Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 июля 2017 г. Дело "Анненков и другие (Annenkov and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 31475/10) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Анненков и другие (Annenkov and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 31475/10)

Постановление Суда

Страсбург, 25 июля 2017 г.

По делу "Анненков и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелен Ядерблом, Председателя Секции,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастор Вилановы,

Георгия А. Сергидеса,

Жольен Шуккинг, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 4 июля 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 31475/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) 14 гражданами Российской Федерации, проживающими в г. Воронеже и Воронежской области, перечисленными в Приложении (далее - заявители), 2 мая 2010 г.

2. Интересы заявителей представляла Ольга Анатольевна Гнездилова, адвокат, практикующая в г. Воронеже. Власти Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявители утверждали, в частности, что их право на свободу мирных собраний было нарушено, и что некоторые из них стали жертвами чрезмерного применения силы со стороны милиции.

4. 30 августа 2012 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявители вели предпринимательскую деятельность на муниципальном рынке в Воронеже и арендовали там торговые точки или работали в качестве поставщиков для этих точек.

6. Представляется, что в августе 2007 г. право собственности на земельный участок, где находился рынок, было передано из собственности города муниципальному предприятию, а затем частной компании, которая была намерена снести рынок и построить торговый центр. Представляется, что в 2008 и 2009 годах велось судебное разбирательство между прокуратурой и муниципальным предприятием в отношении земельного участка.

7. Несогласные с таким ходом событий, который отрицательно сказался бы на их предпринимательской деятельности и занятости, заявители и некоторые другие лица (в общей сложности несколько десятков человек) решили находиться на территории рынка постоянно, установив "ночное дежурство".

8. Согласно утверждениям заявителей в неустановленную дату, но в установленной форме предприниматели уведомили администрацию города о своем намерении "организовать ночное дежурство на рынке на постоянной основе, пока вопросы, касающиеся законности передачи земли и сноса рынка, (не будут) урегулированы". Они начали свое "ночное дежурство" в неустановленную дату.

A. События 7 августа 2009 г. и связанное с ними разбирательство

9. 6 августа 2009 г. сотрудники милиции потребовали от предпринимателей, которые собрались на рынке, покинуть его территорию. Некоторые отказались исполнить требование в отсутствие какого-либо решения суда и утверждали, что согласно их арендным договорам они имели право оставаться на рынке.

10. 7 августа 2009 г. некоторые из заявителей были задержаны (Анненков, Хрипунов, Хаванцев, Финский, Супрунова, Захарова и Гусева) (см. ниже §§ 41-51).

1. Разбирательство в отношении Финского, Хаванцева и Хрипунова

11. Данные заявители были обвинены в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП), которая предусматривает наказание за неповиновение или оказание сопротивления законному приказу государственного должностного лица (см. ниже § 61). Заявители, которые в суде были представлены адвокатами, не признали себя виновными и отрицали, что они не подчинились или сопротивлялись каким-либо определенным законным требованиям милиции, или что они иным образом нарушили общественный порядок или поставили под угрозу общественную безопасность.

12. Решением от 7 августа 2009 г. мировой судья признал Финского виновным в совершении правонарушения и приговорил его к пяти суткам административного ареста. Суд указал следующее:

"[Подсудимый) нарушил порядок организации и проведения собрания; он не подчинился законному требованию сотрудников милиции во время исполнения ими своих обязанностей по обеспечению общественного порядка и безопасности, он также препятствовал осуществлению вышеуказанных обязанностей...

Вина (подсудимого) подтверждается следующими документами: протоколом об административном правонарушении, жалобами и письменными показаниями директора рынка, письменными рапортами сотрудников милиции, и показаниями свидетелей...".

13. В ту же дату Хрипунов был приговорен к пяти суткам административного ареста. Суд указал следующее:

"[Подсудимый) нарушил порядок организации и проведения собрания; он не подчинился законному требованию сотрудников милиции во время исполнения ими своих обязанностей по обеспечению общественного порядка и безопасности, он также препятствовал осуществлению вышеуказанных обязанностей...

Свидетель Н. дал следующие показания в суде ''7 августа 2009 г. группа предпринимателей вели ночное дежурство для предотвращения сноса здания рынка. Вдруг прибыли сотрудники милиции и начали хватать людей и увозить их в отдел милиции. (Подсудимый) также был задержан милицией; он не оказывал никакого сопротивления во время этих действий...''

Суд принимает критическую позицию по отношению к показаниям этого свидетеля, который является знакомым и коллегой (подсудимого), поскольку это свидетельство опровергается основной частью других доказательств, а именно письменными рапортами сотрудников милиции, поданными в рамках их служебных полномочий...".

14. В отношении Хаванцева, который был приговорен к десяти суткам административного ареста, было вынесено постановление в сходной формулировке.

15. В соответствии с КоАП заявители начали отбывать административный арест сразу же после судебного решения по их делу.

16. В то же время заявители обратились с аппеляционной жалобой Советский районный суд г. Воронежа (далее - районный суд). Хрипунов утверждал, что суд не дал надлежащую оценку показаниям очевидцев. Он и Финский утверждали, inter alia, что они приняли участие в "собрании" и что Закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях"* (* Так в тексте. Видимо, имеется в виду Федеральный закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ (далее - Закон о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях) (примеч. редактора).) не требовал предварительного уведомления компетентного государственного органа об этом типе публичного мероприятия (см. ниже § 66). Кроме того, в нарушение закона им или другим предпринимателям не было предъявлено письменного требования прекратить незаконные действия, и наказание в виде административного ареста было непропорциональным.

17. В суде аппеляционной инстанции Финский утверждал, что он присутствовал на территории рынка рано утром 7 августа 2009 г., потому что исполнял "служебные обязанности". Услышав шум, он вышел из здания и увидел, как других предпринимателей задерживали, он начал снимать происходящее на видеокамеру, но затем ему было приказано удалить видео, и он был задержан.

18. Суд апелляционной инстанции рассмотрел письменные показания М., нового исполнительного директора рынка. Он прибыл на рынок, но не смог войти в здание, поскольку ряд предпринимателей перекрыли вход, взяв друг друга за руки. По его просьбе милиция потребовала от предпринимателей прекратить их действия. Предприниматели, в том числе Финский, не исполнили это требование.

19. Суд также рассмотрел письменные показания Б., Ма. и Л., которые утверждали следующее. Проходя мимо рынка утром 7 августа 2009 г., они видели группу из примерно 50 человек. Эти люди скандировали лозунги и требовали отставки городских и областных властей, а также призывали к нарушению общественного порядка. Сотрудники милиции потребовали от них прекратить свои действия, однако они не исполнили это требование. В дальнейшем милиционеры неоднократно предупреждали самого активного участника группы. После того, как он не подчинился, он был посажен в милицейскую автомашину, при этом во время задержания он хватал за форму милиционеров и пытался убежать.

20. Милиционеры С., Ю. и Ф. представили следующие письменные рапорты. 6 августа 2009 г., отметив блокирование входа в здание, они призвали присутствовавших разойтись. То же самое произошло 7 августа 2009 г. Приблизившись к одному из самых активных участников собрания Финскому, они потребовали от него прекратить свои действия. После того, как он отказался, они доставили его в отдел милиции.

21. Суд заслушал Д., которая заявила, что Финский пытался снять на видео события, когда милиция задержала его, он не оказал никакого сопротивления.

22. 13 августа 2009 г. районный суд оставил решение в отношении Финского без изменений, постановив следующее:

"Суд не имеет оснований сомневаться в показаниях сотрудников милиции Л., Б. и Ма., поскольку они не были ранее знакомы с подсудимым или другими предпринимателями и не имеют оснований для дачи ложных показаний против него... Суд отклоняет довод, что Л., Б. и Ма. не могли являться свидетелями, поскольку рынок был окружен стеной. Их показания свидетельствуют, что они действительно шли через рынок... Суд отклоняет довод о том, что милиция действовала незаконно в отношении предпринимателей, присутствовавших на собрании, которое не требовало никакого предварительного разрешения. Как свидетельствуют материалы дела и показания, сотрудники милиции действовали законно с целью обеспечения общественного порядка и общественной безопасности, поскольку предприниматели блокировали доступ на рынок для его сотрудников и не реагировали на законные требования милиции прекратить эти действия... Суд принимает критическую позицию в отношении показаний Д., которая пыталась помочь своему коллеге избежать ответственности за совершенное правонарушение, поскольку это свидетельство опровергается другими доказательствами...".

23. Решением от 13 августа 2009 г. в отношении Хрипунова районный суд постановил:

"Свидетель П. заявил в суде, что "7 августа 2009 г. ... на рынок прибыли лица в штатском и сотрудники милиции и, следуя распоряжению начальника Советского отдела милиции* (* Так в оригинале текста Постановления на английском языке. Очевидно, что здесь и в дальнейшем имеется в виду Районный отдел внутренних дел (РОВД) Советского района г.Воронежа (примеч. переводчика).), начали задерживать предпринимателей без объяснения причин таких задержаний. (Подсудимый) был также задержан, не оказав сопротивления или неповиновения каким-либо определенным требованиям..."

Факт совершения (подсудимым) правонарушения подтверждается:

- протоколом об административном правонарушении, в котором утверждалось, что "после нарушения процедуры организации и проведения публичных мероприятий, во время задержания, он не подчинился законному требованию сотрудника милиции, схватил его за форму и попытался бежать...";

- письменными показаниями (трех прохожих), которые шли через рынок и видели около 50 человек, скандировавших лозунги, требовавших отставки мэра и губернатора и призывавших к нарушению общественного порядка. Несмотря на требование сотрудников милиции прекратить свои действий, предприниматели не подчинились; после этого сотрудники милиции приблизились к (подсудимому), который казался особенно активным, и снова потребовали от него прекратить его действия, но он не подчинился. Находясь в милицейской машине, он оказывал сопротивление и угрожал сотрудникам милиции насилием и преследованием;

- (письменными показаниями сотрудников милиции в сходных формулировках): ...Приблизившись к одному из самых активных демонстрантов (впоследствии был опознан как подсудимый), они предупредили его о совершении им правонарушения, однако он никак не отреагировал и отказался (прекратить действия); Финский (sic!), соответственно, был задержан и доставлен в отдел милиции.

Суд отклонил довод защиты, что (подсудимый) законно участвовал в собрании, не требующем предварительного разрешения, поскольку действия милиции были законными и направлены на обеспечение общественного порядка и общественной безопасности, так как предприниматели блокировали доступ к зданию сотрудникам рынка... Суд занимает критическую позицию в отношении показаний П., который является коллегой подсудимого и желает помочь ему, поскольку это свидетельство опровергается основной частью других доказательств".

24. В отношении Хаванцева судом было вынесено решение в аналогичной формулировке.

25. Впоследствии, узнав в конце сентября 2009 г., что решение суда в отношении некоторых других участников тех же событий было отменено судом в сентябре 2009 г. (см. ниже § 27), 8 октября 2009 г. Финский, Хаванцев и Хрипунов подали ходатайство в соответствии статьей 30.12 КоАП о пересмотре окончательного решения против них. 20 ноября 2009 г. заместитель председателя Воронежского областного суда оставил решения нижестоящих судов без изменений. В отношении каждого обвиняемого судья надзорной инстанции постановил следующее:

"Я отклоняю доводы защиты о том, что судьи нижестоящих судов не указали тип общественного мероприятия, в котором принял участие обвиняемый, соответствующие положения о таких общественных мероприятиях и точные детали требований сотрудников милиции в отношении обвиняемого. Мировым судьей было установлено, что оспариваемое событие являлось "собранием"...".

2. Другие заявители

26. Решениями от 7 августа 2009 г. обвиняемые - женщины и Анненков были оштрафованы.

27. 2, 8 и 10 сентября 2009 г. районный суд отменил решения в отношении обвиняемых-женщин и Анненкова.

Что касается Анненкова, суд постановил следующее:

"Ни протокол об административном правонарушении, ни решение не содержат ссылки на конкретные обстоятельства или действия, связанные с corpus delicti* (* Так в тексте оригинала Постановления на английском языке. Возможно, что в оригинале судебного решения использовался термин "состав" вменяемого правонарушения (примеч. переводчика).) вменяемого правонарушения (неповиновение законному приказу сотрудника милиции). В частности, ни один из этих двух документов не указывает, что было предъявлено требование в отношении обвиняемого, который ему не подчинился. Кроме того, решение не указывает, что ответчик не подчинился законному требованию сотрудника милиции".

В отношении Гусевой суд постановил следующее:

"В протоколе административного правонарушения указано, что обвиняемая нарушила процедуры, касающиеся организации и проведения демонстраций, митингов и собраний, и что во время задержания она не подчинилась законному требованию сотрудника милиции, сделанному в ходе исполнения им служебных обязанностей по обеспечению общественного порядка. Протокол не указывает, к какому типу относилось общественное мероприятие, вышеупомянутые процедуры которого были нарушены, или какие требования, касающиеся поддержания общественного порядка во время публичного мероприятия, не были соблюдены обвиняемой".

В отношении Супруновой суд постановил следующее:

"В протоколе административного правонарушения указано, что 7 августа 2009 г. обвиняемая нарушила процедуры, касающиеся организации и проведения демонстраций, митингов и собраний, и (что) во время задержания она не подчинилась законному требованию сотрудника милиции и схватила его за форму и пыталась сбежать... Протокол не указывает, к какому типу относилось общественное мероприятие, вышеупомянутые процедуры которого были нарушены, или какие требования, касающиеся поддержания общественного порядка во время публичного мероприятия, не были соблюдены обвиняемой".

В отношении Захаровой суд постановил следующее:

"Ни протокол об административном правонарушении, ни решение суда первой инстанции не ссылаются на конкретные факты и действия, являющиеся частью правонарушения, вменяемого обвиняемой, а именно неповиновение законному требованию сотрудника милиции... или точное требование, которому она не подчинилась. Кроме того, из них не следует, что то, чему обвиняемая не подчинилась, являлось законным требованием со стороны сотрудника милиции. Протокол не указывает, в чем состояло нарушение процедуры, касающейся организации и проведения демонстраций, митингов и собраний, обвиняемой, или какой тип мероприятия проводился".

28. Суд распорядился вернуть материалы дел соответствующему мировому судье. После этого мировой судья вернул дела в отдел милиции, видимо, для изменения документов или исправления протоколов об административных правонарушениях. Дела не были отправлены на повторное рассмотрение.

B. События 10 августа 2009 г. и связанные с ними разбирательства

29. В 5.30 10 августа 2009 г. сотрудники милиции задержали около 20 человек на рынке, включая заявителей Бузова, Гаркавец, Журавлеву, Хаванцеву и Супрунову.

1. Бузов

30. 10 августа 2009 г. мировой судья рассмотрел дело Бузова. Суд заслушал Хр, которая заявила, что группа лиц препятствовала охранникам восстановить доступ в здание рынка. Затем прибыла милиция, и некоторых из этих лиц доставили в отдел милиции.

31. Представляется, что в ходе слушания заявитель, который был представлен адвокатом, сначала ходатайствовал о вызове некоторых других свидетелей и сотрудников милиции в открытое судебное заседание. Однако, согласно утверждениям властей Российской Федерации, затем он отозвал свое ходатайство.

32. Решением от 10 августа 2009 г. Бузов был признан виновным в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 КоАП, и был приговорен к 10 суткам административного ареста. Мировой судья постановил следующее:

"[Обвиняемый) не подчинился требованиям сотрудников милиции и не исполнил законные требования прекратить нарушение общественного порядка...

Его вина подтверждается протоколом об административном задержании, рапортами сотрудников милиции и письменными показаниями свидетелей...".

33. Как утверждали власти Российской Федерации, Бузов не отбывал свой приговор, поскольку был доставлен в отделение кардиологии местной больницы вечером 10 августа 2009 г.

34. Бузов обратился в районный суд, который провел слушания 13 августа 2009 г. Он заслушал его адвоката и Еф., которая утверждала, что видела, как заявитель делал видеозапись, когда он был окружен охранниками, рвавшими его одежду. Коллегам удалось "вызволить его из рук охранников", потом прибыли сотрудники милиции и начали отталкивать некоторых предпринимателей в сторону. Один из охранников "приказал задержать (Бузова)". Бузов был согласен с требованиями и не оказывал сопротивления задержанию (см. также § 50 ниже).

35. Решением от 13 августа 2009 г. суд оставил решение от 10 августа 2009 г. в отношении заявителя без изменений.

36. В конце сентября 2009 г., узнав, что решения суда в отношении некоторых других участников событий 10 августа 2009 г. и 7 августа 2009 г. были отменены судом (см. выше §§ 27-28 и 38-39), заявитель и его адвокат О. Гнездилова решили, что они имели разумные перспективы на успех, ходатайствуя о дальнейшем пересмотре судебных решений от 10 и 13 августа 2009 г. В начале октября 2009 г. они подали ходатайство о пересмотре этих решений суда в порядке надзора. Они утверждали, inter alia, что суды нижестоящих инстанций не указали, какому конкретному требованию заявитель не подчинился, и являлось ли такое требование законным согласно российскому законодательству, суды не заслушали каких-либо должностных лиц или очевидцев, которые были свидетелями оспариваемого поведения со стороны заявителя, и суды не указали каких-либо конкретных действий с его стороны, представлявших собой нарушение общественного порядка.

37. 20 ноября 2009 г. заместитель председателя Воронежского областного суда оставил решения нижестоящих судов без изменений. Судья указал следующее:

"[Заявитель) состоял в группе лиц, которые препятствовали должностным лицам рынка в доступе в их здание. Вмешались охранники частной охранной компании, и между ними и некоторыми участниками произошла драка. Эти участники не реагировали на требования сотрудников милиции. Сотрудники милиции требовали от (заявителя), который являлся одним из самых активных участников, прекратить свое противоправное поведение, но он не подчинился этому требованию. После этого он был доставлен в отдел милиции".

2. Другие заявители

38. 10 августа 2009 г. мировой судья приговорил нескольких обвиняемых-женщин к штрафу. Однако 8 сентября 2009 г. районный суд рассмотрели их жалобы и отменил решения, вынесенные против них.

39. В отношении Журавлевой он указал следующее:

"Статья 28.2 КоАП требует, чтобы протокол об административном правонарушении описывал, среди прочего, фактические элементы, касающиеся правонарушения, и обстоятельства, в которых оно было совершено. Протокол в отношении обвиняемой указывает, что... она сопротивлялась сотрудникам милиции, не реагировала на их законные требования прекратить нарушение общественного порядка и хватала за форму сотрудников милиции, когда ее вели в милицейский автомобиль, пытаясь оттолкнуть их и убежать.

Протокол об административном правонарушении не указывал, какие требования, касающиеся общественного порядка, были адресованы обвиняемой и не были ею соблюдены, или какие ее действия противоречили этому требованию. Недостатки протокола делают невозможным установить ответственность обвиняемой по административному правонарушению, и протокол должен быть возвращен (милиции)".

В отношении Хаванцевой и Гаркавец суд постановил следующее:

"Ни протокол об административном правонарушении, ни решение мирового суда не указывают на то, как обвиняемая нарушила общественный порядок, или какому требованию сотрудников милиции она не подчинилась".

40. Представляется, что материалы дела были затем возвращены в милицию для внесения поправок в документы. Эти материалы не были направлены соответствующему судье на повторное рассмотрение.

C. Предполагаемое чрезмерное применение силы 7 августа 2009 г. и связанные с ним разбирательства

41. 10 августа 2009 г. жена Анненкова, Шаталова, которая также является заявительницей по настоящему делу, подала заявление в Советский районный следственный отдел* (* Так в оригинале текста на английском языке. Очевидно, здесь и далее имеется в виду Следственный отдел по Советскому району Следственного управления по Воронежской области Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации (примеч. редактора).).

42. Шаталова утверждала, что 7 августа 2009 г. Ку., старший сотрудник РОВД Советского района, подверг ее пожилого мужа жестокому обращению. Она ходатайствовала о возбуждении уголовного дела против этого сотрудника. Она утверждала следующее: по ее просьбе ее муж прибыл на рынок рано утром 7 августа 2009 г., где она уже вела "ночное дежурство" вместе с другими лицами, с тем чтобы привезти ей теплую одежду, сотрудник Ку. нанес ему удар в грудь, вызвав его падение на землю и причинив ему травму головы, поскольку он ударился головой об угол стола.

43. Анненков был осмотрен 7 августа 2009 г. нейрохирургом, травматологом и терапевтом, которые пришли к заключению, что у него имелась рана на голове размером 6 х 0,3 х 0,5 см, некоторые отеки в верхней части правой руки и некоторые другие травмы (эта часть справки не разборчива). В своих представлениях в Европейский Суд адвокат заявителя утверждала, что у Анненкова имелся перелом ребра. Адвокат подтвердила свою жалобу после коммуникации дела властям Российской Федерации, которые не стали ее комментировать.

44. Неуказанные должностные лица провели проверку действий сотрудников милиции с 10 по 18 августа 2009 г., рассмотрев вопрос, превысили ли они должностные полномочия и совершили ли преступление, предусмотренное статьей 286 Уголовного кодекса Российской Федерации, которое определялось в период, относящийся к обстоятельствам дела, как "действия, явно выходящие за пределы должностных полномочий и повлекшие существенное нарушение прав или законных интересов".

45. Трое других заявительниц (Гусева, Супрунова и Захарова) также обратились за медицинской помощью 8 августа 2009 года. Супруновой был поставлен диагноз "сотрясение мозга" и "гематомы мягких тканей на голове и правой руке". Захаровой был поставлен диагноз "гематомы мягких тканей на голове и правом плече". Гусева была осмотрена судебно-медицинским экспертом, который пришел к заключению, что у нее были синяки на передней верхней части ее правой руки (размером 2,5 х 2 см и 2,4 х 1,9 см) и меньшего размера на внутренней части ее правой руки, ссадины на правом и левом бедрах размером 9 х 8,5 х 8 см на 7,5 см, соответственно, и ссадины на правом и левом голеностопных суставах размером 6 х 3 см и 2 х 1,3 см, соответственно.

46. Представляется, что в неустановленную дату Супрунова, Захарова и Гусева были заслушаны в контексте предварительной проверки по делу Анненкова.

47. Захарова утверждала, что она прибыла на рынок рано утром 7 августа 2009 г. и увидела сотрудника милиции, тащившего Гусеву. Она выразила протест сотруднику Ку., который затем толкнул ее. Она упала на землю, ударившись плечом и затылком о деревянные предметы, находившиеся на земле.

48. Супрунова заявила, что сотрудник милиции Ку. приказал "забрать эту" и начал тянуть ее за волосы и руки, но другие предприниматели попытались защитить ее.

49. Гусева заявила, что она пыталась защитить Супрунову от Ку., который тащил ее за волосы. Сотрудники милиции Ку. и Х. толкнули Гусеву на стену, вызвав тем самым ее падение на землю, после чего она потеряла сознание. Потом ее волочили по земле за руки, и один из сотрудников милиции ударил ее ногой по спине, когда сажал ее в милицейскую машину.

50. Еф., коллега заявителей, дала письменные показания, что рано утром 7 августа 2009 г. на рынке находились около 30 человек. После сообщения о прибытии милиции она вышла и увидела около 16 сотрудников милиции, включая Ку., старшего офицера, который давал указания и сказал, что милиционерам следует "забрать эту" или нечто подобное. Она видела сотрудника милиции, заламывавшего руки Супруновой, и как Гусеву волочили по земле. Затем она услышала, как Анненков спросил Ку.: "Что вы делаете ", и Ку. вдруг ударил его в грудь, вызвав падение Анненкова на землю и удар о край стола. Анненков потерял сознание. Ку. затем ударил его ногой и приказал "забрать это".

51. Ку. сделал следующие письменные показания в ходе следствия:

"6 августа 2009 г. в отдел милиции поступила информация, что рано утром 7 августа группа из трех сотен человек может предпринять насильственные действия с целью завладеть рынком. В 5.45 около 30 сотрудников милиции под моим руководством прибыли на рынок для предотвращения беспорядков и незаконных действий. Мы увидели примерно 20 человек вне здания, которые вели митинг, скандируя лозунги и крича об областном прокуроре и губернаторе. Предпринимателям ранее были сделаны предупреждения против незаконных действий с их стороны. Вдруг примерно пять женщин начали кричать и звать на помощь, хватаясь за нашу форму. Мы задержали около 13 человек, включая наиболее активных правонарушителей, все они оказали сопротивление во время задержания... Мы применили физическую силу против некоторых лиц, а именно боевые приемы самбо, такие как заламывание рук за спиной. Никто из сотрудников, включая меня, не наносил каких-либо ударов...".

52. 19 августа 2009 г. следователь вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, ссылаясь на показания нескольких сотрудников милиции, включая Ку., и свидетельства Анненкова, Шаталовой, Захаровой и Супруновой.

53. Представляется, что постановление от 19 августа 2009 г. впоследствии было отменено по неуказанным причинам и расследование было возобновлено. Были получены письменные заявления от некоторых других участников собрания. Сотрудник милиции Х. также был заслушан, и он подтвердил предыдущие показания Ку.

54. 7 сентября 2009 г. следователь вынес новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников Ку., Х. или иных должностных лиц. Кратко изложив указанные выше показания, он заключил следующее:

"В ходе предварительной проверки не могут быть собраны достаточные и объективные данные, показывающие, что какие-либо сотрудники милиции совершили какое-либо уголовное преступление... Обвинения, представленные в жалобах, опровергаются свидетельскими показаниями сотрудников милиции... Травмы могли быть получены во время процедуры задержания из-за сопротивления, оказанного сотрудникам милиции (такое сопротивление позже было подтверждено во время преследования за административные правонарушения). Кроме того, с учетом важных и неустранимых несоответствий в различных свидетельствах отсутствует возможность сделать правдивый вывод относительно совершения уголовного преступления Ку., Х. или другими лицами...".

55. По неуказанным причинам 1 октября 2009 г. было вынесено новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Оно было отменено 7 октября 2009 г. заместителем начальника районного следственного отдела. Он указал, что было необходимо: оценить имеющиеся судебные решения, касающиеся административных правонарушений во время событий 7 августа 2009 г., выявить и допросить лиц, которые находились вместе с задержанным в отделе милиции, выявить и допросить всех сотрудников милиции, находившихся в отделе милиции и готовивших документы по административным правонарушениям против задержанных предпринимателей и выявить и допросить всех сотрудников, находившихся на дежурстве в эту дату и присутствовавших на рынке.

56. Четверо заявителей (Анненков, Супрунова, Гусева и Захарова) ходатайствовали о судебном пересмотре постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 1 октября 2009 г. Они узнали в ходе слушания 19 октября 2009 г., что постановление об отказе уже было отменено. Дело, таким образом, было прекращено.

57. Новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено 9 ноября 2009 г

58. 22 декабря 2009 г. областное следственное управление отменило постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 9 ноября 2009 г., поскольку оно содержало недостаточную оценку фактических обстоятельств, в нем отсутствовало правдоподобное объяснение травм заявителей и не давалась какая-либо оценка законности действий милиции.

59. Не зная об указанном выше решении, один из заявителей ходатайствовал о судебном пересмотре отказа в возбуждении уголовного дела от 9 ноября 2009 года. 9 ноября 2010 г. районный суд прекратил разбирательство, поскольку вышестоящий следственный орган отменил оспариваемое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

60. Согласно утверждениям властей Российской Федерации новый отказ в возбуждении уголовного дела был вынесен 19 июня 2012 г. Он был отменен 5 октября 2012 г. районной прокуратурой. После этого было возбуждено уголовное дело на основании статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вероятно, Анненков и Супрунова, по крайней мере, еще раз были допрошены следователем. Анненков имел также формальную очную ставку с неуказанным свидетелем, который предположительно видел, как заявитель споткнулся и упал на землю сам 7 августа 2009 г.

II. Применимое законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

A. Преследование за административные правонарушения

61. В период, относящийся к обстоятельствам дела, часть 1 статьи 19.3 КоАП предусматривала наказание в виде штрафа или административного ареста за следующие правонарушения: неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника милиции, военнослужащего либо сотрудника органа или учреждения уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а равно воспрепятствование исполнению ими служебных обязанностей.

62. Согласно статье 3.9 КоАП административный арест не может применяться к беременным женщинам, женщинам, имеющим детей в возрасте до 14 лет, лицам, не достигшим возраста 18 лет, инвалидам I и II групп, военнослужащим и лицам иных категорий. В своем определении N 195-O от 13 июня 2006 г.* (* Так в оригинале. Вероятно, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 2006 г. N 195-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданина Ивукова Константина Александровича положением части 2 статьи 3.9 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (примеч. редактора).) Конституционный Суд счел, что законодатель имеет право применять различные виды наказания в зависимости от того, совершено то же самое административное правонарушение мужчиной или женщиной. Целью такого разграничения являлась защита здоровья и социального благополучия женщины, которая являлась матерью. В любом случае административный арест может быть назначен только по решению суда и только в исключительных случаях, когда более мягкое наказание (например, штраф) не является целесообразным. В случае, когда речь идет о мужчине-обвиняемом, судья должен принимать во внимание вопрос о том, является ли ответчик единственным родителем, осуществляющим уход за своим ребенком или детях.

63. Краткий обзор законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики в части пересмотра окончательных решений, вынесенных судами общей юрисдикции по административным делам до и после некоторых законодательных изменений в декабре 2008 г. и августе 2014 г., см. в Решении Европейского Суда по делу "Смадиков против Российской Федерации" (Smadikov v. Russia) от 31 января 2017 г., жалоба N 10810/15, §§ 8-30, и Постановлении Европейского Суда по делу "Орловская искра" против Российской Федерации" (Orlovskaya Iskra v. Russia) от 21 февраля 2017 г., жалоба N 42911/08, §§ 29-32* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 3 (примеч. редактора).).

B. Регулирование публичных мероприятий

64. Федеральный закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ (далее - Закон о собраниях) определяет публичное мероприятие как открытую, мирную, доступную каждому, проводимую в форме собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования либо в различных сочетаниях этих форм акцию, осуществляемую по инициативе граждан Российской Федерации, политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений. Целью публичного мероприятия являются свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики (пункт 1 статьи 2 закона).

65. Закон о собраниях предусматривает следующие виды публичных мероприятий: собрание, то есть совместное присутствие граждан в специально отведенном или приспособленном для этого месте для коллективного обсуждения каких-либо общественно значимых вопросов; митинг, то есть массовое присутствие граждан в определенном месте для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера; демонстрация, то есть организованное публичное выражение общественных настроений группой граждан с использованием во время передвижения, в том числе на транспортных средствах, плакатов, транспарантов и иных средств наглядной агитации; шествие, то есть массовое прохождение граждан по заранее определенному маршруту в целях привлечения внимания к каким-либо проблемам; "пикетирование", то есть форма публичного выражения мнений, осуществляемого путем размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации, а также быстровозводимые сборно-разборные конструкции (пункты 2-6 статьи 2).

66. Организатор публичного мероприятия (за исключением "собрания и пикета, осуществляемых одним участником") должен уведомлять компетентный орган (пункт 1 статьи 7).

67. Представляется, что только одиночный пикет не требует предварительного уведомления (см., например, решения N 4A-4310/2015 и 7-14096/2015 Московского городского суда от 11 ноября и 22 декабря 2015 г.), хотя некоторые суды полагали, что одиночные собрание и пикет оба не являлись предметом этого требования (см., например, решение N 4a-427/2015 г. Самарского областного суда от 4 июня 2015 г.).

C. Применение силы милицией

68. Закон о милиции 1991 года (Федеральный закон N 1026-1 от 18 апреля 1991 г.)* (* Так в оригинале. Имеется в виду Закон Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. N 1026-1 "О милиции". Далее - Закон о милиции (примеч. редактора).) разрешал сотрудникам милиции применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, для пресечения преступлений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям, если ненасильственные способы не обеспечивают выполнения возложенных на милицию обязанностей (статья 13 закона).

69. Всякий обязан исполнять законные требования сотрудника милиции. Невыполнение законных требований сотрудника милиции и действия, препятствующие выполнению возложенных на него обязанностей, влекут за собой ответственность в установленном законом порядке. Сотрудники милиции не несут ответственности за физический, материальный и моральный вред, причиненный правонарушителю применением в предусмотренных настоящим законом случаях физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия, если причиненный вред соразмерен силе оказываемого противодействия (статья 23 закона). При применении физической силы сотрудник милиции обязан: (i) стремиться в зависимости от характера и степени опасности правонарушения и лиц, его совершивших, и силы оказываемого противодействия к тому, чтобы любой ущерб, причиняемый при этом, был минимальным; (ii) обеспечить лицам, получившим телесные повреждения, предоставление первой помощи (статья 12 закона). Применение физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия с превышением полномочий влечет за собой ответственность, установленную законом (там же).

70. На деятельность сотрудника милиции распространяются нормы уголовного законодательства Российской Федерации о необходимой обороне, причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайней необходимости (статья 24 закона).

71. Статья 39 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает следующее:

"1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.

2. Превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным (выше) интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении Анненкова, Супруновой, Гусевой и Захаровой

72. Четыре заявителя жаловались на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции и на то, что расследование в связи с этим не было эффективным в нарушение статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

73. Ссылаясь на решения от 13 августа и 20 ноября 2009 г., власти Российской Федерации утверждали, что эта жалоба была запоздалой. Однако Европейский Суд отмечает, что данные решения не касались Супруновой, Гусевой, Захаровой или Анненкова. В любом случае Европейский Суд отмечает, что они подали уголовную жалобу, утверждая, что против них была применена чрезмерная сила, и что жалобы привели к отказу в возбуждении уголовного дела (см. выше §§ 41-59). Заявители подали настоящие жалобы в Европейский Суд 2 мая 2010 г., то есть в течение шести месяцев после отмены постановления со вторым отказом в возбуждении уголовного дела от 9 ноября 2009 г. (см. выше § 58). Европейский Суд не видит оснований сомневаться, что правило шестимесячного срока заявителями было соблюдено. Власти Российской Федерации не утверждали иное.

74. Власти Российской Федерации также утверждали, что уголовное дело было возбуждено в июне 2012 г. Жалоба в Европейский Суд была преждевременной и, таким образом, неприемлемой для рассмотрения по существу по одному из оснований, содержащихся в статье 35 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не проинформировали его о ходе предварительного расследования или его результате. В любом случае с августа 2009 г. до даты подачи настоящей жалобы в Европейский Суд властям Российской Федерации были предоставлены достаточные возможности для рассмотрения жалобы, касающейся применения силы и проведения эффективного расследования в этой связи. Как отмечалось выше, настоящая жалоба была подана в течение установленного срока. Возобновление расследования в 2012 году не делает жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу согласно статье 35 Конвенции.

75. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

76. Заявители утверждали, что они подали жалобу без промедления. Власти были осведомлены о применении физической силы, и на них была возложена обязанность оценить, являлось ли оно оправданным в конкретных обстоятельствах дела, и соответствовали ли примененные методы травмам заявителей. Заявители получили медицинскую помощь только после судебного разбирательства. Предварительная проверка в 2009 г. не могла являться независимой и беспристрастной, поскольку следователи были вынуждены полагаться на сотрудников милиции во время расследования. Следственные органы были ограничены в ходе процедуры возбуждения уголовных дел и, таким образом, имели лишь небольшие возможности для сбора доказательств. Возбуждение уголовного дела в 2012 году последовало после коммуницирования настоящего дела властям государства-ответчика и не привело к эффективному расследованию жалобы относительно чрезмерного применения силы.

77. Власти Российской Федерации не делали представлений, касающихся существа жалобы заявителей в материально-правовом и процессуальном аспектах статьи 3 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Применение силы против четырех заявителей

(i) Общие принципы

78. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции абсолютно запрещает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание. Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости, оценка которого зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 162, Series A, N 25* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 8 (примеч. редактора).)).

79. В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 120, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, § 38, касающееся утверждений о жестоком обращении при содержании в полиции или следственных изоляторах). Что касается применения физической силы во время задержания, Европейский Суд напоминает, что в то время как статья 3 Конвенции не запрещает применение силы для осуществления законного задержания, такая сила не должна быть чрезмерной (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Поляков против Российской Федерации" (Polyakov v. Russia) от 29 января 2009 г., жалоба N 77018/01, § 25* (* См.: там же. 2010. N 3 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Давитидзе против Российской Федерации" (Davitidze v. Russia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 8810/05, § 80* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 2 (примеч. редактора).)) и что "такая сила может быть использована только в том случае, если она необходима" (см. например, Постановление Европейского Суда по делу "Шакир Качмаз против Турции" (Sakir Kacmaz v. Turkey) от 10 ноября 2015 г., жалоба N 8077/08, § 80). Недавно Европейский Суд указал, что в отношении лица, лишенного свободы или в целом столкнувшегося с сотрудниками правоохранительных органов, любая попытка физического воздействия, которая не была определенно обусловлена его собственным поведением, умаляет человеческое достоинство и принципиально нарушает право, предусмотренное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), жалоба N 23380/09, §§ 88 и 100-101, ECHR 2015* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 7 (примеч. редактора).)).

80. Европейский Суд напоминает, что, учитывая субсидиарный характер своих функций, он должен проявлять осторожность, принимая на себя функцию суда первой инстанции, устанавливающего факты, когда это не представляется неизбежным при обстоятельствах конкретного дела. Европейский Суд указывал в различных контекстах, что, если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подменять своими выводами оценку фактов, осуществлявшуюся внутригосударственными судами, и, как правило, именно они должны оценивать представленные им доказательства (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулиани и Гаджо против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy) от 24 марта 2011 г., жалоба N 23458/02, §§ 179 и 180). Хотя Европейский Суд не связан выводами внутригосударственных судов, при обычных обстоятельствах требуются убедительные основания, которые вынудили бы его отступить от выводов о фактах, сделанных этими судами (там же).

81. В то же время в соответствии со статьей 19 Конвенции обязанностью Европейского Суда является обеспечение соблюдения обязательств государств, принявших Конвенцию. Когда заявитель ссылается на статью 3 Конвенции, Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку.

82. При оценке доказательств в делах, касающихся статьи 3 Конвенции, Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Тем не менее его целью никогда не являлось заимствование подхода национальных правовых систем, которые применяют этот стандарт. Его роль заключается в вынесении решений по поводу не уголовной или гражданско-правовой ответственности, а ответственности государств-участников на основании Конвенции. Особенности его задачи в соответствии со статьей 19 Конвенции - гарантировать соблюдение участвующими государствами их обязательства по обеспечению фундаментальных прав, закрепленных Конвенцией, обусловливает его подход к вопросам доказывания и доказательств. При разбирательстве дела в Европейском Суде отсутствуют процессуальные препятствия для приемлемости доказательств или предустановленный порядок их оценки. Он принимает выводы, которые, по его мнению, подтверждены свободной оценкой всех доказательств, включая выводы, которые могут вытекать из фактов и доводов сторон. Согласно его прецедентной практике доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Кроме того, степень убедительности, необходимая для достижения конкретного вывода, и в этой связи распределение бремени доказывания по существу связаны с особенностями фактов, характером высказанных утверждений и конвенционным правом, о котором идет речь. Европейский Суд также учитывает серьезность вывода о том, что государство-участник нарушило фундаментальные права (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы NN 43577/98 и 43579/98, § 147, ECHR 2005-VII* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 1 (примеч. редактора).)).

83. Конвенционное разбирательство не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Бремя доказывания возлагается на утверждающего (лат.) (примеч. редактора).). Европейский Суд напоминает свою прецедентную практику на основании статей 2 и 3 Конвенции, согласно которой, если рассматриваемые события относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под их контролем под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм и смерти, причиненных во время содержания под стражей. Можно считать, что на властях в таком деле лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Крянгэ против Румынии" (Creanga v. Romania) от 23 февраля 2012 г., жалоба N 29226/03, § 90* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 5 (примеч. редактора).)).

(ii) Применение указанных принципов в настоящем деле

84. Сторонами не оспаривалось, что заявители получили травмы 7 августа 2009 г. Также представляется, что между сторонами отсутствовали разногласия относительно того, что телесные повреждения были нанесены во время задержания и что сотрудники милиции были причастны в той или иной форме к этой ситуации.

85. Необходимо определить на основании материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции, являлось ли применение физической силы "строго необходимым" с учетом поведения каждого заявителя.

86. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле милиция действовала в контексте ситуации конфликта между относительно большой группой предпринимателей и администрацией рынка, ситуации, включавшей ту или иную форму "занятия" рыночной площади ими.

87. Заявители получили травмы во время этой милицейской операции, которая была проведена для решения проблемы сохраняющегося присутствия заявителей на рынке. Европейский Суд имеет в своем распоряжении мало поддающуюся проверке информацию относительно обстоятельств, в которых милиция действовала утром 7 августа 2009 г. Обстоятельства настоящего дела не свидетельствовали об особой срочности. Таким образом, власти должны были иметь возможность спланировать свою операцию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Балчык и другие против Турции" (Balзэk and Others v. Turkey) от 29 ноября 2007 г., жалоба N 25/02, § 32, и Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, § 72, ECHR 2000-XII). Хотя не ясно, получили ли власти предварительное уведомление о "собрании", или ли такое уведомление не требовалось (см. выше §§ 8 и 66-67), очевидно, что милиционеры были осведомлены о ситуации на рынке заблаговременно до их вмешательства 7 августа 2009 г. (см. выше §§ 9 и 51).

88. При рассмотрении дел об административных правонарушениях заявителей суды первой инстанции полагали, что они не подчинились требованиям сотрудников милиции. Однако эти судебные решения были впоследствии отменены судом кассационной инстанции, inter alia, из-за отсутствия точности относительно обстоятельств, при которых требования были сделаны или имелось сопротивление, обстоятельств, касающихся применения силы и отправки заявителей в отдел милиции (см. выше § 26-28).

89. Доступные решения, в частности, отказ в возбуждении уголовного дела от 9 ноября 2009 г., не указывали, сопротивлялись ли заявители и каким образом задержанию. Также в них не указывались альтернативные правдоподобные, удовлетворительные или убедительные объяснения их травм.

90. Ввиду вышеизложенных недостатков в расследовании, проводившемся властями государства-ответчика (см. ниже §§ 97-100), Европейский Суд заключает, что не было убедительно установлено, что применение сотрудниками милиции физической силы, которое повлекло довольно значительные травмы, не было чрезмерным. Такое применение силы имело следствием травмы, которые причинили серьезное страдание заявителям, и по характеру составляло бесчеловечное обращение (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении", § 77, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Давитидзе против Российской Федерации, § 96).

91. Поэтому Европейский Суд заключает, что обстоятельства настоящего дела свидетельствуют о нарушении статьи 3 Конвенции в связи с чрезмерным применением силы в отношении Анненкова, Супруновой, Гусевой и Захаровой.

(b) Предполагаемое отсутствие эффективного расследования

(i) Общие принципы

92. Европейский Суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой жалобой на жестокое обращение со стороны представителей государства в нарушение статьи 3 Конвенции, требуется проведение тщательного и эффективного расследования (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany) от 1 июня 2010 г., жалоба N 22978/05, § 117).

93. Хотя не всякое расследование должно приводить к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем, любое расследование должно в принципе вести к установлению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III, и Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II).

94. Расследование доказуемых утверждений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", § 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 104 и последующие, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey) от 14 декабря 2000 г., жалоба N 22676/93, § 89). Кроме того, Европейский Суд не раз оценивал то, безотлагательно ли власти реагировали на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела, учитывая дату начала расследования, задержки получения показаний и длительность расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 133 и последующие; и Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 37). Любой недостаток расследования, который умаляет возможность установления причин травм или личности виновных, может привести к нарушению применимого стандарта.

(ii) Применение указанных принципов в настоящем деле

95. Возвращаясь к настоящему делу, Европейский Суд напоминает, что травмы заявителей и их соответствующие жалобы (в том числе касающиеся унижающего достоинство обращения) на сотрудников милиции были достаточно серьезными, чтобы достичь "минимального уровня суровости", предусмотренного статьей 3 Конвенции. Кроме того, утверждения заявителей являлись "доказуемыми" и потому требовали расследования со стороны национальных властей.

96. Необходимо признать, что некоторое расследование было проведено. В ходе дополнительных проверок были предприняты попытки выявить и устранить определенные недостатки доследственной проверки.

97. Однако материалы, имеющиеся в распоряжении Европейского Суда, не указывают, что следственный орган* (* Так в оригинале. Вероятно, имеется в виду Следственное управление Следственного комитета Российской области по Воронежской области (примеч. редактора).) предпринял какие-либо усилия для оценки медицинских свидетельств, предоставленных заявителями, или пытался провести дальнейшие отдельные медицинские экспертизы. Также следственный орган не проводил сравнительную оценку версий заявителей о событиях или каждой версии и имеющихся доказательств, таких как медицинские свидетельства и различные показания. Не оценивалось соотношение между причиненными травмами и характером и интенсивностью сопротивления задержанию со стороны заявителя при его наличии.

98. В настоящем деле не делалась добросовестная попытка точного установления того, в чем заключалось это сопротивление (попытка убежать, применение грубых выражений, использование приемов борьбы или какие-то другие формы сопротивления), или определения точного видения ситуации сотрудниками милиции, их реакции на нее и пропорциональности такой реакции. Несмотря на достаточно конкретные обвинения заявителей, власти Российской Федерации не представили убедительного объяснения по поводу обстоятельств, при которых заявители получили травмы.

99. И, наконец, Европейский Суд отмечает, что в отношении одного из заявителей утверждалось, что задержание было проведено способом, который, предположительно, можно рассматривать как унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 3 Конвенции (см. выше §§ 48-49). Этот аспект дела не получил никакой адекватной оценки на национальном уровне.

100. Внутригосударственная проверка не может рассматриваться как придерживавшаяся подхода, предусматриваемого статьей 3 Конвенции, для установления того, являлась ли примененная физическая сила против заявителей со стороны сотрудников милиции чрезмерной или был ли кто-либо из заявителей подвергнут унижающему достоинство обращению (например, когда сотрудник милиции грубо хватает или тащит за волосы или волочит по земле, как утверждали некоторые заявители) (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буид против Бельгии", §§ 100-113).

101. С учетом вышеописанных недостатков Европейский Суд заключает, что расследование относительно Анненкова, Гусевой, Захаровой и Супруновой не соответствовало требованиям статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции

102. Заявители жаловались на нарушение своего права на свободу мирных собраний. Они ссылались на статью 11 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний...

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц ...".

A. Приемлемость жалобы

1. Доводы сторон

103. Власти государства-ответчика утверждали, что, в той мере, в какой вопрос касался процедуры рассмотрения административного правонарушения, решения от 20 ноября 2009 г., принятые Воронежским областным судом, не могут приниматься во внимание для целей применения правила шестимесячного срока. Надзорная процедура на основании статьи 30.12 КоАП не была ограничена каким-либо сроком, кроме того, отсутствовала обязанность исчерпать обычную процедуру обжалования до подачи ходатайства о надзоре.

104. Четверо заявителей (Хаванцев, Хрипунов, Финский и Бузов) утверждали, что протоколы об их административных правонарушениях и судебные решения в их отношении являлись идентичными документами, касавшимися заявителей, которых районный суд (выступавший в качестве суда кассационной инстанции) признал виновными в нарушении КоАП. Таким образом, эти четыре заявителя утверждали, что они имели перспективы в отношении пересмотра судебных решений против них, поскольку суд имел возможность исправить несоответствие, допущенное судьями районного суда в отношении различных заявителей, а именно в части правонарушений, которые наказывались штрафом и административным арестом. Ссылаясь на Решение Европейского Суда по делу "Ковалева и другие против Российской Федерации" (Kovaleva and Others v. Russia) от 25 июня 2009 г. (жалоба N 6025/09), заявители утверждали, что это являлось разумной попыткой предоставить властям государства-ответчика возможность исправления нарушений. Наконец, четверо заявителей также ссылались на результаты предварительной проверки в конце 2009 года как имеющей косвенное отношение к их личной ситуации в той мере, в какой российские власти отказались расследовать превышение полномочий со стороны сотрудников милиции во время собрания, в котором они участвовали.

2. Мнение Европейского Суда

105. Европейский Суд отмечает вначале, что разбирательство в отношении некоторых заявителей, в конечном счете, было прекращено после отмены постановлений против них в кассационном порядке и возвращения материалов дела в милицию в начале сентября 2009 г. Эти заявители не указали даты, когда они поняли или должны были понять, что разбирательства были прекращены, составив "окончательное решение" по их делам. При таких обстоятельствах не было продемонстрировано, что жалобы, касающиеся судебного преследования по административным правонарушениям, были поданы в течение предусмотренного срока этими заявителями в мае 2010 г. Отсюда следует, что жалобы Хаванцевой, Шаталовой, Пуховой, Корчагиной, Гаркавец и Журавлевой поданы за пределами срока и подлежат отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

106. В той мере, в какой процедура подачи уголовной жалобы была связана со способами прекращения участия некоторых заявителей в демонстрации и методами, которыми они были задержаны милицией, Европейский Суд отмечает, что жалобы поданы в течение шести месяцев соответствующими заявителями (Супруновой, Гусевой, Захаровой и Анненковым) или их представителями в этих разбирательствах после получения отказа в возбуждении уголовного дела от 9 ноября 2009 г. Власти государства-ответчика не утверждали, что эта процедура не должна рассматриваться в связи со свободой собраний, например, будучи явно лишенной цели в контексте конкретных вопросов, касающихся статьи 11 Конвенция (см., для сравнения, Постановление Европейского Суда по делу "Леонид Петров против Российской Федерации" (Leonid Petrov v. Russia) от 11 октября 2016 г., жалоба N 52783/08, §§ 49-50* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 9 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Александр Соколов против Российской Федерации" (Aleksandr Sokolov v. Russia) от 4 ноября 2010 г., жалоба N 20364/05, § 66* (* См.: там же. 2012. N 1 (примеч. редактора).), и Решение Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia) от 8 июля 2014 г., жалоба N 37267/04, где эта процедура была принята во внимание в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции в отношении жалоб, касающихся пункта 1 статьи 5 Конвенции). Со своей стороны Европейский Суд отмечает, что Уголовный кодекс Российской Федерации содержит статью 149, делающую уголовным преступлением воспрепятствование должностным лицом собранию, в частности, с применением физической силы; статья 286 наказывает превышение полномочий со стороны должностного лица (норма часто используется, например, в отношении жалоб, возникающих в контексте применения силы милицией, в связи или без вопроса лишения свободы, см. Постановление Европейского Суда по делу "Александр Андреев против Российской Федерации" (Aleksandr Andreyev v. Russia) от 23 февраля 2016 г., жалоба N 2281/06, §§ 34-45 и 47-51), статьи 127 и 301 Уголовного кодекса наказывают за незаконное лишение свободы и явно незаконное обращение во время процедуры задержания или содержания под стражей. Европейский Суд отмечает, что, по сути, схожие жалобы заявителей касаются применения силы во время публичного мероприятия и травм, нанесенных государственными должностными лицами (см., inter alia, Постановление Европейского Суда по делу "Мостипан против Российской Федерации" (Mostipan v. Russia) от 16 октября 2014 г., жалоба N 12042/09, § 38* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 12(12) (примеч. редактора).), касающееся обращения к процедуре подачи уголовной жалобы на жестокое обращение). Европейскому Суду не было дано никаких оснований для исключения этой процедуры, таким образом, она должна приниматься во внимание для целей применения правила шести месяцев в настоящем деле (см. также § 73 выше).

107. Что касается Бузова, Хаванцева, Хрипунова и Финского, он отмечает, что соответствующие жалобы были поданы в течение шести месяцев после принятия и, a fortiori, получения решений от 20 ноября 2009 г., которыми их ходатайства о рассмотрении административной жалобы в порядке надзора были отклонены.

108. Европейский Суд отмечает, что КоАП сам по себе не содержит срока для обжалования окончательного решения, вынесенного судом общей юрисдикции, в 2006 году Конституционный Суд Российской Федерации вынес определение, в котором указал, что впредь до внесения изменений в КоАП (в частности, в его статью 30.11) судам общей юрисдикции надлежит руководствоваться аналогичными положениями Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (АПК), регулирующими производство по пересмотру судебных актов арбитражных судов в порядке надзора, в том числе по делам об административных правонарушениях в отношении организаций и предпринимателей. Согласно АПК заявление о рассмотрении дела в порядке надзора должно было быть подано в течение трех месяцев с даты, когда последнее оспариваемое решение вступило в силу. Он отмечает в этой связи, что Европейский Суд согласился в 2009 году с тем, что надзорное производство на основании АПК (который действовал до августа 2014 г.) имело статус средства правовой защиты по делам, вытекающим из предпринимательской деятельности (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Ковалева и другие против Российской Федерации" от 25 июня 2009 г.).

109. Европейский Суд отмечает, что определение Конституционного Суда Российской Федерации 2006 года было опубликовано и поэтому было доступно всем заинтересованным лицам, в том числе, сторонам разбирательств по административным правонарушениям и судам, которые были обязаны руководствоваться применимым законодательством. После законодательной реформы в декабре 2008 г., повлекшей исключение статьи 30.11, которая лежала в основе определения Конституционного Суда 2006 года, появились сомнения, продолжало ли это определение служить в качестве правовой основы по российскому законодательству для характеристики исправленной надзорной процедуры на основании новой статьи 30.12 КоАП. Как бы то ни было, следует отметить, что надзорная процедура остается по существу аналогичной предыдущей процедуре согласно статье 30.11 КоАП. Европейский Суд признает, что не сразу всем заявителям в 2009 году стало очевидно, что больше не является целесообразным полагаться на определение Конституционного Суда 2006 и нормы АПК (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Смадиков против Российской Федерации"). В действительности, использовав "обычную" кассационную процедуру, заявители затем не медлили и оперативно подали свои жалобы в течение трехмесячного срока, предусмотренного в АПК. Важно, что Европейский Суд отмечает довод заявителей, что их ходатайство о рассмотрении жалобы в порядке надзора было оправдано, очевидно, различным толкованием и применением КоАП в том, что, как представляется, являлось одинаковыми фактическими обстоятельствами, связанными с событиями 7 и 10 августа 2009 г. С учетом почти идентичных судебных решений в отношении всех заявителей и отмены постановлений по десяти заявителям районным судом Европейский Суд признает, что оставшиеся четыре заявителя (которые уже отбыли свои наказания в виде административного ареста, имевшего обязательную силу сразу же после судебных решений) могли разумно рассчитывать на успех дальнейшего обжалования окончательного решения в своих делах, включая обжалование решений, вынесенных в том же районном суде.

110. Таким образом, в конкретных обстоятельствах настоящего дела для целей применения правила шестимесячного срока Европейский Суд будет принимать во внимание решения в порядке надзора, принятые Воронежским областным судом 20 ноября 2009 г., и заключает, что четверо заявителей (Бузов, Хаванцев, Хрипунов и Финский), таким образом, исполнили правило шестимесячного срока согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции.

111. Материалы, представленные в Европейский Суд, не указывают, что Бузов преследовался в связи с событиями 7 августа 2009 г. или что имеется иное "вмешательство" согласно статье 11 Конвенции в отношении его предполагаемого участия в собрании. Из этого следует, что данная жалоба несовместима ratione personae* (* Ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения (лат.) (примеч. редактора).) с положениями Конвенции в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

112. Таким образом, Европейский Суд рассмотрит по существу следующие жалобы:

- Анненкова, Супруновой, Гусевой, Захаровой, Хаванцева, Хрипунова и Финского в отношении событий 7 августа 2009 г.;

- Бузова в отношении событий 10 августа 2009 г.

113. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Заявители

114. Заявители утверждали, что решения суда первой инстанции, признавших их виновными в административных правонарушениях, были сформулированы в аналогичных, если не идентичных словах. Десять из этих решений затем было отменены в кассационном порядке, в то время как четыре решения были оставлены без изменений. Решения не содержали четкого изложения фактов и предполагаемых действий против них в связи с предполагаемым неповиновением милиции. В частности, не было доказано достаточным образом, что милиция выдвигала требование, и они ему не подчинились, что это требование было законным или какие конкретные нарушения "установленных правил, касающихся организации и проведения" публичного собрания, имели место, и как требование милиции было связано с этим нарушением. Хотя суд не выявил никаких нарушений закона в отношении десяти заявителей, он, как представляется, повел себя иначе в отношении оставшихся четверых в связи с тем же событием без указания причин.

115. Отсутствовала материальная разница между постановлениями в пользу десяти заявителей и в отношении оставшихся четырех заявителей, единственное различие состояло в том, что последним было назначено или они отбыли (или ими отбывалось) наказание в виде административного ареста ко времени проведения кассационного разбирательства.

116. Заявители утверждали, что они не имели какого-либо протестного поведения stricto sensu и их действия составляли постоянное присутствие на рынке на сменной основе для того, чтобы выступать против передачи земли другому собственнику и уничтожения рынка. Как законные владельцы торговых точек на рынке они имели законное право остаться на его территории.

117. Выводы судов против четырех заявителей были основаны на протоколах об административном правонарушении, которые были составлены в милиции и не могли надлежащим образом рассматриваться как доказательства. Суды также ссылались на показания прохожих-очевидцев, и заявители не имели возможности задать вопросы этим лицам в суде и оспорить их показания. Кроме того, четверо заявителей не были доставлены в суд кассационной инстанции и, таким образом, были ограничены в их способности выдвигать доводы для защиты.

(b) Власти Российской Федерации

118. Власти Российской Федерации утверждали, что 7 августа 2009 г. протестующие блокировали вход в административное здание рынка и скандировали лозунги против администрации города. Они не реагировали ни на "законные требования милиции прекратить нарушения общественного порядка", ни на требования прекратить незаконное общественное мероприятия в форме "митинга".

119. 10 августа 2009 г. произошла драка между протестующими, которые препятствовали доступу должностных лиц рынка к зданию, и охранниками частной компании, пытавшимися очистить путь, перегороженный металлическими столами.

120. Власти государства-ответчика утверждали, что, как установили суды Российской Федерации, "некоторые участники" событий 7 августа 2009 г. (возможно, имея в виду заявителей, приговоренных к административному аресту: Хаванцева, Финского и Хрипунова) в ходе незаконного митинга представляли собой угрозу для общественного порядка.

121. Что касается событий 7 и 10 августа 2009 г., действия сотрудников милиции были направлены на предотвращение беспорядков и правонарушений и защиту "прав других лиц". Задержание самых активных участников было направлено на обеспечение правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, как это предусмотрено статьей 27.3 КоАП.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Применимость к делу положений статьи 11 Конвенции и наличие "вмешательства" в соответствии с этой статьей

122. Европейский Суд напоминает, что право на свободу собраний является фундаментальным правом в демократическом обществе и наряду с правом на свободу выражения мнения одной из основ такого общества (см. Постановление Европейского Суда по делу "Джавит Ан против Турции". Таким образом, оно не должно толковаться ограничительно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации" (Taranenko v. Russia) от 15 мая 2014 г., жалоба N 19554/05, § 65* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9(09) (примеч. редактора).)). В качестве такового это право касается как закрытых, так и публичных собраний, а равно собраний в определенном месте и публичных шествий, кроме того, оно может осуществляться отдельными участниками собрания и его организаторами (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы" (Kudrevicius and Others v. Lithuania), жалоба N 37553/05, § 91, ECHR 2015* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 2 (примеч. редактора).)). Статья 11 Конвенции защищает лишь право на свободу "мирного собрания", понятия, не охватывающего демонстрацию, организаторы и участники которой имеют насильственные намерения. Гарантии статьи 11 Конвенции, таким образом, применяются ко всем собраниям, кроме тех, где организаторы и участники имеют намерения к насилию, подстрекают к насилию или иным образом отвергают основы демократического общества (там же, § 92).

123. В настоящем деле не оспаривалось, что каждый заявитель осуществлял свое право на свободу собраний в соответствующую дату. Кроме того, Европейский Суд не имеет оснований сомневаться, что события 7 и 10 августа 2009 г. являлись "собранием" по смыслу пункта 1 статьи 11 Конвенции. Он отметил, что поведение заявителей по существу состояло в занятии, прежде всего, в ночное время территории и помещений, которые, как представлялось, находились в частной собственности в то время. Заявители называли свои действия коллективными "ночными дежурствами" или "собраниями". Действительно, в отношении некоторых заявителей суды Российской Федерации говорили о событиях 7 августа 2009 г. как о "собрании".

124. Он также отмечает, что, по крайней мере, в отношении событий 10 августа 2009 г., представляется, что протестующие вели себя таким образом, чтобы воспрепятствовать доступу должностных лиц рынка в здание, и они дрались с охранниками частной компании, которые находились на месте наряду с милицией. Эти обстоятельства не подвергались надлежащей оценке в ходе разбирательств по административным правонарушениям или предварительной проверки. Также стороны не делали каких-либо конкретных представлений в Европейском Суде по вышеуказанным вопросам. Нельзя сказать, что заявители преследовались властями Российской Федерации за какие-либо конкретные акты насилия или за какие-либо насильственные намерения. В этой связи Европейский Суд напоминает, что лицо не перестает пользоваться правом на мирные собрания в результате единичной вспышки насилия или иных наказуемых действий, совершенных иными лицами в ходе демонстрации, если данное лицо сохраняет мирный характер своих намерений или поведения (см. Решение Европейского Суда по делу "Зилиберберг против Республики Молдова" (Ziliberberg v. Moldova) от 4 мая 2004 г., жалоба N 61821/00). Возможность присоединения к демонстрации экстремистов с насильственными намерениями, не являющихся членами ассоциации-организатора, не может, как таковая, устранить право (см. Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06, § 155). Даже если существует реальная опасность, что публичная демонстрация может привести к беспорядкам в результате событий вне сферы контроля тех, кто организует ее, такая демонстрация сама по себе не выходит за рамки пункта 1 статьи 11 Конвенции, и любые ограничения, накладываемые в связи с ней, должны соответствовать пункту 2 этого положения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации", § 66).

125. Хотя события 7 и 10 августа 2009 г. произошли в ситуации напряженности и применения силы, не было установлено, что поведение заявителей имело насильственный характер. В частности, хотя имеются некоторые признаки драки 10 августа 2009 г. между определенными протестующими и охранниками, работавшими в частной компании (см. § 34 настоящего Постановления), отсутствуют основания полагать, что Бузов сам участвовал в этой драке или иным образом действовал насильственным образом. Решение суда в отношении Хрипунова упоминает, что он "схватил (сотрудника милиции) за форму и попытался бежать" (см. § 23 настоящего Постановления). Однако это решение не содержит никакой конкретной оценки фактических утверждений о неподчинении законному требованию государственного должностного лица. С точки зрения Европейского Суда, этот элемент не является достаточным для объявления статьи 11 Конвенции неприменимой. Таким образом, насильственное прекращение участия в собрании (в отношении четырех заявителей) и судебное преследование и осуждение (четыре других заявителей) в связи с событиями составили вмешательство в их право на свободу мирных собраний.

126. Европейский Суд не считает, что оспариваемое проведение "собрания", повлекшее ответственность некоторых из заявителей, имело такой характер и степень, чтобы вывести их участие в демонстрации из сферы защиты права на свободу мирных собраний в соответствии со статьей 11 Конвенции.

127. Наконец, что касается обструктивного направления действий, а именно ночных дежурств на рынке лицами, которые арендовали торговые точки на рынке или являлись наемными работниками там, хотя и не являющегося редкостью в контексте осуществления права на свободу собраний в современном обществе, Европейский Суд отмечает, что физическое поведение, намеренно препятствующее движению и обычной жизни, для того, чтобы серьезно нарушить деятельности, осуществляемую другими, не лежит в основе этой свободы, закрепленной в статье 11 Конвенции. Такое положение дел может иметь последствия при рассмотрении вопроса, являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе" по смыслу пункта 2 статьи 11 (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", § 97).

128. Вышеизложенных соображений достаточно для заключения Европейского Суда, что заявители имеют право полагаться на гарантии статьи 11 Конвенции и что существует "вмешательство" в их свободу мирных собраний.

129. Такое вмешательство будет являться нарушением статьи 11 Конвенции, за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или более законных целей в соответствии с пунктом 2 статьи 11 Конвенции и является "необходимым в демократическом обществе" для достижения указанных целей (см. в числе иных примеров Постановление Европейского Суда по делу "Вьеренцов против Украины" (Vyerentsov v. Ukraine) от 11 апреля 2013 г., жалоба N 20372/11, § 51* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Немцов против Российской Федерации" (Nemtsov v. Russia) от 31 июля 2014 г., жалоба N 1774/11, § 72* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).)).

(b) Оправданность вмешательства

(i) Законность и правомерная цель (цели)

130. Учитывая характер и предмет жалоб заявителей и с учетом выводов Европейского Суда ниже относительно пропорциональности оспариваемого "вмешательства", для него отсутствует необходимость вникать в вопросы, касающиеся законности "вмешательства" и исполнения законной цели.

(ii) Являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе"

(б) Общие принципы

131. Следующие общие принципы (кратко изложены Европейским Судом в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", §§ 142-157, с дополнительными отсылками) имеют отношение к настоящему делу.

(a) Право на свободу собраний, одна из основ демократического общества, имеет ряд исключений, которые подлежат строгому толкованию и необходимость которых должна быть убедительно установлена. При рассмотрении вопроса о том, могут ли вмешательства в права и свободы, гарантированные Конвенцией, считаться "необходимыми в демократическом обществе", государства-участники имеют пределы усмотрения, которые не являются неограниченными.

(b) При осуществлении надзорной функции задачей Европейского Суда является не замещение властей государства-ответчика, а проверка на основании статьи 11 Конвенции решений, принимаемых ими. Это не означает, что надзор сводится к необходимости убедиться в том, что власти государства-ответчика действовали в рамках своей свободы усмотрения разумно, осторожно и добросовестно, Европейский Суд должен исследовать оспариваемое вмешательство в свете обстоятельств дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно преследуемой законной цели", и были ли мотивы, приведенные властями Российской Федерации, "относимыми и достаточными". При этом Европейский Суд должен убедиться в том, что властями Российской Федерации были применены стандарты, соответствующие принципам, изложенным в статье 11 Конвенции, и, кроме того, что решения властей были основаны на разумной оценке соответствующих обстоятельств дела.

(c) Свобода собрания, провозглашенная в статье 11 Конвенции, защищает демонстрации, которые могут вызывать недовольство или оскорблять лиц, не разделяющих идеи или требования, которые отстаивают участники демонстрации. Любые меры вмешательства в свободу собраний и выражения мнения в отсутствие подстрекательства к насилию или отрицания демократических принципов - какими бы шокирующими и неприемлемыми ни казались властям некоторые взгляды или выражения - вредят демократии, а иногда даже подрывают ее. Наконец, при оценке соразмерности вмешательства также должны приниматься во внимание характер и суровость примененного наказания. Если санкции, примененные к демонстрантам, имеют уголовно-правовой характер, они требуют особого обоснования. Мирная демонстрация в принципе не должна порождать угрозу уголовной санкции и особенно лишения свободы. Таким образом, Европейский Суд должен с особым вниманием рассматривать дела, в которых санкции, применяемые властями государства-ответчика за ненасильственное поведение, влекут тюремное заключение (там же, §§ 144-146 с дополнительными отсылками).

(d) Незаконная ситуация, такая как организации демонстрации без предварительного разрешения, необязательно (само по себе) оправдывает вмешательство в право лица на свободу собраний. Хотя правила, регулирующие публичные собрания, такие как система предварительного уведомления, имеют существенное значение для спокойного проведения публичных мероприятий, поскольку они позволяют властям минимизировать помехи движению и принять иные меры безопасности, их исполнение не может быть самоцелью. В частности публичным органам необходимо проявлять определенную степень терпимости в отношении мирных собраний, если демонстранты не совершают насильственных действий, чтобы свобода мирных собраний, гарантированная статьей 11 Конвенции, не была полностью лишена своего существа.

(е) Отсутствие предварительного разрешения и связанная с этим "незаконность" мероприятия не предоставляют властям carte blanche. Они по-прежнему связаны требованием пропорциональности, заложенным в статью 11 Конвенции. Итак, следует установить в первую очередь, почему демонстрация не была разрешена, какой общественный интерес зависел от исхода дела и какую угрозу представляла демонстрация. Методы, примененные милицией для усмирения протестующих, удержания их в конкретном месте и разгона демонстрации, также являются важным фактором при оценке пропорциональности вмешательства.

(f) В связи с этим Европейский Суд напоминает, что любая демонстрация в общественном месте может повлечь определенное нарушение обычной жизни, например, нарушение движения транспорта. Этот факт сам по себе не оправдывает вмешательство в право на свободу собраний, поскольку для публичных органов важно проявлять определенную степень толерантности. Необходимая "степень терпимости" не может быть определена абстрактно: Европейский Суд должен рассмотреть конкретные обстоятельства дела и особенно степень "нарушения повседневной жизни". При этом для объединений и иных лиц, организующих демонстрации, как участников демократического процесса важно уважать нормы, регулирующие данный процесс, путем соблюдения действующих нормативных актов.

(в) Применение этих принципов в настоящем деле

132. Что касается Анненкова, Супруновой, Гусевой и Захаровой, указанных выше выводов, касающихся неоправданного применения силы против них (см. ниже §§ 87-91), достаточно, чтобы Европейский Суд заключил, что существует также непропорциональное "вмешательство" согласно статье 11 Конвенции, в частности, поскольку оно повлекло за собой прекращение их участия в собрании (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Оя Атаман против Турции" (Oya Ataman v. Turkey), жалоба N 74552/01, §§ 38-44, ECHR 2006-XIV, где применение полицией перцового аэрозоля для разгона разрешенной демонстрации было признано несоразмерным даже при том, что Европейский Суд признал, что демонстрация могла создать помехи движению транспорта).

133. Что касается Хрипунова, представляется, что суд основывал свое решение на том факте, что некоторые предприниматели препятствовали в доступе в здание должностным лицам рынка и отказались прекратить делать это. Европейский Суд не убежден, ссылаясь на свидетельства, что заявитель лично участвовал в этом конкретном действии. Также недостаточно определено, каким образом его протест ставил под угрозу общественную безопасность или общественный порядок. Даже если предположить, что заявитель действительно "схватил за форму сотрудника милиции", как впервые упоминается в решении суда кассационной инстанции, этот факт сам по себе не является достаточным для оправдания наказания в виде содержания под стражей пять суток в контексте осуществления заявителем его свободы собраний.

134. Заявители называли свои действия коллективными "ночными дежурствами" или "собранием" (по смыслу Закона о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях) и отрицали, что они являлись протестными stricto sensu* (* В узком смысле (лат.) (примеч. редактора).) (например, "пикет" группой людей или "митинг", таким образом, требует предварительного уведомление по закону). Милиция оценивала ситуацию как "митинг" (см. § 51 настоящего Постановления). Признав, что 7 августа 2009 г. Хрипунов принял участие в "собрании" по смыслу закона, суды Российской Федерации не указывали, какие конкретные правовые требования были возложены на организаторов публичного мероприятия и/или какие из них были нарушены участниками. Например, не было указано, требовалось ли в данном случае предварительное уведомление, и, если да, было ли это требование соблюдено.

135. Кроме того, суды отклонили свидетельские показания, которые были в пользу заявителей, лишь указав, что такие свидетели были коллегами заявителей, и вина заявителей была подтверждена другими доказательствами, такими как письменные рапорты сотрудников милиции. В то же время стенограммы судебных решений не раскрывают никаких попыток к установлению соответствующих фактов на основе сравнительной оценки противоречивых показаний и/или к изучению свидетельств не в пользу обвиняемых в открытом судебном процессе в порядке допроса соответствующих лиц.

136. Большинство перечисленных выше соображений, связанных с отсутствием установления соответствующих правовых и фактических элементов и недостаточной мотивировкой, также применимы к жалобам Финского и Хаванцева.

137. Что касается Бузова, Европейский Суд не упускает из виду, что доводы Бузова в судах по отношению к его праву на свободу мирных собраний были довольно поверхностными, и что в ходе судебного разбирательства он не настаивал на заслушивании свидетелей (например, сотрудников милиции или старших должностных лиц, руководивших ими), за исключением одного лица, который свидетельствовал против него и потом во время кассационного разбирательства, когда другое лицо свидетельствовало в его пользу. Однако это не освобождает власти государства-ответчика от мотивировки его осуждения и наказания или от предоставления достаточных оснований для "вмешательства" в соответствии со статьей 11 Конвенции.

138. В этой связи Европейский Суд отмечает, что решения суда в отношении Бузова не указывали соответствующие фактические и правовые элементы, в частности, как он нарушал порядок или "не подчинился" законному требованию сотрудника милиции, или почему суды считали его "одним из активных участников". В решениях также не указано, какое требование было сделано сотрудниками милиции, и являлось ли оно законным, в частности, в смысле Закона о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях и Закона о милиции. Хотя имелись некоторые признаки драки между отдельными предпринимателями и охранниками частной компании, отсутствуют какие-либо основания предполагать, что заявитель сам участвовал в этой драке или иначе применял насилие. Также власти Российской Федерации не оценивали, являлось ли его предполагаемое воспрепятствование в доступе должностных лиц рынка в здание законным осуществлением его права на "мирные собрания" (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Стил и другие против Соединенного Королевства" (Steel and Others v. United Kingdom) от 23 сентября 1998 г., §§ 102-111, Reports of Judgments and Decisions 1998-VII, Постановление Европейского Суда по делу "Баррако против Франции" (Barraco v. France) от 5 марта 2009 г., жалоба N 31684/05, §§ 36-39; Решение Европейского Суда по делу "Лукас против Соединенного Королевства" (Lucas v. United Kingdom) от 18 марта 2003 г., жалоба N 39013/02, и Решение Европейского Суда по делу "Дрьеман и другие против Норвегии" (Drieman and Others v. Norway) от 4 мая 2000 г., жалоба N 33678/96), или демонстрировали ли фактические обстоятельства наличие "публичного мероприятия", которое подлежало бы предварительному уведомлению согласно Закону о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях. Фактически, события являлось публичным мероприятием в форме "собрания" (то есть собрание граждан в месте, специально обозначенном или оговоренном, в целях коллективного обсуждения социально важных вопросов), представляется, что законодательство Российской Федерации не требовало предварительного уведомления властей (см. выше §§ 65-67). Имелись относимые фактические и правовые аспекты дела, которые не получили надлежащего рассмотрения на национальном уровне.

(c) Заключение

139. Заявители делали особый упор на недостатки мотивировки, представленной властями государства-ответчика. Обе стороны просили Европейский Суд вновь рассмотреть вопрос о соразмерности "вмешательства", оспаривая некоторые обстоятельства, имеющие значение для такой оценки. Европейский Суд, в свою очередь, не удовлетворен, что основания, приведенные властями Российской Федерации для оправдания "вмешательства" в соответствии со статьей 11 Конвенции, достаточны для последующего применения наказания к четырем заявителям в виде содержания под стражей. Если Европейский Суд сталкивается с тем, что суды страны не приводят относимые и достаточные причины в обоснование вмешательства, он заключает, что нельзя признать, что суды страны "применили стандарты, совместимые с принципами, воплощенными в статье 11 Конвенции", или "основывались на приемлемой оценке относимых фактов" (см. выше § 131; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Новикова и другие против Российской Федерации" (Novikova and Others v. Russia) от 26 апреля 2016 г., жалобы N 25501/07 и четыре других, § 152* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации" (Terentyev v. Russia) от 26 января 2017 г., жалоба N 25147/09, § 24* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 3 (примеч. редактора).)).

140. Объяснения властей Российской Федерации не дают Европейскому Суду сделать иной вывод в настоящем деле.

141. Таким образом, по делу было допущено нарушение статьи 11 Конвенции:

(a) в отношении Анненкова, Гусевой, Захаровой и Супруновой в части насильственного прекращения их участия в собрании 7 августа 2009 г.;

(b) в отношении Хаванцева, Финского и Хрипунова в части прекращения их участия в собрании 7 августа 2009 г. и их осуждения за административное правонарушение, и

(c) в отношении Бузова в части прекращения его участия в собрании 10 августа 2009 г. и его осуждения за административное правонарушение.

III. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5 и 6 Конвенции

142. Четверо заявителей (Бузов, Хаванцев, Финский и Хрипунов) также жаловались на то, что на заявителей-женщин было наложено наказание в виде штрафа, в то время как на всех заявителей-мужчин (за исключением одного серьезно раненого) было наложено наказание в виде административного ареста. По мнению заявителей, это свидетельствовало о дискриминации в нарушении статьи 14 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации...".

143. Заявители утверждали, что, несмотря на одинаковые условия и формулировки протокола об административном правонарушении и судебные решения, на заявителей-женщин был только наложен штраф, в то время как на них было наложено наказание в виде административного ареста за то же правонарушение. Суды поддержали эту меру наказания, поскольку срок содержания под стражей уже был отбыт, и ее отмена означала бы, что государство должно нести ответственность согласно статье 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации за незаконное лишение свободы. В целом согласно судебной практике к женщинам-обвиняемым обычно редко применяют наказание в виде административного ареста.

144. Власти Российской Федерации утверждали, что с учетом принципа равенства суды не отдают предпочтение какой-либо категории обвиняемых. Учитывая это и тот факт, что дела против обвиняемых-женщин были прекращены, отсутствуют какие-либо основания для вывода о каких-либо различиях в обращении по признаку пола.

145. Европейский Суд отмечает, что, согласно статье 3.9 КоАП, наказание в виде содержания под стражей не применяется в отношении обвиняемых женского пола на основании их гендерной принадлежности/пола в двух конкретных случаях: когда обвиняемая женщина была беременна или когда она имела ребенка в возрасте до 14 лет. Кроме того, эта мера наказания не применяется к обвиняемым мужского и женского пола в возрасте до 18 лет, с I или II группой инвалидности, военнослужащим и лицам других категорий.

146. Однако с учетом представлений сторон, характера и масштабов выводов Европейского Суда по статье 11 Конвенции в отношении Бузова, Хаванцева, Финского и Хрипунова (в частности, в отношении мотивировки решений судов Российской Федерации о признании их виновными и применения оспариваемого наказания в виде административного ареста, что также является центральным элементом настоящей жалобы), при обстоятельствах настоящего дела отсутствует необходимость выносить отдельное определение о приемлемости и существе жалобы на основании статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5 и 6 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

147. Европейский Суд рассмотрел оставшиеся доводы, выдвинутые заявителями. Однако, принимая во внимание представленные материалы, и насколько обжалуемые вопросы относятся к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

148. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

149. Что касается морального вреда, Анненков требовал 50 000 евро, Супрунова, Гусева и Захарова требовали по 20 000 евро каждая, Бузов (со ссылкой на оба события 7 и 10 августа 2009 г.) требовал 15 000 евро, и Финский, Хаванцев и Хрипунов требовали по 10 000 евро каждый.

150. Власти Российской Федерации оспорили эти требования как чрезмерные.

151. Следует отметить, что Европейский Суд признал нарушение Конвенции в отношении Бузова только в части событий 10 августа 2009 г. Принимая во внимание характер установленных нарушений Конвенции в отношении этого и других семи заявителей, Европейский Суд присуждает следующие суммы в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму:

Анненкову - 12 000 евро;

Супруновой, Гусевой и Захаровой - 8 500 евро;

Финскому, Хаванцеву и Хрипунову - 7 500 евро;

Бузову - 4 000 евро.

B. Судебные расходы и издержки

152. Заявители также требовали 4 845 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах Российской Федерации и в Европейском Суде, из которых 3 250 евро подлежали выплате непосредственно их представителям.

153. Власти Российской Федерации оспорили требования, касающиеся внутригосударственного разбирательства, как частично необоснованные.

154. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении документы и вышеизложенные критерии, и поскольку требования касаются установленных им нарушений, Европейский Суд полагает обоснованным присудить сумму в отношении расходов, понесенных в судах страны и Европейском Суде:

- 60 евро каждому из следующих заявителей: Анненкову, Гусевой, Хрипунову, Хаванцеву, Финскому и Захаровой;

- 460 евро Супруновой;

- 2 250 евро должны быть выплачены непосредственно представителю заявителей О. Гнездиловой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

155. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобы на основании статьи 3 Конвенции в отношении Анненкова, Супруновой, Гусевой и Захаровой приемлемыми для рассмотрения по существу;

2) признал жалобы на основании статьи 11 Конвенции в отношении Анненкова, Супруновой, Гусевой, Захаровой, Финского, Хаванцева, Хрипунова и Бузова приемлемыми для рассмотрения по существу;

3) постановил, что не является необходимым обособленное рассмотрение жалобы в соответствии со статьей 14 Конвенции;

4) признал оставшуюся часть жалобы неприемлемой для рассмотрения по существу;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах в отношении Анненкова, Супруновой, Гусевой и Захаровой;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции в отношении Анненкова, Супруновой, Гусевой, Захаровой, Финского, Хаванцева, Хрипунова и Бузова;

7) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в национальную валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) следующие суммы в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы:

Анненкову - 12 000 евро (двенадцать тысяч евро);

Супруновой, Гусевой и Захаровой - 8 500 евро (восемь тысяч пятьсот евро);

Финскому, Хаванцеву и Хрипунову - 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро);

Бузову - 4 000 евро (четыре тысячи евро);

(ii) следующие суммы, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей в связи с указанными суммами в качестве компенсации судебных расходов и издержек:

- 60 евро (шестьдесят евро) каждому из следующих заявителей Анненкову, Гусевой, Хрипунову, Хаванцеву, Финскому и Захаровой;

- 460 евро (четыреста шестьдесят евро) Супруновой;

- 2 250 евро (две тысячи двести пятьдесят евро) подлежат выплате непосредственно O. Гнездиловой;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 25 июля 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Хелен Ядерблом Председатель Палаты Суда