Обзор судебной практики по уголовным делам Верховного Суда Республики Мордовия за I полугодие 2019 г.

Утвержден
Президиумом Верховного Суда
Республики Мордовия
18 июля 2019 года

В соответствии с планом работы Верховного Суда Республики Мордовия на второе полугодие 2019 года судебная коллегия по уголовным делам провела анализ измененных и отмененных приговоров и иных решений нижестоящих судов в апелляционном порядке.

Анализ показал, что качество рассмотрения уголовных дел по сравнению с I полугодием прошлого года значительно снизилось и составило 69,6%, тогда как в первом полугодии 2018 года этот показатель был 75,95%.

К сожалению, приходится констатировать, что по-прежнему допускаются ошибки, которые ранее были предметом рассмотрения в Обзорах судебной практики. Это говорит о недостаточной работе прежде всего председателей районных судов по организации изучения судьями действующего законодательства, постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, обзоров судебной практики Верховного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Республики Мордовия.

Процессуальные нарушения

В силу п. 11 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ отсутствие в уголовном деле надлежаще оформленного протокола судебного заседания является существенным нарушением требований уголовно-процессуального закона.

Приговором Торбеевского районного суда от 10 октября 2018 года К.С.Ю. осужден по п. "б" ч. 3 ст. 242 УК РФ к 2 годам лишения свободы, в соответствии со ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком 2 года.

К.С.Ю. осужден за распространение порнографических материалов с использованием средств массовой информации, в том числе информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть "Интернет") при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

Суд апелляционной инстанции отменил приговор и направил уголовное дело на новое судебное рассмотрение, указав в определении следующее.

Уголовно-процессуальный закон устанавливает правила фиксации хода и результатов судебного заседания в протоколе, в котором излагаются действия и решения суда, а равно действия участников судебного разбирательства, полно и правильно отражаются все необходимые сведения о ходе рассмотрения дела. Полнота и правильность изготовления протокола должна быть заверена подписью председательствующего и секретаря судебного заседания (статья 259 УПК РФ).

Названные общие требования к ведению протокола судебного заседания предопределяют его значение как процессуального документа, который призван достоверно и последовательно отражать ход судебного разбирательства, способствовать постановлению приговора в соответствии с доказательствами, исследованными в судебном заседании, и обеспечивать возможность контроля со стороны вышестоящих судебных инстанций над выполнением судом требований закона при разрешении уголовных дел (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2017 года N 21-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 2009 года N 1014-О-О, от 17 ноября 2011 года N 1558-О-О, от 24 июня 2014 года N 1433-О и др.).

Как следует из материалов уголовного дела и установлено судебной коллегией, при рассмотрении уголовного дела в отношении К.С.Ю. проводился ряд судебных заседаний, в том числе 29.08.2018 года и 12.09.2018 года. В ходе судебного заседания 12.09.2018 года, в частности, был допрошен свидетель Б.А.И., в судебном заседании объявлен перерыв. Между тем, в имеющемся в материалах уголовного дела протоколе судебного заседания допрос свидетеля Б.А.И. зафиксирован как состоявшийся 29.08.2018 года, а факт проведения судебного заседания 12.09.2018 года с указанием действий суда, заявлений и ходатайств участников процесса и результатах их рассмотрения, отложении судебного заседания на иную дату вообще не отражен. По частям протокол судебного заседания не изготавливался. Таким образом, вопреки требованиям закона протокол судебного заседания не отражает полных сведений о проведенных судом действиях, протокол судебного заседания от 12.09.2018 года отсутствует.

В силу п. 11 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ отсутствие в уголовном деле надлежаще оформленного протокола судебного заседания является существенным нарушением требований уголовно-процессуального закона, могущим повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения и влекущим безусловную отмену приговора.

Допущенное судом первой инстанции нарушение не могло быть устранено в суде апелляционной инстанции (определение N 22-146 от 29.01.2019).

Судья, высказавший свою позицию о виновности подсудимого до вынесения итогового решения, подлежит отводу в соответствии с принципом беспристрастности суда.

Приговором Рузаевского районного суда от 26 февраля 2019 года Ш.Н.Н., ранее не судимая, осуждена по части 1 статьи 286 УК РФ к штрафу в размере 50 000 руб. На основании пункта 3 части 1 статьи 24 УПК РФ освобождена от назначенного наказания за истечением сроков давности уголовного преследования.

Судебная коллегия приговор отменила и направила дело на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.

В соответствии с пунктом 2 статьи 389.15, пунктом 2 части 2 статьи 389.17 УПК РФ основанием для отмены обвинительного приговора в апелляционном порядке в любом случае является вынесение его незаконным составом суда.

Конституционный Суд РФ в постановлении от 23 марта 1999 года N 5-П и в ряде определений, в том числе от 1 ноября 2007 года N 799-О-О, от 1 марта 2012 г. N 426-О-О, подчеркнул, что, исходя из конституционного права каждого на рассмотрение его дела справедливым и беспристрастным судом, сделанные судьей в процессуальном решении до завершения рассмотрения уголовного дела выводы относительно наличия или отсутствия события преступления, виновности лица в его совершении, достаточности собранных доказательств, по иным вопросам, которые могут стать предметом дальнейшего судебного разбирательства, могли бы определенным образом связывать судью при принятии по этим вопросам соответствующих решений.

В соответствии с указанной правовой позицией, высказанное судьей в процессуальном решении до завершения рассмотрения уголовного дела мнение относительно наличия или отсутствия события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, достаточности собранных доказательств определенным образом ограничивало бы его свободу и независимость при дальнейшем производстве по делу и постановлении приговора или иного итогового решения.

В связи с этим судья, ранее высказавший в ходе производства по уголовному делу свое мнение по предмету рассмотрения, не должен принимать участие в дальнейшем производстве по делу.

Данные положения закона при производстве по уголовному делу в отношении Ш.Н.Н. соблюдены не были.

Как следует из материалов уголовного дела, председательствующий по делу судья дважды рассматривал ходатайства органа предварительного расследования в рамках расследования уголовного дела о наложении ареста на имущество и о продлении срока ареста на данное имущество, принадлежащего Ш.М.В.

Из текстов принятых судебных актов следует, что судья фактически высказал свою позицию относительно характера совершенных Ш.Н.Н. действий. Так, в постановлении от 4.04.2018 года суд указал, что "учитывает обстоятельства преступления", "указанное имущество выбыло из владения потерпевшего в результате противоправных действий подозреваемой", суд налагает арест "на квартиру, являющуюся предметом хищения по уголовному делу".

В постановлении суда от 29.06.2018 года сделаны аналогичные выводы.

Таким образом, в обоснование вывода о необходимости удовлетворения ходатайств органа предварительного следствия суд в названных постановлениях прямо указал на совершение преступления, признал арестованное имущество предметом хищения по уголовному делу. Такой категоричный вывод суда противоречит положениям статьи 14 УПК РФ, согласно которым виновность лица, признание действий преступлением могут быть установлены лишь вступившим в законную силу приговором суда.

Судья, ранее высказавший в процессуальном решении свою позицию относительно фактических обстоятельств и юридической оценки действий лица, в дальнейшем участвовал в рассмотрении этого дела по существу, завершившемся постановлением обвинительного приговора (постановление N 22-906 от 04.06.2019).

Позиция адвоката в судебном заседании существенно противоречила позиции подсудимого, что повлекло отмену приговора ввиду нарушения права на защиту. Кроме того, по делу осталось без разрешения ходатайство подсудимого о проведении экспертизы.

Приговором Рузаевского районного суда от 11 января 2019 года Ш.Г.В., ранее судимый, осужден по ч. 1 ст. 158 УК РФ к 6 месяцам лишения свободы.

Суд апелляционной инстанции отменил приговор суда и возвратил дело на новое судебное рассмотрение ввиду существенных нарушений уголовно-процессуального закона.

В соответствии с п. 2 ст. 389.15 УПК РФ основанием отмены судебного решения в апелляционном порядке является существенное нарушение уголовно-процессуального закона. Согласно п. 4 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ нарушение права на защиту является безусловным основанием отмены приговора.

Согласно ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.

Согласно п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 года N 63-ФЗ (в редакции от 29 июля 2017 года) "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", а также п. 2 ч. 1 ст. 9 и ч. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного.

При рассмотрении настоящего уголовного дела данные требования закона нарушены.

Как следует из материалов уголовного дела в ходе предварительного следствия и в суде первой инстанции защиту интересов осужденного Ш.Г.В. осуществляла адвокат М.

Согласно протоколу судебного заседания, Ш.Г.В. заявил ходатайство о назначении судебно-почерковедческой экспертизы, оспаривая подлинность своей подписи в ряде процессуальных документов в уголовном деле, в том числе в протоколе допроса в качестве обвиняемого, протоколе уведомления об окончании следственных действий, протоколе ознакомления с материалами уголовного дела.

По ходатайству государственного обвинителя суд предоставил государственному обвинителю время для организации проверки в порядке статей 144, 145 УПК РФ, поскольку подсудимый сделал заявление о фальсификации материалов уголовного дела.

Из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, приобщенного судом к материалам дела, следует, что в ходе проверки была опрошена адвокат М., которая, осмотрев представленные документы, пояснила, что в данных документах Ш.Г.В. вносил записи и расписывался своей рукой в ее присутствии. Считает, что данное ходатайство Ш.Г.В. заявлено с целью затянуть судебный процесс и уклониться от привлечения его к уголовной ответственности.

Пояснения, данные адвокатом М. в ходе проверки, расходятся с позицией ее подзащитного, который отрицал факт подлинности его подписей в процессуальных документах.

Доводы защитника о том, что ходатайство Ш.Г.В. о назначении почерковедческой экспертизы заявлено с целью уклонения от уголовной ответственности, полностью противоречат интересам подзащитного.

Однако после оглашения и приобщения к материалам дела постановления об отказе в возбуждении уголовного дела адвокат М. продолжила осуществлять защиту Ш.Г.В.

Более того, хотя Ш.Г.В., как видно из протокола судебного заседания, вину признал частично, вместе с тем показал, что умысла на хищение телефона у него не было, он взял его с целью возвратить собственнику, если тот вернется за ним, однако потерпевший за телефоном не вернулся. То есть фактически подсудимый отрицал свою вину в совершении кражи.

Вместе с тем адвокат М. в судебных прениях просила признать Ш.Г.В. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 УК РФ, с назначением ему наказания.

Таким образом, адвокат М., осуществлявшая защиту подсудимого Ш.Г.В., высказала позицию, которая не совпадала с позицией ее подзащитного, тем самым нарушив его право на защиту.

Невыполнение адвокатом М. своих обязанностей по осуществлению защиты Ш.Г.В. в суде первой инстанции является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое повлияло на постановление законного решения.

Кроме того, судом нарушены требования ч. 2 ст. 271 УПК РФ, согласно которым суд обязан рассмотреть каждое заявленное по делу ходатайство и удовлетворить его либо вынести определение или постановление об отказе в его удовлетворении.

В нарушение приведенной нормы закона ходатайство осужденного Ш.Г.В. о назначении почерковедческой экспертизы фактически осталось неразрешенным, постановление об удовлетворении или отклонении ходатайств, как того требует закон, суд не выносил (постановление N 22-748 от 07.05.2019).

Ввиду нарушения права подсудимых на защиту апелляционной инстанцией был отменен приговор Ковылкинского районного суда от 23 ноября 2018 г., которым З.О.М. и Ч.Е.И. осуждены по пункту "а" части 3 статьи 158 УК РФ к 2 годам 3 месяцам лишения свободы каждый. Адвокаты Л. и Б. в судебном заседании высказали позицию, которая не совпадала с позицией их подзащитных, оспаривавших в судебном заседании свою вину в совершенном преступлении, то есть не выполнили свои обязанности, связанные с представлением в судебном заседании интересов осужденных, и в прениях просили суд признать их виновными. Несмотря на это обстоятельство, суд первой инстанции не принял меры к устранению указанных нарушений закона (определение N 22-416 от 05.03.2019).

Положения статьи 90 УПК РФ признают носящими преюдициальный характер только фактические обстоятельства, установленные в порядке административного судопроизводства, тогда как иные обстоятельства не являются неопровержимыми.

Решение о помещении Б.А.Н. на принудительное лечение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа, в постановлении должным образом не мотивировано.

Постановлением Пролетарского районного суда г. Саранска от 13 февраля 2019 года Б.А.Н. освобожден от уголовной ответственности за совершение общественно-опасных деяний, предусмотренных частью 1 статьи 115 УК РФ и статьей 116.1 УК РФ, и в отношении него применены принудительные меры медицинского характера в виде принудительного лечения в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа.

Судом признано, что Б.А.Н. 18 мая 2018 года совершил запрещенное уголовным законом деяние, нанеся в ходе ссоры своей матери Б.Н.К. кулаком три удара в область правого глаза и причинив потерпевшей легкий вред здоровью, по признаку кратковременности его расстройства не свыше 3 недель. Он же, будучи подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние, в этот же день совершил запрещенное уголовным законом деяние, нанеся З.Н.А. кулаком один удар в левый глаз и не менее двух ударов по руке потерпевшей, причинив ей физическую боль.

Судебная коллегия, изменяя постановление суда первой инстанции, указала следующее.

Постановлением мирового судьи судебного участка N 4 Пролетарского района г. Саранска от 15 ноября 2017 года Б.А.Н. привлечен к административной ответственности по статье 6.1.1 КоАП РФ (побои), и ему назначено административное наказание в виде административного штрафа в размере 5000 руб.

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 10 февраля 2017 года N 2-П, суд обязан проверить доказанность всех обстоятельств совершения уголовно-наказуемого деяния в рамках уголовного судопроизводства. Для правильной квалификации деяния с административной преюдицией необходимо исходить из того, что положения статьи 90 УПК РФ признают носящими преюдициальный характер только фактические обстоятельства, установленные в порядке административного судопроизводства, тогда как иные обстоятельства не являются неопровержимыми.

Согласно заключению комиссии экспертов, Б.А.Н. ни на момент проведения экспертизы, ни в период, относящийся к совершению общественно опасных деяний, запрещенных уголовным законом (18 мая 2018 года), по своему психическому состоянию не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Из текста заключения экспертов следует, что ухудшение состояния здоровья Б.А.Н. отмечается с октября 2016 года.

Законодатель исходит из того, что наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов ответственности; при этом общепризнанным принципом привлечения к ответственности во всех отраслях права является наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения, а преюдиция должна обеспечивать баланс непротиворечивости судебных решений независимо от формы судопроизводства.

При таких обстоятельствах нельзя сделать однозначный вывод о возможности Б.А.Н. нести административную ответственность и быть подвергнутым административному наказанию. С учетом исследованных судом материалов о состоянии здоровья Б.А.Н., исходя из требований статьи 14 УПК РФ о том, что все сомнения и неясности толкуются в пользу лица, судебная коллегия не усмотрела в действиях Б.А.Н. признаков состава общественно-опасного деяния, запрещенного статьей 116.1 УК РФ, и прекратила в этой части уголовное дело на основании пункта 2 части 1 статьи 24 УПК РФ.

Согласно правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, выраженной в постановлении Пленума от 7 апреля 2011 года (в ред. от 3 марта 2015 года) "О практике применения судами принудительных мер медицинского характера", вид принудительной меры медицинского характера избирается судом с учетом положений части 2 статьи 99, статей 100 и 101 УК РФ. При определении вида принудительной меры медицинского характера суду надлежит мотивировать принятое решение на основе оценки заключения эксперта (экспертов) о психическом состоянии лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, и других собранных по делу доказательств.

Согласно части 3 статьи 101 УК РФ, принудительное лечение в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях, специализированного типа может быть назначено лицу, которое по своему психическому состоянию требует постоянного наблюдения.

Принимая решение о помещении Б.А.Н. на принудительное лечение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа, суд не привел в постановлении доказательств необходимости постоянного наблюдения и контроля за ним, вывод о помещении Б.А.Н. для лечения в стационарных условиях не мотивировал.

Исследованные доказательства о поведении Б.А.Н. суд оставил без надлежащей оценки, а выдвинутый стороной защиты довод о возможности Б.А.Н. проходить лечение амбулаторно фактически не рассмотрел.

Из материалов дела видно, что Б.А.Н. пройдя курс лечения стал социально адаптироваться, с 4 февраля 2019 года трудоустроен, проходит лечение, как следует из ответа главного врача "МРКПБ", на заседании врачебной комиссии 22 января 2019 года признан годным к выполнению работ ученика.

Из заявления потерпевшей Б.Н.К. в суде следует, что она ходатайствует не применять меру принудительного лечения в стационаре. Согласно характеристике, Б.А.Н. ведет замкнутый образ жизни, не конфликтует, вежлив.

Потерпевшая З.Н.А. суду первой и апелляционной инстанций показала, что после лечения Б.А.Н. изменился, стал общительным, адекватным.

Законный представитель С.Е.П. показал, что Б.А.Н. социально адаптирован, а потому может проходить лечение в амбулаторных условиях.

Исходя из изложенного, судебная коллегия в соответствии с требованиями пункта "а" части 1 статьи 99 УК РФ применила в отношении Б.А.Н. принудительное наблюдение и лечение у врача-психиатра в амбулаторных условиях (постановление N 22-617 от 16.04.2019).

Ошибки в квалификации преступлений.

Если взяткополучатель, имея договоренность со взяткодателем, не совершил каких-либо действий, непосредственно направленных на получение взятки, его действия должны быть квалифицированы как приготовление к совершению преступления.

Приговором Октябрьского районного суда г. Саранска от 12 апреля 2019 года Ч.А.Н., осужден по части 3 статьи 30, пункту "в" части 5 статьи 290 УК РФ к 7 годам лишения свободы со штрафом в размере десятикратной суммы взятки - 5 920 000 рублей и с лишением права занимать должности в органах государственной власти и местного самоуправления, связанные с организационно-распорядительными и административно-хозяйственными функциями, на срок 4 года; а также за два преступления, предусмотренных частью 3 статьи 290 УК РФ.

Как установлено судом, Ч.А.Н., являясь должностным лицом - начальником отдела информатизации и организации торгов администрации муниципального района - дважды получал взятки за совершение незаконных действий; а также в период с апреля по 21 июля 2017 года с целью получения от А.А.М. взятки совершил незаконные действия, выраженные в создании вопреки установленному действующим законодательством порядку проведения торгов преимущественных условий для представляемых А.А.М. коммерческой организации и индивидуального предпринимателя, в результате чего была обеспечена победа представляемого А.А.М. индивидуального предпринимателя в электронном аукционе на поставку для муниципального бюджетного учреждения культуры. 21 февраля 2018 года Ч.А.Н. договорился с А.А.М. о передаче денег в сумме 592 000 рублей за указанные незаконные действия путем их перечисления в марте 2018 года на расчетный счет индивидуального предпринимателя К.В.К. Однако довести до конца свои преступные действия, направленные на получение взятки, Ч.А.Н. не смог по независящим от него обстоятельствам, поскольку 26 февраля 2018 года А.А.М. был задержан органами предварительного следствия по иному уголовному делу.

Судебная коллегия в части квалификации приговор изменила по следующим основаниям.

Квалифицируя действия Ч.А.Н. по неоконченному преступлению по части 3 статьи 30, пункту "в" части 5 статьи 290 УК РФ, суд не учел разъяснения, содержащиеся в пунктах 12 и 13 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09.07.2013 N 24 (редакция от 13.12.2013) "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях". Согласно им содеянное следует квалифицировать как покушение на получение взятки, если условленная передача ценностей не состоялась по обстоятельствам, не зависящим от воли лиц, действия которых были непосредственно направлены на их передачу или получение. Обещание или предложение передать либо принять незаконное вознаграждение за совершение действий (бездействия) по службе необходимо рассматривать как умышленное создание условий для совершения соответствующих коррупционных преступлений в случае, когда высказанное лицом намерение передать или получить взятку было направлено на доведение его до сведения других лиц в целях дачи им либо получения от них ценностей, а также в случае достижения договоренности между указанными лицами. Если при этом иные действия, направленные на реализацию обещания или предложения, лица не смогли совершить по независящим от них обстоятельствам, содеянное следует квалифицировать как приготовление к даче взятки или к получению взятки.

В приговоре при описании деяния, признанного судом доказанным, указано, что 21 февраля 2018 года Ч.А.Н. и А.А.М. договорились о передаче в качестве взятки денежных средств в сумме 592 000 рублей, которые по достигнутой договоренности должны были быть перечислены в марте 2018 года на расчетный счет индивидуального предпринимателя К.В.К.

Однако действия, непосредственно направленные на реализацию данной договоренности, А.А.М. и Ч.А.Н. не смогли совершить по независящим от них обстоятельствам, поскольку 26 февраля 2018 года А.А.М. был задержан органами предварительного следствия по иному уголовному делу.

При таких обстоятельствах в уголовно-правовом смысле указанные действия Ч.А.Н. являются приготовлением к получению взятки.

Поэтому действия Ч.А.Н. по неоконченному преступлению Судебная коллегия переквалифицировала с части 3 статьи 30, пункта "в" части 5 статьи 290 УК РФ на часть 1 статьи 30, пункт "в" части 5 статьи 290 УК РФ и снизила наказание (определение N 22-998 от 19.06.2019).

В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении.

Приговором Ленинского районного суда г. Саранска от 18 октября 2018 года К.Д.Р., ранее судимый, и К.А.А., не судимый, осуждены по п.п. "а", "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ к различным срокам наказания; К.Д.Р., кроме того, осужден по ч. 2 ст. 314.1 УК РФ.

К.Д.Р. и К.А.А. признаны виновными и осуждены за кражу, то есть тайное хищение чужого имущества, группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в помещение, совершенное при следующих обстоятельствах.

25 января 2018 года в ночное время, К.Д.Р., находясь возле магазина "Эверест", расположенного по адресу: г. Саранск, пр. Ленина, д. 36, решил совершить хищение имущества из данного магазина. С этой целью он разбил стекло в окне магазина, после чего взял из дома полотно ножовки по металлу. Вернувшись к магазину, он начал пилить металлическую решетку, установленную на окне. В это время к нему подошел К.А.А., который предложил свою помощь в совершении кражи. После чего они стали поочередно пилить металлическую решетку. Через образовавшийся проем К.Д.Р. проник в складское помещение магазина, а К.А.А. остался на улице возле окна и наблюдал за окружающей обстановкой. Далее К.Д.Р. передал К.А.А. через окно товарно-материальные ценности, которые тот сложил в мешки, пакеты и коробки. Также К.Д.Р. из помещения магазина похитил денежные средства в общей сумме 950 рублей. С похищенным с места преступления скрылись.

Судебная коллегия изменила приговор суда первой инстанции и в постановлении указала следующее.

В соответствии со ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении.

Как следует из приговора, умысел К.Д.Р. на совершение кражи из магазина возник до появления К.А.А. на месте преступления, когда К.Д.Р., разбив стекло и сходив за полотном от ножовки, пилил решетку в окне магазина, то есть уже выполнял объективную сторону данного преступления. При таких обстоятельствах из обвинения К.Д.Р. и К.А.А. по эпизоду кражи судебная коллегия исключила квалифицирующий признак, предусмотренный п. "а" ч. 2 ст. 158 УК РФ - совершение кражи по предварительному сговору группой лиц, а срок назначенного им наказания по п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ снизила (постановление N 22-477 от 18.03.2019).

По смыслу закона, под иным хранилищем применительно к ч. 2 ст. 158 УК РФ понимаются отведенные для постоянного или временного хранения материальных ценностей участки территории, которые оборудованы оградой либо техническими средствами или обеспечены иной охраной.

Приговором Торбеевского районного суда от 6 марта 2019 года В.А.С., ранее судимый, осужден по п. "а" ч. 2 ст. 158 УК РФ, по п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ (два эпизода) к исправительным работам на срок 8 месяцев с удержанием 10% от заработка ежемесячно в доход государства за каждое из трех преступлений. На основании ч. 2 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний назначено наказание в виде исправительных работ на срок 10 месяцев с удержанием 10% от заработка ежемесячно в доход государства.

В.А.С., помимо кражи по предварительному сговору группой лиц, осужден за две кражи с незаконным проникновением в иное помещение 8 и 12 сентября 2018 года при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

Судебная коллегия изменила приговор по следующим основаниям.

Как следует из приговора суда, В.А.С. совершал кражи с охраняемой территории ООО "МПК "Атяшевский", предназначенной для временного нахождения на ней материальных ценностей. Таким образом, судом не было установлено обстоятельств незаконного проникновения В.А.С. в иное помещение, а квалифицирующий признак с незаконным проникновением в иное хранилище вменен ему не был.

Кроме того, по смыслу закона, под иным хранилищем применительно к ч. 2 ст. 158 УК РФ понимаются отведенные для постоянного или временного хранения материальных ценностей участки территории, которые оборудованы оградой либо техническими средствами или обеспечены иной охраной.

Следовательно, основным критерием признания иного хранилища таковым является отведение и оборудование участка исключительно для целей хранения.

Таким образом, вся территория предприятия независимо от ее оборудования и охраны не может признаваться иным хранилищем применительно к диспозиции ч. 2 ст. 158 УК РФ.

При таких обстоятельствах судебная коллегия переквалифицировала действия В.А.С. по двум преступлениям с п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ на ч. 1 ст. 158 УК РФ, исключив квалифицирующий признак "с незаконным проникновением в иное помещение", и снизила наказание (постановление N 22-830 от 15.05.2019).

По смыслу закона, злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам.

Приговором Рузаевского районного суда от 2 апреля 2019 года Р.М.С. осужден по части 3 статьи 159 УК РФ к 3 годам лишения свободы, по части 3 статьи 159 УК РФ к 3 годам лишения свободы#. В силу части 3 статьи 69 УК РФ по совокупности преступлений окончательно назначено наказание путем частичного сложения наказаний в виде 3 лет 6 месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком на 2 года с возложением обязанностей.

Р.М.С. осужден за совершение лицом с использованием своего служебного положения двух эпизодов хищения чужого имущества путем злоупотребления доверием (мошенничество).

Как установлено судом первой инстанции, Р.М.С., используя свое служебное положение, злоупотребляя доверием работников Вагонно-ремонтного депо и представителя ООО "СРВ-Транс", совершил мошенничество, то есть хищение колесной пары, стоимостью 71 256 рублей 26 копеек, принадлежащей АО "ТФМ-Транс", и мошенничество, то есть хищение четырех колесных пар, общей стоимостью 43 079 рублей 72 копейки, принадлежащих ПМС-146.

Судебная коллегия изменила приговор в части квалификации содеянного по следующим основаниям.

Р.М.С. являлся начальником Вагонно-ремонтного депо Рузаевка - обособленного структурного подразделения акционерного общества "Вагонная ремонтная компания - 3" и был наделен административно-хозяйственными и организационно-распорядительными функциями.

Как установлено судом, Вагонно-ремонтное депо занимается ремонтом и сервисным обслуживанием вагонов.

Исходя из доказательств, приведенных в приговоре суда, высвобождающиеся в процессе проведения ремонтных работ колесные пары, остаются на хранении в Вагонно-ремонтном депо, и являются собственностью той организации, которой принадлежат отремонтированные вагоны.

Следовательно, указанное имущество - колесные пары - было вверено Р.М.С. в силу его должностных полномочий, и он должен был обеспечить сохранность данных колесных пар.

Однако приведенные в приговоре фактические обстоятельства дела указывают на то, что осужденный незаконно изъял вверенное ему имущество, принадлежащее АО "ТФМ-Транс" и ПМС-146, с использованием своего служебного положения, то есть растратил его, передав другим лицам.

Согласно пункту 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 года N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам.

Судом установлено, что Р.М.С. ввел в заблуждение подчиненных ему сотрудников и покупателя колесных пар, а не собственника имущества или иных лиц, обладающих правом принимать решение относительно данного имущества.

Исходя из изложенного, суд апелляционной инстанции переквалифицировал действия Р.М.С. с части 3 статьи 159 УК РФ на часть 3 статьи 160 УК РФ по обоим преступлениям (определение N 22-964 от 11.06.2019).

Из квалификации убийства исключен квалифицирующий признак - "сопряженное с бандитизмом", так как совершение преступления, предусмотренного 209 УК РФ, осужденным не вменялось, а предыдущим приговором установлено, что банда, руководителем которой являлся один из осужденных, была создана значительно позже совершенного убийства.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. После слов "предусмотренного" пропущено слово "статьей"

Приговором Ленинского районного суда г. Саранска от 27 ноября 2018 года П.В.В., Ф.А.И., И.Д.В. осуждены по пунктам "ж", "з" части 2 статьи 105 УК РФ к различным срокам лишения свободы; С.Е.Ю. осужден по пункту "ж" части 2 статьи 105 УК РФ к 9 годам лишения свободы.

П.В.В., И.Д.В., Ф.А.И. осуждены за совершение убийства, то есть умышленного причинения смерти другому человеку, организованной группой, сопряженного с бандитизмом.

С.Е.Ю. осужден за совершение убийства, то есть умышленного причинения смерти другому человеку, организованной группой.

Приговором суда установлено, что П.В.В., И.Д.В., Ф.А.И., действуя в составе банды, с привлечением С.Е.Ю., не являющегося участником банды, действовавшего в составе организованной группы, заранее спланировав преступление, подготовив орудия убийства и распределив между собой роли при его совершении, 19 июня 2002 года возле дома N 38 по пр. 50 лет Октября г. Саранска, с применением огнестрельного оружия - пистолетов "ТТ" совершили убийство В.С.А. Преступление совершено при обстоятельствах, установленных судом и подробно изложенных в приговоре.

Судебная коллегия изменила приговор по следующим основаниям.

Никому из осужденных по данному уголовному делу не предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного статьей 209 УК РФ (бандитизм), а потому из описательно-мотивировочной части приговора судебная коллегия исключила указания суда о создании банды и руководстве ей в 2002 году П.В.В., а также участии в банде И.Д.В., Ф.А.И. и совершении ими преступления в составе банды.

Приговором Верховного Суда Республики Мордовия от 19 апреля 2013 года П.В.В. был осужден, в том числе, по части 1 статьи 209 УК РФ за руководство устойчивой вооруженной группой (бандой) в период с мая 2005 года.

Учитывая изложенные обстоятельства, судебная коллегия исключила из квалификации действий П.В.В., И.Д.В. и Ф.А.И. по части 2 статьи 105 УК РФ квалифицирующий признак преступления, предусмотренный пунктом "з" - убийство, сопряженное с бандитизмом - считая каждого из них осужденным по пункту "ж" части 2 статьи 105 УК РФ, и смягчила назначенное им наказание (определение N 22-595 от 08.04.2019).

Прекращение уголовного дела

Суд первой инстанции не прекратил уголовное дело за примирением сторон при наличии для того всех предусмотренных законом оснований.

Приговором Лямбирского районного суда от 22 октября 2018 года Р.А.А., ранее не судимый, осужден по ч. 1 ст. 166 УК РФ к штрафу в размере 30 000 рублей.

Р.А.А. осужден за неправомерное завладение автомобилем марки ВАЗ-21053, принадлежащим потерпевшему Д.А.С., без цели хищения (угон).

Судебная коллегия приговор отменила и уголовное дело прекратила ввиду примирения с потерпевшим и в постановлении указала, что в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ основанием отмены или изменения судебного решения в любом случае являются, среди прочего, не прекращение уголовного дела судом при наличии оснований, предусмотренных ст. 254 УПК РФ.

Положения п. 3 ст. 254 УПК РФ предусматривают, что суд прекращает уголовное дело в судебном заседании в случаях, предусмотренных статьями 25 и 28 УПК РФ.

В силу требований ст. 25 УПК РФ, суд вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, в случаях, предусмотренных ст. 76 УК РФ, если это лицо примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред.

Положения ст. 76 УК РФ закрепляют возможность освобождения от уголовной ответственности лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести, в случае примирения с потерпевшим и заглаживания причиненного ему вреда.

Как усматривается из материалов настоящего уголовного дела, Р.А.А. ранее не судим, к уголовной ответственности привлекается впервые, совершенное им преступление относится к категории средней тяжести, потерпевший Д.А.С. в письменном виде представил суду ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении Р.А.А., поскольку подсудимый возместил полностью как материальный ущерб, так и моральный вред, выплатив согласно расписке 25 000 рублей; кроме того, принес потерпевшему свои извинения, потерпевший материальных и моральных претензий к нему не имеет, а потому просил прекратить уголовное дело в отношении Р.А.А. в связи с примирением на основании ст. 25 УПК РФ.

Подсудимым Р.А.А. суду представлено заявление, в котором он заявил о своем согласии на прекращение в отношении него уголовного дела в связи с примирением сторон.

При таких обстоятельствах, предусмотренных законом препятствий для удовлетворения ходатайства потерпевшего, не имелось.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении ходатайства о прекращении дела, мотивировав свои выводы как необходимостью достижения целей дифференциации уголовной ответственности и наказания, усиления их исправительного воздействия, предупреждения новых преступлений и тем самым, защиты личности, общества и государства от преступных посягательств, так и реализацией принципа индивидуализации ответственности за совершенное деяние. Кроме того, суд сослался на совершение подсудимым преступления в состоянии алкогольного опьянения, при заведомом отсутствии у него права на управление автотранспортными средствами.

Судебная коллегия не согласилась с этими выводами, указав, что запретов и ограничений для прекращения уголовного дела по тем мотивам и основаниям, которые приведены судом первой инстанции, уголовно-процессуальный закон не содержит (N 22-11 от 10.01.2019).

Различные уголовно наказуемые деяния влекут наступление разного по своему характеру вреда, и предусмотренные статьей 76.2 УК РФ действия, направленные на заглаживание такого вреда и свидетельствующие о снижении степени общественной опасности преступления, нейтрализации его вредных последствий, не могут быть одинаковыми во всех случаях, а определяются в зависимости от особенностей конкретного деяния.

Постановлением Рузаевского районного суда от 11 января 2019 года прекращено уголовное дело в отношении Б.А.Г., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 286 УК РФ, на основании статьи 251 УПК РФ с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в размере 25 000 рублей.

Органом предварительного расследования Б.А.Г. обвиняется в том, что, являясь начальником филиала по Рузаевскому муниципальному району ФКУ "УИИ Управления ФСИН России по Республике Мордовия", 22.01.2016 г., превысив свои должностные полномочия, удалил из программы системы электронного мониторинга подконтрольных лиц сведения об установленных судом ограничениях в отношении обвиняемого А.Р.И. с целью сокрытия фактов систематических нарушений последним меры пресечения в виде домашнего ареста. В период с 11.04. по 31.05.2016 А.Р.И. по указанию Б.А.Г. неоднократно покидал место нахождения под домашним арестом и оказывал последнему разного рода услуги.

Действиями Б.А.Г., как следует из предъявленного ему обвинения, существенно нарушены охраняемые законом интересы общества и государства, выразившиеся в подрыве авторитета судебной системы Российской Федерации ввиду неисполнения вступивших в законную силу постановлений судов, в подрыве авторитета органов исполнения уголовных наказаний и меры пресечения в виде домашнего ареста, а также в нарушении нормального функционирования уголовно-исполнительной системы, что привело к нарушению А.Р.И., обвиняемым в совершении ряда тяжких и особо тяжких преступлений, наложенных судом запретов и ограничений в виде изоляции от общества, ограничений в передвижении и использовании средств связи.

Судебная коллегия отменила постановление суда и вернула уголовное дело на новое судебное рассмотрение, указав в постановлении следующее.

Исходя из положений статьи 76.2 УК РФ, освобождение от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа возможно при наличии следующих условий: если лицо впервые совершило преступление небольшой или средней тяжести, возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред.

По смыслу закона, прекращение уголовного дела по основаниям, предусмотренным статьей 76.2 УК РФ, без наличия в уголовном деле потерпевшего или при отсутствии материального ущерба, возможно при условии, если после совершения преступления обвиняемый принял активные меры, направленные на восстановление нарушенных в результате преступления законных интересов личности, общества и государства.

Принимая решение о прекращении уголовного дела и назначении Б.А.Г. меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, суд первой инстанции сослался на то, что Б.А.Г. принял меры к заглаживанию причиненного преступлением вреда, принеся письменное, официальное, публичное извинение ФКУ УИИ УФСИН России по РМ, и сделав благотворительный взнос на нужды ГКУСО РМ "Социально-реабилитационный центра несовершеннолетних "Солнышко".

При этом судом не учтено, что различные уголовно наказуемые деяния влекут наступление разного по своему характеру вреда, и значит предусмотренные статьей 76.2 УК РФ действия, направленные на заглаживание такого вреда и свидетельствующие о снижении степени общественной опасности преступления, нейтрализации его вредных последствий, не могут быть одинаковыми во всех случаях, а определяются в зависимости от особенностей конкретного деяния.

Такая правовая позиция выражена и в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, по мнению которого, институт одновременного освобождения от уголовной ответственности и назначения судебного штрафа направлен на достижение конституционно значимых целей дифференциации уголовной ответственности и наказания, усиления их исправительного воздействия, предупреждения новых преступлений.

Противоправные действия Б.А.Г. связаны с нарушением запретов, установленных вступившим в законную силу судебным решением, которым А.Р.И. было запрещено покидать место жительства в связи с избранием в отношении него меры пресечения в виде домашнего ареста.

Б.А.Г., в силу занимаемой должности зная, что А.Р.И. обвиняется в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, лично способствовал ему в нарушении установленных запретов в период с 11.04.2016 по 31.05.2016, фактически создав условия для неисполнения вступившего в законную силу решения суда.

Суд не дал надлежащей оценки тому факту, что служба в органах исполнения наказаний Российской Федерации представляет собой особый вид государственной службы, непосредственно связанной с обеспечением исполнения решений судов Российской Федерации. Лица, несущие такого рода службу, выполняют конституционно значимые функции, что обуславливает их правовой статус, содержание и характер их обязанностей по отношению к государству.

Суд первой инстанции пришел к выводу, что действия Б.А.Г., выразившиеся в принесении письменного извинения ФКУ УИИ УФСИН России по Республике Мордовия и благотворительном взносе на нужды ГКУСО РМ "Социально-реабилитационный центр "Солнышко" привели к заглаживанию причиненного преступлением вреда.

При этом суд не принял во внимание, что действиями Б.А.Г. причинен вред не только системе исполнения уголовных наказаний России, но и судебной системе Российской Федерации в целом.

В постановлении не мотивировано, каким образом действия по пожертвованию 10 758 рублей 30 копеек центру "Солнышко" и принесение Б.А.Г. извинений в адрес ФКУ "УИИ УФСИН России по Республике Мордовия" связаны с устранением указанных последствий совершенного преступления и способствовали заглаживанию причиненного преступлением вреда.

Пожертвование Б.А.Г. денежных средств детскому реабилитационному центру никоим образом не может свидетельствовать о заглаживании вреда, причиненного авторитету органов исполнения уголовных наказаний и судебной системе Российской Федерации.

Принесение письменного извинения Б.А.Г. ФКУ "УИИ УФСИН России по Республике Мордовия" также нельзя признать соразмерным заглаживанием причиненного преступлением вреда, поскольку действия Б.А.Г. повлекли подрыв авторитета органов исполнения уголовных наказаний Российской Федерации в целом, а не отдельно взятой уголовно-исполнительной инспекции.

Суд не принял во внимание и обстоятельства принесенного извинения. Из протокола общего собрания следует, что Б.А.Г. приносит извинения и раскаивается в том случае, если его действиями был причинен ущерб органам уголовно-исполнительной системы в виде подрыва авторитета и нормального функционирования уголовно-исполнительной системы.

В постановлении не указано, каким образом Б.А.Г. загладил вред, причиненный судебной системе, хотя органами следствия Б.А.Г. вменялось существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, выразившиеся в подрыве авторитета судебной системы.

Кроме того, судом первой инстанции были допущены и существенные нарушения положений части 4 статьи 7 УПК РФ (постановление N 22-491 от 19.03.2019).

Возвращение уголовного дела прокурору

Суд первой инстанции необоснованно посчитал распорядителя бюджетных средств потерпевшим по делу о мошенничестве и возвратил уголовное дело прокурору.

Постановлением Ленинского районного суда г. Саранска от 15 марта 2019 года уголовное дело в отношении Л.С.В., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159.2 УК РФ, возвращено в порядке требований п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом.

Органом предварительного расследования руководитель одного из отделов Следственного управления Следственного комитета России по Республике Мордовия (далее - СУ СК РФ по РМ) Л.С.В. обвиняется в совершении мошенничества, то есть хищения при получении выплат, установленных законами и иными нормативными правовыми актами, путем представления заведомо ложных и недостоверных сведений, с использованием своего служебного положения.

В обоснование принятого решения о возвращении уголовного дела прокурору в соответствии со ст. 237 УПК РФ суд сослался на нарушение органом предварительного следствия положений, установленных частью 2 статьи 61 и статьей 62 УПК РФ, исключающих участие в производстве по уголовному делу лиц, заинтересованных в его исходе. Указал, что потерпевшим и гражданским истцом по настоящему уголовному делу является СУ СК РФ по РМ, а его руководитель, вынесший постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Л.С.В., фактически исполнял двойную функцию - потерпевшего по этому делу и руководителя следственного органа, обладающего в том числе контрольными (надзорными) функциями по отношению к следователю, производящему расследование по уголовному делу. Поэтому, по мнению суда первой инстанции, возбуждение уголовного дела в отношении Л.С.В. произведено лицом, незаинтересованность которого в исходе дела вызывает сомнения.

Судебная коллегия не согласилась с данными выводами и отменила постановление суда по следующим основаниям.

Статья 237 УПК РФ закрепляет возможность возвращения судом уголовного дела прокурору при необходимости устранения нарушений уголовно-процессуального закона, являющихся препятствиями для его рассмотрения судом, в определенных, прямо предусмотренных уголовно-процессуальным законом случаях.

Как следует из обвинительного заключения, Л.С.В., занимавший должность руководителя следственного отдела СУ СК РФ по РМ, в результате хищения путем обмана бюджетных денежных средств, выделенных Следственному управлению на компенсацию расходов по обустройству на новом месте жительства сотрудников, причинил ущерб государству в лице СУ СК РФ по РМ на сумму 63 808 рублей 01 копейка.

Исходя из примечания к статье 158 УК РФ, при хищении (противоправном безвозмездном изъятии или обращении чужого имущества в пользу виновного либо других лиц) ущерб должен быть причинен собственнику или иному владельцу этого имущества.

Между тем, ни СУ СК РФ по РМ, ни Следственный комитет РФ не являются ни собственниками, ни владельцами похищенного имущества, поскольку как следует из пункта 2 постановления Правительства РФ от 07.07.2011 N 542, расходы, возмещение которых связано с переездом сотрудников Следственного комитета РФ в связи с переводом на службу в другую местность и членов их семей, производятся в пределах средств, предусмотренных Следственному комитету РФ на указанные цели в федеральном бюджете на соответствующий год.

Тогда как в соответствии со статьей 42 УПК РФ потерпевшим по уголовному делу является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации.

При таких обстоятельствах, исходя из предъявленного подсудимому обвинения и обвинительного заключения, инкриминируемым органом предварительного следствия Л.С.В. деянием имущественный вред причинен не СУ СК РФ по РМ, выступающему только распорядителем выделенных ему бюджетных средств на возмещение указанных расходов, а государству.

В силу положений части 1 статьи 125 ГК РФ, от имени Российской Федерации и субъектов Российской Федерации могут своими действиями приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права и обязанности, выступать в суде органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов.

Так, подпунктом 18 пункта 7 Положения о Следственном Комитете Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации N 38 от 14.01.2010, предусмотрено, что Следственный Комитет является субъектом бюджетного планирования и осуществляет функции главного распорядителя бюджетных средств, главного администратора доходов бюджета, главного администратора источников финансирования дефицита бюджета.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного Указа следует читать как "14.01.2011"

Соответственно, следственные управления субъектов РФ тоже являются распорядителями финансовых средств.

Частью 3 статьи 158 Бюджетного кодекса РФ установлено, что Главный распорядитель средств федерального бюджета не полномочен выступать в качестве потерпевшего по уголовному делу.

При этом положения статьи 1071 ГК РФ предусматривают, что в случаях, когда в соответствии с ГК РФ или другими законами причиненный вред подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации, от имени казны выступают соответствующие финансовые органы, если в соответствии с пунктом 3 статьи 125 ГК РФ эта обязанность не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина.

По смыслу вышеприведенных положений закона и исходя из требований УПК РФ в части обеспечения беспристрастности лиц при возникновении обстоятельств, исключающих их участие в производстве по уголовному делу, Следственный комитет РФ и его региональные подразделения не могут признаваться и выступать в качестве потерпевших по уголовным делам, возбужденным в отношении их сотрудников, а потому в указанной ситуации органы предварительного следствия неверно определили СУ СК РФ по РМ как потерпевшего в результате причиненного государству ущерба.

Данный вывод подтверждается положениями пункта 10 части 1 статьи 448 УПК РФ о том, что решение о возбуждении уголовного дела в отношении руководителя следственного органа по району принимается руководителем следственного органа Следственного комитета Российской Федерации по субъекту Российской Федерации.

Названные требования уголовно-процессуального закона в полной мере согласуются и с положениями части 1 статьи 29 Федерального закона от 28.12.2010 г. N 403-ФЗ "О Следственном комитете Российской Федерации", устанавливающими, что проверка сообщения о совершенном сотрудником Следственного комитета преступлении, возбуждение в отношении него уголовного дела (за исключением случаев, когда он застигнут при совершении преступления) и производство расследования являются исключительной компетенцией следственных органов Следственного комитета.

Таким образом, возбуждение уголовного дела и расследование уголовного дела в отношении сотрудника Следственного комитета является исключительной прерогативой следственных органов Следственного комитета.

Более того, действующее уголовно-процессуальное законодательство, в частности статьи 146 и 152 УПК РФ, не предусматривает возможность возбуждения уголовного дела руководителем следственного органа Следственного комитета Российской Федерации по иному субъекту Российской Федерации, а предоставляет такое право лишь руководителю субъекта по месту совершения преступления.

В связи с этим приведенный в обжалуемом постановлении вывод суда о том, что возбуждение уголовного дела в отношении Л.С.В. произведено лицом, незаинтересованность которого в исходе дела вызывает обоснованные сомнения, является несостоятельным.

В пункте 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.06.2010 N 17 "О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве" разъяснено, что когда по поступившему в суд уголовному делу будет установлено, что лицо признано потерпевшим без достаточных к тому оснований, предусмотренных статьей 42 УПК РФ, суд выносит постановление (определение) о том, что такое лицо ошибочно признано потерпевшим по данному делу, и разъясняет ему право на обжалование принятого судом решения в апелляционном порядке.

Суд вправе сам был признать Минфин Российской Федерации в качестве потерпевшего, не возвращая настоящее уголовное дело прокурору. Тем более, что требования статьи 252 УПК РФ в данном случае не были бы нарушены, поскольку фактические обстоятельства предъявленного Л.С.В. обвинения не изменяются и объем обвинения не увеличивается, что не повлечет нарушение его права на защиту (постановление N 22-743 от 06.05.2019).

Отсутствие указания на мотив совершения покушения на убийство в описании преступного деяния, содержащемся в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении, повлекло отмену приговора и возвращение уголовного дела прокурору.

Приговором Пролетарского районного суда г. Саранска от 3 октября 2018 года В.В.В., ранее неоднократно судимый, осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы.

В.В.В. осужден за покушение на убийство, то есть покушение на умышленное причинение смерти другому человеку.

Суд апелляционной инстанции отменил приговор и возвратил уголовное дело прокурору по следующим основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ, основаниями отмены или изменения судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных законом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

В соответствии с п. 1 ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления.

Описание в приговоре преступных действий по настоящему уголовному делу перечисленным выше требованиям закона не соответствует.

При описании преступных действий В.В.В. суд не указал мотивы совершения им инкриминируемого преступления, хотя данные требования п. 1 ст. 307 УПК РФ являются обязательными.

Мотивы совершения покушения на убийство не указаны и в описании преступного деяния, содержащемся в постановлении о привлечении В.В.В. в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении.

Тем самым нарушены требования п. 4 ч. 2 ст. 171 УПК РФ при предъявлении обвинения и п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК РФ при составлении обвинительного заключения.

Отсутствие в предъявленном В.В.В. обвинении указания на мотивы совершения преступления в силу статьи 252 УПК РФ, определяющей пределы судебного разбирательства, не могло быть восполнено на стадии судебного разбирательства (определение N 22-72 от 15.01.2019).

В соответствии с ч. 1 ст. 61 УПК РФ прокурор, фактически являвшийся свидетелем инкриминируемого подсудимому деяния, не вправе утверждать обвинительное заключение.

Приговором Зубово-Полянского районного суда от 21 ноября 2018 года К.А.В., ранее не судимый, осужден по ч. 1 ст. 307 УК РФ к штрафу в размере 20 000 рублей в доход государства.

К.А.В. осужден за дачу заведомо ложных показаний в ходе допросов в качестве свидетеля при производстве предварительного следствия 21 октября 2016 года и в суде 3 ноября 2017 года при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

Судебная коллегия приговор отменила и возвратила уголовное дело прокурору, указав в определении следующее.

Пункт 1 части 1 статьи 61 УПК РФ запрещает прокурору участвовать в производстве по уголовному делу, если он является по этому делу свидетелем. Это связано с тем, что свидетель порождается обстоятельствами уголовного дела, он не может быть заменен кем-то другим, поэтому предпочтение всегда отдается процессуальной функции свидетеля. В указанной норме закона под свидетелем следует понимать не только лицо, которое вызвано в установленном законом порядке для дачи показаний, но и иных лиц, которым что-либо известно об обстоятельствах уголовного дела и которые потенциально могут быть вызваны и допрошены в качестве свидетелей, к каковым безусловно относятся очевидцы совершенного преступления.

Обвинительное заключение по настоящему уголовному делу утверждено 11 октября 2018 года прокурором Зубово-Полянского района.

Вместе с тем из материалов дела видно, что этот же прокурор ранее участвовал в качестве государственного обвинителя в судебном заседании по рассмотрению уголовного дела в отношении Т.А.Г. и с его участием 3 ноября 2017 года производился допрос К.А.В. в качестве свидетеля.

Таким образом, прокурор являлся очевидцем инкриминируемого по настоящему уголовному делу К.А.В. противоправного деяния.

При таких обстоятельствах прокурор Зубово-Полянского района в силу положений пункта 1 части 1 статьи 61 УПК РФ не вправе был принимать участие в качестве прокурора в производстве по уголовному делу, возбужденному в отношении К.А.В. по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 307 УК РФ, в том числе и утверждать по данному уголовному делу обвинительное заключение.

Указанное обстоятельство влечет за собой безусловное признание обвинительного заключения по настоящему уголовному делу составленным с нарушением требований уголовно-процессуального закона, что исключает возможность постановления судом законного и обоснованного итогового решения на основе данного обвинительного заключения (постановление N 22-164 от 06.02.2019).

Ошибки в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора

В соответствии с частью 1 статьи 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления, исходя из которых решается вопрос о квалификации действий виновного лица по той или иной статье УК РФ. Какие-либо противоречия при описании указанных обстоятельств не допустимы.

Приговором Старошайговского районного суда от 4 декабря 2018 года Г.В.А., не судимый, осужден по части 1 статьи 105 УК РФ к 10 годам лишения свободы; по части 3 статьи 30, пунктам "а", "б" части 2 статьи 105 УК РФ к 10 годам лишения свободы с ограничением свободы на 1 год; по части 4 статьи 111 УК РФ к 8 годам 6 месяцам лишения свободы. На основании части 3 статьи 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний к 17 годам лишения свободы с ограничением свободы сроком на 1 год с установлением ограничений и обязанностей, с отбыванием наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Г.В.А. осужден за убийство, то есть за умышленное причинение смерти другому человеку (Ч.Ю.Б.); в покушении на убийство, то есть на умышленное причинение смерти двух лиц (Ч.Ю.Б. и Д.Ю.В.), совершенное в отношении лица в связи с выполнением общественного долга, а также за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, совершенное в отношении лица в связи с выполнением общественного долга, с применением оружия, в отношении более двух лиц (Ч.Ю.Б., Д.Ю.В., Ч.А.В.), повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (Ч.А.В.) на территории Старошайговского района при следующих обстоятельствах.

19 июня 2016 года на почве личной неприязни под автомобильным мостом через реку Сивинь на территории Старошайговского района Республики Мордовия Г.В.А. с целью убийства нанес Ч.Ю.Б. 3 удара лезвием штык-ножа в область грудной клетки и 1 удар в область лопатки, от полученных повреждений Ч.Ю.Б. скончался на месте происшествия. Затем, имея умысел на убийство Д.Ю.В., в отношении лица в связи с выполнением общественного долга, нанес удар штык-ножом Д.Ю.В. в область груди, не доведя свой преступный умысел до конца по независящим от него обстоятельствам. Продолжая свои противоправные действия, испытывая личную неприязнь к Ч.А.В. в связи с выполнением тем своего общественного долга по пресечению преступных действий, а также в связи с тем, что последний вмешался в его конфликт с Ч.Ю.Б., с целью причинения тяжкого вреда здоровью, нанес Ч.А.В. удар штык-ножом в область правой ноги, повредив заднюю большеберцовую артерию и заднюю большеберцовую вену, что повлекло за собой тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Смерть Ч.А.В. наступила на месте происшествия.

Действия Г.В.А. в отношении потерпевшего Ч.Ю.Б. правильно квалифицированы судом по части 1 статьи 105 УК РФ как убийство, то есть умышленное причинение смерти человеку.

Коллегия также считает, что действия потерпевших Д.Ю.В. и Ч.А.В., которые пытались воспрепятствовать противоправным действиям осужденного, следует расценивать как правомерные и связанные с выполнением этими лицами своего общественного долга.

Действия Г.В.А. в отношении потерпевшего Ч.А.В. правильно квалифицированы по части 4 статьи 111 УК РФ.

Вместе с тем судебная коллегия изменила приговор в части квалификации действий Г.В.А. в отношении потерпевшего Д.Ю.В. по части 3 статьи 30, пунктам "а", "б" части 2 статьи 105 УК РФ в связи с допущенными судом нарушениями уголовно-процессуального законодательства, выразившимися в следующем.

В соответствии с частью 1 статьи 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления, исходя из которых решается вопрос о квалификации действий виновного лица по той или иной статье УК РФ.

Какие-либо противоречия в приговоре не допустимы.

Однако судом указанные требования уголовно-процессуального закона нарушены.

При описании преступных действий Г.В.А. в отношении потерпевшего Д.Ю.В. суд указал следующее: "осознавая, что желаемый преступный результат по причинению опасных для жизни ранений Д.Ю.В. и Ч.А.В. достигнут, свои противоправные действия прекратил".

Данная формулировка свидетельствует о наличии у Г.В.А. умысла на причинение потерпевшему Д.Ю.В. тяжкого вреда здоровью, а не покушения на убийство.

Суд фактически привел диспозицию статьи 111 УК РФ, в то же время квалифицировал действия Г.В.А. по части 3 статьи 30, пунктам "а", "б" части 2 статьи 105 УК РФ.

Аналогичные формулировки приведены и в обвинительном заключении.

С учетом допущенных противоречий, исходя из того, что в соответствии с частью 3 статьи 14 УК РФ все сомнения толкуются в пользу подсудимого, действия Г.В.А. в отношении потерпевшего Д.Ю.В. надлежало бы квалифицировать по пунктам "а", "з" части 2 статьи 111 УК РФ.

Вместе с тем, судебная коллегия исходит из следующего.

В соответствии с частью 1 статьи 17 УК РФ, совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено, за исключением случаев, когда совершение двух и более преступлений предусмотрено статьями Особенной части УК РФ в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание.

Из материалов дела следует, что Г.В.А. после причинения тяжкого вреда здоровью Д.Ю.В., практически в одно и то же время, в одном и том же месте умышленно причинил тяжкий вред здоровью потерпевшему Ч.А.В., что, по общему правилу, образует квалифицирующий признак, предусмотренный пунктом "б" части 3 статьи 111 УК РФ.

Однако, учитывая, что эти действия повлекли по неосторожности смерть потерпевшего Ч.А.В., содеянное подлежит переквалификации с части 4 статьи 111 УК РФ и части 3 статьи 30, пунктов "а", "б" части 2 статьи 105 УК РФ на часть 4 статьи 111 УК РФ, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, в отношении двух лиц, которое повлекло по неосторожности наступление смерти одного из них.

Судебная коллегия, кроме того, пришла к выводу, что судом также допущены нарушения уголовного закона при назначении Г.В.А. наказания.

Г.В.А. осужден по части 1 статьи 105 УК РФ к 10 годам лишения свободы. Поскольку с учетом наличия смягчающего обстоятельства, предусмотренного пунктом "к" части 1 статьи 61 УК РФ, судом при назначении наказания применены положения части 1 статьи 62 УК РФ, наказание в виде 10 лет лишения свободы является максимальным. Однако судом в качестве смягчающих учтен ряд иных обстоятельств. Поэтому назначение наказания в максимальном размере не соответствует требованиям статей 6, 60 УК РФ и подлежит смягчению. Соответственно, подлежит смягчению и окончательное наказание, назначенное на основании части 3 статьи 69 УК РФ (определение N 22-388 от 20.03.2019).

Ввиду имеющихся противоречий в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора относительно умысла на совершение преступления изменен приговор Октябрьского районного суда г. Саранска от 25 февраля 2019 года, которым С.А.Н. осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ к 7 годам лишения свободы.

С.А.Н. признан виновным в умышленном причинении 21.04.2018 тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшей К.О.О., при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

Действия осужденного правильно квалифицированы по ч. 4 ст. 111 УК РФ. В приговоре суда обоснованно указано на умышленное причинение С.А.Н. тяжкого вреда здоровью К.О.О. и его неосторожность к смерти потерпевшей. Вместе с тем, в описательно-мотивировочной части приговора суда имеется указание о том, что "дальнейшее поведение С.А.Н. прямо указывает на его безразличное отношение к состоянию К.О.О. и последствиям примененного в отношении последней насилия". Данное указание судебная коллегия исключила из приговора, поскольку оно противоречит выводам суда о неосторожности осужденного к последствиям в виде смерти потерпевшей (определение N 22-725 от 08.05.2019).

В приговоре Рузаевского районного суда от 5 апреля 2019 года, которым К.П.Б. осужден по пунктам "а", "в" части 2 статьи 115 УК РФ и по пунктам "д", "з" части 2 статьи 112 УК РФ, обоснованно указано, что К.П.Б. совершил преступление не с прямым умыслом, а с косвенным. Вместе с тем, в описательно-мотивировочной части приговора при описании обстоятельств совершения преступления суд, противореча себе, указал, что "...у К.П.Б. возник преступный умысел, направленный на причинение телесных повреждений...". Указанное суждение судебная коллегия исключила из приговора (определение N 22-997 от 19.06.2019).

Ошибки при избрании и продлении срока меры пресечения в виде заключения под стражу

Обоснованное обвинение в совершении, в том числе, тяжкого преступления является необходимым условием для законности заключения лица под стражу, однако не может оставаться единственным основанием продолжительного содержания под стражей.

Постановлением Ленинского районного суда г. Саранска от 15 марта 2019 года Г.К.В., обвиняемому в совершении преступлений, предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 158, п. "в" ч. 2 ст. 158, п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 158, ч. 1 ст. 111 УК РФ, продлен срок содержания под стражей на 1 месяц 23 суток, а всего до 9 месяцев 13 суток.

В обосновании принятого решения суд указал, что Г.К.В. обвиняется в совершении преступлений средней тяжести и тяжкого преступления, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы, обвинение является обоснованным и разумным. Суд сослался на то, что Г.К.В. может продолжить заниматься преступной деятельностью, поскольку он ранее судим, отбывал наказание в виде лишения свободы за совершение преступления против собственности, совершил административное правонарушение, предусмотренное ч. 1 ст. 7.27 КоАП РФ (мелкое хищение чужого имущества) и ему предъявлено обвинение в совершении ряда хищений. Кроме того, суд посчитал, что в случае избрания иной меры пресечения Г.К.В., не имея социальной привязанности к месту жительства, может скрыться от суда, и указал на отсутствие оснований для изменения или отмены меры пресечения в виде заключения под стражу.

Судебная коллегия изменила меру пресечения на домашний арест по следующим основаниям.

На начальных этапах предварительного расследования тяжесть предъявленного обвинения и наличие у лица возможности воспрепятствовать производству по уголовному делу может служить основанием для решения о содержании обвиняемого под стражей. Впоследствии суд должен проанализировать иные значимые обстоятельства, такие, как результаты расследования, личность обвиняемого, его поведение до и после задержания, другие конкретные данные, обосновывающие довод о том, что лицо может скрыться от следствия и воспрепятствовать расследованию преступления.

Продление судом срока содержания обвиняемого под стражей может иметь место только при подтверждении достаточными данными предусмотренных уголовно-процессуальным законом оснований для дальнейшего применения этой меры пресечения. Наличие указанных данных органами предварительного расследования не представлено, не приведены они и судом.

Г.К.В. органами следствия обвиняется в совершении трех преступлений средней тяжести и одного тяжкого преступления.

Обоснованное обвинение в совершении, в том числе, тяжкого преступления, является необходимым условием для законности заключения лица под стражу, однако не может оставаться единственным основанием продолжительного содержания под стражей.

Убедительных и достаточных оснований полагать, что обвиняемый Г.К.В. скроется от предварительного следствия и суда, может продолжить заниматься преступной деятельностью, воспрепятствовать производству по делу, следователем не представлено. Наличие непогашенной судимости не может однозначно свидетельствовать о подобных намерениях обвиняемого. Все необходимые следственные действия по делу произведены, доказательства собраны, то есть основания для сохранения ранее избранной меры пресечения отпали.

Кроме того, следователь в своем постановлении не сослался на особую сложность расследуемого уголовного дела как обязательное условие продления срока содержания обвиняемого под стражей свыше 6 месяцев, а указал лишь на исключительность его продления в связи с длительностью лечения потерпевшего. Суд, принимая решение, необоснованно указал это как обстоятельство, подтверждающее особую сложность уголовного дела.

Судебная коллегия отметила также неэффективную организацию предварительного расследования. Предварительное следствие по делу необоснованно затянуто, с учетом обстоятельств, обусловливающих сроки предварительного расследования по делу, продление срока содержания обвиняемого Г.К.В. под стражей в период досудебного производства расценила как чрезмерное ограничение прав и свобод обвиняемого.

Длительное содержание гражданина под стражей, когда дело не представляет особой сложности и по нему не проводятся следственные действия, свидетельствует о нарушении п. 3 ст. 5 Конвенции "О защите прав человека и основных свобод", регулирующей право на свободу и личную неприкосновенность (постановление N 22-к-640 от 27.03.2019 г.).

Ввиду длительности содержания под стражей и неэффективности организации предварительного расследования изменена мера пресечения с содержания под стражей в отношении И.В.В., обвиняемого в совершении одного преступления, предусмотренного ч. 6 ст. 290 УК РФ. Постановлением Ленинского районного суда г. Саранска от 2 апреля 2019 года срок содержания под стражей был продлен до 8 месяцев (постановление N 22-к-741 от 12.04.2019).

Многочисленные существенные нарушения уголовно-процессуального закона судом первой инстанции при избрании меры пресечения послужили основанием для отмены постановления суда и освобождении подозреваемого из-под стражи.

Постановлением Рузаевского районного суда от 11 февраля 2019 года в отношении Р.Н.С., не судимого, подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу сроком на 2 месяца.

Органом предварительного следствия Р.Н.С. подозревался в незаконном приобретении и хранении без цели сбыта наркотических средств в крупном размере, которые 09.02.2019 были обнаружены и изъяты в ходе обыска в его жилище в г. Дзержинске Нижегородской области.

Судебная коллегия отменила постановление суда, освободила Р.Н.С. из-под стражи, а материал направила на новое судебное рассмотрение в тот же суд по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 1 ст. 97 УПК РФ суд вправе избрать подозреваемому или обвиняемому меру пресечения в виде заключения под стражу при наличии достаточных оснований полагать, что он скроется от дознания, предварительно следствия или суда; может продолжить заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.

В силу статей 99, 108 УПК РФ при решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения и определении ее вида должны учитываться тяжесть предъявленного обвинения, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства.

Согласно ч. 4 ст. 7 УПК РФ постановление суда должно быть законным, обоснованным и мотивированным.

Обжалуемое постановление суда не соответствует указанным требованиям закона. Так, суд, мотивируя разумное обоснованное и разумное подозрение Р.Н.С. в совершении преступления, сослался среди прочих доказательств на протокол обыска, справку об исследовании и акт применения служебной собаки.

При этом суд не указал, какое доказательственное значение имеет акт применения служебной собаки, составленный по иному уголовному делу, к Р. Н.С. и почему он вообще является доказательством.

В материалах дела имеются пять справок об исследовании, причем не все из них относятся к делу в отношении Р.Н.С., а согласно двум из них представленные на исследование наркотические средства не образуют крупного размера. Суд не конкретизировал в постановлении, какую из пяти справок он имел в виду.

Что же касается протокола обыска, суд не принял во внимание, что постановление об обыске было вынесено следователем в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ, и не выяснил, уведомлял ли следователь судью и прокурора о совершенном следственном действии, имеется ли судебное постановление о признании законным проведенного обыска, без которого допустимость протокола обыска вызывает сомнение. Не было представлено такое постановление и уведомление прокурору стороной обвинения и в суд апелляционной инстанции.

Одних показаний Р.Н.С., в которых он полностью признает вину, судебная коллегия считает недостаточными для признания подозрения разумным и обоснованным, а также избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.

Основаниями для избрания меры пресечения суд первой инстанции указал на отсутствие постоянного места жительства подозреваемого на территории Республики Мордовия, отсутствие социальных привязанностей; посчитал, что Р.Н.С. может продолжить заниматься преступной деятельностью, скрыться от органов предварительного следствия и суда, воспрепятствовать производству по делу.

Между тем, суд не учел, что наркотические средства были изъяты в Нижегородской области, где в соответствии с ч. 1 ст. 152 УПК РФ по общему правилу и должно производиться предварительное расследование. Суд не дал оценки пояснениям Р.Н.С. о том, что он имеет возможность являться по вызовам следователя для проведения следственных действий. Более того, проживание подозреваемого на территории иного субъекта Федерации не является законным основанием для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.

Констатируя отсутствие социальных привязанностей у подозреваемого, суд не выяснил у подозреваемого, с кем он проживает, имеет ли близких родственников. Между тем, из пояснений Р.Н.С. в судебном заседании следовало, что у него есть мать и сестра. Однако суд не дал никакой оценки данному факту.

Суд в нарушение ч. 4 ст. 7 УПК РФ ничем не мотивировал свои выводы о том, что Р.Н.С. может скрыться от предварительного следствия и суда и воспрепятствовать производству по делу.

Кроме того, суд в нарушение положений ст. 99 УПК РФ не дал оценки характеристике подозреваемого, отсутствию у него судимости; не принял во внимание, что Р.Н.С., согласно протоколу обыска, добровольно выдал наркотические средства. Из этого же протокола следует, что лица, проводившие обыск, не просили его выдать именно наркотические средства. В резолютивной части постановления о производстве обыска также не конкретизированы предметы, с целью отыскания которых он проводился.

Согласно ч. 3 ст. 128 УПК РФ при задержании лица срок исчисляется с момента фактического задержания, но не с момента составления протокола задержания.

Подозреваемый Р.Н.С. в судебном заседании обращал внимание, что он с момента начала производства обыска, то есть с 10 ч. 09.02.2019, находился под наблюдением сотрудников полиции и по его окончании был на служебной автомашине доставлен в ЛОВД, что следует из протокола судебного заседания.

Однако суд в постановлении не принял во внимание данные пояснения подозреваемого и оставил их без какой-либо оценки. В судебном заседании сторона обвинения также не опровергла доводы подозреваемого о моменте задержания.

Приведенные существенные нарушения уголовно-процессуального закона повлияли на законность и обоснованность принятого решения, ограничили права подозреваемого Р.Н.С. (постановление N 22-к-493 от 27.02.2019).

По аналогичным основаниям судебная коллегия отменила постановление этого же суда от 3.02.2019 г. об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении А.Д.В. (постановление N 22-к-414 от 14.02.2019).

В постановлении об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу суд сделал вывод о виновности подозреваемого в совершении преступления, что явилось основанием для отмены постановления судом апелляционной инстанции.

Постановлением Рузаевского районного суда от 12 июня 2019 года в отношении А.А.С., подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 111 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу на срок 1 месяц 30 суток.

Судебная коллегия отменила постановление и направила материал на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.

В силу части 1 статьи 49 Конституции Российской Федерации, каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

Исходя из положений части 2 статьи 8 УПК РФ, никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, установленном УПК РФ.

Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащимся в постановлении от 19 декабря 2013 года N 41 "О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога", суд, проверяя обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица (пункт 2).

В нарушение указанных требований, принимая решение об избрании в отношении А.А.С. меры пресечения в виде заключения под стражу, суд первой инстанции в описательно-мотивировочной части постановления указал: "В ходе расследования уголовного дела установлено, что к причинению смерти Б.А.Ф. причастен А.А.С., который на почве ссоры нанес Б.А.Ф. телесные повреждения, от которых последний скончался".

Таким образом, судом первой инстанции при разрешении вопроса, касающегося меры пресечения, в постановлении использованы недопустимые формулировки, свидетельствующие об установлении виновности А.А.С. (постановление N 22-к-1264 от 21.06.2019).

Ошибки, допускаемые судами при назначении уголовного наказания, проанализированы в отдельном Обзоре судебной практики.

Председателям районных судов необходимо обсудить данный Обзор судебной практики на совещании с районными и мировыми судьями и принять действенные меры по улучшению качества рассмотрения уголовных дел.

Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Республики Мордовия