Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 февраля 2017 г. Дело "Маслова (Maslova) против Российской Федерации" (Жалоба N 15980/12) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Маслова (Maslova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 15980/12)

Постановление Суда

Страсбург, 14 февраля 2017 г.

По делу "Маслова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 24 января 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 15980/12, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Любовью Петровной Масловой (далее - заявительница) 5 марта 2012 г.

2. Интересы заявительницы представляла О. Садовская, юрист Комитета против пыток, неправительственной организации, находящейся в г. Нижнем Новгороде. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. Заявительница жаловалась на смерть своего брата в отделе милиции, утверждая, что он содержался там незаконно и подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников милиции.

4. 27 августа 2014 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1961 году и проживает в селе Аксаково (Оренбургская область).

A. Задержание и смерть брата заявительницы

6. 19 декабря 2005 г., около 14.00, брат заявительницы, Василий Лямов, был задержан сотрудником милиции П. в селе Аксаково Оренбургской области. Сотрудник милиции П. надел на В. Лямова наручники и посадил его в милицейский автомобиль. Затем другой сотрудник милиции, A., сел в этот же автомобиль, и они поехали в отдел милиции г. Бугуруслана (ОВД по МО г. Бугуруслан и Бугурусланский районм* (* Так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду отдел внутренних дел по муниципальным образованиям город Бугуруслан и Бугурусланский район (примеч. редактора).)) (далее - отдел милиции), находящийся в 100 километрах. Во время этой поездки В. Лямов подвергся жестокому обращению.

7. По прибытии автомобиля к месту назначения у В. Лямова имелись телесные повреждения, из-за которых он не мог идти. Тогда П. и A. с помощью еще одного сотрудника милиции занесли В. Лямова внутрь отдела милиции. Они положили его на пол в холле, где он оставался в течение пяти часов без медицинской помощи. Несколько человек прошли мимо него, не обращая на него внимания. Около 21.00 сотрудник милиции подошел к В. Лямову и, обнаружив у него отсутствие пульса, сказал своим коллегам вызвать "скорую помощь". Прибывший на место врач констатировал "биологическую смерть" В. Лямова. В составленном на месте происшествия свидетельстве бригада "скорой помощи" отметила, что, по словам сотрудников милиции, потерпевший, который лежал рядом с радиатором отопления в состоянии опьянения, начал хрипеть и мочиться за 20 минут до приезда "скорой помощи". Медицинская бригада, состоявшая из врача, фельдшера и водителя, не обнаружила каких-либо телесных повреждений.

8. В результате задержания и содержания В. Лямова под стражей не было вынесено какого-либо решения, а также не было составлено какого-либо протокола.

9. В тот же день, в 22.00, следователь прокуратуры г. Бугуруслана произвел осмотр места происшествия. На следующий день судебно-медицинский эксперт Д. провел осмотр трупа В. Лямова и констатировал отсутствие телесных повреждений. Он пришел к выводу, что смерть наступила в результате алкогольного отравления.

10. Семья В. Лямова ходатайствовала о производстве новой экспертизы.

B. Расследование происшествия и судебные решения

1. Расследование, начатое прокурором

11. 26 декабря 2005 г. прокурор г. Бугуруслана принял решение о возбуждении уголовного дела по факту смерти В. Лямова. В тот же день следователь назначил проведение вскрытия.

(a) Второе заключение эксперта post mortem* (* Post mortem (лат.) - посмертное вскрытие (примеч. редактора).)

12. Эксперт констатировал наличие ряда телесных повреждений, в том числе повреждение шейных позвонков, повлекшее за собой, по его мнению, смерть В. Лямова. Эксперт пояснил, что для причинения этого повреждения голова потерпевшего должна была запрокинута назад и повернута вправо. Эксперт пришел к выводу, что это повреждение привело к смерти В. Лямова в течение нескольких минут. Он добавил, что потерпевший не мог сам нанести себе подобную травму. Кроме того, эксперт отметил ряд других телесных повреждений, в частности, царапины на шее, руках и лице, а также гематомы на лице и правой ноге.

(b) Третье заключение эксперта post mortem

13. 22 февраля 2006 г. следователь назначил повторную судебно-медицинскую экспертизу с целью установить следующее:

- были ли повреждения, выявленные во втором заключении эксперта, причинены при жизни В. Лямова;

- могли ли телесные повреждения, повлекшие смерть, явиться результатом следующих действий и/или обстоятельств: борьбы между В. Лямовым и сотрудником милиции, резкого торможения автомобиля, падения потерпевшего со своего сидения в автомобиле, перемещения В. Лямова тремя сотрудниками милиции из автомобиля в отдел милиции, умышленного действия со стороны сотрудников милиции, заключавшегося в повороте головы В. Лямова руками;

- были ли вышеуказанные телесные повреждения причинены до 15.30, то есть до времени поступления В. Лямова в отдел милиции;

- могла ли оперативная медицинская помощь спасти жизнь В. Лямова.

14. 12 апреля 2006 г. комиссия, состоящая из четырех членов областного бюро судебно-медицинской экспертизы* (* Так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду Государственное бюджетное учреждение здравоохранения "Бюро судебно-медицинской экспертизы" Министерства здравоохранения Оренбургской области (примеч. редактора).), которой было поручено производство экспертизы, рассмотрев два первых заключения о вскрытии, а также результаты биологических анализов, пришла к выводу, что все выявленные телесные повреждения были причинены, когда потерпевший был еще жив. По мнению комиссии, период времени между травмой шеи и смертью мог составлять от нескольких минут до полутора часов. Комиссия отметила, что с учетом протокола осмотра трупа, составленного на месте смерти, между смертью В. Лямова и этим осмотром прошло от двух до четырех часов.

15. Комиссия пояснила, что она не может подтвердить или исключить ту или иную версию, выдвинутую следователем. Комиссия отметила, что, поскольку повреждение шеи было для него смертельным, потерпевший больше не мог делать какие-либо движения.

(c) Дополнительное расследование

16. В неустановленную дату уголовное дело в отношении сотрудников милиции П. и A. было направлено на рассмотрение в суд. 27 июля 2007 г. Бугурусланский городской суд возвратил уголовное дело прокурору для производства дополнительного расследования. Бугурусланский городской суд установил, что в обвинительном заключении ясно не указана роль обоих обвиняемых, П. и A., в совершении преступления.

2. Первый приговор, которым сотрудники милиции П. и A. были признаны виновными

17. 28 декабря 2007 г. Бугурусланский городской суд вынес в отношении П. и A. приговор. Бугурусланский городской суд признал их виновными в совершении преступления, предусмотренного пунктами "а"-"в" части третьей статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), то есть в превышении должностных полномочий, совершенном с применением насилия, оружия или специальных средств, с причинением тяжких последствий, а также в совершении преступления, предусмотренного частью четвертой статьи 111 УК РФ, то есть в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем смерть потерпевшего. Им было назначено наказание в виде семи лет лишения свободы с лишением права занимать должности в структуре Министерства внутренних дел в течение трех лет.

18. 26 февраля 2008 г. Оренбургский областной суд отменил приговор Бугурусланского городского суда. В своем кассационном определении Оренбургский областной суд отметил, что Бугурусланский городской суд не разъяснил роль каждого обвиняемого в совершении преступления, а также не выяснил, каким образом потерпевшему были причинены выявленные телесные повреждения. Оренбургский областной суд передал дело на новое судебное разбирательство.

19. 11 апреля 2008 г. Бугурусланский районный* (* Так в тексте оригинала Постановления (примеч. переводчика).) суд возвратил дело прокурору г. Бугуруслана для производства дополнительного расследования.

3. Второй этап расследования и второй приговор

20. 22 сентября 2009 г. следователь областного управления Следственного комитета* (* Здесь и далее так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду Следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области (примеч. редактора).) указал, что П. и A. в составе группы лиц совершили преступления, предусмотренные пунктами "а"-"в" части третьей статьи 286 и частью четвертой статьи 111 УК РФ, и предъявил им обвинение в совершении этих преступлений. 23 сентября 2009 г. следователь прекратил уголовное преследование в отношении обвиняемых в грубой халатности сотрудников милиции С. и Лo., поскольку сотрудники милиции П. и A. ввели их в заблуждение, утверждая, что В. Лямов, находясь в состоянии опьянения, не нуждался в медицинской помощи.

21. 13 декабря 2010 г. Бугурусланский суд* (* Так в тексте оригинала Постановления (примеч. переводчика).) приговорил П. к пяти годам лишения свободы за превышение должностных полномочий и применение насилия, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. Кроме того, суд назначил ему наказание в виде лишения права занимать должности в структуре Министерства внутренних дел в течение трех лет и обязал его выплатить заявительнице 150 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

22. Бугурусланский суд оправдал A. Суд установил, что он действовал в соответствии с законом, так как, будучи введенным в заблуждение сотрудником милиции П., искренне считал, что сопровождает лицо, виновное в совершении административного правонарушения, в отдел милиции, что входило в его обязанности сотрудника милиции. Относительно умышленного применения насилия Бугурусланский суд отметил, что A. отрицал, что ударил В. Лямова, а П., воспользовавшись своим правом не свидетельствовать против себя самого, хранил молчание по поводу оспариваемых фактов, кроме того, отсутствовали какие-либо свидетели инкриминируемых действий. Бугурусланский суд пришел к выводу об отсутствии каких-либо доказательств причастности A. к вышеуказанным деяниям.

23. 15 февраля 2011 г.*(* Текст этого определения не был приобщен к материалам дела.) Оренбургский областной суд оставил приговор в части оправдания A. без изменения и отменил приговор в части признания П. виновным. В результате отмены обвинительного приговора в отношении П. дело было передано на новое судебное разбирательство.

4. Третий приговор, которым сотрудник милиции П. был признан виновным

24. Бугурусланский районный суд, принимая решение в качестве суда, которому было передано дело, рассмотрел предъявленные сотруднику милиции П. обвинения. Приговором от 11 июля 2011 г. Бугурусланский районный суд признал П. виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктами "а" и "б" части третьей статьи 286 УК РФ, то есть в превышении должностных полномочий, совершенном при отягчающих обстоятельствах. Бугурусланский районный суд установил, что П. задержал и избил В. Лямова. Бугурусланский районный суд уточнил, что, как пояснил П., В. Лямов уснул в автомобиле, а по прибытии в отдел милиции П. сам перенес его в холл и оставил рядом с радиатором отопления. Бугурусланский районный суд установил, что телесные повреждения, обнаруженные судебно-медицинским экспертом, были причинены, когда В. Лямов был жив, и квалифицировал их как средней тяжести вред здоровью. Бугурусланский районный суд пришел к выводу, что выявленные травмы могли быть причинены только сотрудником милиции П. во время поездки в отдел милиции.

25. Бугурусланский районный суд исключил версию защиты, в соответствии с которой эти травмы были получены В. Лямовым при других обстоятельствах, и пришел к выводу, что П. был виновен в причинении оспариваемых повреждений. Данный вывод Бугурусланский районный суд основывал на заключении эксперта, согласно которому эти повреждения не могли являться результатом падения В. Лямова с высоты своего роста, на показаниях свидетелей, подтвердивших, что они не видели повреждений до задержания, и, наконец, на показаниях П., который не отрицал, что применил силу для усмирения В. Лямова. Бугурусланский районный суд квалифицировал действия П. как превышение должностных полномочий и указал, что ни один правовой акт, касающийся обязанностей П. как сотрудника милиции, не позволял ему совершать действия, которые могут повлечь причинение вреда здоровью лица и подорвать авторитет государственного органа.

26. По обвинению в применении насилия, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, Бугурусланский районный суд оправдал П. Он отметил, что П., воспользовавшись своим правом не свидетельствовать против себя самого, хранил молчание. Бугурусланский районный суд основывал свой приговор на других доказательствах. Он установил, что В. Лямов скончался после 20.00, тогда как он был доставлен в отдел милиции в 16.00. Бугурусланский районный суд добавил, что несколько свидетелей видели, как В. Лямов "хрипел, дышал, бормотал и даже говорил". Сопоставив эти данные с заключениями экспертов, подтвердивших, что человек с подобным переломом не мог прожить более полутора часов, Бугурусланский районный суд пришел к выводу, что смерть В. Лямова наступила в результате действий не П., а другого лица и при других обстоятельствах.

27. Что касается незаконного, как следует из обвинительного заключения, задержания В. Лямова, Бугурусланский районный суд отметил, что как задержание, так и процедура, которой следовал П., соответствовали закону. Действительно, Бугурусланский районный суд подчеркнул, что появление в общественных местах в состоянии опьянения наказывается административным арестом в соответствии со статьей 20.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Бугурусланский районный суд установил, что П. действовал в пределах своих полномочий, а нарушения, выявленные в спорной процедуре (отсутствие протоколов), не придавали действиям П. неправомерного характера. Исходя из этого Бугурусланский районный суд счел, что это основание не влечет ответственности П.

28. Бугурусланский районный суд приговорил П. к трем годам лишения свободы, то есть к низшему пределу наказания, предусмотренного частью третьей статьи 286 УК РФ. Он учел смягчающие наказание обстоятельства, такие как отсутствие у П. судимости, его участие в военных операциях, за которые он был награжден, продемонстрированная им безупречная служба в милиции, его состояние здоровья и семейное положение, в частности, наличие на его иждивении несовершеннолетних детей. Кроме того, отметив, что П. находился на пенсии, Бугурусланский районный суд назначил ему дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности в структуре Министерства внутренних дел в течение трех лет.

29. Бугурусланский районный суд отказал в удовлетворении гражданского иска, предъявленного заявительницей в качестве гражданского истца с целью возмещения вреда, причиненного смертью ее брата, на основании того, что П. не несет ответственности за смерть В. Лямова.

30. Государственный обвинитель, заявительница, а также защитник П. обжаловали приговор в кассационном порядке. Государственный обвинитель упрекал суд в назначении слишком мягкого наказания. Заявительница жаловалась на оправдание П.

31. 6 сентября 2011 г. Оренбургский областной суд изменил обжалованный приговор, добавив к резолютивной части указание следственному органу провести предварительное расследование для установления лица, ответственного за насильственные действия, повлекшие смерть В. Лямова. В оставшейся части Оренбургский областной суд оставил приговор без изменения. Относительно наказания Оренбургский областной суд отметил, что часть третья статьи 286 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от трех до десяти лет. Оренбургский областной суд, таким образом, счел, что назначенное наказание, соответствующее вышеуказанной статье, не было слишком мягким.

5. Последующий ход расследования

32. В соответствии с положениями статьи 124 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) заявительница обратилась с жалобой к прокурору Бугурусланского района. В своем письме от 15 февраля 2012 г. она жаловалась на то, что следственные органы не обеспечили выполнение указания суда, направленного на установление лица, виновного в совершении насильственных действий.

33. 29 февраля 2012 г. заместитель прокурора ответил заявительнице, что ее действительно не уведомили о ходе расследования. Заместитель прокурора указал, что потребовал от соответствующих органов власти "устранить эти нарушения".

34. 23 марта 2012 г. следователь областного управления Следственного комитета вынес постановление о приостановлении предварительного следствия в соответствии со статьей 208 УПК РФ в связи с истечением срока предварительного следствия. В тот же день следователь дал сотрудникам полиции отдела полиции г. Бугуруслана поручение "принять необходимые меры для уточнения... обстоятельств случившегося, а также установления лиц(-а), совершивших(-его) преступление".

35. 9 июня 2012 г. в соответствии со статьей 124 УПК РФ заявительница обратилась с жалобой к прокурору Бугурусланского района. Она жаловалась на отсутствие мотивировки обжалуемого постановления и утверждала, что поручение расследования полицейским отдела полиции, возможно причастным к инциденту, противоречит принципу беспристрастности и независимости расследования.

36. 15 июня 2012 г. исполняющий обязанности прокурора отказал в удовлетворении ее жалобы.

37. Заявительница обратилась с жалобой в суд, сформулировав такие же требования, что и в своей жалобе прокурору.

38. 10 сентября 2012 г. Бугурусланский суд* (* Так в тексте оригинала Постановления (примеч. переводчика).) удовлетворил эту жалобу на основании того, что соответствующее постановление не было достаточно обосновано. Он, в частности, отметил, что в этом постановлении не содержалось описания следственных действий, выполненных в целях установления лица, совершившего преступление, оценки собранных доказательств, а также оснований, по которым следователь не продлил срок предварительного следствия. Бугурусланский суд направил уголовное дело в Следственный комитет для "устранения допущенных нарушений".

39. 18 сентября 2012 г., а также 28 января и 30 октября 2013 г. следователь областного управления Следственного комитета вынес постановления о приостановлении предварительного следствия по тем же основаниям, которые были указаны в его предыдущих постановлениях.

40. Заявительница обратилась с жалобами на вышеуказанные постановления в суд. Постановлениями от 21 января и 24 октября 2013 г. Бугурусланский суд удовлетворил жалобы на постановления от 18 сентября 2012 г. и 28 января 2013 г. по тем же основаниями, которые были указаны в постановлении суда от 10 сентября 2012 г. (см. § 38 настоящего Постановления). Бугурусланский суд отменил постановление о приостановлении предварительного следствия и постановил возобновить предварительное следствие.

41. Вместе с тем 6 мая 2014 г. Бугурусланский суд оставил без изменения последнее постановление следователя от 30 октября 2013 г., составленное в формулировках, аналогичных формулировкам предыдущих постановлений. Бугурусланский суд отметил, что следователь допросил потерпевшую сторону, а также свидетелей Лo. и С. Учитывая, что эти следственные действия не позволили установить лицо, совершившее преступление, Бугурусланский суд пришел к выводу, что обжалуемое постановление следователя было законным, хорошо обоснованным и аргументированным. Кроме того, принимая решение относительно утверждения о пристрастности сотрудников полиции, Бугурусланский суд отметил, что в распоряжении следователя не было кандидатур других сотрудников полиции. 10 июля 2014 г. Оренбургский областной суд в апелляционном порядке оставил это постановление Бугурусланского суда без изменения.

42. 10 октября 2014 г. заместитель начальника областного управления Следственного комитета отменил постановление от 30 октября 2013 г. (см. § 41 настоящего Постановления) и поручил возобновить предварительное следствие. В своем постановлении заместитель начальника областного управления Следственного комитета указал, что имеются шансы на успешное завершение расследования. Кроме того, чтобы обеспечить независимость расследования, заместитель начальника областного управления Следственного комитета поручил передать уголовное дело в специализирующийся по этому вопросу отдел в составе областного управления Следственного комитета и для производства следственных действий привлечь сотрудников полиции, прикрепленных к управлению Министерства внутренних дел по Оренбургской области. Заместитель начальника областного управления Следственного комитета продлил срок предварительного следствия на один месяц.

43. Итоги этого расследования не были представлены Европейскому Суду.

C. Предъявленный заявительницей гражданский иск о возмещении вреда, причиненного государственными органами

44. В неустановленную дату заявительница предъявила к казне Российской Федерации гражданский иск о возмещении морального вреда, предположительно причиненного ей в связи со смертью ее брата. Ссылаясь на нарушение статей 2 и 3 Конвенции, заявительница требовала выплаты 995 976 рублей в качестве возмещения ущерба.

45. Решением от 8 февраля 2012 г. Ленинский районный суд г. Оренбурга отказал в удовлетворении этого иска. Он указал, что В. Лямов скончался после того, как был задержан и доставлен в отдел милиции сотрудником милиции П. Ссылаясь на приговор от 11 июля 2011 г., которым П. был оправдан по обвинению в применении насилия, повлекшего смерть потерпевшего, Ленинский районный суд г. Оренбурга пришел к выводу о правомерности действий П. и об отсутствии причинно-следственной связи между обжалуемыми действиями и смертью В. Лямова. Заявительница обжаловала решение суда в апелляционном порядке.

46. Определением от 25 апреля 2012 г. Оренбургский областной суд в апелляционном порядке отменил решение Ленинского районного суда г. Оренбурга по двум основаниям. С одной стороны, Оренбургский областной суд отметил, что соответствующие управления Министерства внутренних дел не были привлечены к участию в судебном разбирательстве, хотя Ленинский районный суд г. Оренбурга рассматривал касающееся их дело. Эти управления должны были бы, по мнению Оренбургского областного суда, представить пояснения относительно происхождения телесных повреждений у В. Лямова. С другой стороны, Оренбургский областной суд указал, что он не согласен с аргументацией Ленинского районного суда г. Оренбурга. Оренбургский областной суд отметил, что В. Лямов получил удары, повлекшие его смерть, во время своего нахождения в отделе милиции. Сотрудники милиции, вероятно, не действовали в соответствии с предусмотренной в таких случаях правовой процедурой, которая обязывала осуществить личный досмотр задержанного лица, совершившего административное правонарушение, составить протокол задержания и обратиться за медицинской помощью. Эта ситуация продолжалась несколько часов, до 21.15, то есть до времени, в которое прибывшая медицинская бригада "скорой помощи" констатировала смерть В. Лямова. Ссылаясь на соответствующую прецедентную практику Европейского Суда по статьям 2 и 3 Конвенции, Оренбургский областной суд отметил, что ответчики были обязаны объяснить происхождение травм, повлекших смерть В. Лямова. В отсутствие таких объяснений Оренбургский областной суд установил нарушение статьи 2 Конвенции и, в частности, обязательства, вытекающего из процессуальной составляющей этой статьи, а также нарушение статьи 3 Конвенции в отношении В. Лямова. Оренбургский областной суд признал ответственность государства в смерти В. Лямова. Оренбургский областной суд взыскал с Министерства финансов Российской Федерации 170 000 рублей (около 4 370 евро) в пользу заявительницы в качестве компенсации морального вреда.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

47. Положения УПК РФ, касающиеся предварительного расследования, возбуждения уголовного дела и судебного порядка рассмотрения жалоб, поданных в соответствии со статьей 125 УПК РФ на постановления следственных органов, приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г. (жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), § 99).

48. В соответствии с частью первой статьи 286 УК РФ совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, квалифицируется как превышение должностных полномочий. В соответствии с частью третьей этой же статьи УК РФ деяние, предусмотренное частью первой, если оно совершено с применением насилия или с угрозой его применения (пункт "а"), с применением оружия или специальных средств (пункт "б") или с причинением тяжких последствий (пункт "в"), наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с лишением права занимать определенные должности на срок до трех лет.

49. В соответствии с частью четвертой статьи 111 УК РФ применение насилия* (* Так в тексте оригинала Постановления. Вероятно, имеется в виду умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (примеч. переводчика).), повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, наказывается лишением свободы на срок до 15 лет.

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 2 и 3 Конвенции в их материально-правовых аспектах

50. Заявительница жаловалась на то, что ее брат, находясь в отделе милиции г. Бугуруслана, подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, повлекшему его смерть. Она, кроме того, жаловалась на то, что сотрудники этого отдела милиции не приняли все необходимые меры по защите жизни ее брата. Заявительница особенно сожалела о том, что ее брат в течение нескольких часов находился в состоянии агонии в холле отдела милиции без вызова "скорой помощи".

В связи с этим заявительница сослалась на статьи 2 и 3 Конвенции, которые в соответствующих частях гласят следующее:

"Статья 2

1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание

Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Наличие статуса жертвы у заявительницы

51. Во-первых, власти Российской Федерации полагали, что заявительница не может утверждать, что она является жертвой по смыслу статьи 34 Конвенции. Власти Российской Федерации отметили, что сотрудник милиции П., причинивший В. Лямову телесные повреждения, в уголовном порядке был признан виновным в превышении должностных полномочий, то есть в совершении преступления, предусмотренного статьей 286 УК РФ. Власти Российской Федерации были убеждены в том, что объективная сторона такого преступления, как превышение должностных полномочий, охватывает все действия, на которые жалуется заявительница, таким образом, совершение какого-либо иного преступления не может быть вменено в вину П.

52. Во-вторых, власти Российской Федерации утверждали, что нарушение статей 2 и 3 Конвенции было прямо признано, а заявительнице в связи с этим была присуждена и выплачена разумная компенсация (см. § 46 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации полагали, что соразмерность компенсации должна оцениваться с учетом, в том числе, уровня жизни в соответствующем регионе. В связи с этим власти Российской Федерации указали, что прожиточный минимум в Оренбургской области в 2012 году составлял 5 717 рублей в месяц (около 80 евро).

53. Власти Российской Федерации считали, что после того, как нарушение было признано, а компенсация выплачена, заявительница не может утверждать, что она является жертвой предполагаемых нарушений.

54. Заявительница полагала, что судебное решение о присуждении ей компенсации вследствие нарушения статей 2 и 3 Конвенции, а также приговор, которым виновному в жестоком обращении было назначено наказание в виде трех лет лишения свободы, не могут лишить ее статуса жертвы. Действительно, заявительница считала, что власти Российской Федерации установили только виновных в причинении телесных повреждений, а не виновных в убийстве. По этому вопросу заявительница привела соответствующую, по ее мнению, выдержку из приговора от 11 июля 2011 г., в соответствии с которой смертельный удар был нанесен "при других обстоятельствах, [чем те, в отношении которых П. был признан виновным]". Заявительница с сожалением отметила, что спустя шесть лет после этого трагического события данные обстоятельства так и не были выяснены, а после оправдания П. и A. по обвинению в применении насилия, повлекшего смерть потерпевшего, внутригосударственные органы власти так и не представили каких-либо иных разъяснений.

55. Что касается присужденной ей выплаты, заявительница утверждала, что эта выплата была ей назначена в качестве компенсации морального вреда в связи с жестоким обращением, которому подвергся ее брат, а не в связи с его смертью.

2. Пропуск шестимесячного срока, установленного для подачи жалобы в Европейский Суд

56. В дополнение власти Российской Федерации полагали, что заявительницей был пропущен срок, установленный для подачи жалобы в Европейский Суд, так как жалоба была подана в 2012 году, то есть спустя более семи лет после смерти В. Лямова. По мнению властей Российской Федерации, учитывая, что заявительница в течение нескольких лет жаловалась на неэффективность внутригосударственного расследования, она должна была подать свою жалобу в течение шести месяцев с того момента, как осознала неэффективность внутригосударственных средств правовой защиты. В связи с этим власти Российской Федерации предложили Европейскому Суду объявить жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу.

57. Заявительница не представила каких-либо комментариев по этому вопросу и просила Европейский Суд признать ее жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

3. Существо жалобы

58. Основываясь на результатах внутригосударственного расследования, заявительница утверждала, что было установлено, что ее брат подвергся насилию, причинившему ему сильные физические страдания. Заявительница квалифицировала эти акты насилия как пытки по смыслу статьи 3 Конвенции. Кроме того, она отмечала, что согласно результатам расследования ее брат в течение пяти часов лежал на полу в холле отдела милиции, а 12 сотрудников милиции, находившихся при исполнении служебных обязанностей в отделе милиции, так и не попытались оказать ему медицинскую помощь. Заявительница квалифицировала это бездействие со стороны сотрудников милиции как нарушение статей 2 и 3 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(a) Наличие статуса жертвы у заявительницы

59. Европейский Суд вновь подчеркивает, что решение или принятие мер в пользу заявителя, как правило, не является достаточным основанием для лишения заявителя статуса "жертвы", за исключением случаев, когда внутригосударственные органы власти признали, прямо или по сути, а затем устранили нарушение Конвенции (см. Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI, и "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 180, ECHR 2006-V).

60. Европейский Суд напоминает, что по делам, в которых утверждается, что смерть была причинена умышленно либо наступила в результате нападения или жестокого обращения, присуждение компенсации не освобождает Договаривающиеся Государства от их обязанности провести расследование, которое может привести к установлению и наказанию виновных (см. Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства" (Al-Skeini and Others v. United Kingdom), жалоба N 55721/07, § 165, ECHR 2011, и "Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции" (Mustafa Tunc and Fecire Tunс v. Turkey) от 14 апреля 2015 г., жалоба N 24014/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 1, а также в настоящем номере на с. 113-146 (примеч. редактора).), § 130).

61. Из вышеизложенного следует, что Европейскому Суду необходимо выяснить, с одной стороны, имело ли место признание органами власти, хотя бы по существу, нарушения права, защищаемого Конвенцией, а с другой стороны, может ли возмещение рассматриваться как надлежащее и достаточное. У Европейского Суда уже была возможность отметить, что статус жертвы заявителя может зависеть от размера компенсации, присужденной ему на внутригосударственном уровне за ситуацию, на которую он жаловался в Европейский Суд (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", § 202, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Коккьярелла против Италии" (Cocchiarella v. Italy), жалоба N 64886/01, § 93, ECHR 2006-V). Европейский Суд может согласиться с тем, что государство, располагающее различными средствами правовой защиты, присуждает суммы компенсаций, которые, будучи более низкими, чем суммы, устанавливаемые Европейским Судом, не являются при этом неразумными (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", § 206, Решение Европейского Суда по делу "Дубьякова против Словакии" (Dubjakova v. Slovakia) от 19 октября 2004 г., жалоба N 67299/01, и Постановление Европейского Суда по делу "Шилбергс против Российской Федерации" (Shilbergs v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 20075/03* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N 3 (примеч. редактора).), § 72). Чтобы оценить разумный характер суммы присужденного на внутригосударственном уровне возмещения, Европейский Суд на основе имеющихся в его распоряжении документов рассматривает, какая сумма была бы им присуждена в аналогичной ситуации за нарушение вышеупомянутых статей Конвенции.

62. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что Оренбургский областной суд, установив нарушение статей 2 и 3 Конвенции, присудил заявительнице 4 370 евро в качестве компенсации морального вреда. Европейский Суд подчеркивает, что подобная сумма представляет собой примерно 10% от суммы возмещения, присуждаемой, как правило, им самим в аналогичных делах по жалобам против Российской Федерации (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Далаков против Российской Федерации" (Dalakov v. Russia) от 16 февраля 2016 г., жалоба N 35152/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 11 (примеч. редактора).), § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Назырова и другие против Российской Федерации" (Nazyrova and Оthers v. Russia) от 9 февраля 2016 г., жалобы NN 21126/09, 63620/09, 64811/09, 32965/10 и 64270/11* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 179, и Постановление Европейского Суда по делу "Хачукаевы против Российской Федерации" (Khachukayevy v. Russia) от 9 февраля 2016 г., жалоба N 34576/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 10 (примеч. редактора).), § 85. По всем этим делам Европейский Суд присудил 60 000 евро в качестве компенсации морального вреда). Таким образом, сумма возмещения, присужденная Оренбургским областным судом, явно неразумна применительно к прецедентной практике Европейского Суда.

63. Европейский Суд полагает, что этого достаточно для вывода о том, что заявительница не утратила своего статуса жертвы по смыслу статьи 34 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации.

(b) Пропуск шестимесячного срока, установленного для подачи жалобы в Европейский Суд

64. Европейский Суд напоминает, что по общему правилу шестимесячный срок начинает течь со дня принятия окончательного решения в рамках процедуры исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Тем не менее, если с самого начала очевидно, что заявитель не располагает каким-либо эффективным средством правовой защиты, шестимесячный срок начинает течь со дня совершения действий или принятия мер, в отношении которых подается жалоба, либо со дня, когда заявитель узнал о таких действиях или мерах, испытал на себе их последствия или понес от них ущерб. Кроме того, пункт 1 статьи 35 Конвенции не следует толковать как требующий от заявителя подачи жалобы в Европейский Суд еще до того, как ситуация, касающаяся рассматриваемого вопроса, стала предметом окончательного решения на внутригосударственном уровне. В случае смерти потерпевшего его родственники-заявители должны принимать меры, чтобы быть информированными о ходе расследования или отсутствия прогресса в расследовании, и подавать свои жалобы без излишних задержек после того, как они узнали или должны были узнать о том, что не проводится какого-либо эффективного уголовного расследования (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey), жалобы NN 16064/90-16066/90, 16068/90-16073/90, §§ 157-158, ECHR 2009).

65. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле заявительница обратилась к нему с жалобой 5 марта 2012 г., то есть спустя пять месяцев и 29 дней после вынесения определения от 6 сентября 2011 г., в котором Оренбургский областной суд оставил приговор в отношении сотрудника милиции, обвинявшегося в жестоком обращении с потерпевшим, без изменения (см. § 31 настоящего Постановления). Учитывая, что власти Российской Федерации не указали точную дату или период, начиная с которого заявительница должна была бы убедиться в "неэффективности внутригосударственного расследования" и, следовательно, подать жалобу, Европейский Суд не может упрекнуть заявительницу в обращении к нему с жалобой в срок, превышающий шесть месяцев со дня принятия окончательного решения. Таким образом, Европейский Суд отклоняет данное возражение властей Российской Федерации.

(c) Заключение

66. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что отсутствуют какие-либо иные основания для признания жалобы неприемлемой. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

67. Европейский Суд напоминает, что статья 2 Конвенции является одной из основополагающих статей Конвенции, и не допускается какое-либо отступление от ее положений на основании статьи 15 Конвенции в мирное время. Европейский Суд подчеркивает, что первое предложение статьи 2 Конвенции налагает на Договаривающиеся Государства обязательство не только воздерживаться от причинения смерти умышленно или в результате несоразмерного упоминающимся в подпунктах "a"-"c" пункта 2 этой статьи Конвенции правомерным целям применения силы, но и принимать меры, необходимые для защиты жизни лиц, находящихся под их юрисдикцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клейн и Александрович против Российской Федерации" (Kleyn and Aleksandrovich v. Russia) от 3 мая 2012 г., жалоба N 40657/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 4 (примеч. редактора).), § 42, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулияни и Гаджио против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, § 174, ECHR 2011).

68. Обязательства Договаривающихся Государств приобретают особый характер в отношении лиц, содержащихся под стражей, так как они находятся полностью под контролем органов власти, и с учетом их уязвимого положения органы власти обязаны их защищать. На основании в отношении статьи 3 Конвенции Европейский Суд отмечал, что в случае необходимости государство должно представить убедительные объяснения происхождения повреждений, имевших место во время содержания под стражей или во время других форм лишения свободы. Это обязательство государства является особенно важным в случае смерти лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Слимани против Франции" (Slimani v. France), жалоба N 57671/00, § 27, ECHR 2004-IX (извлечения)). При отсутствии таких объяснений Европейский Суд может сделать неблагоприятные для властей государства-ответчика выводы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии" (El-Masri v. the former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 39630/09, § 152, ECHR 2012, и Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 102).

69. По отношению к лицам, задержанным или содержащимся под стражей, то есть находящимся в зависимом положении, Европейский Суд признавал обязанность по охране здоровья, подразумевающую незамедлительное оказание медицинской помощи, если того требует состояние здоровья лица, в целях предотвращения смертельного исхода (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скавуццо-Хагер и другие против Швейцарии" (Scavuzzo-Hager and Others v. Switzerland) от 7 февраля 2006 г., жалоба N 41773/98, § 65).

70. Европейский Суд должен проявлять особую бдительность в случаях, когда речь идет о предположительно имевших место нарушениях статей 2 и 3 Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., жалоба N 18896/91, § 32, Series А, N 336). Когда эти нарушения приводят к уголовному преследованию во внутригосударственных судах, следует помнить о том, что уголовная ответственность отличается от ответственности государства в соответствии с Конвенцией. Юрисдикция Европейского Суда ограничивается установлением ответственности государства. Ответственность с точки зрения Конвенции вытекает из ее положений, которые должны толковаться в свете предмета и цели Конвенции, а также с учетом любых соответствующих правил или принципов международного права. Следует отличать ответственность государства в связи с действиями его органов, должностных лиц или служащих от вопросов внутригосударственного права, касающихся индивидуальной уголовной ответственности, оценка которой зависит от внутригосударственных судебных органов. В полномочия Европейского Суда не входит вынесение решений о виновности или невиновности по смыслу уголовного права (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулияни и Гаджио против Италии", § 182, и Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 284, ECHR 2001-VII).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

71. Европейский Суд отмечает, что районным судом было установлено, что сотрудник милиции П. превысил свои должностные полномочия и совершил действия, повлекшие за собой причинение вреда здоровью В. Лямова (см. § 25 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает также, что областной суд, вынося решение по гражданскому иску заявительницы, согласился с тем, что сотрудники отдела милиции не выполнили правовое обязательство, возложенное на них в подобных обстоятельствах и заключавшееся, в частности, в необходимости обратиться за медицинской помощью (см. § 46 настоящего Постановления).

72. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что областной суд установил нарушение статей 2 и 3 Конвенции как в их процессуальных, так и материально-правовых аспектах, поскольку соответствующие органы власти не смогли объяснить происхождение травм, повлекших за собой смерть В. Лямова (ibid* (* Ibidem (лат.) - там же (примеч. переводчика).).). Европейский Суд считает, что эти выводы равносильны признанию того, что жестокое обращение с В. Лямовым и его смерть представляли собой нарушение статей 2 и 3 Конвенции. Европейскому Суду предстоит определить, предоставили ли внутригосударственные органы власти надлежащую и достаточную компенсацию за нарушение статей 2 и 3 Конвенции, а также выполнили ли они свои обязательства, вытекающие из материально-правового и процессуального аспекта вышеуказанных статей Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Касап и другие против Турции" (Kasap and Others v. Turkey) от 14 января 2014 г., жалоба N 8656/10, § 56).

73. Что касается компенсации, Европейский Суд вновь подтверждает свой вывод, согласно которому сумма возмещения была недостаточной (см. § 62 настоящего Постановления).

74. Принимая во внимание выводы внутригосударственных судов относительно ответственности сотрудника милиции П. за жестокое обращение с В. Лямовым (см. §§ 25 и 71 настоящего Постановления) и ответственности государства за непредоставление медицинской помощи потерпевшему и за его смерть (см. §§ 46 и 62 настоящего Постановления), Европейский Суд считает, что он не располагает какими-либо данными, чтобы отклониться от вышеуказанных выводов. Таким образом, Европейский Суд приходит к заключению о нарушении статей 2 и 3 Конвенции с точки зрения их материально-правового аспекта.

II. Предполагаемое нарушение статей 2 и 3 Конвенции в их процессуальных аспектах

75. Заявительница жаловалась на то, что расследование, проводившееся с целью выяснения обстоятельств, при которых ее брат подвергся жестокому обращению и скончался, не было эффективным. Заявительница в связи с этим ссылалась на статьи 2, 3 и 13 Конвенции. Европейский Суд полагает, что с учетом обстоятельств настоящего дела эта жалоба в том виде, в котором она сформулирована заявительницей, требует рассмотрения только с точки зрения статей 2 и 3 Конвенции, соответствующие части которых приведены в § 50 настоящего Постановления.

A. Доводы сторон

1. Относительно статьи 2 Конвенции

76. Заявительница утверждала, что при предварительном расследовании не были соблюдены стандарты, разработанные в прецедентной практике Европейского Суда, и, в частности, что расследование не было проведено в кратчайшие сроки. Заявительница подчеркнула, что в расследовании наблюдались длительные периоды бездействия, и расследование всё еще не окончено. Заявительница полагала, что расследование не было всесторонним, так как постановления следователя о прекращении уголовного преследования* (* Так в тексте оригинала Постановления. Скорее всего, имеются в виду постановления о приостановлении предварительного следствия (примеч. переводчика).) неоднократно отменялись судом, в частности, постановлениями от 10 сентября 2012 г., 21 января и 24 октября 2013 г., а дело направлялось на дополнительное расследование. Кроме того, по мнению заявительницы, расследование не было независимым, поскольку задача по установлению лиц, ответственных за применение насилия, повлекшего по неосторожности смерть В. Лямова, была поручена сотрудникам отдела полиции, причастным к произошедшему. Наконец, заявительница утверждала, что ее не информировали о ходе расследования, в частности, о постановлениях о приостановлении предварительного следствия и о возобновлении приостановленного предварительного следствия.

2. Относительно статьи 3 Конвенции

77. Заявительница утверждала, что предварительное расследование относительно утверждения о нарушении статьи 3 Конвенции также не было эффективным по смыслу этой статьи. В частности, она считала, что срок назначенного судом наказания (три года лишения свободы) являлся несоразмерным тяжести преступления.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

78. Европейский Суд напоминает, что налагаемое статьей 2 Конвенции обязательство защищать право на жизнь во взаимосвязи с общим обязательством государства в соответствии со статьей 1 Конвенции обеспечивать каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции, подразумевает и требует проведения некоторой формы эффективного официального расследования в случае, когда применение силы, в частности, представителями государства повлекло за собой смерть человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., § 161, Series А, N 324, и Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., § 86, Reports of Judgments and Decisions 1998-I). Аналогичным образом, если лицо убедительно утверждает, что оно подверглось со стороны полиции или других аналогичных государственных служб незаконному и противоречащему статье 3 Конвенции жестокому обращению, то положения статьи 3 Конвенции требуют, как следствие, проведения эффективного официального расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., жалоба N 24760/94, § 102, Reports 1998-VIII).

79. В случае, когда лицо скончалось при подозрительных обстоятельствах в результате действий представителя государства, соответствующие внутригосударственные органы власти должны подвергнуть проводимое в отношении случившегося расследование особенно строгому контролю (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Армани Да Сильва против Соединенного Королевства" (Armani Da Silva v. United Kingdom) от 30 марта 2016 г., жалоба N 5878/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 3 (примеч. редактора).), § 234, и Постановление Европейского Суда по делу "Енукидзе и Гиргвлиани против Грузии" (Enukidze and Girgvliani v. Georgia) от 26 апреля 2011 г., жалоба N 25091/07, § 277).

80. Эффективность расследования требует также, чтобы органы власти принимали все имеющиеся в их распоряжении разумные меры с целью обеспечения сбора доказательств, относящихся к соответствующим фактам, включая, в том числе, показания очевидцев, заключения экспертиз и в случае необходимости проведение вскрытия, способного предоставить полный и точный отчет о телесных повреждениях и объективный анализ клинических данных, в частности, причин смерти. Любой недостаток в расследовании, подрывающий его способность установить причину смерти или виновных лиц, может привести к заключению о том, что расследование не отвечает этому стандарту (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства" (Al-Skeini and Others v. United Kingdom), § 166, и "Джулияни и Гаджио против Италии" § 301).

81. Вытекающее из статей 2 и 3 Конвенции обязательство проводить расследование связано не с достижением определенного результата, а с принятием соответствующих мер. Расследование должно позволить установить и при необходимости наказать виновных лиц (см. упоминавшееся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Джулияни и Гаджио против Италии", § 301, и "Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции", § 172). Из этого следует, что статья 2 Конвенции не гарантирует права на привлечение третьего лица к ответственности или его осуждение за совершение уголовного преступления. Статья 2 Конвенции не подразумевает права на преследование или осуждение третьих лиц в уголовном порядке (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулияни и Гаджио против Италии", § 306) или обязательства по достижению результата, предполагающего, что любое преследование должно закончиться признанием лица виновным и назначением конкретного наказания. Действительно, если Европейский Суд признает роль внутригосударственных судов в выборе назначаемых представителям государства наказаний за убийство человека, то он должен сохранять свою надзорную функцию и возможность вмешаться в тех случаях, когда существует явная несоразмерность между тяжестью деяния и назначенным наказанием (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Армани Да Сильва против Соединенного Королевства", § 238, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касап и другие против Турции", § 59, а также Постановление Европейского Суда по делу "А. против Хорватии" (A. v. Croatia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 55164/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 66, Постановление Европейского Суда по делу "Али и Айше Дуран против Турции" (Ali and Ayse Duran v. Turkey) от 8 апреля 2008 г., жалоба N 42942/02, § 66, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 123, ECHR 2010).

82. С учетом разбирательства в целом задача Европейского Суда заключается в проверке того, подвергли ли и в какой мере внутригосударственные органы власти дело скрупулезному рассмотрению, которого требует статья 2 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Армани Да Сильва против Соединенного Королевства", § 257).

83. Что касается лиц, занимающихся расследованием, то эффективность расследования требует прежде всего, чтобы лица, ответственные за проведение расследования, были независимы от тех, кто, возможно, причастен к смерти потерпевшего: с одной стороны, они не должны им подчиняться в иерархическом или институциональном плане, а, с другой стороны, они должны быть независимы на практике (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Слимани против Франции", § 32, а также Постановление Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom), жалоба N 28883/95, § 112, ECHR 2001-III, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамсахаи и другие против Нидерландов" (Ramsahai and Others v. Netherlands), жалоба N 52391/99, § 325, ECHR 2007-II). Кроме того, в этом контексте подразумевается и требование разумных оперативности и тщательности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 37, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства", § 167).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) В отношении статьи 2 Конвенции

84. Что касается расследования, проводимого в связи со смертью потерпевшего, Европейский Суд отмечает, что внутригосударственное разбирательство, придя к выводу о том, что обстоятельства смерти не были установлены (см. §§ 24-27 настоящего Постановления), обязало компетентные органы продолжить расследование с целью установления лица, виновного в применении насилия, повлекшего смерть В. Лямова (см. § 31 настоящего Постановления).

85. Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные суды неоднократно устанавливали, что имелась возможность продолжать расследование в отношении фактов применения насилия, повлекшего смерть потерпевшего (см. §§ 38, 40 и 42 настоящего Постановления).

86. С учетом своей субсидиарной по отношению к внутригосударственной системе роли Европейский Суд не находит каких-либо оснований, чтобы отступить от выводов внутригосударственных судебных органов. Поэтому задача, стоящая перед Европейским Судом, заключается в проверке того, отвечает ли проведение расследования, о котором идет речь, критериям эффективности, разработанным в его прецедентной практике.

87. При рассмотрении довода заявительницы, касающегося отсутствия независимости следователя Следственного комитета, Европейский Суд действительно отмечает, что этот следователь поручил производство следственных действий, направленных на установление лиц, совершивших преступление, тем же сотрудникам отдела полиции г. Бугуруслана (см. § 34 настоящего Постановления).

88. Европейский Суд уже рассматривал данный аспект независимости расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), § 138). Принимая во внимание, что этот следователь обратился к сотрудникам отдела полиции для производства следственных действий, сами сотрудники полиции были вынуждены заниматься сбором доказательств против своих коллег и даже против самих себя. Европейский Суд считает, что подобная ситуация несовместима с принципом независимости расследования в том виде, в котором он закреплен в его прецедентной практике (см. § 91* (* Так в тексте оригинала Постановления (примеч. переводчика).) настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает также, что помимо этого Следственный комитет в итоге признал неудовлетворительный характер ситуации, поскольку изъял это дело из ведения соответствующего отдела полиции и рекомендовал привлечь для производства следственных действий сотрудников полиции из другого подразделения Министерства внутренних дел (см. § 42 настоящего Постановления).

89. Что касается всестороннего характера расследования, Европейский Суд придерживается выводов внутригосударственных судов, которые систематически отменяли постановления следователя о прекращении уголовного преследования* (* Так в тексте оригинала Постановления. Скорее всего, имеются в виду постановления о приостановлении предварительного следствия (примеч. переводчика).) на основании того, что расследование всё еще имело шансы на успех, а также было необходимо производство ряда следственных действий (см. §§ 38 и 40 настоящего Постановления). Кроме того, Европейский Суд отмечает, что Следственный комитет пришел к такому же выводу (см. § 42 настоящего Постановления). На основе данного анализа внутригосударственных органов власти и с учетом того, что предложенные следственные действия, по-видимому, не были выполнены, Европейский Суд приходит к выводу, что расследование, относящееся к применению насилия, повлекшего смерть В. Лямова, по своему характеру не было всесторонним.

90. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что расследование не было эффективным по смыслу статьи 2 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд находит, что имело место нарушение процессуальной составляющей этой статьи.

(b) В отношении статьи 3 Конвенции

91. Европейский Суд отмечает, что в своих письменных замечаниях относительно процессуального аспекта статьи 3 Конвенции (см. § 77 настоящего Постановления) заявительница не сформулировала конкретных жалоб на возможные недостатки в расследовании, касающемся жестокого обращения, за исключением жалобы на срок наказания, и ее жалобы касались преимущественно смерти ее брата (см. § 76 настоящего Постановления).

92. Рассматривая довод заявительницы о несоразмерности назначенного наказания тяжести преступления, Европейский Суд напомнил, что П. был приговорен к трем годам лишения свободы (см. § 28 настоящего Постановления) (см., a contrario, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 123, в котором виновные лица были приговорены к почти символическим штрафам, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации", § 141, в котором сотрудники милиции были приговорены к лишению свободы на срок ниже низшего предела, предусмотренного законом, и, более того, условно).

93. Европейский Суд отмечает, что районный суд, кроме того, назначил дополнительное наказание в виде лишения виновного в жестоком обращении лица права занимать должности в органах милиции, что имело дополнительное сдерживающее воздействие (см., a contrario, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 125, в котором виновные сотрудники полиции были переведены на руководящие должности в подразделения полиции).

94. Принимая во внимание совокупность обстоятельств дела, Европейский Суд считает, что в настоящем деле отсутствует явная несоразмерность назначенного наказания тяжести совершенного деяния.

95. Наконец, Европейский Суд отмечает, что проведенное на внутригосударственном уровне расследование позволило установить обстоятельства, при которых потерпевший подвергся жестокому обращению, а также виновного в жестоком обращении лица (см. § 24 настоящего Постановления). Европейский Суд подчеркивает, кроме того, что с учетом тяжести телесных повреждений, причиненных В. Лямову, районный суд квалифицировал действия сотрудника милиции П. как превышение должностных полномочий, то есть преступление, предусмотренное статьей 286 УК РФ (см. § 25 настоящего Постановления).

96. Европейский Суд находит, что расследование, касающееся жестокого обращения, было доведено до конца и привело к осуждению виновного лица по уголовному делу, что соответствует как внутригосударственному законодательству, так и разработанной Европейским Судом по этому вопросу прецедентной практике.

97. Таким образом, Европейский Суд считает, что в настоящем деле не имело места нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

98. Заявительница также жаловалась на то, что ее брат был лишен свободы в нарушение действующего внутригосударственного законодательства. Действительно, брат заявительницы, вероятно, был задержан и доставлен в отдел милиции без составления какого-либо документа, обосновывающего его заключение под стражу. Заявительница ссылалась на статью 5 Конвенции, которая в соответствующей части указывает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...".

99. Власти Российской Федерации считали, что данная жалоба является неприемлемой для рассмотрения по существу по основаниям, изложенным выше (см. § 53 настоящего Постановления).

100. Заявительница не согласилась с этим утверждением. Ссылаясь на отсутствие протоколов, документирующих задержание ее брата, заявительница утверждала, что ее брат был задержан и заключен под стражу в нарушение статьи 5 Конвенции.

101. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба связана с жалобами на нарушение статей 2 и 3 Конвенции, рассмотренными выше, и поэтому также должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

102. Принимая во внимание свои выводы, касающиеся статей 2 и 3 Конвенции (см. §§ 74 и 90 настоящего Постановления), Европейский Суд считает, что отсутствуют основания для отдельного рассмотрения жалобы на нарушение статьи 5 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

103. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

104. Что касается выплаты справедливой компенсации, заявительница просила Европейский Суд присудить ей сумму возмещения в соответствии с его прецедентной практикой по этому вопросу.

105. Власти Российской Федерации оставили решение данного вопроса на усмотрение Европейского Суда.

106. Европейский Суд напоминает, что сумма возмещения, которая будет им присуждена в качестве компенсации морального вреда, может быть ниже суммы, установленной в его прецедентной практики, в случае, когда заявитель уже получил компенсацию на внутригосударственном уровне. Учитывая свои ранее сделанные выводы (см. § 63 настоящего Постановления), Европейский Суд считает необходимым вычесть из суммы возмещения, присуждаемого им в качестве компенсации морального вреда в аналогичных делах, сумму, полученную заявителем в соответствии с решением внутригосударственного правосудия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации", § 180). С учетом обстоятельств дела Европейский Суд присуждает заявительнице 50 600 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

107. Заявительница не представила каких-либо требований о возмещении судебных расходов и издержек, поэтому Европейский Суд считает, что ей не следует присуждать компенсацию в качестве возмещения судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

108. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статей 2 и 3 Конвенции в их материально-правовых аспектах;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

4) постановил, что по настоящему делу не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

5) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу в части, касающейся нарушения требований статьи 5 Конвенции;

6) постановил, что:

a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 50 600 (пятьдесят тысяч шестьсот) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты;

b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 февраля 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда