Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 июля 2008 г. Дело "Белов (Belov) против Российской Федерации" (Жалоба N 22053/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Белов (Belov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 22053/02)

Постановление Суда

Страсбург, 3 июля 2008 г.

По делу "Белов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 12 июня 2008 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 22053/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Игорем Васильевичем Беловым (далее - заявитель) 19 февраля 2002 г.

2. Интересы заявителя представляла Е. Белова. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде П.А. Лаптевым.

3. 19 февраля 2002 г. заявитель подал в Европейский Суд рукописную жалобу, утверждая, в частности, что он незаконно содержался под стражей в течение длительного времени и что первое уголовное разбирательство против него продолжалось чрезвычайно длительно. Рукописная жалоба сопровождалась печатной версией, направленной в Европейский Суд Е. Беловой. Последняя жалоба не была подписана. 23 июля и 22 августа 2002 г. представительница заявителя подала дополнительные жалобы, которые были надлежащим образом подписаны. В них заявитель жаловался на жестокое обращение с ним в следственном изоляторе, различные процессуальные нарушения в ходе уголовного разбирательства и нарушения прав членов его семьи в связи с вынесенным ему приговором.

4. 3 июня 2005 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1969 году и до своего задержания проживал в г. Яхроме Московской области.

A. Первый этап уголовного разбирательства

7. 18 августа 1995 г. против заявителя было возбуждено уголовное дело по подозрению в незаконном хранении оружия. На следующий день он был задержан. Представляется, что заявителю с самого начала была обеспечена юридическая поддержка, также он привлек Б. в качестве своего общественного защитника. Талдомская районная прокуратура дополнительно предъявила заявителю обвинения в ограблении при отягчающих вину обстоятельствах и вымогательстве.

8. 13 сентября 1995 г. Талдомский районный прокурор со ссылкой на тяжесть обвинений против заявителя и его склонность к продолжению преступной деятельности санкционировал его заключение под стражу. Срок его содержания под стражей продлевался несколько раз, учитывая тяжесть обвинений.

9. 29 декабря 1995 г. Сергиево-Посадский городской суд Московской области освободил заявителя под письменное обязательство не выезжать из города. Спустя два месяца прокуратура г. Дмитрова отменила меру пресечения и санкционировала заключение заявителя под стражу.

10. Заявителю было вручено обвинительное заключение 30 июля 1996 г. Спустя два дня он предстал перед Дмитровским городским судом Московской области. 2 августа 1996 г. Волоколамский городской суд Московской области санкционировал освобождение заявителя из-под стражи под подписку о невыезде.

11. 27 ноября 1997 г. Дмитровский городской суд приостановил разбирательство вследствие болезни заявителя. В 1997 году и начале 1998 года заявитель несколько раз проходил лечение в психиатрической больнице.

12. 26 января 1998 г. Дмитровский городской суд установил, что заявитель не присутствовал на слушаниях 19 и 26 января 1998 г. по уважительным причинам. Суд вынес решение о заключении заявителя под стражу. По данным властей Российской Федерации, заявитель не был заключен под стражу, поскольку уведомил городской суд о том, что он проходил лечение в психиатрической больнице.

13. 23 апреля 1998 г. Дмитровский городской суд назначил проведение психиатрической экспертизы заявителя. Заключение психиатров было передано в городской суд 29 мая 1998 г. Однако эксперты не дали ответы на некоторые вопросы, и 25 сентября 1998 г. городской суд отменил меру пресечения в отношении заявителя в виде подписки о невыезде и постановил, что он должен быть заключен под стражу и направлен в психиатрический центр имени Сербского* (* Так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральный научный исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского (примеч. переводчика).) для прохождения дополнительной психиатрической экспертизы. Представляется, что заявитель был заключен под стражу до 28 сентября 1998 г. Дополнительная психиатрическая экспертиза была завершена 8 декабря 1998 г.

14. По данным властей Российской Федерации, в неустановленную дату уголовное разбирательство было приостановлено, поскольку в отношении заявителя было возбуждено еще одно уголовное дело.

15. 1 марта 2000 г. Дмитровский городской суд признал заявителя виновным и приговорил его к восьми годам лишения свободы. Приговор вступил в силу 25 мая 2000 г., когда Московский областной суд, рассмотрев кассационную жалобу, оставил его в силе.

16. 4 января 2001 г., рассмотрев протест председателя Московского областного суда, президиум областного суда в надзорном порядке отменил судебные решения от 1 марта и 25 мая 2000 г. и направил дело на новое рассмотрение. Президиум не выносил решения по вопросу содержания под стражей. Заявитель оставался под стражей.

17. Дмитровский городской суд получил материалы дела 21 февраля 2001 г. По сведениям властей Российской Федерации, 6 марта 2001 г. Дмитровский городской суд назначил первое слушание и постановил, что мера пресечения, примененная в отношении заявителя, "должна оставаться неизменной".

18. 12 октября 2001 г. Дмитровский городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей еще на три месяца, до 21 ноября 2001 г., установив, что ему было предъявлено обвинение в тяжких уголовных преступлениях, и он был склонен к побегу и продолжению преступной деятельности. Дмитровский городской суд отметил, что заявитель уже однажды скрылся. Спустя месяц Московский областной суд оставил в силе постановление о продлении срока содержания под стражей, указав на тяжесть обвинений против заявителя.

19. Власти Российской Федерации указали, что какие бы то ни было дальнейшие постановления о продлении срока содержания под стражей отсутствовали.

20. 27 апреля 2002 г. Дмитровский городской суд признал заявителя виновным в грабеже при отягчающих вину обстоятельствах, отклонив остальные обвинения, и приговорил заявителя к четырем годам и шести месяцам лишения свободы. Заявитель не обжаловал приговор.

B. Второй этап уголовного разбирательства

21. 22 сентября 1998 г. прокуратура г. Дмитрова возбудила уголовное дело против заявителя. Он подозревался в убийстве двух человек. В тот же день исполняющий обязанности прокурора г. Дмитрова санкционировал содержание заявителя под стражей на том основании, что он подозревался в совершении особо тяжкого преступления и что он отсутствовал по месту своего жительства. Прокурор пришел к выводу, что заявитель скрывается.

22. После его задержания 28 сентября 1998 г. заявителю была вручена копия постановления от 22 сентября 1998 г., на котором он сделал собственноручную отметку. Она гласила:

"Ознакомлен [с постановлением]:

я не согласен с тем, что скрывался, поскольку я проходил лечение в Московской областной психиатрической больнице N 5".

На копии постановления также есть запись некоего должностного лица о том, что из-за состояния его психического здоровья заявитель не мог быть помещен в изолятор временного содержания или следственный изолятор с обычными условиями.

23. 19 ноября и 4 декабря 1998 г. органы прокуратуры продлевали срок содержания заявителя под стражей до 16 декабря 1998 г. и 16 марта 1999 г. соответственно. Основания для продления были сходными: заявитель обвинялся в совершении тяжкого уголовного преступления, и следственным органам требовалось дополнительное время.

24. 18 октября 1999 г. и 28 августа 2000 г. Московский областной суд оправдал заявителя. Оба приговора были отменены после рассмотрения кассационной жалобы Верховным Судом Российской Федерации 15 марта и 20 декабря 2000 г. соответственно. Власти Российской Федерации утверждали, что с 18 октября 1999 г. по январь 2001 г. внутригосударственные суды не разрешали вопрос о содержании под стражей.

25. 16 января 2001 г. Московский областной суд назначил первое слушание на 26 февраля 2001 г. и санкционировал содержание заявителя под стражей на том основании, что он был осужден Дмитровским городским судом 1 марта 2000 г., отбывал наказание в исправительной колонии в Рязанской области, и его присутствие было необходимо на будущих судебных слушаниях.

26. 17 сентября 2001 г. Московский областной суд вновь вынес оправдательный приговор и постановил, что вопрос его содержания заявителя под стражей должен быть определен в рамках первого уголовного дела против него. 10 апреля 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил приговор в силе.

C. Предполагаемые побои в Следственном изоляторе N ИЗ-50/2

27. Заявитель содержался под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-50/2 в г. Волоколамске* (* Так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Московской области" (примеч. редактора).).

28. По словам заявителя, 28 декабря 2001 г. надзиратели вошли к нему в камеру и жестоко избили его. Заявитель утверждал, что в результате побоев он получил перелом ребра, сотрясение мозга, смещение сустава на левой ноге и множественные ушибы.

29. Власти Российской Федерации оспорили утверждение заявителя о фактах, заявив, что 28 декабря 2001 г. он был помещен в штрафной изолятор за отказ выполнять законные распоряжения администрации исправительного учреждения. Когда надзиратели попытались отвести его в штрафной изолятор, он оказал сопротивление и устроил драку. Надзиратель заломил заявителю руку за спину и насильно привел его в камеру. Власти Российской Федерации, ссылаясь на медицинскую справку, выданную 28 декабря 2001 г. тюремным врачом, и справку, выданную 28 июля 2005 г. начальником исправительного учреждения, утверждали, что в ту же дату тюремный врач осмотрел заявителя и не зафиксировал у него каких-либо телесных повреждений. Кроме того, заявитель не предъявлял никаких жалоб администрации следственного изолятора по поводу состояния его здоровья.

30. 22 января 2001 г. заявитель подал жалобу в Дмитровский городской суд на жестокое обращение в Следственном изоляторе N ИЗ-50/2. Дмитровский городской суд перенаправил жалобу в прокуратуру г. Волоколамска, которая имела компетенцию для ее рассмотрения.

31. 25 января 2002 г. следователь прокуратуры г. Волоколамска вынес постановление об отклонении жалобы заявителя. Следователь не выявил каких-либо доказательств жестокого обращения. Заявитель не обжаловал постановление в суде.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

A. Заключение под стражу и содержание под стражей

32. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного права регулировались Уголовно-процессуальным кодексом Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (Закон от 27 октября 1960 г., далее - старый УПК). С 1 июля 2002 г. старый УПК был заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., далее - УПК РФ).

1. Меры пресечения

33. Меры пресечения включают подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 89 старого УПК, статья 98 УПК РФ).

2. Органы, уполномоченные заключать под стражу

34. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. предусматривает, что заключение под стражу и продление срока содержания под стражей допускаются только по судебному решению (статья 22).

Согласно старому УПК решение о предварительном заключении под стражу могло быть принято прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96).

УПК РФ требует решения районного или городского суда по мотивированному ходатайству прокурора, подкрепленному соответствующими доказательствами (части первая, третья - шестая статьи 108).

3. Ходатайства о заключении под стражу

35. Избирая меру пресечения, компетентный орган должен установить, имеются ли "достаточные основания полагать", что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда, продолжит заниматься преступной деятельностью или воспрепятствует установлению истины по делу (статья 89 старого УПК). Также должны учитываться тяжесть преступления, сведения о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства (статья 91 старого УПК, статья 99 УПК РФ).

36. До 14 марта 2001 г. заключение под стражу было разрешено в случае, если лицо обвинялось в совершении уголовного преступления, влекущего за собой наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года, или при наличии "исключительных обстоятельств" в деле (статья 96). 14 марта 2001 г. старый УПК был изменен, разрешив избирать эту меру пресечения в отношении обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок не менее чем на два года, при наличии одного из следующих обстоятельств: если обвиняемый скрылся от органов предварительного расследования или от суда, не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации, его личность не установлена. Изменения от 14 марта 2001 г. также отменили норму, допускавшую заключение обвиняемого под стражу только на основании опасности вменявшегося ему преступления. УПК РФ воспроизвел измененные положения (часть первая статьи 97 и часть первая статьи 108) и добавил, что обвиняемый не может быть заключен под стражу, если возможно применение более мягкой меры пресечения.

4. Сроки содержания под стражей

(a) Два вида содержания под стражей

37. Уголовно-процессуальные кодексы различают два вида содержания под стражей: во-первых, "в период следствия", то есть в период, когда компетентный орган, милиция или прокуратура, расследует дело, и, во-вторых, "за судом" (или в ходе судебного разбирательства), на стадии рассмотрения дела судом. Хотя на практике между ними отсутствует разница (заключенный находится в том же исправительном учреждении), исчисление сроков содержания под стражей является различным.

(b) Сроки содержания под стражей "в период следствия"

38. После задержания подозреваемый заключается под стражу "на период предварительного следствия". Максимальный срок содержания под стражей "в период предварительного следствия" составляет два месяца, но он может быть продлен до 18 месяцев "в исключительных случаях". Согласно старому УПК продление срока содержания под стражей могло быть санкционировано прокурорами восходящих иерархических уровней, однако теперь оно должно быть санкционировано судебными решениями, принятыми судами восходящих инстанций (согласно УПК РФ). Продление содержания под стражей "в период следствия" более чем на 18 месяцев не допускается (статья 97 старого УПК, часть четвертая статьи 109 УПК РФ).

39. Срок содержания под стражей "в период предварительного следствия" исчисляется до направления прокурором уголовного дела в суд (статья 97 старого УПК, часть девятая статьи 109 УПК РФ).

40. Доступ к материалам дела должен быть предоставлен не позднее, чем за один месяц до истечения санкционированного срока содержания под стражей (статья 97 старого УПК, часть пятая статьи 109 УПК РФ). Если подсудимому требуется больше времени для изучения материалов дела, судья по ходатайству прокурора может продлить срок содержания под стражей до тех пор, пока он не будет ознакомлен с материалами в полном объеме и дело будет направлено для судебного разбирательства (статья 97 старого УПК, пункт 1 части восьмой статьи 109 УПК РФ). Согласно старому УПК такое продление не могло быть санкционировано более чем на шесть месяцев.

41. Согласно старому УПК суд имел право возвратить дело для "дополнения предварительного следствия", если он установил, что существуют процессуальные недостатки, которые не могут быть устранены в ходе судебного разбирательства. В данных случаях срок содержания подсудимого снова классифицировался как "в период следствия" и применялись соответствующие сроки. Однако если дело было направлено на дополнительное расследование, но следователи уже применили все сроки, предназначенные для содержания под стражей "на период следствия", надзирающий прокурор мог, тем не менее, продлить срок содержания под стражей на один месяц, начиная с даты поступления дела. Последующие продления могли быть приняты только в случае, если содержание под стражей "в период следствия" не превышало 18 месяцев (статья 97).

(с) Сроки содержания под стражей "в период судебного разбирательства"

42. С даты передачи дела в суд прокурором обвиняемый считается содержащимся под стражей "в период судебного разбирательства".

43. До 15 июня 2001 г. старый УПК не устанавливал сроки содержания под стражей в период судебного разбирательства. 15 июня 2001 г. вступила в силу новая статья 239.1, которая устанавливала, что срок содержания под стражей "в период судебного разбирательства" не мог обычно превышать шести месяцев с даты поступления дела в суд. Однако если имелись доказательства того, что освобождение подсудимого могло препятствовать всестороннему, полному и объективному рассмотрению дела, суд мог по собственной инициативе или по ходатайству прокурора продлить срок содержания под стражей не более чем на три месяца. На лиц, которые обвинялись в совершении особо тяжких преступлений, требования настоящей статьи не распространялись.

44. УПК РФ предусматривает, что срок содержания под стражей "за судом" (в период судебного разбирательства) исчисляется с даты поступления дела в суд до даты вынесения приговора. Период содержания под стражей "в ходе судебного разбирательства" обычно не может превышать шести месяцев, но по уголовным делам по тяжким и особо тяжким преступлениям он может продлеваться неоднократно, каждый раз не более чем на три месяца (части вторая и третья статьи 255).

5. Процедуры рассмотрения законности содержания под стражей

(а) Содержание под стражей в ходе следствия

45. Согласно старому УПК задержанный или его адвокат или представитель могли обжаловать постановление о заключении под стражу, вынесенное прокурором, и любое последующее постановление о продлении срока содержания под стражей в суде. Судья был обязан проверить законность и обоснованность содержания под стражей и порядок продления не позднее трех дней после получения соответствующих документов. Рассмотрение должно было проводиться в присутствии прокурора и адвоката или представителя лица. Подсудимого необходимо было вызвать, и рассмотрение вопроса в его отсутствие допускалось только в исключительных случаях, если подсудимый отказался от своего права присутствовать по собственной воле. Судья мог либо отклонить жалобу или отменить досудебное содержание под стражей и распорядиться об освобождении подсудимого (статья 220.1). Жалоба в вышестоящий суд подавалась на постановление судьи. Она рассматривалась в те же сроки, что и жалоба на приговор, когда дело рассматривалось по существу (см. § 96 настоящего Постановления) (статья 331, in fine).

46. Согласно УПК РФ жалоба на постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или продлении его срока может быть подана в вышестоящий суд в течение трех суток со дня его вынесения. Вышестоящий суд принимает решение по жалобе не позднее чем через трое суток со дня ее поступления (часть десятая статьи 108).

(b) Сроки содержания под стражей в период судебного разбирательства

47. После получения материалов дела судья должен определить, в частности, что подсудимый должен находиться под стражей или быть освобожден до судебного разбирательства (часть пятая статьи 222 и статья 230 старого УПК, часть третья статьи 228 и пункт 6 части второй статьи 231 УПК РФ), и вынести постановление по любому ходатайству подсудимого об освобождении (статья 223 старого УПК).

48. В любое время при рассмотрении дела суд может избрать, изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого, включая содержание под стражей (статья 260 старого УПК, часть первая статьи 255 УПК РФ). Любое подобное решение выносится в совещательной комнате и подписывается всеми судьями (статья 261 старого УПК, статья 256 УПК РФ).

49. Жалоба на такое постановление подается в вышестоящий суд. Она должна быть подана в течение десяти дней и рассмотрена в те же сроки, что и жалоба на постановление по существу (статья 331 старого УПК, часть четвертая статьи 255 УПК РФ, см. § 96 настоящего Постановления).

6. Сроки содержания под стражей

50. Согласно старому УПК не позднее 14 суток со дня поступления уголовного дела в суд (если подсудимый находился под стражей) судья принимает одно из следующих решений о: 1) назначении судебного заседания, 2) возвращении дела для производства дополнительного расследования, 3) приостановлении производства по делу, 4) направлении дела по подсудности (статья 221). УПК РФ наделяет судью в течение этого же срока полномочиями принять решения о: (1) направлении уголовного дела по подсудности, (2) назначении предварительного слушания, (3) назначении судебного заседания (статья 227). В последнем случае судебное разбирательство должно начаться не позднее 14 суток после того, как судья назначил дату заседания (статья 239 старого УПК, часть первая статьи 233 УПК РФ). Отсутствуют ограничения для назначения даты предварительного слушания.

51. Длительность всего судебного разбирательства не ограничена по времени.

52. Согласно старому УПК суд кассационной инстанции должен был рассмотреть поступившее по кассационной жалобе или протесту дело не позднее десяти суток со дня его поступления. В исключительных случаях или при рассмотрении сложных дел или во время разбирательства в Верховном Суде Российской Федерации срок мог составлять до двух месяцев (статья 333). Продление свыше этого срока было невозможно.

УПК РФ устанавливает, что суд кассационной инстанции должен начать рассмотрение жалобы не позднее месяца со дня его поступления (статья 374)* (* В настоящее время утратила силу (примеч. переводчика).).

B. Расследование преступлений

53. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (действовавший до 1 июля 2002 г.) устанавливал, что уголовное дело может быть возбуждено следователем по заявлению гражданина или по собственной инициативе следственного органа, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления (статьи 108 и 125). Прокурор осуществлял общий надзор за расследованием (статьи 210 и 211). Он был вправе давать указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования. В отсутствие оснований к возбуждению уголовного дела прокурор или следователь отказывал в возбуждении уголовного дела мотивированным постановлением, о чем уведомлялось заинтересованное лицо. Отказ в возбуждении уголовного дела мог быть обжалован надлежащему прокурору или в суд общей юрисдикции (статья 113).

54. 29 апреля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что каждый, чьи законные права и интересы были затронуты постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, должен иметь право обжаловать это постановление в суде.

Право

I. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции

55. Заявитель жаловался на то, что 28 декабря 2001 г. он подвергся жестокому обращению со стороны надзирателей и что власти не провели эффективного расследования по его жалобам на жестокое обращение. Он ссылался на статьи 3 и 13 Конвенции, которые предусматривают:

"Статья 3 Конвенции

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию_

Статья 13 Конвенции

Каждый, чьи права и свободы, признанные в_ Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

56. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя является необоснованной. Надзиратель применил силу для прекращения противоправного поведения заявителя. Сила не была чрезмерной, что подтверждается протоколом медицинского освидетельствования заявителя. Его жалобы были тщательно проверены органами прокуратуры, и не было получено доказательств жестокого обращения. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель был осведомлен о постановлении от 25 января 2002 г., но не обжаловал его вышестоящему прокурору или в суде.

57. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, упомянутое в пункте 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей предварительно использовать средства правовой защиты, которые обычно доступны и достаточны во внутригосударственной правовой системе для получения возмещения в связи с предполагаемыми нарушениями. Пункт 1 статьи 35 Конвенции требует также, чтобы жалобы, которые предполагается подать в Европейский Суд, предварительно были представлены компетентному национальному органу, хотя бы по существу и в соответствии с формальными требованиями законодательства страны, но он не требует прибегать к средствам правовой защиты, которые являются неадекватными или неэффективными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, §§ 51-52, и Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, §§ 65-67).

58. Жалобы заявителя на жестокое обращение были рассмотрены следователем, который постановлением от 25 января 2002 г. отказал в возбуждении уголовного дела. Согласно статье 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, действовавшего в период, относящийся к обстоятельствам дела, это постановление могло быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суде общей юрисдикции (см. § 53 настоящего Постановления). Стороны не оспаривают, что заявитель, узнав о постановлении от 25 января 2002 г., не обжаловал его каким-либо способом.

59. Что касается жалобы вышестоящему прокурору, Европейский Суд ранее неоднократно указывал, что жалоба вышестоящему прокурору не является "эффективным средством правовой защиты" в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции, поскольку не наделяет лицо, подающее ее, личным правом на осуществление государством его надзорных функций (см. Решение Европейского Суда по делу "Слюсарев против Российской Федерации" (Slyusarev v. Russia) от 9 ноября 2006 г., жалоба N 60333/00).

60. Однако иное положение складывается в отношении обжалования в суд общей юрисдикции постановления прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела по факту жестокого обращения. В таких случаях имеет место спор, сторонами которого являются заявитель и прокурор. В публичном и состязательном разбирательстве независимый суд призван оценить, имеются ли у заявителя достаточно серьезные доказательства жестокого обращения, и, если да, отменить постановление прокурора и назначить уголовное расследование. Европейский Суд ранее отмечал, что в российской правовой системе право суда отменить решение об отказе в возбуждении уголовного дела является существенной гарантией против произвольного использования полномочий следственных органов (см. Решение Европейского Суда по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia) от 14 октября 2003 г., жалоба N 49790/99).

61. В настоящем деле заявитель не воспользовался вариантом судебного обжалования. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что интересы заявителя представлял адвокат начиная со стадии предварительного расследования. Заявитель не дал объяснения относительно того, почему адвокат не обжаловал или не рекомендовал ему обжаловать в суде постановление прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с его утверждениями о жестоком обращении.

62. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд находит, что жалоба заявителя в отношении случаев предполагаемого жестокого обращения со стороны надзирателей должна быть отклонена в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

63. Европейский Суд, таким образом, заключает, что в этой части жалоба на нарушение статьи 13 Конвенции является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции

64. Заявитель жаловался, ссылаясь на подпункт "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, что его заключение под стражу было незаконным. В соответствующих частях статья 5 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

_с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения_".

A. Доводы сторон

65. Власти Российской Федерации строили свою аргументацию в двух направлениях. Прежде всего они утверждали, что формуляр жалобы от 19 февраля 2002 г., в которой заявитель выдвинул доводы о его незаконном задержании, не был подписан самим заявителем либо его представителем. Таким образом, Европейский Суд не должен рассматривать эту жалобу.

66. Однако если Европейский Суд решит продолжить ее рассмотрение, власти Российской Федерации далее утверждали, что весь срок содержания под стражей соответствовал процессуальным нормам Российской Федерации и не был произвольным. Содержание под стражей заявителя продлевалось на регулярной основе компетентными внутригосударственными органами, прокурором или судом.

67. В частности, когда 4 января 2001 г. президиум областного суда отменил вступивший в силу судебный приговор, которым заявитель был осужден, он не имел правовой обязанности продления содержания заявителя под стражей, потому что данный период содержания под стражей был охвачен постановлением от 25 сентября 1998 г. Дмитровского городского суда, санкционировавшего заключение заявителя под стражу. Содержание заявителя под стражей с 16 января по 6 марта и с 6 марта по 12 октября 2001 г. было санкционировано постановлениями от 16 января (вынесенным в рамках второго этапа уголовного разбирательства) и 6 марта 2001 г. (вынесенным в ходе первого этапа уголовного разбирательства) соответственно.

68. Что касается периода после 6 марта 2001 г., власти Российской Федерации утверждали, что содержание под стражей было основано на положениях старого УПК. Внутригосударственные суды не были обязаны принимать какие-либо постановления в отношении содержания заявителя под стражей, поскольку до 15 июня 2001 г. старый УПК не устанавливал предельного срока для содержания под стражей "на период судебного разбирательства", а после 15 июня 2001 г. статья 239.1 старого УПК (см. § 43 настоящего Постановления), которая устанавливала такие сроки, не была применима к делу заявителя, поскольку он обвинялся в совершении особо тяжкого преступления. Таким образом, когда 12 октября 2001 г. Дмитровский городской суд вынес следующее постановление о продлении срока содержания под стражей заявителя, городской суд лишь неправильно истолковал внутригосударственное законодательство.

69. Власти Российской Федерации заключили, что жалоба в части пункта 1 статьи 5 Конвенции является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

70. Заявитель настаивал на своих жалобах.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(а) Возражения по поводу формуляра жалобы

71. Европейский Суд отмечает, что 19 февраля 2002 г. заявитель представил ему два формуляра жалобы. Первый был подписан заявителем и содержал всю необходимую информацию. Второй являлся печатной версией предыдущего с небольшими отличиями, которые заключались в том, что он был подан представителем заявителя. Он не был подписан самим заявителем либо его представителем.

72. Европейский Суд принимает к сведению возражение властей Российской Федерации относительно приемлемости жалобы заявителя в части его содержания под стражей в связи с недостатками в формуляре жалобы. В этой связи, принимая во внимание тот факт, что заявитель представил письменное заявление, которое содержало все соответствующие и необходимые сведения, Европейский Суд отклоняет это возражение как необоснованное. В любом случае Европейский Суд будет рассматривать жалобы заявителя, поскольку они были изложены в письменном формуляре.

(b) Период содержания под стражей, подлежащий рассмотрению

73. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя в отношении законности его содержания под стражей относилась к периоду предварительного заключения, который окончился более чем за шесть месяцев до подачи им жалобы в Европейский Суд 19 февраля 2002 г. Последний период содержания под стражей, который может быть рассмотрен Европейским Судом, начался 6 марта 2001 года. Европейский Суд учитывает доводы властей Российской Федерации о том, что содержание под стражей заявителя после 6 марта 2001 г. не требовало отдельного постановления и осуществлялось на основании требования внутригосударственного законодательства, действовавшего в период, относящийся к обстоятельствам дела. Данный период содержания под стражей представляет собой длящуюся ситуацию, которая прекратилась 12 октября 2001 г., когда Дмитровский городской суд вынес следующее постановление о содержании под стражей, то есть в пределах шести месяцев до подачи жалобы. Соответственно, Европейский Суд полагает, что часть жалобы заявителя на постановления о содержании под стражей, вынесенные до 6 марта 2001 г., подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Салманов против Российской Федерации" (Salmanov v. Russia) от 19 января 2006 г., жалоба N 3522/04, Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia) от 8 июня 2006 г., жалоба N 75039/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 11 (примеч. редактора).), § 44, и Постановление Европейского Суда по делу "Павлик против Словакии" (Pavlik v. Slovakia), жалоба N 74827/01, § 89, с дополнительными отсылками).

74. Европейский Суд также отмечает, что в остальной части жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

75. Европейский Суд напоминает, что использованные в пункте 1 статьи 5 Конвенции выражения "законное" и "в порядке, установленном законом" в значительной степени отсылают к внутригосударственному законодательству и создают обязанность соблюдения его материальных и процессуальных правил. Однако "законность" содержания под стражей в соответствии с законодательством страны не всегда имеет решающее значение. Европейский Суд также должен удостовериться в том, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, которая исключает произвольное лишение свободы.

76. Европейский Суд должен также удостовериться в том, соответствовало ли внутригосударственное законодательство Конвенции, включая общие принципы, выраженные в ней или подра-зумеваемые. Что касается последних, Европейский Суд подчеркивает, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Следовательно, важно, чтобы условия лишения свободы были ясно определены во внутригосударственном законодательстве, и само законодательство было предсказуемым с точки зрения его применения и отвечало стандарту "законности", установленному Конвенцией, который требует, чтобы все законы были достаточно точными для того, чтобы любое лицо, при необходимости с помощью соответствующей консультации, могло предвидеть в степени, разумной при данных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь такое действие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jeсius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX, Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000-III).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Содержание заявителя под стражей с 6 марта по 12 октября 2001 г.

77. Европейский Суд отмечает, что 6 марта 2001 г. Дмитровский городской суд назначил первое заседание и оставил избранную заявителю меру пресечения "без изменения". 12 октября 2001 г. Дмитровский городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей еще на три месяца, до 21 ноября 2001 г.

78. Европейский Суд отмечает, что 6 марта 2001 г. Дмитровский городской суд не указал каких-либо оснований для подобного решения о содержании заявителя под стражей. Дмитровский городской суд также не установил предельного срока длительного содержания под стражей и не предусмотрел периодического пересмотра меры пресечения. Оставляя в стороне одновременное развитие событий в делах заявителя, представляется, что в течение более семи месяцев заявитель оставался в состоянии неопределенности относительно оснований его содержания под стражей с 6 марта по 12 октября 2001 г., когда Дмитровский городской суд, в конечном счете, пересмотрел его содержание под стражей.

79. Европейский Суд уже неоднократно устанавливал нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в делах, содержавших аналогичный набор фактов. В частности, Европейский Суд указывал, что отсутствие мотивов в решениях судебных органов о содержании под стражей в течение длительного срока несовместимо с принципом защиты от произвола, воплощенным в пункте 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 55669/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 9 (примеч. редактора).), §§ 70-71, и Постановление Европейского Суда по делу "Сташайтис против Литвы" (Stasaitis v. Lithuania) от 21 марта 2002 г., жалоба N 47679/99, § 67). Возможность нахождения лица под стражей в отсутствие судебного решения, подкрепленного конкретными основаниями, и без установления конкретных сроков была бы равносильна пренебрежению статьей 5 Конвенции, положением, рассматривающим содержание под стражей как исключительный случай отступления от права на свободу, допустимый в исчерпывающем перечне строго определенных обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02* (* См.: там же. N 7 (примеч. редактора).), § 142, ECHR 2005-X).

80. Европейский Суд не видит оснований для иного заключения в настоящем деле. Он полагает, что постановление от 6 марта 2001 г. не отвечало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые представляют собой существенные элементы "законности" содержания под стражей в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.

81. Европейский Суд также считает, что постановление Дмитровского городского суда от 12 октября 2001 г. не составляет "законное" основание для содержания заявителя под стражей в предшествующий период (см. там же, § 139). Это постановление санкционировало содержание заявителя под стражей с 21 августа до 21 ноября 2001 г., из которых, таким образом, срок в один месяц и 21 день был санкционирован задним числом. Власти Российской Федерации не указали положение внутригосударственного законодательства, которое позволяло бы принимать решение, санкционирующее период содержания под стражей ретроспективно. Отсюда следует, что содержание заявителя под стражей, вынесенное судебным решением в отношении предшествующего периода, не было "законным" с точки зрения законодательства Российской Федерации. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что любое санкционирование ретроспективно содержания под стражей несовместимо с "правом на безопасность лица", поскольку неизбежно омрачено произволом (см. там же, § 142).

82. Европейский Суд, соответственно, полагает, что имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в период с 6 марта по 12 октября 2001 г.

(ii) Содержание заявителя под стражей с 12 октября по 21 ноября 2001 г.

83. Европейский Суд отмечает, что срок содержания заявителя под стражей в период с 12 октября по 21 ноября 2001 г. был санкционирован Дмитровским городским судом на том основании, что обвинения против него были тяжкими, и он был склонен продолжать заниматься преступной деятельностью и скрыться.

84. Европейский Суд напоминает, что решение суда первой инстанции о сохранении меры пресечения не нарушает пункт 1 статьи 5 Конвенции при условии, что суд первой инстанции "действует в пределах своей юрисдикции_ [и] имеет полномочия для принятия соответствующего решения" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 62).

85. Суд первой инстанции, принявший это решение, действовал в пределах своих полномочий, и нет оснований полагать, что оно является недействительным или незаконным в соответствии с внутригосударственным законодательством, когда продлевало срок содержания заявителя под стражей на последующий период. Не утверждалось, что данное постановление иным образом не соответствовало требованиям пункта 1 статьи 5 Конвенции, вопрос о достаточности и относимости оснований рассматривается ниже в контексте соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции.

86. Соответственно, Европейский Суд считает, что требования подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении постановления о содержании под стражей от 12 октября 2001 г. нарушены не были.

(iii) Содержание заявителя под стражей с 21 ноября 2001 г. по 27 апреля 2002 г.

87. Европейский Суд отмечает, что срок содержания под стражей заявителя, санкционированный постановлением суда от 12 октября 2001 г., истек 21 ноября 2001 г. Каких-либо постановлений о содержании под стражей заявителя не было вынесено до 27 апреля 2002 г., когда Дмитровский городской суд признал его виновным.

88. По мнению заявителя, в период с 21 ноября 2001 г. и до постановления Дмитровского городского суда от 27 апреля 2002 г. отсутствовали постановления либо прокурора или судьи, санкционировавшие его содержание под стражей. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей до его осуждения было основано на постановлении городского суда от 6 марта 2001 г. (см. § 68 настоящего Постановления) и правовых нормах, допускавших содержание заявителя под стражей ввиду тяжести предъявленных ему обвинений.

89. Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации относительно постановления от 6 марта 2001 г. В этой связи он напоминает вывод в § 80 настоящего Постановления о том, что постановление от 6 марта 2001 г. не соответствовало требованиям ясности, предсказуемости и защиты против произвола, поэтому оно не может считаться законным основанием для содержания под стражей заявителя после 21 ноября 2001 г. Кроме того, Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что постановление от 6 марта 2001 г. было вынесено более чем за восемь месяцев до начала периода содержания под стражей, который он предположительно должен был покрывать, и о том, что 12 октября 2001 г. Дмитровский городской суд вынес еще одно постановление, санкционировавшее содержание заявителя под стражей с 21 августа 2001 г. Таким образом, представляется, что срок действия постановления от 6 марта 2001 г. закончился до 21 ноября 2001 г.

90. Европейский Суд также напоминает о второй части довода властей Российской Федерации о том, что в соответствии с внутригосударственным законодательством, действовавшим в период, относящийся к обстоятельствам дела, суды не были обязаны выносить какие-либо формальные постановления о продлении срока задержания заявителя. Предполагается, что он мог оставаться под стражей только на основании того, что он обвинялся в совершении особо тяжкого уголовного преступления. Европейский Суд напоминает, что он уже рассматривал и признавал нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде дел, касавшихся практики содержания подсудимых под стражей без конкретной правовой основы или в отсутствие ясных правил, регулирующих их ситуацию, в результате чего они могли быть лишены свободы на неограниченный срок без санкции суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши", §§ 53-58, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы", §§ 60-64). Он приходил к выводу, что подобная практика несовместима с принципами правовой определенности и защиты от произвола, которые являются общими нитями, проходящими через Конвенцию и верховенство закона (см. там же). Европейский Суд повторил данный вывод в ряде дел против Российской Федерации (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 147-151, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 57).

91. Европейский Суд не видит оснований для иного заключения в настоящем деле. Он напоминает, что содержание под стражей отвечает стандарту "законности", если оно основано на внутригосударственном законодательстве. Власти Российской Федерации, однако, не указали положение законодательства, которое разрешало бы содержание под стражей подсудимого после истечения установленного срока содержания под стражей. Конституция Российской Федерации и нормы уголовно-процессуального права возлагают полномочия по заключению под стражу или продлению его срока на прокуратуру и суды (см. § 34 настоящего Постановления). Какие-либо исключения из данного правила не были разрешены или предусмотрены, независимо от того, насколько коротка продолжительность содержания под стражей. Как отмечено выше, в период с 21 ноября 2001 г. отсутствовало судебное решение о содержании заявителя под стражей. Следовательно, заявитель находился в правовом вакууме, не предусмотренном каким-либо положением внутригосударственного законодательства.

92. Отсюда следует, что в течение периода с 21 ноября 2001 г. по 27 апреля 2002 г. отсутствовали действительное внутригосударственное решение и иная "правовая" основа для содержания заявителя под стражей. Соответственно, имело место нарушение подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении рассматриваемого периода.

3. Краткое изложение выводов

93. Европейский Суд установил нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в период с 6 марта по 12 октября 2001 г. и с 21 ноября 2001 г. по 27 апреля 2002 г.

94. Европейский Суд установил, что требования подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 12 октября по 21 ноября 2001 г. нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

95. Заявитель жаловался на то, что его содержание под стражей было чрезмерно длительным. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба подлежит рассмотрению с точки зрения пункта 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда_".

A. Доводы сторон

96. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность содержания под стражей заявителя в течение судебного разбирательства не была чрезмерной. Кроме того, в законодательстве Российской Федерации отсутствует максимальный срок содержания под стражей для лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений.

97. Заявитель настаивал на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

98. Европейский Суд напоминает, что при разрешении вопроса о длительности предварительного заключения в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции период, который должен приниматься во внимание, начинается в день, когда обвиняемый заключен под стражу, и оканчивается в день, когда по предъявленному обвинению вынесено решение, хотя бы только судом первой инстанции (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Вемхоф против Германии" (Wemhoff v. Germany) от 27 июня 1968 г., Series A, N 7, р. 23, § 9, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 145 и 147, ECHR 2000-IV).

99. Европейский Суд отмечает, что, хотя его компетенция ratione temporis* (* Ratione temporis (лат.) - ввиду обстоятельств, связанных с временем, критерий времени, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).) охватывает только период после вступления Конвенции в силу в отношении Российской Федерации, он принимает во внимание состояние производства по делу, имевшееся в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Кляхин против Российской Федерации" (Klyakhin v. Russia) от 30 ноября 2004 г., жалоба N 46082/99* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 7 (примеч. редактора).), § 58).

100. Европейский Суд отмечает, что предварительное заключение заявителя началось, когда он был задержан 19 августа 1995 г. Он был отпущен под подписку о невыезде 29 декабря 1995 г. и вновь взят под стражу спустя два месяца. Он снова был освобожден 2 августа 1996 г. и оставался под подпиской о невыезде до 28 сентября 1998 г., когда его содержание под стражей было вновь санкционировано. Таким образом, к 5 мая 1998 г., дате, когда Конвенция вступила в силу для Российской Федерации, общий срок содержания заявителя под стражей составил девять с половиной месяцев.

101. Европейский Суд далее отмечает, что 28 сентября 1998 г. заявитель находился под стражей в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции до своего осуждения Дмитровским городским судом 1 марта 2000 г. С этой даты до 4 января 2001 г., когда президиум Московского областного суда отменил приговор от 1 марта 2000 г., он находился под стражей как лицо, "осужденное компетентным судом" в значении подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, и, соответственно, данный период заключения не охватывается пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "B. против Австрии" (B. v. Austria) от 28 марта 1990 г., §§ 33-39, Series A, N 175, и Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 104, ECHR 2000-XI). С 4 января 2001 г. по 27 апреля 2002 г., когда Дмитровский городской суд признал заявителя виновным, он снова находился в условиях предварительного заключения, регулируемого пунктом 3 статьи 5 Конвенции.

102. Европейский Суд полагает, что в настоящем деле множественные, последовательные периоды содержания под стражей должны рассматриваться как единое целое, и шестимесячный срок начинает течь только с окончания последнего периода содержания под стражей, в настоящем деле с 27 апреля 2002 г. (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кеммаш против Франции (N 1)" (Kemmache v. France) (N 1) от 27 ноября 1991 г., Series A, N 218, p. 23, § 44, Постановление Европейского Суда по делу "I.A. против Франции" (I.A. v. France) от 23 сентября 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-VII, p. 2979, § 98, Постановление Европейского Суда по делу "Митев против Болгарии" (Mitev v. Bulgaria) от 22 декабря 2004 г., жалоба N 40063/98, § 102, и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Мишкеткуль и другие против Российской Федерации" (Mishketkul and Others v. Russia), жалоба N 36911/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 40).

103. Чтобы оценить длительность предварительного заключения заявителя, Европейский Суд, следовательно, осуществит общую оценку всех периодов содержания под стражей, относящихся к сфере действия пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria) от 27 июня 1968 г., Series A, N 8, p. 37, § 6). Соответственно, Европейский Суд заключает, что после вычета периодов, когда заявитель содержался под стражей после осуждения для целей подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции, из общего срока лишения свободы, совокупный период, который должен быть принят во внимание в настоящем деле, составляет три года и шесть месяцев, из которых два года и девять месяцев относятся к компетенции ratione temporis Европейского Суда.

104. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

105. Согласно прецедентной практике Европейского Суда вопрос о том, является ли срок содержания под стражей разумным, не может рассматриваться абстрактно. Является ли разумным содержание обвиняемого под стражей, должно быть оценено в каждом деле с его конкретными обстоятельствами. Продолжительное содержание под стражей в конкретном деле может быть оправдано только в том случае, если существует реальное требование публичного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает принцип уважения личной свободы. В первую очередь внутригосударственные судебные органы обязаны обеспечить, чтобы в конкретном деле предварительное заключение обвиняемого не превышало разумной продолжительности срока. В этих целях они должны исследовать все факты, свидетельствующие в пользу или против наличия реального требования публичного интереса, оправдывающего с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности отход от правила уважения личной свободы, и должны указать их в своих решениях об отказе ходатайств об освобождении. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции прежде всего на основании мотивов, приведенных в решениях внутригосударственных судов, и реальных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152).

106. Доводы за и против освобождения не должны быть "общими и абстрактными" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Смирновы против Российской Федерации" (Smirnovy v. Russia), жалобы NN 46133/99 и 48183/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 63, ECHR 2003-IX). Если закон содержит презумпцию в пользу факторов, относимых к основаниям сохранения меры пресечения, существование конкретных фактов, перевешивающих правило уважения личной свободы, должно быть убедительно продемонстрировано (см. Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, § 84, in fine).

107. Наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей, однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. В таких делах Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если эти основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что внутригосударственные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 153).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

108. Европейский Суд отмечает, что с 28 сентября 1998 г., когда заявитель был вновь взят под стражу, до 27 апреля 2002 г., даты окончательного приговора, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей несколько раз. В своих решениях они не указали мотивов продления и последовательно ссылались на тяжесть обвинений как на основной фактор и на угрозу того, что заявитель может скрыться, воспрепятствовать правосудию и продолжить заниматься преступной деятельностью.

109. Что касается ссылки властей Российской Федерации на то, что тяжесть обвинений является решающим фактором, Европейский Суд систематически указывал, что тяжесть грозящего наказания сама по себе не может оправдывать длительные сроки содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 9 (примеч. редактора).), § 102, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81). Это особенно важно для правовой системы Российской Федерации, в которой квалификация деяния (и, таким образом, наказания, грозящего заявителю) осуществляется стороной обвинения без судебной проверки вопроса о том, подкрепляют ли представленные доказательства разумное подозрение в том, что заявитель совершил предполагаемое преступление (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 180).

110. Иные основания длительного содержания заявителя под стражей заключались в выводах внутригосударственных властей о том, что заявитель мог скрыться и продолжить заниматься преступной деятельностью. Европейский Суд напоминает, что власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переход бремени доказывания на заключенного в подобных делах был бы равнозначен отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу отступлением в исключительных случаях от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00* (* См.: там же. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 67). Остается удостовериться, представили ли внутригосударственные власти существование конкретных фактов в пользу своих выводов и убедительно ли их обосновали.

111. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации оценивали возможность того, что заявитель скроется, со ссылкой на то, что он обвинялся в тяжких преступлениях, и, следовавтельно, ему угрожал суровый приговор. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке угрозы того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения с учетом только тяжести обвинения. Она должна быть исследована со ссылкой на ряд других значимых факторов, которые могут подтвердить наличие угрозы того, что обвиняемый скроется и продолжит заниматься преступной деятельностью, или она будет признана столь незначительной, что будет неспособна оправдать содержание под стражей до суда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., § 207, Series A, N 19, § 43, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 160).

112. В настоящем деле в постановлении от 12 октября 2001 г. суд отметил, что заявитель уже однажды скрылся. В этой связи Европейский Суд повторяет доводы властей Российской Федерации о том, что в 1998 году Дмитровский городской суд решил, что заявитель скрылся, потому что не смог присутствовать на двух заседаниях. Однако позже Дмитровскому городскому суду было сообщено, что он находился в психиатрической больнице (см. § 12 настоящего Постановления). Данное уведомление привело к отмене постановления о содержании под стражей. Европейский Суд также не упускает из виду тот факт, что до сентября 1998 года заявитель был дважды отпущен под подписку о невыезде, и в материалах дела отсутствуют указания на то, что он пытался скрыться от правосудия. Таким образом, представляется, что 12 октября 2001 г. Дмитровский городской суд без выяснения обстоятельств дела сделал необоснованные предположения о том, что заявитель попытается скрыться. Европейский Суд также отмечает, что Дмитровский городской суд не указал ни одного обстоятельства, позволяющего предположить, что в случае освобождения заявитель может скрыться или воспрепятствовать производству по уголовному делу или иным образом оказать влияние на судебное разбирательство. Европейский Суд находит, что наличие подобной угрозы не установлено.

113. Европейский Суд также подчеркивает, что при разрешении вопроса об освобождении лица из-под стражи власти с учетом пункта 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотрения альтернативных мер обеспечения его явки в суд (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia), § 64, и Постановление Европейского Суда по делу "Яблоньский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, § 83). В течение всего спорного периода власти не рассматривали возможности обеспечения явки заявителя с использованием иной "меры пресечения", такой как подписка о невыезде или залог, которые прямо предусмотрены законодательством Российской Федерации для обеспечения надлежащего проведения уголовного разбирательства, и не предпринимали даже минимальных попыток мотивировать в своих решениях, почему указанные альтернативные меры не обеспечат надлежащее осуществление производства по делу.

114. В итоге Европейский Суд находит, что решения внутригосударственных властей не были основаны на анализе всех существующих фактов. Они не учитывали доводы в пользу освобождения заявителя до суда. Кроме того, при проведении своей оценки Европейский Суд не упускает из виду, что с 6 марта по 12 октября 2001 г. и с 21 ноября 2001 г. по 27 апреля 2002 г. содержание заявителя под стражей не соответствовало положениям подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, §§ 58 и 61, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сташайтис против Литвы", §§ 81-85). Европейский Суд находит поразительным, что в течение бульшей части срока его содержания под стражей заявитель находился под стражей без какого-либо официального решения, санкционирующего его содержание под стражей, или на основании решений, не имевших каких-либо мотивов для его дальнейшего содержания под стражей.

115. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что, не рассмотрев конкретные относимые факты или альтернативные меры пресечения, исходя исключительно из тяжести предъявленных обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые не могут считаться "достаточными". Они, таким образом, не обосновали длительное лишение свободы заявителя в течение двух лет и девяти месяцев. Следовательно, необязательно исследовать вопрос о том, осуществлялось ли разбирательство в отношении заявителя с надлежащей тщательностью, поскольку столь длительный период при данных обстоятельствах не может считаться "разумным" в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пеков против Болгарии" (Pekov v. Bulgaria) от 30 марта 2006 г., § 85).

116. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части длительности разбирательства

117. Заявитель жаловался, что длительность уголовного разбирательства не соответствовала требованию "разумного срока", установленному в пункте 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на_ разбирательство дела в разумный срок_ судом_".

A. Доводы сторон

118. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба на чрезмерную длительность разбирательства является неприемлемой в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Они утверждали, что задержки были вызваны объективными причинами: необходимостью обеспечить права защиты и тщательное рассмотрение дела, а также другими вескими основаниями.

119. Заявитель оспорил доводы властей Российской Федерации.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

120. Европейский Суд отмечает, что период, который должен быть принят во внимание, начался 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении Российской Федерации. Однако при оценке разумности срока, истекшего после этой даты, следует учитывать состояние разбирательства на тот момент. Указанный период окончился 27 апреля 2002 г., когда Дмитровский городской суд вынес заявителю обвинительный приговор. Таким образом, оно продолжалось приблизительно четыре года.

121. Европейский Суд также отмечает, что должны приниматься во внимание только те периоды, когда дело реально рассматривалось внутригосударственными судами, то есть периоды, когда отсутствовало действующее решение по существу обвинения против заявителя, и власти были обязаны вынести такое решение. Периоды, в течение которых суды страны решали вопрос о возобновлении разбирательства, должны быть исключены, поскольку статья 6 Конвенции к ним не применима (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатова против Российской Федерации" (Skorobogatova v. Russia) от 1 декабря 2005 г., жалоба N 45943/99* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 11 (примеч. редактора).), § 39, и Решение Европейского Суда по делу "Рудан против Хорватии" (Rudan v. Croatia) от 13 сентября 2001 г., жалоба N 45943/99).

122. Принимая во внимание вышеуказанный принцип, Европейский Суд считает, что производство по делу продолжалось в течение двух периодов. Первый начался 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении Российской Федерации, и завершился 25 мая 2000 г., когда Московский областной суд оставил приговор в отношении заявителя в силе. Второй период начался 4 января 2001 г., после постановления президиума Московского областного суда, и завершился 27 апреля 2002 г., когда Дмитровский городской суд вновь признал заявителя виновным. Таким образом, период, который должен приниматься во внимание, длился примерно три с половиной года.

123. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

124. Европейский Суд напоминает, что разумность длительности судебных разбирательств подлежит оценке с учетом обстоятельств дела и следующих критериев: сложности дела, поведения заявителя и соответствующих органов власти (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пелисье и Сасси против Франции" (Pelissier and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, § 67, ECHR 1999-II).

125. Европейский Суд признает, что указанное разбирательство было сложным. Однако Европейский Суд не может согласиться с тем, что сложность дела сама по себе оправдывает чрезмерную длительность разбирательства. Европейский Суд также напоминает, что факт содержания заявителя под стражей в течение значительного срока рассмотрения уголовного дела требовал особой тщательности со стороны судов для безотлагательного отправления правосудия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 133, и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 132, ECHR 2002-VI).

126. Что касается поведения заявителя, власти Российской Федерации утверждали, что многочисленные слушания были перенесены, поскольку заявитель или его представитель были больны. В этой связи Европейский Суд отмечает, что в 1997 году производство по делу было приостановлено на два месяца, поскольку заявитель проходил лечение в психиатрической больнице (см. § 11 настоящего Постановления). Заявитель также не явился на два слушания в январе 1998 года в связи с состоянием здоровья. Власти Российской Федерации не указали иного периода, когда разбирательство приостанавливалось или заседание откладывалось вследствие поведения заявителя или его представителя. Таким образом, Европейский Суд не считает, что заявитель способствовал затягиванию судебного процесса по делу после 5 мая 1998 г., то есть в период в пределах компетенции ratione temporis Европейского Суда.

127. Что касается поведения властей, Европейский Суд учитывает существенные периоды бездействия, по поводу которых власти Российской Федерации не предоставили каких-либо удовлетворительных объяснений, и ответственность за которые несут органы власти государства-ответчика. Власти Российской Федерации не указали на то, что в период с 8 декабря 1998 г., когда в Дмитровский городской суд поступило заключение эксперта, по 1 марта 2000 г., когда он признал заявителя виновным, были проведены какие-либо заседания. Европейский Суд далее отмечает, что 4 января 2001 г. президиум областного суда отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Однако Дмитровский городской суд принял дела к судебному разбирательству и назначил первое слушание только через три месяца. Власти Российской Федерации не предоставили объяснения подобной задержке. Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что после отмены приговора 4 января 2001 г. разбирательство дела в Дмитровском городском суде продолжалось более года. Заявитель утверждал, и власти Российской Федерации не представили данных о противоположном, что в этот период городской суд не провел ни одного заседания, за исключением заседания, состоявшегося 6 марта 2001 г., и одного заседания 12 октября 2001 г. Следовательно, ответственность за эту неоправданную задержку должна быть возложена на власти государства-ответчика.

128. Европейский Суд также отмечает задержку приблизительно в семь месяцев, вызванную ожиданием мнений экспертов. В задачу Европейского Суда не входит установление причин задержки при подготовке заключения экспертов (неспособность ответить на вопросы, отсутствие необходимой квалификации и так далее), поскольку пункт 1 статьи 6 Конвенции возлагает на принявшие ее государства обязанность организовать судебную систему таким образом, чтобы их суды могли рассматривать дела в течение разумного срока (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Лёффлер против Австрии" (Lоffler v. Austria) от 3 октября 2000 г., жалоба N 30546/96, § 57). Европейский Суд отмечает, что принципиальная ответственность за задержку, вызванную экспертизами, ложится исключительно на государство (см. Постановление Европейского Суда по делу "Капуано против Италии" (Capuano v. Italy) от 25 июня 1987 г., Series A, N 119, § 32).

129. Исследовав предоставленные материалы и учитывая общую продолжительность разбирательства и его значение для заявителя, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле длительность уголовного разбирательства была чрезмерной и не отвечавшей требованию "разумного срока". Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

V. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

130. Заявитель также жаловался на основании статей 3, 6, 7, 13 и 14 Конвенции, что первое уголовное разбирательство в отношении него было несправедливым, поскольку суды неверно истолковали закон и неверно оценили факты, ему не было разрешено подвергнуть перекрестному допросу некоторых свидетелей обвинения, он был признан виновным в совершении преступления, которое не было предусмотрено законом, внутригосударственные власти нарушили права членов его семьи, включая право на образование, и что условия его содержания были крайне неудовлетворительными.

131. Принимая во внимание предоставленные ему материалы, и насколько предмет жалобы относится к юрисдикции Европейского Суда ratione materiae* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), он полагает, что доказательства не свидетельствуют о признаках нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что жалоба в данной части должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

132. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

133. Заявитель не представил требований о справедливой компенсации. Соответственно, Европейский Суд полагает, что отсутствуют основания для присуждения ему какой-либо суммы в этой части.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы в части незаконности содержания под стражей после 6 марта 2001 г., чрезмерной длительности содержания заявителя под стражей, длительности первого этапа уголовного разбирательства приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

2) постановил, что имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в период с 6 марта по 12 октября 2001 г. и с 21 ноября 2001 г. по 27 апреля 2002 г.;

3) постановил, что по делу требования подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в период с 12 октября 2001 г. по 21 ноября 2001 г. нарушены не были;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в части неразумной длительности предварительного заключения заявителя;

5) постановил, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в части чрезмерной длительности первого уголовного разбирательства против заявителя;

6) постановил, что отсутствуют основания для присуждения заявителю справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 3 июля 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда