Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 июля 2016 г. Дело "Крапивин (Krapivin) против Российской Федерации" (Жалоба N 45142/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Крапивин (Krapivin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 45142/14)

Постановление Суда

Страсбург, 12 июля 2016 г.

По делу "Крапивин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Хелен Келлер,

Йоханнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Пере Пастора Виланова, судей,

а также при участии Фатоша Араджи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 21 июня 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 45142/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Андреем Станиславовичем Крапивиным (далее - заявитель) 3 июня 2014 г.

2. Интересы заявителя представлял В. Юрченко, адвокат, практикующий в г. Перми. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что его право на уважение семейной жизни было нарушено, поскольку внутригосударственные суды отказали ему в праве на общение с сыном. Он также жаловался на уклонение судов от надлежащего уведомления о слушании по его делу, в результате чего он не смог в нем участвовать.

4. 5 марта 2015 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1964 году и проживает в г. Перми.

6. Сын заявителя Н. родился 23 августа 2005 г.

7. 15 февраля 2009 г. заявитель убил свою жену, ударив ее несколько раз ножом. Она скончалась в тот же день. Сын заявителя, которому в то время было три года, являлся свидетелем убийства.

8. 17 февраля 2009 г. заявитель был задержан.

9. 3 апреля 2009 г. бабушка Н. по материнской линии была назначена опекуном Н.

10. 25 мая 2010 г. Дзержинский районный суд г. Перми признал, что заявитель не мог нести ответственность за убийство своей жены, которое было совершено вследствие временного психического расстройства в форме острой реакции на стресс. Он назначил принудительное психиатрическое лечение заявителю в психиатрической больнице.

11. 3 августа 2010 г. Пермский областной суд (далее - областной суд), рассмотрев кассационную жалобу, оставил решение без изменений.

12. 25 февраля 2011 г. Орджоникидзевский районный суд г. Перми установил, что в психиатрическом лечении более нет необходимости, и распорядился об освобождении заявителя из психиатрической больницы.

13. Согласно справке, выданной Пермской областной клинической психиатрической больницей, заявитель оставался под психиатрическим наблюдением до марта 2014 года.

A. Разбирательство в отношении родительских прав заявителя

14. 10 марта 2011 г. заявитель обратился в Министерство социального развития Пермской области (далее - орган опеки) для получения права на возвращение ребенка.

15. 11 мая 2011 г. орган опеки отклонил ходатайство заявителя.

16. Орган опеки и В. инициировали судебное разбирательство с целью лишить заявителя родительских прав на Н. Заявитель предъявил встречный иск с целью оспорить отказ органа опеки вернуть ему ребенка и добиться прекращения опеки В. над Н.

17. 16 августа 2012 г. Дзержинский районный суд отклонил ходатайство органа опеки и В. о лишении заявителя родительских прав на Н. Он также отказал в ходатайстве заявителя прекратить опеку В. над Н. и вернуть ему Н. При принятии решения Дзержинский районный суд ссылался на отчет психологического обследования ребенка, проведенный 6 июля 2010 г. муниципальным центром детской психологической, медицинской и социальной адаптации. В отчете сообщалось, в частности, что Н. находился в процессе создания основ его душевного и психологического здоровья, для чего ему требовалась стабильность, создаваемая прежде всего и по большей части постоянными опекунами и постоянным местом жительства. На основании отчета суд установил, что Н. проживал и воспитывался В. с трех лет, что он не видел отца более года с лета 2011 года, что заявитель работал посменно и отсутствовал в городе два месяца из четырех, что Н. собирался в начальную школу и В. уже выбрала школу недалеко от места жительства мальчика. Дзержинский районный суд пришел к выводу, что, учитывая возраст ребенка и его привязанность к В., изменение его места жительства может быть травматичным и потому нежелательным. Однако Дзержинский районный суд отметил, что заявитель по-прежнему имел возможность общаться с Н. и встречаться с ним.

18. 27 марта 2013 г. областной суд оставил данное решение без изменений.

B. Разбирательство в отношении выплаты алиментов заявителем

19. 22 мая 2012 г. мировой судья судебного участка N 5 Дзержинского районного суда г. Перми постановил, что заявитель должен был выплачивать В. сумму в размере 25% от его заработка с 28 апреля 2012 г. до достижения ребенком совершеннолетия. Решение стало окончательным 18 сентября 2012 г. Заявитель регулярно платит алименты.

C. Разбирательство в отношении права заявителя на контакты

20. 28 мая 2012 г. заявитель обратился в Мотовилихинский районный суд г. Перми (далее - районный суд) с требованием обеспечить ему право на контакты с ребенком. Он утверждал, что В. препятствует ему видеться с Н., и просил предоставить право на его посещение каждую субботу или воскресенье в течение трех часов в присутствии В.

21. В ходе слушаний заявитель утверждал, что для него было очень важно возобновить контакт с сыном. Он знал, что его сыну, который долго не видел его, нужно время, чтобы снова привыкнуть к нему. Он был готов сменить место работы, чтобы иметь возможность лучше приспособиться к расписанию сына. Заявитель также подчеркнул, что он платил алименты ребенку и поддерживает его в материальном плане. Он находился под наблюдением психиатра, и его психическое здоровье улучшилось.

22. В. утверждала, что заявитель намеренно и жестоко убил мать Н. Он совершил убийство в присутствии Н. и тем самым нанес ему глубокую психологическую травму. Заявителю нельзя было разрешать видеться с Н., так как это могло подорвать его здоровье и психологическое развитие. Следовательно, возобновление контакта с отцом не отвечало бы интересам Н.

23. 5 сентября 2012 г. районный суд назначил психологическое обследование Н. с целью установить, являлось ли возможным возобновить контакт между ним и его отцом, и если да, то в какой форме, с какой периодичностью и продолжительностью должны быть эти контакты. Перед экспертами также поставили задачу установить, могли ли контакты между Н. и его отцом повредить здоровью или психологическому развитию Н.

24. 11 апреля 2013 г. заявитель уведомил районный суд, что он будет находиться в командировке с 4 мая по 6 июня 2013 г., и просил не назначать слушания в указанный период времени.

25. 29 апреля 2013 г. районный суд назначил слушание по делу на 14 мая 2013 г.

26. Согласно информации властей Российской Федерации в тот же день сотрудник суда уведомил заявителя о слушании 14 мая 2013 г., позвонив ему на мобильный телефон, а также 7 мая 2013 г., направив ему заказное письмо, которое, однако, вернулось 23 мая 2013 г. как не дошедшее до адресата.

27. По утверждениям заявителя, он не был уведомлен о слушании 14 мая 2013 г. Он предоставил выписку звонков от оператора связи, свидетельствующую, что ему не звонили из суда.

28. 14 мая 2013 г. районный суд провел слушание. Заявитель и его адвокат отсутствовали. В. также не было. В протоколе заседания было указано:

"Секретарь сообщил о присутствии [сторон на заседании].

Отсутствуют: истец, ответчик, уведомлены. [Ответчик] сообщил о невозможности участия в слушании в связи с посещением санатория с ребенком...

Была рассмотрена возможность продолжения рассмотрения дела в отсутствие сторон.

[Представитель органа опеки]: [Я] считаю возможным.

Суд... постановил: продолжить рассмотрение дела...".

29. В тот же день районный суд отклонил иск заявителя. Районный суд принял следующие фактические элементы для рассмотрения:

- заявитель являлся отцом Н., несовершеннолетнего, возрастом семи лет во время суда;

- мать ребенка скончалась 15 февраля 2009 г. от многочисленных колотых и резаных ран, нанесенных ей отцом ребенка, заявителем;

- в соответствии с решением от 25 мая 2010 г. заявитель был освобожден от уголовной ответственности за убийство жены и направлен на принудительное психиатрическое лечение в психиатрическую больницу;

- убийство было совершено в присутствии ребенка;

- 25 февраля 2011 г. принудительные психиатрические меры в отношении заявителя были сняты;

- 3 апреля 2009 г. бабушка ребенка по материнской линии В. была назначена опекуном ребенка;

- ребенок проживал с В., его жилищные условия были адекватными, и ему были обеспечены необходимая одежда, место для игры и отдыха, а также игрушки и книги;

- заявитель хотел бы видеть ребенка еженедельно, по субботам или воскресеньям, ходить с ним в кино, театр и другие места для детей и получить возможность для отдыха с ребенком в доме его бабушки и дедушки по отцовской линии;

- 16 августа 2012 г. Дзержинский районный суд отклонил ходатайство органа опеки и В. лишить заявителя его родительских прав на Н., а также отклонил встречный иск заявителя о прекращении опеки В. над Н. и возвращении Н. ему;

- жилищные условия заявителя были адекватными;

- орган опеки выразил мнение, что ходатайство заявителя должно быть отклонено как противоречащее интересам ребенка;

- согласно отчету от 2 мая 2009 г., сделанному муниципальным центром детской психологической, медицинской и социальной адаптации, предоставленному В.:

"В ходе осмотра Н. вел себя беспокойно, ходил из комнаты в комнату и совершал хаотичные движения с ключами. Можно предположить, что ребенок находится в состоянии стресса... только через определенное время... мальчик успокоился, начал спокойно говорить и согласился нарисовать семью. Н. выглядел подавленным при рисовании. На рисунке мальчик изобразил маму, папу и себя. Правда, непонятно, почему мальчик нарисовал всю семью. Это может отражать желание самого ребенка иметь полноценную семью или может означать, что убийство его матери стерлось из памяти ребенка, что может являться защитным механизмом.

