Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 октября 2017 г. Дело "Новая газета" и Милашина (Novaya Gazeta and Milashina) против Российской Федерации" (Жалоба N 45083/06) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Новая газета" и Милашина (Novaya Gazeta and Milashina)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 45083/06)

Постановление Суда

Страсбург, 3 октября 2017 г.

По делу ""Новая газета" и Милашина против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Бранко Лубарды, Председателя Палаты,

Луиса Лопеса Герра,

Хелены Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 5 сентября 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 45083/06, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) АНО "Редакционно-издательский дом "Новая газета"", юридическим лицом, созданным в соответствии с законодательством Российской Федерации (далее - компания-заявительница), и гражданкой Российской Федерации Еленой Валерьевной Милашиной (далее - заявительница, вместе - заявительницы) 15 сентября 2006 г.

2. Интересы заявительниц представлял Б. Кожеюров, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявительницы жаловались на нарушение их права на свободу выражения мнения.

4. 8 июля 2013 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Компания-заявительница, редакционно-издательский дом, зарегистрированный в г. Москве, издает и публикует национальную газету "Новая газета" тиражом 500 000 экземпляров (далее - газета). Заявительница родилась в 1977 году и проживает в г. Москве.

A. Предварительная информация

6. 12 августа 2000 г., в 11.30, во время выполнения учебно-боевого задания в Баренцевом море в результате взрывов на борту затонул атомный подводный ракетоносный крейсер K-141 "Курск" ВМФ России (далее - "Курск"). Большинство членов экипажа погибли в течение нескольких минут после взрывов. Однако 23 члена экипажа (из 118, находившихся на борту) выжили после взрыва и собрались в кормовом отсеке. Они оставили записку с описанием событий. Все 23 человека погибли на борту "Курска" до прибытия спасательной команды.

7. Главная военная прокуратура начала официальное расследование происшествия на основании части третьей статьи 263 Уголовного кодекса Российской Федерации ("Нарушение правил безопасности эксплуатации транспорта, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц") в рамках дела N 29/00/0016-00 (далее - расследование).

8. 22 июля 2002 г. Главная военная прокуратура прекратила расследование из-за отсутствия состава преступления.

9. 30 декабря 2002 г. Б.K., представитель родственников погибших членов экипажа "Курска", подал жалобу на постановление о прекращении расследования Главному военному прокурору. 4 января 2003 г. его жалоба была отклонена. Б.К. обжаловал оба постановления в суд.

10. 21 апреля 2004 г. Московский гарнизонный военный суд оставил без изменения постановление от 22 июля 2002 г. Апелляционный трибунал* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Московский окружной военный суд (примеч. редактора).) Московского гарнизонного военного суда 29 июня 2004 г. оставил решение без изменения.

11. Между 2000 и 2005 годами компания-заявительница опубликовала в газете ряд статей, написанных заявительницей, о гибели "Курска" и ее расследовании.

B. Спорные статьи

1. Первая статья

12. В конце 2004 года Б.К. подал жалобу в Европейский Суд от имени Р.К., отца Д.К., старшего лейтенанта, служившего на "Курске", относительно нарушения права Д.К. на жизнь.

13. 24 января 2005 г., в N 5 от 24-26 января 2005 г., газета опубликовала статью заявительницы под названием "Дело "Курска" - в Европейском Суде" (далее - первая статья).

14. В первой статье сообщалось о том, что Р.К. подал жалобу в Европейский Суд в связи с нарушением статьи 2 Конвенции. Д.К. был назван в ней автором записки, свидетельствующей о том, что 23 человека остались живы после взрывов и ждали помощи в кормовом отсеке. Записка была обнаружена в октябре 2000 года. В первой статье указывалось, что записка опровергала официальную версию о том, что все члены экипажа погибли в результате взрывов. В первой статье утверждалось, что после того, как "Курск" затонул, из кормовой части подводной лодки была слышна серия стуков, представляющих собой сигнал SOS с использованием азбуки Морзе. Российские должностные лица, включая Генерального прокурора В.У., отказались считать эти стуки просьбой о помощи и заключили, что шум шел из источника вне кормовой части подводной лодки. Р.К. безуспешно пытался доказать в судах, что отказ рассматривать стуки в качестве сигнала SOS представлял собой должностное преступление. Его жалобы были отклонены Московским гарнизонным военным судом и Московским окружным военным судом. В частности, в первой статье указывалось следующее:

"Р.К., отец Д.К., и его представитель Б.К. многократно пытались доказать в судах РФ, что [отказ рассматривать шум в качестве сигнала SOS] абсурд и должностное преступление, цель которого - вывести из-под уголовной ответственности офицеров ВМФ.

Должностное преступление, по мнению истцов, совершили не только следователи Главной военной прокуратуры, но и эксперты В.К. и С.К. Основываясь на экспертизах именно этих военных чиновников (В.К. - главный судмедэксперт Минобороны, С.К. - главный штурман ВМФ РФ), следствие во главе с А.Е. и В.У. закрыло уголовное дело о гибели "Курска" и вынесло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении 11 офицеров Северного флота".

2. Вторая статья

15. 27 января 2005 г., в N 6 от 27-30 января 2005 г., газета опубликовала другую статью заявительницы под названием "Перспективы Европейского Суда по "делу "Курска" взволновали прокуратуру. Торг уместен " (далее - вторая статья). Во второй статье описывалась реакция должностных лиц на подачу Р.К. жалобы. В ней сообщалось, что прокурор Ленинградского военного округа попытался убедить Р.К. в том, что его адвокат подал жалобу исключительно в целях самопиара. Б.К., как сообщалось, заявил, что его клиент не отказывается от сотрудничества с прокуратурой, и дал понять, что Р.К. было предложено возобновить официальное расследование, если он отзовет из Европейского Суда жалобу. В частности, во второй статьей говорилось следующее:

"Б.К., адвокат, защищающий интересы 47 семей погибших подводников, также подтвердил, что Европейский Суд - это крайняя мера. Другой перспективы в России у дела "Курска" просто нет из-за позиции Генпрокурора В.У. и Главного военного прокурора А.С. Судя по всему, именно эти чиновники приняли решение вывести из-под уголовной ответственности командование Северного флота и прекратить следствие. (Об этом Б.К. пишет в своей книге "Она утонула"... Правда о Курске ", которую скрыл Генпрокурор У".)".

C. Разбирательство о защите чести, достоинства и деловой репутации

16. После публикации двух статей Главный судмедэксперт Министерства обороны В.K., руководитель следственной группы Главной военной прокуратуры, которой было поручено расследование по делу "Курска", A.E., Главный военный прокурор Российской Федерации A.С. и Главная военная прокуратура Российской Федерации как юридическое лицо предъявили иски в порядке гражданского судопроизводства о защите чести, достоинства и деловой репутации к заявительницам в Басманный районный суд г. Москвы (далее - районный суд). Каждый из истцов требовал выплаты компенсации морального вреда и опровержения определенных сведений, содержащихся в статьях.

17. В.K. требовал опровержения следующих сведений:

"...это... должностное преступление, цель которого - вывести из-под уголовной ответственности офицеров ВМФ. Должностное преступление... совершили не только следователи Главной военной прокуратуры, но и эксперты...".

18. A.E. утверждал, что его репутация как руководителя следственной группы, которой было поручено расследование по делу "Курска", была умалена следующим текстом:

"...это... должностное преступление, цель которого - вывести из-под уголовной ответственности офицеров ВМФ. Должностное преступление... совершили не только следователи Главной военной прокуратуры, но и эксперты...".

19. Главная военная прокуратура и ее руководитель A.С. требовали опровержения следующих частей статей:

"...это... должностное преступление, цель которого - вывести из-под уголовной ответственности офицеров ВМФ. Должностное преступление... совершили не только следователи Главной военной прокуратуры, но и эксперты...

Другой перспективы в России у дела "Курска" просто нет из-за позиции Генпрокурора В.У. и Главного военного прокурора А.С. Судя по всему, именно эти чиновники приняли решение вывести из-под уголовной ответственности командование Северного флота и прекратить следствие".

20. 3 марта и 7 июля 2005 г. районный суд объединил в одно производство дела, инициированные В.K., A.E., A.С. и Главной военной прокуратурой.

21. 11 апреля 2005 г. эксперт-лингвист из Института русского языка Российской академии наук по запросу компании-заявительницы подготовил экспертное заключение относительно спорных статей. Эксперт заключил, что тексты было возможно воспринимать как сообщения о мнениях Р.К. и Б.К., а не как мнение журналиста.

22. 7 декабря 2005 г. районный суд рассмотрел дело. Он счел установленным, что газета действительно распространила информацию об истцах. Он также решил, что данная информация умаляла репутацию истцов по следующим основаниям. Утверждения о том, что следователи и эксперты пытались помочь офицерам ВМФ избежать уголовной ответственности, предполагали, что эти должностные лица не обладали необходимой беспристрастностью при исполнении своих обязанностей. Районный суд признал выражение "вывести из-под уголовной ответственности" умаляющим честь, достоинство и деловую репутацию, так как оно содержало обвинение в совершении преступления. Заявительницы не представили доказательств того, что истцы совершили преступление. Районный суд отклонил как необоснованную ссылку заявительниц на тот факт, что вторая статья лишь воспроизводила позицию Б.К., отраженную в его книге. Кроме того, районный суд отметил, что заявительницы были обязаны проверить действительность информации до ее публикации. Он отклонил утверждение заявительниц о том, что спорные сведения представляли собой оценочные суждения. Районный суд вынес решение в пользу истцов, распорядился дать опровержения сведений, касающихся совершения истцами должностных преступлений, и взыскал в пользу каждого истца 50 000 и 7 000 рублей (приблизительно 1 470 и 205 евро) с компании-заявительницы и заявительницы соответственно. В качестве возмещения судебных расходов с компании-заявительницы были взысканы 85 рублей, а с заявительницы - 15 рублей в пользу каждого из истцов.

23. В соответствующих частях решения районного суда предусматривалось следующее:

"...Оценивая спорные сведения, суд заключает, что они содержат утверждения о том, что В.K., A.E., A.С. и следователи Главной военной прокуратуры нарушили действующее российское законодательство и допустили злоупотребление полномочиями, и что такие сведения умаляют честь, достоинство и деловую репутацию В.K., A.E. [и] A.С., а также деловую репутацию Главной военной прокуратуры как органа, осуществляющего от имени Российской Федерации государственные функции по надзору за соблюдением Конституции Российской Федерации и действующего законодательства на территории Российской Федерации...

Ответчики не представили доказательств в подтверждение достоверности распространенных сведений, согласно которым истцы совершили должностные преступления и приняли незаконные решения.

Рассмотрев довод ответчика о том, что спорные статьи отражают мнение... Б.К. ...выраженное в его жалобе в Европейский Суд и в его книге "Она утонула. Правда о Курске , которую скрыл Генпрокурор У.", суд полагает следующее.

...Страница 170 книги Б.К. ... содержит следующий текст: "Я думаю, что окончательное решение о непривлечении командования Северного флота к уголовной ответственности было принято... A.С. и...".

Учитывая изложенное, сравнивая спорные сведения в статье... с текстом книги, суд полагает, что значение фразы "принять решение о непривлечении [кого-либо] к уголовной ответственности" не равнозначно фразе "вывести [кого-либо] из-под уголовной ответственности".

Жалоба... поданная Б.К. в Европейский Суд... не содержит сведений о том, что истцы совершили должностные преступления.

Кроме того, доводы ответчиков о том, что... редакция и автор статей не являются авторами высказываний [Б.К.], не могут служить основанием для освобождения средства массовой информации и журналиста от ответственности, учитывая следующее.

Согласно статье 49... Закона о средствах массовой информации журналист обязан проверять достоверность сообщаемой им информации, а статья 57 этого закона предусматривает исчерпывающий перечень оснований освобождения редакции, главного редактора или журналиста от ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций...

Суд не может принять в качестве основания для отклонения иска [о защите чести, достоинства и деловой репутации] доводы ответчиков, согласно которым спорные сведения являются мнениями, оценочными суждениями, не подлежащими опровержению в соответствии со статьей 152 Гражданского кодекса, по следующим причинам.

На основании статьи 17 Конституции свобода мысли и слова, а также право на защиту своей чести и доброго имени признаются и гарантируются... В то же время осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы иных граждан.

Принимая во внимание положения Конституции, свобода мысли и слова, гарантированная Конституцией, не должна служить инструментом для умаления чести и достоинства иных лиц.

Таким образом, выражение журналистом своего мнения по какой-либо теме или публикация мнения иного лица не освобождает [журналиста] от ответственности в случае незаконного причинения ущерба ценностям, охраняемым Конституцией и Гражданским кодексом Российской Федерации, [таким как] честь, достоинство и деловая репутация лица".

24. Заявительницы обжаловали решение, утверждая, в частности, что информация, содержавшаяся в спорных статьях, представляла собой оценочные суждения, и что статьи отражали мнения Р.К. и Б.К., высказанные и в жалобе первого в Европейский Суд, и в книге второго.

25. 16 марта 2006 г. Московский городской суд (далее - городской суд) отклонил жалобу и в полном объеме оставил решение районного суда без изменения. В частности, он указал, что "ответчики не представили доказательств действительности распространенных сведений, [тогда как] истцы представили доказательства того, что они не совершали действий, о которых шла речь в распространенных сведениях".

26. Заявительницы также безуспешно ходатайствовали о пересмотре дела в порядке надзора.

D. Исполнительное производство

1. Требования В.K.

27. 7 декабря 2005 г. районный суд выдал два исполнительных листа в отношении компании-заявительницы, взыскателем по которым выступал В.K. Первый исполнительный лист содержал распоряжение о публикации опровержения, а второй предписывал компании-заявительнице выплатить В.K. 50 085 рублей.

28. 3 мая 2006 г. служба судебных приставов получила исполнительные листы и возбудила исполнительное производство.

29. Газета опубликовала опровержение в отношении В.K. в номере от 22-25 июня 2006 г.

30. 26 июня 2006 г. компания-заявительница перевела на банковский счет службы судебных приставов 50 085 рублей, подлежащих выплате В.K.

31. 27 июня 2006 г. служба судебных приставов прекратила исполнительное производство в отношении компании-заявительницы в части публикации опровержения.

32. 28 июня 2007 г. заявительница перевела на банковский счет службы судебных приставов 7 490 рублей, подлежащих уплате В.K.

2. Требования A.E.

33. 12 февраля 2008 г. служба судебных приставов возбудила исполнительное производство в отношении заявительниц на основании исполнительных листов, взыскателем по которым выступал A.E. Они обязывали компанию-заявительницу и заявительницу выплатить 50 085 и 7 015 рублей соответственно.

34. В ту же дату компания-заявительница перевела на банковский счет службы судебных приставов 50 085 рублей от своего имени и 7 015 рублей от имени заявительницы, которые подлежали уплате A.E.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

35. Статья 17 Конституции Российской Федерации предусматривает, что основные права и свободы человека, признаваемые и гарантируемые в России, неотчуждаемы и что их осуществление не должно нарушать права и свободы других лиц. Статья 29 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу мысли и слова, а также свободу средств массовой информации.

36. Статья 152 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Потерпевший может также требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных распространением таких сведений.

37. Статья 49 Закона N 2124-1 "О средствах массовой информации" (далее - Закон о СМИ) от 27 декабря 1991 г. с изменениями перечисляет обязанности журналиста, включая обязанность проверять достоверность сообщаемой им информации. Статья 57 Закона о СМИ перечисляет основания для освобождения средств массовой информации и журналистов от ответственности за распространение сведений, порочащих честь и достоинство граждан и организаций, в ряде ситуаций: если информация исходит от информационного агентства, определенных публичных спикеров или пресс-служб государственных органов, если информация является дословным воспроизведением сообщений и материалов, распространенных другим средством массовой информации, и если она содержалась в обязательном сообщении или тексте, не подлежащих редактированию.

38. Постановление Пленума Верховного Суда от 24 февраля 2005 г. N 3* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (примеч. редактора).) (далее - Постановление N 3) определяет "не соответствующие действительности сведения" как утверждения о фактах или событиях. Не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях, постановлениях органов предварительного следствия и других официальных документах, для обжалования которых предусмотрен иной порядок. Сведения, содержащие утверждения о нарушении лицом законодательства, совершении нечестного поступка, неэтичном поведении, нарушении деловой этики умаляют честь, достоинство и деловую репутацию этого лица (пункт 7 Постановления N 3). В Постановлении N 3 судам указывалось на необходимость разграничивать утверждения о факте, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности (пункт 9).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

39. Заявительницы жаловались на ненадлежащее ограничение решениями судов страны от 7 декабря 2005 г. и 16 марта 2006 г. их права на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

40. Власти Российской Федерации признали, что имело место вмешательство в право заявительниц на свободу выражения мнения. Они утверждали, что данное вмешательство было законным, необходимым в демократическом обществе и пропорциональным законной цели защиты репутации истцов.

41. Суды Российской Федерации основали свои решения на следующих доводах. Спорные статьи предполагали, что В.K., A.E. и A.С., а также представители Главной военной прокуратуры совершили преступление, прикрывая офицеров ВМФ. Такие утверждения о преступном поведении умаляли репутацию истцов.

42. По мнению властей Российской Федерации, спорные части статей содержали утверждения о факте, а не оценочные суждения. Заявительницы не доказали достоверность таких сведений.

43. Власти Российской Федерации далее утверждали, что с учетом того, что заявительницы не представили доказательств, подтверждающих "точную фактическую основу" спорных сведений, и что эти сведения умаляли репутацию истцов, их действия не были "добросовестными" и поэтому не относились к сфере действия защиты статьи 10 Конвенции.

44. Заявительницы, как в деле "Перна против Италии" (Perna v. Italy) (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда, жалоба N 48898/99, §§ 44-48, ECHR 2003-V), вышли за рамки допустимого уровня критики, направленной на представителей Главной военной прокуратуры. В силу своей позиции как и судьи, такие представители нуждаются в гораздо более высоком уровне защиты от распространения порочащих сведений, чем иные государственные служащие и политики.

45. Власти Российской Федерации утверждали, что решение районного суда от 7 декабря 2005 г. оставалось неисполненным, поскольку истцы не возбуждали исполнительное производство.

46. В заключение полагая, что вмешательство было пропорциональным и имело относимые и достаточные основания и что внутригосударственные суды провели разграничение между утверждениями о факте и оценочными суждениями, власти Российской Федерации предложили Европейскому Суду признать жалобу явно необоснованной.

2. Заявительницы

47. Заявительницы настаивали на своей жалобе, утверждая, что в нарушение требований статьи 10 Конвенции вмешательство в их право на свободу выражения мнения не было "необходимым в демократическом обществе" и соразмерным преследуемым целям.

48. Суды Российской Федерации не провели разграничение между утверждениями о факте и оценочными суждениями, хотя из контекста спорных статей было очевидно, что журналист сообщала о мнениях третьих лиц, что подтверждалось заключением эксперта-лингвиста от 11 апреля 2005 г. Оценочные суждения, содержавшиеся в спорных статьях, имели достаточную фактическую основу.

49. Мнения Б.К., отраженные в спорных статьях, представляли собой его оценочные суждения относительно действий В.K., A.E. и A.С., выступающих в профессиональном качестве, а не оценку их личности. Выражение "должностное преступление" использовалось в спорных статьях в качестве оценочного суждения, поскольку оно касалось того, чту стремились доказать Б.К. и родственники членов экипажа, которых он представлял. Цель публикаций заключалась в сообщении мнения группы родственников членов экипажа широкой публике.

50. Заявительница полностью соблюдала этику и стандарты журналистики. Внутригосударственные суды не уравновесили интересы защиты репутации истцов и права заявительниц в соответствии со статьей 10 Конвенции.

51. Чтобы доказать, что решение районного суда от 7 декабря 2005 г. было исполнено в отношении A.E. и В.K., заявительницы приложили копии исполнительных листов, взыскателями по которым выступали A.E. и В.K., постановление о прекращении исполнительного производства в части опровержения и документы, подтверждающие банковские переводы сумм, уплаченных службе судебных приставов для перечисления A.E. и В.K.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд считает, что жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Наличие вмешательства

53. Европейский Суд отмечает, что сторонами не спаривается, что решение районного суда от 7 декабря 2005 г., оставленное без изменения городским судом 16 марта 2006 г. (см. §§ 22 и 25 настоящего Постановления), составляло вмешательство в право на свободу выражения мнения заявительниц, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Европейский Суд также убежден в том, что данное вмешательство было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и "преследовало законную цель", а именно цель "защиты репутации или прав иных лиц" в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции. Соответственно, остается рассмотреть вопрос о том, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе"; это требует от Европейского Суда рассмотреть вопросы о том, являлось ли оно пропорциональным преследуемой законной цели, и были ли основания, приведенные судами страны, относимыми и достаточными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 144, ECHR 2015).

54. Европейский Суд подчеркивает, во-первых, что компания-заявительница, издатель газеты, и заявительница, журналистка, были привлечены к гражданской ответственности за две публикации в газете. Вмешательство, таким образом, должно рассматриваться в контексте существенной роли свободной прессы в обеспечении надлежащего функционирования демократического общества (см. среди многих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лендон, Очаковски-Лоран и Жюли против Франции (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы NN 21279/02 и 36448/02, § 62, ECHR 2007-IV).

(b) Являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе"

(i) Общие принципы

(б) Свобода выражения мнения

55. Общие принципы, касающиеся необходимости вмешательства в свободу выражения мнения, которые часто подтверждались Европейским Судом после его Постановления от 7 декабря 1976 г. по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom), Series A, N 24, были обобщены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штоль против Швейцарии" (Stoll v. Switzerland) (жалоба N 69698/01, § 101, ECHR 2007-V) и позднее повторены в упоминавшихся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции", § 124, Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии" (Pentikainen v. Finland), жалоба N 11882/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 87, ECHR 2015, и Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), жалоба N 56925/08* (* См.: там же. N 6 (примеч. редактора).), § 48, ECHR 2016* (* См.: там же (примеч. редактора).)):

"...(i) Свобода выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и является одним из основных условий прогресса общества и самовыражения каждого из членов общества. Согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции указанное положение применимо не только к "информации" или "идеям", которые принимаются благосклонно или считаются неоскорбительными или не вызывают какой-либо реакции, но также к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости или широты мировоззрения, без которых нет "демократического общества". Как указано в статье 10 Конвенции, эта свобода подвержена ограничениям, которые... однако, должны толковаться ограничительно, а необходимость любого ограничения должна быть убедительно установлена...

(ii) Прилагательное "необходимый" в контексте пункта 2 статьи 10 Конвенции подразумевает наличие "насущной социальной необходимости". Договаривающиеся Государства обладают широкой свободой усмотрения при оценке того, существует ли такая необходимость, но эта свобода сопровождается европейским надзором, который включает в себя как законодательство, так и решения, применяющие его, даже вынесенные независимым судом. В связи с этим Европейский Суд имеет право выносить окончательное постановление по вопросу о том, совместимо ли "ограничение" со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции.

(iii) При осуществлении надзорной функции задачей Европейского Суда является не замещение национальных властей, а проверка на основании статьи 10 Конвенции решений, принимаемых ими в рамках их свободы усмотрения. Это не означает, что надзор сводится к необходимости убедиться в том, что государство-ответчик действовало в рамках своей свободы усмотрения разумно, осторожно и добросовестно; Европейский Суд должен исследовать оспариваемое вмешательство в свете дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно преследуемой законной цели", и были ли мотивы, приведенные национальными властями, "относимыми и достаточными"... Осуществляя эту задачу, Европейский Суд обязан убедиться, что национальные власти применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции, и, кроме того, что они основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов...".

(в) Свобода выражения мнения средств массовой информации и журналистов

56. Европейский Суд последовательно подчеркивал важнейшую функцию, выполняемую средствами массовой информации в демократическом обществе. Хотя они не должны выходить за определенные пределы, их обязанность, тем не менее, заключается в распространении способом, совместимым с их обязанностями и ответственностью, информации и идей по всем вопросам, представляющим всеобщий интерес. Не только у средств массовой информации есть задача распространять подобную информацию и мнения: общество имеет право на получение указанных сведений (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии", § 88, с дополнительными отсылками). Границы допустимой критики в отношении частного лица эже, чем в отношении политиков или государственных органов (см. Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Компания "Делфи АС" против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia), жалоба N 64569/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. редактора).), § 132, ECHR 2015, с дополнительными отсылками).

57. Гарантия, предоставленная журналистам статьей 10 Конвенции в отношении освещения вопросов, представляющих общий интерес, применима при условии, что они действуют добросовестно и на точной фактической основе, представляя "надежную и точную" информацию в соответствии с журналистской этикой. Кроме того, статья 10 Конвенции защищает не только содержание выраженных идей и информации, но и форму, в которую они облечены. Следовательно, Европейский Суд, а также внутригосударственные суды не могут подменять своими взглядами мнение прессы относительно того, какой способ освещения темы следует использовать журналистам. Свобода журналиста охватывает возможность использования степени преувеличения или даже провокации (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии", § 58, с дополнительными отсылками).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

58. Европейский Суд считает следующие элементы значимыми для рассмотрения конкретных обстоятельств настоящего дела: позиции заявительниц и лиц, на которых была направлена критика, тема публикаций и выражения, использованные в публикациях, квалификация внутригосударственными судами спорных сведений и примененные к заявительницам санкции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Красуля против Российской Федерации" (Krasulya v. Russia) от 22 февраля 2007 г., жалоба N 12365/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 7 (примеч. редактора).), § 35, и Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Ивпресс" и другие против Российской Федерации" (OOO Ivpress and Others v. Russia) от 22 января 2013 г., жалоба N 33501/04 и три других* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), § 69).

59. Европейский Суд уже отметил, что заявительницами по настоящему делу являются газета и журналистка (см. § 54 настоящего Постановления). Далее он переходит к анализу остальных элементов.

(б) Позиция истцов

60. Европейский Суд отмечает, что трое из четырех истцов были высокопоставленными государственными служащими: главный судмедэксперт Министерства обороны Российской Федерации, руководитель следственной группы Главной военной прокуратуры и Главный военный прокурор Российской Федерации. Четвертый истец, Главная военная прокуратура Российской Федерации, является государственным органом (см. § 16 настоящего Постановления).

61. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что прокурорам, как и судьям, должна предоставляться более высокая степень защиты от распространения порочащих сведений (см. § 44 настоящего Постановления). Он учитывает, что прокуроры как часть судебного аппарата в широком смысле слова должны пользоваться защитой от агрессивных и оскорбительных словесных нападок и безосновательных обвинений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лешник против Словакии" (Lesnik v. Slovakia), жалоба N 35640/97, §§ 53-54, ECHR 2003-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Гребнева и Алисимчик против Российской Федерации" (Grebneva and Alisimchik v. Russia) от 22 ноября 2016 г., жалоба N 8918/05, § 60). Однако это не предоставляет прокурорам иммунитета от любой критики их действий, осуществляемых в официальном качестве, со стороны СМИ. Предполагать иное означало бы подрывать жизненно важную роль прессы как общественного "сторожевого пса" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компании "Обсервер" и "Гардиан" против Соединенного Королевства" (Observer and Guardian v. United Kingdom) от 26 ноября 1991 г., § 59, Series A, N 216). Полагая, что спорные сведения, касающиеся трех истцов, работающих в Главной военной прокуратуре или связанных ней, не были оскорбительными (см. в качестве противоположного примера упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лешник против Словакии", §§ 15 и 18) и не являлись нападками личного характера (см. в качестве противоположного примера упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перна против Италии", § 13), Европейский Суд убежден в том, что в отношении них как в отношении государственных служащих применялись более широкие пределы допустимой критики, чем в отношении частных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга" (Thoma v. Luxembourg), жалоба N 38432/97, § 47, ECHR 2001-III, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Педерсен и Баадсгаард против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 80, ECHR 2004-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Дюндин против Российской Федерации" (Dyundin v. Russia) от 14 октября 2008 г., жалоба N 37406/03* (* См.: там же. 2009. N 8 (примеч. редактора).), § 26).

62. Что касается позиции Главной военной прокуратуры в качестве истца, Европейский Суд отмечает, что она является государственным органом, на который возложена задача, в частности, обеспечения соблюдения Конституции и законодательства страны. Европейский Суд ранее признавал в деле, касавшемся иска о защите чести, достоинства и деловой репутации, поданного управлением Судебного департамента, что могут существовать серьезные политические основания для решения о том, что публичные органы не должны иметь права подавать иски о защите чести, достоинства и деловой репутации в своем собственном качестве (см. Постановление Европейского Суда по делу "Романенко против Российской Федерации" (Romanenko v. Russia) от 19 октября 2006 г., жалоба N 19457/02* (* Приведенная в тексте Постановления ссылка является ошибочной. Речь идет о Постановлении Европейского Суда по делу "Романенко и другие против Российской Федерации" (Romanenko and Others v. Russia) от 8 октября 2009 г., жалоба N 11751/03 (примеч. переводчика).), § 39), и заключил, что в отношении государственных органов при исполнении ими обязанностей действуют более широкие пределы допустимой критики по сравнению с частными лицами (см. там же, § 47). Аналогичным образом Европейский Суд полагает, что, хотя Главная военная прокуратура, государственный орган, являющийся частью судебного аппарата в широком смысле слова, должен пользоваться общественным доверием, чтобы успешно исполнять свои обязанности (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Морис против Франции", § 128), в качестве государственного института он должен демонстрировать терпимость к критике, особенно исходящей от прессы.

63. Европейский Суд заключает, что в силу их соответствующих позиций все четверо истцов должны были быть более терпимыми к критике, чем частные лица.

(в) Тема спорных статей и слова, использованные в них

64. Обращаясь к теме спорных статей, Европейский Суд напоминает, что общественность имеет законный интерес в предоставлении и доступности информации об уголовных разбирательствах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Жюли и компания "Сарл Либерасьон" против Франции" (July and Sarl Liberation v. France), жалоба N 20893/03, § 66, ECHR 2008 (извлечения), и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции", § 152). Масштаб катастрофы, произошедшей с "Курском", несомненно делает ее вопросом, представляющим всеобщий интерес для российского общества в целом. Следовательно, Европейский Суд убежден в том, что посредством спорных статьей заявительницы осуществляли вклад в дискуссию по вопросу общего интереса.

65. Европейский Суд далее отмечает, что спорные статьи не были сформулированы в резких выражениях, не могли считаться оскорбительными и не содержали необоснованных личных нападок на истцов. Европейский Суд не склонен соглашаться с недостаточной мотивировкой районного суда, заключившего, что использование выражения "должностное преступление" само по себе умаляло честь, достоинство и деловую репутацию истцов (см. § 23 настоящего Постановления). Иной вывод, по существу приравнивающий любое утверждение о злоупотреблении со стороны органов прокуратуры к оскорбительным личным нападкам, подавлял бы дискуссию в средствах массовой информации по вопросам, представляющим серьезный общественный интерес, и выводил бы решения прокуратуры из-под общественного контроля.

(г) Квалификация внутригосударственными судами спорных сведений

66. До оценки внутригосударственными судами спорных сведений Европейский Суд, принимая во внимание свои выводы в §§ 59-64 настоящего Постановления относительно соответствующих позиций заявительниц и истцов, а также тему статьи, полагает, что свобода усмотрения, предоставленная внутригосударственным властям в установлении "необходимости" вмешательства в свободу выражения мнения заявительниц, была узкой (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства" (Animal Defenders International v. United Kingdom), жалоба N 48876/08, §§ 102-104, ECHR 2013 (извлечения), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гребнева и Алисимчик против Российской Федерации", § 61).

67. Европейский Суд отмечает, что при квалификации спорных сведений районный и городской суды преимущественно ссылались на необходимость защитить репутацию истцов, утверждая, что "свобода мысли и слова... не должна служить инструментом умаления чести и достоинства иных лиц" (см. § 23 настоящего Постановления). В этом отношении Европейский Суд констатирует, что им разработана обширная прецедентная практика в сфере уравновешивания права на свободу выражения мнения и права на уважение личной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции (краткое изложение относимых принципов см. в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi Associes v. France), жалоба N 40454/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 5 (примеч. редактора).), §§ 83-93, ECHR 2015 (извлечения)).

68. Европейский Суд подчеркивает следующее: чтобы статья 8 Конвенции была применима, посягательство на репутацию лица должно достигнуть определенной степени серьезности и осуществляться способом, причиняющим вред осуществлению лицом права на уважение личной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "А. против Норвегии" (A. v. Norway) от 9 апреля 2009 г., жалоба N 28070/06, § 64). При обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд сомневается в том, что спорные статьи могли рассматриваться как нападки, достигающие требуемой степени серьезности и способные нанести ущерб использованию прав, предусмотренных статьей 8 Конвенции, тремя государственными служащими и Главной военной прокуратурой. Однако он считает необходимым оставить данный вопрос без рассмотрения, поскольку основная задача, возложенная на Европейский Суд в настоящем деле, заключается в том, чтобы проверить, достигли ли внутригосударственные власти справедливого равновесия, защищая две ценности, гарантируемые Конвенцией, которые могут вступать в конфликт между собой в определенных случаях, а именно, с одной стороны, свободу выражения мнения, защищаемую статьей 10 Конвенции, и, с другой стороны, право на уважение личной жизни, провозглашенное в статье 8 Конвенции (см. прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Дельфи АС" против Эстонии", § 138).

69. Европейский Суд не убежден в том, что районный и городской суды пытались установить равновесие между необходимостью защиты репутации истцов и конвенционным стандартом, который требует весьма веских причин в оправдание ограничений дебатов по вопросам публичного интереса (см. Постановление Европейского Суда по делу "Резник против Российской Федерации" (Reznik v. Russia) от 4 апреля 2013 г., жалоба N 4977/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 3 (примеч. редактора).), § 43). Мотивировка районного суда, подтвержденная городским судом, как представляется, основана на подразумеваемом допущении того, что интересы, связанные с защитой "чести и достоинства иных лиц", пользуются преимуществом по сравнению со свободой выражения мнения во всех обстоятельствах. Принимая сторону истцов, внутригосударственные суды не учли существенную функцию, выполняемую средствами массовой информации в демократическом обществе.

70. Европейский Суд также отмечает, что суды Российской Федерации отклонили довод заявительниц о том, что спорные сведения представляли собой оценочные суждения, не подлежащие доказыванию. Хотя и признавая необходимость тщательного разграничения утверждений о факте и оценочных суждений (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 98, ECHR 2004-XI), Европейский Суд полагает, что суть настоящего дела заключается не в разграничении утверждений о факте и оценочных суждений как таковых, а в том факте, что заявительницы были привлечены к ответственности за сообщение мнений третьих лиц, а именно Р.К. и Б.К.

71. В этой связи Европейский Суд напоминает, что "наказание журналиста за содействие в распространении высказываний иного лица... будет серьезно препятствовать участию прессы в дискуссии по вопросам, представляющим интерес для общества, и не должно применяться, если нет особо убедительных причин, чтобы сделать это" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йерсильд против Дании" (Jersild v. Denmark) от 23 сентября 1994 г., § 35, Series A, N 298, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга", § 62). Общее требование в отношении журналистов систематически и формально дистанцироваться от содержания цитаты, которая может оскорблять или провоцировать иных лиц или умалять их репутацию, несовместимо с задачей прессы по предоставлению информации о текущих событиях, мнениях и идеях (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга", § 64). По мнению Европейского Суда, районный суд не указал особенно веских причин, привлекая заявительниц к ответственности за умаление чести, достоинства и деловой репутации в связи с распространением мнения Б.К. Он отклонил довод заявительниц о том, что спорные сведения исходили от Б.К., лишь по той причине, что фразы, содержащиеся в книге Б.К. и в статье, не были идентичными. Районный суд счел совершенно неважным, выразил ли журналист собственные взгляды или взгляды третьего лица "в случае незаконного причинения ущерба... чести, достоинству и деловой репутации лица" (см. § 23 настоящего Постановления). Городской суд подтвердил этот односторонний подход, оставив решение без изменения (см. § 25 настоящего Постановления).

72. Принимая к сведению объяснения властей Российской Федерации, в соответствии с которыми заявительницы не действовали "добросовестно" (см. § 43 настоящего Постановления), Европейский Суд не соглашается с этим доводом по следующей причине. Из спорных статей читателям было ясно, что заявительница передавала мнения Р.К. и Б.К. о действиях, которые, по мнению Б.К., представляли собой должностное преступление. Эти мнения были выражены в жалобах Б.К. и Р.К., поданных на внутригосударственном уровне и в Европейский Суд, а также в книге Б.К. По мнению Европейского Суда, при таких обстоятельствах нельзя сказать, что заявительницы не представили хотя бы некоторую фактическую основу спорных сведений (см. в качестве противоположного примера Постановление Европейского Суда по делу ""Новая газета" и Бородянский против Российской Федерации" (Novaya Gazeta and Borodyanskiy v. Russia) от 28 марта 2013 г., жалоба N 14087/08* (* См.: там же. N 1 (примеч. редактора).), § 43). В связи с этим Европейский Суд убежден в том, что заявительницы действовали добросовестно в соответствии с журналистской этикой и, что касается заявительницы, с осмотрительностью, ожидаемой от ответственного журналиста, освещающего вопрос, представляющий интерес для общества (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эрла Хлинсдоуттир против Исландии" (Erla Hlynsdottir v. Iceland) от 10 июля 2012 г., жалоба N 43380/10, § 72, и Постановление Европейского Суда по делу "Бьёрк Эйдсдоттир против Исландии" (Bjork Eidsdottir v. Iceland) от 10 июля 2012 г., жалоба N 46443/09, § 81).

73. Уклонение внутригосударственных судов от уравновешивания прав истцов на репутацию и свободу прессы путем выдвижения "особенно веских оснований" для вмешательства, которое серьезно препятствовало вкладу прессы в обсуждение вопросов общего интереса (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции", § 142), приводит Европейский Суд к выводу о том, что они рассмотрели исковое заявление о защите чести, достоинства и деловой репутации, предъявленное к заявительницам, применяя стандарты, которые были несовместимы с принципами, воплощенными в статье 10 Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает необходимым рассматривать вопрос о том, являлись ли спорные сведения утверждениями о факте или оценочными суждениями.

(д) Наказание, примененное к заявительницам

74. Наконец, Европейский Суд отмечает, что наказание, примененное к заявительницам, было относительно мягким: распоряжение опубликовать опровержение и денежная компенсация (см. § 22 настоящего Постановления). Тем не менее Европейский Суд не придает решающего значения тем обстоятельствам, что разбирательство носило гражданский, а не уголовный характер, и что взысканные в конечном счете суммы были относительно небольшими. В настоящем деле важно то, что стандарты, в соответствии с которыми внутригосударственные власти рассматривали иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, предъявленные к заявительницам, не соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Ивпресс" и другие против Российской Федерации", § 79).

(е) Заключение

75. Учитывая приведенные выше доводы, столкнувшись с тем, что внутригосударственные суды не сформулировали относимые и достаточные причины в обоснование рассматриваемого вмешательства, Европейский Суд заключает, что нельзя признать, что суды Российской Федерации "применили стандарты, совместимые с принципами, воплощенными в статье 10 Конвенции", или "основывались на приемлемой оценке относимых фактов" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации" (Terentyev v. Russia) от 26 января 2017 г., жалоба N 25147/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 9 (примеч. редактора).), § 24, Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Рингир Аксель Шпрингер Словакия, а. с." против Словакии (N 2)" (Ringier Axel Springer Slovakia, a.s. v. Slovakia) (N 2) от 7 января 2014 г., жалоба N 21666/09, § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "Джумхурийет Вакфи" и другие против Турции" (Cumhuriyet Vakfi and Others v. Turkey) от 8 октября 2013 г., жалоба N 28255/07, §§ 67-69, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Ивпресс" и другие против Российской Федерации", § 71). Следовательно, Европейский Суд заключает, что вмешательство в право заявительниц на свободу выражения мнения не было "необходимым в демократическом обществе".

76. Соответственно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

77. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

78. Компания-заявительница требовала выплаты 107 185 рублей (примерно 2 388 евро) в качестве компенсации материального ущерба. Данная сумма представляла собой суммы, выплаченные компанией-заявительницей от собственного имени и от имени заявительницы в процессе исполнения решения суда от 7 декабря 2005 г., причитавшиеся В.K. (50 085 рублей, примерно 1 116 евро) и A.E. (50 085 рублей, примерно 1 116 евро, и 7 015 рублей - приблизительно 156 евро).

79. Компания-заявительница также требовала выплаты 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

80. Заявительница требовала выплаты 7 490 рублей (приблизительно 170 евро), сумму, которую она уплатила в процессе исполнительного производства в пользу В.K., что касается материального ущерба, и 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

81. Власти Российской Федерации утверждали, что не следует возмещать взысканные судом суммы, выплаченные заявительницами, в качестве компенсации материального ущерба, поскольку эти суммы "представляли собой справедливую компенсацию морального вреда, причиненного истцам заявительницами".

82. Что касается требований заявительниц в части морального вреда, власти Российской Федерации предположили, что они были необоснованными, поскольку отсутствовало нарушение статьи 10 Конвенции. Власти Российской Федерации далее предположили, что, если Европейский Суд установит нарушение прав заявительниц, это само по себе составит достаточную справедливую компенсацию. Наконец, власти Российской Федерации заявили, что они считают требования заявительницы о компенсации морального вреда чрезмерными.

83. Европейский Суд отмечает, что он установил в настоящем деле нарушение прав заявительниц, предусмотренных статьей 10 Конвенции. Он полагает, что имеется очевидная связь между установленным нарушением и материальным ущербом, причиненным заявительницам (см. § 51 настоящего Постановления). Соответственно, в качестве компенсации материального ущерба он присуждает 2 388 евро компании-заявительнице и 170 евро заявительнице, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные выше суммы.

84. Кроме того, оценивая обстоятельства дела на справедливой основе, в качестве компенсации морального вреда Европейский Суд считает необходимым присудить компании-заявительнице 1 000 евро, а заявительнице - 2 000 евро.

B. Судебные расходы и издержки

85. Компания-заявительница требовала выплаты 1 000 рублей (приблизительно 22 евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в судах Российской Федерации в виде государственной пошлины за подачу кассационной жалобы.

86. Власти Российской Федерации заявили, что требуемые издержки не имели отношения к рассмотрению жалобы Европейским Судом.

87. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда имеет право на возмещение расходов и издержек в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание представленные ему документы и вышеприведенные критерии, Европейский Суд считает необходимым присудить компании-заявительнице 22 евро в возмещение судебных расходов и издержек, понесенных во внутригосударственных судах.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

88. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительницам следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 2 388 (две тысячи триста восемьдесят восемь) евро компании-заявительнице и 170 (сто семьдесят) евро заявительнице, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы, в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 1 000 (одну тысячу) евро компании-заявительнице и 2 000 (две тысячи) евро заявительнице, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы, в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 22 (двадцать два) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на компанию-заявительницу;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 3 октября 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Бранко Лубарда Председатель Палаты Суда