Решение Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ от 9 февраля 2016 г. по делу N 145/2015 О взыскании задолженности по смешанному контракту (извлечение)

Решение Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ от 9 февраля 2016 г. по делу N 145/2015
(извлечение)

Стороны

Истец - Компания "А", Федеративная Республика Германия

Ответчик - ООО "Б", Российская Федерация

[Нормативные акты и правовые позиции, имеющие отношение к спору:

Закон РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже";

Регламент МКАС, утв. приказом ТПП РФ от 18 октября 2005 г. N 76;

Подпункт "а" п. 1 ст. 1, п. 2 ст. 3, п. 2 ст. 7, ст. 53, 54, 61, 62, 79 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апреля 1980 г.);

Статья 1211 Гражданского кодекса РФ;

Параграф 278 Германского Гражданского Уложения "Ответственность за действия третьих лиц";

Пункт 5 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 1998 г. N 29 "Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц"].

Обстоятельства дела

1. В Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ (далее - МКАС) поступило исковое заявление компании "А", Федеративная Республика Германия (далее - истец), к ООО "Б", Российская Федерация (далее - ответчик), о взыскании _ долл. США. При совместном упоминании истец и ответчик далее в тексте решения именуются "стороны".

Из искового заявления и приложенных к нему документов следует, что между истцом (продавец) и ответчиком (покупатель) был заключен контракт. Согласно ему истец обязался продать, а ответчик купить на условиях DAP (Инкотермс 2010) оборудование, услуги по шеф-монтажу, сдаче в эксплуатацию и гарантийному обслуживанию оборудования, а также обучению персонала конечного пользователя, который указан непосредственно в контракте. Общая стоимость контракта составляет _ долл. США и включает цену оборудования, услуг по шеф-монтажу, сдаче в эксплуатацию и гарантийному обслуживанию оборудования, обучению персонала конечного пользователя, а также стоимость страховки, упаковки, маркировки и доставки до места назначения.

К контракту стороны подписали ряд дополнений, касающихся изменения условий поставки оборудования и порядка его оплаты.

В исковом заявлении указывается, что истец полностью и в срок выполнил свое обязательство по поставке оборудования и частично его монтаж. Соответствующие акты приема-передачи приложены к иску. Далее истец поясняет, что монтаж всего поставленного оборудования требовал соответствующей подготовки помещений. В контракте стороны согласовали, что покупатель осуществляет разработку проекта и строительство или реконструкцию помещений для размещения оборудования. Для надлежащего монтажа всего оборудования ответчик должен был построить специальный защитный ангар. По утверждению истца, он был лишен возможности проведения монтажа и подключения указанного оборудования, так как ангар не был построен. Кроме того, истец также был лишен возможности проведения монтажа и подключения части оборудования, поскольку ответчик не завершил необходимые для монтажа проектные работы и не снабдил помещения инженерной коммуникацией. Указанные недостатки были отражены в акте проведения монтажа.

В связи с тем, что обязательства ответчика о проведении соответствующих работ по подготовке помещений для монтажа оборудования не были выполнены, истец направил ответчику письма с напоминанием о его обязательствах и требованием оплатить задолженность по контракту в сумме _ долл. США. В ответе на указанные письма ответчик сослался на конечного пользователя оборудования, который, по его словам, отказался от реализации проекта.

Истец указывает, что он в течение года пытался урегулировать возникшие разногласия путем переговоров и направления просьб о погашении задолженности, и, не получив ответа, инициировал подачу иска в МКАС.

Истец также сообщил о том, что он отказался от предложения ответчика по обратному выкупу оборудования и настаивал на выполнении своего требования.

В отношении своего обязательства по обучению персонала по использованию оборудования истец отметил, что частично обучение было произведено. Проведение обучения персонала пользованию остальным, не смонтированным и не подключенным оборудованием, истцу не представляется возможным.

По утверждению истца, за поставленное оборудование, монтаж и обучение персонала ответчик заплатил ему _ долл. США. Задолженность ответчика по оплате составила _ долл. США и не была им погашена до дня подачи иска.

В связи с неисполнением ответчиком своих финансовых обязательств по контракту истец обратился в МКАС с настоящим иском и просил взыскать с ответчика задолженность по оплате в размере _ долл. США и _ долл. США в возмещение расходов истца по уплате арбитражного сбора.

Компетенцию МКАС истец обосновывает ссылкой на соответствующий пункт контракта. Одновременно истец отмечает, что хотя контракт не содержит указание на применимое право при рассмотрении спора в МКАС, вместе с тем, по его мнению, в соответствии с коллизионными нормами права страны суда, а именно, ст. 1211 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ), к контракту должно применяться право Федеративной Республики Германии (далее - ФРГ).

В отношении правового обоснования исковых требований истец отмечает следующее. Контракт состоит из связанных друг с другом элементов купли-продажи, оказания услуг и выполнения работ. Согласно немецкому праву к смешанным контрактам применяется универсально право купли-продажи, если поставка товара является основным элементом договора. Цена поставленного по контракту оборудования составляет более 80% всей суммы контракта и является основным его элементом. Предметом настоящего иска является неуплата цены за поставленное оборудование в размере _ долл. США, поэтому к контракту применяется право, регулирующее отношения купли-продажи, а именно §433 - 453 Германского Гражданского Уложения (далее - ГГУ). Вместе с тем к контракту применяются общие положения ГГУ, относящиеся ко всем видам договоров, а именно §1 - 432.

В соответствии с контрактом и ч. 2 §433 ГГУ, согласно которой покупатель обязан принять предлагаемый ему товар, а в данном случае и предлагаемые ему услуги по монтажу, подключению и обучению в связи с поставленным товаром, истец вправе требовать от ответчика уплаты оставшейся суммы по контракту в размере _ долл. США. Более того, покупатель обязан был подготовить помещения для приема услуг и работ по монтажу, подключению и обучению. Поскольку эти обязательства не были выполнены ответчиком и задержка исполнения этих обязанностей превышает все разумные сроки, ответчик не вправе уклоняться от уплаты последней части цены. Несмотря на то, что стороны договорились об оплате последней части платежа в размере _ долл. США только после подписания последнего акта сдачи-приемки, а значит, после окончания выполнения всех работ и услуг, по мнению истца, ответчик утратил право требовать от истца предварительного исполнения контракта.

Согласно закрепленному в §242 ГГУ принципу добросовестности сторона договора, если она отказывается от содействия при исполнении договора, теряет не только свое право удержания в соответствии с законом, но и, несмотря на иные договоренности, право требовать от другой стороны предварительного исполнения. Применение принципа добросовестности именно в таких случаях практикуется Верховным Судом ФРГ.

2. В МКАС от ответчика поступил отзыв на исковое заявление, в котором указывалось, что ответчик иск не признает, с исковыми требованиями не согласен и просит МКАС отказать истцу в их удовлетворении.

В обоснование своей позиции ответчик сообщил следующее.

В соответствии с условиями контракта в редакции дополнения окончательный расчет в размере _ долл. США производится после направления продавцом (истцом) покупателю (ответчику) счёта на оплату и акта сдачи-приемки всех работ по контракту, что истцом сделано не было. Окончательный монтаж и ввод в эксплуатацию оборудования истцом произведены не были и вины ответчика за невозможность исполнения контракта нет. Ответчик составил проектную документацию, отремонтировал помещения для размещения оборудования, но выполнить полный комплекс проектных работ, в том числе осуществить устройство коммуникаций ответчик не имеет возможности, поскольку владелец помещений не выполнил своих обязательств в части предоставления инженерных изысканий и исходной документации, необходимой для окончания работ.

О данных обстоятельствах, на которые ответчик никак не мог повлиять, он неоднократно уведомлял истца в письмах.

Ответчик не согласен с мнением истца о применении права ФРГ к рассматриваемому спору и считает, что спор надлежит рассматривать по праву Российской Федерации, так как по совокупности обстоятельств договор наиболее тесно связан с российской стороной.

По мнению ответчика, контракт по существу является смешанным договором, который можно разделить на три самостоятельные сделки: купля-продажа, поставка, монтажные работы, включающие в себя испытание поставленного оборудования.

В соответствии с контрактом оборудование поставлено и смонтировано на территории Российской Федерации, окончательным потребителем являются физические лица - граждане Российской Федерации.

Ответчик подтвердил, что оборудование по контракту было поставлено, принято и полностью им оплачено в сумме _ долл. США. Оно является его собственностью. Окончательный монтаж, ввод в эксплуатацию и обучение персонала работе на этом оборудовании должны быть выполнены по месту нахождения объекта. Помещения, которые необходимо было отремонтировать и подготовить для осуществления монтажа истцом, также находятся на территории Российской Федерации.

Российское законодательство предусматривает возможность для сторон договора выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210 ГК РФ).

Согласно п. 10 ст. 1211 ГК РФ к договору, содержащему элементы различных договоров, применяется право страны, с которой этот договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан, если из закона, условий или существа этого договора либо совокупности обстоятельств дела не вытекает, что применимое право подлежит определению для таких элементов договора отдельно.

Согласно п. 28 Вводного закона к ГГУ, если правоприменение не согласовано сторонами, договор подчиняется праву того государства, с которым он обнаруживает наиболее тесные связи. Если, однако, какая-либо часть договора отделяема от оставшейся части договора и эта часть обнаруживает более тесную связь с каким-либо другим государством, то к ней в виде исключения, может быть применено право этого другого государства.

Пунктом 3 ст. 421 ГК РФ предусмотрено заключение договора, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора.

Ответчик считает, что в связи с тем, что обязательства сторон по поставке и оплате стоимости оборудования выполнены, а спор возник в связи с окончанием монтажных работ, то к отношениям сторон следует применить положения гл. 37 ГК РФ о подряде.

По смыслу российского законодательства, при расторжении договора подрядчик вправе требовать оплату только за фактически выполненную работу, а при отказе заказчика от исполнения договора подрядчик может требовать лишь возмещение убытков и затрат (ст. ст. 717, 719, 729 ГК РФ).

В соответствии с п. 1 ст. 719 ГК РФ подрядчик вправе не приступать к работе, а начатую работу приостановить в случаях, когда нарушение заказчиком своих обязанностей по договору подряда, в частности, непредоставление материала, оборудования, технической документации или подлежащей переработке (обработке) вещи, препятствует исполнению договора подрядчиком, а также при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что исполнение указанных обязанностей не будет произведено в установленный срок.

Контрактом не были предусмотрены сроки осуществления монтажных работ, а условия дополнения к контракту по окончательному расчету в размере _ долл. США устанавливали срок оплаты после направления продавцом покупателю счёта и актов сдачи-приемки, которые должны были быть подписаны сторонами по окончании испытаний оборудования, что продавцом сделано не было. Сроков, в которые заказчик обязался подготовить помещение для проведения монтажа, в контракте также нет.

Заказчик (ответчик) не отказывался от выполнения контракта и своевременно уведомлял истца об обстоятельствах непреодолимой силы, а именно, о бездействии государственного учреждения, препятствующем исполнению работ. Заказчик предлагал истцу разные варианты разрешения сложившейся ситуации, но истец выбрал путь, связанный с судебными издержками. Заказчик не мог закончить всю подготовку помещений для окончания работ по контракту ввиду отказа владельца помещений от содействия, а полномочия самостоятельно оформить проектную и рабочую документацию для ввода оборудования в эксплуатацию у ответчика отсутствуют.

Согласно ГГУ должник освобождается от исполнения обязательства, если оно стало невозможным в силу обстоятельства, которое наступило после возникновения обязательства и за которое он не отвечает (§275 ГГУ), а согласно §285 ГГУ должник не считается просрочившим, если исполнение обязательства не может последовать вследствие обстоятельства, за которое он не отвечает. В соответствии с §323 ГГУ если обязательство, которое должна исполнить одна из сторон двустороннего договора, становится невозможным вследствие обстоятельства, за которое не отвечает ни одна из сторон, то сторона, которая должна исполнить это обязательство, лишается права требовать исполнения встречного обязательства, при частичной невозможности исполнения встречное обязательство уменьшается в соответствии с предписаниями §472 и 473 ГГУ.

В соответствии с §641 ГГУ вознаграждение должно быть выплачено при принятии выполненной работы. Если работа должна быть принята по частям, а вознаграждение также установлено за выполнение отдельных частей, то вознаграждение должно быть выплачено за каждую часть в момент принятия соответствующей части работы.

Согласно §645 ГГУ подрядчик может требовать уплаты части вознаграждения в соответствии с выполненной работой, но при этом необходимо установить вину заказчика и намеренное отсутствие содействия с его стороны.

Заказчик (ответчик) действовал добросовестно по отношению к подрядчику (истцу), своевременно произвел все платежи согласно установленным срокам в контракте, запросил требуемую документацию у владельца помещений и предупредил о возникновении обстоятельств, препятствующих исполнению контракта, за которые ответчик не отвечает. Соответственно вины заказчика нет, а истец не имеет правовых оснований требовать денежные средства за работу, которую не выполнил.

3. В МКАС поступили возражения истца на отзыв ответчика, которые в соответствии с Регламентом МКАС были направлены ответчику. В них указывается, в частности, следующее.

Признавая и подтверждая право МКАС на самостоятельное решение вопроса о применимой коллизионной норме, истец отмечает, что в соответствии со сложившейся практикой МКАС для определения права, применимого к существу спора, следует в первую очередь применить коллизионные нормы места проведения арбитража, которым в соответствии с §22 Регламента МКАС является Российская Федерация.

Современное коллизионное право Германии - Регламент Европейского Союза от 17 июня 2008 г. о праве, применимом к договорным обязательствам ("Рим I"), содержит тождественные российским принципы и правила определения применимого права. Отправной точкой решения коллизионной проблемы является концепция "характерного исполнения" ("characteristic performance"), то есть исполнения, имеющего решающее значение для договоров данного вида и отличающего его от других видов договоров.

Истец также отмечает, что ссылка ответчика на ст. 28 Вводного закона к ГГУ не должна приниматься во внимание, поскольку данная норма закона была отменена п. 4 ст. 1 Закона от 25 июня 2009 г. "Об адаптации норм международного частного права к Регламенту (ЕС) N 593/2008" (BGB1.1 S. 1574).

Согласно действовавшим на момент заключения контракта российским коллизионным нормам контракт регулируется правом ФРГ. Общепризнанным правилом применения коллизионных норм во времени является использование той коллизионной нормы, которая имела силу на момент заключения спорного договора, что нашло широкое подтверждение в практике МКАС.

Аналогичным образом, согласно правовой позиции, изложенной в п. 5 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 1998 г. N 29, использованию подлежит "... коллизионная норма российского (советского) законодательства, действовавшая на момент заключения договора, из которого возник спор".

Истец является стороной, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания контракта, а контракт наиболее тесно связан с ФРГ, так как там находится основное место деятельности истца как стороны, осуществляющей существенное исполнение по контракту. Следовательно, правом, регулирующим спор из контракта, является право ФРГ.

Действующая редакция ГК РФ содержит тождественные принципы и правила урегулирования коллизионных вопросов.

Истец считает, что купля-продажа является основным элементом контракта.

Истец отмечает тот факт, что в контракте нет никакой разбивки цены для отдельных сделок.

При любом варианте решения коллизионного вопроса на основании п. 10 ст. 1211 ГК РФ (определение применимого права в отношении контракта "в целом" либо в отношении его "отдельных элементом"), правом наиболее тесной связи в соответствии с подлежащей применению основополагающей концепцией "характерного исполнения", закрепленной в п. 1 и п. 2 ст. 1211 ГК РФ, является право ФРГ.

Довод ответчика о том, что факт поставки оборудования в Россию и шеф-монтажа в России является достаточным основанием для того, чтобы признать наличие наиболее тесной связи контракта с Россией, истец считает несостоятельным, поскольку он полностью противоречит основному принципу решения коллизионного вопроса, закрепленному в п. 1 и п. 2 ст. 1211 ГК РФ ("закон страны продавца"). По мнению истца, если последовательно применять предложенный ответчиком подход (ad absurdum), то любой международный контракт должен регулироваться "законом страны покупателя", что лишает всякого смысла как п. 1. и п. 2 ст. 1211 ГК РФ, так и аналогичные международно признанные правила решения коллизионного вопроса ("Рим I").

Истец также считает, что подход ответчика, предлагающий "расчленение" контракта на поэтапные "сделки", часть из которых уже якобы исполнена сторонами (поставка и приемка оборудования, его оплата), а часть - якобы не исполнена (работы по монтажу оборудования), предполагает решение коллизионного вопроса на конкретный момент времени и в зависимости от того, какие договорные обязательства остаются неисполненными, а какие уже исполнены, что нельзя признать обоснованным.

Истец отмечает, что использование логики ответчика привело бы к тому, что право, применимое к контракту, помимо воли самих сторон менялось бы на протяжении исполнения контракта, приводя к возникновению "мобильного конфликта", что противоречит основным целям коллизионного регулирования договорных обязательств, к числу которых относятся обеспечение правовой определенности и предсказуемости.

Истец полагает, что спорные правоотношения сторон регулируются Конвенцией ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апреля 1980 г.). При этом немецкое право подлежит применению в качестве субсидиарного статута.

По мнению истца, ответчик не обосновал правомерность одностороннего отказа от исполнения контракта. Предполагаемое нарушение договорных обязательств контрагентом ответчика не может служить достаточным основанием для освобождения ответчика от выполнения договорных обязательств по контракту.

Приведенные ответчиком в Отзыве цитаты §275, 285 и 323 ГГУ не должны приниматься во внимание, поскольку текст данных норм был изменен в соответствии с подп. 6, 9 и 15 п. 1 ст. 1 Закона от 26 ноября 2001 г. "О модернизации права обязательств" (BGB1. IS.3138). Параграфы 641 и 645 ГГУ не применимы к настоящему спору, так как названные нормы касаются вознаграждения за работы в рамках договоров подряда, а в данном случае, согласно немецкому праву, к контракту применяется универсально право купли-продажи, так как поставка товара является основным элементом договора.

Истец считает довод ответчика о применении к спорным отношениям сторон норм ГК РФ о подряде несостоятельным в связи со следующим.

Во-первых, субсидиарным статутом, регулирующим отношения сторон, является право ФРГ.

Во-вторых, при применении субсидиарного статута необходимо в первую очередь учитывать положения Венской конвенции, имеющей приоритет над национальным правом.

В-третьих, согласно немецкому праву к смешанным контрактам применяется универсально право купли-продажи, если поставка товара является основным элементом договора.

Следовательно, спорные правоотношения сторон должны регулироваться не нормами российского законодательства о подряде, а нормами германского законодательства о купле-продаже. При этом нормы Венской конвенции имеют приоритетное применение по отношению к национальному законодательству.

Истец считает довод ответчика о том, что им не оплачены исключительно "монтажные работы", несостоятельным. Ответчик ошибочно утверждает, что неоплаченная им часть цены контракта, взыскиваемая в рамках настоящего спора, якобы относится исключительно к оплате монтажных работ.

Ни в контракте, ни в дополнениях к нему нет условий о том, что общая цена контракта подлежит какой-либо разбивке на части и взыскиваемая в рамках настоящего спора сумма причитается истцу исключительно за выполнение монтажных работ, а не как часть общей покупной цены оборудования.

То обстоятельство, что согласно условиям контракта данная сумма уплачивается после получения ответчиком коммерческого счета и акта сдачи-приемки не означает, что указанная сумма уплачивается именно и исключительно за монтажные работы.

В заключение истец подтвердил исковые требования о взыскании с ответчика задолженности по контракту и суммы уплаченного арбитражного сбора. Повестки о рассмотрении дела направлены сторонам.

4. Состоялось заседание МКАС, в котором участвовали представители обеих сторон.

Перед началом слушания состав арбитража проверил полномочия представителей истца и ответчика. Состав арбитража замечаний по ним не имел, установив, что выданные сторонами доверенности для представления их интересов в настоящем деле являются действительными, а представители обладают достаточными полномочиями выступать в настоящем деле от имени уполномочивших их сторон.

Ни одна из сторон не возражала против полномочий представителей другой стороны.

В заседании МКАС состоялись выступления представителей сторон, в которых была представлена подробная аргументация позиций истца и ответчика по фактическим обстоятельствам дела и правовым позициям сторон, представители сторон ответили на вопросы арбитров и друг друга.

Представители сторон подтвердили компетенцию МКАС по рассмотрению и разрешению настоящего спора.

В отношении применимого материального права представители сторон подтвердили доводы, изложенные истцом и ответчиком в представленных ранее в МКАС письменных пояснениях.

Представитель истца подтвердил, что спорные правоотношения сторон регулируются Венской конвенцией, а немецкое право подлежит применению в качестве субсидиарного статута. Решение вопроса о применении Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам (Рим, 19 июня 1980 г.) (далее - Римская конвенция), на чем настаивает ответчик, истец оставляет на усмотрение состава арбитража.

Представитель ответчика настаивал на том, спор надлежит рассматривать по праву Российской Федерации, так как по совокупности обстоятельств договор наиболее тесно связан с российской стороной. В части поставки оборудования по контракту подтвердил применение к правоотношениям сторон Венской конвенции.

Представитель ответчика заявил о том, что к отношениям сторон также применима Римская конвенция.

Представитель ответчика подтвердил, что оборудование по контракту было поставлено, принято и полностью им оплачено. Заявленные истцом требования основаны на оплате ответчиком стоимости не выполненных истцом работ по монтажу. В связи с тем, что обязательства сторон по поставке и оплате стоимости оборудования выполнены, а спор возник в связи с окончанием монтажных работ, то к отношениям сторон следует применить положения гл. 37 ГК РФ о подряде.

Представитель ответчика заявил устное ходатайство о вынесении МКАС отдельного постановления по вопросу применимого к существу спора права до рассмотрения спора по существу. В случае если МКАС в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми, решит применить право ФРГ, то отложить устное слушание дела для того, чтобы ответчик имел время для подготовки своей позиции по иску исходя из норм права ФРГ.

В отношении данного устного ходатайства представителя ответчика представитель истца высказался против отложения слушания дела, отметив, что у ответчика было достаточно времени с даты получения им искового заявления для подготовки своей позиции как по праву ФРГ, так и по праву России.

Ходатайство ответчика о вынесении МКАС отдельного постановления о применимом к существу спора праве до рассмотрения спора по существу, и в зависимости от принятого решения об отложении слушания дела, составом арбитража отклонено. Разбирательство в МКАС проводится по правилам Закона РФ от 7 июля 1993 г. N5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" (далее - Закон о МКА) и Регламента МКАС, которые не предусматривают вынесение МКАС отдельного постановления по вопросу о применимом праве.

Состав арбитража, основываясь на п. 3 §30 Регламента МКАС, отказал в заседании в удовлетворении ходатайств представителей обеих сторон о приобщении новых документов в связи с неоправданной по времени задержкой в их представлении, так как подавляющее большинство из них могло быть представлено сторонами в МКАС еще на стадии подготовки и направления своих письменных позиций.

В своих выступлениях представители истца подтвердили исковые требования и повторили доводы в обоснование заявленных требований, изложенные в исковом заявлении и в возражениях на отзыв ответчика.

Представитель ответчика утверждал, что _ долл. США, которые требует истец, являются платой за выполнение монтажных работ на объекте. Этот платеж согласно контракту производится после направления продавцом покупателю счёта и актов сдачи- приемки, которые должны были быть подписаны сторонами по окончании испытаний оборудования, что продавцом сделано не было.

Одновременно представитель ответчика заявил, что истцом выбран ненадлежащий предмет иска и по этой причине также просил в иске отказать. Истец мог заявлять только требование о взыскании убытков. Контракт заключался ответчиком исключительно для конкретного российского учреждения, от него во многом зависело практическое его исполнение. В связи с этим учреждение должно рассматриваться как одна из сторон контракта.

В заключительной части заседания представители сторон подтвердили, что в ходе состоявшегося слушания им были предоставлены все возможности для изложения своей позиции.

Состав арбитража объявил сторонам, что материалы дела содержат достаточное количество письменных доказательств, оценка которых в совокупности с оценкой устных выступлений представителей сторон в ходе арбитражного заседания позволила ему в достаточной степени полно и всесторонне выяснить все обстоятельства, связанные с возникшими между ними разногласиями по спору. В этой связи МКАС объявил устное слушание законченным и приступил к вынесению решения.

Мотивы решения

Рассмотрев материалы дела, оценив в совокупности и взаимосвязи, а также с учетом положений п. 4 §31 Регламента МКАС имеющиеся письменные доказательства по делу и устные пояснения представителей сторон, МКАС пришел к следующим выводам.

1. В части применимых процессуальных норм состав арбитража констатирует, что поскольку настоящее арбитражное разбирательство проходит на территории Российской Федерации, при определении компетенции МКАС рассматривать настоящий спор, а также в отношении процедурных вопросов разрешения спора, применимым является российское право.

В состав положений такого применимого процессуального права входит Закон о МКА с приложенным к нему в качестве неотъемлемой составной части Положением о МКАС (Приложение 1).

Согласно п. 1 ст. 1 Закона о МКА он применяется, если место арбитража находится на территории Российской Федерации. В п. 1 Положения о МКАС указывается, что данное постоянно действующее арбитражное учреждение (третейский суд) осуществляет свою деятельность в соответствии с Законом о МКА. Это корреспондирует местонахождению МКАС в Российской Федерации и рассмотрению им споров также на территории России.

Кроме того, состав арбитража в отношении процедурных вопросов рассмотрения настоящего дела также руководствуется Регламентом МКАС как документом, определяющим порядок проведения МКАС арбитражных разбирательств.

МКАС дополнительно отмечает, что ни одна из сторон в ходе настоящего разбирательства письменно не заявляла, что Закон о МКА и/или Регламент МКАС не могут являться применимыми для определения компетенции МКАС, а также в отношении процедурных вопросов разрешения настоящего дела.

2. При решении вопроса о компетенции МКАС по рассмотрению и разрешению настоящего спора состав арбитража руководствовался положениями п. 2 статьи 1 Закона о МКА, п. 2 Положения о МКАС, а также п. 1 §2 Регламента МКАС, согласно которым в МКАС могут по соглашению сторон передаваться споры из договорных и иных гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей, а также споры предприятий с иностранными инвестициями и международных объединений и организаций, созданных на территории Российской Федерации, между собой, споры между их участниками, а равно их споры с другими субъектами права Российской Федерации.

Сторонами контракта, из которого возник спор, являются компании, находящиеся в ФРГ и России и осуществляющие свою деятельность непосредственно на территории этих стран.

Изучив содержание контракта, МКАС пришел к выводу, что имеются основания квалифицировать его как договор поставки, отвечающий признакам договора международной купли-продажи товаров, т.е. сделку, порождающую для сторон гражданские права и обязанности. Кроме того, в материалах дела отсутствуют данные, в том числе и заявления сторон, прямо или косвенно указывающие на недействительность контракта, как в целом, так и отдельных его частей.

Контракт содержит следующую арбитражную оговорку: "Если ответчиком в суде будет являться покупатель, то все споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего Контракта или в связи с ним, в том числе касающиеся его исполнения, нарушения, прекращения или недействительности, подлежат разрешению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в соответствии с его Регламентом. Если ответчиком в суде будет являться продавец, то все споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего Контракта или в связи с ним, в том числе касающиеся его исполнения, нарушения, прекращения или недействительности, подлежат разрешению в Высшем земельном суде Дрездена в соответствии с его Регламентом".

Вышеуказанная арбитражная оговорка соответствует установленным п. 2 §2 Регламента МКАС требованиям к письменному соглашению сторон о передаче спора на разрешение МКАС.

Таким образом, стороны договорились о том, что разрешение их споров будет проходить в конкретном арбитражном институте в стране ответчика. Поскольку ответчиком в настоящем споре является российская коммерческая организация, рассмотрение споров должно осуществляться в МКАС при ТПП РФ.

Предъявление истцом иска в МКАС, отсутствие со стороны ответчика возражений против компетенции МКАС свидетельствуют о признании ими компетенции МКАС на рассмотрение настоящего спора. В заседании представители сторон также согласились с наличием у МКАС компетенции по рассмотрению и разрешению настоящего спора.

Принимая во внимание изложенное, состав арбитража, руководствуясь ст. 7 и 16 Закона о МКА и §2 Регламента МКАС, признал себя компетентным рассматривать данный спор.

Арбитраж был сформирован в соответствии с Регламентом МКАС в составе трех арбитров. Каких-либо письменных замечаний по процедуре формирования состава арбитража и его персональному составу сторонами заявлено не было.

3. Обратившись к вопросу о праве, применимом к отношениям сторон по контракту, МКАС исходит из положений п. 1 ст. 28 Закона о МКА и п. 1 §26 Регламента МКАС, согласно которым спор должен разрешаться на основе норм права, избранных сторонами в качестве применимых к существу спора, а при отсутствии такого указания МКАС применяет право, определенное арбитражем в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми.

МКАС установил, что в контракте стороны не избрали материальное право для разрешения спорных отношений по данному контракту.

По вопросу применимого права у сторон имеются существенные разногласия. Истец считает, что в данном случае к отношениям сторон применяется право ФРГ, а по мнению ответчика спор надлежит рассматривать по праву России. Ответчик также настаивал на применении Римской конвенции.

Учитывая, что спор между истцом и ответчиком возник из правоотношения с участием в нем иностранного лица (истца), а также при наличии осуществленной истцом поставки товара с территории ФРГ на территорию России, и при том что текст контракта не содержит условия о праве, применимом к существу спора, МКАС при вынесении решения по настоящему спору должен определить, какое национальное право является применимым для установления содержания прав и обязанностей сторон по заключенной между ними сделке.

В части применения Римской конвенции МКАС находит позицию ответчика неправомерной, поскольку Российская Федерация не является государством-участником этой конвенции. В ней участвуют только государства-участники Договора об учреждении Европейского Сообщества, каковым Россия не является. Одновременно состав арбитража констатирует, что в отличие от Венской конвенции, под. "b" п. 1 ст. 1 которой содержит специальное указание в отношении ее применения в том случае, когда согласно нормам международного частного права применимо право Договаривающегося государства, Римская конвенция такой сферы ее применения не предусматривает, а только признает применение согласованного сторонами в ее рамках права, даже если оно не является правом одного из договаривающихся государств (ст. 2).

В силу п. 2 ст. 28 Закона МКА при отсутствии какого-либо указания сторон третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Опираясь на многолетнюю практику МКАС и учитывая п. 5 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 1998 г. N 29 "Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц", согласно которому при разрешении спора, возникшего из внешнеэкономической сделки, в случае отсутствия волеизъявления сторон в отношении применимого права, суд руководствуется коллизионными нормами своего законодательства, состав арбитража считает необходимым применить коллизионную норму "lex fori", а именно, ст. 1211 ГК РФ, действовавшую на момент заключения спорного контракта.

Несмотря на то, что вышеприведенное положение определяет содержание правоприменительной практики арбитражных (государственных) судов России, МКАС отмечает, что в ряде вынесенных ранее решений МКАС соблюдался подход, согласно которому если при решении вопроса о применимом праве применяются коллизионные нормы российского законодательства, то и правоприменительная практика по данному вопросу также должна обладать необходимым единством, независимо от того, какими органами - судами общей юрисдикции, арбитражными (государственными) судами или арбитражными (третейскими) судами, она осуществляется. С учетом этого МКАС считает возможным применить указанный выше подход и в настоящем деле, поскольку он характеризует сложившуюся практику применения коллизионных норм российского законодательства.

Согласно п. 1 ст. 1211 ГК РФ при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан. При этом в силу п. 2 этой же статьи ГК РФ правом страны, с которой договор наиболее тесно связан, считается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора.

Для определения стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания контракта, а равно в целях определения права страны, с которой этот содержащий элементы различных договоров контракт наиболее тесно связан, МКАС, проанализировав контракт, обстоятельств дела и пояснения представителей сторон, пришел к следующему выводу.

В тексте контракта истец именуется продавцом, а ответчик покупателем. В соответствии с контрактом "продавец продал, а покупатель купил на условиях DAP (Инкотермс 2010) оборудование, услуги по шеф-монтажу, сдаче в эксплуатацию и гарантийному обслуживанию оборудования, а также обучению персонала конечного пользователя в соответствии со спецификацией, приведенной в приложении к настоящему контракту". Таким образом, заключенный контракт представляет собой договор купли-продажи с обязательством продавца произвести шеф-монтаж.

МКАС находит, что по формальным признакам контракт можно было бы отнести к смешанным договорам, т.е. договорам, содержащим элементы различных договоров, поскольку в его предмете упомянут шеф-монтаж. Однако текст контракта в этой части не содержит таких существенных элементов договора подряда, как конкретный перечень работ, подлежащих выполнению, стоимость этих работ, сроки и условия оплаты, а также условия командирования и пребывания в России специалистов продавца. Таким образом, стороны при согласовании условий контракта не сочли необходимым конкретизировать условия шеф-монтажа.

Согласно контракту последний платеж по нему в сумме _ долл. США оплачивается покупателем (ответчиком по настоящему делу) банковским переводом на счет продавца (истца по настоящему делу) в течение 15 дней после получения от продавца следующих документов: двух оригиналов коммерческого счёта и одного оригинала акта сдачи-приемки.

Из того, что последний платеж осуществляется после подписания акта сдачи-приемки, по мнению МКАС, не следует, что последний платеж представляет собой оплату шеф-монтажных работ, т.к. в тексте контракта не конкретизируется, за что фактически производится последний платеж. Утверждение ответчика, что спорная сумма представляет собой оплату работ по шеф-монтажу, материалами дела не подтверждается и основывается на его оценочном мнении.

При этом МКАС отмечает, что в первоначальной редакции контракта в части последнего платежа стороны согласовали, что 10% общей стоимости контракта (_ долл. США) оплачиваются после завершения монтажных работ. Сроки оплаты, суммы платежей и перечень необходимых для оплаты документов определяются дополнительным соглашением, которое будет являться неотъемлемой частью настоящего контракта и должно быть заключено в течение 45 дней после осуществления платежа в размере 10% общей стоимости контракта. Дополнением к контракту стороны в части последнего платежа согласовали, что, во-первых, его сумма уменьшается с _ долл. США до _ долл. США и, во-вторых, эта сумма оплачивается банковским переводом на счёт продавца в течение 15 дней после получения от продавца коммерческого счёта и акта сдачи-приемки. Это же условие полностью сохранено и в последнем подписанном сторонами дополнении к контракту.

Кроме того, из анализа спецификаций к контракту следует, что, во-первых, каждая из них содержит только перечень закупаемого оборудования и его цену без указания в тексте спецификации стоимости работ по шеф-монтажу, обучению, послегарантийному обслуживанию, а, во-вторых, общая стоимость конкретного оборудования по каждой спецификации равна цене оборудования, указанной в контракте.

Состав арбитража находит, что указание в контракте в качестве места установки оборудования конкретного российского учреждения носит для истца сугубо информационный характер и какого-либо правового значения для рассмотрения заявленного требования не имеет.

МКАС считает необходимым отметить, что договор ответчика с учреждением, где установлено оборудование, юридически не порождает для истца дополнительных, не предусмотренных контрактом обязательств, в том числе и в части шеф-монтажа, поскольку истец не является стороной этого договора и, кроме того, стороны не интегрировали этот договор ни в целом, ни в части в качестве составной части контракта.

По заявлению истца, оборудование, поставленное им по приложениям (спецификациям) к контракту, было смонтировано и данный факт ответчиком не оспаривается, как и проведение обучения в отношении уже смонтированного оборудования. Оборудование было поставлено и смонтировано после подписания сторонами дополнения к контракту, согласно которому сумма последнего платежа была уменьшена с _ долл. США до _ долл. США. По мнению состава арбитража, этот факт свидетельствует в пользу того, что последняя сумма не может считаться суммой стоимости шеф-монтажа, как на этом настаивает ответчик. При этом, даже если предположить, что позиция ответчика имеет под собой основание, то с учетом того, что истец выполнил монтаж оборудования, поставленного по приложениям к контракту, то в этом случае ответчик, действуя добросовестно, должен был бы признать свою задолженность по оплате соответствующей части работ по шеф-монтажу с указанием ее размера, чего им не было сделано.

На основании изложенного состав арбитража в качестве стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания контракта, признал истца, являющегося продавцом по контракту. В силу этого МКАС, руководствуясь подп. 1 п. 2 ст. 1211 ГК РФ, применительно к контракту, являющемуся договором купли-продажи, применимым правом установил материальное право ФРГ, поскольку истец (продавец) является немецким юридическим лицом, учрежденным по законодательству ФРГ и деятельность которого осуществлялась непосредственно с территории ФРГ.

Учитывая, что коммерческие предприятия истца и ответчика находятся в государствах-участниках Венской конвенции, МКАС на основании ее подп. "а" п. 1 ст. 1 признал, что к отношениям сторон подлежат применению положения названной Конвенции.

При этом состав арбитража принял во внимание обоюдное согласие сторон на ее применение к спору, а также высказанную в ходе устного слушания дела позицию ответчика о том, что поскольку, по его мнению, контракт по существу является смешанным договором, который можно разделить на три самостоятельные сделки (купля-продажа, поставка, монтажные работы), то только в части купли-продажи к контракту применима Венская конвенция.

Одновременно с этим МКАС считает необходимым отметить, что стороны при заключении контракта не воспользовались предоставленным им ст. 6 Венской конвенции правом как исключить ее применение, так и отступить от любого из ее положений или изменить его действие.

Проведенный составом арбитража анализ текста контракта на предмет его соответствия п. 2 ст. 3 Венской конвенции, согласно которому она "не применяется к договорам, в которых обязательства стороны, поставляющей товары, заключаются в основном в выполнении работы или в предоставлении иных услуг", позволяет ему констатировать, что контракт содержит не только условия, связанные с поставкой оборудования (товара), но и положения, касающиеся выполнения услуг по шеф-монтажу, сдаче в эксплуатацию и гарантийному обслуживанию оборудования, а также обучению персонала конечного пользователя, конкретная цена которых в контракте отсутствует. При таких обстоятельствах очевидно, что стоимость выполнения истцом вышеуказанных услуг не является превалирующей над стоимостью поставленного оборудования, поскольку указанную в контракте стоимость последнего при вышеуказанных обстоятельствах фактически не с чем сравнить. Но даже если предположить, что, как считает ответчик, размер последнего платежа в сумме _ долл. США является стоимостью услуг по контракту, то и в этом случае стоимость оборудования во много раз превышает общую стоимость предусмотренных контрактом услуг.

Рассматривая вопрос о субсидиарно применимом национальном праве, состав арбитража, учитывая, что Россия и ФРГ являются участниками Венской конвенции, руководствовался п. 2 ст. 7 Венской конвенции и п. 2 ст. 28 Закона о МКА, в котором указано, что при отсутствии какого-либо указания сторон третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми.

С учетом вышеизложенного состав арбитража пришел к заключению, что если возникающие в деле вопросы не могут быть разрешены только на базе Венской конвенции и общих принципов, на которых она основана (таких, в частности, как добросовестность в международной торговле, применение правила разумности при оценке поведения сторон, автономия воли сторон, недопустимость одностороннего изменения контракта за исключением оговоренных случаев, сотрудничество сторон друг с другом при выполнении ими своих договорных обязательств и др.), а также положений контракта, то правом, субсидиарно применимым к отношениям сторон из контракта, является право страны, где находится основное место деятельности продавца (истца), то есть материальное право ФРГ.

4. Рассмотрев исковые требования истца о взыскании основного долга в сумме _ долл. США (последняя часть неоплаченной ответчиком цены поставленного оборудования), оценив имеющиеся письменные доказательства по делу и устные пояснения представителей сторон в заседании, МКАС установил, что контракт юридически действительным образом заключен в письменной форме, и что между истцом и ответчиком по поводу его заключения и действительности спора не имеется. Равным образом состав арбитража констатирует и то, что между сторонами по настоящему делу отсутствует спор по поводу подлинности и действительности представленных ими документов (включая как их простые, так и заверенные каждой стороной копии), а также полномочий подписавших их лиц.

По количеству (комплектности) поставленного оборудования, по содержанию (объему) технической документации, по срокам поставки и по срокам обучения специалистов ответчика каких-либо претензий стороны друг другу не заявляли. Ни одна из сторон, излагая свою позицию по делу, не сослалась на положения статьи контракта о согласованных и заранее оцененных убытках.

Между истцом и ответчиком имеет место спор по вопросу оплаты ответчиком последней части цены контракта в заявленном в исковом заявлении размере _ долл. США.

МКАС констатирует, что общая стоимость контракта на момент его подписания составила _ долл. США. Эта сумма включала в себя стоимость оборудования, услуг по шеф-монтажу, услуг по сдаче в эксплуатацию и гарантийному обслуживанию оборудования, обучению персонала конечного пользователя, а также стоимость страховки, упаковки, маркировки и доставки до места назначения. При этом общая стоимость контракта могла быть скорректирована после окончательного согласования условий платежей.

Окончательное согласование условий платежей было оформлено сторонами подписанием дополнения к контракту, в тексте которого вопрос корректировки указанной в контракте общей стоимости не затрагивался, т.е. в ходе исполнения контракта его изначально установленная общая стоимость сторонами не изменялась.

Ответчик подтвердил получение и принятие им оборудования, за которое он уплатил истцу _ долл. США, что составляет 93% стоимости контракта. Факт оплаты и указанная ответчиком сумма истцом не оспаривается.

Состав арбитража считает, что ссылка ответчика на то, что он приобрел оборудование для нужд Российской Федерации, не имеет какого-либо юридического значения для принятия решения по существу спора. Кроме того, данное утверждение ответчика материалами дела не подтверждается. В частности, в отзыве на иск он указал, что оборудование уже является его собственностью, а в тексте договора с учреждением указано, что ответчик на период проведения исследований предоставляет государственному учреждению оборудование на безвозмездной основе во временное пользование. При прекращении договора оборудование подлежит возврату ответчику.

Согласно выводам МКАС требование истца о взыскании _ долл. США обусловлено неоплатой ответчиком последней части контрактной стоимости поставленного истцом и принятого ответчиком оборудования по договору купли-продажи.

Учитывая, что истец (продавец) надлежащим образом исполнил свои обязательства по контракту, ответчик (покупатель) в силу ст. 53 Венской конвенции обязан уплатить цену за него, а продавец вправе потребовать от него уплаты этой цены в соответствии со ст. 61 и 62 Венской конвенции.

В связи со ссылкой ответчика на обстоятельство непреодолимой силы (бездействие государственного учреждения, препятствующее исполнению работ), на отсутствие в контракте сроков, в которые ответчик обязался подготовить помещение для проведения монтажа, а также на отсутствие выставленного покупателем счёта и акта сдачи-приемки, МКАС отмечает следующее.

Согласно контракту покупатель (ответчик) осуществляет разработку проекта и строительство или реконструкцию помещения для размещения оборудования. Как вытекает из материалов дела и пояснений представителя ответчика в ходе устного слушания, фактически ответчик выполнял эту работу при деятельном участии собственника помещений, в которых устанавливалось оборудование и с которым ответчик заключил договор, т.е. с привлечением третьего лица, которое до завершения работ отказалось от своего участия в этом проекте, что в свою очередь лишило ответчика возможности продолжить и завершить работы по подготовке помещений. Вопрос правомерности этого отказа не является для МКАС предметом рассмотрения в данном споре. При этом состав арбитража принимает во внимание требования §278 ГГУ "Ответственность за действия третьих лиц", согласно которому должник несет ответственность за действия лиц, на которых он возложил исполнение своих обязанностей, в том же объеме, что и за свою собственную вину.

В материалах дела отсутствуют доказательства наличия предусмотренных ст. 79 Венской конвенции обстоятельств, освобождающих сторону, в том числе из-за поведения третьего лица, привлеченного ею для исполнения всего или части договора, от ответственности за неисполнение любого из своих обязательств. Равным образом в материалах дела отсутствует и предусмотренный контрактом сертификат соответствующей Торговой палаты, который, как условились стороны, является достаточным подтверждением наступления и прекращения указанных обстоятельств.

В части сроков проведения ответчиком работ МКАС отмечает, что в тексте самого контракта такие сроки отсутствуют, однако, в подписанном акте проведения монтажа оборудования по контракту стороны согласовали, что наладка поставленного оборудования может быть начата после ввода в строй указанных в этом акте инженерных систем. Из материалов дела следует, что ни в указанный в акте срок, ни на дату устного слушания настоящего дела инженерные системы введены в строй не были. При этом ответчик до даты устного слушания дела к тому же не построил специальное помещение для установки поставленного оборудования.

В соответствии со ст. 54 Венской конвенции обязательство покупателя уплатить цену включает принятие таких мер, которые могут требоваться согласно договору или согласно законам и предписаниям для того, чтобы сделать возможным осуществление платежа. Состав арбитража исходит из того, что в данном случае одной из таких мер является, в частности, создание ответчиком условий для подписания сторонами акта сдачи-приемки, чего им сделано не было. При таких обстоятельствах требование ответчика о предоставлении акта сдачи-приемки истцом является необоснованным.

Что касается ссылки ответчика на непредоставление истцом счета на оплату последней части стоимости контракта, то, по мнению состава арбитража, при изложенных выше обстоятельствах отсутствие счета на оплату не является основанием для освобождения ответчика от уплаты долга. Коль скоро ответчик полагал, что для уплаты спорной суммы истец должен был представить одномоментно счет и акт сдачи-приемки, а оформление последнего из-за действий ответчика стало практически невозможным, то и ссылка на отсутствие счета является неправомерной. Ответчик не представил доказательства того, что не имел возможности произвести уплату взыскиваемой истцом суммы без выставления им счета. При этом МКАС считает, что выставление счета не является безусловным и единственным основанием для возникновения обязанности ответчика по оплате. В частности, сумма и требование ее уплатить содержались, например, в письме истца и его требовании о погашении задолженности. При этом ответчик ни разу не сослался на необходимость выставления счета и не предложил истцу его выставить без акта сдачи-приемки.

На основании изложенного МКАС, руководствуясь ст. 53, 54, 61, 62 и 79 Венской конвенции, признал обоснованным и подлежащим удовлетворению требование истца о взыскании с ответчика суммы основного долга в полном размере в сумме _ долл. США.

Относительно требования истца о возмещении ему ответчиком расходов по уплате арбитражного сбора состав арбитража констатировал, что истцом по настоящему делу был уплачен арбитражный сбор в размере _ долл. США. В соответствии с п. 1 §6 Положения об арбитражных сборах и расходах (Приложение к Регламенту МКАС) если стороны не договорились об ином, арбитражный сбор возлагается на сторону, против которой состоялось решение арбитража.

С учетом того, что исковые требования удовлетворяются в полном объеме, с ответчика в пользу истца подлежит взысканию арбитражный сбор в размере _ долл. США.