Определение Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2017 г. N 2874-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Перекрестова Эдуарда Викторовича на нарушение его конституционных прав статьями 159.4 и 174.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, пунктами 7.1, 17 части первой статьи 299 и частью первой статьи 302 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданина Э.В. Перекрестова вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Э.В. Перекрестов, осужденный к лишению свободы, утверждает, что статья 159.4 "Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности" УК Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 29 ноября 2012 года N 207-ФЗ) в силу своей неопределенности допускает избирательное применение, позволяя привлекать к уголовной ответственности за преднамеренное неисполнение договорных обязательств лиц, перечислявших денежные средства юридическому лицу, не являющемуся стороной договора, а статья 174.1 "Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления" того же Кодекса допускает осуждение за деяние, за которое лицо уже осуждено по другой его статье (159.4). Названные нормы, как полагает заявитель, также позволяют судам немотивированно назначать виновным в сходных ситуациях различные виды наказаний, в том числе более мягкое наказание при большем размере установленного ущерба.

Кроме того, по мнению Э.В. Перекрестова, часть первая статьи 302 "Виды приговоров" УПК Российской Федерации позволяет суду, установившему отсутствие вмененного подсудимому преступления, уклониться от вынесения оправдательного приговора, ограничившись исключением статьи уголовного закона из обвинения, а пункты 7.1 и 17 части первой статьи 299 "Вопросы, разрешаемые судом при постановлении приговора" того же Кодекса допускают немотивированное избрание осужденным в сходных ситуациях различных мер пресечения и позволяют суду при вынесении приговора уклониться от обязательного рассмотрения вопроса о наличии оснований для замены наказания в виде лишения свободы на принудительные работы.

Заявитель полагает, что применением оспариваемых норм нарушены его права, гарантированные статьями 18, 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 49 (часть 1), 50 (часть 1), 52, 53 и 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

2.1. Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, любое преступление, а равно наказание за его совершение должны быть четко определены в законе, причем таким образом, чтобы исходя непосредственно из текста соответствующей нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, - каждый мог предвидеть уголовно-правовые последствия своих действий (бездействия) (постановления от 27 мая 2008 года N 8-П, от 13 июля 2010 года N 15-П, от 17 июня 2014 года N 18-П, от 10 февраля 2017 года N 2-П и др.).

В Постановлении от 11 декабря 2014 года N 32-П Конституционный Суд Российской Федерации указал, что федеральный законодатель был вправе - с тем чтобы отграничить уголовно наказуемые деяния от собственно предпринимательской деятельности, исключить возможность разрешения гражданско-правовых споров посредством уголовного преследования, создать механизм защиты добросовестных предпринимателей от необоснованного привлечения к уголовной ответственности и одновременно не допустить ухода виновных лиц от уголовной ответственности под прикрытием гражданско-правовой сделки - конкретизировать регулирование уголовной ответственности за совершение субъектами предпринимательской деятельности противоправных мошеннических действий путем установления специальных составов мошенничества. При этом утрата по истечении шестимесячного срока со дня провозглашения указанного Постановления юридической силы на будущее время данной статьей, устанавливавшей более мягкую ответственность по сравнению с общей нормой статьи 159 УК Российской Федерации, не исключает ее применение в отношении лиц, совершивших предусмотренное ею преступление, в период действия этой нормы исходя из требований части первой статьи 9 того же Кодекса, согласно которой преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 26 мая 2016 года N 1136-О и от 18 июля 2017 года N 1495-О).

С учетом этого сохраняет свое значение и сформулированная в Постановлении от 11 декабря 2014 года N 32-П правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, в силу которой мошенничество в сфере предпринимательской деятельности необходимо рассматривать как такое виновное использование для хищения чужого имущества договора, обязательства по которому заведомо не будут исполнены (причем не вследствие обстоятельств, связанных с риском их неисполнения в ходе предпринимательской деятельности как таковой), что свидетельствует о наличии у субъекта преступления прямого умысла на совершение мошенничества; самого по себе факта невыполнения договорных обязательств недостаточно для квалификации деяния по статье 159.4 УК Российской Федерации, которая предполагает совершение именно мошеннических действий, имеющих умышленный характер и непосредственно направленных на завладение чужим имуществом путем обмана или злоупотребления доверием.

Положения действующих частей пятой-седьмой статьи 159 УК Российской Федерации (устанавливающих ответственность за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, если это деяние повлекло причинение значительного ущерба, совершено в крупном или особо крупном размере) истолкованы постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 года N 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности", в котором указано, что под преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности следует понимать умышленное полное или частичное неисполнение лицом, являющимся стороной договора, принятого на себя обязательства в целях хищения чужого имущества или приобретения права на такое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, когда сторонами договора являются индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации; о наличии у лица прямого умысла на совершение мошенничества с очевидностью должны свидетельствовать имеющиеся по делу доказательства; к обстоятельствам, подтверждающим умышленный характер деяния, могут относиться, в частности, обстоятельства, указывающие на то, что у лица фактически не имелось и не могло быть реальной возможности исполнить обязательство; сокрытие информации о наличии задолженностей и залогов имущества; распоряжение денежными средствами, полученными от стороны договора, в личных целях; использование при заключении договора фиктивных уставных документов, поддельных гарантийных писем и др.; при этом каждое из указанных обстоятельств в отдельности само по себе не может свидетельствовать о наличии умысла на совершение преступления, а выводы суда о виновности лица должны быть основаны на оценке всей совокупности доказательств (пункт 9).

Статья же 174.1 УК Российской Федерации предусматривает ответственность за совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными лицом в результате совершения им преступления, в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом. По смыслу закона, такие финансовые операции и сделки заведомо для виновного маскируют связь легализуемого имущества с преступным источником его происхождения (основным преступлением); кроме того, в описательно-мотивировочной части судебного решения по делам об обвинении в совершении преступлений, предусмотренных данной статьей, должны быть приведены доказательства, на которых основывается вывод суда о том, что денежные средства или иное имущество были приобретены преступным путем (в результате совершения преступления), а также о том, что наличествует цель придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению такими денежными средствами или иным имуществом (пункты 5 и 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 года N 32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем").

При этом согласно общим началам назначения наказания, определенным в статье 60 УК Российской Федерации, лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части данного Кодекса, и с учетом положений его Общей части; более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания (часть первая); при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи (часть третья).

Следовательно, оспариваемые Э.В. Перекрестовым нормы уголовного закона не могут расцениваться как нарушающие его права в обозначенном им аспекте. Проверка же обоснованности его осуждения и оценка справедливости назначенного наказания требуют исследования фактических обстоятельств конкретного дела и не относятся к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации.

2.2. Оспариваемые заявителем положения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации определяют, что приговор суда может быть оправдательным или обвинительным (часть первая статьи 302), и обязывают суд при постановлении приговора в совещательной комнате разрешить вопросы о том, имеются ли основания для замены наказания в виде лишения свободы принудительными работами в порядке, установленном статьей 53.1 УК Российской Федерации, а также следует ли отменить или изменить меру пресечения в отношении подсудимого (пункты 7.1 и 17 части первой статьи 299).

Настаивая на неконституционности названных норм, Э.В. Перекрестов утверждает, что суд установил отсутствие события одного из вмененных ему преступлений, однако не принял решения об оправдании в этой части; суд не привел мотивов и оснований для избрания ему меры пресечения в виде заключения под стражу и уклонился от рассмотрения вопроса о замене ему наказания в виде лишения свободы принудительными работами. Тем самым, по существу, заявитель предлагает Конституционному Суду Российской Федерации дать оценку не нормам закона (которые к тому же не регулируют условия и основания принятия судом соответствующих решений), а конкретным судебным решениям, что выходит за пределы полномочий Конституционного Суда Российской Федерации.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Перекрестова Эдуарда Викторовича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин