Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 сентября 2016 г. Дело "Андрей Медведев (Andrey Medvedev) против Российской Федерации" (Жалоба N 75737/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Андрей Медведев (Andrey Medvedev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 75737/13)

Постановление Суда

Страсбург, 13 сентября 2016 г.

По делу "Андрей Медведев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Пере Пастора Виланова,

Алены Полачковой,

Георгиоса А. Сергидеса, судей,

а также при участии Фатоша Араджи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 23 августа 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 75737/13, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Андреем Юрьевичем Медведевым (далее - заявитель) 22 ноября 2013 г.

2. Интересы заявителя представлял А. Зенин, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался на то, что он был лишен квартиры в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и что его выселение составляло нарушение статьи 8 Конвенции.

4. 10 января 2014 г. председатель Первой Секции решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке и коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1980 году и проживает в г. Москве.

A. Приватизация и последующие сделки в отношении квартиры, позднее приобретенной заявителем

6. До приватизации квартира площадью 31,1 кв. м, расположенная по адресу: Москва, ул. Лавочкина 12-5, - находилась в собственности г. Москвы. Ш. проживала в ней в качестве нанимательницы по договору социального найма с городом.

7. 17 мая 2003 г. Ш. скончалась.

8. 25 июля 2003 г. бывший знакомый Ш. Ун. и неустановленное лицо, изображавшее Ш., зарегистрировали брак в Тамбовской области. Затем Ун. обратился в местный жилищный отдел, где представил свидетельство о браке и был зарегистрирован как проживающий в квартире Ш. в качестве нанимателя. 31 октября 2003 г. право собственности на квартиру было передано Ун. в порядке приватизации. 25 декабря 2003 г. сделка приватизации и право собственности Ун. на квартиру были зарегистрированы в Московском городском комитете регистрации сделок с недвижимым имуществом (далее - городской комитет регистрации).

9. В неустановленную дату прокуратура возбудила уголовное дело о действиях Ун. в отношении квартиры, и 5 мая 2005 г. Головинский районный суд г. Москвы признал его виновным в мошенничестве и приговорил к лишению свободы. Квартира была передана Департаменту муниципального жилья г. Москвы (далее - департамент).

10. 30 августа 2005 г. районный суд удовлетворил требования, предъявленные прокурором в интересах властей города, и признал недействительными свидетельство о браке Ун. и договор приватизации, а также право его собственности на квартиру. Стороны не обжаловали решение, и оно вступило в силу.

11. Когда Ун. освободился в 2011 года, отбыв срок лишения свободы за мошенничество, власти города еще не уведомили городской комитет регистрации о решениях от 5 мая и 30 августа 2005 г. Поэтому Ун. все еще был официально зарегистрирован как собственник квартиры, и 28 октября 2011 г. он продал квартиру С. Городской комитет регистрации 8 ноября 2011 г. зарегистрировал договор купли-продажи и право собственности С. на квартиру.

12. 22 декабря 2011 г. С. продал квартиру заявителю. Договор купли-продажи был зарегистрирован городским комитетом регистрации 29 декабря 2011 г. Заявитель переехал в квартиру и поселился там со своей подругой.

B. Разбирательство о признании права собственности заявителя на квартиру недействительным и выселении

13. В неустановленную дату департамент предъявил иск к заявителю с требованием, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), (1) о признании права собственности заявителя на квартиру недействительным и его выселении и (2) возвращении квартиры в собственность г. Москвы.

14. 30 октября 2012 г. районный суд рассмотрел дело. Он признал, что заявитель являлся добросовестным приобретателем квартиры. Тем не менее со ссылкой на статью 302 Гражданского кодекса Российской Федерации суд удовлетворил требования департамента, указав, что заявитель не лишен права предъявить иск к С. для восстановления своих прав. Заявитель обжаловал это решение.

15. 12 марта 2013 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 30 октября 2012 г. без изменения.

16. 3 июня 2013 г. Московский городской суд отказал в принятии кассационной жалобы заявителя на решения от 30 октября и 12 марта 2013 г.

17. 12 февраля 2014 г. Верховный Суд Российской Федерации в составе одного судьи отклонил кассационную жалобу, поданную заявителем на решения от 30 октября и 12 марта 2013 г.

18. 26 июля 2013 г. служба судебных приставов возбудила исполнительное производство на основании решения от 30 октября 2012 г. Как утверждал заявитель, он был выселен 18 ноября 2013 г.

C. Иск о возмещении ущерба против С.

19. 22 января 2014 г. Сергиево-Посадский городской суд Московской области удовлетворил иск о возмещении ущерба против С., поданный заявителем, и присудил заявителю 4 330 000 рублей. 28 февраля 2014 г. решение вступило в силу.

20. В неустановленную дату судебный пристав возбудил исполнительное производство на основании решения от 22 января 2014 г. Исполнительное производство было прекращено 17 июня 2014 г. в связи с невозможностью установления местонахождения С.

21. Как утверждали власти Российской Федерации, 14 августа 2014 г. руководство судебного пристава отменило постановление от 17 июня 2014 г., и исполнительное производство продолжается до настоящего времени.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации и практика его применения

22. Краткий обзор законодательства Российской Федерации и практики его применения изложен в Постановлении Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации" (Gladysheva v. Russia) от 6 декабря 2011 г., жалоба N 7097/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).), §§ 35-37.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

23. Заявитель жаловался на то, что он был лишен квартиры в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

A. Приемлемость жалобы

1. Доводы сторон

24. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал имевшиеся эффективные внутригосударственные средства правовой защиты, так как он не подал надзорные жалобы на решения по его делу. Они указывали, что он мог успешно взыскать компенсацию ущерба путем подачи иска к лицу, продавшему ему квартиру. Не предоставив информацию об исполнении соответствующих решений, власти Российской Федерации сослались на подобные иски, предъявленные П. и Пол., которые успешно взыскали у продавцов компенсацию ущерба, связанного с недействительными сделками.

25. Заявитель полагал, что он исчерпал все эффективные внутригосударственные средства правовой защиты, которые были ему доступны (см. §§ 14-19 настоящего Постановления).

2. Мнение Европейского Суда

(a) Может ли заявитель считаться жертвой

26. Насколько власти Российской Федерации могут быть поняты как оспаривающие статус жертвы заявителя, Европейский Суд напоминает свой предыдущий вывод о том, что при обстоятельствах лишения права собственности на квартиру окончательным и исполнимым решением и в отсутствие способов потенциального восстановления титула на квартиру возможность предъявления иска о возмещении ущерба не может лишить это лицо статуса жертвы для целей жалобы в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Иск о компенсации ущерба также не может рассматриваться как необходимый для соблюдения правила исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции. Данный вопрос может иметь значение лишь для целей оценки пропорциональности вмешательства и определения материального ущерба, если нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции будет установлено Европейским Судом и если в соответствии со статьей 41 Конвенции будет присуждена компенсация ущерба (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", §§ 60-62 и 89).

27. Европейский Суд полагает, что эти доводы имеют значение для настоящего дела. В настоящем деле власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или аргументов, способных вынудить Европейский Суд прийти к иному выводу. Таким образом, возражение властей Российской Федерации в этом отношении подлежит отклонению.

(b) Являлась ли надзорная жалоба средством правовой защиты, требующим исчерпания

28. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что заявителю следовало подать надзорную жалобу на решения по его делу, Европейский Суд отмечает, что вопрос эффективности этого средства правовой защиты уже подробно рассматривался ранее (см. Решение Европейского Суда по делу "Абрамян и Якубовские против Российской Федерации" (Abramyan and Yakubovskiye v. Russia) от 12 мая 2015 г., жалобы NN 38951/13 и 59611/13* (* Точнее: Решение по делу "Роберт Михайлович Абрамян против Российской Федерации и Сергей Владимирович Якубовский и Алексей Владимирович Якубовский против Российской Федерации" (Robert Mikhaylovich Abramyan and Sergey Vladimirovich Yakubovskiy and Aleksey Vladimirovich Yakubovskiy v. Russia). См. полный перевод текста Решения: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 12 (примеч. редактора).), §§ 97-103). В деле Абрамяна и Якубовских Европейский Суд установил, что надзорная жалоба составляла по существу косвенное экстраординарное средство правовой защиты, которое не входило в обычную систему средств правовой защиты в соответствии с общепризнанными нормами международного права, и отклонил довод властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств защиты. Он не видит оснований для иного заключения в настоящем деле. Соответственно, возражение властей Российской Федерации в этом отношении подлежит отклонению.

(c) Заключение

29. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

30. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в имущественные права заявителя было законным. По их мнению, квартира перешла из собственности города против его воли, и последний имел право истребовать квартиру даже от добросовестного приобретателя. Власти Российской Федерации также указывали, что заявитель должен был с подозрением отнестись к С., поскольку тот владел квартирой всего месяц. При таких обстоятельствах заявитель должен был действовать с бльшей старательностью и осторожностью и принимать дополнительные меры для проверки законности титула С. с целью минимизации своих рисков или не покупать квартиру вообще.

31. Власти Российской Федерации также полагали, что вмешательство в имущественные права заявителя преследовало законную цель защиты прав и интересов других лиц, особенно лиц, поставленных на учет для получения жилья. Передача квартиры государству не должна была рассматриваться как осуществленная только в интересах государства. Город Москва нес ответственность за предоставление доступного жилья лицам с низким уровнем дохода. Соответственно, город истребовал квартиру в интересах этих людей. Власти Российской Федерации признали, что заявителю был причинен определенный финансовый ущерб в результате действий государства. Однако данный ущерб был причинен мошенническими действиями других лиц, и заявитель мог взыскать компенсацию ущерба за счет предъявления к ним иска. По мнению властей Российской Федерации, утрата недвижимого имущества при таких обстоятельствах не составляла непропорционального бремени для заявителя. В любом случае заявителю могло быть предоставлено социальное жилье, если бы он удовлетворял критериям нуждаемости.

(b) Заявитель

32. Заявитель утверждал, что законодательство Российской Федерации, которое допускало истребование квартиры государством, не соответствовало конвенционным стандартам. В частности, он подчеркивал, что, по мнению внутригосударственных судов, государственные органы были обязаны зарегистрировать свое право собственности на квартиру после его признания в 2005 году. В результате Ун. продолжал числиться собственником квартиры в 2011 году, отбыв шестилетний срок лишения свободы за мошенническое приобретение права собственности на нее. Он смог беспрепятственно въехать обратно в квартиру, а затем продать ее С.

33. Заявитель также оспорил утверждение властей Российской Федерации о том, что вмешательство в его имущественные права преследовало законную цель. Он утверждал, что после признания права собственности государства в 2005 году квартира оставалась свободной до 2011 года. Власти не зарегистрировали свое право собственности на квартиру и не предоставили ее лицам, нуждающимся в социальном жилье.

34. Наконец, заявитель считал, что вмешательство в его право на уважение собственности не установило "справедливого равновесия" между потребностями общества или общим интересом и требованиями защиты фундаментальных прав лица. Удовлетворяя требования государства к заявителю, суды Российской Федерации вообще не рассматривали вопрос пропорциональности. Однако решение истребовать квартиру у заявителя, который добросовестно приобрел ее, усугубленное уклонением государства от исполнения решения, вынесенного в его пользу, так, чтобы он мог взыскать ущерб с продавца квартиры, возложило на него чрезмерное бремя.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

35. В прецедентной практике Европейского Суда установлены общие принципы относительно защиты собственности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", §§ 64-68).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Имело ли место вмешательство в имущество заявителя

36. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что квартира составляла имущество заявителя и что отмена его права собственности на квартиру составляла вмешательство в его права, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд не усматривает оснований, чтобы сделать иной вывод в рассматриваемом деле.

37. Задача Европейского Суда в настоящем деле, соответственно, заключается в определении того, отвечало ли вмешательство требованию законности, являлось ли оно произвольным, и было ли достигнуто справедливое равновесие между требованиями общего интереса и защиты фундаментальных прав лица (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии" (Beyeler v. Italy), жалоба N 33202/96, § 107, ECHR 2000-I).

(ii) Было ли вмешательство законным

38. Что касается законности признания права собственности заявителя на квартиру недействительным, Европейский Суд отмечает, что суть жалобы заявителя заключалась в том, что законодательство Российской Федерации допускало уклонение властей от надлежащей и безотлагательной регистрации их права собственности на квартиру. Это повлекло к возникновению ситуации, в которой лицо, осужденное за мошенническое приобретение квартиры, продолжало много лет официально признаваться ее законным собственником и, таким образом, могло вводить в заблуждение других путем продажи квартиры.

39. Даже если соответствующие правовые нормы могли считаться недостаточно ясными, один этот фактор не мог повлечь заключение о том, что данное вмешательство было непредсказуемым или произвольным и потому несовместимым с принципом законности.

40. Тем не менее Европейский Суд должен удостовериться в том, что способ толкования и применения законодательства страны, даже если требования соблюдены, не влечет расхождения с конвенционными стандартами (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии", § 110).

(iii) Цель вмешательства

41. Что касается законной цели оспариваемой меры, Европейский Суд учитывает, что власти не использовали квартиру в течение многих лет. Соответственно, он не находит неоспоримым довод властей Российской Федерации о том, что признание права собственности заявителя на квартиру недействительным преследовало общественный интерес, поскольку отстаивало нужды очередников на получение социального жилья. Однако, по мнению Европейский Суд, данный вопрос тесно связан с более широким вопросом о том, было ли вмешательство необходимым в демократическом обществе. Учитывая анализ, приведенный в §§ 42-47 настоящего Постановления, Европейский Суд не считает необходимым решать, существовал ли вопрос публичной необходимости, требующий мер лишения собственности.

(iv) Имелось ли справедливое равновесие

42. Обращаясь к оценке того, удовлетворяла ли оспариваемая мера требованию пропорциональности, несмотря на пределы усмотрения, предоставленные властям государства-ответчика, Европейский Суд, тем не менее, при осуществлении своих контрольных полномочий должен определить, было ли установлено требуемое равновесие способом, согласующимся с правом заявителя на уважение собственности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Росинский против Польши" (Rosiski v. Poland) от 17 июля 2007 г., жалоба N 17373/02, § 78).

43. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации не привели убедительное объяснение тому, почему вопреки публичному интересу в обеспечении потребностей очередников, власти города предпочли не регистрировать надлежащим образом и/или не передавать квартиру лицу, нуждающемуся в социальном жилье в 2005 году, когда были раскрыты мошеннические действия Ун., и внутригосударственные судебные органы признали право городской собственности на квартиру. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, если речь идет об общем интересе, публичные власти обязаны действовать своевременно, адекватным и последовательным способом (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии", § 120). С учетом обстоятельств настоящего дела предъявление иска к заявителю, добросовестному приобретателю квартиры, примерно через семь лет требует обоснования, которое не было представлено.

44. Европейский Суд также отклоняет утверждение властей Российской Федерации о том, что заявитель каким-либо образом был ответственным за свое положение вследствие отсутствия надлежащей старательности, как необоснованное и противоречащее выводам внутригосударственных судов (см. § 14 настоящего Постановления). В частности, они не объяснили, почему сравнительно быстрые продажи (две за два месяца) должны были предупредить потенциального приобретателя о том, что титул продавца может не быть указан в реестре.

45. Следовательно, заявитель был лишен права собственности без компенсации и не мог рассчитывать на получение иного жилья от государства. Решение в его пользу, обязывавшее С. уплатить ему компенсацию ущерба, вызванного возвратом квартиры в собственность города, остается неисполненным до сих пор.

46. Европейский Суд заключает, что условия, при которых заявитель был лишен права собственности на квартиру, возложили на него индивидуальное и чрезмерное бремя, и что власти не установили справедливое равновесие между требованиями общественного интереса, с одной стороны, и правом заявителя на уважение его собственности, с другой стороны.

47. Соответственно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

48. Заявитель жаловался на то, что выселение представляет нарушение его права на уважение жилища. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

49. Власти Российской Федерации признали, что решение внутригосударственных судов о выселении заявителя составило вмешательство в его право на уважение его "жилища" в соответствии со статьей 8 Конвенции. Они полагали, что данное вмешательство было законным, преследовало законную цель защиты прав лиц, имеющих право на социальное жилье, и было соразмерно этой цели. В частности, заявитель проживал в квартире около 11 месяцев до выселения, что, по их мнению, было недостаточным для формирования длительной связи с ней. Кроме того, он не просил о приостановлении выселения.

50. Заявитель настаивал на своей жалобе.

51. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривалось, что данная квартира составляла "жилище" заявителя в значении статьи 8 Конвенции и что его выселение из этой квартиры являлось вмешательством в его право на уважение жилища.

52. Европейский Суд также подчеркивает, что законность выселения не оспаривается. Согласно законодательству Российской Федерации оно является автоматическим следствием прекращения права собственности. Следовательно, он находит его законным. Обращаясь к существованию законной цели, Европейский Суд полагает по тем же причинам, что в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции необязательно разрешать, имеется ли вопрос публичной озабоченности, требующий выселения (см. § 41 настоящего Постановления).

53. Таким образом, он переходит к вопросу о том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе". Производя свою оценку, Европейский Суд рассмотрит, отвечало ли оно "неотложной общественной потребности" и, в частности, было ли оно пропорциональным преследуемой законной цели. Он ранее указывал, что пределы усмотрения в жилищных вопросах же, когда речь идет о правах, гарантированных статьей 8 Конвенции, по сравнению с правами, предусмотренными статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, ввиду основополагающего значения статьи 8 Конвенции для личности, ее самоопределения, физической и моральной неприкосновенности, поддержания отношений с другими, постоянного и безопасного места в обществе (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", § 93, с дополнительными отсылками).

54. Европейский Суд отмечает, что решение о выселении заявителя было вынесено внутригосударственными судами автоматически после того, как они лишили его права собственности. Они не выполнили дальнейшего анализа пропорциональности меры, примененной к заявителю, а именно выселения из квартиры, которую они признали государственной собственностью. Однако гарантии Конвенции требуют, чтобы любое вмешательство в право заявителя на уважение жилища не только было основано на законе, но и в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции было пропорционально законной цели, которую оно преследовало с конкретных обстоятельств дела. Кроме того, ни одно положение внутригосударственного законодательства не может толковаться способом, несовместимым с обязательствами государства-ответчика в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Станкова против Словакии" (Stankova v. Slovakia) от 9 октября 2007 г., жалоба N 7205/02, § 24).

55. Европейский Суд также придает значение тому факту, что жилье заявителя перешло к властям г. Москвы, а не к другому частному лицу, интерес которого в этой конкретной квартире следовало бы учитывать. Выгодоприобретатели из числа очередников, которым она предположительно предназначалась, не были достаточно индивидуализированы, чтобы их личные обстоятельства могли быть сопоставлены с интересами заявителя. В любом случае ни один из очередников не имел такой связи с квартирой, как заявитель, или едва ли мог иметь интерес в конкретном помещении по сравнению с заявителем (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", § 95).

56. Наконец, Европейский Суд учитывает, что заявителю не было предоставлено ни постоянное, ни даже временное жилье, куда он мог бы переехать. Власти не приняли мер для разрешения его потребности в жилье. Отсюда следует, что права заявителя, гарантированные статьей 8 Конвенции, не учитывались полностью при сопоставлении его индивидуальных прав с интересами властей г. Москвы (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", § 96).

57. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

58. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

59. Заявитель требовал выплаты 4 796 000 рублей в качестве компенсации материального ущерба.

60. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю не должна быть присуждена компенсация, поскольку его права были восстановлены на внутригосударственном уровне.

61. С учетом обстоятельств настоящего дела Европейский Суд полагает, что вопрос о применении статьи 41 Конвенции не готов к разрешению (пункт 1 правила 75 Регламента Суда). Соответственно, он оставил без рассмотрения данный вопрос и дальнейшую процедуру и предложил властям Российской Федерации и заявителю предоставить в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции объяснения по указанному вопросу и, в частности, уведомить Европейский Суд о любом соглашении, которое может быть ими достигнуто.

B. Моральный вред

62. Заявитель требовал выплаты 10 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

63. Власти Российской Федерации считали требования заявителя чрезмерными и необоснованными.

64. Европейский Суд не сомневается в том, что заявитель испытал страдание и разочарование в связи с лишением его имущества. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

C. Судебные расходы и издержки

65. Заявитель требовал выплаты 107 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных при разбирательстве дела в судах Российской Федерации, и 5 000 евро и 30 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных при разбирательстве дела в Европейском Суде. Он также требовал возмещения почтовых расходов в сумме 4 820 рублей.

66. Власти Российской Федерации считали, что расходы, понесенные заявителем в ходе внутригосударственного разбирательства, не имели отношения к рассмотрению его жалобы в Европейском Суде. Они также утверждали, что заявитель согласился выплатить своему представителю только 5 000 евро в случае успешного исхода разбирательства в Европейском Суде. В соответствии с законодательством Российской Федерации подобное соглашение было недействительным и не могло приниматься во внимание Европейским Судом.

67. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая, имеющиеся в его распоряжении материалы и указанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 3 200 евро в отношении всех видов издержек.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

68. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

4) постановил, что вопрос о применении статьи 41 Конвенции не готов к разрешению,

и, соответственно,

(а) отложил рассмотрение указанного вопроса;

(b) предложил властям Российской Федерации и заявителю представить в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции письменные объяснения по данному вопросу и, в частности, уведомить Европейский Суд о любом соглашении, которое может быть ими достигнуто;

(c) отложил дальнейшее разбирательство дела и поручил Председателю Палаты возобновить его при необходимости;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 9 000 евро (девять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(ii) 3 200 евро (три тысячи двести евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 13 сентября 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Фатош Араджи Заместитель Секретаря Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда