Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 декабря 2017 г. Дело "Малинин (Malinin) против Российской Федерации" (Жалоба N 70135/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Малинин (Malinin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 70135/14)

Постановление Суда

Страсбург, 12 декабря 2017 г.

По делу "Малинин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 21 ноября 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 70135/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Николаевичем Малининым (далее - заявитель) 7 октября 2014 г. Его жалоба была дополнена 14 сентября 2015 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представляла В.А. Бокарева, адвокат, практикующая в г. Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником на этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель утверждал, в частности, что отказ в определении места жительства его сыновей в его пользу, а также вынесенное решение суда, позволяющее матери вывезти детей за границу, нарушили его право на уважение его семейной жизни.

4. 26 мая 2015 г. и 8 марта 2016 г. вышеупомянутые жалобы были коммуницированы властям Российской Федерации, а в остальной части жалоба от 7 октября 2014 г. была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1979 году и проживает в г. Нижнем Новгороде.

6. 25 января 2006 г. жена заявителя И. родила сына Н. 25 августа 2008 г. И. родила другого сына - В. Семья проживала в г. Владимире.

7. В июле 2011 года заявитель и И. развелись.

1. Разбирательство об определении места жительства

8. 8 октября 2011 г. заявитель забрал детей из их дома в г. Владимире и увез их в г. Шахунья в Нижегородской области, где проживала его мать. Он не получил на это согласия И.

9. В неустановленную дату заявитель обратился в Шахуньский районный суд Нижегородской области за определением места жительства Н. и В., которые должны были проживать с ним в г. Шахунья. 24 октября 2011 г. И. предъявила встречный иск, требуя определить место жительства детей вместе с ней в г. Владимире.

10. В неустановленную дату в ноябре 2011 года заявитель возвратил детей их матери в г. Владимир.

11. 19 января 2012 г. эксперты, назначенные судом, предоставили свое заключение. Они решили, что заявитель самоуверен, склонен к доминированию и лжи. Он эмоционально стабилен, но в то же время легко срывается и переменчив в своих интересах, что может означать, что он не всегда хочет заботиться о своих детях. Заявитель стремился проводить много времени с детьми и выступал против их наказания. И. описывалась как импульсивная, беспокойная, застенчивая и эмоционально нестабильная женщина. Ее интеллектуальные способности были низкими. Ее манера воспитания была беспорядочной: она колебалась между чрезмерными требованиями и наказаниями и недостаточными требованиями и наказаниями. Способы воспитания матери могли причинить вред психологическому здоровью детей. Родители находились в тревожном и напряженном состоянии. Н. имел более тесную эмоциональную связь с отцом, чем с матерью. Что касается В., то любые ситуации, связанные с матерью, были для него стрессовыми, поскольку они были связаны с чрезмерными требованиями и наказаниями.

12. Орган опеки представил заключение о том, что дети должны проживать с матерью. У матери были лучшие жилищные условия. Дети посещали школу (Н.), детский сад (В.) и различные внешкольные заведения по месту ее жительства в г. Владимире. И. заботилась о детях и не препятствовала в их встречах с отцом.

13. Заявитель представил аудиозаписи своих разговоров с детьми. Психолог, анализировавшая эти записи, сообщила в суде, что оба родителя были неконтактными и несли равную ответственность за стресс, который перенесли Н. и В. Аудиозаписи, представленные заявителем, свидетельствовали о том, что он пытался манипулировать детьми, чтобы они сказали, что хотят жить с ним. По мнению психолога, дети были больше привязаны к матери, и было бы предпочтительно, чтоб они проживали с ней в г. Владимире, где жилищные условия были более комфортными, и они постоянно проживали там с рождения.

14. 20 февраля 2012 г. Шахуньский районный суд Нижегородской области удовлетворил требование И. о проживании детей с нею и отклонил аналогичное требование заявителя. Суд поставил под сомнение справку о трудоустройстве в коммерческой организации, представленную заявителем. С учетом того, что он не предоставил официальных документов, подтверждающих его трудоустройство, суд решил, что он не доказал, что имеет постоянный доход. Не имелось данных о том, что заявитель оказывал финансовую поддержку детям после его развода с И. с февраля по октябрь 2011 года, когда дети проживали с матерью. Отец начал перечислять средства на содержание детей только после того, как он подал заявление об определении их места жительства в октябре 2011 года. Заявитель также просил определить место жительства детей по адресу своей матери, что демонстрирует, что он не намеревался осуществлять за ними уход лично. Из аудиозаписей, предоставленных заявителем и проанализированных психологом, ясно следовало, что заявитель пытался манипулировать детьми и принудить их сделать выбор между родителями. Таким образом, он хотел достичь своих целей любыми средствами, даже за счет страданий своих детей. Кроме того, он увез детей из их дома в г. Владимире и привез их по месту жительства своей матери в г. Шахунья без согласия И. Согласно свидетельским показаниям И. всегда хорошо заботилась о детях. Именно И. всегда сопровождала их в школу и на внеклассные занятия. Тот факт, что она была частично нетрудоспособна, не мешал ей воспитывать детей и заботиться о них. То, что жилищные условия у заявителя были лучше, было недостаточно для определения места жительства детей с ним. Суд также не был убежден утверждением заявителя о том, что дети были сильнее привязаны к нему, чем к их матери. Дети всегда жили с матерью, если не считать нескольких недель во время школьных каникул, когда они находились с ним по месту жительства его матери в г. Шахунья. Не имелось данных о том, что И. кричала на детей или чрезмерно наказывала их. Хотя эксперты действительно сочли ее манеру воспитания хаотичной, в их заключении не упоминается, что она могла причинить вред их психологическому развитию. Кроме того, из аудиозаписей было очевидно, что заявитель пытался настроить детей против матери. Органы опеки также полагали, что проживание с матерью отвечало интересам детей. Поскольку И. не препятствовала заявителю в посещении детей, заявитель мог видеться с ними так часто, как он этого хотел, тогда как дети продолжали бы жить в знакомой им среде.

15. 29 мая 2012 г. Нижегородский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения, сочтя его законным, мотивированным и обоснованным. Кассационная жалоба заявителя была отклонена судьей Нижегородского областного суда 30 ноября 2012 г.

ГАРАНТ:

Нумерация подразделов приводится в соответствии с источником

(b) Второе разбирательство об определении места жительства

16. В январе 2013 года заявитель обратился в Октябрьский районный суд г. Владимира для пересмотра места жительства детей. Он просил об определении места жительства, в соответствии с которым Н. и В. проживали бы с ним в г. Владимире. Он, в частности, указал, что дети хотят жить с ним. В последнее время он забирал детей из школы почти каждый день и отводил их к И. только ночевать. И. кричала на детей, шлепала их и унижала. Она не работала и жила на социальные пособия и алименты. В качестве альтернативы он просил вынести решение о контактах, ссылаясь на то, что И. иногда препятствовала ему во встречах с детьми.

17. 4 марта 2013 г. Н. и В. были осмотрены психологом, который пришел к выводу, что их психологическое состояние было хорошим. Они смирились с разводом родителей и более не испытывали отрицательные эмоции по этому поводу. Их отношения с матерью были дружественными и благосклонными. Они считали ее своей семьей, тогда как отец воспринимался ими как друг, который регулярно приходит играть с ними.

18. 22 марта 2013 г. орган опеки вынес заключение по делу. Он отметил, что оба родителя имели удовлетворительные жилищные условия. Н. выразил желание жить с заявителем. Орган опеки полагал, что было бы желательно провести психологическую экспертизу детей для оценки их привязанности к каждому из родителей. Однако И. возражала против обследования детей психологом. Органы опеки узнали, что она тайно встретилась с психологом. Дети сказали психологу, что хотят жить с отцом. Но поскольку дети еще не достигли возраста, в котором они могли бы сформировать свое мнение по данному вопросу, и они по-прежнему сильно впечатлительны и нестабильны, орган опеки указал, что было бы возможно дальнейшее проживание детей со своей матерью. Заявитель должен иметь возможность регулярно контактировать с детьми в течение двух выходных дней в месяц.

19. 6 мая 2013 г. Октябрьский районный суд г. Владимира отклонил требование заявителя об определении места жительства и вынес решение об определении места жительства в пользу И. Он признал установленным, что И. была безработной и что заявитель имел постоянную работу. Жилищные условия обоих родителей были удовлетворительными. Суд учел экспертное заключение от 19 января 2012 г. (см. § 11 настоящего Постановления), отметив, что эксперты заключили, что в отношения родителей с детьми были сложными. Однако заключение экспертизы не содержало прямого вывода о том, что дети были привязаны к отцу больше, чем к матери. Заявитель не доказал, что И. кричала на детей, унижала их или пренебрегала своими родительскими обязанностями. Доказательства свидетельствовали о том, что она заботилась о детях. Таким образом, не имелось оснований изменять место жительства детей, установленное решением от 20 февраля 2012 г.

20. Октябрьский районный суд г. Владимира также указал, что Н. и В. имели право поддерживать контакт со своим отцом и его семьей, и установил порядок контактов следующим образом: заявитель мог встречаться с детьми каждые выходные, с 17.00 субботы до 19.00 воскресенья, по месту жительства заявителя с предварительного согласия матери.

21. 25 сентября 2013 г. Владимирский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение Октябрьского районного суда г. Владимира без изменения. Кассационная жалоба заявителя была отклонена судьей Владимирского областного суда 14 мая 2014 г.

(c) Третье разбирательство об определении места жительства

22. 4 октября 2013 г. заявитель подал в Октябрьский районный суд г. Владимира новое ходатайство об определении места жительства в его пользу. Он утверждал, что В. в настоящее время живет с ним и не хочет возвращаться к своей матери, которая кричала на него и применяла к нему физические наказания. В. и Н. много раз говорили, что хотят жить с ним. Он посвящал много времени детям, забирая их после школы, отводя их на прогулки и обучая их. У него был хороший и стабильный доход, удовлетворительные жилищные условия. Напротив, И. не работала и не имела дохода, кроме социальных пособий и алиментов, которые она получала от заявителя, поэтому именно заявитель оказывал детям финансовую поддержку. Заявитель также ссылался на экспертное заключение от 19 января 2012 г. (см. § 11 настоящего Постановления), из которого следовало, что дети имеют более сильную привязанность к отцу, чем к матери, что любые ситуации, связанные с матерью, были для них стрессовыми и что методы воспитания матери причиняли ущерб психологическому развитию детей. Заявитель предоставил аудиозаписи многих разговоров, которые он вел с детьми с марта 2012 года по сентябрь 2013 года. Дети неизменно утверждали, что хотят жить с заявителем, жаловались на то, что мать кричит на них и бьет их ремнем, плакали и говорили, что не хотят возвращаться для проживания с ней.

23. 19 февраля 2014 г. орган опеки вынес решение по делу. Он отметил, что В. действительно проживал с заявителем во время его (В.) заболевания с 25 сентября по 31 октября 2013 г. Однако затем он вернулся к своей матери. Дети также бывали у заявителя по выходным. Заявитель всегда провожал В. в детский сад, а Н. на внешкольные занятия. Он выплачивал без задержки алименты и регулярно оказывал дополнительную материальную поддержку детям. Заявитель и И. посещали занятия по медиации. Заявитель имел постоянную работу и высокий стабильный доход. И. была частично нетрудоспособной и не работала. Ее мать и бабушка помогали ей в воспитании детей. Как признавала И., дети были очень привязаны к отцу, разговаривали с ним по телефону каждый день и проводили у него каникулы. Орган опеки заключил, что дети привязаны к обоим родителями, что И. заботилась об их здоровье и что их жилищные условия были удовлетворительными. Следовательно, возможно продолжение проживания детей со своей матерью.

24. Представительница органа опеки утверждала на слушании, что она наблюдала семью в течение определенного времени. У нее создалось впечатление, что дети одинаково привязаны к обоим родителям, которые оба хорошо заботились о них. Недавно она заметила позитивные изменения в высококонфликтных отношениях между родителями. В частности, мать разрешила отцу проводить больше времени с детьми, чем ранее. Отец забирал детей из школы, и они проводили выходные и часть каникул вместе с ним. Представительница органа опеки заключила, что не имелось оснований для изменения места жительства детей, и рекомендовала, чтобы дети продолжали проживать с матерью.

25. И. пояснила, что любит своих детей и заботится о них. Она также утверждала, что мотивы заявителя относительно требования об определении места жительства в его пользу были корыстными, поскольку он хотел использовать квартиру, принадлежащую детям. В связи с этим она просила оставить без изменения ранее вынесенное решение об определении места жительства.

26. Соседка заявителя сообщила, что часто видела, как заявитель гуляет и играет с детьми. Она думала, что он очень хороший отец и что дети любят его. В октябре 2013 года И. приходила на квартиру заявителя в середине ночи не менее трех раз. Она кричала, угрожала разбить окна и вывести детей от заявителя силой. Соседи позвонили в полицию, которая увела И.

27. В ответ на требование заявителя о прослушивании аудиозаписей, представленных им 4 октября 2013 г. (см. § 22 настоящего Постановления), судья указал, что это не является обязательным, поскольку другая сторона не оспаривала их. Письменное описание заявителем этих аудиозаписей было рассмотрено в заседании.

28. Заявитель также просил принять в качестве доказательства копию экспертного заключения от 19 января 2012 г. Орган опеки и И. возражали против этого, утверждая, что экспертиза проводилась два года назад и поэтому ее данные были устаревшими. Суд отклонил это требование, сочтя, что экспертное заключение было проанализировано судами, которые выносили прежние решения об определении места жительства.

29. 19 февраля 2014 г. Октябрьский районный суд г. Владимира назначил психологическую экспертизу детей для оценки их отношения к обоим родителям.

30. 8 апреля 2014 г. эксперт отметил, что не существовало возможности представить заключение, поскольку И. не явилась на экспертизу и не привела детей. Суд решил, что отсутствует необходимость повторно назначать экспертизу, поскольку в деле имелось достаточно материалов для вынесения решения.

31. 8 апреля 2014 г. Октябрьский районный суд г. Владимира отклонил требование заявителя об определении места жительства в его пользу. Суд не усмотрел обстоятельств, требующих изменения места жительства детей, установленного в решениях от 20 февраля 2012 г. и 6 мая 2013 г. У суда не было оснований сомневаться, что И. любит своих детей и заботится о них. Утверждения заявителя о том, что методы воспитания И. причиняют вред развитию детей, не были подтверждены доказательствами по делу. Уголовное разбирательство в отношении мошенничества против нее было прекращено. Ее жилищные условия удовлетворительны. Тот факт, что она не имеет работы или дохода, не оправдывает пересмотра места жительства в пользу заявителя. Она не препятствовала заявителю во встречах с детьми по его желанию. Как указано в решении от 6 мая 2013 г., экспертное заключение от 19 января 2012 г. не содержит прямого вывода о том, что дети больше привязаны к отцу, чем к своей матери. Органы опеки решили, что дети в равной степени привязаны к обоим родителям, поэтому не было оснований для определения места жительства в пользу заявителя.

32. 1 июля 2014 г. Владимирский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил рассматриваемое решение без изменения, признав его законным, мотивированным и обоснованным. В частности, он указал, что заявитель не доказал наличие достаточных оснований для изменения места жительства детей по сравнению с ранее вынесенными решениями. Исключительные обстоятельства, оправдывающие разлучение детей с их матерью, не были установлены. Не было доказано, что дети исключительно сильно привязаны к отцу или хотят жить только с ним. При таких обстоятельствах и с учетом возраста детей, их сложившегося образа жизни, удовлетворительных условий проживания обоих родителей и заключения органов опеки по делу решение о сохранении места жительства в пользу матери отвечало наилучшим интересам детей. Владимирский областной суд отклонил также довод заявителя о том, что Октябрьский районный суд не оценил семейную ситуацию с достаточной тщательностью, поскольку не опросил детей и отказал в принятии экспертного заключения от 19 января 2012 г. в качестве доказательства. Владимирский областной суд решил, что, поскольку детям было меньше 10 лет, их мнение по вопросу проживания не могло быть принято во внимание. Что касается экспертного заключения от 19 января 2012 г., то оно было представлено в рамках другого разбирательства и уже оценено судами в этом разбирательстве. Октябрьский районный суд пришел к выводу, что заключение эксперта не является обязательным, поскольку в деле достаточно доказательств для разрешения спора.

33. Кассационная жалоба заявителя была отклонена судьей Верховного Суда Российской Федерации 8 декабря 2014 г.

2. Отъезд детей в Германию и последующие события

34. 4 декабря 2014 г. Октябрьский районный суд г. Владимира разрешил против воли заявителя поездку детей за границу на зимние каникулы. 15 декабря 2014 г. дети выехали в Германию со своей матерью. Они вернулись в Российскую Федерацию 9 января 2015 г. Решение от 4 декабря 2014 г. было позднее отменено Октябрьским районным судом г. Владимира, который постановил, что он не имел территориальной юрисдикции по делу.

35. В неустановленную дату И. обратилась в Ленинский районный суд г. Владимира за судебным разрешением на поездку детей в Германию во время приближающихся школьных каникул, жалуясь на то, что заявитель отказал ей в таком разрешении. Заявитель указал в ответ, что, если дети уедут на все летние каникулы, он не сможет их видеть три месяца. Он также отметил риск того, что дети могут не вернуться из Германии. Он просил принять предварительную меру о запрете выезда детей из Российской Федерации на время разбирательства.

36. 12 марта 2015 г. Ленинский районный суд г. Владимира отклонил требование заявителя о предварительных мерах, решив, что применение предварительных мер будет являться предрешением дела.

37. 6 мая 2015 г. Ленинский районный суд г. Владимира санкционировал поездку детей за границу в период с 1 июня по 31 августа 2015 г. Он счел установленным, что И. собиралась поехать в Германию вместе с В. и Н. во время летних школьных каникул. Она получила гарантию на проживание от сестры ее нового партнера, который постоянно проживал в Германии. Однако заявитель отказался дать В. и Н. разрешение на выезд за границу без указания причин. Ленинский районный суд г. Владимира решил, что родители не могут осуществлять родительские права в ущерб правам своих детей. В частности, право детей на путешествие не может ставиться в зависимость от готовности родителей дать разрешение на выезд за границу, особенно в случае несогласия между родителями. Ленинский районный суд г. Владимира пришел к выводу, что поездка детей за границу не нарушит права заявителя и будет способствовать развитию, образованию и кругозору детей.

38. Заявитель обжаловал это решение. Он указал, что в соответствии с внутригосударственным законодательством, если ребенок покидает Российскую Федерацию в сопровождении одного из родителей, разрешение другого родителя не требуется, такое разрешение требуется, только если ребенок выезжает за границу без сопровождения родителей. Судебная санкция на выезд может быть дана, если один из родителей возражает против выезда ребенка за границу (см. § 51 настоящего Постановления). Поскольку заявитель не выдвигал такого возражения в соответствии с порядком, установленным законом, санкция суда на выезд была незаконной и необязательной.

39. 9 июля 2015 г. И. вышла замуж за своего партнера, гражданина Германии. Затем она выехала в Германию с Н. и В. В сентябре 2015 года она родила ребенка. Н. и В. в настоящее время проживают в Германии вместе с матерью, ее новым мужем и сводным братом.

40. Заявитель подал дополнение к жалобе, указав, что, хотя решение от 6 мая 2015 г. еще не вступило в силу, И. смогла вывезти детей в Германию. Этот факт ясно доказывает, что судебная санкция не требовалась для выезда из Российской Федерации. Однако И. использовала ее для получения визы для въезда в Германию для детей, которую она не могла бы иначе получить в отсутствие его согласия. Заявитель также жаловался на то, что дети не вернулись в Российскую Федерацию к 31 августа 2015 г., хотя судебная санкция была действительна лишь до этой даты.

41. 2 декабря 2015 г. Владимирский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 6 мая 2015 г. без изменения. Он признал, что оно было законным, обоснованным и мотивированным. В частности, он установил, что заявитель не представил районному суду доказательства, свидетельствующие о том, что поездка за границу противоречила бы наилучшим интересам детей.

42. 8 сентября 2015 г. служба судебных приставов возбудила по требованию заявителя исполнительное производство по решению о контактах от 6 мая 2013 г. (см. § 20 настоящего Постановления).

43. В октябре 2015 года заявитель подал жалобу на бездействие приставов в Октябрьский районный суд г. Владимира. 16 декабря 2015 г. Октябрьский районный суд г. Владимира отклонил его жалобу, решив, что приставы приняли меры для исполнения решения, но выполнить его оказалось невозможным не по вине приставов, а, в частности, потому, что И. и дети проживали в Германии. 3 марта 2016 г. Владимирский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил данное решение без изменения. Кассационные жалобы заявителя были отклонены судьей Владимирского областного суда 21 октября и судьей Верховного Суда Российской Федерации 30 декабря 2016 г.

44. Тем временем приставы просили Октябрьский районный суд г. Владимира приостановить исполнительное производство на том основании, что И. и дети проживали за границей и потому было невозможно принять какие-либо принудительные меры против нее. 8 февраля 2016 г. Октябрьский районный суд г. Владимира отклонил ходатайство приставов, сочтя, что проживание детей за границей не является достаточным основанием для приостановления исполнительного производства.

45. Заявитель также представил многочисленные обращения в различные российские органы власти, в том числе в январе 2016 года в Министерство образования и науки Российской Федерации, о содействии в возвращении его детей и в исполнении решения о контактах от 6 мая 2013 г. В декабре 2015 года он жаловался на бездействие властей в Ленинский районный суд г. Владимира. 4 февраля 2016 г. этот суд отклонил жалобу заявителя, постановив, что эти органы не обладают компетенцией в данном вопросе. Единственным органом, уполномоченным восстановить его контакты с детьми, была служба судебных приставов. 12 мая 2016 г. Владимирский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения.

46. Как утверждали власти Российской Федерации, в апреле 2016 года служба приставов рекомендовала заявителю обратиться за признанием и исполнением решения о контактах в компетентные органы власти Германии через Министерство образования и науки Российской Федерации в соответствии с Конвенцией о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей от 19 октября 1996 г. Не имеется данных о том, что заявитель использовал эту процедуру.

47. В неустановленную дату И. обратилась в Ленинский районный суд г. Владимира за определением места жительства, чтобы Н. и В. проживали вместе с ней в Германии. Заявитель предъявил встречный иск, в котором просил определить место жительства детей в г. Владимире. Он также просил вынести предварительное решение о возвращении детей в Российскую Федерацию и обеспечить, чтобы до возвращения дети связывались с ним через систему связи VOIP каждые среду, пятницу и воскресенье в 21.00 (по московскому времени). 24 мая 2016 г. Ленинский районный суд г. Владимира отклонил ходатайство заявителя о предварительной мере, установив, что он не доказал, что отказ от принятия предварительных мер может осложнить или сделать невозможным будущее решение. 22 июня 2016 г. Владимирский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил данное решение без изменения. По-видимому, разбирательство всё еще продолжается.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

48. Семейный кодекс Российской Федерации (далее - СК РФ) предусматривает, что место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей. При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. В частности, суд должен учитывать привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей и другое) (статья 65).

49. Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет права на общение с ребенком и участие в его воспитании. Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию. Родители вправе заключить в письменной форме соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка. Если родители не могут прийти к соглашению, спор разрешается судом с участием органа опеки и попечительства по требованию родителей (одного из них). При невыполнении решения суда к виновному родителю применяются меры, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством. При злостном невыполнении решения суда суд по требованию родителя, проживающего отдельно от ребенка, может вынести решение о передаче ему ребенка исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка (статья 66 СК РФ, действовавшая в период, относившийся к обстоятельствам дела).

50. Ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (статья 57 СК РФ).

51. Закон "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" от 15 августа 1996 г. (Закон N 114-ФЗ с изменениями от 10 января 2003 г., далее - Закон о въезде и выезде) предусматривает, что, как правило, несовершеннолетний гражданин Российской Федерации может покинуть Российскую Федерацию только не менее чем с одним своим родителем, приемным родителем или опекунами. Если несовершеннолетний гражданин Российской Федерации выезжает без сопровождения, он должен иметь разрешение на поездку вышеупомянутых лиц, удостоверенное нотариусом и содержащее даты и место поездки (пункт 1 статьи 20 Закон о въезде и выезде). Если один из родителей, приемных родителей или опекунов возражает против выезда несовершеннолетнего из Российской Федерации, решение о возможности его выезда из Российской Федерации разрешается компетентными федеральными органами исполнительной власти (статья 21 Закон о въезде и выезде). Постановление Правительства Российской Федерации от 12 мая 2003 г. N 273* (* Так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду Постановление Правительства Российской Федерации от 12 мая 2003 г. N 273 "Об утверждении Правил подачи заявления о несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации" (примеч. редактора).) предусматривает, что такое возражение подается в письменной форме родителем, приемным родителем или опекуном в местное отделение Федеральной миграционной службы или службы пограничного контроля.

Право

I. Пределы рассмотрения дела Европейским Судом

52. Европейский Суд учитывает, что в своем ответе на объяснения властей Российской Федерации заявитель выдвинул несколько новых жалоб в соответствии со статьей 8 Конвенции. В частности, он жаловался на вынесение решений о месте жительства от 20 февраля 2012 г. и 6 мая 2013 г. в пользу матери его детей, на неисполнение решения о контактах от 6 мая 2013 г., на свое отсутствие на слушании 6 мая 2015 г. и на уклонение властей от содействия в возвращении его детей из Германии.

53. По мнению Европейского Суда, новые жалобы, выдвинутые заявителем, не являются развитием его первоначальных доводов, представленных Европейскому Суду 7 октября 2014 г. и 14 сентября 2015 г. и коммуницированных властям Российской Федерации 26 мая 2015 г. и 8 марта 2016 г. В связи с этим Европейский Суд решает не рассматривать новые жалобы в рамках настоящего разбирательства (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Нурай Шен против Турции (N 2)" (Nuray Sen v. Turkey) (N 2) от 30 марта 2004 г., жалоба N 25354/94, § 200, Постановлении Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 61-63, Постановлении Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), §§ 109-110, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации" (Antonyuk v. Russia) от 1 августа 2013 г., жалоба N 47721/10* (* См.: там же. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 93-94).

54. Следовательно, Европейский Суд считает необходимым сразу разъяснить, что настоящая жалоба затрагивает исключительно следующие решения:

- решение о месте жительства от 8 апреля 2014 г.;

- судебное разрешение от 6 мая 2015 г. о поездке детей за границу со своей матерью и отказ в принятии предварительных мер в этом разбирательстве.

Содержание остальных решений, изложенных в разделе фактов настоящего Постановления, имеет значение для более широкого взгляда на развитие дела заявителя, но не как предмет настоящей жалобы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лоренц против Австрии" (Lorenz v. Austria) от 20 июля 2017 г., жалоба N 11537/11, §§ 42 и 43).

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции в части определения места жительства

55. Заявитель жаловался на то, что определение места жительства его детей в пользу матери мальчиков нарушило его право на уважение семейной жизни. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы

56. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

57. Власти Российской Федерации утверждали, что решение об определении места жительства у матери было законным и основанным на наилучших интересах детей. Судья подробно оценил семейную ситуацию и принял во внимание объяснения обоих родителей, заключение органов опеки по делу, жилищные условия обоих родителей, возраст детей и их отношения с каждым из родителей. Не имелось данных о том, что дети были больше привязаны к их отцу, чем к матери, или что мать злоупотребляла своими родительскими правами. Вынесение решения о месте жительстве в пользу матери не составляло неравное обращение по признаку пола, поскольку решение было основано на оценке всех относимых факторов.

58. Власти Российской Федерации признали, что дети не были заслушаны судами лично, поскольку в соответствии с внутригосударственным законодательством только мнение ребенка старше 10 лет должно приниматься во внимание (см. § 50 настоящего Постановления), а дети заявителя не достигли этого возраста в период, относившийся к обстоятельствам дела. Однако дети неоднократно опрашивались органами опеки, которые установили их отношение к каждому из родителей и их пожелания относительно места жительства. Кроме того, в марте 2013 года дети были опрошены психологом, который решил, что их психологическое состояние было хорошим и что их отношения с матерью были дружественными и благосклонными (см. § 17 настоящего Постановления). Суды не ссылались на эту психологическую оценку, поскольку заявитель возражал против ее приобщения в качестве доказательства. Что касается экспертного заключения от 19 января 2012 г., вопреки утверждениям заявителя оно не содержало недвусмысленного вывода о том, что дети были более привязаны к отцу, чем к матери. Данное экспертное заключение было к тому же устаревшим, поэтому судья решил назначить новую экспертизу отношений детей с каждым из родителей. Такая экспертиза не была проведена, потому что И. отказалась от участия в ней и не допустила к этому детей. Внутригосударственное законодательство не предусматривало возможность применения принудительных мер при подобных обстоятельствах. В любом случае степень привязанности детей к каждому из родителей не являлась решающим фактором, и она оценивалась наряду с другими обстоятельствами. Ходатайство заявителя о прослушивании аудиозаписей его бесед с детьми было рассмотрено в соответствии с порядком, предусмотренным законом, и отклонено, поскольку было невозможно проверить подлинность записей.

59. Власти Российской Федерации также указали, что настоящее дело отличалось от дела Антонюка (упоминавшегося выше). В отличие от него суды в настоящем деле провели подробную оценку семейной ситуации заявителя, приняли во внимание все относимые доказательства, включая данные экспертизы, и сопоставили интересы затронутых лиц. По мнению властей Российской Федерации, настоящее дело больше походило на дело "Дренк против Чешской Республики" (Drenk v. Czech Republic) (Постановление от 4 сентября 2014 г., жалоба N 1071/12), в котором Европейский Суд установил, что отказ внутригосударственных судов принять устаревшие рекомендации эксперта или назначить новую экспертизу на том основании, что они имели достаточную новую информацию, не нарушил процессуальные требования статьи 8 Конвенции.

60. Власти Российской Федерации также указали, что внутригосударственные власти предприняли значительные усилия, чтобы смягчить конфликт между заявителем и его бывшей женой. Так, региональный уполномоченный по правам ребенка неоднократно беседовал с обоими родителями в 2012 и 2013 годах и убеждал их урегулировать свои противоречия ради детей. Эти усилия дали результаты, и к тому времени, когда решение о месте жительства было вынесено в 2013 году, И. перестала препятствовать контактам между заявителем и детьми, и они смогли общаться каждый день. Власти Российской Федерации также утверждали, что требование заявителя об определении места жительства было обусловлено желанием проживать в квартире, принадлежащей детям.

(b) Заявитель

61. Заявитель утверждал, что вынесение решения об определении места жительства в пользу матери не было основано на относимых и достаточных мотивах. Суды Российской Федерации не провели углубленное исследование всей семейной ситуации и серии факторов, в частности, фактического, эмоционального, психологического, материального и медицинского характера. Они также не осуществили сбалансированную и разумную оценку соответствующих интересов детей и каждого из родителей. В частности, внутригосударственные суды не оценили отношения детей с каждым из родителей и не приняли во внимание желание детей жить с отцом. Кроме того, суды не оценили тот факт, что И. много раз препятствовала заявителю в контактах с детьми. Заявитель полагал, что вынесение решения об определении места жительства его детей в пользу матери доказало неравенство мужчин и женщин в сфере ухода за детьми, которое преобладает в Российской Федерации.

62. Заявитель также утверждал, что процесс принятия решения был несовместим с требованиями статьи 8 Конвенции. Дети не были опрошены судом, обследованы экспертами или "заслушаны" любым иным образом. Экспертное заключение от 19 января 2012 г. не было принято в качестве доказательства, хотя оно являлось важным доказательством, подтверждающим более сильную привязанность детей к нему, и страх по отношению к их матери, которая связывалась в их сознании с чрезмерными требованиями и наказаниями. Хотя 19 февраля 2014 г. суд назначил по его ходатайству новую экспертизу, она не была проведена, так как И. отказала в опросе детей. Власти Российской Федерации не приняли мер для понуждения ее к исполнению судебного решения. Вместо этого суд совершенно нелогично решил, что проведение экспертизы более не является обязательным. Кроме того, внутригосударственные суды отказались ознакомиться в судебном заседании с аудиозаписью бесед с детьми, хотя они были единственным доказательством физического насилия, которое И. применяла к детям.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

63. При определении того, был ли отказ в попечении или доступе оправданным для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть его в свете дела в целом, а также были ли мотивы, приведенные в оправдание этой меры, относимыми и достаточными. Несомненно, рассмотрение того, что отвечает интересам ребенка, имеет решающее значение в каждом деле подобного рода. Кроме того, следует иметь в виду, что внутригосударственные власти имеют преимущество прямого контакта с заинтересованными лицами. Отсюда следует, что задача Европейского Суда заключается не в подмене собой внутригосударственных органов в исполнении их обязанностей относительно усыновления, опеки и доступа к детям, а в проверке в свете Конвенции решений, принятых этими органами при осуществлении их дискреционных полномочий (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), жалоба N 30943/96, § 64, ECHR 2003-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), жалоба N 31871/96, § 62, ECHR 2003-VIII (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "C. против Финляндии" (C. v. Finland) от 9 мая 2006 г, жалоба N 18249/02, § 52, и Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы" (Z.J. v. Lithuania) от 29 апреля 2014 г., жалоба N 60092/12, § 96).

64. Пределы усмотрения, признаваемые за внутригосударственными органами, изменяются в зависимости от характера спорных вопросов и значимости затронутых интересов. Например, Европейский Суд признавал, что власти пользуются свободой усмотрения при разрешении вопросов, связанных с опекой. Однако более строгий контроль требуется в отношении любых дополнительных ограничений, таких как вводимые этими органами для родительских прав на контакты с детьми, и в отношении любых правовых гарантий, направленных на обеспечение эффективной защиты права родителей и детей на уважение их семейной жизни. Данные дополнительные ограничения сопряжены с опасностью того, что семейные отношения между малолетним ребенком и одним или обоими родителями будут эффективно уменьшены (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 65, и "Зоммерфельд против Германии", § 63).

65. Статья 8 Конвенции обязывает внутригосударственные власти устанавливать справедливое равновесие между интересами ребенка и родителей, причем в процессе установления равновесия особое внимание должно уделяться интересам ребенка, которые в зависимости от их природы и важности могут пользоваться приоритетом по отношению к интересам родителей. В частности, родителю на основании статьи 8 Конвенции не может предоставляться право на принятие мер, которые способны причинить вред здоровью и развитию ребенка (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 65, "Зоммерфельд против Германии", § 64).

66. Европейский Суд также напоминает, что, хотя статья 8 Конвенции и не содержит прямых процессуальных норм, процесс принятия решений, сопровождающий меры вмешательства, должен быть справедливым и обеспечивающим надлежащее соблюдение интересов, гарантированных статьей 8 Конвенции. Кроме того, требует определения тот факт, были ли родители привлечены к участию в процессе принятия решений в целом с учетом конкретных обстоятельств дела и особенно серьезного характера принимаемых решений в степени, достаточной для обеспечения им требуемой защиты их интересов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы", § 100, с дополнительными отсылками).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

67. Сторонами также не оспаривалось, что вмешательство имело основу во внутригосударственном законодательстве и преследовало законную цель защиты прав других лиц, а именно Н., В. и И. Остается установить, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

68. Европейский Суд отмечает, что после развода заявителя в 2011 году решение об определении места жительства детей было вынесено в пользу их матери 20 февраля 2012 г. Оно было подтверждено 6 мая 2013 г., а затем 8 апреля 2014 г. Пределы настоящего дела ограничены последним решением об определении места жительства, от 8 апреля 2014 г., поскольку первые два решения об определении места жительства не являлись предметом данной жалобы (см. §§ 52-54 настоящего Постановления). Следовательно, настоящее дело не касается первоначального решения об определении места жительства в пользу матери сразу после развода. Основной вопрос в настоящем деле заключается в том, выдвинули ли внутригосударственные суды соответствующие и достаточные причины для своего отказа отменить решение о месте жительства, принятое за два года до этого.

69. Прежде, чем перейти к анализу мотивов, приведенных внутригосударственными судами, важно учитывать тот факт, что пределы решения о месте жительства от 8 апреля 2014 г., как и предыдущего решения об определении места жительства, были ограничены определением того, где должны проживать Н. и В., и оно не затрагивало правовую связь детей с заявителем и не лишало заявителя родительских прав. Вместе с тем существенное значение имеет тот факт, что заявителю ранее было предоставлено право общения, которое не было затронуто решением о месте жительства от 8 апреля 2014 г.

70. Европейский Суд признает, что, вынося решение о мерах по уходу за детьми, внутригосударственные власти и суды часто сталкиваются с крайне сложной задачей. Он не упускает из вида тот факт, что власти страны не имеют другого выбора, кроме вынесения решения об определении места жительства в пользу одного из двух разведенных родителей, поскольку применимое внутригосударственное законодательство не предусматривает возможность вынесения решения об определении совместного места жительства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 121).

71. Рассмотрев данные решения судов страны (см. §§ 31 и 32 настоящего Постановления), Европейский Суд не находит оснований сомневаться в том, что они исходили из наилучших интересов детей. Власти Российской Федерации рассмотрели целый перечень соответствующих факторов и осуществили сбалансированную и обоснованную оценку интересов каждого лица с постоянным стремлением к определению того, что будет являться наилучшим решением для детей, как того требует прецедентная практика Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 134, и, mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты по делу "Нойлингер и Шурук против Швейцарии" (Neulinger and Shuruk v. Switzerland), жалоба N 41615/07, § 139, ECHR 2010). В частности, они оценили материальные обстоятельства и условия проживания каждого родителя, качество ухода, предоставляемого ими детям, и отношение детей к каждому из них. Они также установили, что И. не препятствовала заявителю в общении с детьми по мере его требований и поэтому заявитель мог проводить с ними много времени. Суды Российской Федерации не нашли подтверждений доводов заявителя о том, что дети были привязаны к нему больше, чем к своей матери, что они желали жить с ним или что способы воспитания матери причиняли бы ущерб их развитию. Исходя из этого они заключили, что не имелось оснований менять привычный образ жизни детей.

72. Что касается пределов усмотрения государства-ответчика в данном вопросе, Европейский Суд не усматривает причин ставить под сомнение этот вывод внутригосударственных властей, которые имели преимущество прямого контакта со всеми заинтересованными лицами. Поскольку в момент вынесения решения о месте жительства от 8 апреля 2014 г. дети уже проживали со своей матерью более двух лет, и серьезные причины, требовавшие изменения их места жительства, не были установлены, Европейский Суд признает, что нарушение их привычного образа жизни путем отмены прежних решений об определении места жительства могло не отвечать интересам детей.

73. Европейский Суд также учитывает, что данное решение было вынесено в рамках состязательного разбирательства, в котором заявитель мог выдвигать все доводы в поддержку своего требования об определении места жительства в его пользу, и он также имел доступ ко всей информации, на которую ссылались суды (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Зоммерфельд против Германии", § 69).

74. Что касается вопроса о получении экспертного заключения по поводу отношений детей с каждым из родителей, Европейский Суд отмечает, что в качестве общего правила именно внутригосударственные суды должны оценивать представленные им доказательства, включая средства установления относимых фактов. Было бы чрезмерным требование о том, что суды страны всегда должны привлекать психологического эксперта по вопросам проживания ребенка, но этот вопрос зависит от конкретных обстоятельств каждого дела (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Зоммерфельд против Германии", § 71).

75. В настоящем деле требование заявителя о приобщении в качества доказательства экспертного заключения от 19 января 2012 г. было отклонено, поскольку оно было составлено более двух лет назад, цитировалось и анализировалось в предыдущих решениях об определении места жительства, которые были приобщены к делу (см. § 28 настоящего Постановления). Европейский Суд признает, что, поскольку заключение было вынесено до первоначального решения об определении места жительства от 20 февраля 2012 г., экспертное заключение от 19 января 2012 г. не было относимым для оценки наличия новых обстоятельств, требующих отмены этого решения об определении места жительства. При таких обстоятельствах решение внутригосударственных судов назначить новую экспертизу выглядит разумным. Однако новая экспертиза не могла быть проведена, поскольку И. отказалась от участия в ней или от участия своих детей. Столкнувшись с этой трудностью, внутригосударственные суды сочли, что не было необходимым настаивать на получении экспертного заключения, поскольку в деле имелось достаточно материалов для вынесения решения (см. §§ 29 и 30 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает в этой связи, что, хотя суды Российской Федерации не опрашивали детей лично (по причине их юного возраста), их отношения с каждым из родителей оценивались органами опеки, которые наблюдали за семьей в течение некоторого времени и неоднократно беседовали с детьми и обоими родителями (см. §§ 23 и 24 настоящего Постановления). На основе заключения органов опеки внутригосударственные суды могли разумно полагать, что они имеют достаточно новую информацию об отношениях детей с их родителями и что экспертное заключение по этому вопросу не было необходимым. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в том, что уклонение от получения экспертного заключения об отношениях детей с каждым из родителей составляло серьезный недостаток разбирательства (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Дренк против Чешской Республики, § 90, и в Решении Европейского Суда по делу "Петерсен против Германии" (Petersen v. Germany) от 12 января 2006 г., жалобы NN 38282/97 и 68891/01).

76. Наконец, что касается жалоб заявителя по поводу того, что суды Российской Федерации отказались рассмотреть представленные им аудиозаписи, Европейский Суд отмечает, что аудиозаписи были приняты в качестве доказательства и приобщены к делу. Описание заявителем их содержания было оглашено в заседании и, поскольку другая сторона не оспаривала описание заявителя, судья решил, что прослушивание записей в заседании не было обязательным (см. § 27 настоящего Постановления). Такое решение не выглядит неразумным. Действительно внутригосударственные суды прямо не упоминали аудиозаписи в решении. Однако они ответили, хотя и кратко, на доводы, которые заявитель хотел доказать с помощью записей, установив, что утверждения заявителя относительно пагубного характера воспитательного метода И. не подтверждались материалами дела, что И. заботилась о детях и что дети в равной степени были привязаны к обоим родителям. Следовательно, заявитель мог выдвинуть все доводы в поддержку своей позиции, и они были рассмотрены судами.

77. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд убежден, что процессуальный подход внутригосударственных судов был разумным при данных обстоятельствах и обеспечивал достаточный материал для вынесения мотивированного решения по вопросу о месте жительства детей в конкретном деле и заявитель участвовал в процессе принятия решений в степени, достаточной для обеспечения ему требуемой защиты его интересов. Соответственно, Европейский Суд может признать, что процессуальные требования статьи 8 Конвенции были соблюдены.

78. Таким образом, Европейский Суд полагает, что оспариваемое решение было основано на мотивах не только относимых, но и достаточных для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции. В частности, с учетом пределов усмотрения внутригосударственных органов обжалуемое вмешательство не было непропорциональным преследуемой законной цели. Следовательно, в этой связи нарушение требований статьи 8 Конвенции допущено не было.

III. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции в части выезда детей в Германию

79. Заявитель также жаловался в соответствии со статьей 8 Конвенции, что судебная санкция на поездку детей в Германию со своей матерью и отклонение его ходатайства о предварительных мерах во время данного разбирательства нарушили его право на уважение его семейной жизни.

A. Приемлемость жалобы

80. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также считает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

81. Власти Российской Федерации утверждали, что родители не могли осуществлять родительские права в ущерб правам детей. Права детей на поездки не могли быть поставлены в зависимость от желания родителей разрешать их выезд за границу, особенно в случае разногласий между родителями. В настоящем деле внутригосударственные суды решили, что выезд за границу отвечал интересам детей, поскольку это способствовало их развитию, образованию и кругозору. В то время не усматривались основания для запрета поездки детей в Германию. Заявитель не информировал суды Российской Федерации о том, что новый партнер И. постоянно проживал в Германии и что, следовательно, имелись основания опасаться, что дети могут не вернуться в Россию. Российские суды не располагали этой информацией и потому не могли предвидеть угрозы невозвращения детей. Кроме того, разрешение было ограничено, поскольку были прямо указаны даты и места поездки. Поскольку поездка предполагалась временной, суды Российской Федерации пришли к выводу, что она не нарушает право заявителя поддерживать контакт с детьми.

82. Власти Российской Федерации сослались на дело "Тиманн против Франции и Германии" (Tiemann v. France and Germany) (Решение от 27 апреля 2000 г., жалобы NN 47457/99 и 47458/99), где Европейский Суд постановил, в частности, что родителю на основании статьи 8 Конвенции не может предоставляться право на принятие мер, которые способны повредить здоровью и развитию ребенка. Заявитель пытался отделить детей от их матери, которая в то время проживала в Германии с ее новым мужем и их ребенком. По мнению властей Российской Федерации, внутригосударственные суды установили равновесие в интересах детей, И. и заявителя. Даже если И. оставалась в Германии с детьми, заявитель по-прежнему мог поддерживать контакт с ними любыми средствами. Он не доказал, что не может посещать их в Германии. Он также мог видеть их в России, куда они приезжали на каникулы. Поскольку суды Российской Федерации имели преимущество прямого контакта с заинтересованными сторонами, их решение разрешить поездку детей в Германию не вышло за широкие пределы усмотрения, предоставленные государствам в семейных делах.

83. Власти Российской Федерации утверждали далее, что настоящее дело схоже с делом "Гишар против Франции" (Guichard v. France) (Решение Европейского Суда от 2 сентября 2003 г., жалоба N 56838/00), в котором заявитель не мог ссылаться на защиту, предусмотренную Гаагской конвенцией о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей, и Европейский Суд установил, что статья 8 Конвенции не возлагала на власти Франции позитивные обязательства по обеспечению возвращения ребенка. Наконец, власти Российской Федерации указали, что настоящее дело аналогично делу Петерсена (упоминавшемуся выше), в котором Европейский Суд заключил, что интерес ребенка во временном выезде за границу со своей матерью и новой семьей перевешивал интересы заявителя. Власти Российской Федерации утверждали, что в настоящем деле запрет на выезд из России также нарушил бы право детей на свободу передвижения, гарантированную статьей 2 Протокола N 4 к Конвенции. Поскольку решение о месте жительства было вынесено в пользу матери, дети не могли быть разделены с ней только потому, что она решила выехать в Германию и создать там семейную жизнь с новым мужем. В. и Н., кроме того, имели право поддерживать контакт со своим младшим единоутробным братом, родившимся в Германии.

(b) Заявитель

84. Заявитель утверждал, что он информировал районный суд о риске того, что дети могут не вернуться из Германии, а также подчеркивал, что, если дети выедут на все летние каникулы, он не сможет видеть их три месяца (см. § 35 настоящего Постановления). При рассмотрении жалобы представитель И. подтвердил, что И. родила в Германии. Областной суд сознавал, что И. выехала с детьми в Германию до того, как судебное разрешение вступило в силу, что она вышла замуж за гражданина Германии и родила ребенка, что она не вернулась в Россию к дате, указанной в разрешении на выезд, и, по-видимому, не собиралась возвращаться. Хотя действия И. явно нарушали право детей поддерживать контакт с их отцом, суд апелляционной инстанции оставил без изменения разрешение на выезд.

85. Заявитель также отметил, что согласно законодательству Российской Федерации, если ребенок покидает Россию в сопровождении одного из родителей, разрешение другого родителя не требуется, оно требуется, только если ребенок выезжает за границу без сопровождения родителей (см. § 51 настоящего Постановления). Судебное разрешение на поездку может быть дано, только если один из родителей формально возражал против выезда ребенка за границу. Он привел примеры из судебной практики, подтверждающей его толкование внутригосударственного законодательства. Поскольку заявитель никогда не выдвигал такое возражение в порядке, предусмотренном законом, судебное разрешение на выезд было незаконным и необязательным. Тот факт, что И. смогла выехать из Российской Федерации до того, как судебное разрешение на выезд вступило в силу, ясно доказывал, что такое разрешение не требовалось для выезда из России. Однако оно требовалось для получения немецкой визы, которая в итоге была предоставлена властями Германии на основании судебного разрешения на выезд, хотя бы и не вступившего в силу. При таких обстоятельствах отклонение ходатайства заявителя о предварительных мерах в отсутствие уважительной причины, которое повлекло выезд детей на постоянное место жительства в Германию, нарушило его право на общение с детьми и право детей на общение с отцом. Судебное разрешение на выезд и отклонение предварительных мер, таким образом, не было обосновано наилучшими интересами детей.

86. Заявитель также не согласился с доводом властей Российской Федерации о том, что настоящее дело было сходным с делом Тимана (упоминавшимся выше). В том деле оба родителя незаконно похищали детей по очереди. Заявитель никогда не пытался похитить детей или разлучить их с матерью. Именно И. незаконно уклонилась от возвращения детей в Российскую Федерацию и тем самым разлучила их с отцом навсегда. Он не имел финансовых средств для посещения их в Германии, а И. не возвращала их в Россию после своего выезда и явно не намеревалась возвращать их в будущем. В любом случае выезд детей в Германию сделал невозможным исполнение решения о контактах от 6 мая 2013 г. (см. § 20 настоящего Постановления), согласно которому дети находились у заявителя с ночевкой каждые выходные. Он также прервал контакты детей с их сестрой и другими родственниками, которые проживают в Российской Федерации.

87. Настоящее дело не было похоже также на дело Гишара (упоминавшееся выше). Заявитель по этому делу не имел попечения над ребенком, тогда как заявитель имел такое попечение над детьми в силу законодательства страны. Оно также не было сходным с делом Петерсена (упоминавшимся выше). В отличие от настоящего дела в деле Петерсена Европейский Суд решил, что контакт между заявителем и его сыном причинял вред ребенку, и последний не желал поддерживать контакт со своим отцом.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

88. Взаимное использование права родителя и ребенка на общение друг с другом составляет фундаментальный элемент семейной жизни, и внутригосударственные меры, препятствующие такому использованию, составляют вмешательство в право, защищенное статьей 8 Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Монори против Румынии и Венгрии" (Monory v. Romania and Hungary) от 5 апреля 2005 г. г., жалоба N 71099/01, § 70, и упоминавшееся выше Решение Европейского Суда от 8 июня 1999 г. по делу "K. и T. против Финляндии"* (* Решение Европейского Суда от 8 июня 1999 г. по делу "K. и T. против Финляндии" (K. and T. v. Finland), жалоба N  25702/94, в настоящем деле упоминается впервые (примеч. переводчика).), § 150).

89. Хотя существенная цель статьи 8 Конвенции заключается в защите лица от произвольного вмешательства со стороны публичных органов, кроме того, возможны позитивные обязательства, присущие эффективному "уважению" семейной жизни. Эти обязательства могут включать принятие мер, направленных на обеспечение уважения семейной жизни даже в сфере отношений между лицами, включая создание регулятивной базы механизма разрешения и исполнения прав лиц и исполнения при необходимости конкретных мер (см. Постановление Европейского Суда по делу "Глейзер против Соединенного Королевства" (Glaser v. United Kingdom) от 19 сентября 2000 г., жалоба N 32346/96, § 63).

90. В негативном и позитивном контекстах следует учитывать справедливое равновесие, которое должно быть установлено между конкурирующими интересами лица и общества в целом, в том числе, с другими заинтересованными третьими лицами, и пределы усмотрения государства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Глейзер против Соединенного Королевства", § 63). Статья 8 Конвенции обязывает внутригосударственные власти устанавливать справедливое равновесие между интересами ребенка и родителей, причем в процессе установления равновесия особое внимание должно уделяться интересам ребенка, которые в зависимости от их природы и важности могут пользоваться приоритетом по отношению к интересам родителей (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Сахин против Германии", § 66, и Постановление Европейского Суда по делу "Плаза против Польши" (Piaza v. Poland) от 25 января 2011 г., жалоба N 18830/07, § 71).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

91. Европейский Суд напоминает в этой связи, что границы позитивного и негативного обязательств государства в соответствии с этим положением не позволяют дать точное определение, но, тем не менее, применимые принципы аналогичны. В частности, в обоих случаях должно быть установлено справедливое равновесие между конкурирующими интересами (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Диксон против Соединенного Королевства" (Dickson v. United Kingdom), жалоба N 44362/04, § 70, ECHR 2007-...).

92. Насколько заявитель утверждал, что внутригосударственные решения были незаконными, представляется, что в период, относившийся к обстоятельствам дела, имелась противоречивая прецедентная практика относительно того, требуется ли письменное разрешение второго родителя (или в его отсутствие судебное разрешение на выезд) для выезда ребенка из Российской Федерации с одним из своих родителей (см. § 85 настоящего Постановления). Суды, которые рассматривали дело заявителя, признали, что такое разрешение было необходимым, и приступили к его выдаче. Европейский Суд напоминает в этой связи, что толковать и применять внутригосударственное законодательство должны в первую очередь национальные органы, особенно судебные. В итоге "закон" представляет собой действующие нормативные акты в толковании компетентных судов. В то время как Европейский Суд осуществляет некоторые полномочия по проверке в этой сфере, поскольку несоблюдение внутригосударственного законодательства влечет нарушение требований статьи 8 Конвенции, объем его задачи подлежит ограничениям, присущим субсидиарному характеру Конвенции, и он не может оспаривать способ толкования и применения судами страны законодательства за исключением случаев явного несоблюдения или произвола (см. Постановление Европейского Суда по делу "Горанова-Караенева против Болгарии" (Goranova-Karaeneva v. Bulgaria) от 8 марта 2011 г., жалоба N 12739/05, § 46, Решение Европейского Суда по делу "Галович против Хорватии" (Galovic v. Croatia) от 5 марта 2013 г., жалоба N 54388/09, § 58, и Решение Европейского Суда по делу "Лаховский против Польши" (Lachowski v. Poland) от 6 мая 2014 г., жалоба N 9208/05, § 78). Европейский Суд не усматривает подобного случая явного несоблюдения или произвола в настоящем деле. Он считает, что толкование применимого законодательства российскими судами в деле заявителя не позволяет признать оспариваемое вмешательство незаконным с точки зрения Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Казаков против Российской Федерации" (Kazakov v. Russia) от 18 декабря 2008 г., жалоба N 1758/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 12 (примеч. редактора).), § 24).

93. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что судебное разрешение на выезд (см. §§ 37 и 41 настоящего Постановления) было обосновано наилучшими интересами детей. Внутригосударственные суды решили, что поездка в Германию будет положительна для их развития, образования и кругозора, и не усмотрели причин препятствовать такой поездке. Они сочли, что в этом случае право детей на передвижение перевешивает интерес заявителя в поддержании еженедельных контактов с ними. Существенно, что поездка предполагалась на срок не более трех месяцев и что внутригосударственные суды конкретно указали срок, в который дети должны были вернуться в Российскую Федерацию. Европейский Суд не убежден, что в то время суды страны могли предвидеть, что дети не возвратятся. Действительно, хотя заявитель сослался кратко и без подробностей на угрозу невозвращения, он не обосновал опасения, которые он мог иметь в этой связи с объективными данными (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Диаманте и Пелличчони против Сан-Марино" (Diamante and Pelliccioni v. San Marino) от 27 сентября 2011 г., жалоба N 32250/08, § 185). С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что решения внутригосударственных судов ясно доказывают, что они придавали первостепенное значение интересам детей, были основаны на относимых и достаточных мотивах (см. для сравнения упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу Петерсена).

94. Наконец, насколько заявитель жаловался на то, что суды Российской Федерации отклонили его ходатайство о предварительных мерах (см. § 36 настоящего Постановления) и тем самым не воспрепятствовали выезду детей, когда судебное разбирательство продолжалось, Европейский Суд учитывает, что внутригосударственное законодательство предусматривало специальную процедуру, в соответствии с которой родитель мог подать письменное возражение против выезда его ребенка из Российской Федерации в Федеральную миграционную службу или службу пограничного контроля (см. § 51 настоящего Постановления). Такое возражение могло эффективно воспрепятствовать выезду детей заявителя из России, пока его не отменило вступившее в силу судебное разрешение. Заявитель не разъяснил, почему он не использовал эту процедуру.

95. С учетом вышеизложенного Европейский Суд не может установить, что власти не исполнили свою обязанность предоставить возможность сохранения семейных связей между заявителем и его детьми или иным образом допустили неуважение семейной жизни заявителя.

Соответственно, по делу требования статьи 8 Конвенции не были нарушены в этой связи.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

96. Наконец, Европейский Суд рассмотрел иные жалобы, представленные заявителем, и, принимая во внимание предоставленные ему материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы по поводу решения о сохранении решения о месте жительства детей заявителя, вынесенного в пользу их матери, и судебного разрешения на выезд детей в Германию со своей матерью приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

2) постановил, что по делу требования статьи 8 Конвенции в отношении сохранения решения о месте жительства детей заявителя, вынесенного в пользу их матери, нарушены не были;

3) постановил, что по делу требования статьи 8 Конвенции в части судебного разрешения на выезд детей в Германию со своей матерью нарушены не были.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 декабря 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда