Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 мая 2016 г. Дело "Топехин (Topekhin) против Российской Федерации" (Жалоба N 78774/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Топехин (Topekhin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 78774/13)

Постановление Суда

Страсбург, 10 мая 2016 г.

По делу "Топехин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герры, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Иоганнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 19 апреля 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 78774/13, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Александровичем Топехиным (далее - заявитель) 14 декабря 2013 г.

2. Интересы заявителя представляла С. Сидоркина, адвокат, практикующая в Москве. Власти Российской Федерации были представлены в Европейском Суде Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что, находясь под стражей, он не получал надлежащей медицинской помощи, что условия его содержания под стражей и этапирования в исправительную колонию были бесчеловечными и неприспособленными для частично парализованного человека, как он, что срок его содержания под стражей был чрезмерным, а его жалоба на постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не была рассмотрена незамедлительно.

4. 2 апреля 2014 г. Европейский Суд принял решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке согласно правилу 41 Регламента Суда и отклонил ходатайство заявителя о принятии обеспечительных мер в порядке правила 39 Регламента Суда.

5. 18 ноября 2014 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, а приоритетный порядок ее рассмотрения был отменен.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1982 году и до своего задержания проживал в г. Москве.

A. Уголовное дело в отношении заявителя

7. 27 февраля 2012 г. полиция возбудила уголовное дело по факту мошенничества в особо крупном размере. По данным следствия, неустановленный человек убедил некоего бизнесмена передать этому человеку 10 000 000 рублей (примерно 248 000 евро) под предлогом продажи какого-то оборудования. Однако этот человек не имел намерений продавать оборудование или возвращать деньги.

8. 24 января 2013 г. заявитель был обвинен в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах. Полиция приказала ему не покидать свое место жительства, но он скрылся и был объявлен в розыск полицией.

9. 16 июля 2013 г. заявитель был задержан и доставлен в изолятор временного содержания. На следующий день Тверской районный суд г. Москвы (далее - районный суд) санкционировал его досудебное содержание под стражей до 16 сентября 2013 г. в связи с тяжестью выдвинутых против него обвинений и риском того, что он скроется от правосудия, повторно совершит преступления или воспрепятствует правосудию.

10. Заявитель обжаловал это постановление. Он ссылался, среди прочего, на плохое состояние своего здоровья.

11. 19 августа 2013 г. Московский городской суд (далее - городской суд) в кассационном порядке оставил без изменения постановление о содержании заявителя под стражей после изучения его медицинских документов, решив, что состояние здоровья не препятствует его содержанию под стражей.

12. 13 сентября 2013 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 16 ноября 2013 г., сославшись на риск того, что он скроется от правосудия, учитывая его предыдущие попытки избежать уголовного преследования, и на тяжесть выдвинутых против него обвинений. Районный суд также связал этот риск с отсутствием у заявителя стабильного дохода или работы. По мнению районного суда, альтернативная мера пресечения, например, домашний арест или залог, не могла бы обеспечить, чтобы производство по уголовному делу проходило без помех. Наконец, районный суд отметил сложность дела и необходимость выполнить еще несколько мер в ходе предварительного следствия, некоторые из которых требовали присутствия и участия заявителя.

13. Заявитель обжаловал это постановление. Он обратился в городской суд с ходатайством об освобождении из-под стражи под залог ввиду ухудшающегося состояния здоровья. Он настаивал на том, что больше не может передвигаться без посторонней помощи. Тем временем в октябре 2013 года ему вручили окончательный вариант обвинительного заключения, и дело было передано в районный суд для рассмотрения по существу.

14. 13 ноября 2013 г. городской суд оставил без изменения постановление о продлении срока содержания под стражей от 13 сентября 2013 г., согласившись с мотивами районного суда. Изучив медицинские данные, касающиеся состояния здоровья заявителя, он установил, что болезни, которыми тот страдал, не были достаточно серьезными, чтобы являться основанием для его освобождения из-под стражи.

15. В неустановленную дату сотрудники полиции обыскали квартиру заявителя и обнаружили паспорт с его фотографией, но с другим именем.

16. 14 ноября 2013 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 30 марта 2014 г. Суд вновь сослался на его статус безработного и возможность скрыться от правосудия, учитывая тяжесть обвинений и то, что он скрывался с января по июль 2013 года. Отметив, что состояние его здоровья совместимо с содержанием под стражей, районный суд пришел к выводу, что продление срока его содержания под стражей было оправдано.

17. 13 января 2014 г. районный суд отклонил ходатайство заявителя об освобождении из-под стражи под залог или подписку о невыезде из г. Москвы. Районный суд подтвердил доводы, содержавшиеся в предыдущих постановлениях о содержании заявителя под стражей, и отметил обнаружение поддельного паспорта в его квартире во время обыска, что для суда было явным свидетельством намерения заявителя скрыться. Районный суд также обратился к доводам заявителя о том, что у него парализовало конечности и, следовательно, теперь отсутствует риск того, что тот скроется от правосудия. Районный суд отметил, что согласно последнему заключению медицинской комиссии (см. § 32 настоящего Постановления) его здоровье не требовало освобождения из-под стражи.

18. В тот же день районный суд признал заявителя виновным в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах и назначил ему наказание в виде лишения свободы на срок шесть лет с отбыванием наказания в исправительной колонии.

19. 20 февраля 2014 г. городской суд оставил обвинительный приговор без изменения, но снизил срок наказания до четырех лет.

B. Содержание заявителя под стражей, условия этапирования и лечение в период содержания под стражей

1. Изолятор временного содержания

20. Примерно неделю после задержания 16 июля 2013 г. заявитель содержался в изоляторе временного содержания г. Москвы.

21. Его камера была размером 12 кв. м, в ней имелись три спальных места и, как правило, находились двое или трое задержанных. Заявитель не жаловался на свое здоровье и не был осмотрен врачом, за исключением общего осмотра при поступлении в изолятор.

2. Следственные изоляторы

22. 24 июля 2013 г. заявитель был переведен в Следственный изолятор N ИЗ-77/2 в г. Москве* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Управления федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известен как Бутырка) (примеч. редактора).). При поступлении в изолятор он прошел обычный общий медицинский осмотр. Проинформировав врача-ординатора о серьезных травмах спины, которые он получил в 2008 и 2010 годах, он не стал заявлять каких-либо конкретных жалоб на здоровье, кроме как на свою гипертонию. Он был признан практически здоровым.

23. Согласно утверждениям властей Российской Федерации заявитель был помещен в камеру, площадь которой составляла 26,96 кв. м, и в ней находились еще четверо задержанных. Впоследствии его переводили в менее просторные камеры, которые он делил с двумя или тремя задержанными. Жилое пространство, отводившееся ему, колебалось от 3,8 и до 5,7 кв. м. На протяжении всего периода содержания под стражей он имел индивидуальное спальное место. Заявитель не оспаривал вышеуказанную информацию, представленную властями Российской Федерации.

24. По словам заявителя, в августе 2013 года он упал и получил травму спины. Сильные боли в спине сопровождались онемением в ногах, и в результате он не мог ходить без посторонней помощи. Он проводил большую часть времени в постели, при этом ему помогали сокамерники. Они выводили его на прогулку во двор изолятора, носили в туалет и мыли его мокрыми полотенцами, что было их способом показать, что они раздражены его беспомощностью.

25. В соответствии с медицинской картой заявителя 8 октября 2013 г. он жаловался врачу-ординатору на то, что страдал от головной боли и боли в спине и животе. Врач прописал ему лекарства и предложил пройти консультацию невролога.

26. 19 октября 2013 г. заявитель был доставлен в медицинскую часть того же следственного изолятора для стационарного лечения. Лечащий врач отметил, что из-за болевого синдрома заявитель был не в состоянии передвигаться без посторонней помощи. После анализов крови и рентгеновского и компьютерно-томографического исследования ему и прописали обезболивающие препараты, миорелаксанты, ноотропы и витамины.

27. Заявитель указал, что 24 октября 2013 г., во время его доставки в судебное заседание в стандартном автозаке, он вновь серьезно повредил спину и голову.

28. 13 ноября 2013 г. заявитель был выписан из медицинской части для перевода в больницу Следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известен как Матросская тишина) (примеч. редактора).) для комплексного лечения.

29. Перевод состоялся через неделю. При поступлении в больницу заявитель жаловался на боли в голове и спине и онемение в ногах. В больнице был сделан ряд медицинских анализов, включая анализы крови и мочи, рентгеновское и компьютерно-томографическое исследование и анализ спинномозговой жидкости. В результате ему были поставлен диагнозы: "паралич нижних конечностей неизвестного происхождения", "головные боли" и "хроническая воспалительная демиелинизирующая полинейропатия". Он получал антибиотики, миорелаксанты, витамины и другие препараты. Его здоровье улучшилось, но незначительно. Паралич нижних конечностей сохранялся. Заявитель был выписан из больницы 9 декабря 2013 г., чтобы пройти лечение в гражданской больнице и проверить, не могло ли состояние его здоровья стать основанием для его условно-досрочного освобождения.

30. С 9 по 13 декабря 2013 г. заявитель находился в Городской клинической больнице N 20 г. Москвы, где он прошел медицинское обследование и курс лечения. Ему сделали магнитно-резонансную томографию позвоночника и спинного мозга, сцинтиграфию и рентген таза. Согласно медицинскому заключению от 13 декабря 2013 г. он страдал от последствий снижения кровоснабжения артерии Адамкевича, в том числе, мышечной спастичности нижних конечностей, нарушений функций органов полости таза и пролежней, развившихся до поступления в больницу. Кроме того, у него были диагностированы артериальная гипертензия, небольшой гидроторакс справа, остаточные явления пневмонии, которые не требовали лечения. Состояние его здоровья не подпадало под установленный перечень заболеваний, требующих условно-досрочного освобождения.

31. Заявитель был доставлен в реанимационное отделение медицинской части Следственного изолятора N ИЗ-77/1, где он продолжил прием лекарств в соответствии с рекомендациями врачей больницы. Однако врачи были не в состоянии обеспечить какое-либо улучшение его здоровья. Через неделю он был отправлен обратно в Городскую клиническую больницу N 20 г. Москвы.

32. В заключении, составленном 31 декабря 2013 г. медицинской комиссией, состоявшей из врачей больницы, было указано, что в дополнение к предыдущему диагнозу заявитель страдал от нейрогенного мочевого пузыря и дисфункции кишечника. Однако состояние его здоровья всё еще не было настолько плохим, чтобы стать основанием для его условно-досрочного освобождения.

33. За пребыванием в больнице последовало двухнедельное содержание под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1. При этом отсутствуют какие-либо основания предполагать, что его лечение в этот период прерывалось.

34. 15 января 2014 г. заявитель был вновь доставлен в Городскую клиническую больницу N 20 г. Москвы на месяц лечения. Врачи больницы изменили его курс приема лекарств, дополнив ее антиоксидантным и нейтрофильным лечением, лечением миорелаксантами и обезболивающими, использованием физиотерапии, что привело к "определенным позитивным изменениям в состоянии [его] здоровья".

35. Тем временем адвокат заявителя обратился к независимому медицинскому специалисту с просьбой о даче заключения о качестве медицинской помощи, предоставляемой заявителю в следственном изоляторе. В заключении от 11 февраля 2014 г. этот специалист указал, что состояние здоровья заявителя требует усиленной медицинской помощи и стационарного лечения, которое может быть осуществлено только в неврологическом медицинском учреждении. Следственный изолятор N ИЗ-77/1 не имел лицензии на проведение неврологического лечения или выполнение процедур в области нейрохирургии. Пролежни заявителя являлись признаком недостаточной медицинской помощи. Заключение завершилось рекомендацией назначить заявителю инвалидность.

36. 14 февраля 2014 г. заявитель был доставлен в Следственный изолятор N ИЗ-77/1, в котором он содержался до 1 марта 2014 г. Согласно тому, что сообщили Европейскому Суду власти Российской Федерации, он содержался в камере площадью примерно 11,4 кв. м вместе с еще одним задержанным. Поскольку он был не в состоянии сам о себе заботиться, персонал по уходу за нуждающимися и другие задержанные помогали ему в повседневных нуждах. Из материалов дела видно, что он продолжал получать предписанное лечение.

37. 1 марта 2014 г. заявитель был направлен за 300 километров от г. Москвы отбывать наказание в исправительной колонии в г. Костроме.

3. Этапирование в исправительную колонию

38. Рано утром 1 марта 2014 г. заявитель был доставлен в микроавтобусе "Газель", предназначенном для транспортировки тяжелобольных, на один из железнодорожных вокзалов г. Москвы. Эта поездка заняла два часа.

39. На вокзале он был посажен в стандартный железнодорожный вагон, где ему пришлось провести четыре часа в ожидании отправления поезда. Поездка к месту назначения, г. Ярославлю, заняла около пяти часов. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель находился в вагоне вместе с другими заключенными, и их сопровождали конвоиры, готовые в случае необходимости оказать ему помощь.

40. В г. Ярославле заявитель был пересажен из поезда в автозак. Согласно письменным показаниям конвоиров, представленным властями Российской Федерации, его разместили на тонком одеяле на полу автозака. В следующие полчаса он был доставлен в следственный изолятор так, чтобы новые конвоиры могли бы присоединиться к этапной команде. Заявителю пришлось ждать еще час, лежа на полу автозака, пока проходила официальная процедура с конвоирами. Затем он был доставлен обратно на железнодорожный вокзал в г. Ярославле.

41. На станции заявитель был доставлен в вагонзак, в которым он находился с другими заключенными. Еще через два часа поезд отправился в г. Кострому. Поездка заняла три часа. Около полуночи поезд прибыл на железнодорожный вокзал г. Костромы. Власти Российской Федерации не представили какого-либо описания условий этой поездки заявителя.

42. В течение следующего часа заявитель был доставлен в автозаке в следственный изолятор, находившийся рядом, в котором он содержался под стражей со 2 по 6 марта 2014 г.

43. Утром 6 марта 2014 г. заявитель был доставлен в том же автозаке в Исправительную колонию N ИК-15/1* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Костромской области" (исправительная колония строгого режима для осужденных мужчин, ранее отбывавших лишение свободы) (примеч. редактора).) (далее - исправительная колония). Поездка заняла около часа.

44. Стороны не согласились в том, были ли транспортные средства, использовавшиеся для перевозки заявителя, за исключением микроавтобуса "Газель", оборудованы для размещения больных заключенных. В то время как власти Российской Федерации утверждали, что все транспортные средства могли перевозить лежачих больных, заявитель указал, что у этих транспортных средств не было специального оборудования для перевозки больных. Он был вынужден лежать на полу автозаков на тонком одеяле, использовавшемся как носилки. В течение всей поездки он испытывал сильную боль, но не получал каких-либо обезболивающих препаратов.

4. Исправительная колония

45. Заявитель был помещен в медицинскую часть колонии. Он продолжал прием различных лекарств, и ему продолжали делать инъекции, в том числе продолжался прием ноотропных препаратов, миорелаксантов, витаминов и антиоксидантов для улучшения функции центральной и периферической нервной системы. Он регулярно наблюдался врачами. Состояние его здоровья оставалось стабильным.

46. Заявитель всё время находился в постели. Соответствующие работники обеспечивали ему уход, в том числе базовые патронажные процедуры.

47. Заявитель был осмотрен врачебной комиссией, чтобы удостовериться, не подлежит ли он условно-досрочно освобождению по состоянию здоровья. В заключении от 15 апреля 2014 г. врачи пришли к выводу, что состояние его здоровья, в частности, спастичность его нижней конечности и дисфункция мочевого пузыря и кишечника, обосновывают его условно-досрочное освобождение.

48. По рекомендации врачебной комиссии администрация колонии обратилась в суд с ходатайством о санкционировании условно-досрочного освобождения заявителя по состоянию здоровья

49. Свердловский районный суд г. Костромы удовлетворил ходатайство и 3 июля 2014 г. вынес решение об условно-досрочном освобождении заявителя. 26 августа 2014 г. Костромской областной суд в кассационном порядке оставил это решение без изменения. Через два дня заявитель был освобожден из заключения.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Продление срока содержания под стражей

50. Соответствующие нормы законодательства Российской Федерации, касающиеся содержания под стражей во время судебного разбирательства, приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 61767/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 1 (примеч. редактора).), §§ 48-68, и в Постановлении Европейского Суда по делам "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia) от 22 октября 2009 г., жалоба N 20756/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 1 (примеч. редактора).), §§ 67-80.

B. Медико-санитарная помощь лицам, содержащимся под стражей

51. Имеющие отношение к настоящему делу нормы законодательства Российской Федерации и международного права по вопросу об общей медико-санитарной помощи лицам, содержащимся под стражей, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Васюков против Российской Федерации" (Vasyukov v. Russia) от 5 апреля 2011 г., жалоба N 2974/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 5 (примеч. редактора).), §§ 36-50, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia) от 26 октября 2006 г., жалоба N 59696/00* (* См.: там же. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 56, ECHR 2006-XII (извлечения).

C. Содержание под стражей инвалидов

52. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации (далее - УИК РФ) устанавливает определенные требования относительно содержания под стражей осужденных, являющихся инвалидами. Хотя часть первая статьи 99 УИК РФ предусматривает, что норма жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в исправительных колониях не может быть менее 2 кв. м, в лечебно-профилактических учреждениях уголовно-исполнительной системы - 5 кв. м. Часть шестая статьи 99 УИК РФ устанавливает, что осужденным, являющимся инвалидами первой или второй группы, создаются "улучшенные жилищно-бытовые условия". Часть шестая статьи 88 УИК РФ предусматривает, что осужденные, являющиеся инвалидами, могут приобретать продукты питания и предметы первой необходимости без ограничения. Статья 90 УИК РФ позволяет больным осужденным, осужденным, являющимся инвалидами первой или второй группы, получать дополнительные посылки и передачи, включая посылки и передачи с лекарствами, в количестве и ассортименте, определяемым в соответствии с медицинским заключением. Согласно шестой и седьмой частям статьи 99 УИК РФ осужденные, являющиеся инвалидами, должны быть обеспечены питанием, одеждой и туалетно-косметическими принадлежностями бесплатно. Они также имеют право на повышенные нормы питания.

53. Законодательство Российской Федерации не содержит специальных норм и требований, регулирующих содержание под стражей осужденных, являющихся инвалидами-колясочниками.

III. Соответствующие международные материалы

54. Конвенция ООН о правах инвалидов и Факультативный протокол к ней были приняты Резолюцией N 61/106 Генеральной Ассамблеи ООН от 13 декабря 2006 года. Российская Федерация ратифицировала эту Конвенцию 25 сентября 2012 г., но не ратифицировала Факультативный протокол к ней.

Статья 1 Конвенции ООН о правах инвалидов предусматривает:

"Цель настоящей Конвенции заключается в поощрении, защите и обеспечении полного и равного осуществления всеми инвалидами всех прав человека и основных свобод, а также в поощрении уважения присущего им достоинства.

К инвалидам относятся лица с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, которые при взаимодействии с различными барьерами могут мешать их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими".

Соответствующая часть статьи 14 Конвенции ООН о правах инвалидов устанавливает:

"2. Государства-участники обеспечивают, чтобы в том случае, если на основании какой-либо процедуры инвалиды лишаются свободы, им наравне с другими полагались гарантии, согласующиеся с международным правом прав человека, и чтобы обращение с ними соответствовало целям и принципам настоящей Конвенции, включая обеспечение разумного приспособления".

Соответствующая часть статьи 15 Конвенции ООН о правах инвалидов предусматривает:

"2. Государства-участники принимают все эффективные законодательные, административные, судебные или иные меры к тому, чтобы инвалиды наравне с другими не подвергались пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания".

Нормы, регулирующие индивидуальную мобильность, изложены в статье 20 Конвенции ООН о правах инвалидов, которая гласит следующее:

"Государства-участники принимают эффективные меры для обеспечения индивидуальной мобильности инвалидов с максимально возможной степенью их самостоятельности, в том числе путем:

a) содействия индивидуальной мобильности инвалидов избираемым ими способом, в выбираемое ими время и по доступной цене;

b) облегчения доступа инвалидов к качественным средствам, облегчающим мобильность, устройствам, ассистивным технологиям и услугам помощников и посредников, в том числе за счет их предоставления по доступной цене;

c) обучения инвалидов и работающих с ними кадров специалистов навыкам мобильности;

d) побуждения предприятий, которые занимаются производством средств, облегчающих мобильность, устройств и ассистивных технологий, к учету всех аспектов мобильности инвалидов".

55. В Предварительном докладе от 28 июля 2008 г. (A/63/175) Специальный докладчик ООН по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания Манфред Новак (Manfred Nowak) отметил, в частности:

"_50. ...Инвалиды часто оказываются в ситуациях [беспомощности], например, когда они лишены свободы и отбывают наказание в тюрьмах или других местах... В каком-либо данном контексте конкретная инвалидность лица может обусловливать вероятность того, что оно находится в ситуации зависимости и может стать легкой мишенью для злоупотреблений...

53. Государства несут еще одно обязательство обеспечивать, чтобы обращение или условия в местах содержания под стражей не были сопряжены с прямой или косвенной дискриминацией в отношении инвалидов. Если такое дискриминационное обращение причиняет сильную боль или страдание, то оно может представлять собой пытку или другую форму жестокого обращения...

54. Специальный докладчик отмечает, что согласно пункту 2 статьи 14 Конвенции о правах инвалидов государства обязаны обеспечивать, чтобы в том случае, если на основании какой-либо процедуры инвалиды лишаются свободы, они имели право на "обеспечение разумного приспособления". Это подразумевает обязательство вносить соответствующие изменения в процедуры и физическое обустройство центров содержания под стражей... для обеспечения того, чтобы инвалиды пользовались одинаковыми правами и основными свободами наравне с другими лицами, когда такие изменения не сопряжены с несоразмерным или ненадлежащим бременем. Отказ или отсутствие разумных приспособлений для инвалидов может привести к тому, что условия содержания под стражей... будут равнозначными жестокому обращению и пытке_".

IV. Соответствующие документы Совета Европы

56. Следующие извлечения из Третьего общего доклада ((CPT/Inf(93)12), дата публикации 4 июня 1993 г.), Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) предусматривают:

"_E. Гуманитарная поддержка

64. Могут быть определены некоторые категории особо уязвимых заключенных. Медицинские работники таких учреждений должны уделять особое внимание их потребностям...

iv) заключенные, непригодные для дальнейшего содержания под стражей_

70. Типичными примерами такого рода заключенных являются лица с краткосрочным фатальным прогнозом, страдающие от серьезного заболевания, правильный уход за которыми невозможен в условиях пенитенциарных учреждений, лица с серьезными физическими недостатками или преклонного возраста. Продолжающееся содержание под стражей таких лиц в пенитенциарных учреждениях может создать невыносимую ситуацию. В случаях подобного рода врач учреждения обязан доложить об этом ответственным лицам с целью обеспечения любых альтернативных действий_

G. Профессиональная компетентность

76. Чтобы обеспечить наличие достаточного количества сотрудников, медицинским работникам часто оказывают помощь санитары, часть из которых набирается из числа сотрудников пенитенциарного учреждения. Необходимый опыт на различных уровнях должен передаваться квалифицированным персоналом и периодически обновляться.

Иногда заключенные сами могут выступать в качестве санитаров. Без сомнения, такой подход может иметь преимущество в обеспечении определенного количества заключенных полезной работой. Тем не менее его следует рассматривать в качестве последнего средства. Также заключенные никогда не должны участвовать в распределении лекарственных средств.

77. Наконец, Комитет министров мог бы предположить, что особенности оказания медицинской помощи в тюремной среде может оправдать введение признаваемой профессиональной специальности как для врачей, так и медсестер на основе последипломной подготовки и регулярного повышения квалификации_".

57. Соответствующие извлечения из Приложения к Рекомендации N R(98)7 Комитета министров государствам - членам Совета Европы, которые касаются этических и организационных вопросов охраны здоровья в местах лишения свободы, устанавливают следующее:

"_III. Организация медицинского обслуживания в пенитенциарных учреждениях с особой отсылкой к решению некоторых общих проблем

C. Лица, непригодные для дальнейшего содержания под стражей: серьезные физические недостатки, преклонный возраст, краткосрочный фатальный прогноз

50. Заключенные с серьезными физическими недостатками и лица преклонного возраста должны быть размещены таким образом, чтобы им была обеспечена нормальная жизнь, насколько это возможно, и они не должны быть отделены от общего числа заключенных. Должны быть произведены структурные изменения для поддержки инвалидов-колясочников и лиц с серьезными физическими недостатками, сходные с условиями во внешней среде...".

58. В Рекомендации Комитета министров от 12 апреля 2012 г. CM/Rec N (2012)5 "О Европейском кодексе этики для работников пенитенциарной системы" устанавливается, в частности, следующее:

"_IV. Руководства по поведению тюремного персонала

D. Уход и помощь

19. Тюремный персонал должен откликаться на особые потребности отдельных лиц, таких как_ лица с ограниченными возможностями, и всех заключенных, которые могут быть слабо защищены по другим причинам, и должен предпринять все попытки для выполнения их потребностей.

20. Тюремный персонал обеспечивает полную защиту здоровья людей, находящихся в заключении, и, в частности, должен незамедлительно предпринять меры для обеспечения медицинской помощи, если это требуется.

21. Тюремный персонал обеспечивает безопасность, гигиену и соответствующее питание лиц, находящихся в заключении. Они должны предпринять все меры для обеспечения того, чтобы условия в тюрьме соответствовали требованиям соответствующих международных стандартов, в частности, Европейских пенитенциарных правил.

22. Тюремный персонал должен работать над содействием социальной реинтеграции заключенных через программу конструктивной деятельности, индивидуальное взаимодействие и помощь_".

Право

I. Предполагаемые нарушения статьи 3 Конвенции

59. Заявитель жаловался на то, что в период содержания под стражей ему не была предоставлена надлежащая медицинская помощь, исключая те периоды, когда он лечился в Городской клинической больнице N 20 г. Москвы, и что условия его содержания под стражей и этапирования в исправительную колонию были унижающими достоинство человека. При этом он ссылался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

60. Власти Российской Федерации утверждали, что они полностью выполнили свои обязательства согласно статье 3 Конвенции. В отношении медицинского лечения заявителя они отмечали, что вскоре после его первой жалобы врачу-ординатору в октябре 2013 года были проведены его углубленный медицинский осмотр и комплексное лечение, включавшее уколы, прием лекарств и физиотерапию. Власти сделали всё возможное, чтобы улучшить состояние его здоровья. В подтверждение своих доводов власти Российской Федерации предоставили полную медицинскую документацию заявителя.

61. В отношении условий его содержания под стражей власти Российской Федерации считали, что они соответствовали требованиям Конвенции. Так, заявитель имел индивидуальное спальное место, ему была предоставлена достаточная жилая площадь. Власти обеспечили ему оказание помощи в его повседневных нуждах силами соответствующих работников и заключенных после того, как состояние его здоровья ухудшилось.

62. Наконец, власти Российской Федерации указали, что должностные лица конвойной службы приняли во внимание заболевания заявителя, когда готовили его к этапированию. Использовавшиеся транспортные средства были пригодны для транспортировки лежачих заключенных. Власти Российской Федерации предоставили сведения о маршруте заявителя, расписании поездов и письменные показания конвоиров, которые сопровождали заявителя в г. Ярославль (см. § 40 настоящего Постановления).

2. Заявитель

63. Заявитель настаивал на обоснованности своей жалобы, утверждая, что в августе 2013 года он утратил способность передвигаться и с тех пор был прикован к постели, получая помощь только от заключенных. Следственные изоляторы не были приспособлены для содержания тяжелобольных заключенных, не имели обученного "вспомогательного персонала" для ухода за больными и не предоставили ему необходимое неврологическое лечение. Он предоставил в Европейский Суд копию письменной стенограммы собеседования, которое состоялось у одного заключенного со своим адвокатом 17 марта 2014 г. Этот человек утверждал, что заявитель жаловался на головные боли и боли в спине и в ногах с первых дней своего содержания под стражей, но еще сохранял способность ходить и не нуждался в то время в какой-либо помощи. Однако падение с верхней койки в августе 2013 года привело к полному параличу ноги заявителя. Этот заключенный отметил, что заявитель оказался прикованным к постели и получал помощь только от сокамерников, вызвавшихся ему помочь.

64. Наконец, заявитель оспорил описание властями Российской Федерации транспортных средств, использовавшихся для его этапирования. Он отметил, что микроавтобус "Газель" был оборудован только для перевозки лежачих больных.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

65. Европейский Суд отмечает, что жалоба в данной части не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Лечение заявителя

(i) Общие принципы

66. Европейский Суд вновь напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из наиболее фундаментальных ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств и поведения жертвы (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Однако чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигать минимальной степени жестокости. Оценка указанной минимальной степени относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность такого обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Вербинц против Румынии" (Verbin v. Romania) от 3 апреля 2012 г., жалоба 7842/04, 63, с дальнейшими отсылками).

67. Обращение, достигающее минимальной степени жестокости, как правило, связано с причинением реальных телесных повреждений либо интенсивными физическими или нравственными страданиями. Обращение может считаться унижающим достоинство и подпадать под действие запрета, содержащегося в статье 3 Конвенции, если оно унижает или позорит человека, проявляет неуважение к его человеческому достоинству, принижает его или вызывает у человека чувства страха, тоски или собственной неполноценности, способные сломить моральное и физическое сопротивление личности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дальнейшими отсылками).

68. Государство должно гарантировать, что лицо содержится под стражей в условиях, совместимых с его человеческим достоинством, и что метод и способы исполнения меры лишения свободы не подвергают лицо страданиям и трудностям в степени, превышающей неизбежный уровень страданий, присущих содержанию под стражей, а также что надлежащим образом обеспечивается охрана здоровья и благополучия лица (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208). В большинстве дел, касающихся содержания под стражей людей с различными заболеваниями, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получали ли заявители надлежащую медицинскую помощь в местах лишения свободы. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, даже если статья 3 Конвенции не предоставляет заключенному права на освобождение из-под стражи "из соображений гуманности", Европейский Суд всегда толковал требование по обеспечению здоровья и благополучия заключенных, в том числе, как обязательство государства предоставлять заключенным необходимую медицинскую помощь (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia, жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 7 (примеч. редактора).), § 96, ECHR 2006-XII (извлечения)).

69. Вопрос "достаточности" медицинской помощи остается наиболее сложным аспектом для определения. Европейский Суд настаивает на том, что, в частности, власти должны гарантировать надлежащую и точную постановку диагноза и оказание медицинской помощи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 85, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: там же. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan), от 29 ноября 2007 г., жалобы NN 98521/03 и 13413/04, § 115, Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 104-106, и mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. редактора).) Постановление Европейского Суда по делу "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121), и что, если это обусловлено состоянием здоровья заключенного, наблюдение врачей должно быть регулярным и включать комплексную терапию, направленную на надлежащее лечение заболеваний заключенного или предотвращение ухудшения состояния его здоровья (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109 и 114, Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 79, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" , § 211). Европейский Суд далее вновь подтверждает, что медицинское лечение в местах лишения свободы должно быть надлежащим и сравнимым с качеством медицинского лечения, которое органы государственной власти обязались предоставлять всему населению. Тем не менее это не значит, что каждому заключенному должен быть гарантирован такой же уровень медицинского лечения, как в лучших медицинских учреждениях за пределами мест лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кара-Дамиани против Италии" (Cara-Damiani v. Italy) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 2447/05, § 66).

70. В целом Европейский Суд оставляет за собой достаточную степень гибкости при определении обязательного стандарта медицинского обслуживания заключенных, решая этот вопрос дифференцированно. Данный стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" содержащегося под стражей лица, но также должны приниматься во внимание "практические требования лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

71. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что заявитель, тяжело больной человек, страдающий параличом нижних конечностей и рядом связанных с этим заболеваний, в том числе серьезных дисфункций кишечника и мочевого пузыря, содержался под стражей с 16 июля 2013 г. по 18 августа 2014 г. Он утверждал, что его здоровье значительно ухудшилось во время содержания под стражей в результате невыполнения властями своих обязательств по статье 3 Конвенции и непредоставления ему необходимой медицинской помощью.

72. Европейский Суд должен произвести собственную оценку значительного количества медицинских свидетельств с целью определить, были ли соблюдены гарантии статьи 3 Конвенции в настоящем деле.

73. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации представили многочисленные медицинские документы, в том числе медицинскую карту заявителя, составленную в период его содержания под стражей, краткое изложение хода медицинского лечения, результаты анализов и медицинские заключения. Документы охватывают весь период времени содержания заявителя под стражей. Заявитель не оспаривал подлинность или качество этих документов. Следовательно, у Европейского Суда нет оснований сомневаться в их точности и надежности.

74. В свете этого Европейский Суд не может согласиться с утверждениями заявителя о том, что, хотя у него развился болевой синдром и в августе 2013 года он утратил способность передвигаться, он оставался без медицинской помощи в течение двух месяцев, до октября 2013 года. В медицинской карте указано, что первый раз он обратился за медицинской помощью в октябре 2013 года, жалуясь на боли в спине, голове и животе (см. § 25 настоящего Постановления). Эта дата будет, соответственно, принята Европейским Судом в качестве даты, когда властям стало впервые известно о первых признаках паралича нижних конечностей заявителя.

75. Европейский Суд далее замечает, что, как только властям стало известно о проблемах, связанных со здоровьем заявителя, они начали процесс приема им лекарств (см. § 25 настоящего Постановления). Спустя несколько дней он был госпитализирован в медицинскую часть места лишения свободы, где ему проделали все необходимые анализы для своевременной и правильной диагностики. Его осматривали различные врачи, в том числе невролог, и ему предписали комплексное медицинское лечение (см. § 26 настоящего Постановления). Затем были проведены дальнейшие комплексные обследования, такие как анализ спинномозговой жидкости. Эти обследования были запланированы и проведены своевременно и надлежащим образом (см. § 29 настоящего Постановления). При необходимости в курс приема заявителем лекарств вносились изменения, и стратегия его лечения выходила далеко за рамки попыток, направленных на простое снятие боли. Она была направлена на полное восстановление утраченной функции ног заявителя. В распоряжении Европейского Суда нет материалов, доказывающих, что предписанное медицинское лечение не проводилось надлежащим образом или прерывалось. Администрации мест лишения свободы продолжили медицинское лечение заявителя, обеспечение его лекарствами и инъекциями независимо от места содержания заявителя под стражей, будь то в больнице или в стандартном месте лишения свободы (см. §§ 31, 33, 36 и 45 настоящего Постановления). Администрации мест лишения свободы также предоставили ему курс физиотерапии, обеспечивая таким образом его доступ к ключевым компонентам процесса лечения (см. § 34 настоящего Постановления).

76. В этих обстоятельствах Европейский Суд не усматривает каких-либо доказательств в поддержку утверждения заявителя о том, что ухудшение его здоровья было вызвано недостаточным или плохим медицинским лечением. Европейский Суд не может не учитывать другие факторы, которые он сам не исключает, таких как устойчивый прогресс заболеваний его спины, связанных с травмами, полученными в 2008 и 2010 годах (см. § 22 настоящего Постановления), и усугубленных его новой травмой, полученной в период содержания под стражей (см. § 24 настоящего Постановления). Европейский Суд также придает особое значение тому факту, что независимый медицинский специалист, который оценивал качество лечения заявителя по просьбе его адвоката, не выявил каких-либо серьезных дефектов в лечении, лишь подчеркнул необходимость лечения заявителя в неврологическом стационаре (см. § 35 настоящего Постановления). Специалист отметил наличие у заявителя пролежней. Однако Европейский Суд считает, что пролежни являлись не столько вопросом качества медицинского лечения, сколько вопросом ухода за ним и условий его содержания под стражей, что будет рассматриваться Европейским Судом в отдельной рубрике.

77. Подводя итог, Европейский Суд считает, что в период содержания под стражей власти обеспечили заявителя необходимой медицинской помощью. Соответственно, в этой связи властями Российской Федерации не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции.

(b) Условия содержания под стражей

(i) Общие принципы

78. Европейский Суд далее вновь подтверждает, что статья 3 Конвенции обязывает государство обеспечить, чтобы заключенные содержались под стражей в условиях, совместимых с уважением их человеческого достоинства, чтобы способ и метод применения этих мер не подвергали бы их душевному страданию или лишениям такой интенсивности, которая превышает неизбежный уровень страданий, присущих содержанию под стражей, и что с учетом практических требований лишения свободы их здоровье и благополучие должны быть надежно защищены (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 92-94, и Постановление Европейского Суда по делу "Мелниитис против Латвии" (Melnitis v. Latvia) от 28 февраля 2012 г., жалоба N 30779/05, § 69).

79. Кроме того, Европейский Суд приходил к выводу, что в тех случаях, когда власти решили поместить инвалида под стражу и содержать его под стражей, они должны были проявлять особую заботу, гарантируя ему такие условия, которые отвечают его особым потребностям, вытекающим из его инвалидности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Z.H. против Венгрии" (Z.H. v. Hungary) от 8 ноября 2012 г., жалоба N 28937/11, § 29, Постановление Европейского Суда по делу "Ясинскис против Латвии" (Jasinskis v. Latvia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 45744/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 59, Постановление Европейского Суда по делу "Фарбтух против Латвии" (Farbtuhs v. Latvia) от 2 декабря 2004 г., жалоба N 4672/02, § 56).

80. В вышеуказанном деле "Фарбтух против Латвии" Европейский Суд отметил, что администрация исправительного учреждения разрешала членам семьи оставаться с заявителем в течение 24 часов и это происходило на регулярной основе. Помимо ухода за ним членов семьи, заявителю, у которого была инвалидность, в течение рабочего дня помогали медицинский персонал и другие заключенные в нерабочее время на добровольных началах. Европейский Суд выразил свою озабоченность следующим образом (§ 60):

"Европейский Суд сомневается в правильности подобного решения, сохранявшего основную ответственность за человека с такой тяжелой формой инвалидности в руках неквалифицированных заключенных, даже если только на ограниченный период времени. Действительно, заявитель не сообщал о том, что пострадал от какого-либо случая или сталкивался с особыми трудностями в результате сложившейся ситуации. Он лишь говорил, что заключенные иногда "отказывались сотрудничать", без упоминания какого-либо конкретного случая их отказа. Однако тревога и беспокойство, которые, как можно ожидать, охватывают человека со столь тяжелой формой инвалидности, понимающего, что ему не будет оказана профессиональная помощь в случае возникновения чрезвычайной ситуации, сами по себе поднимают серьезный вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции".

81. Европейский Суд также заключал, что содержание инвалида в тюрьме, где он не может передвигаться и, в частности, не может покинуть самостоятельно свою камеру, представляет собой унижающее достоинство обращение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Венсан против Франции" (Vincent v. France) от 24 октября 2006 г., жалоба N 6253/03, § 103). Аналогичным образом Европейский Суд устанавливал, что заставлять человека с тяжелой формой инвалидности полагаться на своих сокамерников в помощи при пользовании туалетом, душем, при одевании или раздевании способствует выводу Европейского Суда о том, что условия содержания под стражей составляют унижающее достоинство обращение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Энгель против Венгрии" (Engel v. Hungary) от 20 мая 2010 г., жалоба N 46857/06, §§ 27 и 30).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

82. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что стороны предоставили различные описания условий содержания заявителя в Следственных изоляторах NN ИЗ-77/1 и ИЗ-77/2 (см. §§ 61 и 63 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации утверждали, что ему оказывали помощь работники по уходу за нуждающимися лицами и задержанными, тогда как заявитель настаивал, что помощь ему оказывали только задержанные, поскольку эти учреждения не имели персонала, готового помогать ему в повседневных нуждах.

83. Европейский Суд ранее признавал, что в определенных случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения по статье 3 Конвенции, и что отказ со стороны государства-ответчика предоставить подобную информацию без удовлетворительного объяснения может привести к определенным выводам в отношении обоснованности утверждений заявителя (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey) от 6 апреля 2004 г., жалоба N 21689/93, § 426).

84. В этой связи Европейский Суд считает, что в настоящем деле именно власти Российской Федерации должны доказать, что администрация места лишения свободы обеспечила необходимый уход за заявителем и оказание помощи ему, человеку, который был явно не в состоянии заботиться о себе самостоятельно из-за серьезной болезни ног. Однако власти Российской Федерации не предоставило доказательств, таких как журналы регистрации сотрудников учреждения или разрешения на работу, заявлений лечащих врачей, медицинского персонала, который предположительно ухаживал за заявителем или, по крайней мере, показаний задержанных, подтверждающих, что учреждение, где содержался заявитель, наняло достаточное количество работников по уходу за нуждающимися и что эти сотрудники оказывали заявителю необходимую помощь в его повседневных нуждах. Заявитель, с другой стороны, не только дал подробное и последовательное описание обстоятельств, но предоставил Европейскому Суду показания своего сокамерника, подтверждающие его утверждения (см. § 63 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что заявитель был оставлен без помощи квалифицированного персонала и был вынужден полностью полагаться на помощь своих сокамерников.

85. Европейский Суд уже устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в тех случаях, когда сотрудники места лишения свободы считали, что они были освобождены от своих обязанностей по обеспечению безопасности более уязвимых заключенных и оказанию им помощи, перелагая на их сокамерников ответственность за оказание им повседневной помощи или, при необходимости, первой медицинской помощи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Семихвостов против Российской Федерации" (Semikhvostov v. Russia) от 6 февраля 2014 г., жалоба N 2689/12, § 85, и mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Капрыковский против Польши" (Kaprykowski v. Poland) от 3 февраля 2009 г., жалоба N 23052/05, § 74). Обстоятельства настоящего дела являются еще более серьезными, поскольку нужда прикованного к постели заявителя в помощи была исключительно высокой. Очевидно, что его сокамерники были не в состоянии обеспечить его такой расширенной помощью, которая требует специальных навыков и знаний. Данный факт усугубляется наличием пролежней, образовавшихся за пределами больницы, которые были зафиксированы врачом-ординатором и отмечены независимым медицинским экспертом как признак невнимания со стороны властей (см. §§ 30 и 35 настоящего Постановления). Европейский Суд готов заключить, что развившиеся пролежни указывали на то, что заявителя регулярно не переворачивали, он был вынужден проводить много времени в постели в одном положении, нерегулярно мылся и не содержал в чистоте свое тело. Ситуация усугублялась тем, что заявитель страдал от дисфункции мочевого пузыря и кишечника (см. § 32 настоящего Постановления). Отсутствие правильного общего ухода и неоказание помощи также могли бы способствовать образованию пролежней тем, что уведомление врачей учреждения об их появлении было осуществлено с задержкой, учитывая, что задержанные, оказывавшие помощь заявителю, не были обучены надлежащим образом распознавать первые признаки пролежней или выполнять медицинское лечение с целью предотвратить их дальнейшее развитие.

86. Кроме того, Европейский Суд считает, что неизбежная зависимость заявителя от его сокамерников и необходимость просить их помочь с интимными гигиеническими процедурами ставили его в очень неудобное положение и негативно влияли на его эмоциональное состояние, препятствуя его общению с сокамерниками, которые могли быть недовольны обременительной работой, которую они невольно должны были выполнять.

87. Условия содержания заявителя под стражей еще более усугублялись непредоставлением ему, как следует из предоставленных сторонами документов, больничной койки или любого другого оборудования, например, специального ортопедического матраса, который дал бы ему по крайней мере минимальный уровень комфорта в течение более года содержания под стражей.

88. В заключение Европейский Суд находит, что условия содержания заявителя под стражей в следственных изоляторах были такими, что их можно квалифицировать как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Следовательно, властями государства-ответчика было допущено нарушение статьи 3 Конвенции.

(c) Условия этапирования

89. Европейский Суд вновь подтверждает, что заявитель жаловался на условия этапирования его в исправительную колонию по пути от первого железнодорожного вокзала до конечного пункта назначения. Он предоставил достаточно подробное и последовательное описание условий его этапирования. Власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду маршрут этапа. Они также утверждали, что условия этапирования соответствовали нуждам лежачих больных. Однако власти Российской Федерации не предоставили какой-либо информации о специальных приспособлениях или оборудовании, установленных в поездах или автозаке, в которых перевозился заявитель. Единственными доказательствами, представленными властями Российской Федерации, которые могли бы прояснить условия этапирования заявителя, были письменные показания двух конвоиров. Они отметили, что заявитель провел около двух часов, лежа на тонком одеяле на жестком полу автозака, когда его перевозили в следственный изолятор в г. Ярославле и из него, при этом единственной причиной перевозки, по-видимому, была смена конвоиров этапной команды (см. § 40 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что показания конвоиров подтверждают заявления заявителя о том, что в г. Ярославле его перевозили в лежачем положении на полу автозака.

90. В этих обстоятельствах Европейский Суд приемлет правдивость описания заявителя условий его этапирования и будет основываться на нем при рассмотрении его жалоб в этом отношении (см. Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Богданов против Российской Федерации" (Yevgeniy Bogdanov v. Russia) от 26 февраля 2015 г., жалоба N 22405/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 3 (примеч. редактора).), § 103, и Постановление Европейского Суда по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia) от 7 июня 2007 г., жалоба N 34000/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 8 (примеч. редактора).), §§ 34-35).

91. Европейский Суд замечает, что заявителя перевозили в исправительную колонию в стандартных железнодорожных вагонах и автозаках, не имевших специального оборудования для удовлетворения потребностей прикованного к постели человека, имеющего серьезные проблемы со спиной и мочевым пузырем. Первая часть поездки заняла девять часов, в течение которых заявитель был прикован к койке в вагоне поезда. Поездка, которая могла бы не представлять никаких серьезных проблем для здорового заключенного, имела явное отрицательное воздействие на заявителя.

92. Европейский Суд установил, что в ходе следующей части поездки он провел как минимум два часа, когда его перевозили в следственный изолятор в г. Ярославле и из него. Европейский Суд обеспокоен тем, что власти не приняли каких-либо корректирующих мер для удовлетворения потребностей заявителя во время этапирования, относясь с безразличием к его жалобам на острую боль, когда он лежал на жестком полу в автозаке или когда его переносили на одеяле, использовавшемся в качестве носилок. То, что его разместили непосредственно на полу фургона, подвергло его тряскам во время поездки, и в результате он страдал от дополнительной боли. Учитывая слабое состояние его здоровья, Европейский Суд принимает во внимание возможные негативные последствия подобного обращения для спины и ног заявителя.

93. Поездка заявителя в исправительную колонию закончилась после еще пяти часов на поезде и в автозаке. Европейский Суд не находит доказательств того, что условия в поезде или автозаке каким-либо образом отличались от условий в ходе первой части его поездки.

94. С учетом изложенных обстоятельств Европейский Суд считает, что совокупный эффект бытовых условий этапирования заявителя и продолжительности поездки был достаточно серьезен, чтобы квалифицироваться как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 7 (примеч. редактора).), §§ 112-117, ECHR 2006-XV (извлечения)).

95. Следовательно, по делу было допущено нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями этапирования заявителя в исправительную колонию.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

96. Заявитель жаловался на нарушение его права на судебное разбирательство в течение разумного срока и утверждал, что для его содержания под стражей не было достаточных оснований. Он ссылался при этом на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

97. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственные суды санкционировали задержание заявителя, поскольку у них были достаточные основания полагать, что он совершил тяжкое преступление. При санкционировании или продлении срока его содержания под стражей они учитывали тяжесть обвинений, характер преступлений и риск того, что он может скрыться от правосудия в случае освобождения из-под стражи. Учитывая, что заявитель скрывался с января по июль 2013 года и в его квартире в ходе обыска был обнаружен поддельный паспорт, суд правильно счел это реальным риском. Кроме того, суды длжным образом учитывали состояние здоровья заявителя и рассмотрели возможность применения других, менее строгих мер пресечения, но признал их недостаточными для предотвращения указанных рисков.

98. Заявитель утверждал, что власти знали о его тяжелой болезни и что состояние его здоровья оправдывало его освобождение из-под стражи. Его диагноз снижал риск того, что он может скрыться от правосудия или будет вновь заниматься преступной деятельностью. Однако суды продолжали продлевать срок его содержания под стражей по надуманным основаниям. Постановления о содержании под стражей выносились лишь в качестве простой формальности.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

99. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба заявителя должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

100. Сохранение обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил какое-то преступление, является sine qua non* (* Sine qua non (лат.) - обязательное, непременное условие (примеч. редактора).) законности его длительного содержания под стражей вне зависимости от того, какие иные основания могут существовать. По таким делам Европейский Суд должен установить, продолжают ли другие основания, выдвигаемые судебными органами, оправдывать лишение свободы. В тех случаях, когда эти основания были "важными" и "достаточными", Европейский Суд должен также удостовериться в том, что компетентный орган власти демонстрирует "особое тщание" в производстве по делу. В данном случае действует презумпция в пользу освобождения из-под стражи. Как последовательно указывал Европейский Суд, второй аспект пункта 3 статьи 5 Конвенции не предоставляет судебным органам право выбора между преданием обвиняемого суду в течение разумного срока или предоставлением ему временного освобождения из-под стражи в ожидании и во время суда. До вынесения ему обвинительного приговора обвиняемый должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается главным образом в его временном освобождении из-под стражи, как только его содержание под стражей перестает быть разумным. Человек, обвиненный в совершении преступления, всегда должен освобождаться из-под стражи в ожидании и во время суда, если только государство не может доказать, что имеются "важные и достаточные" причины, чтобы оправдать продление срока его содержания под стражей (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Кастравет против Молдавии" (Castravet v. Moldova) от 13 марта 2007 г., жалоба N 23393/05, §§ 30 и 32, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-X, Постановление Европейского Суда по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г, жалоба N 33492/96, § 83, Постановление Европейского Суда по делу "Ноймайстер против Австрии" (Neumeister v. Austria) от 27 июня 1968 г., § 4, Series A, N 8). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно разрешающий содержание под стражей при условии, что оно длится не более чем определенный период времени. Обоснование любого срока содержания под стражей, каким бы коротким он ни был бы, должно быть убедительно продемонстрировано властями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I).

101. Именно внутригосударственные власти обязаны устанавливать наличие конкретных фактов, касающихся оснований для длительного содержания под стражей. Перекладывание бремени доказывания на задержанное лицо в таких вопросах равносильно отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, которое делает содержание под стражей исключительным отступлением от права на свободу и допустимо только в исчерпывающе перечисленных и строго установленных случаях (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 67, Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, §§ 84-85). Судебные органы страны должны изучить все факты, свидетельствующие за или против существования подлинного требования интересов общества, оправдывающего, с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности, отход от правила уважения индивидуальной свободы, и должны изложить их в своих решениях об отклонении заявления об освобождении из-под стражи. Задачей Европейского Суда не являются установление таких фактов и подмена собой властей государства-ответчика, которые выносили решение о содержании заявителя под стражей. По существу на основе мотивировки, приводимой в решениях судов страны, и установленных фактов, упомянутых заявителем в своих жалобах, Европейский Суд призван решать, было ли или нет властями государства-ответчика допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia) от 8 июня 2006 г., жалоба N 75039/01* (* См.: там же. N 11 (примеч. редактора).), § 72, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 86, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152). При принятии решения, следует ли человека освободить из-под стражи или заключить под стражу, власти обязаны рассмотреть альтернативные меры обеспечения его явки в суд (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации" (Idalov v. Russia) от 22 мая 2012 г., жалоба N 5826/03* (* См.: там же. 2013. N 5 (примеч. редактора).), § 140, а также Постановление Европейского Суда по делу "Суслов против Российской Федерации" (Suslov v. Russia) от 29 мая 2012 г., жалоба N 2366/07* (* См.: там же. N 11 (примеч. редактора).), § 86, с дальнейшими отсылками).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

102. Заявитель был задержан 16 июля 2013 г. и осужден 13 января 2014 г. Следовательно, период, который должен быть принят во внимание, составляет чуть менее шести месяцев.

103. Сторонами не оспаривается, что содержание заявителя под стражей первоначально было оправдано обоснованным подозрением, что он совершил мошенничество в крупном масштабе и представлял опасность того, что скроется от правосудия. Остается установить, привели ли судебные органы "важные" и "достаточные" основания для оправдания его длительного содержание под стражей, и проявили ли они "особое тщание" в производстве по делу.

104. Тяжесть обвинений являлась одним из факторов при оценке потенциальной возможности заявителя скрыться от правосудия, повторно совершить преступления или воспрепятствовать правосудию (см. §§ 9, 12, 16 и 17 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд уже неоднократно указывал, что, хотя строгость ожидаемого наказания является релевантным элементом при оценке риска того, что обвиняемый скроется от правосудия или повторно совершит преступления, необходимость продления срока лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, принимая во внимание только тяжесть преступления. Продление срока содержания под стражей также не может предвосхищать вынесение приговора, предусматривающего в качестве наказания лишение свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 9 (примеч. редактора).), § 102, Постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, § 68, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81, а также Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., § 51, Series A, N 207). Исходя из изложенного Европейский Суд рассмотрит, были ли другие основания, упомянутые внутригосударственными судами, достаточными для оправдания содержания заявителя под стражей

105. Европейский Суд отмечает, что при продлении срока содержания заявителя под стражей внутригосударственный суд придал особый вес риску того, что заявитель скроется от правосудия. Оценка данного риска была основана на предыдущем поведении заявителя, а именно на его попытке скрыться от правосудия и нахождении в бегах с января по июль 2013 года, на том, что он является безработным и, следовательно, не имеет связи со своим местом жительства в г. Москве, и на том факте, что полиция обнаружила у него поддельный паспорт (см. §§ 9, 12, 16 и 17 настоящего Постановления).

106. Европейский Суд соглашается с разумной озабоченностью судов Российской Федерации тем, что заявитель, скорее всего, скроется от правосудия. Имевшиеся у них доказательства убедительно доказывали, что подобный риск существовал. Заявитель ранее пытался скрыться (см. § 8 настоящего Постановления) и вновь продемонстрировал властям свою решимость начать скрываться, когда они обнаружили поддельный паспорт (см. § 15 настоящего Постановления). Его статус безработного не мог сам по себе обосновывать его содержание под стражей, но был способен добавить весомости выводу внутригосударственных судов о том, что существовал риск того, что заявитель скроется от правосудия.

107. Европейский Суд также считает существенным, что при принятии решения о необходимости продления срока содержания заявителя под стражей суды Российской Федерации приняли во внимание состояние его здоровья после получения информации от лечащих врачей и после изучения других медицинских материалов. Европейский Суд не упускает из виду то обстоятельство, что состояние здоровья заявителя резко ухудшилось в октябре 2013 года, когда он утратил способность передвигаться без посторонней помощи. По-видимому, в ноябре 2013 года он полностью утратил способность ходить. В то время как Европейский Суд согласен с тем, что эти события снизили риск того, что заявитель скроется от правосудия, данный риск не был полностью исключен, учитывая изобретательность заявителя в отношении его финансового положения и способности организовать свой побег, в том числе путем подделки официальных документов. Исходя из изложенного Европейский Суд согласен с тем, что суды Российской Федерации тщательно оценили и сбалансировали указанный риск (см. Постановление Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации" (Amirov v. Russia) от 27 ноября 2014 г., жалоба N 51857/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), § 108, в котором не было установлено нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с длительным содержанием под стражей прикованного к инвалидному креслу задержанного, нуждающегося в постоянном врачебном наблюдении).

108. Европейский Суд приходит к заключению, что существовали важные и достаточные основания для содержания заявителя под стражей до суда и во время суда. Оценка этих оснований, однако, не может быть отделена от фактической продолжительности содержания под стражей. Соответственно, остается установить, проявили ли судебные органы "особое тщание" в производстве по делу.

109. В настоящем деле заявитель содержался под стражей до суда и во время суда не менее шести месяцев. Суды оценивали тщание следственных органов и пришли к выводу, что длительность предварительного следствия была оправдана сложным характером дела. Европейский Суд отмечает, что ничто в представленных ему материалах не демонстрирует наличия какого-либо значительного периода бездействия со стороны прокуратуры или суда (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся Постановлении Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по делу "Мхитарян против Российской Федерации" (Mkhitaryan v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 46108/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 3 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Сопин против Российской Федерации" (Sopin v. Russia) от 18 декабря 2012 г., жалоба N 57319/10, Постановление Европейского Суда по делу "Арутюнян против Российской Федерации" (Arutyunyan v. Russia) от 10 января 2012 г., жалоба N 48977/09* (* См.: там же. 2012. N 9 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Булдашев против Российской Федерации" (Buldashev v. Russia) от 18 октября 2011 г., жалоба N 46793/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).)). При таких обстоятельствах нельзя считать, что компетентные органы государственной власти не проявили особого тщания в рассмотрении дела в отношении заявителя.

110. Соответственно, по делу не было допущено нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

111. Заявитель жаловался на то, что его жалобы на постановления о содержании под стражей от 17 июля и 13 сентября 2013 г. не были рассмотрены безотлагательно. При этом он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который гласит:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

112. Власти Российской Федерации признали, что было допущено нарушение прав заявителя, предусмотренных пунктом 4 статьи 5 Конвенции, поскольку его жалобы на постановления о содержании под стражей от 17 июля и 13 сентября 2013 г. не были рассмотрены безотлагательно.

113. Заявитель настаивал на обоснованности своей жалобы и принял к сведению признание властей Российской Федерации.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

114. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя в данной части не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

115. Европейский Суд принимает к сведению признание властей Российской Федерации о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителя на постановления о содержании под стражей, датированные 16 июля и 13 сентября 2013 г., были рассмотрены внутригосударственными судами за 34 дня и 60 дней соответственно (см. §§ 11 и 14 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах и с учетом своей прецедентной практики (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации", §§ 154-158) Европейский Суд не находит оснований для того, чтобы прийти к иному выводу в настоящем деле. Таким образом, он заключает, что по делу было допущено нарушение этой нормы Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

116. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

117. Заявитель требовал выплаты 35 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

118. Власти Российской Федерации утверждали, что требуемая сумма является чрезмерной.

119. Европейский Суд, проведя свою оценку на основе принципа справедливости, считает разумным присудить заявителю 19 500 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда плюс сумму любых налогов, которые заявитель, возможно, должен будет уплатить с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

120. Заявитель требовал выплаты 500 евро в качестве компенсации оплаты юридических услуг.

121. Власти Российской Федерации указывали, что заявитель не предоставил доказательств для обоснования его требования и того, эти расходы действительно были понесены.

122. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек лишь постольку, поскольку было доказано, что они были фактически понесены, были необходимы и не превышали разумных пределов. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд отклоняет требование заявителя о компенсации судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

123. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу заявителя приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с качеством медицинского лечения, предоставленного заявителю в период содержания под стражей;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в следственных изоляторах;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями этапирования заявителя в исправительную колонию;

5) постановил, что по делу не было допущено нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции;

6) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции обязано выплатить заявителю следующую сумму с ее переводом в валюту государства-ответчика по курсу обмена, действующему на день выплаты:

19 500 евро (девятнадцать тысяч пятьсот евро), плюс сумму любых налогов, которые заявитель, возможно, должен будет уплатить с этой суммы, в качестве компенсации причиненного ему морального вреда;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 мая 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда