответствующую квалификацию врача общей медицинской практики.

41.2. Принимаются меры по обеспечению в случаях срочной необходимости неотложной помощи имеющего соответствующую квалификацию врача...

41.4. Каждое пенитенциарное учреждение должно иметь персонал, имеющий надлежащую медицинскую подготовку.

Обязанности врача

42.1. Врач или квалифицированная медицинская сестра, подчиненная такому врачу, обследует каждого заключенного при первой возможности за исключением случаев, когда в этом явно нет необходимости...

42.3. При осмотре заключенного врач или подчиненная такому врачу медицинская сестра уделяют особое внимание следующему...

b) диагностированию физического или психического заболевания, причем должны приниматься все необходимые меры для его лечения и для продолжения курса лечения...

43.1. Врач заботится о физическом и психическом здоровье заключенных и осматривает, в условиях и с частотой, соответствующим стандартам здравоохранения в обществе, всех больных заключенных, всех, кто обратился с недомоганием или травмой, и любого заключенного, на которого специально обращено внимание...

Медицинский уход

46.1. Больные заключенные, требующие специализированного лечения, переводятся в специализированные учреждения или гражданские больницы, если такое лечение невозможно в пенитенциарном учреждении.

46.2. Там, где служба пенитенциарного учреждения имеет собственную больницу, она должна быть достаточно укомплектована персоналом и оборудованием для надлежащего ухода и лечения направляемых в эту больницу заключенных...".

B. Третий общий доклад Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания ("Доклад ЕКПП")

40. Сложность и значимость охраны здоровья в местах лишения свободы рассматривались Европейским комитетом против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) в Третьем общем докладе (ЕКПП/Inf(93)12, дата публикации: 4 июня 1993 г.). Далее приводятся извлечения из доклада:

"...33. При поступлении в место содержания все лица, лишенные свободы, должны быть незамедлительно осмотрены медицинским персоналом учреждения. В своих докладах ЕКПП рекомендовал, чтобы каждое вновь прибывшее лицо, лишенное свободы, было надлежащим образом опрошено и, если необходимо, физически обследовано врачом сразу же после его поступления. Следует добавить, что в некоторых странах медицинское освидетельствование при поступлении проводится компетентной медсестрой, которая подчиняется врачу. Такой подход можно рассматривать как более эффективное использование имеющихся ресурсов.

Также желательно, чтобы лицам, лишенным свободы, по их прибытии вручались буклет или брошюра, информирующие о наличии и деятельности службы здравоохранения и напоминающие об основных правилах гигиены.

34. Находясь под стражей, лица, лишенные свободы, должны иметь возможность доступа к врачу в любое время, независимо от режима их содержания... Медицинское обслуживание должно быть организовано таким образом, чтобы просьбы о консультации врача выполнялись без ненадлежащей задержки...

35. Служба здравоохранения в местах содержания лиц, лишенных свободы, должна быть способна обеспечивать, по крайней мере, регулярные амбулаторные консультации и скорую медицинскую помощь (в дополнение также может содержаться помещение больничного типа с кроватями)... Кроме того, врачам, работающим в местах лишения свободы, должна быть предоставлена возможность привлекать специалистов.

Всегда должна существовать возможность вызова врача скорой медицинской помощи. Кроме того, на территории места лишения свободы всегда должно присутствовать лицо, желательно с официально подтвержденной квалификацией медицинской сестры, способное оказать первую помощь.

Амбулаторное лечение должно осуществляться под надзором медицинского персонала, если это целесообразно; во многих случаях для обеспечения дополнительного лечения недостаточно требования со стороны лица, лишенного свободы.

36. Должен быть прямой доступ к хорошо оснащенной госпитальной службе либо в гражданской больнице, либо в медицинском учреждении по месту содержания...

38. Медицинское обслуживание в местах лишения свободы должно обеспечивать лечение и уход, а также соответствующие диету, физиотерапевтическое лечение, реабилитацию или любое другое необходимое специальное лечение на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также должна соответственно предусматриваться обеспеченность медицинским персоналом, персоналом по уходу и техническими специалистами, служебными помещениями, сооружениями и оборудованием.

Необходим соответствующий контроль за снабжением и распределением лекарств. Далее, изготовление лекарств следует поручать квалифицированному персоналу (фармацевту/медицинской сестре и т.д.)...

39. История болезни должна заполняться на каждого пациента, содержать диагностическую информацию, а также текущие записи об изменениях состояния пациента и о любых специальных обследованиях, которым он подвергался. В случае перевода пациента в другое учреждение карта должна быть направлена врачам того учреждения, куда поступает лицо, лишенное свободы.

Кроме того, медицинский персонал каждой бригады должен вести ежедневные записи в журнале, в котором содержится информация по отдельным происшествиям, имеющим отношение к пациентам. Такие записи полезны тем, что они дают общее представление о ситуации в организации здравоохранения в данном тюремном учреждении и в то же время раскрывают проблемы, которые могут возникнуть.

40. Предпосылкой успешного функционирования медицинской службы служит возможность для врачей и персонала по уходу регулярно встречаться и создавать рабочие группы под руководством старшего врача, который возглавляет службу...".

Право

I. Предполагаемое несоблюдение статьи 34 Конвенции

41. Заявитель жаловался на то, что уклонение властей Российской Федерации от проведения его медицинского обследования с целью ответа на три вопроса, поставленных Европейским Судом, нарушило предварительную меру, указанную Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, и потому нарушило статью 34 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

Правило 39 Регламента Суда гласит:

"1. По просьбе стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, или по своей инициативе Палата или, в соответствующих случаях, ее председатель может указать сторонам на предварительные меры, которые, по мнению Палаты, следует принять в интересах сторон или надлежащего проведения разбирательства.

2. В случае необходимости немедленное уведомление о мерах, принятых в конкретном деле, может быть направлено Комитету министров.

3. Палата может запросить у сторон информацию по любому вопросу, связанному с выполнением любой указанной предварительной меры".

A. Доводы сторон

42. Власти Российской Федерации утверждали, что права заявителя, предусмотренные статьей 34 Конвенции, исправительными учреждениями Республики Татарстан не нарушались.

43. Заявитель не согласился с ними. Он ссылался на принципы, установленные Европейским Судом в делах, касающихся статьи 34 Конвенции и правила 39 Регламента Суда. Он далее указывал, что власти Российской Федерации не выполнили указания Европейского Суда о применении правила 39 Регламента Суда о его обследовании медицинскими специалистами, независимыми от пенитенциарной системы. Медицинское обследование, проведенное в апреле 2014 года, не было независимым, и в комиссии отсутствовал невролог или эпилептолог. Толкование комиссией применимого внутригосударственного законодательства было ошибочным, и их выводы не соответствовали медицинским данным. Отсутствие независимого медицинского обследования по вине властей Российской Федерации лишило его процессуальных гарантий, установленных статьей 34 Конвенции, поскольку он не имел возможности ссылаться на независимое заключение.

44. Заявитель далее утверждал, что после того, как его жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, сотрудники исправительной колонии и тюремной больницы угрожали ему, принуждая отказаться от жалобы в Европейский Суд. Заявитель считал, что такое поведение также составляло нарушение его права на индивидуальную жалобу в Европейский Суд.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

45. Европейский Суд напоминает, что в силу статьи 34 Конвенции государства-участники обязываются воздерживаться от любого действия или бездействия, которое может воспрепятствовать эффективному осуществлению права на индивидуальную жалобу в Европейский Суд, последовательно признаваемого краеугольным камнем конвенционной системы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 102, ECHR 2005-I). Хотя цель статьи 34 Конвенции заключается прежде всего в защите лица от произвольного вмешательства со стороны властей, она не просто вынуждает государство воздерживаться от такого вмешательства. В дополнение к этому негативному по природе обязательству в статье 34 Конвенции содержатся позитивные обязательства, требующие от властей создания всех необходимых условий для надлежащего и эффективного рассмотрения жалоб. Данное обязательство возникает в ситуациях, когда заявители особенно уязвимы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Найдён против Украины" (Naydyon v. Ukraine) от 14 октября 2010 г., жалоба N 16474/03, § 63, Постановление Европейского Суда по делу "Савицкий против Украины" (Savitskyy v. Ukraine) от 26 июля 2012 г., жалоба N 38773/05, § 156, и Постановление Европейского Суда по делу "Юлиан Попеску против Румынии" (Iulian Popescu v. Romania) от 4 июня 2013 г., жалоба N 24999/04, § 33).

46. Согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда уклонение властей государства-ответчика от соблюдения предварительной меры составляет нарушение этого права (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 125, и упоминавшееся выше* (* Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые. См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 3 (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 222). Европейский Суд подчеркивает особое значение, придаваемое предварительным мерам в конвенционной системе. Их цель состоит не только в обеспечении эффективного рассмотрения жалобы, но также в обеспечении эффективной защиты, предоставляемой заявителю Конвенцией. Такие меры впоследствии позволят Комитету министров контролировать исполнение окончательного постановления. Следовательно, предварительные меры позволяют государству соблюдать свое обязательство исполнять окончательное постановление Европейского Суда, которое имеет обязательную силу в соответствии со статьей 46 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 125, Постановление Европейского Суда по делу "Шамаев и другие против Грузии и Российской Федерации" (Shamayev and Others v. Georgia and Russia), жалоба N 36378/02, § 473* (* См.: Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация. 2005. N I (примеч. редактора).), ECHR 2005-III, Постановление Европейского Суда по делу "Аульми против Франции" (Aoulmi v. France), жалоба N 50278/99, § 108, ECHR 2006-I (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Бен Хемаис против Италии" (Ben Khemais v. Italy) от 24 февраля 2009 г., жалоба N 246/07, § 82).

47. Решающее значение предварительных мер дополнительно подкрепляется тем фактом, что Европейский Суд указывает на них, как правило, действительно в исключительных случаях на основании тщательного рассмотрения всех относимых обстоятельств. В большинстве подобных случаев заявители сталкиваются с реальной угрозой жизни и здоровью и последующим риском тяжкого невосполнимого вреда в нарушение ключевых положений Конвенции. Эта важная роль предварительных мер в конвенционной системе не только подкрепляет правовое влияние на заинтересованные государства, как установлено последовательной прецедентной практикой, но и придает максимальное значение вопросу о соблюдении государствами-участниками указаний Европейского Суда в этом отношении (см., в частности, твердую позицию по данному вопросу, выраженную государствами-участниками в Измирской декларации, а также Комитетом министров в его предварительной Резолюции CM/ResDH(2010)83 по упоминавшумся выше делу "Бен Хемаис против Италии"). Любая неопределенность в этом вопросе неприемлемо ослабляет защиту ключевых прав, предусмотренных Конвенцией, и была бы несовместима с ее ценностями и духом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom) от 7 июля 1989 г., § 88, Series A, N 161). Она была бы также несовместима с фундаментальным значением права на индивидуальную жалобу и в целом умаляла бы авторитет и эффективность Конвенции как конституционного инструмента европейского публичного порядка (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", §§ 100 и 125, и mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) (предварительные возражения) от 23 марта 1995 г., § 75, Series A, N 310).

48. Статья 34 Конвенции будет нарушена, если власти государства-участника не примут все меры, которые могут быть разумно приняты для соблюдения предварительной меры, указанной Европейским Судом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Палади против Республики Молдова" (Paladi v. Moldova) от 10 марта 2009 г., жалоба N 39806/05, § 88). Государство-ответчик обязано продемонстрировать Европейскому Суду, что предварительная мера была соблюдена или, в исключительных случаях, что имелось объективное препятствие, которое помешало ее соблюдению, и что власти приняли все разумные меры для устранения препятствия и уведомления Европейского Суда о сложившейся ситуации (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Палади против Республики Молдова", §§ 92-106, и Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), §§ 228-232, в котором Европейский Суд заключил, что российское государство-ответчик не исполнило свои обязательства в соответствии со статьей 34 Конвенции вследствие уклонения от незамедлительного перевода тяжелобольного заявителя в специализированную больницу и его осмотра смешанной медицинской комиссией с участием врачей по его выбору, в нарушение предварительной меры, указанной Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда).

49. Европейский Суд напоминает, что для эффективного функционирования системы подачи индивидуальных жалоб, установленной статьей 34 Конвенции, крайне важно, чтобы заявители или потенциальные заявители могли свободно общаться с конвенционными органами, не подвергаясь какому-либо давлению со стороны властей с целью отзыва или изменения своей жалобы. В этом контексте "давление" включает не только прямое принуждение и очевидные акты запугивания, но также другие ненадлежащие косвенные действия или контакты, направленные на разубеждение заявителей или лишение их желания использовать конвенционное средство правовой защиты. Вопрос о том, составляет ли оспариваемая мера неприемлемую практику с точки зрения статьи 34 Конвенции, должен разрешаться с учетом конкретных обстоятельств дела (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Полещук против Российской Федерации" (Poleshchuk v. Russia) от 7 октября 2004 г., жалоба N 60776/00* (* См.: Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация. 2004. N I (примеч. редактора).), § 31, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., § 105, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., § 105, Reports 1996-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., § 159, Reports 1998-III).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

50. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд принимает во внимание, что 12 февраля 2014 г. он указал властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда в интересах сторон и надлежащего осуществления разбирательства в Европейском Суде на то, что заявитель должен быть немедленно осмотрен медицинскими экспертами, независимыми от пенитенциарной системы, включая невролога и эпилептолога. Перед экспертами ставили вопросы, были ли лечение и физический уход за заявителем адекватными его состоянию, было ли его текущее состояние здоровья совместимым с содержанием под стражей в условиях исправительной колонии или тюремной больницы и, наконец, требовало ли текущее состояние заявителя направления в специализированную больницу или его освобождения. Власти Российской Федерации в ответ предоставили напечатанную копию его медицинской карты, подготовленную администрацией исправительного учреждения, справки начальника исправительной колонии заявителя и начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Татарстан и копию заключения от 25 декабря 2013 г. медицинской комиссии в составе начальника, заместителя начальника, старшего инспектора медицинского отдела Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Татарстан и заместителя начальника тюремной больницы Исправительной колонии N 2. Сами власти Российской Федерации также ответили на три вопроса, поставленных Европейским Судом.

51. После коммуницирования жалобы власти Российской Федерации настаивали, что они полностью исполнили предварительную меру. Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации. Он напоминает, что цель предварительной меры в настоящем деле, сформулированная в решении Европейского Суда от 12 февраля 2014 г., заключалась в получении независимой медицинской экспертной оценки состояния здоровья заявителя, качества его лечения и адекватности условий содержания под стражей его медицинским нуждам. Это экспертное заключение было необходимо для разрешения вопроса о том, действительно ли, как утверждал заявитель, его жизнь и здоровье находились под реальной угрозой вследствие условий его содержания под стражей, включая предполагаемое отсутствие требуемой медицинской помощи. Кроме того, Европейский Суд озабочен противоречиями между медицинскими заключениями, подготовленными экспертами со стороны заявителя и назначенными администрацией исправительного учреждения, которые заявитель приложил к жалобе и ходатайству о применении предварительной меры. Таким образом, предварительная мера в настоящем деле имела также целью обеспечить то, чтобы заявитель мог эффективно отстаивать свою позицию в Европейском Суде (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации" (Shtukaturov v. Russia), жалоба N 44009/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 141, ECHR 2008).

52. В то время как формулировка предварительной меры является одним из элементов, которые должны быть приняты во внимание при анализе Европейским Судом вопроса о том, соблюдены ли государством обязательства в соответствии со статьей 34 Конвенции, Европейский Суд должен учесть не только букву, но и дух указанной предварительной меры (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Палади против Республика Молдова", § 91) и в действительности саму ее цель. Основная цель предварительной меры, указанной Европейским Судом в настоящем деле (и власти Российской Федерации не утверждали, что не были осведомлены о ней), заключалась в том, чтобы воспрепятствовать подверженности заявителя бесчеловечным и унижающим достоинство страданиям в связи с его плохим здоровьем и пребыванием в условиях обычного исправительного изолятора, которые не могли обеспечить, как он утверждал, адекватную медицинскую помощь.

53. Заключение от 25 декабря 2013 г. было подготовлено медицинской комиссией, которая включала только тюремных врачей. Хотя Европейский Суд принимает во внимание, что трое экспертов, составлявших медицинскую комиссию, работали в российской пенитенциарной системе и не имели специализации в областях, к которым относились основные заболевания заявителя, он не будет рассматривать подробно независимость экспертов и их профессиональные компетентность и квалификацию. Он более озабочен тем фактом, что целью экспертного обследования, результаты которого содержатся в заключении, являлось сравнение состояния здоровья заявителя с исчерпывающим перечнем заболеваний в постановлении Правительства Российской Федерации, являющихся основаниями для досрочного освобождения. Ограничив свою оценку только подтверждением медицинской истории болезни заявителя, трое врачей ни разу во время обследования не оценивали состояние здоровья заявителя независимо от этого перечня и не рассматривали вопрос о том, требовали ли заболевания заявителя отдельно или в комплексе, учитывая их текущие симптомы, природу и длительность, дополнительных, соответствующих медицинских процедур или даже направления заявителя в специализированную больницу. Они также не уделяли внимания качеству медицинской помощи, получаемой им при содержании под стражей, или условиям, в которых он содержался. Таким образом, заключение имело отдаленное отношение к исполнению предварительной меры, указанной Европейским Судом российскому государству-ответчику в настоящем деле.

54. Европейский Суд далее отмечает, что власти Российской Федерации самостоятельно ответили на три вопроса, поставленные письмом Европейского Суда от 12 февраля 2014 г. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что с учетом важности предварительных мер в конвенционной системе они должны строго соблюдаться заинтересованным государством. Таким образом, Европейский Суд считает невозможным позволить властям обходить предварительную меру, такую как указанная в настоящем деле, с помощью замены заключения медицинских экспертов собственной оценкой ситуации заявителя. Между тем это то, что власти Российской Федерации сделали в настоящем деле. При этом государство свело на нет цель предварительной меры, которая должна была позволить Европейскому Суду на основании относимого независимого медицинского заключения эффективно реагировать на возможную длительную подверженность заявителя физическим и нравственным страданиям в нарушение статьи 3 Конвенции и при необходимости воспрепятствовать ей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Салахов и Ислямова против Украины" (Salakhov and Islyamova v. Ukraine) от 14 марта 2013 г., жалоба N 28005/08, § 222).

55. Власти Российской Федерации не доказали наличие объективного препятствия для соблюдения предварительной меры (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Палади против Республики Молдова", § 92). Соответственно, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации допустили несоблюдение предварительной меры, указанной в настоящем деле Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда.

56. Этого вывода достаточно для установления Европейским Судом, что власти Российской Федерации не исполнили своего обязательства по статье 34 Конвенции. Соответственно, Европейский Суд не усматривает необходимости рассматривать жалобу заявителя на давление на него с целью отзыва его жалобы.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

57. Заявитель жаловался на то, что в период содержания под стражей он не получал эффективной медицинской помощи, что повлекло серьезное ухудшение его состояния, поставило его в угрожающее жизни положение и подвергло сильным физическим и нравственным страданиям в нарушение гарантий статей 2 и 3 Конвенции.

58. Европейский Суд, имея право давать собственную правовую квалификацию фактам дела, находит, что жалобы имеют те же основания, и, таким образом, считает необходимым рассмотреть жалобы заявителя только в соответствии со статьей 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

59. Со ссылкой на общие принципы, изложенные Европейским Судом в ряде постановлений по поводу стандартов оказания медицинской помощи заключенным, власти Российской Федерации подчеркнули, что заявитель получал под стражей всестороннюю медицинскую помощь. Они утверждали, что больница Исправительной колонии N 2 имела оборудование и препараты, необходимые для лечения состояния заявителя. Ему был поставлен правильный диагноз, и он был помещен под постоянное наблюдение высококвалифицированного медицинского персонала. Его режим лечения постоянно корректировался в соответствии с рекомендациями врачей, которые не были наняты исправительными учреждениями, то есть были гражданскими специалистами. Администрация исправительного учреждения принимала во внимание ситуацию заявителя и пыталась улучшить условия его содержания под стражей.

60. Заявитель возражал против этих доводов. Он утверждал, что получал только один лекарственный препарат вместо почти 30, назначенных ему. В больнице отсутствовало оборудование, необходимое для диагностики и лечения его заболеваний, а невролог больницы не имела необходимой медицинской квалификации. Заявитель указывал, что информация, предоставленная властями Российской Федерации, была неточной. В частности, он отмечал, что в копии его медицинской карты отсутствовала информация о его эпилептических припадках. Заявитель настаивал, что физический уход в основном осуществлялся в отношении него другими заключенным, которые регулярно меняли ему мочеприемник и мыли его под душем. Несмотря на то, что болезни заявителя прогрессировали, и прогноз в отношении него был неблагоприятным, власти Российской Федерации не принимали мер, чтобы облегчить его страдания и сохранить его жизнь и здоровье.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

61. Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителя касались двух различных периодов содержания под стражей. Первый период начался 22 февраля 2012 г., когда заявитель был взят под стражу, и окончился 25 сентября 2012 г., когда он был освобожден по состоянию здоровья. Европейский Суд отмечает, что жалоба была подана в Европейский Суд спустя более чем шесть месяцев после окончания первого периода. Следовательно, эта часть жалобы является неприемлемой для рассмотрения по существу из-за несоблюдения правила шестимесячного срока.

62. Второй период содержания под стражей заявителя начался 8 октября 2013 г., когда он был вновь заключен под стражу и помещен в Исправительную колонию N 2. Он окончился с его освобождением 11 марта 2015 года. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

(i) Что касается оценки фактов Европейским Судом и бремени доказывания

63. В делах, в которых имеются противоречивые версии событий, Европейский Суд при установлении фактов неизбежно сталкивается с теми же трудностями, которые испытывает любой суд первой инстанции. При оценке доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Тем не менее его целью никогда не являлось заимствование подхода внутригосударственных правовых систем, которые применяют этот стандарт. Его роль заключается в вынесении решений по поводу не уголовной или гражданско-правовой ответственности, а ответственности государств-участников на основании Конвенции. Особенности его задачи в соответствии со статьей 19 Конвенции - гарантировать соблюдение участвующими государствами их обязательства по обеспечению фундаментальных прав, закрепленных Конвенцией, - обусловливают его подход к вопросам доказывания и доказательств. При разбирательстве дела в Европейском Суде отсутствуют процессуальные препятствия для приемлемости доказательств или предустановленный порядок их оценки. Он принимает выводы, которые, с его точки зрения, подкреплены свободной оценкой всех доказательств, включая такие заключения, которые могут вытекать из фактов и доводов сторон. Согласно его прецедентной практике доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Кроме того, степень убедительности, необходимая для достижения конкретного вывода, и, в этой связи, распределение бремени доказывания по существу связаны с особенностями фактов, характером высказанных утверждений и конвенционным правом, о котором идет речь. Европейский Суд также учитывает серьезность вывода о том, что государство-участник нарушило фундаментальные права (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Крянгэ против Румынии" (Creang v. Romania) от 23 февраля 2012 г., жалоба N 29226/03, § 88, и цитируемые в нем дела).

64. Кроме того, следует подчеркнуть, что конвенционное разбирательство не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - принцип, согласно которому доказывание возлагается на утверждающего (примеч. редактора).). Европейский Суд напоминает свою прецедентную практику на основании статей 2 и 3 Конвенции, согласно которой, если рассматриваемые события относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под их контролем под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм и смерти, причиненных во время содержания под стражей. Можно считать, что на властях в таком деле лежит бремя доказывания с целью предоставить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, и Постановление Европейского Суда по делу "Олег Никитин против Российской Федерации" (Oleg Nikitin v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 36410/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 45). В отсутствие такого объяснения Европейский Суд вправе сделать выводы, которые могут быть неблагоприятными для властей государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 274, и Постановление Европейского Суда от 5 июня 2012 г. по делу "Бунтов против Российской Федерации" (Buntov v. Russia), жалоба N 27026/10* (* См.: там же. 2013. N 6 (примеч. редактора).), § 161).

(ii) Что касается применения статьи 3 Конвенции и стандартов медицинской помощи заключенным

65. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Вербинц против Румынии" (Verbin v. Romania) от 3 апреля 2012 г., жалоба N 7842/04, § 63, с дополнительными отсылками).

66. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические или нравственные страдания. Тем не менее даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет лицо, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные повредить моральному или физическому сопротивлению лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и также подпадать под действие статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дополнительными отсылками).

67. Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kuda v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208). В большинстве дел, затрагивавших содержание под стражей больных заключенных, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал ли заявитель адекватную медицинскую помощь в тюрьме. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что, даже хотя статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освободить заключенного по состоянию его здоровья, он всегда толковал требование об обеспечении здоровья и благосостояния заключенных, в частности, как обязанность государства оказывать заключенным необходимую медицинскую помощь (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 96, ECHR 2006-XII (извлечения)).

68. "Адекватность" медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. Европейский Суд, в частности, настаивает на том, что власти должны обеспечивать безотлагательные и правильные постановку диагноза и уход за больными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) от 29 ноября 2007 г., жалобы NN 9852/03 и 13413/04, § 115, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: там же. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: там же. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 85, и mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121) и что, если это обусловлено природой медицинского состояния, наблюдение за больным должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на адекватное лечение заболеваний заключенного или предотвращение их ухудшения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109 и 114, Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 79, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации", § 211).

69. В целом Европейский Суд проявляет значительную гибкость при определении требуемого стандарта здравоохранения, разрешая эти вопросы в конкретных делах. Такой стандарт должен быть "совместимым с человеческим достоинством" заключенного, но также должен учитывать "практические требования содержания под стражей" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации", § 140).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

70. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель является почти полностью парализованным человеком и страдает от рассеянного склероза и эпилепсии. Со ссылкой на множество экспертных заключений заявитель утверждал, что его состояние было крайне тяжелым или даже угрожающим жизни, особенно поскольку он не получал адекватной медицинской помощи под стражей. Он указывал, что ни качество, ни количество оказанных ему медицинских услуг не отвечали его потребностям. В дополнение он был оставлен в антисанитарных условиях и без соответствующего физического ухода, которые еще больше ухудшили состояние его здоровья.

71. Власти Российской Федерации не согласились с этим. Они обратили внимание Европейского Суда на заключения, подготовленные врачами тюремной больницы, а также на медицинские справки, выданные российскими тюремными властями. Они настаивали на том, что заявитель не страдал от тяжелых заболеваний, перечисленных в постановлении Правительства Российской Федерации, что его состояние не требовало его досрочного освобождения и что качество оказанных ему медицинских услуг было безупречным.

72. Европейский Суд уже подчеркнул трудность задачи оценки противоречивых и даже взаимоисключающих данных, представленных сторонами в настоящем деле. Его задача еще более осложняется необходимостью оценки данных, требующих специальных знаний в различных отраслях медицины. В этой связи он подчеркивает, что сознает субсидиарный характер своих функций и признает необходимость проявлять осторожность при принятии на себя роли суда первой инстанции, устанавливающего факты, если это не является неизбежным при обстоятельствах конкретного дела (см. Решение Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Однако Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку, когда представлена жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., § 32, Series A, N 336, и Постановление Европейского Суда. по делу "Георгий Быков против Российской Федерации" (Georgiy Bykov v. Russia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 24271/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 8 (примеч. редактора).), § 51).

73. Европейский Суд рассмотрел множество дел против Российской Федерации по жалобам на неадекватные медицинские услуги, оказываемые заключенным (см. в числе недавних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации" (Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10* (* См.: там же. 2014. N 10 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации" (Dirdizov v. Russia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 41461/10* (* См.: там же. 2013. N 9 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), Постановление Европейского по делу "Мхитарян против Российской Федерации" (Mkhitaryan v. Russia) Суда от 5 февраля 2013 г., жалоба N 46108/11* (* См.: там же. 2014. N 3 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Гуренко против Российской Федерации" (Gurenko v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 41828/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 1 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Бубнов против Российской Федерации" (Bubnov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 76317/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Буданов против Российской Федерации" (Budanov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 66583/11* (* См.: там же (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Горелов против Российской Федерации" (Gorelov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 49072/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).)). В отсутствие эффективного средства правовой защиты в Российской Федерации для рассмотрения таких жалоб Европейский Суд обязан осуществить непосредственную оценку представленных ему данных для определения того, были ли соблюдены гарантии статей 2 или 3 Конвенции. В этой связи, уделяя особое внимание уязвимости заявителей с учетом их содержания под стражей, Европейский Суд предложил властям Российской Федерации предоставить достоверные и убедительные доказательства, свидетельствующие о том, что данный заявитель получал полную и адекватную медицинскую помощь под стражей.

74. Возвращаясь к медицинским заключениям и мнениям, представленным заявителем в настоящем деле, Европейский Суд находит, что версия событий, изложенная заявителем, является доказуемой и что бремя доказывания должно быть возложено на государство-ответчика.

75. С учетом заключений в соответствии со статьей 34 Конвенции Европейский Суд полагает, что он может сделать выводы из поведения властей Российской Федерации, и готов провести особо тщательный анализ данных, представленных в поддержку их позиции. Таким образом, он находит, что власти Российской Федерации убедительно не доказали, что заявитель получал эффективную медицинскую помощь в лечении его заболеваний во время его содержания под стражей. Данные, представленные властями Российской Федерации, неубедительны и недостаточны для отклонения версии заявителя по поводу обращения, которому он подвергся под стражей. При таких обстоятельствах Европейский Суд продолжит рассмотрение дела, придавая особое значение медицинским данным и экспертным мнениям, представленным заявителем в поддержку своей позиции. Он также принимает во внимание показания, данные лечащими врачами заявителя и других медицинских специалистов, включая работающих в учреждениях пенитенциарной системы Российской Федерации, которые несколько раз подтверждали невозможность адекватного лечения рассеянного склероза во время пребывания заявителя под стражей.

76. Европейский Суд, таким образом, находит, что заявитель был оставлен без медицинской помощи, необходимой при его заболеваниях, прежде всего, при рассеянном склерозе, крайне тяжелом состоянии, угрожающем его жизни. Ему известно, что, хотя рассеянный склероз является неизлечимым, лечение подобного рода пациентов обычно сосредотачивается на быстром восстановлении от приступов, замедлении развития заболевания и устранении симптомов для облегчения страдания пациентов. В деле заявителя лечение, которое он получал, было неполным, а медицинское наблюдение, предоставленное ему, было недостаточным для поддержания его здоровья. Отсутствовали тщательная и постоянная оценка или адекватная диагностика в связи с растущим количеством его жалоб на здоровье. Представляется, что в ходе всего периода содержания под стражей заявителю провели не более двух обследований МРТ. Власти Российской Федерации не смогли привести какие-либо другие диагностические процедуры, которые подробно описывали бы развитие состояния заявителя и вели бы к своевременному реагированию на прогрессирование его заболевания. Медицинский персонал изоляторов не принял мер для рассмотрения его проблем или исполнения рекомендаций экспертов, привлеченных заявителем. Европейский Суд особо озабочен тем, что заявитель не получал назначенные лекарства в полном объеме. Не вдаваясь в вопрос подделки медицинской карты, Европейский Суд считает, что предоставление только четверти от назначенных препаратов заявителю было явно недостаточным для его потребностей. Он также не находит свидетельств, что когда-либо в ходе содержания заявителя под стражей тюремные врачи значительно меняли или расширяли его химиотерапию, чтобы изменить течение заболевания. Также отсутствуют убедительные доказательства того, что тюремные врачи эффективно реагировали на побочные явления рассеянного склероза заявителя, такие как боль и проблемы с контролем мочевого пузыря, или в полном объеме лечили еще одно из заболеваний заявителя, эпилепсию. Европейский Суд не упускает из внимания тот факт, что даже физическая терапия, так необходимая для лечения двигательных проблем заявителя, не была проведена. Неудовлетворительное качество медицинских услуг подчеркивалось тем фактом, что заявитель содержался в антисанитарных условиях, приводящих к дальнейшему ухудшению состояния его здоровья. Европейский Суд полагает, что вследствие отсутствия полной и адекватной медицинской помощи заявитель подвергся длительным нравственным и физическим страданиям, умалявшим его человеческое достоинство. Уклонение властей от обеспечения заявителю медицинской помощи, в которой он нуждался, составляло, таким образом, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции.

77. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

78. Заявитель утверждал, что он не располагал эффективным средством правовой защиты для жалоб на недостаток адекватной медицинской помощи, требуемым статьей 13 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе...".

A. Доводы сторон

79. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не подавал жалоб на отсутствие эффективного медицинского ухода в российские суды. Он также не обжаловал в суде отказ властей Российской Федерации назначить ему проведение медицинского обследования. Власти Российской Федерации просили Европейский Суд отклонить жалобу из-за неисчерпания внутренних средств правовой защиты.

80. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он утверждал, что несколько раз он и его жена жаловались администрации тюремной больницы, прокурорам и в судах, прося проведения независимого медицинского обследования для определения того, является ли его состояние совместимым с содержанием под стражей. Заявитель утверждал, что ни одно из средств правовой защиты, указанных властями Российской Федерации, не было эффективным.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

81. Европейский Суд полагает, что возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты тесно связано с существом жалобы заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции, и его рассмотрение должно быть отложено до рассмотрения существа жалобы. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

82. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средства правовой защиты, обеспечивающего соблюдение сущности конвенционных прав и свобод, независимо от того, в какой форме они могут обеспечиваться в правовой системе страны. Смысл этой статьи заключается, таким образом, в обеспечении такого внутреннего средства правовой защиты, при котором компетентный орган рассматривал бы существо "доказуемой" жалобы на основании Конвенции и предоставлял бы соответствующее возмещение (см. в качестве классического примера Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., § 54, Series A, N 131).

83. Объем обязательств государств-участников в соответствии со статьей 13 Конвенции колеблется в зависимости от характера жалобы заявителя, и "эффективность" "средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, гарантированное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным как в законодательстве, так и на практике в том смысле, что оно либо препятствует предполагаемому нарушению или его продолжению, либо обеспечивает адекватное возмещение за любое нарушение, которое уже имело место (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 157-158, и Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации" (N 2) (Wasserman v. Russia) (N 2) от 10 апреля 2008 г., жалоба N 21071/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 6 (примеч. редактора).), § 45).

84. В отношении фундаментального права на защиту от пытки, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. Наличие превентивного средства правовой защиты является обязательным для эффективной защиты лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Особая важность, придаваемая Конвенцией этому положению, требует, по мнению Европейского Суда, чтобы государства-участники учредили в дополнение к компенсаторному средству правовой защиты эффективный механизм для оперативного пресечения любого такого обращения. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г., жалоба N 41461/02* (* См.: там же. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 78).

85. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не сделал попытки использовать преимущества исчерпания внутренних средств правовой защиты, тогда как документы, предоставленные заявителем, демонстрируют, что он и его жена много раз привлекали внимание пенитенциарных органов, прокуроров и судов к состоянию здоровья заявителя.

86. Однако Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле его задачей является рассмотрение эффективности различных внутренних средств правовой защиты, предложенных властями Российской Федерации, а не только установление того, в достаточной ли степени заявитель доводил свои жалобы до сведения российских властей. В этой связи Европейский Суд напоминает, что он во многих делах рассматривал эффективность внутренних средств правовой защиты, указанных властями Российской Федерации, где заявители жаловались на продолжающуюся неадекватность медицинского лечения, как в настоящем деле. Он, в частности, отмечал, что при рассмотрении жалобы на нарушения внутригосударственного законодательства, регулирующего оказание медицинской помощи заключенным, тюремная администрация не является достаточно независимой, чтобы отвечать требованиям статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации" (Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10, § 79, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации", § 75). Европейский Суд также подчеркивает, что, хотя прокурорский надзор играет важную роль в обеспечении надлежащего медицинского ухода во время содержания под стражей, жалоба прокурору не отвечает требованиям к эффективному средству правовой защиты в связи с процессуальными недостатками, ранее выявленными в прецедентной практике Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации", §§ 80-81). Рассмотрев гражданское требование о компенсации ущерба в соответствии с положениями о деликтах Гражданского кодекса Российской Федерации, Европейский Суд счел, что такое требование не может предложить заявителю иного возмещения, кроме компенсационных выплат, и не может положить конец ситуации длящегося нарушения, такого как неадекватная медицинская помощь (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации", §§ 65-73). Кроме того, Европейский Суд установил, что такое средство правовой защиты не обеспечивало разумной перспективы успеха, поскольку полностью зависело от установления вины властей, являвшегося крайне маловероятным в ситуации, в которой нормы законодательства страны предписывали применение определенной меры, например, конкретные условия содержания под стражей или уровень медицинского лечения (см. Постановление Европейского Суда от 14 октября 2010 г. по делу "А.Б. против Российской Федерации"* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 2 (примеч. редактора).) (A.B. v. Russia), жалоба N 1439/06, § 96).

87. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд не усматривает оснований для отступления от сделанных ранее выводов и заключает, что ни одно средство правовой защиты, указанное властями Российской Федерации, не являлось эффективным средством правовой защиты, которое могло быть использовано для предотвращения предполагаемых нарушений или их продолжения и обеспечения заявителю адекватного и достаточного возмещения в связи с его претензиями о нарушении статьи 3 Конвенции.

88. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации относительно исчерпания внутренних средств правовой защиты и находит, что заявитель не располагал эффективным средством правовой защиты в связи со своей жалобой, в нарушение статьи 13 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

89. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

90. Заявитель требовал 100 000 евро в качестве компенсации материального ущерба в части расходов, которые он понесет после его окончательного освобождения для прохождения лечения в больницах за границей.

91. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявителя являлись необоснованными и умозрительными.

92. Не найдя причинной связи между заявленным ущербом и требуемой заявителем компенсацией, Европейский Суд отклоняет это требование полностью.

2. Моральный вред

93. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

94. Власти Российской Федерации полагали, что это требование являлось чрезмерным.

95. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд находит целесообразным присудить заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на эту сумму.

B. Судебные расходы и издержки

96. Заявитель также требовал 60 567 рублей (приблизительно 900 евро) в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде в части юридического представительства и почтовых расходов.

97. Власти Российской Федерации утверждали, что это требование являлось необоснованным.

98. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить требуемую сумму полностью, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на него в связи с этой суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

99. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил исследовать возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты при рассмотрении жалобы по существу и отклонил его;

2) объявил жалобу на основании статьи 3 Конвенции в части отсутствия адекватной медицинской помощи в период содержания под стражей заявителя с 8 октября 2013 г. по 11 марта 2015 г. и жалобу на основании статьи 13 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что государством-ответчиком не соблюдены его обязательства в нарушение статьи 34 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 900 евро (девятьсот евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 июля 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро Председатель Палаты Суда