Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 февраля 2018 г. Дело "X против Российской Федерации" (Жалоба N 3150/15) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "X
против Российской Федерации"
(Жалоба N 3150/15)

Постановление Суда

Страсбург, 20 февраля 2018 г.

По делу "Х против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты,

Луиса Лопеса Герра,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 30 января 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 3150/15, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Х (далее - заявитель) 30 декабря 2014 года. Председатель Секции Суда удовлетворил ходатайство заявителя о неразглашении данных о личности заявителя (пункт 4 правила 47 Регламента Суда).

2. Интересы заявителя, которому было предоставлено право на оплату юридической помощи, представлял его отец Ю.П., допущенный к участию в деле Председателем Секции на основании подпункта "а" пункта 4 правила 36 Регламента Суда. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником на этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель жаловался на то, что его принудительное помещение в психиатрическое учреждение было незаконным, поскольку власти нарушили как материальные требования к недобровольной госпитализации, так и процедуру получения судебного разрешения на такую госпитализацию.

4. 13 мая 2015 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1995 году и проживает в г. Москве.

6. Обстоятельства дела, изложенные сторонами, можно представить следующим образом.

7. В неустановленную дату заявителю был поставлен диагноз "шизотипическое расстройство личности", и он добровольно проходил лечение.

8. 24 апреля 2014 г. он был задержан сотрудниками полиции на улице в районе Бибирево г. Москвы. В полицейском отчете указывалось, что заявитель "приставал к несовершеннолетнему подростку", без подробного изложения событий. Из предоставленных Европейскому Суду материалов неясно, было ли вмешательство сотрудников полиции вызвано жалобами подростка или какого-либо другого лица.

9. Заявитель был доставлен в районное отделение полиции и позже - на машине психиатрической "скорой помощи" в ГКУЗ МО "Центральная клиническая психиатрическая больница" (далее - больница). В отчете сотрудников "скорой помощи" отмечалось следующее:

"[Д]оставлен в [отделение полиции] по причине [неоднократного] сексуального домогательства... [и] преследования несовершеннолетнего подростка и лишения его возможности избежать [таких домогательств]...

Умственно развит. Осознает свое окружение. Не хочет входить в контакт. Сдержан, скрытен, напряжен, но во время разговора признает, что подросток был и что имели место повторявшиеся случаи сексуального домогательства...".

10. Психиатр, осмотревший заявителя по прибытии последнего в больницу, сделал следующие записи:

"Напряжен, имеет [преувеличенное и надменное выражение] лица. Нет визуального контакта. Отвечает на вопросы выборочно, [только] после некоторой паузы. Просит "провести с мальчиками" какое-то время. Рассеян. Не задумывается [о своем психическом состоянии]. Диагноз: "шизотипическое расстройство"".

11. 25 апреля 2014 г. заявитель был осмотрен совместно лечащим врачом и заведующим одного из отделений больницы. Они отметили следующее:

"История болезни: по словам пациента, около трех лет назад, [в 2011 году], у него появилось желание быть в контакте с мальчиками, выглядеть как девочка. Он покрасил волосы в имбирный цвет, чтобы привлечь к себе внимание. Он начал смотреть телевизионные программы и наблюдать, как двигаются женщины, он использует косметику и наряжается. С начала прошлого года он зациклен на этих мыслях и начал рассматривать возможность смены пола. В течение этого периода у него часто менялось настроение, он был тревожным, раздражительным, [и ему было] сложно сосредоточиться. Из-за этого его поместили в [психиатрическое учреждение]. После выписки его состояние улучшилось. Он продолжил обучение. В прошлом году он начал уделять больше внимания своей внешности, использовать помаду, носить женские украшения [и] иногда примерял дома женскую одежду. Во время одной из прогулок по городу он познакомился с мальчиком, который учился в девятом классе. Он начал встречаться с ним, разговаривать, пытался "войти с ним в физический контакт", касался его руки, гладил ее. Ему хотелось, чтобы его "ласкали".

