Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 декабря 2017 г. N 74-АПУ17-11СП Оснований для отмены или изменения вынесенного по уголовному делу приговора нет, поскольку наказание осужденным за убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, и вымогательство назначено с учетом всех обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, данных о личности каждого из виновных, а также обстоятельств, смягчающих их наказание

Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 декабря 2017 г. N 74-АПУ17-11СП

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Иванова Г.П.

судей Зыкина В.Я., Ведерниковой О.Н.

при секретаре Меркушове Д.В.

с участием представителя Генеральной прокуратуры Российской Федерации - прокурора Кузнецова С.В., осужденных Мыреева Е.Н., Булкина С.К., Нехочина В.О., их защитников-адвокатов Наумова В.С., Кондакова С.В., Ковальчука С.Н. рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденных Мыреева Е.Н., Булкина С.К., Нехочина В.О., а также защитников-адвокатов Наумова В.С., Кондакова С.В., Ковальчука С.Н. на приговор Верховного Суда Республики Саха (Якутия) с участием присяжных заседателей от 22 сентября 2017 г., которым

Мыреев Егор Николаевич, ... не судимый,

осужден:

- по пунктам "а", "в" части 2 статьи 163 УК РФ - к лишению свободы на срок 3 (три) года 6 (шесть) месяцев, с ограничением свободы на 1 (один) год;

- по пунктам "ж", "к" части 2 статьи 105 УК РФ - к лишению свободы на срок 12 (двенадцать) лет, с ограничением свободы на 1 (один) год 6 (шесть) месяцев;

на основании частей 3, 4 статьи 69 УК РФ, по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно Мырееву Е.Н. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 13 (тринадцать) лет, с ограничением свободы на срок 2 (два) года, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

В соответствии со ст. 53 УК РФ Мырееву Е.Н. установлены следующие ограничения: не изменять место жительства или пребывания, не выезжать за пределы территории муниципального образования, в котором он будет проживать после отбывания основного наказания без согласия уголовно- исполнительной инспекции, а также на него возложена обязанность являться в уголовно-исполнительную инспекцию два раза в месяц для регистрации;

Булкин Семен Константинович, ... не судимый,

осужден:

- по пунктам "а", "в" части 2 статьи 163 УК РФ - к лишению свободы на срок 4 (четыре) года, с ограничением свободы на 1 (один) год;

- по пунктам "ж", "к" части 2 статьи 105 УК РФ - к лишению свободы на срок 14 (четырнадцать) лет, с ограничением свободы на 1 (один) год 6 (шесть) месяцев;

на основании частей 3, 4 статьи 69 УК РФ, по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно Булкину К.С. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 15 (пятнадцать) лет, с ограничением свободы на срок 2 (два) года, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

В соответствии со ст. 53 УК РФ Булкину К.С. установлены следующие ограничения: не изменять место жительства или пребывания, не выезжать за пределы территории муниципального образования, в котором он будет проживать после отбывания основного наказания без согласия уголовно- исполнительной инспекции, а также на него возложена обязанность являться в уголовно-исполнительную инспекцию два раза в месяц для регистрации;

Нехочин Владимир Олегович, ... не судимый,

осужден:

- по пункту "в" части 2 статьи 163 УК РФ - к лишению свободы на срок 3 (три) года 6 (шесть) месяцев, с ограничением свободы на 1 (один) год;

- по пунктам "ж", "к" части 2 статьи 105 УК РФ - к лишению свободы на срок 13 (тринадцать) лет, с ограничением свободы на 1 (один) год 6 (шесть) месяцев;

на основании частей 3, 4 статьи 69 УК РФ, по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно Нехочину В.О. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 14 (четырнадцать) лет, с ограничением свободы на срок 2 (два) года, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

В соответствии со ст. 53 УК РФ Нехочину В.О. установлены следующие ограничения: не изменять место жительства или пребывания, не выезжать за пределы территории муниципального образования, в котором он будет проживать после отбывания основного наказания без согласия уголовно- исполнительной инспекции, а также на него возложена обязанность являться в уголовно-исполнительную инспекцию два раза в месяц для регистрации.

Срок наказания Мырееву Е.Н., Булкину С.К., Нехочину В.О. исчислен с 22 сентября 2017 года; постановлено зачесть в срок наказания: Мырееву Е.Н. период содержания под стражей с 23.01.2016 г. по 23.01.2017 г., с 30.08. 2017 г. по 21.09.2017 г.; Булкину С.К. период содержания под стражей с 23.01.2016 г. по 23.01.2017 г., с 30.08. 2017 г. по 21.09. 2017 г., Нехочину В.О. период содержания под стражей с 23.01.2016 г. по 23.01.2017 г., с 30.08. 2017 г. по 21.09.2017 г.

Гражданский иск Г. удовлетворен частично, постановлено:

взыскать с Мыреева Е.Н., Булкина С.К., Нехочина В.О. солидарно в пользу Г. в возмещение материального ущерба 49 539 (сорок девять тысяч пятьсот тридцать девять) рублей, а также денежную компенсацию морального вреда: с Мыреева Е.Н. - 500 000 (пятьсот тысяч) рублей, с Булкина С.К. - 600 000 (шестьсот тысяч) рублей, с Нехочина В.О. - 600 000 (шестьсот тысяч) рублей.

В приговоре также содержатся решения о мере пресечения осужденных до вступления приговора в законную силу и о судьбе вещественных доказательств по делу.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Зыкина B. Я., а также выступления осужденных Мыреева Е.Н. и его защитника-адвоката Наумова В.С., осужденного Булкина С.К. и его защитника-адвоката Кондакова C.В., осужденного Нехочина В.О. и его защитника-адвоката Ковальчука С.Н., выступление представителя Генеральной прокуратуры Российской Федерации прокурора Кузнецова С.В., судебная коллегия установила:

по приговору суда, вынесенному на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, Мыреев Е.Н., Булкин С.К. и Нехочин В.О. осуждены за убийство Г. совершенное группой лиц по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление.

Нехочин В.О. также осужден за вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, с применением насилия, а Мыреев Е.Н. и Булкин С.К. - за вымогательство, совершенное под угрозой применения насилия, группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия.

Преступления совершены 1-2 января 2016 г. при обстоятельствах, указанных в приговоре.

На данный приговор осужденными Мыреевым Е.Н., Булкиным С.К., Нехочиным В.О., а также их защитниками - адвокатами Наумовым В.С., Кондаковым С.В. и Ковальчуком С.Н. поданы апелляционные жалобы, в которых они выражают свое несогласие с приговором, считая его незаконным и необоснованным.

В апелляционных жалобах и дополнениях к ним:

- осужденный Мыреев Е.Н. оспаривает обстоятельства, установленные в приговоре на основании вердикта присяжных заседателей, в том числе касающиеся предъявленных к потерпевшему Г. требований передачи чужого имущества, утверждает, что корыстного умысла у него не было; судом неправильно квалифицированы его действия, как совершенные группой лиц по предварительному сговору; заявляет, что все случившееся произошло "спонтанно" и "неожиданно", он был невменяем; утверждает, что в этот день Г. вел себя аморально и был сильно пьян; просит прекратить уголовное дело;

- адвокат Наумов В.С. в интересах осужденного Мыреева Е.Н. указывает о допущенных органами следствия и судом существенных нарушениях уголовно-процессуального закона, которые выразились в следующем: постановление о привлечении Мыреева в качестве обвиняемого и обвинительное заключение составлены с нарушением требований статей 171, 220 УПК РФ, поскольку в них не содержится всех обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу в соответствии со ст. 73 УПК РФ, в том числе указания на форму вины обвиняемого Мыреева; формулировка обвинения, изложенная в постановлении о привлечении Мыреева в качестве обвиняемого, неконкретна и расплывчата; в части предъявленного Мырееву обвинения по п.п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ не установлены его конкретные действия, а также "прямое участие Мыреева Е.Н. в лишении жизни Г.; несмотря на наличие этих недостатков в предъявленном Мырееву обвинении, суд отказал стороне защиты в ходатайстве о возвращении уголовного дела прокурору на основании ст. 237 УПК РФ; как указывает защитник, изложенный в обвинительном заключении мотив преступления - неприязненные отношения к потерпевшему Г. и отсутствие корыстной цели не позволяют квалифицировать действия Мыреева как вымогательство, а противоречия в описании события преступления, его способа и мотивов лишали суд возможности вынести окончательное решение по делу; в сформулированном председательствующим вопросном листе суд вышел за рамки предъявленного обвинения; в приговоре суд указал, что мотивом совершения преступления были корыстные побуждения, в то время как органами следствия указан иной мотив преступления - личные неприязненные отношения, возникшие между Мыреевым и Г. в результате повреждения Г. автомобиля, принадлежащего отцу Мыреева; ссылаясь на вердикт коллегии присяжных заседателей и постановление о привлечении Мыреева в качестве обвиняемого, защитник полагает, что суд вышел за пределы предъявленного Мырееву обвинения. В поступившей в Верховный Суд Российской Федерации дополнительной апелляционной жалобе адвокат Наумов В.С. указывает, что приговор подлежит отмене, поскольку на день постановления приговора Мыреев заболел психическим расстройством; Мыреев подлежит обследованию для установления точного диагноза его заболевания; по мнению защитника, органами предварительного следствия личность Мыреева Е.Н. недостаточно полно изучена. При этом защитник ссылается на показания отца Мыреева Е.Н. - свидетеля М. заключение комиссии экспертов за N 151 от 24.02.2016, медицинскую справку от 06.10.2017 за подписью начальника филиала "Медицинская часть N ..." ФКУЗ МСЧ N ...ФСИН России .... Ж. полученную по адвокатскому запросу. По мнению защитника, своевременное выявление органами предварительного следствия заболевания осужденного Мыреева, установление данных о его личности и психическом заболевании позволило бы суду принять иное решение по итогам судебного разбирательства. Как заявляет защитник, в ходе предварительного следствия было нарушено право на защиту обвиняемого Мыреева, поскольку с момента проведения в отношении него комплексной психолого-психиатрической экспертизы (с 24.02.2016) и до предъявления ему нового обвинения (19.05.2017), допроса в качестве обвиняемого прошло значительное время (1 год и 3 месяца); как считает защитник, не исключено, что в этот период времени Мыреев страдал психическим расстройством и не мог в полной мере осознавать характер проводимых с его участием следственных действий. Данная неполнота предварительного следствия, а также допущенные органом предварительного расследования нарушения права на защиту Мыреева, как полагает защитник, дают основание суду апелляционной инстанции вынести решение об отмене постановленного в отношении Мыреева приговора с возвращением уголовного дела прокурору. Кроме того, в жалобе адвокат Наумов В.С. указывает о неправильном применении судом уголовного закона - необоснованности квалификации действий Мыреева по п.п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ. При этом защитник ссылается на установленные (признанные доказанными) вердиктом присяжных заседателей фактические обстоятельства, и делает вывод об отсутствии в действиях Мыреева Е.Н. соучастия в преступлении - убийстве потерпевшего Г. - совместно с другими виновными лицами. В итоге защитник просит приговор отменить, а уголовное дело направить на новое рассмотрение в ином составе суда;

- осужденный Булкин С.К. указывает, что в судебном заседании было нарушено его право на защиту, поскольку суд отказал в удовлетворении ходатайства стороны защиты о допросе в присутствии присяжных заседателей специалиста, который мог бы пояснить о наличии у погибшего Г. "состояния алкогольной комы" перед его смертью или в момент смерти; по мнению осужденного, мнение специалиста могло существенно повлиять на вердикт коллегии присяжных заседателей, а, следовательно, и на исход самого дела; суд не вызвал и не допросил судебно-медицинского эксперта, давшего заключение о причине смерти потерпевшего; суд не удовлетворил ни одного ходатайства стороны защиты; председательствующий судья не пресекал выступления потерпевшей Г. которая в присутствии присяжных заседателей сообщала "характеризующие данные"; суд в приговоре недостаточно мотивировал свое решение о применении дополнительного наказания в виде ограничения свободы в отношении каждого из подсудимых; суд был небеспристрастным, о чем свидетельствует то обстоятельство, что сразу же после вердикта присяжных заседателей подсудимым была изменена мера пресечения на заключение под стражу; избирая данную меру пресечения, суд фактически предрешил судьбу обвиняемых до вынесения приговора. В итоге осужденный Булкин просит отменить приговор;

- адвокат Кондаков С.В. в защиту Булкина С.К. указывает, что приговор не соответствует требованиям ст. 297 УПК РФ, поскольку Булкину С.К. назначено несправедливое, чрезмерно суровое, наказание. При этом защитник обращает внимание на установленные в приговоре смягчающие наказание Булкина обстоятельства, считая их достаточными для изменения приговора и смягчения назначенного Булкину С.К. наказания "до разумных пределов". В поступившей в Верховный Суд Российской Федерации дополнительной апелляционной жалобе адвокат Кондаков С.В. утверждает о допущенных судом первой инстанции существенных нарушениях уголовно-процессуального закона, которые, по его мнению, повлияли на вынесение судом законного и обоснованного приговора. При этом защитник указывает, что судом были нарушены требования ч. 1 ст. 334 УПК РФ (о полномочиях присяжных заседателей), ч. 1 ст. 258 УПК РФ (о мерах воздействия за нарушения порядка судебного заседания), ч. 1 ст. 252 УПК РФ (о пределах судебного разбирательства); председательствовавший по делу судья не всегда реагировал на допущенные нарушения закона со стороны обвинения, в частности - потерпевшей Г. которая, как считает защит ник, в своих показаниях в ходе допроса в присутствии присяжных заседателей допустила высказывания, не имеющие отношения к вопросам, разрешаемым присяжными заседателями. В жалобе защитник подробно приводит содержание высказываний потерпевшей, которые расценивает как давление на присяжных заседателей, способное вызвать у них предубеждение в отношении подсудимых; данное обстоятельство, по мнению адвоката, помешало присяжным заседателям объективно оценить представленные сторонами доказательства при вынесении вердикта. Кроме того, как указывает защитник, в судебном заседании была нарушена предусмотренная частями 1, 2 ст. 274 УПК РФ очередность исследования представленных сторонами доказательств: сторона защиты во время представления своих доказательств была прервана председательствующим, который предоставил возможность стороне обвинения допросить свидетеля обвинения - Синицыну Е.А. Допрос данного свидетеля, как утверждает защитник, существенно нарушил порядок представления доказательств, поскольку сторона защиты после допроса подсудимых и специалиста намерена была представить протоколы допроса свидетеля К., о чем впоследствии ходатайствовал адвокат Ковальчук С.Н.; председательствующий судья в нарушение требований ч. 4 ст. 271 УПК РФ отказал стороне защиты о допросе в присутствии присяжных заседателей явившегося в судебное заседание по инициативе стороны защиты специалиста С. что является нарушением принципа состязательности и равенства сторон, ограничением права стороны защиты на представление доказательств. В итоге защитник просит об отмене приговора и передаче уголовного дела на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции;

- осужденный Нехочин В.О. в жалобе приводит доводы, аналогичные до водам жалобы осужденного Булкина, указывая при этом, что в судебном заседании было нарушено его право на защиту, поскольку председательствующий судья отказал в удовлетворении ходатайства стороны защиты о допросе в присутствии присяжных заседателей специалиста, который мог бы прояснить вопросы, касающиеся причин смерти потерпевшего Г.; не допрошен в суде судебно-медицинский эксперт, давший заключение о причине смерти потерпевшего; судебное заседание проведено с обвинительным уклоном и с нарушением принципа беспристрастности суда, поскольку на протяжении всего судебного процесса председательствующий судья практически не удовлетворил ни одного ходатайства стороны защиты, хотя все ходатайства стороны обвинения судьей были "безоговорочно приняты"; судья не пресекал высказываний потерпевшей Г. которая в присутствии присяжных заседателей сообщала данные, характеризующие подсудимых; сразу же после вердикта присяжных заседателей председательствующий изменил подсудимым меру пресечения на заключение под стражу; в приговоре недостаточно мотивировано решение суда о необходимости назначения ему, как осужденному, дополнительного наказания в виде ограничения свободы. В итоге осужденный Нехочин просит отменить приговор;

- адвокат Ковальчук С.Н. в защиту Нехочина В.О. указывает, что при рассмотрении дела в суде первой инстанции были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, выразившиеся в следующем: вердикт вынесен незаконным составом коллегии присяжных заседателей; при отборе кандидатов в коллегию присяжных заседателей стороны были лишены возможности заявить дополнительный не мотивированный отвод, предусмотренный ч. 16 ст. 328 УПК РФ; нарушено положение ч. 4 ст. 328 УПК РФ, поскольку председательствующим судьей не был удовлетворен самоотвод, заявленный кандидатом в присяжные заседатели Е. по причине его занятости и нежелания принимать участие в суде, что могло негативно сказаться на объективности данного присяжного заседателя; председательствующий необоснованно отклонил мотивированный отвод указанному кандидату, заявленный стороной защиты по причине того, что он имеет высшее юридическое образование, специальное звание-подполковник полиции, длительный стаж службы в правоохранительных органах, неоднократно участвовал в судах в качестве свидетеля обвинения по роду службы; избрание данного кандидата присяжным заседателем, а затем и старшиной коллегии присяжных, по мнению защиты, негативно отразилось на объективности коллегии присяжных заседателей и на результатах вынесенного коллегией вердикта, поскольку старшина коллегии присяжных заседателей своим авторитетом мог повлиять на мнение других присяжных заседателей при вынесении вердикта. Как указывает защитник, E. не вправе был принимать участие в коллегии присяжных заседателей и подлежал исключению из общего и запасного списков кандидатов в присяжные заседатели в соответствии с п. "е.1" ст. 7 Федерального закона от 20.08.2004 "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции"; защитник высказывает сомнение и в объективности присяжного заседателя Ч., племянница которой, как указано в жалобе, является работником Алданского районного суда, поэтому, как считает адвокат, у нее сложилось "свое положительное мнение о судебной системе"; при формировании коллегии присяжных заседателей мотивированное письменное ходатайство стороны защиты об отводах кандидатов в присяжные заседатели в нарушение требований ч. 10 ст. 328 УПК РФ было оглашено и разрешено председательствующим после выяснения мнения стороны обвинения; председательствующий предвзято относился к стороне защиты, о чем свидетельствует то обстоятельство, что судьей было отказано в удовлетворении мотивированных отводов стороны защиты, в то время как мотивированный отвод стороны обвинения был удовлетворен в полном объеме; при допросе потерпевшая Г. в присутствии присяжных заседателей положительно охарактеризовала своего внука - погибшего Г., дала отрицательную характеристику личностям подсудимых, сообщила о негативных последствиях от данного преступления для членов ее семьи; тем самым, как считает защитник, потерпевшая способствовала возникновению у присяжных заседателей предубеждения в отношении подсудимых, что является нарушением требований ч. 8 ст. 335 УПК РФ; председательствующий, несмотря на возражения стороны защиты, разрешил государственному обвинителю продемонстрировать перед присяжными заседателями фототаблицу под N 6 к протоколу осмотра места происшествия от 09.01.2016 с изображением обезображенного трупа Г., а также разрешил предъявить для обозрения присяжным заседателям вещественное доказательство - одежду с трупа Г.; государственным обвинителем были оглашены выводы заключения эксперта за N 16 от 06.05.2016, в том числе и в той части телесных повреждений, обнаруженных на трупе Г., которые были причинены потерпевшему посмертно и не вменены подсудимым. Тем самым, как считает защитник, были нарушены нормы ч. 7 ст. 335, ст. 334 УПК РФ, а указанные действия государственного обвинителя и председательствующего судьи привели к тому, что на присяжных заседателей было оказано незаконное воздействие, вызвавшее у них предубеждение по отношению к подсудимым; председательствующий в нарушение требований ст. 15, п. 5 ч. 4 ст. 47, п. 3 ч. 1 ст. 53, ч. 2.1 ст. 58 УПК РФ необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства стороны защиты о допросе в присутствии присяжных заседателей явившегося в суд специалиста С. председательствующий создал присяжным заседателям условия, отрицательно сказавшиеся на их объективности при вынесении вердикта; при этом защитник обращает внимание на то, что присяжные заседатели находились в совещательной комнате при обсуждении вердикта с 10 часов до 16 часов 40 мин. без перерыва на обед и отдых; в напутственном слове председательствующий неоднократно обращал внимание присяжных заседателей на то, чтобы они стремились к единодушному решению по ответам на вопросы, при этом если их ответы не будут единодушными, то они смогут выйти из совещательной комнаты не ранее, чем через 3 часа; такое поведение судьи защитник расценивает как психологическое воздействие на присяжных заседателей; напутственное слово перед присяжными заседателями председательствующим было произнесено с обвинительным уклоном, в нем не были раскрыты позиции сторон, что является нарушением требований п. 4 ч. 3 ст. 340 УПК РФ; председательствующим при составлении вопросного листа не были учтены замечания и предложения стороны защиты, высказанные по содержанию и формулировке вопросов, в том числе касающиеся умысла и цели преступлений; судья при формировании вопросов вышел за рамки предъявленного подсудимым обвинения, увеличив объем обвинения, чем ухудшил их положение; при этом защитник анализирует предъявленное подсудимым обвинение и сформулированные председательствующим вопросы; защитник указывает, что, исходя из предъявленного Мырееву и Булкину обвинения, вымогательство в отношении Г. было совершено из личных неприязненных отношений, что исключает квалификацию их действий по ст. 163 УК РФ; судом не установлено, с целью сокрытия какого именно преступления было совершено убийство Г. обвинительное заключение по ч. 2 ст. 105 УК РФ составлено с нарушением требований ст. 220 УПК РФ, поскольку в нем не указаны все обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу в соответствии со ст. 73 УПК РФ, в частности - отсутствует цель преступления; в этой связи на предварительном слушании стороной защиты было заявлено ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в порядке ст. 237 УПК РФ, однако в удовлетворении данного ходатайства судом было отказано; ссылаясь на предъявленное подсудимым обвинение, защитник полагает, что в их действиях усматривается самоуправство, ответственность за которое предусмотрена ч. 2 ст. 330 УПК РФ, и оставление в опасности - ст. 125 УК РФ, так как цели убийства органами следствия не установлено, а, исходя из показаний подсудимых в суде, их действия должны быть квалифицированы по ч. 1 ст. 109 УК РФ, т.е. как причинение смерти по неосторожности. Приговор, по мнению защитника, является несправедливым вследствие чрезмерной суровости назначенного Нехочину наказания; при этом адвокат обращает внимание на наличие смягчающих наказание обстоятельств, предусмотренных п. "и" ч. 1 ст. 62 УК РФ: явку с повинной Нехочина, его активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию соучастников преступления, возмещение материального ущерба и морального вреда, причиненных потерпевшей в результате преступления (п. "и" ч. 1 ст. 62 УК РФ). С учетом наличия смягчающих наказание обстоятельств, отсутствия обстоятельств, отягчающих наказание, а также иных данных о личности Нехочина, о которых сообщается в жалобе, защитник считает, что назначенное Нехочину наказание является чрезмерно суровым и подлежит снижению "до минимальных разумных пределов"; в итоге адвокат Ковальчук С.Н. в жалобе просит приговор в отношении Нехочина отменить, уголовное дело передать на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии подготовки к судебному заседанию.

Государственным обвинителем - прокурором прокуратуры Республики Саха (Якутия) Третьяковой Л.Н., а также потерпевшей Г. поданы письменные возражения на апелляционные жалобы осужденных и их защитников, доводы которых прокурор и потерпевшая считают необоснованными, просят жалобы оставить без удовлетворения.

В заседании суда апелляционной инстанции, осужденные Мыреев Е.Н., Булкин С.К., Нехочин В.О., а также их защитники - адвокаты Наумов В.С., Кондаков С.В. и Ковальчук С.Н. поддержали доводы поданных ими апелляционных жалоб и просили об удовлетворении жалоб. При этом адвокат Кондаков С.В., поддержал доводы своей дополнительной жалобы и просил отменить вынесенный в отношении Булкина С.К. приговор.

Представитель Генеральной прокуратуры Российской Федерации прокурор Кузнецов С.В. возражал против доводов апелляционных жалоб, считая их необоснованными, и просил приговор оставить без изменения, а жалобы осужденных и их защитников - без удовлетворения.

Проверив уголовное дело, судебная коллегия не усматривает оснований для удовлетворения апелляционных жалоб.

Данное уголовное дело рассмотрено судом с участием коллегии присяжных заседателей по ходатайствам, заявленным обвиняемыми Мыреевым Е.Н., Булкиным С.К. и Нехочиным В.О. в установленном законом порядке.

На предварительном слушании они поддержали заявленные ими ранее ходатайства о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей. При этом судья убедился, что особенности рассмотрения уголовного дела с участием присяжных заседателей, их права в судебном разбирательстве и порядок обжалования судебного решения, вынесенного в такой форме судопроизводства, подсудимым понятны.

Вердиктом коллегии присяжных заседателей Мыреев Е.Н., Булкин С.К. и Нехочин В.О. признаны виновными в совершении инкриминированных им деяний.

Вердикт присяжных заседателей в соответствии с ч. 2 ст. 348 УПК РФ является обязательным для председательствующего.

Правильность вердикта присяжных заседателей в соответствии с ч. 4 ст. 347 УПК РФ сторонам запрещается ставить под сомнение.

Поскольку дело рассмотрено с участием присяжных заседателей, то приговор не подлежит пересмотру в суде апелляционной инстанции в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, в том числе по доводам жалобы осужденного Мыреева, оспаривающего установленные судом на основании вердикта присяжных заседателей обстоятельства, касающиеся требований передачи чужого имущества, предъявленных к потерпевшему Г.

Доказательства, относящиеся к фактическим обстоятельствам обвинения, судом апелляционной инстанции не проверяются.

Представленные сторонами доказательства оценивались присяжными заседателями при вынесении вердикта в порядке, предусмотренном ст.ст. 341, 342, 343 УПК РФ, в соответствии с их исключительной компетенцией, указанной в ч. 1 ст. 334 УПК РФ.

С учетом указанных требований закона, основанный на вердикте присяжных заседателей вывод суда первой инстанции о виновности осужденных Мыреева Е.Н., Булкина С.К. и Нехочина В.О. в инкриминированных им преступлениях, а также о фактических обстоятельствах, признанных доказанными присяжными заседателями, не может быть поставлен под сомнение судом апелляционной инстанции.

Вопреки содержащимся в апелляционных жалобах утверждениям, коллегия присяжных заседателей, вынесшая вердикт по данному уголовному делу, была сформирована с соблюдением процедуры, предусмотренной ст. 328 УПК РФ.

Доводы стороны защиты о том, что кандидат в присяжные заседатели Ефимов Н.И. не вправе был принимать участие в коллегии присяжных заседателей и подлежал исключению из общего и запасного списков кандидатов в присяжные заседатели в соответствии со ст. 7 Федерального закона от 20.08.2004 "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции" (далее - Закон о присяжных заседателях), не могут быть признаны обоснованными.

Ефимов Н.И. не относится к числу лиц, которые в силу установленного пунктами 2 и 3 данного Закона о присяжных заседателях запрета, не могут быть присяжными заседателями и кандидатами в присяжные заседатели.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "пунктами 2 и 3 данного Закона" имеется в виду "статьями 2 и 3 данного Закона"

Пунктом 2 ст. 7 Закона о присяжных заседателях предусмотрено исключение из списков кандидатов в присяжные заседатели граждан, перечисленных в этом пункте, в том числе лиц, указанных в пп. "е.1", т.е. имеющих специальное звание сотрудника органов внутренних дел, таможенных органов или органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, при подаче ими письменного заявления о наличии обстоятельств, препятствующих исполнению обязанностей присяжного заседателя.

Как видно из материалов уголовного дела и содержащихся в протоколе ответов Ефимова Н.И. на заданные ему, как кандидату в присяжные заседатели, вопросы, он является подполковником полиции в отставке, со времени прекращения его службы в органах внутренних дел прошло более пяти лет, оперативным сотрудником или следователем он не был; на момент формирования коллегии присяжных заседателей указанный кандидат работал вольнонаемным работником филиала ФГУП "Охрана" Росгвардии по Республике Саха (Якутия), специального звания не имел, заявления об исключении из списков кандидатов в присяжные заседатели не подавал. Вопреки утверждению стороны защиты, Е. не возражал участвовать в судебном заседании в качестве присяжного заседателя, и, отвечая на вопросы сторон, пояснял, что если его выберут присяжным заседателем, он сможет участвовать в коллегии присяжных (т. 16 л.д. 81).

Поскольку обстоятельств, препятствующих Е. исполнять обязанности присяжного заседателя, не имелось, то председательствующий обоснованно отклонил мотивированный отвод данному кандидату, заявленный стороной защиты.

Доводы апелляционных жалоб о том, что избрание данного кандидата присяжным заседателем, а затем и старшиной коллегии присяжных, негативно отразилось на объективности коллегии присяжных заседателей и на результатах вынесенного ими вердикта, поскольку он своим авторитетом мог незаконно повлиять на мнение других присяжных заседателей при вынесении вердикта - несостоятельны; данное предположение стороны защиты не основано на материалах уголовного дела.

Не могут быть признаны обоснованными доводы жалобы защитника- адвоката Ковальчука С.Н. о необъективности присяжного заседателя Ч. племянница которой, как указано в жалобе, является работником Алданского районного суда.

Каких-либо обстоятельств, исключающих участие Ч. в формировании коллегии присяжных заседателей, или препятствующих исполнению ею обязанностей присяжного заседателя, не имелось. Доводы стороны защиты о том, что она могла быть необъективной при вынесении вердикта по причине наличия у нее племянницы, работающей в одном из районных судов Республики Саха (Якутия), ничем не подтверждены.

Кроме того, как видно из имеющегося в деле письменного мотивированного отвода, заявленного стороной защиты кандидатам в присяжные заседатели (т. 15 л.д. 101-102), а также протокола судебного заседания (т. 16 л.д. 100-101) Ч. как кандидату в присяжные заседатели, стороной защиты отвод не заявлялся.

Доводы жалобы защитника о нарушении председательствующим требований ч. 10 ст. 328 УПК РФ - неосновательны, поскольку, как следует из протокола судебного заседания, стороны передали председательствующему мотивированные письменные ходатайства об отводах, не оглашая их в присутствии присяжных заседателей.

То обстоятельство, что председательствующий в отсутствие присяжных заседателей предложил сторонам высказать свое мнение по заявленным мотивированным отводам, после чего принял соответствующее решение, нарушением уголовно-процессуального закона не является. Кроме того, как следует из протокола судебного заседания, председательствующий выслушал по данному вопросу не только сторону обвинения, но и сторону защиты (т. 16 л.д. 101-103).

Отказ судьи в удовлетворении мотивированных отводов кандидатов в присяжные заседатели, заявленных стороной защиты, и удовлетворение ходатайства об отводах кандидатов, заявленных стороной обвинения, относится к полномочиям председательствующего судьи и не свидетельствует о его предвзятости, тем более что часть мотивированных отводов, заявленных стороной защиты кандидатам в присяжные заседатели под NN 4, 13, 18, 24 председательствующим была удовлетворена.

Согласно ч. 12 ст. 328 УПК РФ, если в результате удовлетворения заявленных самоотводов и мотивированных отводов количество оставшихся кандидатов в присяжные заседатели составляет восемнадцать или более, то председательствующий предлагает сторонам заявить немотивированные отводы.

Из протокола видно, что в результате удовлетворения заявленных самоотводов и мотивированных отводов количество оставшихся кандидатов в присяжные заседатели составляло 19 человек, в связи с чем председательствующий предоставил возможность стороне защиты и стороне обвинения заявить по одному немотивированному отводу кандидатам в присяжные заседатели, чем стороны и воспользовались, вычеркнув по одному кандидату из предварительного списка. В результате осталось 17 кандидатов в присяжные заседатели, из числа которых была сформирована коллегия присяжных заседателей.

Доводы защиты о том, что председательствующий не предоставил возможности сторонам заявить кандидатам в присяжные заседатели еще один дополнительный не мотивированный отвод, предусмотренный ч. 16 ст. 328 УПК РФ, не могут быть признаны обоснованными.

Согласно данной нормы закона, если позволяет количество неотведенных присяжных заседателей, председательствующий может предоставить каждой из сторон право на один дополнительный немотивированный отвод.

Таким образом, предоставление каждой из сторон права на один дополнительный немотивированный отвод отнесено к усмотрению судьи, если это позволяет количество неотведенных присяжных заседателей.

В данном случае судья не счел возможным предоставить каждой из сторон право на один дополнительный немотивированный отвод, учитывая, что в коллегию присяжных заседателей из 17 оставшихся кандидатов в присяжные заседатели были включены 16 человек. При этом в основной состав коллегии вошли 12 присяжных заседателей и 4 присяжных заседателей были оставлены в качестве запасных (т. 16 л.д. 103-104).

После формирования коллегии присяжных заседателей замечаний по проведенному отбору присяжных заседателей, а также заявлений о тенденциозности состава коллегии присяжных заседателей от сторон не поступило (т. 16 л.д. 105).

С учетом изложенного, доводы стороны защиты о том, что коллегия присяжных заседателей, вынесшая вердикт по данному делу, была сформирована с нарушениями требований закона, являются несостоятельными.

Вопреки доводам жалоб осужденных и их защитников, председательствующим по делу судьей не допущено нарушений принципов состязательности и равноправия сторон, а также объективности и беспристрастности при рассмотрении данного уголовного дела.

Из протокола судебного заседания видно, что рассмотрение уголовного дела с участием присяжных заседателей проведено с соблюдением принципа состязательности сторон. Председательствующий по делу судья Т. создала сторонам обвинения и защиты равные условия для реализации ими их процессуальных прав и обязанностей.

Все ходатайства, заявленные участниками процесса, ставились на обсуждение сторон и по результатам их рассмотрения председательствующим судьей были вынесены законные и обоснованные решения.

Доводы жалоб о том, что председательствующий судья в нарушение требований ч. 4 ст. 271 УПК РФ отказал стороне защиты в ходатайстве о допросе в присутствии присяжных заседателей явившегося в судебное заседание по инициативе стороны защиты специалиста С. лишив тем самым сторону защиты права на представление доказательств, неосновательны.

Как видно из протокола судебного заседания и доводов апелляционных жалоб, сторона защиты ходатайствовала о допросе в присутствии присяжных заседателей в качестве специалиста С. работающего врачом скорой помощи, для разъяснения вопросов, касающихся влияния этилового спирта, обнаруженного в крови погибшего Г., на причину его смерти.

При этом ходатайств о признании недопустимым доказательством заключения судебно-медицинского эксперта, согласно выводам которого смерть потерпевшего наступила от общего переохлаждения организма в результате воздействия низкой температуры окружающей среды, стороной защиты не заявлялось.

Сторона защиты в суде первой инстанции также не ходатайствовала о проведении по делу дополнительной или повторной судебно-медицинской экспертизы по основаниям, предусмотренным ст. 207 УПК РФ, для выяснения или разъяснения вопросов, касающихся причин смерти потерпевшего.

Согласно п. 1 ст. 196 УПК РФ установление причины смерти относится к компетенции судебного эксперта.

Исходя из положений статьи 58 и части 3 статьи 80 УПК РФ, специалист может привлекаться к участию в судебном разбирательстве для оказания содействия сторонам и суду в осмотре предметов и документов, применении технических средств, для постановки вопросов эксперту, а также разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Специалист высказывает свое суждение по заданным ему вопросам, как в устном виде, так и в виде заключения. При этом заключение специалиста не может подменять заключение эксперта, если оно требуется по делу.

При таких обстоятельствах, когда в деле имелось заключение судебно-медицинского эксперта о причинах смерти потерпевшего, допустимость которого как доказательства сторонами не оспаривалась, у суда не было оснований для допроса врача С. в качестве специалиста в присутствии присяжных заседателей.

Доводы жалоб о том, что председательствующий не обеспечил участие в судебном заседании судебно-медицинского эксперта А. давшего заключение о причине смерти потерпевшего, неосновательны.

Как следует из протокола судебного заседания, судьей было установлено, что указанный эксперт уехал в отпуск за пределы республики, в другую страну.

При таких обстоятельствах, учитывая, что сторонами не заявлялось ходатайств о признании заключения эксперта А. недопустимым доказательством, а также не ставился вопрос о назначении повторной или дополнительной судебно-медицинской экспертизы, в судебном заседании не было допущено нарушений права на защиту подсудимых.

Неосновательны доводы защиты о нарушении государственным обвинителем закона при представлении доказательств обвинения: демонстрации перед присяжными заседателями фототаблицы N 6 к протоколу осмотра места происшествия от 09.01.2016, вещественного доказательства по делу - одежды с трупа Г.; оглашения выводов заключение эксперта N 16 от 06.05.2016.

Представление доказательств, если они не признаны недопустимыми, является правом сторон.

В данном случае указанные доказательства не были признаны председательствующим недопустимыми, либо не относящимися к делу, поэтому сторона обвинения вправе была представить их присяжным заседателям, к компетенции которых относится, в числе прочего, и оценка доказательств.

Представление стороной обвинения доказательств, полученных с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, вопреки мнению стороны защиты, не может расцениваться как незаконное воздействие на коллегию присяжных заседателей.

Допрос потерпевшей Г. (бабушки погибшего Г. и сообщенные ею в присутствии присяжных заседателей сведения также не могут быть признаны незаконным воздействием на коллегию присяжных заседателей. Из протокола судебного заседания видно, что потерпевшая Г., давая показания в присутствии присяжных заседателей, не нарушала закон, а также не совершала иных действий, которые можно было бы расценить как умышленное незаконное воздействие на присяжных заседателей.

Доводы защитника - адвоката Кондакова С.В. о нарушении очередности исследования представляемых сторонами доказательств - неосновательны, поскольку установленный ст. 274 УПК РФ порядок исследования доказательств, в том числе очередность их предоставления, в судебном заседании нарушен не был.

То обстоятельство что свидетель С. была допрошена государственным обвинителем после того как сторона защиты приступила к представлению своих доказательств, не является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, влекущим отмену приговора.

Из протокола судебного заседания видно, что сторона защиты не высказывала возражений по поводу допроса свидетеля С., явившейся в суд, а сами подсудимые и их защитники имели возможность задать ей вопросы и допросить ее по известным свидетелю обстоятельствам дела.

Допрос указанного свидетеля в данной стадии судебного следствия не повлиял на право стороны защиты представлять присяжным заседателям свои доказательства.

Поскольку порядок предъявления обвинения Мырееву Е.Н., Булкину С.К. и Нехочину В.О. органами следствия нарушен не был, а обвинительное заключение составлено в соответствии с требованиями статьи 220 УПК РФ, то судья обоснованно отказал в удовлетворении стороны защиты о возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, о чем вынес мотивированное постановление, которое является законным и обоснованным (т. 15 л.д. 67-71).

Изменение подсудимым меры пресечения на заключение под стражу после вынесения присяжными обвинительного вердикта не свидетельствует о предвзятости судьи и предрешении судьбы подсудимых до вынесения приговора, как об этом утверждают осужденные Булкин и Нехочин в своих жалобах.

Судья принял такое решение по ходатайству стороны обвинения и в пределах его полномочий, руководствуясь при этом положениями ч. 1 ст. 255 УПК РФ, в соответствии с которой в ходе судебного разбирательства суд вправе избрать, изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого.

При этом в постановлении об изменении подсудимым меры пресечения не содержится формулировок, свидетельствующих о предрешении судьей вопросов, которые в соответствии со ст. 299 УПК РФ подлежат разрешению при постановлении приговора.

Неосновательны доводы жалоб стороны защиты и о том, что председательствующим допущены нарушения уголовно-процессуального закона при постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.

Предусмотренная уголовно-процессуальным законом (ст. 338 УПК РФ) процедура постановки вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, председательствующим по делу соблюдена.

Как видно из протокола судебного заседания, сторонам было предоставлено право высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов, и дана возможность внести предложения о постановке новых вопросов.

Сторона защиты в письменном виде представила свои замечания к вопросному листу, которые были поставлены на обсуждение сторон и рассмотрены председательствующим судьей в совещательной комнате при окончательном формулировании вопросного листа.

Составленный председательствующим вопросный лист соответствует требованиям ст. 339 УПК РФ.

Вопросы перед присяжными заседателями судьей были поставлены в понятном виде, с учетом результатов судебного следствия и прений сторон.

Напутственное слово председательствующим произнесено в соответствии с требованиями ст. 340 УПК РФ. В нем председательствующий напомнил присяжным заседателям об исследованных в суде доказательствах, как уличающих подсудимых, так и оправдывающих их, не выражая при этом своего отношения к этим доказательствам и не делая выводов из них, а также правильно изложил позиции государственного обвинителя и защиты.

Как видно из протокола судебного заседания, после произнесения напутственного слова стороны не делали заявлений о нарушении председательствующим принципа объективности и беспристрастности в связи с содержанием напутственного слова.

Доводы защитника-адвоката Ковальчука С.Н. о том, что председательствующий создал присяжным заседателям условия, которые отрицательно сказались на их объективности при вынесении вердикта, не основаны на протоколе судебного заседания, из которого видно, что все необходимые условия для вынесения присяжными заседателями объективного и беспристрастного вердикта председательствующим были созданы. Сами присяжные заседатели не просили об объявлении перерыва в их совещании для отдыха и не обращались к председательствующему с заявлениями об отсутствии надлежащих условий для вынесения ими вердикта.

Данные председательствующим присяжным заседателям разъяснения положений ч. 1 ст. 343 УПК РФ, согласно которым присяжные заседатели при обсуждении поставленных перед ними вопросов должны стремиться к принятию единодушных решений, а, если при обсуждении в течение 3 часов им не удалось достигнуть единодушия, то решение принимается голосованием, не является незаконным психологическим воздействием на присяжных заседателей, о чем утверждает защитник, а наоборот свидетельствует о выполнении судьей требований пункта 7 части 3 статьи 340 УПК РФ, предусматривающей обязанность председательствующего в напутственном слове разъяснить присяжным заседателям порядок их совещания, подготовки ответов на поставленные вопросы, голосования по ответам и вынесения вердикта.

Вынесенный в отношении Мыреева Е.Н., Булкина С.К. и Нехочина В.О., вердикт присяжных заседателей соответствует требованиям закона.

Доводы адвоката Наумова В.С. о наличии у Мыреева Е.Н. психического заболевания, ставящего под сомнение его вменяемость на момент его допроса следователем и на момент вынесения приговора, а также о нарушении права на защиту Мыреева на предварительном следствии, которое защитник связывает с длительностью времени, прошедшего со дня проведения в отношении Мыреева комплексной психолого-психиатрической экспертизы до предъявления ему нового обвинения и допроса в качестве обвиняемого, не могут быть признаны обоснованными.

В материалах уголовного дела имеется заключение первичной амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы от 24.02.2016 за N 151, проведенной экспертами Государственного бюджетного учреждения Министерства здравоохранения Республики Саха (Якутия) "Якутский Республиканский психоневрологический диспансер", согласно которому эксперты, врачи-психиатры, пришли к выводу о том, что Мыреев Е.Н. каким-либо психическим расстройством, которое могло бы лишить его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, как в период инкриминируемого ему деяния, так и в момент обследования не страдал и не страдает. В период комплексного психолого-психиатрического обследования у Мыреева обнаруживались признаки лабильно-истероидной личности без акцентуации при сохранной интеллектуально-мнестической деятельности, что является вариантом психической нормы. Он мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В применении принудительных мер медицинского характера Мыреев Е.Н. не нуждается. Как психически здоровый он способен самостоятельно осуществлять свои процессуальные (юридические) права и обязанности. Входивший в комиссию экспертов врач-психолог сделал вывод, что признаков физиологического аффекта, а также иного эмоционального состояния, оказывающего существенное влияние на сознание и поведение в период времени, относящийся к инкриминируемому деянию, у Мыреева Е.Н. не обнаружено.

Данное заключение экспертов было получено с соблюдением требований уголовно-процессуального закона и сомнений в его обоснованности не вызывает.

Учитывая указанное экспертное заключение, а также данные о личности Мыреева Е.Н., его адекватное поведение в судебном заседании, суд в приговоре сделал обоснованный вывод о его вменяемости.

Судом в приговоре также сделан обоснованный вывод о вменяемости и других осужденных - Булкина С.К. и Нехочина В.О.

Приложенная к апелляционной жалобе медицинская справка от 06.10.2017 за подписью начальника филиала "Медицинская часть N ..." ФКУЗ МСЧ N ... ФСИН России ... Ж. о состоянии здоровья Мыреева Е.Н., полученная по адвокатскому запросу, не ставит под сомнение вменяемость Мыреева Е.Н.

Из содержания указанной медицинской справки следует, что в условиях учреждения, в котором Мыреев Е.Н. содержится под стражей, проведено его обследование, в том числе врачом психиатром, в связи с неадекватным поведением Мыреева; выставлен предварительный диагноз: ... Мыреев взят под наблюдение; с целью коррекции поведения ему назначена седативная терапия. При повторном осмотре Мыреева врачом - психиатром психической патологии не выявлено.

21.09.2017 Мыреев Е.Н вновь выведен в медицинскую часть в связи с неадекватным поведением, выставлен диагноз: Установочное поведение. Расстройство личности по истероидному типу?; при этом отмечено, что Пациент постоянно меняет жалобы и поведение, в присутствии медицинских работников, сотрудников ФКУ СИЗО ... начинает кричать, вести себя агрессивно, когда думает, что за ним не наблюдают - ведет себя спокойно, адекватно общается с другими подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными.

Как следует из медицинской справки врача-психиатра ФКУ СИЗО ... от 11.12.2017, Мыреев Е.Н. находится в учреждении ФКУ СИЗО ... с диагнозом "расстройство личности", по состоянию здоровья может участвовать в судебном заседании.

Адекватное поведение Мыреева Е.Н. наблюдалось и в заседании суда апелляционной инстанции.

Таким образом, судебная коллегия приходит к выводу о том, что в момент совершения преступления и после его совершения у Мыреева Е.Н. отсутствовало и отсутствует психическое расстройство, в том числе временное, которое бы лишало или лишает его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими.

Доводы стороны защиты о неправильности юридической оценки действий подсудимых - неосновательны; исходя из вердикта присяжных заседателей, судья в приговоре правильно квалифицировал действия Булкина С.К. и Мыреева Е.Н. по п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 163, п.п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ, а действия Нехочина В.О. - по п. "в" ч. 2 ст. 163, п.п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ.

При постановке вопросов перед присяжными заседателями и при вынесении приговора председательствующий не вышел за пределы компетенции присяжных заседателей, предусмотренной ч. 1 ст. 334 УПК РФ, а также за пределы судебного разбирательства, установленные статье 252 УПК РФ.

Мырееву Е.Н., Булкину С.К. и Нехочину В.О. судом первой инстанции назначено справедливое наказание, соответствующее характеру и степени общественной опасности совершенных ими преступлений, обстоятельствам их совершения, данным о личности каждого из них. При этом судом были учтены все обстоятельства, смягчающие их наказание.

Нормы уголовного закона при назначении осужденным наказания, в том числе и дополнительного наказания в виде ограничения свободы, судом не нарушены.

Вопреки доводам жалобы осужденного Мыреева, аморального или иного противоправного поведения потерпевшего Г., которое явилось бы поводом для преступления, судом не установлено и из материалов уголовного дела не усматривается.

Оснований для смягчения назначенного Мырееву Е.Н., Булкину С.К. и Нехочину В.О. наказания не имеется.

Исходя из изложенного и руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Верховного Суда Республики Саха (Якутия) с участием присяжных заседателей от 22 сентября 2017 года в отношении Мыреева Егора Николаевича, Булкина Семена Константиновича и Нехочина Владимира Олеговича оставить без изменения, а апелляционные жалобы - без удовлетворения.

Председательствующий

Иванов Г.П.

Судьи

Зыкин В.Я.

Ведерникова О.Н.