Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 7 февраля 2017 г. N 49-АПУ17-1СП Поскольку суд не создал участникам процесса как со стороны защиты, так и со стороны обвинения необходимые условия для осуществления предусмотренных законом прав, судебные акты в отношении обвиняемого в краже, убийстве, уничтожении или повреждении имущества и неправомерном завладении автомобилем переданы на новое рассмотрение

Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 7 февраля 2017 г. N 49-АПУ17-1СП

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего Сабурова Д.Э.

судей Хомицкой Т.П. и Кочиной И.Г.

при секретаре Горностаевой Е.Е.

рассмотрела в судебном заседании апелляционное представление государственного обвинителя Даутовой Л.Р., жалобу потерпевших Р. и С. на приговор и постановление Верховного суда Республики Башкортостан от 9 ноября 2016 года, постановленных на основании вердикта присяжных заседателей. На основании приговора

Гареев В.К. ... не судим,

оправдан по предъявленному ему обвинению за неустановлением события преступлений, предусмотренных п.п. "а, к" ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 167, п. "а" ч. 3 ст. 158, ч. 1 ст. 166 УК РФ в связи с вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта.

Постановлено о признании за Гареевым права на реабилитацию, предусмотренного главой 18 УПК РФ.

На основании постановления от 9 ноября 2016 года в отношении Гареева В.К. прекращено уголовное дело по ч. 1 ст. 116 УК РФ на основании п. 2 ч. 1 ст. 24, п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления.

Органами предварительного следствия Гарееву В.К. было предъявлено обвинение в совершении убийства двух лиц С. и Р. с целью скрыть убийство последнего, а также в совершении умышленного уничтожения и повреждения чужого имущества путем поджога, повлекшим причинение значительного ущерба; в совершении тайного хищения имущества с причинением значительного ущерба А. с незаконным проникновением в жилище; в неправомерном завладении автомобилем А. в причинении вреда здоровью средней тяжести А.

Преступления были совершены в период времени 2013-2015 гг. на территории д. ... района Республики ... при обстоятельствах, изложенных в приговоре и постановлении.

Заслушав доклад судьи Хомицкой Т.П., мнение прокурора Пирогова М.В., поддержавшего апелляционное представление об отмене приговора, выступление потерпевших Р. и С., поддержавших доводы жалобы и представления, выступление адвокатов Ахмадишина Р.Р. и Ибрагимова Д.Г. в защиту интересов Гареева В.К., возражавших на доводы представления и жалобы, просивших об оставлении приговора без изменения, Судебная коллегия установила:

в апелляционном представлении государственный обвинитель Даутова Л.Р. выражает несогласие с приговором, ввиду существенного нарушения уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей.

Подробно приводя высказывания и выдержки из речи стороны защиты, автор представления полагает, что в процессе судебного разбирательства, а также при выступлении в прениях сторон, подсудимым и его защитниками неоднократно до сведения присяжных заседателей доводилась информация, которая могла повлиять на формирование мнения коллегии присяжных заседателей, в частности, об оказании давления на стадии расследования, о недостоверности показаний свидетелей, потерпевшего А., о предположительных и вероятностных выводах экспертов, и в целом, о неполноте предварительного следствия. Председательствующий не во всех случаях реагировал замечаниями в адрес стороны защиты. Полагает, что указанные нарушения оказали влияние на свободу оценки доказательств присяжными. В напутственном слове председательствующий недостаточно правильно и полно обратила внимание присяжных на указанные нарушения закона.

Более того, при допросе свидетеля Б., оглашении протокола осмотра места происшествия адвокатом Ахмадишиным, при предупреждении свидетеля М., председательствующий сам допустил высказывания, которые были способны вызвать предубеждение у коллегии.

Автор представления полагает, что допущены нарушения прав потерпевшего A. и адвоката Ахмадишина, поскольку при формировании коллегии присяжных заседателей названные лица не участвовали, а впоследствии, по вступлении в процесс, им не было разъяснено право заявить отвод присяжным.

При решении вопроса о замене выбывших присяжных заседателей запасными не было выяснено мнение государственного обвинителя Даутовой Л.Р.

Полагает также, что имели место нарушения, ограничивающие право прокурора на представление доказательств, поскольку ходатайство государственного обвинителя о необходимости исследования протоколов допросов свидетелей М. и К. ввиду их неявки в судебное заседание, заключений экспертов от 15 ноября 2015 года и детализации телефонных соединений Гареева, было отклонено. По мнению автора представления, данные доказательства имели существенное значение для разрешения вопроса о виновности.

Прекращение дела по ч. 1 ст. 116 УК РФ в отношении Гареева неверно разрешено постановлением суда, этот вопрос, по мнению государственного обвинителя, подлежал разрешению в приговоре. Поскольку по указанной статье имеет место обвинительный вердикт, обращает внимание на непредоставление последнего слова Гарееву

Также автор представления полагает, что был нарушен порядок судопроизводства, выразившийся в вынесении вердикта в ночное время, а именно в 00 часов 52 минуты 21 октября 2016 года, в связи с чем считает, что не были обеспечены условия для плодотворной работы коллегии присяжных.

Просит отменить приговор и постановление от 9 ноября 2016 года и дело направить на новое судебное рассмотрение.

В апелляционной жалобе потерпевшие Р. и С. анализируя процесс судебного разбирательства по уголовному делу, обращают внимание на поведение всей коллегии присяжных, и, в частности, присяжных под N 1 и 2, которые при встрече со стороной защиты всегда улыбались, здоровались, чего не было в отношении стороны обвинения. На поведение присяжных был вынужден даже обратить внимание и председательствующий по делу.

Никто из присяжных не задавал никаких вопросов по делу, в связи с чем было очевидно их безразличие к рассматриваемым событиям.

Во время удаления присяжных заседателей для разрешения председательствующим процедурных вопросов, сторона защиты все равно пыталась донести до сведения коллегии свою негативную оценку представленным доказательствам.

Потерпевшие также обращают внимание, что на прения сторон 20 октября 2016 года прибыли с коллегами по работе их погибших мужей, однако судебное заседание откладывалось на долгое время по причине неявки кого-то из присяжных. В то же время, ни адвокатов, ни слушателей со стороны защиты к назначенному времени также не было, что заставило потерпевших усомниться в названной причине отложения слушания дела.

В итоге, судебное заседание было начато около 17 часов и в совещательную комнату присяжные ушли ночью. Вердикт принимался также ночью, что считают совершенно недопустимым. Анализируя поведение некоторых присяжных заседателей, высказывают предположения о коррупционности состава коллегии присяжных. Считают недопустимым вынесение оправдательного приговора по делу в отношении Гареева, просят разобраться в деле.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционного представления и жалобы, Судебная коллегия полагает, что приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей о недоказанности участия Гареева в совершении преступлений, подлежит отмене по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 389.27 УПК РФ, основаниями отмены или изменения судебных решений, вынесенных с участием коллегии присяжных заседателей, являются основания, предусмотренные пунктами 2-4 ст. 389.15 настоящего Кодекса, а именно: существенное нарушение уголовно-процессуального закона; неправильное применение уголовного закона; несправедливость приговора.

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены ст. 335 УПК РФ, в соответствии с требованиями которой в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

В соответствии с указанными положениями, сторонам в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, либо вопросы процессуального характера, в том числе, о недопустимости доказательств, нарушении УПК РФ при получении доказательств, их истребовании, вызове дополнительных свидетелей и др., задавать наводящие вопросы, в какой-либо форме оценивать доказательства во время судебного следствия, выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу, ссылаться в обоснование своей позиции на не исследованные в присутствии присяжных заседателей или недопустимые доказательства и иное.

Прения сторон в суде присяжных заседателей проводятся в соответствии со ст.ст. 292 и 336 УПК РФ с учетом особенностей рассмотрения дела по данной форме судопроизводства и лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.

Между тем, названные требования закона при рассмотрении данного уголовного дела не были соблюдены.

Как следует из протокола судебного заседания, в ходе судебного разбирательства, прений сторон, подсудимым Гареевым и его защитниками неоднократно допускались нарушения требований ст.ст. 252, 335, 336 УПК РФ, на что председательствующий не всегда реагировал замечаниями, а в некоторых случаях и высказывания самого председательствующего, с правовой точки зрения, были не всегда корректны.

Сторона защиты подсудимого, как и сам Гареев, неоднократно в присутствии присяжных заседателей заявляли о неполноте предварительного следствия, давали оценку не фактическим обстоятельствам дела, а пытались дискредитировать обвинение и представленные им доказательства, признанные допустимыми, оценивали качество работы следователя и государственного обвинителя, при этом адвокат Ибрагимов Д.Г. в прениях ссылался на собственный опыт работы следователя, выдвигали различные версии о причастности к совершению преступлений иных лиц и мотивах этих преступлений, опорочивали показания потерпевших Р., А., А., свидетелей Л., Г., Б., М. (которая вообще не допрашивалась в судебном заседании).

В частности, в своих показаниях Гареев заявлял: "вообще я считаю, что следователь, понимая, что по убийству доказательств нет, решил подстраховаться и навесить еще пару статей, чтобы прикрыть себя".

В судебных прениях адвокат Ибрагимов Д.Г. допускал следующие высказывания: "Обвинение это вершина айсберга работы следователя, он работает месяц, второй, третий, год, полтора года, а затем он создает обвинение, в котором излагает суть, как ему кажется, того, что произошло, в отношении человека, который по каким-то причинам попал в поле зрения следователя. Там в каждом слове должно быть как гвоздь в крышке гроба, нам всегда говорили так, что читая обвинение, посторонний слушатель, бабушка на скамейке должна заплакать от того, что произошло", "Он бы не ждал, когда в 2016 году, А. пойдет и с подачи следствия изложит эту ситуацию по своему", "Сообщил о случившемся А. в январе 2016 года, да и то, как показал сам же, после того, как инициативу проявил орган расследования", "Гареев обвиняется в совершении ряда тяжких преступлений, но орган расследования не мог найти прямых доказательств этого" и др., ни на одно из которых председательствующий не отреагировал замечаниями в адрес защиты и не разъяснил коллегии присяжных не принимать во внимание высказывания адвоката. Лишь при окончании выступления в прениях адвоката Ибрагимова председательствующий отреагировал замечанием на фразу: "как сюда привязывать Гареева, у них разговора не было, что он отдает ему деньги, а может это следователь ему подсказал, отдать деньги и вопрос будет закрыт_" (т. 10 л.д. 215-219).

Аналогичные нарушения процессуальных норм допущены в прениях адвокатом Ахмадишиным Р.Р., высказавшим, что "просто в один день, так получилось, что нужно было вспомнить все ситуации, которые были у Гареева в жизни, чтобы все найти. Для чего, вам придется подумать в совещательной комнате", "у меня не возникает вопрос, а врет ли А. у меня возникает вопрос, почему он врет. Я убежден, что он врет и через некоторое время пишет заявление на Гареева о том, что он якобы его избил", "мы не могли спросить его (свидетеля М.), почему он на следствии давал иные показания, это останется тайной", "эти обвинения между собой не стыкуются. Обидно за правоохранительную систему, которая не видит банальных нестыковок, противоречий", "показания игнорируются, раз прокурор не отказалась от обвинения". Оценивая показания свидетелей обвинения Н., М. адвокат указал "не бред ли это. Говорят, чем грандиознее ложь, тем легче в нее поверить... Это слова человека, который хорошо умел вводить людей в заблуждение, Гитлера" (т. 10 л.д. 219-222). Ни на одно из указанных высказываний, а также и на подобные другие, председательствующий не останавливал участника процесса и не реагировал замечаниями, тем самым позволив стороне защиты довести до сведения присяжных заседателей недопустимую информацию и заронить сомнения относительно законности получения доказательств по делу.

Кроме того, со стороны защиты ставились под сомнение результаты проведенных по делу экспертиз, заключения которых были исследованы в судебном заседании.

В частности, Гареев в своих показаниях заявил: "Мои защитники, пообщавшись со специалистом, разъяснили мне, что переломы, которые обнаружены у С. ...могли образоваться не от ударов, а от сдавления черепа... Кровоизлияния у С., я считаю, образовались в результате воздействия огня... экспертиза противоречит сама себе... в ходе экспертиз не был изъят биологический материал..." (т. 10 л.д. 199).

Адвокат Ибрагимов Д.Г. в прениях заявил: "Причина смерти не установлена, все остальное вероятностные выводы эксперта, одного человека, который высказал свое мнение, по которому нашему подзащитному грозит до пожизненного лишения свободы. Мы же, исследовав материалы дела, медицинскую литературу, пришли к выводу... у потерпевшего С. обнаружены симметричные переломы костей черепа справа и слева, чтобы нанести телесные повреждения при таких обстоятельствах человек должен быть зафиксирован в одном положении...", "При желании доказать вину человека в совершении тяжких преступлений, имеется масса экспертиз, которые вытаскивают из любой поры, что угодно. Ученые раскопали какой-нибудь камушек... сейчас с помощью генетических экспертиз раскрывают кражи, я проработал следователем по особо важным делам, я ни разу в жизни генетику не назначал... Тут как доказательства приводится заключение медико-криминалистической экспертизы, которые говорят, что повреждения обнаруженные могли быть причинены колуном, а могли, и нет. Это вероятностные выводы" (т. 10 л.д. 217 оборот).

Аналогичные высказывания относительно выводов экспертов заявлял и адвокат Ахмадишин Р.Р.: "Почему эксперт предположил, что это было убийство... защита обращалась к специалисту... исходя из судебно-медицинской литературы... в литературе описываются случаи... эксперт говорит с неуверенностью, эксперт сам сомневается..." (т. 10 л.д. 221-222).

При этом специалист, а также эксперт, на которого ссылались Гареев и его защита в своих высказываниях в присутствии присяжных допрошены не были, медицинская литература не исследовалась.

Данные высказывания относительно оценки заключений экспертов, то есть доказательств, признанных допустимыми, председательствующим не были пресечены, замечания не сделаны, присяжным заседателям по поводу недопустимости высказываний разъяснений дано не было.

Выше изложенные обстоятельства свидетельствуют о том, что во множестве случаев отсутствие замечаний председательствующего во время выступлений стороны защиты, отсутствие разъяснений присяжным заседателям не принимать во внимание их высказывания, несмотря на общее указание в напутственном слове, что воспринималось уже присяжными абстрактно и не ко времени, из-за множества таких нарушений, допущенных стороной защиты в судебном заседании, на формирование мнения присяжных заседателей было оказано негативное, а, следовательно, незаконное воздействие, которое, как правильно утверждается в апелляционном представлении, несомненно, повлияло на вынесение объективного вердикта.

В соответствии с ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов.

Как следует из протокола судебного заседания, в ходе судебного разбирательства по данному уголовному делу были допущены нарушения уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора на предоставление доказательств.

Так, в ходе судебного заседания государственным обвинителем было заявлено ходатайство, поддержанное потерпевшими, о необходимости исследования показаний свидетелей обвинения К. и М. данных ими в ходе досудебного производства, ввиду их неявки в судебное заседание. Председательствующий отказал в удовлетворении заявленного ходатайства, ничем не мотивируя принятое им решение (т. 10 л.д. 169-170).

Кроме того, как следует из материалов уголовного дела, судом не были приняты необходимые и исчерпывающие меры для обеспечения явки указанных свидетелей. В ответ на постановление суда от 20 сентября 2016 года об осуществлении привода свидетеля М. службой судебных приставов было указано о невозможности его исполнения, ввиду позднего поступления постановления суда, а также из прилагаемого рапорта судебного пристава от того же числа следует, что указанного свидетеля застать дома не удалось (т. 10 л.д. 42-44,45). Что же касается запроса суда об оказании содействия в обеспечении явки свидетеля К. то ответ на него в материалах дела отсутствует (т. 10 л.д. 48, 116).

Между тем, показания свидетелей М. и К. содержали важную информацию, свидетельствующую, пусть и косвенно, о причастности к совершению преступлений именно Гареева В.К.

Свидетель М. пояснила, что в момент наблюдения ею пожара, "примерно около 00 часов ночи, она увидела, как мимо их дома в сторону своего дома шел Гареев". Свидетель К. указал о том, что его и еще двоих его товарищей, которые работали на строительстве дома и также наблюдали пожар, Гареев дважды предупредил, что "если его будут спрашивать полицейские, то они должны будут сказать, что В. не знают и в тот день В. не видели...", при том, что Гареев был с ними, общался, ездил с ними в тот день. Эти же показания были подтверждены свидетелем К. и на очной ставке с Гареевым (т. 7 л.д. 119-123).

Учитывая указанные обстоятельства, в случае выполнения всех необходимых мер для обеспечения явки свидетелей, не препятствовали суду в исследовании в судебном заседании, в частности, показаний свидетеля К.

Таким образом, показания свидетелей, которые имели существенное значение для установления присяжными заседателями фактических обстоятельств дела, тем более в условиях отрицания Гареевым названных обстоятельств и своей причастности к содеянному, не признанных судом недопустимыми, не были доведены до сведения коллегии присяжных, что следует расценивать как ограничение права прокурора на представление доказательств.

Судебная коллегия также полагает, что заслуживают внимания и доводы автора представления, о вынесении коллегией присяжных заседателей вердикта в ночное время.

Из материалов уголовного дела следует, что в 23 часа 03 минуты 20 октября 2016 года присяжные удалились в совещательную комнату для вынесения вердикта. После их выхода и возвращения вновь для устранения неясностей, в итоге, коллегия присяжных вышла с вердиктом в 00 часов 52 минуты 21 октября 2016 года.

Анализ правовых положений, предусмотренных п. 21 ст. 5, ч. 3 ст. 164, ч. 2 ст. 298, ч. 3 ст. 341 УПК РФ накладывает определенные ограничения по времени для производства следственных действий и принятия процессуальных решений, за исключением случаев, не терпящих отлагательств.

Удаляя присяжных заседателей в совещательную комнату в 23 часа, то есть в ночное время, председательствующий не учел названных положений закона, предшествующее время работы коллегии в течение более 7 часов, а также то, что для лиц, принявших на себя несвойственные функции профессионального судьи, анализировать и оценивать представленные доказательства по убийству двух лиц в ночное время явно затруднительно и вызовет обоснованные сомнения в способности объективно принимать решения, что наглядно отражено в вопросном листе при ответе на первый вопрос о недоказанности события при наличии двух трупов с признаками насильственной смерти.

С учетом изложенного, Судебная коллегия приходит к выводу о необходимости отмены, как оправдательного приговора, так и постановления в части прекращения дела по ч. 1 ст. 116 УК РФ, с направлением дела на новое рассмотрение, при котором суду надлежит создать участникам процесса, как со стороны защиты, так и обвинения, необходимые условия для осуществления предусмотренных законом прав.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенные выводы Судебной коллегии, а также и иные доводы, изложенные в апелляционном представлении государственного обвинителя.

Учитывая вышеизложенное и руководствуясь ст.ст. 389.13-389.14, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия определила:

приговор и постановление Верховного суда Республики Башкортостан от 9 ноября 2016 года, постановленные с участием коллегии присяжных заседателей, в отношении Гареева В.К. отменить.

Уголовное дело передать на новое судебное рассмотрение со стадии судебного разбирательства в тот же суд, в ином составе суда.

Председательствующий

Сабуров Д.Э.

Судьи

Хомицкая Т.П.

Кочина И.Г.