В соответствии с подтверждающими документами [отчетом главы отделения полиции, приказом о вызове психиатрической "скорой помощи"] он был задержан сотрудниками полиции на улице, когда он совершал сексуальные домогательства в отношении несовершеннолетнего подростка, после преследования последнего в течение нескольких месяцев, лишив его возможности избежать подобных домогательств. Доставлен в [отделение полиции], где был осмотрен дежурным психиатром, позже принудительно помещен в [психиатрическую больницу]... Во время осмотра в приемном отделении он подписал [документ о согласии] на лечение...

Психическое состояние: углублен в себя. Настроение подавленное. Несколько рассеян. Выглядит неопрятно, неухоженные крашеные волосы. Мягкий высокий голос. Не расположен к разговору, отвечает [только] после паузы, не отвечает на некоторые вопросы, просит повторить некоторые вопросы. При ответе сглатывает с выражением боли на лице. Чрезмерная мимика во время разговора. Говорит, что чувствует неконтролируемое влечение к мальчикам, хочет им нравиться, быть с ними в контакте. Просит предоставить "место для встречи с мальчиком". Краснеет, когда это говорит. Считает себя "лицом женского пола". Считает стационарное лечение необходимым для улучшения своего настроения, снижения раздражительности и "растерянности мыслей". Отрицает наличие галлюцинаций. Отрицает мысли о самоубийстве.

Диагноз: "шизотипическое расстройство"".

12. В тот же день заявитель после разговора с отцом потребовал выписки из больницы, однако его требование не было удовлетворено.

13. В тот же день медицинская комиссия, состоявшая из лечащих врачей больницы, осмотрела заявителя и поставила ему диагноз "органическое бредовое расстройство". Комиссия также установила, что заявитель представлял опасность для себя и окружающих и что существовал риск причинения серьезного ущерба здоровью заявителя вследствие ухудшения или обострения его психического состояния при отсутствии психиатрической помощи. Полный текст отчета и заключения комиссии был следующим:

"25 апреля 2014 г., 12.00. Осмотр комиссии вследствие отказа от лечения.

Вялый, медлительный. Настроение подавленное. Объясняет плохое настроение невозможностью встретиться с понравившимся ему мальчиком. Не уверен, что он нравится мальчику. Собирается пойти в город, чтобы увидеть этого "мальчика". Хочет, чтобы с ним "обращались нежно, ласкали, гладили". Признал, что ходит в магазины женской одежды [потому, что она ему нравится], так как она "мягкая и яркая". В течение долгого времени посещал квартал, в котором встретил мальчика, до этого ходил в другие места, чтобы наблюдать за мальчиками.

Диагноз: "органическое бредовое расстройство".

Заключение: нуждается в госпитализации и лечении в соответствии с пунктами "а" и "в" статьи 29 Закона о психиатрической помощи от 1992 года* (* Так в тексте оригинала Постановления. По-видимому, имеется в виду Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. N 3185-I "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании".)".

14. В тот же день от имени больницы было подано заявление в суд о разрешении недобровольной госпитализации заявителя в соответствии с пунктами "а" и "в" статьи 29 Закона о психиатрической помощи, поскольку заявитель представлял опасность для себя и окружающих и существовал риск серьезного ущерба здоровью заявителя вследствие ухудшения или обострения его психического состояния при отсутствии психиатрической помощи. В заявлении были указаны заключения совместного осмотра (см. § 11 настоящего Постановления) и сделаны следующие выводы:

"25 апреля 2014 г. заявитель был осмотрен комиссией лечащих врачей [больницы], ему поставлен диагноз "органическое бредовое расстройство".

Пациент нуждается в недобровольной госпитализации и лечении в соответствии с пунктами "а" и "в" статьи 29 Закона о психиатрической помощи от 1992 года.

Наблюдение и лечение пациента могут проходить только в стационарном режиме...

[Просим:]

1) [разрешить принудительное помещение заявителя в психиатрическое учреждение];

2) рассмотреть вопрос о госпитализации в выездном заседании на территории больницы, поскольку [заявитель], в силу его психического состояния, не может быть доставлен в суд...".

15. 5 мая 2014 г. Савеловский районный суд г. Москвы провел выездное судебное заседание в больнице. На заседании присутствовали заявитель, его отец и мать, лечащий психиатр П., заведующий одним из отделений больницы (Л.), представитель больницы (К.) и прокурор.

16. Во время заседания П., Л. и К. озвучили приблизительно те же аргументы, которые были изложены в заявлении о разрешении на госпитализацию (см. § 14 настоящего Постановления), утверждая, что заявителю требовались госпитализация и лечение, что он представлял опасность для себя и окружающих и что существовал риск причинения серьезного ущерба здоровью заявителя вследствие ухудшения или обострения его психического состояния при отсутствии психиатрической помощи. П. также отметил, что заявитель считал себя здоровым человеком и отказался от лечения, при этом "путаясь, отвечая вопросом на вопрос и будучи исключительно неискренним". Они также подчеркнули, что заявитель был задержан сотрудниками полиции за домогательство в отношении несовершеннолетнего.

17. Мнения родителей заявителя относительно необходимости госпитализации разделились. Мать сообщила, что заявитель "плохо себя чувствовал" и "в последнее время был раздражителен", что ее общение с сыном было ограничено его отцом и что она не видела заявителя с 10 февраля 2014 г. По ее мнению, сын нуждался в стационарном лечении. Отец заявителя, выступая в качестве его представителя, возражал против госпитализации сына и не считал, что его сын представлял опасность для окружающих. Он отметил, что Х добровольно проходил курс лечения, прописанный неврологом и психиатром, что в его состоянии наблюдались признаки улучшения и что госпитализация помешает его учебе и будущей карьере. По мнению отца, сын всего лишь пытался подружиться с "мальчиком", а не домогался его. Отец также указал, что отчет полиции, на который ссылались представители больницы, не содержал информации о сексуальном домогательстве или других незаконных действиях сына.

18. Заявитель в заседании пояснил следующее:

"Я отказываюсь от лечения и чувствую себя хорошо... Со мной не происходит ничего особенного. Я покрасил волосы в имбирный цвет, потому что он мне идет, я не люблю черный. Я просто хотел подружиться с тем мальчиком, ничего такого; одежды я не примерял; это все чепуха. [Я хочу закончить учебу], мне осталось всего два месяца, и я не хочу быть в больнице. Я ничего не говорил о том, что примерял женскую одежду или о смене пола".

19. Рассмотрев вышеупомянутые показания, медицинские доказательства, отчет полиции и сведения об успеваемости заявителя, Савеловский районный суд г. Москвы в тот же день дал разрешение на недобровольную госпитализацию заявителя. В решении суда было кратко указано, что, хотя заявитель и его отец возражали против госпитализации, доказательства, представленные медицинской комиссией больницы, позволяли утверждать, что он представлял опасность для себя и окружающих и что его психическое состояние могло ухудшиться при отсутствии лечения.

20. Отец заявителя подал жалобу на это решение суда. Он утверждал, что решение Савеловского районного суда г. Москвы основывалось исключительно на заключении врачей больницы, не принимая во внимание несогласованность доказательств, не указав обстоятельств, подтверждавших, что состояние заявителя было тяжелым и что он представлял опасность для окружающих, и, наконец, не доказал отсутствие альтернативных способов лечения.

21. 20 мая 2014 г. заявитель был выписан из больницы в связи с улучшением его психического состояния.

22. Справки, полученные из районного отделения полиции в мае 2014 года, свидетельствуют о том, что заявитель не совершал каких-либо административных правонарушений или преступлений и что он был передан психиатрам по причине психических расстройств.

23. 18 июля 2014 г. Московский городской суд отказал в удовлетворении апелляционной жалобы. В соответствующих частях постановления было сказано следующее:

"...Из материалов дела следует, что 24 апреля 2014 г. [сотрудник полиции задержал заявителя]. В отчете полиции указано, что [заявитель] домогался несовершеннолетних лиц...

Поскольку в поведении [заявителя] проявлялись симптомы психического расстройства, [он был отправлен в больницу], где он сначала согласился на госпитализацию, сообщив, что с 2013 года [у него] часто менялось настроение и что он [страдал от] тревоги, раздражительности и ему было трудно сосредоточиться. До этого он проходил лечение в [психиатрическом учреждении]. После выписки из [этого учреждения] его состояние улучшилось, [и] он продолжил учебу. Однако в течение прошлого года симптомы проявились снова.

[В соответствии с медицинскими заключениями] 25 апреля 2014 г. [заявитель] был вялым, медлительным, находился в подавленном настроении, которое он объяснял невозможностью встретиться с понравившимся ему мальчиком.

Во время судебного заседания представитель [больницы] утверждал, что [заявитель] был доставлен в бредовом состоянии и говорил о "мальчике", которого [на самом деле] не существовало. В этом состоянии он перемещался на длинные расстояния, представляя опасность для себя и окружающих...

Доказательства, [представленные в суд первой инстанции и] подтверждающие необходимость недобровольной госпитализации, включая информацию о предшествовавшем лечении от бредового расстройства и соматического состояния (инвалидность второй степени), являлись законным основанием для недобровольной госпитализации.

Поскольку заключение по поводу психического состояния лица относится к исключительной компетенции психиатров, [районный] суд обоснованно учел заключение о необходимости предоставить [заявителю] лечение в стационаре...

Апелляционная жалоба не содержит какой-либо фактической информации, подтверждающей, что родственники [заявителя] или иные лица способны обеспечить безопасность заявителя и других лиц вне режима лечения в стационаре...".

24. Последующие попытки заявителя инициировать пересмотр вышеупомянутых судебных постановлений были безуспешными.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

25. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Загидулина против Российской Федерации" (Zagidulina v. Russia) от 2 мая 2013 г., жалоба N 11737/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 2 (примеч. редактора).), §§ 21-30.

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

26. Заявитель жаловался на то, что его принудительное помещение в психиатрическое учреждение не было законным по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку властями не были соблюдены материальные требования к недобровольной госпитализации. В соответствующих частях указанная статья Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(e) законное заключение под стражу... душевнобольных...".

27. Власти Российской Федерации не согласились с данным утверждением.

A. Приемлемость жалобы

28. Европейский Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

29. Заявитель утверждал, что его недобровольная госпитализация была незаконной. По его мнению, власти не смогли надлежащим образом обосновать свое решение о госпитализации ссылкой на соответствующие доказанные факты и продемонстрировать, что его расстройство было тяжелым, как того требовали законодательство Российской Федерации и Конвенция. Заявитель также ссылался на различные процессуальные нарушения, которые, по его мнению, свидетельствовали о недостатках всего производства по делу.

30. Власти Российской Федерации утверждали, что недобровольная госпитализация заявителя была оправдана исключительно медицинскими соображениями. По их мнению, его состояние было тяжелым, что подтверждалось его абсурдным и агрессивным поведением по отношению к подростку. Они утверждали, что лечение заявителя продлилось столько времени, сколько это было необходимо, и он был выписан, как только его состояние здоровья улучшилось. Власти Российской Федерации считали, что суд был не в состоянии оценить психическое состояние лиц, в отношении которых запрашивалось разрешение на недобровольную госпитализацию, поскольку определение медицинских оснований госпитализации относилось исключительно к ведению психиатров. Власти Российской Федерации отмечали, что госпитализация заявителя была проведена в соответствии со всеми материальными и процессуальными требованиями и что изначально заявитель согласился на нее с целью улучшить свое настроение, уменьшить раздражительность и рассеянность. Они подчеркнули, что заявитель был помещен в больницу не только на основании заключения врачей, но и на основании судебного решения. Внутригосударственные суды детально изучили имевшиеся в их распоряжении медицинские документы и показания Л., заведующего одного из отделений больницы, который утверждал, что заявитель бредил, перемещался на длинные расстояния, представляя опасность для себя и окружающих.

31. Европейский Суд напоминает, что личная свобода лица является фундаментальным правом, которое охраняет физическую неприкосновенность индивида (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom) от 3 октября 2006 г., жалоба N 543/03, § 30). В пункте 1 статьи 5 Конвенции перечислены исключительные ситуации, в которых данное право может быть ограничено (подпункты "а"-"f" пункта 1 статьи 5), но эти положения подлежат узкому толкованию и ни при каких обстоятельствах не могут рассматриваться как разрешающие произвольное лишение свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Василева против Дании" (Vasileva v. Denmark) от 25 сентября 2003 г., жалоба N 52792/99, § 33).

32. Европейский Суд напоминает, что лица, страдающие психическими расстройствами, представляют собой особенно уязвимую группу и что любое вмешательство в их права должно быть предметом пристального изучения. Только "очень серьезные причины" могут оправдать ограничение их прав (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алайош Кишш против Венгрии" (Alajos Kiss v. Hungary) от 20 мая 2010 г., жалоба N 38832/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 5 (примеч. редактора).), § 42, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Загидулина против Российской Федерации", § 52). В этой связи Европейский Суд напоминает, что заключение под стражу является настолько серьезной мерой, что она может быть оправдана, только если была рассмотрена возможность применения других, менее серьезных мер, и было установлено, что последних будет недостаточно для обеспечения общественных или личных интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Караманоф против Греции" (Karamanof v. Greece) от 26 июля 2011 г., жалоба N 46372/09, § 42).

33. В настоящем деле стороны не оспаривали, что помещение заявителя в психиатрическое учреждение повлекло за собой лишение свободы.

34. В Постановлении Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов" ((Winterwerp v. Netherlands) от 24 октября 1979 г., жалоба N 6301/73, § 39) Европейский Суд установил три минимальных условия законности "заключения под стражу душевнобольных" лиц по смыслу подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции: помимо исключительных ситуаций, должно быть действительно доказано, что человек является душевнобольным, то есть наличие существующего психического расстройства должно быть установлено компетентыми властями на основании объективных медицинских доказательств; психическое расстройство должно быть такого характера или степени, что лицу в обязательном порядке необходима изоляция от общества; правомерность продолжающейся изоляции должна зависеть от сохранения этого расстройства.

35. Европейский Суд также неоднократно подчеркивал, что понятие "законность" в контексте пункта 1 статьи 5 Конвенции может быть более широким, чем во внутригосударственном законодательстве, и что оно предполагает существование "справедливой и надлежащей процедуры", включая требование о том, что "любая мера, лишающая человека свободы, должна быть разрешена и исполнена соответствующими властями и не должна быть произвольной" (см. там же, § 45). В этом контексте производство во внутригосударственных судах должно обеспечивать заявителю достаточную защиту от потенциально произвольного лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации" (Shtukaturov v. Russia) от 27 марта 2008 г., жалоба N 44009/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 113).

36. Хотя утверждения сторон относительно различных аспектов производства, касавшегося недобровольной госпитализации заявителя, противоречили друг другу, стороны не оспаривали, что в ходе производства применялся ряд основополагающих процессуальный гарантий, закрепленных в законодательстве Российской Федерации с целью предупреждения произвола. В частности, в отличие от некоторых дел, ранее рассмотренных Европейским Судом, власти Российской Федерации соблюдали сроки, установленные законом для различных стадий производства (противоположная ситуация была проанализирована в Постановлении Европейского Суда по делу "Руслан Макаров против Российской Федерации" (Ruslan Makarov v. Russia) от 11 октября 2016 г., жалоба N 19129/13* (* См.: там же. 2017. N 8 (примеч. редактора).), §§ 28-30), заявитель присутствовал в судебном заседании и имел возможность изложить свою версию событий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Загидулина против Российской Федерации", §§ 61-62), интересы заявителя представлял его отец, который также привел доводы против госпитализации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мифобова против Российской Федерации" (Mifobova v. Russia) от 5 февраля 2015 г., жалоба N 5525/11* (* См.: там же. 2015. N 8 (примеч. редактора).), §§ 60-61, 63-64).

37. В настоящем деле Европейский Суд не считает необходимым рассматривать детально производство по делу о получении судебного разрешения на недобровольную госпитализацию заявителя, поскольку в любом случае последняя не соответствовала второму критерию, указанному в Постановлении Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов".

38. В настоящем деле медицинские эксперты и внутригосударственные суды пришли к выводу, что в случае заявителя имело место "действительно существующее психическое расстройство", а именно шизотипическое и органическое бредовое расстройства. Они сделали данный вывод на основании медицинских доказательств, особенно диагноза, поставленного заявителю до событий, имевших место в апреле 2014 года (см. § 7 настоящего Постановления), записей, сделанных при поступлении заявителя в больницу (см. § 10 настоящего Постановления), результатов совместного осмотра лечащим психиатром и заведующим одного из отделений больницы, а также заключения медицинской комиссии (см. §§ 11 и 13 настоящего Постановления).

39. Второй критерий, содержащийся в Постановлении Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов", требует, чтобы психическое расстройство было "такого характера или степени", при которых необходима обязательная изоляция лица. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что властям предоставлены определенные пределы усмотрения и к их задаче относится оценка доказательств в конкретном деле. Задача Европейского Суда заключается в том, чтобы проверить соответствие решений внутригосударственных властей требованиям Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Луберти против Италии" (Luberti v. Italy) от 23 февраля 1984 г., жалоба N 9019/80, § 27). В этом контексте Европейский Суд отмечает довод властей Российской Федерации о том, что определение медицинских оснований для непринудительной госпитализации относится исключительно к полномочию психиатров, а не судов. В связи с этим Европейский Суд подчеркивает, что его задачей является не переоценка различных медицинских заключений, а проверка того, были ли в российских судах при принятии оспариваемых решений представлены достаточные доказательства необходимости лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Герц против Германии" (Herz v. Germany) от 12 июня 2003 г., жалоба N 44672/98, § 51).

40. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что основаниями недобровольной госпитализации заявителя были 1) опасность, которую он представлял для себя самого и для окружающих, и 2) то, что его психическое состояние могло значительно ухудшиться в случае отсутствия лечения (см. §§ 14 и 19 настоящего Постановления).

41. Очевидно, что с точки зрения психиатров и властей Российской Федерации, тот факт, что заявитель перемещался по городу с целью увидеть определенного подростка и "сексуально домогаться" его, являлся главным свидетельством того, что заявитель представлял опасность для себя и других лиц (см. §§ 8-11, 13-14 и 23 настоящего Постановления). Заявитель и его представитель не отрицали, что заявитель пытался встретиться с подростком, однако они отрицали, что целью было домогательство, скорее, это было попыткой начать дружеские отношения (см. §§ 17 и 18 настоящего Постановления). Европейский Суд не сомневается в том, что сексуальное домогательство является поведением, требующим самого пристального внимания и принятия соответствующих оперативных действий со стороны властей, но имеющиеся в распоряжении Европейского Суда материалы практически не содержат указаний на основания классификации действий заявителя как домогательство. В отчете полиции, описывающем действия заявителя как "приставание", не указано, было ли вмешательство полиции вызвано жалобами на поведение заявителя (см. § 8 настоящего Постановления). Ни заключения врачей "скорой помощи", ни выводы по результатам совместного осмотра в больнице, в котором упомянуто "сексуальное домогательство", не содержат детального описания соответствующих событий, конкретных действий или высказываний. В то же время справки, полученные от районного отделения полиции, ясно свидетельствуют о том, что заявитель не совершал каких-либо административных правонарушений или преступлений (см. § 22 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах суды должны были не ограничиваться повторением вышеупомянутых утверждений, а осуществить независимый анализ того, представлял ли заявитель опасность для кого-либо. То обстоятельство, что заявитель с целью удовлетворения своих желаний перемещался по городу, вряд ли может рассматриваться как свидетельство того, что он представлял угрозу для самого себя.