Сопоставив отзывы об Н. из детского сада от ноября 2008 года и указанные выше наблюдения от 2 мая 2009 г., можно отметить, что поведение ребенка изменилось и выражает признаки острого психологического и травматического стресса. Это подтверждает и бабушка ребенка, которая утверждала, что ребенок возбужден... с трудом засыпает, плачет во сне и начал проявлять агрессию... В [психологическом центре] Н. также выражает речевую агрессию к другим детям. Поэтому [психолог] пришел к выводу, что Н. требуется своевременная психологическая или психотерапевтическая помощь для преодоления последствий психологической травмы_";

- справки из детского сада Н. от ноября 2008 года и из его настоящего детского сада;

- проведение психологического обследования ребенка, назначенное судом 5 сентября 2012 г., не представлялось возможным из отказа В. разрешить экспертам доступ к мальчику, что означало, что запрос был возвращен в суд без исполнения.

В свете вышеизложенного районный суд пришел к выводу, что возобновление контактов с отцом противоречило интересам Н. Районный суд отметил, в частности, что заявитель не предоставил информацию о текущем состоянии его психического здоровья и он не доказал, что состояние его психического здоровья улучшилось или что он не представляет опасности для Н. Кроме того, районный суд принял во внимание тот факт, что Н. воспитывался дедушкой с бабушкой с трех лет, что у него был налаженный быт и он не видел отца долгое время. Заявитель часто уезжал в длительные командировки, что могло помешать их еженедельным встречам. Наконец, бабушка и дедушка отказались встречаться с заявителем из-за их враждебности по отношению к нему, что делало невозможным организовать встречи между Н. и заявителем.

30. В своей кассационной жалобе заявитель жаловался, в частности, что не была проведена психологическая экспертиза Н. Вывод о том, что возобновление контактов с ним противоречило интересам Н., не был основан на оценке экспертов. Заявитель также жаловался, что ни он, ни его адвокат не были проинформированы о дате слушания 14 мая 2013 г. Наконец, он приложил экспертное заключение от 17 мая 2013 г., в котором говорилось:

"_Выводы

1. Ввиду неполноты данных [отсутствия экспертизы Н. в связи с отказом В. дать экспертам доступ к Н.], эксперты полагают, что в настоящее время возможны только короткие встречи [заявителя] и ребенка (не более двух часов два-три раза в месяц) в общественных местах при условии, что ребенок имеет позитивное или нейтральное отношение к отцу.

2. Оценка того, могут ли контакты между ребенком и его отцом нанести ущерб здоровью или психологическому развитию ребенка, невозможна ввиду отсутствия каких-либо данных о детской психологической устойчивости, его отношении к своему отцу в настоящее время или влиянии родственников на отношение ребенка к отцу_".

31. 26 июня 2013 г. заявитель жаловался в Управление Судебного департамента в Пермском крае, что судья включил ложные показания в материалы дела о том, что он был уведомлен о дате судебного заседания по мобильному телефону. Он приложил список телефонных звонков, предоставленный его мобильным оператором, из которого следовало, что он не получал никаких звонков из суда. Он также жаловался на то, что письмо с уведомлением его защитника о дате судебного заседания от 14 мая 2013 г. было отправлено только 20 мая 2013 г.

32. 23 июля 2013 г. из Управления Судебного департамента в Пермском крае ответили, что факт запоздалого уведомления адвоката заявителя был подтвержден. Учитывая, что кассационное производство по жалобе на решение суда от 14 мая 2013 г. продолжалось, данный вопрос подлежал рассмотрению в ходе кассационного производства.

33. 18 сентября 2013 г. областной суд провел слушание в качестве суда кассационной инстанции. Заявитель и его адвокат присутствовали на слушании. Областной суд оставил решение от 14 мая 2013 г. без изменений, установив, что оно было законным, достаточно мотивированным и обоснованным. Он отметил, что экспертное заключение не могло быть получено, поскольку В. не предоставила доступ экспертам. Нельзя было принять во внимание заключение эксперта от 17 мая 2013 г., поскольку оно было сделано после решения суда первой инстанции. Районный суд также установил, что уведомление о судебном заседании от 14 мая 2013 г. было направлено на адрес заявителя, но было возвращено в суд как недоставленное. Неспособность получить письмо с уведомлением в почтовом отделении составила отказ от права присутствовать на слушании.

34. 24 декабря 2013 г. судья областного суда отказала в передаче кассационной жалобы заявителя в президиум областного суда для рассмотрения, установив, что решение от 14 мая 2013 г. было законным, достаточно обоснованным и мотивированным. Она отметила, в частности, что мнение эксперта от 17 мая 2013 г. не могло привести суд к изменению его выводов, поскольку эксперты не имели возможности обследовать Н.

35. 13 февраля 2014 г. судья Верховного Суда Российской Федерации отказал в передаче кассационной жалобы заявителя в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам, установив, что отсутствовали значительные нарушения материального или процессуального права, которые могли бы повлиять на результаты разбирательства.

36. Несмотря на решения суда, заявитель возобновил контакты с Н., встречаясь с мальчиком в школе, посредством разговоров по телефону и Skype.

D. Новые разбирательства в отношении родительских прав и права на встречи

37. 23 декабря 2014 г. заявитель инициировал новое разбирательство против В., пытаясь прекратить ее опеку над Н. и вернуть его себе. В. предъявила встречный иск, требуя ограничить родительские права заявителя и предотвратить контакты заявителя с ребенком.

38. 23 апреля 2015 г. районный суд отклонил иск заявителя, рассмотрев доказательства, изложенные ниже.

39. Районный суд отметил, что Н. проживал с бабушкой по материнской линии и опекуном В., и что его жилищные условия были адекватными. В ходе проверки жилищных условий он объяснил, что ему комфортно проживать с В. и что у них были доверительные и теплые отношения. Он также сообщил, что хотел бы продолжать проживать с бабушкой, однако поддерживать контакты с отцом, встречаясь с ним время от времени и общаясь с ним по телефону.

40. Жилищные условия заявителя также были адекватными.

41. Районный суд принял во внимание довод заявителя, что в ходе его отсутствия на работе ребенок мог бы проживать с родителями заявителя. Он далее отметил, что условия в доме его родителей были также подходящими и что они уже присматривали за Н. в отсутствие заявителя.

42. Районный суд также допросил Н., который пояснил, что он проживал со своими бабушкой и дедушкой по материнской линии, ему нравилось жить с ними. Мальчик также заявил, что он общался со своим отцом, который навещал его в школе и вел регулярные разговоры по телефону и Skype. Его отец интересовался его здоровьем и его успеваемостью. Н. выразил желание остаться жить с бабушкой, потому что он привык к этому.

43. Районный суд далее установил, что, как следовало из справки из школы, Н. показывал хорошие результаты в школе, что его умственные способности были выше среднего и он был заинтересован в обучении. Н. воспитывался своей бабушкой В., которая активно участвовала в школьной жизни Н. Заявитель регулярно посещал Н. в школе. После таких встреч Н. начал говорить только о компьютерах и компьютерных играх, был менее заинтересован в обучении и стал более чувствительным и замкнутым.

44. Следовательно, с учетом возраста Н., того факта, что он проживал с В. с трех лет, был привязан к ней, любил ее и выразил желание продолжать жить с ней, и того, что график работы заявителя требовал его длительного отсутствия, районный суд постановил, что интересы ребенка требуют, чтобы он и дальше жил с бабушкой, что будет более благоприятно для его развития.

45. Районный суд отклонил встречный иск В. Он постановил, что отсутствуют основания для ограничения родительских прав заявителя или запрета ему общаться с Н. Заявитель имел положительные характеристики с работы, принудительные меры медицинского характера, назначенные ему, были сняты, и он более не находился под наблюдением психиатра. Заявитель также заботился о жизни и здоровье сына, искал общения с ним, поддерживал с ним контакт по телефону и Интернету, посещал его в школе и делал регулярные платежи на содержание ребенка. Кроме того, отсутствовали доказательства того, что заявитель оказывал какое-либо вредное влияние на ребенка. Районный суд подчеркнул, что законодательство предусматривает, что ребенок имеет право на общение со своими родителями и что опекун не имел права препятствовать такому общению, кроме случаев, если это противоречит интересам ребенка.

46. 2 сентября 2015 г. областной суд оставил данное решение без изменения, рассмотрев кассационную жалобу.

47. 30 сентября 2015 г. орган опеки провел контрольную проверку по месту жительства ребенка. Было установлено, что В. не препятствовала общению Н. с заявителем. Н. утверждал, что видел заявителя в перерывах между занятиями в школе и общался с ним по телефону и по Skype.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации и практика его применения

A. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации

48. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает, что лица, участвующие в деле, извещаются или вызываются в суд заказным письмом с уведомлением о вручении, судебной повесткой с уведомлением о вручении, телефонограммой или телеграммой, по факсимильной связи либо с использованием иных средств связи и доставки, обеспечивающих фиксирование судебного извещения или вызова и его вручение адресату. Лицам, участвующим в деле, судебные извещения и вызовы должны быть вручены с таким расчетом, чтобы указанные лица имели достаточный срок для подготовки к делу и своевременной явки в суд (части первая и третья статьи 113).

49. Судебные повестки и иные судебные извещения доставляются по почте или лицом, которому судья поручает их доставить. Время их вручения адресату фиксируется установленным в организациях почтовой связи способом или на документе, подлежащем возврату в суд (часть первая статьи 115).

50. Судебная повестка, адресованная гражданину, вручается ему лично под расписку на подлежащем возврату в суд корешке повестки (часть первая статьи 116).

51. Разбирательство гражданского дела происходит в судебном заседании с обязательным извещением лиц, участвующих в деле, о времени и месте заседания (статья 155).

52. В случае неявки в судебное заседание кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных о времени и месте рассмотрения дела, суд откладывает разбирательство дела (часть вторая статьи 167).

53. Суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционных жалобе, представлении и возражениях относительно жалобы, представления.

Суд апелляционной инстанции оценивает имеющиеся в деле, а также дополнительно представленные доказательства. Дополнительные доказательства принимаются судом апелляционной инстанции, если лицо, участвующее в деле, обосновало невозможность их представления в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от него, и суд признает эти причины уважительными. Если в порядке апелляционного производства обжалуется только часть решения, суд апелляционной инстанции проверяет законность и обоснованность решения только в обжалуемой части. Суд апелляционной инстанции в интересах законности вправе проверить решение суда первой инстанции в полном объеме (части первая и вторая статьи 327.1).

B. Семейный кодекс Российской Федерации

54. Согласно Семейному кодексу Российской Федерации каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (пункт 2 статьи 54).

55. Ребенок имеет право на общение с обоими родителями, дедушкой, бабушкой, братьями, сестрами и другими родственниками (пункт 1 статьи 55).

56. Ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (статья 57).

57. При осуществлении родительских прав родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию. Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей. Родители, осуществляющие родительские права в ущерб правам и интересам детей, несут ответственность в установленном законом порядке (пункт 1 статьи 65).

58. Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет права на общение с ребенком и участие в его воспитании. Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию (пункт 1 статьи 66).

C. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 мая 1998 г. N 10*

* (* Так в тексте Постановления. Имеется в виду Постановление Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" (примеч. редактора).)

59. Пункт 8 постановления предусматривает, что при определении порядка общения родителя с ребенком принимаются во внимание возраст ребенка, состояние его здоровья, привязанность к каждому из родителей и другие обстоятельства, способные оказать воздействие на физическое и психическое здоровье ребенка, на его нравственное развитие.

В исключительных случаях, когда общение ребенка с отдельно проживающим родителем может нанести вред ребенку, суд, исходя из пункта 1 статьи 65 Семейного кодекса Российской Федерации, не допускающего осуществление родительских прав в ущерб физическому и психическому здоровью детей и их нравственному развитию, вправе отказать этому родителю в удовлетворении иска об определении порядка его участия в воспитании ребенка, изложив мотивы принятого решения.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

60. Заявитель жаловался с отсылкой на разбирательство, завершившееся 13 февраля 2014 г., что его право на уважение семейной жизни было нарушено, поскольку внутригосударственные суды отказали ему в праве на контакты с сыном. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение его_ семейной жизни_

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы

61. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

62. Власти Российской Федерации утверждали, что с учетом широких полномочий и пределов усмотрения государства в разрешении семейных споров, а также права суда, действовавшего в наилучших интересах ребенка, отклонить иск родителя об определении порядка его участия в воспитании ребенка, решение районного суда от 14 мая 2013 г. было законным и обоснованным. Соответственно, не было допущено нарушения права заявителя на уважение семейной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции. На всем протяжении судебного разбирательства заявитель имел возможность полностью использовать свои процессуальные права. Рассмотрение дела в отсутствие сторон было возможным, так как их неявка не была обусловлена уважительными причинами. В частности, заявитель не предоставил каких-либо доказательств того, что он уезжал из города в командировку. Кроме того, суды страны неоднократно рассматривали споры между теми же сторонами, изучали документы и мнения экспертов о психическом состоянии заявителя и его сына и заслушивали стороны. Таким образом, районный суд имел все необходимые материалы для достижения справедливого и разумного решения. В дополнительных замечаниях власти Российской Федерации отметили, что в ходе судебного разбирательства, которое имело место в 2015 году, внутригосударственный суд, допросив сына заявителя и рассмотрев все другие соответствующие обстоятельства, отклонил иск В. об ограничении родительских прав заявителя и запрете его общения с ребенком. Они также отметили, что в ходе контрольной проверки, осуществленной органом опеки по месту жительства ребенка 30 сентября 2015 г., было установлено, что В. не препятствует контактам Н. с заявителем. Н. сообщил, в частности, что он видел своего отца в перерывах между занятиями в школе и общался с ним по телефону и Skype.

63. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он утверждал, что убил свою жену из-за временного психического расстройства в форме острой реакции на стресс. Он не причинил никакого вреда сыну. Ни возможность страдания ребенка от психологической травмы, ни его мнение о возможных контактах с заявителем ни разу не были установлены, потому что В. отказалась допустить к ребенку определенных судом экспертов. Заявитель всегда ухаживал за сыном и платил алименты. Как следует из решения от 25 февраля 2011 г., заявитель не имел психических расстройств, требующих психиатрической помощи. Кроме того, в своем постановлении от 16 августа 2012 г. Дзержинский районный суд постановил, что "заявитель не был лишен возможности общаться с Н. и встречаться с ним". Судебное заседание от 14 мая 2013 г. состоялось в отсутствие заявителя и без его ведома. Оно было назначено, несмотря на его ходатайство от 11 апреля 2013 г. не назначать каких-либо слушаний между 4 мая и 6 июня 2013 г., когда он должен был работать в смену вдали от города. Внутригосударственное законодательство не возлагало обязанности на него поддерживать ходатайство доказательствами. Он предоставил бы такие доказательства, если бы национальный суд попросил его это сделать.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

64. Европейский Суд напоминает, что взаимное использование права родителя и ребенка на общение друг с другом составляет фундаментальный элемент семейной жизни и что внутригосударственные меры, препятствующие такому использованию, составляют вмешательство в право, защищенное статьей 8 Конвенции. Вмешательство в это право составляет нарушение данного положения, если оно не "предусмотрено законом", не преследует цель или цели, являющиеся законными в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции, и не может рассматриваться как "необходимое в демократическом обществе" (см. Постановление Европейского Суда по делу "K.A. против Финляндии" (K.A. v. Finland) от 14 января 2003 г., жалоба N 27751/95, § 92).

65. При определении того, являлась ли оспариваемая мера "необходимой в демократическом обществе", Европейский Суд рассмотрит в свете дела в целом, были ли мотивы, приведенные в ее оправдание, относимыми и достаточными для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции. Несомненно, рассмотрение того, что отвечает интересам ребенка, имеет решающее значение в каждом деле такого рода. Кроме того, следует иметь в виду, что у внутригосударственных властей есть преимущество прямого контакта с заинтересованными лицами. Отсюда следует, что задача Европейского Суда заключается не в подмене собой национальных органов в исполнении их обязанностей относительно опеки и контактов с детьми, а в проверке в свете Конвенции решений, принятых этими органами при осуществлении их дискреционных полномочий (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Хокканен против Финляндии" (Hokkanen v. Finland) от 23 сентября 1994 г., § 55, Series A, N 299-A, и Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии" (Elsholz v. Germany), жалоба N 25735/94, § 48, ECHR 2000-VIII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), жалоба N 31871/96, § 62, ECHR 2003-VIII (извлечения), и в качестве недавних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Бухс против Швейцарии" (Buchs v. Switzerland) от 27 мая 2014 г., жалоба N 9929/12, § 49, и Постановление Европейского Суда по делу "P.K. против Польши" (P.K. v. Poland) от 10 июня 2014 г., жалоба N 43123/10, § 84.

66. Пределы усмотрения, признаваемые за компетентными органами страны, изменяются в зависимости от характера спорных вопросов и значимости затронутых интересов. Так, Европейский Суд признает, что власти пользуются свободой усмотрения при разрешении вопросов, связанных с опекой. Однако более строгий контроль требуется в отношении любых дополнительных ограничений, таких как ограничения, вводимые этими органами для родительских прав на контакты с детьми, и в отношении любых правовых гарантий, направленных на обеспечение эффективной защиты права родителей и детей на уважение их семейной жизни. Такие дополнительные ограничения сопряжены с опасностью того, что семейные отношения между малолетним ребенком и одним или обоими родителями будут эффективно сокращены (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии", § 49, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии", § 63, и Постановление Европейского Суда по делу "Гёргюлю против Германии" (Gorgulu v. Germany) от 26 февраля 2004 г., жалоба N 74969/01, § 42).

67. Статья 8 Конвенции обязывает внутригосударственные власти устанавливать справедливое равновесие между интересами ребенка и родителей, причем в процессе установления равновесия особое внимание должно уделяться интересам ребенка, которые в зависимости от их природы и важности могут пользоваться приоритетом по отношению к интересам родителей. В частности, родителю на основании статьи 8 Конвенции не может предоставляться право на принятие мер, которые способны повредить здоровью и развитию ребенка (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Зоммерфельд против Германии", § 50, Постановление Европейского Суда по делу "Хоппе против Германии" (Hoppe v. Germany) от 5 декабря 2002 г., жалоба N 28422/95, § 49, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гёргюлю против Германии", § 43).

68. Европейский Суд также напоминает, что, хотя статья 8 Конвенции и не содержит прямых процессуальных норм, процесс принятия решений, влекущий принятие мер вмешательства, должен быть справедливым и обеспечивающим надлежащее соблюдение интересов, гарантированных статьей 8 Конвенции. Европейский Суд полагает, что он не может удовлетворительно оценить, были ли данные мотивы "достаточными" для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции, без определения того, был ли родитель вовлечен в процесс принятия решений в целом в степени, достаточной для обеспечения требуемой защиты его интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Зюсс против Германии" (Sub v. Germany) от 10 ноября 2005 г., жалоба N 40324/98, § 89, с дальнейшими отсылками).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

69. Европейский Суд находит, и это не оспаривалось сторонами, что отношения между заявителем и его сыном составляли "семейную жизнь" в значении пункта 1 статьи 8 Конвенции.

70. Европейский Суд также находит, что решение от 14 мая 2013 г., отказавшее заявителю в правах на встречи с сыном, несомненно нарушило возможность заявителя и его сына проводить время вместе, таким образом составив вмешательство в право заявителя на основании статьи 8 Конвенции.

71. Европейский Суд также отмечает, что вмешательство находилось "в соответствии с законом" и преследовало законную цель охраны "здоровья или нравственности" и защиты "прав и свобод" ребенка (см. §§ 57 и 59 настоящего Постановления). Остается исследовать вопрос о том, можно ли рассматривать отказ в родительском контакте как "необходимый в демократическом обществе".

72. Европейский Суд должен рассмотреть в свете дела в целом, были ли мотивы, приведенные в оправдание этой меры, относимыми и достаточными для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции.

73. В настоящем деле суды Российской Федерации привели соответствующие доводы в обоснование своего решения об отказе в контактах, а именно тот факт, что заявитель убил мать ребенка, нанеся ей множественные ножевые раны, что он был освобожден от уголовной ответственности за свои действия и проходил принудительное психиатрическое лечение. Он также не предоставил доказательства того, что состояние его психического здоровья улучшилось и что он не представлял опасности для ребенка. Внутригосударственный суд также принял во внимание тот факт, что трагические события произошли в присутствии ребенка и вызвали у последнего глубокие психологические страдания, на протяжении четырех лет ребенка воспитывала и ухаживали за ним бабушка, и он не видел своего отца в течение длительного времени, и что рабочий график отца требует частого отсутствия вне города (каждые два месяца из четырех), что еженедельные встречи невозможны (см. § 29 настоящего Постановления).

74. Что касается оценки достаточности доводов внутригосударственными судами для обоснования своего решения в отказе заявителю в контактах с его сыном, Европейский Суд отмечает, что в процессе принятия решений, рассматриваемом как единое целое, заявителю предоставлялась требуемая защита его интересов. Отсутствие заявителя на судебном заседании от 14 мая 2013 г. было устранено в ходе рассмотрения дела судом кассационной инстанции, имевшим широкую компетенцию (см. § 53 настоящего Постановления), и где сам заявитель и его адвокат присутствовали, и ими были сделаны устные замечания. Таким образом, заявитель был в состоянии выдвинуть все аргументы в пользу достижения договоренности о контактах, и имел доступ ко всей соответствующей информации, на которую опирались суды.

75. Доказательная база для решений внутригосударственных судов включала доводы заявителя и опекуна ребенка, документы из уголовного дела заявителя, результаты проверок условий жизни, мнение органа опеки, отчет о детской психологической экспертизе муниципальным центром детской психологической, медицинской и социальной адаптации, справки из школы и детского сада, медицинские документы, подтверждающие нахождение заявителя под наблюдением психиатра, и справки от работодателя заявителя. С учетом совокупности доказательств, и имея преимущество непосредственного контакта со всеми заинтересованными сторонами, суды Российской Федерации пришли к выводу, что возобновление контактов с заявителем не входило в интересы ребенка по причинам, изложенным выше (см. § 73 настоящего Постановления). Из-за отказа опекуна в доступе к ребенку экспертов, назначенных судом, психологическая экспертиза Н. не могла быть проведена в целях установления возможности возобновления его контактов с заявителем без риска навредить его здоровью или психологическому развитию. Однако Европейский Суд полагает, что национальный суд располагал достаточными доказательствами для оценки наилучших интересов ребенка в настоящем деле.

76. Учитывая вышеизложенное и пределы усмотрения государства-ответчика, Европейский Суд убежден, что процессуальный подход судов страны был разумным при данных обстоятельствах и обеспечивал достаточную основу для вынесения мотивированного решения по вопросу доступа к данному делу. Европейский Суд, таким образом, заключает, что вмешательство было "необходимым в демократическом обществе" в значении статьи 8 Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Рытченко против Российской Федерации" (Rytchenko v. Russia) от 20 января 2011 г., жалоба N 22266/04, §§ 36-45, и Постановление Европейского Суда по делу "Дмитрий Рябов против Российской Федерации" (Dmitriy Ryabov v. Russia) от 1 августа 2013 г., жалоба N 33774/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 56-62).

77. Европейский Суд отмечает далее, что впоследствии в ходе новых разбирательств в отношении ограничения родительских прав заявителя и права на контакты внутригосударственный суд пересмотрел вопрос контактов заявителя с сыном с учетом новых обстоятельств. В частности, он принял во внимание возраст ребенка (к тому времени ему было почти 10 лет), тот факт, что заявитель и ребенок de facto* (* De facto (лат.) - фактически (примеч. переводчика).) установили регулярные контакты, ребенок выразил желание продолжать общение с заявителем, последний не находился под наблюдением психиатра и отсутствовали какие-либо доказательства, что существующие контакты с заявителем были вредны для ребенка (см. §§ 37-76 настоящего Постановления).

78. Соответственно, Европейский Суд заключает, что по делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

79. Заявитель жаловался, что отсутствие уведомления внутригосударственным судом о слушании по делу 14 мая 2013 г., приведшее к его неспособности присутствовать на нем, составляло нарушение его права на справедливое разбирательство. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает:

"1. "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях_ имеет право на справедливое_ разбирательство дела_ судом...".

80. Власти Российской Федерации оспорили данный довод. Они утверждали, что ходатайство заявителя не назначать каких-либо слушаний по его делу в период с 4 мая и 6 июня 2013 г. не было поддержано какими-либо доказательствами (приказами, проездными документами или билетами). Заявитель был надлежащим образом уведомлен о дате судебного заседания, однако он не явился и не предоставил каких-либо уважительных причин. Утверждение заявителя о фальсификации телефонного уведомления о судебном заседании от 29 апреля 2013 г. не было подтверждено в ходе проверки службы. Отсутствовали обязательства внутригосударственных органов уведомлять адвоката заявителя отдельно, поскольку последний не являлся стороной по делу. Ответчица В. также отсутствовала на заседании. Учитывая вышеизложенные обстоятельства, власти Российской Федерации полагали, что рассмотрение дела 14 мая 2013 г. в отсутствие заявителя не являлось нарушением его права на справедливое судебное разбирательство.

81. Заявитель настаивал на своей жалобе.

82. Европейский Суд отмечает, что заявитель действительно отсутствовал на заседании 14 мая 2013 г. Однако он присутствовал при рассмотрении дела в суде кассационной инстанции и, имея помощь со стороны адвоката, высказывал устные замечания. С учетом широкой компетенции при рассмотрении решения суда первой инстанции судом кассационной инстанции, предусмотренной Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации (см. § 53 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что нарушение гарантий справедливого судебного разбирательства, закрепленных в статье 6 Конвенции, вызванное отсутствием заявителя на слушании его дела 14 мая 2013 г., было устранено при рассмотрении дела по кассационной жалобе заявителя 18 сентября 2013 г.

83. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу, а жалобу на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции - неприемлемой;

2) постановил, что по делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 июля 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Фатош Араджи Заместитель Секретаря Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда