Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 сентября 2016 г. Дело "Михно против Украины" [Mikhno v. Ukraine] (жалоба N 32514/12) (V Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(V Секция)

Дело "Михно против Украины"
[Mikhno v. Ukraine]
(жалоба N 32514/12)

Постановление Суда от 1 сентября 2016 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Во время публичного авиационного шоу, организованного Военно-воздушными силами Украины на Скниловском аэродроме в г. Львове в 2002 году, разбился военный самолет, в результате чего погибли 77 зрителей, включая родственников заявительниц. Внутригосударственное расследование установило, что основной причиной происшествия была техническая ошибка военного пилота при исполнении акробатического маневра, не предусмотренного его полетным заданием, которая усугублялась тем, что группа поддержки своевременно не воспрепятствовала его ошибочному поведению. Следственные органы также заключили, что имели место недостатки в организации шоу, связанные с безопасностью и ставшие следствием недостаточно подробной общей регулятивной базы и непринятия всех разумно доступных мер для сведения к минимуму угрозы для жизни зрителей. Пять военных, включая руководителей шоу и пилотов, которые катапультировались перед катастрофой, были приговорены к различным тюремным срокам.

Против ряда других военнослужащих, включая нескольких высокопоставленных представителей Военно-воздушных сил Украины, было возбуждено дисциплинарное разбирательство, некоторые из них были уволены со службы или понижены в должности.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 2 Конвенции. Ответственность властей государства-ответчика за происшествие возникла в связи с халатными действиями и бездействием военных пилотов и группы поддержки и невыполнением иными компетентными органами и сотрудниками необходимых процедур, гарантий и мер с целью сделать аэродром безопасным для зрителей и обеспечить надлежащую подготовку участников.

Европейский Суд прежде всего рассмотрел вопрос о том, исполнили ли власти государства-ответчика свое процессуальное обязательство в соответствии со статьей 2 Конвенции до того, как определить, существовала ли необходимость в рассмотрении материально-правового нарушения.

(a) Процессуальный аспект. (i) Независимость расследования. В соответствии с законодательством Украины, следователи и все судьи по делу являлись военнослужащими, состоявшими в штате вооруженных сил. Однако отсутствовала субординация или особая связь между обвиняемыми и следователями, экспертами, прокурорами и судьями, занятыми в разбирательстве. Выводы, сделанные стороной обвинения по поводу обстоятельств происшествия, были относительно сходжи с теми, которые делали многочисленные другие органы, участвовавшие в расследовании происшествия. Отсутствовали случаи невыявления или попытки скрыть факт или обстоятельство, важные для установления истины. Таким образом, внутригосударственное расследование было достаточно независимым для целей статьи 2 Конвенции.

(ii) Адекватность расследования. Во внутригосударственных решениях отсутствовали признаки произвола, которые могли потребовать пересмотра в конвенционном разбирательстве: учитывалась природа совершенных преступлений, наказание не было столь мягким, чтобы не относиться к пределам усмотрения, которыми располагали судебные органы страны.

Внутригосударственные решения об отказе от преследования определенных военнослужащих и оправдании четырех высокопоставленных военнослужащих военно-воздушных сил были основаны на тщательном установлении и оценке соответствующих фактов. В частности, судебные органы решили, что непосредственной причиной несчастного случая стало непредвиденное решение первого пилота отклониться от полетного задания, и привлечение высших служащих к ответственности за отсутствие контроля за его подготовкой и деятельностью составляло слишком широкое толкование военных уставов и других соответствующих правовых актов.

Расследование в достаточной степени установило факты, которые вызвали происшествие, и привлекло к уголовной и дисциплинарной ответственности военнослужащих, прямо и непосредственно ответственных за него. Таким образом, оно отвечало требованию адекватности для целей статьи 2 Конвенции.

(iii) Безотлагательность, доступ к материалам дела и другие процессуальные аспекты расследования. С учетом фактической сложности разбирательства и количества его участников, включавшего несколько сотен потерпевших, расследование соответствовало требованию безотлагательности для целей статьи 2 Конвенции.

Следовательно, расследование было достаточно независимым, адекватным, безотлагательным, и заявители имели необходимый доступ к разбирательству. Исходя из изложенного власти государства-ответчика исполнили свое процессуальное обязательство в соответствии со статьей 2 Конвенции.

(b) Материально-правовой аспект. Данный вопрос был в достаточной степени рассмотрен на внутригосударственном уровне.

Постановление

По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 6 Конвенции (независимость и беспристрастность военных судов). В международном праве прав человека существует тенденция призывать государства с осторожностью использовать военные суды и, в частности, исключать их из юрисдикции обвинения в делах, затрагивающих серьезные нарушения прав человека, такие как внесудебные казни, принудительные исчезновения и пытки. Однако к разбирательству в настоящем деле не следует подходить с той же меркой, как к разбирательству, касающемуся серьезных нарушений прав человека, которые не могут охватываться обычными военными функциями. В частности, настоящее дело затрагивало несчастный случай, повлекший весьма серьезный, но не умышленный ущерб. Подсудимые обвинялись в халатном исполнении обязанностей, объем которых оспаривался и должен был быть определен судами. Уголовно-процессуальный аспект настоящего разбирательства был тесно связан с военной службой подсудимых. При таких обстоятельствах передача уголовных обвинений и с учетом национальной правовой традиции сопутствующих гражданско-правовых требований в военный суд для одновременного рассмотрения сама по себе не была несовместима с требованиями Конвенции.

Тем не менее Европейский Суд должен был рассмотреть состав данных военных судов, а также законодательные и практические гарантии, имевшие целью позволить им действовать независимо и беспристрастно при разрешении этих требований. В настоящем деле военные судьи являлись офицерами вооруженных сил (согласно законодательству Украины такие судьи числились в штате вооруженных сил, подчиненных Министерству обороны). Однако их статус не давал оснований полагать, что они подчинялись какому-либо военнослужащему. В действительности внутригосударственное законодательство прямо запрещало военным судьям исполнять иные обязанности, помимо рассмотрения дел. Критерии отбора на должность военного судьи (помимо требования о статусе военнослужащего) и порядок его назначения, продвижения, привлечения к ответственности и прекращения полномочий были теми же, что и для гражданского судьи. Ничто не указывало на то, что Министерство обороны или любые кадровые военнослужащие участвовали в этих процедурах.

Кроме того, согласно законодательству Украины военные суды являлись частью системы обычных судов общей юрисдикции. Они действовали в соответствии с теми же процессуальными нормами, что и обычные суды при рассмотрении уголовных дел. Эта процедура давала заявительницам те же возможности участия в разбирательстве, которые они бы имели в гражданских судах.

Что касается финансирования и ответственности за руководством судом, Верховный суд, который включал коллегию по военным делам, был независимым. Основную ответственность за управление нижестоящими военными судами несла государственная судебная администрация. Хотя Министерство обороны сохраняло некоторые полномочия по их управлению и предоставляло определенные льготы судьям военных судов, эти ограниченные полномочия сами по себе не были достаточными, чтобы ставить под сомнение беспристрастность и независимость последних.

При отсутствии иных указаний на существование специальной связи между подсудимыми и судьями, участвовавшими в рассмотрении гражданских требований заявительниц или иных их обоснованных доводов по поводу объективного отсутствия объективности судей, не имелось оснований заключать, что военные судьи в настоящем деле не обладали структурной независимостью или иным образом действовали в интересах вооруженных сил или Министерства обороны при рассмотрении гражданских требований заявительниц.

Решение

Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу (как явно необоснованная). Европейский Суд также единогласно установил, что по делу допущено нарушение требований Конвенции в части чрезмерной длительности разбирательства (статья 6) и отсутствия эффективного средства правовой защиты в этом отношении (статья 13).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил первой заявительнице 3 600 евро в качестве компенсации морального вреда, требования о компенсации материального ущерба были отклонены.

(См. также Постановление Европейского Суда по делу "Светлана Атаманюк и другие против Украины" (Svitlana Atamanyuk and Others v. Ukraine) от 1 сентября 2016 г., жалоба N 36314/06.)