42. Европейский Суд отмечает, что все вышеназванные медицинские документы описывают заявителя как тревожного, раздражительного, скрытного, рассеянного, растерянного, неискреннего, сдержанного, напряженного человека, находящегося в плохом настроении. Ни одна из этих характеристик при отсутствии доказательств или признаков вербальной или физической агрессии, членовредительства, суицида и так далее не предполагает, что заявитель представлял опасность для кого бы то ни было. Следует также отметить, что во всех медицинских документах уделяется особое внимание и придается решающее значение тому, что заявитель сменил цвет волос, интересовался женской одеждой, украшениями и косметикой, хотел, чтобы его ласкали и гладили, и желанию "проводить время с мальчиками". Европейскому Суду не стоит высказывать мнение по поводу того, могут ли эти аспекты жизни заявителя сами по себе свидетельствовать о наличии психического расстройства, однако в любом случае Европейский Суд не может признать их убедительным доказательством того, что заявитель представлял собой угрозу для кого-либо.

43. Что касается второго основания для госпитализации заявителя, Европейский Суд отмечает, что имеющиеся в его распоряжении медицинские доказательства и судебные постановления не содержат объяснения тому, почему и каким образом психическое состояние заявителя могло ухудшиться из-за отсутствия стационарного лечения.

44. По мнению Европейского Суда, ни неконкретизированные риски относительно здоровья заявителя, ни продолжительные прогулки по городу, ни повторяющиеся попытки установить дружеские или романтические отношения не являлись доказательством того, что состояние заявителя было такого "характера или степени", что требовалась его изоляция от общества. Медицинские работники и суды не собрали достаточных и надежных доказательств обоснованности их решения госпитализировать заявителя против его воли.

45. С учетом данного заключения Европейский Суд не считает необходимым устанавливать, была ли правомерность продолжающейся изоляции оправдана сохранением психического расстройства.

46. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

47. Заявитель жаловался на процессуальные недостатки, допущенные при вынесении судебного разрешения на его госпитализацию. Он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции.

48. Власти Российской Федерации не согласились с доводом заявителя.

49. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба связана с предыдущей и, следовательно, должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

50. Принимая во внимание выводы, сделанные в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции (см. § 46 настоящего Постановления), Европейский Суд не считает необходимым отдельно рассматривать вопрос о том, было ли в настоящем деле допущено нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

III. Применение статьи 41 конвенции

51. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

52. Заявитель требовал выплаты 28 000 евро в качестве возмещения морального вреда.

53. Власти Российской Федерации считали, что данная сумма является необоснованной и в любом случае завышенной.

54. Европейский Суд, учитывая обстоятельства настоящего дела и исходя из принципа справедливости, присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы издержки

55. Заявитель, которому было предоставлено право на оплату юридической помощи, не представил требований о возмещении судебных расходов и издержек. Соответственно, Европейский Суд считает, что отсутствуют основания для присуждения заявителю каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

56. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика должны выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления в силу настоящего Постановления в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро), подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на дату выплаты, в качестве компенсации морального вреда;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации в остальной части.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 20 февраля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Палаты Суда

Хелена Ядерблом Председатель Секции Суда