Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 октября 2017 г. N 66-АПУ17-17 Суд изменил приговор, смягчив наказание осужденному за разбой и убийство, поскольку подлежала применению норма закона в редакции, действовавшей на момент совершения преступлений; кроме того, суд исключил ссылку на утративший силу уголовный закон, поскольку одно из преступлений, входящее в совокупность, было совершено в период действия уголовного закона, действующего в настоящее время, в связи с чем применение утратившего силу закона недопустимо

Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 октября 2017 г. N 66-АПУ17-17

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего Безуглого Н.П.,

судей Кониной И.Г., Истоминой Г.Н.,

с участием:

государственного обвинителя - прокурора Филимоновой С.Р.,

потерпевшего Г.

осужденного Игнатьева Ю.Г.,

защитника-адвоката Сакмарова П.В.,

при секретаре Семеновой Т.Е.,

рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Шурыгиной Л. А., апелляционной жалобе осужденного Игнатьева Ю.Г. на приговор от 13 июня 2017 года, которым

Игнатьев Юрий Георгиевич, ...

судимый:

- 5 июня 2006 года по ч. 1 ст. 209, п.п. "а", "б", "в" ч. 3 ст. 162, ч. 3 ст. 30, п.п. "а", "з" ч. 2 ст. 105, п. "з" ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 69 УК РФ к 22 годам лишения свободы,

осужден

- по п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР (в редакции Закона РФ от 1 июля 1994 года N 10) к лишению свободы на 10 лет, с освобождением от наказания на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, в связи с истечением сроков давности уголовного преследования,

- по п. "а" ст. 102 УК РСФСР (в редакции Закона РФ от 29 апреля 1993 г. N 4901-1) - к лишению свободы на 11 лет,

- на основании ст. 40 УК РСФСР и ч. 5 ст. 69 УК РФ, путем частичного сложения назначенного наказания с наказанием, назначенным по приговору от 5 июня 2006 года, - к 25 годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.

Принято решение в отношении гражданского иска и вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Кочиной И.Г., выступление в режиме видеоконференц-связи осужденного Игнатьева Ю.Г., адвоката Сакмарова П.В., поддержавших доводы, изложенные в апелляционной жалобе и в дополнениях к ней, мнение потерпевшего Г. и прокурора Филимоновой С.Р., поддержавших апелляционное представление и возражавших против удовлетворения апелляционной жалобы, Судебная коллегия установила:

Игнатьев Ю.Г. осужден за разбой, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья Г. совершенный с применением оружия и с причинением тяжких телесных повреждений, а также за умышленное убийство потерпевшего из корыстных побуждений.

Преступление совершено 15 сентября 1994 года на территории Иркутской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Шурыгина Л.А. просит приговор изменить ввиду неправильного применения положений Общей части УК РФ.

Так, суд признал обстоятельствами, смягчающими наказание Игнатьева, признание вины на предварительном следствии, выдачу орудия совершения преступления и имущества, добытого преступным путем, а также активное способствование раскрытию и расследованию преступления, то есть обстоятельство, предусмотренное п. "и" ч. 1 ст. 61 УК РФ. Обстоятельств, отягчающих наказание, не усмотрел. При таких обстоятельствах суд правильно пришел к выводу о необходимости применения положений ст. 62 УК РФ, но при этом допустил ошибку в выборе редакции данной нормы. Согласно приговору суд руководствовался ст. 62 УК РФ в редакции Закона РФ от 13 июня 1996 N 63, предусматривающей назначение наказания не более 3\4 от максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ, в то время как в силу ст. 10 УК РФ подлежала применению норма в редакции Федерального закона от 29 июня 2009 N 141-ФЗ, согласно которой предел наказания при таких обстоятельствах снижен до 2\3.

В связи с изложенным просит смягчить наказание, назначенное Игнатьеву по п. "а" ст. 102 УК РСФСР, оставив окончательное наказание без изменения.

В апелляционной жалобе и в дополнениях к ней осужденный Игнатьев считает, что суд на предварительном слушании незаконно оставил без рассмотрения его ходатайство о признании ряда доказательств недопустимыми лишь на том основании, что они были заявлены преждевременно, а 31.05.2017 года необоснованно не позволил ему отказаться от адвоката Турского, который не поддерживал его линию защиты.

Автор жалобы считает, что положенные в основу приговора доказательства являются недопустимыми по следующим основаниям.

Так, его допрос в качестве подозреваемого 28 сентября 1994 года (т. 1 л.д. 182-195) и осмотр места происшествия 20 сентября 1994 года (т. 1 л.д. 31-47) незаконно произведены следователем Г., так как уголовное дело в отношении его по факту убийства N ... было возбуждено лишь 29 сентября 1994 года и было соединено с уголовным делом, находящимся в производстве следователя С. по факту взятия заложника лишь 30 сентября 1994 года (т. 1 л.д. 10). Кроме того, указывает, что его допрос произведен в ночное время и без адвоката.

Утверждает, что в протоколе осмотра места происшествия сфальсифицирована его подпись, что, по его мнению, подтверждается ее отсутствием в копии данного протокола. Показания понятой С. в этой части считает противоречивыми, поскольку в судебном заседании она не смогла подтвердить, что он расписывался в протоколе.

Протокол предъявления его для опознания считает недопустимым, поскольку ему не было разъяснено право на подачу замечаний по итогам проведения следственного действия, а также потому, что опознание проведено без участия адвоката.

Первоначальная выемка пистолета ПМ произведена также с нарушением требований уголовно-процессуального закона, что отражено в постановлении о назначении баллистической экспертизы от 15 сентября 2016 года (т. 4 л.д. 127-128), в связи с чем происхождение пистолета, приобщенного к делу, не известно. С целью проведения экспертизы была произведена повторная выемка пистолета у свидетеля Р. в 2016 году (т. 3 л.д. 125-128, т. 4 л.д. 84-85), после чего он был передан эксперту. В связи с изложенным выемку и приобщение к делу пистолета, заключение баллистической экспертизы считает недопустимыми доказательствами.

Первоначальное и повторное заключения судебно-медицинских экспертиз трупа также находит недопустимыми, поскольку в первом случае эксперт не был предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложного заключения, и в обоих случаях в распоряжение эксперта были представлены недопустимые доказательства, а именно, протокол осмотра места происшествия и его показания в качестве подозреваемого, при этом он был лишен возможности поставить вопросы на разрешение эксперта (т. 1 л.д. 56-60, 4 л.д. 112-121).

Кроме того, принятое за основу заключение судебно-медицинской экспертизы (т. 4 л.д. 112-121) считает неполным, поскольку на теле убитого экспертом обнаружено 3 слепых ранения, из которых должны были извлечь три пули, однако эксперт извлек две (не изъял снаряд из раневого канала N 10) и только одну из них передал следователю, которая и была направлена на баллистическую экспертизу. Эксперт также не описал раневой канал N 11, назвал калибр изъятой из тела пули, хотя познаний в области баллистики не имел. Полагает, что при таких обстоятельствах суд необоснованно отказал ему в допросе эксперта К. (т. 6 л.д. 177, т. 7 л. д. 1).

Пуля была изъята в ходе проведения первоначальной судебно-медицинской экспертизы, которая признана недопустимой и государственным обвинителем в качестве доказательства в суд не представлялась. Полагает, что процессуальные нарушения, допущенные при проведении экспертизы, повлекли за собой недопустимость и протокола выемки пули, а также постановления о приобщении ее к делу (т. 1 л.д. 74). Тем не менее, данные документы были представлены эксперту при проведении повторной экспертизы в 2016 году.

Осужденный указывает, что по делу проводилось пять судебно-медицинских экспертиз трупа, и все они имеют противоречия, изложенные в его ходатайстве (т. 6 л.д. 241). Судья не предоставила ему возможности озвучить перечень всех противоречий, которые он усмотрел, чем нарушила его право на защиту, а в приговоре не указала, по каким основаниям приняла за основу одни из заключений и отвергла другие, что является основанием для отмены приговора.

На теле убитого кроме повреждений диаметром 8-9 мм. обнаружено и входное отверстие диаметром 0,5 см., что, по его мнению, свидетельствует о причастности к преступлению как минимум двоих человек, стрелявших из разных оружий. Полагает, что данные обстоятельства свидетельствуют о недоказанности его вины в совершении преступления.

В числе иных процессуальных нарушений, допущенных в ходе расследования дела, влекущих отмену приговора, осужденный указывает на нарушение положений УПК РФ при выемке карточки-заместителя на оружие, непредоставление ему возможности поставить свои вопросы на разрешение ситуационно-баллистической экспертизы, предоставление эксперту, давшему заключение баллистической экспертизы N 469, для исследования недопустимых доказательств (т. 4 л.д. 129-131, 140-145).

Анализируя положенные в основу приговора показания свидетелей М. и Е. в части изъятия у него пистолета в связи с нарушением правил его ношения и хранения, полагает, что суд необоснованно оценил их как последовательные и согласующиеся между собой. Показания М. считает недостоверными ввиду заинтересованности свидетеля в исходе дела.

По мнению Игнатьева, оснований для изъятия у него пистолета не имелось, поскольку служебная проверка по фату нарушения им правил хранения и ношения табельного оружия не проводилась. При осмотре в судебном заседании магазинов к пистолету он заметил их подмену. На магазинах, выданных ему в 1994 году, были нанесены номера пистолета, чего не было установлено на обоймах, осмотренных в суде. В связи с указанными нарушениями он ходатайствовал о допросе в судебном заседании свидетеля У., бывшего начальника УВД г. Братска (л.п. 45), однако суд не разрешил его ходатайство.

Учитывая, что пуля, излеченная из тела Г., и видеозапись протокола осмотра места происшествия, были утрачены еще в 1994 году, что подтверждается постановлением следователя о невозможности предъявления данных доказательств для ознакомления, полагает, что доказательства по уголовному делу сфальсифицированы. В ходе судебного процесса он обращался с устными и письменными заявлениями о фальсификации материалов уголовного дела, однако судья их незаконно отклонила, чем нарушила рекомендации постановления Пленума ВС РФ "О судебном приговоре". По его заявлению о фальсификации доказательств следователем А. 20 апреля 2017 года вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Он просил признать его незаконным, но суд ходатайство возвратил, ссылаясь на то, что оно должно быть подано в порядке ст. 125 УПК РФ. В порядке ст. 125 УПК РФ ему отказали в принятии жалобы, рекомендовав решать все вопросы в рамках судебного разбирательства по уголовному делу, однако при вынесении обвинительного приговора суд не дал оценки вышеуказанному постановлению.

Полагает, что иное лицо, застрелившее Г. заменило в своем боекомплекте недостающие боеприпасы патронами из его обойм, однако в настоящее время данный довод уже не проверить, поскольку при производстве баллистической экспертизы эксперт израсходовал все патроны из двух обойм к его пистолету, хотя разрешения следователя на это не имел. Последняя пуля, изъятая из трупа, была утрачена после выдачи ее экспертом вместе с пистолетом неустановленному лицу. С целью уточнения данных о том, кому была выдана пуля, он настаивал на допросе эксперта К. и понятых, но в удовлетворении данного ходатайства ему было необоснованно отказано. Полагает, что в осмотре пистолета и изъятии пули в морге не участвовали понятые, и просит принять во внимание, что изъятая пуля не сдавалась на хранение в камеру хранения прокуратуры.

Осужденный также выражает свое несогласие с выводами суда относительно оценки его показаний, данных в ходе предварительного следствия в качестве подозреваемого как достоверных, поскольку они даны под воздействием угроз со стороны Г. и С. До допроса он вместе с Г. и С. выезжал на место происшествия и сделал ориентиры, по которым в ходе осмотра смог показать место нахождения трупа Г., его документов, а затем дать показания об обстоятельствах убийства. Полагает, что в опровержение его утверждения суд необоснованно сослался на постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела от 30 января 2017 года в отношении М., Е., А. и Г. в то время как он в заявлении указывал на незаконность действий С. и неизвестного ему лица.

Считает недостоверной справку УВД, подтверждающую, что Г. на момент совершения преступления находился в отпуске с выездом в г. Киев, поскольку на момент ее выдачи истекли сроки хранения соответствующих документов, о чем указано в ответе его защитнику на аналогичный запрос.

Суд опроверг его доводы о том, что в пользовании Г. была автомашина "Форд", однако выводы суда в этой части считает необоснованными, поскольку суд сослался на показания заинтересованных в деле лиц и при этом незаконно отказал ему в запросе соответствующих данных в ГИБДД МВД РФ.

По мнению осужденного, в ходе судебного процесса также были допущены и иные процессуальные нарушения, влекущие отмену приговора: так, суд не рассмотрел ходатайство о вызове понятых, принимавших участие в осмотре пистолета (л.п. 247), не разрешил совместное с адвокатом ознакомление с материалами уголовного дела в ходе судебного процесса (л.п. 131-132), что расценивает как нарушение права на защиту, 26 мая 2017 года суд незаконно отказал в ходатайстве о согласовании позиции с адвокатом (л.п. 224-226), провел допрос эксперта К. в условиях, когда у него на руках не было копии экспертного заключения, что не позволило эффективно осуществлять защиту, его ходатайство об отводе прокурора рассмотрел через четыре дня, в то время как все это время прокурор участвовал в судебных заседаниях (л.п. 23).

Кроме того, осужденный также выражает свое несогласие с результатами рассмотрения судом его замечаний на протокол судебного заседания в части их отклонения.

На основании изложенного приговор просит отменить.

В возражениях государственный обвинитель Корнев В.С. просит приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Заслушав участников процесса, обсудив доводы, изложенные в апелляционном представлении, в апелляционной жалобе и в дополнениях к ней, возражения на жалобу, проверив в апелляционном порядке материалы уголовного дела, Судебная коллегия приходит к следующему.

Выводы суда о виновности Игнатьева в совершении преступлений соответствуют фактическим обстоятельствам дела, правильно установленным судом первой инстанции и подтверждаются совокупностью исследованных и приведенных в приговоре доказательств, в том числе и его показаниями в качестве подозреваемого (т. 1 л.д. 192-195).

Согласно данным показаниям, он договорился с Г. о приобретении у последнего автомашины "Форд-Скорпио" за 17 миллионов рублей и после оформления на него доверенности на право распоряжения автомобилем, чтобы не оплачивать ее стоимость, он застрелил Г. из табельного пистолета "Макарова" на автотрассе, ведущей в санаторий "...", после чего перетащил его тело в лес, а принадлежащие потерпевшему документы закопал у обочины дороги. Взяв себе обнаруженные в автомашине 15 000 рублей и 2000 йен, он уехал на ней к месту своего жительства, где спрятал пистолет. Также Игнатьев показывал, что вначале матери, а затем и обоим родителям убитого сказал, что Г. находится в Братске, сам же после их визита, чтобы отвести от себя подозрения, позвонил по месту работы матери и сообщил, что А. взят в заложники и его можно выкупить за 30 миллионов рублей.

Данные показания суд объективно оценил как достоверные, поскольку Игнатьев в полном объеме подтвердил их при осмотре места происшествия, рассказав о деталях преступления, которые могут быть известны только его участнику, показал при этом места убийства Г. нахождения трупа и документов потерпевшего (т. 1 л.д. 31-43), они же согласуются с другими исследованными доказательствами, в частности:

с показаниями родителей убитого, Г. и Г. которые показали, что 15 сентября 1994 года дважды встречались с Игнатьевым, который сказал им, что купил у их сына автомашину "Форд-Скорпио", а А. отвез в Братск, что в этот же день по месту работы Г. поступали звонки с требованием выкупа сына. В день убийства у сына пропали 15000 неденоминированных рублей и 2000 йен;

с показаниями свидетеля Т. о том, что А.собирался продавать автомашину сотруднику милиции;

с показаниями потерпевшей Т. свидетелей X. и К., подтвердивших факт оформления Г. доверенности на имя Игнатьева на право распоряжения автомашиной "Форд-Скорпио";

с показаниями свидетеля С. о том, что 15 сентября в ресторан по месту работу Г. поступил звонок о выкупе ее сына;

с выпиской из книги учета и закрепления вооружения и протоколом осмотра карточки-заместителя, согласно которым Игнатьеву был выдан пистолет Макарова серии МГ N ..., 16 боевых патронов и 2 магазина, а также с показаниями свидетелей Е. и М. рапортом М. об изъятии по месту жительства Игнатьева пистолета Макарова серии МГ N ... и двух магазинов с шестью боевыми патронами в каждом (т. 1 л.д. 77);

с заключениями экспертов, согласно которым смерть Г. наступила в результате огнестрельных ранений, возможно в период времени и при обстоятельствах, указанных Игнатьевым, что пуля, извлеченная из тела Г. была выпущена из пистолета, изъятого у Игнатьева (т. 1 л.д. 82-83, т. 4 л.д. 112-121, т. 6 л.д. 47-54).

Доводы осужденного о непричастности к убийству были предметом проверки суда и отвергнуты как не нашедшие своего подтверждения. Суд привел в приговоре мотивы принятого решения, которые основаны на результатах оценки доказательств, являются убедительными, оснований не согласиться с ними у Судебной коллегии не имеется.

Учитывая детальность и согласованность взятых за основу показаний Игнатьева с другими доказательствами суд объективно признал несостоятельными его доводы о самооговоре.

Заявление об оказанном на него давлении со стороны сотрудников милиции и о фальсификации доказательств по делу было предметом проверки органов предварительного следствия и суда и не нашло своего подтверждения.

Суд правильно указал, что версия осужденного, озвученная в судебном заседании о том, что, приобретая автомобиль, он выполнял оперативное задание Г. по раскрытию группы, занимающейся их незаконным сбытом, опровергается показаниями свидетелей о том, что Г. было известно, что он будет продавать автомобиль сотруднику милиции, о чем он рассказал своим друзьям, а также информацией МУ МВД "..." о том, что в период с 25 июля по 27 сентября 1994 года Герасименко находился в отпуске с выездом в Киев, а его обязанности исполнял М., что в отделе не имеется дел оперативного учета, связанных с разработкой преступной деятельности лиц по незаконной продаже автомобилей, куда бы входили Г. или Г. т. 6 л.д. 129).

Приводя доводы в свою защиту, осужденный оспаривает достоверность справки, предоставленной МУ МВД "..." об отпуске Г. ввиду того, что истекли сроки хранения соответствующих документов, в то время как оснований для недоверия к информации не имеется, поскольку она представлена на основании архивных данных, имеющихся в наличии отдела по работе с личным составом (т. 6 л.д. 128).

Доводы осужденного о неисследованности факта наличия в пользовании Г. автомашины "Форд", о непредоставлении возможности для допроса свидетеля У., об извлечении из тела убитого двух пуль из трех и изъятие у эксперта лишь одной из них, утрата в последующем данного вещественного доказательства, а также видеозаписи осмотра места происшествия не ставят под сомнение выводы суда, изложенные в приговоре относительно виновности Игнатьева в совершении преступлений, поскольку она подтверждается совокупностью других исследованных и приведенных в приговоре доказательств, которые явились достаточными для вынесения приговора, так как позволили получить полное представление об обстоятельствах нападения на Г. и сделать вывод, что оно совершено Игнатьевым с целью завладения имуществом потерпевшего.

Не нашли своего подтверждения многочисленные доводы Игнатьева о процессуальных нарушениях, допущенных в ходе судопроизводства по уголовному делу, которые бы могли послужить основанием отмены или изменения приговора, в том числе о недопустимости доказательств, положенных в основу приговора.

Так, допрос подозреваемого Игнатьева 28 сентября 1994 года произведен надлежащим должностным лицом - следователем прокуратуры г. Братска Г., который 16 сентября был включен в состав следственно-оперативной группы по расследованию уголовного дела, возбужденного по факту захвата в заложники Г. (т. 1 л.д. 7). После допроса Игнатьева, рассказавшего об убийстве им потерпевшего, в отношении его 29 сентября 1994 года следователем Г. было правомерно было возбуждено-уголовное дело по признакам убийства, на следующий день принято к своему производству и соединено с уголовным делом, возбужденным по факту захвата заложника, ранее переданного в прокуратуру следователем С. (т. 1 л.д. 1-3, 7-10).

Правила допроса следователем не нарушены. Согласно ст. 4 УПК РФ при производстве по уголовному делу применяется уголовный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения. Поскольку допрос Игнатьева в качестве подозреваемого был произведен 28 сентября 1994 года, к процедуре его проведения применяются положения УПК РСФСР (в редакции ФЗ РФ от 15.08.1994 года N 27).

Согласно ст. 49 УПК РСФСФ участие защитника обязательно при производстве дознания и предварительного следствия в отношении несовершеннолетних, лиц, которые в силу своих физических или психических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту и не владеющих языком, на котором ведется судопроизводство с момента задержания или заключения под стражу, а в случае расследования дела в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь - с момента предъявления обвинения. В случаях, не терпящих отлагательства, положениями ст. 150 УПК РСФСР допускалось осуществление допроса в ночное время.

Из материалов уголовного дела следует, что оснований для обязательного предоставления Игнатьеву адвоката с момента задержания не имелось. Однако перед допросом в качестве подозреваемого (т. 1 л.д. 182-195) ему было разъяснено право воспользоваться помощью адвоката, от которой он отказался, изъявил желание давать показания в ночное время и по окончании допроса своими подписями удостоверил правильность изложения его показаний в протоколе.

Осужденный не отрицает своего участия в осмотре места происшествия, правильность фиксации его действий и содержание пояснений, но утверждает, что протокол осмотра не подписывал, что его подпись подделана, в связи с чем данное доказательство считает недопустимым.

Судом установлено, что осмотр места происшествия произведен следователем в соответствии с положениями ст.ст. 178, 179 УПК РСФСР, протокол подписан всеми участниками осмотра, в том числе и Игнатьевым (т. 1 л.д. 31-47). Участвовавшие в осмотре оперуполномоченный А., судебно-медицинский эксперт К. и понятая С., подтвердили в суде факт участия Игнатьева в осмотре места происшествия, что подтверждается и приложенной фототаблицей. Кроме того, К. и С. подтвердили правильность фиксации в протоколе показаний и действий подозреваемого. Тот факт, что в судебном заседании были допрошены не все лица, участвовавшие в осмотре, в частности, понятой Ш. не ставит под сомнение выводы суда поскольку у допрошенных свидетелей оснований для оговора подозреваемого не имелось.

При таких обстоятельствах доводы осужденного относительно подписи в протоколе не являются основанием для признания протокола осмотра недопустимым доказательством, поскольку осмотр проведен с соблюдением процессуальных требований, а достоверность изложенной в протоколе информации подтверждается исследованными в ходе судебного заседания доказательствами.

Протокол предъявления для опознания, на который ссылается в своей жалобе осужденный, не приведен в приговоре в качестве доказательства его вины в совершении преступлений, в связи с чем доводы относительно его недопустимости не имеют значения для дела.

В числе доказательств виновности Игнатьева в совершении преступлений стороной обвинения были представлены два судебно-медицинских заключения о причинах смерти Г. данные экспертом Б. (т. 4 л.д. 112-121 и т. 6 л.д. 47-54), которые положены в основу приговора. Три судебно-медицинских заключения в отношении потерпевшего, имеющиеся в деле, суду для исследования не представлялись, в связи с чем, вопреки мнению осужденного, оснований для указания их приговоре не имелось.

Осужденный считает приведенные в приговоре судебно-медицинские заключения недопустимыми ввиду того, что эксперт Б. использовал исследовательскую часть из первоначальной экспертизы, проведенной К. заключение которой признано недопустимым. Вместе с тем, Судебная коллегия не может согласиться с доводами Игнатьева, поскольку причиной недоверия к заключению эксперта К. явилось лишь отсутствие его подписи под предупреждением об ответственности за задачу заведомо ложного заключения или отказа от дачи заключения. В судебном заседании данный эксперт пояснил, что фактически он был предупрежден об ответственности, но данное обстоятельство забыл подтвердить своей подписью. При таких обстоятельствах нет оснований подвергать сомнению достоверность результатов проведенного им исследования, а, следовательно, и допустимость их использования при проведении других экспертиз.

Эксперт К. был допрошен в судебном заседании и участники процесса имели возможность задать ему вопросы, связанные с исследованием трупа, в связи с чем доводы осужденного о необоснованном отказе в допросе данного эксперта несостоятельны.

Использование экспертом Б. для производства судебно-медицинской экспертизы протокола осмотра места происшествия и протокола допроса подозреваемого является правомерным, поскольку, вопреки мнению осужденного, данные доказательства получены с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства.

При таких обстоятельствах оснований для назначения по делу еще одной судебно-медицинской экспертизы трупа, на чем настаивал осужденный, не имелось.

В ходе исследования трупа из тела убитого была извлечена пуля, которая экспертом К. была выдана следователю прокуратуры Г. следователем осмотрена и приобщена к делу в качестве вещественного доказательства (т. 1 л.д. 73-76). Выемка и осмотр пули были произведены с участием понятых О., П., П., В., на допросе которых настаивал осужденный Игнатьев, полагая, что они в данных следственных действиях не участвовали. Суд, в свою очередь, не усмотрел необходимости в вызове понятых, поскольку вероятность воспроизведения ими обстоятельств участия в данных следственных действиях, проведенных более 20 лет назад, при условии, что они не были столь запоминающимися по сравнению с осмотром места происшествия, ничтожно мала. Данное решение суда не повлияло на объективность оценки доказательств, поскольку факт выемки и передачи пули следователю подтвержден показаниям эксперта К., кроме того, данные обстоятельства, факт осмотра пули и передачи ее на экспертизу надлежащим образом зафиксирован в процессуальных документах, которые были исследованы в судебном заседании.

В дальнейшем 11 октября 1994 года данная пуля следователем Г. передана в экспертно-криминалистическое отделение при назначении баллистической экспертизы, что отражено в постановлении о ее назначении и в заключении эксперта (т. 1 л.д. 80-83).

При таких обстоятельствах нет оснований сомневаться, что на исследование баллистической экспертизы поступила именно та пуля, которая была извлечена экспертом К. из тела Г. как не имеется и оснований для признания недопустимыми приведенных в приговоре доказательств, связанных с изъятием и исследованием пули.

Доводы Игнатьева о недопустимости выемки карточки-заместителя на пистолет, пистолета и сделанных в отношении его экспертных заключений, о заинтересованности в исходе дела свидетеля М., о подмене магазинов для пистолета несостоятельны по следующим основаниям.

Свидетели М. и Е. показали, что по месту жительства И. и с его участием изъяли закрепленный за ним пистолет и два магазина с патронами.

Показания данных свидетелей согласуются с рапортом М. от 16 сентября 1994 года, в котором отражена та же информация (т. 1 л.д. 77), а также с показаниями подозреваемого, в связи с чем оснований не доверять им не имеется.

Впоследствии, как показала следователь С. в рамках уголовного дела по факту взятия Г. в заложники ей руководством отдела были переданы карточка-заместитель на имя Игнатьева и закрепленный за ним пистолет Макарова серии МГ N ... с двумя магазинами и 12 патронами, которые она после соединения находящегося у нее в производстве уголовного дела с делом по факту убийства потерпевшего, подследственного прокуратуре, передала следователю прокуратуры. Ее показания подтверждаются содержанием соответствующего сопроводительного письма (т. 1 л.д. 9).

То, что передача следователю карточки-заместителя на пистолет, пистолета с магазинами и патронами первоначально не были оформлены протоколами выемки, не свидетельствует о незаконности данных действий, поскольку они были зафиксированы в других документах, подтверждены показаниями свидетелей и должностных лиц следственного органа.

Поступивший в прокуратуру пистолет был осмотрен и приобщен к делу (т. 1 л.д. 78-79). В дальнейшем прокуратура Иркутской области передала вышеуказанные пистолет с магазинами и патронами руководителю отдела криминалистики следственного управления следственного комитета Иркутской области Р., после чего у Р. данные предметы были изъяты следователем, в производстве которого находилось уголовное дело в по факту убийства Г. осмотрены и приобщены к делу в качестве вещественных доказательств (т. 3 л.д. 122-128, т. 4 л.д. 81-84).

Как при первоначальном, так и при последующих осмотрах на магазинах пистолета не установлено наличие номера, в связи с чем доводы осужденного о такой маркировке и о подмене магазинов не нашли своего подтверждения.

При таких обстоятельствах суд обоснованно отверг доводы осужденного о недопустимости перечисленных доказательств и отказал осужденному в запросе в ГУМВД России по Иркутской области сведений о результатах служебного расследования факта небрежного хранения им табельного оружия и инструкции о порядке применения положения о службе в ОВД, а также не нашел оснований для удовлетворения ходатайства о вызове понятых участвовавших при осмотре пистолета (т. 8 л.д. 61), поскольку исследованные доказательства отвечают критерию достаточности и подтверждают, что к делу приобщено и исследовано экспертами именно то оружие, которое находилось в пользовании Игнатьева в момент совершения им убийства Г.

Таким образом, Судебная коллегия приходит к выводу о несостоятельности доводов осужденного в части недопустимости положенных в основу приговора доказательств, в том числе экспертных заключений.

Не влечет таких последствий и несвоевременное ознакомление Игнатьева с постановлениями о назначении экспертиз, поскольку ни в момент ознакомления с постановлениями о назначении экспертиз, ни при ознакомлении с их результатами сторона защиты не заявляла о недоверии экспертам и не ходатайствовала о постановке им для разрешения своих вопросов. В судебном заседании подсудимому и адвокату была предоставлена возможность допроса экспертов и выяснения у них интересующих их вопросов с целью осуществления права на защиту.

Допрос эксперта К., проводившей почерковедческую экспертизу подписи Игнатьева в протоколе осмотра места происшествия, был проведен после оглашения сделанного ею заключения, что соответствует положениям ст. 282 УПК РФ.

Осужденный усматривает нарушение права на защиту в том, что суд не дал ему возможность согласовать с адвокатом содержание вопросов эксперту (л.п. 224-226). Вместе с тем, из протокола судебного заседания усматривается, что в ходе судебного процесса подсудимому и адвокату предоставлялось достаточное количество времени для подготовки к защите от обвинения, при допросе эксперта К. адвокат задал эксперту все необходимые вопросы, а их содержание отвечало согласованной с подсудимым позиции защиты.

Право на защиту не было нарушено и в ходе предварительного слушания, на что Игнатьев ссылается в апелляционной жалобе, поскольку его ходатайство о признании ряда доказательств недопустимыми было рассмотрено по существу с принятием решения об отказе в его удовлетворении. Мотивы принятого решения судом приведены, и оснований не согласиться с ними не имеется. В дальнейшем в ходе судебного разбирательства Игнатьеву вновь была предоставлена возможность высказать свою позицию относительно допустимости доказательств и заявить аналогичные ходатайства, по которым судом приняты решения, которые не противоречат положениям уголовно-процессуального закона. Кроме того, оценка всем доказательствам с точки зрения их допустимости дана судом при вынесении приговора.

Ходатайство осужденного об отводе прокурора Шурыгиной Ю.Г., заявленное 13 января 2017 года, было разрешено председательствующим в следующем судебном заседании, состоявшемся 17 января 2017 года (л.п. 83-88). Учитывая, что до разрешения данного ходатайства суд к исследованию доказательств не приступал, и, принимая во внимание, что оснований для отвода прокурора не имелось, Судебная коллегия не усматривает нарушения права осужденного на защиту в том, что решение было принято с некоторой отсрочкой.

Согласно протоколу судебного заседания поводом для заявления Игнатьевым ходатайства о замене адвоката Турского П.И. послужила неявка защитника к нему в следственный изолятор для консультации. Суд в удовлетворении данного ходатайства отказал. Данное решение, по мнению Судебной коллегии, является обоснованным, поскольку учитывает, что необходимые советы Игнатьевым от адвоката все же были получены, что адвокат Турской активно осуществлял его защиту, согласовывая свою позицию с подсудимым.

Таким образом, Судебная коллегия находит доводы апелляционной жалобы Игнатьева необоснованными, в связи с чем не усматривает оснований для их удовлетворения.

Действия Игнатьева правильно квалифицированы судом по п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР (в редакции Закона РФ от 1 июля 1994 года N 10) как разбой, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, совершенный с применением оружия и с причинением тяжких телесных повреждений, а также по п. "а" ст. 102 УК РСФСР (в редакции Закона РФ от 29 апреля 1993 г. N 4901-1) как умышленное убийство из корыстных побуждений.

Вопреки доводам апелляционной жалобы приговор суда соответствует положениям Уголовно-процессуального кодекса РФ, поскольку в нем указаны все данные, имеющие значение для уголовного дела, содержится описание преступных деяний, признанных судом доказанными, доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства, выводы суда о квалификации преступлений и назначении наказания, а также обоснование принятых решений по другим вопросам.

В протоколе судебного заседания правильно зафиксирован ход судебного процесса, указаны заявления, возражения, ходатайства, вопросы участвующих в уголовном деле лиц, достаточно подробно записаны их показания, содержание выступлений, отражены принятые судом процессуальные решения и иные значимые для дела обстоятельства.

Замечания на протокол судебного заседания рассмотрены в соответствии с положениями ст. 260 УПК РФ. Заслушав осужденного и адвоката, прокурора, сопоставив замечания с протоколом судебного заседания, председательствующий их отклонил, за исключением одного, приведя в постановлении мотивы принятого решения, которое Судебная коллегия считает обоснованным.

С учетом заключения психолого-психиатрической экспертизы и поведения Игнатьева в период предварительного следствия и в судебном заседании суд пришел к правильному выводу о его вменяемости.

Решение суда о неприменении к нему срока давности привлечения к уголовной ответственности за убийство является мотивированным, оснований для принятия иного решения в этой части не имеется.

При назначении наказания Игнатьеву суд правильно учел характер и степень общественной опасности совершенных преступлений, данные о его личности, смягчающие обстоятельства, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и условия жизни его семьи.

Суд правильно решил о применении к Игнатьеву положений ст. 62 УК РФ, предусматривающих ограничение максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, поскольку признал обстоятельствами, смягчающими его наказание активное способствование раскрытию и расследованию преступлений, при этом обстоятельств, отягчающих наказание, не усмотрел. Вместе с тем, судом допущена ошибка в выборе редакции данной нормы.

Согласно приговору суд руководствовался ст. 62 УК РФ в редакции Закона РФ от 13 июня 1996 N 63, предусматривающей ограничение наказания до 3\4 от максимального срока или размера наиболее строгого вида, в то время как в силу ст. 10 УК РФ подлежала применению норма в редакции ФЗ от 29 июня 2009 N 141-ФЗ, согласно которой предел наказания при таких обстоятельствах снижен до 2\3.

Таким образом, наказание, назначенное Игнатьеву по п. "а" ст. 102 УК РСФСР (в редакции Закона РФ от 29 апреля 1993 г. N 4901-1), подлежит смягчению с учетом положений ч. 1 ст. 62 УК РФ в редакции ФЗ от 29 июня 2009 N 141.

В связи с вышеизложенным подлежит смягчению и наказание, назначенное Игнатьеву по совокупности преступлений.

Окончательное наказание Игнатьеву суд назначил путем частичного сложения наказания, назначенного по п. "а" ст. 102 УК РСФСР с наказанием по приговору от 5 июня 2006 года, правильно сославшись при этом на положения ч. 5 ст. 69 УК РФ. Вместе с тем, ссылку на ст. 40 УК РСФСР Судебная коллегия считает излишней, подлежащей исключению из приговора, поскольку одно из преступлений, входящее в совокупность, совершено в период действия УК РФ, в связи с чем применение в данной ситуации положений ст. 40 УК РСФСР недопустимо.

На основании вышеизложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.15, 389.18, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия определила:

приговор Иркутского областного суда от 13 июня 2017 года в отношении Игнатьева Юрия Георгиевича изменить:

- исключить ссылку на ст. 40 УК РСФСР при назначении наказания по совокупности преступлений;

- смягчить наказание, назначенное ему по п. "а" ст. 102 УК РСФСР (в редакции Закона РФ от 29 апреля 1993 г. N 4901-1) до 9 лет 11 месяцев лишения свободы,

- на основании ч. 5 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений, путем частичного сложения данного наказания с наказанием по приговору от 5 июня 2006 года, назначить Игнатьеву Ю.Г. 24 года 10 месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.

В остальном этот же приговор в отношении Игнатьева Ю.Г. оставить без изменения, его апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Председательствующий

Безуглый Н.П.

Судьи

Конина И.Г.

Истомина Г.Н.