Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 апреля 2019 г. N 92-АПУ19-3СП Оснований для отмены или изменения вынесенного по уголовному делу приговора нет, поскольку наказание осужденному за убийство назначено с учетом всех обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о личности виновного; приговор является законным, обоснованным и справедливым

Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 апреля 2019 г. N 92-АПУ19-3СП

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего - судьи Иванова Г.П.,

судей Боровикова В.П., Ермолаевой Т.А.,

с участием осуждённого Монгуша Р.К.,

адвокатов Ждановой Л.И., Лопато А.Т., прокурора Кечиной И.А., переводчика О. при секретаре Ивановой А.А. рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционную жалобу осуждённого Монгуша Р.К. на приговор Верховного Суда Республики Тыва с участием присяжных заседателей от 17 декабря 2018 года, согласно которому

Монгуш Роберт Кок-оолович, ... 10 апреля 2008 года судимый Барун-Хемчикским районным судом Республики Тыва по ч. 1 ст. 111 УК РФ к 3 годам лишения свободы, освобождён 18 января 2011 года по отбытии наказания,

осуждён по п. "и" ч. 2 ст. 105 УК РФ к 17 годам лишения свободы с ограничением свободы на 2 года с отбыванием первых 5 лет основного наказания в тюрьме, а остальной части срока наказания - в исправительной колонии строгого режима.

В соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ в отношении его установлены соответствующие ограничения и на него возложены определённые обязанности.

В срок назначенного для отбывания наказания в виде лишения свободы в тюрьме зачтено время содержания осуждённого под стражей с 10 сентября 2016 года до вступления приговора в законную силу из расчёта один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в тюрьме.

Приговором решён гражданский иск и определена судьба вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Боровикова В.П., объяснения осуждённого Мон- гуша Р.К., адвокатов Ждановой Л.И., Лопато А.Т., поддержавших доводы апелляционной жалобы, выступление прокурора Кечиной И.А., полагавшей приговор оставить без изменения, судебная коллегия установила:

согласно приговору, постановленному на основании обвинительного вердикта коллегии присяжных заседателей, Монгуш Р.К. осуждён за убийство С., совершённое из хулиганских побуждений.

Преступление совершено 6 сентября 2016 года на территории с. Черби Кызылского района Республики Тыва при указанных в приговоре обстоятельствах.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осуждённый Монгуш Р.К. ставит вопрос об отмене приговора и о направлении уголовного дела на новое судебное разбирательство, указав при этом на свою непричастность к убийству, применение недозволенных методов ведения предварительного следствия в отношении свидетелей М. и С. в результате чего данные свидетели оговорили его.

Осуждённый полагает, что показания несовершеннолетнего свидетеля М. данные в ходе предварительного следствия и в судебном заседании, являются противоречивыми.

Вместе с тем он излагает хронологию допроса этого свидетеля и указывает на несогласованность показаний свидетеля М. данных в разное время, в том числе и на их несоответствие выводам экспертизы (т. 3 л.д. 28-50).

Нож, который был изъят у него, являющийся орудием преступления, по мнению М. не был признан таковым (т. 1 л.д. 108-112).

Затем свидетель М. дал иные показания относительно ножа (т. 3 л.д. 11-14), однако орудие преступления не было найдено (т. 1 л.д. 91-93).

Согласно уведомлению старшего оперуполномоченного Т. от 10 сентября 2016 года по результатам проведённых оперативно-розыскных мероприятий лица, причастные к убийству, и орудие преступления не установлены (т. 1 л.д. 36).

В то же время в объяснении свидетеля М. отобранном оперуполномоченным Б. 9 сентября 2016 года, указано на его причастность к убийству (т. 1 л.д. 37, 38).

Изложенные выше объяснения сотрудников полиции, по мнению осуждённого, свидетельствуют о несогласованности их позиции.

При этом осуждённый обращает внимание на протокол допроса свидетеля М. от 11 сентября 2016 года, который был оформлен оперуполномоченным Б. (т. 1 л.д. 91-93, т. 7 л.д. 51), и делает вывод о недостоверности показаний этого свидетеля, который ранее, 9 сентября 2016 года, был допрошен в отсутствие законного представителя и педагога (свидетелю было 16 лет).

Протокол проверки показаний свидетеля М. на месте происшествия также не соответствует действительности.

В данном протоколе от 11 сентября 2016 года указано, что он был составлен следователем в г. Кызыле, однако на фото-таблице зафиксирована местность с. Черби (т. 1 л.д. 118-133). В тот период М. пояснял, что удар был нанесён ножом в спину, что опровергается выводами судебно-медицинской экспертизы.

Также не было учтено, что свидетель С. был допрошен в отсутствие законного представителя, на него оказывали психологическое воздействие, требовали подписать нужные для органов предварительного следствия показания.

Проведённую по делу проверку, по результатам которой вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту неправомерных действий сотрудников полиции в отношении несовершеннолетних свидетелей (нарушения были выявлены в ходе судебного разбирательства), нельзя признать объективной (т. 7 л.д. 122-127).

Осуждённый указывает на попытки сотрудников полиции получить от него необходимые для них показания в результате незаконных методов ведения предварительного следствия, о чём он заявил в судебном заседании 21 июня 2018 года, когда ссылался на недопустимость протокола задержания его в качестве подозреваемого от 12 сентября 2016 года (т. 1 л.д. 136-140).

В отдел полиции он был доставлен 10 сентября 2016 года обманным путём, где он отказался признать свою вину, несмотря на оказанное на него воздействие, в связи с чем он был вынужден проглотить саморезы, после чего он попал в больницу, однако ни органы предварительного следствия, ни суд не дали никакой оценки этим обстоятельствам.

Суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайств о проведении экспертизы с применением полиграфа в отношении свидетеля М. (т. 6 л.д. 63, 64, т. 8 л.д. 97, 98), повторном допросе данного свидетеля и свидетеля К. по поводу определённых уточнений относительно ножа (т. 8 л.д. 212, 213), запросе из Тувинского гидрометеорологического центра сведений о видимости ночью 6 сентября 2016 года - "из-за нелогичных показаний якобы главного свидетеля - очевидца М." (т. 8 л.д. 114), демонстрации на рисованной в увеличенном виде на ватмане схемы, приложенной к протоколу очной ставки между ним и М. чтобы показать противоречивость показаний данного свидетеля относительно места нахождения его машины (т. 2 л.д. 109-116, т. 8 л.д. 214, 215), об истребовании данных о телефонных соединениях абонента в целях установления места нахождения потерпевшего, оглашении показаний покойной жены С., из которых следует, что незадолго до смерти мужа у последнего был конфликт с соседями (т. 6 л.д. 66, т. 8 л.д. 103-106).

Суд неправомерно отказал в удовлетворении ходатайств о признании недопустимыми доказательствами протоколов осмотра места происшествия (т. 6 л.д. 141, 142, т. 8 л.д. 127-133), составленных с нарушением ст. 166 УПК РФ (т. 6 л.д. 143-156), протокола проверки показаний свидетеля М. на месте происшествия (т. 1 л.д. 118-133), протокола допроса свидетеля М. от 11 сентября 2016 года (т. 1 л.д. 91-93, т. 7 л.д. 51).

По мнению осуждённого, напутственное слово не отвечает требованиям ст. 340 УПК РФ, при его произнесении председательствующий исказил показания его сына X. не напомнил присяжным заседателям показания свидетеля К. относительно места нахождения автомобиля (т. 8 л.д. 57-60, 99-102).

После произнесения напутственного слова председательствующий "не дал возможности представить адекватные возражения на него".

При формулировании вопросного листа не учтена позиция стороны защиты.

При этом не были соблюдены положения ч. 1 ст. 338 УПК РФ.

В судебных прениях государственный обвинитель Чодуй И.М. поддержала обвинение в полном объёме, в том числе относительно количества и характера телесных повреждений, причинённых потерпевшему С. по влекших смерть.

Согласно предъявленному обвинению к смерти потерпевшего привела совокупность ранений, так как в совокупности они повлекли несовместимую с жизнью кровопотерю.

Смерть С. наступила от проникающих колото-резаных ранений передней поверхности грудной клетки справа (раны NN 1, 2, 3) с повреждением правого лёгкого и правой доли печени, проникающего колото-резаного ранения передней поверхности грудной клетки слева (рана N 4) с повреждением сердца, проникающих колото-резаных ранений передней поверхности грудной клетки слева (раны NN 5, 6, 7), правосторонний гемоторакс 1800 мл, левосторонний гемоторакс 2800 мл, гемоперитонеум 180 мл, осложнившиеся обильной кровопотерей.

Каждое из указанных выше повреждений причинило тяжкий вред здоровью потерпевшего по признаку опасности для жизни и могло явиться самостоятельной причиной смерти.

В первом и втором основных вопросах речь идёт о доказанности причинения потерпевшему трёх проникающих колото-резаных ранений грудной клетки с повреждением сердца, правого лёгкого и правой доли печени, от которых он скончался на месте происшествия.

Кроме того, осуждённый полагает, что протокол осмотра места происшествия от 7 сентября 2016 года (т. 1 л.д. 5-23) является фальсифицированным, так как в районный суд при избрании меры пресечения был представлен другой протокол осмотра места происшествия от 7 августа 2016 года с фото-таблицей, в котором зафиксирован меньший объём информации.

Вместе с тем суд отказал в признании данных протоколов осмотра места происшествия недопустимыми доказательствами, не обсудив надлежащим образом ходатайство стороны защиты по данному вопросу.

Осуждённый Монгуш Р.К. полагает, что в ходе судебного разбирательства был нарушен принцип объективности и беспристрастности, вердикт основан на противоречивых показаниях, неправильно применён уголовный закон, нарушено его право на произнесение напутственного слова, выразившееся в том, что председательствующий прерывал его и не давал ему возможности сказать то, что он хотел, назначенное наказание нельзя признать справедливым.

В возражениях на апелляционную жалобу государственный обвинитель Чодуй И.М. приводит суждения относительно несостоятельности позиции её автора.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, а также возражения на неё, судебная коллегия считает необходимым приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

В соответствии со ст. 389.27 УПК РФ основаниями отмены или изменения обвинительного приговора, постановленного с учётом вердикта коллегии присяжных заседателей, являются основания, предусмотренные пп. 2-4 ст. 389.15 УПК РФ.

Таких оснований в апелляционной жалобе не приведено.

В силу изложенных выше положений уголовно-процессуального закона доводы осуждённого о непричастности его к убийству потерпевшего С., противоречивости показаний несовершеннолетнего свидетеля М. данных в ходе предварительного следствия и в судебном заседании, в том числе об их несоответствии выводам судебно-медицинской экспертизы, недостоверности показаний данного свидетеля, об оговоре свидетелем М. его в совершении убийства С. не могут быть пред метом рассмотрения в судебном заседании суда апелляционной инстанции.

Согласно ч. 1 ст. 88 и ч. 1 ст. 334 УПК РФ данные вопросы находятся в компетенции присяжных заседателей.

По этим же основаниям не могут быть предметом рассмотрения в апелляционной инстанции суждения Монгуша Р.К. о несогласованности позиции свидетеля М. изложенной в объяснении, отобранном оперуполномоченным Б. 9 сентября 2016 года, в котором указано на его причастность к убийству (т. 1 л.д. 37, 38), что противоречит информации, изложенной в уведомлении старшего оперуполномоченного Т. от 10 сентября 2016 года, из которой следует, что по результатам проведённых оперативно-розыскных мероприятий лица, причастные к убийству, и орудие преступления не установлены (т. 1 л.д. 36).

Данные оперативно-розыскных мероприятий и объяснение свидетеля М. не исследовались в присутствии присяжных заседателей, которые вынесли обвинительный вердикт исключительно на доказательствах, указанных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ. При этом судом были соблюдены положения ст. 75 УПК РФ.

Несостоятельным является довод осуждённого о нарушении требований уголовно-процессуального закона как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании.

Не основаны на фактических данных и законе утверждения осуждённого о недопустимости показаний свидетеля М. и о применении в отношении последнего незаконных методов ведения предварительного следствия.

В период производства предварительного следствия свидетелю М. исполнилось 16 лет.

При проведении следственных действий с участием свидетеля М. присутствовала его законный представитель - родная сестра К. которая была его опекуном.

Согласно ч. 1 ст. 280 УПК РФ обязательное участие педагога необходимо при допросе свидетеля в возрасте до 14 лет. Свидетель М. не имел физических и психических недостатков. По усмотрению суда педагог может участвовать при допросе свидетеля в возрасте от 14 до 18 лет.

Таким образом, при проведении следственных действий с участием свидетеля М. отсутствовали законные основания для участия педагога.

Нет никаких данных, свидетельствующих о том, что в отношении свидетеля М. применялись недозволенные методы ведения предварительного следствия.

Кроме того, необходимо учитывать, что присяжные заседатели вынесли обвинительный вердикт на основании, в том числе, показаний свидетеля М. данных им в судебном заседании в присутствии присяжных заседателей, где он в условиях гласности и с соблюдением принципа состязательности добровольно рассказал о том, где и как Монгуш Р.К. убил потерпевшего С.

Прежние показания свидетеля М. допустимость которых оспаривает осуждённый Монгуш Р.К., не исследовались в присутствии присяжных заседателей.

Предметом рассмотрения с их участием были протокол проверки показаний свидетеля М. (т. 1 л.д. 118-133) и протокол очной ставки между свидетелем М. и обвиняемым Монгушем Р.К., из которых усматривается, что М. уличал Монгуша Р.К. в причастности к убийству С.

В судебном заседании в присутствии присяжных заседателей было исследовано алиби Монгуша Р.К., в связи с чем были допрошены определённые свидетели, однако присяжные заседатели не согласились с версией подсудимого о нахождении его дома в момент убийства С.

Принцип состязательности и равноправия сторон в уголовном процессе судом соблюдён.

Не было оснований для допроса осуждённого З., у которого Монгуш Р.К. хотел выяснить обстоятельства, связанные с возможной причастностью соседа С. к убийству, так как это противоречит требованиям ст. 252 УПК РФ.

В силу положений данного уголовно-процессуального закона необоснованным является ходатайство стороны защиты об оглашении показаний покойной жены С. об обстоятельствах конфликта, произошедшего незадолго до убийства между С. и соседями последнего.

Также не было оснований для удовлетворения и других ходатайств осуждённого и его защитника.

Свидетели М. и К. были допрошены в присутствии присяжных заседателей, в том числе и относительно ножа. Впоследствии не появились новые обстоятельства, на что указывают защитники осуждённого в суде апелляционной инстанции, для повторного допроса этих свидетелей. Ранее стороне защиты была предоставлена возможность выяснить у данных свидетелей определённую информацию, имеющую значение для дела, по мнению осуждённого и защитника.

Нормы уголовно-процессуального закона не предусматривают возможность проведения психофизиологической экспертизы с применением полиграфа в отношении свидетеля.

Не основано на фактических данных ходатайство об истребовании из Тувинского гидрометеорологического центра сведений о видимости ночью 6 сентября 2016 года. Данное обстоятельство никоим образом не следует оценивать с точки зрения достоверности либо недостоверности показаний свидетеля М. Не имеет никакого отношения к делу ходатайство Монгуша Р.К. о демонстрации перед присяжными заседателями нарисованной в увеличенном виде на ватмане схемы, приложенной к протоколу очной ставки между ним и свидетелем М. Данное следственное действие было исследовано с участием присяжных заседателей, которые дали ему соответствующую оценку.

Место убийства потерпевшего С. установлено - с учётом предъявленного Монгушу Р.К. обвинения, - а поэтому не было необходимости в истребовании телефонных соединений данного абонента в целях определения места нахождения потерпевшего в различные периоды времени.

По делу отсутствуют основания для признания недопустимым доказательством протокола проверки показаний свидетеля М. на месте происшествия (т. 1 л.д. 118-133).

В материалах уголовного дела имеется протокол осмотра места происшествия от 7 сентября 2016 года, в котором зафиксирована информация об обнаружении трупа С. в определённом месте. В ходе проведения данного следственного действия предметы и вещества не изымались.

В ходе рассмотрения уголовного дела в суде первой инстанции по ходатайству защитника была приобщена к делу копия протокола осмотра места происшествия от 7 августа 2016 года, которая была истребована из районного суда, где решался вопрос об избрании Монгушу Р.К. меры пресечения в виде заключения под стражу. В данной копии протокола осмотра места происшествия речь идёт об обнаружении трупа С. в определённом месте.

Никакие предметы и вещества не изымались. В представленной копии протокола следственного действия более подробно изложено описание причинённых потерпевшему телесных повреждений и идёт речь о применении служебной собаки.

В обоих случаях указаны одни и те же участники следственного действия.

Изложенные выше обстоятельства не могут ставить под сомнение - с учётом приобщённой к протоколу фото-таблицы - законность проведения самого следственного действия, в ходе которого обнаружен труп С., не зависимо от наличия другого протокола осмотра места происшествия. Обнаружение трупа С. - это объективная реальность.

Свидетель С. был допрошен в отсутствие присяжных заседателей по поводу незаконных методов ведения предварительного следствия.

Его показания не имеют никакого отношения к установлению фактических обстоятельств уголовного дела.

Заявления Монгуша Р.К., С. и М. о применении недозволенных методов ведения предварительного следствия были предметом тщательного рассмотрения на разных этапах уголовного процесса с вынесением соответствующих решений, сомневаться в правильности которых судебная коллегия не находит оснований.

При обсуждении вопросного листа судом соблюдены положения ст. 338 и 339 УПК РФ.

Сторона защиты не заявляла ходатайств о внесении изменений и дополнений и постановке дополнительных вопросов в сформулированный вопросный лист.

Не указание в основных вопросах всех повреждений, причинённых потерпевшему, не является свидетельством незаконности обвинительного вердикта. Данное обстоятельство никак не связано с решением вопроса о причастности либо непричастности Монгуша Р.К. к нанесению ударов ножом по телу С. При этом необходимо учитывать, что каждое из причинённых потерпевшему колото-резаных ранений передней поверхности грудной клетки справа (раны NN 1, 2, 3) с повреждением правого лёгкого и правой доли печени, проникающее колото-резаное ранение передней поверхности грудной клетки слева (рана N 4) с повреждением сердца, указанное в основных вопросах, могло явиться самостоятельной причиной смерти.

Протокол допроса судмедэксперта не был исследован в присутствии присяжных заседателей, он не был допрошен в суде.

В присутствии присяжных заседателей исследовано заключение судмедэксперта. При этом никто не ходатайствовал о признании данного заключения недопустимым доказательством в силу того, что оно подписано другим лицом. Суждения защитника по данному вопросу - о несоответствии подписей, имеющихся в заключении судмедэксперта и в протоколе его допроса в ходе предварительного следствия, - носят произвольный характер.

Монгуш Р.К. был в судебном заседании при проведении судебных прений после возобновления судебного следствия, однако он отказался выступать в судебных прениях.

Он не был лишён права на произнесение последнего слова. Ему было предоставлено достаточно времени для подготовки к последнему слову.

Напутственное слово отвечает требованиям ст. 340 УПК РФ. После его произнесения стороны не заявляли возражений в связи с содержанием напутственного слова председательствующего по мотивам нарушения им принципа объективности и беспристрастности.

Действия осуждённого применительно к фактическим обстоятельствам уголовного дела, признанным установленными коллегией присяжных заседателей, судом правильно квалифицированы по п. "и" ч. 2 ст. 105 УК РФ, так как он лишил жизни потерпевшего С., используя при этом незначительный повод, выразившийся в том, что потерпевший попросил сигарету.

Данные обстоятельства свидетельствуют о явном неуважении Монгуша Р.К. к обществу и общепринятым нормам морали.

При назначении наказания суд в полной мере учёл общие начала назначения наказания, указанные в ст. 60 УК РФ.

Решение суда о необходимости отбывания осуждённым части срока наказания в тюрьме является обоснованным, мотивированным, оно основано на фактических обстоятельствах уголовного дела и на положениях ч. 2 ст. 58 УК РФ.

Назначенное наказание отвечает принципам и целям, предусмотренным ст. 6 и 43 УК РФ.

Приговор соответствует требованиям ст. 297 УПК РФ и является законным, обоснованным и справедливым.

Руководствуясь ст. 389.13, 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Верховного Суда Республики Тыва с участием присяжных заседателей от 17 декабря 2018 года в отношении Монгуша Роберта Кок-ооловича оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Председательствующий

Иванов Г.П.

Судьи

Боровиков В.П.

Ермолаева.А.